– Ранк! Ранк! Проснись, карапуз – у нас еда!
Что? Да, я еще и карапуз… А делать-то нечего – придется просыпаться.
Темная хибарка крестьянского вида, низкие полати застелены какой-то шкурой. И я тут же – под еще какой-то шкурой. На деревянном столе – тазик с каким-то варевом, за столом – трое детей лет по пять-десять, и у очага – низенькая тетушка в мешковатом платье. Эге… вспоминаю… это ж семья моя! И я – младший. Еще потный и вообще довольно разбитый. И есть ужасно хочется.
– Он проснулся, ма! – подала голос старшая девочка. Зовут ее Окси. А вот системного ника у ней нет. Ников тут вообще ни у кого нет. А у меня есть? Кто бы знал…
– Что, Ранк – здоровенький? – ворчливо отозвалась мама, – вечером как затрясло всего – будто откинуться собрался. Вставай и ешь, пока братики все не растащили.
Ну да, братики. Чинк и Отуз. Упитанные проглоты, а нравы тут просты – надо быстро есть, пока дают. Тарелок нет – все хлебают ложками из одного тазика. Ну, бывает же и хуже… За едой не разговаривают – потому что едят.
– Ма, если Залипон уже здоровый – то сегодня он за козой смотрит.
– Да! А мы пойдем на хуесов охотиться.
– А Ург его знает – здоровый или нет. Идите-как все вместе с козой, а там – смотрите сами.
– Залипон! Эй, Залипон – ты здоровый?
– Сначала поем, потом – скажу.
– Ма, он в порядке. Бухтит как всегда.
– Да вижу уже. Тогда с вас на троих – и коза, и хотя бы один хуес к ужину. А Окси – за водой, и все поливать.
Снуи – это такие грибы. Вкусные штуки, даже когда подгорели. На самом деле – подгоревшие даже вкуснее. Так что хорошо, что мне на дне осталось – там самые поджарки и есть. А братья уже во дворе, где коза…
Сознание слегка плывет. Я помню еще, что я великий ученый, воин, путешественник и бог, но все это уже не так важно. Теперь я – Ранк, а еще меня все зовут Залипон. Кажется потому, что я… ну да – вот как сейчас. Вроде пошел во двор, а по дороге остановился и задумался о жизни своей. Залип, то есть. Так – не надо сейчас залипать, нас ждут великие дела! Где-то в сенях была моя любимая тыка… Ну – палка, которой можно ткнуть, а можно и шлепнуть. Короче, мы взяли каждый по своей тыке и бежим на луг вперегонки с бурой козой. Она нас немного выше, но мы – главнее!
Просто так до луга добежать не удалось – Чинк увидел хуеса. Хуес сидел у норы шагов за двадцать и уже готов был шмыгнуть внутрь, но Чинк все равно остановился, шикнул на нас, шмыгнул в кусты и попытался подобраться к норке незаметно. Ему почти удалось – хуес подпустил его шага на три, и только тогда ушмыгнул. Чинк, конечно, все-таки метнул в него тыку, но без толку. Мазила… Ну, я бы тоже не попал.
Хуес – это бежевый тупомордый зверек навроде крупного хомяка. Кстати, я все про них помню. У них тут везде норки, и они собирают любые объедки, но и любят лазить к нам в огород, а это плохо. Но еще они вкусные, и около дома мы почти всех переловили – а чем дальше в кусты, тем их больше, и они крупнее. А в лесу, говорят, они еще крупнее и могут даже напасть. Но я там не был, потому что я еще мелкий. Мне почти два урхурских сезона, то есть я родился прошлым летом, потом прошла зима, а теперь снова лето. Зимой тут прохладно, мокро и легко заболеть, но кто пережил свою первую зиму – будет жить. Вот сколько всего я вспомнил. А еще у меня есть отец, но он – воин и теперь опять ушел на войну.
– Залипон, на тебе коза! А мы должны подстеречь этого хуеса. Видал, какой жирный?
– Ага, видал. Вы только приходите потом на луг. Все равно вам этого хуеса не достать.
– Не этого, так другого достанем. А ты не каркай!
На том и разошлись. То есть братики остались караулить у норы, а мы с козой бежим дальше. Тут главное – от козы не отстать и не потерять ее. Потому что вокруг – деревья, и тропинок между ними много, а видно недалеко. Правда, луг тоже недалеко. А еще… все время тянет остановиться и что-нибудь разглядеть. Нет… я не буду залипать! Пока.
На лугу шкварит солнце и трава выше колена. Коза уже не хочет никуда бежать – ей тут хорошо. Луг пологим косогором спускается к ручью – туда Окси ходит за водой. А за ручьем снова кусты и дальше – лес. Много леса. В лесу опасно, мелким туда нельзя.
Так, что-то я хотел подумать… Я – системный игрок с почти нулевыми параметрами. Хорошо еще интеллект, то есть теперь – ум целых 4/5, почти максимальный для гоблина, еще хоть что-то можно вспомнить и сообразить. Но все остальное – не годится даже для гоблина. Возможно, оно вырастет вместе со мной… но наверняка для этого нужно тренировать. И силу, и ловкость, и выносливость… Пожалуй, и чуйку тоже. Вон, братья-то намного крепче, хоть и не сильно старше...
Сказано – сделано! Бегу вокруг луга с тыкой наперевес. Коза глядит как на идиота. Даже уже две козы. Ага… и не только!
– Ранк, ты что – играешь в лошадку? Может, и меня покатаешь?
Вот я влип… Это же Руни – девочка наших соседей. Конечно – ее тоже послали пасти козу. А еще она порядочная язва и теперь всем расскажет, какой я чудик. Надо как-то выкручиваться…
– Руни, я не играю. Я тренируюсь быть воином, как отец. Мне нужно стать сильным, и ловким, и выносливым…
– И потным, и вонючим! А купаться к ручью тебя никто не отпустит.
– А мы с козой вместе пойдем. Когда она пить захочет. Пойдешь с нами?
– О, хитро. Так-то меня тоже не отпускают… А сколько ты сможешь так бегать?
– Не знаю… кажется, я уже не могу.
На самом деле, бегается тут довольно легко, и прыгнуть можно далеко – но я все равно быстро выдыхаюсь. Руни ради интереса присоединилась бегать со мной по кругу – и сразу обогнала.
– Да ты и правда хилый как вумбрик!
– Так я уже третий круг бегаю… все, хватит.
Руни – чуть постарше меня. Ей тоже год. Моей старшей сестре Окси – два, а в два с половиной она будет считаться взрослой, и кто-нибудь сможет взять ее в жены. Моей маме – почти шесть урхурских лет, то есть двадцать с небольшим земных… Здесь год идет долго, а люди живут быстро. А еще здесь бледно-зеленое небо и крупное, но красноватое солнце. Надо запомнить, что на Земле все было не так… пока я еще что-то помню про Земле.
– Ранк, ты опять залип? Смотри – вон вумбрик на дереве! Вот он всю жизнь залипает…
– Я отдыхаю. Запыхался. Не знаешь – а можно есть вумбриков?
– Ой… не знаю. Мама их никогда не готовила. Да и как ты его достанешь?
Вумбрик сидит на шершавом стволе дерева свала и таращится на большую муху. Сам он – толстая и здоровая, с мою руку, ящерица буро-зеленого цвета, с наглыми желтыми глазами. Ходит он медленно, но на землю почти никогда не слезает. Да, тыкой такого не достанешь… Залезть на дерево? Кажется, я не умею, но почему не попробовать?
– Руни, я доверяю тебе свою тыку. Если я сброшу к тебе вумбрика – постарайся его пригвоздить. Если сброшусь я сам – не делай этого.
– Ты что, собрался…
– Сейчас увидишь.
Дерево не толстое, его можно охватить руками. Так, упираемся коленками… кажется, здесь никто так не делает, даже странно. А лезть – ничего, можно. До вумбрика – примерно пять моих ростов, сверзиться было бы… Так, вот и он. Не убегает, только крепче вцепился в кору. Так, отрываем… царапается… черт…
– Ранк? Ты не убился? Ты вообще думаешь хоть чем-нибудь?
– Возможно, не тем, чем ты. Как будем делить вумбрика? Хочешь, подарю его тебе целиком?
– Залипон… ты сегодня совсем чумной. Нет уж – тащи к себе этого гада. Вон, ты его придушил почти.
Это правда – с дерева мы с вумбриком сорвались вместе, и упали тоже вместе, и оба – мне на спину. Зато держу я его двумя руками поперек живота – так он уже и царапаться перестал.
– Вон Чинк с Отузом идут. Я думаю, тебе сейчас вставят.
Вообще – могут. Им обоим тоже нравится Руни. А еще – хуеса они так и не добыли. Так что надо атаковать первым.
– Ребят, смотрите, какого я вумбрика поймал! Так что мы все равно сегодня с мясом!
– Ого… Залипон – а ты уверен, что из него выйдет мясо?
– Любое животное – мясо. Не ядовитый же он? Посмотрите за козой, пока я отнесу его маме?
– Не, давай наоборот. Мы сами сходим до дому, а ты смотри за козой.
Кстати, Чинк так сказал только чтобы поспорить и показать, что он главнее. Именно поэтому я так и предложил… все это легко было угадать. Пожалуй, я их все-таки умнее…
Имеем: братики тащат домой увесистого полудохлого вумбрика. Что им скажет ма – это еще вопрос… но мясо на ужин нам, пожалуй, обеспечено. Оставшаяся на лугу Руни смотрит задумчиво – она совсем не дура, а сегодня я ее удивил раза… не помню. И вообще, стоит еще полежать – спиной все-таки приложился прилично.
– На самом деле, Руни, надо научиться сбивать вумбриков из лука. У вас дома есть лук?
– Да нет, откуда бы… Это ты у отца нахватался?
Да, отец Руни – нормальный крестьянин, поэтому они беднее нас. Зато он каждый вечер дома, и никто не переживает, что он может не вернуться. А вот у еще одних соседей отец тоже солдат… был. Говорят, его убили на войне прошлой зимой. В любом случае, лук есть только у отца, и нам его не дадут. Да и не натянуть…
– Где нахватался – не важно. Давай попробуем сделать. Нам нужна тонкая веревка и упругая ветка – такая, чтобы было трудно согнуть и нельзя сломать.
– Хм… а почему ты мне говоришь, а не делаешь сам?
– Потому что ты лучше меня знаешь растения. А еще ты веревочкой подпоясана.
– Ранк, ты стал не только чумовой, но и хитручий. Раньше ты просто залипал, а теперь постоянно придумываешь всякие штуки.
– Раньше я их просто придумывал. А теперь стал говорить.
Руни сильнее и ловчее меня, и правда разбирается в растениях – ее мама плетет корзинки из прутьев, и ее учила. Так что она легко смекает, что тут нужно. Теперь у нас целых три упругих ветки.
– А веревочку дашь?
– Что с тобой делать – бери… Пожалуй, дома мне тоже теперь вставят.
Ножика, конечно, нет ни у кого, да и понимания, что как закреплять – тоже. Метод проб и ошибок… и еще проб, и еще ошибок. В общем, лук наш стреляет палочками – но не лучше, чем если просто бросить тыку. И лук у нас хилый, и сами мы… Впрочем, вернулись братья, оценили новую игру по достоинству, нашли где-то веревок и соорудили еще два лука. В общем, все было хорошо, пока один смелый парень (не будем показывать пальцем) не стрельнул в козу.
Если бы это была козочка, принадлежавшая семье Руни – все бы обошлось. Но это была наша коза – матерая, бодливая и беременная. И она посмотрела на нас как вумбрик на муху… А потом пригнула голову рогами вперед и пошла в атаку.
Коза гораздо мощнее любого смелого парня на этом лугу, да и бегает лучше. Путь нам оставался один – под горку к ручью. На спуске толстая коза волей-неволей притормаживает, а мы все трое, задыхаясь, пронеслись через топкую пойму и плюхнулись в воду. Ручей летом – это одно название, течь тут нечему, зато по всей долине полно небольших запруд – так что нам сразу по пояс, и еще илу по колено. Вот и помоемся…
К берегу тем временем солидно подошла наша коза – напиться. Дети, сидящие в пруду, совсем не были похожи на детей, которые бегали по лугу, так что опасность миновала. Тут за компанию подошли и Руни со своей козочкой. Вообще ручей считается пограничным местом, почти опасным, и поодиночке мы сюда не ходим, но раз такой толпой… Чинк увидел в воде рыбу с два пальца и стал с помощью Отуза загонять ее на отмель, чтобы загарпунить тыкой… Руни отвернулась от всех и всерьез мылась. А я отошел немного вдоль пруда, под кусты и… застыл. Потому что под водой сидел Зверь. Но его было совсем не видно, и никто бы ничего и не заметил, но над ним прямо в воде светился системный ник.
Шлеп (урхский бобр). Ранг F 6.
Да… пожалуй, здесь мне не дадут забыть, что я игрок Системы. Система-то не дремлет. Я отказался от еще одной смелой идеи – попытаться пронзить бобра тыкой. А потом и еще от одной – рассказать про него братьям. Они бы точно полезли со своими тыками, а монстр шестого уровня, хоть и бобр – может быть опаснее нашей козы.
В общем, рыба нам тоже не удалась, но на луг все вернулись страшно довольные. Чинк немедленно договорился с Руни, чтобы она посмотрела сразу на двух коз, и мы занырнули в кусты – скрадывать очередного хуеса.
Братья полагали, что к замеченному около норы хуесу нужно подкрадываться с максимального количества сторон – чтобы было больше шансов перехватить его тыкой, если дурной зверек побежит в сторону. Но дурные зверьки вокруг деревни, видимо, перевелись, так что оба следующих хуеса сразу прыгнули в нору, и ничего не получилось. И, как заметил Отуз, не получалось уже дней пять. А еще братья изрядно шумели. Так что я отделился от них и стал скрадывать своего хуеса. Личного.
Хуес – в целом внимательное и осторожное животное. Но тупое. Когда я, в десяти шагах от зоркого хомяка, воткнул в землю палочку с надетым на нее шариком гриба снуи, этот хомяк больше не сводил с гриба настороженного взора – вдруг это опасный хищный гриб? И собственно меня, обошедшего норку по широкой дуге и заходящего с другой стороны, зверь уже не замечал. Удар тыкой в упор… визжащий хуес удирает в нору, палка отлетает в сторону. А какой был чудесный план… Чинк на моем месте точно добыл бы хуеса. Ну, хоть тыку не сломал.
Рыцари, новый план! Оторвать от охоты братьев было легко – у них тоже ничего не получалось, а еще они уже смекнули, что я сегодня в ударе. Так что теперь я отвлекаю хуеса, Чинк подкрадывается к нему сзади, а Отуз стоит на подхвате. Пять минут маневров, писк грызуна, немного кровожадных криков – мы с добычей.
Так в тактике охоты на хуесов произошла революция – до темноты мы добыли аж восемь разнокалиберных грызунов, двоих подарили Руни и, сами себе не веря, отправились по домам. Отуз заметил, что столько мяса может получиться, если забить козу. Коза посмотрела на него так, что он потом весь вечер молчал. А мама посадила Окси свежевать тушки и стала устраивать коптильню.
Стемнело быстро и начерно – никаких сумерек. Очаг для еды у нас снаружи, во дворе – вот там мы и ужинали. Много мяса – вкусно! Кстати, вумбрик оказался даже вкуснее хуесов. Все разомлели, но я решил что-нибудь узнать такого… системного.
– Ма? А как отец стал бойцом? Расскажешь?
Мама откликнулась охотно и рассказывала долго – похоже, эта история была уже местной легендой, которую не грех и выучить наизусть. В общем, года два с половиной назад несколько молодых парней, и наш будущий отец среди них, решили испытать молодецкое счастье – и ушли по дороге в Крыж, за два дня ходу к солнцу. Там на большом холме стоит большой поселок – почти город, и тамошний глава – сотник Угер, тан всей нашей местности, держит воинский отряд и время от времени ходит воевать с соседями. Нашим гоблинам повезло – Угер как раз собирался в поход, поэтому без разговоров принял деревенских парней в свое войско, дал им какое-никакое оружие и даже чему-то успел научить. Через пять дней его полусотня ушла в набег, через семнадцать дней – вернулась с добычей, разграбив несколько деревушек соседей и подравшись с соседской же армией. Из тех семи наших парней вернулись двое… зато Угер дал каждому убить врага системным оружием, получить опыт и стать бойцом, наградил двумя урхами и обещал призывать, когда будет новый поход. Урх – это деньги, причем довольно большие – особенно потому, что в деревне им взяться неоткуда, а вот платить ежегодный клановый налог с деревни надо именно в урхах.
Так что домой отец и еще один удачливый гоблин вернулись героями. Ну, то есть бойцами. Конечно, деньги у них сразу отобрал шаман Анкус – как раз, чтобы платить клановый налог, но взамен им всей деревней построили по новому дому, надавали всякой утвари в хозяйство и разрешили взять в жены любую местную девушку – тем более, что почти любая была не против. Так наша семья и получилась. Теперь наш отец считается в деревне уважаемым человеком – как боец самого Угера, и еще четырежды ходил с ним на войну. Каждый раз с ним уходили и другие несемейные парни, и каждый раз многие гибли – но теперь в деревне целых пять бойцов, и они могут говорить с шаманом на особом языке.
– Ма, а кто такой наш шаман? Он великий воин?
Шаман Анкус был нашей деревне всем сразу – главой, шаманом, целителем и основателем. Деревня, кстати, называлась Анке – это он ее так назвал восемь лет назад, когда впервые пришел сюда. Анкус – именованныйгерой, совсем как тан Угер. Говорят, что он может обратиться прямо к Великому Богу на своем алтаре. Но, кажется, никогда этого не делает, потому что Бог не любит, когда его отвлекают по пустякам. А для Бога в нашей деревне все, что есть – пустяки. Вот сотник Угер…
Кажется, на этом месте я все-таки заснул.
***
Вечереет. На самом деле, прошло уже дней пятнадцать. Сегодня Отуз пасет козу, а мы с Чинком, с переменным успехом преследуя хуесов по кустам, выбрались на Голый Холм. Холм выше утопающей в кустах деревни, с него видна дорога к солнцу (к югу то есть) и виден второй, Алтарный Холм – по другую сторону деревни. Туда просто так ходить не стоит – там алтарь шамана Анкуса. Дело сделано – у нас в мешках на спине по шесть битых хуесов, и вообще мяса заготовлено столько, что впору им торговать – но в этом вопросе мы должны дождаться отца. Еще мы научились кое-как стрелять из наших луков и даже пару раз сбили с деревьев вумбриков – что тоже еда. А еще мы почти постоянно бегаем, лазаем или хотя бы крадемся, и это не зря – у меня все-таки прибавилось по очку в силе (2/5), ловкости (2/5), выносливости (2/5) и даже живучести (3/5), а сегодня – еще и в чуйке (3/5). Чуйка – это, кажется, смесь восприятия и интуиции, но справок мне теперь не пишут. И пришли мы сюда не просто так – мы учимся драться на тыках.
Это очень досадно – я знаю много приемов фехтования, но ничего не могу. Слишком мало силы и ловкости. Чинк вон ничего не знает, но он до сих пор гораздо здоровее меня, его тыка больше и тяжелее, и он с легкостью лупцует меня со всех сторон. Это не со зла, но драться вполсилы Чинк тоже не умеет. Правда, мы держим тыки с обратной стороны – чтобы никого не проткнуть. Иногда, уходя от очередного тычка, удается вовремя упасть и укатиться в траву – но когда Чинк в азарте, это спасает ненадолго. Вот Отуз – помягче, его уже можно победить… но это не так интересно.
– Залипон, смотри! Телега!
По пастбищу, где вьется наша пыльная дорога, ползет телега, запряженная крупным серым ослом. Перед ней тяжело шагают два крупных гоблина, и ослик у них в поводу. Внутри кто-то лежит… двое.
– Это наши с войны идут! – смекнул Чинк, – этот передний – отец! Да! ДА??
А я не могу еще ничего разобрать, и вообще – ноги дрожат. Потому что дошло: может быть, это отец впереди и ведет к нам телегу с добычей… а может быть – он как раз в телеге, и его к нам везут…
Живо вспоминается, сколько я в той жизни перебил гоблинов, и как это, на самом деле, легко делать. Если только ты сам – не годовалый гоблинский шкет по прозвищу Залипон.
И мы медленно, на неверных ногах спускаемся с холма к ним навстречу.
Отец! Это он ведет ослика! Теперь уже можно бежать как угодно. Наши гоблины – великие воины! И они ведь везут не только тела погибших, но и добычу? Да? А может быть, в телеге даже не убитые, а раненые?
Зульк, гоблин, боец. Ранг F 2.
Это отец. Он мог бы быть в доспехе и с оружием, но нет – все это лежит где-то в телеге, а сам он одет в простой тканый саламан без рукавов. Это, в общем, майка с широким вырезом, но длиной почти до колен – на женщине может смотреться платьем, а на мужчине… саламан.
– Чинк? Ранк? Вы что – тоже на войну собрались? Ранк, постой… у тебя что – системный ник? Игрок?! Это как еще?
– Да, отец. Это уже несколько дней так…
Новость оказалась острой – даже мертвые в телеге заворочались. Точнее, один из них – разлепил глаза и кое-как улыбнулся. А вот второй был мертвый совсем. Мы вместе шли к деревне.
Дорога наша кончается на площади – круглой и пыльной площадке в окружении плодовых деревьев, под которыми прячутся жилые домики. Деревня Анке – тупиковая, с юга у нее дорога, холмы и поля, а с трех других сторон – спуск в долины и лес до горизонта. Сама деревня – четырнадцать жилых домиков, разбросанных под деревьями, и сколько-то разных хозяйственных сарайчиков. Слух о возвращении воинов каким-то образом опередил нас, и на площади уже ждут – примерно с полдеревни, и даже сам шаман Анкус. Кстати…
Анкус, гоблин, герой. Ранг F 4.
И на нарядном саламане его – нагрудный кармашек, а оттуда блестит… не иначе – системная карта!
Анкус быстро подошел к телеге, взглянул в глаза бойцам, наклонился к раненому, тяжело вперился в мертвеца… стал распоряжаться. Нас с Чинком отжали в сторону. Скоро мертвого унесли мрачные родичи, около раненого под деревом возился сам Анкус, разные припасы тащили по кладовкам, мать и Окси обнимали отца. Добыча принадлежала всей деревне, а нам самим… только слава.
Шаман колдовал. Он почти раздел раненого бойца, поводил руками над тремя колотыми ранами, а потом как-то напрягся и породил на левой руке зеленое полупрозрачное свечение. Скомкал из этого света шар размером с яблоко, потом раскатал его ладонями в палочку и стал впихивать эту палочку прямо в открытую рану. Там, кажется, и дырки никакой не было, но зеленая дымка охотно втягивалась в запекшуюся кровь. Не иначе, навык исцеления. Но с каким-то нюансами – у меня было не так. А теперь маны нет – нечем колдовать.
Анкус истратил свое целебное веретено, создал второе и тем же макаром втер его в другую рану бойца. На этом, похоже, мана его вышла – шаман тяжело уселся рядом с раненым. А вот раненый, напротив, ожил и попытался сесть.
– Лежи, дуралей, – с ходу брякнул шаман. Раненый с готовностью замер. Анкуса тут слушались все, лишних вопросов не задавая. Однако, тут сзади подошел отец, взял за плечо и подвел к шаману вплотную.
– Анкус, посмотри на Ранка.
– Видел уже. Не надо об этом кричать.
– Но… что это значит?
– Не спрашивай пока ничего. Я вечером зайду.
Мы немного опешили, но сильно удивляться было некогда – отец помогал разгружать телегу, мы вертелись под ногами. Потом вместе ушли домой. Тут оказалось, что и нам кое-что перепало – отец вытащил из мешка два почти новых саламана и еще куртку потеплее… но самое главное – в ту же куртку был завернут нож! Настоящий и довольно большой. У нас в хозяйстве был пока один ножик – маленький, ржавый и довольно тупой, так что свежевать, например, хуесов было то еще занятие. Кроме него, в доме были еще два металлических предмета – котел для очага и лопата для огорода. Все это было когда-то куплено на рынке в Крыже и стоило больших денег, а своего металла в деревне не было. Интересно – кому достанется нож? Ну, явно не мне…
– Па, а это чей теперь будет нож? – не выдержал Чинк.
– Общий. Пока я старший в доме – мой. Пока меня нет – мамин.
Ага… стало быть мой – почти никогда, я самый младший.
– Па, а мы с Залипоном научились добывать хуесов сколько угодно. Теперь у нас их полная кладовка!
– Да, Зульк… Надо что-то решить с мясом – оно быстро накапливается. Может, его продавать пора?
– Отец, а расскажешь про свой военный поход?
– Да отстаньте все. Еда у вас есть?
Мы стали ужинать, и суета сразу улеглась. Было хорошо. Навернув второго копченого хуеса, отец все-таки смекнул, что мы решили мясную проблему раз и навсегда. И даже поинтересовался. Как мы это делаем. Но когда я стал рассказывать про повадки хуесов в подробностях, до обидного быстро отключился. И тут пришел Анкус. А может быть, он и раньше пришел – как-то тихо оказался за спиной у Окси и молча внимательно дослушал про то, как надо отвлекать хуеса. И еще спросил:
– А меняться ролями пробовали? Чтоб Чинк отвлекал, а ты – колол?
– Да, потом научились. Но Чинк сильнее, у него лучше получается колоть. А у меня – отвлекать.
Анкус извлек откуда-то тонкую светлую дощечку, исчерканную… буквами.
– Ранк, погляди сюда. Сможешь понять?
Странно – вижу как будто в первый раз, но эти буквы можно читать! И слова… понятно! Это же текст на системном…
– Да, читаю. «Устав военной службы клана Синего Быка. Форма номер два, для десятников. Пункт первый. Каждый боец между походами должен оставаться сильным и ловким, и тренировать основные навыки. Поэтому пехотинцу лучше быть крестьянином, всаднику – скотоводом, разведчику – охотником, а командиру – шаманом или старшим в деревне. Пункт второй…»
– Стой пока. Понял, Зульк?
– Ранк – грамотный?
– Да. И читает на системном лучше, чем я. В мальца переселился дух убитого воина. Игрока. Возможно – хобгоблина или даже орка. Он уже изменился. Когда новое тело наберет силу, сам сможет стать неплохим воином. Ранк, ты помнишь что-нибудь? Каким ты был раньше?
Хм… я-то помню, но надо сдержаться и не рассказать слишком много. Мало ли что. Хотя… почему бы не попробовать напроситься на блага?
– Мне кажется, когда-то я был колдуном. Или целителем… У меня была мана. Анкус, что такое мана, где мне ее взять?
– Мана, говоришь… А ведь ты и правда что-то помнишь. Но нет, ману для тебя достать негде.
– А у тебя она есть? Это особое умение?
– Да, «дар шамана». Чтобы его передать другому, нужна системная карта и системный опыт… Это можно купить только в городе.
– И оно дорого стоит?
– Два или даже три урха. Если еще найдется. Короче, не выйдет пока. Вырастешь – может быть, сам сможешь заработать. Зульк?
– Да, шаман?
– Не болтай об этом всем. Чем позже дойдет до Угера, тем больше у Ранка шансов спокойно вырасти. С сотника станется потащить мелкого в поход – как есть, от горшка два вершка. А может и вовсе решить, что конкурент в районе ему не нужен… Ранк, ты тоже молчи. В деревне у всех память короткая, увидели – и забыли.
– Я понял, Анкус. Скажи, а это в кармане у тебя – карта?
– И все-то ты теперь понимаешь… Да, это карта моего посоха… бывшего.
– У тебя есть системное оружие?
– Было. Сломал я его, а починить не могу. Зульк, я вот что решил. Осла с телегой все равно нужно отдавать – свозите-ка до рынка лишние тряпки и мясо на продажу. Да взамен нужно кое-чего из металла прикупить. Байс с тобой пойдет, он в этом деле смекает.
Байс – это сын Анкуса, дядька строгий, но обстоятельный. А может, напроситься…
– Па, а можно мне с вами на рынок?
– Под ногами вертеться? Лучше бы хуесов своих ловил…
– Зульк, возьми его. Если ты еще не понял – твой сын стал умнее и любопытнее, чем больше он увидит и поймет – тем лучше. Ранк, ты видишь свои параметры? Сколько ума у тебя?
– Четыре…
– Ну вот – уже как у Байса. Зульк, а тебя-то ведь два, сколь я помню…
– Тебе виднее, шаман. Я не понимаю письмо системы.
– Повезло Ранку, что ты добрый. Пожалуй, теперь он будет тебя изрядно бесить – уже тем, что умнее. Кстати, пока ты не забыл – чем кончился ваш поход?
– Мы успели разграбить три деревни, когда прибежали их защитники с полусотником Кримсом. Тогда пришлось подраться, у нас погибло сколько-то, и у них… но мы отбились. Напоследок Кримс крикнул Угеру, что он всех достал, и скоро они сами придут – отбивать свое добро обратно. Ну, половину добра все равно пришлось бросить, потому что некому стало тащить – раненых много. Еще на переправе двоих раненых потеряли… Десятник Улас убит.
– Ага… а всей выручки, небось, от силы на двадцать урхов. Доиграется наш сотник… и мы вместе с ним, если не повезет. Кримс ведь, если в налет пойдет, Крыж брать не будет – сил у него маловато, как я понимаю. А сюда может и залезть… хотя далековато, конечно, и дорога не прямая. Ладно, это пока не ваша забота.
***
Отец и правда жил без долгих забот – он про них забывал. Утром он вспомнил только, что надо ехать с Байсом на рынок. Да и то Байс зашел утром сам – напомнить. Зато наши сорок пять копченых хуесов тоже поехали на продажу – возможно, теперь у нас появятся свои деньги.
Как оказалось, ехали мы не в Крыж, а в Луток – это гораздо ближе, но там тоже есть знакомый торговец, которому можно отдать осла с тележкой и продать наши вещи. Для скорости меня посадили на тележку и даже учили править осликом. И вообще Байс, которому было скучно, так и норовил меня чему-нибудь научить. Например, он рассказал все про наши деньги, и кое-что – про цены. Раньше мне это было все равно, а теперь… буду привыкать.
– Смотри, пацан. Это урх, – Байс почтительно извлек из внутреннего кармана синий шарик, волшебным образом переливающийся на солнце. – Урх – это большие деньги. За него можно купить хорошую лошадь, или три-четыре коровы, или настоящее стальное копье…
– А системное оружие можно купить?
– Эк загнул… Системного оружия у нас, как думает Анкус, три штуки на весь округ, и все – у сотника. А в продаже… это только в клановом городе, и стоить это будет… может, урхов двадцать. Не знаю, очень дорого. Смотри, а вот это – гоб. Это те деньги, которые могут быть у каждого, и за них мы будем все покупать и продавать.
Гобы оказались узкими треугольными пластинками, сделанными из какой-то кости и очень тщательно изрисованные черным нитевидным узором. В середине каждого гоба была дырочка, и Байс носил их на связке, сразу штук пятнадцать.
– Вот гобы – это твой уровень, Ранк. Твои сорок копченых хуесов потянут, пожалуй, на восемь гобов, или около того. Можно купить живую курицу или новый саламан.
– А ножик?
– Нельзя. Самый плохонький – это гобов пятнадцать… а приличный – и все пятьдесят.
– А сколько гобов стоит один урх? Сто?
– Оно вроде бы и да, только их не так просто поменять. Потому что урхов почти ни у кого нет, а ими еще налог клановый платить. Перед сбором налога урхи в городе могут и по двести, и по триста гобов стоить.
Так, а если пересчитать на тушку хуеса? Восемь хуесов – гоб, восемьсот хуесов – урх, две тысячи хуесов – карта магического дара, шестнадцать тысяч – системное оружие… При скорости охоты восемь-десять хуесов в день… примерно две тысячи дней, почти два года. Это если не учитывать, что хуесы в округе переведутся гораздо раньше, и вообще масса всего наверняка случится. Нет, надо придумывать что-то еще.
– А есть в лесу ценная дичь? Ну, которая дорого стоит, не как хуес?
– Да в лесу и хуесы бывают такие, что еще вопрос, кто кого поймает и съест. Но если уж завалишь – то и мяса немало, и шкура тоже неплохая… Ценных зверей там немало, но только они или быстрые, или опасные. А иногда – сразу и то, и другое. Тогда каюк. У нас в деревне был раньше Варки, охотник. Неплохо жил, разных интересных зверей приносил. Года полтора продержался – пропал… Кто-то его слопал.
– Сканф! – вдруг дернулся отец, выдергивая из телеги копье. – Щас я его…
Дорога впереди уходила в лощину, подсекая родник. Здесь же со стороны оврага вплотную подступил перелесок. И у родника сидел, а теперь уже вскочил странный двуногий зверь немного крупнее меня, оливковый с бурыми разводами. Он был с сумкой на боку! Что-то в нее быстро положил, посмотрел на бегущего отца долгим тяжелым взглядом и сиганул в кусты. А еще…
Сканф (лесной кобольд). Ранг F 5.
Отец не выдержал – метнул копье. Потом еще лазил за ним в овраг. Сканфа больше никто не видел.
– Ранк, вот тебе и ценная дичь! – хмыкнул Байс, – такого, если завалить, сразу богатым будешь. Сумочку-то видал на боку? Так за нее в городе целый урх дадут, или даже два. Только такого не больно-то догонишь. Шустрые они, и встречаются нечасто.
– Байс, а кто они такие, эти сканфы? Они разумные?
– А кто их знает… Когда-то их больше было, и многие пытались на них охотиться. Нынче у нас почти перевелись. Если поглубже в лес забраться – там-то всякое может быть, только потом сам не вернешься…
– Враги они, так Угер говорил! – встрял отец, – а еще говорил – если живого поймать и в Крыж привести, за него тоже хорошие деньги дадут. Системные они, опыт с них есть. И за каждую голову премию платят.
– А сами они могут напасть?
– Да такого вроде не слышно. Боятся они нас.
Короче, сканфы у нас – добыча. Странная, но драгоценная. А системную сумку продавать за один урх – глупость. Сумку надо себе оставить – это же почти телега, только гораздо удобнее. Осталось придумать, как подстеречь этих сканфов…
С такими разговорами мы и приехали в Луток. Было не очень похоже на нашу Анке – круглые дома стояли в один ряд, образуя большую пыльную площадь совсем без деревьев, и вообще вокруг было поле, а деревьев совсем мало. У нас каждая хижина – под тенистым деревом, а здесь всюду жарит солнце. Зато посреди площади стоял большой фургон с лошадью, и толпилось прилично народу. Оказывается, нужный нам торговец просто приехал сюда из Крыжа, и скоро уедет обратно. Звали его Пунс – толстый и громкий дядя.
В общем, Байс торговался с торговцем, отец сторожил добро, а я, как мне и обещали, вертелся у всех под ногами и глазел. В фургоне было всякое – много разных тряпок и еды, металлические инструменты, посуда из дерева, глины, металла и даже как будто фарфоровая, разные веревки, гвозди, корзинки… Не было никаких книг и вообще ничего с буквами – похоже, никто не интересуется. Оружия тоже практически не было, не считая нескольких ножей и одного топора. Здесь Пунс в основном скупал еду, а продавал металл. Видимо, в городе у него получается наоборот. Интересно бы попасть в город, но без денег… пока незачем.
Байс бодро запродал почти все, что мы привезли и вернул Пунсу осла с телегой – обратно придется идти пешком. Куплено было немного – два котелка и один нож для каких-то семей, где их пока не было. Но на этом дело не кончилось – оказалось, что Байс собрался купить целую корову. Первую корову в нашей деревне! Пока что у нас на всех было четыре козы и девять овец – похоже, деревня стала богатеть.
Дело оказалось не быстрым. Байс поговорил кое с кем на площади и стал обходить дома, где могли быть коровы на продажу. За ним таскались скучающий отец с копьем и я с последним копченым хуесом под мышкой – не оставаться же совсем без еды?