Рапсодия: Дитя крови

55

— ЭЙ! ДАЙ И МНЕ, иначе слопаешь все.

— А ты хочешь оставить их на зиму? Кроме того, я уже с тобой поделилась…

— Верно. Один мне, шесть тебе, один мне, четыре тебе…

— Ты — прожорливый поросенок. Тебе нельзя столько есть.

— Ну, это уже слишком, — проворчала Рапсодия, безуспешно пытаясь бросить на Джо суровый взгляд. — Сейчас мы проведем десяток раундов на булавах в кольчугах и узнаем, кто из нас прожорливый поросенок.

Джо проглотила очередную конфету и сделала гримасу.

— На булавах и в кольчугах, — повторила она с шутливым отвращением, вытирая с подбородка следы шоколада и хватая новую конфету. — Игрушки для фирболгов. Я предпочитаю кинжал.

Рапсодия улыбнулась и попыталась схватить последнюю шоколадку, но Джо ее опередила.

— Да, кинжал требует большого искусства, — согласилась Рапсодия, которой пришлось удовлетвориться сушеным яблоком. — Но он тебе не поможет, если ты захочешь держать противника на расстоянии. Как тебе понравилось пирожное?

Джо с набитым ртом ответила что-то невнятное. Она еще давилась шоколадкой, а ее рука сама собою уже нетерпеливо тянулась к корзинке, чтобы снять пергаментную прослойку и выяснить, какие новые сюрпризы ждут дальше. От нетерпения она перевернула корзинку, и на кровать высыпались засахаренные фрукты и конфеты. Джо издала радостный клич, обнаружив свой любимый сорт, и на лице у нее появилось такое счастливое выражение, что Рапсодия рассмеялась.

— У меня во рту до сих пор стоит вкус той дряни, которую ты заставила меня съесть, чтобы защитить от яда. Ну сама подумай: кто станет отравлять подарки королю?

Рапсодия с веселым изумлением посмотрела на Джо:

— Мы же говорим об Акмеде! Честно говоря, я до сих пор удивлена, что в сластях не оказалось смертельного яда.

— И поэтому ты отказываешься носить чудесные гранатовые серьги, которые прислал Благословенный Авондерр-Наварна?

— Нет, просто боюсь, что мои уши позеленеют от этой безвкусной мишуры. Лучше уж иметь что-то одно, зато хорошее.

— Если не считать случая в Бет-Корбэре, я никогда не видела, чтобы ты носила что-нибудь, кроме этого медальона, — Джо показала на золотой кулон, висящий на шее Рапсодии.

Рапсодия взяла кулон в руку и молча посмотрела на него.

— В любом случае, этот лорд Маколвен отлично разбирается в разных вкусностях, — заявила Джо, разворачивая пакетик с орешками в карамели.

— Он с запада, его владения расположены к югу от Сепульварты, — сказала Рапсодия, растягиваясь на полу. — Будь осторожна: орешки тверже, чём кажутся. Полагаю, что его подарок лишь красивый жест — Илорк не представляет для него опасности.

— Неужели Акмеда можно купить за сласти?

— Ну, Акмеду прислали не только конфеты. И поступили весьма разумно, без слов показав, что уважают мудрость нового правителя фирболгов.

— Без слов? Мне такой мудрости не понять. Волосатые яйца Акмеда говорят сами за себя.

— Ты не поняла, я имела в виду молчаливое признание… Там еще осталась нуга?

— Больше нет, — захихикала Джо, подбрасывая последний кусочек в воздух и ловко поймав его ртом. — Она МОЛЧАЛИВО исчезла.

— Вредная девчонка! — Рапсодия вновь улыбнулась, ей нравилось, когда Джо смеялась. — Пожалуй, я оставлю твой подарок себе.

Джо вытерла рот рукавом и с интересом посмотрела на сестру:

— Какой подарок?

— Ну, когда я разбирала дары для его величества, то подумала, что ты тоже кое-что заслужила. Но ты так быстро слопала целую корзину конфет и засахаренных фруктов, что…

Глаза Джо округлились. Она быстро схватила первую попавшуюся под руку сласть и с комической гримасой протянула Рапсодии. Та увидела зажатый в кулачке Джо липкий чернослив и принялась неудержимо хохотать.

— Ладно, — сказала Рапсодия, вставая, чтобы стряхнуть крошки с ночной рубашки.

Подойдя к высокому шкафу, привезенному в фургоне из Бетани, она достала большой деревянный ящик. Ей с трудом удалось дотащить его до кровати. Сделав преувеличенно глубокий реверанс, она жестом показала Джо, что ящик предназначается для нее.

Джо нетерпеливо оторвала крышку, и деревянная стружка, которая использовалась для упаковки, разлетелась по всей спальне. Девушка заглянула внутрь и обнаружила множество маленьких плоских дисков с металлическими шипами в центре. Джо недоуменно посмотрела на Рапсодию.

— О, благодарю тебя, — вежливо сказала она. — Ловушки для тараканов. Как раз то, о чем я мечтала.

Рапсодия рассмеялась.

— Смотри дальше. — Она наблюдала за тем, как Джо вытащила пригоршню тонких разноцветных свечей. — Раз уж в твоей комнате нет камина, я подумала, что тебе будет приятно иметь такой необычный источник света и тепла.

Джо радостно улыбнулась.

— Да их здесь тысячи! — воскликнула она, разглядывая свечи. — За всю мою жизнь у меня была одна-единственная свечка, да и то на случай неприятностей. Я нашла ее в вещах мертвого солдата. — Девушка аккуратно сложила свечи в ящик, и в глазах ее промелькнуло необычное выражение. — Спасибо, Рапс!

— Рада, что тебе понравилось, — ответила Рапсодия, тронутая выражением ее лица. Она постоянно узнавала в этой девочке себя. — И не храни их на черный день, пользуйся. Мы всегда можем заказать еще. Я хотела, чтобы твоя жизнь стала светлее.

— Поэтому мы и живем в горах, среди фирболгов. — Джо улыбнулась. — Давай попробуем зажечь. — Она подхватила ящик.

Рапсодия открыла дверь в коридор, и они вдвоем потащили тяжелый ящик в комнату Джо.

Когда Джо распахнула дверь, Рапсодия ахнула.

— Боже мой, что здесь такое? — спросила она, глядя на ужасный беспорядок. — Твою комнату кто-то обыскивал. Пойду скажу Акмеду, чтобы разобрался со стражниками…

— О чем ты говоришь? — удивленно спросила Джо. — У меня все в порядке — сюда никто не заходил.

— Ты шутишь, — пробормотала Рапсодия, недоуменно озираясь по сторонам. — Ты сделала это нарочно?

— Конечно, — с негодованием ответила Джо. — Разве ты не знаешь, как лучше всего прятать ценные вещи?

— Судя по всему, нет.

— Нужно, чтобы они оставались на виду, — заявила Джо, ловко лавируя среди мусора с ящиком в руках. Наконец она поставила его на смятые одеяла неубранной постели. — Так никто ничего не найдет. — Она вытащила из ящика несколько разных свечек и принялась насаживать их на подставки.

— В том числе и ты сама, — сказала Рапсодия, не зная, смеяться ей или ужасаться. — Да и тебя саму. Ты здесь потеряешься, и мы никогда тебя не найдем.

Она осторожно перешагнула через груду грязной одежды и тарелок с остатками завтрака и остановилась возле маленького деревянного стула, на котором валялось несколько пар обуви. Сбросив, туфли и сапоги на пол, она опустилась на стул.

— Не говори глупости, — проворчала Джо, бросая Рапсодии несколько свечей и подставок-дисков. — Я знаю, где лежит каждая из моих вещей. И легко тебе это докажу. Давай проверим.

— О, Джо, я даже боюсь тебя о чем-нибудь спрашивать.

— Нет, ты попробуй, назови что-нибудь, и я скажу, где оно лежит.

Рапсодия еще раз оглядела комнату и принялась с улыбкой насаживать свечи на диски.

— Ладно, где ножны от кинжала?

Джо бросила на нее презрительный взгляд и молча показала.

— Неужели ты спишь с кинжалами? — удивилась Рапсодия.

— Только с двумя, — смущенно ответила Джо, вновь прикрывая ножны рукавами ночной рубашки. — Остальные прячу под подушкой.

— Боги!.. Ладно, а где ты хранишь деньги? Джо с подозрением посмотрела на Рапсодию.

— Неудачный вопрос… — быстро поправилась та. — Тогда скажи мне, где лежит книга, которую я дала тебе, чтобы ты учила буквы?

— Ага! — торжествующе воскликнула Джо.

Она подскочила к огромной куче ящиков, плащей и банок с сушеным мясом. Повозившись пару минут, она вытащила потрепанный манускрипт, сдула с него пыль и с победным видом бросила на колени Рапсодии.

— Вижу, что ты совсем не занимаешься, печально проговорила Рапсодия.

— Ну, давай еще! Попроси меня найти еще что-нибудь.

— Нет, не стоит, Джо, я тебе верю.

— Давай, Рапс! Мне понравилось. Еще одно задание!

— Ну, где ты хранишь свое чистое нижнее белье? Джо слегка смутилась:

— Давай определим, что значит «чистое». Рапсодия помрачнела.

— Есть чистое, а есть грязное. Разве тут могут быть какие-то другие определения?

— Ну, бывают разные виды чистого, — робко проговорила девушка. — То, что я носила в этом месяце или в прошлом.

— Пожалуйста, прошу тебя, никогда больше не говори мне ничего подобного, — серьезно сказала Рапсодия. — Ты победила, Джо. Как только я вернусь в свою комнату, то сразу же переделаю там все по твоей системе. Только, пожалуйста, не проси меня больше, чтобы я поручила тебе найти еще что-нибудь.

— О, кого ты хочешь обмануть? — проворчала Джо, продолжавшая держать в руках свечи. — Если ты не сложишь свою одежду в соответствии с цветами радуги, а рядом не будут стоять аккуратнейшие мешочки со всем остальным, у тебя случится припадок. Куда положим свечи?

Рапсодия огляделась:

— А где твой туалетный столик? Джо обрадовалась.

— Хорошая идея, — сказала она и направилась к огромному кургану из грязной одежды.

Быстрым движением Джо сбросила одежду на пол, освободив туалетный столик, и принялась расставлять на нем свечи.

Приподняв подол ночной рубашки, чтобы не запачкать его, Рапсодия перебралась на противоположную сторону комнаты, где стала наводить порядок под предлогом освобождения большого сундука — подходящей поверхности для свечей.

— Не уверена, что это хорошая идея, Джо, — с сомнением в голосе призналась Рапсодия. — Мне бы совсем не хотелось, чтобы у тебя случился пожар.

— Не беспокойся, — ответила Джо, роясь в ящичках стола. — Я сложу вещи в две большие кучи посреди комнаты. Этого будет достаточно.

— Только если ты их не подожжешь, — сказала Рапсодия.

Она коснулась каждой свечи и сосредоточилась на огне своей души. Фитили покраснели, после чего вспыхнуло пламя.

— Вот это да! — воскликнула Джо. — Здорово. А где твой кремень? Я не могу найти трутницу.

Рапсодия подошла к Джо и положила руку ей на плечо. Некоторое время Джо молча смотрела на горящие свечи, а потом с тихим вздохом уселась на кровать.

Сияние свечей принесло тепло в затхлый воздух спальни. Беспорядок отступил в тень, и настроение в комнате неуловимо изменилось. Рапсодия обняла руками колени и с улыбкой смотрела на Джо.

— Ну, тебе нравится? — спросила она, наблюдая в мерцающем пламени за глазами Джо.

Девушка не сразу ответила, удивленно разглядывая свою спальню.

— Великолепно, — тихо проговорила она, и жесткие черты ее лица разгладились. — Свет в ночи. Мне никогда не приходилось видеть ничего подобного. Быть может, так горели фонари в парке Куинси, в богатых кварталах Наварна. Однажды я пыталась провести там ночь, но после того, как служители потушили фонари, парки обошли стражники, а после встречи с ними никто не захочет ночевать в парке Куинси…

— Моя мать говорила, что даже самая обычная хижина становится дворцом в мерцающем пламени свечей, — задумчиво проговорила Рапсодия. — Теперь я понимаю, что она имела в виду.

— Могу спорить, она никогда не думала, что ты будешь жить в таком доме, — сказала Джо, заложив руки за голову и вытягиваясь на кровати. — Она бы сильно удивилась, увидев тебя здесь.

— Вовсе нет, — улыбнулась Рапсодия. — Мою мать было трудно вывести из равновесия. Ей пришлось многое пережить. Но мерзости жизни никогда не касались ее. Казалось, в ее глазах всегда горели свечи, которые не мог потушить даже самый сильный ветер.

Джо довольно долго молчала. Наконец она вытащила из-под подушки кинжал и поставила его острием на палец, пытаясь удержать на весу.

— Наверное, ты ее очень любила. Рапсодия смотрела прямо в пламя свечей:

— Да.

— И она любила тебя, не так ли? И у тебя была замечательная жизнь.

Рапсодия отметила горечь, прозвучавшую в голосе девушки.

— Да, Джо, пожалуй, ты права. Но это не помешало мне все бросить.

— Да? Выглядит довольно глупо.

— Так и было, — не стала спорить Рапсодия.

— Но почему ты так поступила?

Рапсодия стиснула висящий на шее кулон. Она смотрела на горящие свечи, пытаясь вслух произнести слова, которые еще не слышала ни одна живая душа.

— Это произошло из-за одного юноши.

— Ах вот оно что. — Джо переставила кинжал на палец другой руки. — Он был твоим первым?

— Да. И последним. С тех пор я больше никого не любила. И никогда не буду любить.

Кинжал кружился, подчиняясь ловким пальцам.

— И ты с ним убежала?

Тени вокруг Рапсодии внезапно сгустились.

— Нет. Я убежала, чтобы его найти. Но мне так и не удалось повстречать его снова. Он получил от меня все, что хотел, а потом исчез.

— Так почему же ты просто не вернулась домой?

— Этот вопрос я задаю себе каждый день.

— А теперь ты не можешь?

— Да. Теперь не могу.

Джо молча ждала продолжения. Но ее сестра больше ничего не сказала. Наконец Джо села и принялась водить лезвием кинжала по подошве сапога.

— Ну, и на что это похоже? Мать и все такое?

— Гм… Замечательно. Во всяком случае, у меня была чудесная мать. Некоторые мои подруги и их матери ненавидели друг друга. Я убеждена, что они рано выходили замуж лишь для того, чтобы побыстрее покинуть дом. Но моя мать была удивительной. Иначе и быть не могло: таких, как она, больше не было во всей деревне.

— Добрая?

— Да. Она была из лириков. Когда погибли все ее родные, ей единственной удалось уцелеть. Она вышла замуж за моего отца, и ей пришлось многое пережить, но она всегда переносила любые невзгоды с поразительной твердостью и благородством. Я никогда не слышала, чтобы она плохо отзывалась о ком-то, даже о тех, кто ее ненавидел. Более того, когда люди жестоко обращались с моими братьями, она никогда не позволяла им выказывать свой гнев. Впрочем, к тому времени, когда я появилась на свет а я была шестым ребенком в семье и единственной девочкой, — все в деревне ее любили.

— Да, она кажется особенной, — голос Джо звучал отчужденно.

— Она и была особенной. Чаще всего я люблю вспоминать, как после обеда мы сидели с нею у огня вдвоем — только она и я. Она расчесывала мои волосы и пела старинные лиринские песни, рассказывала древние легенды. Мы могли говорить с ней о чем угодно. Я вспоминаю ее всякий раз, когда сижу рядом с огнем. В некотором смысле это меня утешает. — Рапсодия замолчала, и свечи в комнате одновременно мигнули.

Джо смотрела на движущиеся по потолку тени.

— Что ж, во всяком случае, у тебя была мать, которая тебя любила. Могло обернуться гораздо хуже.

Рапсодия встряхнула головой, отбрасывая воспоминания.

— Расскажи мне о своей матери, Джо, — мягко попросила она.

— А что тут рассказывать? Я никогда ее не видела. — Джо продолжала вертеть в руках кинжал.

— Так откуда ты знаешь, что она тебя не любила? Джо уронила кинжал на пол и наклонилась, чтобы его поднять.

— Что за странный вопрос? Если бы я была ей нужна, если бы она меня любила, неужели ты думаешь, я бы не говорила о ней такие же чудесные вещи, как ты о своей матери? Я бы, наверное, помнила, как она выглядела… хотя бы. — Джо резко взмахнула кинжалом, а потом засунула его под подушку и снова улеглась на постель, закинув руки за голову.

Рапсодия встала, подошла к кровати и села у сестры в ногах.

— Вовсе не обязательно, — сказала она, стараясь поймать взгляд Джо. — Ты ведь не знаешь, почему вы расстались. Может быть, у нее не было выбора.

Джо резко села:

— Или я доставляла ей слишком много неприятностей, и она поспешила избавиться от меня. Ты тоже ничего не можешь знать, Рапсодия. Это просто замечательно, что тебе досталась прекрасная, любящая мать. Я счастлива за тебя. Но сделай одолжение — не пытайся меня переубедить, ладно? Это не поможет. Кроме того, мне гораздо легче считать, что она меня не любила. Так я могу ее ненавидеть и ни о чем не жалеть. Какой смысл думать по-другому? В любом случае, я — одна с тех самых пор, как себя помню, и это уже не изменится. В конечном счете, какое имеет значение, любила она меня или нет! — В глазах Джо появились слезы гнева.

Рапсодия обняла ее, и девушка разрыдалась. Рапсодия гладила волосы сестры и напевала песни утешения — такие тихие, что Джо даже не разбирала слов.

Очень скоро мелодия оказала действие, и Джо успокоилась, но так и осталась сидеть, уткнувшись носом в плечо Рапсодии, пока Певица мягко не отстранила ее и не взяла в руки залитое слезами лицо.

— Выслушай меня, Джозефина Безымянная. Теперь все изменилось: ты не одна и никогда больше не будешь одна. Я люблю тебя. Мы связаны неразрывными узами, и я здесь для того, чтобы сделать твою жизнь лучше.

Джо всхлипнула:

— В чем лучше?

— В чем угодно. Во всем. В том, что нуждается в улучшении. Твоя мать любила тебя — как могло быть иначе? Кто же не любит своего ребенка? Ну давай, строй мне свои вредные рожи. Правду таким способом не изменишь. Я ничего не в силах тебе объяснить, но сомнений у меня нет. Она тебя любила. А теперь в мире таких людей двое.

Некоторое время Джо смотрела на Рапсодию, потом улыбнулась. Она осторожно отстранила руки Рапсодии со своего лица и вновь улеглась на кровать.

— Ну, ты о себе очень высокого мнения, — проворчала она. — Я никогда не утверждала, что меня НИКТО не любил. — На ее лице появилась насмешливая улыбка.

В глазах Рапсодии проснулся интерес.

— В самом деле? И кого ты имеешь в виду? Ты мне чего-то не рассказала?

— Не рассказала, — со вздохом ответила Джо. — Во всяком случае, пока еще ничего не произошло. Однако я надеюсь.

— И кто же может быть этим счастливчиком? Скрестив ноги, Джо села на постели, взяла подушку и положила ее себе на живот:

— Эши.

— Кто?

— Эши. Ну, ты знаешь. ЭШИ.

— А кто такой Эши?

— Боги, Рапсодия, ты совсем сдурела? Эши! Ну тот, с красивыми волосами, из Бет-Корбэра.

Рапсодия недоумевающе посмотрела на сестру:

— Джо, я совершенно не понимаю, о ком ты говоришь! Кто такой Эши?

Джо закатила глаза:

— ТЫ ЗНАЕШЬ! Парень с… ну, вспоминай. — Она покраснела от смущения.

Рапсодия вопросительно посмотрела на нее, но потом вспомнила о встрече с незнакомцем на городском рынке.

— Ах вот ты о ком! — В глазах Рапсодии засверкали веселые искорки, она наклонилась вперед и прошептала: — Джо, уверяю тебя с полной ответственностью, что у всех мужчин есть… ну… ты понимаешь… это самое…

— Мерзавка! — Джо со смехом ударила сестру подушкой, но краска смущения не сошла с ее лица.

Рапсодия поняла, что девушку не стоит дразнить, и сменила тон.

— А откуда ты знаешь, что у него красивые волосы? — спросила она. — Если я не ошибаюсь, нам так и не удалось увидеть его лицо. Он не снимал капюшон.

— Это ТЫ не видела его лица, — поправила Джо. — А я сидела с другой стороны…

— Да уж, — сказала Рапсодия и тут же заработала новый удар подушкой.

— Мне удалось увидеть его лицо, когда он схватил меня за руку. У него волосы цвета меди, но не как у тусклых монет, а как у блестящих кастрюль, которые висят в лавках лудильщиков. И такие голубые глаза… Вот и все, что удалось заметить, — медные волосы и небесно-голубые глаза. Но мне хватило, — Она вздохнула.

— Боги, Джо, а что, если больше в нем ничего и нет? — осведомилась Рапсодия с шутливым беспокойством. — Тебе не кажется, что нужно сначала его как следует разглядеть, а уж потом заниматься поисками свадебных подарков?

Джо с вызывающим видом сложила руки на груди и погрузилась в раздраженное молчание. Рапсодия поспешила восстановить мир:

— Прости, Джо, я вела себя возмутительно. На самом деле хорошо, что ты встретила человека, который тебе понравился. Но если я не ошибаюсь, он хотел отрезать тебе руку?

— Нет, это ты хотела отрезать ему руку, — мрачно напомнила Джо. — Он мило со мной обошелся, вот и все. Давай забудем, ладно?

Рапсодия вздохнула:

— Похоже, с тобой действительно плохо обращались, моя девочка, если ты считаешь, что Эши вел себя мило. Но иногда первое впечатление оказывается самым точным. И ты считаешь, что у тебя есть шансы встретить его еще раз?

— Скорее всего, нет; — ответила Джо, спустив ноги на пол. — Однако он сказал, что навестит нас. — Она потянулась под кровать за ночным горшком.

— Что ж, посмотрим, — Рапсодия встала с кровати и направилась к двери. — Иногда случаются удивительные вещи. А пока ложись спать. Может быть, если ты хорошо отдохнешь, то в следующий раз тебе удастся незаметно забраться ему в карман. — Она подмигнула Джо и открыла дверь.

— Спокойной ночи, сестричка! — ответила Джо. Рапсодия улыбнулась, и Джо почувствовала, как ее обволакивает тепло.

— Спокойной ночи, Джо. — Певица тихо закрыла дверь и прислонилась к стене.

Когда она вернулась в темноту своей комнаты, на душе у нее стало легче, а мрак в спальне уже не казался таким гнетущим.