Задний ход конструкцией не предусмотрен

Глава 32 Взгляд в профиль

Профиль на подушке рядом. Синие глаза закрыты, чёрные волосы водопадом, светлые чёрточки старых шрамов. Иногда желания сбываются. Хотя приносящий удачу кубик я вернул владелице, мне повезло — остались ночевать в особняке Андрея. И был вечер, и была ванна с пеной, и я остался в комнате Аннушки, и проснулся первым, и теперь смотрю, боясь спугнуть счастье.

Она не пользуется макияжем и утром такая же, как вечером. Выглядит прекрасно. Не знаю, какое древнее колдунство сохранило её такой, но надеюсь, что сохранило для меня. Хотя бы ненадолго. Хоть на сколько-нибудь. Я, в отличие от неё, постарею и сдохну, а она не любит хоронить, так что никакого общего будущего у нас не просматривается. Может быть, это первый и последний случай полюбоваться её профилем на подушке с утра.

Вот, любуюсь.

Вчерашний день запомнился жёстким торгом. Послушать со стороны — а я слушал именно со стороны, — словно два работорговца за ценного раба. Рабыню. Хотя речь шла о Геманте (которая, как было признано раньше, «взрослый самостоятельный человек»), её мнение в процессе никак не учитывалось. Аннушка заявила, что кайлитка ей нужна. Ненадолго, «чисто погонять и вернуть». Словно она у соседа по гаражу дрель просит. В качестве ответной услуги она обязывалась найти безопасный дом для кайлитов.

Андрей не хотел выпускать из рук попавшую в них девушку, опасаясь, что Аннушка «заиграет и не вернёт», но насчёт безопасного среза у него своих идей не было — у Конгрегации длинные руки, а кайлиты — токсичный актив.

Сошлись на том, что Аннушка оставит в залог самое ценное, что у неё есть. Нет, не меня. «Чёрта». Я обрадовался. Во-первых, тому, что остаюсь при Аннушке, а во-вторых, что не придётся снова ехать на месте пулемётчика в кузове. Двухместный пикап не оставлял других вариантов, а Андрей обещал дать взамен машину побольше.

Договорившись между собой, они вызвали Геманту и вдвоём моментально уболтали её на всё. Кайлиты опасные манипуляторы? Я вас умоляю! У неё не было ни шанса. В общем, сегодня мы выдвигаемся.

— Что пялишься на неумытую заспанную девушку? — разбила мою задумчивость проснувшаяся Аннушка.

— Ты прекрасна, — сказал я честно.

— Тьфу на тебя, дурак влюблённый, — фыркнула она и пошла в ванную.

Голая. Лучшее зрелище в моей жизни.

— Ладно, — выглянула она через пару минут, — иди сюда. Спинку потрёшь.

— Ничего более убогого ты не нашёл? — Аннушка недовольно попинала большое зубастое колесо.

— Да ну тебя, — обиделся Андрей, — это же раритет из раритетов. Тот самый УАЗик! Бриллиант в моей коллекции! Знала бы ты, кому он принадлежал!

— Это зелёное ведро хотя бы до сотни разгонится?

— Ну, откровенно говоря, вряд ли, — признал Андрей, — но зато на нём резонаторы!

— Без акков, поди.

— Увы. Цены слишком выросли.

— То есть просто лишний груз.

— Никакого в тебе романтизма. Ладно, чего ты хочешь?

В гараже у Андрея целый автомузей. Воистину, он «Коллекционер». Вчера он водил нас по залам с личной выставкой артефактов, уверяя, что видели её за все годы меньше сотни человек, и мы должны гордиться оказанной честью. А мы были довольно пьяные и не гордились. Я к тому же не понимал процентов восемьдесят из того, чему заинтересованно кивала Аннушка, и чувствовал себя от этого даже большим дураком, чем обычно.

— Тот самый? — присвистнула она, разглядывая большой, обитый металлом ларец.

— Разумеется, — гордо сказал Андрей. — Народу из-за него полегло… Ну, ты помнишь.

Аннушка кивает, она помнит. Я вижу только гравировку с мрачными сценами массового насилия снаружи и три пустых ниши под какие-то продолговатые штуки внутри.

— И что с ним стало по итогу?

— Кто знает? Основатели не рассказали. Что-то в Мультиверсуме изменилось, но что именно?

— Да, — подвела итог экскурсии девушка, — хлама ты нагрёб много. Кого-то бы впечатлило, но не меня. Надеюсь, в закрытой части коллекции есть штуки поинтереснее?

— Есть, — кивнул Андрей, — но туда я вас не пущу, без обид. Тебе лучше даже не знать, где она расположена.

— Разумеется, — кивнула Аннушка, — потайная дверка в другой срез, куда никому кроме тебя ходу нет.

— Поместье хорошо защищено, но, даже если его возьмут штурмом, самые ценные артефакты не добыть. А вот тебя раз пусти — и ты сама дорогу найдёшь.

— Да, я девушка находчивая. Ладно, пойдёмте ещё выпьем…

Коллекция автомобилей лично мне куда интереснее, чем странные древние штуки в витринах. Я бы с удовольствием пошлялся тут, разглядывая и завидуя, но Аннушка определяется быстро:

— Вот эта.

— Никакой фантазии, — скривился Андрей, — тот же «Чёрт», только кабина побольше.

Девушка нацелилась на классический масклкар, типа форд-мустанг. Действительно, есть сходство.

— Тебе жалко? — она открыла капот и внимательно рассматривает двигатель.

— Мне тут всё жалко, — вздохнул Коллекционер, — тут машины с историей. Но тот самый «Чёрт» той самой Аннушки, если что, будет познаменитее. Это слегка утешит меня, если ты не вернёшься.

— Не дождётесь, — расхохоталась девушка. — Распорядись, чтобы заправили и пару канистр в багажник. Остальное я из своей перекидаю.

— Оружие не забудь, — напомнил я. — Во избежание.

— О, точно. Кстати… — она закрыла капот и повернулась к Андрею. — Не знаешь, кто это такой шустрый за мной гоняется?

Аннушка подробно описала преследователей. Как тех, кто гонялся за нами, так и тех, кто атаковал клан Костлявой.

— … Причём акки для резонаторов у них как раз есть, — закончила она.

— Ты ведь знаешь, на кого это похоже, — задумчиво сказал Коллекционер.

— Знаю. Но была уверена, что их зачистили в ноль. Ольга расстаралась, а она была тётка тщательная, тебе ли не знать.

— Кайлитов тоже зачистили в ноль, — напомнил он, — но ты сегодня будешь катать одну из них в моей машине. Да, Комспас был разгромлен Коммуной, его активы конфискованы и технологии освоены. Коммуна неплохо на них поднялась, ты в курсе. Но кто сказал, что нашли всех? У этих ребят могли остаться тайные базы.

— Ольга считала иначе.

— Ольга, при всём моём уважении, тоже иногда ошибалась. Как ты правильно сказала: «Мне ли не знать».

— Тебя не грохнула, например, — развеселилась Аннушка. — Жалела потом. Ладно, будем решать проблемы по одной. Вытряхивай Геманту из постели твоего сыночка, пора нам ехать.

— Лично мне от тебя нужно одно, — сообщила Аннушка Геманте, — покопаться в одной ушибленной лысой башке. Вы это умеете.

— Я не знаю, что именно с ней случилось, и не могу обещать, что получится. Но я постараюсь.

— Странно было бы требовать большего, верно? Сможешь — сможешь, не сможешь — будем искать другие пути. Я это говорю для чего. Тамошние ребята будут хотеть от тебя всякого. Но ты им ничего не должна, помни об этом. Хочешь помочь — помоги, не хочешь — как хочешь. Это будет отдельная сделка между тобой и ими.

— А что вы мне посоветуете? — спросила Геманта.

Кажется, побывав в гостях у Андрея, она стала относиться к Аннушке с большим пиететом. Отметила, с каким уважением к ней обращался Андрей.

— Чёрт его знает, — откровенно сказала та. — Я сама не уверена, что лучше. С одной стороны, ребятам сочувствую и в стремлении послать Конгрегацию полностью солидарна. С другой, вижу в происходящем какой-то подвох. Мутная водичка течёт. Не верю, что они вот так взяли и переиграли Мелеха. Не тот у них уровень. Давай будем решать по ситуации, ладно? Я тебя обещала вернуть в целости, так что за тобой пригляжу, но и ты не нарывайся… Так, готовьтесь, почти приехали!

— Тревожно мне что-то, — сказал Сеня. — Говно какое-то грядёт.

Я прислушался к своей чуйке — молчит. Но она у меня в основном короткого действия. Тактическая. Сеня тут, на мой взгляд, самый адекватный, и не только потому, что глаза не синие. Он взрослее остальных не только годами. Нормальный мужик, который беспокоится о своей синеглазой и слегка шибанутой, но любимой жене. Разговорились с ним, пока Геманта уединилась с Кори и Лиарной. Оказалось — коллеги, он тоже проводник и сталкер. Бывший. Влюбился в юную корректоршу, ещё когда она была «фокусом коллапса», ушёл вместе с ней, с тех пор не расстаются.

— Прикрываю её, ходим вместе, — признался Сеня, — без меня ей бы давно кто-нибудь худую жопу откусил. Но я чуть что — в рыло, и бежать!

Он показал здоровенный для его щуплой комплекции кулак. На кулаке набитые костяшки и куча мелких шрамов. Не простаивает.

— Поддерживаешь бунт? — поинтересовался я.

— Честно говоря, меня не спросили, — вздохнул он. — Глазами не вышел. У них, между нами говоря, у всех детство в жопе играет. Иногда мне кажется, что они так и остались в том возрасте, в котором глаза посинели. Даже если кто до седых мудей дожил, как Кван. Яичницу Ирка и посейчас готовить не научилась, а вот спасать Мультиверсум — первая. И всё у них так. Но, в целом, я, пожалуй, за.

— Почему?

— Конгрегация атас какая мутная. Я Ирке это с самого начала говорил, но кто меня будет слушать? Шило же в тощей попе такое, что боже ж мой. «Ах, мы спасаем миры. Ах, остальное неважно!» Ну, неважно так неважно. Хотя, как по мне, то, что за кулисами этого театра, куда как интереснее того, что на сцене.

— И что там?

— Да без понятия. Кто ж мне-то покажет? Такие, как мы с тобой, приятель, там низковато котируются. А уж те, кто просто живёт, про Мультиверсум не зная, для них вообще статистика. Срез туда, срез сюда, одним больше, одним меньше… А сколько там народу загнулось — дело десятое. Так что я для себя решил: я за Ирку и больше ни за кого. А ты?

— Примерно так же, — кивнул я в сторону болтающей о чём-то с белобрысой Джен Аннушкой. — Я за неё. Решать, кто тут прав, кто нет, не могу. Мало знаю. Буду прикрывать, пока не прогонит.

— Ну, удачи тогда всем нам…

С лысой корректоршей возни оказалось много. Геманта сидела с ней часами, разговаривала. Мелкая Кори при этом обнимала за плечи, заглядывала в глаза — участвовала, в общем. Сеня провёл экскурсию, показав тот самый «оркестратор», и мне он совсем не понравился. Худые бледные люди с мёртвыми лицами лежат в капсулах и почти не дышат, только глазные яблоки под веками туда-сюда дёргаются. Бр-р-р.

— Тут раньше попроще подключение было, — пояснил Сеня. — Но потом, когда альтери прибрали срез себе, то усовершенствовали систему. Капсулы — это уже от них, раньше просто так лежали, башкой на интерфейсе. Жрали даже что-то, шевелились иногда. Теперь внутривенно питаются. Наверное, вычислительные мощности выросли, я не знаю, но смотрится, как по мне, жутковато.

— Да уж, — согласился я. — Выглядит не очень.

— Старые интерфейсы остались, можно подключиться спокойно. Наши подключались, но оркестратор их не слушает, не воспринимает, что ли. Такое впечатление, что слишком занят. Ребята очень рассчитывают уболтать кайлитку, чтобы та уболтала оркестратор. Нужно чтобы они сильнее отгородили срез, усилили, как Кван выражается, «степень коллапса». Иначе Конгрегация нас достанет.

— Мне кажется, если б хотела достать, то уже бы достала, — сказал я.

— Вот и мне так кажется, — вздохнул печально Сеня, — но меня один хрен никто не слушает.

Кайлитка позвала всех на третий день.

— Сложный случай? — спросила усталую девушку Аннушка.

— Не знаю, не с чем сравнивать, — призналась та. — У меня не много опыта. Но то, что она узнала, было закопано в ней так глубоко, что одними внешними травмами это не объяснить. Лиарна настолько не хотела, чтобы это было правдой, что воспользовалась повреждением мозга как поводом не вспоминать. Достучаться до неё было сложно, поэтому, прошу, не наседайте на неё сразу, она может снова уйти в себя…

— Лысая Башка, ты как, в целом? — кинулась к ней Джен.

— Не дождёшься… — ответила та тихо, но ясно.

— Ну, слава Хранителям, заговорила! Теперь я могу, наконец, перевалить на тебя пацана. Он глухонемой, так что переживёт твои унылые морализаторские лекции легче, чем я в его возрасте. Вы просто созданы друг для друга!

— Отстань от неё, Джен, — попросила Аннушка. — Успеешь ещё рассказать, как ты её терпеть не можешь. Настолько, что попёрлась вытаскивать из дохлого среза…

— Ой, я вас умоляю!

— Лиарна, ты хотела что-то объяснить нам.

— Да, — сказала тихо лысая женщина, — это касается корректоров. Всех. Мы не то, что вы думаете.

Лиарне лет тридцать пять, но она одна из самых старых действующих корректоров Школы, не считая таинственных исключений, работающих непосредственно с ареопагом. Кван ещё старше, но он давно не ходит в поле, работает с документами, а в документах видно далеко не всё…

— У меня самый большой список мёртвых друзей, — сказала лысая тихо. — Никто из тех, с кем я начинала, не дожил даже до двадцати. Я приводила новых, они подрастали и уходили в никуда. Я часто задумывалась, почему? Казалось бы, опытный корректор имеет гораздо больше шансов выжить, чем новичок. Нас плохо учат… Не спорьте, поверьте опытному полевому работнику, учат нас отвратительно. В Школе большая часть лекций — просто накачка лозунгами, остальное — жестокая дисциплинарная дрессировка. Теория оторвана от практики, преподают её люди, ни одного коллапса не видевшие. Да, нам рассказывают о том, как устроен Мультиверсум, но гораздо полезнее был бы курс полевой медицины! Новичкам не хватает элементарных умений выживания в коллапсирующем срезе. Повезло тем, у кого, как у Ирки, есть надёжный напарник…

Сеня отсалютовал сжатым кулаком.

— Те, кто выживают первые несколько заданий, постепенно набираются опыта, собирают снаряжение, становятся умнее и осторожнее, научаются разговаривать с «фокусами», уговаривать их покинуть срез — ведь мало кому этого хочется, вы знаете.

— Не то слово, Лысая Башка, — фыркнула Джен, — я тебя до сих пор не простила!

— В общем, через несколько лет корректор, если выжил, становится настоящим профи — опытным, острожным, наблюдательным, подготовленным и снаряженным, много знающим и умеющим. Да просто более взрослым и поумневшим! Казалось бы, его шансы на выживание должны кратно вырасти, верно?

— А разве не так? — спросила Ирина.

— Наоборот, — вздохнула Лиарна, — по статистике, девяносто процентов корректоров гибнут именно в этот момент. Чаще всего это совпадает с окончанием наставничества. Подготовил в первом приближении смену — освобождай место.

— Может быть, — предположила Аннушка, — они становятся слишком самоуверенными?

— Поверь, нет, — покачала лысой головой женщина, — я прекрасно знала тех, кто пропал. Многие их них были весьма осторожными ребятами. И я задумалась — почему так? Это же не единичные случаи, а статистическая норма — опытные корректоры гибнут гораздо чаще новичков. Фактически, даже я, не будучи очень умной, вскоре могла предсказывать их гибель с приличной вероятностью — достаточно было прикинуть число успешных выходов, чтобы сказать: «Вот этому парню скоро не повезёт». Неужели этого не могли сделать аналитики Конгрегации? Когда Кван попал в ареопаг и получил доступ к архивам, я попросила его поднять отчёты за предыдущие годы, и они полностью подтвердили мои выводы. Критической цифрой оказалось полсотни успешных выходов. Если личный счётчик побед приближался к полтиннику, можно было делать ставки на то, что скоро этот корректор не вернётся в Центр. Выход может занимать дни или недели, в редких случаях — месяцы, не каждый выход удачен, иногда найти «фокус» не удаётся, или он не желает уходить, или гибнет — так что по времени это выходило у всех по-разному. Может быть, поэтому статистика не бросалась в глаза. Я не очень удачливый корректор. Никогда не была ни особо везучей, ни особо умной, и совсем плохо умела уговаривать.

— Это факт, — подтвердила Джен, — меня ты просто достала своим тупым упрямством.

— Я бездарь. У меня самый высокий процент провалов, худшая характеристика среди всех коллег. Несколько раз я застревала в срезе на год и более, потому что пыталась упорством взять то, что не бралось талантом. Свой полтинник я набрала совсем недавно. Но к тому моменту выяснила ещё один интересный момент. Подумайте, если корректор отправляется в коллапс и не возвращается оттуда, что происходи дальше с тем срезом?

— Он коллапсирует, разумеется, — уверенно сказала Ирина. — Ведь раз он не вышел, то не вывел «фокус». Возможно, коллапс даже ускорится — два синеглазых в одном срезе увеличивают дисрупционный потенциал. Не в два раза, но на какие-то заметные проценты, я уже не помню, нам это на вводных занятиях давали…

— Примерно на треть, — подтвердила Лиарна, — я освежала в памяти цифры. Так вот, ребята, что я вам скажу. Я посетила несколько срезов, где пропали мои друзья — опытнейшие, матёрые корректоры, удачливые, умные, не мне чета. И знаете что?

— Что? — не выдержала Джен.

— Эти срезы не коллапсировали. Да, там были заметны последствия начинавшегося коллапса, некоторым сильно досталось, но везде он был успешно остановлен, а «фокус» извлечён.

— То есть, — озадаченно спросила Ирина, — они справились?

— Именно.

— Но куда они делись? И ещё… Если они извлекли «фокус», то куда делся он?

— На первый вопрос я ответа тогда не нашла, — сказала Лиарна, — а вот на второй — да. Тут сильно помог Кван с его доступом к базам. Чаще всего после исчезновения корректора «пятьдесят плюс» в Школу доставляли нового ученика. Их всегда привозили одни и те же корректоры.

— Дайте угадаю, — мрачно сказал Сеня, — те, что «первой категории».

— Именно! Я поговорила с несколькими новичками и выяснила со всей определённостью — они именно из тех срезов, где пропали мои друзья. Их выводили такие, как Мигна, Сорим, Глеб, Грета…

— Стоп, — перебила её Аннушка, — ты знаешь Грету? Но ей сейчас должно быть уже…

— Она ничуть не состарилась, поверь, — напомнила Лиарна.

— Я думала, её давно на свете нет… — сказала Аннушка растерянно.

— Ты тоже не выглядишь на свои годы, — напомнил Сеня.

— Я — другое дело, — отрезала Аннушка.

— Может, и она — другое?

— Это надо обдумать. Продолжай, Лиарна.

— Они не становились наставниками, сбрасывали новичков на тех, кто помладше, но в Школе всегда фиксируется, кто приводит пополнение.

— Может быть, — предположила Ирина, — тут нет никакого заговора? Один корректор не справился, за ним отправили другого, более опытного, тот всё поправил, но того, первого, уже не вернуть… Лично у меня кстати, сильно больше полста успешных выходов, и я пока жива.

— Возможно, — сказал Сеня, — дело в том, что у тебя есть напарник. И я не дам никому добраться до твоей тощей задницы!

— Нормальная у меня задница, — отмахнулась Ирина рассеянно.

— Скорее всего, так и есть, — кивнула Лиарна. — Я не про задницу, а про напарника. Сеня тебя в обиду не даст, связываться с ним никому не охота, и вас проще было оставить в покое.

— Что ты хочешь сказать? — напряглась Ирина. — Ребят убивали специально? Свои же?

— Не думаю, что они нам свои, — сказал Кван. — Они работают на ареопаг, а не занимаются коллапсами. Я не знаю, в чём их миссия, это закрытая часть архива.

— Да ладно, — сказала Аннушка, — не верю. Калеб, убивающий корректоров? Да ну нафиг. Он, конечно, всегда был слегка мудаком, а в некоторых моментах и не слегка, но убийцей представить его себе не могу.

— Мне кажется, Калеб исключение, — сказала Лиарна. — Он никогда не попадал в мою статистику. Думаю, такому патентованному раздолбаю просто не доверяли ничего серьёзного. Его «первая категория», как и у меня, присвоена просто по возрасту. Ну, или это связанно с имевшимся у него выходом на Вещество.

— То есть, — мрачно констатировала Аннушка, — с выходом на меня. Вечно он норовил на чужой шее проехаться, засранец мелкий… Но, Лиарна, почему ты так уверена в том, что это именно заговор, а не череда случайностей? Может быть, Ирина права, и Конгрегация просто спасала ситуацию там, где облажались корректоры?

— Потому что вот это, — она ткнула пальцем в шрамы на лысой голове, — сделала со мной Грета.