"Фантастика2025. 194". Компиляция. Книги 1-27

Глава 1. Помощница кронпринца

— Леди Валаре, держитесь за моей спиной, — рык будущего короля Левардии, Каэлиса Арно из дома Грейдис, мог бы испугать любого постороннего, но я знала его уже слишком хорошо, чтобы не понимать истинную причину столь резкого тона.

Впереди, в богато украшенном дворцовом коридоре, нас ожидал Николас Хаул — ищейка, чьё присутствие, вероятно, внушало ужас всякому, с кем он вступал в разговор.

Хитроватый капитан королевской гвардии с каждым днём выуживал всё больше сведений о тех, кому не посчастливилось оказаться хоть как-то связанным с покойным Яном Арвелларом.

— Мы отправимся в городские архивы через три дня, в полдень. Если опоздаешь или окажешься где-то ещё — эта возможность будет утрачена, — сказал кронпринц волку.

— Уверен, вы, как и я, хотите добраться до правды, — с нахальной ухмылкой и недвусмысленным намёком парировал Николас Хаул.

— А ты, я уверен, очень хочешь долгосрочный контракт, — с тем же намёком отозвался Его Высочество.

Намёк кронпринца был куда неприятнее, чем у ищейки. Каэлис Арно говорил о том, что с таким поведением Николас Хаул в столице не задержится — слишком многих из сильных мира сего он успевал настроить против себя.

— Вы — моя последняя надежда, леди Валаре, иначе это расследование никогда не закончится, — продолжал язвить волк. — Без вас никто не сможет проконтролировать...

— Мы прибудем вовремя, — ответила я, внимательно наблюдая за ищейкой. — Его Высочество заинтересован в расследовании больше всех.

За последние десятки я настолько привыкла к запаху волка, что вместо опасений и отвращения он стал вызывать во мне здоровое, почти инстинктивное желание огрызаться — похоже, как и у многих других крупных оборотней.

— Леди Валаре! — я задержалась буквально на минуту, но даже столь незначительная промедление не укрылось от внимания кронпринца.

Невозмутимо улыбнувшись, я последовала за будущим монархом, размышляя о том, насколько изменились наши отношения после той безумной ночи, вызванной, скорее всего, действием вааргцев.

Вернувшись во дворец после поездки в графство Роузглен, Его Высочество немедленно направился к целителям и узнал, что находился под воздействием зелья — правда, его влияние к тому моменту уже почти прошло.

Ничего по-настоящему опасного или противоестественного вааргцы в питьё Его Высочества не добавили — именно поэтому браслет из змеиной кожи и прочие ритуалы никак не отреагировали. Это было всего лишь лёгкое укрепляющее зелье, усиливающее зверя, повышающее физическую силу и… усиливающее притяжение к подходящим самкам поблизости. Возможно, сами вааргцы тоже выпили нечто подобное перед сделкой с Левардией. Однако в случае с Каэлисом Арно эффект оказался гораздо сильнее — из-за его Времени Зова. И из-за того, что рядом находились «подходящие самки», а запахи не подавлялись уже много дней.

Каэлис Арно также спросил, что произойдёт, если напиток примут другие — люди или оборотни вне Зова. Он видел, как я отпила из его стакана, но ответ лекаря меня не успокоил.

На людей и не пробудившихся оборотней зелье не действовало. И теперь принц, вероятно, считает, что зверь во мне настолько слаб, что отозвался на феромоны его льоркана. В то время как Лианна, находившаяся рядом, удержалась. Как и многие другие оборотни.

Не важно. Прошлого не изменить.

Я не позволяла себе ударяться в обиду или расстройство, хотя совершенно точно ощущала целую бурю отрицательных эмоций. С кронпринцем говорила всегда по делу, никогда не теряла лицо. Его Высочество — мой начальник. Он необходим мне, чтобы сохранять ячейку, выплачивать заём банку, откладывать деньги.

И ещё... у меня оставалась та просьба, которую он пообещал исполнить. Но я берегла её про запас.

— После совета мы отправимся к моему отцу, — сказал Его Высочество. — Он по-прежнему отказывается общаться с Николасом Хаулом, но тянуть дальше нельзя.

Вообще-то, кронпринц вовсе не обязан посвящать меня в подобные планы. Однако после событий в графстве Роузглен он стал куда более откровенным — будто ждал моего ответа, моих вопросов.

— Ваше Высочество, после совета у вас уже назначена встреча с герцогом Хэлбрандом, а затем — с комиссией по Отбору, — напомнила я.

Кронпринц закрыл глаза, затем тяжело выдохнул.

— Да, вы правы, леди Валаре. Но встреча с отцом важнее.

— Я могу предупредить Его Светлость, пока вы будете на совете, — пожала я плечами.

— Хорошо. Но сразу после этого — немедленно возвращайтесь, — резко добавил он и поспешил в сторону крыла, где проживала королевская семья. Мои покои тоже находились в этом крыле, хоть и на значительном удалении.

Я свернула в боковой коридор, намереваясь уведомить герцога, что Его Высочество не сможет встретиться с ним в ближайшее время.

— Мио! — знакомый голос отвлёк меня, и я обернулась налево — к коридору, ведущему в крыло, где жили участницы Отбора. — Тебя совсем не найти.

Да, не найти. Потому что Его Высочество почти не отпускает меня от себя, постоянно поручая всё больше работы.

— Аделаида, — я улыбнулась одной из неожиданных фавориток Отбора, несколько раз входившей в десятку, несмотря на то, что она была самой старшей участницей и считалась обществом старой девой. — Ты в порядке?

— Да… Просто нервничаю из-за следующего задания. Все считают, что после поездки в Роузглен принц уже сделал выбор, и шансов у остальных не осталось. Это будет Лианна.

Похоже, она и правда сильно нервничала — и на то были причины.

Каэлис Арно действительно много общался с Лианной, и во время поездки, и на обратном пути, искренне наслаждаясь её обществом. С ней, как и с другими участницами, он был ласков, внимателен, заботлив.

— Аделаида, Его Высочество будет делать выбор по итогам заданий. У тебя, как и у остальных, есть все шансы. Я не могу сказать ничего большего.

— Пожалуйста, Мио, я просто должна знать! Стоит ли мне принимать ухаживания других мужчин? — она нервно потянула за тонкую, ломкую прядь каштановых волос. — Остальные уже определяются, потому что знают, что не победят.

— Решать тебе. Ты — талантливый маг с полной квалификацией и одна из фавориток. Его Высочество сделает выбор в последний день — из семи, и никто не знает, что у него на уме.

— Но ты знаешь! Ты же общаешься с ним больше всех, ты его помощница! — казалось, она почти умоляла меня дать ей хоть какой-то определённый ответ.

— Мне пора, прости. Я честно не знаю, что у него в голове.

— Но «Соронский вестник»!..

— Какая разница, что пишет «Соронский вестник»? Сегодня у них фаворитка — Барбара, завтра будет Лианна, а послезавтра может и ты или Селина.

Мне показалось, что девушка хотела сказать что-то ещё — на её лице читалось волнение, даже растерянность, — но времени на разговор не было.

И вообще, я не вполне понимала, почему она так тревожится. Следующее испытание Отбора, если верить всё тому же «Соронскому вестнику», должно было касаться магии и талантов участниц. Если уж Аделаида и могла претендовать на первое место, то именно в этом состязании.

У меня же были совсем другие задачи — меня ждал целый герцог, родственник короля, отчаянно пытающийся занять свое место под солнцем. Точнее, чуть ближе к солнцу.

Вот только к встрече с ним присоединился ещё один человек — тот, кого я совсем не ожидала увидеть. Леонард де Рокфельт, временно заменяющий своего заболевшего отца.

Увидев, с кем беседует герцог, я замерла в дверях, но затем, сделав глубокий вдох, всё же вошла в уютную, богато украшенную гостиную.

Леонард не зря считался одним из самых красивых, если не самым красивым мужчиной столицы — высокий, широкоплечий, с роскошной, почти волнистой гривой золотистых волос, он был завидным женихом. Феромон его льва почти никого не отталкивал, он прекрасно раздавал комплименты, а высокий ранг и будущий титул графа только увеличивали его привлекательность в глазах потенциальных невест.

Я вспомнила, как много лет назад, когда рассказала Аделаиде, что Леонард де Рокфельт за мной ухаживает, она мне попросту не поверила. О Лео тогда судачили все девушки академии.

Какие же мы были наивные дурочки.

Мой бывший жених внимательно просматривал документы, перебирая страницы — он, очевидно, готовился к встрече с Его Высочеством.

Герцог Хэлбранд тоже был в полной готовности — на столе стоял высокий фарфоровый стакан с водой для принца и лежала отдельная, наверняка переписанная даже аккуратнее оригинала, копия бумаг.

Каждый придворный высокого ранга мечтал занять место покойного графа Яна Арвеллара. Многие уже имели важные роли при дворе, но ни одна не могла сравниться по значимости и близости к королю с постом Советника Его Величества.

И, скорее всего, каждый из них уже рассматривался ищейкой как возможный убийца.

— Леди Валаре, — герцог Хэлбранд пристально всматривался мне за спину, быть может, полагая, что Его Высочество стоит где-то там, а затем перевёл вопросительный взгляд на меня.

Лео же замер, поправляя высокий воротник дорогого камзола.

— Я хотела предупредить вас, что Его Высочество не сможет присоединиться к встрече.

Герцог Хэлбранд недовольно нахмурился, растерянно оглядывая тщательно подготовленные бумаги, и в его светло-карих глазах на миг мелькнули досада и разочарование.

— Вы знаете, когда он вернётся? Чем он занят? Сможет ли он прийти завтра? — раздражение всё же вырвалось наружу, и мужчина средних лет невольно выплеснул крохотную тень недовольства на меня. — Леди Валаре, это не шутки и не праздные беседы, а серьёзный вопрос!

А я что, спорю?

— Я не могу сообщить вам, где он будет находится, Ваша Светлость, — ответила я с выверенной, вежливо-невозмутимой улыбкой. — Если вы хотите передать ему что-то, я непременно донесу это до Его Высочества. Особенно, если документы хорошо обобщены, с итогами.

Вообще-то, я сомневалась, что в них содержится нечто настолько важное — в противном случае принц точно не забыл бы об этой встрече.

И, судя по неуверенности, промелькнувшей в лице Его Светлости, он и сам не был уверен, насколько чётко всё изложено.

— Хорошо, леди Валаре... вы правы. Подождите пять минут, — он отошёл к самому краю большого стола, взял перо и стал быстро что-то записывать и помечать на листе бумаги.

Я же терпеливо и скромно стояла в стороне, не позволяя улыбке сойти с лица.

— Я думал, ты не помощница Его Высочества? — произнёс Леонард, красивым баритоном, медленно направляясь ко мне.

— Я ритуалист Его Высочества. От того, что я передам кронпринцу сообщение, которое он сам сейчас должен был бы увидеть, мир не перевернётся, — ответила я, хотя про себя поразилась его прозорливости.

Раньше я и правда не стала бы вмешиваться, но теперь всё изменилось.

Если я хочу использовать свою «просьбу», если хочу получить постоянную должность и завершить испытательный срок, мне нужно стать незаменимой. Такой, чтобы у никого не возникло вопросов, почему Его Высочество поступает именно так.

— Я пытался поговорить с тобой, Мио, всё это время — после торжественного обеда в парке Трёх Фонтанов, — произнёс он спокойно, но мне тут же захотелось уйти.

В прошлый раз он требовал, чтобы я оставила в покое его мать — Гелену де Рокфельт, хотя именно она позволила себе оскорблять меня.

Кто бы знал, что всего через несколько дней её подозрение в том, что я сплю с кронпринцем, обернётся правдой?

Неважно. Это случилось один раз и больше не повторится — Каэлис Арно сам это сказал.

— У меня не было выходных, — бросила я взгляд на герцога, быстро записывающего что-то за столом, надеясь скорее исчезнуть отсюда.

— Я знаю. Хотя и не считаю это нормой, — он замолчал, и я уже почти собралась напомнить, что это, вообще-то, не его дело, но он продолжил: — Я поговорил с лордом Крамбергом, Мио.

Леонард казался неожиданно серьёзным и смотрел на меня совсем не так, как раньше. В его красивых глазах больше не было ни превосходства, ни той уверенности, что я во всём уступаю ему.

Похоже, он начал понимать, что я здесь не чтобы досаждать ему или преследовать. На это потребовались месяцы во дворце и долгие часы работы при Его Высочестве.

— Он сказал мне, что ты действительно могла потерять работу, если бы не извинилась публично перед моей матерью. И что таково было её требование..

И… что мне на это ответить? Я и так это знала.

— Мио, я понимаю, что между вами были недоразумения, но, пожалуйста, прошу тебя — не втягивай в это моего отца.

— Что? — я нахмурилась и резко обернулась к нему, одновременно осознавая, что Леонард стоит слишком близко.

— Моя мать не может извиняться перед тобой за подобные угрозы. Она — графиня. Ей недопустимо терять лицо. И она этого не сделает. Просто отпусти ситуацию. Ты ещё молода, тебе почти нечего терять. Я прослежу, чтобы подобное больше не повторилось, — он не сводил с меня своих выразительных карих глаз и... просил.

Почти так же, как когда мы были ещё близки. Когда могли говорить по-человечески. Когда он выпрашивал ещё одно прикосновение, ещё один поцелуй, оранжевую свечу…

Вообще-то, я не ждала, что он что-либо пообещает — за последние семь лет я не была «достойна» даже намёка на обещание. Но, похоже, моя новая роль многое меняет.

— Я не знаю, о чём ты говоришь, — ответила я, обходя его и направляясь к герцогу Хэлбранду.

— Мио! — его рука вцепилась в моё плечо, и я резко обернулась. Его ладонь крепко сжала ткань моего скромного платья.

— Просто не настраивай Его Высочество против моего отца. Я никогда не видел его в таком состоянии. Отпусти то, что случилось, не вреди моей семье…

И вновь эти просящие, почти невинные благородные глаза.

— Ты хотя бы представляешь, через что пришлось пройтимоейсемье по твоей вине и по вине твоих родственников? И ты ещё осмеливаешься изображать из себя жертву! — прошипела я, шагнув к нему ближе, а потом резко отстранилась, натягивая на лицо безупречно спокойную улыбку и своей рукой убирая его ладонь с плеча. — Но нет, я не говорила Его Высочеству ни слова о твоём отце. Мы никогда не обсуждали графа. Я бы не позволила себе такого, как бы сильно я не ненавидела тебя и как бы сильно не доводила меня графиня.

Леонард вздрогнул. Он стоял напротив, побледневший, но больше не сделал ни одного движения, хотя я сомневалась, что мои слова его убедили.

— Увидимся через три дня, — произнёс он, развернулся на каблуках и стремительно ушёл.

Я даже не злилась на него. Желание защитить родных было в каком-то смысле достойно. Но меня по-прежнему поражало его непонимание того, насколько глубоко он сам и его семья ранили нас. Будто бы значение имело только благополучие де Рокфельтов.

Похоже, он действительно не понимал.

— Вот, леди Валаре, — герцог Хэлбранд наконец завершил работу над документом и передал его мне. Я поспешно взяла свиток, попрощалась и торопливо направилась к комнате, где проходил совет.

Совет, на который, выходит, не был приглашён Эларио де Рокфельт?

— Вы задержались, — Его Высочество выглядел спокойным, почти равнодушным, но я думала что это просто маска.

Ему предстоял разговор с отцом — несомненно, тяжёлый и неприятный, раз его откладывали так долго.

— Простите, Ваше Высочество, — я вручила принцу документ. — Вот. Его Светлость приложил особые усилия к подготовке.

— Его Светлость? — он чуть наклонился ко мне, не приближаясь и не глядя. — Тогда почему я чувствую на вас запах Леонарда де Рокфельта?

Глава 2. Городские архивы

— Тогда почему я чувствую на вас запах Леонарда де Рокфельта? — спросил принц Каэлис Арно, не отрывая от меня взгляда серьёзных, жёлто-зелёных глаз.

— Милорд де Рокфельт тоже присутствовал там, Ваше Высочество. Мы обменялись парой слов, и, возможно, я случайно задела его плечом на выходе, — бодро ответила я.

— Помните о своей работе и не отвлекайтесь на постороннее, — процедил принц и, не удостоив меня взглядом, направился дальше по коридору.

Ну а я…

Я разумеется, последовала за ним, как самая верная личная ритуалистка.

Какой же он недовольный. Несмотря на то, что я приказывала себе не думать о произошедшем в графстве, подобное обращение задевало сильнее, чем хотелось бы. Будто после нашей близости он стал относиться ко мне с ещё большей холодностью — и от этого становилось только больнее. Словно что-то внутри меня, вопреки здравому смыслу, надеялось на похвалу, на тёплое слово, на ласку… хотя я упорно старалась видеть его таким, какой он есть, со всеми недостатками.

А он — не произнёс ни единого доброго слова, словно я исполняю какой-то жалкий минимум, а не выкладываюсь до предела каждый день, словно я не та, что уже много десяток не имела ни единого выходного.

Всё личное время — по вечерам и в короткие перерывы на еду. Только тогда, письмами, я могла общаться с Финном, разговаривать с семьёй, решать хоть какие-то свои дела. Я даже Мэррин писала, стараясь сохранить с ней хорошие отношения, и отправила пару вежливых посланий бывшему профессору Роувилю из Соронской Академии Магии. Теперь, когда я занимала почётную должность, я чувствовала что мы могли общаться почти как коллеги.

— Что вы думаете об Эларио де Рокфельте и его сыне Леонарде? — этот вопрос настиг меня врасплох, и я нахмурилась, не сразу поняв, к чему ведёт кронпринц.

Ах да… Леонард упоминал, что у его отца проблемы.

— Я никогда с ними не работала и не могу дать никакой оценки. О неудавшейся помолвке вы уже осведомлены.

Так и хотелось спросить: «А что?», — но я себя сдержала.

— Эларио де Рокфельт просмотрел ситуацию с зельем в графстве Роузглен, не заметил изменений в моём поведении — и теперь я не уверен в его надёжности, — произнёс Его Высочество низким, жёстким голосом, не оборачиваясь. — Я планировал назначить его советником короля, но не могу позволить своим людям даже малейших ошибок.

«Своим людям»?

Вообще-то королём являлся Арно Николас, а не Его Высочество, и назначать советника должен был действующий монарх. И… неужели один промах мог стоить одному из лучших людей Его Величества будущей должности?

Как вообще можно было распознать то, что произошло тогда в графстве Роузглен? У Каэлиса Арно оказалась прекрасная выдержка — он не показывал, что сходил с ума, и я сама заметила изменения лишь однажды: в коридоре, после ужина, когда он даже не почувствовал, как у него прорезались когти.

Означало ли это, что кронпринц станет жестким и безжалостным правителем — тем, кто не прощает ни единой ошибки своим людям?

— У вас есть кто-то другой на примете? — осторожно поинтересовалась я, обращаясь к его спине.

— Многие. Присматривайтесь ко всем старшим придворным. Если заметите что-нибудь важное — сообщайте мне.

Внутренняя вредность и упрямство подсказывали мне напомнить, что мне вообще-то платят за работу ритуалиста, а не шпиона, но я вспомнила, сколько именно мне платят.

Ни одна другая должность даже близко не предлагала такого дохода — в «Костях и Коронах» я не получала и десятой доли, а в других местах и того меньше. Я откладывала куда больше, чем ожидала, ведь мне платили и за сверхурочные часы, которые случались… постоянно. Учитывая, что я не тратилась ни на одежду, ни на еду, ни на жильё, копить оказалось неожиданно легко. Полтора года — и заём на обучение Финна будет закрыт, а там я уже начну откладывать и для себя.

— Мио! — спустя три дня, когда я ожидала указания отправиться к конюшням, провести ритуалы, ко мне подошёл Имир.

Я не видела брата с момента отъезда в графство Роузглен, но знала, что он проживал рядом с дворцом, в дорогих апартаментах, где часто останавливалась знать.

— Доброе утро.

— Я хотел сообщить тебе, что выплатил сумму за поместье, за этот месяц — и за следующий тоже.

Я застыла, переводя взгляд на полное гордости и достоинства лицо брата, не веря в услышанное.

Второй раз. Он заплатил за поместье лишь во второй раз за все эти годы — и не за один месяц, а сразу за два.

Деньги на погашение долга за поместье были отложены мной на конец месяца. И в отличие от образования, платить за поместье мне придётся ещё лет пятнадцать, не меньше, даже если я почти не буду тратиться.

— Ничего не скажешь? — брат явно ждал похвалы или хотя бы искреннего изумления, и в его синих глазах мелькнуло отчётливое разочарование.

А что я могла сказать? Раньше, услышав, что у него появились деньги, я радовалась. Потом — расстраивалась, огрызалась, боялась, требовала объяснить, во что он ввязался, обвиняла его.

И сейчас тоже хотелось сказать многое, но я понимала, что моя семья измучена упрёками, постоянными ссорами, отсутствием какой-либо определённости. И не стоит начинать ссору без причины.

— Спасибо, что предупредил. Я сберегу те деньги, что отложила на поместье, на пару месяцев, — наверняка это было не то, чего он ждал, но на большее я не была способна.

— Понятно, — криво усмехнулся брат. — Почему ты так одета? Камилла права — ты выглядишь, как служительница храма. Тебе не хватает денег? Я могу оплатить твой гардероб.

— Мой гардероб был выбран Его Высочеством и одобрен им же, — равнодушно ответила я.

Закрытая одежда — последнее, что меня сейчас волновало.

— Кронпринцем? — Имир нахмурился, внимательно осматривая меня с ног до головы. В глазах брата загорелось сомнение. — Ты хоть понимаешь, насколько это странно, что он утверждает твой гардероб?

— Может, он просто хочет, чтобы я за его спиной была как можно незаметнее, — пожав плечами, пробормотала я.

А ещё… ему, наверное, самому не хотелось отвлекаться на меня. Сейчас, после всего, что произошло в графстве Роузглен, мои закрытые, плотные наряды казались особенно удачной идеей.

— Хорошо, может, это и к лучшему, — в его глазах, казалось, вспыхнуло какое-то понимание. — Я отправлюсь в поместье сразу после следующего испытания. Надеюсь, Камилла в этот раз справится лучше, и обе они попадут в число пятнадцати. А ты должна поехать в следующем месяце — слишком давно ты там не была.

— Матушка отправится с тобой?

— Нет, она очень рада жить в столице, и чувствует, что род Валаре наконец-то возвращает себе прежние позиции, — Имир лучился такой гордостью, будто в этом была его единоличная заслуга. — Может, и ты когда-нибудь поймёшь, что тебе вовсе не нужно работать и пора думать о будущем. Только не расстраивай матушку в моё отсутствие.

Посмотрите только какой примерный семьянин!

Впрочем, моя ирония была неуместна. Имир действительно всегда был рядом с мамой, тогда как я всё время уезжала, была себе на уме, ничего не объясняла. Неудивительно, что матушка считает что Имир волнуется о нашей семье больше, чем я.

Попрощавшись с Имиром, я направилась к конюшням, надеясь, что карета уже подготовлена и я могу начать ритуал. Мы отправлялись в городские архивы за хартией, и с самого утра напряжение, исходившее от Каэлиса Арно, казалось, можно было резать ножом.

Он волновался, не желая, чтобы кто-то это заметил. Похоже, хартия действительно могла дать ищейке ответы, которые он искал. Хотя бы часть.

— Миледи! Соронский Вестник? — мальчишка-посыльный ослепительно улыбнулся, получив от меня монету, и умчался, оставив в руке свежую газету.

Я же решила, что, раз уж всё равно жду, стоит хотя бы отвлечься, хотя особых новостей не ожидала. Следующее соревнование должно было состояться совсем скоро, и только после него объявят фавориток и тех, кого исключили.

Но, развернувСоронский Вестник, я испытала немалое удивление. На обложке самой популярной газеты было размещено изображение стола… того самого, знакомого мне стола в поместье графа Бэара, за которым собрались все хорошо узнаваемые лица.

Ракхар Кровавый, кронпринц, Эларио де Рокфельт, герцог Келлсберг… и я, в бесстыдном наряде по вааргской моде, с обнажёнными плечами.

Ниже находился и другой отпечаток памяти — тот, где я за столом не сидела, а Лианна, напротив, заняла место прямо напротив Его Высочества. Щёки её слегка порозовели, она не сводила с кронпринца взгляда, а он — с неё. Именно после того обеда между мной и Каэлисом Арно произошло… то, что и произошло.

«Честность Отбора поставлена под сомнение!» — гласил заголовок. — «Недовольство вспыхнуло после того, как кронпринц провёл слишком много времени с одной из участниц в графстве Роузглен».

Если я и надеялась на нечто скандальное, то меня ждало огромное разочарование. «Соронский Вестник» явно стремился сохранить хорошие отношения со всеми — и с принцем, и с графом Бэар, — а потому не осмелился обвинить Лианну напрямую.

Газета лишь заметила, что «так получилось», что злого умысла в происходящем не было. Что визит был слишком важным, и леди Бэар не виновата в том, что он состоялся в доме её отца. Что, по слухам, визит завершился оглушительным успехом и стал первым серьёзным достижением Его Высочества как принца Левардии. И, конечно, семьи других участниц якобы непременно это поймут.

Зато целая огромная полоса была посвящена Лианне — описанию её достоинств и достижений.

...

Увлечения леди Лианны Бэар по-настоящему восхищают: она превосходно вышивает, читает философские трактаты и владеет сложной техникой игры на арфе.

Однако за утончёнными манерами скрывается независимый и отважный дух: леди Лианна ездит верхом столь же уверенно, как лучшие всадники кавалерии, одинаково свободно чувствуя себя в дамском и мужском седле. Именно верхом она вернулась в Сорону — поражая горожан осанкой, яркой улыбкой, которую, как говорят, она даровала самому Его Высочеству, — и непринуждённой грацией.

Дружеское общение между леди Лианной и Его Высочеством, по словам очевидцев, началось ещё в поместье её отца, где девушка выдержала настоящий допрос со стороны гостей из Ваарга. Она отвечала с гордостью и достоинством, а Его Высочество, только что одержавший победу над вааргским Хранителем, поддерживал её всё это время. Случайность ли, что он сражался именно во имя леди Лианны?

...

Да уж. Если газета и не хотела объявлять фавориток открыто, подобные дифирамбы одной из участниц говорили сами за себя.

Впрочем, мнение журналистов не имело никакого значения для комиссии. Если какая-нибудь участница проявит истинное мастерство на следующем испытании и привлечёт внимание принца — Лианна не станет первой. Но, с учётом того, как мастерски она единственная проходила совершенно все испытания, веры в это у меня не было.

— Леди Валаре, всё готово, — ко мне подошёл один из конюхов и даже протянул руку, готовясь помочь, но я поблагодарила его и сказала, что справлюсь сама.

Я провела ритуалы на удачу — и на карете, и на упряжках, и на сёдлах тех лошадей, которыми, теоретически, мог воспользоваться Его Высочество. Эти слабенькие ритуалы нередко оказывались полезнее сильных, но краткосрочных и сложных в исполнении.

У меня давно был составлен полный перечень ритуалов, положенных принцу, и я строго следовала расписанию, забегая на день-два вперёд, где это было возможно. К тому же, это помогло мне отвлечься от воспоминаний о том, что происходило в графстве Роузглен и что так живо описывалось в газете. От образов Лианны и принца, улыбающихся друг другу.

— Идут, — всё тот же конюх, с любопытством наблюдавший за моими действиями, кивнул на широкую заднюю дверь, ведущую из одного из крыльев дворца, и я обернулась.

Надо же, как они похожи…

Я никогда не видела Леонарда и Каэлиса Арно так близко друг к другу. Любой посторонний, взглянув на них, сразу бы понял, что они родственники — пусть и дальние.

Кронпринц, не удостоив меня ни взглядом, направился к одному из коней, на которых я ранее провела ритуал, а вот Леонард удивил: он подошёл к двери кареты, открыл её, а затем посмотрел прямо на меня.

— Мио, — тихо позвал он, так что я скорее уловила это по движениям его губ, и тихо хмыкнула.

Это что же, он решил изображать джентльмена при Его Высочестве? Теперь, когда принц открыто формирует свой круг приближённых, Лео хочет показать всем, будто между нами всё в порядке?

Знакомый запах моего бывшего жениха был всё таким же приятным и ощущался даже здесь, на открытом воздухе.

— Не делай так больше, Леонард, — тихо ответила я, поднимаясь по ступенькам и игнорируя его руку. — Я не собираюсь притворяться, что между нами нормальные отношения, и не собираюсь к тебе прикасаться. Лучше уж будем делать вид, что мы друг для друга не существуем.

— Я не знал, что ты испытываешь ко мне такие сильные чувства... не знал, что ты меня ненавидишь, — Лео смотрел пристально, серьёзно, будто словами пытался выразить... сожаление? Нет. Он ни разу не извинился — ни за тот спор, ни за мою репутацию, ни за то, что не взял на себя никакой ответственности, позволив всей вине лечь только на меня. Будто я сама с собой спала.

Семь лет жизни... не только моей, но и моей семьи — нас не приглашали ни на одно мероприятие, а кузины пропустили множество сезонов.

Он не сожалел, а я не верила ни единому его слову. Поэтому просто отвернулась, ясно давая понять, что продолжать этот разговор не собираюсь.

— Что за задержки? — довольный голос Николаса Хаула прервал неловкое молчание, и Леонард с хлопком захлопнул дверь моей кареты.

В городские архивы все, кроме меня, направлялись верхом. Помимо Его Высочества и Леонарда, с нами в поездке присутствовали, конечно же, Николас Хаул — ради которого она и задумывалась, — лорд Вал-Миррос и несколько гвардейцев.

Я особо ни на кого внимания не обращала, позволив себе лишь кратко задуматься о том, что мне бы стоило больше практиковаться в верховой езде. Но когда? Свободные часы у меня и так расписаны до минуты.

В карете я готовилась к предстоящим ритуалам — сразу двум, высокого, восемнадцатого уровня. Один из них, против непрошеных гостей, по изначальному замыслу требовал присутствия трёх магов, но был переработан. Теперь я могла провести его одна, но действовал он на очень ограниченной площади и совсем недолго. Мы даже проверили его действие вместе с Роном Моргрейвом, позавчера. А чтобы подготовить предметы для глифа, мне пришлось делать официальный запрос в архивы и ещё несколько раз писать им с напоминаниями.

Я подозревала, что в само хранилище, читать хартию вместе с Его Высочеством и ищейкой, меня не пустят — и оказалась права. Она хранилась в полностью закрытом помещении, за тяжёлыми дверями и решётками, где воздух звенел от наложенных магических нитей, и новые ритуалы лишь добавляли путаницы в паутину магических нитей.

Ритуалист, служивший в архивах, смотрел на меня почти с презрением, будто считал работников дворца ленивыми дилетантами по сравнению с ритуалистами, нанятыми городом.

— Я всё перепроверю, как только вы уйдёте, — недовольно бросил он. — Приезжаете раз в год, накладываете что хотите, в половине случаев оно не работает, а последствия нам потом разгребать. Никакого контроля.

И что дальше? Пойдёт жаловаться на кронпринца Левардии?

— По моим оценкам, многие из ритуалов там конфликтуют друг с другом, и я даже не знаю, находятся ли на стенах защитные эликсиры… Вы бы создали проект по полному пересмотру всех регулярных ритуалов и их совместимости, — сладко улыбнулась я в ответ.

На работника я не злилась — он, возможно, и вправду так думал, к тому же начальство наверняка давило. Но зачем портить настроение другому магу — мне — прямо перед высокоуровневым ритуалом?

Поняв, что я могу ответить и точно так же поставить под сомнение его работу, ритуалист проводил меня туда, куда требовалось. Я была оставлена одна — в комнате прямо под хранилищем, где и провела свои ритуалы. Здесь оказалось прохладно, и я поёжилась, пока ждала других придворных, почему-то ощущая в этот момент странное, почти болезненное одиночество.

Наверное, это сказывалось отсутствие резерва. Всё-таки два ритуала восемнадцатого уровня подряд — непросто даже для самых сильных магов.

— Вы выглядите бледной, леди Валаре. А ведь завтра начнутся приготовления к третьему испытанию Отбора, и вы будете присутствовать прямо во время задания, — усмехнулся ищейка, после того как меня, наконец, выпустили — спустя много часов.

За его спиной маячил скучающий Леонард, которому хартию, скорее всего, не показали. Бывший жених не заметил моего возвращения, внимательно читая... «Соронский Вестник».

Я слегка потерла виски.

Изучение хартии не должно было занять больше получаса, так что же их задержало? Обсуждали найденное? Про меня просто забыли? Или намеренно не вызывали — чтобы я не услышала лишнего?

— Вряд ли я сегодня смогу провести ещё хоть один ритуал, — честно призналась я. — Но я гарантирую вам что уже к завтрашнему дню вы не увидите и следа усталости.

Я довольно улыбнулась, гордая проделанной работой.

Но улыбка быстро померкла, когда Его Высочество, до этого проходивший мимо, вдруг остановился, вернулся и положил руку мне на плечо.

— Ваше Высочество?

— Следуйте за мной, леди Валаре, — произнёс он равнодушно. Но, пройдя всего несколько шагов, я поняла что это равнодушие было показным.

Каэлис Арно казался... невероятно напряжённым, и закрытым, настолько, что его лицо невозможно было прочесть. Запахи тоже не помогали — как и всегда, в Левардии их почти полностью глушили в общественных местах.

Сначала я подумала, что то, что он скажет, будет связано с моей усталостью, потому что он прервал нас именно в тот момент, когда волк отметил мою бледность.

— Мне нужно, чтобы вы присутствовали при разговоре через три часа. Я слышал, что у вас не осталось резерва. Для этой задачи я просто хочу, чтобы вы наблюдали за другими ритуалистами.

— За кем? — тихо прошептала я, понимая, что он увёл меня именно для того, чтобы остальные не слышали.

— За ритуалистами моего отца и моей тётушки.

Стоило ему это произнести, как мне показалось, будто даже воздух здесь, в архивах, похолодел. Значит, они нашли в хартии нечто такое, из-за чего немедленно была назначена встреча с королём и одной из Великих Принцесс.

А моё задание?.. Они ведь тоже будут наблюдать за мной.

Означает ли это, что он не доверяет своим родственникам? Или не доверяет их ритуалистам? А может... не доверяет мне?

— Вы справитесь, леди Валаре? — жёстко спросил он. — Иначе...

— Я справлюсь, — ответила я, не желая слышать, что он найдёт кого-то другого.

Не осознавая, что соглашаюсь на куда большее, чем то, о чём меня только что попросили.

Глава 3. Хартия о Правах 1241 года

Обстановка в комнате была напряжённой.

Я сидела в одном углу, напротив меня — Рон Моргрейв, который за этот месяц, казалось, постарел лет на десять, а сбоку...

Грета Даскира, которую, похоже, Великая Принцесса теперь воспринимала как «своего» ритуалиста — несмотря на то, что личные ритуалисты полагались только монарху и прямому наследнику.

Из кабинета Его Высочества доносились лишь неразборчивые, перемешанные отголоски звуков — мой ритуал смешения голосов работал безупречно. Но все трое мы прекрасно знали, кто находился внутри, и понимали, что стоит кому-то проговориться — скандала не избежать.

Рону Моргрейву я доверяла, а вот Грете Даскира — нет. Я знала, что она уже делилась информацией о Яне Арвелларе со своими племянниками сразу после его смерти.

— Не могу поверить в это! После всего, что я для тебя сделала! — дверь резко распахнулась, голос Зеновии Николетты горел болью, когда она вышла из кабинета и яростно зашагала к выходу, сопровождаемая тремя парами глаз.

— Мы должны подходить к этому вопросу с открытыми глазами, — жёсткий голос кронпринца поразил меня. Если я считала, что он холоден со мной, то с собственной тётей он казался почти... жестоким.

— И зачем бы я тянула?! У меня были сотни возможностей, тысячи, с какой стати мне поступать так сейчас?! — Не стоило, не стоило им обсуждать всё это сейчас — в присутствии посторонних.

Николас Хаул всё ещё оставался в кабинете, и таким довольным я его не видела никогда. Его шея слегка вытянулась, глаза почти светились — словно он чувствовал, что, наконец, вышел на след.

— Потому что я вернулся. Из-за Отбора. Потому что всё стало настоящим — либо сейчас, либо никогда, — ответил вместо своего отца кронпринц.

Его Величество выглядел по-настоящему расстроенным и почти не принимал участия в разговоре.

— Я бы никогда так не поступила! Арно, я отдала тебе всю свою жизнь, пожертвовала всем — просто потому, что тебе плевать! — казалось, от отчаяния она уже не могла остановиться, но, заметив нас, приказала: — Выйди!

Последнее относилось исключительно к Грете Даскира, которая тут же подчинилась, тогда как я и побледневший Рон Моргрейв остались на своих местах — нам имели право приказывать только Его Высочество и король.

Мне было искренне жаль Великую Принцессу, она действительно отдала Левардии всё — она единственная в Великом Доме Грейдис не имела семьи, с самого детства входила в состав совета, без конца разъезжала по королевству, заменяя собой короля там, где его по праву ждали.

— Нам лучше вернуться или продолжить разговор в другом месте, — разумно предложил Каэлис Арно.

— Нет, мне нужно идти. В отличие от Арно, у меня есть работа, и я не могу позволить себе пропускать её по собственному желанию, — Великая Принцесса явно стремилась уколоть короля.

И тут ищейка вышел вперёд и задал вопрос, на который, возможно, не осмелились бы сами члены королевской семьи:

— Если бы Его Величество умер, вы бы претендовали на трон наравне с кронпринцем?

Я, сидя всё там же, смотрела на них почти с ужасом, осознавая, что именно содержится в Хартии — и каким хаосом это может обернуться для королевства, если подобная информация выйдет за пределы этой комнаты.

— Я не собираюсь отчитываться о своих намерениях перед вами, — Великая Принцесса гордо вскинула голову. — Я прекрасно вижу, к чему вы клоните. Лучше подумайте о том, что предсказание о единственном ребёнке касалось лишь брака Арно и Люциллы — но не моего брата в целом.

Комната тут же погрузилась в почти звенящую, наполненную ужасом тишину, когда все присутствующие осознали, начтоименно намекает Великая Принцесса.

Прежде всего, она не сказала «нет», не отвергла идею претендовать на трон — а это означало, что такая возможность действительно существует. Выходило, что изменения в Хартии касаются не только ребёнка Его Величества, но распространяются и на самих Великих Принцесс.

— Всего доброго, — Зеновия Николетта прошла мимо меня с безупречно прямой осанкой, оставляя остальных в молчаливом ужасе осознания.

— Отец… — я едва узнала хриплый голос Каэлиса Арно. В нём не было ни привычной равнодушной холодности, с которой он обычно обращался ко мне, ни той тёплой, доброжелательной интонации, которую он использовал при общении с участницами.

— Есть ли кто-то…

— Да, — тихо ответил король, голос его был усталым, почти дрожащим.

И, не добавив больше ни слова, он вышел вслед за сестрой. Рон Моргрейв последовал за ним, оставив нас троих в оцепенении.

Я сидела, ни живая ни мертвая, стараясь делать вид, что меня здесь нет, и жалея — безумно жалея — о том, что согласилась.

Теперь я знала слишком много — не только то, что Хартия, теоретически, позволяла Великой Принцессе наследовать трон, но и то, что у короля был другой ребёнок — бастард, скорее всего, рождённый до Каэлиса Арно. Любая из этих вестей могла погрузить Левардию в панику, к которой никто не был готов.

Наше королевство жило в мирное время уже много сотен лет. И, несомненно, ни Его Величество, ни кронпринц, ни Зеновия Николетта не желали бы, чтобы это изменилось.

— Леди Валаре? — из моих мыслей меня вырвал ищейка, одарив вопросительным взглядом, и я отрицательно покачала головой, словно говоря «нет, никто не пытался использовать магию».

— Можете проверить внешний периметр приёмной? — продолжил он, желая окончательно убедиться, что случившееся в приёмной невозможно было подслушать.

Но я, как всегда, бросила взгляд на Каэлиса Арно. Именно он был моим начальником, и именно он отдавал приказы.

Кронпринц кивнул, поймав мой взгляд, и я направилась к выходу, едва не пошатнувшись от усталости. Очень хотелось есть и спать — два высокоуровневых ритуала опустошили мой резерв, а вечерние потрясения лишь добавляли головной боли.

И волнения перед будущим.

Снаружи ничего подозрительного не обнаружилось — все мои магические нити, которые я знала как свои пять пальцев, висели именно там, где и положено, дожидаясь срока обновления.

Я проверяла и их, и покои принца, и комнату совета по нескольку раз в день, и если замечу хоть малейшие изменения — немедленно подниму вопрос и потребую расследования.

— Мы обязаны также расследовать её версию. Если у вас есть старший брат или сестра, и за ними стоит кто-то могущественный, они вполне могли желать смерти короля. Особенно если этот таинственный ребёнок — лев! — ищейка быстро записывал что-то на клочке бумаги, пока мрачный Каэлис Арно пялился в стену около двери, через которую я вошла.

Увидев меня, в его глазах вспыхнуло нечто нечитаемое, губы едва заметно дрогнули, но он ничего не произнёс.

— Возможно, стоит перенести Отбор… — осторожно предположил Николас Хаул.

Но кронпринц лишь покачал головой.

— Нет, — тихо, почти угрожающе прошептал он. — Правильно было бы его ускорить, но мы не будем ничего делать. Мы не можем показать слабости или волнения со стороны. До завтра, Николас, — он уткнулся в документы и даже не посмотрел на ищейку, ясно давая понять, что разговор окончен.

Волк, вздохнув, направился к двери и бросил на меня сочувствующий взгляд, но я не пожелала ему спокойной ночи — сомневалась, что он вообще сегодня уснёт.

Сама же я не сводила взгляда с кронпринца, который выглядел так, будто вся его жизнь рушилась у него на глазах. На лице не отражалось ничего, но в глазах, когда я их видела… горела пустота.

— Ваше Высочество, хотите ли вы, чтобы я принес…

Я не договорила, потому что кронпринц резко обернулся и взглянул на меня с такой звериной яростью, что у меня сердце упало.

— Вы всё ещё здесь?! — громко рявкнул он, и от этого тона я вся заледенела. — Убирайтесь!

Я сразу развернулась, не желая даже смотреть на него, и быстро вышла за дверь.

Поспешно направилась в сторону своих покоев — и тут из кабинета кронпринца донёсся звук шагов, а затем что-то с грохотом разбилось.

В свои покои я возвращалась, едва осознавая происходящее, и горя от гнева и усталости.

Накричал…

Дурацкая работа.

Мой начальник вызывает у меня слишком много чувств, а я, как бы ни старалась, не могу их просто взять и отрезать. Близость с ним имела для меня катастрофические последствия — он, похоже, утратил ко мне всякий интерес как к человеку, а я, наоборот, начала реагировать на всё слишком остро.

Я бы ушла, нашла работу в другом месте, но понимала, что это была бы глупость, совершённая на эмоциях.

Каждый день я должна — обязана — приближать себя к своей цели, а не поддаваться слабостям. О том, чтобы уйти со службы при дворце, я подумала сразу же после поездки в Роузглен, но работать незаконно снова было бы безрассудством, тем более, в игровом клубе случались и приставания, и постоянно присутствовал риск того, что меня узнают. А если это произойдёт — моему будущему точно конец.

Но и позволять дальше обращаться со мной так я не могу. Одно дело — не обращать внимания на придворных и требовать от них исполнения обязанностей, и совсем другое — грубо кричать, совершенно без причины, когда я просто хотела помочь.

— Ты в порядке, Мио? — матушка, увидев меня и, по-видимому, заметив моё бледное лицо, сразу поспешила ко мне. На меня на секунду нахлынуло чувство слабости, мне захотелось пожаловаться на тяжёлый рабочий день и проблемы с начальством.

Но в этот момент я заметила, как с кушетки за её спиной быстро поднимается Тамилла — похорошевшая и ставшая более уверенной за эти месяцы во дворце. На ней было богатое платье с верхней юбкой из шёлка, покрытой изящной вышивкой золотой нитью.

— Выглядит бледной, — кузина взглянула на меня серьёзно, а затем почесала нос — неожиданно и забавно, совсем не как леди.

Мило.

— Всё в порядке, — я покачала головой, стараясь скрыть своё расстройство. — Просто резерва не осталось, я пойду спать.

— Конечно, дорогая. Если что — всегда помни, что тебе не обязательно работать. Ты можешь уйти в любой момент, хотя, конечно, жаль будет терятьтакуюжизнь.

Утром в зеркале отразилась бледная — даже бледнее, чем обычно — брюнетка с грустными болезненными глазами, и серьёзным выражением лица.

Пощипав себя за скулы, я добилась слабого румянца, а затем решительно покинула собственные покои, не обращая внимания на спящую матушку.

За ночь, как это со мной часто бывало, все расстройства улеглись, и я снова была готова встречать неприятности почти с улыбкой. Я даже сумела убедить себя, что в том, что произошло вчера, есть и плюсы — я наконец-то увидела Каэлиса Арно по-другому. Даже мысли о нём и его невестах не вызывали уже и половины прежних эмоций.

И это отлично — потому что сегодня начинается подготовка к третьему испытанию, которое состоится уже завтра. А ещё мне необходимо выяснить, намерен ли Его Высочество и впредь повышать на меня голос — потому что подобное в контракте определённо не предусматривалось.

Если он считает такое нормальным... Об этом я буду думать потом, в зависимости от его поведения. В крайнем случае у меня всё ещё оставалась моя просьба.

Короткий стук в дверь кабинета Его Высочества, и я ожидала, что меня пригласят внутрь — или хотя бы спросят, кто это, — но вместо этого дверь почти моментально распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с кронпринцем Левардии.

— Леди Валаре, — прошептал он.

Я сглотнула, глядя на него снизу вверх, не будучи уверенной, кто из нас должен отойти первым.

Просто потому, что мы стояли слишком близко друг к другу. Так близко, что я ощущала исходящий от него жар и едва уловимый запах — скорее фантомный, ведь это было невозможно. Любые феромоны оборотней здесь подавлялись, за исключением редких дней, когда возникала необходимость понять человека лучше.

Мои губы пересохли, и мне отчаянно хотелось облизать их, но я сдержалась, осознавая, насколько это неуместно.

К счастью, заметив, что неловкая пауза затягивается, Его Высочество отступил на шаг, и только тогда я поняла насколько быстро стучит моё сердце. В этой неловкой тишине я осмотрела приёмную и кабинет куда медленнее, чем обычно. Пришлось несколько раз себя перепроверить — мысли о том, что я собираюсь сказать, настойчиво всплывали в голове и мешали сосредоточиться.

Сам Его Высочество, открыв мне дверь, тут же замолчал и не пытался завязать разговор. Он сидел за столом, быстро записывая что-то размашистым почерком.

Я заметила на стенах вмятины, помарки и даже царапины, но в остальном здесь было чисто — что бы ни врезалось в стены, это уже давно убрали.

На всякий случай бросила взгляд на костяшки принца — что если он оставил эти вмятины кулаками? Но даже если так, сейчас всё уже зажило благодаря ускоренной регенерации оборотней.

Подняв глаза, я столкнулась с напряжённым взглядом принца. Оказалось, он всё это время следил за мной и выглядел так, будто хотел что-то сказать, но при этом молчал. Только отвлекал своим спокойным дыханием.

— Ваше Высочество…

— Леди Валаре…

Мы заговорили одновременно и сразу же замолчали, каждый ожидая, что другой продолжит.

— Говорите, леди Валаре, — наконец приказал он.

— Я хотела спросить, считается ли нормальным на этой работе, что на меня срываются и грубо кричат?

Хотелось сказать гораздо больше, но, разумеется, я промолчала, хотя вчерашняя, ядовитая обида при виде кронпринца частично вернулась.

— Нет, — одно слово, только одно.

Яркие желто-зелёные глаза не сходили с меня — он смотрел прямо, открыто, честно.

— Я не знаю, смогу ли продолжать работать, если подобное будет повторяться, — жёстко произнесла я, не отводя взгляда, раз уж он не счёл нужным продолжить. — Вы запрещаете мне уходить без вашего указания, а потом... недовольны тем, что я выполняю ваш приказ.

Я тактично не произнесла что он был груб и несдержан.

— Вы правы. Этого не должно было случиться, леди Валаре. И это не повторится.

Вот так просто?

Весь его вид говорил о том, что он ожидал, что я продолжу — словно хотел, чтобы я выговорилась.

Но что тут добавить? Вся моя обида и боевое настроение, с которыми я пришла, словно испарились, а вываливать ещё больше претензий — на кронпринца! — казалось безумием.

С усилием отвернувшись, я вернулась к работе, хотя затылком продолжала ощущать его долгий, пристальный взгляд.

— Где-то в Левардии, а может быть, и за её пределами находятся мой брат или сестра. Он или она выросли без семьи, возможно — без поддержки. И если бы мой отец тогда взял на себя ответственность, именно этот ребёнок стал бы будущим правителем.

Я настолько не ожидала, что он что-то добавит, что шокированно обернулась. Он... открылся мне. Поделился мыслями о самой страшной и опасной тайне рода Грейдис.

Что так разозлило и расстроило его вчера?

Мысли о слабости отца? О несправедливости, выпавшей на долю его брата или сестры? О том, что его собственная жизнь могла бы сложиться иначе — ведь он не был бы наследником?

А может всё вместе?

— Вы собираетесь искать своего брата или сестру?

— Конечно, — сразу же кивнул кронпринц. — Отец пока сопротивляется, но это ненадолго. От этого зависит будущее Дома Грейдис.

Он выглядел таким серьёзным, таким решительно настроенным, таким… спокойным и уже принявшим ситуацию, что я не могла себе представить никого другого на его месте.

Каэлис Арно — готовый будущий король Левардии, признанный народом, ожидаемый им.

— Есть ли изменения на сегодня? — я подошла к крохотному столику, где под замком хранила копию расписания.

— Да. Я попросил ускорить третье испытание Отбора. Вместо демонстрации своих способностей девушки будут соревноваться друг с другом. Нужно будет обезопасить место проведения.

Не для всех — для него. И заодно проследить, чтобы никто не пытался мухлевать, хотя наверняка над этим уже работают и другие ритуалисты.

Я обернулась к кронпринцу — он всё ещё смотрел на меня тем же прямым, светлым взглядом, будто ждал вопросов… или чего-то ещё. Он никогда прежде не разговаривал со мнойтак.

Так, словно любой мой вопрос будет встречен ответом. Неужели всё это — от чувства вины за вчерашнее?

— Я… — тихо начала я.

Каэлис Арно встал, показывая, что слушает меня внимательно, а я и сама не знала, что сказать.

Судя по всему, вчера он здесь обернулся — или частично обернулся, — что-то сломал, что-то разбил и пережил кошмарную ночь, хоть сегодня и выглядел идеально собранным и по-королевски безупречным, как принц из сказок.

Я чувствовала, что хочу сказать слова поддержки?

— Да, леди Валаре? — он сделал шаг ко мне, но нас прервал стук в дверь.

— Кто? — и словно весь свет ушёл из комнаты. Голос кронпринца сразу стал спокойным, ледяным, до боли знакомым.

— Эларио де Рокфельт, Ваше Высочество, — услышала я голос отца своего бывшего жениха.

— Входите, — приказал Каэлис Арно и кивнул мне, давая понять, что разговор окончен.

Ну, закончен — так закончен.

За дверью действительно оказался граф, а вместе с ним и Леонард, но мой бывший жених не проследовал в кабинет к кронпринцу. Вместо этого он остался со мной, держа в руках небольшую коробку.

Я на всякий случай внимательно осмотрела содержимое, хотя понимала, что просто так ничего попасть во дворец не могло. Следов магии на коробочке и документах внутри не было.

— Всё ещё злишься? — Леонард, бросив короткий взгляд на дверь, сделал шаг ко мне. — Нам придётся проводить во дворце много времени, Мио, и мы не можем постоянно враждовать.

— Я не враждую, — пожала плечами я. — Как я уже сказала, делать вид, что у нас всё отлично, я не собираюсь.

— Почему? Почему ты не можешь отпустить?

Просто отпустить? Не его род потерял семь лет жизни.

— Потому что я не хочу дружить с семьёй, которая публично вытерла ноги о меня и мою семью, и не уважает меня, — мне казалось, этот ответ настолько прост. — Если твою сестру опозорит мужчина, который врал ей, который поспорил на неё и который изменял ей, а потом её заставят публично извиняться за то, что этот мужчина подошёл к ней на балу — под угрозой увольнения, — ты тоже будешь говорить ей, что она должна отпустить?

— Нет, я вызову такого мужчину на дуэль, — резко и неожиданно жёстко ответил Леонард.

Ну вот и ответ.

Мы долго молчали в коридоре, и я пожалела, что не попросила другое задание, пока Его Высочество беседует с графом де Рокфельтом. Поэтому, дожидаясь завершения их разговора, я уселась на обитую богатую кушетку и открыла свой чемоданчик — можно хотя бы начать рассчитывать защитные ритуалы для принца, раз уж он решил, что девушки будут соревноваться друг с другом.

— Я уважал тебя, Мио. И никогда не хотел вытирать о тебя ноги, как ты говоришь, — тихо сказал вдруг Леонард, подойдя ко мне.

— Ты поспорил на меня, — я даже не подняла головы.

— Это было до того, как я узнал тебя… по-настоящему.

— И что же? Ты не мог сказать той, кого «уважаешь», о споре? О том, что ты был частью этого спора? И вместо этого решил выполнить все условия? — мне даже стало смешно от таких разговоров.

Сердце давно спало, пусть его запах, когда он ощущался, всё ещё был приятен мне. Иногда даже слишком приятен.

— Не говоря уже о том, что ты мне изменял, — я поставила маленькую чернильницу рядом и достала перо, готовясь помечать планируемые изменения в ритуалах.

— Мы ещё не были женаты! — Леонард растрепал свою густую, чуть волнистую гриву золотых волос и присел на корточки рядом со мной. — Послушай, Мио…

В этот момент открылась дверь, ведущая в приёмную кабинета Его Высочества, и из неё вышли Эларио де Рокфельт и Каэлис Арно. И тут же температура в коридоре будто понизилась — настолько суровы и нечитаемы были выражения их лиц.

Да уж, видимо период стыда у кронпринца прошёл. По крайней мере, я добилась обещания что такого больше не произойдёт.

Леонард сразу же поднялся, выражая готовность говорить по делу, ради которого он прибыл, а я… аккуратно сложив свои записи в чемоданчик, тоже встала.

— Убедитесь, что леди Бэар, леди д'Авелин и леди ле Гуинн не соревнуются друг с другом. В остальном — передайте комиссии, что девушки будут расставлены в случайном порядке, — бросил он Эларио де Рокфельту, а затем… направился к комнатам совета.

Растерянно оглянувшись, я последовала за ним, размышляя про себя о том, что он выделил Барбару, Селину и Лианну… а значит, именно их он отметил для себя как возможных будущих королев.

Глава 4. Третье испытание

Участниц действительно разделили на пары, и Селине с Барбарой достались почти незнакомые мне девушки, находящиеся в конце списков фавориток, а вот Лианне досталась… Аделаида Кейн.

Вряд ли Его Высочество желал бы подобного для одной из своих фавориток — всё-таки Аделаида стабильно входила в десятку и сама считалась вполне вероятной невестой.

Кроме того, она признавалась самым талантливым магом среди всех участниц.

С учётом того, что задание состояло в том, чтобы впечатлить комиссию талантом сильнее, чем соперница, я почти не понимала, как Лианна могла бы одержать победу. И после всего, что произошло в графстве Роузглен, после того, как все верили в их сближение… она проиграет — и я даже представить не могла, как ей, должно быть, будет обидно.

Но если Лианна выиграет — она навсегда закрепит за собой образ сильнейшей участницы, той, что способна справиться с любым испытанием, даже с тем, где казалось, фавориткой была совсем другая.

— Тамилла вчера плакала, — мама подошла ко мне и с грустью протёрла сухие глаза. Сегодня на ней был новый наряд — в оттенках серого и чёрного, подчёркивающий зверя нашего рода, пантеру, хотя сама мама ею не являлась. — Думает, что не справится. Против неё поставили какую-то леди Хис — девушку с сорок первого места.

— Против Камиллы, мама, — я сразу же проверила с кем будут мои кузины. — Тамилла обычно не плачет, да и Камилле не стоит — леди Хис ей не ровня.

— А если проиграет? Она ведь может выбыть! Где потом искать жениха?

Прямо как будто отбор закончится — и всё, жизнь остановилась.

По мне, в этом испытании моим кузинам вряд ли грозит исключение, даже в случае проигрыша. А вот в следующем — вполне возможно. Пока отсеивали тех, кто не проявлял заинтересованности, был слишком пуглив или совсем не интересовал принца.

— Если Барбара станет королевой, разве это будет не замечательно? Вы будете рядом, как в академии. А то после её замужества вы совсем перестали общаться.

Не после её замужества. Гораздо раньше — почти сразу после моего выпуска из академии, когда за мной начал ухаживать Леонард.

Мысль о том, что она будет находиться рядом с принцем, что станет его женой, оказалась неожиданно болезненной. Каэлис Арно восхищался Барбарой, её храбростью, окутывал её медовым феромоном, и, как мне казалось, проявлял к ней больше всего внимания.

Смогу ли я смотреть на это каждый день? Смогу ли смотреть на куда большее?

— Ладно, я пойду к гостям. Жалко, конечно, что ты не хочешь помочь кузинам — хотя бы с предпочтениями кронпринца.

— Мама, откуда мне знать его предпочтения? Я с ним работаю. Он мой начальник. Мы не друзья.

Так, только разделили одну ночь… однажды. Ту, которую я до сих пор не могу выкинуть из головы, ту, от одного воспоминания о которой меня сразу же бросает в жар.

— Но ты ведь видишь, как он общается с другими. Можешь посоветовать одежду, манеры. Нравятся ли ему весёлые девушки, или серьёзные? Скромные или раскрепощённые?

Я задумалась на секунду. Что объединяет Барбару, Лианну и Селину?

— Точно не скромные. Ему нравятся девушки, которые знают, чего хотят, которые обладают знаниями и навыками, каким-то жизненным опытом…

Пока я говорила, вспомнила, что он танцевал и с холодной Корой Монтрас, и с закрытой, стеснительной юной Арисой Лаэрт.

— А нет, не слушай меня, мама. Он всем типам девушек оказывает одинаковое внимание. Со всеми ласков и добр, — ободряюще сказала я.

— Каким хорошим мужем он будет Камилле или Тамилле! — мама радостно улыбнулась и отправилась к местам, приготовленным для гостей.

Да уж… не стоит, наверное, рассказывать матушке, насколько он холоден и строг со своими сотрудниками.

Сама я направилась к месту, подготовленному для принца — к высокому резному креслу из тяжёлого дерева. На принце с утра я провела множество ритуалов, тех же, что были проведены и на комиссии. Ритуал чистого взгляда, ясности сознания, удачи — всё, чтобы по возможности уберечь его от любого мухлежа.

Внутренний двор был вымощен светлым камнем, отполированным до сияния, и раскрывался в широкую залитую солнцем поляну. По краям росли стройные декоративные клёны с резной листвой, отбрасывавшие кружевную тень, высоко над ними простиралось безоблачное голубое небо. В стену у северной арки был вмонтирован крошечный фонтан — его тонкое журчание ласково наполняло тишину.

Родственники участниц собрались здесь же, на стульях, установленных на небольшом возвышении сбоку от комиссии, но располагались они не так высоко, как «трон» принца. Всех заранее предупредили, что если талант одной девушки впечатлит комиссию сильнее, чем талант другой, спорить по этому поводу нельзя — в противном случае их вежливо попросят уйти.

— Ах, как жарко. Неужели нельзя было провести испытание внутри? — жаловалась совсем старенькая бабушка кронпринца, вдовствующая королева Хонора.

Когда-то и она была победительницей Отбора — и стала идеальным выбором для короля Николаса Тибальта, деда Каэлиса, который на тот момент был кронпринцем. Брак Хоноры оказался крепким, долгим, счастливым, и народ любил своего короля, продолжившего золотые дни Левардии.

Так было всегда во время Отбора — со времён предсказания, приведшего к самому первому. Возможно, дело было в том, что принц выбирал по любви — среди высокородных, конечно, кандидаток. Тех, кто могли выдержать эту роль и действительно хотели её. Ходили даже слухи, что именно Отбор дарует Левардии безоблачное и мирное будущее.

У Арно Николаса с королевой Люциллой был такой же счастливый брак — возможно, настолько полный любви и гармонии, что они забыли не только об обязанностях, но, по слухам, и о собственном единственном ребёнке.

— А вдруг кто-то из них впечатлит нас опасными фокусами? — обеспокоенно спросила Эдель Николетта, сидевшая рядом с матерью и мягко положившая ладонь ей на плечо. — Нет, так безопаснее. Мы не хотим рисковать в такое время.

— Ты совершенно права, — вдовствующая королева покачала головой, а затем, замерев, начала… засыпать под солнцем. Спустя секунду встряхнувшись, она вновь уставилась с нежностью на свою младшую дочь. — Ах, как жаль, что граф Арвеллар погиб. Какой потрясающий был мужчина и какая опора для Арно… Но ничего, может, после этого Отбора мы устроим ещё один — поменьше, уже для тебя.

С другого конца стола за ними наблюдала серьёзная и грустная Зеновия Николетта. Казалось, будто в этой семье никого не волновало отсутствие личного счастья у самой старшей и работящей из троих детей.

— Я уверена, леди Бэар сегодня наконец-то станет первой. Ни одна из девушек не сравнится с ней. И кто такая эта Аделаида Кейн? Я такого рода никогда не слышала.

— Матушка… — Эдель Николетта совсем тихо попыталась утихомирить вдовствующую королеву.

Каэлис Арно появился буквально за пять минут до начала испытания, и вместе с ним — комиссия, которую я впервые видела вживую. В её состав входили мужчины и женщины разного возраста, большинство из которых были мне незнакомы, хотя я знала, что комиссия постоянно меняется.

Для сегодняшнего испытания, где девушки должны были продемонстрировать свои магические таланты, прибыли хорошо знакомые мне профессора из Соронской Академии Магии, включая профессора Роувиля, который приветливо мне улыбнулся, как старой коллеге и давней знакомой.

— Ваше Высочество, — Бенедикта Осс, наставница по этикету, присела в безупречном реверансе, за ней последовали куда менее грациозные реверансы остальных. Я не сомневалась, что она входила в состав комиссии на каждом этапе, оценивая поведение участниц.

— Мисс Осс, — Каэлис Арно тепло ей улыбнулся, сверкнув белыми зубами и еле заметной ямочкой на щеке, а затем повернулся к своему месту.

Улыбка медленно сползала с загорелого лица, пока он приближался ко мне. Коротко кивнув и не произнеся ни слова, он опустился в своё кресло, тем самым давая старт испытанию.

С той самой минуты, как он однажды открылся мне, мы больше не разговаривали наедине, да и не оставались вдвоём — даже ритуал на браслете со змеиной кожей я проводила в присутствии ищейки, докладывавшего принцу о безуспешных попытках разговорить Его Величество.

— Первые участницы — леди Ариса Лаэрт и леди Талия Рок!

И почему-то, стоило испытанию начаться, у меня закололо в кончиках пальцев, словно и мне самой захотелось продемонстрировать свою магию.

Я знала что это задание будет куда более отчаянным, чем остальные. Ещё пятнадцать девушек будут отчислены после его завершения, и единственный гарантированный способ остаться — победить свою соперницу.

Арисе досталась в соперницы дочь лорда Рока — того самого, с кем Имир заключил какие-то сделки, которые, похоже, впервые начали приносить доход.

По крайней мере, он оплатил поместье — за этот месяц и за следующий, а также взял на себя расходы матушки и, похоже, даже начал баловать кузин.

— Леди Лаэрт, леди Рок, тяните жребий, — пригласил лорд Крамберг, который сегодня исполнял роль распорядителя испытания.

Девушки потянули руки к декоративным палочкам в расшитом мешочке, и леди Лаэрт вытянула ту, что оказалась короче.

После этого она позволила себе тихий, почти незаметный вздох — под довольным взглядом круглых глаз леди Рок. Ариса оказалась в менее выгодной позиции, потому что её соперница увидит представление первой участницы и сможет, если возможно, скорректировать своё.

Но юная леди Лаэрт не зря с самого начала удивляла комиссию и придворных — в этот раз девушка решила продемонстрировать… стрельбу из лука!

Оказалось, что юбка участницы расходилась спереди, скрытая вышивкой и многослойными тканями, а под ней были широкие штаны, позволявшие занять идеальную позицию для выстрела.

Слуги вынесли мишень, и под восторженные крики зрителей девушка выпустила десять стрел — трижды попав в самый центр и семь раз — рядом с ним. Стрелы, разумеется, имели не острые наконечники, а тупые, покрытые краской — чтобы все отчётливо видели, куда именно пришёлся выстрел.

Стоя рядом с креслом Его Высочества, я вместе со всеми зааплодировала, когда девушка завершила своё выступление и теперь, чуть смущённо, стояла в центре, не зная, что делать. Я была по-настоящему восхищена — такой редкий талант, а ведь она самая юная из всех участниц и приехала из отдалённой провинции.

Его Высочество, вместо того чтобы наблюдать за участницей, отвлёкся на меня и выглядел скорее недовольным. Хотя, возможно, мне только показалось — потому что через секунду он уже повернулся к Арисе и поддержал её вежливой улыбкой.

Ничего большего он себе позволить не мог — вряд ли он хотел выделять девушек, позволяя им или комиссии уловить свою подлинную реакцию.

Леди Лаэрт это, похоже, немного расстроило — теперь она стояла подавленная, решив, что её талант оказался недостаточно впечатляющим.

— Леди Рок, пожалуйста, ваша очередь, — объявил лорд Крамберг, и девушка шагнула вперёд. Вслед за ней, через арочные двери, ведущие вглубь дворца, вошли и двое музыкантов — арфист с малой арфой и флейтист.

Талия Рок, высокая, крупная девушка с очень заметными яркими губами, широким носом и круглым лицом, вышла вперёд и запела — всей своей немаленькой грудью.

Пела леди Рок от души — громко, пронзительно, про любовь, очень известную песню, в которой благородная леди влюблялась в варвара из Ваарга. В конце песни сообщалось о том, что их судьбам не суждено было соединиться.

Громкость её голоса почти компенсировала непопадание в ноты, но время от времени некоторые члены комиссии, особенно вдовствующая королева Хонора, морщились. Я же, напротив, улыбалась, подумав, насколько этот варвар из песни напоминает Ракхара Кровавого.

— Леди Валаре, — процедил принц, даже не взглянув на меня, и я настолько этого не ожидала, что вздрогнула.

Он смотрел вперёд, по-прежнему улыбаясь той самой улыбкой, которая не касалась глаз, и теперь мне даже показалось, будто в его взгляде мелькнула злость. Его раздражает пение леди Рок — или моя реакция?

— Ваше Высочество… я не имею права реагировать? — с учётом того, что реагировали и комиссия, и зрители, мне казалось это немного странным.

— Имеете, — тихо ответил он. — Но постарайтесь скрывать фаворитизм.

Фаворитизм? Он и вправду думает, что мне настолько нравится голос леди Рок?

Комиссия совещалась недолго — буквально через пять минут был оглашён вердикт.

Победительницей этой дуэли талантов объявлялась леди Лаэрт, и родственники леди Рок начали еле слышно бурчать и выражать недовольство. Лорд Крамберг потребовал тишины и пояснил, что оценки не будут обнародованы — в интересах самих девушек. Но сказал что оценивались такие критерии, как поведение во время задания, соревновательный дух, оригинальность идеи, исполнение, редкость и другое.

Именно эти оценки впоследствии будут использоваться для определения того, кто из девушек, проигравших в сегодняшнем туре, покинет Отбор, а кто останется.

Знакомые мне флейтист и арфист, игравший на малой арфе, в этот день выходили гораздо чаще других помощников и слуг. Наверное, потому что как минимум половина участниц выбрали пение или исполнение на музыкальных инструментах.

Впрочем, это было вполне ожидаемо, пение и музыка издавна считались традиционными талантами аристократок. Не вышивку же им показывать комиссии? Хотя и такие девушки тоже встречались. Кроме того, участницы-маги старались впечатлить жюри магией — бытовой, ритуалистической, прорицательской. Магия грубого, сырого типа почти не появлялась — она, как правило, доставалась мужчинам.

— Леди Барбара ле Гуинн и леди Мия Верден, — объявил лорд Крамберг следующих участниц, и у меня даже сердце взволнованно пропустило удар.

На мгновение мне почудилось, будто назвали моё имя, хотя, конечно, если бы я участвовала в Отборе, меня бы представляли полным именем «Миолина».

Кронпринц же сосредоточил всё своё внимание на одной из очевидных фавориток — той, что продвигалась вперёд не столько благодаря безупречному выполнению заданий, сколько благодаря явному интересу Его Высочества.

Барбара сегодня выглядела особенно эффектно и необычно. Тонкую талию подчёркивал плотный расшитый жилет в тон её волосам, и он издалека казался почти корсетом, а внизу виднелась простая юбка фиолетового оттенка с минимальным декором. Она напоминала мага, ученицу академии — и держала в руках хорошо знакомый мне чемоданчик.

— Я буду петь, Ваше Высочество, — смотря на кронпринца светлыми, полными надежды глазами, сказала Мия Верден, и этот взгляд даже мне разбил сердце, что уж говорить об остальных.

Наверняка, до этого у неё не было даже шанса обменяться с Его Высочеством хоть парой слов. Мы никогда прежде не слышали её имени — а значит, она была в самом конце списка.

Мия пела высоким, красивым сопрано — песню собственного сочинения, специально написанную к этому вечеру, — и сама аккомпанировала себе на арфе. Мелодия была простой, интонации порой сбивались, но в её исполнении было столько искренности и души, что это невозможно было не почувствовать. А когда она открыла глаза и застыла всё с тем же выражением — светлой надежды, смешанной со страхом, — как можно было не поставить ей высокий балл?

Но принц позволил себе лишь ту же самую улыбку, какую дарил каждой другой участнице.

— Леди Ле Гуинн? — пригласил к испытанию Барбару лорд Крамберг.

— Благодарю, лорд Крамберг, — Барбара достала свой чемоданчик и положила его на специально подготовленный большой стол, который внесли слуги. — Я собираюсь продемонстрировать ритуалистическую магию, заранее согласованную с главным ритуалистом, мистером Саи Ореем.

Лорд Крамберг кивнул и отошёл в сторону, ожидая, что девушка сразу приступит к ритуалу.

— Это будет узконаправленный, полностью переработанный ритуал мощной неудачи, нацеленный на одного человека. Любого — на ваш выбор. Я продемонстрирую способность провести этот ритуал без использования его личных вещей.

Это было очень неожиданно.

Вообще-то переписывать существующие ритуалы — дело крайне сложное. А провести ритуал на человеке без его предметов — тем более, и многие считали такое попросту невозможным. Но если ритуалист достаточно хорошо знал человека, он мог подобрать предметы для глифа, которые резонировали бы с аурой того, кто к ним тянется.

— Дерзко, — впервые произнёс Его Высочество, и от его слов Барбара мило вспыхнула, чуть смущённо взглянув на него.

А мне… захотелось отвернуться.

О да, она ему нравилась, кронпринц даже чуть наклонился вперёд, как будто пытаясь уловить её запах. А я сама уловила лёгкие медовые оттенки.

Это царапало изнутри.

— Вы можете провести ритуал на мне, — предложил Его Высочество, заметив, что добровольцев нет. Он отлично знал, что кто-то из сотрудников немедленно его отговорит, просто потому, что обязан, потому что это долг каждого придворного — защищать жизнь и здоровье члена королевской семьи.

— Ваше Высочество! — лорд Вал Миррос, сидевший где-то за комиссией, тут же вскочил, как и следовало ожидать. — Я вызываюсь вместо вас. Вы не можете подвергаться ритуалу неудачи.

Лорд Крамберг, казалось, удовлетворился таким решением и уже был готов кивнуть Барбаре, как вдруг всех отвлекла бабушка кронпринца — вдовствующая королева Хонора.

— А почему бы не провести ритуал на твоей ритуалистке, Каэлис?

Барбара застыла в удивлении, а кронпринц резко обернулся к бабушке.

— Нет, это плохая идея, — бросил он холодным тоном. — Леди Валаре нужна мне в полностью рабочем состоянии, с ясным разумом, не отвлекаясь на глупости.

— Уже прошло немало часов — все опасные ритуалы, если бы существовали, давно бы завершились. К тому же, как она может считаться хорошим ритуалистом, если не справится с обычным ритуалом неудачи?

Старая ведьма! Прекрасно знает, куда давить.

Вообще-то до сегодняшнего дня я ничего против вдовствующей королевы не имела, но вот этот прозрачный намёк на то, что я не справлюсь с ритуалом неудачи!..

Я была ритуалистом — и, зная, что именно происходит, вполне могла контролировать окружающее, так же, как это делали Барбара и Аделаида, когда сами оказались под действием подобного заклинания.

— Леди Валаре… — тихо, с предупреждением в голосе сказал Каэлис, словно понимая, что у меня на уме.

— Вы, конечно, можете отдать приказ, Ваше Высочество, но тогда мне будет очень трудно доказать, что ритуал неудачи не способен сбить меня с толку. А значит, мои способности могут оказаться под сомнением.

— Только если вы действительно уверены. И… не делайте потом ничего опасного, это приказ.

— Ритуал неудачи не может переписать нить судьбы, — повторила я истину, известную каждому, и шагнула вперёд.

За моей спиной раздался полный сдержанной ярости выдох Его Высочества.

— Простите меня заранее, леди Валаре, — сердечно извинилась передо мной Барбара, глядя большими грустными глазами, и от такой её реакции я невольно нахмурилась.

Серьёзно? После того как она не сказала мне ни слова, когда я встала между ней и бандитами, теперь делает вид, будто искренне расстроена?

Я уже давно поняла, что Барбара не хочет иметь со мной ничего общего — будто она была обижена или злилась. Но для тех, кто наблюдал за испытанием, она, конечно же, выглядела доброй и чуткой.

— Я справлюсь. Приступайте, леди Ле Гуинн, — дерзко улыбнулась я, всячески демонстрируя, что не боюсь ритуала неудачи.

Ритуал действительно был полностью переписан, а может, и создан с нуля. Радиус действия стал крохотным, а предметы для глифа Барбаре оказалось подобрать на удивление легко — из всех присутствующих, меня она, наверное, знала лучше всех.

Зеркало с трещиной, тёмный янтарь, подгоревшее письмо, плотная тёмная ткань, крыло бабочки, чёрное перо. К каждому из этих предметов тянулась моя аура, и почти каждый из них намекал на сломанного человека.

Но я сломанной себя не считала.

Тихий, проникновенный шёпот ритуальных слов — и я почувствовала, как нити фиолетовой магии тянутся ко мне, хотя Барбара накладывала их на предметы в незнакомом мне глифе.

Щелчок — и каблук моих любимых удобных туфель сломался с такой громкостью, что все наблюдающие вздрогнули.

— Ещё раз прошу прощения, леди Валаре.

Я только широко улыбнулась, разворачиваясь к комиссии и к Его Величеству, зная, что сейчас на меня посыплется куча неприятностей, но собираясь доказать, что способна полностью их контролировать.

Сделала два шага, прежде чем сломался второй каблук, и я рухнула, на локти и колени, прямо перед кронпринцем. Моё тело было напряжено до предела, и я удержалась от того, чтобы упасть набок — в сторону, где оставались грязные следы, натоптанные гостями.

За спиной раздался громкий, испуганный выдох Барбары.

А я, вручную оторвав каблуки, болтавшиеся на обрывках ткани, направилась к Каэлису Арно куда более уверенно — идти так было намного проще.

Ритуал неудачи можно преодолеть — главное, не позволить отчаянию проникнуть внутрь и уметь находить плюсы даже в момент, когда ритуал действует. Тем более что этот ритуал, хоть и сильный, был краткосрочного действия.

Когда у меня оторвался рукав платья, полностью обнажив правую руку и плечо, я лишь пожала плечами и спокойно заметила, что так даже легче переносить жару, и хорошо бы второй рукав тоже оторвало. Каждую секунду я строго следила за тем, чтобы не приближаться к отколовшимся частицам покрытия, к напиткам или другим участницам.

Контроль и спокойствие…

Барбара победила после недолгого обсуждения, и больше всего мне было жаль Мию Верден, которая, услышав результат, беззвучно плакала, судя по всему, считая, что её немедленно отчислят. Барбара-то в любом случае осталась бы в отборе.

Кронпринц провожал леди ле Гуинн долгим, задумчивым и явно заинтересованным взглядом, а я отсчитывала минуты до момента, когда ритуал неудачи наконец перестанет действовать, и можно будет выдохнуть.

Тем более что следующими выступали Камилла и леди Хис, и мне хотелось наблюдать за кузиной, не отвлекаясь на тревоги о том, что может случиться со мной.

Леди Хис выступала первой — она расписывала перед комиссией красивые глиняные кувшины необычной горячей краской, когда раздался неожиданно громкий резкий треск.

И время словно замедлилось.

Я увидела, как один из кувшинов прямо перед нами взорвался изнутри, разлетевшись на множество осколков.

Несколько из них стремительно полетели в сторону Его Высочества.

Почти не осознала, как оказалась перед ним — именно в тот миг, когда осколки были уже совсем близко.

Один, два, три, четыре — они рассекли мне руку, шею и даже щёку, но не коснулись кронпринца, зато со стороны зрителей тут же послышались испуганные крики.

— Тишина! — потребовал лорд Крамберг, а я только теперь начала ощущать боль.

Пошатнулась — и вдруг оказалась прижатой к крепкому, горячему телу, почти каменному.

— Тише, Миолина, всё будет хорошо. Вам нужно в лазарет, — кронпринц говорил быстро. Его сердце, бьющееся рядом с моим, стучало так яростно, будто хотело вырваться наружу, а я и сама не могла до конца понять, что произошло.

Где-то сбоку послышался плач леди Хис.

— Я не хотела… Я не понимаю, — бормотала она.

— Успокойтесь. Сядьте! — лорд Крамберг изо всех сил пытался взять ситуацию под контроль.

— Я провожу Мио в лазарет, — вдруг раздалось с мест позади комиссии. — Она теряет много крови. Это не смертельно, но остановить кровопотерю нужно немедленно.

Леонард решительно вышел вперёд и направился ко мне.

Сильные ладони сжались на моей руке, стоило Леонарду приблизиться, и в тот же миг я почувствовала резкий, острый запах — на секунду он едва не лишил меня воздуха. Но, должно быть, на расстоянии он почти не ощущался — мы ведь находились на открытом воздухе.

Каэлис Арно не сводил взгляда с моей щеки и шеи, куда попали осколки, а затем медленно втянул воздух рядом со мной.

Он словно не слышал никого вокруг — потянулся вперёд и коснулся кровавых дорожек на моей шее кончиками раскалённых пальцев.

В этот момент мир передо мной будто окрасился в алое, я вздрогнула всем телом, и всё, чего мне отчаянно захотелось…

Это вцепиться зубами в его шею, укусить так сильно, как только смогу, чтобы пометить — хотя бы на час, а лучше на день.

У меня даже челюсть свело от этого желания, в пальцах закололо, и, встряхнув головой, я с трудом избавилась от этой кровавой горячки.

Лишь для того, чтобы увидеть — Его Высочество смотрит на меня тем же безумным, затуманенным взглядом.

Голоса окружающих не сразу, но начали пробиваться сквозь гул в ушах. Однако громче всех я слышала сиплое, неровное дыхание Каэлиса Арно.

Мы же окружены сотнями придворных, прямо посреди испытания! Все смотрят на нас.

Я оттолкнула кронпринца, хотя получилось это не сразу, и врезалась спиной в Лео, который подошёл слишком близко. Его рука оказалась на моём плече.

— Я провожу леди Валаре в лазарет, — повторил мой бывший жених.

Не знаю, услышал ли его Его Высочество, потому что запах кронпринца стал ещё резче, почти невыносимым — даже на расстоянии. Лео наверняка тоже его ощутил — рука на моем плече сжалась сильнее.

В эту секунду я поняла, что сейчас может произойти нечто неправильное. То, что способно разрушить мою жизнь. Взгляд принца казался безумным — словно перед его глазами мелькала та же красная пелена, которую совсем недавно видела я.

— Я дойду сама, — я встряхнула руку Леонарда, который сейчас, при всех, пытался меня… проводить.

Зачем? Что он хотел этим доказать? Почему делает это на глазах у всех?

— Ты можешь упасть, ты потеряла много крови… — вряд ли нас с такого расстояния кто-то слышал.

Стоило мне сделать шаг, как я чуть не упала, дурацкий ритуал неудачи всё ещё действовал, и один из осколков вазы оказался прямо под моими ногами.

Спокойствие и контроль!

Ритуал неудачи невозможно отменить, но, понимая, как он работает, и удерживая эмоции, можно взять под контроль его последствия, ослабить воздействие и даже сократить срок действия. Кроме падения, ничего серьёзного со мной не случилось. В то, что взорвавшийся горшок и царапины стали результатом действия ритуала, я не верила — слишком уж серьёзные последствия, на уровне вмешательства в саму нить судьбы. Да и летели бы они тогда в меня, а не в кронпринца.

— Я. Дойду. Сама, — процедила я достаточно тихо, но с угрозой, чтобы Леонард понял что ещё одно слово — и я закачу сцену, о которой потом сама же буду жалеть, потому что выставлю себя настоящей скандалисткой на глазах у всех.

Оставшееся продолжила уже с улыбкой: — Со мной всё в порядке, это просто пустяки. Если участницы в порядке, я бы не хотела больше никаких задержек.

Больше всего я боялась, что принц сейчас вскочит и сделает нечто, что навсегда меня погубит. Особенно — потому что я видела страшные следы на подлокотниках его кресла.

Голова кружилась, скорее всего, от потери крови, но куда хуже было ощущение давления запаха — острого, пряного, словно приказывающего вернуться. Что-то внутри меня пыталось откликнуться.

Вместо этого я, шаг за шагом, удалялась с места испытания, думая про себя, что вдовствующая королева Хонора права. Все опасные ритуалы истекают за пару часов, даже самые долгосрочные, а за участницами всё это время наблюдает целый штаб ритуалистов.

— Мио, — стоило нам оказаться внутри, как Лео снова начал догонять меня — оказывается, он всё это время шёл следом. — Обопрись на мою руку, не упрямься, вдруг ты упадёшь в обморок!

Мой бывший жених выглядел неожиданно серьёзным — таким же, каким был в последние дни, когда безуспешно пытался поговорить со мной. В его карих глазах читалось настоящее волнение, а ладони в этот момент сжимались в кулаки. Взгляд то и дело скользил от моего обнажённого плеча к поломанным туфлям и обратно — к свежим царапинам.

— Оставь меня в покое, — прошипела я, как змея, даже не останавливаясь. — Я не знаю, что ударило тебе в голову, но мне это надоело. Я не хочу тебя знать, не хочу с тобой общаться — и семью вашу знать тоже не хочу.

От напряжения и переполнявших чувств меня даже пошатнуло, и, увидев это, Лео резко подошёл.

— Что с тобой, Мио? Я чувствую, с тобой происходит что-то странное. И кронпринц… почему он так на тебя смотрит? Почему ведёт себя так? Что случилось там, на испытании? Я чувствую на тебе его запах!

Продолжения, слава богам, не последовало — за нами вошли двое слуг, выглядевших решительно.

— Лорд де Рокфельт, Его Высочество ожидает вас во внутреннем дворике, на испытании. Мы проводим леди Валаре в лазарет и убедимся, что с ней всё в порядке, — громко доложили они.

Но Леонард лишь неверяще покачал головой. И тогда моё сердце впервые сжала тревога. Неужели он действительно что-то заподозрил? Обо мне… и Каэлисе Арно? В таком случае, что ждёт меня дальше?

— Лорд де Рокфельт, хотите ли вы, чтобы мы сообщили об этом Его Высочеству? — слуги были очень серьёзны и явно настаивали, чтобы Леонард вернулся. — Один из нас в любом случае сопроводит леди Валаре.

— Нет, я возвращаюсь. Этот разговор не окончен, Мио. Проследите, чтобы с ней всё было в порядке, — бросил он слугам, которые, впрочем, уже и так выполняли приказ кронпринца, — и направился обратно.

А я едва заметно выдохнула.

— Через неделю от царапин не останется и следа. Та, что на шее, — самая серьёзная, — сообщила мне целительница из лазарета, тщательно промыв все мои «раны» целебными отварами и напоив укрепляющими зельями.

Вкусно — да и спать хотелось.

Но ещё сильнее хотелось вернуться назад. Узнать, чем закончилось испытание Камиллы и леди Хис. Что вообще там произошло?

Могло ли всё это — обломки и взорвавшийся горшок — быть нападением на Его Высочество? Уверена, ищейка уже допрашивает всех, до кого может дотянуться. В условиях, когда мы подозревали полноценный переворот, даже такие мелочи могли считаться попыткой убить правящих членов Великого Дома Грейдис…

Но я не верила в это. Просто не верила.

Хотя бы потому, что эти осколки не могли всерьёз навредить принцу — и я сама осознала, какой глупостью было лезть под них. У принца, с его пробуждённым зверем, к тому же гибридным, и кожа толще, и регенерация быстрее, и реакция — он, возможно, успел бы увернуться. Я всё же ритуалист, а не стражник, и моя работа была совсем другой.

Вот только… в тот момент я себя не контролировала. Это был инстинкт — всё произошло за считанные секунды, и моё тело знало лучше меня, где нужно быть и что делать.

— Вам лучше вернуться в свои покои, передохнуть, набраться сил, восстановить резерв, — вновь заговорила целительница, рекомендуя, по сути, стандартную практику.

— Спасибо, я чувствую себя хорошо и хотела бы вернуться назад, если вы позволите, — покачала я головой.

Ни за что я не останусь в своих покоях, словно кто-то, кого смутил ритуал неудачи или испугали какие-то жалкие осколки. Я вернусь — буду самой невозмутимой, самой собранной, а главное — не стану терзаться в ожидании, гадая, что надумал Каэлис Арно и что с ним произошло.

Ни за что я не останусь в своих покоях, словно кто-то, кого смутил ритуал неудачи или испугали какие-то жалкие осколки. Я вернусь — буду самой невозмутимой, самой собранной, а главное — не стану терзаться в ожидании, гадая, что надумал Каэлис Арно и что с ним произошло.

Глава 5. Каэлис Арно из Великого дома Грейдис. Долг

Каэлис Арно из Великого Дома Грейдис

Несмотря на то что он сидел чуть поодаль от остальных, вокруг царила напряжённая тишина — люди чувствовали давление его зверя и буквально втягивали головы в плечи, хотя старались списать это на его гнев из-за происшествия с кувшинами.

Слуги заканчивали убирать капли крови его ритуалистки с земли, чуть ли не дрожа от одного лишь присутствия кронпринца, а Каэлис Арно с усилием попытался подавить действие феромона и не обернуться при всех. Под таким давлением они только допустят ошибки, а ведь и следа не должно остаться, так как кровь является сильнейшим проводником для самых опасных ритуалов.

Он видел, как за закрытыми дверями дворцового крыла творился хаос — придворные в панике пытались понять, может ли подобное повториться с другими участницами.

— Приступайте, — произнёс он ледяным тоном, желая завершить всё как можно быстрее. Если Николас Хаул прав и убийца находится во дворце, никто не должен понять, насколько пристально за каждым наблюдают. Все должны считать что королевская семья спокойна и безмятежна.

Слуги задвигались ещё неувереннее, чуть не сталкиваясь друг с другом, и именно в этот момент Миолина вернулась, несмотря на его прямой приказ.

Не стоило назначать её на эту роль.

Стоило леди Валаре появиться во внутреннем дворике, где проходили испытания, как почти всё внимание переключилось на неё. Не имело значения, насколько незаметно она старалась себя вести или насколько закрыта была её одежда.

Когда он впервые увидел скандально известную леди Валаре, то счёл её одной из самых красивых женщин, что когда-либо встречал.

За эти месяцы, имея возможность наблюдать за ней почти каждый день, он изменил своё мнение.

— Внешность леди Валаре, по моему мнению и мнению многих старших сотрудников дворца, является главной проблемой, — сказал ему лорд Крамберг, когда Каэлис объявил, что выбрал Миолину из всех доступных кандидаток.

— Я не стану отказывать идеальному во всём остальном сотруднику из-за внешности. Мне нужны лучшие маги, а не сплетники, — ответил тогда Каэлис Арно, не веря, что в их время можно лишить кого-то возможности лишь из-за того, как он выглядит.

Каэлису было неважно, косые ли у него люди, кривые, одноногие — если они лучшие в своём деле. А Миолина Валаре была лучшей из всех, кто у них имелся. Возможно, просто потому, что про остальных они знали куда больше.

Разумеется, он не был слеп — леди Миолина Валаре была очень красива и пахла одуряюще: как сильная, зрелая самка, вызывающая жажду схватки. Но Каэлис воспринимал это почти как вызов, как возможность доказать самому себе, что подобные мелочи не отвлекут его даже в период Времени Зова.

Он обрядил леди Валаре в закрытые балахоны не для того, чтобы оградить себя от соблазна, — а для того, чтобы на неё не отвлекались другие, и чтобы его потенциальные невесты не чувствовали себя при ней униженными. Его будущая жена была намного важнее любых его подчинённых.

Именно в одном из таких безупречно отлаженных балахонов она и вернулась на испытание — с небольшой повязкой на руке и на шее. Повреждённое платье без рукава осталось где-то далеко, слава богам — потому что иначе он бы точно остановил всё испытание. До этого, сразу после того как её платье повредилось, члены комиссии, да и гости, сидевшие слева, постоянно косились на вырез, будто надеясь увидеть чуть большее, то, что должно быть скрыто, — и от этого Каэлису хотелось разорвать им горло. Особенно потому, что сама Миолина стояла с тем самым невозмутимым видом, будто ничего особого не происходило.

Как и всегда.

— Вы решили вернуться, — произнёс он, жадно вдыхая её запах, пытаясь уловить в нём её состояние.

Осторожный взгляд прозрачных светлых глаз, таких ярких на фоне белоснежной кожи и чёрных волос, — она просчитывала самый выгодный для себя ответ.

И это доводило до безумия.

Она никогда не была с ним до конца откровенна. Всегда строила планы, всегда старалась просчитать всё на несколько шагов вперёд.

— С вами всё в порядке, Ваше Высочество? — вместо ответа спросила она.

Каэлис едва сдержался, чтобы не схватить её, не увести прочь, не потребовать объяснений: какого демона она решила встать между ним и какими-то дурацкими осколками?

Женщина — вставшая между ним и «опасностью»… Хрупкая, миниатюрная, со спящим зверем и слабой регенерацией. О чём она вообще думала? И думала ли?!

Но, похоже, ни осколки, ни внешняя опасность её по-настоящему не беспокоили. Она боялась его. Боялась того, как он отреагирует на её кровь, на её близость. Она не могла не почувствовать его в тот момент, когда произошёл взрыв глиняного горшка, не могла не понять, насколько он был близок к тому, чтобы потерять контроль.

Пометить её прямо на глазах у всех. Навсегда закрепить за ней в глазах придворных определенный статус, которым гордились бы многие другие.

Её кровь всё ещё была на его руках. Вкусная, запретная, заставляющая его зверя брать главенство.

— Да, — ответил он тихо, взглядом давая понять, что ей не о чем волноваться. — Никогда не вставайте между мной и опасностью, леди Валаре. Вы мой ритуалист, а не гвардеец, не стражник. Если подобное случится ещё раз…

— Я поняла, Ваше Высочество, — произнесла Миолина.

Ему показалось или в её кристальных глазах действительно мелькнули разочарование и обида? Она ведь пыталась защитить его. В этом и заключалась роль каждого придворного, именно такую клятву они приносили при вступлении во дворец.

Перед кронпринцем выступала одна из участниц отбора, симпатичная леди Вал-Миррос, и выступала неплохо, демонстрируя трюки с голубями и платками. Но всё, о чём думал Каэлис, — это о том, насколько леди Валаре расстроена его словами.

И была ли расстроена вообще?

На её розовых губах застыла лёгкая улыбка. Она даже не смотрела на него — наблюдала за выступлением участницы, в то время как многие смотрели именно на неё.

Любая нормальная леди после ритуала неудачи, после удара осколков, пребывала бы в сильнейшем напряжении и расстройстве.

Но Миолина Валаре нормальной не была.

Она не жаловалась, не колебалась, не позволяла себе слабости. Всегда — идеально спокойная, идеально собранная, идеально подготовленная к каждому ритуалу. Безупречна.

Каэлис порой сомневался, чувствует ли она вообще хоть что-то… пока не услышал, как она попросила уйти, там, в графстве.

Пока не увидел, как её трясло. Пока не понял, что в ней горело то же безумие, что и в нём. Впрочем, даже если бы нет — он всё равно не смог бы тогда остановиться.

— Леди Лианна Бэар и леди Аделаида Кейн! — громко объявил лорд Крамберг, и Миолина, сузив глаза, вперилась вперёд.

Конечно… леди Кейн была её подругой в академии.

Каэлис хотел бы этого не знать — но не получалось. Информация о Миолине запоминалась против его воли, даже мельчайшие детали откладывались в памяти.

Во внутренний двор вошли две участницы, и до Каэлиса донёсся отголосок их запаха — он чувствовал его даже на расстоянии, даже на открытом воздухе. Сейчас, во Времени Зова, обострённые чувства подсказывали ему слишком многое.

Он знал, что у него с Лианной Бэар высокая совместимость, и, возможно, она была бы не худшим выбором. Её запах зверю был приятен — настолько, что тогда, в графстве, выпив зелье вааргцев, он впервые позволил себе представить эту женщину в своей постели. Впервые подумал, что она может стать его королевой.

Но в те дни эти мысли быстро меркли на фоне того кровавого безумия, которое накрывало его при одном взгляде на леди Валаре. Он не собирался срываться, никогда, но он просто не мог видеть Миолину по другому. А ведь тогда это были просто фантазии.

Миолина говорила мало, улыбалась всем и никому одновременно, и он не мог отвести взгляда от того, как лёгкие, плавные движения обнажали её ухо и шею, в которые он мог бы вцепиться, пометить, а потом зализывать следы собственной грубости.

Она смотрела прямо, в глаза собеседника, но никто не мог сказать, что понимает, о чём она думает и какие у неё планы. Её не впечатляли ни Ракхар Кровавый, ни другие придворные — сильные оборотни, которые наверняка ощущали в ней постоянный вызов.

Словно она была самкой, гуляющей рядом, требующей, чтобы её подчинили… а затем, играючи, ускользала. Она всегда думала о своём, никому не доверяла, и каждый мужчина, общаясь с ней, мог лишь гадать, что она о нём думает. Что о нём думает её спящий, скорее всего — покалеченный, зверь.

Считает ли достойным?

Он ненавидел её запах. И одновременно — почти не мог представить день без него, хотя бы без отголосков. Он никогда раньше не испытывал ничего подобного…

Разве что — с леди Барбарой Ле Гуинн, которая иногда источала очень похожий феромон.

Отбор всегда выявлял не лучшую королеву — но ту, что наилучшим образом подходила будущему королю, и у Каэлиса не было ни малейшего желания изменять старые традиции. Благодаря тому, что девушки длительное время жили во дворце все вместе, со временем они раскрывали свой подлинный характер. Его отец, женившись на матери Каэлиса, знал, что её чувства и безумная влюблённость были настоящими — такими же, какими горел сам Арно Николас.

Каэлис не чувствовал ничего подобного ни к одной из участниц нынешнего Отбора — но это было нормально, такое случалось. Не каждый мужчина способен переживать любовь в её остром, всепоглощающем виде, и для Каэлиса было бы достаточно страсти и взаимного уважения.

Из всех девушек леди Барбара ле Гуинн была наиболее приятна его зверю, а сама она вызывала у него здоровый, искренний интерес.

Вдова — редкость на Отборах, но прошлое Барбары его привлекало. Оно говорило о том, что девушка уже прошла через полноценные отношения и вряд ли станет питать иллюзии, которые затем неизбежно рушатся, когда повседневность начинает подтачивать первоначальную эйфорию.

— Приступайте, леди Кейн, — произнёс в это время лорд Крамберг, и Аделаида вздрогнула, словно очнувшись, пытаясь уловить в лице кронпринца хоть какой-то признак интереса.

Он ободряюще улыбнулся, прекрасно понимая, что все эти девушки находятся здесь исключительно ради него и многим ради участия пришлось поступиться гордостью и временем. Были и те, кто отказался от весьма выгодных помолвок — такие, как Селина д'Авелин и Лианна Бэар.

— Я продемонстрирую ритуал, заранее одобренный главным королевским ритуалистом, мистером Саи Ореем, — произнесла Аделаида, но не с той уверенностью, с какой до неё выступала Барбара ле Гуинн.

А ведь, насколько знал Каэлис, Аделаиду считали лучшей выпускницей Соронской Академии Магии тех лет.

Хотя нет. Лучшей была Миолина. Но в отличие от Аделаиды, она не осталась в Академии для получения квалификации и теперь полностью зависела от семьи, с которой отношения у неё были, мягко говоря, непростыми.

А ещё — она полностью зависела от него. От дворца. От королевской воли. Потому что выбора у неё почти не оставалось. До получения должности при дворе она перебивалась сомнительными, полулегальными заработками, получая лишь малую долю того, что зарабатывает сейчас.

— Этот ритуал был переработан таким образом, чтобы даже люди без магических способностей могли видеть зачарованные предметы, — поясняла Аделаида, выкладывая на стол предметы, смысл которых ускользал от Каэлиса, но наверняка был знаком Мио. — Изначально ритуал предназначался лишь для людей с ослабленным зрением, но я потратила несколько недель на его усовершенствование. Это ритуал двенадцатого уровня, что подтверждает мою способность перерабатывать протоколы такого уровня.

После этих слов она неожиданно подошла к нему и протянула руку за его стаканом.

Миолина, стоявшая рядом с кронпринцем, едва заметно напряглась, сузив глаза и вперив их в него, всё так же сохраняя на губах невозмутимую улыбку.

Он ловил каждый её взгляд, гадая, знает ли она хоть о половине его мыслей? О чём она думает? Вспоминает ли их единственную ночь?

— Конечно, леди Кейн, — спокойно отозвался он, передавая ей стакан с водой, зная, что у Миолины наверняка был заготовлен другой. И действительно, не прошло и минуты, как перед ним появился новый, уже заговорённый стакан.

Аделаида нервно улыбнулась, и Каэлис сделал глубокий вдох — ничего. Эта девушка не привлекала его физически, хотя как личность была гораздо интереснее многих других и безусловно заслуживала уважения. Если, конечно, подтвердится что она не имела никакого отношения к убийству графа Арвеллара.

Он заметил, что её пальцы едва заметно дрожали от волнения.

— Я предполагаю, что на стакане Его Высочества наложен ритуал отторжения яда, выполненный его ритуалистом, — произнесла леди Кейн, кивнув в сторону Миолины, стоявшей рядом. — Я также принесла свой собственный стакан — без всяких ритуалов. Прошу.

Девушка поставила оба предмета на стол, среди других, без сомнения, зачарованных артефактов, которые Миолина порой называла глифами, и в зале тут же послышались восторженные голоса.

Стакан кронпринца сиял в солнечном свете — так, что это ещё можно было бы принять за обычный отблеск… если бы не почти идентичный стакан, стоявший рядом, невероятно тусклый на фоне своего соседа.

Каэлис обернулся к Миолине — она выглядела заинтересованной, но одновременно словно просчитывала в уме, почему столь полезный ритуал до сих пор не внедрён на постоянной основе во дворце. Возможно, стоит обсудить это с Саи Ореем.

— Благодарю, леди Кейн, — сказал один из стражников и аккуратно забрал стакан кронпринца, передав его обратно Миолине.

Миолина поблагодарила мужчину, а затем аккуратно убрала стакан в свой чемоданчик — от лёгкого движения плотный балахон на мгновение очертил округлость её бедра.

За этим движением проследили несколько мужчин, включая Леонарда, и Каэлис мгновенно вспомнил тот взгляд, которым кузен одарил его тогда, когда посмел провожать леди Валаре в лазарет.

Знающий, слишком уверенный взгляд — будто Леонард хотел сказать, что прекрасно понимает, что между ними было.

Неважно. Пусть только посмеет открыть рот.

Каэлис знал, что Лео не рискнёт идти против воли своего отца, каким бы избалованным он ни был, а значит, кузен будет молчать — даже если узнает всё о той единственной ночи. Главное — проследить чтобы он не думал угрожать этим Миолине. Каэлис обещал ей что не даст слухам о той ночи распространиться по дворцу.

— Леди Бэар, прошу, — тем временем произнёс лорд Крамберг, вызывая следующую участницу, и вперёд шагнула Лианна Бэар.

Миолина, стоявшая рядом с кронпринцем, не выказала никаких эмоций при взгляде на новую первую красавицу королевства, и Каэлис поморщился. Создавалось впечатление, что он совсем не интересует её как мужчина.

Ни намёка на ревность… ни тени соперничества, которое он привык замечать в других участницах Отбора и даже в случайных женщинах.

Зато Лианна тепло улыбнулась Мио — почти по-дружески — и громко объявила:

— Я желаю участвовать в дебатах. На любую тему, с любым человеком, — сказала она, и, как это уже было, когда Барбара ле Гуинн вызвалась проводить ритуал неудачи, зал замер в напряжённой тишине.

Похоже, опять придётся вызываться добровольцем.

— Леди Бэар? — совершенно неожиданно поднялась со своего места тётя Каэлиса, Зеновия Николетта, и вышла вперёд, прямо к девушке.

Великая Принцесса выглядела собранной, сосредоточенной и никак не выдавала волнения, которое, несомненно, терзало её в последние дни — почти все улики указывали на неё и герцога де Вьена.

Каэлис отчаянно надеялся, что за убийством графа Арвеллара стоит кто-то другой, но если будет доказано, что это Зеновия Николетта — ей не избежать наказания и пожизненной ссылки.

Никто не будет выше закона.

Если, конечно, именно он будет тем, кто этот закон определяет.

— Лорд Крамберг, готовы ли вы быть референтом? — спросила она королевского управляющего и, получив подтверждение, гордо кивнула. — Две минуты — формирование позиции, три — ответ на вызов, одна минута — заключение.

— Тема, Ваше Высочество? — Лианна всеми силами старалась скрыть волнение, глубоко дыша, оказавшись лицом к лицу с одной из самых умных, политически искусных и харизматичных фигур Совета.

— Следует ли королевству отказаться от наследственной передачи абсолютной власти в пользу совета старших родов?

И будто весь внутренний двор погрузился в звенящую тишину. Даже птицы умолкли — лишь шелест листвы на высоких деревьях напоминал о том, что время не остановилось.

— Дочка, я думаю, что не стоит... — раздался голос вдовствующей королевы Хоноры, бабушки Каэлиса, и она неспешно поднялась со своего места.

— Нет, — почти лениво отрезал Каэлис. — Я считаю, что это замечательная идея, — он широко улыбнулся, показывая, насколько ему интересны предстоящие дебаты.

Все присутствующие, увидев реакцию кронпринца, заметно расслабились и позволили себе шутки, хотя тема, поднятая Великой Принцессой, почти не обсуждалась ни в народе, ни тем более на столь высоком уровне.

Леди Бэар проявила себя достойно, сделав серьёзную заявку на лидерство среди участниц Отбора. Она показала, что не боится говорить о важном, готова участвовать в политических дискуссиях, и к тому же сумела вовлечь в происходящее всю королевскую семью.

Хотя в самих дебатах, без сомнения, победила Великая Принцесса. Она аргументированно доказала преимущество совета над наследуемой властью, опираясь на древние примеры, политическую практику других королевств и конкретные экономические показатели.

Каэлис не опасался слов своей тёти.

Люди слишком трусливы и слишком привыкли к удобной, сытой жизни, чтобы решиться на перемены. А если они всё же хотят перемен — значит, эти перемены действительно назрели.

Миолина стояла рядом, слушая дебаты с явным увлечением, прикусив губу, и Каэлису вдруг захотелось поделиться с ней своими мыслями о будущем королевства. У него тоже были светлые идеи — не хуже тех, что только что обсуждались.

— Комиссия вынесет своё решение, — объявил лорд Крамберг, оборачиваясь к присутствующим, и члены комиссии углубились в обсуждение.

Лианна и Аделаида обе бросили взгляд на Миолину, и та спокойно, даже чуть одобрительно улыбнулась в ответ, прекрасно понимая, что ни одну из них не исключат после сегодняшнего испытания. И от этого у Каэлиса внутри зашевелилось неприятное, острое раздражение.

Будет ли она также безмятежно улыбаться, если одна из них станет его женой? Неужели всё это её совсем не задевает?

Неважно.

Будущее леди Валаре будет решено совсем скоро — возможно, уже после поездки в Храм Пантеона Светлейших, намеченной сразу после завершения испытания. Именно туда отправился его отец в последние дни своего Отбора.

Николас Хаул верил, что именно там его отец оставил королевского бастарда. Брата или сестру Каэлиса.

— Комиссия готова объявить своё решение, — начал лорд Крамберг.

— Простите, лорд Крамберг, — неожиданно подняла голову бабушка Каэлиса, Хонора. — Я поговорила с профессором Роувилем, и он утверждает, что ритуал леди Кейн начался много дней назад. А это противоречит условиям конкурса, не так ли?

Глава 6. Таверна в Ридстоуне

Результаты испытания между Лианной и Аделаидой так и не были оглашены во время конкурса — их оставили на дополнительное рассмотрение после того, как вдовствующая королева Хонора подняла очень непростой факт. Аделаида начала свой ритуал за два дня до испытания.

Но была ли в этом её вина? Завершив ритуал уже на самом испытании и предварительно получив одобрение от главного королевского ритуалиста Саи Орея, который осмотрел процедуру и признал её соответствующей требованиям, она формально не нарушила условий.

В чём разница с тем, как участницы заранее оттачивают пение? Та же Лианна, наверняка, неделями изучала культуру, политику и экономику Левардии, готовясь к дебатам.

Подойдя ко мне после испытания, Аделаида спросила, будет ли с моей стороны поддержка, если начнут опрашивать дворцовых ритуалистов.

Я ответила, что да — и даже не потому, что мы знакомы с академии, а потому, что это решение я считаю справедливым. Талант заключается не в том, чтобы всё успеть за пять минут, и если возникнут сомнения в том, как прошло испытание леди Кейн, тогда следует внимательно пересмотреть выступления всех девушек-магистров.

Результаты мы, вероятно, теперь узнаем только из «Соронского Вестника» — вместе с именами тех, кто выбыл, и списком пятнадцати фавориток.

За Аделаиду было особенно обидно, потому что её ритуал оказался не только крайне сложным, но и по-настоящему креативным, наверняка разработанным в течение многих месяцев не ради этого испытания, а как самостоятельная работа, которую можно было продать в Библиотеку Глифов.

В конце концов, она обладала полной квалификацией и имела полное право изобретать и реализовывать собственные наработки.

Правда, я не могла с уверенностью сказать, насколько этот ритуал был пригоден для постоянной, регулярной защиты. Он требовал значительных усилий, но давал результат, который не предполагал особых затрат со стороны тех, кто уже обладал магией. Разве что его могли проводить для тех, кто не обладал магией.

— Вы останетесь в таверне и будете ожидать нас там, — произнёс Его Высочество, когда мы прибыли в крохотный городок, вернее — в посёлок Ридстоун.

Здесь было сыро, мрачно и неуютно: высокие, плотные деревья даже днём не пропускали солнечный свет, а теперь и вовсе начинало вечереть. Земля была влажной, и мои любимые удобные туфли, которые я заказала в количестве десяти пар, скорее всего, скоро придётся выбросить.

— Давайте сначала проведём на вас защитный ритуал, — предложила я, отчаянно мечтая просто сойти с лошади, а ещё лучше — оказаться в постели.

Всё тело болело, покинув дворец в шесть утра, мы скакали верхом без перерыва до самого прибытия в Ридстоун.

Я — верхом! С моей-то скудной практикой.

— А леди Лианна Бэар, без сомнения, проделала бы этот путь без единой гримасы и сейчас выглядела бы бодрой и весёлой, — зачем-то заметил Николас Хаул, наблюдая за моими мучениями, пока я с трудом спускалась с лошади.

— Я рада за неё, — буркнула я в ответ. — Ваше Высочество, я по-прежнему считаю, что вам небезопасно идти в храм без нормального сопровождения, даже с браслетом из змеиной кожи.

Как по мне, вся эта затея была безумной. Каэлис Арно и ищейка всерьёз считали, что можно просто явиться туда, где, по их предположениям, мог скрываться королевский бастард, — без всякой защиты, без гвардии, без стражников, даже оставив меня — ритуалиста в таверне.

Лишь потому, что они не хотели вызывать подозрений во дворце. Не желали, чтобы кто-то узнал, что они сейчас здесь.

Ведь даже если и существовал некий заговор с целью посадить бастарда на трон, кто-то непременно должен был знать, что коллекционные сигары получал сам король — кто-то, приближённый к королевской семье, кто-то, находившийся в то время в Порте Равинье и постоянно проживавший во дворце.

— Леди Валаре, вы действительно считаете, что сможете защитить нас от опасности внутри храма, если она, конечно, существует? — с лёгким смешком произнёс кронпринц, наклоняя голову вбок и пристально меня разглядывая. — Я ценю ваше стремление вставать между опасностью и мужчинами, но уверяю, вы делаете гораздо больше своими ритуалами.

Похоже, он всё ещё не мог забыть момент, когда я встала между ним и летящими осколками.

— Это поможет вам при магическом вмешательстве в ауру, но никак не защитит, если кто-то нападёт на вас с мечом или если на вас сверху упадёт люстра, — я не отвела взгляда, сколько бы он ни пытался намекнуть на то, что не мне физически их защищать. — И я говорила вовсе не о себе, а о том, что следовало бы прибыть сюда с королевскими гвардейцами, а не с одним ищейкой, которого мы, к слову, даже ни разу не видели в бою.

— Какой вопиюще несправедливый намёк! А кронпринца вы в деле видели? — Николас Хаул, трагично хватаясь за сердце, изобразил преувеличенное возмущение.

— Видела, — спокойно кивнула я. — И подписывала контракт, в котором обязывалась заботиться о жизни и здоровье Его Высочества. Так вот, если я не проинформировала ни лорда Вал-Мирроса, ни графа де Рокфельта — это засчитывается как пренебрежение обязанностями?

Вряд ли, конечно, с ними что-то случится в храме Пантеона Светлейших, но в ситуации, когда возможен заговор против короля и всей королевской семьи, лучше не рисковать, устраивая подобные анонимные визиты.

— Леди Валаре, разве вы подчиняетесь графу де Рокфельту? Или, быть может, лорду Вал-Мирросу? — голос Каэлиса Арно звучал лениво, почти мурлыкающе, но взгляд оставался взглядом хищника — лидера, требующего подчинения.

Ну вот опять…

— Я поняла, Ваше Высочество, — нацепив на лицо привычную улыбку, ответила я, не желая произносить вслух то, что, безусловно, он ждал — подтверждение своей и без того безусловной власти.

— Вы хотите что-то добавить, леди Валаре? — кронпринц, напротив, заметив мою улыбку, стал заметно сердитее и сделал шаг ко мне.

— Я всё поняла, Ваше Высочество, — вновь повторила я. — Готова приступать к ритуалам.

Каэлис Арно сделал ещё один шаг, глубоко вдыхая, наверняка пытаясь уловить мои мысли по запаху, и я вновь ощутила это…

Желание подчиниться — вперемешку с напряжением во всём теле и стремлением подчинитьего.

Словно он говорил со мной на каком-то внутреннем уровне, общаясь напрямую с моим зверем, в то время как я пыталась просто выполнять работу и зарабатывать деньги. А спящая зверюга внутри хотела только одного — играть, драться, развлекаться, и только с кронпринцем.

— Может, мы уже начнём? Иначе все прислужники храма уснут — вряд ли они позволяют себе долгие развлечения по ночам, — Николас Хаул влез прямо между нами, и, увидев это, кронпринц почти зарычал.

— Никогда не перебивай меня. И не влезай между мной и леди Валаре, — произнёс он, но всё же направился в здание таверны.

Здесь было людно, шумно и весело — дубовые столы, отливавшие в свете свечей, выглядели липкими от пролитого пива. Запах воска приглушал прочие ароматы, но, несмотря на распахнутые окна, я отчётливо чувствовала, как здесь пахло людьми, а запахи волка и Его Высочества становились всё более явственными.

Каэлис Арно, как всегда, насыщая пространство феромонами, пытался подавить всех окружающих — и это срабатывало. Кто-то в его присутствии притихал, а кто-то и вовсе ощущал желание уйти, даже не понимая, с чем связано такое решение.

Мимо нас пьяно пронеслись двое мужчин, и я почувствовала, как сильная рука кронпринца мягко отводит меня в сторону — так, чтобы я оказалась между ним и ищейкой, а не за ними, — чтобы прохожие случайно не налетели на меня.

— Нет у нас трёх комнат, — недовольно пробурчал мужчина за высокой деревянной стойкой, не догадываясь, кто скрывается под капюшонами.

— Нет у нас трёх комнат, — недовольно пробурчал мужчина, не догадываясь, кто скрывается под капюшонами. И лишь после того, как на грязной стойке рядом с ним оказалась ещё одна серебряная монета, резко изменил тон: — Ах, да, припоминаю что есть. Только крохотные.

Три комнаты нам были не нужны, потому что кронпринц и ищейка не собирались оставаться в таверне — лишь создать видимость.

Хотя, если мы задержимся здесь дольше необходимого, возможно, придётся остановиться на ночь. До более крупного города, куда мы планировали вернуться ближе к полуночи, было около двух часов езды верхом, и сама мысль о том, что мне вновь предстоит сесть на коня, причиняла почти физическую боль.

— Мне проблемы не нужны, — мужчина, видимо, хозяин таверны, кивнул на наши капюшоны, словно давая понять, что выглядим мы подозрительно. — У меня честное заведение.

— Мы просто остановились здесь на пути в столицу. Целый день верхом, устали как собаки, — голос Николаса Хаула звучал по-домашнему непринуждённо, по свойски, и я была благодарна, что именно он говорил за всех нас.

Каэлис Арно, всем своим тоном и тембром демонстрировал стремление повелевать, да и в целом звучал несколько напыщенно, как аристократ. Вроде бы он учился в Иштаваре под прикрытием, так, что никто не знал его настоящего имени и титула? Вряд ли он тогда пытался казаться простолюдином.

— Второй этаж, в самом углу. Если будут проблемы — выкину вас немедленно.

Мы, не поблагодарив, направились именно туда, поймав по пути наверх несколько подозрительных взглядов. В слабо различимом запахе читался интерес, но не было ни агрессии, ни зависти — в своих простеньких плащах мы не казались богатыми постояльцами.

Из трёх комнат, если их можно было так назвать, только одна могла вместить нас всех — в ней мы и остановились. Кронпринц быстрыми шагами подошёл к окну и резко закрыл пыльные шторы, отрезая поток свежего воздуха.

— Ух… я весь вспотел, — Николас Хаул стянул капюшон и встряхнулся, почти как собака.

В комнате тут же запахло мокрым волком, из-за чего кронпринц и я дружно поморщились.

— Вы, знаете ли, тоже не ромашками пахнете, — заявил ищейка, показательно сморщившись, но ответить я не успела.

Кронпринц уселся на крохотную табуретку, задрав рукав свободной рубашки и, видимо, ожидая, что я немедленно приступлю к ритуалу с браслетом из змеиной кожи.

На этот ритуал, суммарно, за месяцы службы во дворце, я, пожалуй, тратила больше всего своей силы. Иногда мне приходилось проводить его несколько раз в день, иногда принц хотел его прямо перед советом, словно верил, что кто-то там может желать зла своему будущему правителю.

И, как и всегда с момента нашего возвращения из графства Роузглен, я проводила ритуал в присутствии другого человека — словно Каэлис Арно не желал оставаться со мной наедине.

Думаю, это и к лучшему. Он же пообещал, чтотакогобольше никогда не повторится.

— Мы ищем жреца по имени Реддо. Он провёл в этом храме последние сорок лет и был здесь в ту ночь, когда вашего отца, по слухам, видели в Ридстоуне. С ребёнком.

— Мой брат или сестра только на год старше меня… Могла ли его любовницей быть одна из участниц Отбора? — принц произнёс это, следя за моей рукой, за тем, как я раскладываю предметы на столике, готовая прикоснуться к нему.

— Ваш отец по-настоящему любит вашу мать. Намного больше, чем вас, — принц лишь хмыкнул, услышав такую дерзкую правду от волка.

— Так значит, ты считаешь, что мой отец и тётя соврали? Бастарда не существует?

— Не считаю. Я сильно сомневаюсь, что до королевы Люциллы у Его Величества не было нескольких любовниц. Возможно, знатных, но скорее всего — обычных работниц дворца, всегда рядом...

Я на секунду прервалась, но затем, моргнув, вновь вернулась к своему чемоданчику, осторожно раскрывая змеиную кожу, хранимую в специальном отваре. А ищейка между тем продолжил:

— Вряд ли хоть один из кронпринцев к моменту Отбора, в период Времени Зова, не имел во дворце одну-двух девушек для облегчения…

— Замолчи, — ледяным тоном отрезал Каэлис Арно, и я почувствовала, как внутри меня что-то болезненно сжалось.

«Девушки во дворце для облегчения»...

Наверное, именно так будут воспринимать меня, если кто-нибудь узнает о том, что произошло между мной и Его Высочеством.

Противно.

И, что самое горькое, не слишком далеко от истины. Хотя, если бы тогда этого не произошло, я, возможно, сама бы напала на Каэлиса Арно — прилюдно. И, скорее всего, сейчас даже работы у меня бы не было.

— Миолина, — горячая рука кронпринца легла на моё запястье, пока ищейка проверял свои сумки.

В ответ я одарила его сердитым взглядом — с какой стати он называл меня по имени? — и столкнулась с его глубокими, потемневшими глазами, будто он искал в моём лице какие-то ответы.

Наверное, спрашивал себя, задели ли меня слова Николаса Хаула.

Мне не хотелось демонстрировать свою слабость, поэтому я механически выполняла работу, думая про себя о том, что прошлого не изменить.

Нужно лишь не допускать больше никаких ошибок. И правильно, с умом распорядиться тем самым одним желанием, если станет совсем невмоготу. А также — отрезать эмоции. Так, чтобы не чувствовать ничего. Как сейчас, когда я дышала ртом, лишь бы не вдыхать запах мужчины, к которому так безрассудно тянулось что-то внутри меня.

— Всё готово, — произнесла я, подняв взгляд на принца — и увидела, что он не сдвинулся с места. Всё так же смотрел на меня. Почти пялился, изучая, будто хотел проникнуть внутрь моей головы.

— Разговаривать вначале буду только я. Сначала расспросим об их версии событий тридцатитрёхлетней давности. А если не ответят — потребуем документы. В крайнем случае раскроем мою личность, — ищейка уже стоял у выхода, не желая дожидаться, пока наступит совсем поздняя ночь. — Прихожан, по идее, уже как час не должно быть в храме.

— Я могу незаметно расспросить людей внизу, в таверне. Узнать, не видели ли они чего-то странного, связанного с храмом, — предложила я.

— Нет. Вы останетесь здесь, в этой комнате, и будете нас ждать. Многие из тех, кто внизу, уже поняли, что вы женщина, и я не намерен отвлекаться на тревогу о том, что с вами может случиться, пока мы будем в храме, — голос кронпринца прозвучал низко, повелительно, не оставляя даже намёка на обсуждение.

Каэлис Арно поднялся, но отходить не спешил. И, раздражённо бросив взгляд на волка, приказал:

— Выйди на секунду.

Ищейка послушался без комментариев.

— Леди Валаре, — начал кронпринц, и я, взяв себя в руки за эти минуты, ответила ему вежливой улыбкой. Увидев её, он неверяще выдохнул и зло покачал головой.

— Миолина, я знаю, что вы…

— Нет, — мне хотелось закрыть ему рот рукой, но вместо этого я просто отступила на шаг.

Любое общение, любое желание что-либо обсудить сделает нас ближе. Откроет путь в души друг друга — в боль, обиды, в настоящие, хрупкие чувства. Я не верила, что это приведёт нас к чему-то хорошему.

А может быть, просто боялась.

— Нет? — тихо переспросил он, буравя меня взглядом — тяжёлым, почти невыносимым, а его запах, привычный и властный, будто приказывал подойти ближе, подчиниться.

Я даже уловила едва заметный оттенок корицы…

— Нет, — повторила я, чувствуя, как от его звериного взгляда буквально плавлюсь.

Хотелось… многого. Хотелось сказать, что я не вижу себя «средством облегчения», что я боюсь завтрашнего дня, что страшусь момента, когда кто-то узнает о том, что между нами было — и это похоронит меня. Как женщину. Как мага.

Но я молчала. И он тоже молчал, услышав моё «нет».

А затем резко развернулся и громко хлопнул дверью. Я без сил опустилась на стул, тот самый, где он сидел совсем недавно, и заставила себя собраться, напоминая, что мне предстоит работать ещё долгие годы. Что нужно терпеть. Копить. Копить. Копить...

Из дверного проёма донёсся глухой щелчок замка.

Он запер меня!

Глава 7. Храм Пантеона Светлых Богов

Я проснулась резко, с бешено бьющимся сердцем, оглядываясь по сторонам и в первые секунды не понимая, где нахожусь.

За окном, шторы которого я открыла, было уже совсем темно, но луна стояла не слишком высоко — похоже, прошло около двух часов с тех пор, как Каэлис Арно решил запереть меня.

Вот она — роль личного ритуалиста Его Высочества. Меня привезли в забытую богами деревню, вдали от всех главных трактов, не объяснив толком, зачем мы здесь — смысл мне пришлось улавливать по отрывкам разговоров.

А после заперли в комнате, потому что не доверяли, что я останусь здесь. А может, потому что волновались, что внизу у меня будут проблемы — кто их знает?

В тавернах я останавливалась не в первый раз, и на неприятности никогда не нарывалась — да ещё и имела с собой флакончик с настойкой на уксусе. Кроме того, в посёлке, как и везде в Левардии, находились королевские гвардейцы, постоянно патрулирующие несколько улочек.

Честно говоря, мне было всё равно, что меня запер Каэлис Арно, я даже думала, что наконец-то хорошо отдохну и расслаблюсь. Я бы ни за что не покинула этой комнаты или таверны без причины…

Только сейчас я чувствовала эту причину. Чувствовала мощный всплеск магии с той стороны, где находился храм — и знала, что не останусь здесь ни на секунду. Нужно отправиться туда, узнать, что с ними всё в порядке. Или же, если что-то случилось, позвать на помощь.

От волнения у меня даже сердце сжалось. Что могло вызвать такой высокий магический фон в храме Пантеона? Там и магов-то не должно было быть!

— Подозрительные эти трое, я на всякий случай стражников предупредил, — услышала я голос хозяина таверны.

Судя по запахам, он находился на кухне и разговаривал, возможно, с одним из поваров.

— От одного из них прямо злость исходила. У меня в бабках оборотень была — я такое сразу чувствую.

— Может, это вааргцы, на пути в столицу? Подписал же Его Высочество что-то там с этими дикарями. Кто знает, может, они теперь везде в Левардии будут со своей кровавой магией. Нет уж, Арно Николас намного лучше как король. Чувствую, грядут перемены с этим кронпринцем...

Да уж. Каэлис Арно считал опасными людей в таверне, а те считали опасными нас. Да и его, как оказалось, не особенно любили.

Разговор этот я уловила тогда, когда спустилась со второго этажа — и сделать это оказалось неожиданно легко. Около задней стены хозяин таверны собирал пустые бочки и мешки, но вряд ли кронпринц ожидал, что я полезу через окно.

Я не гордая — полезу. Не в первый раз.

— Девка с ними была, красивая очень. Меня и Толий спрашивал о ней.

— На ней же капюшон был, как можно сказать, что красивая?

— Это другое, — мужчина хмыкнул. — Как она двигалась, как пахла… Почти манила, словно хотела, чтобы к ней подошли, хотела мужчину. Настоящий вызов.

— К жене тебе пора, Альвин, три месяца уже не видел. Ещё проблем мне создашь… — недовольно пробормотал хозяин таверны.

Я только покачала головой, радуясь, что мне не придётся ни с кем в таверне общаться.

Храм Пантеона Светлых Богов казался совершенно обычным, потрёпанным временем, и состоял из нескольких зданий, которые сейчас выглядели особенно мрачно. Вряд ли жизнь внутри была простой — служащие постоянно работали, жили скудно, полностью посвящая себя богам, и, скорее всего, вставали ещё до рассвета.

Но именно из храма отчётливо тянулся сильный магический след, будто кто-то совсем недавно провёл крайне мощное вмешательство — настолько ощутимое, что я почувствовала его на значительном расстоянии.

Главные ворота, через которые прихожане могли войти внутрь, оказались закрыты — разумеется, ведь сейчас стоял глубокий вечер. Но сбоку находилась маленькая деревянная дверь, которой, судя по всему, пользовались сами служащие.

— Я могу вам помочь? — спросил служитель в серой рясе, стоило мне оказаться внутри, и я заметила, как за его спиной пугливо прошла женщина. Она несла целый поднос с едой и одинокую свечку в одну из комнат.

— Я… пришла с двумя мужчинами, что зашли в храм ранее, — сказала я осторожно, отмечая, что ничего необычного в помещении не наблюдалось.

Полы были чистыми, вымытыми до блеска, неподалёку от входа всё ещё лежала небольшая кучка подношений от сегодняшних прихожан. Место не выглядело опасным — и, судя по взглядам, опасной им казалась именно я.

— Вы с Его Высочеством? — мужчина выглядел крайне недовольным, почти растерянным, и взволнованно посмотрел по сторонам.

Значит, Его Высочеству не удалось сохранить свою анонимность. Я почувствовала, как волнение сжимает сердце — от них не было никаких вестей уже несколько часов, а действие браслета из змеиной кожи скоро закончится.

— Да. Если я не вернусь с новостями, сюда прибудут и остальные. Очень много. Поэтому я не хотела бы задерживаться дольше необходимого. Иначе они разбудят весь храм, — широко улыбнулась я, с фальшивой уверенностью, сжимая флакончик с уксусом в кармане своего плаща.

Во взгляде мужчины промелькнула настоящая паника, и он невольно повернулся в сторону, куда унесли еду.

— Его Высочество в порядке. Мы встретили его со всеми почестями и проводили, куда он хотел, — наконец произнёс он. — Вы можете передать это остальным…

— Я бы хотела убедиться сперва сама, если это возможно, — чем больше уверенности в голосе, тем лучше.

Даже если здесь действительно есть кто-то из заговорщиков — если заговор, конечно, существует, — они не захотят показываться. Особенно если поверят, что со мной прибыла целая гвардия и она находится неподалёку.

— Но… вряд ли Его Высочество захочет, чтобы мы отвлекали его, — неуверенно пробормотал всё тот же мужчина.

— Как вас зовут? — я понимала, что совсем недавно здесь что-то произошло, и что мужчину можно продавить.

— Гион, леди, — ответил мужчина, и то, каким взволнованным он выглядел, начало меня по-настоящему пугать.

Неужели с кронпринцем что-то случилось?

Должна ли я прямо спросить? Или привести сюда стражников? Они были совсем рядом — у таверны, и если я покажу им значок личного ритуалиста, они точно пойдут со мной.

Похоже, Гион понял, на что я смотрю, уловил, что я думаю вернуться — и панически замотал руками.

— Что вы, миледи! С ним всё хорошо! Я провожу вас к Его Высочеству! — забормотал он, и я, разрываемая между ощущением, что здесь произошло нечто неправильное, и знанием, что кронпринц хотел сохранить наше пребывание в тайне, всё же направилась за служителем.

Сердце билось взволнованно, но, как всегда в минуты опасности, я не хотела уходить. Напротив — мне нужно было добраться до сути, понять, что произошло. Запахи здесь глушились, но мне они были и не нужны, чтобы понять, насколько служители храма меня опасаются.

— Вниз по ступеням, миледи. Они прямо там, — Гион указывал на подвальное помещение, и я едва сдержалась, чтобы не выругаться.

Если внизу окажется ловушка, и я так глупо войду в неё — я сама найду этого Гиона и разорву его на мелкие кусочки!

Ступени казались пыльными, будто сюда не спускались долгие месяцы, а открытая дверь оставила на камне несколько глубоких, свежих царапин. А также… под плотным слоем пыли угадывалась… гарь?

За время моего пребывания в таверне здесь случился пожар?!

Первая паническая мысль пришла — и сразу же отступила. Eсли бы здесь начался пожар, его бы заметили издалека, да и крики я бы непременно услышала. К тому же, гарь казалась… старой.

Внутри, к моему удивлению, оказалось несколько окошек — комната была полуподвальной и неожиданно очень просторной.

Точнее, это была даже не комната — покои… Состоявшие из большой гостиной, такой же просторной спальни и двух помещений, которые, по всей видимости, использовались как гардеробная и умывальная комната.

Всё это оставалось лишь моими догадками, потому что целой мебели не сохранилось — только обугленные обломки, но даже они казались дороже всего остального, что было в этом храме.

Тёмное предчувствие, что здесь произошло нечто дурное, стянуло моё сердце.

Нет, это не была ловушка.

Две высокие фигуры внутри осматривали каждую трещину, поднимали каждый обломок, стирали пыль и гарь, простукивали стены и почти не разговаривали.

— Ваше Высочество, — тихо произнесла я, понимая, что никакой опасности им не угрожало.

Принц резко обернулся ко мне, и в полумраке его глаза блеснули… волнением? Он осмотрел меня с ног до головы.

— Леди Валаре, я приказал вам оставаться в таверне. Как вы вообще здесь оказались?

— Вылезла из окна, — ответила я прямо. — Действие ритуала на браслете заканчивается…

— Он нам и не нужен. Никакой опасности здесь нет.

От этого пренебрежения стало немного обидно. Впрочем, все защитные ритуалы мы выполняем на всякий случай, а не потому, что обязательно ожидаем угрозу.

— Если заговор существует, заговорщики точно находятся не здесь, — принц, казалось, потерял ко мне интерес и вновь повернулся к стене, простукивая что-то, всем своим видом показывая, что я пришла зря.

Но я чувствовала — в нём бушевали эмоции. Не ко мне — ко всему происходящему. Он отчаянно искал что-то, словно надеялся, что ещё не всё потеряно.

Что он хотел изменить?

— Это не всё, — спокойно сказала я. — Полчаса назад здесь произошёл сильный всплеск магии, такой, что я почувствовала его даже издалека.

Ищейка нахмурился и огляделся, будто не мог поверить, что в таком месте могут находиться маги.

— Полчаса назад мы уже были здесь, — произнёс он. — В этих покоях, где жил бастард… жил до того, как пятнадцать лет назад здесь случился серьёзный пожар, о котором Его Величество, похоже, знал. И именно потому был настроен скрывать всё, делать вид, что ничего не произошло. Потому что бастард погиб в том пожаре, в возрасте восемнадцати лет.

Вся эта история начинала казаться мне куда мрачнее и куда более бессердечной.

Получалось, бастард действительно существовал — его, или её, поселили в относительно бедном и удалённом Ридстоуне, в храме, где почитались лишения и отказ от любой праздности.

И пусть эти покои выглядели богаче, чем всё остальное в храме вместе взятое, я сильно сомневалась, что жизнь здесь была лёгкой.

— Храмовник Реддо сказал, что пожар начался именно здесь и что тело бастарда было сожжено до неузнаваемости, — Каэлис Арно стоял всё такой же хмурый и, похоже, крайне встревоженный тем, что узнал в этих стенах.

Почему-то я не верила, что бастарда навещал отец. А может быть, он или она и вовсе не знали, из какой они семьи.

— Что вы думаете, леди Валаре? — в голосе кронпринца, обращённом ко мне, звучала глубокая… надежда.

Он сглотнул, не отводя от меня взгляда — глубокого, тоскливого, и я только сейчас поняла, что, наверное, не понимаю и половины тех чувств, что он испытывал.

— Я видела, как кому-то внутри храма несли огромное количество еды. Думаю, это был маг, истративший весь свой резерв на проведение обряда, — осторожно сказала я.

— Мог ли это быть бастард, желающий спрятать себя? — предположил ищейка, а затем сам же покачал головой. — Нет, тогда он просто бы тихо ушёл.

— У вас есть идеи касательно самого обряда? — кронпринц всё это время продолжал неотрывно смотреть на меня.

— Позвольте мне осмотреть эти комнаты. Возможно, здесь был проведён ритуал отвода глаз… или у мага слабые способности к иллюзиям, — неуверенно произнесла я.

Каэлис Арно кивнул и отошёл в сторону, а я принялась внимательно осматривать голые, закопчённые стены, стараясь не думать о том, как здесь, совсем без семьи, рос маленький ребёнок, существование которого было неудобным для короля.

Арно Николас не хотел этого ребёнка. Он не собирался признавать его существование.

И, может быть…

Мог ли он сам стоять за этим пожаром?

Или его люди — те, кто желал навсегда избавиться от этой постоянно растущей угрозы, которую король не мог принять в семью, и которая всю жизнь подтачивала бы как его личную жизнь, так и правление его будущего сына?

— Здесь! — воскликнула я, указывая на самый угол комнаты, которая, судя по всему, пятнадцать лет назад использовалась как уборная.

— Что такое? — кронпринц сразу оказался у меня за спиной, совсем близко, взволнованно дыша, и я указала на часть стены.

Я плохо видела бытовую магию и чаще всего определяла её по тому, как её нити нарушали плетение моей — ритуалистической. Но здесь никаких ритуалов не проводилось — по крайней мере, с тех пор, как эта комната сгорела пятнадцать лет назад.

— Похоже, это бытовая магия. На стене, у металлических обручей.

Возможно, эти обручи когда-то держали бочку… или даже маленькую ванну.

— Очень много, слой за слоем — и всё очень свежее. Думаю, именно на этой стене и был проведён ритуал.

— Вы можете её снять? — спросил ищейка, подходя ближе, в то время как Каэлис Арно опустился на колени и начал ощупывать кладку.

Послышался лёгкий скрип — камни сдвигались под давлением его ладоней! Но благодаря бытовой магии кладку было невозможно разобрать, по крайней мере, до тех пор, пока действие заклинания не ослабнет или не рассеется.

— Нет, у меня нет дара к бытовой магии. Даже самого малого, — покачала я головой, продолжая наблюдать за кронпринцем. — Эта часть стены явно возведена позднее, и храмовники боялись, что мы её обнаружим и сможем разрушить. Теперь остаётся только ждать, пока магия ослабнет.

— Не нужно, — тихо ответил принц, затем встал и резко отвернулся от нас. — Отойдите. Прикрой леди Валаре.

Последний приказ был обращён к ищейке, и тот немедленно исполнил его, встав передо мной.

Его Высочество не стал терять ни секунды.

Хлопок — и сразу же страшный грохот, треск, звук падающих камней, оглушивший меня.

Пыль взвилась такой густой завесой, какой я ещё никогда не видела, — но куда хуже были последствия.

Огромный валун снёс с пути волка, тот упал, а часть камней полетела в мою сторону.

Я даже не успела осознать, что происходит, как гибкое, сильное тело резко ударило меня в бок, сбивая с места, и в следующее мгновение я с глухим стуком врезалась головой в каменную стену. Всё вокруг померкло.

Мои глаза не улавливали ничего — ни света, ни движения, ни силуэтов, — но уши слышали. Слух доносил до меня ужасающие звуки, грохот, звонкий треск, сокрушительные удары и тяжёлое эхо падающих валунов. Казалось, сама земля раскалывалась под нами, стремясь похоронить всё живое в этом подвале

Вот только ничто из этого не коснулось меня. Я лишь чувствовала лёгкие движения тела, навалившегося сверху. Каждый раз, когда очередной булыжник падал, оно принимало удар на себя, поглощая всю разрушительную мощь, так, что мне не доставалось ничего.

Я судорожно дышала, понимая, кто сейчас был на мне. И кто получал все эти удары. Но сдвинуться не могла, чувствуя, как сильные руки прижимают меня к мужскому телу изо всех сил.

Тишина была внезапной, оглушающей, и… внушала первородный ужас.

Я боялась не за себя, хотя ощущала, как сильно болит голова, как перед глазами всё плывёт.

— Мне недостаточно платят за такое, — донёсся стон, полный боли, откуда-то сбоку, но тоска и страх не отпустили.

Ищейка. Это был Николас Хаул справа от меня. А значит… прямо на мне, под завалом...

— Не шевелитесь, Миолина, — низкий, хриплый голос прозвучал у самого уха, и руки на моих рёбрах сжались ещё сильнее.

Я закашлялась, когда он сдвинулся, и камни, крошка, пыль начали сыпаться по обе стороны от нас. В глазах, наконец, немного посветлело — и с каждой секундой действительность становилась все отчётливее.

— Миолина, вы в порядке? — мою голову ощупали широкие ладони, а затем под неё подложили что-то мягкое.

Похоже, плащ.

— Ваше Высочество… — прошептала я сквозь кашель. — Вы…

Это он был сверху. Он закрыл меня собой. На него обрушились камни и пыль, и именно он, скорее всего, серьёзно пострадал.

— Я в порядке, — сказал он, но когда я проморгала глаза, увидела совсем иное.

Лицо кронпринца покрывали кровоподтёки и синяки, он весь был в пыли, белый и серый, и только яркие жёлто-зелёные глаза не отрывались от меня, судорожно скользя по моему лицу и телу.

— Вы не выглядите в порядке. Ваша кровь, наверное, повсюду... — я попыталась приподняться, но голову пронзила такая боль, что мне показалось, будто на мгновение я потеряла сознание.

— Лежите! — рявкнул Каэлис Арно, схватив меня за плечо и под голову, и с силой уложил обратно — на свой собственный плащ, аккуратно убирая из-под меня все осколки.

Прямо над головой, вместо каменного потолка, который я видела ранее, зияло ночное небо, и до ушей начали доноситься испуганные крики храмовников.

Про тихий, незаметный для всех визит в храм можно забыть?

— Что произошло? — рядом со мной уселся Ищейка, который тоже выглядел пострадавшим, но не настолько изувеченным, как кронпринц.

— Похоже, часть здания, разрушенная и затем восстановленная, оказалась куда больше, чем я предполагала. Включая потолок… но укрепили они магией только стену, — я на секунду прикрыла глаза. — Ваше Высочество… как вы разрушили бытовую магию?

— Сырой магией, — тихо ответил он.

Ну конечно.

Его Высочество обучался в академии магии в Иштаваре, но никто не знал, какой именно дар у него был. Вряд ли бытовой или ритуалистический — иначе у меня не было бы работы.

А вот сырая магия… это многое объясняло.

И то, что он не боялся прямых столкновений, и то, что не видел магических нитей.

Я радовалась, что мне не досталась сырая магия — почти неуправляемая, она представляла собой лишь грубую силу, способную разрушать или — в редких случаях — защищать. Но она не давала того тонкого контроля, который достался мне с ритуалистической магией.

— Вы в порядке?! — со стороны входа в «покои» донеслось несколько взволнованных криков. Люди звучали испуганно, некоторые кашляли от пыли, но кронпринц не торопился отвечать.

Вместо этого он смотрел на пролом в стене, открывавший путь наружу и одновременно… в подземные ходы, которые, как я полагала, вели далеко за пределы поселка.

И это усложняло всё — в десятки, сотни раз.

Потому что храмовники скрывали этот проход. Возможно, не только от нас, но и от самого короля.

— Думаю, бастард выжил, — наконец тихо произнёс ищейка. — Но нам всё ещё предстоит проверить могилу и выяснить, кто там действительно лежит. А также спросить короля, знает ли он, что его старший ребёнок жив.

— Да, — в голосе Каэлиса Арно не осталось никаких эмоций. — Но сначала мы должны доставить леди Валаре в таверну и привести к ней целителя. И найти способ заткнуть рты всем, кто видел нас сегодня.

Глава 8. Результаты испытания

До таверны, в которой мы остановились, Его Высочество донёс меня на руках, несмотря на мои слабые попытки пробормотать, что я вполне способна идти сама. Но Каэлис Арно почти не разговаривал со мной — нес очень осторожно, то и дело останавливался, чтобы вновь осмотреть рану на моей голове.

Сам он восстанавливался прямо на глазах, хотя я всё ещё могла думать и говорить лишь об одном — о том, сколько его крови осталось там, в пыли, среди обломков. Конечно, из-за всей этой грязи её почти невозможно использовать, но при желании умелые ритуалисты вполне могли бы собрать даже эту пыль и провести на её основе скорый обряд — и такой ритуал мог бы обернуться огромной опасностью для Его Высочества.

— Замолчите, Миолина, — отрезал он, услышав очередные мои возражения. — У вас рана на голове, и она выглядит очень плохо. Никто не расскажет, что я был там. Они принесли мне королевскую клятву.

— Вы не понимаете… если эта кровь попадёт в плохие руки… если с вами что-то случится — мне тоже не сносить головы!

— Перестаньте думать о работе, хотя бы сейчас! Разве вы не понимаете, что именно из-за меня вы пострадали?

Он казался раздражённым, но меня это не проняло. Напротив, с каждым шагом нарастал липкий, противный страх от осознания, во что я ввязалась и чего не сумела предотвратить.

А если бы Его Высочество погиб?!

Одна только мысль, что я могла допустить его гибель, вызывала во мне бурю гнева и ужаса.

И даже теперь… если заговор действительно существует, а с каждой минутой это казалось мне всё более вероятным, кровь Каэлиса Арно могла повлечь за собой катастрофические последствия.

От напряжения меня начинало потряхивать, и, похоже, уловив моё состояние, кронпринц остановился, хотя таверна уже виднелась на горизонте.

— Пожалуйста, Миолина, доверьтесь мне хотя бы немного, — он прижал мою голову к своему плечу, очень осторожно, и я почти утонула в запахе корицы, яблок и мёда. — Я знаю, вы думаете, что я безрассуден, что подведу вас, что кто-то может узнать о том, что случилось между нами.

От его слов у меня сладко и больно сжалось сердце.

Я действительно так думала. И совсем не верила, что если отпущу контроль — он вытащит меня.

— Хоть немного доверия, Миолина, — он неожиданно поцеловал меня в висок, в волосы, и медленно направился к таверне, поглаживая меня по голове и стараясь двигаться плавно, так, чтобы меня не укачивало. — Скажите, что дадите мне шанс, что доверитесь мне. Я смогу всё разрешить.

Я молчала, лишь ощущая, как сильно бьётся его сердце, совсем рядом с моим.

— Миолина… скажите это, — голос его был таким тихим, что я не была уверена, слышала ли его на самом деле. Но всё в нём — интонации, запах, прикосновения — окутывало меня заботой, убаюкивало, проникало в каждую клеточку души. В ту секунду мне казалось, что никого, кроме нас, в этом мире не существует.

Он просил довериться. А ведь кронпринц ещё ни разу не подвёл меня — он скрыл от всех нашу ночь, и сейчас, похоже, тоже перенервничал, чувствуя вину, хотя и сам был ранен.

— Хорошо, — прошептала я.

В таверне запах Его Высочества усилился в десятки раз, но теперь стал куда более агрессивным, непереносимым, и люди, не понимая, что происходит, отворачивались от нас, пока меня поднимали на второй этаж.

— Не шевелитесь, Миолина. Это приказ, — жёстко произнёс он, укладывая меня на постель, а затем вышел из комнаты, оставив в полнейшей растерянности.

Надо собраться!

Подобная слабость была мне совсем не свойственна, в последние годы своей жизни я стремилась держать всё под контролем, за исключением того безумия, что произошло со мной в графстве Роузглен.

— Выпейте, — в голосе снова прозвучал приказ.

Я сглотнула, глядя не на стакан, а в его глаза, не зная, что именно он мне предлагает.

— Что это?

— Укрепляющая настойка, — ответил он, ставя стакан на маленький столик у кровати и помогая мне приподняться.

Очень осторожно, почти бережно — поддерживая мою голову за затылок, стараясь не задеть рану, и в то же время подкладывая подушки другой рукой.

— Я считаю это чрезмерным, — я вперила в него взгляд. — Сейчас я не смогу ехать верхом, но меня можно оставить здесь. Я вполне способна позаботиться о себе.

— Вы сказали, что будете мне доверять. Это всего лишь укрепляющая настойка, Миолина, — тихо произнёс он. — Ваша боль уйдёт.

Он снова и снова повторял моё имя с самого нашего прибытия сюда, тогда как раньше неизменно обращался ко мне строго «Леди Валаре». И я с ужасом ощущала, как между нами рушится что-то — стены, которые мы оба выстроили, — и изо всех сил цеплялась за эти руины.

Потому что он — кронпринц. Мой начальник. А во дворце его ждали более пятидесяти невест. И потому что каждый раз что-то внутри меня болезненно отзывалось на малейшее проявление внимания с его стороны.

— Пожалуйста, — он почти ласково улыбнулся и поднёс стакан к моим губам.

— Не разговаривайте со мной так, — прошептала я и сделала глоток. А потом ещё один — торопливо, жадно, так, что вода стекала по подбородку и впитывалась в одежду.

Оказалось, я даже не осознавала, насколько сильно болело совершенно всё, особенно голова — но с каждым глотком боль отступала, принося облегчение всему телу.

— Как так? — спросил он уже серьезно, склонив голову покрытую пылью и кровавыми разводами, и в тот момент я подумала, что ему самому не помешало бы выпить эту настойку.

— Ласково… Словно мы близки, называя меня по имени, — моя речь замедлялась, и только тогда я поняла, что настойка содержала и усыпляющие травы. — Мне очень нужна эта работа… но я не железная.

Ответа принца я не услышала — только почувствовала, как он стирает капли воды с моей шеи, подбородка и губ… и после этого провалилась в беспамятство.

Я проснулась от лёгкого покачивания, и вместе с сознанием ко мне тут же вернулась и головная боль.

— Ммм… — простонала я, поморщившись, и движение сразу же замедлилось.

Я ощутила, как меня осторожно укладывают затылком на твёрдое плечо, и, напрягшись, с усилием удержала голову прямо, затем открыла глаза.

Прямо передо мной раскинулась Сорона — расположенная на холме, она казалась особенно прекрасной, залитая светом солнца, стоящего высоко в небе.

Сколько я так проспала?

— Не двигайтесь, леди Валаре, — спокойный голос Его Высочества принёс с собой воспоминания о вчерашнем дне. — Вас осмотрел целитель, но настоятельно рекомендовал покой. Мы возвращаемся во дворец.

Ищейка ехал сбоку, на другом коне, и вёл в поводу ту лошадь, на которой приехала я. Николас Хаул выглядел отвратительно свежо — словно нас всех вчера не потрепало, когда часть стены внезапно взорвалась в момент, когда Его Высочество попытался разрушить бытовую магию.

Храм!

Тайный ход, ведущий из покоев бастарда! Я всё проспала...

— Что случилось? Удалось ли скрыть информацию о том, что мы были в храме? Что на другой стороне прохода? Вы открыли могилу бастарда?

— Тише, леди Валаре, — ухмыльнулся Ищейка. — Да, мы открыли могилу бастарда — она оказалась пуста, как я и подозревал. Храмовники решили инсценировать его смерть, и даже король, похоже, не знает, что его ребёнок жив. Теперь, конечно, узнает…

А значит, версия о заговоре становится куда более вероятной.

Кто-то узнал о бастарде короля, живущем, словно преступник, в храме. Кто-то помог ему сбежать пятнадцать лет назад — и если храмовники это скрыли…

— Могут ли храмовники быть причастны к заговору? — тихо спросила я. — С какой стати им лгать Его Величеству о таком?

— Из тех, кто сейчас служит в храме, только трое были здесь пятнадцать лет назад. Все они уже допрошены. Они вполне могли быть замешаны в заговоре, но могли и просто помочь бастарду из жалости — ведь по сути, это была тюрьма для него.

А может, они помогли ему потому, что сам король отдал приказ поджечь крыло храма, желая уничтожить угрозу, которую представлял бастард.

— Хватит, — голос Его Высочества прозвучал жёстко, и Николас Хаул тут же замолчал. Кронпринц вновь аккуратно прижал мою голову к своему плечу. — Леди Валаре ранена. В следующий раз болтай меньше.

Похоже, он считал, что часть информации следует от меня скрывать — при том, что я и так была по уши в этом расследовании, и, скорее всего, заговорщики, если они действительно существуют, уже знали о моём участии.

А может быть… он просто старался оградить меня от всего этого, пока ещё была такая возможность. Если она вообще была.

Он ведь просил меня доверять ему.

— Вы разрешили мне делать всё, что необходимо, чтобы продвинуть это расследование, — с холодным блеском в глазах напомнил волк.

— Она ранена!

— Я бы хотела передвигаться на своей лошади, — перебила я их, заметив, что мимо по дороге проезжает всё больше всадников и карет.

Мы всё ещё были закутаны в плащи с капюшонами, но, скорее всего, очень скоро наткнёмся на работников дворца — особенно с учётом того, что мы постоянно разговаривали.

— Это не то, что рекомендовал целитель, — я почувствовала, как кронпринц качнул головой в знак несогласия, но потом, слегка развернув меня, пристально всмотрелся в моё лицо, позволяя мне высказаться.

— Просто высадите меня на границе города, я доберусь на коляске, — спокойно улыбнулась я, всячески показывая, что со мной всё в порядке.

Мы оба должны научиться доверять друг другу.

— Хорошо, — наконец произнёс он. — Я найду для вас возницу. Пожалуйста, не двигайтесь слишком резко.

Голос был тихим и равнодушным, и я почувствовала лёгкую вину. Он ведь хотел как лучше, понимая, что в отличие от них, у меня нет высокой регенерации полностью пробуждённого оборотня.

— Целитель считает, что у вас постоянное истощение резерва и что вам необходим отдых, — продолжил он. — Я освобожу вас от всех обязанностей на эту десятку.

Я тут же встрепенулась, услышав это.

— Я готова вернуться к работе через день. И считаю, что после случившегося ваша защита должна быть усилена, а сотрудников во дворце и так не хватает, — я была готова привести ещё два десятка аргументов, если бы он начал возражать.

Не потому что не хотела выходных. А потому что они были нужны мне в другое время.

— Но раз уж вы готовы дать мне длительный отдых...

— Я слушаю, — хмыкнул он, похоже, довольный тем, что я всё-таки о чём-то попросила. Видимо, он всё ещё чувствовал вину за мою рану.

— Мне нужно отправиться в поместье Валаре, к месту силы, — Имир же сказал, что не сможет сделать этого в следующем месяце. Да и моего зверя это немного успокоит — в последнее время моя спящая пантера сама не своя. — Прямо перед следующим испытанием, через две десятки...

— Леди Валаре понадобится нам совсем скоро, перед следующим походом в игровой дом, — неожиданно бросил Ищейка, и я даже привстала, забыв о головной боли.

— Следующим?

— Да, — продолжил Николас Хаул. — Нам нужно прояснить коалиции внутри дворца, и первый поход уже дал много результатов. Второй мы организуем сразу после совета.

По возвращении во дворец меня вновь осмотрел целитель. Он рекомендовал покой, тепло и укрепляющие отвары, заметив при этом, что рана удивительно чистая — словно кто-то тщательно её обработал.

Никаких воспоминаний об этом у меня не сохранилось — не кронпринц же вылизал меня, словно мать — свое поранившееся дитя?

Матушка взволнованно сновала вокруг, цокая языком и повторяя, что девушкам вовсе не пристало заниматься столь опасной работой, тогда как я вежливо просила её не суетиться.

Кузины тоже оказались здесь, они развешивали свои платья, почему-то, в моей гардеробной, уверяя, что в крыле, где живут конкурсантки, совсем нет места.

— До следующего испытания ещё две десятки, пожалуйста, оставьте меня одну хотя бы ненадолго. Мне нужен покой, — попросила я, всё яснее осознавая, насколько вольготно стало всем в моих покоях.

Вот и документы Имира теперь находились где-то в гостиной, на одном из столиков. Слава богам, всю работу я выполняла в кабинете, ведь в жилом крыле всегда было слишком много посторонних.

— Конечно, девочки, Мио нужен отдых, — торопливо сказала мама, и кузины, послушно закивав, отправились с ней на ужин, пообещав принести мне что-нибудь вкусное.

СОРОНСКИЙ ВЕСТНИК

Издание, заслуживающее доверия с 1123 года от Основани

— — — — — — — — — —

ИСПЫТАНИЕ ТАЛАНТОВ

День, полный магии, хрупкой керамики и жарких споров!

Испытание талантов стало настоящим праздником магии, изобретательности и соперничества — впервые с начала Отбора участницам было предложено блеснуть тем, что делает каждую из них по-настоящему особенной. Без ритуалов неудачи, без капризов погоды — только сцена, комиссия, зрители и шанс заявить о себе.

Множество претенденток традиционно выбрали пение и музыку: зал действительно оживился от переливчатых голосов, звона струн и отточенных движений рук на арфах, цитрах и флейтах. Однако, как показала реакция комиссии, подобные номера, сколь бы изящно они ни были исполнены, больше не вызывали прежнего восторга. Ведь Отбор — это поиск будущей королевы, способной не только очаровать, но и поразить.

Эту потребность в необычном уловили те, кто давно входит в число фавориток. Леди Лианна Бэар, блиставшая ранее на других этапах, вызвала одобрение даже у самых строгих членов комиссии, вступив в острые дебаты с... Великой Принцессой Зеновией Николеттой! Тема дискуссии осталась неизвестной публике, но сама решимость леди Бэар сразиться в словесном поединке с принцессой королевской крови, на любую тему, стала предметом обсуждений на весь вечер.

Не уступала ей и леди Аделаида Кейн, продемонстрировавшая ритуал столь сложной конструкции, что даже старший ритуалист дворца признался, что не видел прежде ничего подобного. По слухам, подготовка к выступлению заняла более недели. И хотя возникли споры о допустимости столь масштабной подготовки до начала испытания, результат превзошёл все ожидания. Комиссия пообещала ужесточить правила на будущее, однако на этот раз спор о победительнице между леди Бэар и леди Кейн завершился в пользу ритуалистки.

Сильно впечатлила всех и леди Барбара ле Гуинн, уже давно удерживающая первую строку рейтингов. Уникальный ритуал — способность накладывать неудачу без личных предметов второго участника — был продемонстрирован в полной мере. Когда девушка предложила провести его на добровольце, Его Высочество лично вышел вперёд, желая, вероятно, провести время с фавориткой, но, к облегчению присутствующих, вызвался один из придворных. Результат оказался… весьма убедительным — к всеобщему веселью и восторгу.

Его Высочеству не стоит расстраиваться — уже после следующего испытания начнутся свидания со всеми девушками, кто останется в Отборе.

Среди прочих участниц, вызвавших восхищение, особенно выделились леди Ариса Лаэрт и леди Кора Монтрас. Самая юная из конкурсанток, леди Лаэрт, отказалась и от магии, и от музыки — она поразила всех меткой и грациозной стрельбой из лука. Её точность, абсолютное спокойствие и уверенные движения удивили даже капитана дворцовой стражи, тем более, что она выступала первой.

А леди Монтрас, по памяти, безошибочно изобразила восемь гербов, выбранных членами комиссии и зрителями. Тем самым она одновременно продемонстрировала глубокие познания в истории, выдающуюся память и талант к рисованию.

Увы, не обошлось и без неловкостей. Так, леди Хис, решившая раскрасить кувшины прямо во время испытания, столкнулась с тем, что краска, оказавшаяся слишком горячей, повредила глину. Один из тонких сосудов лопнул, напугав гостей и едва не задев членов комиссии осколками. Девушка, конечно, проиграла свою дуэль, как и множество других участниц, двадцать из которых сегодня покинут Отбор.

После продолжительных обсуждений комиссия представила обновлённый список фавориток.

1. Леди Барбара ле Гуинн, сервал

2. Леди Ариса Лаэрт, маргай

3. Леди Аделаида Кейн, лесная кошка

4. Леди Кора Монтрас, тигр

5. Леди Мелва Вал-Миррос, каракал

6. Леди Илва Ронкорт, гепард

7. Леди Сафия Ренвиль, рысь

8. Леди Исольда Ферран, оцелот

9. Леди Наэми Жанто, лесная кошка

10. Леди Эсмаэль Друа, ягуарунди

11. Леди Жизель Мукс, манул

12. Леди Анна Парр, лесная кошка

13. Леди Орелия Мэвейр, мангустовая кошка

14. Леди Винн Ро'Маэ, черноногая кошка

15. Леди Камилла Марлэй, пантера

СОРОНСКИЙ ВЕСТНИК— ваши глаза и уши в сердце Левардии.

Я отложила в сторону «Соронский Вестник», думая о том, что Тамилла, похоже, проиграла свою дуэль, а вот Камилле засчитали победу — конечно, потому что леди Хис разбила свои кувшины.

Но ещё… в списке пятнадцати не было ни Селины, ни Лианны — фавориток Отбора, тех, кого отдельно выделял Его Высочество! Похоже, к таким испытаниям, где девушки напрямую соперничают друг с другом, комиссия подходит особенно строго. Проиграла — и про место в пятнадцати можешь забыть, как бы блестяще ни прошли предыдущие этапы.

Прошло шесть дней, и сегодня мы отправлялись в «Кости и Короны», хотя уже через день после возвращения из Ридстоуна я чувствовала себя прекрасно. Тем не менее, мне выдали какой-то облегчённый график ритуалов, и на некоторые из них вновь поставили бледного и старого Рона Моргрейва.

Пожалели бы уж беднягу, зачем так нагружать его, если рядом есть сильный, проверенный и готовый к работе ритуалист? Я. Это, конечно, говорил во мне мой глубинный страх.

Страх, что я могу потерять работу.

За месяцы службы личным ритуалистом Его Высочества я уже накопила почти на восемь месяцев учёбы Финна, хотя, разумеется, все эти средства пойдут на погашение займа в банке, а тот, как известно, требует возврата с ощутимыми процентами.

Но долго так продолжаться не может — все эти дни я не тратила и медяка, однако эта поездка обнажила множество проблем.

Балахоны ритуалистки кронпринца, конечно, добротные, но мне они уже изрядно надоели, и к ужину мне вдруг захотелось спускаться хоть немного наряднее — не иначе, взыграла зависть, когда я глядела на платья Камиллы и Тамиллы, развешанные в моей же гардеробной.

Да и обувь я уже всю испортила, а украшений не было вовсе — а я всё же аристократка. Непорядок.

— Готовы, леди Валаре? — Ищейка оглядел меня с ног до головы, но заметных изменений в моём облике не было — всё тот же привычный балахон.

Иным образом в «Кости и Короны» я бы и не сунулась — этот наряд радикально отличался от того, что я носила раньше в игорном доме, когда была Пиковой Линн. Но волнение всё равно разъедало изнутри — не дай боги, кто-нибудь из гостей меня узнает.

В то, что меня могут выдать работницы игорного дома, я не верила. Половина из нас работала там незаконно, и у каждой была своя жизнь за пределами, как правило такая, которая вовсе не предполагала столь неблагочестивой деятельности.

— Нервничаете? — Николас Хаул улыбнулся, заметив мой кивок. Его цепкий взгляд не отрывался от моего лица, и я ответила ему ехидной улыбкой.

Он никогда не говорил что-либо случайно, каждое его слово было провокацией, обращённой ко всем, включая самих венценосных особ. Похоже, когда его нанимали во дворец, ему выдали негласное разрешение на это поведение — если только оно способствовало расследованию убийства.

Что удивляло меня, так это его стремление вовлечь меня в расследование. Он делился со мной информацией, даже несмотря на явное недовольство принца.

— Вас не задевает отношение Его Высочества? — ищейка шагнул вперёд и хищно втянул воздух, словно стараясь прочесть меня по запаху. — До недавнего времени он был с вами почти груб, а теперь вдруг всё переменилось. Но, думаю, это продлится недолго — будто ему стыдно. Не похоже это на обращение к уважаемому придворному.

— Как же вы любите острые вопросы, стремясь вызвать эмоции у собеседника, — я показательно не расстраивалась, продолжая улыбаться. — Лучше скажите сразу, какая у вас идея, и если я посчитаю её благоразумной, я и так вас поддержу.

— Что же вы, леди Валаре, такая невозмутимая? По вашему лицу и не скажешь, что вы чувствуете.

Это его заявление явно не требовало никакого ответа.

— Скажите мне, что вы думаете о своей подруге — леди Аделаиде Кейн?

Я пожала плечами.

— Я бы не назвала нас подругами. Мы были хорошими знакомыми в академии. Аделаида сдала базовую квалификацию на год позже меня и считалась очень талантливой студенткой, когда мы учились вместе. И она — единственная среди девушек того года — осталась, чтобы получить полную квалификацию.

Судя по его разочарованному лицу, ничего нового я ему не сказала.

— А что насчёт вашей настоящей подруги? Леди Барбары ле Гуинн?

Я хмыкнула:

— Вы подрабатываете в комиссии по Отбору или расследуете убийство?

— Она находилась там, рядом с лавкой «Морр и Сыновья». Именно в этой лавке был покупатель, который принёс сигары Флор де Савиньяк в летнюю резиденцию графу Арвеллару. Сигары, которые всегда предназначались для Его Величества.

— Она даже не заходила в лавку, я наблюдала за ней в тот день. Почему бы вам не расследовать тех двух мужчин, что пристали к Барбаре потом? Возможно, они думали, что она что-то видела. А покупатель… кто он?

— Мы уже проверили всех. Покупатель очень надёжный, он приносил эти сигары королю много лет. Магии у него нет. К тому же я допросил его — и не думаю, что он врёт.

— А вы чувствуете ложь? — я наклонила голову.

— Чувствую. Это можно так назвать… И ещё я чувствую особое внимание тех, кого подозреваю, иначе меня бы не пригласили сюда.

Он смотрел пристально, так, будто считал, что я должна опасаться его — должна бояться тех тайн, которые он может узнать обо мне.

— Так что, вы не боитесь, леди Валаре? Каждому есть что скрывать…

— Что здесь происходит? — голос кронпринца обрушился на нас ледяной водой, и я даже вздрогнула — настолько тихо он подошёл, и теперь стоял прямо за моей спиной.

Зачем так пугать?!

— Ничего, мы просто беседовали. Я спрашивал леди Валаре о её подругах в академии, о леди Барбаре ле Гуинн.

— Вы подозреваете Барбару? — кронпринц нахмурился, словно ему не понравились эти слова, и это неожиданно сильно царапнуло по сердцу.

Похоже, он и правда был серьёзен по поводу Барбары. А я… я даже не знала, почему она теперь не хочет со мной разговаривать, почему так зла.

— Я подозреваю всех, даже вас и леди Валаре, — пошутил ищейка, но морщинка между бровей Его Высочества не исчезла — он всё так же волновался о Барбаре. — Все готовы?

— А кто сегодня идёт с нами в игровой дом?

— Герцог де Вьен, Леонард де Рокфельт, лорд Вал-Миррос и лорд Питер Тейн.

Глава 9. Старый знакомый с хорошей памятью

Леонард, слава богам, пока со мной не разговаривал — держался в стороне, но постоянно внимательно наблюдал, причём следил не только за мной, но и за Его Высочеством.

Однако Каэлис Арно был слишком занят разговором с ищейкой, и со временем подозрительность Лео немного ослабла. По крайней мере, он больше не пытался открывать передо мной дверь кареты или помогать с подъёмом по лестнице — явно понял, что я больше не желаю с ним общения, а тем более — его прикосновений.

Я всё ещё помнила его слова, сказанные тогда, во время третьего испытания. Он намекнул, что не оставит этого просто так, что видит, как со мной что-то происходит… как и с Его Высочеством.

Но я не собиралась вязнуть в этих мыслях и тем более — позволять себе допросы от бывшего жениха. Если я решила доверять Его Высочеству, значит, должна надеяться, что он сумеет уберечь мою репутацию. Сама я ни за что не выдам свои эмоции.

— Не думал, что тебя хоть когда-нибудь оторвут от маминой груди и допустят до совета, — шутил лорд Тейн, стоя рядом с Леонардом, пока все ожидали Каэлиса Арно, занятого последними вопросами с лордом Крамбергом у входа во дворец.

Я уже сидела в карете, зная, что кронпринц не тронется с места, пока я не окажусь внутри, и не желая никого задерживать. И только теперь вспомнила, откуда мне было знакомо имя рода Питера Тейна.

Как и многих аристократов, я изредка встречала его на балах — в далёком прошлом, когда род Валаре ещё не был связан со скандалами, а я сама считалась одной из самых завидных невест королевства. Но со мной он мало разговаривал, зато постоянно ввязывался в драки с Леонардом, и именно на это чаще всего жаловался мне мой бывший жених.

Они считались заклятыми знакомыми-врагами с самого детства, и их отцы точно так же недолюбливали друг друга.

Похоже, горячность юности слегка поутихла — сейчас они не дрались, но близкими друзьями не стали, и не зря ищейка считал, что они принадлежат к разным коалициям. Никто из присутствующих четверых не дружил друг с другом, и, вероятно, все они мечтали занять место Яна Арвеллара.

— Ты забываешь, что мой отец всегда был на хорошем счету у короля, — глухо ответил Леонард, по какой-то причине посмотрев на меня.

Я сделала максимально спокойное и доброжелательное лицо, наблюдая, как к нам приближались Его Высочество и Николас Хаул.

— Все знают, что ты не ровня своему отцу и тебе нельзя доверить ничего ответственного. Два года назад ты уже пытался выступить в роли посла, и нам до сих пор приходится извиняться перед представителями Тарувана за то, что ты соблазнил фаворитку их короля.

Сохранить невозмутимость оказалось куда труднее, чем я думала — теперь к разговору невольно прислушивались все.

Лорд Вал-Миррос, судя по всему, уже знал об этом скандале и только фыркнул в свои пышные усы.

— Я изменился, Питер. Мы здесь по приглашению Его Высочества — веди себя прилично, если хочешь хоть какую-то карьеру при дворе.

Лорд Тейн громко хмыкнул и обернулся ко мне:

— Что же вы, леди Валаре, не станете его защищать?

— Я не совсем понимаю, о чём вы, милорд.

— В прошлом вы не раз уверяли меня, что Леонард никогда бы не мухлевал в карты и не стал бы пользоваться нечестными приёмами в поединках. Хотя сами прекрасно всё видели.

Моя любовь к Леонарду была слепа — я помню, как даже писала письма знакомым профессорам в Академии, убеждая их, что слухи о плохом поведении Леонарда, который тогда завершал полную квалификацию, — неправда.

— Это было так давно. И грязными приёмами тогда баловались многие, — ответила я радушно и спокойно, но с лёгким намёком. — Честно говоря, я не помню этого, лорд Тейн. Сейчас я на работе.

К этому моменту Его Высочество окончательно подошёл, и все посторонние разговоры, как мне показалось, прекратились.

Но когда Леонард проходил мимо меня к кронпринцу, я услышала, как он тихо сказал:

— Это не правда, Мио. Она сама меня соблазнила.

А мне почему-то вспомнилась его соседка Жакка… и то, как её мать ожидала от Леонарда предложения для дочери.

Интересно, что с ними случилось?

— Леди Валаре, следуйте за мной, — холодно приказал Каэлис Арно, стоило нам оказаться у огромного каменного здания, в котором располагался самый роскошный игровой дом столицы, а может, и всей Левардии.

И впервые за всё время я должна была войти через главные ворота, а не через крохотную дверцу для персонала.

Я последовала за кронпринцем, вместе с ищейкой, который, как только мы оказались в заранее подготовленной закрытой комнате недалеко от входа, тут же повернулся ко мне.

— Как они себя вели? — спросил он хитро.

— Обычно, — пожала плечами я. — Ни для кого не секрет, что Леонард и лорд Тейн враждуют, но при вас они вряд ли будут вести себя так же.

— А Его Светлость? — конечно, герцог интересовал ищейку больше всего — именно ему принадлежала лавка, из которой прибыли драгоценные сигары для короля.

— Очень вежливый, очень спокойный, — с улыбкой ответила я. Герцог показался мне приятным молодым человеком, разве что немного грустным. — Я присмотрюсь к нему во время игры.

— Леди Валаре, помните, что именно я — ваша главная обязанность, — сразу же недовольно пробормотал Каэлис Арно. В присутствии всех этих мужчин он казался куда более напряжённым, чем в последние дни, когда позволял себе более доверительное общение со мной.

Может быть, его Время Зова играет с ним злую шутку. Наверняка зверь внутри него постоянно пытается подавить остальных, в то время как другие мужчины ощущают запах кронпринца как непрекращающийся вызов к драке.

А женщины, пробуждённые оборотни, его потенциальные невесты…

Они, вероятно, непрестанно получают от него сигналы — что Его Высочество хочет их, что видит в них матерей своего будущего потомства.

— Я помню, Ваше Высочество, — кивнула я легко, давая понять, что ритуалы — в приоритете, а помощь в расследовании — лишь возможное дополнение.

Ритуал на браслете с кожей змеи сегодня был далеко не единственным моим поручением, руководство игрового дома разрешило мне провести защитные ритуалы по образцу тех, что мы используем во дворце — оказывается, это обычная практика для визитёров столь высокого уровня.

— Присоединяйтесь к нам, когда закончите, — сказал Его Высочество потеплевшим тоном, который он не позволял себе при посторонних, когда я закончила работу. — Вы можете даже сыграть, если захотите.

Похоже, он и представить себе не мог, что я когда-то работала в этом самом игровом доме.

А подавальщицы, встретившиеся нам на пути, даже те, кто узнал меня, вели себя равнодушно. И Меррин тоже не выдаст.

— Поберегу деньги.

— Я недостаточно вам плачу, леди Валаре? — приподняв брови, произнёс он, внимательно глядя на меня и едва заметно улыбаясь уголками губ.

— Достаточно, просто я не верю, что в игровом доме можно выиграть.

Точнее я знаю, что в игровом доме выиграть невозможно.

Оставшиеся ритуалы я провела достаточно быстро — теперь, когда Каэлис Арно и ищейка больше не отвлекали меня своим присутствием, и уже через сорок минут вышла наружу, слегка уставшая, с надеждой на закуски, которые здесь постоянно проносили.

Его Высочество вместе с остальными оказался за тем самым столом, за которым когда-то работала и я, и вокруг которого я наложила ритуалы. Теперь там прислуживала Ханна.

Увидев меня, её глаза расширились, но она ничего не сказала, всё так же выдавая полированные пластины игрокам. Те скользили по дорогому сукну и с очень приятным звуком сталкивались друг с другом.

А потом… Взгляд девушки на мгновение метнулся к соседнему столу, и, проследив за ним, я вся похолодела.

Там, злой и расстроенный, сидел тот, кто, в теории, мог меня узнать. Тот, про кого я искренне надеялась, что он перестал посещать игровой дом с тех пор, как я перестала в нём появляться. Лорд Мартен Галь.

Я подсела за полукруглый столик к Ханне, спиной к Мартену Галю, надеясь, что он уже достаточно пьян и не станет особо глазеть по сторонам.

Игра за столом у Ханны между тем складывалась весьма удачно для Леонарда и Каэлиса Арно и совершенно неудачно — для герцога де Вьена, хотя, казалось, самого мужчину это нисколько не задевало.

Интересно, станет ли он добиваться Лианну, если она не выиграет Отбор? Почему-то мне казалось, что герцог на самом деле влюблён в умную и гордую леди Бэар.

— Перебор, — объявила Ханна, забирая жетоны Питера Тейна.

Тембр её голоса был очень похож на тот, которому меня обучали пользоваться, когда я только начинала в игровом дом. Возможно, именно из-за него лорд Тейн и не мог сосредоточиться на игре, то и дело отвлекаясь на Ханну.

Да и наряд у девушки был… строгий, но провокационный, с высоко приподнятой грудью, глубоким декольте и подчёркнутой тонкой талией.

— Нет, я не планирую задерживаться в столице после окончания Отбора, — спокойно произнёс герцог де Вьен. — Обвинения, выдвинутые против меня, оскорбительны — я служил этой семье много лет.

— Мы расследуем всех, Джастин, и к твоему роду это не имеет никакого отношения, — холодно ответил Его Высочество. — Ты не сидишь в темнице, я даже пригласил тебя на этот дружеский вечер. После сегодняшнего вечера все газеты сразу же упомянут что род де Вьен не в опале.

Герцог не осмелился возразить, только хмыкнул, заметив, что лорд Вал-Миррос одержал победу во второй раз.

— Скоро можно будет оставить работу во дворце и зарабатывать в игровом доме, — предложил он офицеру по сопровождению.

— А если моя дочка победит? Она ведь одна из фавориток и самая красивая, — заявил довольный подвыпивший придворный.

Не думаю, что Каэлиса Арно всерьёз интересовала Мелва Вал-Миррос. На мой взгляд, он не замечал никого, кроме Барбары, да иногда — Селины.

— Так что, Джастин, ты останешься? — тихо спросил кронпринц, и этот вопрос явно не пришёлся по душе лорду Тейну.

— Лояльность герцога де Вьена вместе с Великой Принцессой, — проговорил он, и я заметила, как опасно блеснули глаза Леонарда, а ищейка почти незаметно подался вперёд.

Именно этого Николас Хаул и добивался — чтобы они начали говорить друг о друге, стараясь выслужиться перед Его Высочеством.

— Но ведь именно я являюсь будущим правителем, а не Зеновия Николетта. У тебя есть шанс действительно влиять на политику государства, особенно теперь, когда место графа Арвеллара пустует, — строго произнёс кронпринц.

— И закончить, как он, за сомнительную лояльность, — неожиданно иронично отозвался герцог и, обращаясь к игральному столу, попросил ещё жетонов: — Спасибо, червовая Анна.

Ханна, которая благодаря ритуалу смешения голосов слышала нас лишь частично, довольно улыбнулась, бросая игривые взгляды на молодого герцога, хотя чаще всего её внимание останавливалось на Леонарде.

Смотреть в глаза самому кронпринцу она не решалась — и, признаться, меня это даже радовало. В последнее время мои собственные реакции беспокоили меня, и я надеялась, что поездка домой, в место силы, и временное расстояние между мной и принцем помогут мне хоть немного прийти в себя.

С другого конца стола я заметила, как кронпринц напрягся, словно натянутая струна — и только тогда до меня дошёл смысл сказанного герцогом.

«За сомнительную лояльность»?!

Николас Хаул, если и услышал, то не подал вида — наоборот, широко улыбнувшись, потянулся.

— У нас явный недостаток напитков, да и леди Валаре едва пригубила свой бокал, напиток ей явно не по душе. Я схожу за вином, да и ноги немного разомну. Джентльмены, чего желаете? — Он картинно изобразил подавальщицу с подносом, тем самым разрядив напряжённую атмосферу. Мне он кивнул, давая понять, что ему нужна помощь.

— Я помогу. Двух рук вам не хватит, — ответила я. Пить мне не хотелось, но пройтись, увидеть знакомых — возможно. Правда, поговорить толком всё равно не получится.

А ещё — я инстинктивно старалась держаться подальше от лорда Галя. Слишком уж он притих у меня за спиной.

Николас Хаул, едва мы отошли, сказал мне принести напитки, а сам собирался выяснить что-то отдельно.

— Не думаешь же ты, что мы случайно бываем в этом заведении? — спросил он, на что я только пожала плечами. Это был лучший игровой дом Сороны, и, как мне казалось, причина крылась именно в этом.

Поднявшись, я направилась к рабочей зоне, за которой трудились несколько крепких подавальщиков. Здесь раздавали напитки тем, кто хотел чего-то особенного — именно такое вино и желали Леонард с лордом Тейном.

— Мио, — шепнул мне мужчина за стойкой, Отус. — Тебе самой-то что налить?

Я лишь покачала головой, показывая, что мне ничего не нужно.

— Позовёшь кого-нибудь помочь отнести? У меня только две руки, — я решила, что возьму напитки для кронпринца и герцога де Вьена.

— Да. Не переживай, Меррин всех предупредила насчёт тебя — никто тебя не выдаст. Но будь осторожна с лордом Галем, он искал тебя как проклятый всё это время.

Поблагодарив за предупреждение, я направилась обратно, чувствуя, что я немного скучаю по той простой жизни, которой я жила, когда работала здесь. Когда могла радоваться самым маленьким победам.

Но… о полной квалификации тогда я могла бы только мечтать — тем более, не зарабатывая больше на лицензии отца Финна. Работа на кронпринца же открывала передо мной огромные возможности, когда мы с другом откроем свою лавку, клиенты потекут рекой к бывшему личному ритуалисту Его Высочества.

Если, конечно, я сумею правильно распорядиться своей репутацией.

— Золотоволосый мужчина в середине и шатен рядом с ним — лорды де Рокфельт и Тейн, — указала я незнакомой подавальщице, объяснив, кому отнести напитки, и та, кивнув, направилась к Леонарду с широкой улыбкой.

А за моим приближением, не отрываясь, наблюдал Его Высочество — строго, пристально, не моргая, и от этого взгляда внутри меня что-то начинало плавиться.

Он не улыбался, не говорил ни слова.

Просто смотрел.

А я — смотрела в ответ.

— Пиковая Линн! — я вздрогнула, услышав за спиной знакомый голос.

Проклятье!

От неожиданности я едва не выронила стакан, но, собравшись, двинулась дальше, беззаботно улыбаясь. Я передала напиток сначала герцогу, а затем — Его Высочеству.

— Не делай вид, что не слышишь меня, Пиковая Линн! — не унимался за моей спиной лорд Мартен Галь, и я понимала что он не собирался притворяться, будто «ошибся».

Быстрые, тяжёлые шаги за спиной — и мужчина приблизился, положив руку мне на плечо. Но долго она там не задержалась — Его Высочество встал почти незаметно и резко, и с глухим шлепком сбил его руку.

— Что вы себе позволяете? — прошипел кронпринц.

— Ваше Высочество… это Пиковая Линн. Та самая девушка, что раздавала жетоны в прошлый раз, — Мартен Галь не был пьян. Вернее, был, но недостаточно, и говорил вполне внятно.

Глаза женатого лорда, теперь стоящего чуть в стороне, вновь и вновь с жадностью возвращались к моему лицу.

— Я не знакома с вами лично, лорд Галь, хотя и знаю, кто вы, — спокойно ответила я, глядя на него с лёгким удивлением, решив, что полное отрицание показалось бы слишком сильной реакцией, и, вероятно, только усугубило бы ситуацию.

— Не обманывай меня, Линн! Думаешь, я не узнаю тебя даже за этим балахоном? То, как ты двигаешься, как говоришь, как склоняешь голову… Я знаю каждую родинку на твоей шее, знаю, как появляются мурашки на твоей коже, когда тебе холодно, как твои губы искажаются в этой фальшивой, натренированной улыбке…

Ну всё! Если я сейчас не поведу себя, как оскорблённая аристократка, мне не спасти даже остатки своей репутации.

Я размахнулась и влепила ему пощёчину — со всей силы, так что ногти оставили царапины на его щеке.

Глава 10. Я не виню вас, леди Валаре

Вокруг нас воцарилась тишина. Игроки за многими столами делали вид, что ничего не происходит, а где-то за спинами людей навстречу ко мне уже подходили стражники заведения.

— Я не знаю, на что вы намекаете, лорд Галь, но мы с вами лично незнакомы, — процедила я. — Впредь не подходите ко мне с вашими оскорбительными намёками.

Принц за спиной лорда Галя горел от ярости, стоя к мужчине вплотную, а Леонард справа от меня выглядел недоумённо, словно вспоминал что-то. Точнее — кого-то.

Думаю, он вспоминал Пиковую Линн, которую встретил несколько месяцев назад, когда кронпринц привёл его в игровой дом и когда Мартен Галь заявил, что знает её давно, «в том числе лично».

Я помнила, каким пониманием тогда загорелись глаза присутствующих мужчин. И не могла позволить этому налипнуть ко мне.

— О нет, просто так я не уйду! Я ждал тебя несколько месяцев! В этот раз ты не сможешь играть в свои лицемерные игры…

Я вновь отвесила ему пощёчину, хоть он и отшатнулся — таким образом я задела его только кончиками пальцев, которые тут же заболели, сильно изогнувшись.

Зашипев, я убаюкивала свою руку и, только подняв голову, поняла, что кронпринц встал между мной и проблемным лордом.

— Не смейте разговаривать со мной в таком ключе, — сглотнув, сказала я. А потом уже добавила, для остальных: — Извините, я оставлю вас ненадолго. Это… слишком.

Я изобразила высшую степень расстройства и вручила герцогу оставшийся в левой руке напиток, который каким-то чудом не расплескала, после чего быстро удалилась, чувствуя, как стремительно стучит моё сердце от волнения.

Нельзя позволять своей маске сползать. Все должны видеть только оскорблённую аристократку.

На самом деле никаких рычагов влияния против лорда Галя у меня не было, только поведение оскорбленной аристократки. И если это его не проймет…

Конечно, я могла бы обратиться к страже в заведении, но что я стану делать за его пределами? Во дворце, где слухи начнут расползаться? Защитой аристократке всегда служила её семья, но Имир не вызвал Леонарда на дуэль даже тогда, когда тот обесчестил меня и не понёс никакой ответственности.

Так что надеяться особо не на кого.

Поспешно влетела в женскую уборную и захлопнула за собой дверь, тяжело дыша и вглядываясь в изящное зеркало. С другой стороны на меня смотрела бледная, слегка растрёпанная брюнетка. Я поправила несколько выбившихся прядей и тут же добавила заколку — одну из тех, что всегда хранились в этой комнате.

Что?

Издала тяжелый, громкий выдох.

Оказалось, я была не в гостевой уборной, а в хозяйственной, предназначенной для девушек, работающих в заведении. Видимо, сработала привычка.

В зеркале на моей шее действительно отражались несколько родинок — но откуда о них мог знать лорд Галь? Я всегда тщательно скрывала их под макияжем, как и остальные девушки.

— Я говорю тебе, я точно видела его раньше. Помнишь, полгода назад? — раздались голоса у двери. Похоже, это были девушки-подавальщицы, ожидавшие своей очереди.

Ну, пусть стоят.

Я не собиралась их впускать — в конце концов, есть ещё две уборные, пусть идут туда. Хотя, судя по всему, и те сейчас заняты.

Мне нужно выждать хотя бы минут десять — надеюсь, за это время лорд Галь уже покинет игровой дом. Не станет же он донимать кронпринца подобной ерундой?

— Ты уверена, что это был Его Светлость?

— Да, говорю же тебе! Они всегда играли в самом углу, у стола Даяны. Всегда втроём, всегда в масках. Иногда с ними была ритуалистка и услышать хоть что-то из их разговоров было невозможно, но голос я запомнила.

— Но ты узнала остальных?

— Только одного. Потому что однажды он снял маску. Это был покойный граф, о котором теперь все пишут.

Я встряхнула головой, пытаясь уложить в мыслях то, что услышала. Получается, они видели вместе герцога де Вьена и графа Арвеллара? И с ними был кто-то третий и некая ритуалистка?

— А третий? Думаю, с этим стоит пойти к Его Высочеству.

— Нет, я боюсь. Пусть сами разбираются — тем более, я не знаю, кто была третьей.

— Женщина?

Из уборной я вышла через десять минут, как и планировала, надеясь найти волка и рассказать ему о том, что услышала. Расстроена я не была, но помнила, что следует это изображать. И была готова, если потребуется, упасть в обморок от оскорбления и выставить себя ещё большей жертвой.

Нужно было беречь остатки репутации — и уж точно никто не должен был узнать, что я работала в игровом доме, который женщинам при дворе казался чуть ли не борделем.

Слава богам, лорд Галь уже ушёл, но стоило мне приблизиться, как кронпринц, сидевший ко мне спиной, встал и двинулся мимо меня, направляясь в ту самую комнату, где мы проводили ритуал.

— У меня для вас задание, леди Валаре. Следуйте за мной, — бросил он громко, ледяным, почти злым тоном — таким, какого я не слышала уже очень давно.

С тех пор, как он попросил меня довериться ему.

Я шла за Каэлисом Арно, не зная, что на него нашло, отчаянно надеясь, что он обернётся. Что улыбнётся — почти незаметно. Что он действительно направляется туда, чтобы обсудить моё задание.

А затем разозлилась на саму себя — каких тёмных богов я испытываю эти чувства?!

На что бы ни разгневался Его Высочество, я не сделала ничего, что могло бы оправдать подобное обращение. Даже если он поверил, что я действительно работала здесь — я ведь уволилась сразу же, как он того потребовал, отказалась от всех своих подработок, хотя всё это время находилась на долгом и ненадёжном испытательном сроке.

Он открыл дверь, всё так же не глядя на меня, и остался стоять у входа, явно давая мне возможность пройти внутрь.

Когда мы оба оказались в комнате, я дошла до противоположной стены и резко развернулась, готовая встретить любые претензии с открытым лицом.

Молча, спокойно кронпринц закрыл за нами дверь, и щелчок замка в тишине прозвучал оглушительно.

Запахи здесь, как всегда, глушились, и не видя его лица, я не имела ни малейшего представления о том, что чувствовал Его Высочество.

Он прошёлся из стороны в сторону — спокойно, тихо.

Обманчиво.

— У вас было для меня задание, Ваше Высочество, — напомнила я, стоя прямо и тщательно скрывая своё волнение.

— Да, — все тем же ледяным тоном ответил он. — Было.

Три широких, быстрых шага — и вот он уже слишком близко, а я сама едва заметно отступила, оказавшись у стены.

Он всё так же молчал — страшно, тяжело, — но теперь поднял голову и стоял слишком близко, настолько, что я сразу поняла что происходит нечтодругое.

Лицо кронпринца оказалось совсем рядом с моей шеей, и он делал жадные, шумные вдохи.

— Ничего. Вы хорошо здесь поработали, — произнёс он.

Понятно. Видимо, лорд Мартен Галь убедил его, что я действительно работала здесь, и почему-то это очень не понравилось Каэлису Арно.

— Я давно не работаю здесь. С тех пор, как ушла со всех своих других работ.

Присутствие кронпринца так близко смущало меня, но я не двигалась. Воздух между нами казался плотным, тягучим, слишком горячим.

— Я понимаю. Наверное, вам было тяжело, и вы не видели выхода, Миолина.

«Миолина». Опять.

— Дворец выяснил о вас многое, пусть и не всё, прежде чем нанять вас, — его голос стал заметно мягче, но от этого я только сильнее заволновалась. — Я знаю, что у вас огромные долги, и что ваш брат множество раз влезал в неудачные проекты, которые заканчивались ничем. И я не осуждаю вас.

Он поднял на меня глаза — мутные, почти больные.

— Вы не видели выхода… но тогда почему я сейчас сгораю от ярости и едва сдерживаюсь, чтобы не обратиться? Чтобы не убить его?

Его рука тыльной стороной едва ощутимо провела по моей щеке, очертила подбородок, скользнула к шее. Сам же кронпринц стоял, буквально нависая надо мной.

Любуясь… и жалея?

Проклятье, да о чём он вообще?

— Вы были прокляты с рождения. Этим магнетизмом, этой красотой, которую каждый мужчина стремится присвоить, проведя с вами лишь немного времени, — сказал он тихо, почти не дыша. — Каждый ритуал с браслетом — как пытка, от которой я не могу отказаться.

— Каждый день я смотрю на вас, знаю, что должен отвернуться — и не могу. И вы в этом не виноваты.

— К чему вы ведёте, Ваше Высочество? — от его слов я сглотнула, остро осознавая, что прямо сейчас, в эту самую секунду, он признаётся в том, что его ко мне влечёт.

И что-то внутри меня, то, что я упорно отказывалась признавать… отчаянно радовалось этому. Адреналин бушевал в груди, кровь пылала от осознания того, насколько сильно я этого хотела — чтобы он замечал меня, хотя бы немного, так же, как замечал всех своих невест.

Я жаждала этого медового аромата, которым он окутывал других девушек, хотела той поддержки, которую он без колебаний дарил им. Меня тянуло к нему, я стремилась быть рядом, поддерживать, отдавала больше, чем от меня требовалось, пусть всё, что мне дозволено сейчас, — это работа.

Но…

Одновременно я знал что всё это не для меня.

Для других.

— Иногда я думаю о том, каково вам — жить в мире, где правят мужчины, — Каэлис Арно продолжал говорить негромко, наклоняясь всё ближе, словно желая поцеловать, и я не могла отвести от него взгляда. — Где вы вынуждены улыбаться тем, кого, быть может, в глубине души презираете.

Да не так уж страшно улыбаться. Страшнее, когда негде спать, нечего есть, а собственная семья кажется не опорой, а ещё одной угрозой, которую не знаешь когда ожидать.

— И каково вам — жить в мире, где никто не заступился за вас. Ни в ситуации с Леонардом, ни в истории с лордом Галем, ни в работе со мной, ни с другими мужчинами… — его взгляд неотрывно следил за моими губами.

Сквозь туман осознания до меня дошли те четыре случая, что он назвал. И то, что он объединил их в одно целое.

— О чём вы говорите, Ваше Высочество? — хрипло спросила я, постепенно приходя в себя. Запретная эйфория, вызванная его словами, испарялась с каждой секундой.

— Получается, я ничем не лучше этих мужчин. И с каждым днём это становится всё труднее. Особенно, зная, что я мог бы защитить вас от подобных ситуаций. Что вы всю жизнь будете подвержены этому — без вашей на то вины.

— Каких ситуаций? — я попыталась вырваться, впервые, но его сильная рука сжала моё плечо.

Он больше не говорил ни слова, а я сгорала — от его близости, от обиды и злости.

Потому что он, похоже, считал, что я торгую собой ради выживания.

— Отпустите! Каких ситуаций, Ваше Высочество?! — повторила я громче, вновь дёрнувшись.

Рывок, рука на моём плече сжалась сильнее — и в следующую секунду он коснулся своими горячими губами моих — сухих от волнения.

Я всхлипнула, ощущая, как воздух вокруг будто стал разряженным, лишая меня кислорода, и каждая реакция тела замедлилась.

Услышав это, он нежно провёл ладонью по моей шее, продолжая целовать — медленно, мягко, почти умоляюще, словно прося раскрыть губы.

Но я отвернулась, чувствуя, как в груди и горле растёт ком — и как эта обида вытесняет даже тот жар и трепет, что появлялись рядом с Каэлисом Арно.

— Отпустите, — прошептала я.

— Тш-ш, Миолина, я не обижу вас, — его ласковый поцелуй скользнул к моей челюсти, ближе к уху. — Я ведь просил вас доверять мне. Я разобрался с лордом Галем — он больше никогда не побеспокоит вас, ни здесь, ни во дворце. Никогда. Я не осуждаю вас и никогда не попрекну вашим прошлым…

Страшная догадка пронзила сердце, и внезапный прилив силы прошил всё тело. Я оттолкнула его одной рукой и со всей яростью влепила пощёчину.

— А что вы хотите взамен, Ваше Высочество?! Неужели решили отплатить мне своим тайным вниманием, сделав любовницей?

По его лицу я не смогла прочесть ответа.

— Вам страшно, и я понимаю это, но вы не должны более…

— Нет, мне не страшно, я в гневе! — на самом деле страх во мне тоже жил, но мысли не поспевали за происходящим. — Если вы решили, будто я являюсь чьей-то любовницей и что вы можете спасти меня, предложив то же место — то я советую вам подумать ещё раз.

— Миолина, пожалуйста… — кронпринц, несмотря на удар, выглядел неожиданно спокойным и серьёзным. Он смотрел на меня так, будто пытался убедить.

— Лорд Галь рассказал мне…

— И вы поверили ему?! — перебила я, с трудом сглатывая болезненный комок обиды. — Что бы он ни сказал — вы поверили, даже не спросив меня сначала? Несмотря на то, что не он, а я работаю с вами всё это время, и вы смогли узнать меня!

А вот теперь я ясно читала ответ в его глазах. И этот ответ разрушал что-то светлое во мне — то, о существовании чего я до сих пор не знала.

Обида душила, как и ярость.

— Я не виню вас. Ваша жизнь была тяжёлой, и вы слишком красивы — на свою беду, — в его взгляде теплилась почти жалость.

— Мне не нужна ваша жалость! — прошипела я. — Между мной и ним ничего не было, никогда! С самого первого дня, как я появилась здесь, он преследовал меня, но Меррин всегда защищала своих работников. Да и как он мог узнать меня только сейчас, если бы между нами действительно что-то было?

От одной только мысли, что Каэлис Арно решил, будто я отдаю своё тело за какие-то услуги или даже деньги — не только лорду Галю, но и «другим мужчинам» — подташнивало.

— Я не была ни с кем, кроме Леонарда… и вас. Я готова на многое ради выживания, но не на это, — произнесла я, глядя ему прямо в глаза, чувствуя, как в уголках моих собирается влага, и ненавидя себя за то, что оправдываюсь. И за то, что хочу выглядеть в его глазах лучше.

Глупое, жалкое сердце.

Но больше всего убивало молчание. Будто он взвешивал, стоит ли верить.

— А знаете что? — произнесла я, пытаясь задушить слезы злостью. — Это вовсе не ваше дело. Даже если бы я была с десятками мужчин — это никак не влияло бы на мою работу. Я не просила ни помощи, ни жалости!

Пусть скажет хоть что нибудь!

Хотелось ударить его ещё раз — лишь бы не видеть этот всепонимающий, будто всё прощающий взгляд.

— Можно я удалюсь? Я здесь больше не нужна до конца вечера, — выговорила я, осознавая, что не способна оставаться рядом с ним ни секунды.

Боль и обида сжигали изнутри, и даже злость больше не спасала. В этот миг мне казалось, что если он увидел во мне только красивую, но сломленную женщину — ту, которой можно воспользоваться, потому что у неё больше нет выбора, — то к нормальным рабочим отношениям нам уже не вернуться.

— Конечно, леди Валаре, — глухо произнёс кронпринц. — Мы поговорим завтра утром.

Я поспешно вышла из комнаты, а затем и из игрового дома, чувствуя, как из последних сил сдерживаюсь, чтобы не расплакаться прямо здесь.

Рука горела.

Вторая пощёчина за один час — а ведь я считала себя сдержанной, верила, что до такого меня невозможно довести.

Трудно было принять, что человек, к которому я потянулась, которого впервые после Леонарда увидела именно как мужчину, — увидел во мне женщину, способную… почти торговать своим телом.

Собирался ли он предложить мне то же самое?

Я ведь ни на что не надеялась. Не строила никаких иллюзий, не видела даже призрачного общего будущего.

Вытерев дорожку слёз, я вызвала возницу и направилась к себе, злясь и на принца, и — ещё больше — на себя. Нельзя поддаваться слабости. Слабые, эмоциональные и отчаянные люди допускают ошибки.

Я надеялась, что в моих покоях никого не окажется, но ошибалась — там были все, включая обеих кузин. Камилла стояла в центре комнаты и оживлённо о чём-то рассказывала, явно наслаждаясь ролью победительницы своего испытания.

Моего появления никто не заметил.

— В следующий раз, когда кто-либо из вас решит прийти в мои покои, я ожидаю, что вы сначала спросите об этом, — твёрдо произнесла я. — А не будете приходить так, будто живёте здесь.

— Как ты можешь так говорить, дочка? — всплеснула руками мать, по всей видимости, не понимая моего состояния. — Посмотри на Имира — он помогает и всегда в хорошем настроении. Зачем же ты так, даже не поздоровалась?

— Вот тогда и живите в покоях брата, раз он во всём лучше меня, — усмехнулась я и прошла в спальню.

Оказавшись внутри, без сил опустилась на кровать. Что будет завтра, во время утреннего разговора? Останется ли у меня работа? Я должна, обязана отсечь все чувства!

Моё внимание привлёк свёрнутый лист бумаги, лежащий под дверью — похоже, его туда протолкнула мать, не открывая.

Как и всегда, письмо было от барона Эсклара. Но на этот раз я решила его открыть.

Глава 11. Место силы рода Валаре

«Леди Валаре,

Я долго не писал вам, понимая, что вы не собираетесь отвечать на мои письма. Я также старался не досаждать вам своим присутствием и взглядами — насколько мог, учитывая мои чувства.

Я глубоко сожалею о своём предложении и той оранжевой ленте, что вручил вам при всех. Очевидно, это оскорбило вас — настолько, что вы не ответили ни на одно моё письмо после бала.

Последние месяцы я не находил покоя — ни в еде, ни во сне — думая о том, насколько Леонард и мужчины вроде него разрушили вашу жизнь. Я вижу, как вы стараетесь, как у вас почти нет выходных, и лишь догадываюсь, что вы стремитесь к независимости.

Я не в силах изменить прошлое, но могу попытаться повлиять на ваше будущее. Пожалуйста, встретьтесь со мной. Я хотел бы предложить вам компенсацию за неудобства, которые, в том числе, и я вам причинил. А также — познакомить вас с профессором из Соронской Академии, который способен дать вам надежду на тот путь, то будущее, к которому вы похоже стремитесь.

Кроме того, мне хотелось бы обсудить с вами особенность вдовствующей виконтессы Барбары ле Гуинн, которую я недавно заметил. Я знаю, что когда-то вы были подругами, и, возможно, вы уже в курсе. Но эта особенность не даёт мне покоя уже несколько дней.

Искренне ваш,

Барон Рено Эсклар»

Я отложила письмо в сторону, потирая виски. Что происходит с Барбарой — честно говоря, мне было безразлично. Я не собиралась узнавать подробности её жизни через третьих лиц — только лично.

Но что касается остального...

Если бы он написал мне такое письмо в самый первый день, ещё во дворце, вместо той несчастной ленты, я, возможно, и встретилась бы с ним.

А сейчас, после разговора с кронпринцем...

Какова цена его одолжения? Даже если сейчас он ничего не попросит — не изменится ли это в будущем?

Матушка верила, что когда-то, семь лет назад, барон Эсклар был влюблён в меня. Но теперь я понимала, что это было неправдой. Как и то, что Лео был влюблён.

Они не знали меня.

Они говорили о чувствах почти сразу — как по шаблону ухаживаний, заведённому в среде аристократов. Они выбрали меня из-за внешности и потому, что тогда я считалась «подходящей» невестой. К настоящей любви или влюблённости это не имело ни малейшего отношения.

Как там сказал Его Высочество?

«Вы были прокляты с рождения. Этим магнетизмом, этой красотой, которую каждый мужчина стремится присвоить, проведя с вами лишь немного времени».

Интересно… если бы у меня не было этой красоты — как бы сложилась моя жизнь и жизнь моей семьи? Была бы я замужем за менее родовитым, но порядочным аристократом, который помог бы роду Валаре справиться с долгами?..

Глупо об этом думать.

Я точно так же виновата в произошедшем, как и Леонард.

С утра я чувствовала себя разбитой, но готовой бороться. В моих покоях, кроме спящей матушки, никого не было, но вот куча одежды и личные вещи кузин, равно как и Имира, по-прежнему валялись повсюду.

Его Высочество ожидал меня к девяти — и я шла к нему, волнуясь сильнее, чем в самый первый день службы. Сердце билось слишком быстро, ладони вспотели, и я вытерла их о юбку своего свободного бесформенного наряда, который я постепенно начинала ненавидеть.

Я постучала в дверь кабинета Его Высочества, который либо не спал, либо просыпался с первыми лучами, трижды — точно так же, как каждое утро.

— Входите, леди Валаре.

Внутри не было Ищейки, как это часто бывало в последнее время, и, заметив это, я сразу перевела взгляд на лицо кронпринца. Я знала что он собирался говорить о вчерашнем.

— Садитесь, — приказ, чистый и ясный.

Я опустилась на стул по другую сторону его стола и огляделась. Поверхность была вычищена до блеска, лишь в самом углу лежала аккуратная стопка документов — и это резко контрастировало с привычным, чуть небрежным беспорядком, который я наблюдала здесь ежедневно.

Сам Каэлис Арно выглядел неожиданно свежо: выбрит до идеала, в одежде, которую я прежде никогда на нём не видела, а волосы были ещё влажными — словно он умылся совсем недавно, непосредственно перед моим приходом.

— Леди Валаре, нам следует обсудить то, что произошло вчера, — твёрдо произнёс он.

— Следует, Ваше Высочество, — я старалась говорить как можно спокойнее, не зная, чего ожидать.

Боль и обида ушедшего дня поутихли, и я вновь была готова бороться за своё место под солнцем. Верила, что всё ещё можно разрешить.

— Как вы себя чувствуете? Вчера, когда вы ушли, я понимал, насколько вы были расстроены.

Что ему сказать? Что я в порядке?

Я не была в порядке — и, более того, ни за что не хотела бы пережить вчерашнее вновь. Притворяться, будто ничего не произошло, я не собиралась.

Каким бы ни было моё прошлое, он не имел права поднимать его с такими оскорбительными намёками — не поговорив со мной, не спросив. Даже сама мысль о том, что он, узнав меня, пришёл к подобным выводам, была мучительна.

— Вот, — произнёс он и подвинул ко мне кружку, которую до этого заслоняла стопка бумаг.

Я удивлённо посмотрела на неё.

Кружка была доверху наполнена… тёплым молоком.

Я в недоумении подняла взгляд на принца, не понимая, что могло быть добавлено в напиток. В прошлый раз он предлагал мне настой с укрепляющим и усыпляющим отваром, но сейчас ситуация казалась совсем иной.

— Что? — похоже, моя реакция пришлась ему не по душе. Челюсти напряжённо сжались, а кадык дёрнулся — выдавая редкое для него волнение.

— Могу я поинтересоваться, что входит в состав этого напитка? Какой отвар? — мне совсем не хотелось пить нечто неизвестное.

— Никакого отвара. Это просто молоко. Мне доложили, что оно оказывает на вас успокаивающее действие.

Я покраснела, услышав это, но затем внезапно усмехнулась и потянулась к кружке — не пропадать же такому манящему добру? Быстрыми, жадными глотками выпила всё до дна, чувствуя, как молоко действительно гасит что-то тянущее и болезненное внутри.

Тянуть не хотелось.

— Вы хотели поговорить, Ваше Высочество? — напомнила я, аккуратно вытирая лицо платком, который хранился в одном из карманов. Не будем вновь вести серьёзный разговор с «молочными усами».

— Да, — он по-прежнему стоял, не желая садиться, что противоречило протоколу общения с особами королевской крови. — Вчера я переступил границы в разговоре с вами.

Я молчала, понимая, что сейчас ему не нужен ответ.

— Аристократки со всей Левардии прибыли сюда, готовые стать моими невестами, и моё поведение вчера было глубоко неуважительным — как по отношению к ним, так и к вам.

Очевидно, выпив, услышав слова Мартена Галя, вспомнив о досье, которое, вероятно, на меня собрали, где указано, что я перебивалась сомнительными заработками, кронпринц поддался эмоциям. Но сегодня утром он вновь вспомнил о долге. О своих невестах.

И всё же он признавал, что его слова были оскорбительны и для меня. От этого проклятая теплота внутри вновь подняла свою глупую голову — под тяжестью благородного взгляда Каэлиса Арно.

По крайней мере, его признание означало одно.

— Значит, никаких изменений с моей работой не будет? Всё останется, как прежде? — спросила я, испытывая странную обиду от того, как легко и прямо он признал свою ошибку и двинулся дальше, будто желая без промедления закрыть эту страницу.

В то время как я, против воли, вновь вспоминала его поцелуи, прикосновения, жадные взгляды.

— Да, всё останется без изменений. Но я хотел бы предложить вам материальную компенсацию за причинённые неудобства, а также ещё раз напомнить о просьбе, которую я должен вам с поездки в графство Роузглен.

В лице — ни сомнения, ни смущения, только горящая решимость. Да уж, Каэлис Арно не медлил и не колебался.

Деньги мне, конечно, были нужны — на поместье, на обучение, и для себя, и для Финна, на мечту, но...

— Ваши предложения о деньгах… оскорбительны, Ваше Высочество, — наконец произнесла я.

Глупо держаться за остатки гордости? Возможно.

Он сглотнул, не отводя от меня пылающего взгляда.

— Я понял.

Что он чувствовал в этот момент? Узнать я не могла — он слишком хорошо владел собой. Я могла лишь надеяться, что держу лицо хотя бы вполовину так же уверенно.

— Тогда вы можете попросить о чём-то ещё. Вторая просьба — что угодно, — и в глазах надежда. Он хотел, чтобы я попросила.

— Только о том, чтобы завершить мой испытательный срок.

Он замолчал на секунду, обдумывая мои слова.

— Рекомендация о продлённом испытательном сроке была выдана мне лордом Крамбергом, но я сообщу ему, что благодаря вашим достижениям, мы можем сократить его до стандартного. Таким образом, он завершится через месяц, — видимо, прочтя что-то в моём окаменевшем лице, он продолжил: — Если я приму меры прямо сейчас, могут возникнуть слухи. Я заплатил и пригрозил всем, кто мог услышать слова лорда Галя, но не хотел бы рисковать.

Это было разумно.

— Благодарю. Я могу быть свободна, Ваше Высочество? Начну с проведения ритуалов в приёмной.

А там, надеюсь, и Ищейка подойдёт — и всё будет не так болезненно.

— Да, — ответил он, и я тут же поднялась, стремясь уйти.

— Леди Валаре?

— Да? — обернулась я, почему-то с надеждой.

С надеждой о чём? О словах о чувствах? О том, что ему бы хотелось, чтобы всё происходило в других обстоятельствах?

Потому что именно это чувствовала я сама.

Эта мысль по-настоящему ужаснула меня.

— След бастарда утерян, и мне предстоит как можно скорее заключить брак. Я распоряжусь ускорить Отбор — следующее испытание пройдёт раньше, чем планировалось. Рекомендую вам отправиться в ваше имение как можно скорее, если у вас есть такая возможность.

Поместье Валаре выглядело откровенно жалко — я не бывала здесь почти год, даже до этого заезжая лишь изредка, навестить место силы или обсудить договорённости по платежам, которые я в основном проводила через банк Сороны.

Когда-то оно славилось своей утончённой красотой — изящными фронтонами, лёгкими, почти кружевными балюстрадами террас, пышными садами и беседками, где по вечерам звучала музыка и подавали фруктовые ликёры. Теперь же поместье откровенно отражало финансовые беды, постигшие род Валаре.

Черепица покрылась мхом, местами её и вовсе снесло бурей — из-за этого одна из комнат на верхнем этаже осталась под открытым небом. Флюгеры, некогда сверкавшие на солнце, заржавели и жалобно скрипели от ветра, будто жалуясь.

Газоны перед главным фасадом утратили былые очертания, булыжные дорожки, ведущие к боковым флигелям, поросли мхом и местами потрескались, а кое-где земля и вовсе поглотила камень. От парников, в которых когда-то выращивали редкие травы, остались лишь ржавые остовы.

После недавнего визита в поместье рода Бэар в графстве Роузглен состояние нашего семейного дома казалось по-настоящему удручающим.

Всё нуждалось в рабочих руках — а позволить их себе мы не могли… до недавнего времени.

Даже ближайшая деревня почти опустела — раньше там жили семьи многочисленных слуг и крестьяне, надеявшиеся продавать продукты со своих огородов в зажиточное поместье по соседству.

— Агнета! — громко окликнула я нашу единственную служанку, которая одновременно исполняла обязанности поварихи, мажордома, экономки, горничной и прачки.

Слава богам, кроме матушки, в доме почти никто не жил, так что работы было немного. Почти все постройки, кроме части жилого крыла, где обитала наша семья, стояли заброшенными — включая конюшни.

— Агнета!

— Миледи? — старенькая женщина с частично покрытой головой и седыми кудряшками показалась из-за двери. — Как же так, почему вы не предупредили? Милорд говорил, что вы прибудете только через десятку, а сам он будет занят…

— Мне пришлось приехать раньше, — я кивнула извозчику, и тот, кряхтя, выбрался из повозки, разгружая мои немногочисленные вещи. — С Имиром я поговорю позже. Надеюсь, он сможет прибыть чуть раньше запланированного срока в следующем месяце.

— Он передал мне деньги, миледи. Много денег — на хозяйство! И даже сообщил ростовщикам, что вернёт весь долг в этом году! — в голосе Агнеты звучали радость и недоверие, а мне захотелось схватится за голову.

Как он мог?! И знала ли об этом матушка?

— Я поговорю с ними, выясню условия ежемесячных выплат. Мы не можем обещать невозможного — я даже не знаю, как Имир зарабатывает эти деньги!

Я села на простую, потрёпанную временем деревянную скамью, осматривая чистое, но полупустое помещение, которое когда-то считалось «парадной» частью поместья.

Мы даже принимали здесь гостей — и со временем перестали замечать, насколько убогим и скромным стало наше жилище. Возможно, потому что нас самих уже давно никуда не приглашали. Все знали, что я — нежеланная персона в столице, а отец и Имир, занимая деньги у людей и не возвращая их, настроили против себя даже тех, кого мой скандал совсем не интересовал.

— Вам нужно больше общаться с милордом, вы всё же семья… с самого детства оба такие упрямые, но ведь цель у вас одна, — заметила Агнета.

Цель — действительно одна. А вот пути к ней — разные. И до недавнего времени Имир ни разу сам не оплатил содержание поместья.

— Я собираюсь отправиться к месту силы, Агнета.

— Сначала поешьте! Я приготовлю вам ужин, да проветрю вашу комнату, — засуетилась она, а я улыбнулась ей тепло, с благодарностью. — Дайте мне час, пока вы можете посидеть в гостиной.

— Не нужно, я не устала. Пожалуй, отправлюсь в деревню — я тоже привезла немного денег. Может, удастся нанять кого-нибудь, чтобы подстригли газоны или починили крышу, пока я здесь.

— Неужели для рода Валаре наконец наступили светлые дни! И у вас, и у милорда всё налаживается, даже письма стали приходить от благородных господ с приглашениями!

Я удивлённо подняла брови и решила непременно проверить почту — узнать, кто из соседей изменил своё мнение о нас только потому, что у меня появилась престижная должность, а Имир стал мелькать при дворе.

— А вы надолго, миледи?

— Дня на четыре. Я должна вернуться до следующего испытания Отбора.

При мысли о словах Его Высочества — о том, что он собирается ускорить отбор и срочно найти жену — сердце сжала глухая, плотная боль. А ещё — злость на саму себя. За то, что не замечала собственных чувств и осознала их только тогда, когда он предположил, будто я могу торговать телом за услуги.

Неважно.

Всё будет хорошо, я ещё поборюсь. А расстроенные чувства… так мне не привыкать.

— Тогда, наверное, лучше крышу починить. Трава всё равно отрастёт через десятку, а я сама повыдёргиваю, что смогу, — Агнета развела сухие, натруженные руки, и моё сердце пронзила острая признательность за то, что она не покинула нас, когда всё пошло прахом.

Хотя сама она говорила, что ей просто некуда было идти.

Место силы рода Валаре.

Точнее, место силы чёрных пантер Дженн-Беа — обширного региона на западе Левардии. И пока именно род Валаре считался главным, хотя, разумеется, Марлэи попытаются оспорить это право, если мы не сможем продолжать платить за поместье.

Хуже всего было то, что отец не обратился к своему брату, не попросил помощи, побоявшись, что Валаре утратят главенство. Вместо этого он занял деньги у ростовщиков, тесно связанных с Торговой Гильдией в Авалане — ближайшем крупном городе.

Они давали деньги под огромные проценты, и за все эти годы мы почти ничего не выплатили — лишь едва покрывали сами проценты. Спорить и вступать с ними в конфликт было крайне опасно — у ростовщиков имелась собственная, хорошо вооружённая частная армия, готовая собирать долги силой, если потребуется.

Место силы располагалось глубоко под землёй, в кургане, куда вели грубые, скользкие ступени, на которых мы не раз срывались вниз в дождливые дни. Проход был узким и, признаться, пугающим. В детстве Имир не раз шутил, что если я буду плохо себя вести, меня оставят там — неудивительно, что даже когда мы повзрослели у нас никак не складывались отношения.

Внутри курган был выложен древним чёрным камнем, местами отполированным до блеска. Тяжёлый запах сырости и железа веками не выветривался, а в воздухе ощущалось плотное, вязкое напряжение.

Я считала, что здесь когда-то был проведён древний, могущественный обряд, но при этом я не видела ни одной нити магии. Однако чем ещё объяснить, что каждый, кто не принадлежал к чёрным пантерам Дженн-Беа, стремился покинуть это место как можно скорее? А многим и вовсе становилось плохо.

В центре располагался круглый колодец — массивные чёрные каменные плиты, над которыми возвышался механизм для набора воды и плошка. Совсем крохотная — лишь на один глоток.

Тут же, на каменной плите, лежал кинжал.

Система проста: мы делились с колодцем своей кровью, а после могли выпить его воду. Так мы поддерживали силу этого места из поколения в поколение, а вода укрепляла нашего зверя и позволяла ему проснуться…

Я вспомнила, как, едва мне исполнилось двадцать четыре, я молилась и пила воду из колодца почти каждый день, надеясь, что моя пантера наконец пробудится. Я просто не могла поверить, что этого до сих пор не произошло — ничто ведь не предвещало обратного. Но, несмотря на то что колодец принимал мою кровь, мой зверь так и не проснулся.

А потом я сдалась. Признала свою неполноценность.

В этот раз я быстро сделала надрез — не тем кинжалом, что лежал здесь, а своим собственным, из дорожного чемоданчика. Капли с мягким плеском упали на чёрную гладь воды, которую я не видела, а только слышала. Стены кургана еле слышно загудели, как и камни в колодце — знак того, что место силы приняло моё подношение.

В сущности, этого было достаточно. Пить воду не обязательно — для меня это всё равно ничего не меняет.

Но…

В последнее время я ощущала странные, нарастающие перемены внутри. Теряла сознание. Даже впала в то безумие ночью, когда, утратив контроль, набросилась на кронпринца — а он на меня.

Поэтому, с гулко стучащим сердцем, я опустила вниз маленькую плошку для воды и, вытащив её, долго смотрела на прозрачную, чистую жидкость — несмотря на то, что в неё за столетия было пролито столько крови, и этот обряд проводился бесчисленное множество раз.

Резкий глоток.

И… ничего.

Я хмыкнула, посмеявшись над собственной наивной надеждой — в таком-то возрасте — и направилась к выходу.

Но не успела сделать и двух шагов, как горло резко перехватило — так, что я не могла вдохнуть, и перед глазами стремительно потемнело. Покачнувшись, я рухнула на холодный каменный пол.

Голова болела так, будто мой череп раскололи надвое, и я застонала, открывая глаза, с запоздалой мыслью о том, что в последнее время подозрительно часто получаю травмы.

Кронпринца, готового отправить меня в лазарет вместе со слугами — или же вынести на руках, — здесь не было.

— Проклятье, — выдохнула я, с трудом поднимаясь, чувствуя, как всё перед глазами плывёт. Но когда зрение прояснилось, растерянность только усилилась.

Камни вокруг были испещрены царапинами, страшными и глубокими, которые… затягивались прямо на глазах, и я в ужасе взглянула на свои ладони.

Ничего. Ни следа, означающего, что когти могли бы прорваться наружу, всё та же тонкая кожа, всё те же ухоженные, коротко подстриженные ногти.

Что здесь произошло?

Я была без сознания, похоже, много часов — небо уже стемнело, и курган в этом мраке казался особенно зловещим. Мне хотелось только умыться, переодеться и оказаться в тёплой постели, даже есть не хотелось.

Агнета, наверняка, места себе не находит!

— Миледи! Как вы? Что с вами случилось?! — наша единственная служанка, увидев меня, всплеснула руками от тревоги. — Что с вашей одеждой?! А голова?!

В её голосе звучал настоящий ужас, но вместо объяснений я судорожно вцепилась в её плечо.

— С моей одеждой?..

— Да, она вся разодрана на плечах!

И правда. Там, где дорожное платье сидело плотнее, остались одни лохмотья, и похоже, я не обратила на это внимания в кургане, только придя в себя.

Спина тоже ощущала холод — похоже, ткань была разорвана и под плащом.

Могла ли я… частично обратиться?

Всё указывало на это.

И, скорее всего, мой зверь настолько изломан, что я даже не помню момента перехода — разум не соединяется с ним.

От ужаса осознания внутри всё похолодело.

— Я упала и ударилась головой о ступени… очень сильно, — выдавила я, стараясь говорить бодро, и даже попыталась улыбнуться. — Видимо, тогда же и порвала одежду. Не говори об этом никому, иначе меня сразу уволят — решат, что я не справлюсь со своими обязанностями.

В глазах Агнеты промелькнуло сомнение, но оно быстро исчезло — страх за мою работу перевесил всё остальное.

— Я пыталась зайти внутрь, но не выдержала и двух минут. Простите…

— Не извиняйся! Спасибо, что волновалась. Но ни за что не входи туда за нами.

Всем, кто не принадлежал к крови пантер Дженн-Беа, в месте силы сразу становилось плохо — и обычным людям, и даже матушке, что происходила из другого рода.

— Не дело вам, миледи, стоять замёрзшей и грязной. Давайте я наберу вам горячую ванну.

— С ума сошла, в твоём возрасте? Давай каждая принесёт по два ведра — мне хватит. Никаких ванн… Вообще, если с заработком сложится, можно будет и за дом выплачивать чуть больше, и слуг тебе в помощь нанять, и всё починить.

— Неужели, миледи, мы сможем жить как раньше?..

Ну, как раньше вряд ли будет, но хуже этот дом уже сложно представить.

— Я даже мечтать боюсь!

Я посмотрела на старенькую Агнету и горько улыбнулась, чувствуя щемящую печаль на душе.

— Я тоже.

— Леди Валаре, перестаньте терять время, — повторил стражник в десятый раз, стоя около высокой тяжёлой двери, но я лишь спокойно улыбнулась, поудобнее устраиваясь на скамейке. — Господин Гама не может принять вас.

— Я подожду, — беззаботно ответила я, доставая небольшой лист бумаги, чтобы записать всё, что потратила сегодня.

Я наняла рабочих — починить крышу и забор, заплатила вознице после того, как купила крупы, бобы, соль, репу, глиняные горшки и даже немного ткани.

Только сегодня я впервые осознала, что денег, которые я посылала маме, наверняка совсем не хватало на содержание поместья. Но она никогда не просила больше, свято веря, что зарабатывать должен Имир.

На душе было почти спокойно. Нос казался особенно чувствительным, и с каждым вдохом я всё сильнее ощущала, что вернулась домой.

— Хватит, леди, вы просто теряете время! — другой стражник, тот самый, что говорил со мной несколько часов назад, вышел из здания и уставился на меня с почти жалостью в глазах. — Вам не стыдно сидеть здесь, среди попрошаек, столько часов?

Они действительно находились неподалёку — а также несколько печальных горожан, у которых, судя по виду, не было денег, чтобы внести очередной платёж по займу.

— Нет, не стыдно, — отчего мне должно быть стыдно, я не понимала. С детства я была упрямой до безумия — если уж что-то вбивала себе в голову, остановить меня было невозможно. Не зря Лео вечно подшучивал, что если мне покажут на дверь, я влезу через окно.

Хотя теперь мои желания и представления о дозволенном заметно поумерились. Я действовала тише, внимательнее наблюдала, ставила себе долгосрочные цели и не обращала внимания на временные неурядицы.

— Рабочий день скоро заканчивается, — невзначай бросил всё тот же стражник.

— А у меня как раз выходные, — я вспомнила, что перед самым отъездом рассказала Ищейке всё, что услышала в игровом доме. Возможно, по возвращении мы продолжим поиски убийцы Его Высочества с уже обновлёнными сведениями.

— Хорошо… — наконец не выдержал стражник. — Поднимитесь в самую крайнюю комнату слева на втором этаже. Нет больше сил смотреть на ваши мучения.

Я ослепительно улыбнулась ему и шагнула внутрь, невероятно довольная — и собой, и стражником, и несчастными неплательщиками, чьё удручающее соседство, очевидно, надавило на его жалость.

— Леди Валаре? Вы снова пришли просить отсрочку? — полный мужчина за дорогим дубовым столом был откровенно раздражён.

В самый первый раз, когда я приходила сюда за отсрочкой, я едва сдерживала дрожь. Мы пришли с Имиром, и брат тогда старательно убеждал мистера Гаму, что буквально через три месяца он сможет заплатить совсем всё — с процентами. И мне хотелось придушить его за каждое слово. Мы были молоды, без отца, и огромная купеческая гильдия могла легко вышвырнуть нас из дома и продать поместье кому угодно — даже тем, кто не принадлежал к пантерам.

— Нет, — ответила я теперь и достала из чемоданчика изящную серебряную чернильницу, которую купила давным-давно — на случай, если придётся о чём-то договариваться.

— Уберите это, — раздражённо отозвался он. — Ваш брат оплатил заём на месяц вперёд. Так что ваше длительное ожидание за дверью было напрасным.

— Возьмите, пожалуйста, — сказала я спокойно. — Я не за этим. Я хотела бы попросить вас не менять график платежей, не ускорять его, несмотря на прошение моего брата.

Мистер Гама тяжело вздохнул и покачал головой:

— Леди Валаре, именно Имир — глава вашего рода. Если он решит изменить условия выплат, мы не вправе ему отказать.

— То есть он ещё не попросил? — я тут же оживилась, понимая, что, как бы Имир ни расписывался перед Агнетой, реальность всё же расходилась с его обещаниями.

— Попросил. И мы удовлетворим его прошение, если он сможет выплачивать двойную сумму в течение нескольких месяцев.

— Вы же знаете, что у нас нет стабильного дохода! То, что брату сейчас повезло, вовсе не значит, что это надолго! — наверное, в моём голосе прозвучало слишком много эмоций, я даже привстала.

— Наши действия, с прошлого года, контролируются банком, и мы обязаны следовать стандартным протоколам. Прошу вас, сдерживайте эмоции.

Ну да… Только вот проценты у них втрое выше банковских, и ссуды они выдают тем, кто заведомо не в силах их погасить. А ещё у них есть целый отряд обученных людей, способных при необходимости силой выселить неугодных. Или же силой выбить необходимую сумму.

— Вы же знаете, что я всеми силами стремлюсь выплатить наш долг, сколько бы времени это ни заняло!

— Как и ваш брат.

Вот только он готов был рисковать там, где я бы никогда не посмела. И рисковать не только своей жизнью, но и нашими, нашим будущим, даже будущим наших кузин.

Я хотела бы ему верить. Хотела бы думать, что он со всем справится, что его нынешний доход — это что-то стабильное.

Но... я просто не верила.

— Подумайте о последствиях, мистер Гама. Если что-то пойдёт не так, вам придётся конфисковать наше поместье и продать его. В нынешнем, запустевшем виде оно никому не нужно.

— Это место силы чёрных пантер Дженн-Беа. На него всегда найдутся покупатели, — криво усмехнулся мистер Гама, ясно показывая, что не станет покупаться на мою манипуляцию.

И он был прав.

Покупатель, в теории, если бы желал нам зла, мог потребовать от всех чёрных пантер Дженн-Беа что угодно — и мы бы согласились, лишь бы получить доступ к месту силы.

— Но, разумеется, достойное поместье можно продать и отдельно — за высокую цену.

— А я возьмусь его восстанавливать! — ответила я с улыбкой. — А взамен...

— Леди Валаре, я человек подневольный. Я не могу отказать вашему брату.

Он произнёс это так, будто собирался что-то добавить — и потому я не перебивала, лишь смотрела на него преданными глазами.

— Но я могу отсрочить решение на пару дней. Предупредить вас. Дать вам возможность переубедить брата. Мы ему не доверяем.

Горячо поблагодарив мистера Гаму и всучив ему-таки серебряную чернильницу, я покинула дом ростовщиков в весьма приподнятом настроении.

Возвращаться во дворец не хотелось — от слова совсем. Хотелось остаться, помочь Агнете, нанять ещё больше людей для ремонта хотя бы основного крыла нашего поместья.

Но реальность была иной.

Чтобы платить рабочим, чтобы выплачивать за поместье, чтобы помогать Финну а потом уже себе, мне нужны были деньги. Которые я зарабатывала у кронпринца, в котором видела мужчину.

И который, в свою очередь, видел во мне женщину. Проблемную, вечно притягивающую неприятности, отвлекающую его от обязанности как можно скорее жениться на одной из участниц Отбора.

По крайней мере, он не знал, что я время от времени частично обращаюсь — без сомнения, в искалеченного бездумного монстра, а не в изящную, грациозную пантеру, как мои кузины.

И я ни за что, никому об этом не расскажу.

В Сорону я возвращалась за два дня до следующего испытания — с возросшей решимостью, готовая работать втрое усерднее, копить столько, сколько смогу, на всякий случай.

И самое главное — я была готова полностью отсечь свои чувства.

Хватит. Мне невероятно повезло с этой работой и я буду держаться за нее до последнего.

Его долг — выбрать невесту из числа достойных девушек Отбора. А моя обязанность — находиться рядом, помогать, быть идеальной ритуалисткой до тех пор, пока я не расплачусь по долгам или не найду другой высокий, законный доход.

Самостоятельный, без участия всяких мужчин-благодетелей.

— Мио! — Матушка встретила меня в комнате, облачённая в новый наряд, цветущая и удивительно красивая, с бледной кожей и пронзительно синими глазами — такими же, как у меня. — Ты вернулась! Как там Агнета?

Не зря в своё время её считали первой красавицей королевства. Наверняка с детства ей внушали, что главное — довериться мужчине, ведь она столь хороша собой и родовита, и её единственная забота — поддержка супруга.

Тамилла тоже была здесь — грустила, пила чай с жасмином, но даже это не могло скрасить её настроение. На столике перед ней лежал лист бумаги со списком аристократов.

Похоже, моя семья решила, что ей не удастся пройти следующее соревнование, и пора начинать подбирать жениха.

— У Агнеты всё хорошо, она передала вам варенье и солёности — только не вздумайте открывать их здесь! — сразу же предостерегающе сказала я.

— Хорошо, хорошо, — проворчала мама. — Хорошо, что ты вернулась как раз перед испытанием. Тами места себе не находит... может, подскажешь ей кого-нибудь из возможных женихов? Всё же ты многих из них знаешь лучше остальных, видишь каждый день на работе.

Подскажу, что-бы не подсказать? Похоже, кузина совсем потеряла веру в себя.

— Ах да, и ещё, — мама подхватила одну из моих сумок и понесла её в сторону гардеробной, но в голосе слышалась скрытая радость и лукавство. — Тебя искал Леонард де Рокфельт. Сказал, что это срочно. И что это как-то связано с твоей работой.

Глава 12. Четвёртое испытание

Искать Леонарда я сразу не отправилась, хотя и понимала, что нам нужно будет поговорить, раз уж он дошёл до того, что начал тревожить даже мою матушку. Вместо этого я использовала свой последний день отгула, чтобы наконец заказать себе нормальные наряды.

Должность моего уровня вполне позволяла носить личную одежду — до тех пор, пока она соответствовала дворцовым требованиям по материалу, качеству и цвету.

Тот же Рон Моргрейв от наряда ритуалиста оставлял лишь скромный фиолетовый плащ, тогда как Артур Перрин выглядел не хуже любого аристократа — впрочем, как и Саи Орей, они всегда выбирали богато украшенные фиолетовые камзолы и дорогие запонки.

Распорядительница гардероба, выдавшая мне поношенное и старое платье в самый первый день моей службы во дворце, выглядела по-настоящему пришибленной, когда увидела меня. Похоже, она всерьёз полагала, что я затаила злобу из-за того инцидента — но мне было на него совершенно наплевать. Напротив, её испуг поражал меня. Как, впрочем, и то, что не только она, но и близнецы Даскира, и даже Том теперь боялись заговорить со мной.

— Расслабьтесь, я не кусаюсь, — с улыбкой сказала я. — Просто хотела уточнить требования к ткани для собственных нарядов.

— А разве… разве вам не выдали целый гардероб по указу Его Высочества? — женщина прямо вся побелела, решив, что заказанные скромные наряды до меня не дошли.

— Выдали. Но захотелось чего-то другого.

В конце концов, в контракте, который я подписывала, было сказано лишь, что форма должна соответствовать стандартам дворца — не более.

— Вот, миледи, — поспешно отозвалась женщина, протягивая образцы ткани. — Передайте любой портнихе в Сороне, они знают, что с этим делать. И стандарты, конечно, знают тоже.

— Благодарю, — с улыбкой поблагодарила.

Договориться с портнихами оказалось проще простого — распорядительница была права, они действительно знали своё дело и лишь бегло глянули на образцы.

— Не переживайте, миледи, будете красивее всех участниц Отбора. Особенно с вашей-то внешностью.

— Красивее — ни к чему, — мягко ответила я. — Нужно, чтобы было неброско, но добротно и идеально подогнано по фигуре. И чтобы служило как можно дольше.

Отойдя от портнихи, я медленно, без спешки направилась обратно во дворец, с невольной тоской размышляя о том, что у меня теперь и друзей-то не осталось. С отъездом Финна я осталась совершенно одна. Конечно, можно было бы выбраться в город с мамой или кузинами, или даже с Аделаидой — та, судя по всему, вовсе не прочь пообщаться.

Вот только… она всё ещё оставалась одной из подозреваемых, именно она нашла тело графа Арвеллара. Моё общество рядом с ней при таких обстоятельствах казалось, мягко говоря, неуместным.

— Я говорю тебе, вкладывайся! — услышала я краем уха. — Я заработал сотни золотых в первый же месяц. И друзей своих привёл.

— Я так и не понял, — откликнулся его собеседник с нотками неверия, — а что этот лорд вообще продаёт? Откуда у него столько денег?

В его голосе сквозило сомнение, но одновременно… жадная надежда.

— Он очень успешный купец, аристократ в первом поколении. У него обширные владения в Таруване, с золотыми шахтами. Чем больше мы вкладываем и приводим друзей, тем быстрее идёт разработка…

Голоса мужчин остались позади, и я, поднимая взгляд к затянутому облаками серому небу, с неохотой ловила себя на мысли, что дела подходят к концу. Бежать от ответственности или предстоящих разговоров было бессмысленно, а значит, пора встретиться с Леонардом — раз уж он втягивает в это мою семью и утверждает, что это касается моей работы.

Слуга, которого я отправила разыскать Леонарда, отыскал меня в столовой во время обеда. Вид у него был явно взволнованный.

— Что случилось?

— В... ваше письмо прочитала Её Сиятельство, леди де Рокфельт. Я передал его лорду де Рокфельту, он спешил на совет и оставил его в ящике, а я видел, как графиня почти сразу его открыла.

Я действительно удивилась. Но не тому, что графиня позволила себе вскрыть письмо.

— Зачем вы мне это рассказываете? — спросила я вполголоса.

— Но как же… все знают, что вы должны быть в курсе любых возможных неприятностей или возможных отвлечений — это важно и для вашей работы, и для работы мистера Моргрейва. Мы получили особые указания от Его Высочества вскоре после вашего назначения личным ритуалистом.

Совет обычно длился не более полутора часов, и я рассчитывала, что к концу обеда Леонард найдёт меня. Однако, когда я оказалась в гостиной возле крыла, где проходило заседание — окружённая портретами действующих главных придворных магов, среди которых был и Саи Орей, — первой, кого я увидела, был вовсе не он, а его матушка.

Гелена де Рокфельт разговаривала с леди Монтрас, своей близкой подругой, так же, как в тот день, когда она вынудила меня публично извиняться. Ко мне она не подошла, но её присутствие здесь, без сомнения, не было случайным.

Не прошло и пяти минут, как в гостиной появился взволнованный Леонард, озираясь по сторонам, и, завидев меня, сразу же поспешил в мою сторону.

— Леонард! — прекрасная Гелена де Рокфельт сделала вид, будто только сейчас заметила сына, и изящно поднялась, направляясь к нему. — До меня дошли слухи, что леди Валаре искала тебя чуть ли не по всему дворцу! Неужели все эти старые глупости, наконец, остались в прошлом?

Я едва не покусала эту… графиню прямо на месте, но вместо этого замерла, сузив глаза. Она всегда умела извратить ситуацию в свою пользу. Назвать то, что случилось в прошлом, «глупой историей» и во всеуслышание объявить, будто всё осталось позади...

Это была почти пощёчина роду Валаре.

Демонстрация того, насколько ничтожными она нас считает, прикрытая показной заботливостью и умением, при необходимости, с невинным видом заявить, что я всё поняла неправильно, а речь шла лишь о моём недавнем споре с Леонардом и последующих извинениях.

Как бы я ни ответила, я в любом случае буду выглядеть скандалисткой.

— Нет, матушка… хотя я действительно хочу оставить всё позади. Подожди, пожалуйста, я поговорю с Мио, — мягко разговаривал в этот момент мой бывший жених со своей матерью.

Подумав, я поняла, что на такое не соглашалась. Одно дело — поговорить с Лео, и совсем другое — делать это на виду у всех, когда матушка Лео может в любой момент вмешаться и перекрутить разговор, как ей угодно.

Поэтому я хмыкнула и ушла.

Если он хочет поговорить — пусть сначала позаботится о том, чтобы наш разговор выглядел как деловой, и чтобы его матери нигде поблизости не было. Это его забота, не моя.

А вечером того же дня, оказавшись в своих покоях, я рассказывала матушке о том, что успела заказать за дни в поместье, умолчав, разумеется, о своём коротком походе к мистеру Гаме и о том, как потеряла сознание в месте силы.

Что-то подсказывало мне, что мама встанет на сторону Имира.

— Леди Валаре, — раздался стук в дверь, и мама тут же встрепенулась, устремившись к ней. — Я имел в виду вашу дочь, личного ритуалиста Его Высочества.

— Я передам, — ответила мама, а затем, увидев имя отправителя, просияла. — Это от милорда Леонарда! Конечно же, передам!

— Чему ты радуешься, мама? — тихо спросила я. — Это ведь именно де Рокфельты публично вытерли о нас ноги, показали всем, что нас можно унизить без всяких последствий.

— Но как же, дочка... — растерялась она. — А если Леонард решит на тебе жениться? Тогда все твои беды будут решены...

— Ты не можешь быть серьёзна? — я резко встала, с неверием глядя на маму. — Я никогда не выйду за него, мама!

— Не будь такой категоричной! — неожиданно резко и строго ответила она. — Это важно для твоей репутации, и ничего с твоей гордостью не случится, наоборот, ты сама поймёшь что так лучше. А у Леонарда, видно же, чувства к тебе не прошли. Будь с ним мягче, ласковее…

— Мама! — я просто не верила, что она и вправду говорит всё это. От абсурдности происходящего мне даже стало смешно. Хотя чего я ожидала? С детства она твердила, что главное — это счастье мужчины, и что мудрая женщина должна это понимать. — А знаешь что? Он никогда не женится на мне. Потому что у нас нет денег, потому что у меня ужасная репутация, потому что я старая дева и потому что у меня нет зверя.

Я даже улыбнулась, выложив всё это матушке, а вот та, наоборот, побледнела, услышав всю неприятную правду обо мне.

— Если он придёт к Имиру с просьбой о твоей руке, тот скажет «да». Разговор окончен. Стерпится — слюбится. Не силой же мы тебя к алтарю потащим? Ты с самого детства мечтала об этом.

— За Леонарда — только силой! — отрезала я, схватила посылку и удалилась в спальню.

Я по-прежнему верила, что единственное хорошее, что случилось со мной во всей этой истории, — это то, что в итоге я так и не вышла замуж за Леонарда де Рокфельта.

В посылке оказалось короткое письмо и небольшая деревянная дощечка с вырезанными рунами. Я тут же, с досадой, вчиталась в написанное:

«Мио,

Почему ты не дождалась меня? Я ведь всего лишь пытаюсь тебе помочь, а ты не смогла подождать даже двух минут? Так хочется выставить меня на посмешище?

С письмом я посылаю тебе отпечаток звука — думаю, тебе будет интересно. Я заметил, что Его Высочество защищает тебя, как бы ни старался показывать обратное, и не хочу, чтобы ты попала в беду, слишком сильно на него надеясь. Я сделал эту запись за пару дней до нашего похода в игровой дом».

И всё.

Я насторожённо уставилась на дощечку с рунами, сразу узнав отпечаток звука, и почему-то в груди сдавило от тревоги — с тем самым глухим волнением, когда будто заранее знаешь, что ничего хорошего не услышишь.

Я догадывалась, как им пользоваться — видела это несколько раз: достаточно стереть одну из рун, и звук развернётся, наполнив комнату.

Так и произошло. Сначала я даже не различала голосов — только гул таверны, топот ног, отдалённую брань, грохот кружек и смех. Но потом…

— Леди Барбара ле Гуинн? Почему ты спрашиваешь?

— Я заметил, что ты обращаешь на неё больше всего внимания. Это так? Его Величество, твой отец, с самого начала знал, кто станет его королевой.

— Да. Сейчас я планирую сделать леди ле Гуинн королевой Левардии, — ответил кронпринц, его голос был холодным, почти равнодушным. Он обменялся парой реплик с кем-то ещё, но они звучали слишком далеко, и разобрать их было невозможно. — Для этого она, конечно, должна попасть в семёрку финалисток.

— У неё натянутые отношения с Мио… с леди Валаре. Не думаю, что твоей будущей королеве будет приятно видеть рядом такую ритуалистку. И причин для этого более чем достаточно.

Ответ кронпринца прозвучал неожиданно серьёзно:

— Я тоже так думаю. Я не собираюсь оставлять леди Валаре на этой должности дольше месяца. Как только начнутся свидания с участницами, у меня появится более подходящий ритуалист.

Наследный принц — высокий, привлекательный, в идеально сидящем дорогом комзоле — смотрел на меня так, будто не узнавал. Его прищуренные, яркие глаза, полные настороженности, следили за мной с той самой секунды, как я вошла в комнату.

— Вы уверены, что всё в порядке? — в который раз спросил он прямо перед испытанием, и я лишь уверенно кивнула, делясь улыбкой, которую не чувствовала даже на малую долю.

Внутри всё будто окаменело, застыло, а в голове гулко билась единственная мысль:

Мне снова нужно искать выход. Нужно поговорить с бароном Эскларом — сейчас не время думать о гордости. Кроме того, пока у меня ещё есть работа, я должна выяснить, насколько возможно отсрочить выплату в банке, можно ли снизить проценты.

Но действовать нужно незаметно, осторожно. Свидания с участницами начнутся через две десятки — к тому моменту я должна чётко знать, каким будет моё будущее, и быть к нему готовой.

У меня осталось одна просьба, которую следует использовать с умом.

— Вы не обязаны присутствовать на испытании, если чувствуете себя нехорошо, — вновь сказал Его Высочество. Ему явно что-то не давало покоя в моём поведении.

— Всё в порядке. Благодарю за вашу заботу.

Ритуал с браслетом из змеиной кожи в этот раз мы проводили наедине, и Его Высочество почти не отрывал от меня взгляда, но я оставалась совершенно равнодушной.

Будто все мои постыдные чувства отступили под тяжестью осознания что я по-настоящему доверяла ему, пока он играл в какую-то свою игру. Наверняка он испытывал вину — именно поэтому и пытался откупиться. Но тот факт, что он собирался избавиться от меня, убедив сначала оставить все прочие работы, прекрасно зная, в каком отчаянном финансовом положении я нахожусь, — убил что-то внутри меня. И этот разговор с Леонардом состоялся уже после нашей близости в графстве Роузглен.

Хотя… чему тут удивляться? Стоило вспомнить как он сказал что его люди знали на что шли, общаясь, например, с Вааргцами, и если нужно будет, будут жертвовать и большим.

Просто я его не знала.

— Хорошо, — наконец кивнул он, хотя в его ярко-жёлто-зелёных глазах сверкнуло недовольство. — Начинаем.

А это уже был приказ — слуге.

Огромные двойные стеклянные двери распахнулись, выпуская нас наружу, и я шагала слева, на расстоянии одного шага от Его Высочества.

Испытание вновь проходило в том самом парке, у кромки леса, где состоялось первое состязание — то самое, где девушкам надлежало отыскать принца, полагаясь лишь на его запах.

Но сегодняшнее испытание превосходило все предыдущие в десятки раз. Не потому, что требовало от участниц особой изворотливости, хитрости или благосклонности принца.

Нет, дело было в том, что оно проходило исключительно в звериной форме — и благородные леди должны были доказать своё здоровье, скорость, силу, ярость. И контроль.

Вообще-то испытание казалось варварским многим — и участницам, и наблюдающим, — но оно входило в число тех немногих, что сохранились со времён самых первых отборов, когда искали не просто подходящую для принца королеву, но и самую сильную и выносливую мать для будущих наследников.

— Дорогие леди, уважаемые наблюдающие, участницы будут разделены на команды по три и четыре человека. Сегодня в испытании сразятся только малые кошачьи. Завтра — средние, а послезавтра — крупные породы.

Сегодня участвовали многочисленные лесные, мангустовые и крохотные черноногие кошки — быстрые, ловкие и юркие.

Остальным участницам и их семьям было строго запрещено наблюдать за испытанием, но родственники сегодняшних претенденток присутствовали, сидели в рядах, взволнованно переговаривались, испуганно глядя на начало полосы препятствий.

А я почему-то посмотрела на древний золотой гонг, высотой в два человеческих роста, стоящий здесь же.

В груди вдруг запекло, и мне даже почудился слабый, фантомный звон гонга. Хотя, конечно, это было невозможно. Его использовали в тех редких случаях, когда хотели пробудить в зверях ярость, способную перехватить контроль у человеческого разума. Ходили слухи, что он действует столь мощно, потому что в далёком прошлом на нём были проведены кровавые ритуалы вааргцев, от которых, собственно, и прибыл этот подарок — много сотен лет назад.

— Леди Валаре? — голос кронпринца прозвучал словно издалека и я вздрогнула и перевела взгляд на Его Высочество.

Несмотря на показное равнодушие в интонации, мне почудилось, что в его глазах горит беспокойство. Мы как раз заняли заранее подготовленное место у комиссии, для принца приготовили традиционное кресло-трон.

— Всё в порядке, — в который раз сказала я, доставая из чемоданчика предметы для крохотного, скорого ритуала — того, что делает сидение на стуле невыносимо неудобным, если сидящему в эту минуту грозит опасность.

Сейчас не время отвлекаться. Следовало сосредоточиться на своей работе и выполнить её, насколько возможно, безупречно — в надежде, что мне хотя бы позволят остаться в одной из дворцовых структур, как можно дальше от Его Высочества.

Потому что очевидно — он настроен избавиться от меня. Он чувствует, что обязан это сделать — и потому, что видит во мне женщину, и ради благополучия Барбары.

В крайнем случае, конечно, можно было бы просто попросить его оплатить моё обучение...

Но что тогда будет с нашим поместьем? И что станет с Финном, который поверил мне, положился на меня, бросил всё, что ему было знакомо?

— Уважаемые леди, прошу вас, подойдите к вазе и вытяните номер своей команды. Вы будете распределены в группы.

Красавицы выстроились в послушную очередь, одна за другой вытягивая номера. Их было более двадцати, тогда как средних и крупных кошек насчитывалось лишь по десять в каждой группе.

Вот Аделаида вытянула свой номер и тут же встала рядом с оранжевым флажком, приветливо мне улыбнувшись. Леди Арису Лаэрт взглядом провожали многие — не только зрители, но и участницы. Судя по её способностям с луком и стрелами, в звериной форме она окажется не менее боевой, и сегодня почти каждая мечтала оказаться с ней в одной команде.

Леди Лаэрт встала под зелёным флажком, и к ней присоединилась Жизель Мукс, которая сегодня выглядела особенно взволнованной — все знали, что её зверь, в отличие от самой девушки, болезненно худой и бледной, был полноватым и довольно неуклюжим.

А светловолосая, улыбчивая Селина оказалась под красным флажком. Если она и волновалась из-за провала на предыдущем испытании, то ни единым движением не выдала этого.

— Благодарю. Пожалуйста, пройдите в заранее подготовленные комнаты, — лорд Крамберг указал на шесть дверей, и девушки послушно направились туда, заметно нервничая и подбадривая тех, кто оказался в их командах.

Но уже сейчас многие напряжённо осматривали соперниц, пытаясь определить самую слабую группу. После сегодняшнего испытания ещё двенадцать девушек из проигравших команд покинут Отбор, и оставшиеся — представительницы могущественных домов с сильными зверями — начнут сражаться друг с другом куда ожесточённее и безжалостнее.

Возможно, кто-то уже рассчитывал вывести из строя сильных соперниц во время этого самого испытания. Возможно, некоторые команды даже объединятся, чтобы вытеснить других.

Как только девушки скрылись, на мощёной площади началась настоящая суматоха — слуги и стража сновали повсюду, расчищая центр, откуда стартуют участницы, пока лорд Крамберг объяснял зрителям длину полосы препятствий и напоминал, что вся территория строго охраняется королевской стражей.

Кроме того, повсюду дежурили слуги и маги, готовые прийти на помощь, если кто-то из девушек решит отказаться от продолжения испытания.

Подведя таким образом свою команду.

— Уважаемые участницы, прошу, — вновь раздался голос лорда Крамберга, призывая девушек к флажкам. На этот раз они вышли из комнат в звериных отличиях.

Милых до безобразия.

Так и тянуло их всех прижать к себе, погладить, почесать за ушком — хотя среди оборотней это считалось грубейшим моветоном.

Я поймала себя на том, что невольно улыбаюсь до ушей, глядя на настороженного, экономно передвигавшегося маргая, на крохотную и стремительную черноногую кошку, а также на барханную — светлую, почти песчаную, выделявшуюся среди прочих.

Бросив взгляд вбок, я заметила, что Каэлис Арно тоже наблюдает за Селиной с лёгкой улыбкой — но додумать ничего не успела.

По площади пронёсся оглушительный удар гонга, настроенного так, чтобы пробудить в звере все инстинкты, и…

Я утонула в кровавом безумии.

Глава 13. Леди Лианна Бэар. Группа крупных кошек

— Уважаемые участницы, пожалуйста, приготовьтесь.

Леди Бэар, вместе с остальными девушками, стояла в самом центре вымощенной площади — гордая и ослепительно прекрасная. Дочь графа, самая завидная невеста Левардии, полностью пробуждённая пума, юная и образованная.

И в то же время — та, что проиграла своё последнее испытание. Та, что не попала даже в пятнадцать фавориток, не говоря уже о первом месте, которое считала по праву своим.

Кто же занял первую строчку вместо неё? Великовозрастная, отнюдь не эффектная, шарахающаяся от людей вдова.

Матушка Лианны всегда говорила, что женщины рода Бэар никогда не будут бегать за мужчинами — стоит лишь не замечать объект своего интереса, и он сам потянется.

Но, видимо, то, что работало в повседневной жизни, переставало действовать во время Отбора, когда перед Его Высочеством выстроилась вереница из сотни родовитых, блистательных девушек, каждая из которых с готовностью ответила бы ему «да».

Все должно было пойти совсем по другому!

После поездки домой, в графство Роузглен, принц должен был поддаться своим чувствам — благодаря зелью, которое она незаметно подлила в его бокал. Разумеется, Лианна не собиралась переступать никаких границ. Быть может, между ними случился бы поцелуй. Возможно, она позволила бы ему коснуться её талии...

Они никогда не оставались наедине, но Лианна не сомневалась что их совместимость настолько высока, что Каэлис Арно не выдержал бы — прикоснулся бы к ней, даже несмотря на присутствие других.

И это навсегда разрушило бы ту холодную отстранённость, что стояла между ними. Его Высочество, наконец, осознал бы, насколько сильно его тянет к Лианне — он уже не смог бы смотреть на неё так, как прежде.

Иногда Лианне вообще казалось, что он не способен на страсть. Что он всегда держит себя в узде, что ни одна женщина в мире никогда не будет для него важнее бесконечных государственных дел, которым он неизменно отдавался.

А всё, чего она на самом деле хотела — это хотя бы немного чувств. Увидеть в его ярких глазах, что он не спокоен рядом с ней. Что он мечтает о ней. Что его зверь сходит с ума так же, как её.

Но ничего не получилось.

Возможно, потому что часть зелья выпила его ритуалистка — Миолина. Конечно, на ней оно никак не отразилось — с её спящим зверем, но то, что принц сумел сдержаться даже в самый разгар Времени Зова…

Их вежливое общение продолжилось по пути обратно. Газеты, разумеется, благодаря произошедшему, приписывали Лианне высокий интерес со стороны кронпринца — но всё это было не то.

Это был даже не тот интерес, который он проявлял к вдове Барбаре ле Гуинн — несомненной фаворитке нынешнего Отбора.

Такого не ожидал никто, и в крыле, где проживали участницы, Барбара по-прежнему не пользовалась популярностью, несмотря на то, что вероятность её восхождения на трон с каждым днём только возрастала.

Лианна знала, что Барбара прекрасно справилась со вчерашним испытанием — хотя официальные результаты ещё не были озвучены. Она не стала первой, потому что, как ни странно, победу одержала каракал Мелва Вал-Миррос и её команда — именно они принесли куропатку к зрителям раньше всех. Но группа Барбары пришла сразу следом…

А значит, в общем зачёте Барбара не займёт первое место. У Лианны появился настоящий шанс — лучший за всё время. Ведь сразу после этого испытания начинались свидания с принцем, и первой тройке предоставлялась возможность провести с ним больше времени, чем остальным. И Лианна намеревалась распорядиться этими встречами по особому…

— Леди Бэар, прошу, — лорд Крамберг приглашающе указал на вазу, когда очередь дошла до Лианны, и девушка вышла вперёд, бросив беглый взгляд на Его Высочество.

Тот ободряюще улыбнулся ей, но его взгляд вдруг метнулся в сторону — взволнованно, слишком взволнованно. Туда, где стояла его личная ритуалистка, отчаянно сжимая свой чемоданчик с такой силой, что Лианне даже показалось что жёсткий каркас поддавался её пальцам.

Выглядела Миолина и впрямь плохо, болезненно бледная, с сухими, почти бесцветными губами, с глазами — яркими, обычно светло-синими, — потемневшими до почти чёрных.

Его Высочество что-то спросил у неё — зло, как показалось Лианне, — но девушка ответила спокойно, почти безразлично, улыбнувшись профессиональной, но пустой улыбкой, и вновь вернула взгляд к участницам.

Она болеет? И безопасно ли оставлять её рядом с кронпринцем и остальными девушками в таком состоянии? Лианне вовсе не хотелось подхватить какую-нибудь хворь во время Отбора и самой выглядеть потом столь же умирающей.

Из разговоров участниц, принимавших участие в испытании накануне, она узнала, что тогда Миолина тоже выглядела больной, но не так плохо, как сейчас.

— Красная команда, леди Бэар, — произнёс лорд Крамберг, указав на алый флажок. Лианна гордо заняла своё место под ним.

Крупных кошек в Отборе оставалось лишь десять. Лунавира, которая с трудом удерживалась в Отборе уже несколько испытаний подряд, казалась Лианне в этот момент особенно опасной — как и гепард Илвы Ронкорт. Обе пантеры Марлэй слишком много внимания уделяли образу леди, а Кора и вовсе отрицала в себе звериное начало, несмотря на то, что обладала самым мощным зверем среди них. Даже на испытании по поиску принца она не обернулась ни разу.

В итоге Лианна оказалась в красной команде вместе с Тамиллой Марлэй. Лунавира Кроу, Камилла и Кора составили зелёную команду, а остальные девушки были распределены под синим флагом.

В этот раз не будет никаких «возможно» — проигравшие немедленно покинут Отбор и столицу. Две команды из малых кошек, одна из средних, и ещё одна из крупных.

— Пожалуйста, леди, мы ожидаем вас здесь в звериных отличиях, — лорд Крамберг указал на три открытые двери, над которыми развевались флажки трёх цветов. Лианна шагнула вперёд первой.

Она знала, что на неё устремлены все взгляды, но не позволяла себе отвлекаться на публику, полностью сосредоточившись на предстоящем испытании. Она была лучшей — и показывала это каждым движением, каждым взглядом.

Когда они вышли, уже обращённые, толпа разразилась восторженными восклицаниями. Многие впервые видели столько крупных кошачьих одновременно.

Как и ожидалось, сначала внимание всех приковала Кора, в тигрином обличье она была значительно крупнее остальных. Но вскоре зрители принялись изучать и других девушек.

— Благодарю, — произнёс лорд Крамберг, окинув участниц взглядом. — Гонг прозвучит трижды. После третьего удара вы сможете начать. Прошу, осмотритесь, пока ваш разум ещё ясен.

Пока ваш разум ещё ясен…

Лианна никогда прежде не испытывала воздействия гонга, но знала что стоит ему прозвучать, как в зверином облике её истинная натура начнёт брать верх.

Три удара — и под конец человеческое почти отступит. Но именно в этом и заключалась суть испытания: сохранить контроль над зверем. Не дать ему сорваться в погоню, не позволить играть с добычей или тем более пожирать её, а принести обратно, к комиссии.

Первый удар — и перед глазами всё окрасилось в красный. Лапы напряглись, сердце забилось чаще.

Хотелось сорваться с места прямо сейчас, но она былахозяйкой.

И леди Бэар села — грациозно и гордо, устремив взгляд на точку старта. Она сосредоточилась, несмотря на то что звериный инстинкт рвался наружу: бежать, играть, ласкаться, делать всё, что угодно, только не вести себя, как леди.

Остальным было не легче.

Гиперчувствительный нос уловил обожаемые медово-пряные ноты, принадлежащие Его Высочеству, и Лианна поняла — он не удержался. Невольно желал привлечь их, глядя на сильных, красивых кошек.

Второй гонг — и ароматы стали почти невыносимо насыщенными, сердце бешено заколотилось, лапы нетерпеливо скользили по траве, готовясь к рывку.

Кора рядом тоже едва сдерживалась, а вот Тамилла Марлэй, к удивлению, оставалась спокойной, словно бывала в звериной ипостаси куда чаще, чем остальные.

Краем уха Лианна уловила голос Его Высочества — и, словно против воли, повернула голову. Давление, исходившее от него, теперь, после гонга, ощущалось куда сильнее.

— Вы в порядке? — он вновь окутывал умиротворяющим, притягательным ароматом, обращаясь при этом… к своей ритуалистке.

Лианна впервые ощутила ярость — захотелось разорвать леди Валаре за то, что она отвлекает внимание принца. Но увидев, как ту трясёт, будто в припадке, леди Бэар даже почти вернула себе человеческое сознание — настолько страшно это выглядело.

Третий гонг!

Лианна сорвалась с места, мчалась со всех сил к старту — и только тогда заметила, что две девушки из её команды остались на месте, как и почти все остальные.

Как они посмели?

Но через секунду всё стало ясно. Её саму пригнуло к земле мощным порывом силы — приказом подчиниться. В нос ударил плотный запах морской волны — настолько насыщенный, что она едва не захлебнулась в нём.

Пискнув, Лианна попыталась вырваться из наваждения, заставить себя подняться, и сквозь гул крови в ушах наконец различила крики других.

На мгновение аромат ослаб — и она успела обернуться.

Теперь она поняла, что так напугало остальных.

Миолину Валаре выгнуло дугой, в неестественной позе, руки оказались вывернутыми, послышался треск костей. Платье треснуло на плечах и спине — и из-под ткани показалась... часть тела?

Лианна не могла понять, что именно это было, возможно, плечо, но оно оказалось гораздо массивнее и было покрыто густой чёрной шерстью.

Дикий крик разрезал воздух, и по лицам, искажённым ужасом, Лианна поняла, что он был далеко не первым.

— Защитите Его Высочество! — крикнул кто-то в толпе, и стражники бросились к принцу, хотя и на них действовал запах — они трясли головами, стараясь избавиться от морока.

— Не приближайтесь к ней! — громкий приказ Каэлиса Арно заставил стражников остановиться.

Лианна прижала уши к голове и зашипела, опустившись в низкую позицию — прямо перед тем, как её вновь снесло волной силы, исходящей от этого… зверя.

— Всё будет хорошо… — вряд ли Миолина слышала слова кронпринца. Она наконец выпрямилась из своей неестественной позы, а затем рухнула ничком — прямо у подножия кресла Его Высочества.

Искажённая, источающая агрессивный феромон, ритуалистка сжалась в комок, тихо воя от боли. Остальные застыли, не смея пошевелиться. Время от времени её тело дёргалось — тогда ткань на ней расходилась, и сквозь разрывы проступала чёрная шерсть.

— Она оборачивается! Позовите целителя! — все понимали что если трансформация началась в таком возрасте, пантера Миолины, скорее всего, будет калекой. Боль, с которой протекал процесс, лишь подтверждала это.

К девушке уже спешила красивая женщина, отдалённо на неё похожая — вероятно, её матушка.

— Что, если она не сможет вернуться обратно? — в голосе женщины звучал неподдельный ужас. Она тут же опустилась на колени рядом с дочерью.

Удивительно, но её страх за Миолину оказался сильнее даже чудовищного влияния пробуждающейсч пантеры.

А может, и не пантеры…

Потому что Миолина вновь закричала — на этот раз страшно, истошно. В следующую секунду её лицо начало покрываться тёмной шкурой, вытягиваясь, искажаясь, разрастаясь до неузнаваемости.

Зверь почти полностью обратился. Он встал на ноги — изящный, мускулистый, с блестящей чёрной шерстью, дрожа в мелкой судороге. Зверь тяжело дышал с приоткрытой пастью, и прямо на глазах клыки продолжали расти — широкие, вытянутые, уже не умещающиеся в пасти.

Пантера…

Нет, это была не пантера. Огромная чёрная кошка тяжело дышала, будто не понимала, что делать со всеми своими лапами и хвостом — точно так же, как Лианна в свой первый оборот.

Зверь издал тихий низкий рык и сделал шаг вперёд, после чего тут же рухнул грудью на землю, сердито дыша.

Но Лианна смотрела на нечто куда более пугающее — в воздухе проступили длинные вибриссы, почти с её рост, вырастающие прямо за ушами и чуть ниже, придавая кошке зловещий облик. Они были толстыми, чёрными, с кистями на концах, напоминая тонкие хвосты, и двигались, словно змеи.

Рядом с Лианной раздалось громкое шипение — ягуар Лунавира Кроу начала приходить в себя и теперь с не меньшей враждебностью разглядывала Миолину, не зная, чего ожидать.

Сама ритуалистка вновь громко зарычала, выпуская мощный феромон, будто придавливая им всех присутствующих, а затем сделала несколько неуверенных шагов — падая, но тут же вставая.

Подойдя к стоящему неподалёку дереву, она встала на него передними лапами, выгнув спину — страшные когти вонзились в тонкий ствол, и дерево опасно накренилось, заставив людей шарахнуться в стороны.

Вибриссы плавно скользили в воздухе, словно каждый из них был отдельным хищником, передающим пантере массу информации. Лобастая голова приподнялась к небу, продолжая тихо рычать, и начала втягивать воздух.

А потом пронзительно синие глаза загорелись, будто она уловила чей-то след, и гибкое, мускулистое тело рывком вырвалось из остатков одежды, сразу устремляясь в лес — туда, где должно было проходить задание Лианны.

С её уходом люди наконец смогли дышать свободнее и даже думать, но Лианна всё ещё ощущала действие гонга. Хотелось сорваться с места и рвануть в лес — выполнять испытание, держась при этом как можно дальше от странной пантеры.

— Ваше Высочество, — лорд Крамберг казался по-настоящему растерянным, а лорд де Рокфельт резко вскочил.

— Она может кого-нибудь покалечить!

Лианна же, чувствуя, как с уходом Миолины звериная часть вновь брала верх, рыкнула — своей команде, требуя, чтобы те наконец двинулись и последовали за ней.

Она даже не замечала, что вокруг поднялся настоящий гам — люди повскакивали с мест, возбуждённо обсуждая произошедшее, тогда как старшая леди Валаре сидела на коленях там, где ещё мгновение назад была её дочь, и… улыбалась.

— Нужно послать стражников за леди Валаре! — выкрикнул лорд Вал-Миррос, но его перебил ледяной приказ:

— Не двигайтесь!

И столько власти прозвучало в этих словах, что никто не осмелился ослушаться. Феромон, не менее мощный чем тот, которым обладала Миолина вновь прижал всех к земле.

А после…

Совершенно беззвучно из одежды Его Высочества выскользнул огромный льоркан — вдвое крупнее обычного льва, с клыками, такими же широкими и выходящими за пределы пасти, как у Миолины.

Лианна уже сталкивалась с ним однажды — на испытании, когда им нужно было отыскать его по запаху. При виде зверя она инстинктивно прижалась к земле, нервно хлеща длинным пушистым хвостом. Его запах казался ей невыносимо притягательным — до головокружения, до желания втянуть его в игру.

Мгновение — и огромный льоркан бесшумно, гибким движением скрылся в лесу, в ту же сторону, где ранее скрылась его обезумевшая ритуалистка.

— Испытание переносится, — лорд Крамберг замахал руками, стараясь утихомирить шум и растерянность. — Уважаемые участницы, приношу извинения за неудобство. Пожалуйста, вернитесь в свои комнаты.

Нет.

Ни в какие комнаты Лианна возвращаться не собиралась — не тогда, когда терпкий запах огромного зверя манил её, звал. Словно это была охота, брачные игры, к которым её приглашал Каэлис Арно — а она и так была слишком возбуждена после тройного гонга.

Поэтому, тяжело вздохнув, она сорвалась с места — под громкий восклик своей матушки, наблюдавшей за испытанием вместе с остальными.

Она неслась, мягко, бесшумно, с каждым прыжком преодолевая десятки шагов. Лес без усилий расступался перед ней, листья трепетали от ветра, поднятого её стремительным бегом, тонкие ветки лишь скользили по светлому меху. Её вёл вперёд запах, будто путеводная нить. Сердце билось в такт мощным прыжкам, в груди пульсировала жажда.

Пушистые уши рано уловили шум борьбы — где-то в чаще, недалеко от обрыва, возле которого проходило испытание. Впервые Лианна уловила запах их добычи — точнее, мёртвого мяса.

Утробные, рычащие звуки доносились из-за высоких кустов, но слишком высоко, чтобы быть у земли. Вдали, на деревьях, на толстой ветке, сидела огромная пантера, пожирая тушу сайгака, как-то затащенного туда, и удерживая её одной лапой. Пасть, из которой торчали клыки, была в крови, ветка под ней опасно раскачивалась, но, похоже, Миолину это ничуть не тревожило.

Однако Лианна пришла сюда не ради неё.

Раздвинув кусты, наступив на них лапами, она бесшумно, как ей казалось, приблизилась к раскидистому дереву, двигаясь на полусогнутых конечностях.

У самого основания, прямо под веткой, где устроилась странноватая пантера, лежал огромный льоркан. Он внимательно осматривался по сторонам, словно охраняя дерево, не обращая внимания на капли крови, что падали с ветки прямо на его роскошный золотистый мех.

Зов его, в зверином обличье, был столь силён, что Лианна не могла сопротивляться. Фыркнув, Лианна осторожно сделала шаг вперёд. Хотелось прижаться к нему, покусать немного, начать брачную игру.

В голове на секунду мелькнула мысль, что нельзя его преследовать, что это противоречит всему, во что она верит…

И тут же исчезла.

Она издала громкий, высокий крик, напоминавший плач младенца, и огромная голова льоркана тотчас повернулась в её сторону.

Отлично!

Но прекрасный зверь был не единственным, кто её заметил. Пантера… саблезубая пантера, сидящая на ветке, тоже увидела Лианну и отбросила свою мёртвую добычу.

Она спустилась на землю одним бесшумным прыжком, чёрной тенью. Блестящая шкура переливалась на упругих мышцах, а вибриссы змеями шевелились за спиной, словно готовясь напасть.

Пума, низко пригнувшись, зашипела, но вступать в схватку с пантерой не решилась — да и не хотела. Она просто стремилась добраться до сверкающего льоркана.

Рывок — и кронпринц отбросил пантеру в сторону, покатившись вместе с ней по земле. Затем встал, широко расставив лапы, нервно хлеща хвостом по земле.

Его пряный, медовый аромат усилился до невыносимости, и Лианна не смогла не включиться в игру…

Но её прервал его рык. Подчинение. Приказ немедленно отступить — чувство опасности и напряжения. Она почти беззвучно застонала, но принц, даже не оглянувшись, послал вторую волну приказа — и, не сдержавшись, Лианна отступила, оставляя двух зверей одних.

В себя она пришла лишь по возвращении — и только тогда осознала, что зачем-то унесла в зубах остатки добычи Миолины. Вернулась, по сути, с необходимым трофеем, хотя полоса препятствий была почти уничтожена обезумевшей ритуалисткой.

— Леди Бэар! — к ней тут же бросились слуги, а лорд Крамберг с явным волнением осматривал пуму, выискивая следы повреждений.

— Ох… вы принесли сайгака, — он явно не сумел скрыть отвращения при виде крови. — Извините, леди Бэар, испытание окончено. Но, возможно, с учётом ваших успехов мы сможем частично засчитать эту добычу…

К Лианне, к которой наконец начал возвращаться разум, потянулись отдалённые человеческие эмоции — сперва удовлетворение, а затем полная растерянность.

Что это было? Что она только что видела?

Участницы всё ещё оставались на месте, переодетые, в человеческом облике, и донимали вопросами Тамиллу и Камиллу — словно Миолина своим появлением разрушила все их планы на Отбор.

— Вы видели это? Она же гибрид, верно? Как такое возможно? Откуда в вашей семье гибрид? Это же не обычная пантера!

Глава 14. После пробуждения

Больше всего, как обычно, болела голова.

Боль была настолько пронзительной и глубокой, что я едва могла соображать, и открыть глаза потребовало невероятных усилий — я даже громко застонала.

— Лежи, доченька, лежи! — голос мамы показался оглушительным, мне захотелось закрыть уши руками, но я не смогла пошевелить ими, настолько тяжёлым и неподъёмным было всё тело.

— Что происходит? — хрипло прошептала я, ощущая, как горло буквально разрывает от боли.

— Ты обратилась, Мио! — мама всплеснула руками надо мной, я различала это лишь по силуэту. — В таком возрасте, я даже поверить не могу!

Мне показалось, или в её голосе действительно прозвучали слёзы?

— Обратилась? — я заморгала, пытаясь приподняться, превозмогая боль, и почему-то сразу же вспомнила о том, как обращалась в кургане. Частично, с изорванной одеждой, ничего не помня впоследствии.

Видимо, она расслышала ужас и панику в моём голосе.

— Ну что ты, Мио, это же так прекрасно! Я уверена, к тебе сейчас выстроится настоящая очередь женихов!

И тут, словно молнией, меня пронзили воспоминания — поглощающие, ужасающие.

О том, как с самого первого дня четвёртого испытания я была сама не своя, не могла спать, не могла есть, только ощущала неистовое биение сердца, готового разорвать грудную клетку.

У меня ныло всё тело, конечности, голова, но я старалась не выказывать этого, выполняя все действия инстинктивно, сосредоточиваясь лишь на том, чтобы не совершить ошибку.

Если первый день я пережила с трудом, то второй превратился в настоящую пытку. Я не верила, что смогу его выдержать.

Два удара гонга — и пылающая сила внутри меня буквально терзала тело, словно моя кожа и внутренности разрывались на части. Перед глазами стояла алая пелена, и я сказала себе, что следующий день не переживу — необходимо просить отгул.

Каэлис Арно замечал моё состояние, и с каждым моим «всё в порядке» становился только мрачнее, он уже почти не пытался делать вид, что наблюдает за испытанием, впрочем, как и я.

Я передумала, сумев поспать два часа в ночь перед третьим и заключительным днём испытания. Хотя уснула, скорее всего, просто от полного изнеможения. Убедила себя, что остался всего один день, что если я его переживу — дальше станет легче, вернётся привычная рутина, к которой я уже приспособилась.

Всего один день.

Боль, которую я испытывала при обращении, я почти не помнила, и это было к лучшему. Даже те обрывки, что всплывали в памяти, казались кошмаром — трескающиеся кости, противоестественно выгнутые конечности…

Я не сразу пришла в себя, оказавшись в обличье пантеры.

Первым воспоминанием и первой попыткой взять контроль над собой стала игра… с Его Высочеством, с его сияющим льорканом, который просто окутывал меня феромонами, находясь прямо на мне и вылизывая меня, позволяя мне сражаться с ним, кусать его, царапать когтями.

Я металась под ним, извивалась, бросалась на бок и тут же перекатывалась обратно, отчаянно стараясь высвободиться, но он каждый раз ловко перехватывал меня, мягко, почти лениво прижимая к земле массивной лапой. Я вцеплялась когтями в его густую гриву, рычала, а он отвечал низким грудным урчанием и слегка прикусывал мне бока — не больно, но властно, давая понять, кто здесь сильнее. Всё происходило на грани дозволенного.

При этом мы оба были изрядно потрепаны, словно долго сражались — на нём виднелось множество мелких царапин, а я сама была вся в земле, тело ныло от боли.

Человеческий разум в теле дикого зверя.

Целый вихрь невероятных ощущений — от полного недоумения, как вообще передвигаться в этом теле, до головокружительной эйфории, стоило лишь сделать первые шаги и испытать все те чувства, которые недоступны человеку.

Казалось, Каэлис Арно мгновенно понял, когда ко мне вернулся разум — мощный хвост забил по земле, глаза сузились до щёлочек, огромная морда поворачивалась лишь затем, чтобы не отрывать от меня пристального взгляда.

Он рыкнул, посылая мне безмолвный приказ успокоиться, а у меня внутри пробудился такой яростный гнев, какого я никогда прежде не испытывала. За то, что он просил довериться ему, за то, что всё это время втайне планировал избавиться от меня, как только моё присутствие начнёт создавать неудобства с потенциальными невестами.

И я, как последняя тупица, билась рядом с ним не покладая рук, соглашалась на изнурительную работу без отдыха, на полное истощение резервов, оказалась втянута в опасное расследование, которое может стоить мне жизни, если Его Высочество не сумеет выйти из этой ситуации победителем.

Потому что безгранично верила в него.

Я издала низкое, угрожающе кошачье рычание, предупреждая льоркана не приближаться ко мне, а тот коротко рыкнул в ответ, словно приказывая не дурить.

— Они были здесь! Леди Бэар сказала, что они здесь! — послышались встревоженные крики откуда-то со стороны, и я невольно вздрогнула.

Из-за этого принц послал мне долгий успокаивающий феромон, и это взбесило меня ещё сильнее.

Я прогнулась к земле, тихо и зловеще шипя, пока он медленно приближался ко мне. А стоило ему оказаться достаточно близко, как я замахнулась и огромной когтистой лапой полоснула прямо по его морде.

Льоркан увернулся, но не полностью — вместо этого он навалился на меня всей своей массой и попытался схватить за холку зубами. И только сейчас я поняла, что холка у меня уже вся искусана.

Что произошло до того, как я пришла в себя?

— Мио! — мама вытащила меня из глубоких воспоминаний взволнованным воскликом. — Дыши! Я принесу тебе воды, — она быстро встала, слишком суетясь, так что у меня в глазах начало двоиться.

А вернулась не только с кружкой воды, но и с кружкой молока, в которую я вцепилась и осушила за одну секунду. Откуда оно здесь могло взяться, я понятия не имела.

Внутри сразу приятно потеплело и слегка успокоилось.

— Смотри, сколько людей тебе написало! Наверняка среди них есть и Леонард, и другие достойные женихи.

Какие ещё женихи?!

— Мама, как выглядела моя пантера? Была ли она здоровой? — взволнованно спросила я, вспомнив, что мама присутствовала на испытании.

— Не пантера, Мио, гибрид! Радость-то какая! Так вот почему ты никак не просыпалась!

— Откуда у нас в семье мог взяться гибрид, мама? — я даже отмахнулась от подобной нелепости, но потом вспомнила…

Насколько тяжёлой была моя голова. Как давили огромные клыки на нижнюю челюсть, а ещё — как я могла чувствовать окружающие объекты, движение воздуха, мелких насекомых вибриссами — далеко за пределами обычного диапазона для пантер.

— Как я выглядела? — тихо спросила я.

— Прекрасно! Большой, мощной, блестящей, но не слишком пушистой! — мама даже руками показала, насколько крупной, что выглядело весьма комично. — Вибриссы длиной больше твоего роста, клыки размером с голову.

На вопрос о том, откуда у нас в семье мог появиться гибрид, она так и не ответила, потому что наш разговор неожиданно прервали.

Откуда в нашей семье мог взяться гибрид — мама не знала. Но сказала, что людей короля это тоже весьма интересует, и её вчера «допрашивали» — лорд Вал-Миррос и даже лорд де Рокфельт.

Целительница, что осматривала меня в прошлый раз, пришла не одна — на этот раз с ней находился серьёзный, совершенно седой бородатый мужчина, вызванный из Порта Равинье. Он представился как «мистер Аретта». Здесь также была... Эдель Николетта, которая пока со мной почти не разговаривала.

— Я приехал ради вас, леди Валаре. Королевская семья желает знать, как в вашем роду мог появиться гибрид. Поэтому будьте готовы к тому, что вас и вашу семью будут допрашивать долго и тщательно.

Он переглянулся с целительницей и стоявшей рядом Великой Принцессой, словно все трое знали нечто, что предпочли не озвучивать. Ответов у меня не было. Зато меня уверили в том, что я, скорее всего, здорова — несмотря на чудовищный, неестественный оборот. Предупредили также, что в ближайшие пару дней мои чувства останутся аномально обострёнными — почти как во Время Зова.

— Прошу вас, леди Валаре, — ещё через три часа лорд Крамберг обращался ко мне с настороженной вежливостью, не сводя с меня пытливого взгляда, будто всерьёз опасался, что я могу обратиться прямо здесь и разнести всё вокруг. Он не был оборотнем и, вероятно, боялся меня сильнее других, не понимая нашей природы.

— Вы хотели меня видеть? — я подозревала, что он собирается объявить мне что я больше не имею права работать на кронпринца, и уже внутренне готовилась сражаться за своё место.

Почему нельзя работать? Потому что у меня пробудился зверь? Так нигде ведь не написано, что оборотень не может занимать мою должность. Потому что я его не контролирую? Тогда пусть докажут это — первый оборот не в счёт. Неужели меня уволят из-за одного единственного срыва за всё время службы? И если да — то какие у меня останутся варианты в дворцовых структурах?

— Не стану ходить вокруг да около, — начал он. — Гибриды невероятно редки в наше время, и почти все они близкие родственники королевской семьи. Ваше обращение два дня назад вызвало большой ажиотаж и нарушило ход Отбора. Я обязан выдать вам инструкции на ближайшие дни — до тех пор, пока мы не определим тип вашего зверя и уровень контроля. Тогда и станет ясно, как сложится ваша дальнейшая судьба.

Я прикусила губу и сощурилась. Похоже, решение о моей работе пока отложено — да и принимать такое решение будет, скорее всего, Его Высочество. От одной мысли о разговоре с ним внутри всё сжалось — от волнения и азарта. Хотелось найти его немедленно, спорить, ругаться, спросить, почему он заставил меня довериться, только чтобы потом без колебаний выкинуть, как только я стала неудобной. С трудом подавив накатившую волну агрессии, я заставила себя сохранить самообладание.

Что за глупость?

— Леди Валаре?

— Я слушаю, лорд Крамберг, — отозвалась я.

— На испытании присутствовало множество репортёров. На данный момент дворец выдал распоряжение хранить молчание о произошедшем, но мы пообещали, что через четыре дня они получат официальную версию. В противном случае информация о происшествии и о вас утечёт в мелкие газеты, с которыми мы не сотрудничаем.

— Первая задача — не разговаривать с журналистами? — догадалась я, чуть улыбнувшись.

— Не перебивайте, — моя дерзость явно не пришлась королевскому управляющему по душе. — Но в целом — верно. В первую очередь избегайте общения с ними. По возможности держитесь во внутренних двориках, в крыле старших работников и в крыле Совета.

Я кивнула, показывая, что поняла.

— Во-вторых, вы отстранены от ритуальной деятельности — по крайней мере до тех пор, пока мы не оценим уровень вашего контроля. Специально для этого сюда прибыл господин Аликс Аретта из Порта Равинье. Он — признанный знаток гибридов, именно он обследовал Его Высочество в детстве и присутствовал при его пробуждении.

— А заработную плату я всё ещё буду получать? — если я не спрошу, никто и не ответит. Зверь зверем, а повседневные заботы никто не отменял.

Судя по выражению лица, лорд Крамберг остался не слишком впечатлён моими меркантильными интересами.

— Да, — коротко ответил он. — На этом всё, леди Валаре. Остальное вам сообщат в ближайшие дни.

— Могу я увидеться с Его Высочеством? — спросила я, даже не до конца зная, о чём именно мы будем говорить.

Но я собиралась рассказать ему о письме Леонарда и об отпечатке звука. Спросить, куда он намерен меня отправить. Узнать его планы, чтобы, уже от них отталкиваясь, составить свой собственный. И да — иметь в рукаве желание.

Конечно, мне хотелось бы подойти к этому разговору более подготовленной, но с учётом всего происходящего я чувствовала, что моя жизнь уже не будет прежней. Мама, а за ней и Имир, наверняка попытаются вновь влиять на неё — куда активнее, чем прежде. Потому что теперь, если мой зверь окажется здоров, меня, возможно, начнут рассматривать как потенциально подходящую невесту.

— Нельзя, леди Валаре. Его Высочество отбыл на несколько дней. Он сам найдёт вас и поговорит, когда вернётся.

Понятно...

Его Высочество никогда прежде не уезжал без своего ритуалиста, и то, что сейчас это произошло — впервые, ясно дало понять что меня уже вычёркивают из этой роли. Ещё до этапа свиданий с участницами.

— Кто теперь помогает ему в ритуалах?

— Ваш бывший начальник, Ульвар Йаск. А сейчас, леди Валаре, возвращайтесь к Аликсу Аретте и в ближайшие дни следуйте всем его рекомендациям. Пожалуйста, постарайтесь не перенапрягаться. И обращайтесь ко мне, если вам что-то потребуется.

— Благодарю, милорд. Хорошего дня, — попрощалась я и вышла, в растерянных чувствах, не зная чего ожидать от своего будущего.

По пути назад я решила заглянуть на кухню и набрать там еды, несмотря на то что сейчас было три часа дня — обед давно закончился, а до ужина оставалось ещё много времени. Но невыносимый голод почти непрерывно пожирал меня изнутри, буквально зудел, и я даже с жадностью смотрела на пролетающих мимо птиц — что меня по-настоящему встревожило.

Однако, подходя к кухне, я услышала тихий плач, доносившийся из одной из комнат, и вздрогнула, поражённая силой чувств. Женский плач был жалобным, надрывным, тяжёлым — полным такой боли и скорби, будто она не могла дышать.

— Как ты мог… — голос был тихим, едва различимым, но казалось, что мой слух сегодня усилился в десятки раз. — Я совсем одна. Я больше не могу… Хочу к тебе.

Это была мольба, просьба, наполненная такой любовью, что она пробирала до глубины души. Кем бы ни был тот, о ком она плакала — в её жизни явно случилась трагедия.

Но имела ли я право войти и утешить её, разрушить её уединение? Может ли человек пережить такую боль в одиночестве?

— Три года… — плач не прекращался. — Ты был смыслом моей жизни… а теперь в ней нет ничего. Я одна. Совсем одна.

— «Соронский Вестник», миледи!? — от неожиданности и резкости голоса я, стоявшая рядом с дверью, вздрогнула и резко обернулась. Рядом оказался мальчишка-слуга, и я автоматически кивнула, принимая газету и отступая в сторону.

Вовремя!

Потому что дверь, из-за которой доносился еле слышный плач, вдруг распахнулась, и в коридор вышла… наша наставница по этикету, мисс Бенедикта Осс. Как всегда, в идеально выглаженном, строго закрытом платье, с невозмутимым выражением лица. Я бы ни за что не поверила, что она плакала всего минуту назад.

— Леди Валаре? — спросила она с лёгким удивлением, ничем не выдав внутреннего напряжения. — Ужин ещё нескоро.

— У меня неконтролируемый голод, мисс Осс, — мгновенно отозвалась я. — Боюсь, до ужина просто не дотяну.

— Обсудите это с мистером Ареттой, он здесь именно по таким вопросам. И оставьте поварам указания, если потребуется. Всего доброго, — всё с тем же строгим, неулыбчивым выражением лица произнесла она и удалилась по коридору, не торопясь, транслируя достоинство каждым шагом.

Мальчишка-слуга унесся в другую сторону, явно опасаясь наставницы по этикету, и я осталась одна — рядом с дверью, за которой плакала Бенедикта Осс, женщина, которую я до этого момента считала неспособной испытывать такие эмоции, с учетом того, что она не была ни в каких отношениях, насколько я знала.

Внутри было чисто и темно. Помещение оказалось крохотным, без окон, и скорее использовалось как кладовка, чем как полноценная комната. Почему наставница по этикету оказалась именно здесь? Чувства нахлынули на неё столь внезапно, что она решила спрятаться в этом укромном уголке?

Видимо так. Но на всякий случай я вновь осмотрела ящики, тряпки и мешки, не обнаружив в них ничего подозрительного.

В тишине комнаты пронзительно прозвучал звук моего голодного живота, и я покраснела, с облегчением отметив, что рядом никого нет. Это заставило меня поторопиться к выходу, но, открыв дверь, я вдруг услышала тихий скрип у себя за спиной.

Похоже, сквозняк сдвинул что-то в комнате, и я обернулась, оставив позади тонкую полоску света, проникавшую через приоткрытую дверь и позволяющую лучше рассмотреть обстановку. И только благодаря этому я смогла разглядеть еле заметную тень на стене — словно в ней скрывалась крохотная дверца.

Нет, не словно. Дверца действительно была. И я стремительно раскрыла её, не колеблясь ни секунды, будто чувствовала, что стою на пороге чего-то важного. Лезть в личную жизнь Бенедикты Осс я не хотела, и если бы не нынешний заговор против короля, в расследование которого меня втянули, я бы даже за порог этой комнаты не ступила.

Внутри небольшой ниши лежали несколько предметов — верёвки, ленты, отрезы кожи, какие-то тряпки, несколько платков, один из которых оказался чуть влажным.

Отбросив его, я машинально вытерла руку о край платья, но затем вновь пригляделась внимательнее. Платок и впрямь был влажным, но при скудном освещении я разглядела на нём узор. Вышивка золотой нитью — тонкая, дорогая. Да и сам платок был не простой, белоснежный, шёлковый, явно принадлежавший аристократу.

Я узнавала этот герб. Слишком часто видела его за последние месяцы — он то и дело мелькал в газетах.

Герб графа Арвеллара.

И в этот миг предметы, хранившиеся в тайнике, обрели совсем иной смысл.

— Сегодня графиня де Рокфельт попросила нежнейшую телятину. Где я её найду в такой короткий срок? Могу я сказать нет? — чувствительные уши уловили голоса поварих.

Я выскочила наружу, плотно прикрыв за собой дверь — задолго до того, как они появились из-за поворота. Оказывается, у этой кратковременной повышенной чувствительности были и свои преимущества.

Две полные женщины, увидев меня, поздоровались, и я кивнула в ответ, изо всех сил стараясь держаться спокойно, хотя сердце гулко стучало в груди. Я сделала вид, что читаю газету.

Конечно, про Отбор там было немного. Лишь упоминалось, что итоги последнего испытания отложены по решению комиссии и что «Соронский Вестник» непременно станет первым, кто сообщит о выбывших участницах и о тех, кто теперь входит в пятнадцать лучших.

Но моё внимание привлекло совсем другое:

Кроме того, из достоверных источников стало известно, что леди Талия Рок, ранее участвовавшая в Отборе, отныне исключена из числа претенденток. Причиной столь резкого решения стало вскрывшееся беззаконие, связанное с её отцом — лордом Дюрейном Роком.

По заявлению королевской канцелярии, титул лорда Рока признан недействительным, поскольку приобретён он был путём обмана и нарушения установленных порядков. Всё имущество, принадлежащее семейству Рок, ныне находится под арестом, а гвардия Левардии начала официальное следствие.

Лорд Рок… Лорд Рок... Разве это не тот, с кем Имир начал новое дело, из прибыли которого оплачивал свою нынешнюю жизнь в столице — и даже последние два месяца за наше поместье?!

Глава 15. Королевская кровь

«Дорожная»

Крохотная, грязная таверна на главной улице Великой Подковы скрывала куда больше, чем открывала. Проходящие мимо граждане почти никогда не выбирали её, чтобы провести вечер за пузатой кружкой пива или утолить голод сытной, простой едой.

Зачем? Если через дорогу сиял огромный двухэтажный «Печёный гусь», самая популярная таверна Великой Подковы, с чистыми комнатами, фигуристыми подавальщицами и лучшим в Левардии печёным гусем. По крайней мере, так уверяла сверкающая яркая вывеска.

Однако в «Дорожную» приходили те, ктознал.

Часто это были богачи — они останавливались в «Печёном гусе», но уходили в «Дорожную» ради того, чего не могли получить больше нигде. За неприметным фасадом, за крохотной обеденной залой с липким полом и четырьмя старыми столами скрывался внутренний двор и «Яма».

В ней испытывали себя те, кто почти отчаялся, те, у кого не было ни денег, ни страха потерять жизнь на потеху другим, ведь в яме сражались до потери сознания, тяжёлого увечья или смерти. И почти каждый, кто выживал, покидал «Яму» с серьёзными последствиями для здоровья.

Ставки на победу или даже смерть в «Яме» достигали тысяч золотых, и организаторы часто вступали в сговор с бойцами, чтобы добиться нужного исхода. Они находили людей, оказавшихся в безвыходном положении, и приводили их в «Дорожную», зарабатывая огромные деньги, тогда как тем, кто рисковал жизнью, доставались лишь жалкие медяки.

Сегодня в «Дорожной» были особенно высокопоставленные гости, хотя об этом, разумеется, почти никто не знал.

Под капюшонами скрывались мужчина с лохматыми каштаново-серыми волосами, упрямым узким подбородком и нахальными глазами, и высокий, властный красавец, в лице которого читалась привычка повелевать.

Его Высочество и его ищейка.

Они были уверены, что нашли информацию о бастарде, и верили, что сегодня он появится именно здесь.

В Яме.

Один из попрошаек в Ридстоуне сообщил им, что видел, как в ночь пожара в храме Светлейшего Пантеона двое мужчин покинули город. Позже следы вывели их к одному из храмовников, пропавшему в тот же день, и к крошечной деревне, где тот жил — Великой Подкове.

— Желаете поставить на Золотого Гиганта? Он до сих пор непобедим! — к ним подошёл один из инициаторов ставок, с небольшой дощечкой, на которой были указаны коэффициенты и возможные выигрыши.

Ставить можно было на смерть, на увечье, на потерю сознания…

— Как давно Золотой Гигант сражается в этой яме? — спросил ищейка, и инициатор ставок немедленно принялся рассказывать о лучшем бойце «Дорожной».

— Впервые он появился здесь пять лет назад — дикий, безумный. Но в последнее время стал в разы сильнее, так что не сомневайтесь — он не подведёт. На победу ставить почти бессмысленно, выбирайте тип увечья для соперника или ранение, которое может получить гигант. Однажды кто-то угадал перелом руки и ушел богачём!

Инициатор ставок довольно улыбался, будто обсуждал не по-настоящему дикое по меркам Левардии действо, а что-то вполне обыденное. Впрочем, формально происходящее не считалось незаконным.

— Он кого-то убивал?

— Многих. Он всегда побеждает. За пять лет я уже и не упомню, сколько их было. Сегодня здесь целая толпа, все пришли именно на Золотого Гиганта. Против него выставили троих!

— Он живёт в этой таверне? — продолжал допытываться Николас Хаул. — Чем занимается вне боёв?

Наконец, вопросы показались инициатору ставок подозрительными. Он сузил глаза, внимательно разглядывая ищейку и не обращая внимания на высокого господина в плаще рядом.

— А с чего вы спрашиваете? У нас всё законно! Может, вы ошиблись таверной и шли в «Печёного гуся»? Так мы вас проводим!

— Что вы, что вы, — тут же расхохотался ищейка и похлопал его по плечу. — Вот, два золотых. Это мой первый раз, просто волнуюсь. Никогда не видел драк в яме. Ставлю на рану головы первого, второго и третьего соперника!

Инициатор ставок, будто нехотя, принял деньги и удалился, по пути что-то шепнув паре рослых мужчин у входа. Ищейка, заметив это, ухмыльнулся.

— У нас могут быть проблемы? — впервые заговорил его спутник.

— Мы здесь просто посмотреть… правда? — дерзко усмехнулся Николас Хаул, направляясь ко внутреннему двору.

Правда… наверное.

Внутренний двор встретил их ревом толпы, хотя звук сильно глушился — высокие каменные стены были обиты толстым войлоком и соломой, а сверху натянуты парусиновые полотнища. Яма в центре двора зияла круглой воронкой глубиной в три человеческих роста. Её стены были выложены грубым камнем, покрытым зелёными пятнами сырости и чего-то ещё. Толстые пеньковые верёвки свисали с железных крюков по краям; некоторые были потемневшими от крови. Вероятно, сразу после начала поединка их поднимут.

Земляной пол внизу был утоптан до твёрдости булыжника и темнел от старых пятен — не только крови, но и прочих жидкостей, о которых лучше не задумываться. По краям ямы теснились зрители всех сословий: купцы в дорогих плащах рядом с оборванными портовыми рабочими, аристократы в капюшонах или даже масках плечом к плечу с ремесленниками.

Все они ждали одного.

— Встречайте! Золотой Гигант! Пять лет побед, сотни поверженных врагов! Человек-зверь, которого не смогла сломить сама Яма!

Толпа взревела, но без особого энтузиазма — многие были здесь впервые и не знали, чего ожидать. Кроме того, это место вряд ли могло надолго удерживать внимание приличной публики, уж слишком всё здесь было неприглядным, грязным, жестоким. Те же, кто приходили день за днём, наверняка питали к жестокости искреннюю тягу, и не стремились делиться этим увлечением с остальными.

— А против него — Железный Волк из северных земель! Убийца великанов!

Убийцей великанов его, видимо, называли в шутку, потому что противник Золотого Гиганта был мелким, и почти никто не обращал на него внимания.

Все взгляды были прикованы к тому, кто уже пять лет побеждал в Яме — к молодому, пока ещё красивому, искалеченному судьбой мужчине с гривой золотых волос и постоянной болью в глазах. В породистых чертах безошибочно читалась королевская кровь, и Его Высочество сделал резкий шаг вперёд, сдавленно выдохнув.

Он смотрел на своего несомненного старшего брата с ужасом.

— Не шевелитесь, Ваше Высочество. Мы только наблюдаем, — тихо произнёс ищейка.

— Я должен вытащить его отсюда. Посмотри на него!

Золотой Гигант действительно выглядел ужасающе, с переломанным носом, которому явно не дали времени срастись, с лихорадочным блеском в глазах, с тяжёлым дыханием сквозь приоткрытый рот. Кожа пылала, огромные мышцы казались неестественно вздутыми.

Сколько он уже мучается вот так?

Его Высочество видел подобное совсем недавно, когда точно так же, прямо рядом с ним, мучилась прекрасная и желанная Миолина Валаре, когда каждый её крик причинял почти физическую боль, а он не мог ничего сделать. Зверь, живущий внутри неё, рвался на свободу — но не мог вырваться без поддержки места силы рода. Точнее, без полной поддержки.

А его брат никогда не испил даже капли из колодца в месте силы.

— И что тогда? Готовы ли вы рискнуть благополучием всей Левардии ради того, чтобы вытащить своего брата? Готовы ли к последствиям, которые могут обрушиться на вашу семью, на всё королевство?! Потому что, очевидно, нам невероятно повезло — ваш брат ничего не знает о заговоре и не имеет к нему никакого отношения.

И это меняло всё.

В этот момент Золотой Гигант получил особенно болезненный удар — прямо в многократно сломанный нос — от вертлявого Железного Волка. Толпа взорвалась криками жестокого восторга, но тут же огромный кулак врезался в голову соперника.

Кронпринц лишь зло, резко усмехнулся.

— Никогда не ставь передо мной такого выбора. Выход есть всегда, для всех, пусть и не самый очевидный. И я добьюсь своего, не одним способом, то другим.

Глава 16. Тайны Бенедикты Осс

Леди Миолина Валаре

Готовы ли аристократы принять обратно в свой круг ту, кого когда-то изгнали по множеству причин? Первой из которых была репутация распутницы, а последней — той, что окончательно поставила на мне крест, — отсутствие зверя.

И что произойдёт, если один из этих факторов исчезнет? Точнее, не просто исчезнет, но и станет моим преимуществом?

Потому что старенький Аликс Аретта, вызванный из Порта Равинье, заявил, что я абсолютно здорова, просто пришло время пробудиться моему зверю, а он оказался без подпитки второго места силы.

Какого именно? Никто не знал, потому что гибриды вне королевской семьи не появлялись уже почти сотню лет. Аликс Аретта полагал, что причиной появления такого зверя во мне могли стать неизвестные родственники моей матушки и крайне высокая концентрация магии, доставшаяся мне от отца.

Маму, меня — и даже наших кузин — долго и настойчиво расспрашивали о родословной, пытаясь выяснить, где среди наших предков мог затесаться саблезубый кот, а где — неизвестное животное с такими выдающимися вибриссами. В городские архивы были направлены сотни запросов с целью узнать всё возможное о прежде неприметном роду Валаре — и ещё более незаметном роду Камбрэй.

Всё указывало на прапрабабушку моей матушки — Ангелину Камбрэй. После поездки в Таруван она вернулась сама не своя, на обратном пути на неё было совершено нападение, а через девять месяцев она разродилась своим третьим сыном — прадедушкой моей матери, таким же оцелотом, каким была и сама Ангелина. Ее сын был первым, кто не унаследовал зверя от отца.

Могла ли она выносить ребёнка одного из нападавших? Того, в ком текла кровь неизвестного зверя. Кровь, что передавалась из поколения в поколение, пока не встретила сосуд с высоким магическим резервом.

Меня.

Матушка страшно переживала, и из-за того, что подобная история могла случиться с её прапрабабушкой, и из-за того, что её саму могут лишить статуса аристократки. Но я сердито убедила её, что последнее — сущая глупость.

Единственным, кто мог бы оспорить её происхождение, был муж Ангелины Камбрэй. Но он, как и все участники той истории, давным-давно умер, а все дети Ангелины считались законными отпрысками того брака.

— Если зверь здоров, могу я вернуться к своим обязанностям? — повторяла я почти каждый день, боясь перемен в своём будущем и того, что кто-то займёт «моё» место.

— Леди Валаре, вы же не ребёнок. Прекрасно понимаете, что дело не в здоровье, а в контроле над зверем.

— Тогда скажите мне, что я должна сделать, чтобы доказать, что этот контроль у меня есть, — твёрдо и решительно отвечала я, не собираясь признаваться в том, что и сама не знала, есть он или нет.

Дикое, животное поведение во время первого оборота — не редкость, и я надеялась списать потерю контроля именно на это. Но провалы в памяти говорили о том, что проблема была куда глубже. И, скорее всего, специалист Аликс Аретта был прав.

— Леди Валаре, никто не собирается увольнять вас завтра из-за отсутствия контроля над зверем. Я получил о вас в основном положительные отзывы от сотрудников дворца. Моя задача — найти ваше второе место силы. А может, и третье.

В основном положительные? В основном — значит, не все.

— Если ваша теория верна и причина появления моего гибридного зверя связана с тем, что Ангелина Камбрэй подверглась нападению в Таруване, как мы найдём место силы здесь, в Левардии?

— Но ведь вы смогли пробудиться. А это значит, вы уже вступили в контакт с носителем крови той силы — пусть даже с её каплей. И, мне кажется, мы оба знаем, о ком идёт речь.

Его Высочество.

Именно с появлением кронпринца во мне начало что-то меняться, и первая потеря памяти случилась как раз тогда, когда я впервые соприкоснулась с его кровью — в графстве Роузглен. Мне стало легче после нашей близости, но ненадолго, и, скорее всего, посещение места силы рода Валаре вместе с ударом гонга окончательно разрушили последние стены, сдерживающие моего зверя.

— Я не верю, что ваше пробуждение завершено, — сказал он. — Поэтому мы отправимся во все известные вторичные места силы, так или иначе связанные с королевской линией. Но не обольщайтесь — это не делает вас родственницей короля, родство слишком далёкое.

Слава богам!

С учётом всего, что произошло между мной и Его Высочеством, такая мысль по настоящему пугала.

— Мы отправимся к первому месту силы завтра, леди Валаре. Будьте готовы к девяти утра, поедем верхом, — старик хитро улыбнулся, словно был наслышан о моих «талантах» в верховой езде.

А я направилась обратно в столовую, где в последнее время проводила почти всё своё время — по крайней мере, там я не была одна и чаще всего общалась со своей бывшей начальницей, мисс Идой Калман, в те часы, когда не спала. Бешеные приливы энергии сменялись мучительной усталостью, и я засыпала почти везде, тревожа такими симптомами матушку.

От остальных помещений дворца я пока держалась в стороне — особенно после того, как в первый же день столкнулась с матушкой Коры Монтрас, которая, расплывшись в улыбке, попыталась расспросить меня о моих планах на Леонарда теперь, когда зверь во мне пробудился.

Собираюсь ли я настаивать на восстановлении помолвки, которая, согласно официальной версии, была разорвана именно из-за отсутствия зверя?

Почему именно она? Думаю, леди Гелена де Рокфельт попросила «прощупать» мои намерения — и затем придумала бы что-нибудь ещё, чтобы добить мою всё никак не умирающую репутацию.

Я тогда честно ответила графине Монтрас, что никакая помолвка с Леонардом меня не интересует, не добавив к этому ни слова, надеясь, что это хотя бы на время успокоит Гелену де Рокфельт.

Потому что, помимо неё, у меня были и другие заботы.

Я надеялась отыскать ищейку, но он, судя по всему, уехал вместе с Его Высочеством. Значит ли это, что они вышли на новый след бастарда? Возможно.

Разговор с Бенедиктой Осс мог открыть целую новую ветку расследования, и я верила, что она важна, что имеет непосредственное отношение к происходящему.

Наша наставница по этикету любила мужчину — в этом не было сомнений. И, возможно, они были близки? Если у них действительно были отношения, граф Арвеллар мог рассказать ей о каких-то своих подозрениях. Возможно, она видела сигары, доставленные ранее, и знает, почему граф решил их закурить. Что, если советник короля что-то подозревал и решил проверить?

Сама Бенедикта Осс тоже должна быть проверена как подозреваемая — что, если она ревновала графа к Эдель Николетте, за которой тот начал ухаживать?

Но куда больше самого расследования меня волновало то, что я прочла о лорде Роке, и последующее исчезновение Имира. Он не появлялся во дворце уже несколько дней, и матушка очень волновалась, однако оставить меня одну не решалась, считая, что мне сейчас нужна вся поддержка.

Вместо этого она бесконечно рассказывала мне о «будущих женихах», записывая в будущие мужья тех, кто просто интересовался моим самочувствием, проходя мимо нее в коридоре.

— Мама! — в этот раз медлить не было смысла — меня и самой во дворце не будет, а значит, ничто не мешает матушке найти Имира в гостином доме, в котором он остановился.

Волнение грызло изнутри.

Но в покоях вместе с матушкой неожиданно оказалась Камилла, которая при виде меня тут же вскинулась.

— Мио! — она сразу же подскочила ко мне. — Ты знаешь, что происходит с Отбором? Наше испытание даже не началось, а победительницы среди малых и средних кошек требуют, чтобы их результат официально засчитали.

— Я временно отстранена от работы, — недоумённо пожала плечами я. — Это решение комиссии, ты знаешь куда больше меня об Отборе.

— Но испытание перенесли именно из-за тебя! — недовольно воскликнула кузина.

— Ками… — мягко начала мама, а я громко хмыкнула.

— Ну извини, что доставляю неудобство тем, что посмела родиться с другим животным, что не знала об этом, и что не знаю, где находится второе место силы, — вот что я, по её мнению, могла с этим сделать?

— Я не это имела в виду, — стушевалась она. — Нам, знаешь ли, тоже непросто. Лианна принесла сайгака, в обход всех правил, и я думаю что ей, и её команде его засчитают. Тами пройдет ничего не делая! Все трое пройдут, мне же нужно будет сражаться с другой командой, и ожидание убивает меня! А последние два дня никто и вовсе не спрашивает меня ни о чём, кроме тебя, словно я вернулась в прошлое…

— Я понимаю, — мне на самом деле было жаль кузин, которые всю жизнь страдали из-за скандального рода Валаре. — Ты тоже прости. Но сейчас, пожалуйста, можешь оставить меня с матушкой наедине?

Грустно кивнув, Камилла ушла. Тяжёлые бархатные юбки шуршали по полу, тонкие девичьи плечи были опущены, и я подумала, что нужно, наверное, как-то поддержать их. По неизвестной мне причине у них совсем падала вера в себя при малейшей же ситуации.

Матушка долго спорила со мной, говоря, что сейчас должна быть рядом со мной, а не с Имиром, и не соглашалась навестить его в городе, пока я не сказала, что меня не будет во дворце несколько дней, пока я буду навещать места силы. Тогда она, наконец, решила отправиться в город, а до меня самой вскоре дошли новости о том, что Его Высочество и ищейка вернулись.

Я тут же отправилась на поиски Каэлиса Арно, но чего я не ожидала — так это того, что найду его не одного, а вместе с одной из участниц, на прогулке.

Моей бывшей лучшей подругой.

Они прогуливались под руку, выглядя удивительно гармонично: высокий, широкоплечий наследник трона Левардии и тоненькая, серьёзная, загадочная Барбара, о которой в газетах до сих пор было так мало достоверной информации.

При этом её имя мелькало постоянно, всегда на первых полосах. И, судя по всему, принц уже выбрал её в свои королевы, ведь с того самого момента, как они начали общаться после нападения на неё в Порте Равинье, Барбара занимала особое место в его мыслях.

Сегодня моя бывшая подруга была одета в лёгкое, романтичное платье, под которым скрывался корсет, приподнимавший небольшую грудь так высоко, что два аккуратных полукружия заметно выделялись, мгновенно притягивая к себе взгляды.

Она внимательно слушала Его Высочество, рассказывавшего ей о чём-то, вероятно, забавном — он сам улыбался, не сводя с девушки тёплого взгляда и, несомненно, окутывая её ласковым медовым феромоном. При этом сама Барбара почти не говорила, лишь изредка бросала взгляд на широкое плечо и локоть кронпринца, за который держалась.

Завидев меня, её губы сложились в аккуратный овал, от искреннего удивления, а в глазах мелькнуло лёгкое опасение. Его Высочество тут же встал между нами, будто желая оградить девушку от опасной меня, и сделал шаг навстречу.

— Леди Валаре… — похоже, он вовсе не ожидал увидеть меня здесь и был по-настоящему удивлён. — Мне сообщили, что вы с целителем. Почему вы на ногах?

Интересно, кто мог ему такое сказать? С целителем я действительно работала, но чувствовала себя прекрасно. Похоже, знаменитая регенерация оборотней действовала на меня, несмотря на то, что, по мнению Аликса Аретты, я плохо контролировала своего зверя. Приступы слабости я в расчёт не брала — они начинались неожиданно, очень резко, но проходили после пары часов сна.

— Я чувствую себя лучше, чем когда-либо, Ваше Высочество, — ответила я, глядя в благородные, яркие, красивые глаза.

Мне хотелось… так многого.

Хотелось спросить, правда ли он решил от меня избавиться. Почему не дал мне шанса, ведь я ничего не просила, не стала бы докучать его невестам? Неужели своим трудом я не заслужила хотя бы разговора, хотя бы попытки понять, а заслужила лишь обман?

И в то же время мне хотелось расспросить, где они были, узнали ли что-то о бастарде, как продвигается расследование. Хотелось подтверждения, что я всё ещё нужна ему как ритуалист, что могу быть полезна.

Какая же я дура с этими чувствами.

— Я не стану отвлекать вас, Ваше Высочество. Я искала Николаса Хаула, вы не подскажете, где он? — показательно равнодушно произнесла я, перехватив любопытный взгляд садовника.

«Личная ритуалистка преследует кронпринца на свидании», — так он, наверное, потом и расскажет.

Стоило мне спросить об ищейке, как глаза Каэлиса Арно сузились, и в них вспыхнул жадный интерес — он явно очень хотел узнать, что именно я собиралась рассказать, но не здесь же. И он не мог оставить Барбару, та с любопытством и тревогой выглядывала из-за его плеча, словно пугливая птичка.

— Он сейчас в моём кабинете, но в данный момент я занят, — выговорил он, явно недовольный тем, что я их отвлекаю. — В следующий раз не ищите меня. Через два часа…

— Я просто передам ему кое-что, — покачала я головой, совершенно не собираясь ждать два часа, пока он нагуляется. — Я найду мистера Хаула, спасибо, Ваше Высочество.

Присев в реверансе, я быстро удалилась, на ходу улыбнувшись садовнику, и чувствовала, как сердце стягивает обида от такого тона. Я думала о кронпринце каждый день за все последние дни — злилась, одновременно волновалась, хотела поговорить, хотела услышать, что слова Лео — неправда, что мне просто показалось…

А Его Высочество, едва я исчезла из его поля зрения, сразу перестал обо мне думать. Почему-то вспомнились слова матушки, сказанные много лет назад, в те времена, когда мы ещё на что-то надеялись:

«Жаль, что нельзя вернуться в столицу… мужчины любят глазами. Если бы Леонард мог тебя видеть, он бы сразу помог нашей семье».

Ни о какой любви между мной и принцем речи, разумеется, быть не могло, хотя я, очевидно, была влюблена в собственного начальника. Но принц… хотел меня. Раньше. Пока я постоянно была у него перед глазами.

Пора наконец окончательно принять свою ситуацию.

Ищейку я нашла в приёмной кабинета кронпринца, куда меня пропустили без всяких вопросов. Несмотря на то, что работать я не могла, стражникам об этом, видимо, не сообщили, и меня всё так же впускали в крыло старших сотрудников дворца.

— Леди Валаре? — голос волка прозвучал так, будто он ожидал увидеть меня здесь, и он тут же довольно улыбнулся. — А я всё волновался, где же вы. Мы во дворце уже два часа, а вас нигде не видно. Можно подумать, вы и правда болеете и лежите в постели.

— Кто вам такое сказал? — спросила я, нахмурившись.

— Леди Аделаида Кейн, которую мы встретили по пути, — пожал плечами Николас Хаул. — Она сказала, что вам лучше, но вам рекомендуется не вставать с постели и отдыхать. Целителя мы, впрочем, не встретили — он сейчас где-то в городе.

Так, понятно…

Матушка упоминала, что несколько раз сталкивалась с Аделаидой, когда навещала кузин, и, видимо, успела наговорить ей каких-то ужасов, которые та передала дальше — даже Его Высочеству.

— Всё это неважно. У меня срочная информация касательно графа Арвеллара. Не знаю, поможет ли она, но она совершенно точно бросает новый свет на Его Сиятельство.

Я вкратце рассказала о том, что услышала и увидела, и ищейка почти сразу отправился со мной в ту же кладовку. После осмотра он подтвердил мои опасения, что это место, похоже, действительно использовалось как тайный уголок для встреч Бенедикты Осс и графа Арвеллара.

Для встреч очень особых, с вполне определённой целью.

Почему здесь? Почти на глазах у всех?

А платок… волк также подтвердил, что его использовали для вытирания, и я тут же, вся скривившись, захотела помыться ещё раз. В тайнике обнаружились и другие предметы, даже кандалы. Не хотелось знать таких подробностей о графе.

Неужели все эти отношения у него были одновременно с ухаживаниями за Эдель Николеттой? Их связь описывалась с такой романтичностью…

— Вы отправитесь со мной к мисс Осс? — внезапно спросил меня ищейка.

— Вы не собираетесь ждать разрешения Его Высочества? — хмыкнула я.

— Он скажет «нет». Но сейчас он занят, леди Валаре, хотя я уверен, что, увидев вас, поспешит вернуться. У меня же есть разрешение делать всё, что позволит нам продвинуться в расследовании заговора и смерти покойного графа. Я верю, что ваше присутствие помогает делу, пусть кронпринц и не согласен в этом со мной. Думаю, мисс Осс будет намного легче раскрыться в вашем присутствии.

Я задумчиво прикусила губу.

— Мистер Хаул… В связи с моим недавним обращением я волнуюсь за свою работу. Если я помогу вам с расследованием и оно окажется успешным, замолвите ли вы за меня слово? — спросила я. — В конце концов, к моим обязанностям это не имеет никакого отношения, пусть я и хочу вам помочь.

— Вам не стоит даже спрашивать, леди Валаре. Хотя я не верю, что Его Высочество отпустит такую ритуалистку, как вы.

А я вот очень в этом сомневалась. Но, обнадежённая словами волка, отправилась вслед за ним к кабинету наставницы по этикету, несмотря на быстро растущую усталость и страшное желание спать.

— Мистер Хаул? — Бенедикта Осс казалась совершенно невозмутимой, но, увидев меня за спиной ищейки, мучительно закрыла глаза. Конечно, она надеялась, что я ничего не нашла, но не могла полностью исключить того, что я обнаружу их маленький тайник. — Я могу вам помочь?

— Можете, мисс Осс, — вежливо ответил волк. — Думаю, вы и сами догадываетесь, почему я здесь.

— Нет, не догадываюсь, — похоже, просто с ней не будет.

— Леди Валаре нашла ваш тайник, мисс Осс. Я знаю о вашей связи с Его Сиятельством, и будет лучше, если вы расскажете мне правду, раз уж вы умолчали о своей вовлечённости до этого момента.

Но мисс Бенедикта Осс только задумчиво смотрела в стол, прикусив губу и время от времени бросая на меня обвинительные взгляды.

— Не думала, что вы, из всех людей, упрекнёте меня в связи с мужчиной, — наконец произнесла она.

— Я ни в коем случае не упрекаю вас, мисс Осс. Если вы не имеете никакого отношения к убийству, эта тайна не будет раскрыта, но сейчас вы вредите себе своим молчанием. Я знаю Николаса Хаула — он не станет использовать эту информацию против вас, и я тоже не стану. Только скажите правду, — мне было больно видеть её в таком состоянии.

До этого момента я считала, что ничто не может её сломить.

— Если вы и дальше будете молчать, я поверю, что вы причастны к его гибели… — угрожающе произнес волк.

— Я всё расскажу! — наставница по этикету вскинула голову, пронзительно посмотрев на нас. Хотя я подумала, что, что бы она ни сказала, полностью из списка подозреваемых это её не вычеркнет. — Никто не знал Яна… графа Арвеллара так, как я. Всё, что вы знаете о графе, — лишь маска, которую он демонстрировал окружающим.

Глава 17. Притяжение крови

— Мы были вместе три года, — во взгляде Бенедикты Осс горела боль. — Он долго наблюдал за мной, приглядывался. Он знал, наверное, что я влюблена в него, как и все женщины во дворце. А может, просто не сомневался, что сможет влюбить в себя при желании.

Я о подобной славе графа Арвеллара не знала, хотя и слышала, как женщины восхищались им.

— Я знала, что он… был близок с несколькими другими женщинами во дворце, и способствовала их увольнению за то, что они допустили неуставные отношения и пытались использовать это, чтобы возвыситься, — я в который раз осознала, насколько неуместны мои чувства к Его Высочеству, и решила, что никогда больше не позволю себе их выдать. — Хотя Его Сиятельство никогда не пользовался своим положением и делал всё, чтобы скрыть эти связи. Но я знала… как и лорд Крамберг. Мы пытались его защитить. Жена графа Арвеллара погибла пять лет назад, он глубоко любил её, и эти женщины могли разрушить его наследие, в то время как он сам никогда не относился к ним серьёзно.

— А к вам относился? — ищейка приблизился к женщине.

Бенедикта Осс чуть заметно покраснела, но почти сразу взяла себя в руки, вскинув голову и став по-настоящему ледяной и невозмутимой.

— Да. Я никогда не думала, что окажусь на месте этих женщин, но Ян… граф Арвеллар решил отблагодарить меня за всё, что я сделала для него. А затем, в годовщину смерти своей жены, пришёл ко мне, и я приняла его.

Насколько стыдно ей было в этом признаваться? Несмотря на то что Бенедикта Осс не была аристократкой, она казалась мне благороднее почти всех знакомых девушек, и наверняка подобная связь для неё была… позорной.

— Какие отношения были у графа Арвеллара с королём? — спросил Николас Хаул.

— Хорошие. Они были лучшими друзьями, хотя Его Сиятельство верил, что именно он управляет королевством. Король слаб и глуп. Но граф Арвеллар хотел для Левардии только лучшего. Он планировал служить Его Величеству всю жизнь, даже если трон перейдёт к кронпринцу.

— Почему вы встречались в том коридоре, возле кухни? И были ли другие места, которые я обязан проверить?

Бенедикта Осс отвечала ровным, холодным тоном, словно запретила себе испытывать хоть какие-либо эмоции во время этого унизительного для неё допроса.

— Он попросил меня приходить туда вскоре после начала наших отношений. Ему казалось, что так всё… происходит острее. Так близко к другим.

Я вспомнила предметы в тайнике: отрезы кожи, ленты, верёвки. И снова пожалела, что трогала их руками, отчаянно покраснев, а ищейка, заметив моё лицо, беззвучно хмыкнул.

— Вы сказали, что мы не знаем настоящего графа Арвеллара, но пока ничто в ваших словах не говорит о его иной стороне? Кроме, конечно, отношений с женщинами дворца?

И вновь наставница по этикету не позволила себе эмоций.

Но значение её слов…

— Я думала, что мы поженимся. Он постоянно намекал на это, три года. Но стоило младшей Великой Принцессе Эдель Николетте вернуться во дворец, как его словно подменили. А потом он и вовсе начал ухаживать за ней, ведя себя со мной так, будто я ничего не вижу. Будто между нами ничего не изменилось. Будто это нормально — ухаживать за одной и проводить время с другой.

— Вы ненавидели его?

— Ненавидела? Может быть. Но и любила — больше всего на свете. Я никогда бы не причинила ему вред. Считала его лучшим мужчиной на свете. И я не убивала его, как бы больно мне ни было. Думаю, сигары предназначались Его Величеству, а он решил их проверить, как делал нередко.

А дальше… ищейка решил молчать.

Долго, мучительно.

Потому что молчание порой сильнее любых вопросов. Оно давило на нервы даже мне, что уж говорить о наставнице по этикету, которая сейчас сидела почти как в кресле подозреваемого.

Она не выдержала и заговорила вновь, хотя ей не было задано ни единого вопроса.

— Вы уже проверили, где я была в те дни, допросили всех моих свидетелей. У меня не было возможности убить его, я даже не знала об этих сигарах. Мы не встречались в его покоях, но, судя по тому, какую еду доставляли в его комнаты, его навещала Великая Принцесса Эдель Николетта. Потому что жениться на прекрасной и любимой всеми родственнице короля куда выгоднее, чем на неблагородной придворной, которую в большинстве случаев даже не замечают.

В этот момент я испытала острую жалость к этой женщине, брошенной ради более выгодной кандидатуры, и уже хотела сказать что-то утешительное, но меня тихим жестом прервал ищейка.

Он хотел, чтобы я молчала. И сам тоже молчал.

— Это всё! Я правда не делала этого, могу назвать вам все комнаты, где мы встречались, и когда — насколько помню. А теперь оставьте меня одну. Я не убивала его!

Наконец-то в её голосе появились эмоции — злость. На нас, за то что допрашиваем её. И на Яна Арвеллара, которого она всё никак не могла отпустить, которого продолжала любить не смотря на то, что она — серьёзная, образованная женщина, занимающая очень высокую должность — была его маленьким грязным секретом.

— Да, мне понадобятся все места, в которых вы встречались, — блеснул глазами ищейка.

Мы вышли из кабинета Бенедикты Осс, оставив её обессиленной, но Николас Хаул выглядел очень довольным. Появились новые ниточки расследования, и наставницу по этикету ждали новые допросы.

— Спасибо, леди Валаре. Как ваши чувства? Всё ещё обострены?

Я отрицательно покачала головой, и Николас Хаул тяжело, с ноткой разочарования, вздохнул.

— Печально. Они бы сейчас очень пригодились.

— Куда вы ездили? Нашли след бастарда?

— Нашли. Он выглядел неважно — со сломанным носом и шрамами, но, впрочем, красоту королевской крови не скрыть. И он не имеет никакого отношения к заговору, поэтому наводка, которую вы для меня нашли, особенно бесценна, — он был явно взбудоражен, будто уже готовился начать наблюдать за всеми комнатами, где встречались Бенедикта Осс и граф Арвеллар, и допрашивать принцессу.

А я… хотела спросить о бастарде. Как сказалась на нём такая жизнь? Как отреагировал Его Высочество, увидев брата? Что ждёт теперь нас и Левардию? Вернёт ли он брата в семью?

— Думаю, Его Высочество сам совсем скоро расскажет вам, — услышала я и внезапно почувствовала, насколько сильно устала.

— Не собираетесь дождаться кронпринца? — спросил ищейка, заметив, что я собираюсь уходить. — Уверен, он уже на пути сюда.

— Не думаю, — хмыкнула я, вспомнив, как бережно он держал ручку Барбары и как внимательно отслеживал каждое выражение на её лице. — Всего доброго, мистер Хаул.

На следующий день ранним утром я уезжала в древний городок Форорн, в пяти часах верхом от столицы, там находилось второе место силы саблезубых кошек, связанное с Его Высочеством. Аликс Аретта верил, что у меня были высокие шансы соединиться с этим местом силы, но он ошибся.

Ухоженный курган на ограждённой территории отверг меня.

Мне почти сразу стало дурно, и я смогла пройти лишь четыре шага, после чего опустилась на колени, а затем, упершись руками, поползла обратно, злясь на себя за чрезмерные надежды.

Разочарованные итогами этой поездки, мы с целителем и единственным гвардейцем, который сопровождал нас, остановились в ближайшей таверне, заказав лёгкий обед. Гвардейца отправили, по моему, не для того чтобы защищать нас, а для того чтобы защищать остальных от меня, если я обернусь.

Впереди нас ждала поездка к следующему месту силы — вновь верхом.

— Не переживайте, леди Валаре, мы обязательно найдём второе место силы. А до тех пор вам не стоит оборачиваться, вы можете потерять контроль, да и это очень болезненный процесс.

— Я не переживаю, просто не знаю, сколько времени на это уйдёт. Но я верю, что вы сможете вычислить наиболее вероятные места силы, — деловито ответила я, быстро уплетая печёную картошку с мясом.

На самом деле я переживала, и очень, но вовсе не из-за места силы. Матушка вчера вернулась поздно, и как бы я ни пыталась разбудить её утром, она не открывала глаз, оставив меня в полном неведении относительно Имира. Однако, судя по тому, что она не подняла меня ночью и даже не оставила записки, всё в порядке?..

Или нет? Как мне узнать?

Нужно срочно самой поговорить с братом и выяснить, грозят ли нам новые проблемы. Если у него просто исчезли деньги — боги с ними, выкрутимся. А вот если он влез в новые долги…

— Леди, вы уронили, — послышался за моей спиной хрипловатый голос, и я резко обернулась, потому что он показался мне знакомым.

Нет.

Я никогда прежде не встречалась с этим человеком.

Мужчина, стоявший передо мной, держал мой лёгкий шарф, потерянный, видимо, где-то во время верховой езды. Но шарф был последним, на что я обратила внимание. Растерянное, грубо вылепленное лицо казалось странно знакомым: золотистые волосы, широкая челюсть, упрямый подбородок с почти незаметной ямочкой, тёмные ресницы, резко контрастирующие со светлыми прядями… И в то же время я была абсолютно уверена, что никогда не видела этого мужчину прежде. Такое лицо невозможно забыть даже просто из-за увечий — сломанного носа и страшного шрама, пересекавшего одну из бровей.

— Мы знакомы? — спросил он, принюхиваясь, хотя я точно знала, что здесь запахи глушились. Он отыскал меня в таверне без малейших колебаний, среди множества людей, и я понятия не имела, как давно и где он нашёл мой шарф.

Всё внутри меня отзывалось на этого мужчину почти так же, как в тот момент, когда я впервые встретила Его Высочество. Возможно, это мой пробуждающийся зверь реагировал на знакомую кровь?

— Нет, — покачала я головой, всем сердцем понимая, кто стоит передо мной.

Что мог здесь делать бастард короля?

Если Его Высочество и ищейка нашли бастарда, то почему не оградили? Потому что не могли? Не успели?

Николас Хаул сказал, что бастард не имеет никакого отношения к заговору и что он в этом уверен.

Но что, если мужчина передо мной даже не знает, что является сыном короля Левардии? Что одним своим появлением способен разрушить нашу жизнь в привычном виде, посеять смуту во дворце?

— Как тебя зовут? — золотоволосый мужчина всё так же стоял напротив, не отступая, несмотря на то что я уже держала шарф с одного конца и обсуждать нам, по сути, было нечего.

По крайней мере, я не решусь начать с ним полноценный диалог. Только поблагодарю.

Гвардеец, отправленный с нами и ожидавший у выхода, взволнованно посмотрел на меня, но я едва заметно покачала головой — не нужно привлекать лишнего внимания.

— Меня зовут леди Миолина Валаре, — тихо ответила я, а затем беззаботно улыбнулась, решив не заострять внимание на том, что он обратился ко мне слишком фамильярно. Не стоит усугублять ситуацию. — А вас?

— Тавиен, — другой конец шарфа он не отпускал, а потом почти приказал — называй меня просто Тавиен.

В тёмных карих глазах отражалось жадное любопытство, будто он долго искал меня и, наконец, нашёл. Чувствовал ли он мою кровь? У гибридов кровь пела ярче, привлекая внимание даже тех, кто был лишь отдалённо с ней связан.

Но даже если это было всего лишь притяжением схожей крови… такой взгляд был слишком долгим, слишком неприличным, ведь мы не были знакомы.

— Благодарю за то, что нашли мой шарф, — я вновь потянула его, резко, с силой, и на этот раз мне удалось отобрать тонкую ткань.

Послышался даже лёгкий треск. Глаза мужчины напротив сузились, словно он не мог поверить, что во мне столько силы.

— Ты оборотень? — он наклонился ближе, вынудив меня чуть отшатнуться, и это сразу не понравилось ни гвардейцу, ни Аликсу Аретте, которые устремились ко мне. — Я словно чувствую твою кровь, твой запах… он вёл меня сюда из другой деревни.

С каждым его словом внутри меня всё холодело. Я узнавала почти незаметное дрожание его рук, знала, как сильно сейчас бьётся его сердце, готовое выскочить из груди. Я сама испытывала это, чувствуя, как зверь тянется к Каэлису Арно, как хочет пробудиться… и не может.

— Леди Валаре, думаю, нам пора, — произнёс Аликс Аретта строго, и я, кивнув, последовала за ним, ощущая, как со скрипом двигается стул за моей спиной. Тавиен, бастард Его Величества, сделал шаг следом.

— Стойте, — почти приказал он, резко нагнав меня и схватив за плечо.

Рука, коснувшаяся меня, была раскалённой и покрытой страшными шрамами, как, наверняка, и всё тело этого мощного, дикого мужчины.

Он не пробуждён.

— Отпустите, пожалуйста. Вы желаете денежного вознаграждения? — мне было жаль его, особенно зная, как с ним обращался король Арно Николас, но выдавать своё знание сейчас было нельзя.

— Нет! — он даже рассердился, услышав это. — Я хочу поговорить, пойдём со мной.

Хватка на моём плече усилилась до боли, так что захотелось зашипеть, и к нам тут же устремился гвардеец. Но через мгновение я поняла, что обстановка была даже хуже, чем казалось.

Вслед за Тавиеном, отыскивая его глазами, в таверну вошли несколько человек, похожих на головорезов. Они были одеты в потрёпанные, испачканные чем-то одежды и казались такими же побитыми жизнью, как и он.

Но глаза… глаза горели. Эти люди вовсе не выглядели сломленными, скорее — дикими. Заметив Тавиена, они сразу остановились, но расположились так, словно хотели занять больше места, словно собирались контролировать таверну.

В это время я тихо и аккуратно убирала его руку со своего плеча — палец за пальцем.

— Стойте, — вновь произнёс Тавиен, когда я рванула к выходу.

Не желая связываться ни с ним, ни с его людьми, я улыбнулась, стараясь разрядить обстановку:

— Извините, мне правда пора. Спасибо ещё раз за шарф, — горячо поблагодарила я и направилась к двери, чувствуя, как бешено бьётся моё сердце.

Во дворец мы вернулись ближе к вечеру, не отправившись к другим местам силы по моей просьбе. Я не знала, куда броситься в первую очередь — к маме, чтобы попытаться выяснить, что произошло с Имиром, или же к Его Высочеству и ищейке, с информацией о том, что совершенно случайно наткнулась на их бастарда.

А ведь остальные вполне могли заметить сходство Тавиена с Каэлисом Арно. Вряд ли, конечно, это пришло бы им в голову. Если бы я сама не знала, что бастард со сломанным носом вообще существует, ни за что не стала бы думать в таком направлении. Но рано или поздно найдётся кто-то, кто сможет догадаться.

Выбор в итоге мне не достался — матушка отсутствовала, и встреченные по пути слуги сказали, что она отправилась в город, отчего тревога сильно сжала грудь.

— Извините, леди Валаре, вам пока нельзя покидать дворец за исключением специальных поездок с Аликсом Ареттой. У нас приказ… — стражники на выходе из дворца сразу же разворачивали меня, опасаясь, что я могу случайно обратиться и кому-то навредить, и мне захотелось их растерзать прямо на месте. — Постарайтесь находиться в крыле старших придворных или крыле совета, вы можете также навещать крыло участниц отбора.

Сколько это будет длиться? Я же не узница здесь?

Я отправилась искать ищейку, но он вместе с Его Высочеством разговаривал с королём, и никто не знал, сколько этот разговор продлится. Решила терпеть до победного и ждать неподалёку от кабинета кронпринца, рядом с выходом в крохотный внутренний дворик, откуда просматривалась нужная дверь. Нужно искать ответы, хотя бы понять, как действовать, если Тавиен, который, похоже, чувствовал мою кровь и пытался пробудиться, вновь «случайно» на меня натолкнётся.

Как такое вообще было возможно? Какова вероятность встретить того, кого мы обсуждали всё это время, просто так? Левардия огромна, и все эти годы существование бастарда оставалось тайной для всех, даже для королевской семьи.

— Леди Валаре! — услышала я знакомый голос и, погружённая в собственные мысли, сначала даже не отреагировала. Потом подняла голову и столкнулась взглядом с… бароном Рено Эскларом.

— Ваша Милость, — я слегка кивнула, вставая со стула и приветствуя его, вспоминая все неоткрытые письма и одно открытое — то, в котором он собирался представить меня профессору академии, думая, что это поможет открыть мне двери в независимую жизнь.

И не озвучив цену за свою помощь.

Мы неловко замерли в тишине, рассматривая друг друга и не зная, как начать разговор. Я даже слабо почувствовала его запах, тот, что глушился в коридорах, но здесь, рядом с выходом, слегка просыпался.

Мне нужно было напомнить ему о том предложении и прямо спросить, чего он хочет в ответ.

— Ваша Милость…

— Леди Валаре, — мы произнесли одновременно, разрушив неловкость момента, и я хмыкнула, от того насколько глупо всё это выглядело.

— Вы первый, Ваша Милость, — тут же добавила я.

— Вы не ответили на мои письма… вы получили их?! — он слегка поправил и без того ухоженные волнистые волосы, а затем резко выпрямился. В глазах горела решимость.

— Получила. Но я не буду врать — я открыла только последнее, остальные выкинула, — ответила я прямо.

Короткий выдох… Мой ответ причинил ему заметную боль, и глаза его забегали из стороны в сторону, но он быстро взял себя в руки.

— Это, наверное, и к лучшему. Не стоит вам знать всего, что я написал, не получая от вас ответа. Если бы я только знал…

— Знали о чём, Ваша Милость? — нахмурилась я.

— О том, что вы проснётесь! Что ваш зверь проснётся, что вы окажетесь гибридом и всё это время были абсолютно здоровы… — он сделал шаг ближе, беря меня за руки, пока до меня доходил смысл сказанного.

Но отреагировать я не успела — из-за поворота послышались тихие голоса, и к нам навстречу вышли Его Высочество и ищейка, закончившие разговор с Его Величеством.

Глава 18. Вы собирались избавиться от меня, Ваше Высочество

— Ваше Высочество? — барон Эсклар неторопливо отпустил мою руку и отступил на шаг, всем своим видом отражая невозмутимую, учтивую вежливость. — Я не пытаюсь оскорбить леди Валаре ни делом, ни словом.

Похоже, он вспомнил о том, что произошло на балу в честь открытия Отбора, об оранжевой ленте и о том, что Его Высочество был единственным, кто попытался защитить меня, открыв мне намерения барона.

— Я удивлён, что вы подошли к леди после того, что случилось на балу, — ледяным тоном бросил Его Высочество, и, судя по тому, как вздрогнул барон Эсклар, он совсем этого не ожидал. Похоже, в другие дни Его Высочество говорил с ним мягче, как и со всеми придворными.

— Я глубоко сожалею о том, что тогда произошло. Тогда я не знал всего о леди Валаре.

— Не знали, что её зверь проснётся здоровым? Значит ли это, что вы считали своё поведение допустимым с аристократкой, зверь которой спал или был болен?

Проходящий мимо слуга на секунду заглянул в коридор, но, напуганный тоном кронпринца, тут же скрылся. Барон Эсклар не отступал, напротив, его челюсть заметно напряглась, выдавая недовольство. Потому что Его Высочество был прав?

— Спасибо, Ваше Высочество, я и сама в состоянии поговорить с Его Милостью, — вмешалась я, потому что то, как они обсуждали меня при мне же, невероятно раздражало. И даже то, что у обоих, вероятно, были хорошие намерения, не помогало.

— Леди Валаре, думаю, нам стоит закончить разговор в другом месте. Пожалуйста, проследуем во внутренний дворик, — мягко предложил барон, и я уже собиралась отказаться, ведь мне нужно было спросить про бастарда.

Но меня перебил Его Высочество:

— Леди Валаре является моей личной ритуалисткой, и её время определяю я. Думаю, вам лучше сейчас уйти.

За всё это время кронпринц даже не посмотрел на меня, обращаясь только к барону.

Почему он так себя ведёт? Что я ему сделала?

— Я слышал, что леди Валаре нездоровится, и что сейчас она не может выполнять свои обязанности, — барон нахмурился, явно недовольный ответом кронпринца. Он даже сделал шаг вперёд, словно пытаясь встать между мной и Каэлисом Арно, будто желая… защитить меня?

— Ваша Милость, я действительно ждала Его Высочество, у меня срочная новость, — мягко улыбнувшись, ответила я. — Мы продолжим разговор в другой раз.

Судя по всему, барон был настолько полон вины, что сейчас не собирался требовать ничего за свою помощь. И, возможно, мне следовало раньше поговорить с ним, но я настолько доверяла принцу, что думала только о своей работе. Даже не представляла, что он попытается избавиться от меня.

— Конечно, леди Валаре, — барон поцеловал мою руку, соблюдая все приличия и не позволяя задержать её у себя дольше положенного, а затем, попрощавшись с кронпринцем, вышел.

И только тогда Каэлис Арно впервые посмотрел на меня. Его глаза были спокойными, но на виске билась гневная жилка.

— Я посоветовал бы вам не доверять ему, леди Валаре. Если у вас, конечно, осталась гордость и вы способны сложить два и два, чтобы понять, почему он внезапно изменил своё мнение. И думаю, он такой не один. Стоит лишь вспомнить, как все они относились к вам, когда у вас не было зверя.

Что я ему сделала?! Хорошо хоть опять не намекнул что я отрываю его от важных дел, как это было в разговоре с Барбарой.

— Почему вы это говорите, Ваше Высочество? Вы хотите сделать мне больно? — неужели он не понимал, что в первую очередь такими словами не защищает меня, а ранит?

В коридоре повисло неловкое молчание.

— Я не хотел вас ранить.

Я и так прекрасно всё знала — и о бароне, и о других, о том, что они на самом деле думали. Не нужно было тыкать меня в это носом, тем более в присутствии посторонних. Хотелось уйти, наплевать на всё, но я слишком волновалась из-за ещё одной возможной встречи с Тавиеном.

Может, кронпринц надеется, что таким образом я сама уйду с этой должности? Не дождётся.

— У меня для вас срочная новость, мы можем поговорить в кабинете, без лишних ушей?

— Конечно, — тут же деловито отозвался ищейка, а кронпринц промолчал, не сводя с меня тяжёлого взгляда. И ещё более тяжёлого — с моего плеча, за которое когда-то держался Тавиен.

Он чувствовал своего брата? Прошло уже много часов, наверняка запах почти выветрился, тем более, мой собственный должен теперь подавлять другие.

Мы зашли внутрь, и я тут же ревниво окинула взглядом стены, замечая новые нити фиолетовой магии. Не мои. Но, стоит признать, крепкие, аккуратные, старательные — всё же Ульвар Йаск был хорошим специалистом и сильным магом. Несмотря на это, всё внутри меня обожгло гневом. Хотелось прогнать всех и каждого из каждого кабинета, словно я считала находящееся здесьсвоим. Его Высочество и ищейку, так и быть, можно оставить, наверное.

Не иначе, дурные звериные инстинкты снова подняли голову.

— Я видела его. Бастарда, — сказала я сразу же, без промедления, и тут же услышала резкий скрип: Его Высочество отодвинул кресло напротив своего стола, заставив меня вздрогнуть.

— Садитесь, леди Валаре, — тихо приказал кронпринц.

Я рассказала всё, что знала: что была в Форорне с Аликсом Ареттой, что мы обедали в таверне, когда меня случайно нашёл Тавиен, следуя, как мне показалось, по запаху. В какой-то момент в кабинет заглянула служанка и передала небольшие закуски, бокал с вином и два стакана с молоком.

Я к «своему» стакану не прикоснулась — всё ещё злилась на Его Высочество за то, как он говорил со мной при бароне Эскларе, да и при Барбаре. Я не могла понять, чем заслужила такое отношение, и тихо кипела изнутри. Второй стакан кронпринц и ищейка рассматривали так, будто перед ними находился злейший враг. В итоге мне заявили, что оба стакана предназначены для меня, а сами они уже с не меньшей враждебностью осматривали оставшийся бокал с вином.

Кабинет успокаивал нас мягким, но уже тусклым светом ламп, отбрасывающим тёплые отблески на полированные панели стен. За окном сгущалась густая, безлунная тьма, в которой едва угадывались силуэты башен дворца. На подоконнике стоял цветок в резном керамическом горшке, его тонкие листья чуть поникли, кончики заметно подсохли.

Ульвар Йаск накладывал на кабинет ритуалы, но не поливал цветок, за которым я иногда ухаживала.

— Удивительно, — прошептал ищейка. — Мы встретили его в деревне Великая Подкова. Похоже, он следовал за нами, возможно, учуял знакомую кровь в Его Высочестве, но в какой-то момент отстал, остановился в другой деревне… пока не нашёл ваш шарф. Вы говорите, с ним были другие?

— Да, и они выглядели… как преступники. Оборванные, потерянные, жестокие…

— Они и есть преступники, леди Валаре, смертельно опасные. Правильным решением было бы отправить их в тюрьму, как и их хозяев, которые, наверняка, держат их жизни в своих руках.

— Это мой брат, и его ждёт совсем другое будущее, — угрожающе произнёс Его Высочество.

— Почему он вообще нашёл меня? И какой у вас план? Что мне делать, если я случайно встречу его ещё раз? Рано или поздно Аликс Аретта или те, кто отправлялся со мной, догадаются…

— Оставайтесь во дворце, леди Валаре, для вас слишком опасно находиться снаружи, — перебил меня Каэлис Арно. — Мы разберёмся с моим братом, всё будет хорошо, — Его Высочество придвинул ко мне нетронутый стакан молока, словно намекая выпить, а сам сделал несколько пометок в своём журнале.

— Я не могу оставаться во дворце! Мне нужно найти моё второе место силы, нужно разбираться с… семьёй и платежами, — я прикусила язык, едва не рассказав о проблемах с Имиром. А вдруг он тоже привлечет внимание дознавателей, как и лорд Рок?

— Это приказ, леди Валаре, пока мы не разрешим ситуацию с моим братом. Это не будет длиться вечно.

— Не переживайте, леди Валаре, у Его Высочества есть план, — мне показалось, или в голосе волка прозвучала ирония? — Похоже, в вас течёт больше королевской крови, чем считает мистер Аретта, и Тавиен невольно тянется к ней.

— Тавиен… — тихо произнёс Каэлис Арно, словно пробуя имя своего брата на язык. — Он представился вам… Оставь нас, Николас.

Моё сердце пропустило удар.

Ищейка, недовольно блеснув глазами, скрылся в прихожей, а Каэлис Арно оказался напротив меня. Кронпринц наклонился чуть ближе, через стол, глядя неожиданно тепло, но я лишь сощурилась. Вся обида и злость, накопленные к этому моменту, грозили вырваться наружу, и я тут же вспомнила отпечаток звука, который передал мне Леонард.

С каждым днём я всё яснее видела, насколько сильно Его Высочество пренебрегал моей жизнью и моими нуждами. Это было логично, учитывая кем он являлся, но почему-то я сама, поддавшись на его просьбу о доверии, убедила себя в обратном. Убедила, что мы какая-то команда, что он заботится обо мне, что уважает меня.

— Я не допущу, чтобы с вами случилось что-то плохое, леди Валаре, — наконец произнёс он, бросив взгляд на моё плечо, а затем потянулся к моим рукам — точно так же, как недавно сделал барон Эсклар.

Но я быстро отшатнулась, не позволив ему коснуться меня.

— Вы собирались избавиться от меня, Ваше Высочество.

Какой смысл сейчас притворяться, что всё в порядке? Никто нас не видит, и впервые за все эти дни мы можем поговорить о том, что я хотела обсудить с самого своего оборота.

С того момента, когда поняла, что уже всё равно — работу я потеряла.

— О чём вы? — он выглядел по-настоящему взволнованным, словно я произнесла то, чего он никак не ожидал.

— Леонард… лорд де Рокфелт передал мне отпечаток звука вашего разговора в таверне. О том, что вы выбрали Барбару своей будущей женой и что моё присутствие для неё неприятно. И вы сказали, что с самого начала планировали держать меня на этой роли лишь очень короткое время. Что перед началом свиданий с участницами вы избавитесь от меня и найдёте себе другого, более подходящего ритуалиста.

Чем больше я говорила, тем сильнее сжимался горло, тем тяжелее становился ком в груди, глаза жгло, но всё, что я могла — это следить за его взглядом.

Спокойным. Обычным.

Будто я не сказала ничего особенного.

— Это правда, Ваше Высочество? То, что я тогда услышала — правда?

— Вам не стоит сейчас волноваться…

— Просто ответьте! — сорвалась я.

— Да, это правда, — произнёс он, не отводя глаз. — Я действительно сказал это Леонарду.

И с каждым его словом боль только усиливалась.

Почему? Почему хотя бы не поговорить со мной после того, как у нас была близость, когда он знал, в каком уязвимом состоянии я была?

— Вы… соврали? Сказали это, чтобы у него не возникло подозрений, будто между нами что-то было? — я, наверное, держалась за последнюю надежду.

— Нет, — одно-единственное слово, но оно обрушилось на меня неподъемной тяжестью. — Я имел в виду именно это. Я не смогу работать с вами и быть женатым на другой женщине, одной из участниц Отбора. Поэтому я должен был убрать вас.

И какой у него был при этом тон! Благородный, спокойный, возвышенный, будто он рассуждал о чём-то правильном.

— Почему? — я и сама не знала, чего ждала. Услышать, что мои усилия не остались незамеченными? Что он испытывал ко мне хотя бы десятую долю тех чувств, что испытывала я? — Почему вы не предупредили меня? Я ушла со всех работ, как вы и приказали, мне некуда идти, я полностью зависима от этой должности…

Наверное, я не сумела скрыть боли во взгляде, а может, глаза дрожали от непролитых слёз, потому что Его Высочество вновь попытался взять меня за руки, но я резко выдернула их.

— Не трогайте меня!

— Конечно, Миолина. Вам не стоит сейчас волноваться, во время пробуждения все чувства обострены до предела, именно поэтому вам так больно.

О нет, не поэтому мне было настолько больно.

— И не называйте меня по имени! Скажите, почему?!

— Посмотрите правде в глаза. Нас связывает общее прошлое, которое никогда не должно было случиться. Ни наша близость в графстве, ни моя постыдная слабость после. Если бы у меня была возможность оставить вас во дворце, я бы непременно её нашёл. Но держать вас рядом с будущей королевой — безумие. Я не могу этого допустить. Это не пойдёт на пользу ни вам, ни той девушке, что победит в Отборе.

Я неверяще покачала головой, слушая его, и чувствовала себя такой грязной, как никогда прежде. Будто моё присутствие рядом с этими невинными и не только девушками было почти заразным. И всё это говорил мне человек, с которым я разделила эту самую близость, но почему-то он грязным не был.

Нет.

Нельзя позволять себе думать так. Я обещала себе что никогда не буду считать себя грязной потому что позволила себе близость, и я не позволю мужчине сломать эту веру.

— Миолина, пожалуйста, я не хочу причинять вам боль, — проникновенно произнёс Каэлис Арно. — Я не бросил бы вас на улице. Разумеется, я собирался подобрать вам роль вдали от столицы.

— Почему вы не поговорили со мной? Разве я хоть раз что-то просила? Разве дала понять, что буду донимать вашу будущую невесту, словом или делом? Я же старалась, правда старалась быть лучшей ритуалисткой для вас…

Неужели я не заслужила хотя бы честного разговора?

— Вы и были лучшей ритуалисткой для меня, Миолина! Слишком хорошей, и поверьте, это решение далось мне нелегко.

Я лишь грустно покачала головой. Может, мне его пожалеть? Из-за того, что ему это решение далось нелегко?

— Куда вы собирались меня отправить? Сделайте это прямо сейчас, я готова, — я решительно подняла голову, радуясь, что мы наконец всё выяснили.

Прекрасно!

— Нет! — он резко вскочил, словно моё предложение даже не подлежало обсуждению. — Сейчас вы не можете покинуть дворец, мой брат может преследовать вас, а люди вокруг него слишком опасны, мы не можем постоянно контролировать его. Вы останетесь во дворце, я буду давать вам свою кровь, поить ею, если придётся, чтобы ваш зверь оставался здоров.

— Вы не можете просто держать меня здесь, — я сузила глаза. — Если я уеду далеко, куда бы вы ни планировали меня отправить, подальше от своих невест, ваш брат меня там не найдёт. Скорее всего, он скоро забудет об этой встрече.

Этот мой ответ ему не понравился ещё больше. Он выпрямился, теперь возвышаясь надо мной, и мне даже почудилось, будто я ощутила фантомный острый феромон, выдающий, насколько он был на взводе.

Да что я такого сказала? Он же сам собирался отослать меня — так ведь лучше для него, для девушек и, пожалуй, для меня. Наконец-то излечусь от своей больной влюблённости, которая, на фоне проснувшегося зверя, окончательно меня измучила.

— Вы всё ещё считаетесь моей личной ритуалисткой, и ваше лечение является именно лечением одного из старших сотрудников дворца. Если вы решите уехать, я не могу заставить вас остаться насильно, конечно, но буду считать, что вы решили уволиться, — произнёс он хрипло и жёстко, не сводя с меня прищуренного взгляда.

Проклятье! Он хорошо меня узнал.

— Я не настолько бесчувственный, чтобы оставить женщину, что доверилась мне, женщину, с которой у меня была близость, без защиты от своего брата и без лечения, Миолина, — добавил он уже мягче, явно жалея о том, каким тоном прозвучала его угроза прежде.

— Я поняла, Ваше Высочество, — я поднялась, ощущая, что всё моё тело словно сделалось деревянным от напряжения. — Всего доброго.

— И не вздумайте общаться с проходимцами вроде барона Эсклара! — увидев, что я ухожу, он сделал шаг в моём направлении, но затем остановился. — Он не станет помогать вам бескорыстно, и он не уважает вас, леди Валаре. Его интерес к вам почти столь же нездоров, как и интерес лорда Мартена Галя.

— Всего доброго, Ваше Высочество, — с нажимом повторила я, выходя наружу и закипая от гнева.

Дверь я закрыла нарочито осторожно, не желая показывать, насколько сильно этот разговор задел каждую эмоцию внутри меня, насколько больно мне было от слов Его Высочества и насколько яростно я злилась. Не знаю, чего я ожидала от этого разговора, но точно не того, что он просто всё подтвердит. Всё, что мне показал Лео…

По крайней мере, он не планировал увольнять меня — лишь отослать подальше, прогнать из столицы. И это, наверное, не самый худший вариант. Пусть моя зарплата явно не останется прежней, и моя семья вновь окажется, по сути, в ссылке… Пусть я даже не смогу обучаться в Соронской Академии Магии — неважно.

Но на сердце отчего-то легче не становилось.

«Держать вас рядом с будущей королевой — безумие, я не могу такого допустить». Будто я какая-то заразная хворь.

Улыбнувшись проходящему мимо слуге, я резко направилась к своим покоям. К тёмным богам! Сейчас у меня были куда более насущные заботы — Имир и то, что я не знала, где он. По крайней мере, пока ко мне поступает жалованье ритуалистки Его Высочества, я могу и дальше выплачивать деньги за поместье и за обучение Финна.

Меня страшило совсем другое — что с братом могло что-то случиться. Свой ответ я получила на следующий день.

Глава 19. Столичная жизнь Имира

Мама всячески избегала моих вопросов, только повторяла, что всё будет хорошо, что Имир в порядке. Она навещала его два дня подряд, но, вспоминая о нём, почему-то постоянно таинственно улыбалась.

Я очень любила свою маму.

И совершенно, категорически, не доверяла её суждению.

— Что он сказал? — в который раз спрашивала я матушку, сидевшую с чашкой чая на кушетке и выглядевшую удивительно гармонично и счастливо.

— Ничего, Мио, только что всё будет хорошо и он разберётся. Да, случились небольшие задержки с его делом, но тебе не стоит об этом переживать.

Я, не сдержавшись, буквально зарычала, заработав удивлённый взгляд матери.

— Ты что, не видела объявление в газете? Лорд Рок, с кем Имир имел дела, объявлен чуть ли не преступником. Проснись, мама!

— Мио, ты слишком эмоциональна. Сходи к кузинам, развейся. Это всё твой зверь внутри, быстрее бы тебе уже нашли своё место силы.

Про то, что мне нельзя покидать дворец, рассказали всем, но причиной назвали опасного зверя, а не то, что бастард мог выйти на мой след. Аликса Аретту временно отозвали на другое задание, а сам принц, если верить ищейке, теперь почти всегда знал, где находится бастард, за ним установили наблюдение, но старались не вмешиваться в его жизнь.

Они боялись, что Тавиен заметит слежку и поймёт, кем он является. Боялись изменить настоящее, хотя то будущее, которого все боялись, всё равно рано или поздно наступит.

Тем более, Его Величество Арно Николас теперь знал что его старший сын жив. Он не решался открыть эту новость жене, однако и ищейка, и кронпринц опасались, что в стремлении сохранить свой брак и спокойствие он может навредить бастарду.

— Приведи Имира сюда, мама, умоляю, — попросила я, зная, что происходит что-то плохое, именно поэтому брат не показывался во дворце. — Дай мне поговорить с ним.

— Мио, ты что же, не слышишь меня? Совсем не уважаешь старших? Я уже сказала, что всё в порядке, не тревожь сейчас Имира и сама не тревожься, тебе нельзя. — Она резко встала и вышла из комнаты, а может, и из дворца.

В отличие от меня, она могла спокойно его покидать. А ещё могла придумывать, что мне нельзя тревожиться, словно я была беременной, а не пережидала период пробуждения зверя.

Если она надеялась, что я не буду ничего предпринимать, то глубоко ошибалась. Раз мама не собиралась помогать мне встретиться с Имиром, я сама его найду. Но рисковать своей зарплатой и позицией ритуалиста я не собиралась, слова кронпринца означали никакого сопротивления и покидания замка без причины, иначе он сочтёт, что я уволилась.

А значит, нужно делать то, что у меня всегда получалось лучше всего, — доводить остальных до изнеможения, пока не сдадутся.

Письмо лорду Крамбергу, письмо графу де Рокфельту, даже письмо герцогу Келлсбергу, и, конечно, письмо Его Высочеству. Вежливое, полное витиеватых выражений, с просьбой выпустить меня наружу, пусть даже в сопровождении десяти стражников. Все они были старшими сотрудниками дворца и могли принять такое решение…

Нет, не могли.

Все решения, касающиеся меня, всегда принимал Его Высочество. Но если собственное письмо он проигнорирует или же просто ответит коротким «Нет», оставить без внимания такое количество обращений он не сможет, тем более что я никогда прежде не прибегала к подобным мерам.

И я оказалась права.

Короткий, сухой ответ пришёл от Его Высочества на следующий день:

«У вас два часа, сегодня с полудня до двух часов дня. Завершите все свои дела за это время. С вами будет сопровождение, онсейчас находится слишком далеко, чтобы найти вас».

Восторжествовав, я начала готовиться, решив заодно отнести деньги за последний месяц в банк, проверить состояние ячейки и узнать, насколько хватит того, что там находится. Выплаты шли на обучение Финна и куда более крупные — на наше поместье, хотя в последние два месяца этот заём оплачивал Имир.

— Куда ты, Мио? — мама вернулась в покои уже тогда, когда я выходила. Гвардеец ждал у дверей, готовый сопровождать меня, он выглядел скучающим и явно не ожидал никаких проблем.

— К Имиру. Мне разрешили ненадолго выйти и выделили гвардейца, — я кивнула на молодого мужчину по имени Стен Эшли.

— Подожди, я подготовлюсь и отправлюсь с тобой, — матушка тут же засуетилась, но ждать я не собиралась, потому что она всегда хотела выглядеть безукоризненно, а у меня было только два часа.

— Нет, мама, я пойду одна. Думаю, так будет лучше, — я собиралась откровенно поговорить с Имиром и подозревала, что в присутствии посторонних он постарается замять ситуацию.

Гостиничный дом в центре Сороны возвышался величественным фасадом из светлого камня, где каждая линия дышала гармонией. Балконы из чёрного кованого железа были обвиты цветущими лианами и украшены геранями в аккуратных горшках. Карнизы и наличники тонкой лепки придавали зданию нарядность, а огромные окна с зеркальным блеском отражали улицы. Чистота и ухоженность фасада создавали ощущение дорогой, но тёплой и гостеприимной роскоши.

Сколько стоили здесь каждые покои, страшно было даже представить, а Имир жил здесь уже несколько месяцев, наверняка наслаждаясь столичной жизнью, близостью к нам и аристократам высшего света.

— Ваш брат находится в третьих покоях на четвёртом этаже, — сказала женщина в просторном фойе, сначала почему-то настороженно нахмурившись, но затем невозмутимо улыбнувшись.

Горячо поблагодарив её, я тут же направилась к лестнице.

— Думаю, вам лучше подождать здесь. Я просто увижусь со своим братом и сразу вернусь, — обратилась я к гвардейцу Стену Эшли.

Тот растерянно посмотрел на дверь, словно его предупредили, что меня может кто-то искать, а затем с не меньшей растерянностью взглянул на меня. Казалось, он решал, что важнее — следить за дверью или наблюдать, чтобы я не обратилась и не покусала приличных граждан.

— Хорошо. Если вы не вернётесь через полчаса, я отправлюсь вас искать, — произнёс он наконец, решив остаться у двери. Он встал прямо напротив неё и не сводил взгляда, будто ожидал чего-то плохого.

Я же решительно поспешила наверх, чувствуя, как безумно стучит сердце. Имира я не видела уже много дней, с того самого момента, как прочла ту заметку в газете, и не знала, как начать разговор, но молчать не собиралась. Я убеждала себя, что главное — не заводиться и говорить спокойно, тогда он не станет сразу закрываться и защищаться.

Но поговорить с братом мне не удалось. Уже в коридоре, который вел к входу в его роскошные покои я услышала женский смех. Разговаривала девушка — юная, звонкая, весёлая, а ей вторили ещё два женских голоса, звучавшие старше. Возможно, это были компаньонки или родственницы.

У него гости?

— Вы ищете Имира Валаре? — неожиданно обратились ко мне. В коридоре находились ещё трое человек: двое мужчин и женщина. Все они были заметно бледными, напряжённо глядевшими на дверь в конце коридора, ведущую в покои брата.

— Да, я его сестра, — отозвалась я сразу, решив, что это работники гостиничного дома.

Незнакомцы переглянулись, затем внимательно осмотрели меня. Их взгляд задержался и на моём чемоданчике ритуалиста, где, помимо привычных предметов для ритуалов, сегодня лежали деньги, которые я собиралась занести в ячейку.

— Вы знаете, что сделал ваш брат? — наконец спросила женщина с болью в голосе. Я вздрогнула, почувствовав, как мои не до конца осознанные опасения начинают воплощаться в реальность.

Но одновременно… эти двое мужчин вызывали у меня сильное недоверие. Я с ужасом поняла, что не следовало оставлять гвардейца внизу.

— Расскажите мне, — попросила я, стараясь отвлечь их, отступив на шаг и надеясь обойти, чтобы добраться до двери брата.

Я убеждала себя, что вряд ли они решатся на что-то, но рисковать не стоило. В глазах одного из мужчин горело отчаяние. К несчастью, они заметили, как крепко я держала чемоданчик.

— Передайте нам чемоданчик, леди Валаре, — произнёс один из них хриплым, больным тоном.

Ни за что!

Я скорее обращусь и покусаю их.

Но на деле я не могла этого сделать. Я понятия не имела, как работает моё превращение, и знала, что для этого нужна поддержка места силы или хотя бы кровь Его Высочества. Поэтому я резко рванула в сторону двери, убеждая себя, что в таком респектабельном доме, в самом центре Сороны, они не посмеют напасть.

Как же я ошибалась.

Удар!

Что-то тяжёлое обрушилось мне на голову, по ощущениям — совсем не рука, и в тот же миг сзади навалилось мужское тело. Не удержавшись, я упала прямо на чемоданчик и прижала его к себе, чувствуя, что ни в коем случае не должна позволить им забрать деньги.

Удар по локтю почти не принес боли. В висках набатом гремела кровь ярости, и я жаждала обернуться в зверя, разорвать их на части — но ничего не происходило.

— Помогите! — со всей силы закричала я, прикрывая своим телом чемоданчик, ведь люди, напавшие на меня, были в настоящем отчаянии.

— Уйдём, Саймон, — молила одного из мужчин женщина.

— Мне даже нечем платить за дом, и не на что купить детям еду! Всё из-за него! — раздался голос прямо надо мной, и очередной удар ботинка пришёлся по рёбрам.

Он очень, очень хотел перевернуть меня.

— Это же женщина, Саймон! — плакала женщина.

— Она его сестра! И она ритуалистка Его Высочества, значит, деньги у неё точно водятся, я слышал об этом. К тому же она оборотень и сразу восстановится.

Он снова пнул меня, а второй мужчина, опустившись рядом на колени, потянул за ручку чемоданчика, за который я держалась так, будто от него зависела вся моя жизнь.

Какая же это, в сущности, глупость.

Но тогда я думала лишь о том, что внутри лежит месяц заработка, что эти деньги сейчас особенно важны и что я не позволю никому отнять то, что по праву считаласвоим.

— Да отпусти ты, наглая кошёлка! — выругался он, будто это я покусилась на его добро.

— Помогите! Пожар! — снова изо всех сил закричала я. А потом в голову резко пришла идея. — Я оборотень, я вас всех здесь разорву!

Женщина испуганно вскрикнула, но мужчины не прекратили попыток стянуть меня с чемодана и заполучить мои сбережения. Похоже, собственная жизнь была для них менее ценна, чем шанс урвать хоть какие-то деньги. И если я держусь за чемоданчик так яростно — значит, там действительно лежит приличная сумма.

Чем сильнее я сопротивлялась, тем ожесточённее они рвались к моему чемоданчику.

— Дура, если бы ты могла обернуться — уже бы обернулась! — и, к несчастью, он был прав. — Держи её, Саймон.

Они были куда сильнее меня, и я с ужасом почувствовала, как чемоданчик начинает ускользать из-под живота, вспотевшая ладонь не удерживала кожаную ручку. Возможно, если это всё же случится, я смогу догнать их и плеснуть на них уксусной настойкой?

Просыпайся же, дурацкая пантера, я их всех разорву! Сколько раз они уже пнули меня и ударили?

— Ждите здесь, миледи, я разберусь и защищу вас! — послышался громкий, отдалённый голос Имира, а с другой стороны на четвёртый этаж уже поднимался гвардеец, сопровождавший меня.

— Немедленно остановитесь! Это королевская гвардия! Сюда направляется городская стража!

Зычный голос гвардейца, полный ужаса и угрозы, остановил всё происходящее. И только тогда я без сил обмякла, понимая, насколько напряжено было всё моё тело. Боли я не чувствовала, лишь безудержный прилив адреналина, жгучее желание понять, что происходит, ярость сражаться и держаться за чемоданчик до последнего.

И, больше всего — желание накричать на Имира, который всё ещё не показался из-за двери.

Женщина, державшаяся рядом с двумя мужчинами, с ужасом всхлипнула, когда до неё наконец дошло, что случилось, и попыталась броситься к лестнице, но дорогу ей преградила мощная рука: гвардеец, спаситель меня и моих денег, встал поперёк прохода, перекрыв его целиком.

— Ждите здесь и не шевелитесь!

Похоже, он и не собирался сдвигаться с места, пока сюда не прибудет городская стража, и поступал правильно. Но глаза… он с ужасом смотрел на меня, думая, наверное, что не уследил за единственной подопечной, которую ему доверили.

А потом пришла боль.

Очень сильная — в рёбрах и спине, в руке, на которую я упала и которая до упорства держала чемоданчик. Но самая мучительная — в голове, по которой пришлось несколько ударов.

Застонав, я впервые закрыла глаза, ощущая, как перед ними пляшут звёздочки.

— Мио! Что с тобой?! — встревоженный голос Имира казался оглушающим, но он не смог ко мне подойти.

— Стойте на месте, пока придёт городская стража! — рявкнул на всех мой гвардеец, и от громкости его голоса я словно на секунду потеряла сознание, очнувшись уже от громкого истеричного вскрика.

Женского, юного, напуганного.

Подняв голову, я заметила за спиной Имира женщину… и не одну. Ближе всего к нему, пряча лицо в ладонях и рыдая от страха, стояла Мелва Вал Миррос и Имир пытался заботливо её утешить.

Всех присутствующих моментально повезли во дворец — но в разных условиях. Троих нападавших связали и усадили в телегу, чтобы отправить в башню на допрос, а меня, Имира, Мелву Вал Миррос и её сопровождение рассадили по коляскам и отправили назад со всеми почестями.

Мой гвардеец, Стен Эшли, ехал рядом с каретой, такой бледный, что казалось, ещё миг, и он сам упадёт в обморок. Хотя он всё сделал правильно: дождался стражи, вышел один против троих, сумел разобраться в ситуации, и всё закончилось хорошо… относительно.

— Не двигайтесь, леди Валаре! — без конца повторял он, но все мои мысли были лишь об Имире.

Он явно как-то обманул этих людей… Занял у них деньги? Почему они так злились на него, что готовы были ограбить его и избить его сестру?

И сколько ещё таких людей ходит рядом?

— Я не должен был оставлять вас одну, леди Валаре, — вновь сетовал несчастный Стен.

— Успокойтесь, вы всё сделали правильно, я всем это расскажу, — поспешно заверила я его, думая, что ему, конечно, достанется. — Как там мой братец?

— Он в карете за нами, а следом за ним едет леди Вал Миррос с компаньонкой.

Леди Вал Миррос!

Она находилась в покоях моего брата, вместе с компаньонкой и ещё кем-то, и, судя по всему, они прекрасно проводили время. Что же их связывало?

В голову не приходило ничего, кроме мысли, что он за ней ухаживал — официально, наверняка дарил ей подарки, розовые ленты и каллы, означающие нежную любовь, наверняка приглашал на прогулки. А мама… мама знала! Вот почему она так улыбалась, думая, что её старший ребёнок вскоре сделает предложение достойной леди.

— Прибыли! — карета резко остановилась, и несчастный стражник чуть ли не готов был вынести меня на руках, но я тут же шикнула на него.

— Я могу идти, просто подставьте плечо, — попросила я, чувствуя, как сильно кружится голова. Попыталась обернуться назад, к Имиру, и едва не потеряла сознание.

— Держитесь, леди Валаре! — Стен обхватил меня под мышку и буквально повёл, почти понёс к лестнице, с которой уже спускались несколько взволнованных слуг. — Срочно позовите целителя!

Стены мелькали перед глазами, как и встревоженные лица придворных, на глазах у которых тащили избитую меня.

— Имир…

— Его отправят в ваши покои до выяснения всех обстоятельств, леди Валаре.

Только доберусь до него…

— Мио! — вопль матушки едва не оглушил меня. Она тут же подлетела и попыталась выдернуть меня из рук Стена, но гвардеец оказался неожиданно настойчивым и сильным.

— Не трогайте её, леди Валаре, я доведу её до целителя! — сурово произнёс он, и это возымело действие.

Но матушка тут же расплакалась. Её красивое, почти не изменившееся с возрастом лицо скривилось от боли и страха, чуть подведённые губы задрожали.

— Мио… Как же так, доченька, кто же…

— Те, у кого Имир занял денег или обманул, мама! Трое человек. И не вздумай никуда выходить, иначе и на тебя могут напасть! — с неожиданной силой рявкнула я и почувствовала, как на кончиках моих пальцев проступили когти.

То есть сейчас ты проснулась, глупая пантера?

Меня буквально трясло от злости, волнения и чувства, что произошло что-то ужасное, но все вокруг решили, что это всего лишь последствия избиения. Целительница тут же уложила меня и приказала не двигаться, а затем столь же решительно обратилась к матушке, всё ещё мечущейся рядом и бормочущей одни и те же слова дрожащими губами:

— Имир не мог… Имир не мог…

— Вот! — целительница протянула матушке успокоительную настойку и усадила её в кресло, а сама вернулась ко мне и осторожно спросила: — Можете спрятать свои когти?

Я покачала головой — никакого контроля над зверем у меня не было. Единственным, кто хоть как-то помог мне в прошлый раз, был Его Высочество.

Глава 20. Дело старшего брата

Его Высочество прибыл через пятнадцать минут, врываясь в комнату без стука, и целительница заметно вздрогнула, тут же поклонившись.

В это время я сама… проваливалась в сон. Матушка на соседней кровати уже спала, сражённая успокоительной настойкой, такой же, какую влили и в меня. Целительница, несмотря на то что ей не рекомендовалось прикасаться ко мне, верила, что я её не трону, и так и вышло.

Я чувствовала, что контролирую себя вполне неплохо, но поняла, что это не так, когда у меня начали проступать удлинённые клыки. Возможно, рядом со мной действительно небезопасно находиться?

Такой злой я не была, наверное, никогда. Добраться бы только до Имира...

— Леди Валаре, — кронпринц широкими шагами пересёк комнату и уставился на меня потемневшими, полными ярости глазами. Казалось, он и сам готов был обратиться прямо сейчас, но, в отличие от меня, умел держать себя в руках.

Интересно, что он сейчас видел перед собой? Скорее всего — бледную избитую девицу с торчащими клыками и когтями.

— Оставьте нас, — приказал он гвардейцу у входа и целительнице, которая тут же вылетела из комнаты. Прогнать мою спящую матушку он не мог, как бы ни хотел.

Мы остались в вязкой, тягучей тишине, не отрывая взгляда друг от друга.

О чём он думал в этот момент?

Я сама думала о том, что он заполнял собой всё пространство комнаты. Словно рядом с ним исчезал весь кислород, грудь стягивало, и мне хотелось… слишком многого. В том числе прогнать его, сказать, что со мной всё в порядке и Его Королевскому Высочеству не стоит тратить своё драгоценное время лишь для того, чтобы ещё раз напомнить мне, насколько глупо я, на его взгляд, себя вела.

Но ещё… я думала о том, что он пришёл почти сразу, как только ему доложили, что я вернулась и что у меня проблемы. Он оторвался от всех дел, возможно, даже от свидания с Барбарой, и явился навестить своего проблемного личного ритуалиста.

— Миолина, — повторил он очень тихо.

Теперь, когда в комнате никого, кроме меня и спящей матушки, не было, он медленно подошёл к моей кровати и присел рядом на стул, где совсем недавно сидела целительница. Я скосила на него правый глаз и попыталась подняться, но была остановлена холодным приказом.

— Лежите.

Ну, буду лежать, раз приказывают.

Вообще-то дурман от лечебных и успокаивающих настоек раздражал меня до невозможности — я хотела вскочить, найти Имира и выбить из него всю дурь, а заодно спросить, насколько глубоки наши проблемы. Но вместо этого едва могла оторвать руку от кровати, и гнев, бурлящий в крови, лишь способствовал частичной трансформации.

Моя правая рука была поднята с величайшей осторожностью Его Высочеством, и он начал медленно задирать рукав, внимательно рассматривая синяки, которые уже частично зажили.

— Кто это сделал, Миолина? — спросил он спокойно, проводя кончиком пальца по самому большому синяку.

На миг мне захотелось всё ему рассказать, но потом я поняла, что правда может обернуться огромными проблемами для Имира. И как бы сильно я ни хотела накричать на брата, а может, даже побить, сдавать его я не собиралась. Мы — семья, клан.

— Я всё равно узнаю. Думаете, оставлю виновников безнаказанными? Они уже в башне, их допрашивают капитаны гвардии.

— Я сама ничего не знаю, — хрипло ответила я. — Главное… не наказывайте Стена Эшли. Нас там было восемь человек, и он справился со всеми, сделал всё правильно.

Глаза мужчины сразу же сузились, челюсть напряглась, и он издал недовольный смешок, словно не мог поверить в то, что я сказала.

— Думаю, он сможет рассказать мне куда больше, чем вы.

Я промолчала, понимая, что уже сказала слишком много и не желая будить матушку.

Интересно, если бы она проснулась и увидела кронпринца, сидящего рядом со мной, склонившегося и изучающего кончиками пальцев ямку на локте, кожу, покрытую синяками, что бы она подумала?

Оставив мою руку, кронпринц наклонился ближе к лицу — чувственные, безупречно вылепленные губы оказались совсем рядом с моими, а жёлто-зелёные глаза сегодня были темнее обычного.

— Хотел бы я почувствовать то, что вы сейчас чувствуете, — произнёс он.

О чём он? Ах да, запах…

Пальцы скользнули к моему подбородку, осторожно обвели его, почти задумчиво, и кронпринц наклонился ещё ближе. На секунду меня бросило в жар — показалось, что он поцелует меня прямо в клыкастое лицо.

Если попытается — я очень сильно покусаю его.

Мне хотелось этого…

Вместо поцелуя мужчина резко отстранился, потянулся к сапогу, и прямо перед моим лицом сверкнул в свете кинжал. Я вздрогнула, отшатнулась, и в тот миг Его Высочество зло сверкнул глазами.

— Не сходите с ума. Я никогда не причиню вам вред.

Разве что словами…

Впрочем, моя реакция — это только мои собственные проблемы. Не стоит влюбляться в собственного начальника, а потом страдать от того, что он ведёт себя как начальство.

Одно резкое движение кинжала — и драгоценная кровь потекла по его запястью. Каэлис Арно мгновенно прижал меня к себе, подняв мою голову.

Я коснулась надреза осторожно, языком, зная, что клыки наверняка болезненно давят на его кожу, но стоило сделать первый глоток, как все мысли о том, чтобы не ранить его, исчезли. Я впилась губами в запястье, не замечая, как клыки исчезли, и, присасываясь к крови, что заменяла мне место силы. Пила жадно, быстро, отчаянно, громко простонав, чувствуя, как обжигает всё моё нутро.

— Вот так… — хриплый шёпот сквозь дурман в голове.

Горячий, вязкий, засасывающий, почти такой же, что я испытывала в графстве Роузглен.

Я и сама не заметила, как исчезли клыки и когти, как вернулась сила в ослабевшее тело, как отчаянно я прижимала к своим губам его запястье, почти урча от удовольствия. Все процессы внутри моего тела мгновенно ускорились, включая регенерацию.

Но даже сквозь этот дурман я ощущала, как его широкая сильная рука удерживала мою голову, прижимая ближе к себе, как длинные пальцы пытались ласкать затылок, почти сжимая.

Я проснулась резко, сев на постели и ощущая, как бушует энергия в груди. Как я потеряла сознание, я вновь не помнила, как и когда ушёл Его Высочество и что между нами произошло, но это тревожило меня мало.

Имир, Имир, Имир!

Матушка на соседней кровати всё так же спала, но в комнате на этот раз находилась целительница. Увидев, что я села, она сразу же попыталась выяснить моё состояние.

— Мне срочно нужно поговорить с братом, пожалуйста. Я чувствую себя хорошо и вернусь сразу же после разговора, — уверила её я, поднимаясь. — Мама!

— Ой! — матушка напугалась почти до икоты, резко садясь. В её глазах всё ещё танцевал дурман сна, и она покачнулась, но времени дать ей оклематься у меня не было.

— Мы идём говорить с Имиром! — я тут же направилась к выходу, хотя целительница пыталась убедить меня, что это плохая идея.

— Подожди, Мио! — голос матушки послышался буквально через секунду, сразу же за мной. Вскоре я услышала торопливые шаги её маленьких ступней — бедняжка даже туфли забыла надеть. — Да подожди же ты, тебе нельзя волноваться.

— Если я сейчас же не поговорю с Имиром, я здесь камня на камне не оставлю, — рыкнула я. Видимо, матушка прочла что-то в моём лице, потому что тотчас сдалась.

Мы нашли брата в моих покоях — он торопливо писал что-то на листе пергамента. Быстро, размашисто, словно составляя ответ тем, кому был должен, или придумывая новый план.

Очередной безумный, опасный, бесперспективный план ради быстрого и, непременно, огромного заработка.

— Мио… — тихо прошептал он, с ужасом разглядывая меня, мои побледневшие синяки и отёки после избиения. — Мио, ты не должна была вставать.

— Что. Ты. Сделал? — процедила я, глядя на него с ненавистью, какую никогда прежде не испытывала. — Что ты сделал с этими людьми, что они поджидали тебя, готовые избить твоих самых близких? Отвечай!

— Мио, да что же ты… не разговаривай так… — попыталась утихомирить меня матушка.

— Не сегодня, мама, я буду разговаривать так, как нужно, — наверное, это было очень грубо, но я чувствовала, что готова почти перекинуться от ярости. — Если бы меня там не было, они избили бы тебя, слабую беззащитную женщину. А может, Мелву Вал Миррос, что каким-то образом навещала Имира в его покоях. Потому что Имиру плевать, кого он тянет на дно, его волнует только он сам.

С каждым моим словом матушка бледнела всё сильнее, не в силах поверить в сказанное.

— Расскажи мне! Что ты сделал? Украл у них деньги? Обманул их? И сколько ещё таких ходит по Левардии, готовых избить или убить меня и матушку только потому, что не могут добраться до тебя?!

— Не смей так разговаривать со мной. Я разберусь с этим… — слова брата прозвучали как приказ главы рода, но мне, признаться, было все равно.

С таким главой рода нам не нужны никакие враги.

— Все будет в порядке, — он бросил взгляд на мои синяки и явно почувствовал себя виноватым. — Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, но обещаю, все будет в порядке, я уже запланировал…

— Я не верю ни единому твоему слову, — отрезала я, голосом, полным ненависти. Я почти рычала, и если бы не кровь Его Высочества, наверняка бы перекинулась прямо сейчас.

За моей спиной раздался всхлип — это матушка тихо заплакала, чувствуя приближение самого страшного и громкого скандала в жизни нашей семьи и желая остановить его в самом зародыше.

— Мио, пожалуйста… — жалобно попросила она, понимая, что сегодня я не уйду, как обычно, не брошу все, потому что, по словам брата, «замучала уже постоянными недовольствами и нравоучениями».

— Нет, мама. Мы избегали этого разговора семь лет, и больше в этом нет смысла. Потому что на кону стоит не только моя жизнь, но и твоя, и, быть может, даже жизнь наших кузин. А может, и жизнь Мелвы Вал Миррос, которой не посчастливилось связаться с моим неудачником братом.

— Не смей. Так. Разговаривать! Я никогда не позволю причинить ей вред…

— То есть то, что меня избивают — это нормально, а Мелву — нет? Скажи, будет ли нормально, если изобьют нашу маму, которая не может постоять за себя и за всю жизнь и мухи не обидела, которая всегда защищала тебя? А если ее убьют?! — я уже кричала, чувствуя, как все внутри дрожит.

Но одновременно во мне черным отчаянием росла решимость.

Впервые за эти семь летя видела настоящий выход.

Сегодня Имир подчинится мне. Я уйду отсюда сегодня либо добившись своего, либо без семьи.

— Конечно нет! Как ты можешь говорить о таком? И то, что тебя избили — тоже ненормально… Никто не должен был пострадать! — Имир чувствовал, что его прижали к стене, и защищался. Агрессией, криками, реагировал даже на самые мелкие мои слова.

Он не выглядел красивым, как обычно, скорее, казался растрепанным и похудевшим, встревоженным происходящим. Хотя одежда на нем была новенькая, дорогая, такая, какая полагалась высокородному аристократу. Он явно приоделся к свиданию.

— Что ты сделал, Имир? Во что ввязался?! — я шагнула вперед.

— Это было настоящее дело! — рявкнул он в ответ. — Мы разрабатывали золотые шахты в Таруване, создали огромную систему, я вел дела сотни людей, и мы все получали колоссальные выплаты. Ты не понимаешь, Мио, у меня и у остальных в этом деле тысячи золотых.

— Откуда у тебя тысячи золотых, Имир?.. — охрипшим голосом спросила я.

Сейчас, когда он впервые произнес сумму, я осознала весь масштаб наших проблем, и страх темной липкой кляксой осел в груди, образовав зияющую дыру, в которой намешались тысячи эмоций и чувств.

— Где-то взял в долг, где-то пообещал услугу, — отмахнулся он. — Когда люди поняли, что я могу выплачивать долг с процентами, они стали куда охотнее отдавать мне деньги.

Казалось, я не могла даже дышать, и матушка за спиной тоже притихла. Даже она понимала, что, во что бы Имир ни ввязался, это было очень далеко от настоящего, законного дела, хотя бы потому, что ради денег меня избили.

— Перестаньте! Все будет нормально, я же говорю! Просто сейчас на шахтах возникли проблемы, и мы перестали добывать золото, но скоро все вернется в круги своя. Матушка, разве ты плохо жила эти месяцы?! — теперь он уже почти обвинял маму.

Меня — нет. Потому что я его денег не видела и стояла сейчас перед ним избитая, сама не понимая за что.

— Ты видел эти шахты? — тихо и зло спросила я.

— Так что перестаньте делать из этого трагедию! Не высовывайтесь из дома, я платил за поместье эти два месяца и продолжу платить, выплачу все заранее, и мы станем еще более величественными…

— Ты видел эти шахты своими глазами?! — рявкнула я, чувствуя, как на руках вновь проступают когти. — Отвечай!

— Не кричи на меня! Нет, я не видел их, они принадлежат лорду Року…

— Лорд Рок уже давно не лорд, он наврал при получении своего титула, и всё его имущество арестовано. Даже если какие-то мифические шахты, которых ты в глаза не видел и ради которых набрал чудовищные долги поверх уже прежних, накопленных за эти годы, действительно существуют! Скажи, ты хоть раз думаешь о ком-то, кроме себя?

— Я делаю это ради вас! — заорал в ответ Имир. — Не строй из себя невинную! Это ты переспала с Леонардом, это из-за тебя нас выгнали из столицы, это тебя считают почти падшей женщиной среди участниц!

В ответ я только громко и уничижительно рассмеялась.

— Я никогда этого не отрицала. Да, я была идиоткой, что переспала с Леонардом! Я сделала это и не снимаю с себя ответственности, — трудно, наверное, винить ту, кто сама признаёт свою вину. — И никто в моей семье не заступился за мою честь, как сделали бы за любую другую девушку на этом отборе. Говоря всем что со мнойможнотак обращаться... Никто! А теперь ты просто переводишь тему, потому что боишься…

— Немедленно перестаньте! — матушка, всё так же плача, встала между нами. — Имир… Имир… ты же говорил, что всё будет в порядке, но если имущество лорда Рока арестовано…

Её бледные губы дрожали, как и всё её тело, так сильно, что я испугалась — она вот-вот упадёт.

— Это правда? Про арест его имущества? — и в голосе столько надежды…

На то, что он скажет что «это неправда», что убедит её, что всё наладится. Он — глава рода, тот, в кого она верила больше всего.

— Да… — тихо ответил побледневший Имир. — Но это всего лишь временное недоразумение…

— Ты не видел эти шахты! Что, если они вовсе не существуют? Что, если тебе опять наврали, пообещав золотые горы, как обычно, а ты купился, наплевав на всех вокруг?

— Это не так, Мио! И я глава рода, не разговаривай так со мной!

— Ты не глава, ты — посмешище, — откровенно ответила я. — Слабак и трус, мечтающий о деньгах, причем быстро, так, чтобы не нужно было самому ничего делать, не нужно было работать. Ты продаешь воздух! Ты видел эти шахты? Хоть бы отпечаток памяти? Видел процесс добычи золота, как его превращали в деньги, видел шахтеров? Хоть кто-нибудь видел их среди сотен твоих людей, о которых ты говоришь? Ответь!

Имир молчал.

Но именно это молчание и было его ответом.

Он не видел шахты, не видел работников.

— Не смей так разговаривать со мной, — прошипел он в который раз.

— Мио, не разговаривай так с братом! Он — глава рода, он заботится о нас, — прошептала матушка, словно мечтая, чтобы этот ужасный разговор наконец закончился.

— Как ты можешь верить ему, мама? Хоть одно его дело закончилось успешно? Хоть одно? Сколько их было?! Десятки, и каждый раз в лучшем случае мы оставались ни с чем, а в худшем — влезали в новые долги. Я пять лет платила за поместье а он два месяца, но ты вновь выбираешь его! При том что такого, как сейчас, еще не было никогда. Как ты можешь доверять ему, если он подводил меня и тебя снова и снова, из года в год? Что дальше? Люди, которых он обвел вокруг пальца, пойдут и изобьют Агнету только потому, что она с нами? Сожгут поместье?

От ужаса мама прижала кулачки к губам и посмотрела на меня, понимая, что то, что я описывала, вполне может стать нашим будущим.

— Мио, он выплачивал нам! Если шахты не существуют, откуда, по-твоему, он мог брать деньги?! — Имир не собирался сдаваться. Он, похоже, сам не мог принять, что и это его дело прогорело.

Он горел от ярости. Собирался отстаивать свою веру до конца, до последнего делать вид, что у него есть план, что он знает, что делает, что он — глава рода не только на словах.

Ненавидел ли он меня, избитую, в этот момент? Чувствовал ли себя виноватым?

Потому что я ненавидела его.

— Я не знаю! Может, из денег тех, кого вы приводили, я слышала разговоры об этом на улице, где всех уговаривали вложиться. А может, у него была какая-то заначка. В любом случае настоящих денег от тебя он получил куда больше, чем выплатил, не так ли?!

Глава 21. Предложение, от которого нельзя отказаться

— Я не знаю! Может, из денег тех, кого вы приводили, я слышала разговоры об этом на улице, где всех уговаривали вложиться. А может, у него была какая-то заначка. В любом случае настоящих денег от тебя он получил куда больше, чем выплатил, не так ли?!

Имир побледнел, и это его молчание стало ответом на все мои вопросы. Синие, такие же, как у меня, глаза бегали из стороны в сторону, пока он, по-видимому, пытался вспомнить, сколько вложили остальные и сколько получили.

— Что ты подписал с ним? — спросила я. — Какие бумаги? Покажи мне! — я сделала шаг вперед, едва удерживаясь от желания заслонить матушку, на которую Имир всё время смотрел, наверняка надеясь на привычную поддержку, которую она всегда ему оказывала.

Она была на его стороне в каждом споре, в каждом конфликте, которых у меня с братом было несметное количество.

— Имир!

— Я не подписывал с ним бумаги! Только собирался, но он выплачивал мне, и видеть проценты от моих вложений было куда надежнее, чем подписывать какие-то бумажки.

В ответ я только истерично рассмеялась, покачав головой.

— Его имущество арестовано, но никаких доказательств, что ты работал с ним, нет. А значит, если его деньги и вернут пострадавшим, тебя среди них не будет! И ты правда думаешь, что если эти несуществующие шахты каким-то образом заработают, он станет платить тебе, а не выкупать своё поместье?

Матушка, услышав это, схватилась за голову и снова заплакала — последняя надежда покинула её в этот момент.

— Не ведите себя так! Я сделал это ради вас! — крикнул на меня Имир.

— Ради себя! Потому что ты слишком ленив, чтобы заниматься настоящей работой, и слишком честолюбив, чтобы получать мизерные, по твоему мнению, деньги, которые получают все остальные! — как только он снова открыл рот, я тут же перебила его. — Ты кричишь на ту, кого избили, избили из-за тебя! Пока ты утешал свою девицу и её родственников, меня калечили за твоей дверью. Я звала на помощь без остановки, но гвардеец с первого этажа прибежал быстрее, чем ты, находящийся за дверью! Глава рода? Жалкий трус, слабак и лентяй!

Я не выдержала и сорвалась в полноценную истерику, выплескивая всю обиду, что копилась во мне все эти годы.

— Мио-о-о, — жалобно, почти беззвучно простонала мама, бросившись ко мне и крепко обняв своим тонким телом. Я почувствовала, как сильно она дрожала.

Я не обняла её в ответ.

— Не втягивай в это леди Вал Миррос.

— О нет, молчать я не буду, — горько рассмеялась я и, наконец, попыталась оценить, смогу ли надавить на него. — Я скажу ей и её отцу всё как есть: что Мелву, если она сблизится с тобой, изобьют или даже убьют. Что ты за всю свою жизнь заплатил за поместье лишь два раза. Что ты не защитил мою честь и не защитишь её. Может быть, я расскажу об этом ей прямо сейчас.

Насколько сильно он заинтересован в Мелве? И сколько продлится эта влюбленность?

Мама вздрогнула, однако я смотрела только на Имира. На то, как в его глазах загорелся самый настоящий ужас.

И почему-то этот ужас ранил меня сильнее всего, хотя я и собиралась его использовать. Имира не задело то, что меня избили. Не задело, что у нас могут отобрать поместье, что пострадают другие. Но его по-настоящему испугала мысль, что он потеряет прекрасную леди Мелву Вал Миррос.

— Это гордость нашего рода, Мио, ты действительно хочешь её уничтожить? Если она узнает, то и другие тоже, подумай о нашем будущем!

Почти никто из аристократов не знал, насколько бедственно положение рода Валаре, и что наше поместье почти развалено. После моего скандала нас отлучили от двора и столицы, кроме, конечно, отца.

— Ты глава рода, именно ты должен думать о нашем будущем, но почему-то тебя это не заботит. Ты хочешь, чтобы я защищала твою честь, при том что ты никогда не сделал ничего, чтобы защитить мою…

Всё. Больше никакой слабости.

— Нам нужно срочно уведомить Агнету. Её жизни угрожает опасность. И кузин.

Я взглянула на свои руки — когти всё никак не исчезали, и это вызвало у меня кривую ухмылку. Опять искать кронпринца? Пить его кровь?

— Не говори леди Вал Миррос, — повторил Имир, и я нарочито неверяще подняла на него глаза, чувствуя, как в крови поднимается горячая волна адреналина.

Получается…

— Я говорю тебе о жизни моей, мамы и Агнеты, а ты думаешь о том, что леди Вал Миррос начнёт о тебе плохо думать? Серьёзно?

— Да! Я… изменюсь, найду способ зарабатывать деньги, честным трудом, пусть и не такого размера.

Он прекрасно знал, о чём я мечтала. О стабильности, о том, чтобы мне не приходилось ждать удара в спину от собственной семьи.

— Я не верю ни одному твоему слову, Имир. Ты ни разу не имел настоящей работы, ни разу не сделал ничего честно.

Я уже собиралась вновь напомнить про Мелву, но у Имира внезапно появилась новая, куда более пугающая идея.

— Всё ещё может быть нормально, Мио. Леонард де Рокфельт связался со мной недавно, он хотел обсудить некие планы, — с каждым словом голос брата креп, обретал уверенность. — Мне кажется, он попросит твоей руки. Это восстановит твою репутацию, и союз с такой семьёй позволит нам медленно выйти из… всех долгов.

— А разве мы будем живы, чтобы медленно выходить из всех долгов? Кто гарантирует нам, что при выходе в город матушку не будут поджидать твои новые дельцы, решившие выбить деньги силой?

— Де Рокфельты и гарантируют! Они связаны с королевской семьёй, никто не посмеет напасть на невесту Леонарда де Рокфельта и её семью, — казалось, он даже начал светиться изнутри.

Ему резко показалось, что он нашёл выход.

— Да, я прямо сейчас найду его…

— Я скорее убью его, чем позволю прикоснуться ко мне, — резко ответила я. — Я ненавижу всю их гнилую семью, даже больше, чем тебя в эту минуту. И в момент отчаяния, поверь, я закачу такую сцену, что он никогда не женится на мне.

Грубо? Да, очень.

Я и вела себя последние дни как несдержанная дикарка — и выглядела наверняка так же. Но всё происходящее будто высосало из меня силы для притворства. Хотя я давно считала, что маска — это часть меня, продолжение меня самой.

— Считаешь, что твоя гордость важнее благополучия и жизни семьи? — спросил Имир. Этот разговор мы никогда не забудем.

Очень хотелось уйти, от усталости кружилась голова, и когти всвсё никак не пропадали.

Но я и так уходила слишком часто.

— Какая жалкая манипуляция, Имир. Это не я поставила под угрозу благополучие и жизнь семьи. Почему я в который раз должна платить за твои ошибки, твою слабость и трусость? Я делаю это уже пять лет, после смерти отца. Но больше не могу — у всего есть предел.

— Это временно, Мио, всё исправится. И Лео — самый завидный холостяк королевства, после Его Высочества, только дура…

— Замолчи! — резко бросила я, не желая даже слушать о Леонарде.

Пора!

— Не смей так разговаривать со мной! — огрызнулся брат, но мне уже было всё равно.

— Я ничего не расскажу Мелве Вал Миррос… — глаза брата тут же загорелись надеждой. — Но в ответ ты найдёшь работу. Настоящую работу. Ты скажешь мне, где она, я пойду вместе с тобой и проверю, что это не одна из твоих больных фантазий.

— Ты не можешь управлять моей жизнью, — зло выплюнул Имир. — Ты сама отказалась работать на меня.

— Разве ты не собирался сам найти нормальную работу? Разве не говорил об этом всего секунду назад? Но не переживай, можешь ничего не делать. Просто я расскажу обо всём прекрасной леди Вал Миррос.

Брат едва заметно тяжело дышал, неверяще качая головой.

— Как мы дошли до такого… вы же не враги, Мио, Имир, — мама попыталась взять нас обоих за руки, но мы резко вырвали ладони.

Ни о каком мире между нами и речи быть не могло.

— Значит, решено!

— А что делать с твоей защитой? С Агнетой, с матушкой? Раз ты такая умная, скажи, что ты придумала! — зло прорычал Имир.

У него самого не было никакого плана, кроме как выдать меня замуж за де Рокфельта и надеяться на лучшее.

— У меня есть идея… Я расскажу тебе о ней совсем скоро. А пока срочно известите Агнету и привезите её сюда. Сделайте так, чтобы она никому не рассказывала о связи с нами! И сами никуда не уходите, пока мы не поймём, насколько опасна эта ситуация.

Конечно, это было ещё не всё. Нужно узнать, у скольких людей Имир занял денег, кого ещё он привёл в это дело, и сколько среди них по-настоящему опасных. Со многими из тех, кого он в это втянул, мы ничего не могли сделать — брат потерял деньги точно так же, как и они.

Но нам нужна защита.

И единственным, кто мог дать защиту на том уровне, который мне был необходим, оставался Его Высочество. В моём рукаве ещё хранился один козырь — моя просьба, та самая, что он пообещал исполнить после нашей близости в графстве Роузглен.

Однако прежде чем я успела обратиться к Нему за помощью, меня настигла другая новость — сенсационная, невероятная, ударившая словно обухом по голове.

Мне пришло письмо.

Конверт из плотного белоснежного пергамента, по краям отороченный золотым орнаментом, с тяжёлой сургучной печатью, вдавленной гербом королевской семьи. Внутри — лист тончайшего кремового веленя, переливающийся мягким блеском. Каллиграфическая вязь, выполненная тёмными чернилами с золотыми прожилками, гласила: «По воле Его Величества…»

Я перечитала письмо несколько раз, прежде чем до конца осознала смысл написанного.

Меня приглашали… участвовать в Отборе.

СОРОНСКИЙ ВЕСТНИК

Издание, заслуживающее доверия с 1123 года от Основания

ЧЕТВЁРТОЕ ИСПЫТАНИЕ — ПОБЕДЫ, ПОТЕРИ И СЕНСАЦИИ

Редакция «Соронского Вестника» получила множество писем с вопросами о том, почему результаты четвёртого испытания столь долго не раскрывались публике. С подобной задержкой Отбор не сталкивался почти никогда, но сегодня мы, первыми и единственными, открываем завесу тайны.

День первый. Малые кошки

Первый день стал настоящим торжеством ловкости и реакции. Полоса препятствий включала несколько последовательных зон, каждая из которых требовала не столько силы, сколько рассудка и единства команды.

Вааргский Гонг ударил в начале испытания, стремясь смутить разум, заставить забыться в зверином облике, но участницы должны были удержать холодный человеческий рассудок. В королевском лесу, высоко на деревьях участницам предстояло собрать сведения о местоположении добычи. Лишь определив верное направление, они допускались к следующему этапу, где хотя бы одна из девушек обязана была поймать песчанку в её крошечной норе, полагаясь на молниеносную реакцию и зрение, острое, как клинок. Последним требованием было вернуться к комиссии полным составом.

Первой добычу принесла зелёная команда во главе с леди Арисой Лаэрт. Самая юная из участниц не только удержала разум после гонга, но и провела подруг сквозь все испытания, сумев довести до конца даже ослабевшую леди Жизель Мукс, чьего манула пришлось почти тащить. Леди Ариса стала звездой этого дня и любимицей публики. Почти каждая леди мечтала быть с ней в команде.

Второй пришла красная команда леди Селины д'Авелин. Её барханная кошка уверенно справилась с ловлей песчанки в очень знакомых для леди условиях, но задержка Анны Парр породила слухи о раздоре в команде. Третьими завершили испытание синяя команда, а вскоре за ними — оранжевая. Фиолетовая и чёрная команды не смогли собраться и определить верное направление и покидают Отбор в полном составе.

День второй. Средние кошки

На следующий день прозвучал двойной удар гонга, и на сей раз добычей стала куропатка — птица, поимка которой требовала не только чутья и осторожности, но и почти вертикальных высоких прыжков. Но сначала командам, конечно же, надлежало вновь согласовано выяснить точное направление.

Триумфом ознаменовалась охота каракала леди Мелвы Вал-Миррос. Её зверь настиг добычу за три минуты до того, как то же самое совершил сервал леди Барбары ле Гуинн — давней фаворитки Отбора и, по слухам, предмета особого внимания Его Высочества. Поскольку команда леди Вал-Миррос вернулась к комиссии первой, именно ей была засчитана победа дня. Леди Барбара сохранила безупречную репутацию, но пальма первенства, пусть и на миг, перешла к сопернице. Последняя команда средних кошек, к сожалению, покидает Отбор.

День третий. Срыв испытания

Финал предназначался крупным кошкам, но он так и не состоялся.

Случилось то, чего никто не ожидал. Леди Миолина Валаре, личная ритуалистка кронпринца, впервые обратилась — в столь позднем возрасте! — и явила всем присутствующим неведомого зверя. Гибрид — огромный, с подавляющий феромоном, он потряс и судей, и зрителей. Как столь опасное и редкое создание могло затеряться в её роду — загадка, над которой сейчас бьются специально привезенные в столицу специалисты.

Его Высочество лично вмешался, обеспечив защиту всех присутствующих.

Но именно в эти минуты леди Лианна Бэар, сохранив невозмутимость, принесла комиссии пойманного сайгака. Несмотря на то, что она действовала без команды, комиссия признала её поступок достойным победы, учитывая исключительные обстоятельства и подавляющий феромон неизвестного гибрида.

Кроме того, участниц, отличившихся в первые два дня испытаний, наградили свиданиями с Его Высочеством в знак признательности за терпение и выдержку.

Новая участница

И всё же задержка объяснялась не только происшествием во время третьего дня испытания. Комиссия решилась на шаг, равного которому не знала летопись Отборов: принято решение ввести в состязание новую участницу!

Никого иную, как принцессу Иштавара — Заралию Шадир дель-Гор Варрийскую, чья помолвка недавно сорвалась. Принцесса уже направляется в Левардию и намерена состязаться наравне с остальными участницами Отбора.

Более того, проявив уважение к аристократии Левардии, комиссия разослала приглашения и некоторым леди, ранее не вошедшим в Отбор, и до нас дошла информация, что все они согласились. Среди них оказалась и личный ритуалист Его Высочества, леди Миолина Валаре. Её состояние признано удовлетворительным, а зверь — полноценным и здоровым.

Отбор вступает в беспрецедентную фазу, и мы заверяем читателей, что ни один поворот и ни одна тайна не укроются от внимания «Соронского Вестника».

СОРОНСКИЙ ВЕСТНИК — ваши глаза и уши в сердце Левардии.

— Объясните мне, что происходит? — до кронпринца я не смогла добраться даже через день и пришла лишь тогда, когда в «Соронском Вестнике» уже появилась заметка о том, что я приму участие в Отборе.

В собственном кабинете он не показывался, зато регулярно присылал мне склянки, наполненные его кровью, разбавленной молоком, с указанием пить их трижды в день.

И это… действовало. Клыки и когти больше не появлялись без причины, а мои настроения стали гораздо спокойнее.

На деле постоянная подпитка местом силы не обязательна, стоит однажды получить к нему доступ, и зверь уже считается здоровым. Однако место силы играет огромную роль для будущих поколений, и помогает лучшему контролю и связи, и именно ради этого Имир и я время от времени проливали нашу кровь в источник у поместья Валаре. У меня же вместо полноценного второго места силы оставалась только кровь Его Высочества.

Которую он вовсе не обязан мне отдавать.

— Леди Валаре, — кронпринц выглядел невозмутимым, занятым и отстранённым, как и подобает будущему монарху. — Чем я могу вам помочь?

— Почему вы решили прислать мне приглашение участвовать в Отборе? Почему не спросили моего согласия? И почему в «Соронском Вестнике» уже утверждают, что я согласилась?

С нашего последнего разговора, где он признался о том, что собирался отослать меня, я всё ещё чувствовала сильную обиду. Я собиралась обсудить с ним защиту, дождаться, пока он разберётся с Тавиеном и пока обнаружат моё место силы, а затем уехать в далёкий городок, куда Его Высочество и так намеревался меня отправить, и там начать выстраивать жизнь заново, имея стабильный заработок.

Хотя теперь, когда у меня впервые появился рычаг влияния на Имира, я задумалась, что, возможно, вовсе не обязательно держаться за дворец. Главное сейчас — не совершать резких движений и убедиться что Имир связан почти рабским контрактом.

— Я вижу, вы не рады такому статусу?

Ответа от меня не последовало, посколько мой вопрос был совсем другим.

— Потому что это решит все ваши проблемы и вернёт вам ту репутацию, которой вы никогда не должны были лишиться, — спокойно ответил кронпринц. — Или вы полагали, что я стану просто наблюдать за тем, как вас избивают, и ничего не предпринимать? Я обещал позаботиться о вас.

И каким же тоном это прозвучало! Сухим и официальным, словно он беседовал с советником по финансам, а не с женщиной, с которой ещё недавно ссорился почти до крика и которую связывало с ним… постыдное, на его взгляд, прошлое.

— Как это может защитить меня? Мы в безопасности лишь потому, что не покидаем дворца!

— Став участницей Отбора, вы будете считаться одной из моих невест. Все они защищены теми же законами, что и члены королевской семьи. Нападение на невесту кронпринца приравнивается к государственной измене, — произнёс он строго, не отводя от меня взгляда и, казалось, даже не моргая.

Я резко выдохнула, сглотнув, и не сразу смогла подобрать слова.

Да, он сделал это без моего согласия, но сейчас только так моя семья и наши близкие могли вновь свободно передвигаться по улицам. Их всегда будет сопровождать достойная охрана, а о моём участии в Отборе знали уже все.

— Спасибо, — тихо прошептала я. — Я прочитала о принцессе из Иштавара. Это правда?

— Да. Разговоры об этом шли почти месяц, и именно из-за неё задержали объявление результатов четвёртого испытания. Теперь, когда спешка больше не требуется, ничто не мешает включить в Отбор такую значимую фигуру на политической арене. Тем более, что принцесса и сама не против.

— А как же Барбара? Вы ведь уже выбрали её в невесты, — недоумённо, с вызовом спросила я.

В ответ Его Высочество чуть наклонил голову и долго рассматривал меня — выражение лица, реакцию, складку на лбу, словно стараясь разгадать мои мысли.

— Леди ле Гуинн сперва должна войти в семёрку финалисток, — наконец произнёс он, после едва заметного беззвучного хмыканья.

Знать бы, что творилось у него в голове…

— Что будет с Имиром?

— Мы расследуем это дело, но никаких документов о задолженности лорда Рока перед вашим братом не обнаружено, — он прищурился. — Если вы снова вытащите его из этого долга, он лишь влезет в новый. Для вас разумнее всего было бы обратиться к лорду Марлэю и сделать его главой чёрных пантер Дженн-Беа.

Не влезет. Пока он заинтересован в Мелве Вал Миррос. И я намерена поддерживать её в Отборе столько, сколько смогу, а для Имира у меня была подготовлена очень особая работа…

— И почему только я не могу стать главой рода, — сквозь зубы прошипела я.

— Таковы законы Левардии. И даже я не могу их изменить… пока, — спокойно ответил он. — У вас есть другие вопросы?

Вообще-то, вопросов у меня было множество, и где-то глубоко внутри жгла злость на его поведение со мной сразу после моего обращения. На его обман. На то, что он даже сейчас не сказал мне правды, доведя всё до ситуации, когда выбора уже не оставалось.

Но дурой я не была, и ничего не сказала, хотя наверное, от радости не лучилась. Участие в Отборе было моей лучшей возможностью восстановить свои позиции и получить защиту.

А ещё… Судя по тому, как равнодушно и спокойно он себя вёл, он вовсе не был заинтересован во мне как в невесте.

— Что будет с моей работой?

— Ваши обязанности временно будет исполнять мистер Ульвар Йаск. Но Рон Моргрейв и Саи Орей могут время от времени обращаться к вам за помощью между испытаниями. И я всё ещё буду платить вашу заработную плату, не переживайте, — он хмыкнул так, словно прекрасно знал, что важнее всего для меня сейчас было финансовое благополучие. — И помните, вы можете закончить Отбор в любой момент, когда захотите, раз я настолько вам неприятен. Всего доброго, леди Валаре.

Глава 22. Крыло участниц Отбора

— Сюда, миледи, — лорд Крамберг казался невозмутимым, таким же спокойным, как и всегда, но теперь впервые смотрел на меня с опаской.

А я понимала, что впервые окажусь лицом к лицу со всеми участницами Отбора, в крыле, которое они по праву считали своим. Эти девушки уже многие месяцы боролись за место будущей королевы. Порой честно, порой нет, но условия для всех оставались одинаковыми.

Из более чем сотни девушек, участвовавших в Отборе, теперь оставалось лишь тридцать две, и все они прекрасно знали друг друга, были осведомлены о слабостях и достоинствах соперниц, наверняка успели создать внутренние коалиции.

И я была уверена, как бы яростно они ни соперничали между собой, это ничто по сравнению с тем, как они встретят новеньких — тех, кого добавили не в последнюю минуту, а через месяцы после начала Отбора.

Если бы не новость о Заралии Варрийской, многие семьи наверняка сочли бы это оскорблением, но появление в списке принцессы выглядело достаточно веской причиной для исключения из правил. Впрочем, вместе с Заралией были добавлены ещё пять девушек, и среди них оказалась я. Если Заралию рассматривали как неизбежное зло, то от остальных наверняка постараются избавиться почти сразу — если, конечно, им выпадет такая возможность.

Я не стремилась выиграть в Отборе и нисколько не сомневалась, что Его Высочество меня не выберет: его глаза давно следили только за Барбарой, хотя Заралия вполне могла изменить расстановку сил. Но я собиралась держаться за место в Отборе так же, как держалась за свою работу, — руками, ногами и, если потребуется, зубами.

Потому что участие в этом Отборе, казавшееся невозможным, почти возвращало мне всё, что я потеряла семь лет назад, и одновременно защищало от тех, кого обманул Имир.

— Ваша комната, — мне указали на небольшие покои, по размеру равные двум комнатам ассистента младшего ритуалиста, где едва хватало места для одежды. Неудивительно, что Камилла и Тамилла хранили все свои вещи у меня в гардеробной.

— В этом крыле есть купальные комнаты и чайные залы, девушки в основном проводят время там. И, конечно, для вас открыты многие другие помещения дворца, со всем списком можно ознакомиться у себя в комнате.

— Благодарю, лорд Крамберг, — сказала я вежливо.

— Леди Валаре… Ваша ситуация весьма редкая, но возможно, вы не задержитесь в Отборе и вскоре вновь вернётесь к прежней работе. Ваши покои личного ритуалиста Его Высочества по-прежнему принадлежат вам, однако постарайтесь не заходить туда без крайней необходимости, — всё это он произнёс невозмутимо, но перед тем, как подобрать слова, сделал короткую паузу. — Вы должны понимать, участницы Отбора многие месяцы живут в достаточно скромных условиях, и не стоит им видеть большего.

Это было очень логично. Кому нужны новые скандалы по столь нелепому поводу?

— Я поняла, лорд Крамберг. Постараюсь ограничиться крылом участниц на время моего пребывания в Отборе, — поспешила я его заверить. — Я прежде всего работница дворца и сделаю всё, чтобы Отбор прошёл как можно более гладко и оставил придворных и членов королевской семьи довольными.

Лорд Крамберг довольно блеснул глазами, но промолчал, а спустя минуту совершенно неожиданно сменил тему.

— Вы видели мисс Осс? — подчеркнуто равнодушно поинтересовался он.

— Нет, хотя слышала, что она ненадолго уехала навестить семью, — наверное, на нервах после того, как мы обнаружили её секрет и запретную связь с погибшим графом. — Она ожидается седьмого числа, перед открытием бала, чтобы поработать с новыми участницами.

— Я просто подумал, что вы могли общаться как женщины, ле… — он не договорил, а я нахмурилась.

Надо же, он почти назвал мисс Бенедикту Осс леди. Конечно, она была воспитанной и образованной, но благородного происхождения не имела, и то, что аристократ, каким являлся лорд Крамберг, отозвался о ней таким образом, удивляло.

— Мы не дружим с мисс Осс, я всегда воспринимала её как начальницу, — призналась я честно. — Общаюсь только с мисс Идой Калман, и она дружна со всеми, возможно, о наставнице по этикету лучше спросить у неё.

— Это неважно, пустяки, — он резко отмахнулся. — Всего доброго, леди Валаре. Удачи.

Удачи…

В том, что она мне пригодится, я окончательно убедилась, взглянув на лица девушек через полчаса, когда, освежившаяся, появилась в общих комнатах.

Помещение поражало воображение — просторное, залитое светом, с высоким куполообразным сводом и полированным мраморным полом. Светлые тона стен подчёркивали дорогую резную мебель и изящные драпировки, создавая атмосферу величия и утончённой роскоши.

Отсюда, сквозь витражные двойные двери, можно было выйти на широкий балкон, откуда открывался прекрасный вид на Парк Трёх Фонтанов, где когда-то проходил знатный обед с участницами и их семьями.

— Мио! — первой, кто поприветствовал меня, оказалась Аделаида.

Она подошла быстрыми, резкими шагами, и на её лице не было улыбки — скорее сквозила неловкая нервозность. Впрочем, любую встретившую меня с улыбкой я восприняла бы с подозрением.

— Привет, — я тихо улыбнулась ей, осматривая старую знакомую.

Аделаида сегодня была облачена в нарядное платье с тонкой красной вышивкой, подчёркивающей её высокую небольшую грудь. Волосы девушки были убраны в простую причёску, и я прекрасно знала причину. У Аделаиды волосы слишком тонкие, они не поддавались щипцам и смотрелись неудачно в сложных и пышных укладках.

— Я бы на твоём месте не торопилась сразу вливаться в этот… коллектив, — произнесла она шёпотом, полушутливо. — Многие из девушек тебе не рады, Мио, ты не представляешь, какие разговоры здесь шли после того, как «Соронский Вестник» объявил о новых участницах. Впрочем, меня и Барбару в них особо не включали, все знают, что мы общались в академии. Даже Селину часто исключали, хотя для многих она негласный лидер. Люди всерьёз верят, что она была самой умной среди выпускниц академии, что училась лучше тебя и даже меня. — Девушка хохотнула, но я слышала, что ей было обидно.

Селина могла утверждать что угодно. Академия редко раскрывала результаты посторонним, они отсылались только по особым случаям, а также работодателям и родным, хотя конечно, те, кто учились вместе знали оценки друг друга.

— Спасибо, — горячо поблагодарила я её за предупреждение. — Я не буду прятаться, я этого и ожидала. Я даже могу всех вас понять.

В глазах Аделаиды читалось «ну как хочешь», а я, вновь улыбнувшись ей, направилась по широкой короткой галерее к чайной комнате. Здесь, в коридоре, на одной из стен висел список девушек, расположенных в порядке их нынешнего «рейтинга». Первой, как и ожидалось, шла Барбара, сразу за ней — Ариса и Аделаида.

Рейтинг всё ещё отражал результаты третьего испытания, и даже на мой взгляд было крайне несправедливо, что он не учитывал четвёртое. Что уж говорить о тех, кто сумел с ним справиться. К тому же ходили слухи, что на балу этот рейтинг сыграет какую-то роль, но какую именно — нам не объяснили.

В чайной комнате группа девушек сидела за самым крупным столом в центре. В центре красовались изящные тарелки с торталетками из хрупкого песочного теста, фаршированными муссом из дичи и нежным кремом из трюфелей. Рядом подавали миндальные печенья, застывшие в янтарной глазури, и тончайшие пирожные со сложными узорами и начинками.

Служанка, прислуживавшая за столом, бросила на меня полный любопытства взгляд, а затем поставила порцию маленьких угощений около свободного места. Другой слуга, крутившийся неподалёку, отодвинул стул.

— Благодарю, — произнесла я, присаживаясь на самый краешек и пробуя угощение. — Очень вкусно.

Все взгляды в комнате были устремлены на меня, первую из новых участниц Отбора, и ту, чьё включение казалось остальным, вероятно, самым несправедливым. Причин для этого было множество. Одна заключалась в том, что я помогала устраивать испытания для этих девушек, а другая — в том, сколько времени я провела рядом с кронпринцем.

— Как это ощущается? Быть среди нас после всего, что с вами произошло? — самой смелой оказалась Кора Монтрас, чья матушка была близкой подругой Гелены де Рокфельт.

Не сомневаюсь, что у девушки уже было сложено определённое мнение обо мне, хотя мы с ней никогда не общались.

— Хорошо? — привычной вежливой улыбкой ответила я, осматривая девушек за столом.

Здесь, помимо тигрицы леди Монтрас, сидели леди Мукс, леди Исольда Ферран, Тамилла, Селина и леди Эсмаэль Друа. Барбары не было видно, возможно, она находилась на свидании с кронпринцем. Зато юная Ариса Лаэрт тихо наблюдала за всем с широкой террасы, не присоединяясь к трапезе.

Леди Вал-Миррос тоже отсутствовала, и именно с ней мне следовало быть особенно осторожной. Не хотелось пугать девушку, влюбленность в которую держала моего брата в ежовых рукавицах, но и позволять, чтобы она увлеклась столь ненадёжным человеком, я не могла. В его нынешнем состоянии я не верила, что Имир будет хорошим супругом для кого бы то ни было.

— Я желаю каждой из вас удачи, — я подняла тонкую фарфоровую чашечку и отпила горячего чая.

— Потому что знаете, какие будут следующие испытания? — сразу продолжила Кора. Я промолчала, применив тактику, которой научил меня ищейка.

Иногда молчание становится самым сильным оружием. Оно заставляет других нервничать и говорить больше, стараясь настоять на своём, и тогда в пылу эмоций люди сами не замечают, как выдают слишком многое.

— Знаете ли вы, как тяжело нам дались все эти испытания? А вы добавлены тогда, когда две трети девушек уже исключены. Представляете, как им обидно?

По сути, обиды Коры были вполне разумными. Я уже хотела согласиться с её словами, но в разговор неожиданно вмешалась Селина.

— Ну что ты, Кора, это всё пустяки. Уверена, дворец сумеет организовать следующие испытания так, чтобы добиться справедливости, — она ослепительно и хитро улыбнулась, напоминая кошку даже в человеческом облике.

Я знала Селину. Она всегда начинала мягко, поэтому, приподняв брови, я выразительно ждала, когда она продолжит.

— Но ведь твоё главное достижение не в этом, Мио? Ты провела столько времени с Его Высочеством. Кто знает, как вы общались…

В ответ я лишь тихо рассмеялась.

Ко всем этим вопросам я была готова заранее, ожидала их и готовилась ответить на каждый.

— На что ты намекаешь, Селина? Пожалуйста, говори прямо, здесь все свои, — я дерзко улыбнулась и заметила, как побледнела Тамилла.

Она, наверное, решила, что я лишилась рассудка, раз осмелилась продолжить подобный разговор.

— Мио… — Селина только понимающе улыбнулась, не поддавшись на мою провокацию, но молчанием выразив куда больше.

Словно вынуждала меня оправдываться.

— Такими намёками ты в первую очередь оскорбляешь кронпринца, Селина, и всю дворцовую систему. Ну и меня, конечно, но вряд ли это тебя обеспокоит.

Девушка зло сузила глаза, и я подумала о том, насколько же она на самом деле была права.

— Так что, мне передать Его Высочеству твои сомнения? Он желает, чтобы все участницы Отбора чувствовали себя спокойно и счастливо. Я уже не могу работать с ним напрямую, но обязательно донесу твои тревоги до лорда Крамберга.

— Я не это имела в виду, — невозмутимо улыбнулась она, слегка разведя руки. — Ты неправильно меня поняла, Мио, хотя, возможно, кто-то действительно способен так подумать.

По одобряющим улыбкам девушек я видела, насколько они восхищены умением Селины всегда выходить сухой из воды и при этом затрагивать тему, интересующую всех. Красавицы вытянулись, прислушиваясь к каждому слову, и я понимала, что не могу их разочаровать.

— Если вы хотите поговорить или пожаловаться, сейчас самое время. Я выслушаю каждую из вас.

Желающих, впрочем, не нашлось. Одно дело — язвить за спиной числом десять против одной, и совсем другое — высказывать всё в лицо, тем более когда собеседник готов к открытому разговору. Туманные намёки Селины не считались.

Мы продолжили трапезу в молчании, которое вскоре наскучило девушкам, и они начали осторожно обсуждать следующих новых участниц, тех, кто должен был прибыть сегодня. Каждая из них принадлежала к исключительной родословной, и их добавили так поздно лишь потому, что у них неожиданно пробудились звери… прямо как у меня. К моему удивлению, все оказались крупными кошками — гепардом, тигром, рысью. Ни одной мелкой или средней кошки, тогда как иштаварская принцесса была редчайшим пещерным львом, огромным хищником.

— Всё равно это несправедливо, — внезапно сказала Тамилла. — Мио, ты знаешь, что будет дальше? Ты ведь работала на испытаниях.

— Только на первых двух и лишь до того момента, когда меня назначили ритуалистом Его Высочества. После этого я в основном накладывала ритуалы на помещения, как и все остальные личные ритуалисты до меня, — спокойно ответила я. — К тому же даже тогда, когда я работала на испытаниях, нам сообщали о них только в последний момент, потому что по всему королевству делают ставки на то, кто станет победительницей.

— Не может быть! И кто лидирует, можешь сказать?

— Леди Бэар на втором месте, — улыбнулась я. — А на первом… леди Барбара ле Гуинн.

Кислые лица всех присутствующих, кроме Арисы, стали для меня огромной неожиданностью.

Прибытие иштаварской принцессы готовилось с особой торжественностью, потому что участие особы столь высокого ранга в Отборе на равных условиях с прочими претендентками уже само по себе стало причиной сотен разговоров — и в Левардии, и в Иштаваре. В эти дни «Соронский Вестник» не писал ни о ком другом, кроме неё.

Меня это устраивало полностью. Не хотелось бы, чтобы мне в очередной раз перемывали косточки, а газеты всегда гонятся за самой громкой и скандальной информацией. Поэтому бесконечные нахваливания принцессы, а также её будущее противостояние с Барбарой, из всех девушек, меня вполне устраивало.

Кого это совершенно не устраивало, так это несчастную леди Лианну Бэар. Она держалась достойно, холодновато, как настоящая леди. Однако каждый раз, читая утренний «Соронский Вестник», она заметно расстраивалась. Настолько, что в какой-то момент я даже подошла её утешить.

— Все эти девушки в первую очередь должны победить в испытаниях, — сказала я утешительно той, кто в графстве Роузглен была особенно дружелюбна ко мне. — Нас почти сорок, но до конца дойдут только семеро, остальные будут исключены. А вы прекрасно справлялись со всеми испытаниями.

— Меня это не беспокоит, я уверена в себе.

Ну и ладно, не беспокоит — так не беспокоит. Каждый носил здесь свою маску, и я не исключение.

К балу я готовилась вместе с остальными девушками в крыле участниц Отбора, хотя мои кузины прятали свои платья в моих старых покоях, где теперь проживала матушка. Конечно, там было удобнее, но нервировать лорда Крамберга и других участниц не стоило, они и так злобно косились на Тамиллу и Камиллу. А те вовсе не собирались отказываться от большой гардеробной и возможности хранить всё в тайне.

Впрочем, они были не единственными, кто пользовался покоями родственников. Мелва Вал Миррос жила в своих покоях только строго отведённое правилами время, как и Кора Монтрас, как и Исольда Ферран.

Мелва, кстати, до сих пор со мной не разговаривала. Не иначе Имир надоумил её держаться подальше от его склочной сестры. Ну и ладно, будет надобность — сама с ней поговорю. А если не поймёт, то поговорю с её отцом. Уж он-то точно «обрадуется», узнав, что у Имира пока не сложилось ни с одной работой, и никогда не одобрит подобного брака.

Мелочно? Возможно. Но брат сходил на работу к одному из бывших клиентов Финна всего раз и потом почти полчаса жаловался. Никаких изменений в нём я не видела и подставлять невинную девушку под удар лишь из-за того, что она недостаточно знала о своём ухажёре, я не собиралась.

При мысли о бале во мне пробуждался адреналин. Я знала, что запахи не будут глушиться, и что-то внутри меня жаждало этого, жаждало подавлять остальных, словно агрессивный подросток. Я понимала, что на балу встречу многих знакомых впервые после моего обращения, и хотела узнать, изменит ли кто-то своё мнение обо мне только потому, что я внезапно оказалась здоровой.

— Уважаемые участницы, вы будете представлены в порядке вашего последнего рейтинга, — вежливо обратилась к нам мисс Бенедикта Осс.

Я внимательно смотрела на её утончённое сухое лицо, слишком суровое для её возраста, и не видела на нём ни единой лишней эмоции. Трудно было поверить, что столь серьёзная женщина могла оказаться вовлечена в такие острые отношения с покойным графом.

— К сожалению, четвёртое испытание не влияет на рейтинг до тех пор, пока все девушки, которые должны были участвовать на третий день, не пройдут его. Не переживайте, комиссия подготовила следующие испытания так, чтобы они были честными для всех.

По-моему, девушки куда больше переживали о сегодняшнем балу, чем о последнем испытании.

— Леди ле Гуинн, прошу. Вы будете торжественно объявлены мастером церемоний первой, в то время как участницы, добавленные в Отбор три дня назад, окажутся последними, — она указала на место около самых дверей, и Барбара послушно и безмолвно ступила туда.

Она выглядела очаровательно в наряде коричнево-золотых оттенков и, как всегда, держалась отстранённо. Со мной она не разговаривала все эти дни, но это меня не удивляло и уже давно не задевало. Не хочет — как хочет.

— Её Высочество леди Заралия Шадир дель-Гор Варрийская будет представлена отдельно, значительно позднее. Его Высочество Каэлис Арно просил передать, что это ни в коем случае не означает, будто каждая из вас в чём-то уступает ей, но подобный порядок является обычной процедурой для политических приветствий.

Надо же, как ловко Каэлис Арно сумел дать понять всем, что они ничуть не хуже принцессы. Я хмыкнула, подумав о том, что каждый жест здесь направлен на то, чтобы подстегнуть соперничество девушек.

Например, сам порядок выхода. Девушек слишком много, и главное внимание будет приковано лишь к самым первым, тем, кто уже занимает верхние строчки рейтинга, в то время как отстающие, а тем более новые участницы окажутся представлены в конце, когда внимание гостей, скорее всего, заметно ослабнет.

— Вдовствующая виконтесса леди Барбара ле Гуинн! — торжественно возгласил мастер церемоний, Барбара выступила вперёд, под особенно яркий свет магических светильников — туда, где мы её уже не видели.

Восторженные восклицания гостей, поражённых красотой первой девушки, вызвали растерянные взгляды у остальных участниц, особенно у тех, кому предстояло выходить гораздо позже. Но я заметила что Селина, проигравшая предыдущее испытание и стоявшая несправедливо далеко, держала голову высоко и не особо расстраивалась.

Она понимала, что этот момент важен, но не настолько, как первый танец с Его Высочеством.

Глава 23. Бал в честь новых участниц

Меня объявили не самой последней, и на том спасибо. Я шла ровно тридцать третьей по списку и первой среди «новеньких».

Что удивительно, оставшиеся четыре новые девушки держались вместе, не стремясь общаться со мной, но и не вливаясь в уже устоявшийся коллектив участниц Отбора. Одна из них сразу же стала негласным лидером четвёрки, она была барсом из рода Рохэлли.

Возможно, они держались отдельно потому, что опасались остальных, недовольных их появлением. Возможно, родители успели рассказать им о моей ужасной репутации и предупредили, что моё разгульное поведение может перекочевать на них, словно страшная болезнь. Возможно, их раздражало то, что в газетах почти не упоминали их имена, в то время как обо мне однажды написали, пусть это было ничем, по сравнению с одами принцессе из Иштавара.

— Леди Миолина Валаре! — громко возгласил мастер церемоний, и я вошла внутрь, расправив плечи и улыбнувшись отрешённой улыбкой.

Все последние девушки входили в зал, по ощущениям, без малейшей реакции публики. Зрители давно потеряли интерес, ведь восторгаться тридцать раз подряд нелегко. Большинство уже вовлеклось в разговоры или занялось закуской и я видела, как обидно было остальным, но сама испытывала лёгкое чувство эйфории, не сдерживая широкой улыбки.

Я входила в зал как… достойная аристократка. Такая же, как все, будто не было семи лет ссылки, будто не было отвратительных слухов, где только ленивый не обсуждал мою ночь любви с Леонардом и, наверняка, другие подробности, которые должны оставаться за закрытыми дверями. Я входила, чувствуя адреналин и сотни феромонов, ни один из которых не мог меня подавить. Я собиралась наслаждаться этим вечером, флиртовать, танцевать…

— Это же леди Валаре… та самая, что семь лет назад…

— Я слышал, что она стала личной ритуалисткой Его Высочества.

— А вдруг у неё что-то с принцем?

— Нет, я слышал, что он обращается с ней не слишком хорошо. Любой уважающий себя человек давно бы ушёл, но у неё выбора не было.

— Но он добавил её в Отбор!

— Они добавили всех, у кого пробудились звери, просто чтобы аристократия Левардии не чувствовала себя обиженной из-за принцессы. Так что ей просто повезло, хотя победить она точно не сможет.

— Красивая, очень… понять лорда де Рокфельта можно, он всего лишь мужчина.

Я ухмыльнулась, услышав окончание этого маленького диалога. Меня обсуждали, и слишком уж много слухов ходило вокруг моей персоны и прошлого. При этом они оправдывали Леонарда, виня во всём всё ту же мою красоту.

Ничего не меняется… в ночи любви всегда виновата только женщина.

Хотя выглядела я сегодня, как мне казалось, действительно хорошо.

На мне было платье глубокого и яркого вишнёво-фиолетового оттенка, с лёгким светлым нижним слоем, создававшим изящный контраст. Тонкие золотые элементы украшали лиф и края рукавов, добавляя торжественного сияния и подчёркивая стройность силуэта, делая образ благородным и запоминающимся.

Проходя через зал, мне нужно было пересечь возвышение у одной из стен, рядом с которым расположилась королевская семья. Арно Николас, королева Люцилла, Великие Принцессы и вдовствующая королева Хонора, бабушка Каэлиса Арно, сидели полукругом, и место в самом центре, справа от Его Величества, пустовало. Оно предназначалось кронпринцу.

Я присела в глубоком реверансе, проходя мимо, но королевская семья не обратила на меня внимания.

— Мио! — Аделаида помахала мне рукой, и я быстро подошла к ней, заметив, что девушка стояла одна. Ее матушки рядом не было.

А вот моя мама, слегшая с сердечными проблемами, собиралась появиться. Ей неожиданно стало лучше, хотя на нервах она заметно похудела. В итоге к сегодняшнему балу она даже сама подшила одно из платьев, что купил ей Имир тогда, когда еще верил что его дело приносило доход.

— Как ты тут? — я улыбнулась, забирая стакан с водой у проходящего мимо подавальщика и вспоминая, что Аделаида выходила третьей, сразу после Барбары и Арисы Лаэрт. — Наверное, надоело нас ждать?

— Да нет, интересно посмотреть на всех со стороны, так что я рада, что шла одной из первых. Ко многим сразу подошли их ухажеры. Герцог де Вьен попытался приблизиться к Лианне, но она была такой ледяной, что он сделал вид, будто направлялся в другую сторону, — она хихикнула, словно происходящее ее позабавило.

Я же вертела головой, вглядываясь в толпу, и пыталась найти знакомых. Не участниц Отбора, а в первую очередь ищейку, по которому ужасно скучала и с которым хотела пообщаться, вспоминая нашу совместную работу.

— Ищешь Леонарда? Он со всей своей семьей у выхода на террасу, — подсказала Аделаида, но я только покачала головой.

— Пусть там и стоит, со всем своим семейством, желательно, весь бал, — хмыкнула я. — Какой у тебя план на сегодня?

Мы вместе наблюдали, как в зал вошла барс Генриетта Рохэлли. Будучи новенькой, она получила больше внимания, чем многие другие, пусть и не столько, сколько скандальная я.

— Попробую пообщаться с лордом Ниллсом, — кисло ответила Аделаида. — В то, что меня выберет принц, я не верю, но здесь у меня впервые появились ухажеры, а я даже не знаю, как с ними разговаривать.

Девушка непринужденно и мило сдула тонкую прядь выбившихся волос.

— Как мне себя вести? Восхищаться ими? Смеяться над их шутками? Научи меня, Мио!

— Эээ… — я немного удивилась и не сразу нашлась с ответом. — Будь собой, наверное. Я сама не была в такой среде уже семь лет, а те, кто мной интересовался, были… странноватыми.

На ум, кроме лорда Галя, который исчез после того последнего инцидента в игровом доме, никто не приходил.

— За мной даже странноватые не ухаживали, в общем, пожелай мне удачи!

— Удачи!

— Его Высочество Каэлис Арно из Великого Дома Грейдис! — объявил мастер церемоний позднее, и все внимание теперь было приковано к прекрасному принцу, спускающемуся вниз по ступеням.

Невозмутимый, невероятно привлекательный и очень далекий. На кронпринце была маска вежливости, его любимая, самая первая, с которой я столкнулась, начав работать здесь. Он уделял идеально выверенное количество времени каждой девушке, на ком случайно задерживался его взгляд — на Арисе, Лианне, Селине, Барбаре. При этом от него исходил почти магнетический феромон, полный медовой сладости — приятный, но подавляющий, сразу же дающий понять всем, что именно он сегодня хозяин

— Скучаете по своей работе, леди Валаре? — ко мне совершенно беззвучно подошел ищейка, но я не вздрогнула.

Как и на самом первом балу в честь Отбора, запахи здесь не глушились, и я учуяла волка издалека. Его запах выделялся среди тех, к которым я привыкла и в которых чувствовала себя комфортно. Мне казалось, что Николас Хаул всегда пах мокрым псом.

Хотя, вероятно, и мы сами казались ему столь же отвратительными.

— Скучаю, — не стала лукавить я. — Вы найдёте возможность станцевать со мной и поделиться деталями расследования? Я схожу с ума в крыле участниц!

— Обязательно расскажу, но сначала мы должны дождаться гостей… Вы не поверите, кто появится здесь сегодня!

— Принцесса Иштавара? Гости из других королевств?

С учетом энтузиазма волка он, скорее всего, будет разочарован моей сдержанной реакцией на столь высоких гостей.

— Нет, — ищейка хитро улыбнулся, затем оглянулся, но заметил, что Аделаида, совсем недавно разговаривавшая со мной, исчезла.

— Что же они все такие пугливые? Каждая шарахается от меня. Сначала леди Вал-Миррос, потом леди ле Гуинн, теперь вот леди Кейн.

— Может, им не нравится ваш запах, — честно ответила я, а получив в ответ шокированный взгляд, невинно подняла руки. — Я думала, мы откровенны друг с другом.

Наш разговор, который я так хотела продолжить, неожиданно прервался. Его Высочество к этому моменту занял свое место в центре полуарки, где сидела королевская семья, и напряжённо всматривался в двери, из которых мы вошли.

— Достопочтенные леди! Сегодняшний бал проводится во славу и честь вас — достойнейших аристократок Левардии, чьи имена уже вписаны в летописи Отбора, — голос мастера церемоний, и без того зычный и властный, прозвучал ещё более оглушающе. — Но этим значимость вечера не ограничивается. Сегодня он ознаменован также и укреплением дружбы между величественным королевством Левардии и державой Иштавар. В знак этой дружбы принцесса Заралия Шадир дель-Гор Варрийская прибыла лично и удостоила нас великой чести принять участие в Отборе. Прошу всех собравшихся воздать подобающие приветствия Её Высочеству, принцессе Иштавара!

Принцесса Заралия Шадир дель-Гор Варрийская оказалась истинной красавицей южных кровей и выделялась загаром, напоминавшим тот, с которым впервые появился во дворце Его Высочество. У девушки была чуть более смуглая кожа, светлые янтарные глаза и черные волосы. Я сразу подумала, что её связь со зверем сильнее, чем у большинства участниц. Даже в человеческом облике она выглядела более крепкой и мускулистой по сравнению с нами, воспитанными с детства как «леди». Лишь Ариса Лаэрт могла немного напоминать принцессу Заралию.

— Ваше Высочество, — приветствовал её Каэлис Арно, улыбаясь широкой уверенной улыбкой человека, который знал, что он здесь хозяин. Девушка ответила тихо, и они обменялись почти беззвучными словами, о которых наверняка будут судачить все газеты после сегодняшнего бала. Я поймала себя на том, что слишком пристально наблюдаю за движением его губ, стараясь прочесть сказанное, но когда принц повернулся в нашу сторону, поспешно отвела взгляд.

— Красивая у вас будет будущая королева, — хмыкнул рядом волк, хитро глядя на меня.

— Я ничего про неё не знаю. Главное, чтобы нормальная была, а не красивая, — пожала я плечами. — Но скоро узнаю…

— Как обстановка в крыле участниц? Стоит ли ожидать дипломатического скандала, если заморскую принцессу отравят?

Я только тихо рассмеялась, краем глаза замечая, как кронпринц ведёт принцессу Заралию к своей семье, и с усилием заставила себя не смотреть на них.

— Все участницы — аристократки, с детства обученные уважать волю Его Величества и выросшие в покорности Великому Дому Грейдис.

Первый танец начался слишком внезапно. Ищейка оставил меня, заинтересовавшись кем-то в толпе, а вскоре ко мне вернулась Аделаида, жалуясь на собачий запах.

— А как пахну я? — спросила я с любопытством. Теперь, когда мой зверь проснулся, аромат должен был стать гораздо сильнее.

— Подавляюще пахнешь. Хорошо, приятно, не как вонючая собака, но так, словно приглашаешь к битве и вызываешь. Даже мне некомфортно, хотя у меня сильный контроль и перекос в сторону человеческого разума.

Я хмыкнула, услышав её описание и почувствовав, что оно мне, пожалуй, нравится. Мне тоже хотелось играть и драться с некоторыми котами, и, видимо, поэтому я источала такой запах.

— Начинается! — взволнованно сказала Аделаида, и я вспомнила, что на самом первом балу в честь начала Отбора она танцевала с Его Высочеством его последний, пятый танец.

— А вдруг он подойдёт к тебе? — спросила я, ощущая, как вспотели ладони. Сердце билось слишком быстро и слишком взволнованно, хотя я пыталась изобразить спокойный праздный интерес.

Но в глубине… чувствовала почти агрессию.

— Нет, не думаю. Барбара или принцесса Заралия. В крайнем случае Селина или Лианна, но в это я не верю, — жёстко произнесла леди Кейн, удивленно посмотрев на меня.

Её матушка, незаметно появившаяся за нашей спиной, вздрогнула от холодного тона дочери, но я уже давно поняла, что между ними были странные отношения. Аделаида полностью подавляла свою матушку и, имея полную квалификацию, сама распоряжалась своей жизнью.

Каэлис Арно меж тем поднялся со своего стула и прошёл мимо своих родственников, мимо принцессы Заралии, которую усадили вместе с сопровождением недалеко от королевской семьи, и медленно, спокойно прошёл через освобождённый центр зала.

От стука собственного сердца я почти ничего не слышала, отчаянно запрещая себе думать о том, что очень хотела бы, чтобы он сейчас подошёл ко мне. Я понимала, насколько это скандально, насколько сильно это навредит в первую очередь мне самой и какие слухи породит. Но я хотела. И надеялась.

Нет.

Его Высочество прошёл прямо мимо нас к Барбаре и вывел её в самый центр, этим делая самое громкое заявление с самого начала Отбора.

Барбара приняла руку кронпринца, неловко улыбаясь и глядя на Каэлиса Арно огромными, тёплыми и полными неверия глазами, напоминая нежного котёнка, которого всем в этот миг хотелось защитить.

Я первый танец не танцевала — как и всегда в нём могли участвовать лишь члены королевской семьи и их родственники. Затылком чувствовала взгляд Леонарда, который, разумеется, мог бы пригласить меня, но я не реагировала. Пусть только сунется — я его в прямом смысле покусаю.

Впрочем, скучать мне не пришлось. Большая часть девушек из Отбора тоже не участвовала в этом танце, ведь для них попросту не хватало кавалеров королевских кровей. Единственным исключением оказалась Ариса Лаэрт, которую пригласил юный Левин Хэлбранд, едва старше её самой.

Остальные девушки развлекали себя ставками, делая предположения, с кем именно будет танцевать Его Высочество, и выводы на основе собственных свиданий с ним. Так я узнала много, слишком много о кронпринце.

Точнее, о том, каким он был с другими.

Оказывалось, каждая из участниц, кроме крупных кошек, за исключением Лианны, провела с ним почти идеальные свидания. Он был любезен и обходителен, знал прошлое каждой из них, имена родственников и их достижения. Я невольно подумала, не для этого ли граф Арвеллар собирал сведения прямо перед своей гибелью.

Я помнила, как Ян Арвеллар искал Барбару за несколько дней до своей смерти, но чем закончился их разговор, не знала. Судя по тому, что её не отчислили, всё прошло спокойно. Хотя вопрос, кто теперь занимается сбором информации, оставался открытым.

— «Соронский Вестник» снова не будет умолкать о Барбаре в ближайшие дни. По-моему, девочки, пора начинать с ней дружить, если мы хотим попасть в число фрейлин, — Селина задумчиво прикусила губу и с хитринкой посмотрела на красивую, гармоничную пару в самом центре зала.

Те не отрывали друг от друга взгляда.

— Барбара не настолько наивна, чтобы купиться на это, — неожиданно для самой себя ответила я. — Если вы все это время ее игнорировали, она прекрасно поймет, почему именно сейчас вы изменили свое мнение.

— Не то чтобы с тобой она общалась, несмотря на ваше прошлое. Так что и ты не привыкай к столице, ты не можешь надеяться вернуться к роли личного ритуалиста Его Высочества, — сочувственно произнесла Селина, хотя слова ее никак не вязались с интонацией.

Я лишь пожала плечами. То, что Барбара перестала со мной разговаривать, я и сама давно заметила.

— Ну вот, ты озвучила то, что очевидно для всех, включая меня, и уже очень давно. Тебе от этого стало легче?

Мое дерзкое заявление было встречено мертвенной тишиной, а на лицах девушек проступила бледность. Я решилась задать прямой вопрос, спросить, зачем Селина это делает, и сделала это до того, как она вновь сменит роль язвы на привычное «я просто тебе сочувствовала».

— Не стоит так реагировать, Мио, нужно быть проще, — тоскливо вздохнула она. — Я всего лишь хотела быть честной с тобой.

— И я уважаю тебя за это. За то, что ты не изменилась, все так же ядовито жалишь и стараешься уязвить, притворяясь милой. Ты была такой семь лет назад и осталась такой же сейчас. И я тоже хочу быть с тобой честной.

— Я не… — она не нашлась с ответом. Слишком привыкла к тому, что ее колкости остаются без возражений, ведь всех смущал этот приторный тон и сладкие улыбки. — А что если я стану королевой? Не думаешь, что опасно так со мной разговаривать? — наконец произнесла она, и я заметила, какими осторожными взглядами переглянулись Кора и Исольда Ферран.

Похоже, открытых конфронтаций среди участниц пока еще не случалось. Во всяком случае, среди фавориток.

— Тогда, если ты решишь включить меня в свое окружение, ты будешь знать, что рядом окажется хотя бы один человек, говорящий тебе правду, — улыбнулась я.

Какой смысл было изображать что-то перед ними? Я делала бы это, если бы от этого зависела моя работа, но сейчас мое будущее было определено.

Тем временем первый танец завершился, и Барбара, казавшаяся едва дышащей от волнения, направилась обратно к нам, к группе участниц Отбора. В этот миг на ней сошлись взгляды почти всех присутствующих, и, словно уловив это, она попыталась придать лицу более спокойное выражение.

При этом Барбара источала запах вызова и моря, и он совершенно не сочетался с ее растерянным, взволнованным лицом, равно как и с ее естественным феромоном. Это покоробило меня, но задержаться на этой мысли я не успела.

Ко мне внезапно подошёл один из самых завидных холостяков сезона — Фабиан Александер, из графства, расположенного не так далеко от дома Леонарда.

— Позвольте пригласить вас на танец, леди Валаре? — спросил он, учтиво протягивая руку.

Я, разумеется, удивилась, но тут же дерзко улыбнувшись вложила ладонь в его. Я же пообещала себе, что сегодня буду наслаждаться вечером и флиртовать, позволю себе вновь ощутить ту Мио, какой была семь лет назад.

Мне бы куда больше хотелось потанцевать с ищейкой, но он, как назло, отошел к кронпринцу, и, похоже, следующий танец они собирались пропустить. А ведь мне так жгуче хотелось узнать последние новости, где сейчас Тавиен и что происходит с расследованием.

Лорд Александер, похоже, решил, что я провожала взглядом Его Высочество. На лице его мелькнуло легкое непонимание, которое почти сразу сменилось вежливой маской.

Его запах не выражал ни малейшего влечения.

Танец начался, и я краем глаза заметила, как многие из девушек тоже вышли в середину зала. Исключением оставалась лишь принцесса Заралия. Впрочем, в зоне, где расположились королевская семья и высокие гости, царило оживление, и самым напряженным выглядел король, который теперь нервно шагал из стороны в сторону.

— Не буду ходить вокруг да около, леди Валаре, — неожиданно начал лорд Александер. — За эти месяцы я немного подружился с ищейкой, Николасом Хаулом, и он сказал мне, что вы честная девушка, с которой можно говорить открыто.

От этих слов на сердце даже потеплело, и, наверное, я слегка покраснела от удовольствия, что заставило мужчину внезапно хмыкнуть.

— Говорите, — коротко перешла я к делу.

— Я ищу жену на этом Отборе. И хотел бы узнать ваше мнение о леди Арисе Лаэрт, леди Сафии Ренвиль и леди Селине д'Авелин.

Я не сбилась с шага, продолжая вести танец так же выверенно, как и прежде, хотя слова лорда Александера немного меня задели. Со мной еще ни разу не заговаривали лишь для того, чтобы узнать о других. Это чувство было… интересным.

Получалось, лорд Фабиан Александер устраивал собственный Отбор, выбирая среди трех понравившихся девушек.

— Раз вы назвали сразу троих, могу лишь заключить, что ни одна из них не нравится вам настолько, чтобы вы решились соперничать за нее с кронпринцем, — произнесла я отвратительно честно и широко улыбнулась, наслаждаясь танцем.

Мой ответ заставил его на мгновение сбиться с шага, хотя он и попытался это скрыть. Даже его запах изменился, но задержаться на этой мысли я не успела, потому что отчетливо ощущала, будто кто-то буравит мой затылок взглядом.

— Он не соврал… Вы честны, — тихо сказал мужчина. Мышцы под его потрясающе красивым камзолом будто напряглись, но ладонь, державшая мою, оставалась такой же уверенной. Он вел меня крепко, но не сжимая, с легкостью опытного танцора.

Между тем в той части зала, где разместилась королевская семья, поднялся настоящий ажиотаж. Из небольшой двери, служившей им для незаметных выходов и входов, появился мужчина — высокий, ухоженный, привлекательный…

Я даже не сразу его узнала, настолько разительны были перемены.

Каэлис Арно устремился к нему без промедления. Ищейка стоял неподалеку, а Его Величество словно оцепенел, желая провалиться сквозь землю и исчезнуть из зала. На лицах остальных членов семьи отражалось лишь вежливое любопытство.

Перед ними стоял Тавиен, бастард Его Величества.

Глава 24. Новый член королевской семьи

Увидев Тавиена, споткнулась уже я, так что даже остановилась на секунду, и лорд Александер, недовольно блеснув глазами, приподнял меня. Теперь мне почти не приходилось самой танцевать, он делал всю работу.

— Чего-чего, а репутации плохого танцора у меня никогда не было! — сказал он, и теперь его запах стал более резким, но в то же время успокаивающим, словно он пытался меня подавить.

Это неожиданно вызвало во мне резкую вспышку гнева, и запах мужчины тут же переменился, выдавая осторожность, выжидательность, напряжение. Будто наши звери соперничали друг с другом, но я совершенно не контролировала этого. Моя странноватая пантера без крови Его Высочества упрямо отказывалась мне подчиняться.

Тем временем сильные руки, сомкнувшиеся на моей талии и плече, не дрогнули и вели меня с той же непреклонной уверенностью.

— Николас Хаул не предупреждал меня, что вы окажетесь настолько невнимательны.

— Извините, — вряд ли ему нравилось, что его почти открыто игнорируют. — В любом случае вы ведь не заинтересованы во мне как в невесте, так что, кроме вашей репутации танцора, ничего не пострадает, — шутливо поддела его я.

А события у королевского трона развивались стремительно. Тавиен был представлен членам королевской семьи, каждому по очереди, начиная с короля, который, судя по всему, поприветствовал сына лишь несколькими словами. Сколько бы я отдала за то, чтобы оказаться там и услышать, что происходит!

— Если я не сохраню свою репутацию лучшего танцора, они не выйдут за меня замуж, — не менее шутливым тоном заметил лорд Александер, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы вникнуть в смысл его слов.

Когда я, наконец, поняла шутку, прыснула.

— Вы на самом деле не слушаете… — сокрушённо покачал он головой.

— Не думаю, что леди Лаэрт заинтересует ваша репутация танцора, — честно ответила я. — Есть ли у вас другие достоинства, например умение стрелять из лука или быстрая езда? Каковы ваши отношения с вашим зверем? — бойко расспрашивала я.

— Вообще-то это я должен был спрашивать вас о девушках, а не наоборот, — недовольно заметил он, но я видела, что он не сердится. Напротив, его запах сменился на азарт охоты, который я тут же бессознательно попыталась подавить.

— Но из разговора с вами я уже понял, что леди Лаэрт танцы не интересуют, — сделал он выводы из моих вопросов.

— Мне кажется, её не интересуют не только танцы. Но и замужество в целом, она воспринимает Отбор как личные соревнования и чрезвычайно азартна. На мой взгляд, она слишком юна для брака, — мне в голову внезапно пришла идея.

— Вы в её возрасте уже были обручены, — неожиданно перевёл на меня тему Фабиан Александер, и я ответила ему кривоватой улыбкой.

— И мы оба знаем, что эта помолвка ничем не закончилась, — туманно отозвалась я. Открыто говорить о том, что была дурой и переспала с Леонардом, я не собиралась. В конце концов, они рядом не стояли, чтобы знать все подробности. — И сейчас я искренне рада, что всё так обернулось.

В этот момент танец потребовал неожиданного пируэта, и, нужно признать, лорд Александер исполнил его мастерски. Мне даже показалось, что он хотел произвести впечатление.

— Простите, я не верю, что вы говорите это искренне. В то, что рады тому, как всё получилось.

Я и правда не радовалась тому, что мой род оказался изгнан и что наша семья погрузилась в неподъёмные долги. Но что же касается остального…

— Возможно, вы жалеете меня, думаете, что я попала в ужасные обстоятельства. Но они были бы куда хуже, если бы сейчас я была женой лорда де Рокфельта, — я решила, что не стоит обсуждать меня, и перевела разговор. — Скажите, что вы думаете о сёстрах Марлэй? Красивы, образованны, талантливы…

— Так вы все-таки согласитесь быть свахой, но только для своих сестер, а не для меня, — усмехнулся он, и я поняла, что этот танец доставляет мне удовольствие.

Мне было приятно обмениваться легкими колкостями, не стремясь привлечь внимание этого мужчины, кружиться в танце, смеяться над его шутками. И да, впервые за многие месяцы я ощущала себя привлекательной в платье, которое не скрывало очертаний фигуры и выгодно оттеняло цвет кожи и волос.

Когда наш танец закончился, я испытала почти обиду, но понимала, что и другим девушкам следовало узнать графа Александера. Возможно, одна из них сумеет растопить его сердце настолько, что он наконец перестанет колебаться и начнёт бороться всерьёз.

Однако куда больше меня занимало то, что происходило в последние дни с Тавиеном. Почему Его Высочество решил представить его королевской семье? Я была уверена, вскоре его представят и дворцу, и всей Левардии.

Только представят кем?

— Как твоя карточка, Мио? — спросила Аделаида, и я показала ей свою танцевальную карточку, совершенно пустую. По сравнению с карточками большинства девушек моя выглядела по-настоящему позорно, но меня это нисколько не заботило, я собиралась наслаждаться этим днём в любом случае.

— Мда, даже у меня получше. Я могу отдать тебе несколько моих танцев, не думаю, что те кавалеры особенно заинтересованы во мне, — откровенно сказала она.

— Не переживай, всё в порядке, — ответила я, чувствуя искреннюю благодарность.

Я впервые подумала, что мы с Аделаидой могли бы стать подругами, ведь в чем-то наши обстоятельства были схожи.

— Следующее испытание уже через три дня, и я не думаю, что девушки будут настроены на мирное противостояние.

— Нас всё ещё слишком много. Достаточно выиграть своё испытание, и мы не вылетим, — сказала я, хищно улыбнувшись.

Одна мысль об испытании вызывала во мне азарт. Хотя, конечно, если там потребуют обратиться, я, скорее всего, окажусь среди проигравших. Аликс Аретта вернулся из своей поездки, и с завтрашнего дня мы возобновим визиты в места силы королевской семьи. Но что, если это затянется на месяцы?

— Не думаю, что мы попадём в семёрку. Ариса подслушала разговор Вдовствующей Королевы Хоноры с одним из членов комиссии. Мы обе слишком стары, а то, что она рассказала про тебя, тебе и вовсе не следует знать…

Это знание кольнуло болезненной несправедливостью. Я со вдовствующей королевой не общалась, только приседала в реверансах, когда она оказывалась рядом.

Мы подошли к столу с закусками. Я выбрала нарезанные дольками овощи с паштетом, а Аделаида потянулась к оливкам.

— Буду чувствовать себя прямо Эдель Николеттой, — сказала она, с удовольствием поглощая оливку редчайшего сорта Бролло.

Стоило девушке это произнести, как я заметила за её спиной прямую, как палку, наставницу по этикету и лорда Крамберга. Зоркие, строгие глаза Бенедикты Осс следили за танцующими девушками — за Селиной, Лианной, Барбарой, что сегодня притягивали к себе все взгляды. А за их спинами… она наблюдала за новым членом королевской семьи.

Секунда…

И я уловила взгляд лорда Крамберга к нашей наставнице по этикету. Ускользающий, почти незаметный, будто и не существующий… если бы он прежде не спрашивал меня о ней, я бы ничего не заметила.

Неужели?

У них была огромная разница в возрасте, и лорд Крамберг разительно отличался от тех мужчин, что нравились Бенедикте Осс. Он был совершенно не похож на красавца Яна Арвеллара, который отличался безупречной фигурой и магнетическим присутствием.

— Мисс Осс, — я подошла к ней после того, как извинилась перед Аделаидой. Завидев меня, лорд Крамберг тут же отошёл. — Могу я задать вам несколько вопросов?

— Я уже на всё ответила, леди Валаре. Мистер Хаул допросил меня ещё четыре раза после того разговора.

— Мистер Хаул сейчас занят, а мне больше не у кого спросить, — я пожала плечами, словно извиняясь, но ясно показывая, что отступать не собираюсь.

— Что вы желаете узнать? — спросила она почти равнодушно.

— То угощение, что несли графу Арвеллара в день его убийства… это были оливки сорта Бролло?

— Да, и мистер Хаул об этом знает. Я ему всё рассказала.

— И вы уверены, что они не предназначались другой женщине? Только Великой Принцессе Эдель Николетте? Вы же сами говорили, сколько было связей у Его Сиятельства…

Бенедикта строго покачала головой.

— Посмотрите на них… — она кивнула в сторону королевской семьи, и я проследила за её взглядом, чувствуя, как всё внутри болезненно стягивается.

Он смотрел прямо на меня… Тавиен, бастард Его Величества. Смотрел пристально, ощутимо, словно касался одним только взглядом. И не слышал вопросов, что задавал ему ищейка.

— Они словно возвышаются над всеми, и куда бы ни ступали, взоры неизменно устремляются к ним. Сиятельные львы… — Я отвела взгляд от Тавиена, заметив, что и другие начали искать причину его внимания. — Его Сиятельство находился там же, рядом с ними, и имел право на первый танец. Он верил, что держит в руках бразды правления, и когда-то лично организовал доставку этого сорта оливок, редкого, как и сигары Флор де Савиньяк. На Отборе их преподносят участницам, чтобы показать, насколько каждая из вас ценна, ведь одна из вас станет следующей королевой.

Чем дольше она говорила, тем холоднее и суше становился её голос.

— Я убеждена, что в тот день оливки предназначались Эдель Николетте. В детстве обе принцессы любили этот сорт, но у Её Высочества Зеновии Николетты вскоре обнаружилась аллергия. Значит, остаётся только одна.

— Спасибо, — поблагодарила я, понимая, что ничего нового не узнала.

— Думаю, с вами хотят поговорить, леди Валаре.

Я и так по запаху прекрасно знала, кто это. Насыщенные, обволакивающие, пронзительно приятные нотки, словно стремящиеся проникнуть в каждую клеточку моего тела, и рядом — холодные, тяжёлые, удушающие.

Это был Леонард с его матушкой.

— Ваше Сиятельство, милорд, — я поприветствовала графиню и Леонарда, жалея про себя, что они подошли именно сейчас.

Затылком я ощущала пристальный взгляд Тавиена и понимала, что разговор у трона короля, вероятно, наконец завершился.

— Заняты? Я хотела поздравить вас с участием в Отборе, — похоже, по моему запаху графиня поняла, насколько я не заинтересована в разговоре с ними.

— Благодарю, — коротко ответила я, надеясь, что на этом всё закончится.

Но нет, конечно же, она не подошла бы просто так.

— Признаться, вы удивили меня. Вы сумели хорошо показать себя, работая на Его Высочество, а теперь ваш зверь и вовсе пробудился, — улыбка женщины была настолько холодной, что запаха мне и не требовалось, чтобы понять её неискренность. — Я полагаю, сейчас пришло время забыть о старых разногласиях и прекратить потешать весь дворец этим нелепым конфликтом?

Для Гелены де Рокфельт этот шаг, наверное, казался огромным.

Лео стоял рядом и смотрел на меня почти как преданный щенок, будто ждал похвалы. Словно теперь, когда я оказалась здесь, среди «достойных» девушек, всё разрешилось. Его запах обволакивал меня, утешал, почти ласкал.

— Я так не думаю, — просто ответила я.

Смысл моих слов не сразу дошёл до леди де Рокфельт. Но когда дошёл, она сбросила маску, которая и без того уже трещала по швам.

— Я уже пригласила вашу матушку в наше поместье, разумеется, вместе с вами, и она согласилась. Я уверена, вы уважаете старших рода. А теперь… я оставлю молодых одних, мне требуется свежий воздух.

Никакой свежий воздух этой здоровой и красивой женщине не был нужен, но ей хотелось уйти, донеся до меня нужную информацию. А Лео всё так же стоял рядом и улыбался так, будто произошло нечто невероятное и радостное.

— Ты довольна мной, Мио?

Что за вопрос?

— Ты же хотела, чтобы матушка смягчилась к тебе, и я добился этого. Поговорил с ней, и теперь, когда твой зверь здоров, мы можем…

— Можем что?

— Давай потанцуем! — вместо ответа воскликнул он и увлёк меня в танец, не дожидаясь согласия.

Мысли хаотично метались в голове, но о Лео я почти не думала. Куда сильнее занимало приглашение графини де Рокфельт и то, что оно наверняка окажется дурацкой ловушкой.

— Ты выглядишь сегодня прекрасно, Мио.

— Переходи к делу, — сказала я, повторяя его движения, но глядя поверх его плеча.

Наконец-то!

Теперь я смогла рассмотреть, что происходит за его спиной, и от раздражения едва не застонала. Тавиена нигде не было видно — возможно, он скрылся внутри или беседовал с кем-то в переполненном зале.

Запаха его я не улавливала, но и не знала его как следует. Зато погружалась в навязчивый аромат Леонарда, который, уловив моё невнимание, будто нарочно начал топить меня в своём феромоне.

— Почему ты так недовольна мной? Я ведь сделал всё, что ты хотела, — продолжал говорить Лео, когда я заметила присоединившегося к танцу Его Высочество.

Сейчас он танцевал с довольной Корой Монтрас и двигался по полукругу, как и положено, не касаясь её руки, но держа ладонь всего в миллиметре от неё, так, что ещё секунда — и они коснутся. Наверное, это волновало девушку даже сильнее самого прикосновения, будоражило её сознание болезненным, словно натянувшаяся струна, ожиданием.

Каэлис Арно не отрывал взгляда своих ярких жёлто-зелёных глаз с тёмной окантовкой от лица девушки, и я видела, что она едва могла произнести слово. Похоже, его запах слишком сильно влиял на неё.

А ведь он танцевал с Корой и на самом первом балу в честь Отбора.

— Мио! — Леонард, недовольный моим невниманием, отвлёк меня.

— Ты что-то спросил?

— Какие у тебя планы на этот Отбор? Ты всерьёз собираешься бороться за место королевы? Вдовствующая королева Хонора никогда не допустит этого брака, даже если тебе и выслали письмо, как и остальным пробудившимся аристократкам…

Надо же, Леонард, оказывается, не знал об участии Его Высочества в том, чтобы моё имя было включено. Я не сомневалась, что это был его приказ: он пытался защитить меня, дать настоящий шанс вернуть всё, что я потеряла. И уже за это я была благодарна.

— А даже если так? — коротко ответила я, делая теперь то же движение, что мгновение назад совершал Его Высочество.

Это движение требовало держать голову в направлении партнёра, но, в отличие от Его Высочества, смотревшего на Кору, я смотрела за спину Леонарда.

— Мио… — он напрягся, и я неожиданно хмыкнула. Он что, боялся меня расстроить, сказав что победит Барбара и это уже определено?

— Ты об этом хотел поговорить? — краем глаза я вновь уловила Его Высочество, но он не смотрел на меня — только на Кору, даже тогда, когда этого вовсе не требовалось.

— Нет. Я хотел поговорить о нас, и не здесь. Я хочу быть честным с тобой, но мне кажется, что ты избегаешь меня в последнее время. Я даже поговорил с матушкой, чтобы ты чувствовала, что можешь доверять мне больше, однако ты совсем этого не ценишь.

— Зачем тебе это? — В то, что Лео собирается просить моей руки, я не верила, что бы ни говорил Имир. Леонард даже не поинтересовался моим самочувствием после нападения и ни разу не навестил. — Я не собираюсь устраивать скандалов, если меня не трогать, так что можно пойти своим путём. Делать вид, что у нас всё прекрасно, я не стану. И если бы не моё желание наслаждаться этим вечером и дальше, я давно бы ушла прямо посреди танца.

Найти бы ещё матушку и заставить её написать вежливый отказ де Рокфельтам… она могла бы сослаться на своё неожиданно слабое сердце.

— А ты не думала, что я хочу иного? — неожиданно рассердился он. — Да посмотри на меня! И… нет, здесь я разговаривать не стану, — он схватил меня за руку и повёл в сторону открытой террасы за мгновения до того, как музыка стихла. Но я вырвала руку, почувствовав, как недовольный огонь полоснул всё внутри.

— Не тащи меня, — сказала я и увидела ошарашенный взгляд Лео. — Не смей прикасаться ко мне, тем более на виду у других, словно имеешь на это право. Что бы ты ни хотел — мне до этого нет дела. А теперь не доставай, — я почти зарычала.

Люди разбредались по разным углам после танца, и это отвлекло внимание остальных от нас.

— Феромон твоего зверя… Он стал настолько сильнее, он почти зовёт к играм, требует, чтобы его подчинили. Я бы не навредил твоей репутации, — оскорблённо ответил он.

Не сдержавшись, я рассмеялась, думая о том, какая же нелепая ситуация происходит, и насколько безумно звучат его слова — после всего, что было!

Что я здесь делаю? Почему вообще говорю с ним? Я же поклялась себе, что не дам ни единого шанса тем, кто изменил обо мне мнение лишь после пробуждения зверя.

Решив, что уже уделила ему слишком много времени, я просто отвернулась и направилась к участницам, чувствуя, что ещё несколько мгновений — и у меня полезут клыки и когти.

— Мио, выслушай меня! Я не могу… Я думал, что забыл тебя, но вспоминал всё это время, особенно когда ты вновь появилась перед глазами… — бывший жених вновь попытался схватить меня за руку, но ему не позволили.

Прямо как и на прошлом балу, только тогда меня защищали от барона Эсклара, которого сегодня я нигде не видела.

— Ты досаждаешь леди Валаре, Леонард? — послышался хриплый спокойный голос за моей спиной, и мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это.

— Миолина моя бывшая невеста, и я хотел бы с ней поговорить. Я не наврежу её репутации, — ответил Лео, по-видимому полагая, что этих слов достаточно.

— Тебя искал твой отец, он сейчас с королём. А с леди Валаре, пожалуй, я сам потанцую. Узнаю, как моя личная ритуалистка чувствует себя в роли одной из моих невест.

Запах Его Высочества давил, и глаза Леонарда тут же сузились. Но выражение лица кронпринца оставалось спокойным, исполненным вежливой учтивости, которую он проявлял ко всем участницам Отбора. И Леонард отступил.

А я… вернулась в середину зала уже с Его Высочеством, чувствуя, как учащается биение сердца, и утопая в знакомом медовом феромоне. В том самом, что он щедро дарил каждой участнице испытания и который так отличался от того безумия, в котором мы тонули в графстве Роузглен.

— Как вы себя чувствуете? — спокойно поинтересовался он, а я краем глаза замечала шокированные взгляды всех присутствующих.

Селины, Гелены де Рокфельт, моей матушки, стоявшей неподалёку, Аделаиды, Барбары… и даже Вдовствующей королевы Хоноры.

— Благодарю, хорошо. Я сама бы справилась с Лео, я уже уходила.

И вновь — порыв успокаивающего медового феромона.

Не того. Не того!

— Его на самом деле отозвал король, и я подумал, что вам нужна была поддержка. Я заметил, что ваша карточка пуста, и решил, что моё внимание изменит ситуацию, — учтиво заметил Его Высочество.

Это очень задело меня.

— Вы пригласили меня на танец из жалости? — проглотив горечь, произнесла я, а потом обернулась и столкнулась взглядом с Тавиеном, бастардом Его Величества.

— Нет, — кронпринц сделал неожиданное резкое па, закрутив меня и заставив оторвать взгляд от Тавиена. — Я сделал это прежде всего для того, чтобы мой брат не питал глупых идей и понимал, что сейчас вы — одна из моих невест. Он слишком бурно реагирует на вас. Но танец со мной также будет вам полезен, уверен, ваша карточка вскоре заполнится.

В его голосе прозвучала злая ирония.

— Я уже танцевала с лордом Александером и искренне наслаждалась нашим общением. Впредь, пожалуйста, не танцуйте со мной из жалости, а только потому, что хотите… Ваше Высочество? — в этот момент танец потребовал скользящего движения рядом друг с другом, моя длинная юбка коснулась его фраковых брюк, и на секунду мне показалось, что его запах едва изменился, хотя лицо оставалось непроницаемым.

— Да, леди Валаре? — тихо спросил он, всматриваясь в меня.

Глаза в глаза, так близко друг к другу. Так, что я могла различить напряжённые мышцы его шеи и лёгкую, едва заметную светлую щетину.

— Тавиен… Вы привели его во дворец, — я спрашивала Его Высочество о бастарде, но меня куда больше занимали почти незаметные повороты корпуса и бедер, так близко, чуть ближе, чем того требовал танец.

Я внезапно с жаром подумала, что где-то рядом, среди пар, кто-то, быть может, еле заметно касается живота своей партнерши, а где-то наоборот — женщина прикасается к животу мужчины, в ритуальном ухаживании, означающем, что они будут бороться друг за друга до конца. И живот Его Высочества был так близко…

Только я не имела права претендовать на него, он уже выбрал другую.

— Я не мог оставить его там, в Яме, — тут же отозвался Его Высочество. — Если бы я промедлил хоть немного, отец мог бы совершить непоправимое. Я должен был разрубить этот узел одним движением и держать Тавиена здесь, под присмотром, вновь даруя вам свободу передвижения. Тавиен будет представлен всей Левардии как наш очень дальний кузен, потерявший родителей в раннем возрасте. Мы будем вводить его в общество постепенно, его ждут уроки базовых наук, этикета и контроля над зверем.

Вот значит как…

Краем глаза я заметила, что Леонард танцевал с Барбарой, но не заострила на этом внимания.

— Знает ли он сам, кем является?

— Нет, — заметив выражение моего лица, Его Высочество едва заметно сжал мое плечо на короткий миг, жест был лишён всякого неприличия. — Я готов открыть ему правду, но отец — нет, и Ее Высочество Зеновия Николетта разделяет его позицию. Последствия подобного шага сейчас могли бы оказаться губительными. Сначала необходимо усмирить его зверя и убедиться, до какой степени он способен дойти в своей мести, если это случится.

И каким спокойным тоном он разговаривал! Вежливым, проникающим, умиротворяющим — дополняя свой тон и слова запахом.

— Надеюсь, я не должен приказывать вам держаться подальше от Тавиена в ближайшие дни? Уверен, вы и сами понимаете необходимость этого.

Еще одно движение корпусом, и вновь мои юбки коснулись его брюк. Желание прикоснуться к его животу, к мускулистым рукам вспыхнуло во мне почти животной потребностью, но я с усилием подавила его.

Потому что мне начало казаться, будто Его Высочество находился так далеко, как только возможно. Он был будущим королем, женихом почти сорока девушек, а не тем, с кем я работала бок о бок столько месяцев.

— Понимаю, конечно. Вы мой будущий монарх, и я… ваша верная подданная. Всегда…

Молчание кронпринца стало для меня наградой. Только ноздри его чуть заметно расширились, а широкие шершавые ладони, покрытые мозолями, сжались на мне чуть крепче. Большой палец почти незаметно скользнул по плечу, и по коже побежала целая армия мурашек. А потом он ослабил хватку.

— Не говорите так больше никогда.

Я дышала жадно, полной грудью, улавливая теперь уже и оттенки корицы, и не замечая, какие взгляды бросали на нас. И решила больше не тянуть кота за хвост.

— Ваше Высочество?

В голове вновь и вновь всплывали его слова, произнесённые тогда, в графстве Роузглен, сразу после нашей близости.

«Вы должны понимать, что жениться на вас после случившегося я не могу».

Тогда я решила, что причина в том, что я не была участницей Отбора и оставалась калекой. Но теперь… если он изменил свое мнение лишь потому, что у меня появился зверь…

— Скажите откровенно, — дерзко попросила я. — Изменили ли вы свое мнение о том, что на мне нельзя жениться, потому что у меня появился зверь?

Он не сбился с шага, по-прежнему столь же уверенно ведя меня в танце, удерживая локоть идеально вытянутым, так, будто усталость для него не существовала. Но глаза мужчины горели и прожигали во мне дыру.

— Я не изменил своего мнения о вас, леди Валаре, с самого начала, с того момента, как успел хоть немного узнать вас. И вряд ли когда-либо изменю.

Глава 25. Первое испытание для новеньких

Мой первый бал в статусе невесты Его Высочества, по мнению моей матушки, завершился настоящим триумфом. После многих лет изгнания, после позорного клейма распутницы, которым пугали невинных девиц, после нищеты я снова оказалась здесь, среди самых завидных невест королевства.

И я танцевала с самим Его Высочеством, одна из всего лишь пяти.

Казалось, он заранее для себя определил и количество танцев, и выбор партнерш, подбирая их умом, а не сердцем.

Кроме, разве что, танца с Барбарой.

Танец с ней был необходим, чтобы порадовать свою фаворитку и показать всем, что она по-прежнему лидирует.

Танец с Корой Монтрас — чтобы дать понять тем, кто высоко в рейтинге, что сдаваться не стоит, и если Барбара не победит или не войдет в семерку финалисток, у них всё ещё есть шанс.

Танец со мной — чтобы поддержать своих сотрудников во дворце и отдельно ту, кто работала на него почти без отдыха, вставала между ним и опасностью, о чём знали все при дворе. И, конечно, чтобы ясно показать Тавиену что ему следует держаться от меня подальше.

Танец с Генриеттой Рохэлли — для того, чтобы показать, что девушки, которые были добавлены, имеют шанс, если будут стараться и пробьются в семерку. Это должно было подчеркнуть, что их участие имеет значение и что он высоко ценит их присутствие на Отборе.

И, наконец, танец с принцессой Иштавара, чтобы избежать политического скандала, который всё равно мог разгореться, учитывая, что первые четыре танца он провел не с ней.

— Ты уведешь у нас всех кавалеров, — пошутила Аделаида. — Ты планируешь замужество по окончании Отбора?

После того как Его Высочество одарил меня своим королевским вниманием, моя танцевальная карточка действительно быстро заполнилась. В «Соронском Вестнике» при этом мое имя не написали, хотя упомянули всех остальных, с кем танцевал Его Высочество.

— Возможно, если встречу кого-то достойного, — и если мое сердце начнет отзываться хоть на кого-то, кроме Каэлиса Арно.

В глубине души я не сомневалась, что по окончании Отбора меня отошлют из столицы. А значит, смысла искать кого-то сейчас особо нет, как нет и смысла влюбляться. Кто решится отправиться со мной в ссылку? И кто знает, сколько она продлится?

Тем более моя главная причина прибывать на Отборе заключалась совсем в другом. Все это время я получала огромную зарплату личного ритуалиста Его Высочества и почти ничего не тратила, лишь откладывала, откладывала и снова откладывала.

И у меня наконец-то оформилась мысль, которую я намеревалась превратить впросьбук Его Высочеству.

А пока мы с Аделаидой готовились к следующему испытанию, штудировали книги по ритуалам. Вчера нам впервые намекнули, что оно пройдет в командах, и что победить будет невозможно без участия всех членов. Магия разрешалась.

— Вот интересный ритуал, я о нем уже забыла, — Аделаида водрузила передо мной огромный том. — Он позволяет намного острее чувствовать температуру.

— И какие, на твой взгляд, у него могут быть применения?

— Ну смотри. Если нас отправят в очень сложный лабиринт, мы сможем найти выход по порыву холодного ветра. Конечно, он будет намного слабее, но ритуал позволит определить, в какой точке именно ощущается даже малейший сквозняк.

Я действительно была впечатлена.

— Неплохо, очень неплохо.

— Как долго ты собираешься оставаться в Отборе? — прямо спросила меня Аделаида.

— Так долго, как только возможно.

— Но ведь ты не можешь сама превращаться в зверя?.. — я кивнула в ответ, потому что до сих пор не нашла своего места силы и жила на склянках крови кронпринца. — Тебя сейчас не воспринимают как соперницу, потому что верят что как только состоится четвертое испытание для крупных кошек, ты сразу проиграешь. Но надеюсь, что завтра мы окажемся в одной команде. У меня почему-то чувство, что тут есть подвох…

Ничего, я верила, что к тому моменту непременно что-нибудь придумаю.

— На самом деле нам лучше оказаться в разных командах, — рассудительно заметила я. — Мы обе ритуалистки, как и Барбара с Селиной. Нам больше нужен провидец и бытовой маг, а может быть, даже сырой маг. Не сомневаюсь, что Ариса проявит себя отлично, в какой бы команде она ни оказалась, как и Лианна.

— Лианну никто не любит, — тут же сдала леди Бэар Аделаида. — Она почти не разговаривала с нами, разве что с Корой Монтрас. А еще она никогда не признается в собственных неудачах, и это всех раздражает.

Надо же, а со мной она была очень дружелюбной… но это было тогда, когда я оставалась ритуалисткой Его Высочества.

Пыталась найти подступ к кронпринцу?

— Никто из нас не идеален, каждый продукт своего воспитания. И глядя на Йоланду Бэар, я не понимаю, как Лианна могла бы быть другой. Мы не знаем, что она чувствует, может, она хочет дружить со всеми, но боится вас и слишком стесняется неудач?

Неудач Лианна Бэар не стеснялась, она в них не верила. На ее лице перед пятым испытанием читалась полная невозмутимость и уверенность, тогда как все остальные нервно переговаривались, волнуясь. Дурная пантера внутри меня не испытывала тревоги, наоборот, была готова подавить каждого, кто окажется у меня на пути. Я считала себя достаточно пробивной, но это было ничем по сравнению с тем, что ощущал зверь во мне.

— Вы будете разделены в группы по семь и восемь человек, — объявил лорд Крамберг, глядя на нас с уважением и признательностью, которые он неизменно демонстрировал участницам Отбора, но очень редко — сотрудникам дворца. — Ваша задача принести комиссии украшения Великой Принцессы Клодии Гаррат. Она была последним гибридом королевской семьи до Его Высочества, однако украшения принадлежали семье ее мужа из Ваарга. Эти украшения ритуалистические, с оттенками ноток крови Принцессы, и вы, проведя достаточно времени рядом с Его Высочеством, сможете вычислить их.

— Не верю, что все так просто, — прошептала рядом со мной Аделаида.

— Да, леди Кейн, — услышал ее лорд Крамберг, заставив девушку покраснеть. — Украшения Принцессы Клодии Гаррат лишь последняя стадия испытания. Сначала вам предстоит выяснить, где именно они спрятаны и как попасть в хранилище. Сделать это можно, расспросив служащих дворца, обнаружив сведения в библиотеке или же иными способами, какими вы сочтете нужным.

Девушки растерянно переглянулись. Обычно все задания были жестко ограничены по времени и проходили под наблюдением комиссии, но на этот раз нас ждало нечто совсем иное. Хотя комиссия и зрители присутствовали, как всегда. Не было только Его Высочества, и я понимала почему. Ведь если кто-то раньше избегал принца или проводил с ним мало времени, они бы начали прислушиваться к запаху Каэлиса Арно. А задание было связано именно с памятью о его уникальном феромоне.

— Задание должно быть выполнено в течение трех дней. Но это еще не все, — девушки вздрогнули, словно по команде, совершенно не понимая, чего ожидать. — Не беспокойтесь, большинству из вас волноваться не о чем. Это касается только новых участниц Отбора.

На лицах Коры, Селины и многих других появились довольные улыбки. Им казалось, что справедливость наконец-то будет восстановлена, пусть и частично.

— Для того чтобы новые участницы не выбыли, они должны оказаться в первых двух командах. По завершении испытания девять участниц покинут Отбор, но выбор будет за самими участницами — из трех проигравших команд.

В большом торжественном зале, где нас собрали, воцарилась тишина. Казалось бы, задание найти что-то и принести комиссии, как и прежде. Но теперь огромное значение имели положение девушки среди участниц, ее авторитет, то, как ее воспринимают остальные. Попытаются ли от нее избавиться только ради того, чтобы устранить сильную соперницу?

Все взгляды обратились на Барбару.

Возможно, кто-то даже решит специально проиграть, лишь бы получить возможность проголосовать против нее.

— Уважаемые участницы, вытяните жребий и расположитесь под флагами, как и на прошлом испытании.

Я тянула жребий одной из последних, потому что порядок вытягивания соответствовал тому, в котором девушки выходили на бал, то есть порядку их рейтинга. Принцесса Заралия из Иштавара шла самой последней, но ее это ничуть не заботило. Со смуглого лица не сходила белозубая улыбка, полная азарта, и я поняла, что хотела бы видеть ее в своей команде, но этого не случилось.

К тому моменту, как под каждым флажком встала по одной девушке из верхушки рейтинга, напряжение в зале стало таким густым, что его можно было резать ножом. Волнение исходило в основном от самих участниц. Барбара и Кора Монтрас оказались под оранжевым флагом, Ариса — под красным, Аделаида — под зеленым, Илва Ронкорт — под синим, а Мелва — под черным.

Я очень хотела оказаться рядом с ней, под черным флагом, чтобы помочь и поддержать, если дойдет до голосования, но выбора у меня не было, приходилось полагаться на жребий.

Позже Селина попала в команду к Илве Ронкорт, и, скорее всего, она отберет у Илвы лидерство, данное ей позицией в рейтинге. А Лианна оказалась с Арисой Лаэрт, и их команда моментально превратилась в фавориток. Они всегда стабильно проходили испытания, будучи одними из лучших, и даже вдвоем могли вытянуть остальных.

Принцесса Заралия попала к Мелве Вал-Миррос и теперь боевым взглядом окидывала робких девушек. Если бы не эта неизвестная принцесса, я бы решила, что именно они проиграют. Камилла оказалась с Илвой Ронкорт и Селиной, а Тамилла — со мной и двумя другими фаворитками Отбора.

Кора, Барбара, Наэми Жанто, Тамилла, Жизель Мукс, я и леди Оттили Корона — именно таков был состав нашей команды на ближайшие три дня.

После того как всех участниц разделили на команды, в нашей группе установилось почти оглушающее молчание, особенно в сравнении с суетой, что поднялась в остальных. Впрочем, поняв, что обсуждать что-либо здесь не слишком разумно, переглянувшись, каждая из групп разбрелась в своём направлении.

— Предлагаю начать с допроса служащих библиотеки! Можно спросить казначея или тех, кто работал во дворце дольше всех… — неуверенно начала Наэми, потому что Кора Монтрас, считающаяся лидером нашей команды, молчала и не спешила брать на себя бразды лидерства.

Лучше бы Кора и дальше молчала. Леди Монтрас оглядела всех пронзительным взглядом и после произнесла то, что ошарашило почти каждую.

— Мы ничего не будем делать. Проиграем и будем голосовать против неё, — она бросила взгляд на Барбару, и та вздрогнула, подняв на тигрицу свои тёмные, тёплые глаза.

— Что?.. Почему ты так? — сдавленным голосом спросила она, вертя головой по сторонам, будто ища поддержки или помощи. Она казалась по-настоящему уязвимой. — Что я тебе сделала?

— Ничего личного, Барбара, просто иначе у остальных не будет шансов. Я верю, что достойна стать королевой, но с тобой рядом этого не произойдёт. Не знаю, что нашёл в тебе принц, но я не вижу в тебе королевы. С твоим уходом в Отбор, наконец, вернётся интрига.

Наэми и Жизель Мукс, стоящие рядом с Корой, тихо, почти незаметно кивнули, а я, наоборот, вспыхнула. Даже если бы, оказавшись в проигравшей команде, я сама не выбывала, я не могла позволить себе проиграть.

— Боишься сражаться честно? Ты можешь победить только тогда, когда сильных соперниц исключат?

— Не вмешивайся в это. Тебя, конечно, тоже исключат, потому что, чтобы остаться, новеньким нужно попасть в первые две команды, но такова цена. И нет, мне не стыдно, настоящая королева должна принимать жёсткие решения и идти по головам, Каэлис это понимает.

Каэлис… надо же, она называет его по имени.

— Настоящая королева победит с любыми соперницами, потому что именно её выберет кронпринц из всех. Не потому что у него не осталось выбора. Я не собираюсь проигрывать это испытание, — зло ответила я.

Барбара, услышав мой тон, вздрогнула, но ничего не сказала. Я же огляделась, но встретила только враждебные взгляды остальных, которым Барбара почему-то оказалась поперёк горла.

— Хорошо, — усмехнулась я. — Предположим, мы проиграем, и что дальше? Кроме меня и Барбары, кто ещё покинет Отбор? Кого ты выбрала, Кора? Тамиллу? Жизель? Оттели?

Каждый раз, когда я произносила имя очередной девушки, в глазах той вспыхивала паника. Будто они забыли, что выбывают три участницы, а не одна, не считая, конечно, кого угодно из новеньких.

— Ну? Молчишь? Потому что тогда никто не станет играть по твоим правилам?

— Мы вытянем жребий, — наконец сказала Кора.

— И ты согласишься выбыть? — тихо спросила я, наклонив голову и улыбнувшись. Молчание Коры казалось звенящим, осязаемым, и все девушки смотрели только на неё.

Оно было слишком долгим.

— Да, — наконец произнесла она.

— Ты хочешь, чтобы остальные верили тебе после такого? Тами, подумай сама, ты всё ещё достаточно высоко. Я-то буду исключена, но против тебя тоже проголосуют. Кора просто договорится с тремя девушками за вашими спинами…

— Я не стану действовать недостойно! — возразила Кора. — Ты знаешь, из какой я семьи? Я самая высокородная из всех участниц, кроме, может, самой принцессы! Как ты смеешь утверждать, что я обману их, и почему считаешь, что имеешь право спорить со мной? Ты только вчера была служанкой…

Я не была служанкой. Личным ритуалистом Его Высочества — на роли, которой гордятся аристократы.

— Ты уже действуешь недостойно, — прошипела я не хуже змеи, вставая прямо перед Корой и жёстко улыбаясь. Пантера внутри меня бесновалась, жаждала давить феромоном, но здесь он глушился. — Вместо того чтобы показать всем, что мы сильнейшая группа, достойная места королевы, ты собираешься продемонстрировать, что мы слабейшие, лишь бы избавиться от сильной соперницы!

— Я запомню это, Миолина, поверь, я запомню, — Кора отступила на шаг. — Я не буду тебе помогать. И не понимаю, с какой стати ты раскомандовалась. Никто не потерпит в лидерах падшую женщину. Вы всё равно проиграете, для выполнения этого задания нужны все участницы.

С этими словами она ушла… но, к моему счастью, никто другой не двинулся за ней. Наоборот, теперь все с ожиданием смотрели на меня, кроме Барбары, которая делала вид, будто разговор её не касался.

— Девушки… давайте работать вместе. Наэми, отличная идея с библиотекой, ты можешь расспросить людей там. Жизель, отправляйся в городские архивы, драгоценности такого уровня должны быть зарегистрированы, это даст нам шанс понять, в каком точно году они появились и какие могли совершаться перемещения. Тамилла, поговори с работниками кухни, они работают круглосуточно и могли заметить тайные передвижения в последние десятки. Оттели, проверь на всякий случай сокровищницу, хотя я и не думаю, что драгоценности оставят там.

— Считаешь, ты теперь главная, лидер нашей группы? — неожиданно расстроилась Наэми.

— Мне не нужен никакой статус, хочешь — назовись лидером ты, — пожала я плечами. — Я просто хочу победить и чтобы никто из нас не вылетел.

Это успокоило девушку, и, возможно, она и правда назовётся лидером. Не сомневаюсь, что места в рейтинге после победы будут распределяться именно в зависимости от вклада каждой из участниц. А значит… за нами уже следили.

— Барбара… — стоило мне подойти к бывшей лучшей подруге, как она вздрогнула и отшатнулась. Остальные к этому моменту покинули комнату, направляясь каждая по своему заданию.

Как разговаривать с Барбарой я не знала, так же как и не понимала, какие именно тараканы сейчас обитали в её голове. Меня это не слишком тревожило, но ведь нам всё же предстояло как-то работать вместе.

— Если ты ожидаешь благодарности за то, что вступилась за меня, не стоит, — ответила она неуверенным голосом, и я видела, как трудно ей давались эти слова. Ругаться она не умела. — Ты защищала и себя тоже, если мы проиграем, тебе в любом случае придётся покинуть Отбор.

Барбара всегда была такой — мягкой, почти слабой, всегда следовала за мной хвостиком и во всём поддерживала… тогда, в академии.

— Что случилось, Барбара? Я ничего тебе не сделала, чтобы ты так шарахалась от меня, и нам нужно работать вместе.

— Ничего не сделала? — она рассмеялась почти истерично, нервно. Симпатичное личико перекосилось, а обычно тёплые глаза казались теперь почти чёрными и бездонными. — Ты сломала всю мою жизнь. Отняла всё, что у меня было.

Глава 26. Командная работа

Девять лет назад

— Так и не скажешь, с кем ты меня хочешь познакомить? — спросила я Барбару, которая сегодня особенно тщательно готовилась к балу.

Вообще-то я еще не дебютировала, но до этого дня оставалось всего несколько месяцев, и иногда для аристократок делали исключения. Мой отец служил во дворце главным королевским ритуалистом и сумел достать для меня приглашение на торжество в честь закрытия предыдущего сезона.

— Ничего особенного, — пробормотала Барбара, нанося еще один слой румян, который, на мой взгляд, был лишним. — Это знакомый моей матери, он хотел увидеться с тобой и твоей семьей, сказал, что дело связано с его отцом.

Мне показалось, или она выглядела извиняющейся?

— Я не могу решать за отца, он не терпит, когда через меня пытаются подобраться к нему, — ответила я, подходя к Барбаре и закрепляя заколку на ее шелковистых каштановых волосах. — Всё, хватит румян и белил, я никогда не видела тебя такой. Почему ты так волнуешься?

— Я не волнуюсь! — неожиданно резко возразила она. — Всё в порядке, просто хочу хорошо выглядеть. Родители тоже будут там, да и весь высший свет. А ему… просто скажи, что не можешь отвечать за отца, меня он не слушает.

Я лишь пожала плечами, не придавая этому большого значения. Наверное, если бы я уже дебютировала, как Барбара, я бы тоже нервничала куда больше.

— Розовая или коричневая нижняя юбка? — спросила она совета, как всегда.

— Коричневая, твои натуральные оттенки лучше всего подчеркивают глубину глаз. Ты выглядишь такой милой, теплой...

А спустя несколько часов Барбара познакомила меня с тем, кого называла «другом». Я не вполне понимала, был ли этот друг ее ухажёром, но каждый раз она отвечала мне «нет», добавляя, что они знакомы с детства, что у него дела с ее семьей, тянущиеся много лет, и хорошие связи при дворе.

О да, у Леонарда де Рокфельта действительно были хорошие связи во дворце.

Когда я подошла к нему, следуя указаниям Барбары, глаза мужчины расширились и, словно блуждая, скользнули от моего лба к шее, к губам, к вискам, к кончикам пальцев. Мне казалось, что там, где он касался меня взглядом, мою кожу покалывало. Долгое время он ничего не говорил.

— Милорд? — я растерялась, не понимая, почему он молчит.

А первый холостяк столицы вдруг решительно шагнул вперед, взял мою ладонь и прикоснулся к её тыльной стороне губами. Слишком долго, куда дольше, чем позволяли приличия.

Его губы казались раскалёнными.

— Вблизи вы еще прекраснее, леди Валаре. Я не думал, что такое возможно, — произнес он глубоким, чарующим голосом, не отрывая от меня своих темных, порочных глаз. — Я не могу отвести взгляд от вашей шеи, от того, как движутся тонкие волоски, как капелька пота стекает под вашу одежду…

Я покраснела, не веря, что он произносит это все в первые минуты знакомства, и невольно отшатнулась, делая испуганный выдох.

И отметила про себя, что Барбара куда-то исчезла.

Наше время

Первый день прошел, как мне поначалу показалось, совершенно неудачно.

Девушки сновали по дворцу десятками — то вместе, то поодиночке, — потому что, похоже, остальные команды избрали ту же стратегию, что и мы.

Кора нам не помогала: сидела либо в собственных покоях, либо у своей высокородной матушки, а Селина, встретив меня в коридоре, обожгла прямым, укоризненным взглядом своих янтарных глаз.

— Вы решили участвовать, — сказала она достаточно спокойно, взглянув на меня почти впервые серьёзно, без своей обычной сладкой улыбки.

— Не все, — не стала скрывать я. — Как только девушки поняли, что вылетит не только Барбара, но и ещё двое, они тут же расхотели проигрывать.

— Возможно, ты и сама об этом пожалеешь. Мы выбираем будущую королеву, — холодно ответила Селина, а после удалилась.

Вот так, общение с ней, когда рядом нет посторонних, и после того как я сказала, что предпочитаю открытый разговор, становилось куда более приятным и честным. Но думать о других девушках времени не было — я собиралась проверить крыло старших работников дворца, на всякий случай.

Перед ужином первого дня мы собрались в моих крохотных покоях в крыле участниц Отбора, стоя чуть ли не друг у друга на голове. Но выбора особо не оставалось — не хотелось, чтобы другие могли нас подслушать, и почему-то никто из девушек в моей команде не предложил свою комнату. Я подозревала, что за месяцы жизни во дворце у них там накопился целый гардероб, и места уже почти не оставалось.

— Мы ничего не нашли, никакой информации! — всплеснула руками Наэми. — Мы просто проиграем задание, еще и с Корой поссорились, она теперь точно будет голосовать против меня, а так бы я могла с ней договориться.

— Успокойся, у нас есть три дня. Пока ничего не говорите Коре. Давайте еще раз по кругу обсудим, кто что слышал.

Оказалось, что почти все девушки услышали лишь простые отказы, кроме Тамиллы.

— Одна из поварих сказала мне, что Великая Принцесса всегда смотрит на восток, тогда как нужно на запад. И всё, но тогда я не предала этому значения.

Девушки нахмурились, потерли лбы, а после Наэми вновь всплеснула руками.

— Это никак не дает нам ответа на то, где спрятаны сокровища Великой Принцессы Клодии Гаррат!

— Потому что мы неправильно мыслим, — внезапно озарило меня. — Если все, кроме одного человека, сказали, что ничего не знают, значит слова той поварихи что-то значат. Возможно, покои принцессы построили в восточном крыле дворца, а нужно было в западном, и там находятся драгоценности.

— Бывшие покои Великой Принцессы Клодии находятся в северном крыле, в них сейчас проживает Зеновия Николетта, — ответила Барбара с такой уверенностью, словно сама их видела.

Впрочем, возможно, так и было, возможно, ее уже приглашали в королевское крыло. Эта мысль обожгла неприятием, которое я тут же подавила. С того самого момента, как Барбара сказала, что я отняла у нее всю жизнь, она разговаривала со мной только по делу и лишь в присутствии остальных. Мы вернулись к тому, что было прежде: стоило ей заметить меня одну в коридоре, как она тут же убегала по своим делам.

— Статуи! Что если какая-то из статуй повернута на восток, а драгоценность находится на западе от этого места? — неожиданно загорелась идеей Жизель Мукс, и все взгляды тут же устремились к ней.

— Отличная мысль, — тихо прошептала я, посмотрев на дверь. — Нужно проверить все статуи и портреты Клодии Гаррат, но сделать это скрытно, так, чтобы не дать остальным девушкам ничего заподозрить.

— Если они сами еще не пришли к той же идее, — едва слышно добавила Наэми.

— Сейчас все готовятся к ужину, наряжаются, приводят в порядок туалеты. Поэтому предлагаю отправиться к картинам прямо сейчас! — резко сказала я.

Пропускать ужин девушки, конечно, не хотели, но пришлось. Тамилла и Оттили поддержали меня, а остальные чувствовали, что если сейчас не пойдут с нами — это скажется на их итоговых оценках.

Портрет принцессы Клодии, смотрящей на восток, обнаружился в галерее, находящейся прямо рядом с комнатой для курения, которую, наверное, избегали все девушки из-за неприятного запаха. Портрет был написан малоизвестным художником и висел повернутым на север, вот только сама принцесса на нём была изображена… вбок, глядя прямо на восток.

— Перевернём так, чтобы смотрела на запад, — предложила я и, увидев, что никто не рискнул прикоснуться к портрету члена королевской семьи, тоскливо вздохнула.

Как они, такие нерешительные, вообще дошли до этой стадии Отбора?

— Здесь! Мио! — Наэми указала на крохотную заметку на обратной стороне холста. Мы резко всмотрелись в него, надеясь, что это приведёт нас к ответу, но вскоре оказались разочарованы.

Тонкие линии, квадраты, иногда овалы — я сразу поняла, что перед нами фрагмент карты. Вот только никаких указаний, где искать сокровище, тут не было, как и знакомых мест. Я не узнавала изображённую часть дворца, и остальные девушки тоже.

— Это не единственный кусок карты, — сказала я, а после с подозрением сузила глаза, услышав шум со стороны курильной комнаты. Мне показалось, или в проёме мелькнуло объёмное платье? — Нам нужно продолжить, вернёмся в мою комнату.

Там, вновь собравшись вместе, мы обсудили суровую реальность. За нами, да и за другими командами, наверняка будут следить, чтобы узнать, что мы нашли, и опередить нас в поисках драгоценностей.

— Не говорите Коре ни о чём, она наверняка всё докладывает Селине. Делайте вид, что мы ничего не нашли, и если она подойдёт к вам с предложением голосовать против кого-то, соглашайтесь. Тамилла, отличная работа. Как ты расспрашивала прислужных? Можешь точно вспомнить?

— Я не помню… Я спросила что-то у одной из поварих, и она пожаловалась на больной желудок, после чего я рассказала ей о секрете бабушки, ну знаешь, отваре из яровца. Даже помогла приготовить его, так она так благодарила меня, что мне стало неудобно, я сказала, что не стоит. А потом спросила о принцессе Клодии Гаррат.

Я бросила взгляд на остальных, словно задавая им тот же вопрос, что и Тамилле.

— Я просто спросила, прямо в лоб, — сказала Жизель Мукс, пожав плечами.

— А я приказала, — медленно произнесла Наэми и, прикусив губу, нехотя признала: — Возможно, нам нужно общаться с ними вежливее. Возможно, оказать услугу, не зря же магия разрешена. Может, это испытание ещё и проверка на то, как мы общаемся с придворными и работниками дворца.

— Нужно поговорить с ними ещё раз, на этот раз вежливо, как это сделала Тамилла. И перерисовать кусок той карты. Но это ещё не всё.

— Что ещё? — почти заныла Оттили.

— Нам нужно отправить остальных, кто следит за нами, по ложному следу. Ходить будем вдвоём или втроём, двое сторожат коридор, но не перекрывают полностью вход и обзор, а третья тщательно проверяет ложную статую или картину, или даже горшок с цветком.

— Я не буду такого делать, а вдруг на меня нападут! Сама стой на защите, — пожаловалась Наэми, для которой мысль о том, что ей, возможно, придётся заслонять проход девушкам куда крупнее её, с куда более хищными зверями, доставляла настоящий дискомфорт.

— И буду! — решительно заявила я.

Полностью скрыть поток информации нам, конечно, не удалось. Другие участницы наверняка поняли, что мы что-то нашли, несмотря на все уверения в обратном, потому что мы сновали по всему дворцу почти до глубокой ночи. Команду, в которой находились принцесса Заралия и Мелва мы не встретили, но при этом нередко видели остальных, особенно команду Селины.

Я, волнуясь, что на следующий день всё выйдет из-под контроля, ночью первого дня расспросила множество работников, которых удалось встретить в коридоре, и сумела получить ещё две подсказки — за крохотный ритуал на удачу на специях и за ритуал шумного таракана в одной из кладовок. Кусочки карты я тут же ночью и перерисовала.

Никто за мной не следил, но я не сомневалась, что на следующий день степень отчаяния девушек достигнет совершенно иных пределов, а значит, совершать такие безумства нужно было именно в первую ночь.

Именно тогда, рыская одна в конюшенном дворе, я наткнулась на сцену, которую никогда не должна была увидеть.

С востока, в лунном свете, отчетливо вырисовывались силуэты двух мужчин. Они кряхтели, издавали непонятные звуки, и я не сразу поняла, что происходит.

В самый первый миг мне показалось, что они дерутся. Но, приглядевшись внимательнее, я поняла, что всё было иначе.

Один из мужчин был заметно шире второго, но второй оказался выше, и именно он прижимал первого к земле огромной, неестественно вздувшейся рукой, не позволяя ему подняться. Эта рука была настолько непропорциональна, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать что человек был частично обращён.

Как и второй, но подняться тот не мог, лишь издавал страшные, нечеловеческие звуки.

Я сразу узнала их.

Двух братьев. Узнала сначала только по силуэтам, а оказавшись ближе, уловила оттенки их феромонов. Острые, резкие, тягучие, местами перекрывающиеся удушливыми нотами жжёного металла.

— Вас могут увидеть, — громко сказала я, подходя к ним.

В то, что Каэлис Арно мог навредить своему брату, я не верила. Не для того он привёл его во дворец, не для того познакомил со всей семьёй, чтобы теперь вот так убить. Скорее всего, как и в моём случае, кронпринц сдерживал зверя, потому что его брат не мог контролировать свой оборот.

— Уйдите, Миолина! — рявкнул на меня кронпринц, но я не сдвинулась с места, с ужасом глядя на частично обращённого Тавиена.

Его когти торчали наружу, а лицо и тело клочьями покрывала золотистая, страшная, местами плешивая шкура, сменяясь пятнами обнажённой человеческой кожи. Лицо корчилось от боли, и эта боль обожжённым железом прошла сквозь меня, царапая внутренности, сжимая сердце в кулак, будто я ощущала её сама.

— Убирайтесь отсюда, это приказ! — вновь рявкнул Каэлис, его руки вздулись ещё больше, но он не сумел удержать брата.

Тавиен вырвался из захвата и, двигаясь на четвереньках, как бешеное и больное животное, устремился прямо ко мне. Короткие золотистые волосы блестели в лунном свете, и в тот миг я поняла, что бежать уже не смогу. Животное внутри меня, поддавшись стрессу и страху, вдыхая полной грудью яростный феромон Каэлиса, взяло верх, и, через сильную боль, я тоже начала обращаться.

Тавиен снес меня тогда, когда я была еще не полностью обращена, но стоило мне резким ударом коснуться земли, прийти в себя, как разум тут же вернулся в тело, вместе с бешеной эйфорией, силой и странными реакциями тела.

Я страшно зарычала, огромной лапой двигая прямо по голове Тавиена, надеясь привести его в чувство и оттолкнуть от себя, но он оказался настолько большим и тяжелым, что я не смогла подняться, все так же лежа на боку. А бастард Его Величества между тем обратился почти полностью, по крайней мере вместо человеческой головы теперь возвышалась большая львиная, на первый взгляд плешивая и больная.

Но он не атаковал меня.

Вместо этого когти впились в мой бок, покрытый толстой кожей, удерживая на месте, а сам больной, плешивый лев попытался меня… лизнуть.

Не прошло и секунды, как его смело с меня другое животное — значительно больше нас обоих. Феромон Каэлиса Арно казался страшным, подчиняющим, и я с трудом подавила внезапно нахлынувшую слабость и желание встать и потереться о злого льоркана.

Дурная, дурная пантера испытывала к кронпринцу очень определенные чувства и жаждала ласкаться, но подчиняться ему не хотела. Я почти не контролировала ее, и все, что могла, — это остаться лежать там же. Зато Тавиен наконец пришел в себя: мужчина моментально перевоплотился в человека и теперь стоял на четвереньках, совершенно голый, тяжело дыша.

На его теле все так же проступали страшные раны, многие из которых казались свежими, кровили, а глаза, едва заметные из-под растрепанной челки, почти светились.

— Не… смотрите… на меня, — хрипло произнес он, вставая, пошатываясь, горя от боли и ярости.

Но Каэлис Арно не смотрел на него, вместо этого он тут же потрусил ко мне и, приблизившись, обнюхал, расфыркался и стал лапой поворачивать мое вялое тело, словно проверяя, есть ли на мне укусы или еще какие-либо повреждения.

А потом…

Резкий укус в холку.

От страшной, мучительной боли у меня потемнело перед глазами. Лапы разъезжались, все тело словно пронзило иглами, я жалобно мяукнула, но долго это не длилось — разум потускнел, и я поняла, что вместе с укусом на меня обрушилось какое-то непонятное воздействие.

В себя я пришла уже у скромного входа во дворец со стороны одного из парков. И тогда осознала, что нахожусь в человеческом обличии. Совершенно голая, дрожащая от холода, но еще больше — от ужаса того, что мной вот так просто управляли.

Как он это сделал?

Гибриды очень сильные животные, и воздействовать на них феромоном трудно, но, судя по всему, Каэлис Арно нашел способ справиться со мной, и это вызывало в душе бурю негодования. С другой стороны, он отправил меня сюда, где звери часто возвращаются после прогулок, и именно поэтому тут всегда можно было найти несколько плащей с капюшоном, позволяющих обнаженным господам вернуться в свои покои, не потеряв достоинства.

Вот только я волновалась о своей одежде. Кто-то мог видеть Тавиена и Его Высочество, и моя разорванная одежда рядом с ними могла породить множество слухов и добить ту репутацию, которую я лишь начинала возвращать. Поэтому, не медля ни секунды, накинув плащ, я отправилась назад — только чтобы обнаружить, что одежды там уже не было, как и принцев.

Мог ли кронпринц забрать мою одежду? И если сделал это не он, то кто? И какими последствиями для меня это обернется?

Ответ я надеялась узнать уже на следующий день, когда мне, с самого утра, совершенно неожиданно пришел приказ дождаться Его Высочество около крохотного внутреннего дворика, недалеко от его кабинета, где мы совсем недавно разговаривали с бароном Рено Эскларом.

Прошлую ночь я почти не спала, и если бы не пробудившийся зверь, выглядела бы отвратительно. А так... в зеркале отразилась вполне здоровая девица с сердито сверкающими глазами.

Подойдя к указанному месту, я первым делом проверила все ритуальные нити, желая увериться что никто нас не подслушает. Фиолетовые нити были свежими и крепкими. Ульвар Йаск — настоящий профессионал своего дела, заменял меня очень даже успешно, и это, конечно, было хорошо. Не хотелось бы, чтобы с кронпринцем работал кто-то недостойный, но профессиональная ревность все равно не исчезала.

Как там мой цветок в кабинете?

— Леди Валаре, зачем вы вчера сунулись к нам?

Он был зол… Очень зол, и эта злоба кипела в нем, ища выхода. Неужели он оставался в таком состоянии со вчерашней ночи?

— Доброе утро, Ваше Высочество, — ответила я. — Я просто хотела предупредить, что вы были слишком заметными, и если я смогла вас случайно увидеть, то любой прохожий мог точно так же.

— Там не должно было быть никаких прохожих. Эти конюшни не используются в это время года, именно поэтому я направил Тавиена туда, когда он потерял контроль. Что вы вообще делали в той части замка?! Вы не понимаете, во что себя ввязали!

Он резко подошел ко мне и осмотрел со всех сторон, внимательно изучая, и все так же невероятно злясь на что-то.

— Я искала подсказки к заданию Отбора. И да, я не понимаю, во что себя ввязала, но надеюсь, вы вызвали меня именно для этого.

Требовать что-либо у кронпринца — настоящее безумие, и я не должна была разговаривать с будущим монархом таким тоном. Особенно с тем, кто вернул мне все, не попросив ничего взамен. Но сейчас я не понимала причин его гнева. Что я сделала, и почему он до сих пор продолжал злиться?

— Вы могли погибнуть там, у него совершенно отсутствовал человеческий разум!

— Я тоже плохо себя контролирую, Ваше Высочество. Я не контролирую свой переход и многие действия, — честно ответила я. — Я просто не смогла уйти… пока вы не заставили.

— Не обманывайте меня. Вы находились там больше четырех минут перед оборотом. Почему вы не выполнили самый первый мой приказ? — он подошел вплотную, нависая, тяжело дыша, и его глаза скользили по моему лицу. — Разве не вы совсем недавно говорили мне, что я ваш будущий монарх, а вы моя верная подданная?

Яркие желто-зеленые глаза с темной каймой, казалось, горели, и, вспомнив его взгляд тогда, во время танца, я невольно сглотнула. Но если тогда я произнесла эти слова, чтобы поддразнить хищника, теперь его слова несли совсем другой смысл и оттенок.

— Это так. И я должна была послушаться вашего приказа, — ответила я холодно, понимая, что меня в который раз ставят на место, отчитывают, почти как ребенка или нерадивую служанку. — Я могу удалиться, Ваше Высочество?

— Да, — холодно бросил он, отвернувшись, и я, пожав плечами, стала двигаться к выходу из этого крыла, чувствуя, как внутри все болезненно стягивает.

— Миолина! — услышала я за спиной.

И голос… теперь он был куда более эмоциональным. Затем я почувствовала прикосновение к своему плечу. Он вновь стоял близко, нависая, и в глазах кронпринца горело… сожаление. За то, что мы в очередной раз разговаривали как враги, за то, что между нами снова оставались странные недомолвки. За то, что он приказывал мне, ставил на место, а я просто принимала это, в который раз.

Но чего он ожидал? Что я начну злиться в ответ, возражать? На кого? На будущего монарха, который определяет мое будущее?

— Я не должен был разговаривать с вами таким образом. Там, когда Тавиен бросился на вас… он действительно мог убить вас. Вы почти не шевелились.

— Я не думаю, что он был опасен для меня. Скорее я навредила ему, напав в ответ.

— Он был и остается опасен для вас, Миолина. И не только потому, что мог убить вас. Многочисленные бои и ранения, полученные им без возможности регенерации, возможно, навсегда покалечили его зверя.

Каждое слово, которое он произносил, проливалось словно бальзамом на душу, потому что я чувствовала… ему небезразлично. Но еще более невероятным было то, что он открыл свои эмоции передо мной.

— Вы отвели его к месту силы?

— Да, в первый же день. Но все не так просто. Тогда, у конюшен… Я уже видел подобное в прошлом, в Иштаваре, когда мы пробудили зверя у глубоко покалеченного человека. Тот человек убил в моменте безумия, будучи именно таким — полуобращенным. Вчера у конюшен я боялся, что, подойдя к вам, увижу лишь ваше мертвое тело, — с выдохом, полным несдержанной ярости, произнес он. — Поэтому впредь вы должны строго следовать моим приказам.

— Я поняла, Ваше Высочество, — что еще на это ответить я не знала.

А рука на моем плече сжалась, будто мой ответ ему совсем не понравился и он ожидал другого.

— Вам все еще больно? — я не сразу поняла его, но принц быстро уточнил, и его глаза горели нетерпением. — После моего укуса?

Почему-то мне показалось, что он спрашивает о чем-то глубоко интимном и неприличном.

— Нет, — решительно ответила я, не отводя глаза. — Благодаря моему зверю и вашей крови у меня прекрасная регенерация. Как вы смогли так управлять мной?

— Это особенность рода Грейдис, но у меня она сильнее. Такие звери, как у вас и у Тавиена, куда более уязвимы, пока вы не обретете полный контроль. Мой брат… он, возможно, тоже обладает подобными возможностями, и вполне вероятно, что вы даже не будете помнить о том, что с вами случилось.

Я вспомнила, как во время четвертого испытания долгое время находилась в беспамятстве и пришла в себя лишь после одного из укусов Его Высочества в холку. Судя по тому, как болело все мое тело, тот укус был далеко не первым.

— Тавиен слишком непредсказуем в вашем присутствии, и скоро это заметят все. Его притягивает ваша кровь, но он верит, что между вами есть более глубокая связь.

— А вы не думаете, что я могу быть ему на самом деле интересна как человек? — спросила я.

— Он вас не знает, — жестко ответил принц.

— Расскажи мне! — услышала я, не доходя до крыла участниц. — Я старше тебя, ты должна слушать старших рода, я же всегда тебе помогала, и на прошлом испытании тоже!

Какие знакомые интонации…

В ответ донеслось только невнятное бормотание — Тамилла не знала, что ответить старшей сестре. Ее загнали в самый угол, буквально окружили Илва Ронкорт и Камилла, и именно последняя требовала у Тамиллы все сведения, что мы нашли.

— Мио! — Тамилла посмотрела на меня как на спасительницу, явно не зная, что сказать двум девушкам, загнавшим ее в угол. — Они требуют, чтобы я рассказала все, что мы нашли.

— Мы же семья! Неужели ты не понимаешь, что две команды могут победить? Сила будущей королевы в том, чтобы строить свой двор и заводить союзников, мы узнали что испытание оценивает именно это. Мы можем объединиться. Мы расскажем вам о том, что сами нашли, а вы поделитесь своим.

Свои ночные находки я ни с кем ещё не обсуждала, и как бы Илва и Камилла ни давили на Тамиллу, многое она всё равно рассказать им не сможет.

— Я не верю, что вы что-то нашли. И даже если нашли, то не столько, сколько мы. Мы потеряем куда больше, если у вас ничего нет, так что именно вы должны начать первыми.

Девушки переглянулись, разговаривая только глазами, но я их недооценила.

— Хорошо, — наконец произнесла Камилла. — В Зимнем саду стоит статуя в честь кровавого бога вааргцев. Подсказка нацарапана на его мече. Теперь ваша очередь!

Надо же, какой Камилла стала бойкой в этой команде. Впрочем, я не была удивлена, отчаяние второго из трёх дней испытания сказалось на нервозности тех девушек, что нашли недостаточно. Сравнивая себя с другими, им всем начинало казаться, что они идут хуже остальных, хотя, конечно, это могла быть всего лишь их паранойя.

— Мио? — Тамилла посмотрела на меня так, будто ожидала одобрения.

— Сначала мы проверим вашу информацию, — я покачала головой. — Тамилла, за мной.

— Боишься, что без тебя она наговорит лишнего? — донёсся до меня голос Камиллы. — Тами моя сестра, я никогда не наврежу ей, и Марлэи уже достаточно настрадались из-за тебя.

— Если Тами хочет остаться — она может остаться, — пожала плечами я, но младшая кузина, покачав головой, показала, что хочет уйти. — Ну вот и ладушки. Если мы действительно найдём подсказку на мече статуи Вааргца, мы дадим вам одну из наших, — ответила я, считая это честным обменом.

Статуя Кровавого Бога оказалась впечатляющей, гигантской, и невольно напоминала мне о Ракхаре Кровавом. Но никакой подсказки на мече воина не было — это была лишь уловка, попытка выяснить то, что знали мы.

Так союз команды Селины и команды Коры, ставшей командой Наэми, так и не состоялся.

— Не все кусочки складываются вместе! — ругались девушки, снова и снова прикладывая с разных краёв перерисованные части карты.

Тонкие ухоженные руки сталкивались над кусочками пергамента, отталкивали другие, пытались перевернуть получившееся, в отчаянии ища новые подсказки.

Будто малые дети.

— Смотрите, мы знаем, что сокровище здесь, — я указала на точку с красным жирным крестом. — К тому же мы можем вычислить, где это находится, по вот этой комнате, — я показала на квадрат с множеством окон. — Это оранжерея. Мы видим, что рядом с ней есть лестница вниз и стоит цифра шесть. Думаю, это шесть этажей. А дальше, через четыре поворота, должны находиться драгоценности. Даже если мы не можем полностью собрать всю карту, возможно, это и не требуется.

Девушки раздражённо переглянулись, явно недовольные тем, какое количество лишних кусочков у нас оставалось. У каждой из нас свербило в мозгу ощущение, что мы что-то упустили и собрали карту неверно.

— Предлагаю отправляться туда прямо сейчас. Моя вылазка прошлой ночью оказалась ключевой для добычи информации о месте драгоценностей, и это шанс опередить всех остальных.

— Но что если за нами будут следить? — разумно предположила Наэми. — Возможно, лучше сделать это во время обеда…

— Они и так уже все нервные сегодня, завтра другие команды станут ещё более активными, всё же это последний день испытания. Но ты права насчёт слежки, сомневаюсь, что сегодня кто-то ляжет спать, как вчера… — я прикусила губу.

— Нужно отвлечь их! — дерзко предложила Тамилла. — Я отправлюсь в старые пустующие темницы и буду издавать очень много шума. Но идти нужно не одной… Жизель, пойдём со мной!

— Я не пойду, я боюсь, — ответила девушка, мелко дрожа, по-моему, скорее от холода, чем от страха. Она была настолько болезненно тонкой, что сердце разрывалось при виде её, и энергии у неё тоже явно не хватало.

Она казалась полной противоположностью своему зверю, который должен быть пушистым, толстым и меланхоличным.

— Боишься чего? Кто на тебя нападёт, призраки? Селина тебя съест?

— Может и нападут, а я такая хрупкая, что без защиты не продержусь, — жалобно ответила она, и все в комнате закатили глаза.

Одержимость Жизель и её матушки худобой замучила уже всех, главным образом потому, что делала девушку почти бесполезной, и никто не хотел её в команду.

— Хорошо, тогда Оттили! — и девушка, что обычно оказывалась в последних местах рейтинга, решительно кивнула. — Я верю в тебя, Мио, без сокровища не возвращайтесь! Пришло время показать всем, на что на самом деле способны чёрные пантеры Дженн-Беа!

— Нам-то какое дело до ваших пантер, — Наэми запустила в Тамиллу подушкой, но та ловко увернулась и исчезла из комнаты вместе с Оттили.

Стоило нам спуститься на шесть этажей от оранжереи, как что-то неведомо изменилось, но я не сразу поняла, что именно. Коридоры тянулись десятками, узкие и бесконечные, будто сами стены пытались сбить нас с пути. Каменные своды дышали сыростью, капли медленно падали с потолка, и каждый звук отдавался долгим, гулким эхом, умножаясь и превращаясь в жуткий хор. Шаги девушек становились тяжелее, дыхание сбивалось, превращаясь в короткие, тревожные вздох. Даже тихий шелест тканей юбок казался слишком громким.

Но я не видела пыли и паутины и подозревала, что это потому, что сюда пронесли сокровище, заранее готовя место для того, чтобы нас запутать. Наверняка за множеством дверей скрывались ложные драгоценности, и я убедилась, что права, когда, пройдя ещё несколько коридоров и следуя поворотам карты, почувствовала, что запахи больше не скрывались.

— Вы чувствуете? — тихо спросила Наэми, и я кивнула.

Запах, похожий на феромон Его Высочества, я уловила почти сразу, хотя он значительно отличался. Он был ещё более острым, не самым приятным, и в нём ощущалась болезненная нота. Но при этом богатство и сила этого запаха не могли не притягивать.

— Сюда, — резко сказала я, указывая на один из коридоров.

Я ничего не чувствую, — покачала головой Жизель, и даже Наэми выглядела растерянной, но они всё равно последовали за мной. Барбара промолчала, возможно, она тоже уловила этот запах.

За время работы со мной в одной команде девушки поняли, что я просто хочу победить и не поведу их по ложному пути.

Дверь, ведущую к сокровищу, мы нашли не сразу — пришлось пройти настоящий лабиринт из подземных проходов, который я не запомнила бы даже если захотела. Обнаруженная дверь оказалась массивной, дубовой, с кованым железом, на первый взгляд чрезвычайно толстой.

Но всё, конечно, не могло закончиться так просто. Нас в команде было семеро, и комиссия явно не случайно выбрала именно это число. Каждая из нас должна была работать вместе, чтобы добыть драгоценности, и именно здесь, в шаге от награды, мы натолкнулись на самую большую преграду.

В широком коридоре, ведущем к этой двери, обнаружилось множество рычагов, и я сразу поняла, что опустить нужно семеро из них. Стоило одной из нас активировать рычаг, как за дверью лёгким шумом отзывался механизм. Но стоило отпустить ручку — и она тут же возвращалась на место, не задерживаясь даже на несколько секунд.

— Нам нужно позвать остальных, — тихо произнесла Наэми, но даже если бы Оттили и Тами оказались сейчас рядом, этого всё равно было бы недостаточно.

Кора…

Та, что формально считалась нашим лидером с самого начала заявила, что не станет помогать. И я ещё радовалась тогда, что хотя бы только она одна отказалась…

— Сначала попробуйте дотянуться палками или лентами и опустить ещё один рычаг вместе с вашим.

Сколько бы мы ни мучились, сколько бы девушки ни пытались опустить больше одного рычага, даже бросая в другие ботинком, ничего не выходило. Мы кряхтели, тужились, порвали подол одного из платьев, пытаясь использовать его как ленту или верёвку, лишь бы опустить хоть ещё один рычаг. Барбара и Наэми пытались тянуть ткань, но она оказывалась недостаточно прочной, а Жизель почти не помогала и вновь дрожала, замерзая.

Я и сама раскорячилась, повисла на одном рычаге и тянулась ногой к другому, но всё тщетно, и от злости мне хотелось разнести здесь всё.

Тёмные боги!

Эти проклятые рычаги словно специально были расставлены так, чтобы нам казалось что мы дотянемся, но этого просто не происходило, и их активация требовала огромных физических усилий.

— Не получается! Мио, пойдём к Коре, она изменит своё мнение, когда поймёт, что мы близки к выигрышу, первые из всех девушек! — умоляла Наэми.

— Нет, — жёстко ответила я, делая глубокий вдох.

Я почувствовала, что запах в комнате изменился. К нему примешались нежные цитрусовые нотки, затем молочные, и ещё какие-то, едва уловимые. Настоящий букет запахов, которого здесь быть не должно.

Потому что за нами следили.

Возможно, за дверями многочисленных комнат вокруг притаилась другая команда в полном составе, ожидая нашего ухода. И у них окажется достаточно человек, чтобы активировать все рычаги.

Не позволю…

— Всё, уходим, — решительно заявила Наэми, сдувая прядку, прилипшую ко вспотевшему лбу. — Мы приведём и Кору, и остальных, и откроем эту дверь.

Я знала, что Кору они не приведут, как бы ни старались. Та и так готова была проиграть чтобы избавиться от Барбары, и теперь явно не переносила меня тоже. Как она там сказала?

«Я запомню это, Миолина, я запомню».

— Мио, пойдём с нами, — мягко произнесла Жизель, но я только покачала головой, чувствуя, как от злости и невыплеснутой энергии у меня выступили когти на руках.

Кровь Его Высочества я не пила со вчерашнего дня.

В голове звенело, зрение темнело по краям и сузилось до одной цели — красивой резной деревянной двери. Массивной, широкой, казавшейся неподъёмной. В груди разгорался горячий огонь, который, распространяясь по телу, поднимался к шее, к голове…

— Мио! — с ужасом вскрикнула Жизель Мукс, но я её уже не слышала.

Я подошла к двери и начала бить по ней. Сначала одной рукой, потом другой, вновь и вновь, чувствуя, как сдираю кожу на ладонях, но не останавливаясь. Меня подпитывал треск этой проклятой двери.

Я не чувствовала боли, не ощущала времени и пришла в себя только тогда, когда Жизель и Наэми повисли на мне с двух сторон, приговаривая: «Всё хорошо, успокойся, она уже сломана».

Дверь действительно была сломана.

А за ней нас ждал наш приз — драгоценности Великой Принцессы Клодии Гаррат.

Глава 27. Леди Аделаида Кейн. Победительницы испытания

Леди Аделаида Кейн

— Дорогие участницы, благодарю вас за участие в этом, самом тяжёлом на сегодняшний день испытании. Комиссия долго совещалась, но выбрала победительниц, и критерием решения стало не только то, кто первым добрался до реликта.

Аделаида недоумённо переглянулась со своей командой, после чего они бросили взгляды на остальных девушек, обмахиваясь лёгкими, богато украшенными веерами. Как могла команда, не добравшаяся до сокровища, быть лучше той, что добралась и забрала его?

Ответ оказался неожиданным, но объяснял всё — и почему кусочки карты не сходились, и как у них могло быть сразу две команды-победительницы.

— Во дворце были подготовлены два разных комплекта драгоценностей, в разных его концах, чтобы две команды могли одержать победу.

Каждая из участниц сейчас выглядела гордо и достойно, хотя многие знали, что проиграли. Аделаида не знала победительниц, но Селина ходила с таким видом, что у всех не оставалось сомнений в том, что именно их команда нашла драгоценности Великой Принцессы.

В этот самый момент за девушками по традиции наблюдали родственники, комиссия и сам Его Высочество, и каждая старалась не показывать волнения. Девять девушек покинут Отбор сегодня, а также все новенькие, не вошедшие в число двух победивших команд.

Матушка тепло улыбнулась Аделаиде, наверняка будучи уверенной, что её дочь, как всегда, справилась отлично. Аделаида же стыдливо отвернулась, пряча недовольство собой. Она не справилась — точнее, все они в команде не справились. Как же отвратительно, что сейчас об этом узнают все: и её матушка, и те мужчины, что интересовались ею во многом из-за того, что она считалась «умницей», самой образованной из участниц, самой независимой.

Хотя самой независимой была далеко не она.

Аделаида невольно бросила взгляд на Мио, стоявшую вместе со своей командой позади Коры, их назначенного лидера. Мио, как и всегда, была ослепительно красива, но в последнее время в ней явно что-то изменилось. Оборот преобразил леди Валаре: большие синие глаза наполнились азартом, с губ не сходила лёгкая улыбка, придавая её лицу чуть хищное выражение. Она двигалась, говорила, смотрела иначе, словно сама находилась на охоте.

Аделаида слышала, какие разговоры шли о ней среди мужчин, а сплетница Ариса иной раз подслушивала даже больше, чем следовало. Мио была первой, о ком спрашивали гости столицы, неспособные отвести взгляд от яркой красавицы.

Но дальше…

Кто-нибудь непременно рассказывал им о том, что Мио — гибрид, и о том, что эта девушка потеряла честь со своим женихом много лет назад. Её присутствие на Отборе вызывало удивление, как нечто невозможное, потому что никогда прежде здесь не было участницы скандальнее.

— Это испытание являлось проверкой на сообразительность и скорость, но также и на лидерские качества и достоинство. Именно эти качества будут учтены при составлении следующей таблицы лидеров Отбора.

Несколько девушек вздрогнули и нервно сглотнули, осознав, что оценивается в который раз не только результат испытания, но и то, как оно проходило.

— Изначально лидерами назначались девушки, находящиеся на самом верху таблицы и первыми попавшие под флаги, однако комиссии стало известно, что не все из них удержали лидерство.

Лорд Крамберг развернулся прямо к Аделаиде.

— Леди Кейн, вы удержали лидерство и остались во главе своей команды. Похвальные качества для будущей королевы. Тем не менее, драгоценностей Великой Принцессы Клодии Гаррат вы найти не смогли, хотя и были близки. А потому вы являетесь первой проигравшей командой в этом испытании. Кроме того, комиссии стало известно, что в вашей команде не раз предпочитали нечестные решения: попытки узнать о местонахождении сокровища у других девушек и слежка, пусть и не в таком объёме, как в другой команде. Впереди вас ждёт тяжёлое решение.

Две новенькие участницы, добавленные в команду Аделаиды, тут же горько разрыдались, разрывая ей сердце, но изменить что-либо было уже нельзя. Теперь команде предстояло выбрать ещё трёх девушек — тех, кто уже завтра покинет Отбор.

И Аделаида не знала, поддержит ли её команда. Она старалась быть с ними мягкой, выслушивать каждую, и, быть может, именно в этом заключалась её ошибка.

На лице лорда Ниллса, которого Аделаида присмотрела себе в женихи, и который приходился родственником одной из участниц, проступило сочувствие, и он послал в её сторону тёплый, ободряющий взгляд. Если она вылетит сегодня из Отбора — сделает ли он ей предложение? Или обратит внимание на кого-то более удачливого, умного, красивого?

«Всё будет хорошо», — прочла она по губам Мио и покачала головой. Жить так, как жила леди Валаре, постоянно ожидая подвоха и раз за разом получая его, Аделаида не могла — иначе давно бы сошла с ума. Ей всегда была необходима стабильность, а ещё хотелось, чтобы окружающие знали её как надёжного, умного и успешного человека.

— Леди Илва Ронкорт… Ваше лидерство почти сразу же было оспорено, и вы тут же уступили его леди Селине д'Авелин. Кроме того, ваша команда пользовалась самыми нечестными приёмами, не пытаясь пройти задание самостоятельно, а надеясь подслушивать и подсматривать за другими до самого последнего дня испытания. Подобная тактика, кроме прочего, оказалась неудачной, поскольку вы, как и зелёная команда, так и не смогли найти сокровище.

Выражение лица Селины принесло Аделаиде необычайное удовлетворение, как и известие о том, что они проиграли. Конечно, она не сомневалась, что с той популярностью, что была у Селины, та не вылетит с Отбора. Зато, даже если она останется, то окажется на последних строчках рейтинга. А по слухам, рейтинг начнёт играть всё большую роль в следующих испытаниях. Ходили даже разговоры, что девушки на верхних строках смогут сами выбирать себе команду из остальных.

— Вашей команде предстоит тяжёлый выбор, — подытожил лорд Крамберг.

Необъявленными оставались три команды — команда Арисы и Лианны, считавшиеся фаворитками этого испытания, команда Коры и команда Мелвы Вал-Миррос. Аделаида знала, что Мелва была слабой, нежной и нерешительной, и подозревала, что принцесса Заралия вполне могла отобрать у неё лидерство. Но в то, что Лианна смогла занять место Арисы, она не верила.

Три необъявлённые команды — и три очень яркие новые участницы. Мио, принцесса Заралия и негласный лидер среди остальных новеньких — леди Генриетта Рохэлли.

Аделаида конечно предпочла бы, чтобы из Отбора выбыли Заралия или Генриетта, но, с другой стороны, она чувствовала, что Мио вовсе не так проста и бесперспективна, как думали все остальные. Всего один танец с лордом Александером — и он уже смотрел на Селину куда менее заинтересованно, зато невольно провожал взглядом леди Валаре. На том балу они танцевали дважды.

В Мио было что-то тревожное, притягивающее внимание. Мужчины видели в ней менее наивную, более взрослую, более раскрепощённую девушку, ту, что одним своим видом пробуждала в них низменные желания. Если раньше, во времена учёбы в академии, она привлекала их как красивая и талантливая, но наивная девственница, то теперь превратилась в вызов — резкий, острый, скандальный, который был не каждому по плечу.

Видели ли они в ней невесту? Вряд ли. Но не могли не чувствовать волнения.

Хотя, конечно, всё это ничто по сравнению с тем, какой популярностью пользовалась вдова ле Гуинн. Мужчины верили, что кронпринц не заинтересуется кем попало, и кружили вокруг Барбары словно коршуны, но та не видела никого, кроме Его Высочества. А он, похоже, не замечал никого, кроме неё.

— Леди Ариса Лаэрт. Вы разделили бразды лидерства с леди Лианной Бэар и действовали как настоящая команда, и комиссия была впечатлена вашей организацией, а также нежеланием искать помощь на стороне. Однако комиссии стало известно, что ваша команда не всегда вела себя уважительно по отношению к придворным. Кроме того, несмотря на то что вы самостоятельно нашли путь к сокровищу, вы опоздали — его уже забрала другая команда.

От удивления Аделаида почти выронила лёгкий веер, но, взяв себя в руки, вновь спрятала за ним лицо.

— Вам предстоит непростое решение, — заключил лорд Крамберг, и Аделаида заметила, что Генриетта Рохэлли неверяще трясёт головой, не понимая, как мог Отбор закончиться для неё так быстро.

Один бал, одно испытание — и всё. Условия для новеньких были куда более жестокими, чем для тех, кто начинал Отбор с самого начала, когда у девушек было множество увеселений и заданий без единого отчисления.

— Пожалуйста, лорд Крамберг, — жалобно произнесла она.

— Леди Рохэлли, позвольте мне поговорить с вами, — Его Высочество внезапно поднялся, протянул руку девушке, и та, глядя на мужчину огромными глазами, доверчиво вложила в неё свою тонкую ладонь. — Со всеми вами, прибывшими во дворец по просьбе короля, но покидающими Отбор слишком скоро. Я вскоре вернусь, продолжайте без меня.

Получается, Каэлис Арно пропустит объявление победительниц утешая выбывших новеньких?

Кора Монтрас, стоявшая впереди «оранжевой» группы, внезапно выпрямилась, глаза её забегали из стороны в сторону, и она растерянно оглядела свою команду. Похоже, она не могла поверить, что её команда выиграла. Но как это было возможно?

— Оранжевая команда… Вы первыми обнаружили драгоценности принцессы Клодии Гаррат на второй день испытания. Невероятная скорость.

Кора вскинула голову, выпрямившись, словно готова была принять победу, но по глазам девушек за её спиной было видно, что внутри команды всё обстояло далеко не гладко. И на Кору они смотрели без всякой приязни.

— Ваш первый лидер отказалась принимать участие в испытании, желая проиграть, чтобы избавиться от неугодных соперниц, — со стороны зрителей послышались шокированные шёпотки, самым громким оказался восклик матери Коры, и почему-то они приятно потешили самолюбие Аделаиды. Наконец-то всем станет очевидно, что высокородная Кора — одна из самых агрессивных и неприятных участниц Отбора. — Ваш следующий лидер, леди Наэми Жанто, была лидером лишь на словах, в то время как настоящий лидер вашей команды, леди Миолина Валаре, добровольно отказалась от этого титула. Вы так и не смогли выполнить задание по всем правилам, объединившись всемером, но, на вашу удачу, сила гибрида леди Валаре оказалась столь велика, что она просто разрушила дверь между собой и сокровищем.

Среди зрителей вновь послышались возбуждённые возгласы, будто они не могли поверить в происходящее. Кто-то даже предполагал, что такая победа является нечестной.

— И, наконец, лучшей комиссией признана чёрная команда, сплотившаяся вокруг своей лидера, принцессы Заралии дель-Гор Варрийской. Именно они выполнили задание так, как оно изначально задумывалось, проявили вежливость по отношению к придворным и слугам, использовали всю доступную магию команды и сумели действовать согласованно…

Устало потирая виски, Аделаида последовала в крошечную комнату, где восьмерым девушкам предстояло решить, кто сегодня покинет команду. Две новенькие, конечно, будут исключены, но что касалось других трёх?

— Аделаида, — Исольда Ферран подошла к ней и быстро, нервно зашептала на ухо. — Нам нужно избавляться от тех, кто станет плохим напарником в команде, и от тех, в ком может быть заинтересован кронпринц. Прости, я хочу быть честной с тобой. Я не вижу интереса принца к тебе, и именно поэтому не буду голосовать против тебя. Кроме того, матушка передала мне, что вдовствующая королева Хонора имела огромное влияние на прошлый Отбор, избавившись ото всех взрослых и неподходящих кандидаток к последним испытаниям. И ходят слухи, что подобное случится и сейчас.

Леди Кейн лишь горько усмехнулась, услышав это. Её старость и неинтересность для мужчин в кои-то веки оказались её защитой…

Глава 28. Приглашение в загородный дом де Рокфельтов

Леди Миолина Валаре

— Как вы могли победить, если для победы нужны все участницы? — Кора рычала, в первую очередь на меня, нависнув благодаря своему более высокому росту, но я показательно не шевелилась.

— Спокойствие, леди Монтрас, — отозвалась я. — Почему ты жалуешься? Ты ведь благодаря нам тоже не выбыла, хотя и не приложила к этому никаких усилий.

Я отвечала подчеркнуто вежливо, хотя внутри всё горело от желания оттолкнуть Кору и, возможно, даже влезть в драку. Агрессивность моего зверя начинала пугать меня саму, и я сжала в кармане склянку с кровью Его Высочества.

Другие наблюдали за нами настороженно, без улыбок, понимая, что любые конфликты в Отборе сыграют на руку остальным. Барбара и вовсе жалась где-то в самом углу.

— Как? Ты мухлюешь, тебе кто-то помог! Ей кто-то помог, я говорю вам, они не могли победить, — Кора пыталась убедить единственную другую победившую команду, присутствующую здесь, группу принцессы Заралии.

— Ты и сама слышала, что сказал лорд Крамберг, я выломала дверь. А теперь пропусти, я устала.

— Нет, ты останешься…

— Поздравляю с победой, Миолина, — к нам внезапно подошла принцесса Заралия, решив вмешаться прямо посреди конфликта. — Прекрасная работа, но, конечно, вы могли сделать и больше, включив всех членов команды.

Я не сомневалась, что завтра принцесса окажется на первом месте в рейтинге, но при этом не верила, что мы нашли бы слова, которые смогли бы убедить Кору участвовать в испытании вместе с нами.

— Благодарю, Ваше Высочество, — я присела в реверансе. — Я не вижу смысла ломиться в закрытые двери, кроме того, леди Монтрас открыто обозначила свою позицию.

Думаю, Кора злилась даже не столько на меня, сколько на остальных — за то, что они не последовали за ней. Показав всем, что её вовсе не обязательно считать лидером, и что, поступая вопреки её решениям, можно выйти победительницами. Это был самый настоящий подрыв репутации одной из самых высокородных участниц Отбора, и наверняка это будет иметь серьёзные последствия.

— Интересно, — принцесса Заралия усмехнулась, будто придавая моим словам значение не только в контексте испытания.

А вот Кора горела от ярости, но продолжать ругаться не могла — не делать же этого в обществе принцессы из другого государства.

— Ничего, долго ты здесь не продержишься. Четвёртое испытание рано или поздно состоится, обернуться ты не сможешь, и тогда ты больше не будешь так улыбаться, — произнесла леди Монтрас после ухода принцессы, а затем наконец отошла.

— Она просто злится, что ты отобрала у неё лидерство, и что остальные промолчали о том, что нашли сокровище. Она выглядит глупо в глазах всех, да и в рейтинге упадёт, — Тамилла, стоявшая рядом, протянула мне стакан с молоком, из которого чуть ранее отпивала сама. — До этого задания все союзы не были обозначенными, но сейчас нас останется только двадцать пять. И думаю, мы можем надеяться на то, что нас выберут в сильные команды.

Но я чувствовала, что злость Коры связана не только с этим. Она была тигрицей, сильным зверем, возможно, сильнейшим на Отборе. Однако с моим приходом и с прибытием Её Высочества принцессы Заралии ситуация изменилась, и ей наверняка это казалось особенно несправедливым.

Через день после испытания, попрощавшись с выбывшими участницами на официальной чайной церемонии, где каждая из новеньких сидела за огромным столом с Его Высочеством, я отправилась с Аликсом Ареттой в ещё одно место силы. Всё закончилось слишком знакомой неудачей, но мужчина не выглядел расстроенным.

— Отбор на некоторое время переедет на границу с Вааргом, в Старый Хадар, вместе с большим количеством придворных. Оттуда мы сможем посетить ещё четыре места силы, и на одно из них я особенно надеюсь. Хотя, признаться, я поражён вашим контролем.

— Вы ожидали, что я буду бросаться на людей?

— Мне сообщили, что Его Высочество даёт вам две ампулы крови в десятку. Это очень много, и я не могу рекомендовать подобного, однако результаты действительно впечатляют. Долго так продолжаться не может, кровь кронпринца в плохих руках может быть крайне опасна, и думаю, совет вскоре поставит ограничение на подобное.

Я похолодела, но ничего не сказала.

Потому что Его Высочество, в обход рекомендаций совета, передавал мне не две ампулы в десятку, а пять.

— Я не пойду, Мио, я не позволю никому унижать меня подобным образом ещё раз! — Имир отказывался отправляться к другому клиенту Финна, и мне хотелось придушить его прямо в этот самый момент.

— То есть ты в который раз доказываешь всем нам, что не можешь выполнять даже самую простую работу, которую я делала без всякой квалификации? — я знала, что мои слова были манипуляцией, но по-другому с Имиром нельзя было.

Два клиента — и оба потеряны, хотя Финн и я сотрудничали с ними многие годы. Имир их не устроил, и они открыто написали об этом. Ему постоянно требовались подсказки других ритуалистов, потому что он не имел достаточного опыта практики и видел себя исключительно руководителем. Ему был необходим отдых каждый час, несмотря на потрясающе отточенную концентрацию и резерв, полученные во время учёбы в Соронской Академии Магии. Ему требовался перерыв на обед в строго определённое время, и он морщился от «пойла», что подавали в соседней таверне. Ему, конечно же, не нравилось жить вдали от дворца, и он опаздывал каждый день.

Но хуже всего было другое — он не желал подчиняться. Заводился сразу, как только ему не нравился тон собеседника, и попросту уходил, иногда уведомляя клиентов о том, насколько он более высокороден по сравнению с ними.

— Я не позволю никому унижать меня…

— Ты унижаешь себя сам куда больше подобным поведением, потому что показываешь этим обычным людям, что неспособен ни на что, что ты более изнежен, чем девушки на Отборе, чем даже леди Вал-Миррос. Стоит ли мне рассказать ей, как ты не выдержал даже двух часов?

— Мио, не говори так с братом! — матушка в который раз схватилась за сердце, но я уже не верила её слабости. Наверное, потому что ей становилось плохо во время каждой из наших ссор, и каждый раз чудесным образом легче — стоит только оказаться на публике, среди других матерей участниц.

— Ты не можешь вечно меня шантажировать, — у брата дёргалась жилка на виске, и иногда мне казалось, что он просто прибьёт меня однажды, не выдержав такого давления. Или исключит из рода — я до сих пор удивлялась, что он этого не сделал. — Рано или поздно я женюсь на леди Вал-Миррос, и твои угрозы перестанут действовать. Так что нам лучше научиться уживаться уже сейчас.

— Конечно, — миролюбиво улыбнулась я, думая про себя, что скорее у Имира угаснет интерес — слишком тяжело ему давалась влюблённость в прекрасную Мелву. — У меня есть для тебя другой клиент, он платит посуточно. Кроме того, с тобой желает говорить королевская гвардия — у них накопилось много жалоб от тех, кого ты втянул в историю с золотыми шахтами.

— Ох! — матушка снова схватилась за сердце, но я всё равно продолжила.

— Нам нужно обратиться в банк и согласовать твои выплаты пострадавшим и должникам, но для этого у тебя должна быть работа.

— Почему ты не можешь взять займ на своё имя? — наконец спросил Имир то, что, наверное, давно хотел.

— Потому что мне надоело платить за твои долги. Сейчас я скорее позволю им забрать наш дом и убить тебя в подворотне, чем в очередной раз позволю использовать меня.

— Мио! — в ужасе мама смотрела на меня, не веря, что я это сказала.

А я и сама не знала, говорила ли полную правду, ведь рисковать жизнью Имира и потерей поместья, конечно, не хотелось. Потерять семейное гнездо, позволить месту силы оказаться в чужих, ненадёжных руках считалось серьёзным проступком, после которого нас даже могли лишить статуса аристократов, пусть и не сразу.

— Смотри, что сделала с тобой столица… хотя бы на Мелву не оказывай такого влияния на Отборе, — выплюнул Имир, а после взял у меня адрес следующего нанимателя.

— Мио! — Аделаида встретила меня прямо у входа и, посмотрев на моё лицо, сразу поняла, что место силы я всё ещё не нашла. — Не получилось?

Я только покачала головой и почувствовала ободряющее прикосновение к плечу. Не стоит Аделаиде так беспокоиться обо мне, она сама недавно пережила куда большие волнения на отчислении.

— Там рейтинг участниц вывесили...

Первой оказалась именно та, кого я и подозревала — принцесса Заралия из Иштавара, далекая и царственная, словно подлинная королева.

Двадцать пять девушек, сильнейших аристократок, каждая из которых прошла через весьма тяжёлые испытания Отбора. Новеньким, конечно, очень не повезло. Например, если бы хотя бы одна из них оказалась в команде принцессы, она наверняка бы осталась, но вместо этого две новенькие попали в команду к Аделаиде, одна — к Селине, ещё одна — к Лианне и Арисе. Но даже это её не спасло.

Словно единственным вариантом для новых девушек остаться было взять на себя бразды лидерства — формально или нет — и победить.

— Седьмая, Мио, поздравляю, — грустновато произнесла Аделаида. — Что, если ты сможешь выбирать себе команду на следующем испытании?

— Тогда это будут очень маленькие команды, — ответила я и вновь окинула взглядом полный список, отмечая про себя пятнадцать первых имён девушек, чьи фамилии, вне всякого сомнения, появятся сегодня в «Соронском Вестнике».

1. Заралия Шадир дель-Гор Варрийская — пещерный лев

2. Мелва Вал-Миррос — каракал

3. Наэми Жанто — лесная кошка

4. Тамилла Марлэй — пантера

5. Барбара ле Гуинн — сервал

6. Орелия Мэвейр — мангустовая кошка

7. Миолина Валаре — гибрид пантеры

8. Ариса Лаэрт — маргай

9. Лианна Бэар — пума

10. Жизель Мукс — манул

11. Оттили Корона — кошка Темминка

12. Сафия Ренвиль — рысь

13. Эсмаэль Друа — ягуарунди

14. Анна Парр — лесная кошка

15. Кора Монтрас — тигр

— Надеюсь, следующее испытание не окажется таким же жестоким, — произнесла Аделаида, потерев голову.

Сама она занимала шестнадцатое место, тогда как Селина находилась на двадцать втором, а Камилла и вовсе на двадцать четвёртом — скорее всего, из-за той тактики, которую они выбрали на соревновании.

Я невольно думала о том, что было бы, если бы они победили. Тогда, несмотря на всю некрасивость их стратегии, они оказались бы среди первых пятнадцати. В конце концов, Кора всё ещё держалась достаточно высоко, хотя вообще ничего не сделала.

— Ты сказала, что список будет играть важную роль в следующем испытании?

— Да. Это порядок, в котором девушки будут приглашены на свидания с Его Высочеством в Старом Хадаре, и чем выше место в списке — тем больше времени им будет отведено. И конечно… девушки из самого верха списка смогут выбирать себе команду.

Я участвовала в подготовке к переезду в Старый Хадар наравне с другими ритуалистами, которых катастрофически не хватало, укрепляя кареты и накладывая простенькие ритуалы, и несколько раз сталкивалась с взбудораженным ищейкой.

— Наконец-то… Миолина, вы не представляете, сколько я ждал этой поездки, сколько раз упрашивал кронпринца, но он всё отказывал — до недавнего времени, — радостно сказал он, и я поняла, что наше отсутствие было необходимо ему для продвижения расследования.

— Удачи, чем бы всё это ни закончилось. Вы собираетесь проверить покои Её Высочества Эдель Николетты?

— Да, хотя она до сих пор отрицает своё участие. Но при этом она не может точно сказать, что делала в тот день, а подобная реакция кажется мне весьма подозрительной. Хотя я всё ещё не вижу её мотива. Разве что она действительно была вовлечена в заговор… но с какой целью?

Младшая Великая Принцесса в последнее время действительно вела себя странно — не появлялась на публичных мероприятиях, часто исчезала, чем расстраивала свою матушку, Хонору. Похоже, внимание волка очень тяготило её, как и прочие слухи о слишком серьёзном романе с покойным графом, с учетом того, что после смерти её мужа прошло совсем немного времени.

Несколько дней назад я рассказала ищейке о своих подозрениях по поводу лорда Крамберга и его возможной влюблённости в наставницу по этикету, но результат оказался отрицательным — лорд Крамберг отсутствовал на момент убийства графа Арвеллара в течение продолжительного времени, и Николас Хаул не верил, что он мог найти подельников, а сам мотив считал недостаточно веским.

— Похоже, вас ищут, — произнёс ищейка, кивнув на мужчину у входа в крыло дворца, и на мгновение моё сердце пропустило удар.

Барон Эсклар?

Я написала ему несколько дней назад, желая продолжить наш разговор, прерванный Его Высочеством, но от его экономки узнала, что барон всё ещё отсутствует — его отослали по государственным делам из столицы, и точного дня возвращения она не знала. Тем не менее, по её словам, он ожидался в Старом Хадаре, но когда именно — было неизвестно.

Нет, у больших резных ворот меня ждал вовсе не барон Эсклар, а лорд Фабиан Александер, и выглядел он подозрительно скучающим.

— Я и не знал, что вы всё ещё работаете на Его Высочество, — произнёс он, оглядывая забитый двор, где ржали кони, сновали множество слуг, и в беспорядке выстраивались десятки телег и карет. — Это не место для благородной хрупкой леди.

— Я не работаю лично с ним. Это было бы неправильно и нечестно по отношению к другим участницам, — я пожала плечами. — Мне сказали, что вы искали меня?

— Искал, — сразу ответил лорд. — Вы пропустили обед… Я собирался пригласить вашу кузину на свидание и хотел спросить у вас о её предпочтениях — чем она интересуется и какие цветы любит, раз уж вы были столь честны со мной во время нашего танца.

— Кого из них? — я слегка наклонила голову.

— А кого из них вы бы порекомендовали? — ответил он, и я снова покачала головой, сдержанно, но разочарованно.

— Они слишком разные, и мне опять кажется, что ваш интерес недостаточен, раз вы не можете сделать выбор самостоятельно. Но белые лилии будут символом нежной влюблённости — вполне достаточной для идеального начала ухаживаний.

— А что предпочитаете вы, леди Валаре? Белые лилии?

Когда-то мне уже дарили белые лилии — Леонард, на следующий день после нашего знакомства. Несмотря на нежность самого подарка, его письмо тогда содержало почти скандальные, для невинной девушки, строки. Он писал, что не может прийти в себя после танца со мной и что хотел бы прижать меня во время танца ближе, чтобы мы могли почувствовать друг друга лучше.

— Я предпочитаю надёжность, честность и прямоту, — ответила я, понимая, что после окончания Отбора, когда моя репутация будет восстановлена, я попытаюсь найти мужчину. Возможно, даже просто для того, чтобы забыть Его Высочество.

— Тогда, наверное, я должен отпустить вас, потому что Его Высочество наблюдает за нами прямо сейчас, и мне кажется, он не любит, когда его придворные занимаются неположенным в рабочее время, — лорд Александер неожиданно дерзко улыбнулся, а я резко обернулась.

Но увидела лишь, как колыхнулись тяжёлые шторы на окнах кабинета Каэлиса Арно.

— Я работаю во дворце не первый день и пропустила обед. Уверена, пятиминутный разговор не станет для меня проблемой, — хмыкнула я, но тут же была отвлечена мальчишкой-посыльным.

— Вам письмо, миледи, — обратился он ко мне, и я тут же извинилась перед лордом Александером, раскрывая конверт с до боли знакомым вензелем.

Леди Миолина Валаре,

Уведомляю Вас, что род де Рокфельт окажет приём в своей загородной резиденции в Старом Хадаре. Ужин состоится во второй день сентября. В числе приглашённых графиня Монтрас с дочерью, граф Бэар с дочерью, а также — с особой честью для нас — вдовствующая королева Хонора из Великого дома Грейдис.

Присутствие Её Высочайшего Величества составляет исключительную честь для всего собрания и подчёркивает значимость предстоящего вечера.

С почтением,

Графиня Гелена де Рокфельт

А после, в самом конце, я заметила крохотную приписку.

«Ваша матушка уже изъявила согласие на прибытие, тем самым подтвердив обязательность Вашего присутствия. Следует помнить, что отсутствие на столь значимом вечере будет воспринято не только как пренебрежение гостеприимством рода де Рокфельт, но и как тяжкое оскорбление, нанесённое лично вдовствующей королеве Хоноре.»

Старый Хадар встретил нас удушливым зноем, многочисленными гвардейцами и ослепительно белым дворцом, служившим королевской семье зимней резиденцией.

Для участниц Отбора отвели отдельное помещение в северной части дворцовых земель, окружённое парками и расположенное подальше от крыла, где жили королевская семья и приближённые. Возможно, территория парка понадобится для следующего испытания.

О том, что это будет четвёртое испытание, нам не сообщалось, и я надеялась, что оборот не потребуется, потому что это будет означать окончание Отбора для меня. Но пока одна за другой девушки отправлялись на свидания с Его Высочеством, для меня важнее всего было приготовиться к предстоящему ужину в резиденции де Рокфельтов, ведь я ясно понимала, что он обернётся ловушкой, целью которой станет окончательное уничтожение моей репутации..

И я собиралась сделать всё, чтобы этого не допустить.

Аделаида, провожая взглядом уходящую на свидание Орелию Мавэйр, отвлекла меня от тяжёлых мыслей.

— Похоже, Отбору точно конец. Не формально, конечно, они доведут до последнего испытания, как и положено, чтобы никого не оскорбить, — сказала она, рассматривая свои пальцы, покрытые лёгкой зеленоватой краской. — Пыталась добавить сок лайма в румяна, вот что получилось.

— У меня в чемоданчике есть средство, чтобы вывести, — пожала я плечами, потянувшись к нему. — А почему Отбору конец?

— Ариса сказала, что видела, как на свидании Его Высочество и Барбара целовались. Думаю, последние два испытания пройдут очень быстро.

Глава 29. Те, кто позволяет себе слишком многое

— Пожалуйста, Мио, — в который раз просила меня матушка, но я только недовольно качала головой. — Мы не можем не прийти, это будет великим неуважением к вдовствующей королеве, наша семья только-только вышла из кризиса.

— Не вышла, мама! Поместье по-прежнему не выкуплено, на Имира уже вышла королевская гвардия, и если я вылечу из Отбора, то и защита тут же исчезнет. Не говоря уже о том, что он снова набрал долгов.

Что делать, если я покину Отбор, я не знала — необходимо было, чтобы Имир хотя бы как-то организовал выплаты тем, кому задолжал. Всем вернуть всё невозможно, слишком многое делалось без документов, на простых словах. За невыплаты его вполне могли арестовать, если жалоб окажется слишком много, а вместе с тем будет арестовано и наше имущество, как имущество лорда Рока.

— Он ходил на работу три дня подряд! И хоть и ругался, но я точно видела, что он пойдёт и на следующий день…

Пойдёт… конечно, пойдёт.

Потому что этот клиент платил по окончании смены в тот же день, и, видя деньги, Имир обретал невероятную мотивацию, которой ему всегда не хватало на прежних, более традиционных местах службы.

Спасибо, Финн и отец Финна! Я ещё вчера отправила своему единственному другу длинное письмо, полное благодарностей.

Сегодня должно было состояться моё свидание с Его Высочеством, но его, как и все остальные свидания на этот день, перенесли из-за неожиданной занятости кронпринца. Ну и ладно — его всё равно не интересует никто, кроме Барбары, а я и сама не знала, смогла бы поддержать хоть какой-нибудь разговор, волнуясь из-за предстоящей поездки к де Рокфельтам.

Мама же была вне себя от счастья, заявив, что они с «Геленой» обо всём договорились и что моя будущая свекровь — самая добрая женщина Левардии.

Гелена? Будущая свекровь?

— Почему ты согласилась, не спросив меня? — в который раз спрашивала я.

— Ты понимаешь, как долго я ждала такого предложения? Я всё равно пойду, даже если ты откажешься, только буду выглядеть нелепо, а королева рассердится. А потом ты сама станешь злиться на меня за то, что я согласилась на что-то без тебя или сказала что-то не так.

А вот это был самый настоящий шантаж!

— Пожалуйста, Мио, только один раз! И я не отвечу без твоего разрешения ни на одно другое предложение, у меня их целых шесть, от твоих потенциальных женихов. Пожалуйста, ради меня, у меня послезавтра день рождения.

— Я пойду, — устала я спорить с матерью. К тому же я подозревала, что если не появлюсь я, ловушка обрушится уже на неё, ведь Гелена де Рокфельт явно ожидала моего сопротивления. — Но я сразу хочу тебе сказать: это ловушка, и я уверена, что она попытается нас опозорить. Поэтому заходим туда — два часа, а после уходим, можешь сослаться на сердце.

Матушка послушно кивнула, а я начала готовиться к ужину моих кошмаров. Провела несколько ритуалов на нашей одежде, пользуясь разрешением на магию от дворца и своим статусом ритуалиста Его Высочества, а после задумалась о том, что ещё можно предпринять.

Я не сомневалась что Гелена де Рокфельт попытается меня унизить прямо при всех. Я чувствовала, что эта женщина не хотела делить Леонарда ни с кем, а сам Лео, судя по всему, убедил себя в том, что между нами возможно нечто большее, хотя даже не умел облечь это в слова.

Зимний дом де Рокфельтов оказался настоящим поместьем — несколькими зданиями и крохотным крылом для прислуги. Увидев высокое многоэтажное освещённое строение, я сразу же сощурилась в нехорошем предчувствии и оно только усилилось тогда, когда я рассмотрела конюшни.

Там стояло лишь несколько лошадей — явно не столько, сколько понадобилось бы для приезда Бэаров и Монтрасов с сопровождением. Зато роскошная королевская карета была здесь, а это означало, что вдовствующая королева Хонора действительно прибыла.

— Добро пожаловать, — экономка де Рокфельтов, другая женщина, не та, что застала меня с Леонардом семь лет назад, открыла перед нами дверь и тут же приказала слуге снять плащ с моей матушки. — Прошу вас, пройдите в чайную комнату, графиня и Её Величество ожидают вас.

Матушка побледнела и поспешила к указанному месту, не желая даже намёком оскорбить высокопоставленную гостью. Но за поворотом нас встретил Леонард, который тут же предложил мне руку.

— Мио, ты выглядишь прекрасно… В тех же цветах, что и во время нашего первого танца. Здравствуйте, леди Валаре, я искренне рад, что вы почтили нас своим присутствием.

Глаза Леонарда светились довольством, и я вдруг поняла, что мой наряд на самом деле напоминал тот, в котором я впервые встретила его. На платье было несколько ритуалов, и уже сейчас, в это мгновение, я ощущала беспокойство, исходящее от одного из них — ритуала неспокойствия, явно означающего что здесь находится что-то, что может мне навредить.

Внутри нас и впрямь ожидала графиня. Не одна, а вместе с вдовствующей королевой Хонорой. Сегодня графиня была необыкновенно радушна, настолько, что я всё ждала, когда же она вернётся к своей обычной холодности, однако этого никак не происходило.

— К сожалению, юная леди Монтрас немного приболела, ей нелегко далось последнее испытание. А граф Бэар был срочно отозван в столицу. Тем не менее, наши повара долго готовились к этому приёму. Кроме того, моя дочь Грейси исполнит для вас новый этюд. Возможно, после ужина и ликёров мы можем разделить игру в кости, без мужчин.

Это было смелым шагом — кости считались мужской игрой. Леонард бросил на маму неодобрительный взгляд, но затем перевёл его на меня, и в глазах вновь отразилось… нетерпение.

Он ждал одобрения, ласки, нежных слов. Это желание читалось в его позе, угадывалось в нетерпеливых руках, в том, что он почти не смотрел ни на кого, кроме меня. И графиня прекрасно это видела.

Казалось, он долго уговаривал свою мать согласиться на этот визит, и теперь был уверен, что сделал всё, чего я, по его представлениям, хотела.

По всей видимости, Леонард никогда прежде не сталкивался с отказом и потому не верил, что я всё ещё обижена на случившееся в прошлом. Он полагал, что принятие его семьи изменит всё, а моя мама и вовсе будет счастлива — ведь это избавит меня от позорного положения… падшей женщины.

Мужчина, который обесчестил меня, женится на мне — разве это не предел мечтаний для любой благородной девицы?

— Грейси, уверена, наши гости с удовольствием послушают твою игру. Седьмой этюд в честь воинов Старого Хадара будет весьма уместен, — властно произнесла графиня. Подросшая сестрёнка Леонарда, одна из тех, кто наблюдал моё падение семь лет назад, недовольно скривилась, но направилась к роялю.

В следующем году ей предстоял дебют, и, насколько я знала, её зверь ещё не пробудился. Но женихи уже начинали поговаривать о юной Грейси — в том числе и родственники королевской семьи, если родство оказывалось достаточно дальним.

— Вы чем-то недовольны, моя дорогая? — обратилась ко мне графиня, заметив, что я ничего не ела и не пила. — Стоит ли мне сказать поварам, что ваши вкусы изменились?

Я только сейчас посмотрела на закуски — они были почти такими же, как во время наших приёмов тогда, семь лет назад. По всей видимости, графиня полагала, что я тогда пришла в восторг, но на деле я так отчаянно стремилась её впечатлить, что хвалила бы что угодно.

— Нет, всё прекрасно, — улыбнулась я, поднося стакан к губам и позволяя жидкости коснуться кожи, но не делая ни единого глотка. — Просто я не голодна.

Сердце билось как бешеное, непрестанно ожидая подвоха.

Ещё полтора часа…

— Надо же, а я припоминаю, что во время пробуждения зверя мы всегда более голодны, настолько, что готовы есть почти всё. Как прошла ваша дорога, леди Валаре? — обратилась она к моей матушке. — В следующий раз, думаю, вы можете передвигаться с нашим сопровождением. У нас достаточно места и несколько карет для багажа, это намного удобнее.

— Благодарю, мы обязательно воспользуемся вашим предложением, — начала матушка, но, поймав мой страшный взгляд, тут же добавила: — Если, конечно, у нас не будет подготовлено своей кареты. Не хотелось бы быть навязчивыми.

Леди де Рокфельт не ответила, отвлекаясь на тихий разговор с Вдовствующей Королевой и придворной дамой, сопровождавшей её, и я только сейчас поняла, что Её Величество не сказала мне и матушке ни слова. В этот миг раздались первые аккорды Седьмого Этюда — невероятно сложного для исполнения произведения.

Мы долго молчали, слушая игру юной Грейси, пока довольная красавица графиня де Рокфельт не сводила с неё строгого взгляда, кивая в такт особенно эмоциональным аккордам. По всей видимости, образованием дочери она занималась лично.

Несмотря на показную миролюбивость сиятельной графини, я чувствовала себя всё хуже с каждой минутой, особенно потому, что с самого приезда не выпила и глотка воды. Здесь было душно, очень душно, и больше всего на свете мне хотелось бы оказаться снаружи.

Вскоре, когда слуги сообщили, что ужин будет готов через пятнадцать минут, графиня попросила мою матушку сопроводить её в оранжерею и показать редкий цветок, растущий только в этой части Левардии.

И матушка… пошла, конечно!

Все приличия были соблюдены — здесь, помимо меня и Леонарда, оставалась целая вдовствующая королева и множество слуг.

— Могу я присоединиться к вам? — попросила я, волнуясь в первую очередь о матушке.

— Мне хотелось бы поговорить с вами, дитя, — внезапно, впервые, обратилась ко мне королева.

Графиня и мама покинули комнату под властным и нетерпеливым взглядом высокой гостьи, и теперь она довольно улыбалась, отпивая вино из кубка, инкрустированного драгоценностями.

Чего я не ожидала, так это того, что вдовствующая королева будет действовать столь прямо. Не прячась за фальшивыми словами и улыбками, не пытаясь изображать что-либо передо мной.

Несколько резких взмахов руки — и почти все слуги тут же вышли, закрывая за собой двери с оглушающими щелчками, точно так же как и придворная дама, сопровождающая Хонору.

А после комнату заполнил удушающий незнакомый запах. Сладкий, тяжёлый, посылающий нервную дрожь, стекающий куда-то между бёдер.

Вдовствующая королева Хонора тепло улыбнулась Леонарду и последней служанке, находившейся здесь, вызвав у неё ужас.

— Не люблю тех, кто позволяет себе слишком многое и забывает о своём месте…

Позволяет себе слишком многое?

По всей видимости, Хонора имела в виду меня.

— Я тоже участвовала в Отборе. Ради этой роли я должна была избавиться от всех слабостей, отказаться от человечности, стать идеальной. На этой стадии ставки настолько высоки, что девушки готовы на многое, лишь бы убрать соперниц. Скажите, дорогуша, готовы ли вы пойти на всё ради моего внука?

Сегодня был первый раз, когда она заговорила со мной напрямую, хотя я знала, что со многими другими участницами Отбора она бывала мила и даже явно выделяла их как предпочтительных победительниц. К таким относились и Кора, и Илва, и, более всего, Лианна Бэар.

— Я верная подданная дома Грейдис и всё ещё личная ритуалистка Его Высочества. Я встану между ним и опасностью, даже не задумываясь, — ответила я честно, чувствуя, как становится жарче.

Что бы ни было распылено в воздухе, оно действовало на меня почти удушающе. Леонард, сидящий напротив, ослабил воротник, явно тоже ощущая это воздействие, тогда как Хонора словно ничего не замечала.

А потом она произнесла то, что, вероятно, хотела сказать уже давно.

Не пытаясь больше соблюдать приличия.

— Я не знаю, как ваше имя оказалось в списке Отбора. Этот список строго курируется, и против вашей кандидатуры голосовали многие члены королевской семьи — неоднократно. Вы никогда не должны были быть приглашены. Я упустила несколько таких же, как вы, просто потому что на момент приглашения не знала об их существовании.

О ком она? О Барбаре, Аделаиде?

— Отбор выбирает не только будущую королеву, но и женщин дворца на десятилетия вперёд. А вы уже с первого испытания посмели влезть туда, куда не следовало, вступив в конфликт с той, кому это место принадлежит по праву. Кому оно обещано! Кем вы себя возомнили?

В её голосе звучала такая ненависть, что служанка, стоявшая в углу, вздрогнула. А я, наоборот, подняла голову выше, не позволяя себе показать слабость

Хотя сама мысль была чудовищна.

Вдовствующая королева — человек с огромной властью — ненавидела меня открыто, даже не зная толком.

— Вы не подходите для нашей семьи, и я никогда не позволю вам приблизиться к ней. Ваша родословная, ваше разгульное поведение, болезни… — она почти скривилась, будто перед ней сидел кто-то отвратительный.

Единственная служанка в этот момент покинула комнату.

— Я думала, выбор делает будущий монарх? — спросила я спокойно, хотя внутри меня всю трясло. И не столько от вопросов этой старухи, сколько от того, что они распылили в воздухе.

Я понимала, что именно в этом заключалась ловушка, что сейчас, скорее всего, случится непоправимое. Меня вновь выставят развратницей, старый скандал раздуют до огромных масштабов, но в этот раз я даже не обручена с Леонардом. После этого меня никогда не примут в аристократические круги, а о работе в дворцовых структурах можно забыть.

Сам Лео сейчас выглядел дурно, глаза блуждали, он весь вспотел, взмокшие золотистые волосы прилипли к шее, красиво вылепленные губы пересохли, и он время от времени облизывал их. Мой бывший жених сидел прямо, вцепившись руками в свои форменные брюки, и на нас даже не смотрел, а я не могла понять, слышал ли он что-либо из разговора.

Мне стало его жалко в этот момент — вряд ли он соглашался на такое.

— Выбор делает Каэлис из того, что ему доступно.

Она встала, выпрямившись, и бросила на меня последний презрительный взгляд.

— Мне жаль, что вам пришлось пройти через нечто нечеловеческое во время вашего Отбора. Но Каэлис Арно сильнее своего отца. И, возможно, сильнее вашего мужа. Никакие слухи и слабости его спутницы не смогут навредить ему.

Я честно в это верила и говорила со всем убеждением, со всей силой своей веры, глядя на королеву Хонору. Не потому что верила, что она передумает «наказывать» меня, а потому, что не верила что Каэлис не заметит ее вмешательства.

Но та неожиданно бодро хохотнула.

— Почему ты считаешь, что мне интересно твое мнение? Что ты вообще можешь отвечать мне без приказа?

Вдовствующая королева поднялась с присущим особам подобного ранга достоинством и осанкой, а потом неожиданно сделала несколько шагов ко мне.

— Сопротивляешься… — она посмотрела мне в глаза, и я тут же почувствовала, как сильно давит на меня ее зверь.

Кто там у нее был? Какая-то крупная кошка?

— Не трогайте меня, — зашипела я, замирая с ней глаза в глаза и не позволяя себе слабости. Платье с наложенным ритуалом кололо, чесалось, отвлекало, хотя конечно, никаких дополнительных намеков на то, что у меня большие неприятности, мне не требовалось. Ритуал не мог спасти меня от воздействия, только подсказать о нем.

Злость мелькнула в глазах Хоноры, и она схватила мою руку, уколола самый кончик пальца и стерла капельку крови взявшимся словно из воздуха платком.

Я просто не могла поверить, что кто-то решился действовать так, в открытую, пользуясь своей почти безграничной властью. Это не укладывалось у меня в голове — не среди аристократии. Границы, которые существовали в моей голове, для Хоноры не существовали.

Как же я недооценивала и королеву, и графиню де Рокфельт.

После этого она наконец-то ушла, оставив Леонарда и меня одних, и я тут же вскочила. Голова резко закружилась, плотное красивое платье, подшитое по фигуре, прилипло к телу, я посмотрела вниз и заметила, как тяжелая, чуть намокшая ткань обрисовала мои ноги, включая треугольник между ними, как встали соски, и почувствовала, насколько сильно прикосновение платья мучило мою плоть.

— Мио, — прохрипел Лео, и я взглянула на него почти как на врага. — Я не могу…

Я резко подошла к одной из дверей, той самой, за которой скрылась Хонора, но, конечно же, она оказалась заперта. Я не сомневалась, что двери откроются в самый последний момент — тогда, когда вся степень моего падения станет очевидной для остальных. Матушка, новая экономка Ее Сиятельства, сама графиня, юная Грейси, придворная дама и целая вдовствующая королева — свидетели подобрались как на подбор.

— Не подходи, — ответила я, чувствуя, как у меня мутится в голове, как сладко сжимается внутри, требуя… мужчины.

Я уже переживала такое возбуждение, когда выпила зелье Вааргцев в графстве Роузглен, и умирала тогда точно так же сладко. Тело горело, требовало жестких сильных прикосновений, горячих губ, прикосновения грудь к груди, требовало мужских рук.

Не рук Лео.

— Ты такая красивая сейчас, Мио… видела бы ты себя так, как я вижу тебя. Твои соски, твои бедра, я ведь видел тебя без одежды, знаю, насколько сладка твоя плоть, знаю, как горячо и тесно внутри тебя, — совершенно бесстыдно заговорил Лео, вставая.

Он даже не пытался сопротивляться. А единственное, что еще удерживало меня в сознании, — чудовищное неудобство, причиняемое платьем, на которое был наложен ритуал. Я даже не думала, что его можно использовать подобным образом.

— Я не причиню тебе вреда, не шарахайся так. Мне больно видеть, как ты не принимаешь меня, как не доверяешь, как считаешь, что я подведу тебя. Я же все организовал, с мамой…

— Ты что, глухой? Разве ты не слышал, что сказала королева Хонора? Не понимаешь, что всё это ловушка, устроенная лишь для того, чтобы избавиться от меня в Отборе и навсегда закрыть мне двери в любой приличный дом столицы? — произнесла я сипло, и мне самой показалось, что мой голос словно просил о другом.

Будто мой голос просил о ласке, тихо, протяжно, почти молил о ней.

А потом я резко, словно по щелчку пальцев, почувствовала феромон Лео. Будто кто-то специально перестал глушить запахи именно в этот момент, сделав что-то за дверями, возможно, оказав влияние моей кровью. И от этого феромона я почти сошла с ума.

На кончиках пальцев тут же проступили когти, а Лео и вовсе зарычал, тряся головой, будто пытающееся прийти в себя животное.

— Ты так пахнешь… всегда, будто у твоей кошки Время Зова. Я никогда ни с кем не думал о близости в облике животного, ты единственная, Мио, — произнес он, и я захотела выругаться в ответ…

Но не смогла.

Моя пантера просто сходила с ума от вожделения, и хотя хотела она совсем другого мужчину, даже этот сейчас сгодился бы, если выдержит, конечно. Его запах не был неприятным, напротив, все в нем говорило о том, как сильно он хотел угодить мне, как жаждал близости, как много готов был отдавать.

Если он выдержит драку со мной.

— Вот так, — тихо прошептал Леонард. — Я помогу снять тебе платье, так и должно быть, всегда. Спасибо, спасибо, Мио, я мечтал об этом моменте так долго…

Он подошёл ко мне, и я почувствовала его горячие руки на своих плечах. Я застонала — тихо, мучительно, — но осталась стоять на месте, сжав руки в кулаки, не в силах сопротивляться этому чувству. Всё внутри меня горело, стягивало, требовало, дыхание стало тяжелым, и я не могла даже закрыть рот, когда ощутила прикосновение к своим губам.

Леонард всё так же продолжал говорить «спасибо», повторял, какая я красивая, какая у меня идеальная кожа, пока целовал мои губы, челюсть, шею, плечо, с которого он уже стянул моё платье…

Кап… кап…

Кровь крохотными каплями стекала на мозаичный пол этого богатого здания, но я не разжимала кулаки, понимая, что если сделаю это, то сдамся окончательно. Платье оставалось моей единственной защитой, и теперь оно болталось где-то в районе талии. Язык моего бывшего жениха скользнул длинным движением по моей шее, и его ладони легли на уже обнажённую спину, прижимая меня к себе.

Он делал возбуждённые выдохи, вжимая меня в своё каменное тело, к твёрдой плоти, оттягивавшей его брюки. Его запах был невыносим, он давил и требовал подчинения.

Я всхлипнула, и в тот же миг он, наклонившись, впился зубами в мою холку.

Дальнейшее я запомнила лишь отрывками.

То, как оттолкнула Леонарда так сильно, что он отлетел к стене, сполз на пол и поднял на меня глаза, полные неверия.

То, как упала сама, тут же обращаясь, и мир в одно мгновение сменил очертания. Бешеные вибриссы двигались в воздухе, словно змеи, подмечая всё — местонахождение Лео, треклятой Хоноры за дверью, каждого, кто находился в этом доме, в то время как чувствительный нос охватывал неестественные жжёные нотки неизвестной травы, перемешанные с кровью.

Я страшно зарычала, ощущая, как сгибаются люди за дверью, не выдерживая давления моего феромона. А затем, оглядевшись, выпрыгнула из здания через окно, прямо со второго этажа, приземлившись на четыре лапы и не чувствуя боли от осколков, лишь слегка разодравших мне бока. На когтях застряли клочки одежды Леонарда, возможно, вместе с каплями его крови.

В темноте ночи я ощущала только один запах.

Родной, сильный, такой манящий.

Глава 30. Свидание с кронпринцем

Ночной лес казался потрясающим, чистым, прохладным и уютным. Я втягивала этот воздух своей огромной пастью, пила его вместе с отдалённым феромоном Его Высочества, который смогла уловить на расстоянии, ранее казавшемся мне невозможным.

Сердце громко билось в широкой груди, пока лапы быстро перебирали холодную землю, почти не касаясь её, и я ощущала, будто лечу.

Длинные вибриссы чуть задерживались в воздухе при каждом высоком прыжке, улавливая малейшую пылинку и направляя меня, подсказывая путь… пока я не оказалась прямо перед ним — крупным, полностью обращённым льорканом, который, похоже, поджидал меня. По крайней мере, он не был удивлён моему появлению и продолжал то же занятие, что и прежде, — методично очищал пойманного ранее кролика от шкуры.

Я поприветствовала Каэлиса лёгким, почти неслышным мурчанием, ощущая, что хочу только одного — этого мужчину. В этот миг для меня не имели значения недомолвки, я забыла про Барбару и про то, что он, возможно, хотел бы видеть здесь другую.

Он тихо заворчал, но я знала, что он прекрасно понимает мои желания. Его феромон, острый и жаркий, чуть сладковатый, с оттенком корицы и яблок, мгновенно наполнил воздух, сводя меня с ума всё сильнее.

Знал ли он сам, какое влияние оказывал на женщин? Насколько силён его зверь, насколько трудно сопротивляться этому теперь, когда у него Время Зова? А может быть, моё собственное сознание мутилось после всего, что со мной произошло в поместье де Рокфельтов, там, где, вероятно, использовали мою кровь?

Я пошла к нему на полусогнутых ногах, помахивая хвостом, готовая ко всему, и, оказавшись рядом, провела боком вдоль его тела, трясь, открыто демонстрируя влечение, приглашая…

В ответ льоркан резко и беззвучно поднялся, пытаясь вцепиться в мою холку, но я лёгким прыжком увернулась.

Не позволю влиять на меня сегодня.

Снова осторожно приблизилась, игриво укусила его в бок, потерлась лобастой головой о мощное плечо и отскочила, извиваясь прямо в воздухе, когда он вновь попытался ухватить меня за холку.

Я зашипела, отходя на шаг, но не собираясь отступать.

И тут Каэлис меня удивил. Всего несколько секунд — и вместо огромного пушистого льоркана передо мной стоял мужчина, совершенно обнажённый. Он медленно, неторопливо выпрямился, не сводя с меня горящего взгляда, пока я поднимала глаза от грязных ступней, по сильным ногам, покрытым мягкими волосами, к паху, на котором невольно задержалась.

Его Высочество был возбуждён, очень.

— Миолина, что с вами? — сказал он, отступая на шаг и тряся головой, будто пытаясь избавиться от наваждения. — Немедленно обернитесь, иначе вы призовёте всех самцов в округе.

Другие самцы — последнее, о чём я думала, но, к счастью, он и сам всё понял, глядя на меня.

— Вы не можете обернуться? Позвольте мне укусить вас…

Я зло зашипела, понимая, что его укус может отослать меня, а этого я не хотела и не могла понять, почему он сохраняет такой контроль.

— Проклятье! — он резко оглянулся и бросил: — Следуйте за мной.

Через секунду он снова обернулся и тут же сорвался с места, мчась в определённом направлении. С каждой секундой его запах становился всё более ощутимым, напряжённым, диким, и я воспринимала это как игру, как охоту.

Я бежала рядом, стараясь игриво прикусить его, и отпрыгивала, стоило ему попытаться ответить тем же.

Он зарычал в сторону леса, словно чуял кого-то, хотя я не видела никого, кроме него, и устремился ещё быстрее к цели, постоянно оборачиваясь, чтобы убедиться, что я не отстаю. Целью оказалась маленькая хижина неподалёку от места охоты.

Здесь он снова попытался вцепиться мне в холку, и когда я отшатнулась, зарычал недовольно и зло, давя на меня феромоном. Я потерлась о него всем боком, игриво, ясно выражая своё настроение, и в этот раз укус пришёлся как раз к месту… Я тут же обернулась, упав на деревянный пол, тяжело дыша, почти дрожа всем телом.

Не прошло и секунды, как прямо надо мной, чуть боком, оказалось мужское лицо.

А затем горячие губы смяли мой рот, вдавливая меня в доски.

Идеально. Будто все моётело прошила молния.

Я громко застонала, тут же отвечая, хватая его за лицо, шею, волосы, прижимая к себе.

— Не могу… — прошептал он, кладя руку на мою шею и удерживая меня на месте. Потом, тяжело дыша, отстранился. — Не могу сопротивляться этому. Не сейчас…

— Не сопротивляйтесь, — тихо сказала я и в тот же миг услышала оглушительный треск дерева. Кронпринц сломал что-то, возможно даже пол хижины. — Я хочу этого.

Рука, с которой стекали капли драгоценной крови оказалась прямо рядом со мной, так близко, что я потянулась к ней, впиваясь ртом, чувствуя, как над самым моим лицом мужчина сглотнул. Его яркие глаза не отрывались от моих губ, облизывающих покрытые кровью пальцы, и с каждой каплей я тонула всё глубже в безумии. Он не смотрел ниже — туда, где возбуждённо напряглись мои соски, умоляя о прикосновении.

Гонка в ночи, его попытки сопротивляться, наше мимолётное противостояние — ничто не могло сбить тот огонь, в котором я горела.

— Миолина… — я сжалась, ощущая, как от его взгляда, направленного прямо на меня, всё между бёдрами стянуло болезненным спазмом. Каэлис тяжело дышал, пылающий и напряжённый, не скрывая возбуждения.

Я просто не выдержу.

Я умирала от его запаха, пропитавшего меня, от самого его присутствия, от порочности нашей позы — так близко друг к другу, совершенно обнажённые. Разозлившись, я извернулась и впилась в его губы, тут же пытаясь коснуться его языком, ощущая, как вкладываю в этот поцелуй всё напряжение этих месяцев, свою дурацкую влюблённость, благодарность, ревность, ненависть…

И получая в ответ те же сотни эмоций.

Крупные ладони сжались на моей голове, запутываясь в волосах, прижимая к себе до боли. Так сильно, что наши носы сталкивались, но мы не переставали целоваться, борясь языками, отрываясь только затем, чтобы сделать глоток воздуха. И даже тогда нас соединяла тонкая ниточка слюны и смешанное дыхание.

— Знаешь ли ты, что творишь со мной, — прорычал он, опуская ладонь по моему плечу. Его пальцы скользнули по боку, спустились на ягодицу, сжали её, притягивая меня ближе, хотя я и так хотела этого больше всего на свете.

Прикоснувшись грудью к его груди, я зашипела от остроты чувств, от того, как долго жаждала этого, а он беззвучно всхлипнул, будто это прикосновение окончательно сломало что-то внутри.

Дайте мне его, сейчас!

Каэлис словно прочёл мои мысли, приподняв и усадив на себя, так что я вскрикнула от наслаждения, закидывая голову назад и чувствуя наконец, как страшный узел, что почти уничтожал меня изнутри, распался, позволив дышать, видеть, жить…

Безумие нашей близости спало не сразу, только через несколько часов, во время которых мы почти не разговаривали, но мне казалось, будто я рождалась и умирала вновь и вновь в его руках. Он понимал мои всхлипы, стоны, беззвучные мольбы, уверенными движениями ведя нас сквозь это наслаждение.

Сам Каэлис сдерживал себя, не кричал, но каждый раз, приходя к вершине, оставлял ещё один болезненный укус на моём плече, укус, которого я так хотела, пока я не оказалась покрыта ими вся. Сам он выглядел не лучше — я точно так же пыталась бороться с собой, но делала это менее успешно.

Время от времени он спрашивал меня, хорошо ли мне, в моменты просветления.

Спрашивал, нравится ли мне.

Но я не отвечала, только улыбалась — он и так прекрасно понимал всё по запаху. И после этого он вступал в новую схватку с ещё большим усердием.

— Как вы себя чувствуете? — спросил меня Каэлис Арно, и я беззвучно хмыкнула, отметив, что он вернулся к обращению на «вы», хотя во время близости ничто не мешало ему быть менее формальным.

Мы голые лежали на полу, тяжело дыша, покрытые потом, запахами и укусами друг друга.

— Хорошо, — хрипло прошептала я, улыбнувшись и потянувшись всем телом. Боль от того, как меня сжимали долгое время, и даже от лежания на голом деревянном полу казалась идеальной, удовлетворяющей. — Мне повезло, что я вас учуяла.

— Что случилось, Миолина? Вы были не в себе, у вас Время Зова? Вы понимаете, что могло случиться?

Медленно поднялась, понимая, что всё закончилось, и чувствуя отдалённое сожаление.

Пора возвращаться в реальность…

— Отвечайте, — он потянулся ко мне и схватил за запястье, после чего я зашипела — его прикосновение к горящей коже всё ещё было приятно. — Это приказ, Миолина.

Я лишь рассмеялась, наклонив голову и отмечая, насколько же отличается его общение со мной от того, как он разговаривал с другими своими невестами.

— А где же ваша знаменитая вежливость с вашими невестами? — я потянулась к нему второй рукой, но он перехватил и её, оставив меня открытой, беззащитной, полностью в его власти и его руках. Яркие глаза были строгими, совсем иными, чем его взгляд совсем недавно, и не сходили с длинных царапин на моих боках. — На меня повлияли… я не знаю каким образом, думаю, через кровь. Я ничего не пила и не ела.

— Это случилось у де Рокфельтов? — я кивнула, чувствуя, как сильно и глубоко ненавижу Гелену и бабку Каэлиса.

Почему они считают, что вправе делать подобное, уничтожать чужую репутацию, принуждать меня к близости с тем, с кем я не хочу?!

— На вас повлияли, опять… — я поняла, что некоторое время даже не слышала Каэлиса, думая о своей ненависти. Красивые губы мужчины скривились в горькой неверящей усмешке, и он резко поднялся, смотря на меня с невероятной болью. — Он тронул вас?! Я чувствовал на вас его запах!

— Миолина... — он почти зарычал.

— Нет, он не тронул меня в том смысле, о котором вы спрашиваете, хотя пытался. Но он тоже был под воздействием.

В глазах мужчины мелькнула тень облегчения — он тут же спрятал её, но моих запястий так и не отпустил. Я чувствовала себя почти распятой, пока он держал меня за обе руки, и с каждой секундой мне становилось всё холоднее. Безумие ночи рассеялось, но я не позволяла себе впасть в сожаления. Произошедшего не изменить… но разве нельзя быть чуть нежнее?

— Расскажите мне о воздействии. Как это произошло? — продолжал допрашивать принц.

— Отпустите, — жёстко произнесла я, глядя на его ладони, ясно показывая, что такое положение мне не по душе.

Повисло тяжёлое молчание. Каэлис Арно смотрел на меня, не говоря ни слова. И только через несколько мучительно долгих секунд он медленно отпустил мои руки и поднялся. Лишь тогда я заметила, что он всё ещё был возбужден.

Шершавые пальцы коснулись моего плеча, скользнули к ключицам и задержались на них на пару секунд... А затем на плечи упала тяжёлая ткань — его плащ, пропитанный знакомым запахом. Хотя и без него здесь всё насквозь пропахло — мной и им, нашей близостью.

— Расскажите мне о воздействии, Миолина, — повторил он, тем же твёрдым голосом, в котором чувствовался не вопрос, а приказ.

— Я не знаю, что происходило за закрытыми дверями. Могу лишь предположить, что это была попытка очернить моё имя — вновь застать меня с Леонардом в компрометирующем положении. Я чувствовала запах трав... и крови.

— Вашей крови? Как они её добыли? И кто это был?

Перед моим лицом появилась кружка... с молоком. Но сейчас я не хотела её. Хотелось вырваться отсюда, найти Гелену де Рокфельт и разорвать её в клочья, вместе с вдовствующей королевой, за то, что они вообразили, будто имеют право калечить чужие судьбы.

Пришлось напомнить себе что убийство графини не стоит моей жизни.

Увидев, что я не спешу взять кружку, кронпринц тяжело, долго, но почти беззвучно выдохнул.

— Её Величество, вдовствующая королева Хонора. Именно она добыла мою кровь. В тот момент графиня и все остальные, кроме Леонарда, покинули комнату — они отправились в оранжерею.

— Как вы выбрались?

— Через окно. Так что теперь у них моей крови в избытке.

Я только сейчас взглянула в сторону — туда, где мы находились в начале этой ночи, — и заметила крохотные кровавые лоскутки. Обрывки рубашки Леонарда, которые я зацепила, когда начала обращаться...

Его Высочество внезапно замер, прислушиваясь к чему-то, чего я сама не слышала. Видимо, он использовал силу своего зверя. А моя пантера, насытившись, уснула и не подавала ни малейшего инстинкта.

— Сюда кто-то идёт, — он скрылся за одной из стен, а вернулся уже полностью одетым — быстро, бесшумно, как хищник.

Каэлис присел рядом, собранный и настороженный, и взял меня за руку. Я долго смотрела, как моя ладонь покоилась между его ладоней, и вспомнила, как точно так же он когда-то успокаивал Барбару после нападения во время второго испытания. Тогда, когда я встала между ней и нападавшими.

Жест ритуального ухаживания — знак защиты, недвусмысленно говорящий о том, что он намерен оберегать меня.

Вырвала руку — и столкнулась с непонимающим, растерянным взглядом, в котором сквозила неожиданная уязвимость, но он быстро овладел собой.

— Я уведу их. Оставайтесь здесь до моего возвращения и оставьте это мне. Это приказ, — произнёс он, не отводя взгляда. Красивые брови, чуть темнее его волос, сошлись на переносице. — Доверьтесь мне.

Я не доверяла. Не после того, как он уже однажды просил об этом.

— Миолина?

— Я услышала вас, — ответила я с улыбкой, которая, кажется, взбесила его, потому что яркие глаза потемнели, а кадык на шее заметно дрогнул. — Ваше Высочество?

— Да? — отозвался он тихо.

— Что случилось вчера, когда вы отменили всё своё расписание?

— Тавиен… он исчез. Никто не знает, где он.

Сказав это, он в последний раз взглянул на нетронутую кружку с молоком, а потом вышел, резко хлопнув дверью.

Выполнять его приказ я не собиралась.

— Твоё свидание с кронпринцем сегодня, — Аделаида и я в этот раз делили покои, поскольку их на всех не хватало, и наверняка это было ещё одной проверкой со стороны комиссии. — Волнуешься? Первое для тебя…

Я часто задавалась вопросом — какую часть нашей жизни здесь, в крыле участниц, докладывают Его Высочеству? И что, если настоящий Отбор происходит именно здесь? Участницы рано или поздно показывают себя настоящих — особенно в общении с другими женщинами. Что, если именно поэтому он выбрал Барбару?

Барбару не любили в крыле участниц. Сначала потому что не воспринимали всерьёз, поддразнивали за возраст и статус вдовы. Позже — потому что она стала привлекать всё больше внимания кронпринца и других мужчин, и её начали считать главной соперницей, недостойной этого статуса.

В Барбаре не было ничего воинственного. Она была мягкой, слабой, говорила тихо, вела себя почти незаметно и не враждовала ни с кем. Самое агрессивное, на что она была способна, — это то, как она вздрагивала и шарахалась, стоило мне приблизиться.

Если об этом действительно докладывали Его Высочеству, то, наверняка, его сердце разрывалось от сострадания к моей бывшей подруге. Наверняка он не понимал, чем она заслужила такую участь, и желал защитить её.

Я, Аделаида, Барбара — те, кто не устраивает Её Величество королеву Хонору и приближённых высокородных женщин. Но кто же входит в их тайный список фавориток, в их «семёрку»?

Кора — без сомнения. Именно мой конфликт с ней вызвал гнев королевы. Лианна — тоже. И, скорее всего, Селина, что всегда была рядом с Корой. Кто ещё? Илва, Мелва? Их семьи имели вес в совете. Оставалось определить ещё двух.

— Нет, не волнуюсь, — я покачала головой. — Ты же сама говорила, что он вежлив со всеми.

Волновалась я совсем по другой причине, связанной с Геленой де Рокфельт, Леонардом и тем, что произошло в их поместье в Старом Хадаре.

Взволнованная матушка нашла меня утром после ночи, проведённой рядом с Его Высочеством, и не находила себе места. В руках у неё была моя одежда — та самая, что я сбросила во время оборота. Она сказала, будто слышала от других, что я неожиданно обернулась и убежала. Эти слова на миг успокоили меня, но уже через секунду она протянула письмо.

— Это от графини… она просила меня не открывать его, и я не сделала этого, — произнесла она, вкладывая конверт в мои ладони и обхватывая их своими руками. — Разве не чудесно, дочка? Графиня наконец признала нас, да ещё и с такой высокородной гостьей. Мы будем всегда желанны в её доме!

— Мама… — я сузила глаза. — Королева и графиня воздействовали на меня с помощью запрещённого ритуала, стремясь окончательно уничтожить мою репутацию. Леонард был готов взять меня, даже если бы я сказала «нет», потому что он был не в себе… И это организовала графиня. Мне пришлось выпрыгнуть из окна, и если бы я этого не сделала — роду Валаре пришёл бы конец.

Для матушки это оказалось настолько неожиданным, что она прижала ладони к губам и неверяще покачала головой.

— Я не знаю, любишь ли ты меня или только ту идеализированную версию будущего, которую сама выстроила в своей голове, не спросив ни разу, что сделает счастливой меня. Если ты ещё раз примешь приглашение… этой женщины или кого-либо из приближённых королевы Хоноры — я выйду из рода. Сама. Я не позволю ей больше разрушать мою жизнь, и лучше проживу жизнью низкородной.

— Не говори так, Мио, я…

Я не дослушала. Встала и ушла, чувствуя, что не испытываю никаких эмоций. Произошедшее в поместье окончательно сломало что-то во мне.

Столько лет я держалась за свою семью, до последнего, веря, что это всё, что у меня есть, не видя, что я взвалила на себя все их проблемы и позволяла так с собой обращаться. Постоянно прощала их, постоянно находила оправдание, повторяя, что без меня они не справятся.

Но если они этого не ценят — какой во всём смысл? Мама не желала счастья мне, она желала определенной версии жизни аристократки, в которой сама была воспитана, не понимая, что это сделает меня глубоко несчастной.

В коридоре я раскрыла письмо и всмотрелась в идеально выведенные на пергаменте буквы.

«Не думаете же вы, что того, что вы убежали, оказалось достаточно? У нас есть все ваши разговоры, все ваши стоны, мы подготовили отпечатки звука и памяти на которых отчетливо видна вся степень вашего падения. Всё это будет обнародовано на следующем объявлении результатов испытания Отбора, если вы не выполните мои требования. Проиграйте, сделайте так, чтобы проиграли Барбара и Аделаида, и исчезните из столицы и из нашей жизни, и никогда больше не появляйтесь в поле моего зрения. В дополнение к демонстрации на объявлении результатов испытания, я отправлю отпечатки памяти и звука во все газеты Левардии, чтобы они могли продемонстрировать главную шлюху этого королевства».

— Мио? — голос Аделаиды вырвал меня из воспоминаний. — Ты очень бледная, ты собираешься готовиться? Кроме тебя, у него сегодня ещё свидания с Арисой.

Я не собиралась готовиться, я вообще не собиралась идти на это свидание, и уже написала Его Высочеству об отказе, сославшись на здоровье, потому что сейчас у меня были совсем другие заботы.

Последствия нового скандала трудно было даже вообразить — в этот раз меня обнаружили полуголой в объятиях Леонарда при том, что я больше не была его невестой. Мало того, я была невестой кронпринца. Об этом раструбят все газеты, и вся Левардия будет обсуждать новый скандал годами. Можно и не думать об образовании в приличном месте, замужестве, новой работе или работе во дворце.

— Я не пойду, плохо себя чувствую. Так что если встретишь Арису, можешь ей передать.

— Принести тебе что-нибудь? Почему бы тебе не поспать? — взволновалась Аделаида, и от благодарности у меня потеплело в груди.

— Спасибо, всё хорошо, я направлюсь к целителю, — покачала я головой.

— Хорошо, отдыхай. Кстати, о тебе спрашивал лорд Александер, он прибыл только вчера.

Ни к какому целителю я не направлялась. Вместо этого я шла в библиотеку, пользуясь своим статусом личного ритуалиста. Я не сомневалась в том, что Его Высочество вмешается в ситуацию, но это может произойти слишком поздно — по крайней мере, его власть всё ещё была ограничена, пока он не станет формально королём. Я даже не знала, какие у него планы.

Кроме того… я не хотела, чтобы он, желая разобраться, отослал куда-нибудь Гелену де Рокфельт «по делам», как сделал с лордом Мартеном Галем и пропавшим бароном Эскларом.

Она не отделается так просто. Я желала этой женщине публичного падения — и у меня был план.

Я начала с унизительного, полного жалости письма, где я извинилась за возвращение во дворец, молила графиню пощадить меня и клялась, что я уступлю в следующем испытании и исчезну навсегда.

Союзников у меня особо не было. Зато было нечто, способное помочь во множестве ритуалов и с охранной магией, что стояла на поместье де Рокфельтов и на личных вещах графини. А именно — кровавые клочки одежды, застрявшие на моих когтях в тот момент, когда я оттолкнула Леонарда.

Оставалось только узнать, где именно графиня могла прятать настолько скандальные и настолько губительные для меня отпечатки памяти.

И помощь обнаружилась там, где я совсем её не ожидала — вместе с невероятной информацией о прошлом графини… и моём.

Глава 31. Она могла бы быть королевой Левардии

Экономку де Рокфельтов, что обнаружила меня вместе с голым Леонардом семь лет назад, я заметила совершенно случайно и удивилась тому, что теперь она выполняла совсем не ту роль, что ей когда-то доверили в этом высоком роду.

Нет, на этот раз она, чуть посвистывая, подметала полы в одном из коридоров, одетая в куда более простую одежду, и я поразилась, поняв, насколько трудной, должно быть, была её жизнь. На сухом лице залегли морщины, кожа выглядела обветренной, болезненной, словно она проводила много времени на улице.

— Вы… — она заметила меня издалека и замолчала, продолжая подметать пол недовольно, зло.

А ведь будучи служанкой, она обязана была обращаться ко мне с куда большим уважением, всё же я аристократка и участница Отбора. Но в этом тоне я увидела нечто важное — она была крайне недовольна своим положением.

В коридоре повисла тяжёлая, гнетущая тишина, нарушаемая только скребками веника по мрамору, и я наслаждалась каждой секундой этого напряжения, зная, как, наверное, оно действует на бывшую экономку.

— Считаете, что мне не место на Отборе? — я решила начать издалека. Она ведь присутствовала на собеседовании, когда меня назначали помощником младшего ритуалиста, а теперь я здесь, в роли одной из невест и все еще имея очень высокую должность личного ритуалиста Его Высочества.

Женщина только отвернулась, недовольно пробормотав что-то себе под нос, явно не желая разговаривать.

Я подошла к ней на следующий день, когда она несла большую корзину с одеждой и несколько мешков. Увидев меня, после того как я приблизилась бесшумно, она резко вздрогнула и уронила несколько тяжёлых мешков на пол. Те покатились вниз по лестнице на пару пролётов, и женщина устало прислонилась к стене.

— Держите — я быстро спустилась вниз и вернулась с мешками в руках, совершенно не чувствуя усталости, ощущая, как энергия бурлит в теле.

— Хотите позлорадствовать? — она даже не посмотрела на меня. — Спросить, как я дошла до такой жизни?

— Нет, — просто ответила я.

Ещё через день, вернувшись из очередной неудачной поездки с Аликсом Ареттой, я снова нашла её, теперь уже обойдя весь дворец. Женщина убирала покои — не аристократов, а старших работников, и только теперь я поняла, что наверняка она так же убирала и мои покои, когда я была личным ритуалистом в замке.

— Перестаньте следить за мной — кажется, она наконец поняла, что наши встречи были не случайны. — Я давно уже не работаю у де Рокфельтов, как вы видите. И потеряла больше, чем вы.

Правда?

— Что с вами случилось? — иногда задать прямой вопрос — самое простое решение.

Она хмыкнула, показывая, что мои намерения для неё прозрачны, и резко ушла, забрав с собой ведро и тряпки.

Я огляделась, вздохнув, понимая, что времени осталось всё меньше, новое испытание вот-вот должно было начаться. Возможно, мне стоило обратиться к Его Высочеству, но…

Он не разрешит мне сделать то, что я задумала.

На полу, почти у двери, лежала грязная тряпка, которую экономка забыла. И в зависимости от того, кому принадлежат эти комнаты, это могло считаться большим оскорблением. Подняв её, я последовала вслед за женщиной.

— Вы кое-что забыли, — я протянула тряпку, и она замерла, долго рассматривая её, а затем перевела взгляд на моё невозмутимое лицо.

— Что вам нужно? — спросила она резко, забирая тряпку. Понимала, что если бы я не сказала ничего, её могли бы уволить или, по крайней мере, сделать выговор.

— Расскажите, что с вами случилось, — повторила я вопрос.

— Просто в один день оказалась неугодной господам, допустила ошибку. И узнала, что высокородные, такие правильные, такие чванливые и гордые своим воспитанием, при желании могут уничтожить ваше честное имя и десятки лет работы в один день, — мне даже показалось, что в комнате похолодало, настолько яростной и жестокой ненавистью веяло из её слов.

— Я верю вам, — произнесла я спокойно, размышляя, как сделать так, чтобы эта женщина захотела помочь мне. — Как вас зовут?

— Маргарита, — наконец ответила она, явно не ожидая моей спокойной реакции на свою историю.

— Что случилось после того, как вас прогнали с должности экономки де Рокфельтов, Маргарита? — спросила я доброжелательно, зная, что люди в первую очередь хотят говорить о себе.

Она горько скривилась, сложила тряпки в ведро, а затем схватилась за веник, и я решила, что больше она ничего не скажет.

Ещё один день неудачи?

— Муж оставил меня, — произнесла она тогда, когда я уже собиралась уходить. Она не смотрела на меня, только на веник, которым подметала и без того чистый пол. — Он не работал и дня, но я была замужем двадцать лет, и стоило мне потерять место у де Рокфельтов, где мы и жили, как он вернулся к родителям в Нортон. А сейчас он нашёл себе другую трудящуюся женщину и живёт с ней. Дура, — неожиданно выплюнула она под конец.

Я не перебивала, понимая, что ей нужно выговориться.

— На работу меня больше нигде не взяли, потому что она рассказала городской страже, что я крала у них годами. Что я могла сделать? Кто наймёт экономку-воровку в хозяйство? Знаете, как легко обмануть человека без защиты, как легко им воспользоваться, отобрать его деньги, не заплатить? Даже вы, с вашей репутацией, смогли найти работу, а я не могла — три года.

Знаю, вообще-то. И меня тоже не раз обманывали, до знакомства с Финном. Но этой женщине я говорить этого не собиралась.

Я по-прежнему ей не нравилась, в этом не было сомнений.

— Я могу вам помочь. Могу дать вам более достойную роль, оставить рекомендации. Поручиться за вас во дворце… — конечно, роль Агнеты я бы ей не предложила, но свести с хорошими клиентами отца Финна, предварительно предупредив их, на всякий случай — почему бы и нет.

— А что взамен?

— Не знаю, — проказливо улыбнулась я. — Вы расскажите мне, как оказались в тот день в нашем поместье вместе с де Рокфельтами, а также где Гелена де Рокфельт хранит свои самые ценные сбережения. Не переживайте, я не собираюсь воровать.

Она хмыкнула, наклонила голову и теперь смотрела на меня оценивающе, а затем резко предложила:

— Только если вы пообещаете это в письменном виде. — Похоже, словам она уже не доверяла, не после того, что с ней случилось.

— Пообещаю.

Позднее, к вечеру того же дня, Маргарита рассказала мне многое — даже слишком многое. Тогда я поняла, что семь лет назад вовсе не случайно так много людей оказалось свидетелями моей ночи с Леонардом. А ещё поняла, почему мой ритуал на отвод глаз не сработал на оранжевой свече, которую я по невероятной глупости купила и установила.

— Графиня де Рокфельт пригласила ритуалиста из академии, чтобы тот провёл ритуал против ритуалов. Долго его ждала, волновалась, разместила в покоях для самых благородных гостей, хотя он был из обнищавшего рода.

Вот значит как.

Такой ритуал стоил немало и требовал исполнителя с опытом и хорошим магическим резервом. Всё ради того, чтобы о моём позоре узнали все.

И, конечно, свидетели. Графиня пришла тогда не только с Леонардом, но и с Грейси, и даже с экономкой — на всякий случай. Ведь слуги разносят сплетни быстрее и сочнее, чем кто бы то ни было.

Маргарита, как выяснилось, много лет проработала у де Рокфельтов. Она рассказала и то, что меня интересовало меньше — например, что Гелена де Рокфельт когда-то участвовала в Отборе и что ей благоволила королева Хонора, заранее согласовав с ней состав семёрки финалисток.

— Вас ведь тоже сейчас не любят. И вас, и двух других возрастных участниц. Я помню леди ле Гуинн, ох, как помню. Скромная, тихая девушка, но она глаз не сводила с юного милорда с самого детства, когда ей было… лет двенадцать. Их семьи тогда общались, а потом прекратили, а сейчас семьи вдовствующей виконтессы и вовсе не видно. Ох, отвлеклась! Так вот, на Отборе все пророчили леди де Рокфельт победу, и король действительно ухаживал за ней. Не слушайте тех, кто говорит, будто он не видел никого, кроме королевы Люциллы. Но сама графиня не справилась со своими чувствами к куда более красивому, интересному и уверенному Эларио де Рокфельту. Граф был хорош и не проявлял эмоций, и именно это её притягивало. Но после, в годы службы, графиня чуть ли не каждую неделю говорила мне, что могла бы стать королевой Левардии.

Это всё, конечно, было любопытно, особенно то, что касалось Барбары. Но меня интересовало другое — и Маргарита меня не подвела.

— Её сиятельство всегда держит при себе множество зелий и артефактов, а также предметов, над которыми поработали ритуалисты — для красоты, для здоровья. Если она хочет что-то спрятать по-настоящему надёжно, то делает это в шкатулке, с которой никогда не расстаётся и которую может открыть только сама. Её муж привёз эту шкатулку из Ваарга, и с ней работали кровавые ритуалисты из той дикой страны.

О да, экономка явно ненавидела свою бывшую госпожу.

С каждым словом она рассказывала всё больше, всё, что знала, включая то, что для меня важно, и то, что не имело никакого значения. В том числе истории о Леонарде. О том, что с момента разрыва нашей помолвки он так и не начал ухаживать ни за кем серьёзно. Но Жакка, его соседка простого происхождения, с которой он изменил мне ещё во время нашей помолвки, до сих пор ждёт от него предложения.

А это означало, что между ними до сих пор сохранялись какие-то отношения.

В какой-то момент мне пришлось её остановить, потому что я поняла что мы прообщались много часов. Я поняла, что она готова рассказать всё, явно надеясь на то, что я собираюсь мстить.

И я собиралась.

— Леди Валаре, — я возвращалась в здание, где проживали участницы Отбора, проходя прямо через зелёный парк Зимнего Дворца, именно в тот момент, когда мне навстречу вышел Его Высочество.

Не один. Вместе с Селиной. Это означало, что его свидания с участницами уже подходили к концу, ведь после последнего испытания леди д'Авелин находилась в самом конце списка.

Рядом с Его Высочеством Селина казалась гораздо менее колкой, почти мягкой, по-настоящему нежной, а не той фальшиво лучезарной, какой она была рядом с остальными. Словно она действительно влюблена, словно могла позволить себе быть слабее рядом с таким мужчиной.

Ревность колола тупой иглой, постоянной, но почти не болезненной.

Если бы Его Высочество видел меня рядом с собой, он, возможно, изменил бы своё мнение и сделал мне предложение, особенно с учётом того, что я была одной из его невест, и между нами уже произошла близость. Но этого не случилось, конечно, и я даже не надеялась на это после его слов на балу.

Любое наше дальнейшее близкое общение будет ошибкой.

— Я думал, вы больны, леди Валаре? — произнёс он, прищурив глаза.

Яркие глаза прожигали насквозь, всё его тело казалось напряжённым, и я почему-то вспомнила о том, как он выглядел без одежды, как держал меня в своих руках, как были вздуты его мышцы, будто он едва сдерживался. Его возбуждение почти не спадало, сколько бы раз мы ни забывались друг в друге.

Похоже, моя пантера наконец-то решила вернуться, а может, она просыпалась только рядом с принцем.

Но я была не только животным, и потому опустила взгляд, не задержавшись на нём и секунды.

— Мне стало легче, Ваше Высочество, — присела я в реверансе. Неужели он правда думал, что я была больна все три дня?

В отличие от меня, Его Высочество не сводил с меня взгляда, и люди вокруг выглядели удивлёнными. Возможно, работники не ожидали, что он появится здесь, ведь до этого все его свидания проходили на значительном расстоянии от здания участниц Отбора.

— Тогда вы готовы к свиданию со мной?

Селина сузила глаза, явно не понимая, почему её время с кронпринцем тратится на меня, и теперь растерянно смотрела на Его Высочество.

Свидание?

Я похолодела, внезапно поняв, что за нами наблюдают почти все — работники, случайные придворные, возможно даже девушки, участницы Отбора, если они случайно окажутся около окон.

Кронпринц никогда, никогда не демонстрировал перед другими никакого особого внимания ко мне, среди участниц даже ходили слухи о том, что он был слишком жесток и требователен, что был настоящим тираном к своему личному ритуалисту.

— Извините, Ваше Высочество, я думала, что время строго распределено, и уже готовлюсь к следующему испытанию, — я врала, конечно, и даже не особо пыталась это скрыть. Бросила на него взгляд и заметила, как сердито билась жилка на виске.

Он злился на то, что я ушла, не дождалась его в хижине? Не дождалась его помощи?

Вообще-то сегодняшний вечер был лучшей возможностью обсудить произошедшее с Его Высочеством, но я опасалась, что он… просто прикажет мне оставить свой план. Мне казалось, что я знала Его Высочество, он всегда искал пути, при которых проблема решалась бескровно.

Тем более, что это время мне было нужно для другого.

— Я хочу, чтобы условия между всеми участницами были одинаковыми, и вы единственная, кто пропустил свидание, — ледяным тоном ответил кронпринц, всё так же не сводя с меня взгляда.

— Возможно, леди Валаре слишком занята свиданием с лордом Александером, — неожиданно влезла Селина, лучезарно улыбаясь. — Он приехал недавно в Старый Хадар вместе с другими придворными, что для него не свойственно. Но все знают, что он ищет жену.

И что? Лорд Александер, как и множество других придворных, имел полное право открыто ухаживать за невестами.

Она говорила всё это, держа Его Высочество за локоть, поддерживая зонтик другой рукой и смотря на меня с отвратительным сладким пониманием, словно говоря, что всё в порядке, что девушки здесь смотрят и на других женихов тоже, и что она меня никак не упрекает.

Но кронпринц, возвышающийся над ней на голову, выглядел далеко не так радостно.

Он нахмурился, лицо потемнело и стало более жёстким, в глазах мелькнул звериный огонек.

Секунда… И будто мне только показалось. Его Высочество улыбался приветливо и вежливо — и мне, и Селине.

Одинаково.

— Леди Валаре? — другая его рука ободряюще легла на ладонь Селины, словно он убеждал её, что они вот-вот вернутся к своему свиданию, которое он вынужден был прервать ради разговора со мной. — Это так?

— Целитель рекомендовал мне отдыхать, — ответила я вместо этого.

Глупо?

Возможно. Стоит просто поговорить с Его Высочеством, попросить о помощи, но я не могла отказаться от своего дурацкого плана, не сейчас, когда я так близко.

Я приду к нему, если у меня ничего не получится. Потрачу своё желание, на которое у меня до угроз Гелены де Рокфельт были огромные планы.

— Безусловно, раз… целитель рекомендовал вам отдыхать, свидание с будущим монархом должно быть отменено. Светлого вечера, — почти равнодушно ответил он, разворачиваясь вместе с Селиной.

Через несколько минут я услышала его тихий низкий голос и её заразительный привлекательный смех.

— Дорогие участницы Отбора, пожалуйста, сделайте шаг вперёд, когда ваше имя будет названо.

Вот оно…

Те, кого назовут сейчас, станут лидерами будущей команды, но в этот раз ставки были намного выше, ведь они получат возможность составлять свою собственную команду из других участниц. Это испытание проверяло как лидерские способности, так и умение выбирать и доверять правильным людям.

Мы находились в самом, наверное, красивом крыле зимнего дворца, в галерее. Она тянулась вдоль всего крыла дворца, уходя вглубь к двойным дверям, ведущим в парк. Высокие окна впускали мягкий свет, в котором оживали мраморные колонны и позолоченные узоры на подсвечниках и мебели. Лёгкий бриз колыхал полупрозрачные занавеси из тончайшего шёлка, и ткань, скользя, словно струилась по воздуху. В отполированном до зеркального блеска мраморном полу отражались силуэты двадцати пяти девушек.

Здесь также присутствовали все придворные, прибывшие в Старый Хадар, вместе с газетчиками, что сидели в самом углу и уже активно что-то записывали. Несколько из них держали рядом крупный артефакт, создающий отпечатки памяти, чтобы потом поместить их в газеты.

Прямо перед лордом Крамбергом стоял стол, на котором лежало множество деревянных табличек с надписями.

— Как только ваше имя будет названо, вы можете выбрать одно из доступных направлений, то, которое наиболее соответствует вашим интересам, — продолжил он. — Когда команды будут составлены, я объясню значимость вашего выбора и условия задания. Испытание будет длиться три дня, и по его окончании десять девушек покинут Отбор.

Десять!

Лидеры не только соберут свои команды, но и выберут направление, которое окажет большое влияние на задание, остальным же придётся смириться с этим решением. Кроме того, самые удачные направления будут разобраны первыми.

Сколько всего будет команд? Попаду ли я в число лидеров?

— Ваше Высочество, принцесса Заралия Шадир дель-Гор Варрийская, прошу, — лорд Крамберг пригласил девушку к знакомой для нас вазе, и прекрасная иностранка уверенно вытянула яркий красный флажок, так подходящий ей. После этого она подошла к столу, взяла деревянную пластинку с надписью «политика и дипломатия» и показала её всем наблюдающим.

— Леди Мелва Вал-Миррос, — позвал следующую участницу лорд Крамберг.

Леди Вал-Миррос выбрала тему «красоты и самопрезентации».

— Леди Наэми Жанто, — лорд Крамберг пригласил ту, кто считалась победительницей из нашей команды.

Наэми вытянула оранжевый флаг, выбрала табличку с темой «культуры и искусства» и тут же начала рыскать глазами по девушкам, явно уже прикидывая, кого взять в свою команду. С прошлого испытания она знала нас слишком хорошо. Хитрый взгляд скользнул с Тамиллы на меня, но тут же ушёл в сторону. Она не хотела видеть меня в своей команде, не хотела разговоров о невнятном лидерстве, где я могла бы конкурировать с ней пусть не на словах, но на деле. Но и таких, как Жизель, она не хотела — слишком уж слабой та была. Оттили казалась неплохим вариантом, но лучшим выбором была…

— Леди Тамилла Марлэй, прошу.

Тамиллу Наэми не получить, потому что та оказалась в списке лидеров и сама будет выбирать себе команду. При этом кузина выглядела неуверенно, оглядывалась по сторонам и явно размышляла о том, кого взять. Как и Наэми, она хотела Оттили, но при этом улыбнулась и мне, словно говоря, что возьмёт меня.

А из группы девушек, кого точно не назовут лидером, Тамиллу прожигала взглядом её родная сестра. Похоже, между ними случилась ссора?

В руках у Тами оказалась деревянная табличка с темой «народных традиций».

— Леди Барбара Ле Гуинн, — как только Тамилла встала под чёрным флагом, Барбара вышла следом, под шёпотки наблюдавших. Она бросила на них взгляд но тут же отвела его.

Кого она искала? Леонарда? Я не видела его в зимнем дворце с того самого вечера, когда я через окно сбежала из их поместья.

Я только сейчас заметила, какое количество мужских взглядов провожает Барбару. Похоже, постоянное внимание кронпринца сделало её невероятно привлекательной в их глазах, а неизменное пребывание в первой пятёрке лишь усиливало значимость и успешность этой тихой и скрытной на первый взгляд девушки.

Слухи о её поцелуе с кронпринцем наверняка дошли и до королевской семьи — во всяком случае, вдовствующая королева Хонора, сидящая здесь же, не сводила с девушки взгляда… доброго, дружелюбного. Её Величество тепло переговаривалась с графиней Бэар и всячески изображала немного рассеянную, добрую старушку, какой я её и считала до недавнего момента.

На меня вдовствующая королева не смотрела, провожая тем же равнодушным взглядом, что и многих других, будто я была чем-то незначительным — или... будто она меня не помнила.

Но я планировала серьёзно её удивить.

Барбара вытянула коричневый флаг — прямо под цвет своей одежды, которая была невероятно ей к лицу и подчёркивала её натуральные оттенки. А после выбрала деревянную табличку с надписью «образование», и я подумала, что, наверное, выбрала бы то же самое. Как и Аделаида.

Это уже пять девушек, и если вызов лидеров остановится сейчас, то команды будут состоять из пяти человек…

— Леди Орелия Мэвейр, — вызвал лорд Крамберг ту, кто была в команде принцессы в прошлом испытании и, судя по всему, проявила себя очень хорошо. Леди Орелия выбрала «Этикет и протокол».

Назовут ли моё имя?

Если да — я смогу выбрать команду, пусть и одной из последних. Если же нет… выбирать будут меня, если захотят.

Я взволнованно выдохнула и хотела было протереть ладони о платье, но вовремя вспомнила, что не могу — не стоит прикасаться к юбке, она должна оставаться идеально пышной.

— Леди Миолина Валаре.

Я шагнула вперёд и деревянными руками вытащила тёмно-синий флаг под десятками пристальных взглядов. Матушка смотрела на меня с вдохновением, показала поднятый вверх большой палец, возможно надеясь, что мы поговорим после объявления испытания — в последние дни я почти не общалась с ней, предпочитая проводить время в библиотеке. Она сидела не так далеко от матушки Коры Монтрас, что беседовала с графиней Бэар, и обе женщины демонстративно её игнорировали.

Наверное, ей было тяжело. Многие матери участниц и высокородные женщины двора не принимали её, а она отчаянно хотела быть одной из них, рядом с ними. Тем более, что раньше, когда моя репутация была безупречной, она общалась в самых высших кругах…

Как и все девушки до меня, я подошла к столу с деревянными табличками и осмотрелась — здесь были тридцать направлений, от моды и политической пропаганды до предотвращения эпидемий и философии. Я вряд ли могла бы блеснуть в этих темах… Долго колебалась между «Судом и справедливостью» и «Управлением землями и городами», размышляя, что могла бы рассказать о том, насколько устарела текущая система. Но неожиданно для самой себя протянула руку к табличке «Статус и обязанности сословий», понимая, что из всех присутствующих я, возможно, знаю больше всего о жизни обычных людей.

Один из прислужников установил мой синий флаг рядом с Орелией, и я встала под ним, осматривая остальных.

— И наконец, леди Ариса Лаэрт, вы будете лидером последней команды.

Ариса выбрала «Военную стратегию», вновь удивив этим всех — включая меня. Я считала её способной, но не верила, что её знания в стрельбе из лука сопоставимы с настоящей стратегией. Кто мог обучать её такому?

Восемь команд — значит, в каждой будет по три человека, кроме самой первой, в которой будет четыре. Наверное, это и есть дополнительная награда за лучшее выступление в прошлом испытании.

— Теперь, по одному, вы можете выбрать участниц своей команды. Ваше Высочество, вы первая, — лорд Крамберг обратился к принцессе.

Та без колебаний выбрала леди Сафию Ренвиль, с которой, судя по всему, хорошо сработалась.

Мелва выбрала Лианну — явно не боясь, что та может перетянуть на себя лидерство. Мелва пройдёт в любом случае, и её ещё и похвалят за правильный подбор. Наэми выбрала Оттили Корону, и та, с кем мы так хорошо сработались, пошла к ней почти недовольно — наверняка понимала, что со мной и Тамиллой у неё было бы больше шансов.

Тамилла очень долго выбирала первую участницу. Её тёмные глаза метались между несчастной Жизель, что смотрела на нас с надеждой, и другими, с кем она раньше не работала. Кору она полностью игнорировала.

А потом… тяжело вздохнув, кузина назвала имя своей сестры.

Почему-то в этот момент мне показалось, что это испытание может стать для них последним. Десять участниц, кто будет отсеян? Три команды? По две девушки из проигравших пяти? Будут ли лидеры в безопасности… или, наоборот, в наибольшем риске?

Барбара прикусила губу и выбрала Анну Парр. Орелия назвала Селину, я — Аделаиду, а Ариса остановилась на Исольде Ферран.

Стоя там, среди лидеров, выбирающих себе девушек в команду, я внезапно осознала, насколько тяжело сейчас тем, кого ещё не выбрали. В каком-то смысле — даже унизительно.

Каждое имя, звучащее не в их пользу, будто подчёркивало, что их считают слабыми, недостойными… или, наоборот, слишком агрессивными, чтобы им можно было доверять.

Кора прожигала меня таким взглядом, будто я лично виновата в её положении. С каждым новым выбором её отчаяние и злость только росли. Хелина отправилась к Тамилле, Элоиза — к Барбаре…

К тому моменту, как подошла моя очередь выбирать второй раз, Кора всё ещё была среди тех, кого не выбрали.

Их оставалось трое — она, Илва Ронкорт и Жизель Мукс.

Вот это выбор!

— Жизель, — я улыбнулась так, будто с самого начала планировала выбрать её, надеясь, что это придаст девушке хоть немного сил, хотя прекрасно знала, что рассчитывать на неё нельзя. Илве я не доверяла — она уже пыталась нас обмануть на прошлом испытании.

В итоге Кора, как «главный приз», осталась последней и буквально досталась принцессе Заралии. В этот момент она кипела от гнева, не смогла сдержать эмоции, не справилась с выражением лица, и только тогда я впервые осознала, насколько сильно её репутация пострадала. Не только девушки из моей команды, но и все остальные, кто так или иначе наблюдали за происходящим, теперь считали её худшим выбором для своей команды. Даже хуже тех, кто полностью проиграл.

Среди наблюдающих воцарилась гробовая тишина. Никто не решался прокомментировать случившееся — не в присутствии графини Монтрас, которая нередко общалась и с вдовствующей королевой Хонорой, и с графиней Геленой де Рокфельт, и с принцессой Эдель Николеттой.

— Вполне возможно, что многие команды будут играть против нас и вставлять палки в колёса. Ты готова? — Аделаида азартно улыбнулась, с заметным облегчением. Она явно боялась быть выбранной в неподходящую команду и теперь верила, что вдвоём мы справимся, даже несмотря на Жизель.

— Ваша задача — повлиять на жизнь жителей Старого Хадара в рамках выбранной вами темы и добиться ощутимых изменений. Руководствуйтесь здравым смыслом, действуйте с рассудительностью. Магия запрещена. Первые три команды пройдут в следующий этап в полном составе.

Показалось, что невесты были откровенно растеряны предстоящим заданием, даже не зная, с чего начать. Маленькие группы тут же зашушукались, разбиваясь на тройки, но я проигнорировала и Жизель, и Аделаиду.

Потому что заметила в коридоре Гелену де Рокфельт — её золотистую гриву с идеальными локонами было трудно перепутать.

— Я вернусь через две минуты, — пообещала я, устремившись за женщиной, и обнаружила её уже подходящей к большой террасе, с которой открывался вид на раскинувшийся парк, на самом краю которого находилось здание, где проживали участницы.

Женщина шла всё с той же скоростью, нарочито не оборачиваясь и не замечая меня, хотя топот моих ног вряд ли можно было не услышать, и я не старалась быть тихой.

Она хотела моего отчаяния. Хотела, чтобы я бегала за ней, как собачка, умоляя о пощаде у могущественной графини.

— Ваше Сиятельство, — обратилась я к ней, но она вновь сделала вид, что не услышала меня, заставив повторить. — Ваше Сиятельство.

— Что? Ах да, чего вам? — она наконец грациозно обернулась, делая вид, что очень занята, и выглядела так, будто от доброты души одаривала меня крохами своего драгоценного времени.

Ни следа ненависти. Ни следа неспокойствия.

Стоя рядом с ней, я только теперь поняла, насколько она красивее королевы Люциллы.

— Ваше Сиятельство, я хотела узнать… зачем вам это? — спросила я, отчаянно пряча руки в складках широкой юбки, в кармане, который пришила вчера вместо того, чтобы гулять с кронпринцем.

Сердце билось где-то в горле, и рядом никого не было, так что графиня могла говорить спокойно. Почти все ещё находились на объявлении условий нового испытания.

— О чём вы?

— Что я сделала вам? Почему вы ещё семь лет назад решили от меня избавиться, почему пригласили опытного ритуалиста, желая уничтожить мою репутацию?

Глаза женщины сузились, когда она поняла, что я знаю чуть больше, чем следовало. Графиня резкими шагами приблизилась ко мне, вглядываясь в моё потерянное, полное боли лицо, а затем схватила за воротник.

— Это ты легла под Леонарда, как самая дешевая шлюха. Никто тебя не заставлял.

Не заставлял, да. Просто просил, умолял — Леонард, говоря, что если я не сделаю этого, он найдёт кого-то другого.

— Но ведь я не единственная, кто спал со своим женихом, — я позволила голосу дрогнуть, наблюдая за реакцией графини.

Не то… не подходит.

— О чём ты? — графиня внезапно резко побледнела.

Глава 32. Шестое испытание

Увидев, как побледнела Гелена де Рокфельт, я попыталась отступить на шаг, но женщина всё ещё держала меня за воротник. Её красивые узкие глаза метались из стороны в сторону, почти незаметные морщинки между бровей углубились. Она искала что-то в моём лице, искала отчаянно и…

Не находила.

— Ты пришла сказать мне, что есть и другие… гулящие девки, что раздвигают ноги перед мужчинами, пусть и своими женихами, до брака? Если подобное и существует, к моему роду оно не имело, не имеет и никогда не будет иметь отношения, — она почти выплюнула эти слова, и я вновь едва сдержала недовольную гримасу.

Не то...

— Вы и сами знаете, о ком я говорю, — я лукавила, конечно, но почти не сомневалась, что Гелена де Рокфельт и я имели как минимум нескольких знакомых, позволивших себе больше, чем ожидалось остальными.

Хотя, если судить по её реакции, она и сама могла быть далеко не такой благочестивой, какой желала казаться всему дворцу.

— Но почему-то другим это разрешается. А вы решили сделать всё, чтобы уничтожить меня.

Сейчас или никогда!

— Я любила Леонарда, на самом деле любила, и не знаю, почему вы единолично решили разрушить наши отношения. Вам не подходил наш род? У вашего мужа был конфликт с моим отцом? А может, вы, как молодая и красивая ещё женщина, ревновали меня к собственному сыну, желая оставаться главной женщиной в его жизни?

Мой голос дрогнул от обиды и боли, и Гелена де Рокфельт окончательно вышла из себя. Последнее моё утверждение просто взбесило её.

— Как смеешь ты задавать мне такие вопросы? Да, я уничтожила твою репутацию — и, признаться, это оказалось до смешного лёгким делом. Никто даже не попытался отстоять тебя при дворе. Ни отец, ни брат — никто. — Каждое слово как удар. — У твоего отца были иные приоритеты, место при дворе, благосклонность моего супруга… Всё это оказалось куда ценнее, чем сомнительная честь собственной дочери.

Осторожно… очень осторожно.

Я сглотнула горький комок, не отрывая от женщины взгляда, и мои губы затряслись, показывая всю степень боли, которую я пыталась сдержать. И это… принесло женщине удовлетворение.

— Каково это — когда в один день ты являешься первой невестой Левардии, с целой очередью ухажёров, готовых сделать тебе предложение, а после люди переходят на другую сторону дороги, лишь бы не встретиться с тобой взглядом? Никто, никто никогда на тебе не женится — ни обнищавшие аристократы, ни вдовцы, потому что ты…

— Ссс… сколько людей вы подговорили в тот день? — перебила я её дрожащим, заикающимся голосом, полным страха. — И сколько готовы были подговорить сейчас, просто потому что я посмела вернуться, оказаться у вас перед глазами? Я ничего вам не сделала…

— Не только поэтому! — она повысила голос, а потом, опомнившись, огляделась.

Но нет, в коридоре, кроме нас, никого не было — все ещё оставались с участницами в огромной галерее.

— Ты снова суёшься в нашу семью, а теперь и вовсе возомнила себя достойной королевской. Тебя предупреждали держаться подальше от столицы — но, видно, ты не умеешь учиться на собственных ошибках. Все твои беды — дело твоих же рук. Проиграй, сделай так, чтобы проиграла и Барбара ле Гуинн. Убирайся из столицы, сразу же после испытания, иначе весь двор узнает, что на самом деле произошло в поместье.

Казалось, угрожать ей доставляло настоящее удовольствие.

— Я уже ответила вам, я просто хотела узнать, зачем вам всё это! Что сделала моя семья, что сделала я, чтобы заслужить такую ненависть? В поместье ничего не произошло — это была просто новая уловка с вашей стороны, чтобы снова разрушить мою репутацию, будто прошлого раза вам было недостаточно…

— Никто тебе не поверит, что ничего не произошло. Я уже подготовила…

— Просто скажите, зачем вам всё это! — вновь перебила я её. — Подговариваете людей, подставляете меня, приводите магов — столько усилий, чтобы держать меня подальше от вашего сына. Что я сделала? Или это просто ревность?!

Удар.

Моя голова отлетела вбок, когда я почувствовала невероятно сильную пощёчину, — и всхлипнула, громко, болезненно, роняя голову вниз и мелко дрожа.

Графиня наконец-то отпустила мой воротник.

— Ты куда более жалкая, чем я думала. Я делаю это потому что… могу. Ты слышала меня, шлюха? Если не выполнишь условия, отпечатки памяти окажутся в каждой газете Левардии. А так у тебя ещё есть шанс — найти работу и жалкого мужа простых кровей где-нибудь подальше, далеко от столицы.

С этими словами женщина наконец-то удалилась, наверняка кипя от гнева, но не решаясь на нечто большее.

Ей было выгодно, чтобы я проиграла — тогда она могла бы держать меня подальше от столицы, всю жизнь угрожая этими отпечатками памяти. В противном же случае, с разрушенной репутацией, мне уже было бы нечего терять, и она утратила бы возможность влиять на меня.

Стоило Гелене де Рокфельт исчезнуть из коридора, как я сделала долгий выдох полный облегчения и позволила себе улыбнуться — самыми уголками губ.

Вряд ли моей команде понравилось, что я просто так исчезла и вернулась спустя два часа, не объясняя причины. Но не демонстрировать же всем лицо, по которому явно ударили изо всей силы?

Я вернулась лишь тогда, когда регенерация полностью справилась с последствием удара. В крыле участниц меня встретили множеством ехидных взглядов, но высказалась прямо только Селина.

— Тебе повезло, что твоя команда настолько слаба и твоё лидерство уже не оспаривается, — произнесла она обезоруживающе честно.

— Нежелание тут же отобрать лидерство не делает их слабыми, — покачала я головой. — Но да, мне не следовало уходить. А что твоя команда? Ты уже стала в ней лидером?

— Орелия прекрасно знает свои возможности и доверяет мне…

— Несмотря на проигрыш в прошлом испытании? — хмыкнула я.

— Несмотря на проигрыш в прошлом испытании, — подтвердила Селина. — Мио… ты знаешь, что всех ждёт? Знаешь ли ты, что многие места в Отборе давно уже распределены?

Я была по-настоящему поражена её честностью.

— Я не говорю это для того чтобы ты не боролась. Просто жалко смотреть, как вы варитесь в этом котле, не понимая, что многие судьбы давно уже решены, а за вашими спинами все смеются.

С этими словами девушка удалилась, а я прошла мимо большого стола, за которым сидела Лианна — девушка, очевидно, тоже отняла лидерство у Мелвы. Но, заметив нас, они сразу замолчали и уставились на меня так, будто я пыталась подслушать.

— Я всё подслушала! — довольно сообщила Аделаида, когда мы наконец остались втроём. — Планы принцессы Заралии, и Селины, и Барбары!

— И чья это была идея?

— Арисы. У неё уши везде. Возможно, она даже подслушивает, что мы делаем прямо сейчас, — тут же сдала леди Лаэрт Аделаида. — Но меня заметила Барбара, так что моя шпионская активность на этом закончилась.

— И что ты узнала? — интересно, с нас снимут баллы за то, что мы начали сразу же с нечестной игры?

— Ничего особенного. Кто-то собирается устраивать представление в Старом Хадаре, кто-то — раздавать книги местным, но ни у кого нет полноценного плана, насколько я поняла. Просто разные идеи. А у тебя, Мио, есть план?

Я посмотрела на Жизель, которая всё это время не проронила ни слова, кутаясь сразу в две тёплые шали. Аделаида, заметив мой взгляд, пододвинула к ней тарелку с орешками, но та лишь отвернулась, ничего не сказав.

— Жизель, ты хочешь что-то сказать? — спросила я, и девушка, прикусив губу, ответила далеко не сразу.

А когда она заговорила, это действительно поразило меня.

— Я хочу быть лидером команды. Я должна!

Аделаида не сдержалась и прыснула от смеха, а я с трудом сохранила серьёзность, улыбнувшись Жизель мягко и ободряюще.

— Нет. Если ты хорошо себя проявишь и мы выиграем, ты поднимешься достаточно высоко, чтобы быть в числе лидеров на следующем этапе. И да, план у меня есть, но обсуждать его здесь не стоит. Мы отправимся в город — сегодня же.

В город нас отправили с несколькими стражниками, но только через много часов, после того как лорд Крамберг и комиссия выдали на это разрешение. Стражники косились на меня с опаской, будто им сказали, что я могу потерять контроль в любой момент, но волноваться им было не о чем.

Его Высочество продолжал регулярно поставлять мне склянки своей крови. Несмотря на наш последний неловкий разговор, несмотря на все недомолвки, несмотря на то, что я не выполнила его приказ дождаться его в хижине, а затем публично отказалась от свидания с ним.

И я была невероятно ему за это благодарна.

Что я буду делать после окончания Отбора, когда меня, как и остальных, должны будут выслать из столицы? Нужно научиться жить без этой крови. Научиться жить безнего.

Словно прочитав мои мысли, он появился на горизонте прямо перед нашей отправкой — но не один, а вместе с Барбарой, которая о чём-то увлечённо рассказывала, подняв к Каэлису Арно светящееся лицо. Они, судя по всему, столкнулись случайно — сама Барбара деловито несла достаточно крупный чемоданчик, а за спиной Его Высочества маячил герцог Келлсберг.

Барбара споткнулась, очаровательно вскрикнув, а потом тихо рассмеялась — потому что он успел подхватить её и покачал головой, как будто мягко её журил за неуклюжесть.

Ревность колола тупой иглой — постоянной, но почти не болезненной.

— Мио! — я вздрогнула и резко обернулась, потому что совсем не ожидала услышать этот голос сейчас. Не прошло и секунды как на мое запястье опустилась горячая рука Леонарда. — Мио, я не могу так больше. Я должен объясниться. Ты должна узнать правду!

Аделаида смотрела на меня предупреждающим взглядом, словно говоря, что нам пора уходить — мы и так потратили слишком много времени на получение разрешения на выезд в город.

А мне от досады хотелось выругаться.

Мне действительно нужно было поговорить с Лео, хоть я и не понимала, что он имел в виду, говоря о правде. Но делать это сейчас? Тогда, когда на нас смотрели абсолютно все, включая Барбару и Его Высочество?

Ответить хоть что-то я не успела — нас всех прервал голос Каэлиса Арно, наконец добравшегося до выхода.

— Лорд де Рокфельт, следуйте за мной, — произнёс он ледяным тоном, и, обернувшись, я наткнулась на острый, будто клинок, взгляд, которым кронпринц пронзил меня. Его глаза скользнули по моей растрёпанной причёске, по плотному, подогнанному по фигуре платью, по мужской руке, сжимающей моё запястье.

А затем Его Высочество удалился. Лео отправился вслед за ним, хотя я уже знала — мы обязательно поговорим этим вечером. Без него я не смогу завершить главную часть своего плана, несмотря на то, что самое тяжёлое уже было сделано.

Совсем скоро… всё для меня изменится. Навсегда.

Барбара провожала мужчин задумчивым взглядом, а затем, ещё до того как они исчезли из виду, перевела глаза на нас. Общение с Его Высочеством явно делало её увереннее — она больше не сутулилась, на лице играла улыбка, в глазах горела решимость.

Наверное, так действует любовь?

— Не подслушивай больше, Аделаида, — строго сказала она, не сводя с нас взгляда.

Интересно, вспоминала ли она наше прошлое? Вспоминала ли, как Аделаида пыталась множество раз подружиться с нами в Академии, но мы были настолько близки и настолько не желали впускать в тайны друг друга кого-то третьего, что просто отталкивали леди Кейн. Не напрямую, просто не отвечали на её попытки.

— Там не было ничего стоящего, — дерзко ответила Аделаида, а вот Жизель, услышав это, недовольно ударила её локтем в бок.

Ей явно казалось, что за подслушивание у нас могут быть проблемы.

В городе я наконец поделилась с девушками своим планом.

— Наша тема — статус и обязанности сословий, и нам нужно улучшить жизнь жителей Старого Хадара настолько, насколько возможно за три дня. Мы можем сделать что-то маленькое, для одного или двух жителей, или же можем взять тему буквально и улучшить их жизнь, пользуясь нашим статусом — принадлежностью к сословию аристократов.

— Можно раздавать милостыню! Разве не это делают все аристократы? — тут же нашлась Жизель под тяжёлый выдох Аделаиды.

— Жаль, что наша тема не образование. Мы могли бы понять, какие бесплатные школы доступны в городе, и пожертвовать деньги или достать учебники. Были там темы получше? — тоскливо спросила леди Кейн.

— Было про суды, про военное дело. Хватит унывать. Первое задание — расходимся и разговариваем с жителями. Просто разговариваем, спрашиваем про проблемы, связанные с их сословием. Их сотни, я уверена. Запоминайте их истории, их имена — это очень важно. Особенно, если в этой истории есть какой-то скандал.

— Почему? — недоумённо спросила Жизель.

— Потом расскажу, обещаю. Не хочу чтобы нас подслушивали.

История моей собственной жизни показала мне, что окружающие запоминают только индивидуальные истории, то, что вызывает в них сильные эмоции. И эти эмоции должны быть связаны со знакомым именем — хотя бы отдалённо.

— Так о чём нам спрашивать? — Жизель не совсем поняла, чего я хотела, и, в первый раз за всё время, Аделаида, казалось, была с ней согласна.

Я поняла, что наша тема действительно слишком обширная и непонятная, особенно по сравнению с тем, что выбрали другие, и попыталась объяснить так, как понимала сама.

— Спросите о том, какие серьёзные проблемы случились в их жизни, из тех, что связаны с аристократией Левардии. Как эта проблема была решена или не решена, и какую роль в этом сыграл аристократ или кто-то из знати.

Аделаида вернулась к оговоренному месту, в уютнейшую чайную с открытой террасой недалеко от Зимнего дворца первой, а я — следом за ней. Жизель же нигде не было видно.

Смеркалось. Стражники, выделенные нам, уже не раз намекнули, что нам давно пора возвращаться, обмолвившись, что никто из других команд не провёл столько времени в городе.

— Одну из женщин когда-то чуть не сшиб Леонард де Рокфельт, но он был настолько очарователен, извиняясь, что она всё простила. Даже наоборот — вновь его искала, надеялась попасть под копыта его лошади.

Мы обе прыснули, слишком хорошо зная, какую реакцию Леонард де Рокфельт вызывает у женщин.

— Вдова в пяти улочках жаловалась на то, что после смерти мужа больше не могла заниматься лавкой, хотя работала в ней всю жизнь. Лавка перешла брату мужа. Но к сословиям это не имеет отношения, скорее к тому, что…

— Все права у мужчин, — закончила я. — Но такой темы не было на столе.

— Если бы у неё было образование мастера или полная квалификация в академии, она могла бы владеть лавкой, — возразила мне Аделаида.

Наверное, она видела жизнь совсем по-другому — ей было доступно и замужество, и карьера, в любой момент, без всяких препятствий.

— И последнее, самое удачное на мой взгляд, — продолжила Аделаида. — Один из крестьян, мужчина по имени Олвер, работал на лорда Горо д'Мерена почти восемь лет. Когда у него случился неурожай, засуха уничтожила все поля, но лорд требовал земельный налог, каждый год — одинаковый, и управляющий тоже был из знати, не понимая проблем крестьян. В итоге Олвер и его семья заплатили налог, но им нечего было есть, как и их скоту. На следующий год они не смогли заплатить налог, и их выгнали. Этот участок больше никогда не приносил урожая, как при Олвере. Проиграли все.

— Умница, — тихо шепнула я. Это было куда лучше того, что обнаружила я — в основном скандальные истории о том, что деревенские девушки забеременели от благородных. — Тем более что лорд Горо д'Мерен достаточно известен во дворце своим постоянным пьяным поведением.

— И что дальше, Мио?

— А дальше мы найдём члена совета, который ненавидит лорда Горо д'Мерена больше всего, и уговорим его поднять тему о том, что с крестьян не должны взимать земельные налоги в годы неурожая. И у меня уже есть кое кто на уме…

— Но многие лорды и так не требуют налог во время неурожая.

— А многие — нет. Если тебе попался добрый лорд — хорошо, а если нет... В это же время многие земли приходят в убыток. И если бы совет решил узаконить это обязательство, и крестьяне, и лорды выиграли бы в долгой перспективе. Статус и обязанности сословий — правильно?

На губах девушки медленно расползалась довольная улыбка, когда она наконец поняла, что я не собираюсь общаться и воздействовать на людей Старого Хадара напрямую — наоборот, я попробую добиться значительного, очень серьёзного изменения через членов совета.

— Я вернулась! Всё будет в порядке! — раздался над нашими головами оглушающе жизнерадостный голос Жизель.

— Зачем так пугать?! — тут же недовольно вскочила Аделаида, рассматривая девушку, что куталась уже в три шали. — Вот, держи.

Она подвинула в сторону Жизель нежнейшее пирожное, которое ела до того как я её нашла.

— Ты что, я же поправлюсь!

— Да пора бы уже!

— Я сейчас уйду! — пригрозила Жизель, и я поняла, что пора вмешиваться.

— Всё, не хочет — не заставляй. Жизель, почему ты сказала, что всё будет в порядке?

— Я нашла женщину, обладающую редкой магией — читать будущее по дню рождения. Она сказала, что проведёт обряд, и мы обязательно победим. Сказала, что луна в день объявления результатов будет убывающей, а значит, благоволит нам! Мы все родились при убывающей луне, когда звезда Туэлли светила особенно ярко и была заметна за хребтом. Но в день объявления результатов мы обязательно должны надеть голубое!

— И сколько ты ей заплатила? — спросила я, пока Аделаида сдерживала смех, выслушивая напарницу.

— Пять золотых!

Аделаида тут же вступила с девушкой в словесную перепалку, говоря о том, что это безумные деньги, и если ей не на что их тратить — пусть лучше отдаст ей. Она также стала напоминать Жизель, что та вообще-то тоже училась в академии, но не додумалась даже рассмотреть нити магии общаясь с этой шарлатанкой, и что у неё, возможно, от голода магия и вовсе пропала…

Но я их уже почти не слышала.

Потому что отвлеклась на двух простолюдинов, сидевших на бордюре у клумбы неподалёку от террасы.

— Ты уверена? Мы должны сообщить стражникам!

— С ума сошёл? Это просто царапина! И кому я буду жаловаться? Это существо похоже на льва — вдруг это кто-то из королевской семьи? — ответила женщина, почти плача, укачивая руку.

— Тем более! Они же должны помочь, отправить тебя к целителю. Прошло уже четыре дня… или пять? И этот обезумевший зверь метался ночью прямо рядом с городом!

Они говорили о том самом дне, когда мы с матушкой были приглашены на ужин к де Рокфельтам.

— Нет, ни за что! Я не хочу просто случайно исчезнуть. У меня дочка замуж выходит через два месяца. Царапина заживёт, но если я случайно донесу, что член королевской семьи болен или в бешенстве, мне не сносить головы!

Глава 33. Запах её зова

К тому моменту, как мы вернулись на территорию зимнего дворца, остальные участницы уже были в павильоне и встретили нас подозрительными взглядами.

Ариса тут же дружелюбно улыбнулась Аделаиде, но я метнула в свою напарницу предупреждающий взгляд, словно говоря — не болтай.

Сама же я… направилась к кабинету Его Высочества. Конечно, в последние дни после нашей близости я изо всех сил старалась его избегать, но информация о Тавиене была слишком важной, чтобы молчать.

Стражники пропустили меня в крыло старших сотрудников без вопросов, и я подозревала, что причиной тому был личный приказ кронпринца. Даже сейчас он незаметно давал понять, что я всегда могу обратиться к нему за помощью.

Но я твёрдо решила, что наше сближение это путь к утрате себя.

Рывок.

До самого кабинета я не добралась — сильная рука утянула меня в одну из комнат, и, оказавшись внутри, я столкнулась лицом к лицу с Леонардом де Рокфельтом, пылавшим от ярости.

— Я искал тебя по всему дворцу…

— Я была в городе, — спокойно ответила я, оборачиваясь.

— Целый день? Все остальные уже давно вернулись!

— Да, целый день! — перебила я его. — У нас всего три дня на выполнение задания.

Он тяжело вздохнул, растрепал свои волосы и отступил на несколько шагов, наконец дав мне немного пространства.

— Мне нужно к Его Высочеству. У меня срочные новости.

— Он с герцогом Келлсбергом. Я тоже жду. Так что сейчас ты наконец меня выслушаешь…

В других обстоятельствах я бы немедленно ушла, но… Мне действительно нужна была его помощь — для последнего, решающего шага, о котором он не должен был даже догадываться.

— Я не знал, что они проведут запрещённый ритуал, Мио. Я не имел к этому никакого отношения, пожалуйста, поверь!

Я верила. Помнила его лицо в тот момент — растерянное, ошарашенное, чужое. Он ничего подобного не ожидал, не понимал, не мог сопротивляться.

— Как ты вообще смогла противостоять ритуалу?

Колючее платье с наложенным ритуалом помогло... но больше всего — феромон Его Высочества, его кровь, которой он постоянно делился, и, видимо, моя собственная односторонняя влюблённость.

— Что случилось в поместье после моего ухода?

— После твоего обращения все были в оцепенении… почти час. Вдовствующей королеве даже стало плохо. Матушка вернулась вместе с леди Валаре, все искали тебя, проверяли окно, пытались понять, насколько ты пострадала. Я… бежал по твоему следу, Мио. Я чувствовал, что ты рядом. Ты звала меня, так сладко, так сильно, твоя пантера нуждалась во мне! Но в какой-то момент всё оборвалось.

Я прикусила губу, только теперь осознавая, что, возможно, Его Высочество тогда чуял рядом с нами Леонарда.

— Я никогда не испытывал ничего подобного. Я знаю, что то, что случилось, могло разрушить твою репутацию, но поверь, я смогу убедить матушку принять тебя. Мы будем вместе, Мио…

Мне хотелось рассмеяться от наивности и самоуверенности его слов, но вместо этого я лишь опустила взгляд, изобразив задумчивость.

И этот жест — женская слабость, неуверенность — словно по щелчку изменил что-то в моём бывшем женихе.

— Мио… Мио, ты знаешь, я думал о тебе все эти годы, не мог забыть. Я никогда не испытывал ничего подобного ни до, ни после, и несмотря на то что все против нас, я чувствую, что нам суждено быть вместе!

Похоже, трудности только подстегивали этого ловеласа, заставляли его ощущать себя мятежником.

— И кто же против нас? — я собиралась медленно подвести Леонарда к нужным мыслям.

— Моя матушка… кронпринц, королева Хонора, все, даже отец! Они постоянно твердят мне, что на такой, как ты, нельзя жениться, но я уверен, что сумею изменить их мнение! Даже Барбара, хотя вы были подругами!

— Барбара?

— Она сказала, что ты никогда больше не посмотришь на меня, не после того как я поспорил на тебя, начал отношения только для того чтобы выиграть спор… — он вдруг словно о чём-то вспомнил, и это отвлекло его. — Мио, знаешь ли ты, что она пахнет как ты? Не всегда, а только в отдельные моменты, и именно тем запахом, что привлекает нашего зверя.

Я нахмурилась, не сразу понимая, к чему он клонит, но потом вспомнила феромон Барбары на балу. Совсем не похожий на тот, что был у неё в академии, совсем не подходящий ей.

— Я долго не мог понять, что не так. Думал, может, её зверь стал сильнее. Но после твоего пробуждения понял что ваш зов почти одинаков. Это ненормально. Я знал Барбару с детства, и она никогда не источала подобный феромон. Я знаю запах её зова…

Знает запах её зова?!

— Ты спрашивал её об этом? — я отступила ещё на шаг, упираясь в стену, невольно вспоминая слова Барбары.

«Ты разрушила мою жизнь»…

Я пыталась тогда допросить её, но она просто ушла, сказав, что не обязана мне отвечать, а потом продолжила шарахаться от меня.

— Она ответила, что мне показалось, и что я слишком болен в своих преследованиях… Мио, я готов на всё, лишь бы ты изменила своё мнение, лишь бы простила меня, — он догнал меня у самой стены, став слишком близко, обдавая жаром своего тела.

Идеальный момент.

Идеальный, чтобы попросить помощи у Леонарда — как бы отвратительно это ни было. Всё во мне отталкивало этого мужчину, особенно после того, как меня пытались принудить к близости с ним, и в голове метались обрывки мыслей о Барбаре…

— Да… мне нужна твоя помощь, — неловко вымолвила я, прикусывая губу и замечая, как он наклонился ко мне, слишком близко, вслушиваясь в каждое слово.

Нас прервал стук в дверь.

— Леонард, мне сказали, что ты искал меня, — раздался за дверью голос кронпринца, и он вошёл, не дожидаясь приглашения.

Наступившая тишина была оглушающей, тяжёлой, почти вязкой.

Взгляд Каэлиса Арно подмечал каждую деталь — растрёпанного, стоящего слишком близко ко мне Леонарда, меня, прижатую к стене, но явно не отталкивающую бывшего жениха. Первые секунды он, вероятно, даже не видел меня за его спиной.

Эта тишина прошлась по моим нервам острым ножом.

— Щенок… — процедил кронпринц, делая шаг вперёд, и я не успела даже вдохнуть, как Леонарда отбросило от меня, так резко, что он отлетел к столу.

От кронпринца исходила аура чудовищной силы, даже несмотря на то что запахи в этом месте глушились.

— Мы просто говорили! — Лео неожиданно зло огрызнулся, почти мгновенно поднявшись. — Тебе всё равно не жениться на всех! Отбор уже почти завершён — дай и другим быть счастливыми!

— Счастливыми… — кронпринц усмехнулся тихо, глухо, почти пугающе, не отрывая от меня плотного, злого взгляда. Его глаза изучали каждый сантиметр открытой кожи, словно он искал следы… Леонарда?

— Я — твой будущий монарх, Леонард. И ты будешь исполнять мои приказы. В противном случае отправишься туда же, куда и твой отец…

— Ты не можешь решать всё. Назначением моего отца и местом проживания нашей семьи сейчас занимается Совет, и у тебя нет большинства голосов!

В ответ Леонард услышал лишь короткий, издевательский смех, а затем кронпринц развернулся.

— Пока нет. Следуйте за мной, леди Валаре.

Это был приказ. И мне, и ему.

Когда я вышла вслед за кронпринцем, за моей спиной что-то глухо ударилось о стену, раздался звон разбившегося стекла и грязная ругань Леонарда. Каэлис Арно не отреагировал, даже не замедлил шаг. Вместо этого он резко схватил меня за запястье, затащил в свой кабинет и, захлопнув за нами дверь, сразу же повернулся ко мне.

— Он принуждал вас сейчас? На вас влияли? — в его позе было столько напряжения, и даже… надежды?

— Мы просто разговаривали. Он пытался объяснить, что не имел отношения к тому, что произошло в поместье.

— Просто разговаривали? Одни? Ночью? В его кабинете? Едва ли не целуясь? И вы могли так спокойно находиться рядом с тем, чья семья пыталась принудить вас? С тем, кто почти взял вас против воли? Более того, вы просили его о чём-то…

— Вы упрекаете меня за общение с Леонардом, Ваше Высочество? — спросила я прямо, подняв голову.

— Мне казалось, что после всего случившегося вы не смогли бы больше иметь дело с этой семьёй. Я видел, в каком вы были состоянии, как вас трясло от ненависти, я видел этот ужас в ваших глазах. И сейчас… все эти чувства исчезли так быстро?

Чего он хотел? Чтобы я была идеальной, слабой женщиной, которая будет ждать, просить о помощи, прятаться от остальных?

— Или, быть может, то, что тогда произошло, задело вас не так глубоко, как вы пытались показать? В других обстоятельствах вы были бы не против быть с Леонардом? Скажите мне, Миолина!

— Не говорите так со мной! — прорычала я в ответ, раздражаясь от самой мысли, что он мог так подумать. Почему он вообще допрашивает меня? Почему ведёт себя так, будто ревнует, в то время как сам целуется с Барбарой?

Он ведь ни разу не дал мне понять, что я хоть как-то интересую его помимо того, что произошло между нами под воздействием. Но при этом, как зверь, остро реагировал на любые намёки о других мужчинах — и о Леонарде, и даже о лорде Александере.

— Тогда ответьте мне! Почему вы не объясните ничего, не попросите помощи?! Вы надеетесь, что брак с Леонардом восстановит вашу репутацию?

— Гелена де Рокфельт никогда не позволит Леонарду жениться на мне.

— Тогда каких тёмных богов вы делаете рядом с ним?! — он подошёл ко мне ближе, и только тогда я осознала, что не обязана объясняться — пока он не прикажет. — Ваше молчание, Миолина, говорит больше ваших слов.

Судя по всему, Его Высочество уже отдал некие приказы в отношении Эларио де Рокфельта — и столкнулся с сопротивлением Совета.

Сделал ли он это лишь ради того, чтобы убрать от меня эту семью?

Если так, то это даже больше, чем я могла бы ожидать… Но я всё равно не откажусь от своего плана. Я не наврежу королевской семье — только одной-единственной женщине.

— Я хотела поговорить с вами о другом. О Тавиене. Я уверена, что слышала сегодня разговоры о нём в городе.

— Ты задержалась, — Аделаида всё ещё не спала, записывая что-то в плотном журнале. — Всё в порядке?

— Да, — я почти без сил опустилась в единственное кресло, вновь вспоминая Его Высочество — как он почти не смотрел на меня во время разговора, как в его взгляде всё время горело сомнение, будто он больше не верил мне. Мне отчаянно хотелось объяснить, почему я была так спокойна и ласкова с Леонардом, но я боялась, что любые попытки приведут к раскрытию моих планов.

Хуже того — я действительно собиралась вновь встретиться с Лео, чтобы добраться до шкатулки Гелены де Рокфельт. Всё остальное уже было готово.

— Какой у нас план на завтра?

— Я выйду на лорда Поля де Фо. У него с Горо д'Мереном давний конфликт — насколько я знаю, они ухаживали за одной и той же женщиной, но в итоге она выбрала именно лорда д'Мерена. С тех пор я не раз слышала, как они спорили в коридорах. Мы напишем ему и об испытании, и о нашем предложении. Добавим, что об этом напишут в газетах — это выставит его в хорошем свете перед всеми, а его соперника — в плохом.

— Почему нам приходится делать это так? Используя конфликт двух аристократов? Разве нельзя изменить что-то по-честному, просто потому что это правильно?

Я тепло улыбнулась Аделаиде, радуясь тому, что она до сих пор верит в светлое.

— Можно, конечно, если долго стараться. Но времени у нас нет, и приходится использовать людские слабости… во благо, по крайней мере. Так что сразу с утра — в библиотеку.

— А что после?

— А после… мы победим. И, надеюсь, займём первое место.

Гелена де Рокфельт и королева Хонора, безусловно, будут в ярости. И сделают свой ход.

Надеюсь, они соберут толпу побольше.

«Я знаю запах её Зова»...

Всего лишь несколько слов — но какое в них было значение! Могло ли это означать, что между Леонардом и Барбарой была близость? Что они были вместе?

Как ещё понимать подобное признание?

И ведь он даже не осознал, что сказал…

Барбара была влюблена в Леонарда, именно поэтому она отдалилась от меня, стоило ему начать ухаживать за мной. А я, в своей первой влюблённости и наивности, не замечала ни её взглядов, ни её боли.

Но почему она не призналась, что он был её ухажёром? Почему не сказала?! Я спрашивала её множество раз, ещё до знакомства с ним, и она всегда всё отрицала! Почему же я узнаю об этом только через семь лет — от экономки де Рокфельтов и невнятных намёков Леонарда?

Куда больше меня волновало другое. Он сказал, что Барбара пахнет, как я. И ведь барон Эсклар тоже пытался намекнуть мне на что-то, связанное с бывшей подругой, но я не стала влезать в глупые сплетни, решив, что не буду обсуждать Барбару за её спиной.

Что это значит? Искусственный феромон? Но любые ненатуральные запахи на балах были строго запрещены, и каждую из участниц досконально проверяли. Лорд Арвеллар допрашивал всех лично — прямо перед своей смертью, — а после и ищейка проводил проверку.

Николас Хаул! Почему он не поднял этот вопрос? Ведь он общался с каждой из девушек. Или… Леонард сказал, что этот запах действует на нашего зверя, а значит, его могут учуять только кошачьи?

Столько вопросов, и ни одного ответа.

Барбара вряд ли скажет мне хоть что-то — она даже Леонарду не отвечает, а у него, в отличие от меня, есть рычаги давления.

Я не спрашивала бывшего жениха о ней на следующий день.

От Леонарда мне нужно было совсем иное, и я не хотела чтобы хоть что-то стало на пути у моего плана. Благодаря этому я провела ту ночь не в павильоне, где жили участницы Отбора, а в крыле высочайших придворных.

А уже на следующее утро получила послание от Его Высочества.

«Сегодня, в два часа дня, в моём кабинете. Это касается Тавиена.

Группа головорезов, державших его в яме, объявилась в Старом Хадаре. Не знаю, как именно они могут повлиять на него, но мы должны опередить их. Сожгите это письмо после прочтения — никто не должен знать о его прошлом».

Как бы он ни злился на меня — он всё же просил о помощи. Пусть и в приказной форме, но всё-таки просил. Если бы он совсем мне не доверял, разве стал бы?

Но в кабинете он оказался не один. Там же присутствовали герцог Келлсберг и лорд Вал-Миррос, выглядевшие необычайно серьёзно.

В комнате было физически холодно, но куда страшнее казалось давление, исходящее от кронпринца, без всякого феромона. Что-то невидимое. Он явно был недоволен их присутствием, и, казалось, старался подавить их, дать понять, кто здесь хозяин.

Я бы ни за что не назвала этих людей самыми надёжными союзниками, но, по-видимому, у него просто не осталось иного выбора. Его ближайший помощник — Николас Хаул — всё ещё оставался в столице.

— Леди Валаре, — сухо и официально произнёс кронпринц. — У Тавиена проблемы с контролем зверя в животной форме.

На лицах остальных придворных не отразилось ни малейших эмоций — похоже, их уже проинформировали заранее.

— Благодаря особенностям вашей крови вы притягиваете его… как самка. Особенно, когда вы обращены.

Я побледнела и сжалась, бросив растерянный взгляд на других — мне не хотелось, чтобы кто-либо слышал, как меня называют «самкой». Мы все были оборотнями, да, но разве нельзя было обсудить это без посторонних?

Похоже, нельзя. Герцог Келлсберг и лорд Вал-Миррос уже начали собирать значительные силы королевской гвардии. И собирались установить их на достаточном удалении, чтобы Тавиен не почуял их и не сбежал.

Взгляд Каэлиса Арно задержался на мне лишь на секунду — и я вздрогнула от того, насколько жестоко равнодушным он был. Почему-то именно в этот момент я поняла, что он знает... Знает, что прошлую ночь я не провела в павильоне участниц. И, возможно, он знает и то, что Леонард тоже не ночевал в своих покоях.

Но что бы он не испытывал, кронпринц прекрасно держал себя в руках.

— Мы отправимся туда одни. Вы должны будете привести его к указанному месту. Я понимаю, насколько это трудное задание, леди Валаре, но от вас зависит судьба члена королевской семьи, и вы будете щедро вознаграждены за свою смелость.

— Когда мы отправляемся? — деловито спросила я.

— Послезавтра.

Значит, на следующий день после объявления результатов испытания.

Только теперь я заметила, насколько неуютно чувствовали себя рядом с ним герцог Келлсберг и лорд Вал-Миррос. Они смотрели на Каэлиса Арно с явным напряжением, почти со страхом, и, в отличие от Леонарда, не выказывали ни малейшего намерения спорить с ним.

В библиотеку, где меня ждали Аделаида и Жизель, я отправлялась взволнованная, но обнадеженная.

Сейчас уже поздно было что-либо менять — до шкатулки Гелены де Рокфельт я добралась прошлой ночью и неожиданно обнаружила, что никакого отпечатка памяти в ней не было, лишь отпечаток звука, которого будет достаточно чтобы окончательно уничтожить мою репутацию.

Леонард, наверное, никогда не простит меня за то, что невольно оказался втянут в мой план, но меня это не заботило. Если он и правда спал с Барбарой, давая ей надежды, прежде чем начать ухаживания за мной — он заслужил всё это. Тем более, что до сегодняшнего дня он так и не понёс никакой ответственности за события семилетней давности.

— У нас проблемы! — Аделаида вылетела ко мне, едва я вошла в большую залу со стеллажами, тянущимися от пола до самого потолка, настолько высокого, что без помощи многочисленных слуг до верхних полок было не дотянуться.

Здесь также находились несколько других участниц, каждая занималась своим делом в разных концах библиотеки, хотя большинство все же отсутствовали.

Именно сегодня они внедряли свои идеи в жизнь жителей Старого Хадара, кто-то прививал культуру, кто-то обучал военному делу, кто-то занимался модой. Только теперь я осознала, насколько неподходящие темы достались многим девушкам, кроме, разве что, Барбары.

Образование… Идеальная и понятная для каждого тема, дающая множество возможностей.

— Что случилось? — спросила я, и девушка протянула мне письмо от лорда Поля де Фо, где он благодарил нас за инициативу, но сообщил, что вынесет прошение на совет только в том случае, если узнает, что его поддержат как минимум еще трое участников совета.

Проклятье!

— Не расстраивайся, даже то, что мы вышли на члена совета и отправили ему запрос, уже будет считаться достаточно серьезным успехом, — начала Аделаида.

Но я в это не верила. Остальные команды смогут действительно улучшить жизнь, пусть даже нескольким десяткам жителей Старого Хадара, а может, и куда большему количеству, если сумеют привлечь серьезные средства в местные заведения.

— Мио…

Сделали ли мы все, что могли?

— Времени очень мало, всего один день. Я отправлю письмо всем членам совета, без исключения. Напишем им то, что ты узнала, но эмоционально! Упомянем детей крестьянина Олвера, скажем, что им нечего было есть, опишем ужасные условия, в которых они жили. Нам нужно всего лишь три голоса… И будем до последнего ждать их ответов, даже если это случится уже во время выступления! — решительно ответила я.

— Я готова дежурить прямо по соседству с крылом старших сотрудников, если надо, — я и представить не могла, насколько упряма Аделаида, и это испытание невероятно нас сблизило. Как она вообще с таким настроем проиграла предыдущее?

— Нет, меня они лучше знают и понимают, что кронпринц доверяет мне. А ты оттяни наше выступление настолько долго, насколько возможно.

— Я не могу, — внезапно тихо, но резко ответила Аделаида, и я удивленно посмотрела на нее.

— Что?

— Я не смогу… я очень волнуюсь и боюсь выступлений перед большим количеством людей, меня всю трясет, все валится из рук. Так что делать это придется тебе.

В ее голосе прозвучала такая непреклонность, что я сразу поняла — она не шутит и, скорее всего, уже не раз проходила через подобное.

К вечеру последнего дня перед испытанием мы так и не получили трех ответов. Пришел только один — от члена совета, который почти всегда поддерживал любые изменения, и мы сразу же отправили послание лорду де Фо.

Зато я получила крохотную записку от Гелены де Рокфельт:

«Не похоже, что Барбара ле Гуинн проигрывает. Наоборот, у нее весьма впечатляющие предварительные результаты. У вас есть один вечер, чтобы гарантировать ее падение — и свое тоже. Если вы не справитесь… Никто, кроме вас, не будет ответственен за окончательное поражение — ваше и вашей семьи. Даже жаль вашу матушку. Она достойная женщина».

Глава 34. Леди Лианна Бэар. Скандал на Отборе

Леди Лианна Бэар

Лианна отчаянно желала попасть в число первых трёх команд, желательно в самом начале объявления результатов. Но важно было не только подготовить всё заранее, но и достойно представить итог своей работы. Она верила, что в этом могла превзойти многих.

Сегодня за объявлением результатов наблюдало куда больше людей, чем обычно. Помимо комиссии и родственников, присутствовали многочисленные придворные, связанные с Отбором, газетчики, а также жители Старого Хадара. Площадку подготовили у главных ворот Зимнего Дворца: девушки, комиссия, королевская семья и приближённые стояли на широкой мраморной террасе, а приглашённые жители собрались внизу, на большой площади с фонтанами.

Лианна знала, что для них подготовили угощения, но жители и без того были рады присутствовать здесь, это позволяло им чувствовать себя ближе к короне. Будто и они сами участвовали в выборе будущей королевы.

— Дорогие леди, я вновь благодарю вас за участие в этом Отборе и хочу сказать, что это великуая честь — видеть вас здесь, — вместо лорда Крамберга сегодняшнее испытание неожиданно открыл кронпринц Каэлис Арно.

Среди жителей тут же раздались восторженные возгласы, особенно много женских. Молодой кронпринц был чрезвычайно популярен: высокий, статный, уравновешенный, он всячески давал понять, что желает лично участвовать в политике королевства. И ему нужна была столь же вовлечённая супруга — сильная, настойчивая, с достойными связями, воспитанная как истинная королева.

Такая, как Лианна.

Кронпринц одобрительно улыбнулся ей, стоящей в первом ряду наравне с другими лидерами, после чего поблагодарил собравшихся жителей и вернулся к высокому креслу — трону, расположенному в центре. Только сейчас Лианна заметила что несколько придворных бросили на него почти… испуганный взгляд. По правую сторону от него сидела комиссия, по левую — придворные и члены королевской семьи, среди которых были и родители Лианны.

Королева Хонора подарила девушке тёплую улыбку, и Лианна ответила ей тем же, зная, насколько сильно эта добрая и мудрая женщина оберегала её… и не только. Политика была неизбежной даже в самом честном Отборе, и между участницами уже давно существовало негласное соглашение.

И Лианне придется работать… даже с Корой, от которой все в последнее время старались держаться подальше.

— Команды будут вызываться в случайном порядке, — лорд Крамберг подошёл к знакомой вазе, где находились разноцветные флаги. — Названная команда должна выйти вперёд и рассказать комиссии и присутствующим о своих достижениях в рамках шестого испытания.

Именно лорд Крамберг вытягивал флаги… и первым оказался чёрный — принадлежавший команде Тамиллы Марлэй.

Первым идти всегда тяжелее всего.

Девушка выглядела чрезвычайно взволнованной, но, гордо вскинув голову, вышла в центр зала и встала перед наблюдающими и кронпринцем. Перед этим она бросила взгляд на кузину, словно ища у неё поддержки. Но Миолине Валаре, казалось, самой нужна была эта поддержка — она стояла совершенно одна, без своих напарниц. И это уже породило волну слухов, всё чаще девушки шептались о том, что её команда, скорее всего, потерпит поражение.

Королева Хонора и многие придворные дамы не ожидали, что Миолина дойдёт до этого этапа. Точно так же, как и Барбара с Аделаидой. Лианна презирала подобные методы — она была уверена, что способна победить честно. Но если она рассчитывала на поддержку во дворце, ей придётся научиться идти на компромиссы и делать то, чего желает королевская семья.

— Нашей темой были народные традиции, и в первую очередь я хотела бы отметить, насколько сложно улучшать то, что уже укоренилось и воспринимается как незыблемое. Это сфера, в которой и без того всё устроено, к тому же никто не выражает недовольства, — начала Тамилла Марлэй, словно заранее оправдывая, почему степень их влияния оказалась столь мала.

Леди Бэар едва удержала улыбку. Тамилла, конечно, была права, но сложные темы достались многим, и нужно было проявить особую изобретательность, чтобы справиться с ними достойно. Лианна и сама не терпела ту тему, которую выбрала Мелва, но жаловаться — только демонстрировать остальным слабость.

— Поэтому мы попытались понять, что именно не устраивает жителей Старого Хадара при исполнении…

Усилия Тамиллы и её команды впечатляли, они решили вовлечь в народные традиции Старого Хадара группу вааргцев, живших неподалёку, и в то же время объяснить здешним жителям, что обычаи вааргцев вовсе не были столь варварскими, как представлялось всей Левардии.

Его Высочество искренне и горячо поблагодарил девушек за их вклад.

Сегодня в нём словно что-то изменилось — будто Время Зова наконец-то начало брать верх даже над этим железным мужчиной. Феромон давил на присутствующих, но в женщинах вызывал волнение, они невольно бросали на него взгляды, прикусывали губы, начинали дышать чаще... А сам Каэлис Арно… казался сосредоточенным, но уже не столь собранным, как прежде. Будто что-то глубоко тревожило его, не позволяло отвлечься и отпустить мысль, терзавшую его изнутри.

Среди наблюдающих жителей оказались и те, кто ранее работал с командой Тамиллы, — они бурно приветствовали леди Марлэй по окончании её выступления. Возможно, кто-то из них уже успел доложить лорду Крамбергу, насколько успешной оказалась их работа.

Вряд ли этого будет достаточно.

После выступления Тамиллы и её команды одни выглядели воодушевлёнными и приободрившимися, другие, напротив, казались подавленными.

Бледнее всех, в первом ряду, стояла прекрасная Миолина Валаре, но, заметив, что на неё устремились десятки глаз, она тут же изогнула губы в знакомой дерзкой улыбке.

Лианна никогда не знала, что такое зависть. Она являлась самой красивой, умной, сильным зверем из идеальной семьи.

Она — приз, который хотят все…

Но всё чаще ей удавалось уловить обрывки разговоров, мгновенно смолкающих, стоило ей приблизиться. Разговоров о том, что леди Валаре — настоящий вызов обществу и мужчинам дворца. Что её красота чувственна, и в сравнении с ней остальные девушки выглядят наивными детьми. Им было страшно подойти к ней, но они не могли не смотреть…

Миолина действительно была самой дерзкой из них, не страшилась конфронтаций, встречала почти любые трудности улыбкой и никогда, никогда не сдавалась. Казалось, едва на неё обрушивалась новая проблема, она тут же начинала искать иной путь решения, не позволяя себе промедления и сомнений.

Но настоящая леди так вести себя не должна.

Джентльмены сами готовы отдать всё настоящей леди, ей не следует просить, а уж тем более — сражаться со всем миром.

Следом за Тамиллой выступала Селина с по-настоящему тяжёлой темой — «Этикет и протокол». Вот что случается, когда те, кому не стоило становиться лидерами, выигрывают предыдущее испытание, и в итоге страдают те, кому это лидерство по праву предназначалось.

Что могла сделать Селина с подобной темой? Немногое.

Поэтому она рассказала, что вчера девушки устроили публичное представление, на котором учили жителей вести себя достойно и вежливо даже с бедняками. Среди зрителей сегодня оказались те, кто присутствовал при том выступлении, но в этот раз их, скорее всего, покорила не сама тема, а харизма Селины.

Благодарность кронпринца оказалась такой же горячей, как и в случае с Тамиллой. Но его взгляд…

Он словно впервые оценивал Селину всерьёз.

Будто решал для себя, сумеет ли она стать королевой.

— Леди Наэми Жанто, пожалуйста, расскажите комиссии и жителям Старого Хадара о ваших успехах в области «Культуры и искусства», — пригласил следующую участницу лорд Крамберг.

Команда Наэми справилась куда лучше Селины, да и тема им досталась удачнее. Девушки сумели найти образованных жителей Старого Хадара, которые согласились стать летописцами: записывать песни, приметы, поговорки и рассказы стариков — те, что были известны лишь местным. Работа уже началась, и когда будет завершена, её добавят в городскую библиотеку, где каждый житель сможет прочесть записи под присмотром клерка. Культура Старого Хадара сохранится на многие сотни лет.

Это нововведение жители приняли особенно тепло, горячо аплодируя девушкам, и Лианна поняла, что именно Наэми и её команда теперь будут считаться лидерами испытания… пока.

Потому что Лианна верила, что сегодня победа достанется им.

Она уже жаждала услышать своё имя, была готова…

— Леди Миолина Валаре, прошу, — вместо этого вызвал Миолину лорд Крамберг. — Расскажите комиссии и жителям Старого Хадара о ваших успехах в области «Статуса и обязанностей сословий».

Миолина высоко подняла голову, выпрямилась и вышла вперёд, в самый центр мраморной площадки…

Совершенно одна. Она притянула к себе все взгляды, и казалось, даже Его Высочество слегка наклонился вперёд, рассматривая леди Валаре пристальнее, чем остальных, но не столь тепло.

— Где ваша команда, леди Валаре?

— Ваше Высочество, уважаемая комиссия, жители Старого Хадара, Жизель и Аделаида заканчивают подготовку документов и вот-вот вернутся, — уверенно произнесла девушка, сверкнув белыми зубами.

Лианна не видела ни леди Кейн, ни леди Мукс со вчерашнего вечера. Они исчезли из библиотеки и с самого утра покинули павильон участниц вместе с Миолиной. Похоже, у них возникли проблемы. Это было очевидно для всех, кто хоть немного разбирался в Отборе.

Это понимал и принц, не отрывающий сейчас серьезного взгляда от леди Валаре. На площади словно стало холоднее. В этот миг он показался Лианне совсем другим — не тем, кто недавно был с ней так нежен и учтив на свиданиях. Если Время Зова действительно вступает в критическую фазу, он может сорваться — возможно, даже обратиться против воли.

В это время остальные придворные наблюдали за леди Валаре. Её знали все — она была самой скандальной и яркой участницей Отбора.

— Тем не менее, я желала бы начать, если вы не возражаете. Мы долго готовились и искренне надеемся, что сумеем изменить жизнь жителей этого чудесного города.

Мио первой обратилась к простым горожанам — и, вероятно, это им понравилось. Для Лианны подобный шаг был неприемлем: они принадлежали к разным сословиям. Это жители должны стремиться угодить им, а не наоборот.

— В первый же день, выйдя на улицы Старого Хадара, мы поняли, что не можем притворяться, будто знаем или догадываемся, чем живут люди. Нет, мы должны спросить и узнать, что действительно их тревожит. И уже тогда мы услышали историю о страшном несчастье, случившемся в семье крестьянина Олвера, что жил на землях лорда Горо д'Мерена. Крестьянин Олвер прослужил лорду почти восемь лет и не раз отдавал больше, чем требовалось. Его жена, красавица Талли, известная на весь Старый Хадар своими длинными золотистыми волосами, часто готовила для господ вкуснейшие пироги.

Лианна нахмурилась, услышав ропот в толпе, где кто-то уже вспомнил эту самую Талли. На лицах же придворных появилось явное недоумение: зачем рассказывать историю о каком-то крестьянине, когда речь должна идти о городских проблемах?

— Три года назад Старый Хадар постигла засуха, которую помнит каждый житель. Но, в отличие от лорда Кнезера, всегда освобождающего своих крестьян от налогов в неурожайные годы, лорд д'Мерен этого не сделал.

Настраивать против себя столь влиятельного землевладельца было опрометчиво. Лианна никогда бы не позволила себе подобной дерзости, предпочла бы действовать мягче. Подобное поведение не приличествовало ни будущей королеве, ни ритуалистке Его Высочества. А Миолина сейчас в открытую критиковала другого лорда.

— Крестьянин Олвер и его жена отдали всё, что имели, даже запасы на долгую и суровую зиму. Отчасти потому, что управляющим поместьем был дворянин, не понимающий, насколько тяжело простым людям в засуху, — проникновенно продолжала Миолина, бросив взгляд к двери.

— Хорошо, леди Валаре, и как же вы решили эту проблему? — терпеливо поинтересовался лорд Крамберг, намекая, чтобы девушка переходила к сути.

— Я считаю, что сначала важно рассказать о последствиях, с которыми столкнулся крестьянин Олвер и его семья. Весь следующий год детям нечего было есть, их сын Матей тяжело заболел и погиб бы, если бы не вмешательство целителя из Ваарга, случайно оказавшегося в этих краях. Но кроме того… чтобы купить хоть немного еды, красавице Талли пришлось срезать свою знаменитую косу и отдать её на парик, — Миолина показала руками длину — до колен.

Почему-то именно эти слова вызвали наибольшее оживление среди жителей Старого Хадара, будто многие из них помнили короткостриженную Талли и не знали, что с ней произошло. Аристократки взволнованно охнули, тронув свои роскошные причёски, словно опасались, что подобное может случиться и с ними.

— Из-за невозможности выплатить земельный налог в следующем году лорд д'Мерен прогнал крестьянина Олвера и всю его семью, оставив их без средств к существованию. Но это сказалось не только на их жизни. Олвер знал эту землю лучше всех, умел правильно её обрабатывать, и без его участия она перестала быть плодородной. С тех пор лорд д'Мерен больше ни разу не получил столь богатого урожая, и с каждым годом он становился всё скуднее. Таких семей, как семья Олвера, множество, они есть в каждом городе, в каждой деревне. И только в Старом Хадаре на грани голода тогда оказались сотни людей, — громкий мелодичный голос Миолины, полный сочувствия, разносился над площадью под грустный гул толпы и шёпот аристократов.

Лианна верила, что теперь многие, возможно, взглянут на короткостриженную Талли иначе и попробуют помочь её семье. Газетчики неустанно что-то записывали в своих журналах.

— Тогда моя команда поняла, что решением не может быть одно лишь пожертвование. Мы решили обратиться к совету, непосредственно к лорду Полю де Фо, который имеет возможность поднять любую тему в совете в этом месяце, и попросили его навсегда изменить будущее таких крестьян, как Олвер. Узаконить отмену земельного налога в неурожайный год.

И тогда Лианна осознала.

Миолина выбрала главного соперника лорда д'Мерена, того, кто с готовностью выступит против землевладельца.

Была ли история о крестьянине Олвере и его жене правдой? Не имело значения, потому что эта история действовала.

Гул в толпе сменился радостными возгласами, будто крестьянам уже сообщили, что Совет принял новый закон. Но комиссию и лорда Крамберга такими речами было не пронять.

— У вас есть ответ от лорда Поля де Фо, миледи?

Последний острый взгляд в сторону двери.

— Да. Милорд сказал, что поднимет этот вопрос, если получит три голоса поддержки в совете, — ответила Миолина уверенно.

На осознание её ответа у всех ушло несколько секунд…

Лианна видела разочарованные лица жителей Старого Хадара, ждавших большего после столь подробной и запоминающейся истории, после того как почти каждый оказался вовлечён в судьбу крестьянина Олвера и его жены.

— Мы отправили запрос каждому члену совета без исключения, — продолжила Миолина, и лорд Крамберг кивнул.

— Спасибо, леди Валаре. Передайте комиссии ответы, если они у вас есть. Ваша команда единственная, кто ещё не предоставил…

Его перебил звонкий радостный голос у дверей.

— У нас есть ответ! — громко воскликнула Жизель, и глаза Мио прямо таки загорелись когда она услышала знакомый голос.

Самая худая, почти болезненно тонкая участница Отбора быстро подошла к Миолине и вручила ей официальный запрос о поднятии темы на Совете, подписанный и заверенный, со стоящей датой следующего заседания.

Следом в дверях показалась и Аделаида. Она тяжело дышала, держалась за бок и смотрела на Жизель с неверием, словно не могла понять, откуда в этом хрупком теле нашлось столько силы и скорости.

Обе девушки были наряжены в нежно-голубые платья, разительно отличавшиеся от того, что они выбирали в другие дни.

— Я уверена, члены совета не оставят без внимания проблемы простых крестьян, которые трудятся ради того, чтобы всем жителям Левардии хватало еды, и проголосуют соответственно, — громко произнесла Миолина, протягивая бумагу лорду Крамбергу. Среди наблюдающих послышались смешки, в которых сквозило осознание того, что их переиграли.

Люди качали головами, но понимали, что проголосуют именно так, как нужно леди Валаре. Иного выхода у них не было — не после того как за испытанием наблюдали сотни жителей, не при газетчиках, не после слезливой истории об Олвере. Иначе они выглядели бы жестокими.

Миолина использовала Отбор как политический рычаг. Скандально, рискованно, но, без сомнения, впечатляюще.

— Разве уместна настоящая политика на Отборе? Да, мы ищем королеву, но ещё никогда в рамках испытаний не совершались столь серьёзные изменения, — внезапно заговорила вдовствующая королева Хонора, поднимаясь и тревожно переглядываясь с сидящей рядом графиней Геленой де Рокфельт, сжимающей на коленях небольшую сумку.

И нужно признать, что среди придворных её слова тут же встретили поддержку.

Многие из них отправили на Отбор собственных дочерей, многие обладали большой властью во дворце, и никто прежде не задумывался о том, чтобы проводить изменения на законодательном уровне.

— Почему же? Мы тщательно обсуждаем каждое прошение, и нам требуется немало сил, чтобы продвинуть тот или иной закон в совете. Если во время Отбора какие-то прошения получат большее внимание, это принесёт пользу всем, включая жителей Старого Хадара, — поднялась со своего места Великая Принцесса Зеновия Николетта.

За эти месяцы она сильно изменилась, похудела, постарела, поблекла, словно что-то изнутри её высушивало. Но в глазах её горела решимость, и, судя по всему, она не боялась выступить против своей матушки на глазах у всех, если считала, что поступает во благо.

— Спасибо, леди Валаре. Думаю, мы оставим этот вопрос с комиссией. Я согласен со своей тётушкой. Но сейчас нужно дать возможность и остальным участницам рассказать о своих достижениях, — низким голосом произнёс Каэлис, улыбнувшись. Но Лианна видела, что эта улыбка не коснулась его глаз.

— Конечно. Благодарю вас, леди Валаре, леди Кейн, леди Мукс, — поторопил их лорд Крамберг. Девушки покинули центр мраморной площадки под довольный и громкий гомон толпы, которая наблюдала за испытанием, хотя далеко не все поняли, что именно произошло.

А затем… настал черёд Лианны представлять тему, которую выбрала Мелва, — тему красоты и саморепрезентации. Лианна ненавидела её, но изменить выбор не могла, и теперь эта тема казалась ещё более жалкой на фоне изменений, о которых только что говорила Миолина.

Хорошо, что она не позволила Мелве сохранить лидерство. Та хотела пригласить своих служанок и учить женщин Старого Хадара придворному стилю. Но стоило Лианне перехватить бразды правления, как она поняла, что необходимо поднять тему более серьёзную — тему чистоты, связанную со здоровьем жителей.

Вдовствующая королева вместе с несколькими придворными долго и громко восхищалась Лианной, хотя сама девушка знала, что её выбор был опасен. То же сомнение читалось и на лицах комиссии. Тема чистоты и здоровья была далека от саморепрезентации, но никто не решался возразить Её Величеству королеве Хоноре.

— Пожалуйста, не стоит более обсуждать результаты участниц, если только у комиссии нет вопросов, — мягко прервал восторги придворных Каэлис Арно. — Мы не хотим, чтобы на них оказывалось какое-либо воздействие.

Словно мороз пробежал среди придворных. Но больше всех побледнела королева Хонора, поняв, что ей буквально приказали более не вмешиваться в Отбор, после того как она высказала своё мнение о двух участницах подряд. Лианне стало жаль старую женщину, но её куда больше тревожило то, как теперь оценит её комиссия.

Принцесса Заралия и Ариса представляли свои результаты без всякого вмешательства, но, как и большинству девушек, им не повезло с темами. Однако больше всех комиссию удивила Барбара ле Гуинн, за испытанием которой Его Высочество наблюдал особенно пристально.

Фаворитка Отбора, занявшая место, что по праву принадлежало Лианне, организовала вложение огромных средств в единственную бесплатную школу Старого Хадара. Она оплатила обучение всех учеников на следующие пять лет и обеспечила расширение школы.

Откуда у неё могли найтись такие невероятные деньги?

Её поддержали богатые аристократы, многие из числа присутствующих, и среди них и лорды — землевладельцы Старого Хадара.

Лианна знала, почему они выбрали именно Барбару.

И они даже не стали скрывать этого.

— Мы всегда рады поддержать будущую ко… участниц Отбора, — отозвался один из богатейших людей Левардии, герцог Келлсберг, обладавший к тому же значительной властью во дворце.

Результаты Барбары зрители встретили бурными криками благодарности, некоторые даже не сдержали слёз.

Но Лианна смотрела лишь на королеву Хонору — невероятно бледную, сосредоточенно и решительно рассматривающую свои руки. Вдовствующая королева бросила несколько коротких фраз — скорее приказов — сидящей рядом графине де Рокфельт.

Её Величество ожидала иного исхода.

Королева Хонора была уверена, что сегодня Барбара покинет испытание, и заранее велела семерым девушкам голосовать против неё, а также против Миолины и Аделаиды.

Объявление результатов наступило слишком быстро, почти неожиданно. Лианна не знала, достаточно ли сделала, чтобы попасть в тройку. Теперь, после выступлений Миолины и Барбары, она уже не надеялась стать первой. Единственным, что по-настоящему утешило её, стал Его Высочество, который неожиданно подошёл к ней в перерыве. Не только к ней — он точно так же обратился и к Селине, и к Барбаре, и, словно впервые, Лианна увидела в его глазах настоящий интерес.

Он знал, что испытаний почти не осталось. Совсем скоро ему придётся выбирать.

— После долгого совещания комиссии мы должны признать, что результаты этого испытания превзошли все ожидания и вновь поблагодарить вас за усилия, которые вы вложили, — начал лорд Крамберг.

Сердце Лианны пропустило удар, когда всех участниц вновь выставили прямо перед комиссией. Слева от неё стояла Миолина со своей командой, и девушки, одетые почти в одинаковые голубые платья, тихо перешёптывались, будто неожиданно стали ближе друг к другу.

Дружба? На Отборе?

— Это был очень непростой выбор, но комиссия приняла решение назвать лучшей командой… коричневую команду под лидерством леди Барбары ле Гуинн! Поздравляю! Вы в кратчайший срок сумели добиться потрясающих результатов, которых мы не наблюдали ни в одном из предыдущих Отборов.

Барбара… Первая. Вновь.

И эта победа была достигнута лишь потому, что к ней проявлял внимание Его Высочество, и многие поверили, что она — будущая королева. Решили что её милость можно заработать заранее, куда меньшей ценой.

Как же это несправедливо! Опять, в очередной раз!

— А теперь второе место…

В это время королева Хонора наклонилась к Гелене де Рокфельт и что-то прошептала ей на ухо. Та сначала покачала головой, но потом встала, поддавшись настоянию королевы.

Когда графиня поднялась — высокая, прекрасная, уверенная в себе — все сразу замолчали.

— Лорд Крамберг! Я не могу больше молчать! Думаю, уважаемой комиссии стоит узнать кое-что об Отборе — о том, как нарушаются его правила! И я уверена, что комиссия пересмотрит свои результаты после этого.

Лианна растерянно переглянулась с другими, заметив, что Его Высочество тут же поднялся, а члены комиссии поспешно зашептались, не зная, как реагировать на заявление столь влиятельной дамы.

— Все подобные вопросы должны решаться заранее или вне официальных мероприятий, — холодно произнёс Его Высочество. — Мы не можем отнимать время у комиссии, жителей Старого Хадара, придворных и уважаемых участниц.

— Пожалуйста, Ваше Высочество, я не отниму много времени, — неожиданно расстроенным голосом ответила графиня. — Это срочно. Я узнала об этом совсем недавно, и дело касается также и вас…

— Каэлис, дорогой, мы ведь все здесь свои, да и жители этого прекрасного города чувствуют себя частью происходящего. Её сиятельство не стала бы просить без причины. Мы ответственны за честный Отбор.

Наступила тишина — густая, напряжённая. Все взгляды были устремлены на кронпринца. Комиссия выглядела встревоженно и, казалось, не могла принять здравое решение в такой обстановке. Но кронпринц смотрел только на участниц.

Затем он резко кивнул, разрешая графине выйти вперёд и обратиться к комиссии. Гелена де Рокфельт передала что-то судьям, но с этого расстояния Лианна не могла рассмотреть, что именно.

— Ваше Сиятельство, здесь только одна руна, мы сможем услышать содержание только раз, — произнёс лорд Крамберг, после чего подошёл к бытовому магу и о чём-то его попросил.

Лианна старалась сдерживать любопытство, не желая, как остальные, вертеть головой, и заметила, как рядом с ней притихла Миолина Валаре. Мио побледнела, словно растерялась, что было для неё совсем нехарактерно, и даже Аделаида обеспокоенно спросила, всё ли в порядке.

— Да, — прошептала Миолина.

В это время лорд Крамберг отошёл от мага и потребовал тишины.

— Не более пяти минут, — приказал кронпринц, возвращаясь на своё место. Графиня, явно расстроенная и взволнованная, также села. Кто-то рядом сказал ей несколько сочувственных слов, и она горячо поблагодарила их.

Жители Старого Хадара притихли, не зная, чего ожидать, но чувствуя, что происходит что-то скандальное.

Ещё один кивок головой кронпринца — и бытовой маг коснулся дощечки и начал воздействовать на неё магией, усиливая звук.

Лианна почувствовала, как учащённо забилось её сердце.

А что если Гелена де Рокфельт расскажет о соглашении между участницами?

Нет! Королева Хонора никогда бы не позволила этого, не после того как сама организовала это и сблизилась с девушками.

«Я любила Леонарда, на самом деле любила и не знаю, почему вы единолично решили разрушить наши отношения»

В тишине раздался неожиданно громкий голос Миолины Валаре, исходящий прямо из отпечатка звука в руках бытового мага. Лианна слышала о них, но никогда не видела.

«Вам не подходил наш род? У вашего мужа был конфликт с моим отцом? А может, вы, как молодая и красивая ещё женщина, ревновали меня к собственному сыну, желая оставаться главной женщиной в его жизни?»

«Как смеешь ты задавать мне такие вопросы?» — голос Гелены де Рокфельт прозвучал так же громко, и звук всё так же исходил из дощечки.«Да, я уничтожила твою репутацию — и, признаться, это оказалось до смешного лёгким делом. Никто даже не попытался отстоять тебя при дворе. Ни отец, ни брат — никто. У твоего отца были иные приоритеты, место при дворе, благосклонность моего супруга… Всё это оказалось куда ценнее, чем сомнительная честь собственной дочери.»

Тишина не прерывалась, никто не понимал, что происходит, никто не осмеливался остановить отпечаток звука. Лианна не могла даже представить, что графиня могла звучать настолько жестоко.

«Каково это — когда в один день ты являешься первой невестой Левардии, с целой очередью ухажёров, готовых сделать тебе предложение, а после люди переходят на другую сторону дороги, лишь бы не встретиться с тобой взглядом? Никто, никто никогда на тебе не женится — ни обнищавшие аристократы, ни вдовцы, потому что ты…»

«Ссс… сколько людей вы подговорили в тот день? — дрожащим голосом спросила Миолина.«И сколько готовы были подговорить сейчас, просто потому что я посмела вернуться, оказаться у вас перед глазами? Я ничего вам не сделала…»

Гелена де Рокфельт вскрикнула дважды — одновременно из отпечатка звука и со своего места, резко вскакивая.

«Не только поэтому!»

— Остановите! Прекратите это немедленно!

Бытовой маг не мог вмешаться — после стирания руны звук невозможно было прервать, и он только растерянно смотрел на лорда Крамберга.

«Ты снова суёшься в нашу семью, а теперь и вовсе возомнила себя достойной королевской. Тебя предупреждали держаться подальше от столицы — но, видно, ты не умеешь учиться на собственных ошибках. Все твои беды — дело твоих же рук. Проиграй, сделай так, чтобы проиграла и Барбара ле Гуинн. Убирайся из столицы, сразу же после испытания, иначе весь двор узнает, что на самом деле произошло в поместье.»

Раздались взволнованные вздохи, когда люди поняли, что Гелена де Рокфельт подговаривала одну из участниц саботировать испытание.

«Я уже ответила вам, я просто хотела узнать, зачем вам всё это! Что сделала моя семья, что сделала я, чтобы заслужить такую ненависть? В поместье ничего не произошло — это была просто новая уловка с вашей стороны, чтобы снова разрушить мою репутацию, будто прошлого раза вам было недостаточно…»

«Никто тебе не поверит, что ничего не произошло. Я уже подготовила…»

— Остановите это! Я приказываю вам прекратить! — вновь вскричала Гелена де Рокфельт, пытаясь выбраться со своего места, но всё происходило слишком быстро.

«Просто скажите, зачем вам всё это! Подговариваете людей, подставляете меня, приводите магов — столько усилий, чтобы держать меня подальше от вашего сына. Что я сделала? Или это просто ревность?!»

А потом — резкий звук пощёчины и громкий всхлип Миолины, которую, похоже, тогда ударили.

Лианна застыла, почти не дыша от ужаса, не веря, что кто-то мог так обращаться с человеком, и не зная, что делать.

— Остановите это наконец, уберите звук, — громко, но спокойно приказала королева Хонора, однако бытовой маг, уже подошедший к лорду Крамбергу, не успел ничего предпринять.

Звук прервался только на последних словах:

«Ты куда более жалкая, чем я думала. Я делаю это потому что… могу».

И всё.

Рядом раздался тихий всхлип — это Миолина плакала, не поднимая головы. Длинные шелковистые волосы скрывали её лицо, а она обняла себя руками, словно отчаянно нуждаясь в поддержке. Сзади к девушке подошла Аделаида и положила руку ей на плечо.

— Я не понимаю… — послышались голоса в комиссии, но их перебил куда более громкий и поражённый голос Камиллы Марлэй.

— Мио, выходит, ты никогда не спала с Леонардом? Все эти годы нас не пускали в столицу по навету? Как ты могла молчать о таком! И как мог дядя не заступиться за твою честь?

— А кто бы мне поверил? Ты думаешь, хоть кто-то стал бы меня слушать…

— Тишина! — Его Высочество поднялся, прерывая гул, который становился всё громче. Люди уже повторяли каждое слово графини, обсуждая, насколько жестокой она оказалась, как смаковала падение Миолины, как подговаривала людей тогда и, судя по всему, намеревалась сделать это снова — теперь, когда леди Валаре вновь была принята в обществе. — Леди де Рокфельт…

— Ваше Высочество, этот отпечаток звука — неправда! Это наговор, Ваше Высочество!

Лианна знала что этот отпечаток звука был подлинным. Ведь многие участницы Отбора ожидали, что именно сегодня исключат Барбару. Газетчики уже спешно делали пометки, предвкушая громкий скандал. Здесь присутствовал не только «Соронский Вестник», но и множество мелких изданий, всегда готовых раздувать любую сенсацию.

В это же время королева Хонора… громко жаловалась на своё самочувствие и на то, что такой ужас коснулся леди Валаре. Лианна не могла поверить услышанному. Она прекрасно знала, что Её Величество знала о плане, и сейчас впервые не видела в королеве Хоноре слабую и добрую старушку.

Нет, она ясно понимала, что та лишь пыталась разговорами о Миолине отвлечь всех от попытки вмешаться в ход Отбора.

— Вы, леди де Рокфельт, подняли руку на участницу Отбора.

Глава 35. "Ты предала мои чувства"

Леди Миолина Валаре

— Бедная девочка, семь лет — по наговору, — громко сокрушалась королева Хонора, а затем, сославшись на плохое самочувствие, покинула испытание, решив отправиться к целителю. С ней ушло и несколько придворных дам, сокрушаясь о здоровье старой женщины.

Скорость, с которой Ее Величество решила предать Гелену де Рокфельт, поразила и даже впечатлила меня. Эта женщина была сильным политическим игроком, готовым в любой момент сменить сторону, и Левардии повезло, что Хонора не вмешивалась в дела совета.

— Я считаю, что вам немедленно следует обратиться к целителю, леди Валаре, — громко сказал, почти приказал Каэлис Арно, прожигая меня взглядом. Но я не сдвинулась с места, прячась за длинными темными волосами.

Я долго представляла себе этот момент, пыталась понять, как должна выглядеть идеальная жертва, но не ожидала, что окажусь на грани слёз, когда Аделаида просто положит руку мне на плечо, желая поддержать.

Поступила ли я правильно? Я не позволяла себе думать в этом направлении. Гелена де Рокфельт не сомневалась, уничтожая меня как человека, как аристократку и будущую жену, разрушая моё будущее и репутацию семьи, хотя я никогда не сделала ей ничего дурного.

Это уже стоило семи лет жизни — не только моей, но и моей матери, и даже сказалось на судьбе кузин. Я не могла позволить подобному повториться.

— Нет, — дрогнувшим голосом произнесла я, наконец подняв голову и вытирая уголки глаз. — Это произошло несколько дней назад и у меня хорошая регенерация. Я не хотела бы отнимать больше времени у комиссии, придворных и уважаемых жителей. Позвольте мне вернуться к испытанию, Ваше Высочество.

С какой стати Гелена де Рокфельт решилась выставить на всеобщее обозрение этот отпечаток звука? Если она рассчитывала, что все услышат другой, то как этот — выгодный мне и разрушительный для неё — мог оказаться у графини?

Когда взбудораженная толпа немного остынет, многие наверняка зададутся этим вопросом. И что тогда? Начнут спрашивать меня?

Я никогда не верила в бегство от трудностей, но в тот момент подумала, что, как и Барбара, могу просто промолчать. В конце концов, не я была той, кто избивал и унижал другого человека.

Самой Гелены де Рокфельт здесь уже не было — её отправили в графские покои. Её и Эларио де Рокфельта, как главу семейства, ждал разговор с Его Высочеством, после которого будет решена судьба графини.

Она не просто подняла руку на участницу Отбора, но и угрожала, требуя исключить другую фаворитку Его Высочества. На Барбару то и дело бросали заинтересованные и сочувствующие взгляды, и наверняка после испытания спросят, подвергалась ли она такому же давлению, как я, и чем именно не угодила Ее Сиятельству.

Но я думала совсем о другом.

Будет лионзлиться на меня?

Я позволила ему обнародовать этот отпечаток звука. Когда Гелена де Рокфельт поднялась со своего места, Каэлис Арно сразу понял, о ком графиня собиралась говорить. И смотрел только на меня, ждал моего кивка, доверял мне.

Даже если он рассердится... Я не собиралась больше искать компромиссов. Не в этом вопросе.

— Если таково ваше решение. Лорд Крамберг, продолжайте, — наконец мертвым голосом произнёс Его Высочество и вернулся к своему креслу-трону, двигаясь так, будто готов был обратиться в любую минуту.

Не зря среди девушек ходили слухи, что Время Зова начинает брать над ним верх. И насколько же это неудачно — учитывая, что завтра нам предстоит ловить Тавиена, и никто не знает, чем это закончится.

— Х..хорошо… — неуверенно произнёс лорд Крамберг. — Второе место занимает синяя команда леди Миолины Валаре. Этот выбор дался комиссии нелегко, ведь масштаб их помощи и влияние могли оказаться значительно серьёзнее, чем результаты первой команды. Тем не менее закон ещё не принят, хотя уважаемые участницы и представили доказательства, что многие голоса на совете поддержат это прошение.

В том, что закон будет принят, я не сомневалась — не после страшного скандала, что разразился на сегодняшнем испытании. Более того, благодаря ему имя Горо д'Мерена теперь у всех на устах, и, вполне возможно, я нажила себе ещё одного врага при дворе.

Одним больше, одним меньше — все равно мне здесь недолго оставаться, но теперь я буду жить с новой репутацией. И, может быть, даже позволю себе задуматься об отношениях.

По обе стороны от меня буквально сияли Жизель и Аделаида — довольные вторым местом и тем, что никто из нас сегодня не покинет Отбор. Рядом с Барбарой стояли такие же счастливые Анна Парр и Элоиза Ла Туррен.

А вот лица остальных девушек... Я не сомневалась, что королева Хонора подговорила их голосовать против нас, и, возможно, из-за этого они частично утратили бдительность. Сегодня Отбор покинут многие, кто еще недавно считался фаворитками.

— Наконец, третье место... команда леди Лианны Бэар!

В толпе раздались бурные овации, приветствующие первую красавицу Отбора. Ею по-настоящему любовались — как и не менее прелестной Мелвой Вал-Миррос, что была с ней в команде.

— Я благодарю уважаемых участниц за все их усилия и уверен, что жители Старого Хадара не забудут этого дня. Однако теперь всем предстоит сделать тяжелый выбор. Напоминаю, что из каждой из пяти проигравших команд будут исключены две участницы, и каждая участница обязана написать десять имен. Вы не можете указывать девушек из первых трёх команд. После этого мы наконец приступим к торжествам.

Никто, кроме меня, не удивился этим условиям, ведь когда их оглашали, я уже покинула зал, бросившись вслед за Геленой де Рокфельт, надеясь настичь её, пока остальные были отвлечены.

— Мио… — я стремительно подошла к кузинам, понимая, что одна из них непременно покинет Отбор. — Мио, мне нужнее остаться. Я старшая, мне нужно выйти замуж. Проголосуй за других и убеди остальных, у тебя ведь есть влияние.

Камилла просила меня голосовать против своей сестры.

Камилла была в отчаянии, а Тамилла молчала, прикусив губу и растерянно глядя на меня, не решаясь просить. Она была моложе, и у неё впереди вся жизнь, тогда как Камилла вскоре начнёт считаться старой девой.

— Пожалуйста, не обсуждайте свои намерения с другими участницами, — произнёс лорд Крамберг, когда вокруг стало слишком шумно. Девушки перешёптывались, решая, против кого будут голосовать, и я вновь подумала о том, насколько жесток этот Отбор.

Участницы отчаянно боролись за возможность остаться, и теперь, с введением голосований, начали создавать собственные коалиции. Королева Хонора знала об этом заранее — и успела договориться со многими.

— Леди Барбара ле Гуинн, прошу, — Барбара первой шагнула вперёд, не глядя на остальных, с уверенной улыбкой, обращённой к Его Величеству.

Кронпринц ответил ей той же улыбкой, но впервые за всё время она показалась отдалённой, холодной, будто Его Высочество отчаянно желал, чтобы испытание скорее закончилось, но не мог прервать его, не обидев других своим равнодушием.

Тем более на столь позднем этапе.

Одна за другой девушки поднимались голосовать. Когда настала моя очередь, Аделаида схватила меня за руку и тихо прошептала: «Ариса». Похоже, самая взрослая и самая юная участницы подружились и теперь намеревались поддерживать друг друга до самого конца.

Я и без того не собиралась голосовать против Арисы. Отбор вряд ли продлится долго, возможно, впереди последнее испытание, а значит, нужно поддерживать тех, кто действительно боролся за право остаться.

Вернулась на своё место, ощущая, как со всех сторон на меня устремлены взгляды — не только зрителей, но и кузин, и участниц… кроме, пожалуй, Барбары, она делала вид, будто всё происходящее её не касается.

Но сильнее всех чувствовался взгляд Его Высочества. Я понимала, что как только формальности завершатся, мне не избежать разговора с ним, и не имела ни малейшего представления, чего ожидать. Однако от его взгляда что-то внутри меня плавилось, скручивалось от волнения и… азарта.

Всё получилось!

Он может прогнать меня — и, возможно, так и будет — за то, что выставила его родственницу в неприглядном свете, ослушалась приказа и не позволила ему решить всё тихо, как он привык.

Шестнадцать девушек выстроились в ряд — прекрасные, благородные, взволнованные. Среди них были две мои кузины, принцесса из Иштавара и мои прежние напарницы — Оттили, Наэми и Кора.

Я знала, что семеро из них не станут голосовать друг против друга. В эту семёрку входили Селина, Кора, Лианна, Мелва Вал-Миррос, Илва Ронкорт и ещё две, чьих имён я не знала. Подозревала лишь, что одной из них могла быть Наэми.

— Первой участницей, проходящей в следующий этап, становится Ее Высочество Заралия Шадир дель-Гор Варрийская. Против неё не было ни одного голоса. Прошу вас, Ваше Высочество, — произнёс лорд Крамберг, после чего принцесса подошла к нам, победительницам испытания

Красивая и гордая, она кипела от гнева, не веря, что оказалась среди проигравших. Её команда выглядела напряжённо, но не теряла надежды. По крайней мере, ещё одна из них пройдёт дальше — Сафия Ренвиль, Эсмаэль Друа или… Кора.

— Второй участницей, проходящей в следующий этап, получившей пять голосов против, становится леди Наэми Жанто. Прошу вас, миледи.

Послышались первые испуганные восклицания, и затем тихий всхлип — это Оттили Корона поняла, что покидает Отбор, хотя ещё вчера она считалась одной из лучших. Рядом Жизель прикусила губу, глядя на бывшую напарницу с сочувствием и оттенком вины, и тогда я поняла, что она голосовала против Оттили.

— Третьей участницей, проходящей в следующий этап, становится леди Селина д'Авелин. Поздравляю, миледи, займите своё место.

Селина ослепительно улыбнулась, затем повернулась и пожала руки Орелии и Винн, входящим в её команду, хотя лица последних казались потерянными. Девушки даже обнялись, явно сумев найти общий язык за время Отбора, но сегодня эта дружба или сотрудничество должны были завершиться.

— Леди Тамилла Марлэй! Вы проходите в следующий этап! — громко произнёс лорд Крамберг, и я тяжело выдохнула, только теперь осознав, насколько нервничала из-за кузин.

Я готовилась к любому исходу, хотя слова Камиллы были правдой — она была старшей из них двоих, и если Тамилла выйдет замуж первой, это наверняка разобьёт ей сердце. Тем более что Тамилла уже привлекла многих мужчин во дворце своей непосредственностью и честностью.

— Мио, Тами… — тихо прошептала Камилла, делая шаг вперёд, но её остановила Хелина Дорваль, третья участница их команды. Девушка была расстроена не меньше, но старалась не показывать своих чувств, а остальные выбывшие держались ещё сдержаннее, сохраняя гордость и безупречный вид.

Камилла, взглянув на них, сжала кулаки и выпрямилась, всем своим видом показывая, что выдержит этот удар судьбы. В конце концов, выбыть на этой стадии было совсем не зазорно.

Ещё две девушки…

Аделаида сильно сжала мою руку, очевидно волнуясь за Арису, но я не могла слишком обнадёживать её. Исольда Ферран и Илва Ронкорт были напарницами Арисы, и обе имели хорошие связи при дворе, а Илва, как я подозревала, и вовсе входила в «коалицию королевы Хоноры».

— Леди Ариса Лаэрт! Поздравляю вас с успешным прохождением в следующий этап Отбора.

Аделаида рядом громко выдохнула, и я поняла, что сама по-настоящему удивлена. Илва была в десятке начиная со второго испытания, но даже поддержка других девушек не помогла ей пройти, хотя, по всей видимости, результаты оказались крайне близкими.

«Не могу поверить, что я прошла», — одними губами произнесла девушка, подходя к нам. Точно такое же неверие отражалось на лицах Лианны, Мелвы, Селины, Илвы…

— И наконец последняя участница, проходящая в следующий этап — леди Кора Монтрас, поздравляю.

Через час придворные и жители Старого Хадара оказались отделены, хотя и не слишком далеко друг от друга, и даже отсюда до нас доносились громкие радостные крики, немного пьяные, вперемешку со звуками флейты и балалайки, под которые гости танцевали

Празднество было устроено в первую очередь, чтобы отблагодарить выбывших участниц, среди которых оказалось много бывших фавориток, а также Камилла. Это был их последний шанс пообщаться с придворными и, возможно… получить приглашение руки и сердца.

Я всё это время избегала Леонарда, стараясь находиться среди как можно большего количества людей, в основном проводя время с Камиллой и матушкой, представляя кузину знакомым придворным, с которыми пересекалась по работе.

— Я говорю тебе, та женщина в городе, что предсказала нашу победу, велела тебе больше есть, — услышала я за спиной и, обернувшись, увидела, как Аделаида вертит пирожным прямо перед лицом Жизель. — Я даже не платила ей ничего.

— Ты обманываешь! Я так поправлюсь! — леди Мукс отворачивалась, отталкивая тонкими, почти прозрачными пальцами руку Аделаиды. — Стану толстой, как ты, и никто на мне не женится.

Назвать Аделаиду толстой — это, конечно, нужно уметь.

— Да на тебетакникто не женится! Ни груди, ни попы, где только душа держится?

— Аделаида права, — вставила Ариса, выглядевшая слегка подвыпившей, хотя позволила себе всего один бокал вина.

Она расслабленно сидела в кресле и отказывала всем мужчинам, пытавшимся с ней заговорить, в который раз подтверждая моё мнение о том, что замуж она вовсе не стремится.

— Мио, подтверди, что та шар… магичка, что предсказывает судьбу по дню рождения, действительно так сказала! — Аделаида, заметив мой взгляд, тут же втянула меня в разговор.

— Подтверждаю, — со смешком ответила я, мысленно добавив, что, если у кого-то найдутся деньги, стоило бы и правда заплатить той женщине, чтобы она велела Жизель есть хоть чуть-чуть побольше.

— Чему вы учите мою дочь?! — внезапно на нас налетела матушка Жизель, Женевьева, напоминая разъярённого коршуна. — Она в идеальном весе, нежная и хрупкая, а вы, леди Валаре, решили пойти по следам своей матушки?

А я-то тут причём?

— Ну знаешь ли! Вспоминать события тридцатилетней давности! И потом, женихов сейчас на всех хватит! — моя матушка искренне возмутилась, но куда больше — Аделаида, которую, похоже, вовсе не пугал открытый конфликт.

— Не губите свою дочку! Посмотрите, до чего вы её довели! Она даже нитей магии не видит, подумайте о её будущем!

— Я и только я думаю о её будущем, в то время как остальные просто завидуют и желают зла моей дочери! — Женевьева почти кипела от ярости, и, похоже, впереди назревал настоящий скандал.

— Леди Кейн, не желаете ли сыграть партию в крокет? — слава светлым богам, в нашу «дружную» компанию вмешался лорд Ниллс, спасая Аделаиду и разряжая атмосферу.

Не желая показаться перед ним скандальными, все присутствующие девушки как по команде заулыбались, провожая Аделаиду взглядами, будто надеясь, что, как только она уйдёт, они смогут продолжить выяснение отношений.

— Я скоро вернусь, — сказала я, собираясь принести вина себе и возмущённой матушке.

— Наконец! — жесткое шипение, раскалённая рука хватает меня за запястье, и в следующее мгновение меня буквально утаскивают в сторону, в небольшую беседку, всё ещё находящуюся на виду, но в тени почти невозможно различить лиц. — Как ты могла, Мио?

Леонард… Сиятельный, прекрасный, уверенный в себе.

Не сегодня.

— Отпусти меня, — холодно произнесла я и попыталась вырваться.

— Нет, не сейчас. Как ты могла так поступить?

— Как так?

— Не притворяйся наивной, Мио. Может, остальные и поверили тебе, но не я… — главный красавец королевства выглядел необычайно напряжённым, чувственные губы сжались, подбородок был выставлен вперёд.

Но в глазах… горела невероятная боль.

Я даже не подозревала, что Леонард способен на такие чувства.

— Я же поверил тебе. Поверил, что мы будем вместе, ты сказала, что будешь моей. И всё это оказалось ложью, игрой, чтобы уничтожить мою мать…

— Твоя матушка решила уничтожить меня, — я снова попыталась вырваться, но Леонард, зашипев, схватил меня за плечо и притянул ближе. Я упёрлась ладонями в его грудь, жалея, что не могу обратиться по своему желанию.

— Я бы всё равно женился на тебе, дура! Даже с такой репутацией! Как ты могла предать меня, предать мою семью?! Ты хоть понимаешь, что наделала?

— Я не хочу, чтобы ты женился на мне! — рявкнула я. — Отпусти меня немедленно! Мне не нужны твои чувства, и мне не нужен ты! Графиня ударила меня, она собиралась разрушить мою репутацию, я едва не подверглась насилию, но это тебя ведь не волнует, не так ли?

— Волнует! Конечно волнует… — Лео тяжело дышал, всё сильнее сжимая моё плечо и притягивая к себе. — Но, Мио, Мио, разве ты не понимаешь, что теперь уже ничего не изменить? Мою мать вышлют из столицы, и это ещё в лучшем случае, а ты… я не смогу больше видеть тебя так, как прежде. Не могу поверить, что ты лгала мне о своих чувствах и просто использовала меня ради своих целей…

— Неприятно? — его боль и обида отзывались неприятным царапаньем внутри… Но я повторяла себе что он сделал то же самое — семь лет назад.

Я имела право и на месть, и на защиту.

С Леонардом всё будет в порядке, я не верила, что разбила ему сердце. Скорее, он просто не мог вынести мысли о том, что кто-то воспользовался им так же, как он сам привык пользоваться женщинами.

— Скажи, ты спал с Барбарой до того, как начал ухаживать за мной? — тихо, почти шёпотом спросила я, впиваясь взглядом в его лицо. Леонард окаменел, грудь под моими руками напряглась. — Ты давал ей надежду? Ухаживал за нами обеими одновременно?

— Что? Нет! Я никогда не давал ей надежды, и она знала, на что шла. Она была согласна со всем, но я не собираюсь тратить на это время, — в его голосе слышалось злое отчаяние. — Возможно, это мой последний шанс…

Леонард не успел договорить — его перебили.

Глава 36. Безумный лев Великого Дома Грейдис

Громкие хлопки донеслись из темноты, где тени хитро сплетались, рождаемые колышущимися на ветру кустарниками и деревьями, и где почти никто не решался укрыться.

В черноте вспыхнули яркие глаза хищника, а пальцы Леонарда сжались на мне так, что стало больно.

— Признаться, я впечатлён, — низкий голос Его Высочества мог бы показаться кому-то спокойным, но я знала мужчину достаточно, чтобы уловить по интонации, насколько он взбешён. — Твоя матушка бьёт женщину, за которой ты ухаживаешь, и ты ещё смеешь что-то требовать от неё.

Он вышел из тени, лицо оставалось непроницаемым. Но феромон — яркий, острый, почти болезненный, хотя частично и подавленный магией — резал воздух. Сейчас Его Высочество был облачён во всё чёрное, сливаясь с тьмой позади, и мне казалось, что он в любую секунду готов обратиться.

Сколько он слышал? Слышал ли о Барбаре?

Глупая пантера внутри меня тут же подняла голову, реагируя на самца в его Период Зова. Я подумала, что кронпринца теперь стоило бы прятать от женщин — слишком уж сильно он действовал на них.

Что-то действительно изменилось в последние дни.

— Я готов был жениться на ней, не лезь не в своё дело! — резко бросил Лео, не отпуская меня.

— Вроде как леди Валаре сейчас считается моей невестой, не твоей? — с насмешкой спросил кронпринц. — Да и спросил ли ты разрешения у мамы?

— Мне не нужно разрешение матери, чтобы жениться! — рявкнул Леонард.

Ответом стал откровенно издевательский смех Каэлиса Арно, и я вдруг поняла, что он нарочно выводит моего бывшего жениха из себя.

И, возможно, меня тоже.

— Тогда почему ты не сделал предложение леди Валаре? Почему не женился семь лет назад? Почему не взял ответственность за те слухи? Почему не опроверг их? Слабак, ты позволил женщине нести весь удар, не помог ей ни финансово, ни…

Пожалуйста, пусть это закончится.

— Это были не просто слухи, мы с Мио на самом деле были вместе! — рявкнул Леонард, чувствуя себя уязвленным. — Я и сейчас могу жениться на ней, но тогда все было иначе!

Густая поглощающая ярость поднималась внутри меня, на… них обоих.

Они оба знали, что я спала с Леонардом. Принцу я сказала это открыто, да и он прекрасно… чувствовал, что я не была девственницей, а Лео был непосредственным участником тех событий.

Я только-только начала хоть немного очищать свою репутацию, только для того чтобы они снова всё уничтожили своим скандалом?

Что, если кто-то нас услышит?!

— И ты не понёс ответственности? Не женился на ней? Ты хотя бы предложил ей денег, зная, в каком положении была её семья? Нет, ты разорвал помолвку сразу после смерти её отца!

Его Высочество, казалось, говорил правильные вещи, спрашивал, почему Леонард не помог мне, но сама мысль о том, что мне можно было предложить деньги за то, что я… имела глупость вступить в близость с Леонардом окончательно взбесила меня. Как и намёк, что после близости мы обязаны были пожениться — будто у меня с Каэлисом не произошло то же самое.

Почему его защита всегда унижает меня?

Всё внутри меня тянулось к этому мужчине, отзывалось на его присутствие даже тогда, когда я его не видела, но в то же время — обижалось на его слова. Разумом я понимала, что скоро мы расстанемся, скорее всего навсегда, и нужно сохранить остатки гордости и хоть какие-то следы тех нормальных рабочих отношений, что когда-то были между нами.

— Тёмные боги! — Леонард выругался, когда у меня бесконтрольно выступили когти и впились ему в грудь. — Мио…

— Я не хочу тебя видеть. Никогда. Я ненавижу тебя, твою семью и всё, что с тобой связано. Мне не нужны твои чувства. Мне противна даже мысль, что мы могли бы быть вместе. Ты принёс в мою жизнь столько боли и несчастий, сколько не смог бы причинить никто, — прошипела я, вдавливая когти ещё сильнее, пока он наконец не отпустил меня.

Плечи тут же заныли, будто после его прикосновений остались синяки, но я не позволила себе ни размять их, ни задержаться здесь дольше.

Я просто хотела уйти.

Мы и так должны были увидеться с Его Высочеством завтра, но сейчас я была слишком на взводе, чтобы нормально разговаривать. Я чувствовала, что если не уйду, мы неизбежно накричим друг на друга.

Каэлис Арно — кронпринц, и я не имела права показывать ему свои эмоции или боль.

— Миолина! — резкий крик за спиной заставил меня замереть. Я отчаянно старалась успокоиться, приказывая себе прийти в себя и даже не дышать носом, чтобы больше не чувствовать этот проклятый феромон. — Следуйте за мной, это приказ.

— Конечно, Ваше Высочество, — на то, чтобы произнести это спокойно, ушли все мои силы.

Развернулась и встретилась с его взглядом — лицо Его Высочества горело напряжением, в нём читалось нетерпение.

Тем не менее, он произнёс то, чего я совсем не ожидала.

— Мы отправляемся за Тавиеном. Предупредите родных, что вернётесь завтра. Уходим прямо сейчас. Все уже готовы.

Слава светлым богам, предстоящее задание сильно отвлекло меня от собственных чувств и помогло прийти в себя, особенно когда мы вошли в здание и я наконец смогла дышать свободно, не боясь потерять над собой контроль. Его Высочество не произнёс ни слова, словно утонув в собственных мыслях.

Навстречу нам то и дело попадались придворные — серьёзные, сосредоточенные, даже испуганные.

— Те люди, что держали Тавиена в яме… обладали средством воздействия на моего брата, о котором он не рассказал ни мне, ни кому-либо ещё. Но Николас сумел узнать об этом, и я думаю, они используют того человека как приманку. Мы должны опередить их, — произнёс он, направляясь к своему кабинету.

— Кто этот человек? И как мистер Хаул узнал об этом? — спросила я шёпотом.

— Позже, леди Валаре, — ответил Его Высочество, открывая дверь в кабинет.

Внутри было людно, даже слишком.

— Всё готово, Ваше Высочество, — отчитался лорд Вал-Миррос, выглядевший измотанным, будто не спал со времени нашего последнего разговора. — Гвардия будет ждать на границе Северной Рощи и у деревни Новый Вард.

— Скорее всего, мы окажемся у Северной Рощи. Мистер Аретта?

Аликс Аретта, с которым мне довелось посетить не одно неудачное место силы, поджал губы, но всё же протянул Его Высочеству склянку с неизвестным зельем.

— Я обеспокоен безопасностью леди Валаре, — произнёс он.

— Я буду рядом с ней постоянно и не допущу, чтобы миледи пострадала, — холодно ответил Его Высочество.

Мистера Аретту это, похоже, не убедило.

— Ваше Высочество, мы все понимаем, что сейчас для вас… Сейчас не самое подходящее время для подобных действий.

— Я справлюсь. Я обязан лично проконтролировать возвращение Тавиена и смогу защитить леди Валаре.

— Но…

— Я принял меры, — рыкнул Его Высочество, ясно показывая, что не намерен обсуждать это дальше.

— Что в этом зелье? — спросила я, разглядывая густую зелёную жидкость.

— Ваша животная суть может взять контроль над вашим разумом. Но главное... ваш феромон многократно усилится, леди Валаре. Настолько, что его можно будет почувствовать с огромного расстояния.

Мы добирались до места назначения верхом, но впервые за долгое время я почти не думала о том, что конь подо мной плохо слушается, и что от отсутствия регулярной практики у меня всё ещё натирает всё, что только можно. Вместо этого моё сердце билось так быстро, будто пыталось догнать грохот копыт, потому что я не имела ни малейшего представления, смогу ли справиться с заданием.

Его Высочество не уставал уверять, что всё будет хорошо.

Он говорил, что не отойдёт от меня далеко, а может быть Тавиен и без этого приблизится к нам, полагая, что справится с одним соперником.

Каэлис Арно не отрицал, что я буду привлекать Тавиена именно как самка, и что, вероятно, он придёт с… единственной целью. При посторонних я отрезала такие разговоры на корню.

Но, оставшись одна, я не могла унять тревоги — то и дело поглядывала на кронпринца и никак не находила себе места.

Доверие…

Я должна полностью доверять Его Высочеству — верить, что он не поддастся никаким импульсам, когда я приму зелье. Верить, что он справится с Тавиеном, сумеет вернуть его в человеческий облик, привести в чувство. И сделает это до того, как тот натворит непоправимого… со мной.

Нет!

Моя пантера сильна. Даже если мне снова не удастся её сдержать, как это происходило прежде, она не сдастся. Скорее, под действием зелья она может слишком сильно заинтересоваться принцем… Или же кинуться на Тавиена…

Но Его Высочество будет контролировать не только Тавиена, он удержит и меня. Главное — доверять ему.

— Вы не произнесли ни слова с тех пор, как мы покинули дворец, — сказал Его Высочество, когда мы перешли на более плавную рысь. — Еще десять минут…

Как он вообще понимал, куда мы направляемся в этом однообразном, тёмном лесу, я не понимала.

— Вы злитесь, Миолина? На то, что я помешал вашему разговору с Леонардом? Или на то, что я сказал? Ответьте.

— Я не имею права злиться на Вас, Ваше Высочество. Вы прекрасно слышали, что я думаю о Леонарде. Я не понимаю, почему вы продолжаете намекать, будто я хочу быть с ним.

— Может быть, потому что я жду, что вы скажете мне что это не так? Я не понимаю вас и мне нужно знать, чтобы не продолжать думать о вас двоих… вместе, — пронзительный взгляд его ярких глаз сбил меня с толку и ошарашил не меньше, чем сказанное. — Вы не могли объяснить мне всё тогда, когда я увидел вас с Леонардом в его кабинете?

— Не могла, — ответила я прямо. — Я обманывала Леонарда, чтобы получить его помощь.

Принц жёстко хмыкнул, направляя коня влево, и я последовала за ним. Вскоре мы добрались до небольшой поляны, освещённой полной круглой луной, с которой прекрасно просматривались все подходы.

Я спрыгнула на землю прежде, чем Его Высочество успел подойти — слишком волновалась, не зная, как поведу себя рядом с ним. Хотя прикосновение всё равно было неизбежно, и совсем скоро.

— И как, получили? — холодно спросил он, привязывая лошадей и даже не взглянув на меня. Я не сразу поняла, о чём речь, а потом вспомнила наш разговор.

— Вы спали с ним ради этой цели? Вы отсутствовали всю ночь, оба, я проверял много раз.

В его голосе звучала такая злоба, что я невольно обернулась, пытаясь уловить феромон кронпринца, но почти в первый раз за все время мне повезло — ветер был таким сильным, что уносил его запах прочь.

— Нет, я не спала с ним… сейчас. Только однажды, семь лет назад, — ответила я резко, готовясь к ссоре. — И я бы хотела закрыть эту тему. Если вы решите поднять её при людях, моя едва восстановленная репутация может быть уничтожена в одно мгновение. Хотя, конечно, если это ваше желание, вы можете сделать это когда угодно. Вы — будущий монарх.

— А вы моя верная подданная… только на словах, — тихо произнёс он. — Почему вы не сказали мне об отпечатке звука? Отвечайте, Миолина.

Последнее — уже приказ. В голос Его Высочества вернулась привычная власть.

— Потому что тогда вы бы остановили меня, — я тоже начала заводиться. — Вы бы защитили свою родственницу, просто отослав её.

— И разве это плохо? Решить всё без сцены, без конфликта? Или ваша громкая месть настолько важна, что вы решили рискнуть всем?

Яд в его голосе был невыносим.

— Она в любой момент могла рассказать всё кому угодно, могла отослать отпечаток звука в газеты. Как вы думаете, что было бы со мной после этого?! — я повысила голос, понимая, что Его Высочество нарочно выводит меня на эмоции.

Именно этого он и добивался.

— Неважно! — рявкнул он не менее громко. — Я бы не позволил исключить вас из Отбора, и постепенно все закрыли бы глаза на эти слухи!

— Я не смогла бы так дальше жить! — острая боль пронзила грудь. — Думаете, легко, когда бывшие друзья переходят на другую сторону дороги, увидев вас? Когда каждый встречный считает, что имеет право оскорбить, а некоторые, как Гелена де Рокфельт, даже ударить? Когда собственная семья молчит, потому что семья, уничтожившая тебя, слишком могущественна?

— Нужно было просто рассказать мне!

— Я не хотела мирного решения! Не хотела! Сколько можно терпеть, сколько можно позволять ей выходить сухой из воды и не нести последствий? Я не могу дышать, не могу спать, не могу не думать, а вы хотите, чтобы я жила так ещё годы, боясь, что она снова уничтожит меня? Почему я не имею права защищаться?

От душевной боли горький комок встал в горле, глаза защипало, будто в них насыпали песка, но я сдержалась, отвернувшись, тяжело дыша, понимая, что этот разговор никогда не получился бы спокойным…

Моих плеч коснулись широкие горячие ладони, и я вздрогнула, осознав, что он стоит прямо за моей спиной. Прикосновения были легкими, поглаживающими, словно я — напуганное животное, которое нужно успокоить.

— Вы можете использовать меня для своей защиты, Миолина, — произнёс он тихо, прямо мне в затылок.

Голос Его Высочества напоминал его прикосновения — мягкий, тёплый, слишком непривычный для него.

Хватит слабостей!

Я шагнула вперёд — мужчина не удерживал меня, хотя по раздражённому выдоху я поняла, что ему это не понравилось.

— Я не всегда согласна с вашими методами, Ваше Высочество. И не хочу быть должна. Вы и так сделали для меня больше, чем следовало.

Момент слабости отступил, и я наконец могла дышать свободнее. Даже попыталась натянуть на лицо подобие улыбки.

— Опять… — он закатил глаза. — Опять вы закрываетесь, опять притворяетесь. Вы можете быть нормальной, можете не скрывать эмоции от меня? Хватит изображать благодарность и этот треклятый контроль, никто нас не видит!

— Вы мой начальник, Ваше Высочество, будущий монарх. Вы правда ожидаете, что я должна приходить к вам по каждому пустяку, плакать, жаловаться, рассказывать о своих бедах? — я резко развернулась, подняв бровь.

— Да, тёмные боги, я именно этого и ожидаю! — взорвался он. — После всего, что между нами было, я жду, что вы, как нормальная женщина, придёте и попросите о помощи, зная, что у меня больше возможностей. Что расскажете о своих страхах, зная, что я хочу вам помочь, хочу отдавать. Это так много? Невозможно?

— Вы мой будущий король, и вы собираетесь отослать меня, как только женитесь, — он уже набрал воздуха, чтобы что-то сказать, но я продолжила раньше. — Вы мне не отец! Не муж и даже не любовник.

— Сейчас я официально ваш жених, Миолина, — рыкнул он, делая шаг вперёд, но я не отступила, лишь подняла голову, чувствуя, что мы готовы убить друг друга взглядами.

— Мы оба знаем, что это лишь формальность, Ваше Высочество, хотя я искренне благодарна вам за включение в Отбор. На деле же мы — чужие люди. Я просто хочу сохранить хотя бы видимость дружеских и рабочих отношений, а ваши требования и ожидания...

Хотелось сказать, что они ненормальны, но я прикусила губу, понимая, что это уже похоже на оскорбление. Не то чтобы Его Высочество не употреблял ко мне те же самые слова.

— Чужие люди… — он недоверчиво покачал головой. — И что теперь? С восстановленной репутацией вы собираетесь искать жениха при дворе? Кто это? Лорд Александер?

К чему вообще этот дурацкий допрос?!

— Может, и буду, — честно ответила я.

В воздухе повисла тяжёлая тишина. О чём думал Его Высочество, я не знала, но сама осознавала, что из-за Каэлиса Арно перестала видеть других мужчин, будто их просто не существовало. Он же, напротив, на полном серьёзе выбирал себе невесту, и, вероятнее всего, ею станет Барбара.

— Нам нужно начать готовиться…

— Вы правда считаете, что я смогу спокойно видеть вас при дворе с другим мужчиной? — перебил меня Его Высочество. От этих слов по телу прошла горячая волна.

Его взгляд невозможно было спутать — в нём горела жажда, желание, будто он сдерживал себя из последних сил.

Чего он добивался этим разговором? Он же сам сказал что не женится на мне?

— Я уеду, Ваше Высочество, — сказала я, не желая терзать ни себя, ни его этим разговором. — Пожалуйста, давайте вспомним, зачем мы здесь. Я должна была принять зелье ещё пять минут назад. Но я боюсь…

— Вы боитесь меня?

Его. И себя.

Похоже, Его Высочество без труда прочёл ответ на моём лице.

— Я больше никогда не позволю близости между нами случиться по принуждению, ни в какой форме. Я уже ответил Аликсу Аретте, я подготовился.

Я кивнула, почему-то не сомневаясь в искренности его слов.

Не позволяя себе сомнений, сделала глубокий, жадный глоток ядовито-зелёного зелья.

Мир изменился мгновенно, словно всё вокруг перевернулось. Зрение исказилось, пространство наполнилось тысячами запахов и ощущений. Я обратилась, даже не осознав этого, и сразу почувствовала себя сильнее, быстрее… безумнее.

Мужчина рядом со мной тоже обратился, превратившись в льоркана. Его ярко-жёлто-зелёные глаза светились сдерживаемым безумием, но… человеческим.

Я никогда не видела его таким собранным, будто он не позволял зверю даже на миг взять власть над собой. Каждая мышца его тела казалась напряженной.

И это было полной противоположностью всему, что я ожидала.

Но меня это не остановило. Его запах, его присутствие, каждое движение притягивали меня, и я с ужасом поняла, что не контролирую своего зверя. Выгнулась и начала обходить Каэлиса Арно по кругу, радуясь тому, что мы на задании и он не может приказать мне вернуться в человеческий облик. Подойдя ближе, я потерлась о зверя всем боком — сильно, но ласково, — а потом зло зашипела.

Потому что его клыки впились в мою холку, и разум мгновенно вернулся в тело. Моё задание — привести Тавиена к указанному месту, если кронпринц не сможет справиться с ним. Сколько я продержусь, прежде чем вновь начну терять разум?

Чуткий нос уловил смутно знакомый запах. Я резко развернулась и тут же услышала справа низкое, угрожающее рычание.

Глава 37. В темнице

Тавиен добрался до нас не сразу, и только тогда я по-настоящему поняла, насколько сильны наши звери. Я знала, в каком направлении он движется и с какой скоростью, но кроме этого…

Я чувствовала агрессию. Безумие, враждебность, как он шарахался от людей, избегал поселений и выбирал путь так, чтобы никого не встретить.

О зверях он думал иначе — видел в них либо добычу, либо соперников. В нём не осталось и следа человеческого разума, только гнев — яркий, вкусный, насыщенный.

К моменту, когда он подошёл достаточно близко, я начала терять контроль, но Его Высочество успел вернуть меня в себя. Прямо в тот миг, когда он кусал меня, на него набросилось безумное животное.

Иного слова для Тавиена не находилось — худой, плешивый, израненный, он находился на грани безумия, а может, и за этой гранью. Даже для зверя он выглядел ужасно, ведомый лишь самыми примитивными инстинктами, но при этом…

Стоило Каэлису попытаться воздействовать на него, как Тавиен извернулся и огромной лапой полоснул по морде льоркана, оставив глубокие кровавые борозды. В глазах Его Высочества я видела разум, человеческие инстинкты.

И именно это делало его слабее.

Поэтому сама я не медлила и секунды. Прыгнула сверху, стараясь прижать Тавиена к земле, чтобы дать Каэлису время обратить брата, но не ожидала, что больной лев изогнётся так, что упал не он, а я, проехавшись всем боком по земле. Я едва успела увернуться от его нового прыжка.

Тавиен словно стал сильнее.

А может, на него действовало присутствие «самки» и «соперника» — туманя разум, распаляя звериные чувства.

Зарычав, бешено хлеща пушистым хвостом по земле, я обходила плешивого льва по кругу, читая в его взгляде один-единственный, прямой, животный инстинкт. Всё тело охватывал азарт, которому я уже не могла противиться.

Нас было двое против одного — почему я вообще сомневалась, чего боялась? Присутствие Каэлиса влияло на меня, воспламеняло, усиливало мою собственную реакцию в сотни раз.

Клацнув зубами, я прыгнула на Тавиена, но, когда тот извернулся, я успела приземлиться на четыре лапы, взметнув землю и траву, и сразу же бросилась снова. На этот раз удачно — лев оказался прямо передо мной, а в следующую секунду на него обрушилась лапа Каэлиса Арно. Однако Тавиен успел вцепиться в неё зубами — так сильно, что горячая кровь кронпринца брызнула мне на морду.

От этого во мне что-то оборвалось. Я в ярости вцепилась в Тавиена, кусая куда попало, пока он не отпустил лапу принца. Потеряв бдительность, я позволила ему вырваться.

Мы стояли, тяжело дыша, образуя между собой треугольник. С каждой секундой я всё сильнее теряла разум.

Но это играло нам на руку.

Глаза Тавиена мутнели, он отвлекался от Каэлиса, поворачивался ко мне — и именно в этот миг кронпринц, единственный из нас троих, кто ещё удерживал контроль, смог действовать.

Что произошло дальше, я не поняла. Резкий звон гонга оглушил, за ним последовал ещё один, потом ещё — каждый удар бил по сознанию, вгоняя в безумие. Мир окрасился в красное, ноздри наполнились запахом крови, земли, травы и, сильнее всего, Каэлиса Арно.

Но когда я посмотрела на него, поняла, что он тоже уже не способен сдерживаться. Из саблезубой пасти вырвался страшный рык, в глазах не осталось проблеска контроля.

Он отпустил окровавленного Тавиена, голого, уже обращённого в человека, и сделал несколько шагов ко мне, ступая всё увереннее. Всё внутри меня радовалось его приближению.

Жар захлестнул тело, когти впились в землю в нетерпении, вибриссы дрожали, тянулись к нему.

И вдруг — резкая боль пронзила голову, как игла, звоном отдаваясь в сознании. Я упала на землю, взвизгнув, чувствуя, как от моей боли сходит с ума льоркан напротив.

В один из вибриссов, опасных, толстых и чувствительных, как змеи, впился дротик, ломая сознание. Я даже не подозревала что кто-то мог быть настолько метким и что подобное ранение настолько выведет меня из строя.

Сознание начало тонуть и сквозь пелену я увидела размытые фигуры вдали.

Каэлис Арно не стал приближаться к ним, не решаясь оставить меня и Тавиена, и это только ухудшило всё. Он пытался схватить меня за холку, оттащить, а я старалась подняться на слабых лапах — и в тот момент в него один за другим вошли такие же дротики. Он рычал, скалился, прекрасно понимая, что происходит, но всё равно не отпуская меня.

Очнулась я на холодном каменном полу и сразу почувствовала, как ломит и болит каждая мышца. Меня терзала тупая, почти непрекращающаяся боль в голове, звенящая, режущая, накатывающая волнами.

— Ммм… — громко простонала я, наконец открывая глаза.

— Миолина!

Воспоминания нахлынули мгновенно, волной.

Ожидание Тавиена, безумие в глазах плешивого льва, короткая схватка, дротики, вонзившиеся в один из моих вибриссов… Каэлис Арно, до последнего пытавшийся меня оттащить…

— Ваше Высочество, — хрипло прошептала я, резко поднявшись и содрогнувшись от холода, ощущая, как ткань соскальзывает с плеч.

Так вот почему всё тело ломило. Я лежала абсолютно голой на каменной поверхности. Кто-то заботливо прикрыл меня тонким покрывалом, чтобы скрыть наготу от чужих глаз, но оно почти не грело.

Я закашлялась, почесала голову и огляделась. Помещение было подвальным, без единого окна. Я находилась здесь одна, а голос кронпринца доносился из-за двери с крохотным отверстием у самого пола — видимо, сквозь него просовывали еду. То же отверстие было единственным источником света.

Настоящая темница.

— Как вы себя чувствуете? — голос звучал спокойно и мягко, и я, не задумываясь, опустилась на пол, прильнув к двери, пытаясь хоть что-то разглядеть снаружи.

Снаружи был тот же мрачный, холодный каменный коридор, и в самом его конце — одинокая свеча. Ни одна тень не колыхалась в этой неподвижности.

На секунду всё вокруг исчезло — в груди вспыхнул жар узнавания, радости. У самого пола, под одной из дверей, мелькнул знакомый жёлто-зелёный глаз с тёмной каймой.

Это Его Высочество тоже лёг на пол, чтобы попытаться разглядеть меня.

— Нормально, — ответила я. — Где мы?

Его Высочество не знал точно, где мы находимся. Сказал лишь, что очнулся намного раньше меня и что… он был не один. Тавиен лежал рядом, в той же комнате, но был в ужасном состоянии: почти не двигался, не разговаривал. Сказывалось то, что он слишком долго оставался в обличии зверя, не позволяя человеческому разуму взять верх.

Наших похитителей кронпринц тоже не знал.

— Это могут быть крупные игроки, местные или иностранные, узнавшие о проблемах Великого Дома Грейдис. Их целью мог быть Тавиен. А может, и те же, кто держал его в яме.

— Зачем тогда мы им?

— Выкуп? Политические рычаги? Преференции? Помилование? Не думаю, что они хотят нас убить — иначе давно бы уже это сделали. По крайней мере — пока не хотят.

Его Высочество казался почти спокойным. А потом неверяще хмыкнул.

— Что? — спросила я.

— Не могу поверить… Вы не плачете, не жалуетесь, не трясётесь от страха. Вы в темнице, одна, голая, в неизвестном месте. Вы не должны были оказаться здесь, Миолина. Я клянусь, что возмещу вам всё, за страх, боль, и ужас, которые вы пережили по моей вине.

— Опять начнёте предлагать деньги? — попыталась я пошутить, надеясь хоть немного разрядить обстановку. Каэлис Арно не ответил, продолжая смотреть на меня немигающим ярким глазом, будто боялся отвести взгляд даже на секунду.

На самом деле, мне, конечно, было страшно, и я чувствовала себя совершенно растерянной. Но мои волнения почти никогда не оборачивались ступором. Напротив, кровь начинала бурлить, подталкивая к действию, и с тех пор как проснулась моя пантера, это ощущение только усилилось.

— Оставьте все разговоры мне, Миолина, — произнёс Каэлис Арно, и теперь из его голоса исчезли и теплота, и нежность — остался лишь знакомый мне приказ.

Кронпринц… отсутствие стен дворца не меняло его.

Грубые мужские голоса послышались у самой лестницы в конце коридора, очертания которой мы смогли различить, когда кто-то спустился вниз, освещая путь дрожащим светом свечи.

— Мне нужно отлить, стой здесь десять минут, я уже замучался ждать! — оказывается, там, в самом конце коридора, всё это время сидел человек, который наверняка слышал наши разговоры, но не вмешивался. Здесь словно глушились не только запахи, но и звуки, значит, у похитителей был хотя бы бытовой маг.

— Да я здесь второй день, не знаю ничего! Что если они вырвутся?

— Нет, мужики не могут двигаться, а девка совсем крохотная и без чувств, даже жалко её. Ничего с тобой за десять минут не случится.

Он что же, не слышал, как я говорила с принцем? С другой стороны…

Что, если он просто уснул и очнулся, когда его подельник спустился по лестнице?

Я молчала, как и кронпринц, наблюдая, как одна из теней направилась вверх, пока вторая неуверенно замерла у самого основания. Ненадолго — не прошло и пары минут, как разбойник заскучал и пошёл по коридору в нашу сторону.

— Освободи меня, и ты не будешь знать бедности, — спокойно произнёс Каэлис Арно совсем молодому разбойнику, когда тот подошёл достаточно близко.

Тот испуганно вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

— Нет, меня предупредили о вас, я ни за что не открою дверь, — парнишка даже нервно хохотнул, будто доказывая, что не настолько глуп, чтобы купиться на речи кронпринца. — Ещё разорвёте…

Я молчала, но отступила от двери, укрывшись тонким покрывалом, когда он подошёл прямо к моей комнате — я видела это по сапогам через узкое отверстие.

— Эй… вы… там живы? — парнишка постучал по дереву, голос его звучал озабоченно.

Это мой шанс.

Судя по всему, опасной меня не считали и обо мне его не предупреждали, что казалось мне верхом глупости. В конце концов, я была оборотнем, гибридом, и отловили меня уже обращённой.

— Помогите… пожалуйста, воды, я не могу дышать! — хрипло и тоскливо попросила я.

— Я позову целителя!

Надо же, у них и целитель есть!

— Нет, я не могу дышать, пожалуйста, воды, — я приблизилась к двери, делая голос как можно жалобнее и беззащитнее, дышала часто, шумно и хрипло, не сводя взгляда с двери, надеясь, что она откроется.

В конце концов, если миску он мог передать через отверстие в двери, то стакан воды — вряд ли.

Но и тут я ошиблась.

Проникшись моими страданиями, парнишка протолкнул под дверью флягу с водой, и я не медлила. Увидев её, протянула руку вниз, с трудом просунув её чуть выше запястья, и коснулась мужской ладони.

— Пожалуйста… — мои тонкие пальцы беззащитно скребли пол, едва задевая его кожу.

— Откроешь эту дверь — и можешь попрощаться со своей жизнью, — угрожающе прошипел Его Высочество. Но, как ни странно, эти слова имели обратный эффект.

Парнишка, совсем юный, заметно моложе меня, только недовольно хмыкнул… а следом я услышала, как скрипнула дверь. Я отшатнулась, поспешно изображая растерянность. Честно говоря, я не ожидала, что мои прикосновения окажутся настолько действенными.

Лицо, едва освещённое колеблющимся пламенем свечи, не показалось мне опасным. Напротив — на нём ясно читалось смятение.

— Вы… леди… даже красивше, чем мне рассказывали, — пробормотал он по-простецки.

— Пожалуйста, воды…

Он растерянно оглянулся — фляга блеснула в самом углу, куда её отшвырнуло при открытии двери. Удивительно удачно, ведь именно этого я и добивалась, хотела, чтобы он отошёл.

Я сидела на полу, слабая, обессиленная, дышала с трудом, будто находилась на грани смерти.

— Вот! Держите, леди! — он бросился ко мне, быстро, волнуясь, а я не медлила ни секунды

Вскочив, я пронеслась мимо него и почти сразу захлопнула дверь, прислонившись к ней спиной и безумно озираясь по сторонам. На мою невероятную удачу на двери оказался тяжелый засов, который я тут же опустила и отступила на шаг, неверяще глядя на дверь.

В следующую секунду в нее ударили с другой стороны, и парнишка жалобно вскрикнул.

— Не делайте этого! Я здесь только второй день, вы знаете, что со мной сделают? — он, похоже, не мог поверить, что я так просто его обманула, особенно после того как лежала почти бездыханная.

А я не могла поверить в его наивность. Где только нашли такого и как могли оставить одного с нами?

— Миолина! — рык принца отвлёк меня, и в ту же секунду я услышала, как парнишка начал громко звать на помощь, крича своим подельникам. Я подошла к двери, за которой был принц, но никакой задвижки там не обнаружила, как и замка.

— Не ищи ключа, он не у них.

— Что мне делать? — тяжело дыша, спросила я. Здесь, вне комнаты, запахи едва пробивались, словно основная магия была наложена на отдельные помещения темницы.

Его Высочество, судя по всему, выяснил намного больше меня и давно пришёл в себя, и я надеялась, что у него был план.

— Ты не можешь идти так в логово разбойников, — только теперь я поняла, что забыла покрывало в «своей» темнице и стояла совершенно голая, — Ты должна освободить меня, Миолина… во всех смыслах.

Последние слова я не поняла, но думала сейчас совсем о другом.

— Как?

— Ты должна обратиться, прямо сейчас. Сломай дверь, это особый раствор, на двери магия, мне не выбраться без твоей помощи.

— Я не умею обращаться! — нервно ответила я. Будто бы он сам не знал? — Я не контролирую свою пантеру, это же вы передавали мне кровь всё это время, чтобы я хоть как-то сохраняла разум…

— Мио! — впервые он назвал меня коротким именем, и это немного сбило волну растерянности. — Подойди.

Рука Его Высочества была настолько крупнее моей, что под дверью показались только пальцы — она явно не помещалась полностью.

— Ты должна выпить моей крови сама, столько, сколько понадобится.

— Даже с вашей кровью я не смогу…

— Мио, — вновь перебил он, в голосе звучал жёсткий приказ. — Ты обратишься прямо сейчас, выпустишь меня и выведешь нас из этого места.

Его голос был почти гипнотизирующим, успокаивающим, несмотря на твёрдость.

Будто он всем своим существом давал понять, что всё под контролем.

— Во мне живёт незыблемая, непоколебимая, чудовищная вера втебя. В то, что ты способна справиться с чем угодно и с кем угодно, даже там, где я не могу.

Я нервно выдохнула от неожиданности, не веря, что слышу такое, и чувствовала, как эти слова посылают мурашки по всему моему телу. Растерянно смотрела на крупные пальцы мужчины, в которого была влюблена, и которого давно в душе отпустила, и почти не слышала криков запертого разбойника.

— Как…

— Стань одним со своим зверем. Подумай о самом сильном базовом инстинкте, который ты ощущаешь, и отпусти себя, разреши чувствовать. Ты сможешь, Мио…

На самом деле, эти указания противоречили тому, чему нас обучали с детства, но обычные методы на меня не действовали. Возможно, из-за того, что я была гибридом, а может — потому что так и не обрела своё второе место силы.

Самый сильный инстинкт?

Я не знала, как Его Высочество поранил пальцы, но когда он вновь просунул их под дверью, они уже кровоточили, и я, наклонившись, осторожно коснулась их языком, думая лишь о том, как хочу быть ближе, искать прикосновений, нежности…

А потом очнулась уже стоя на четырёх лапах. Несчастный разбойник, наблюдавший за мной из прежней темницы, вскрикнул — явно не ожидал увидеть такую диковинную страшилку, и это немного потешило моё самолюбие.

Зелье Аликса Аретты, по всей видимости, всё ещё действовало, потому что разум начинал мутнеть, но в кои-то веки мы с пантерой хотели одного — выбить эту дверь.

Как только мне это удалось и я вошла внутрь, я тут же обратилась в человека и упала без сил. Казалось, сама комната вытягивает из меня остатки жизни, я не могла даже приподняться, стены будто давили на виски, сознание плыло, а по краям зрения сгущалась темнота.

— Мио… — Его Высочество подлетел ко мне и сразу начал оттаскивать в коридор, туда, где повсюду валялись обломки двери, грозя острыми щепками и торчащими древесными волокнами. — Приди в себя, пожалуйста.

Как он вообще мог стоять на ногах в той комнате? И в каком состоянии был Тавиен?

Со стороны темницы донёсся стон и медленное шуршание ползущего тела — это совершенно голый Тавиен, на коленях, пытался выбраться оттуда. Как ни странно, даже эти часы в заточении пошли ему на пользу — он выглядел лучше, раны немного затянулись.

Словно, будучи в обличии зверя, он не вылезал из драк и не восстанавливался.

— Миолина, — произнёс Тавиен, окончательно выползая и садясь у стены. — Не смотрите…

Я надеялась, что он и сам не смотрит — я была абсолютно нага, наверняка не слишком чиста, но всё случившееся за последние часы настолько выбило меня из равновесия, что стыд отступил, а нагота казалась чем-то обыденным. Будто я сама стала полузверем.

Каэлис Арно, однако, думал иначе.

Он быстро прошёл к дальнему концу коридора, где прежде находились двое разбойников, и вскоре вернулся с каким-то мешком. Разорвав дыру на самом его конце и в двух других местах, он осторожно, с поразительной нежностью помог мне приподняться и просунул мою голову в эту самую дыру.

Его собственная нагота, похоже, ничуть его не смущала, а я, едва очнувшись, поймала себя на том, что в свете одинокой свечи невольно слежу за тем, как под кожей двигаются мышцы. Сухожилия чётко выделялись на предплечьях, грудная клетка ритмично поднималась при дыхании, живот был плоским и рельефным. Но ещё красивее казалась спина — лопатки, широкие плечи, узкие бёдра…

— Вы любите его? — хрипло спросил Тавиен и, не дождавшись ответа, коротко рассмеялся. — Он же приносит вам только боль, он не способен сделать вас счастливой, его интересует только политика. Если бы я был на его месте… я бы ничего не пожалел, горы свернул, наплевал бы на Совет, женился бы хоть завтра…

— Заткнись, — рявкнул Каэлис Арно на брата, его глаза потемнели и опасно сверкнули. — Мио, у меня на затылке… находится артефакт из Ваарга, древний. Он врос в кожу, но ты должна вытащить его.

— Что? — я непонимающе нахмурилась, приходя в себя.

Наряд из мешка оказалась неожиданно удобным, хотя плечи и руки всё же зябли. Можно было только порадоваться изобретательности Его Высочества.

— Он сдерживает мою звериную суть… но с ним я слабее. Вытащи его, и тогда я справлюсь с разбойниками.

Я не имела ни малейшего понятия, о чём он говорит, но времени на расспросы не оставалось — сам факт, что второй разбойник до сих пор не вернулся, уже был чудом.

Широкая шея оказалась совсем рядом, когда Каэлис Арно опустился передо мной, подняв рукой короткие волосы и обнажив кусок кровавого металла, вросшего прямо в кожу. От одного вида… этогочто-то болезненно скрутилось внутри, когда я начала осознавать, какой постоянной мукой для него был этот артефакт.

Регенерация кронпринца действовала безупречно — кожа частично покрывала металл, сидящий в открытой ране, придавая артефакту особенно жуткий вид.

— Мио…

Сделав глубокий вдох, я потянулась пальцами к артефакту и начала вытаскивать его, сразу замечая, как рана обильно кровоточит, как тёплая густая кровь заливает мои ладони, стекает по его шее, по позвоночнику… Он не издал ни звука. От ужаса происходящего, осознания, какую боль я приношу, в животе всё сильнее сжималось, к горлу подступала тошнота, в голове начинало кружиться, но я не отпускала — тянула, ковыряла.

Пока кусок металла, усеянный изнутри шипами, наконец не оказался в моих руках.

Я отбросила его в сторону, чувствуя, как меня всю трясет, а феромон Его Высочества тут же усилился.

А уже в следующую секунду всё вокруг заслонила его мощная фигура.

Потому что Его Высочество развернулся, схватил меня за подбородок и впился в губы. Жадно, безумно, словно он хотел не оставить от меня ничего.

Глава 38. Каэлис Арно из Великого дома Грейдис. Звериное и человеческое

Каэлис Арно из Великого Дома Грейдис

Девушка под ним слабо трепыхалась, хотя это началось не сразу. Сначала она отвечала — горячо, отчаянно, но недолго, куда меньше, чем ему хотелось. А потом начала сопротивляться.

Мио никогда не сопротивляласьтакпод ним.

Она никогда не была неподвижной, нет, она всегда участвовала наравне, а иногда ему казалось, что она даже пыталась отобрать лидерство.

Несмотря на то что он чувствовал её сопротивление, он просто не мог остановиться. Кусал, метил до покраснения кожи влажными поцелуями, почти рычал, желая поглотить, не веря, что наконец способен испытать весь калейдоскоп чувств и эмоций, доступных им обоим.

Каэлис отдал бы сейчас всё, чтобы Мио чувствовала хотя бы десятую долю того, что ощущал он. Трепетная, влажная, крохотная, вкусная, прямо под ним — осознание того, что он завоевал её, что добился, что она принадлежала ему, било в голову волнами эйфории, усиливая желание и подводя к самому краю. Больно. Слишком остро.

— Отпусти её, — хриплый голос Тавиена пробивался сквозь толщу воды, не вызывая никакой реакции у обезумевшего кронпринца. — Она не хочет.

Не хочет…

Мысль мелькнула на краю сознания и тут же растаяла. Каэлис лизал её шею, почти как зверь. Впрочем, почему «почти»? Он чувствовал её запах, знал, насколько она возбуждена, как пропитана соками, как ожидает, сжимается… для него.

Так близко… На ней был только этот мешок, а на нём — ничего, и она ясно ощущала, что он на грани.

— Отпусти её! — теперь в голосе Тавиена звучал настоящий ужас, будто он не верил, что всё это происходит у него на глазах.

Сам виноват… Не стоило открывать рот, пытаясь впечатлить…

Каэлис не успел додумать эту мысль — боль пронзила его справа. Тяжело дыша, он встряхнул головой, но тяга к Миолине оказалась сильнее. Облизнув губы, он снова потянулся к её губам — уже замученным, болезненно вспухшим.

Больно!

— Что… — хрипло выдохнул он, приподнимаясь.

Это дало Миолине драгоценные секунды, чтобы выскользнуть из-под него.

Она тяжело дышала, буквально исходя возбуждением, которое, несомненно, ощущал и проклятый Тавиен. Эта мысль, как и боль от того, что Миолина больше не была в его руках, заставила Каэлиса издать низкий, рвущийся из груди рык. Пальцы провели по каменному полу, оставляя на нём глубокие царапины от неконтролируемого частичного превращения.

— Я не хочу! — громко сказала она.

— Я же чувствую…

— Я не животное, — в её синих, бездонных глазах стояла настоящая боль. Сколько раз он уже причинил её?

В боку Каэлиса торчала острая щепка, которую девушка, в отчаянии, успела вонзить в него, пока он сходил с ума. И теперь эта щепка казалась единственным, что удерживало его в сознании. Поднимаясь, он воткнул её глубже, зная, что во Время Зова, как только он вытащит её, регенерация тут же начнёт затягивать рану.

— Да. Ты не животное, — прошептал он, не отрывая от неё пожирающего взгляда. — Извини.

Он дал ей слово, что больше никогда между ними не будет близости под воздействием.

Собственные чувства совсем недавно казались бредовыми. Завоевал её? Неужели он действительно верил в это лишь потому, что она была под ним?

Мио не принадлежала никому, кроме себя.

— Я расчищу путь. Не приближайтесь ко мне, — он надеялся, что крови их похитителей окажется достаточно, чтобы насытить его внутреннего зверя. — Ждите здесь.

— Вы не можете идти один! — Миолина сделала шаг вперёд, и он, положив руку на щепку, всё ещё торчавшую из его бока, схватил её за подбородок и поцеловал — глубоко, жадно, прижимаясь к ней всем телом.

— Думай сейчас о себе, Мио, — произнёс он, словно давая понять, что альтернатива у неё всего одна — близость с ним, прямо сейчас. — И подбери артефакт. После того как я вернусь, ты установишь его мне снова.

Полюбовавшись на наполненное ужасом, прекрасное и упрямое лицо, он в последний раз поцеловал её — на этот раз коротко и нежно, наслаждаясь каждой секундой. Здесь не было стен дворца, не было Отбора, не было политики. Только мужчина и женщина, и звери, не способные оторваться друг от друга.

Затем Каэлис развернулся, вынул щепку из бока и почувствовал, что боль почти исчезла. Обращение заняло всего несколько секунд, и он поспешил удалиться от Мио, чтобы найти первую жертву — того незадачливого разбойника, что оставил своего совсем юного подельника с ними.

О том, что его состояние ухудшается, он понял тогда, когда застал Мио с этим щенком Леонардом в одном кабинете. Она не сопротивлялась и не оскорбляла его. Нет, она казалась слабой, беззащитной, той, кто нуждается в помощи.

В тот момент она была с Леонардом такой, какой никогда не была с Каэлисом. А он уже много месяцев желал, чтобы она сама пришла к нему, чтобы просила, чтобы он мог участвовать в её жизни.

Он не знал, как удержался тогда и не убил Леонарда. Несмотря на то, что запахи в Зимнем дворце глушились, магия оказалась недостаточно сильной, и он ощущал возбуждение де Рокфельта.

Неужели Мио не понимает, что Леонард не знает её как человека? Что его уязвлённое самолюбие не позволяет ему забыть о ней, что он видит в ней лишь добычу?

Как можно доверять тому, кто уничтожил её, уничтожил репутацию невинной девушки, доверившейся ему? И после этого хвастался своим «достижением», рисуясь перед юным Левином Хэлбрандом и утверждая, что участницы Отбора — вовсе не такие невинные скромницы, какими кажутся.

Всё, чего Каэлис хотел в тот миг, когда застал Миолину и Леонарда вдвоём, — повалить её на пол прямо там и взять на глазах у её бывшего жениха. Брать так долго, пока она не взмолится о пощаде, пока не будет стонать его имя, вновь и вновь достигая вершины, показывая этому щенку де Рокфельту, кому она принадлежит на самом деле.

Больные, ненормальные чувства. Точно такие же, как и сейчас, рядом с Тавиеном.

Похоже, его Время Зова продлится от силы ещё пару десятков дней, и изначально комиссия планировала завершить Отбор к этому сроку, рассчитывая, что он почти сразу женится и обеспечит наследника или наследницу Левардии. У него просто не оставалось выбора, кроме как раздобыть запрещённый в Левардии артефакт, подавляющий зверя.

Ваарг издавна славился кровавыми артефактами и ритуалами, и хотя границу тщательно проверяли, запрещённые предметы всё же время от времени проникали внутрь.

Этот артефакт помогал ему видеть мир яснее, не сходить с ума от инстинктов.

И он поразился тому, насколько зол оказался без влияния звериной природы — от одного лишь факта, что Мио и Леонард пропали вместе в следующую ночь.

Она вернулась в павильон участниц Отбора только под утро — усталая, растрёпанная и… невероятно довольная. Пахнувшая Леонардом. Почти счастливая.

В его чувствах в те дни не было ничего звериного. Только боль человека, мужчины, осознавшего, что потерял свою женщину. И горькое разочарование — оттого, что она снова поддалась на красивые слова и обманчивую внешность, на лживые обещания.

Именно тогда, почти не слыша своего зверя, он впервые стал присматриваться к другим участницам.

Не думать о Миолине, о ней и Леонарде, об их ночи почти не удавалось, и другие девушки не вызывали в нём сильных чувств. Все — кроме Барбары ле Гуинн.

На леди Барбару он обратил внимание почти сразу — она была очень приятна его зверю и соответствовала всем критериям, что он искал в будущей жене. Кроткая, пугливая, она хотела семью, не питала романтических иллюзий, как девушки моложе, и её наверняка устроило бы, что он редко бывает в своих покоях. Мысли о ней не мешали бы его работе, он не утратил бы себя в браке, как это случилось с отцом.

Он не мог такого допустить. С самого рождения он жил, видя, что бывает, когда правитель отсутствует, когда Совет принимает решения без согласования монарха, и лишь чудом его тётя Зеновия Николетта и граф Арвеллар удерживали принимаемые законы и поправки в ежовых рукавицах.

Теперь всё изменилось. Тётушка не всегда оказывалась в большинстве, и он срочно должен был вернуть контроль — не абсолютный, но достаточный, чтобы влиять на ход дел.

Что, если она причастна к убийству Арвеллара?

Каэлис верил, что без Зеновии Николетты и её влияния на совет направление, в котором двигалось королевство неизбежно изменится, а его отец, как и прежде, не предпримет ничего, чтобы этому помешать.

Другие девушки — Селина, Лианна — были гордыми, юными, целомудренными, требовали к себе внимания, и он понимал, что жизнь с ним со временем сделает их глубоко несчастными, ведь он не мог бы отдавать им столько, сколько им было нужно. Кроме того, они не были столь притягательны для его льоркана — он отзывался куда сильнее на Барбару.

Хотя и это было почти ничто, лишь крохотные капли влечения по сравнению с тем безумием, что он испытывал к Миолине.

Мио была его слабостью. Мысли о ней сжирали изнутри, и он сам уже начинал понимать, что эти чувства опасно близки к одержимости. Каэлис никогда не верил, что способен на подобные эмоции. Ему всегда казалось, что он держит всё под контролем. Но утрата этого контроля пугала. Каэлису казалось что он ощущал её присутствие — знал, где Миолина находится, с кем, чувствовал даже расстояние между ними и не знал покоя, пока она была далеко.

Даже сейчас, стоило лишь отойти на несколько шагов, как сердце снова наполнилось тревогой. Если бы она была пугливой и слабой, то пряталась бы, ожидая его указаний, и он был бы спокойнее.

Нет.

Если бы она действительно была пугливой, то всё ещё сидела бы в темнице, потому что никогда не осмелилась бы обмануть разбойника, выбраться наружу и, уж тем более, выломать дверь в его камеру.

Мио чувствовала страх иначе, чем остальные. Она никогда не замирала и не сдавалась, а действовала, неважно — правильно или ошибочно. Это восхищало его, но вместе с тем вызывало тревогу. Он с ужасом думал о том, какой будет её жизнь и через что придётся пройти тем, кто любит и заботится о ней. Особенно потому, что просить о помощи она так и не научилась.

В коридоре его встретила группа разбойников с сетью, ловушками и всё теми же проклятыми дротиками. Однако теперь, когда он больше не пользовался артефактом из Ваарга, подавлявшим звериную суть, всё это казалось ему по-настоящему смешным. Он знал, где они прячутся, знал, что они вот-вот нападут, ощущал их намерения в каждом вдохе, и все их движения казались ему неуклюжими и… замедленными.

Перед глазами стояла красная пелена, спавшая лишь тогда, когда от нападавших уже не оставалось никого живого. Он почти не помнил, кого убил первым, возможно, того, кто попытался бежать вниз по лестнице.

Туда, где оставались Мио с Тавиеном.

Сдержать себя, чтобы не вернуться к ним, стоило огромных усилий. Но, услышав решительные шаги наверх, он поспешил схватить зубами за одежду несколько тел и затащить их в одну из комнат, оставляя за собой кровавые следы. Ему не хотелось, чтобы она увидела всё это. Чтобы увидела его… такого, в крови.

Каэлис понимал, что никогда не сможет возместить ей всё, что она пережила по его вине. Денег она не принимала, а чего действительно хотела — он не знал. Он ощущал, что она остаётся во дворце не по желанию, а потому что у неё просто не было выбора, и любое предложение о замужестве способно изменить её решение остаться.

Пока он методично зачищал это место, он изо всех сил старался удержаться в сознании, не позволить безумию овладеть им, и постепенно чувствовал, как разум проясняется. Он замечал всё больше мелочей — здесь было собрано невероятное количество контрабандного оружия из разных стран, и над логовом явно трудились маги. Большая часть охраны находилась не внизу, где держали пленников, а наверху, у входа в башню.

Вернее, находилась раньше — об этом говорил оставленный арсенал. Очевидно, услышав крики своих подельников, многие предпочли не рисковать и покинули пост, решив, что жизнь дороже приказов. Хотя не исключено, что они готовили для него ловушку.

Каэлис осторожно начал подниматься по лестнице, двигаясь бесшумно на четырёх лапах и ощущая, среди множества запахов крови, страха и грязи, прежде всего… Миолину. Её запах был самым сильным, несмотря на тяжёлый воздух, пропитанный присутствием сотни людей. На пути ему попадались явные следы приготовлений, и он понял, что на самом верхнем этаже ждали важную особу. Повсюду серебряная посуда, дорогие ткани, добротная мебель. Откуда у них всё это?

Лишь поднявшись выше, он наконец учуял…

Рык сорвался сам собой, и он сшиб дверь мощным телом, сразу ощутив медвежий дух — точнее, запах уракана, который не должен был находиться на территории Левардии. Ураканы принадлежали к знати Ваарга, и потому существовала только одна причина, по которой этот запах мог быть здесь.

Кто-то из Ваарга был замешан в их похищении.

К его гневу, наверху никого не оказалось. Роскошная комната была пуста, только лёгкие занавеси трепетали на ветру, а сквозь открытое окно уносился след чужого запаха. Приняв человеческий облик, Каэлис выглянул наружу. Внизу слышались звуки схватки — видимо, люди Вал-Мирроса наконец обнаружили разбойников. Однако запах уракана уходил совсем в другом направлении.

— На север, — громко крикнул он из окна, почему-то подозревая, что им всё равно не удастся поймать того, кто стоял за похищением.

Но мыслей рвануть за таинственным ураканом у него не возникло. Он не мог и представить, что способен оставить Мио здесь. Нужно было найти их, вывести наружу, убедиться, что всё в порядке и она не пострадала.

— Ваше Высочество, — её голос раздался за спиной, и он резко обернулся, не веря, что она действительно здесь. Её запах и само присутствие так дурманили его, что он уже перестал различать где заканчиваются его больные фантазии и начинается правда.

Слишком опасно.

— Ты в порядке? — он внимательно осмотрел её, не позволяя себе спросить, почему она здесь, а не ждёт в безопасности в подвале, где их держали. — Где Тавиен?

Она сделала несколько бесшумных шагов навстречу, и он наконец смог рассмотреть её лицо — всё такое же упрямое и удивительно спокойное, будто для неё происходящее было в порядке вещей.

Он не мог насытиться её видом. Чёрные, словно ночь, шелковистые волосы мягко спадали на хрупкие плечи, светящиеся будто их касался лунный свет. Губы — полные, манящие, созданные для греха, и поцелуев, почти всегда искривлены в услужливой улыбке. Лукавой, хитрой…

Эта улыбка была ее главным оружием и главным щитом.

Чему он удивляется? Она ни разу не показала ему слабость, как бы он ни хотел этого, как бы ни мечтал, чтобы она доверилась ему. Но доверие нужно заслужить, и всё было в его руках.

— За дверью, — шёпотом ответила она. — Я попросила его сторожить, если… кто-то здесь знает, кем он является на самом деле. Мы не можем оставаться здесь долго. Это место, эти люди плохо влияют на него, я думаю, он может обратиться снова. Он хочет отправиться на поиски.

Поразительный контроль. После зелья Аликса Аретты, после всего, что она пережила, она всё ещё думала о том, что Тавиен не знает правды, и даже не собиралась раскрывать эту тайну. Миолина прекрасно понимала, чем это может закончиться.

— Спасибо. Вал-Миррос будет здесь совсем скоро.

Они искали быстро, почти хаотично, и Каэлис только радовался тому, что кровавая бойня, которую он устроил, помогла унять жар в крови. Но даже без этого он оставался обнажённым, и Мио наверняка видела, как сильно она действует на него, просто после всего случившегося она почти ни на что не реагировала.

Это вызвало короткую и острую звериную обиду, но Каэлис понимал, что для любого человека происходящее было бы слишком. Он радовался хотя бы тому, что не попытался снова наброситься на неё и что они вообще могли разговаривать.

— Здесь! — прошептала она, и он, подойдя ближе, всей грудью вдохнул приятный, дурманящий запах девушки. Этот аромат напомнил ему о ком-то другом, но мысль ушла, не задержавшись, когда Мио показала свою находку.

Корреспонденция. Таинственный гость из Ваарга оставил здесь несколько писем, и Каэлис был уверен, что их содержание даст ответы на многие вопросы…

Но куда страшнее содержания оказалось другое — отправитель. Имя, конечно, было зашифровано, отправитель оставил лишь букву «З» в конце. Но почерк, манера письма, витиеватые выражения, ощущение власти и безграничных возможностей выдавали того, кто прекрасно знал, кем был Тавиен, и платил за то, чтобы его не выпускали. Об этом буквально сообщалось в письме.

Великая Принцесса Зеновия Николетта.

— Собери все письма, что увидишь, никто не должен знать, что мы нашли.

— Нам нужно возвращаться. Тавиен…

И снова звериная ревность — такая, что он едва удержался, чтобы не подойти к ней, не обхватить за затылок, скользнув пальцами сквозь шелковые тёмные волосы, не прижать к себе, не поцеловать, деля одно дыхание.

Потребность быть с этой девушкой единым целым сводила его с ума. Но ещё сильнее он желал, чтобы она сама видела в нём своего мужчину, чтобы выбрала его.

А ведь Тавиен сказал, что женился бы на ней, не раздумывая, если бы был на месте Каэлиса. Если он узнает, что по праву старшинства трон принадлежит ему…

Осознавала ли Мио, что в её руках покой и будущее Левардии, что одно её слово могло, если бы она захотела, расколоть двор и Совет, где многим была ненавистна политика Каэлиса?

Глава 39. Великая Принцесса Зеновия Николетта

Леди Миолина Валаре

Возвращение в Зимний дворец проходило в тишине, и я почти всю дорогу не сводила с Тавиена тревожного взгляда. Время от времени он терял сознание, начинал рычать почти как зверь, и собственные когти впивались в его ноги до крови, разрывая одежду, которую нам выдал лорд Вал-Миррос.

Похоже, у него такие же проблемы с контролем, как и у меня, но в отличие от меня он убегал на десятки дней, сходя с ума и не вылезая из драк. Тавиен был наглядным примером того, что случается, когда зверя пробуждают слишком поздно и не дают доступа к Месту Силы.

По крайней мере гибриды всегда пробуждались позднее, и моя пантера считалась совершенно здоровой. Благодаря крови Его Высочества я даже получала регулярное контролируемое обращение…

— Хватит! Мне не нужна ваша жалость! — рявкнул на меня Тавиен, когда я в очередной раз взволнованно приблизилась к нему, и я, пожав плечами, отправила свою лошадь чуть в сторону, ближе к лорду Вал-Мирросу.

Не нужно тревожить и без того нервного человека, я и так достала его вопросами о самочувствии. Тем более что у него был повод.

Его Высочество с нами не отправился, он решил преследовать того, кто, как он верил, мог стоять за похищением, а также того, кто мог знать, где находится человек, близкий Тавиену.

Тот, кого Тавиен называл отцом.

Конечно, никаким отцом он сыну Его Величества не являлся, и Тавиен знал это, но говорил, что мужчина заменил ему всю семью и в своё время помог сбежать из Храма Пантеона Светлых Богов. По всей видимости, это был один из служителей…

Знал ли он, кем Тавиен является на самом деле? Вряд ли. Скорее всего, за всё это время он бы уже рассказал, если бы знал. Но я прекрасно понимала, что долго утаивать правду от Тавиена не удастся — её уже знают слишком многие. По меньшей мере я, Николас Хаул, Его Высочество, король и Великая Принцесса Зеновия Николетта.

Я сжала в руке артефакт из Ваарга, чувствуя, что отсутствие этого страшного металла на теле Его Высочества — единственная причина, по которой я пока не волновалась.

— Артефакт ослабляет вас, Ваше Высочество, и вы не можете отправляться в погоню с ним.

— Это приказ, Миолина. Ты обязана подчиняться моим прямым приказам, — рычал он.

— А ещё я обязана защищать жизнь и здоровье королевской семьи, — упрямо возразила я. — Если вы будете стоять у окна и прикажете мне подтолкнуть вас, должна ли я и тогда следовать вашему приказу?

— Да! — рявкнул он, опасно приблизившись. — Любое желание монарха.

Увидев, что я не отступаю и продолжаю с упрямством смотреть ему в глаза, он наконец выдал свой главный аргумент.

— Если ты не сделаешь этого, то тебе грозит близость со мной. Возможно, даже когда ты будешь говорить "нет", когда не будешь хотеть. — Интенсивность его взгляда сжигала что-то внутри меня, но я не могла отвести глаз. — Ты даже представить себе не можешь…

— Зато вы будете живы, — перебила я его.

Близость с мужчиной, в которого я была влюблена, ценой его жизни и безопасности — даже сама постановка такого выбора казалась абсурдной.

Именно в этот момент нас прервал лорд Вал Миррос, и спор остался незавершённым. Судя по всему, Его Высочество действительно скрывал от совета факт использования артефакта, иначе его бы ни при каких обстоятельствах не отпустили на это задание просто со мной.

— Расскажите мне, что вы видели, леди Валаре, — серьёзно попросил, почти приказал лорд Вал Миррос, который в это время исполнял обязанности безопасника при дворце, пока лорд де Рокфельт находился в немилости.

Этот его приказ вырвал меня из воспоминаний.

— Только если будет соответствующее указание Его Высочества, — ответила я дежурной улыбкой, и это, судя по выражению лица, очень не понравилось лорду Вал Мирросу.

— Я ответственен за безопасность, и ваше молчание может стоить принцу жизни.

Скорее всего, он уже чувствовал себя виноватым из-за того, что похищение Его Высочества вообще произошло, и, наверное, надеялся продвинуться в расследовании к моменту возвращения Каэлиса. Тогда, возможно, он сможет сохранить свою должность.

— В ситуации, когда приказы старших сотрудников дворца противоречат друг другу, я обязана подчиняться Его Высочеству, — ответила я всё так же спокойно, хотя, конечно, никакого приказа от принца у меня не было.

Но я очень, очень сомневалась, что он хотел бы, чтобы я раскрывала лорду Вал Мирросу то, что мы нашли в логове разбойников. Напротив — он доверял мне настолько, что не скрывал почти ничего, и это означало, что он полагался на моё здравое суждение.

Недовольно выдохнув, лорд Вал Миррос послал коня вперёд, а по приезде приказал организовать для меня и Тавиена встречу с целителем. За окном горел свет нового дня, и я едва держалась на ногах от усталости — за последние трое суток я спала не больше пяти часов.

Целителем здесь служил достаточно молодой мистер Барнс. Увидев меня, он тут же подозвал несколько служанок, чтобы я не оставалась одна с мужчинами. Знал бы он, что совсем недавно я находилась рядом с Его Высочеством — совершенно обнажённым.

— Осмотрите его первым, — попросила я, чувствуя, что мне не нужен никакой целитель. Ничего, кроме отдыха. — И, пожалуйста, убедитесь, что здесь глушатся запахи.

Похоже, целителю уже сообщили о нестабильной натуре «нового дальнего члена королевской семьи», и он спокойно подошёл к Тавиену.

— Со мной всё в порядке, — огрызнулся тот.

— Пожалуйста, лорд Локсли, — попросил лекарь, и я не сразу поняла что он обращался к Тавиену.

— Пожалуйста… лорд Локсли, — тихо попросила я, взглядом давая Тавиену понять, что всё скоро закончится.

Тавиен сдался, недовольно качнув головой. Он чувствовал себя неуютно — возможно, из-за моего присутствия. Похоже, ему не нравилось демонстрировать слабость, и именно поэтому он так часто просил не смотреть.

А я подумала про себя, что если бы он только знал, кем является на самом деле, то мог бы легко приказать всем оставить его в покое. Или даже убрать меня из этой комнаты.

Пока Тавиена осматривали за ширмой, я обратила внимание на «Соронский Вестник», лежавший на одном из кресел.

Подняв его, пробежала глазами по строкам. Скандал на последнем испытании, в котором я сыграла ключевую роль, расписывали в богатых красках.

«Высшее общество столицы пребывает в шоке! Графиня Гелена де Рокфельт — одна из самых прекрасных, богатейших и влиятельных женщин Левардии — оказалась в центре громкого скандала, связанного с нынешним Отбором. Ее Сиятельство оскорбила и даже подняла руку на леди Миолину Валаре, участницу отбора, одну из невест Его Высочества а также служащую ритуального корпуса, известную своей безупречной выучкой и трудолюбием.

Близкие к дворцу источники сообщают, что конфликт сопровождался открытыми угрозами, а сама графиня позволила себе весьма двусмысленные признания, ясно намекнув, что именно она стояла у истоков давнего скандала, некогда опозорившего леди Валаре и её семью. Эти слова вызвали бурю возмущения среди всех присутствующих придворных.

На протяжении многих лет Гелена де Рокфельт была украшением высшего общества, музой художников и хозяйкой салонов, где собирались самые именитые женщины королевства. Однако за безупречной улыбкой, по словам знавших её ближе, всегда скрывался холод и расчет. Многие юные леди дворца признавались, что боялись попасть под её насмешки или гнев.»

Я покачала головой, размышляя о том, как легко настроить людей против аристократа — многие заранее недолюбливают тех, у кого есть деньги, влияние, красивая жизнь. А ещё проще вызвать раздражение у публики, если ты успешная женщина, одна из первых красавиц королевства. Таким особенно любили перемывать косточки…

В «Соронском Вестнике» много и подробно писали о Лианне, а вот Барбару почти не упомянули. И почему-то я сразу подумала, что к этому приложила руку королева Хонора. В конце концов, она не могла сейчас действовать против меня открыто — это выглядело бы слишком подозрительно. А вот сделать так, чтобы Барбара осталась в тени, несмотря на то, что именно она стала победительницей…

Здесь же, в газете, был опубликован список пятнадцати девушек, прошедших в следующий тур — в котором я обнаружила и себя.

«1. Леди Барбара ле Гуинн, сервал

2. Леди Миолина Валаре, гибрид пантеры

3. Леди Лианна Бэар, пума

4. Леди Аделаида Кейн, лесная кошка

5. Леди Мелва Вал-Миррос, каракал

6. Леди Анна Парр, лесная кошка

7. Леди Жизель Мукс, манул

8. Леди Элоиза Ла Туррен, пристифелис

9. Леди Кайла Бораллис, гепард

10. Принцесса Заралия Шадир дель-Гор Варрийская, пещерный лев

11. Леди Наэми Жанто, лесная кошка

12. Леди Тамилла Марлэй, пантера

13. Леди Ариса Лаэрт, маргай

14. Леди Селина д'Авелин, барханная кошка

15. Леди Кора Монтрас, тигр»

События следующих дней слились в калейдоскоп, стремительный вихрь, который я не могла контролировать. Меня удерживали в целительском крыле до самого отъезда из Старого Хадара, не позволяя насладиться прогулками по городу, которыми триумфально пользовались остальные девушки.

Я пыталась объяснить, что чувствую себя прекрасно и не должна занимать чью-то койку, но в ответ каждый раз слышала лишь одно: это приказ Его Высочества. Тавиен находился здесь же — в отдельной комнате. Мы не виделись, зато нас регулярно навещал Аликс Аретта, проверяя какие-то рефлексы и нашу способность контролировать частичный оборот.

Его Высочество тоже приходил — я поняла это по исчезновению того проклятого артефакта из Ваарга. Увидев, что его больше нет, я вскипела от злости.

Но… это его выбор.

Он сам ослабляет и мучает себя, лишь бы сохранять контроль и не срываться на окружающих. Вероятно, пока ему не грозит прямая опасность, он имеет на это право. И я не могу его за это осуждать, хотя было обидно.

Мог бы хотя бы разбудить, сказать, что с ним всё в порядке.

В какой-то момент меня навестили светящиеся от радости Аделаида, Жизель и Тамилла. Они сообщили, что все выбывшие девушки уже покинули дворец, но вернутся на последний бал, когда будет названа победительница. Сейчас они выезжали в город, купались в обожании горожан, которые теперь узнавали их повсюду, и сказали, что почти каждый день кто-то спрашивал и обо мне.

В глазах жителей Старого Хадара я за один день стала самой известной участницей Отбора.

— Как Камилла? — спросила я кузину.

— Очень расстроена. У неё по-прежнему нет ни одного предложения руки и сердца, — ответила Тамилла, отведя взгляд.

— Что такое?

— Мне… сделали предложение. Я написала отцу, и он готов согласиться, но боюсь, это разобьёт Камилле сердце. Думаю, тебе тоже скоро сделают предложение! Слышала бы ты, с каким восхищением о тебе говорят мужчины, особенно теперь, когда все узнали правду о том, что произошло семь лет назад…

Какую, интересно, правду они узнали? Пара намёков — и люди с готовностью домысливают остальное.

— Таким образом, из нас троих она останется единственной…

— Подожди, подожди, Отбор ещё не закончился, — я попыталась остановить Тамиллу, раздумывая, кого именно она имела в виду.

Вместо неё ответила Аделаида, при этом она смотрела на меня с сочувствием. Как и Жизель, сжав мой локоть тонкими пальцами.

Глядя на них, меня кольнуло неприятное предчувствие.

— Крупным кошкам придётся куда сложнее в следующем испытании. Комиссия решила включить в него и требования четвёртого этапа, — осторожно сказала Аделаида. — Это всё, что нам сказали. Но все знают… что ты не сможешь обратиться. А значит, не сможешь пройти его. Поэтому не удивляйся если Кора вновь начнет вести себя… как раньше.

В Сорону я вернулась в числе первых, вместе с матушкой, и сразу же по возвращении, едва успев освежиться, получила вызов туда, где никогда прежде не бывала.

В кабинет Его Величества, короля Арно Николаса.

Шла, чувствуя, как безумно колотится сердце, совершенно не представляя, чего ждать, и думая про себя, кому я в первую очередь подчиняюсь — Его Высочеству или королю? Что если их приказы будут противоречить друг другу?

Мысли путались. Каэлис Арно и его отец имели совершенно разные представления о власти, о дворце, о самой вертикали правления, но все эти тревоги рассыпались, стоило мне войти внутрь.

Потому что внутри оказался не только король. Здесь был и Его Высочество, и… Николас Хаул, и Зеновия Николетта.

Я тяжело сглотнула и тут же опустилась в реверансе, не поднимая головы, пока не получила кивок — величественный, безмолвный, спокойный. Должна ли я понимать что тайн в этой комнате не будет?

— Выпейте, леди Валаре, — приказал король, и я вздрогнула, прекрасно осознавая, что что бы он ни предложил сейчас, это может стоить мне всего. Но и отказать…

— Могу я узнать, что в напитке? — хрипло спросила я.

— Зелье правды, леди Валаре. Для вас уже подготовили целителя после, — Его Величество всем своим видом показывал, что сомнения неуместны и его это никак не волнует.

Зелье правды…

Я слышала о нём, но никогда не видела, чтобы его применяли. На деле… зельем правды оно не являлось, но имело сильную реакцию, человек начинал задыхаться и кашлять, стоило ему солгать, но доказать, например, в судах, что причина именно в лжи, было невозможно. Вдруг человек болел, вдруг нервничал? Особенно часто случалось последнее, ведь зелье оказывало ужасное воздействие на организм. Десять минут допроса приводили к обезвоживанию, истощению, туману в голове, а многие и вовсе теряли сознание.

Зелье считалось слишком жестоким и недостаточно надёжным, но, похоже, короля это не заботило. Я ясно понимала, что речь пойдёт о вопросах государственной важности.

Бросила полный отчаяния взгляд на Его Высочество и увидела лишь каменное лицо и глаза… полные мольбы. Он не двигался, стоял на своём месте рядом с ищейкой, поговорить мы не могли, и он не произнёс и звука.

— Леди Валаре? — в почти равнодушном голосе короля мелькнуло нетерпение.

— Похоже, ей есть что скрывать, — жестко заключила Великая Принцесса Зеновия Николетта, и я поняла, что выбора у меня не было.

Конечно, я могла бы отказать и уйти, но что дальше? Моя семья впадет в немилость? Казалось бы, нам не впервой, но, оказывается, к хорошему привыкаешь слишком быстро. Я тоже стала считать, что смогу жить жизнью достойной аристократки, выйти замуж, когда переболею своей влюбленностью, получить полную квалификацию вместе с Финном…

Но главное, я не знала, подвожу ли я Его Высочество своим согласием? Подведу ли, если откажусь? Хоть бы один знак, потому что я понятия не имела, о чем меня спросят!

Нет.

В ярких зелено-желтых глазах с черной каймой стояла все та же мольба, и я не могла понять, что она означала.

— Мне нечего скрывать, — ответила я решительно и подошла к столу Его Высочества, забирая высокий стакан и делая несколько жадных глотков, чувствуя, как бешено стучит сердце в груди.

Тело окутала дрожь, как при лихорадке. В голове разверзлась пустота, не осталось ни одной мысли, только монотонный звон и глухой гул, будто я стояла в колоколе, что не переставал звучать. Кончики пальцев горели, словно в них вбили иглы, я не сразу осознала, что перестала чувствовать руки. Жар сменился пронизывающим ознобом, кожа покрылась липким потом, а мир перед глазами поплыл, как через мутное стекло.

Ужасно.

— Вы действительно слышали, что моя сестра была в Игровом Доме «Кости и Короны» вместе с лордом Арвелларом и неизвестным вам ритуалистом? — первый вопрос Его Высочества по-настоящему ошарашил меня.

Он… о Зеновии?

— Нет, — поспешно ответила я, собирая мысли и боясь, что промедление сделает мое состояние еще хуже. — Я слышала только о неизвестной женщине и ритуалистке вместе с графом Арвелларом.

— Грета Даскира подтвердила, что именно она была тем ритуалистом. Она сказала это под тем же зельем, — произнес Его Величество, и я бросила взгляд в сторону ищейки и кронпринца, но тут же отвела. От резкого движения меня замутило, а перед глазами и без того всё плыло.

— Я не знала этого, — ответила я просто.

А дальше последовали подробные вопросы о нашем расследовании, о каждом шаге, даже о Бенедикте Осс, и я отвечала, чувствуя, как с каждой секундой мне становится всё хуже. Вопросы были простыми, но дотошными — где мы были, зачем, сколько, когда, и я отвечала, всегда правду, мечтая только о том, чтобы всё поскорее закончилось.

В какой-то момент мне показалось, что я вот-вот упаду от усталости, и тогда раздался угрожающий голос Его Высочества.

— Отец.

Всего одно слово за всё это время… Я так надеялась, что он остановит это, что спасёт меня от этого бесконечного допроса..

— Последний вопрос, леди Валаре. Видели ли вы своими глазами эти письма? — король потряс передо мной конвертами, найденными в логове разбойников. — Выглядели ли они так же, как в тот момент, когда вы нашли их?

Тяжело дыша, я подошла ближе, всматриваясь в письма, хотя всё плыло перед глазами. Зелье буквально высасывало из меня душу, скручивало органы, отбирало силы, и то, что я ещё не закашлялась, было чудом.

Рука невольно легла на стол, и король обжёг меня гневным взглядом, будто я не имела права прикасаться к его вещам. Но мне было уже всё равно — я едва стояла на ногах.

— Да. Они выглядят так же.

— Мой сын не изменил ничего позднее? Были ли у него намерения что-то исправить? — продолжал допытываться Его Величество, и я не понимала, к чему он клонит.

— Его Высочество никогда бы так не поступил, — горячо ответила я. — Зачем бы ему это понадобилось?!

И по взгляду, неожиданно близкому и холодному, я поняла.

Король считал, что Каэлис подделал письма, чтобы подставить свою тётю, Великую Принцессу Зеновию Николетту. А я… была всего лишь средством добыть доказательства, прежде чем он примет решение.

Кивок короля… не мне.

Николасу Хаулу, который отошёл от стены и шагнул к Великой Принцессе.

— Ваше Высочество, вы обвиняетесь в убийстве графа Яна Арвеллара, а также в организации похищения члена королевской семьи. Прошу вас следовать за мной, совет примет решение касательно…

— Я не делала этого! Я не убивала Яна, вы что, сошли с ума?

— Ты отказалась пить зелье, Зеновия, у меня не было выбора, — устало произнёс король. Казалось, он сам мечтал быть как можно дальше от этого места, и я удивлялась, что он вообще решился довести всё до конца. — Ты не понимаешь, что, защищая себя, подставляешь всю семью, Каэлиса, даже Эдель! Зачем ты врала, что не была у него в ту ночь?!

— Я не убивала его! Я… любила его, — горько ответила Зеновия.

Гордая, высокая, она дрожала от боли и несправедливости, но в её глазах блестела… вина.

— Поэтому ты и убила его! А после ты связалась с Вааргцами, чтобы они вновь похитили Тавиена!

Мне казалось, что в груди от зелья образовалась огромная и всепоглощающая пустота, и я уже почти ничего не слышала.

— Я делала это ради тебя, потому что ты слишком слаб для решительных действий! Я не думала, что они осмелятся напасть на Каэлиса, не понимаю, как он мог быть настолько слаб, чтобы оказаться у них!

Дальнейшее я не услышала — перед глазами потемнело, и я потеряла сознание, чувствуя, что моё тело так и не коснулось пола.

Я пришла в себя в одной из комнат, что использовались целителями, и в первые минуты не понимала, что происходит. Удивления не было — казалось, я почти постоянно оказывалась у целителя, и это уже давно перестало вызывать во мне какие-либо эмоции.

Но поражало другое — я чувствовала себя ужасно, слабой, хилой, почти немощной. Безумно хотелось есть. С тех пор как во мне проснулась пантера, мне почти никогда не бывало так дурно, и потому я долго лежала на перьевой подушке, бессмысленно уставившись в высокий потолок с лепниной.

— Доброе утро. Не вставайте, леди Валаре.

Леди Валаре...

Его Высочество давно уже не обращался ко мне на вы, и я медленно повернула голову, стараясь разглядеть его, чувствуя, как в груди вспыхивает обида. Он ведь сам говорил, что хочет защищать меня, что возместит всё, что со мной случилось по его вине. А после этого его отец начал допрашивать меня под зельем правды, которое даже на преступниках используют редко.

Кронпринц сидел за столом и рассматривал бумаги, выглядя так, будто находился здесь уже очень давно. Судя по столу, которого раньше не было, и по аккуратно разложенным документам, он оборудовал себе настоящее рабочее место.

Мы были не одни — рядом находилась целительница. Подойдя ко мне, она коснулась моей шеи и начала что-то бормотать, вручая мне зелья. Я попыталась приподняться, чтобы лучше осмотреть комнату, но тут же снова услышала спокойный приказ Его Высочества:

— Вам лучше лежать, леди Валаре.

Целительница поспешно с ним согласилась. Похоже, такая формальность в общении была связана именно с ней.

Я была очень рада тому, что Его Высочество здесь. Вопросы терзали меня изнутри, но не задавать же их при посторонней.

— Оставьте нас, — произнёс Каэлис Арно, будто подслушал мои мысли. — И позовите мистера Хаула.

Краем глаза я проследила за тем, как целительница выходит, ощущая, что всё это время кронпринц не отводит от меня взгляда.

Шаг, ещё шаг, пока мы остались одни.

Неправильно? Неприлично?

— Твоей репутации ничего не угрожает. Все знают, что ты помогала в деле с исчезновением Тавиена и участвовала в расследовании, тем более, что сюда направляется Николас, — сказал он. Я удивлённо приподняла голову, но сразу же услышала резкое: — Лежи.

Я снова откинулась на подушку, думая, что даже сейчас он не может быть… чуть мягче, ласковее. Хотя… чего я ожидала?

Он тяжело, почти потерянно вздохнул.

— Извини. Целительница сказала, что ты должна проспать тридцать часов — тогда придёшь в себя. Она надеялась, что ты проспишь всё это время и не придёшь в сознание… Но даже здесь ты умудрилась проявить упрямство.

Как будто я выбирала приходить в себя или нет.

— Тш... — прошептал он, подходя ближе и садясь на край кровати. — Не говори ничего, особенно громко. Не трать силы. Зелье в первую очередь действует на гортань, лучше не рисковать.

Я лишь кивнула, понимая, что он, наверное, прав.

И одновременно радуясь тому, что он не задаёт вопросов… особенно личных. Я не осмелилась бы сейчас ни соврать, ни промолчать — слишком живы были воспоминания о том, как зелье вытягивало из меня каждое слово.

— Пока мы были в Старом Хадаре, Николас проводил собственное расследование здесь, в Сороне. Он выяснил, что в ту ночь моя тётушка Эдель не могла находиться рядом с покойным графом, она отсутствовала, проходя ритуалы омоложения — те, что запрещены в Левардии. Она очень известна в королевстве как женщина, сохраняющая молодость без всякой магии. Поэтому она и скрывала правду… пока Николас не раскрыл её секрет.

В первую очередь я была поражена тем, что он вообще рассказывает мне это. Делится секретами своей семьи, открывает подробности расследования. Раньше он никогда не говорил со мной о таких вещах, наоборот — злился, когда Николас Хаул пытался сделать это.

— Мисс Осс рассказала, что в тот день видела, как к графу Арвеллару доставили оливки сорта Бролло. Этот сорт привозят только для Великой Принцессы Эдель Николетты и лишь в крохотных количествах. У Зеновии Николетты аллергия на этот сорт, но позднее, когда Николас расспросил целительницу, выяснилось, что в день смерти графа Арвеллара она как раз обращалась к ней из-за высыпаний на лице.

Я попыталась приподняться, но он остановил меня, мягко положив ладонь на грудь, скрытую покрывалом, а затем поправил подушку, будто не мог сидеть ничего не делая. Только теперь я смогла сфокусироваться и рассмотреть его лицо — уставшее, чуть осунувшееся, щетина казалась длиннее, чем обычно.

— Таким образом мы установили, что тётушка была у графа в день его смерти. Но это ещё не всё. Он организовал доставку сигар «Флор де Савиньяк» для короля, однако сделал это через Зеновию, через лавку герцога Джастина де Вьена, владельца «Морр и Сыновья». Она контролировала каждый этап. Почему сигары оказались у графа Арвеллара, который не курил? Почему он отравился ядом, нанесённым на сигары?

— Он заподозрил неладное и решил попробовать сигару сам? — прошептала я, не в силах больше молчать.

Он бросил на меня укоризненный взгляд и, аккуратно заправив одеяло под мои плечи, оставил снаружи лишь голову, любуясь результатами своих действий.

— Нет, — усмехнулся он. — Николас долго не мог понять, в чём дело, хотя ответ был прямо перед нами. В покоях Арвеллара и тётушки Зеновии нашли много интересного: печать отца, давно считавшуюся пропавшей, инкрустированную драгоценностями, королевскую табакерку, хрустальные перьевые ручки, золотые кубки, которые раньше принадлежали королю.

Он смотрел на меня так, будто ждал, что я наконец всё пойму. Мысль уже вертелась на краю сознания, но я никак не могла её ухватить.

— Граф Арвеллар считал, что именно он управляет Левардией.

Я выдохнула, вспоминая…

«Одна упаковка — восемьсот золотых на чёрном рынке. В Левардии их вообще не продают. Табак королей.»

«Они были лучшими друзьями, хотя Его Сиятельство верил, что именно он управляет королевством. Король слаб и глуп. Но граф Арвеллар хотел для Левардии только лучшего.»

«Они словно возвышаются над всеми, и куда бы ни ступали, взоры неизменно устремляются к ним. Сиятельные львы… Его Сиятельство находился там же, рядом с ними, и имел право на первый танец. Он верил, что держит в руках бразды правления.»

— Это позволяло ему чувствовать себя королем… — неверяще прошептала я.

— Да. У графа была невероятная тяга к власти, что становилась хуже с каждым годом. Он отчаянно хотел ощущать себя главным, причастным к Великому Дому Грейдис, к королевскому роду. Поэтому он хранил все эти вещи, поэтому попробовал сигары, хотя и не курил. Возможно, именно поэтому, когда младшая принцесса вернулась в столицу, он начал ухаживать и за ней, несмотря на то, что уже давно состоял в отношениях с тетушкой Зеновией и с множеством других женщин при дворе.

Почему-то мне стало до боли жаль Великую Принцессу Зеновию Николетту.

Быть с мужчиной, которого любишь, не зная о его изменах, долгие годы, не иметь семьи, не иметь детей, отдавать всю себя короне.

Пока твои брат и сестра живут полноценной семейной жизнью.

А потом младшая сестра — красивая, удачливая, любимая и матерью, и братом — возвращается и отбирает единственного мужчину в её жизни.

Придворные только умилялись тому, как развивались отношения графа Арвеллара и Эдель Николетты. Газеты писали о грядущей свадьбе, о том, что это будет самая красивая пара королевства.

— Но разве убить хотели не короля?

— Нет. Льва из рода Грейдис этот яд бы не взял, для моего отца сигары были безопасны. Тетушка Зеновия знала это. И она знала, что Ян Арвеллар обязательно закурит, не сможет удержаться.

— Почему вы мне всё это говорите? — тихо спросила я, не отводя взгляда от Каэлиса Арно.

Я знала теперь слишком много. Самые грязные тайны Дома Грейдис, их пороки, их взаимную вражду.

Смогу ли я жить спокойно за пределами дворца, зная всё это? Ведь и король, и Совет понимали, насколько я была вовлечена.

— Потому что полная, абсолютная правда — это самое меньшее, что я могу для тебя сделать, — он снова наклонился ко мне и поднёс к губам чашку с настойкой. Я послушно проглотила горький напиток.

Его шершавые, крупные пальцы касались меня так осторожно, что по коже пробегали мурашки, но внутри было пусто.

Мне хотелось спросить, почему он не предупредил, что всё это произойдёт. Почему не подал хотя бы малейший знак — отказаться или согласиться на зелье правды. Почему просто стоял там, без единого движения, пока я гадала, волновалась, не знала, как поступить, чтобы не подвести… его, свою семью, саму себя.

— Мио, — он чуть наклонился ко мне, и я невольно отвернулась, взгляд упал на конверт на тумбочке рядом с кроватью.

Письмо…

От барона Рено Эсклара, который когда-то намекал на помощь в независимости и с которым я пыталась поговорить уже целую вечность. Неужели он наконец вернулся в Левардию?

— Интриги, недоверие… — тихо произнесла я. — Постоянно ждать удара в спину… Я всё чаще думаю о свободе за этими стенами.

Мне показалось, или в глазах кронпринца мелькнула боль?

— Спасибо тебе. За всё. У меня очень сложные отношения с отцом, и ты даже не представляешь, как сильно помогла. Но я никогда бы не попросил тебя о подобном. Никогда бы не стал просить принять зелье правды.

— Прохлаждаетесь, Миолина? — в комнату после короткого стука вошёл Николас Хаул, прервав наш разговор. Кронпринц тут же выпрямился, хотя мне казалось, что ищейка давно понял что между нами что-то было.

Глава 40. Лучшие подруги. Семь лет назад

Как только я вошла в крыло участниц, я сразу поняла, что с последнего испытания многое изменилось.

Пятнадцать оставшихся девушек — пятнадцать лучших, среди которых оказались и те, кто раньше не входил в тридцатку сильнейших. Например, если бы кто-то сказал, что леди Кайла Бораллис дойдет до этого этапа, я бы ни за что не поверила. Но ей повезло попасть в команду Лианны, которая блестяще прошла все испытания.

Теперь эти пятнадцать девушек разделились на три заметные группы.

В первую входили те, кто верил в победу Барбары — фаворитки почти с самого начала. На неё ставило большинство тех, кто жил за пределами дворца и не знал о местных коалициях. В эту группу входили Анна Парр, Элоиза Ла Туррен, Ариса Лаэрт и даже Аделаида. Я заметила, как они сидели вместе, оживлённо переговариваясь, и поняла, что именно сейчас формируется будущий двор — в зависимости от того, кто станет королевой.

Во вторую группу входили те, кто поддерживал Лианну Бэар. Почему Селина перестала считаться претенденткой на победу, я не знала, но теперь она была на стороне Лианны. Вместе с ними держались Кора, Наэми, Мелва, Жизель и Кайла Бораллис.

В последней группе было всего трое — я, Тамилла и принцесса Заралия.

Принцессе, похоже, судьба будущего двора Левардии была безразлична, а Тамилла, оставшись без старших родственниц, просто не захотела ввязываться в чужие компании. Именно она подбежала ко мне по возвращении и даже обняла, пока остальные рассматривали меня так, будто у меня выросла вторая голова.

— Ты в порядке? Сколько можно было торчать у целителей? Ты что, умираешь?

Она была так забавна в своём возмущении, что я рассмеялась.

— Да, уже лучше, — я действительно чувствовала себя намного лучше. А больше всего грели душу слова из письма от Рено Эсклара. Я не до конца понимала, о чём он писал, но его намёки на независимость и возможность работать вне дворца давали надежду. — А ты что же, не выбрала будущую королеву?

Я сказала это прямо, без обиняков — всё равно все слушали. Если верить Аделаиде и Жизель, атмосфера в крыле сильно изменилась, и лучше уж говорить открыто.

Две большие группы девушек молчали, делая вид, что заняты чаепитием, но на самом деле прислушивались к разговору, ожидая, что ответит Тамилла.

И та не подвела.

— А вдруг победит принцесса? Ты сама говорила, что её могли прислать с политическими целями, и я не представляю, чтобы она дошла до финала и принц её не выбрал. Это же будет оскорбление для Иштавары! Я лучше с тобой буду общаться и держаться подальше от остальных, — горячо заявила кузина.

В глазах многих девушек мелькнули сомнения. Не у всех — Ариса, например, спокойно пила чай, и я сомневалась, что она всерьез надеялась остаться при дворе. Аделаида, похоже, просто сидела рядом с подругой. Жизель за другим столом грустно вздохнула, переглянулась с Наэми, и обе вышли подышать свежим воздухом.

А может, и пообщаться с принцессой Заралией.

— Почему ты больше не общаешься с Барбарой? — спросила меня Селина через час, когда я снова вышла в общие комнаты и занялась письмом Имиру, которого не видела уже много десяток.

Мама говорила, что у него всё хорошо и он даже передал ей денег. Когда я, испугавшись, переспросила, она объяснила, что брат каждый день ходит на ту же работу, что я ему нашла. Ему по прежнему платят ежедневно, и он даже начал откладывать деньги в свою ячейку.

Чудеса! Вот что стабильный и быстрый доход делает с человеком!

— Это она не общается со мной. А я не собираюсь навязываться тем, кому я не нужна, — сказала я спокойно. На самом деле в начале Отбора я защищала Барбару от воров и даже пыталась с ней поговорить, но она ясно дала понять, насколько ей это не нужно.

— И что, тебе совсем не интересно?

— Ты хочешь с ней подружиться? — спросила я прямо у Селины и заметила Кору, проходившую за её спиной.

Леди Монтрас без стеснения разглядывала меня, с еле заметными оттенками жалостливого торжества. Кажется, именно об этом говорила тогда Аделаида: участницы знали о моих проблемах со зверем и были уверены, что я не пройду следующее испытание.

— Возможно, — ответила Селина дерзко и уверенно. — И с ней, и с принцессой, и с Лианной.

— Если кому-то это и под силу, то только тебе, вперёд, — я не удержалась от громкого смешка, хотя в чем-то несдержанная Селина меня искренне умиляла. Несмотря на то, что она была довольно скандальной и временами стервозной, ей каким-то образом удавалось общаться со всеми, будто чужие обиды её никак не беспокоили. — А со мной подружиться не хочешь?

— Ты не пройдешь, это все знают, извини.

— Мне кажется, если бы вы меньше старались что-то изображать и оставались собой, были честными в дружбе и поддержке друг друга, у вас было бы больше шансов, чем с этими странными интригами, — спокойно ответила я. — Если Барбара победит, она точно не забудет, как та же Кора пыталась от неё избавиться.

— Барбара не пройдёт следующее испытание. Как и ты, — резко бросила Кора и ушла.

Барбару я увидела одну совершенно случайно. Она, как и я, отправляла письма — целую стопку, которую передала слуге, отвечавшему за сбор почты. Я наблюдала издалека, поражённая выражением её лица.

Боль, надежда, неуверенность — словно она не знала, имеет ли право на эти чувства. В уголках её карих глаз блестели слёзы, и она даже поцеловала одно из писем перед тем, как отдать его.

Когда я подошла, смогла рассмотреть имя получателя.

Чего я ожидала?

Возможно, имени Леонарда, мне почему-то казалось что она не полностью переболела своими чувствами. Или имени другого тайного возлюбленного. А может, даже ребёнка, о котором никто не знал, ведь Барбара была замужем много лет и, возможно, скрывала его от общества.

Нет.

Письма были адресованы её родителям, и отправлялись в город, где она выросла и где я несколько раз бывала в их поместье.

Быстро отослав письмо Имиру и заранее подготовленное письмо Финну, я направилась вслед за бывшей подругой, чувствуя, как в груди нарастает тревога. Мне не терпелось спросить её о феромоне, о котором говорил Леонард, но я не знала, как начать разговор, понимая, что она просто уйдёт, как делала уже не раз.

Не нападать же на неё?

— Твои родители больны? — спросила я ей в спину и увидела, как Барбара вздрогнула, обернувшись ко мне… с гневом в глазах.

Похоже, я задела слишком болезненную для неё тему.

Мы находились на узкой дорожке, что вела из обширных парковых земель вокруг дворца к небольшой роще у крыла участниц Отбора. Дорожка петляла между арками, увитыми густым плющом и цветущими лозами. Сквозь листву струился мягкий солнечный свет, ложась на гравий золотистыми пятнами. Где-то вдали журчал тонкий ручей.

Идиллия, резко контрастирующая с бурей чувств в глазах моей бывшей подруги.

— Поэтому ты плакала? Отправляя им письма? Мы ни разу не видели их за всё время Отбора, хотя все остальные родители здесь.

— Мои родители в полном порядке, — резко ответила Барбара, отворачиваясь и, видимо, собираясь уйти. Но я поняла, что не могу упустить этот момент.

— Тогда ты не приглашаешь их, потому что они сразу почувствуют, как изменился твой феромон? — спросила я прямо, решив не ходить вокруг да около. Вполне возможно, что больше мне не удастся застать её одну. — И потому что этот феромон теперь похож на мой, феромон твоей бывшей лучшей подруги?

Услышав это, Барбара резко обернулась. Дорожка была настолько узкой, что подойти к нам с обеих сторон было невозможно.

— Лучшей подруги? — ответила она вопросом на вопрос, осматриваясь. — Разве лучшие друзья так поступают? Я проклинаю тот день, когда встретила тебя… Я потеряла всё, совсем всё, по твоей вине!

— Ты про Леонарда?

Барбара рассмеялась — горько, с надрывом, и в этом смехе слышалась ненависть.

— Да… его тоже. И даже сейчас он не может забыть тебя, после того, что ты сделала.

— Его тоже? Что ещё ты потеряла?

— Что, вина замучала? Всю свою жизнь, всё… Его, родителей, ребёнка, уважение! Семь лет я прожила в мучениях, которых тебе даже не снились! Но теперь… теперь наступит справедливость. Ты узнаешь, каково это — когда у тебя отбирают любимого, твоё будущее.

Родителей, ребёнка?!

О чём она?!

— Какого ещё ребёнка? — зарычала я, делая шаг к Барбаре.

Внутри образовалось сосущее чувство, когда я увидела настолько горячую ненависть, а ещё поняла, что Барбара, похоже, знала о моих чувствах к Каэлису.

— Барбара!

— Моего ребёнка! Следующего наследника де Рокфельтов, моего сына с Леонардом! — наконец ответила она, чуть отступая, увидев, что я сделала ещё шаг к ней.

В эту минуту, когда она оказалась прижата к высокому кустарнику, она вновь напомнила мне напуганного котёнка. И взгляд, метнувшийся в сторону, показал, насколько сильно она хотела уйти.

— Ты родила сына Леонарда? — осевшим голосом спросила я.

Как можно было умолчать о таком?! И когда это случилось?

— Не родила… — горько прошептала она, лицо исказилось от боли. — Потеряла на третьем месяце. Всё из-за тебя.

Мне хотелось рыкнуть в ответ, что я даже не знала об этом, но я понимала, что тогда она убежит, так и не рассказав всё. Поэтому я продолжила почти шёпотом, спокойно, хотя внутри меня всю трясло.

— Расскажи мне всё. Ты перестала со мной общаться, потому что забеременела? Когда я познакомилась с Леонардом?

Точнее, когда она меня с ним познакомила.

— Нет, — покачав головой, ответила Барбара. — Я забеременела вскоре после вашей помолвки. Как ты могла, Мио? Знаешь, сколько мы были вместе?!

— Не знаю! — её попытки обвинить меня в том, о чём я даже не подозревала, бесили, но я понимала, что нужно говорить спокойно. — Ты не говорила. Ты утверждала, что это просто друг семьи, а не ухажёр. Когда вы начали разделять близость?

— За полгода до того, как я познакомила тебя с ним, — она попыталась уйти, но я схватила её за плечо и вновь заметила оттенки страха.

Спокойствие, Мио!

— Тогда зачем ты познакомила меня с ним? — спросила я очень размеренно, чуть ослабляя хватку, но не отпуская девушку.

Наверное, со стороны мы действительно казались страшной, агрессивной Мио, что преследует бедную, несчастную Барбару, которая просто пытается уйти. И если нужно будет — я остановлю ее, перегражу дорогу, задержу.

— Барбара! — ей не хотелось отвечать на болезненные вопросы.

— Потому что он попросил! Сказал, что это нужно его отцу, сказал, что я невероятно помогу. Кто же знал, что ты просто украдешь мужчину своей «лучшей подруги»?! — она сглотнула, явно испытывая невероятную боль. — Я даже представить такого не могла, после стольких лет дружбы… Ты и так имела всё внимание. Со мной общались только для того, чтобы познакомиться стобой, все хотели дружить стобой, быть рядом стобой!

Где-то я уже слышала такие разговоры… Ах да, Камилла говорила мне то же самое.

— Я не знала, что ты влюблена в него. И я не знала о ваших отношениях, — ответила я.

— Ты что, слепая? Если мужчина и женщина брачного возраста общаются годами, танцуют вместе, если я говорила только о нём все это время? Ещё называла себя лучшей подругой…

Леонард признался совсем недавно, что она знала, на что шла, что он никогда ей ничего не обещал и у них не было отношений. Но я не поверила его словам.

— Почему ты не сказала? Почему продолжала эти отношения с ним, хотя он сделал предложение другой?

— Я любила его всю жизнь! С тех пор как увидела маленькой девочкой! И ты бы отступила, если бы узнала о беременности! — на вопрос, почему она не сказала, Барбара просто отказывалась отвечать.

— Я бы и так отступила, если бы ты только сказала, что вы вместе! — я была безумно влюблена в Леонарда, но отступила бы. — Особенно до помолвки.

После помолвки всё становилось сложнее, о ней писали в газетах, семьи появлялись вместе, некоторые даже вступали в сделки, основываясь на силе будущей семьи…

— Что случилось с ребёнком? Ты забеременела после нашей помолвки, и что дальше? — я была нацелена добраться до правды, до всего, что тогда произошло.

— А дальше начался мой личный кошмар, — в её глазах впервые мелькнули слёзы, с того самого момента, когда она отправляла письмо. — Родители узнали о беременности и организовали мой брак с виконтом ле Гуинном. Можешь ли ты даже представить, какого это — находиться под стариком, которого ненавидишь, когда мужчина, которого ты любишь, с «лучшей подругой»? Когда ты видишь их счастливые лица в газетах, когда о них пишут как о самой красивой и успешной паре Левардии?

— Не могу, — ответила я. Глубина обиды и ненависти Барбары поражала. — Что сделал Леонард, когда узнал о ребёнке?

Я просто не могла поверить, что Леонард не разорвал бы помолвку, узнав об этом. Что он не женился бы на Барбаре, пусть и с огромным скандалом.

Но Барбара молчала, и это молчание было страшнее любых слов.

Осознание ударило по мне, словно холодная волна.

— Ты не сказала ему… — неверяще прошептала я. — Почему?!

— Мои родители сказали, что в таком случае исключат меня из рода! Я не знаю почему, думаешь, мне было легко? Виконт был бесплодным, роду ле Гуинн срочно нужен был наследник, и беременная я подходила как никто другой! — Барбара говорила всё быстрее, и с каждой фразой становилась всё более взволнованной, выносила наружу то, что копилось годами.

Возможно, я была первой за много лет, кому она выговорилась.

— Но ты потеряла ребёнка.

— Да, я плакала сутками и не могла ничего есть. Его семья ненавидела меня и продолжает ненавидеть. В поместье ле Гуиннов я жила так, будто каждую минуту ждала удара в спину. Знаешь, каково это? Я почти не выходила из виконтского крыла, целыми днями сидела в своих покоях. Он женился на мне только ради ребёнка и, наверное, мечтал, чтобы я умерла, чтобы потом найти другую беременную девицу.

Или он просто ждал, чтобы Барбара вновь забеременела — от кого угодно, хоть от конюха, лишь бы был наследник. Лучше, конечно, от какого-нибудь родственника мужского пола.

— Твои родители… — я понимала, что смерть виконта не избавила Барбару от страданий. Иначе она не была бы сейчас настолько злой, обиженной, не целовала бы письма родителям.

— Они ждали большего от моего брака с виконтом. Отдали многое, чтобы устроить эту свадьбу. А потом отреклись от меня сразу после того, как я потеряла ребёнка. Но они примут меня, я верну свою семью, когда стану королевой. Теперь ты понимаешь? — она смотрела прямо мне в глаза, и я видела в отражении весь ужас того, через что она прошла. — Понимаешь…

Я отпустила её плечо, но Барбара даже не подумала уйти.

— Чувствуешь ли ты вину за то, что сделала? За то, что уничтожила человека ни за что, предала лучшую подругу, обрекла меня на этот кошмар, на семь лет настоящих мучений?! — в её взгляде горело торжество и облегчение.

Я ответила почти сразу.

— Нет. Не чувствую, — мой голос прозвучал жёстко.

Эта жёсткость резко контрастировала с теми мягкими интонациями, с которыми я говорила прежде, и Барбара растерялась, неверяще глядя на меня.

— Что?

— Я не чувствую вины. Я ничего тебе не сделала. Возможно, не замечала твоих влюблённых взглядов на Леонарда, но я спрашивала тебя — много раз — ухаживает ли он за тобой. И ты врала мне снова и снова. Но ты же не чувствуешь вины за это?

— Да как ты можешь… Я не могла сказать тебе, он сам просил! Просил говорить, что между нами ничего нет!

— Потому что он никогда ничего тебе не обещал, верно? Ты спала с ним, хотя он тебе ничего не обещал? — я не поверила Леонарду тогда, но, глядя сейчас на Барбару, поняла, что её представления о происходящем не совпадали с реальностью.

Она искажала мир в своей голове так, чтобы в нём было легче жить.

— Считаешь, что я сама виновата в своих бедах? — она зло рассмеялась. — Я рассказала ему всё сейчас, и ему было стыдно. Но он сказал, что прошло много времени, ничего уже не изменить, и что он любит тебя. Так скажи, я сама виновата? Потому что влюбилась, а никто не поддержал?!

— Нет. Я считаю, что Леонард поступил подло, давая тебе ложную надежду и пользуясь тобой. Но я также вижу, что ты выбрала быть жертвой и варишься в жалости к себе уже семь лет. Придумала себе виновницу своих несчастий, потому что тебе нужно было кого-то ненавидеть, кого-то обвинять, чтобы не сойти с ума.

Барбара отшатнулась, сжав кулаки, но, нужно признать, агрессии в ней не было. Будь на её месте Гелена де Рокфельт — давно бы попыталась дать пощёчину.

— При этом ты не винишь свою семью или Леонарда, ты винишь ту, кто вообще ни о чём не знал, вместо того чтобы взять свою жизнь в собственные руки.

— Да что ты понимаешь?! Что мне было делать, пойти против де Рокфельтов, против своих родителей, оказаться на улице?! Если бы ты не появилась, ничего бы этого не случилось…

— Да, нужно было пойти против всех! Этот мир несправедлив, и он был очень жесток с тобой, но дальнейшее будущее выбираешь только ты. Я пошла против своей семьи после того, как Леонард и де Рокфекльты уничтожили моё имя, и выжила. И не считаю себя жертвой, сваливая ответственность за свою жизнь на других!

Я наконец перешла к делу, понимая, что ещё немного, и она осознает, что вовсе не обязана со мной говорить:

— Скажи, Барбара, когда ты украла мой феромон, как и зачем?

Но Барбара… меня удивила. Она отступила на шаг, вытирая злые слёзы, а потом резко вскинула голову, будто внутри неё наконец появился стержень.

— Я не понимаю, о чём ты. То, о чём ты говоришь, невозможно, — она вдруг хмыкнула. — Думаешь, ты настолько особенная? Искусственные феромоны запрещены на Отборе, и меня проверяли на их наличие, как и всех остальных. Сам граф Арвеллар.

— Ты ведь делала это не для Отбора? — это было бы просто нелогично. — Ты сделала это давно, ещё семь лет назад… Чтобы вернуть Леонарда?

Озарение нахлынуло внезапной волной. Я поняла, что Барбара, вероятно, сделала что-то постоянное. Это не духи и не мыло с феромоном. Нет, речь шла о ритуале, связанном с кровью и аурой, и я понятия не имела, как такое вообще возможно.

— Я не знаю, о чём ты говоришь, Мио.

Глава 41. Сезон предложений

В крыло участниц я возвращалась ошеломленная и даже немного потерянная, бесконечно прокручивая разговор с Барбарой, который оборвался, когда на дорожке появились слуги, готовящие рощу к какому-то мероприятию.

Многие бросали на меня настороженные взгляды — они явно не понимали, почему я почти прижала к кустарнику другую участницу и о чём-то допрашивала.

Разговор с бывшей подругой ответил не на все мои вопросы, но на многие, оставив на душе ужасно тяжелое чувство, которое я не могла скинуть, как бы ни старалась. Я представляла юную и тонкую Барбару под старым и больным виконтом ле Гуинном и не могла отделаться от ощущения гадливости, особенно когда понимала, что она делала это, чтобы угодить своим родителям, которые в итоге всё равно от неё отказались.

Барбара верит, что победа в Отборе вернёт ей семью.

А я отчаянно желала ей проиграть.

Потому что зачем ей родители, которые вернутся только потому, что она станет королевой? Они не будут любить её по-настоящему и не станут семьёй, как она мечтала. Для них Барбара — просто разменная монета, которая внезапно вновь приобрела ценность.

Я с ужасом поняла, что у Барбары не было друзей, не было семьи. Всё это время она была совсем одна, и потому её страх, отчаяние, ненависть и обида вышли на совсем иной уровень.

И всё это время перед её глазами маячила я — вернувшаяся, вновь пользующаяся уважением, но хуже всего… находящаяся рядом с Леонардом. И пока я почти не замечала этих моментов, Барбара отмечала каждую минуту, когда мы были вместе.

Барбара всё ещё любила Леонарда…

Нет!

Это не любовь. Барбара была больна Леонардом — вырастила в себе мечту о том, что он когда-нибудь ответит ей взаимностью. И чем недосягаемее он становился, тем сильнее росли её чувства. Безответность и постоянная боль создавали иллюзию величайшей любви в её жизни. Я уверена, если бы Барбара на самом деле начала жить с Леонардом, она бы быстро в нём разочаровалась. Невнимание, постоянные измены — она поняла бы, что «долго и счастливо» с Леонардом невозможно.

Зато возможно с Каэлисом.

Я не сомневалась, что если Его Высочество выберет Барбару, со временем она полюбит его и отдаст всю себя семье. А сам Каэлис устранит все, что способно повредить его дому, включая меня.

Он верил в свой долг — перед королевством, перед жителями Левардии, перед будущей женой. Он думал о том, чтобы удалить меня из дворца задолго до формирования последней семерки.

Но могу ли я позволить ему сделать этот выбор, зная, что феромон Барбары во многом искусственен? Пусть даже я не могу это доказать, пусть не могу ничего изменить, возможно, даже сама Барбара не в силах это исправить.

— Миолина, — дрожащий тонкий голосок вывел меня из воспоминаний, и я уставилась на неловко мнущуюся Мелву Вал-Миррос, сжимавшую в нежных руках белый мужской платок с подозрительно знакомыми инициалами.

— Да? — я постаралась улыбнуться, не желая пугать девушку мрачным выражением лица, но, похоже, мой оскал напугал ее еще больше.

— Имир… он не пишет мне уже много дней, больше десятки, я не знаю, что делать.

Неужели он уже теряет интерес?!

— Он ни разу не навестил меня с тех пор, как мы вернулись!

Вообще-то леди Вал-Миррос была моим рычагом влияния на Имира, и без неё у меня оставался лишь один путь. Тот самый, что я всё равно собиралась осуществить, считая его единственным способом обеспечить устойчивое будущее — не только для себя, но и для всего рода Валаре, для наших земель, для матушки, для Агнеты и даже для самого Имира.

Брат, конечно, будет в ярости.

Его Высочество не может менять закон… пока. Он сам так сказал.

Но после его свадьбы все изменится.

Я собиралась попросить его изменить закон о наследовании старшинства в роду на случай, если глава не справляется со своими обязанностями. Теперь, когда угроза Гелены де Рокфельт отступила, ничто не удерживало меня от использования желания, дарованного Его Высочеством.

— Мелва, — девушка вздрогнула от серьезности моего голоса. — Пойдем в мои покои, я должна многое рассказать тебе о брате.

— Имир предупреждал, что ты будешь плохо о нем отзываться. Я заранее скажу, что не поверю всем этим наговорам! — леди Вал-Миррос буквально грудью встала на защиту своего возлюбленного.

Но я и не собиралась жаловаться на Имира.

— Нет, я не об этом. Имир любит недосягаемое, мечту, почти невозможное. И ты, наверное, за эту десятку написала ему не одно письмо?

Мелва кивнула.

— Я очень волновалась.

— В следующий раз лучше спрашивай меня или матушку, где он и как. Я помогу тебе. Пойдем, обсудим, что будем делать дальше…

Вечером того же дня я решительно направилась к Его Высочеству, чтобы поговорить о феромоне Барбары. От одной мысли об этом меня передёргивало — обсуждать подобное казалось унизительным, почти постыдным. Я боялась, что он решит, будто мной движет ревность, обида, или неприязнь к бывшей подруге.

Если они близко общаются, возможно, она рассказала ему что-то обо мне…

Она всем казалась слабой, милой, напуганной, послушной… Мужчины восхищались ее кротостью, и даже если принц ее не выберет, она не останется без женихов. Казалось бы, радуйся и выбирай, но Барбара предпочитала тонуть в отчаянии.

Что если он просто рассмеётся над моими словами? Скажет, что феромон совсем не важен для него в выборе будущей королевы?

— Мио! — Аделаида перехватила меня по пути, сегодня она выглядела неожиданно хорошенькой.

По сравнению с первыми днями Отбора она расцвела, словно успокоилась, стала менее нервной, чаще улыбалась, тонкие волосы укладывала в строгие прически, не пытаясь придать им объема, которых в них не было, или романтичности, что ей не шла.

— Ты выглядишь счастливой. Рада, что все заканчивается?

— Не только. Мне нужно с тобой поговорить, — в эту секунду она казалась неожиданно юной и раскрасневшейся. — Мне сделали предложение!

Судя по ее виду, жених был ей более чем приятен.

— Поздравляю! — я широко улыбнулась и обняла Аделаиду, чувствуя, насколько близка она мне стала. — А разве так можно? Отбор ещё не завершён. Что, если ты победишь?

Беззлобная ухмылка Аделаиды стала мне ответом.

— Давай смотреть правде в глаза, я никогда не выиграю, даже если пройду в семерку. Фавориткам до конца Отбора предложений делать не будут, слишком велика вероятность оскорбить Его Высочество. А мне не стоит тешить себя иллюзиями, тратить время на глупости, хотя принц, конечно, казался мне очень привлекательным вначале. Но мне кажется, его взор обращён на совсем другую девушку.

— Это лорд Ниллс?

Аделаида кивнула и слегка потрясла головой, будто сама не могла поверить в происходящее.

— Я… приду к тебе позже, хорошо? Мне нужно найти Николаса Хаула.

Аделаида тут же кивнула, потом, не удержавшись, неловко обняла меня, явно с трудом сдерживая радость, и поспешила в сторону крыла участниц.

Я искренне радовалась за неё, но мысли быстро вернулись к Каэлису.

— Мы не можем вас пропустить, леди Валаре. Хотите оставить сообщение? — стражники остановили меня у входа в крыло старших сотрудников впервые за всё время.

А ведь я всё ещё числилась личным ритуалистом кронпринца. Видимо, это продлится недолго.

Горькая мысль была неожиданно обидной.

— Мне нужно поговорить с Его Высочеством, — произнесла я серьёзно, показывая, что пришла по делу. Все знали, что я помогала с расследованием, а позже участвовала в поисках Тавиена, когда тот пропал.

— Конечно, леди Валаре. Но Его Высочества сейчас нет. У вас будет возможность пообщаться с ним завтра или послезавтра, — услужливо ответил стражник.

— И… почему?

Завтра я должна была встретиться с бароном Рено Эскларом. Внутри всё кипело и звенело от напряжения, передо мной открывались новые возможности. Даже если его предложение окажется пустым или цена слишком высока, я всё равно намеревалась просить Его Высочество дать мне шанс стать главой рода.

Явиделавозможности.

— Его Высочество решил неожиданно назначить последний раунд свиданий с участницами Отбора, — ответили мне вежливо. — Вы встретитесь с ним в порядке текущего рейтинга, начиная с леди ле Гуинн.

— Леди Валаре, — голос барона Эсклара звучал взволнованно. Мы не виделись уже долгое время, и он сильно изменился.

Его лицо стало загорелым, будто он проводил много времени под солнцем, почти как Каэлис Арно. Кожа немного обветрилась, и это ему шло. Даже лёгкая щетина, почти такая же, как у кронпринца, она придавала ему особое обаяние, хотя прежде я её не замечала.

— Ваша Милость, — я поприветствовала его лёгким кивком, но барон пошёл дальше. Он протянул руку, поднял мою, в белой перчатке, и мягко коснулся губами тыльной стороны ладони.

В его руках я заметила небольшую коробочку и сразу поняла, что там лежит подарок.

Очередная оранжевая лента?

Вряд ли. Не теперь, когда моя репутация восстановлена.

— Вы особенно прелестны сегодня, леди Валаре. Простите, нет… вы всегда прекрасны.

— Что в коробочке? — я предпочла сразу перейти к делу, ведь наш разговор с бароном Эскларом закончится в тот миг, когда он потребует плату за свою услугу.

— Пожалуйста, присядем, леди Валаре, я так долго ждал возможности поговорить с вами!

В голове невольно мелькнула мысль о том, что где-то в другом месте точно так же сидят рядом Барбара и Каэлис, и кто знает, как проходит их последнее свидание перед последним испытанием и объявлением будущей королевы Левардии.

Он медленно провёл меня к беседке, обвитой виноградным плющом, подставив локоть, и непривычность происходящего почти покоробила меня.

Когда я в последний раз прогуливалась так с аристократом на… свидании? Наверное, в другой жизни, ещё до скандала.

С другого конца рощи за нами наблюдали несколько дворцовых женщин, служивших шаперонами. Возможно, они донесут об этом комиссии, а может, просто начнут сплетничать между собой, и именно так слухи дойдут до юной Арисы Лаэрт.

В беседке я с лёгким удивлением обнаружила чай и изысканные пирожные.

— Я совсем недавно вернулся из Домариэля и был невероятно рад вашим письмам. Простите, что не мог ответить раньше. Моя экономка передала, что вы не раз интересовались, где я, — он говорил с тщательно скрываемой радостью. — Я слышал, что вы оказались в лазарете, и в Старом Хадаре, и здесь.

— Это так, но сейчас уже всё в порядке, — подтвердила я, не вдаваясь в подробности. — Как прошла ваша поездка в Домариэль?

Нужно же было с чего-то начать разговор. Долго я не продержусь, слишком уж хотелось спросить о том предложении о независимости и узнать, остаётся ли оно в силе.

— Прекрасно, думаю, вам бы там очень понравилось! Я даже навещал столичную академию магии. Они куда менее ограничены в исследованиях по сравнению с Левардией. Вы бы точно не пропали…

— Заметили что-то необычное?

— Наши запреты, включая почти полное ограничение использования крови, поистине радикальны. Всем известно, что без неё невозможно оказать серьёзного воздействия, хотя я не могу согласиться со свободой, которой пользуются маги в Ваарге.

— Вы считаете, что при разумных ограничениях такая магия могла бы принести больше пользы, чем вреда? — разговор действительно начал меня увлекать.

Ограниченность магии в Левардии уже давно вызывала споры, особенно за пределами королевства, однако королевская семья неизменно утверждала, что подобные меры приняты исключительно ради всеобщего блага. Хотя… они сами не раз привозили редкие артефакты других королевств для личного пользования. Стоило лишь заглянуть в шкатулку леди де Рокфельт — я не узнавала и половины предметов, лежавших внутри.

— Опасные вы вопросы задаёте, леди Валаре, — лорд Эсклар немного покраснел, не сводя с меня пытливого взгляда.

Только тогда я заметила, что мы не шевелились уже несколько минут, разговаривая, находясь слишком близко друг к другу. Я чувствовала жар его тела и даже его феромон, и он, вероятно, ощущал то же самое.

— У меня для вас подарок из Домариэля, — он обернулся и потянулся к шкатулке, которую поставил на скамью рядом. — Вот, пожалуйста, примите от меня. Я надеюсь, это будет напоминать вам обо мне каждый раз, когда вы составляете письмо.

Дерзко.

На крохотной подушечке лежала перьевая ручка, украшенная листьями розового лотоса, и я невольно усмехнулась, глядя на неё.

Надо же, как всё изменилось. Леонард никогда не дарил мне подобного.

Лотос обозначал восхищение умом, розовый оттенок — нежную влюблённость, и всё происходящее сейчас можно было описать одним единственным словом.

— Вы ухаживаете за мной, Ваша Милость? — спросила я прямо, впившись в него глазами.

И чем дольше я смотрела на него, тем более взволнованным он становился. Кадык дёрнулся, когда мужчина сглотнул, но стоит отдать ему должное — взгляда он не отвёл.

— Да, леди Валаре. Я ухаживаю за вами. Я собираюсь просить вашей руки у вашего брата, — в его голосе появилась решимость, и я горько улыбнулась.

— А у меня вы моей руки просить не собираетесь?

— Что?.. — похоже, он почему-то ожидал другой реакции. Возможно, того, что я сразу же откажу, и вопрос его неожиданно… обрадовал. — Конечно собираюсь, как только улажу все вопросы с вашим братом.

А ведь Аделаида сказала мне, что фавориткам предложений до конца Отбора делать не будут. Означает ли это, что я не фаворитка?

Я поймала неожиданно острый взгляд одной из придворных дам, наблюдавших за нами, и поняла, что пора переходить к делу. Моё свидание с Его Высочеством должно было состояться сразу после свидания Барбары.

— Ваша Милость…

— Не отвечайте мне «нет», леди Валаре! Не сейчас! — я даже растерялась от такого напора.

Он взял меня за руку, заключив её между своих горячих ладоней в жесте, напоминающем защиту, и это слишком сильно напомнило мне о Каэлисе.

— Хотя бы подумайте. Я знаю, что у вас сейчас куда более широкий выбор, но я искренне сожалею о том, что произошло, и отдал бы всё, чтобы вернуться в тот момент, когда Леонард начал ухаживать за вами из-за спора… чтобы успеть рассказать вам правду.

— Разве вы сами ухаживали за мной не по той же причине?

Он, вообще-то, тоже участвовал. Как и многие другие мужчины. Мне было любопытно, сколько из них начали ухаживать лишь потому, что заключили на меня пари.

— Леди Валаре, — он решительно поднял голову. — Вы должны понимать, что спор возник не случайно. Вы были интересны стольким мужчинам, и ни на кого не обращали внимания. Все, кто участвовали, уже были увлечены вами, сходили с ума от вашей недосягаемости и холодности. Никто не ожидал, что всё обернётся так… грязно.

— Конечно. Вы просто надеялись обсуждать эти подробности друг с другом, а не выносить их на суд всего высшего света. Ваша Милость, мне всё это неинтересно, — отрезала я, вырывая руку. — Я верю, что брак возможен только при взаимном уважении и заботе, а ваше участие в споре, как и участие других, о которых я, к сожалению, не знаю, говорит об отсутствии и того, и другого. Поэтому я говорю вам «нет».

Мой голос звучал твёрдо, не оставляя места сомнениям.

— Моё мнение не изменится ни через год, ни через пять. Я никогда не буду с человеком, который спорил на меня, как и с тем, кто переменил отношение ко мне лишь после того, как я обрела зверя и вернула себе репутацию. Не тратьте время на разговоры с моим братом. Даже если он прикажет — я не соглашусь.

Я поднялась, показывая, что время формальных ухаживаний подошло к концу.

— На самом деле, я надеялась поговорить с вами о другом, но пойму, если ваше предложение помощи имело цену и вы передумали.

Сердце билось быстро, но я не позволяла себе показать ни капли сомнения.

— Не так я представлял этот разговор, — барон Эсклар впервые отвёл взгляд, явно раздосадованный тем, как всё вышло. — Но нет. Когда я предлагал помощь, я делал это бескорыстно. У этой помощи нет цены.

Я молчала, надеясь, что он продолжит, не желая просить.

— Профессор Роувиль, хорошо вам знакомый, уже четыре года пытается получить финансирование для одного из своих исследовательских проектов. Академия южного Домариэля стала второй стороной, согласившейся на сотрудничество. Именно они решили профинансировать исследования нового ритуала, а меня отправили переговорщиком на завершающую стадию.

С каждым его словом во мне вспыхивала надежда. Я почувствовала, как вспотели ладони, и неловко вытерла их о юбку. Это движение вызвало у него лёгкую, печальную улыбку.

— Видели бы вы себя сейчас… словно умирающий от жажды человек, добравшийся до воды. Я рад, что смогу хоть так искупить свою вину, если вы не позволяете мне заботиться о вас, любить вас...

Вины за отказ я не чувствовала, но подумала, что если всё получится, как говорил Рено Эсклар, я непременно отблагодарю его — хотя бы деньгами.

— Я предложил вашу кандидатуру, но предупредил, что у вас нет полной квалификации, — наконец решительно произнёс он. — В Левардии подобное было бы невозможно, но в Домариэле нередко привлекают талантливых учеников к исследованиям, даже без полного звания. И хотя обычно они не принимают учеников из других королевств, для этого исследования может быть сделано исключение.

— Спасибо, — тихо произнесла я, почти прохрипела.

— Вы должны понимать, что место в исследовании всё ещё не ваше. Вы не работали с профессором Роувилем уже много лет, и вас проверят, чтобы убедиться, насколько вы подходите для этой роли, — барон Эсклар выпрямился, глядя на меня серьёзно и почти сурово. В этот момент я впервые подумала, что он был удивительно привлекателен как мужчина.

— Я понимаю.

— Зная вас, я не сомневаюсь, что вы приложите все усилия, чтобы добиться этой роли. Женщины редки в исследованиях подобного рода, поэтому профессор Роувиль встретится с вами в неформальной обстановке — в кафе или таверне — чтобы откровенно объяснить, что вас ожидает. Ожидайте от него письма, леди Валаре. Он упомянул, что это исследование будет зачтено в пользу полной квалификации. Кроме того, работа будет оплачиваемой, хотя, конечно, не так щедро, как ваша нынешняя должность личного ритуалиста.

Я кивнула не менее серьёзно, чувствуя, что у меня подступил комок к горлу. Ладони неловко сжимали платье, а грудь разрывало от благодарности.

— Благодарю вас, Ваша Милость. Вы первый и единственный, кто сумел увидеть то, чего я действительно хочу больше всего на свете. Вы не можете даже представить, сколько сделали для меня…

Казалось, мои слова причинили ему только ещё большую боль.

— Если у меня получится получить роль в этом исследовании, я найду способ отблагодарить вас…

Я не успела договорить — он внезапно подошёл ближе, резко схватил меня за подбородок и поцеловал. Поцелуй был глубоким, отчаянным и злым, полным боли, словно он заранее знал, что это наш первый и последний поцелуй.

Всё длилось лишь мгновение — я схватила его за руку и, удерживая, отступила, гневно глядя ему в глаза.

— Знаете, сколько я мечтал об этом… Мне нужно от вас только одно, леди Валаре, и вы знаете, что именно! — резко произнёс он, тяжело дыша. — Если вы не можете мне этого дать, то лучше не приближайтесь ко мне и не причиняйте новой боли.

Он поклонился, попрощался и просто ушёл — под взглядами вскочивших, растерянных дворцовых женщин, оставив меня одну с подарком у беседки. Среди идиллии этого слишком прекрасного дня.

Я не жалела своего резкого отказа. Никогда не смогла бы простить того, кто наблюдал за Леонардом столько лет, зная, что моё сердце будет разбито, когда я узнаю о споре. Более того, если бы он оказался удачливее, он поступил бы со мной так же.

И главное, я не любила его. Моё сердце по-прежнему спало — для всех, кроме Каэлиса Арно.

В голове бесконечно крутились слова барона — о профессоре Роувиле, о будущем исследовании, и я уже сейчас понимала, что постараюсь найти информацию даже до неформальной встречи с бывшим наставником. Не говоря уже о том, как тщательно я буду готовиться к встрече в академии, где наверняка будут и другие профессора.

Но сначала нужно было организовать регулярные выплаты пострадавшим от деятельности Имира через центральный банк Левардии — только тем, кто оказался достаточно умён, чтобы заключить с ним письменный договор. От ответственности нам не уйти. Я буду невестой Его Высочества ещё от силы десяток дней, а может, и меньше, и после этого нас уже не защитит его статус…

— Леди Валаре, — ко мне подошла одна из служанок. Она выглядела очень неловко, словно боялась отвлечь меня от серьёзных мыслей. — Ваше свидание с Его Высочеством через два часа. Думаю, вам стоит подготовиться.

— Конечно, — я легко улыбнулась, надеясь разрядить атмосферу.

Адреналин пел в крови, подталкивая к действию, нужно было готовиться, найти где-то загулявшего Имира, отправиться в библиотеку, проверить всё самой. Но всё это — потом. Сначала я должна рассказать Его Высочеству о Барбаре и убедить его изменить закон о наследовании главенства рода, как только он взойдёт на трон.

Кто знает…

А вдруг это наш последний шанс поговорить наедине?

— Мио! — в крыле участниц меня тут же встретили несколько голосов — взбудораженных, радостных, взволнованных, любопытных.

Интересно, если Ариса действительно подсматривала за многими свиданиями или просто собирала слухи, знала ли она о поцелуе, произошедшем между мной и бароном Эскларом? Подобные поступки считались скандальными и могли серьёзно повредить репутации, если бы стали достоянием общественности. Однако во дворце царила особая атмосфера — время признаний, предложений и безрассудных свиданий, и потому многие предпочитали не замечать прикосновений, выходивших за границы приличий.

— Пожалуйста, я первая! — неожиданно попросила Мелва, и я, взглянув на неё, тут же испугалась.

Девушка была белее мела, даже её розовые губы потускнели, и я сразу отвела её в сторону.

— Ничего… Я не писала ему целый день, и ничего, он не написал, хотя ты говорила! — с отчаянием произнесла она.

Я быстро огляделась, надеясь, что нас никто не слышит.

— Тише, не шуми. Это всего один день. Он должен подумать, что ты потеряла интерес. Если ты писала ему каждый день, он непременно задумается, почему ты внезапно перестала. А вообще, сходи на свидание. У тебя что, ухажёров нет?

— Что? Как ты можешь такое предлагать, я люблю Имира! — Мелва сжала кулачки, но мне сейчас было не до её наивности.

— Либо ты так поступаешь, либо теряешь его. Начнёшь снова напоминать о себе — и можешь о нём забыть.

А я могу забыть о своём рычаге влияния на Имира.

— Леди, ваше свидание с Его Высочеством через час, — напомнила служанка, и я поспешила к выходу, попросив Мелву набраться терпения.

По пути меня остановили сияющие Аделаида и Жизель. Несмотря на то, что девушки ставили на победу разных участниц, они неожиданно подружились, хотя и спорили каждые пять минут, словно старые супруги. Они тут же начали обсуждать, какое платье мне стоит выбрать, и горячо спорить о причёске. Жизель уверяла, что волосы нужно распустить, забрав лишь передние пряди, а Аделаида настаивала, что их лучше собрать в строгий узел. Одновременно девушки не могли умолкнуть, обсуждая последнее громкое предложение, адресованное леди Наэми Жанто.

— Мне кажется, Барбара примет тебя, если ты захочешь быть при дворе, — неожиданно сказала Аделаида не мне, а Жизель. — В конце концов, ты не Кора, и вы работали вместе на одном из испытаний.

— Мне нужно принять решение сейчас, потому что…

Я уже поняла, что Жизель входила в коалицию королевы Хоноры, ту самую, что намеревалась устранить Барбару на последнем испытании. Но если им не удастся, о дворе можно будет забыть.

Это, конечно, если Барбара станет королевой…

— А что случилось? — спросила я, не понимая её спешки.

— Ариса подсматривала за их свиданием, — без тени смущения сказала Жизель. — Она рассказала, что Барбара вся была в слезах, умоляла Его Высочество о чём-то и даже упоминала тебя, хотя Ариса не расслышала, о чём именно шла речь

Я и без слов могла представить, что ничего хорошего про меня Барбара не рассказывала.

— И ещё… — Аделаида на секунду замялась. — Они снова целовались. Так что если Барбара пройдёт следующее испытание, она наверняка станет королевой… Ты в порядке?

Словно тонкая игла застряла где-то внутри.

Девушка сразу заметила, что со мной что-то не так — по тому, как я прикусила губу и внезапно застыла, перестав одеваться, услышав её слова.

Почему-то осознание того, что он действительно сделал свой выбор, причиняло невыносимую боль, хотя я уже давно уверяла себя, что смирилась. Но его слова, его взгляды…

Нельзя думать об этом, нельзя позволять себе даже тени надежды!

Между страстью, которую он когда-то ко мне испытывал, и долгом выбрать жену, достойную короны, лежала пропасть.

— Про тебя Ариса тоже рассказывала, — добавила Жизель. — Говорила, что у тебя было свидание с бароном Эскларом. И что оно оказалось куда более… насыщенным, чем следовало бы.

Вот же Ариса! Такая мелкая, а сплетничает за десятерых!

Наверное, даже к лучшему, что я узнала о Каэлисе и Барбаре заранее. Так у меня хотя бы будет шанс держать себя в руках и не выдать боль на нашем первом и последнем свидании, но о её феромоне я расскажу в любом случае.

Глава 42. Последнее свидание

Так вот для чего вчера целый день готовили рощу слуги — именно здесь начинались свидания с Его Высочеством, но, к моему изумлению, здесь они не заканчивались. Неожиданно обнаруженная тропинка вела глубже, в укромный уголок у крошечного пруда, окружённого стройными деревьями.

По крайней мере, именно так описывала это место взволнованная Барбара, на которую, после слов Арисы, половина участниц смотрела как на врага.

Но бывшую подругу это, казалось, нисколько не волновало. Она буквально сияла от счастья и вновь не удостоила меня даже взглядом, и впервые за всё это время я почувствовала, насколько зла на неё.

Я знала правду, способную погубить её, но и она знала, что я не стану говорить. Так же, как сама она не выдала никому, что я действительно спала с Леонардом… и что влюблена в Каэлиса.

Как она вообще поняла это?

— Леди, прошу, — служанка попросила меня выйти во внутренний дворик у крыла участниц, и я направилась туда, чувствуя, как на мгновение стянуло грудь.

— Надеюсь, к тебе он не опоздает, — сказала Тамилла, к которой кронпринц на прошлом свидании пришёл с опозданием и извинялся.

Но нет, Каэлис Арно не заставил себя ждать — он уже был там, и сегодня выглядел особенно хорошо.

Солнечные блики играли на его светлых волосах, среди которых прятались чуть более тёмные пряди. Лёгкий ветер колыхал складки дорогого камзола, подчёркивая прямую осанку и узкие бёдра. В каждом его движении чувствовалась спокойная уверенность хищника, знающего собственную силу.

Однако яркие глаза, полные сосредоточенности, не оставляли сомнений — он был отнюдь не спокоен.

— Леди Валаре, — он протянул руку, поднял мою, всё ещё в перчатке, и поцеловал тыльную сторону ладони, пока я стояла в реверансе. — Вы восхитительно выглядите.

Ноздри его носа едва заметно дрогнули — возможно, он уловил запах барона Рено Эсклара, который совсем недавно сделал то же самое.

При наблюдающих он не позволял себе ни малейшей фамильярности, хотя, оставаясь наедине, давно уже обращался ко мне по имени и на «ты». По удивлённым взглядам присутствующих я поняла, что что-то изменилось. Его Высочество тоже выглядел так, словно ожидал от меня чего-то.

— Здравствуйте, Ваше Высочество, — я поняла, что до сих пор ничего не произнесла, слишком погружённая в свои мысли и глядя вперёд, не замечая ничего вокруг.

На самом деле я просто ждала момента, когда мы окажемся достаточно далеко от наблюдающих, чтобы говорить свободно. В голове я прокручивала возможные начала разговора, понимая, насколько трудным он может стать, если Каэлис Арно решит, что я пытаюсь настроить его против Барбары, которую он выбрал в королевы.

— Вы растеряны сегодня, — произнёс он, пронзая меня острым взглядом, пока я держала его под руку, и мужчина вёл меня, судя по всему, к тому самому пруду, где совсем недавно встречался с Барбарой.

— Мне нужно поговорить с вами, — сказала я, когда мы оказались на небольшом расстоянии от остальных, и, подняв глаза, почти утонула в глубине его ярких зелёно-жёлтых глаз.

Его взгляд горел нетерпением, волнением, решимостью. А теперь, после моих слов, в нём появилась и подозрительность.

— Мне тоже нужно поговорить с вами, леди Валаре, — судя по всему, остальные всё ещё нас слышали, но это не продлится долго.

О чём?

О том, что я нападаю на Барбару? Что она вообще ему сказала прямо перед их поцелуем?

Всю дорогу к пруду я оставалась растерянной, временами даже не улавливая смысл его слов, и он это замечал. Рука, лежавшая поверх моей ладони, всё сильнее нагревалась, становилась тяжелее, а сам он рядом окаменел, храня напряжённое молчание.

— Как прошло твоё свидание с бароном Эскларом? — неожиданно спросил он, когда мы подошли к пруду, а затем свернул влево, на узкую каменную дорожку между густых кустов. — Здесь нас никто не услышит и не увидит.

Я оглянулась и поняла, что наблюдающие действительно остались где-то позади. Хотя они всё ещё были обращены в нашу сторону, их взгляды будто бы проходили мимо, не задерживаясь на нас.

Неужели здесь использовали ритуал для отвода глаз?! На природе?!

Это требовало бы колоссального магического резерва, особенно если учесть, что подобных свиданий было пятнадцать. Понадобилось бы несколько смен ритуалистов всего за три-четыре дня.

Пора!

— Вы об этом хотели поговорить? — спросила я прямо, делая глубокий вдох.

Он сузил глаза когда я ушла от ответа.

— Нет. И, честно говоря, твой ответ никак не изменит того, о чём я хотел с тобой поговорить. Просто... не сдержал любопытства, — произнёс он достаточно жёстко. — О чём ты хотела поговорить со мной, Миолина? Я хочу, чтобы ты обращалась ко мне на "ты" и по имени.

Мою руку он не отпустил, несмотря на то что нас никто не видел. С удивительным упорством он продолжал вести меня куда-то дальше. Деревья вокруг становились всё выше, кустарники — гуще, и я уже давно не видела наших наблюдателей. Наверное, им казалось, будто мы всё ещё стоим где-то там, между деревьев.

Наконец мы добрались до места назначения — огромного, раскидистого дерева, чьи мощные ветви почти касались земли, образуя плотную тень. Листва шумела под порывами осеннего ветра, а у самого подножия дерева раскинулся ковёр из сотен, тысяч васильков.

Там, среди зарослей, скрывалась скамейка, к которой и подвёл меня Каэлис Арно.

— Я спал на этой скамейке почти трое суток, пока меня не нашли, перед отправкой в Иштавар. До последнего не верил, что родители могут отослать меня на столько лет, — хмыкнул он, проводя рукой по едва заметной резьбе на дереве.

Он оставил эту резьбу, когда был совсем мальчишкой?

— Ты хотела поговорить, — напомнил он, полностью разворачиваясь ко мне так, что наши колени касались друг друга.

Интимность этого момента буквально звенела в воздухе, хотя между нами случались и куда более… близкие прикосновения. Его феромон казался острым, невыносимым, совершенно не соответствующим размеренности и спокойствию происходящего.

— Помните, вы говорили мне, что я могу попросить о чём угодно, в пределах разумного? — спросила я, не позволяя себе ни моргнуть, ни отвести взгляд.

— Ты, Миолина. Обратись ко мне по имени, — и вновь уже знакомый, приказной тон.

— Помнишь… ты говорил мне, что я могу просить о чём угодно, в пределах разумного? — я не стала спорить, отчаянно желая выговориться — и о своей просьбе, и о Барбаре, и будь что будет.

Ожидание оказалось мучительнее самого разговора.

— Всё, что угодно, — повторил он твёрдо. Его тело напряглось, но в глазах зажглась отчаянная надежда.

Что он ожидал услышать?

— Вы... — я заметила, что он уже готов перебить меня, и сразу исправилась, не желая терять ни мгновения и не желая, чтобы между нами остались недомолвки. — Ты сказал, что не можешь менять законы... пока. Но когда сможешь, после своей свадьбы, я хочу, чтобы ты изменил их. Так, чтобы другие члены семьи могли претендовать на главенство рода, если действующий глава не справляется или вредит дому.

Моя грудь тяжело поднималась с каждым вдохом. Я волновалась, осознавая, что в этот миг, возможно, решается не только моя судьба, но и судьба многих, кто застрял под властью тех, кто тянет весь род вниз.

— Ты точно этого хочешь? Ты можешь попросить что угодно, Миолина. Что угодно, — повторил он, и тщательно скрываемая надежда слабо угасала в его глазах, а руки на коленях сжались в кулаки.

Я решительно кивнула.

— Да, я записала некоторые идеи и ограничения, хотя верю, что вы... ты и так примешь справедливый закон. Ты знаешь об этом куда больше меня.

Он слушал внимательно, но я видела что это было совсем не то, что он надеялся услышать. Думал ли он, что я попрошу у него разрешения остаться во дворце?

— Хорошо, а теперь ты выслушаешь меня, Миолина, — произнёс он жёстко.

— Конечно.

Я не знала почему, но ожидала, что он заговорит о Барбаре. Возможно, что она сказала обо мне что-то дурное.

— Я хочу быть с тобой полностью откровенным. С самого детства я представлял, какой будет моя будущая королева, и ты воплощаешь собой всё, чего я не хотел в своей жене, — произнёс он, глядя мне прямо в глаза, и от этих слов я зло выдохнула, чувствуя острую боль.

— Ты слишком красива, привлекаешь слишком много внимания, куда бы ни вошла. Стоит тебе появиться в комнате — и все взгляды сразу обращаются к тебе. Ты постоянно подвергаешь себя опасности, не умеешь разговаривать, не умеешь просить помощи!

Что это?

— Но хуже всего то, что ты перевернула все мои представления о самом себе. Ты не видишь меня так, как все остальные женщины, хотя знаешь лучше них, в десятки раз. Ты знаешь меня даже лучше, чем мои родители. Рядом с тобой я не знаю и минуты покоя, не могу прятать свои настоящие эмоции, контроль, который даётся мне так легко с другими, с тобой просто не существует. Ты выводишь меня из себя, лишаешь разума. Я отчаянно хочу тебя, и одновременно схожу с ума. Я никогда не хотел такого будущего.

Его слова…

Он собирается попросить меня покинуть дворец? Я и так это сделаю.

Я отвернулась, сжимая кулаки, чувствуя, как меня мелко трясёт. Мужской феромон давил, подавлял, окружал, обволакивал, стараясь проникнуть в каждую клеточку моего тела, и я на секунду закрыла глаза, резко подавляя негласный приказ подойти. Дышать тут же стало легче.

— К чему вы ведёте? — спросила я жёстко, не желая больше ходить вокруг да около.

— Но хуже всего то, что я отчаянно желаю сделать тебя своей и не могу. Я пытался оттолкнуть тебя, стереть, уничтожить чувства, которых прежде никогда не испытывал и которых никогда не хотел узнать. И без которых я не смогу дальше жить, даже если это будет означать битву со всем остальным миром.

Что?

— Если… любовь к тебе означает потерю себя, я приму это. И нет ничего, чего бы я желал сильнее. Повернись ко мне, Мио.

Я сидела, почти не дыша, чувствуя, как всё моё тело словно окунули в кипяток. Феромон кронпринца всё так же давил, упрашивал, молил, и я развернулась, не сопротивляясь в этот раз.

Его Высочество находился совсем рядом, опустившись на одно колено, словно рыцарь у ног своей дамы, и даже в таком положении он оставался выше меня, сидящей на скамье. Его взгляд был спокоен, наполнен глубоким облегчением, как будто после долгой внутренней борьбы он, наконец, обрёл покой. В руках мужчины покоилась изящно украшенная коробочка, внутри которой лежало на первый взгляд тусклое, но массивное кольцо. Я сразу узнала его.

Это было обручальное кольцо Великой Принцессы Клодии Гаррат — реликвия, которую могли носить только гибриды, потому что металл был пронизан множеством редких магических вязей.

— Выходи за меня замуж, Миолина. Стань моей женой и следующей королевой Левардии.

Представляла ли я себе когда-нибудь этот момент?

Нет.

Даже не мечтала, даже не думала, что такое может случиться.

Возможно, потому что он сказал, что не изменил своего мнения обо мне на балу, где были представлены новые участницы. Сразу после нашей первой близости он повторил, что не может сделать мне предложения, и на балу лишь подтвердил это. Так что же изменилось с тех пор?

А может, потому что он не скрывал, что собирается выбрать Барбару своей невестой, если она дойдёт до финала, а меня намеревался отослать из дворца, чтобы я не мешала ей и не расстраивала её.

Но даже если бы я, поддавшись безумным и невозможным мечтам, вообразила этот миг — я никогда бы не представила еготаким.

— Мио, — требовательно позвал Каэлис, всё так же не двигаясь, глядя на меня с решимостью и открытостью, которые ломали что-то внутри меня. Его чувства были полностью обнажены.

«Если… любовь к тебе означает потерю себя».

— Зачем вы это делаете?! Вы ведь не хотите этого, вы сами так и говорите.

— Ты, Мио, ты! — в его взгляде снова вспыхнула твёрдость, он почти незаметно сел, перетёк на сиденье рядом, прижавшись всем телом, положив коробочку с кольцом на мои колени.

Горячая рука подняла мою и стала медленно снимать перчатку, палец за пальцем. Это движение туманило разум, посылая жаркую волну по всему телу.

— Зачем ты это делаешь? Если ты не хочешь этих чувств, если говоришь, что потеряешь себя — зачем? — я едва дышала, чувствуя, как всё моё существо тянется к Каэлису.

— Ты собираешься мне отказать? — настойчиво спросил он, явно желая получить ответ немедленно, но у меня… было слишком много вопросов.

Я до сих пор не могла поверить, что он делает это. Зачем тогда было целовать Барбару всего несколько часов назад?

— Мио?

— Впереди последнее испытание. Объявление победительницы Отбора ожидается после, на балу, как и всегда.

— Я понимаю, что ты не ожидала этого, но я больше не хотел медлить. Кроме того, мне не хотелось, чтобы ты удивилась тогда, когда я назову твоё имя на балу — перед высшим светом Левардии и... — он сделал короткую паузу, и в наступившей тишине я слышала лишь гул собственного сердца. — И я не хотел, чтобы ты подумала, будто у тебя нет выбора.

Будто у меня нет выбора? Потому что будущему монарху не отказывают?

— Мио…

— А что если я не пройду последнее испытание?

— О, я даже не сомневаюсь, что ты пройдёшь его, что ты станешь первой. Я уже говорил — во мне живёт непоколебимая вера в тебя, и ты ни за что не проиграешь. В других нет и десятой доли твоей решимости.

Не то…

Я задавала не те вопросы. Хотя его мысли о грядущем испытании совпадали с моими, и от этого в груди становилось тепло, хотелось вдохнуть полной грудью его запах, провести рукой по щеке...

— Значит ли это, что я могу сказать нет? — спросила я сдавленно.

— Почему, Мио?! — рыкнул он, и я поняла, что...

Да. Я могу сказать нет. Но не хочу.

— Я не понимаю... Я и подумать не могла, что ты скажешь это сейчас. Я уже смирилась с тем, что ты не видишь во мне женщину, на которой можно жениться. Приняла это и старалась не позволять себе грустить из-за этого, как бы ни ревновала к другим! — в груди копился ком эмоций, готовый вырваться, и впервые я не собиралась его сдерживать.

Кажется, Каэлис услышал только одно — о том, что я ревновала. В его взгляде вспыхнула радость, он взял мою руку, уже освобождённую от перчатки, и прижал к губам, делая глубокий, жадный вдох.

— Я боролся с собой... до последнего, — произнёс он тихо. — Верил, что если ты станешь моей женой, я потеряю себя, как отец. Что не смогу отдать Левардии столько, сколько должен, потому что окажусь слишком поглощён тобой. Кроме того, я должен был подготовить совет и свою семью, убедиться, что они не причинят тебе вреда.

— И что изменилось? Теперь ты готов потерять себя? — не знаю почему, но от его слов становилось только тяжелее.

Как и от самой мысли о том, что стоит мне сказать «да», я могла бы стать королевой. Последние дни я жила мечтами о будущем, а последние часы — мыслями об образовании, которое будет оплачено, о стабильности, о том, что смогу твёрдо стоять на ногах… самостоятельно. Как и мечтала столько лет.

Дворец и эта роль не казались мне чем-то прекрасным, даже просто чем-то хорошим. Не после месяцев, проведённых здесь в качестве личного ритуалиста Каэлиса и участницы Отбора. Не с Хонорой, Геленой, Советом, вечной борьбой за власть и политикой.

— Всё это время я врал себе, убеждая, что смогу отказаться от тебя, отослать тебя. Знаешь, сколько раз я прокручивал в голове… будущее с другой женщиной? И каждый раз я возвращался к одному — к тому, что я верну тебя во дворец, потому что быть рядом с тобой — мучение, но без тебя — ещё большее.

Он вновь горячо поцеловал мою руку, а потом потянулся к моим губам, обволакивая знакомым, обожающим, терпким феромоном, что будто умолял меня довериться, ответить…

Поцелуй был долгим, влажным, нежным, ласкающим… Но мои губы не двигались, хотя тело мгновенно отозвалось на близость мужчины, в которого я так долго и, как мне казалось, безответно была влюблена.

— Мио? — Его глаза оказались совсем рядом, пока он нежно удерживал мой подбородок.

— Я не хочу, чтобы ты терял себя, — сглотнув, наконец решительно произнесла я. А в его взгляде в этот момент медленно зажигалась боль. — Чтобы ты заставлял себя. Я не смогу прожить всю жизнь в чувстве вины, зная, что мужчина, в которого я влюблена, отказался от собственных принципов ради меня. Как, по-твоему, я должна на это реагировать? Радоваться тому, что человек готов жениться на мне вопреки своим мечтам, вопреки планам на будущее? Знаешь, я тоже не раз представляла себе, каким будет моё будущее…

Я хотела рассказать ему, как мечтала, чтобы мужчина, пусть даже не аристократ, принял меня с моим прошлым и недостатками, чтобы любил, а не ненавидел те черты характера, которые я сама считала неотъемлемой частью себя.

Но Каэлис, судя по всему, не ожидавший такой реакции, перебил меня. Его вторая рука легла мне на плечо, притягивая ближе, хотя мы и так сидели вплотную.

— О, я прекрасно представляю, о каком будущем ты мечтала! Ты говоришь мне о влюблённости, но думаешь, я не знаю, что ты оплачиваешь обучение другому мужчине? Считаешь это нормальным?! А твой поцелуй с бароном Эскларом? Что он тебе сказал, Мио, что пообещал? Я сделал всё, чтобы держать его подальше…

— Он пообещал мне то, чего я хотела больше всего — шанс уверенно стоять на двух ногах и не зависеть от других в будущем! — Мне было больно слышать, как он отзывается о Финне. Потому что Финн и его отец когда-то сделали для меня гораздо больше, чем кто-либо. Они приняли необученную, глупую аристократку, решившую, будто знает, как устроен этот мир, с улицы. — Я отказала Его Милости, хотя и приняла его помощь. Но не тебе говорить мне что-то о поцелуях — не после того, как ты сам всего два часа назад целовался с Барбарой!

Ну вот и высказалась!

— Что?! — Он казался искренне потрясённым. Я убрала его руку и встала, отойдя на несколько шагов, пытаясь хоть немного прийти в себя.

— Все знают, что ты с ней целовался, что выбрал её своей будущей женой. Ты сам подтвердил это, и сам сказал, что отошлёшь меня. Как, по-твоему, я должна реагировать?

— Мио… — Каэлис тоже поднялся и сделал несколько шагов ко мне. — Да, много месяцев назад я действительно выбрал леди Барбару из всех участниц. Потому что она казалась мне наименее проблемной, соответствующей моему представлению о будущем. Я и не скрывал этого от тебя. Но… ты же знаешь меня. Знаешь, что я никогда бы не поцеловал участницу Отбора до окончания… кроме тебя. Рядом с тобой я теряю даже остатки самоконтроля.

Я ничего не понимала, но верила Каэлису безоговорочно. Он не стал бы врать о таком. Учитывая, какон просил меня выйти за него, с него стало бы и признаться, что сомневался до последнего, что проверял.

А значит, Ариса всё выдумала.

Я лишь покачала головой, не веря, что на это купилась.

Я же всегда видела, что леди Лаэрт воспринимала Отбор как игру, как вызов. И вполне возможно, таким образом она распаляла соперничество ещё сильнее…

— Мио, — Каэлис вновь подошёл, вставая вплотную, и заправил за ухо выбившуюся прядь моих волос.

Это ничего не меняет.

— Я не могу, — наконец произнесла я, собравшись с силами. — Я хочу, чтобы мой мужчина радовался тому, что рядом со мной. Чтобы я приносила ему не страдание, а радость. И сама хочу чувствовать то же самое.

— Дай нам шанс. Я сделаю сотни шагов навстречу, но ты должна захотеть сделать хотя бы один. Ты уже отказалась от меня, даже не пытаешься. До слов Тавиена я не мог и представить, что ты хоть что-то чувствуешь ко мне. — Он говорил шёпотом, но с напором, продолжая целовать меня в лоб, в нос, в губы…

Словно с каждой секундой всё отчётливее чувствовал, что я не соглашусь.

— Ты прав, — прошептала я в ответ. — Я не хочу бороться. Ни за эту роль, ни за место в этом дворце, который я сейчас почти ненавижу. Я бы боролась за тебя, но не тогда, когда ты сам этого не хочешь и открыто это признаёшь. Не после того, что ты сказал.

Я отступила на шаг, потом ещё на один, сгорая под его испепеляющим взглядом, чувствуя, как всё внутри сжимается. Но потом резко встряхнула головой, заставив себя собраться.

Каэлис перевернул весь мой мир, но я не хотела разрушать его.

— Когда ты будешь выбирать невесту… знай, что с феромоном Барбары что-то не так, время от времени у нее появляется чужой. Она скопировала мой феромон, я не знаю как, и доказать этого тоже не могу. Но я хотела, чтобы ты знал.

Я уходила в тягостном молчании.

Глава 43. Последнее испытание

— Королевская семья примет своё решение касательно Великой Принцессы Зеновии Николетты сразу после последнего испытания, — Николас Хаул выглядел задумчивым и даже недовольным. — И затем моё пребывание во дворце тоже завершится.

Значит, суд состоится в тот же день, что и моя встреча в таверне с профессором Роувилем.

Мы с волком сидели в одной из анфиладных комнат, выстроенных по оси, где огромные, богато украшенные двери и арки располагались друг напротив друга, создавая роскошную торжественную перспективу.

— Не хотите уезжать? — наклонив голову, спросила я, не представляя себе дворец без ищейки.

Его Высочество доверял Николасу, возможно, как никому другому в этих стенах, и других союзников у него не было. От этой мысли становилось тяжело — от сочувствия и от осознания, что вскоре и мне предстоит покинуть дворец. Он доверял мне, открылся.

— Будете скучать? — спросил он с насмешкой. — Я до сих пор не могу до конца поверить, что это действительно была Великая Принцесса. Да, у неё было больше всех мотивов, и только у неё одной — средство… Знаете ли вы, что сразу после смерти графа Арвеллара она сумела провести через Совет закон, над которым работала год. Граф блокировал его. Впервые за всё время их совместного «правления» они голосовали по-разному, и при той поддержке, что стояла за каждым из них, Совет не смог прийти к согласию.

— Где она сейчас?

— В своих покоях, под стражей. Решение огласят в зале Совета, и выбирать будут уже меру наказания. Хотя я слышал, Зеновия собирается оспаривать свою вину…

Недовольство не покидало лица Николаса Хаула.

— Что насчёт тех двух ритуалов для отвода глаз? Почему один из них был новым?

— Ритуалы отвода глаз на этих сигарах никогда не проводились во дворце. Ими занимались независимые маги в городе, вероятно, чтобы не вызывать лишних подозрений. Мы не знаем, кто именно накладывал оба ритуала, но, скорее всего, Зеновия Николетта воспользовалась им впервые, когда вносила сигары во дворец, а затем повторила, с приглашённым магом — уже после того, как применила яд. Она полагала, что яд вступит в конфликт с ритуалом.

В этом была своя логика, многие зелья действительно вступали в противодействие с ритуалами. Вряд ли Зеновия могла у кого-то спросить, действует ли прежний ритуал, ведь это сразу вызвало бы подозрения.

— Теперь, когда вы завершили расследование убийства графа Арвеллара, вы могли бы заняться поисками матери Тавиена и остаться во дворце.

Острый взгляд волка тут же вцепился в меня.

— У вас есть идеи?

— Да — честно призналась я. — У меня нет никаких доказательств, только интуиция…

— Не знаю, оставит ли кронпринц Тавиена при дворе. Это слишком рискованно. Всё равно что стоять у обрыва — рано или поздно он узнает правду о том, кем является. И кто знает, какие люди будут рядом с ним в этот момент. С учётом характера Его Высочества у него будет немало врагов…

Мы проговорили ещё какое-то время, обсуждая в основном фигуру «отца» Тавиена и мои мысли касательно того, кто являлся его матерью. Сейчас к поискам фигуры «отца» были подключены все силы королевской гвардии, а границы проверялись с особой тщательностью.

Возвращаться в крыло участниц и видеть их счастливые лица после свиданий совсем не хотелось. Особенно теперь, когда я призналась всем, что «слухи» Арисы были выдумкой. Новость вызвала ошеломляющую реакцию, но взгляды обратились не к Арисе, а к Барбаре.

Той, что не отрицала эти слухи всё это время.

На удивление, она повела себя дерзко, ответив: «А разве любая из вас отрицала бы такие слухи?» — и довольно переглянувшись с Арисой. Меня Барбара по-прежнему игнорировала, но многие заметили моё ужасное настроение после свидания — слишком резкий контраст с восторженным блеском в глазах других девушек. Позднее я слышала шепотки о том, что я единственная, кто унизился до того, чтобы обсуждать подобное с Его Высочеством.

Зато соперничество между участницами взлетело до невиданных высот. Каждая вспоминала мельчайшие проявления внимания со стороны принца, выискивая в них скрытый смысл. И каждая девушка получила серьезный подарок на последнем свидании.

Изображал ли он свой интерес? Значило ли это хоть что-то? Или всё это было игрой, за которой стояло лишь политически выгодное решение — выбрать женой принцессу Иштавара?

Меня девушки по-прежнему не воспринимали всерьёз и даже не скрывали этого, уверенные, что следующее испытание я провалю. А я вдруг подумала, что если бы Барбара рассказала, скажем, Коре о моих чувствах к Каэлису и о нашем с кронпринцем более близком общении, другие участницы могли бы объединиться против меня, хотя бы на время, оставив в покое саму Барбару. Сделать всё, чтобы я не прошла испытание. Или мы обе.

Какая, в сущности, разница?

Я уже отказала Каэлису. Пути назад нет.

С момента моего первого и последнего свидания с ним прошло три дня, но кронпринц не покидал моих мыслей ни на миг.

Я не жалела о своём решении.

Я ненавидела дворец, особенно после недавней истории с зельем правды, когда все члены королевской семьи, включая Каэлиса, отказались его пить, используя пешек вроде меня и Греты Даскиры, чтобы добраться до истины, а сами хранили свои тайны и планы. Я больше не хотела искать компромиссов, не хотела принимать обстоятельства, я и так делала это всю свою жизнь. Я хотела жить и любить открыто, без страха, без расчёта, а не потому что мы с ним оказались загнаны в угол. Он — своими чувствами, тем, что «без меня ему хуже, чем со мной», а я — тем, что пока даже не представляла жизни без него.

Он видит меня проблемой на всю свою жизнь.

Разве так выглядит счастье? Любовь?

— Я уже ненавижу этот Отбор, — вскоре после возвращения рядом со мной в малой столовой появилась Селина, недавно вернувшаяся со свидания.

Судя по её неожиданно счастливому лицу, она тоже получила порцию внимания от Каэлиса Арно, как и остальные девушки.

— Почему? — я не знала, почему Селина постоянно делилась со мной своими чувствами. Может, она уже переругалась со всеми остальными, не способная сдерживать свой язвительный характер.

— На прошлых Отборах все знали, кого выбрал кронпринц, и участницы либо дружили с ней, либо против неё, формируя будущий круг фрейлин. А сейчас одни неизвестные. Принцесса, Барбара, Лианна… Даже я, Мио, чувствую, что у меня есть шанс, и не знаю, сражаться ли за него или поддерживать Лианну! Не говоря уже о том, что в Отбор добавили даже тебя!

Последнее прозвучало настолько пренебрежительно, что я не сдержала смешка.

Впрочем, Селина была не единственной в своём мнении. Никто не обсуждал со мной следующее испытание, уверенные, что я провалю его в самом начале. Даже Аделаида, Тамилла и Жизель говорили об этом только между собой.

— И ты удивляешься, что люди общаются с тобой, но при этом за спиной всегда ждут удара? Считают тебя язвительной и злой?

Селина выдохнула недовольно и нахмурилась, вставая, чтобы уйти.

— Нет, я серьёзно. Ты даже не задумываешься, что говоришь, или тебе просто наплевать на то, что невольно ранишь других. Никто никогда не будет по-настоящему близок с тобой, если ты и дальше продолжишь так себя вести. Посмотри на Анну. Я не знаю, что ты ей сделала, но шаг за шагом ты потеряешь всех, кто когда-то считал тебя лёгкой и дружелюбной. Хотя ты и так это знаешь, поэтому и бросаешься со своей дружбой на каждого нового человека.

— Я же не хотела сказать ничего плохого! — огрызнулась Селина.

— Не хотела, но сказала и даже не подумала, как чувствуют себя другие. И так всегда, Селина… Впрочем, ты взрослый человек, живи как хочешь, мы все взрослые. Сражайся за себя и перестань думать, с кем выгоднее подружиться, — отмахнулась я.

Девушка, вместо того чтобы уйти, вернулась на своё место и задумчиво прикусила губу, рассматривая остальных, отмечая, как тепло они общаются, наверняка жалея, что у неё нет таких же близких отношений хоть с кем-то.

— Почему никто не говорит мне об этом? Даже те, кто называют себя моими подругами?

— Не знаю, и это не моё дело. Возможно, они думают, что если скажут, ты отреагируешь ещё хуже, а может, им просто это не так важно, и они давно сделали выводы о тебе, — я пожала плечами. — Так что ты решила, поддерживать Лианну?

Селина ответила после паузы, явно размышляя больше о своих отношениях с другими, чем об Отборе.

— Этого хочет вдовствующая королева Хонора, — я совсем не ожидала такого ответа, и, увидев мои круглые глаза, девушка усмехнулась. — Она велела, чтобы на свиданиях с Его Высочеством мы говорили только о Лианне. Но, по-моему, он не ведётся на это. Может, поэтому и смотрит на Барбару, и я всё больше верю, что он выберет её.

— Её Величество попросила вас убрать Барбару на следующем испытании? — прямо спросила я.

Селина кивнула.

— Тебя бы тоже попросила, но ты и так не можешь обращаться, все это знают. Я только сейчас поняла, как обидно тебе, наверное, слышать все эти насмешки, ведь это не твоя вина, и ты не можешь это изменить.

Насмешки меня не волновали. Единственным, о ком я думала, был Каэлис Арно — особенно теперь, когда стало известно, что он появится на испытании.

А вечером мне пришла посылка от него.

— Уважаемые участницы, приветствую вас на последнем испытании! — и без того громкий голос лорда Крамберга казался сегодня оглушительным.

Ещё бы — последнее испытание, последний шанс придворных взглянуть на красавиц-участниц, сильнейших и самых достойных девушек королевства.

Ради такого события всех вывезли в лес на границе Сороны, где комиссия и наблюдатели устроились на огромной площадке. Сюда же заглядывали жители столицы. Вокруг сновали десятки, а то и сотни стражников, не пропуская за ограждение тех, кто не должен был там находиться, и одновременно патрулируя лес.

— Последнее испытание — самое трудное из всех, и сегодня будет оцениваться как сила вашего зверя, так и ваша готовность быть королевой: влияние на окружающих, поддержка, которую вы заработали во время Отбора. Месяцы вашего проживания во дворце скажутся на этом испытании как никогда.

Я не до конца понимала, чего ожидать — только знала, что нам предстоит обратиться в зверей и что для крупных кошек в испытание включены элементы четвёртого тура.

Для всех, кроме Лианны.

— Ваше испытание начнётся здесь, под действием множества ритуалов и иных воздействий, которые будут сопровождать вас на протяжении всего процесса. Заклинания подбираются индивидуально, и вы сможете уловить запах Его Высочества лишь после того, как примете зелье и с вас будет снят ритуал, подавляющий феромон кронпринца. Испытание индивидуальное.

И вот здесь начиналось самое интересное.

Я осматривалась, стараясь смотреть на других — на матушку, на Имира, который наконец-то появился, но…

Мои глаза невольно вновь и вновь возвращались кнему.

Каэлис стоял на возвышении рядом со своей семьёй, осматривая девушек с восхищённой улыбкой. Он задерживал взгляд на каждой, передавая поддержку и одобрение.

Всем, кроме меня, и наверняка остальные замечали это.

В ту секунду, когда я осознала, что он сознательно, нарочито избегает моего взгляда, внутри возникла острая боль потери. Но вскоре я горько улыбнулась, понимая, принимая. Я сделала свой выбор. И теперь собиралась наслаждаться каждой секундой рядом с ним, как редким, драгоценным даром. Я знала, что так будет лучше для нас обоих.

Вряд ли он представлял себе этот момент именно так. Хотела бы я подойти, прикоснуться к его щеке, сказать, что он справится, сказать, что я верю в него так же, как он когда-то верил в меня. Если, конечно, он вообще об этом думает.

Это — мои последние дни рядом с ним. Я просто любовалась им, бликами солнца в его непослушных волосах, искренне веря, что он станет лучшим королём, какого только могла пожелать Левардия.

Участницы сегодня особенно постарались. Несмотря на то, что вскоре им предстояло принять форму зверя, каждая нацепила подарок Каэлиса, словно подчёркивая, насколько он ею заинтересован.

Подарки были разными и, по сути, выстраивали некую иерархию.

Лианне достался браслет с крупными рубинами и сапфирами из королевской сокровищницы. Много веков назад эти камни были добыты в графстве Роузглен, после чего один из знаменитых ювелиров создал гарнитур для королевской семьи. Но позже гарнитур был украден, и никто не слышал об этих драгоценностях до сегодняшнего дня.

Теперь королевская реликвия покоилась на изящной ручке Лианны.

Барбаре тоже достался подарок, однозначно указывающий на её статус фаворитки — скромное, по сравнению с браслетом Лианны, но символичное ожерелье леди Абелин, второй жены пра-прадеда Каэлиса. Их брак был заключён в зрелом возрасте, детей у пары не было, но вся Левардия знала об этом союзе как о браке по любви. Многие верили, что леди Абелин была любовью всей жизни того короля. Параллели напрашивались сами собой.

Впрочем, другим девушкам тоже доставались семейные реликвии с историей и своим подтекстом.

Матушка то и дело бросала на меня взгляды, будто ища на мне украшение. А я стояла рядом с Барбарой прямо, уверенно, открыто демонстрируя отсутствие драгоценностей.

Вообще-то подарок от Его Высочества у меня был. И я выпила его столько, что меня трясло от энергии и нетерпения обратиться. Вместе с подарком шла и записка:

«Ты сделала свой выбор, и я принимаю его».

— Придворные маги будут ждать вас у башни, которую вы видите отсюда, — лорд Крамберг указал на старую зубчатую башню. — Там вы сможете определить, какое количество чар и зелий всё ещё действует на вас. Снять их можно несколькими способами — отыскав источник влияния, то, что поможет избавиться от воздействия, или добыв белый флаг с гербом королевской семьи.

Как им только такие идеи в голову приходят?

— Белый флаг способен снять любое одно воздействие, наложенное на вас. Три флага вместе снимают ограничение на феромон Его Высочества. Эти флаги можно не только найти, но и получить — от представителей каждого рода королевской семьи. Кроме того, один раз за испытание вы должны указать на участницу, и она потеряет один из своих флагов. Любая участница также вправе передать свои флаги другим.

Все оглянулись, поражённые, понимая, к чему вёл лорд Крамберг, когда говорил, что это испытание станет также проверкой поддержки, которую получали участницы.

— Наконец, для крупных кошек испытание будет отличаться, так как они не проходили четвёртый тур, кроме леди Лианны Бэар. Чтобы снять ограничение на феромон Его Высочества, вам потребуется пять флагов. Два из них будут выданы в награду за поимку зверя после использования гонга. Прошу!

Сказать, что я полностью поняла всё происходящее, я не могла, но эйфория не отпускала. Возможно, дело было в крови Его Высочества, а может, в его присутствии или вере в меня, но я отчаянно хотела прийти первой. Чтобы он увидел, как я прихожу первой.

Под бурные овации нас проводили в специально установленные шатры, где можно было переодеться и обратиться. Я сразу заметила, что почти все взгляды в тот момент сосредоточились на мне.

Никто не ожидал, что я смогу обернуться.

Даже Кора не позволяла себе язвительных замечаний — лишь смотрела на меня с жалостью, в которой сквозило некое смакование. Она наслаждалась каждой секундой ожидания и притворного сочувствия.

— Наверное, тебе лучше было сняться с Отбора, чем демонстрировать всем свою слабость. Ты ведь всё знала, зачем мучиться? — и такое в её голосе сквозило понимание…

В ответ я лучезарно и дерзко улыбнулась Коре, но ответить ничего не успела.

— Пусть делает что хочет, — буркнула Аделаида, проходя мимо. — Ты сама-то почти никогда в тигра не обращаешься.

Кора побледнела и отступила на шаг, пронзая Аделаиду взглядом, полным ненависти. Возможно, она и передумала бы, начав вредить Аделаиде, но с учётом того, что у Барбары будет внушительная группа поддержки, им могли понадобиться все флажки.

Мне, Коре, Тамилле, принцессе Заралии и Кайле Бораллис нужно будет найти пять флажков или получить их от других. Кора, если решит не проходить испытание сама, может отдать свои флаги Лианне и попытаться отобрать чужие у Барбары. Думаю, Аделаида, Ариса и Тамилла могут передать свои флаги Барбаре...

— У вас пять минут, — объявил лорд Крамберг, и девушки скрылись за ширмами, установленными в шатре.

Тамилла в последний раз подошла ко мне, поддерживающе похлопала по плечу и скрылась за своей ширмой. А я направилась к самой дальней.

Это казалось так невероятно просто.

Адреналин бурлил в крови, насыщенной кровью Его Высочества, и я полностью отдалась своей пантере, позволив сосредоточиться на одном самом сильном инстинкте.

Прямо как он учил меня. Мир тут же наполнился запахами, звуками, мельчайшими движениями воздуха, частицами пыльцы…

Я выскочила из шатра первой, пока остальные всё ещё тянули, и оказалась снаружи, перед огромной толпой, вдыхая свежий утренний воздух огромной пастью и пугая окружающих бешено двигающимися толстыми вибриссами.

Зрители дружно охнули, увидев меня, а затем последовали встревоженные возгласы — они поняли, что я сумела обернуться. Мне хотелось улыбаться, но в облике пантеры я не могла, а ещё…

Мне хотелось, чтобы он смотрел только на меня. Хотелось его поддержки, восхищения. Но он, конечно, не смотрел — единственный, кто не был удивлён происходящим. Я послала в его сторону тихий рык и волну воздействия, феромоном стремясь добраться до льоркана мужчины. Его Высочество не отреагировал. Зато некоторые зрители сжались на местах.

Я заметила, что среди них сидел лорд Александер — он, в отличие от всех, не сводил с меня восторженного взгляда. А королева Хонора отшатнулась, неверяще прошептав что-то женщине рядом.

Интересно, если бы она знала, что я смогу обернуться, стала бы она просить свою коалицию отнимать у меня флажки или всё так же пыталась бы избавиться от Барбары? Кто знает.

В это время из шатра начали выходить остальные, начиная с Барбары — она выглядела потрясающе грациозной в облике сервала. Внимательные глаза тут же непонимающе обратились ко мне, но куда больше меня интересовала Кора. Появившись из шатра, она злобно оскалилась и сделала несколько неконтролируемых шагов в мою сторону...

Только тогда я поняла, почему она не оборачивалась на первом испытании. Она плохо контролировала своего зверя.

— Прошу вас, леди, подойдите к магам, — лорд Крамберг указал нам на группу королевских работников.

И, признаться, я даже не ожидала, насколько сильным окажется воздействие ритуалов и зелий, и насколько решающей станет поддержка других участниц в этом испытании.

Глава 44. Трусиха

Лапы разъезжались, в голове туманилось, охотничий инстинкт почти полностью исчез, несмотря на три удара гонга, которые ещё больше свели меня с ума.

Такие испытания вообще нормальны?

Я не могла понять все воздействия, что были оказаны на меня, но из тех, с которыми я была знакома...

Ритуал неудачи — конечно, знакомый и «любимый», ритуал искажения звука, ритуал чужой тени, и я подозревала, что на мне также был ритуал усиления или искажения запахов… просто я не могла его ощутить, потому что зелье блокировало вообще все запахи. Думаю, отдельное зелье блокировало и феромон Его Высочества, найти которого нам предстояло, чтобы добыть его личный герб и принести его комиссии.

Именно там будет определена победительница.

Чтобы поддерживать такое количество ритуалов, заклинаний и зелий в пятнадцати участницах на протяжении нескольких часов, дворцу понадобятся все доступные маги.

Рядом бешено рычала Кора, огромная и устрашающая. Именно с ней самые крупные кошки должны были бороться за добычу, число которой ограничено, чтобы заработать два флага.

Кора в образе тигра была в полтора раза крупнее меня, вдвое больше Тамиллы и втрое превосходила несчастную Кайлу Бораллис. Единственной, кто равнялся с ней по размеру, была принцесса Заралия в облике пещерного льва. Я не была уверена, кто из них тяжелее.

Наконец, под громкий хлопок фейерверка началось соревнование. Я тут же сорвалась с места, пробежала большими прыжками около десяти метров и рухнула, запутавшись в собственных лапах. Вокруг мелькали тени, сводящие с ума и сбивающие с толку, но я сразу поняла, что это всего лишь ритуал.

Надо было снять хоть одно воздействие. В этот момент у меня не работали ни разум, ни инстинкты, и остальные участницы, по всей видимости, чувствовали то же самое. Чтобы освободиться от воздействий, требовались флаги, и даже чтобы отобрать его у другой, сначала кто-то должен был его найти.

Думай!

Бешено двигающиеся вибриссы уловили повышенную влажность на западе — она отличалась от общей влажности леса, казалась неестественной, более густой…

И вместо того чтобы вместе с остальными поплестись к башне, где находились маги и где мы могли понять хоть что-то, я отправилась на чувство этой влажности, спотыкаясь о каждую кочку, но, по крайней мере, способная двигаться.

Через овраги, буреломы и даже крохотную речку это чувство привело меня к магу, который прямо сейчас занимался самым неблагородным делом — поддерживал на нас какое-то заклятие, неизвестное мне, постоянно подкидывая в небольшой бурлящий котёл по одному волоску.

Я нисколько не сомневалась, что эти волоски принадлежали участницам, и где-то там, среди светлых, рыжих, каштановых волос прятались и иссиня-чёрные — мои и Тамиллы.

Приближаясь к мужчине, я тихо рычала, хотя, наверное, грозности мне не хватало — не тогда, когда я неуклюже падала каждые несколько шагов, но мага это напугало в любом случае.

— Я всё отдам! — он поднял руки вверх, явно боясь настолько крупных кошачьих, и первым моим порывом было опрокинуть котёл.

Но маг удивил меня, встав перед ним, мелко дрожа.

— Нет! Котёл не могу, меня же выгонят, вы же сами тут работали! Но ваши волосы отдам, пожалуйста…

Где-то за мужчиной мелькнула тень — это появился стражник, готовый защищать, если придётся, трусливого мага, что был мне на один зуб. Именно стражник кинул мне пучок темных волос со стола, что находился сбоку от котла. Унести пучок я не могла, поэтому просто швырнула в костёр.

Ритуал неудачи продолжал действовать — пучок то уносило ветром, то я промахивалась, и в итоге я решила остаться рядом, пока не буду уверена, что он сгорел.

Результат почувствовался минут через десять, когда магия рассеялась. Я надеялась, что лапы перестанут разъезжаться, но исчезли лишь безумные тени, из-за которых я постоянно оглядывалась и металась.

Надо же, это был вовсе не ритуал чужой тени.

Почти каждую минуту я боролась с яростным желанием убежать, начать охоту за мелкой или крупной добычей, и сосредоточиться на задании было невероятно тяжело.

Я считала, что окажусь у башни последней, но ошибалась. По крайней мере, здесь не было многих малых кошек, и прежде всего мне бросилось в глаза отсутствие Наэми и Жизель. Видимо, такое количество воздействий оказалось для них тяжёлым, и, как и у меня, их лапы заплетались.

Широкие знамёна отмечали извилистые дорожки к представителям королевских кланов — дому Грейдис, а также кланам Келлсберг, Хэлбранд и де Рокфельт. Четыре флага, и стоило Лианне, например, получить три, как её ограничение на феромон Его Высочества исчезнет.

Насколько же сильно скажется на испытании влияние вдовствующей королевы Хоноры?

Именно к одному из таких знамён, за своим флагом, направлялась прекрасная грациозная пума почти персикового цвета, но я заметила, что в сторону знамени клана Келлсберг движется… Барбара.

У зубчатой башни стояли шатры и толпы людей, включая целителей и стражников на случай, если кто-то начнёт вести себя неадекватно. Сзади раздалось злое рычание, и, обернувшись, я никого не увидела — проклятый ритуал искажения звука. Настоящая Кора была с другой стороны. Она, наконец, заметила меня, но не чувствовала, и я невольно послала в её сторону волну феромона…

Которая почти не подействовала.

Да сколько же всего они на нас наложили?

Ответ находился здесь же — пятнадцать высоких деревянных столбов стояли у башни. На каждом была дощечка с изображением животного, обозначающая одну из участниц. Тяжелее всего было с лесными кошками — их у нас оказалось целых три, и изображения пришлось раскрасить в разные цвета, чтобы никто не перепутал.

Каждый столб был обвязан множеством цветных лент, каждая из них обозначала воздействие…

Пятнадцать участниц, по пятнадцать воздействий на каждой… кроме меня.

Одна из зелёных лент с моего столба была снята.

Я оказалась первой, кто избавился от одного из воздействий.

Именно здесь, с затуманенным сознанием, которое постоянно отвлекалось, мне предстояло выбрать следующее направление, какую-то тактику. Снимать воздействия или попытаться поймать сайгака?

Второе казалось невозможным — я едва могла двигаться, ритуал неудачи очень мешал, да и запахов я не ощущала. Значит, нужно было добыть флажки, снимающие воздействия, и надеяться, что никто из участниц не лишит меня моих.

Скорее всего, больше всего флагов будет даровано и отобрано именно между Лианной и Барбарой. Тех, кто борется за себя, будет единицы.

Один из флагов добывался сравнительно легко — чтобы участницы почувствовали хоть какое-то облегчение. Для малых кошек их спрятали в башне или в крошечных подземных норах на небольшом удалении, для средних — на вершинах деревьев, а для крупных — под большими валунами. На добычу одного у меня ушло меньше получаса, и за это время несколько других кошек тоже принесли в зубах белые флаги, отдавая их магам.

Я долго решала, кому вручить свой. Хотелось избавиться от заплетающихся лап. Воздействие, скорее всего, было связано с целительской магией или зельем, поэтому я подошла к целительнице, передала ей флаг, но девушка не спешила.

Она огляделась по сторонам…

Давая другим шанс лишить меня этого флага.

В этот момент рядом находились только Селина, Элоиза и Жизель, что только-только добралась сюда, и никто из них мной не интересовался. Целительница вручила мне настойку, и я тут же её выпила, надеясь наконец обрести твёрдость и уверенность в конечностях.

Я ошиблась.

Вместо этого в нос тут же ударили сотни, тысячи смешанных запахов, с трудом поддающихся контролю. Я зарычала, ощутив агрессию, буквально витавшую в воздухе. Не то, чего я хотела — но и это сгодится. Нужно срочно добыть другие флаги или…

Я рванулась в лес, наблюдая, как Селина и Элоиза снимают с себя по одному воздействию. Только сейчас я заметила, что у Барбары оставалось всего тринадцать лент, как и у Лианны — скорее всего, им помогли флаги королевских кланов. Медлить нельзя!

Сейчас, когда я ощущала запахи, они сливались в бесконечную какофонию, но вибриссы помогали справляться, улавливая мельчайшие движения воздуха. Я знала, насколько далеко находятся остальные, и старалась сосредоточиться. Чуткий нос уловил запах моря, запах шторма — мойзапах — но исходил он не от меня, а от Барбары, которая добывала флаг где-то совсем рядом.

Рыкнула, сдерживая нетерпение, и едва не упустила слабый человеческий запах возле низкого водопада. Вибриссы чувствовали движение воздуха. Скорее всего, там находилась пещера. Я без раздумий рванула туда, поскользнувшись четыре раза, прежде чем пробраться внутрь. Флаг оказался совсем рядом. Пусть дорога туда и обратно заняла ещё полчаса, он того стоил.

Тогда я впервые осознала, насколько беспорядочным и грязным стало испытание. Почти все участницы находились около башни.

— Пожалуйста, вы должны держать себя в руках — лорд Крамберг оказался здесь, потому что, видимо, у остальных не хватало влияния. — Нет, мы не можем вернуть вам те флаги, что вы уже использовали, и вы не имеете права лишать других участниц флагов, которые они потратили.

Оказалось, что Анна вновь обрела человеческий облик, видимо, в одном из шатров, и теперь сердито что-то выговаривала.

На столбе, обозначавшем Лианну, оставалось всего десять лент. Кто-то из участниц отдал свои флаги, сняв с леди Бэар сразу пять воздействий, но теперь эти девушки едва могли передвигаться, а оставшиеся флаги находились куда дальше. На столбе Барбары осталось одиннадцать лент. Сознание у них, скорее всего, уже прояснилось, и они твердо стояли на четырёх лапах.

Но обстановка стремительно ухудшалась. Анна передала свой флаг Барбаре, желая снять с неё одно из воздействий, однако присутствующая при этом Мелва Вал-Миррос тут же лишила её флага. Только сейчас до меня дошло, что ни Барбаре, ни Лианне не было нужды искать сайгака — они могли бы снять ограничение на феромон Каэлиса, используя всего три флага, и не сделали этого сейчас только потому, что в их состоянии едва ли могли двигаться.

Нет.

Чтобы почувствовать его, они должны были сперва снять ограничение на восприятие запахов, а затем — ритуал сплетения ароматов. Но зелёных лент у них оставалось столько же, сколько было и раньше, значит, к целительнице, к которой уже обратилась я, они ещё не подходили…

Нужно скрывать, что я уже чувствую запахи. У башни теперь постоянно находились участницы, и они наблюдали за всеми предельно внимательно.

— Вы уверены, что хотите отдать свой флаг леди Валаре? — услышала я громкий вопрос одного из магов и резко обернулась, не веря своим глазам.

Огромная, сильная, мускулистая и пушистая пещерная львица, казавшаяся сейчас больше Коры, передавала белый флажок магу у моего столба, на котором оставалось тринадцать широких лент разного цвета. Принцесса Заралия… Но почему? Почему она не снимает воздействия с себя, с какой стати ей передавать белый флаг мне? Мы не дружили, даже особо не общались.

— Конечно, Ваше Высочество, — произнёс маг после того как львица грозно сделала ещё шаг вперёд.

Анна и Мелва наблюдали за этим с недоумением, не понимая, что происходит, а я… почувствовала, как мои лапы вдруг перестали заплетаться. Но теперь, когда они прочно стояли на земле, я осознала, насколько тяжёлым стало моё тело — будто вес увеличился в полтора раза. Возможно, предыдущее воздействие конфликтовало с зельем тяжести, и только сейчас я начала его ощущать.

Те, кто придумали это испытание, вообще нормальные?

Избавиться от иллюзорного лишнего веса и ритуала неудачи было бы неплохо — как и от сплетения ароматов. Я решила снять именно ритуал и подошла с флагом к знакомой магине, облачённой теперь в плащ старшего ритуалиста.

Мисс Ида Калман за месяцы работы на Отборе сильно изменилась, стала увереннее, степеннее, даже одежда теперь казалась куда богаче. Мои эмоции, скорее всего, были усилены очередным воздействием, и мне вдруг захотелось потереться лобастой головой о девушку, которая этого порыва почему-то не оценила, оставив внутри недовольное звериное чувство.

Но вскоре на лице бывшей начальницы появилась улыбка — будто она не могла поверить, что я стою здесь, среди участниц, хотя ещё совсем недавно была её подчинённой.

Мисс Калман сняла одну фиолетовую широкую ленту а также ритуал искажения звука, и мир сразу стал восприниматься целостнее, безопаснее, будто часть контроля вернулась, хотя на мне всё ещё оставалось одиннадцать воздействий.

Я неожиданно поняла, что сильно облегчила себе жизнь. Лент у меня теперь столько же, сколько у Барбары, и всего на одну больше, чем у Лианны. Но чтобы снять ограничение на феромон Его Высочества, мне требовалось пять флагов, а им — всего три. И, судя по всему, многие были готовы делиться флагами с фаворитками… но и отнимать тоже. Меня же соперницей никто не видел, и даже не замечал!

Рванула назад, в лес, по пути потеревшись боком о Пещерную Львицу, выражая благодарность за её неожиданный поступок. По-прежнему не верила, что сумею поймать сайгака. Искажение запахов мешало, но воздействие лишнего веса и зелье, заглушающее мой феромон были даже более серьёзной проблемой.

Лес мелькал перед глазами на безумной скорости. Я несколько раз врезалась в деревья, спотыкалась, падала, постоянно отвлекалась, но далеко не уходила и глушила инстинкты на корню. В какой-то момент на меня едва не обрушилась тяжеленная ветка, и именно тогда я снова ощутила, что мой феромон здесь слишком силён… Не только из-за моего присутствия.

Мы редко чётко чувствуем собственный аромат. И я оказалась права, оставшись поблизости, потому что… для действия ритуала неудачи маг должен быть рядом с целью.

Я поняла, что глаза никак не задерживаются на одном участке леса. Вновь и вновь. Пока я кружила на месте, раздражение нарастало, и в три прыжка я метнулась туда, куда взгляд упрямо не хотел ложиться. Ощущение исчезло внезапно, бесшумно, и от резкого изменения в восприятии я даже присела на попу.

Затейники какие, мало наложить на нас ритуал неудачи, так они ещё и спрятали источник воздействия с помощью ритуала отвода глаз!

Если бы не мой опыт ритуалиста, я бы никогда не задержалась здесь надолго, но такие совпадения не могли быть случайными… Так и есть — здесь находился старый знакомый Нивал Даскира, спрятанный за заклинанием отвода глаз и проводящий ритуал сразу для двух участниц. На нём была мантия младшего ритуалиста — как и мисс Иду Калман, в какой-то момент его повысили.

— Тёмные боги! — он явно испугался моего присутствия, но препятствий чинить мне не стал. Только показательно сжёг перчатку, которую я когда-то передала комиссии, зная, что она будет использоваться в ритуалах против меня на испытаниях.

— Десять минут, леди Валаре, и воздействие пройдёт! — произнёс он громко, напуганно, отходя на шаг. И там, среди деревьев, появился стражник, явно отвечающий за этого мага.

Я рыкнула, но уступила. Времени на него не было, а нахлынувшие чувства явно шли не от меня. К близнецам Даскира я давно уже не испытывала ничего, а к Грете даже прониклась жалостью. Её втянули в расследование против воли, и зелье правды ударило по ней так сильно, что она до сих пор не вернулась к работе.

Через десять минут ритуал неудачи действительно спал — я даже не сразу поняла, что больше не спотыкаюсь и не врезаюсь в деревья. Но это воздействие всё равно оставалось далеко не самым серьёзным из тех, что мешали мне.

Нужно было избавиться от того, что утяжеляло тело, или от влияния, искажавшего феромон — без этого поймать сайгака было невозможно. Поэтому я, едва переводя дыхание, двигалась по лесу так быстро, как позволяли силы, стараясь уловить хоть какие-то следы человеческого присутствия или воздействия.

Вернувшаяся лёгкость оказалась настолько неожиданной, что очередной пружинистый прыжок отбросил меня на несколько метров вперёд — прямо в мягкую топь у реки. Я проехалась по скользкой топкой глине и с трудом выпрыгнула обратно на твёрдую почву.

Что за?..

Похоже, кто-то снял с меня заклинание, увеличивающее вес. Кто? Опять принцесса? Почему она помогает мне?!

Отвлекаться я не стала, тут же рванула вперёд, запах сайгака тянулся со всех сторон одновременно из-за ритуала искажения. И только теперь я заметила ещё одну странность — вес тела начинал меняться сам по себе, в случайных местах, то утяжеляя ноги, то сбивая с траектории прыжок.

Я зарычала от раздражения, злясь как никогда на организаторов конкурса.

Но останавливаться из-за этого я не собиралась. Пять флагов — и даже с оставшимися воздействиями я смогу их найти и поймать сайгака.

Зверь обнаружился во многом благодаря моим вибриссам, я чувствовала движение, улавливала размер тела, плотность, манеру передвижения, просто по потокам воздуха, а запах, хоть и не постоянный, лишь подтверждал верность выбранного направления.

Ловить его на скорости было бы глупо — он быстрее, да и я не гепард. Значит, придётся устроить засаду. Отдаться инстинктам полностью не получалось, как бы я ни старалась, но логика всегда одна — поджидать добычу в высокой траве и прыгать по диагонали, целясь сразу в шею. Главное быть предельно бесшумной и не отвлекаться на прочие движения вокруг, о которых вибриссы сообщали непрерывно.

Удар!

Огромное тяжёлое тело сбило меня, когти полоснули по боку, вспарывая шкуру, но она оказалась слишком плотной. Боль была, но неглубокая. Смешение запахов не давало сосредоточиться на опасности, да я и не ожидала нападения — не при таком количестве стражи, тем более, что между участницами ещё никогда не случалось драк.

Я даже не могла представить, что кто-то решится на подобное безумие!

Приземлилась на четыре лапы, но неловко, задев по пути какое-то бревно. Однако Кора — а это была именно она — не бросилась сразу в атаку. Она на миг отвлеклась, явно под действием одного из ритуалов. Лапы у неё не разъезжались, но тело казалось чрезмерно тяжёлым.

Сошедшая с ума тигрица рыкнула, но это не произвело на меня впечатления. Я тоже зарычала в ответ, обходя её по дуге. Если бы только можно было использовать феромон!

Прыжок — и я легко увернулась, зная все её движения наперёд благодаря вибриссам. Но Кора всё равно не сумела дотянуться до меня — она не рассчитала траекторию из-за непривычно возросшей массы. Девушка рычала зло, безумно, и я даже начала волноваться за неё, хотя угроза исходила и для меня.

Размер и вес тигрицы были столь внушительными, что если бы она упала на меня, я не сразу смогла бы выбраться.

Додумать эту мысль я не успела — другое огромное тело налетело на Кору, и они покатились по земле в рыже-полосатом пушистом клубке. Я оторопела от происходящего и не сразу поняла, что происходит.

Это. Испытание. Отбора! Почему мы сражаемся друг с другом физически? Какой скандал.

Я тут же бросилась вперёд прыжками, понимая, что обе участницы находятся под воздействием, и в который раз спрашивая себя, зачем принцесса помогает мне. Девушки яростно рычали, почти не закрывая огромных пастей, и в глазах Коры не было даже намёка на рассудок. Но драки всё же не случилось.

Тигрица внезапно отвлеклась — возможно, даже на что-то несуществующее — и, поддавшись многочисленным воздействиям, унеслась в сторону.

— Я сама бы справилась! Зачем ты мне помогаешь? — я и не заметила, как обратилась, сидя голышом на земле и растерянно разглядывая принцессу Заралию.

— Если ты не выиграешь, я сама тебя загрызу! Я пошла на этот Отбор только ради тебя, разорвала помолвку! Хотя… это, пожалуй, даже к лучшему. Узнала, кем был мой жених на самом деле, — девушка обернулась с лёгкостью, слегка покачнувшись, но тут же выпрямилась во весь рост.

Высокая, гордая, сильная. Совершенно обнажённая.

Ради меня…

Новый набор участниц невозможно было бы создать без серьёзного политического рычага, и добавление принцессы Заралии стало идеальной возможностью. А значит, Каэлис решил восстановить мою репутацию, попросив девушку столь высокого ранга присоединиться к Отбору.

Сердце сжалось, когда я поняла, что его поступок оказался даже более дерзким и масштабным, чем я представляла до этого.

— Вы дружили? Или… ты влюблена в него? — подозрительно спросила я.

— Что?! — принцесса нахмурилась, а потом язвительно рассмеялась. — Я терпеть его не могу. И он меня тоже. Будь моя воля — никогда бы больше его не видела. Но так уж вышло, что я ему должна…

До Каэлиса я добралась только через три часа — после поимки сайгака и того, как нашла ещё три флага. К этому моменту искать флаги стало так трудно, что, кажется, многие участницы просто сдались, устало оставшись в лагере — так я стала называть зону у башни. Там можно было отдохнуть, перекусить в шатрах, немного прийти в себя, даже обсудить стратегию или поделиться мыслями.

У меня на всё это не было ни времени, ни желания. Я больше не собиралась снимать с себя никакие воздействия, веря, что и так могу справляться. Единственное, от чего я хотела избавиться — это ограничение на запах Его Высочества.

Кронпринц находился под ритуалом отвода глаз, который я вновь «сломала» безумными прыжками. Но, оказавшись совсем рядом с ним, я замерла, растерявшись. Присела на землю, нервно хлеща пушистым хвостом по твёрдой холодной поверхности.

Глаза Каэлиса расширились, когда он увидел меня, а губ коснулась хищная улыбка. Он выглядел расслабленным, всё таким же красивым, словно хозяин, обозревающий свои владения.

Здесь, рядом с ним, стоял шатёр, где девушки могли обратиться и накинуть на себя плащи, а рядом с шатром…

Золотые флаги с личным гербом Его Высочества.

— На самом деле я могу выбирать, кому давать мой личный герб, — произнёс он медленно, не отводя от меня взгляда. — И если ты не хочешь быть моей королевой, то зачем тебе быть в семёрке?

Логичный вопрос. Но я не могла ответить — разве что зарычать или фыркнуть.

Поэтому я обратилась в шатре и накинула на себя плащ, не зная, смогу ли снова вернуться в звериный облик. Действие огромного количества крови Его Высочества подходило к концу, но она мне и не понадобится. Если он отдаст мне герб, я и так приду первой. А если нет…

Сердце билось как сумасшедшее, когда я выходила из шатра. Ладони вспотели. Он наверняка чувствовал мой запах волнения — и не только его.

— Ты прав. Ты можешь просто не отдать мне свой герб, — сказала я дерзко, наконец появляясь перед ним и улыбаясь. — В любом случае это неважно… Тызнаешь, что я первая. Я просто не могла не прийти, отказаться, показать слабость. Не после того, что ты мне сказал.

Хотя я и до его слов собиралась сделать то же самое.

Он не отрывал от меня взгляда, скользя глазами по распущенным волосам, по носу, по губам, ниже, к шее. Смотрел долго, почти пялился, и ничего не говорил. Мне казалось, будто его взгляд был прикосновением — каждое движение глаз обжигало, всё внутри сжималось от его запаха, близости, его…

Я чувствовала, как напряжено моё тело, как поджат живот, как болят соски. Как сильно я жаждала прикосновения.

Собственная реакция на мужчину даже пугала. Но я всё равно не жалела о своём отказе.

— Спасибо. Её Высочество, принцесса Заралия. Она рассказала мне, что ты устроил набор новых участниц в Отбор только ради меня, — горячо и прямо произнесла я. Даже с пробуждённым зверем я оставалась неприкасаемой — той, на ком никогда бы не женился аристократ. Восстановление моей репутации как женщины, а не ритуалиста, началось именно в тот момент и завершилось признанием Гелены де Рокфельт.

Он по-прежнему молчал, не торопясь отдавать герб. Просто смотрел, всё с тем же выражением, и я поняла, что моё время здесь закончилось.

Горько хмыкнув, я отвернулась и медленно пошла к выходу, собираясь вернуться к башне, попытаться обернуться и найти белые флаги. Принцессе Заралии. Тамилле. Возможно, Аделаиде…

— Ты серьёзно собираешься так просто уйти?! — услышала я злое за своей спиной.

Я замерла, не оборачиваясь, не понимая, чего он от меня ожидает. Тяжесть тела в этот момент перешла в голову, сделав её словно свинцовой, и я впервые осознала, насколько трудно проходить это испытание в человеческом обличье.

— Ты открыто сказал, что можешь не дать мне флаг со своим гербом. И я принимаю твой выбор, как ты принял мой.

Он зло хмыкнул, вспомнив слова из своей записки, и мне отчаянно захотелось обернуться, взглянуть на него. Но я осталась стоять там же, пока не услышала следующее.

— Какая же ты трусиха…

Обернувшись, я с недоверием уставилась на Каэлиса, не понимая, о чём он говорит.

— Я же чувствую, как ты хочешь меня, как сильно жаждешь прикосновений, стремишься быть в моих руках. Так зачем ты выдумываешь условности, эти глупости…

От его слов я резко выдохнула, мгновенно закипая, но он продолжил.

— Это из-за дворца?! Потому что ты боишься не справиться с политическими интригами, быть втянутой в них?! Если не хотела, могла бы ничего не делать, как моя матушка — я был бы только рад.

— Я не боюсь политических интриг и вполне справилась бы с ними! — резко ответила я, не понимая, как он мог подумать подобное. Неужели я хоть раз показала слабость, хоть раз пожаловалась?! — Но да, они сильно повлияли на меня. Моё мнение о королевской семье изменилось тогда, когда я поняла, что ради сохранения своих секретов они готовы подставлять других.

— Это приходит вместе с должностью, и ты бы тоже привыкла. Ты о зелье правды? Если бы я тогда рассказал тебе всё, дал выбор — что бы ты выбрала?!

Он резкими шагами приблизился ко мне, почти нависая, ноздри гневно раздувались, плечи и шея раздуты от напряжения.

— Я бы выбрала тебя. Сделала бы то, что нужно тебе, даже не задумываясь — как всегда, — резко ответила я. — Но тёмные боги, я бы хотела хотя бы знать! А не сидеть в неведении.

— Конечно. Ты же никогда не оставляешь меня в неведении! И не надо врать, будто ты всегда выбирала меня, — съязвил он в ответ. — Сейчас ты выбираешь своё будущее, какие-то наивные детские мечты. Хотя, став королевой, могла бы изменить куда большее.

Наивные детские мечты? Условности, глупости? Так он видел мои представления о жизни?

Я попыталась отстраниться, сделать шаг назад, но не смогла — тяжёлая рука схватила меня за предплечье и притянула к себе.

В этот момент я впервые услышала, как бешено стучит его сердце. Взволнованно, почти безумно, хотя рука оставалась неподвижной, как из камня. Его тело пылало жаром, и мои губы пересохли.

— Может, я молчу потому, что ты всегда считаешь, будто знаешь, как лучше?! — резко сорвалось с моих губ. — Сам решаешь за меня, не обсуждая ничего, просто отсылаешь неугодных, сохраняя лицо, не оставляя мне ни малейшего выбора! «Я всё решу, леди Валаре», — а потом человек просто исчезает, отослан в другое государство или…

— Так ты об Эскларе?! Что ж, возможно, тебе это и на пользу, — жестоко произнёс он. — По крайней мере поняла бы, что ждёт тебя, если бы ты стала королевой, потому что я никогда не обещал, что со мной будет легко.

Я смотрела ему в лицо, видя, что он произносит это всерьёз, и отчаянно хотела отступить, но он упрямо держал меня за предплечье, не отпуская, несмотря на то что я попыталась убрать его руку.

Видимо, время, проведённое в обличье пантеры, не прошло даром — по крайней мере чувства мы переживали одновременно. Потому что принц на мгновение отпустил меня, зашипев, когда у меня непроизвольно прорезались когти.

— Представляешь, если бы ты просто спросил, я бы сказала тебе, что никогда не смотрела на него в таком ключе! — горько бросила я. — Так ты видел наш возможный брак? И ты ещё удивляешься моему отказу?!

Эти слова ударили по нему, он сердито выдохнул, но не стал закрываться.

— По крайней мере, я хотел попробовать! Не трусил из-за каких-то надуманных глупостей. Я готов был пожертвовать всем, во что верил, ради одного шанса! Хоть и понимал, что у тебя будут постоянные конфликты с моей семьёй, что это отразится на всём дворе, что я не смогу стать тем, кем хотел быть всю свою жизнь!

Пожертвовать всем, во что он верит?

— Я просила тебя об этой жертве?! Думаешь, мне это нужно?! Я хочу, чтобы мой любимый мужчина был счастлив, тьма побери, а не мучился, вспоминая, какую «огромную жертву» он принёс ради одной неблагодарной девицы!

Я резко развернулась, закипая от гнева, проклиная про себя и это испытание, и то, как любовалась им, лелеяла каждый момент рядом.

— Мио…

— Я приму правильное решение за нас обоих, раз ты не в силах принять его сам! — произнесла я, ощущая, как от ярости внутри меня что-то умирает.

Если я когда-то верила, что мы сможем работать вместе, после всего, что было, после того, как я не могла даже дышать спокойно в его присутствии, значит, я была полной идиоткой.

— Вся твоя жизнь была направлена на одну, и только одну цель, и я на самом деле верю, что ты станешь лучшим королём Левардии. Я всегда в это верила. И я не собираюсь говорить «да», если мне дают понять, что я буду стоять между тобой и целью твоей жизни, вдобавок к тому, насколько я тебе не подхожу по всем своим качествам. Последнее, чего мне хочется — это чтобы через много лет мы проснулись и поняли, что ненавидим друг друга.

Горло горело, когда я произносила это, потому что понимала, что Каэлис, скорее всего, ожидал другого. Но слова, которые он сказал, разрывали меня изнутри настолько, что я почти перестала верить, будто между нами осталось хоть что-то, кроме боли и непонимания.

У нас не было ни одного по-настоящему счастливого воспоминания вместе.

Отойти далеко я не успела — за спиной послышались громкие шаги, и я никак не ожидала того, что произошло потом.

Каэлис больше не пытался говорить. Он догнал меня, развернул и резко прижал к себе, но именно в этот момент тяжесть сместилась в ноги, всё остальное тело опустело, и я упала, ударившись копчиком о землю. Он рухнул вместе со мной.

Прикосновение его губ принесло почти мгновенную боль — жёсткое, лишённое нежности или ласки, но я тут же ответила. Зло, остро, выплёскивая на него всю обиду, чувствуя, что это, возможно, последний раз, когда мы прикасаемся друг к другу… так. Он пил меня поцелуем, будто пытался поглотить, а я вцеплялась в его плечи, выгибалась, прижимаясь к нему, не прекращая целовать, не переставая гладить…

— Мио… — прошептал он моё имя, и этот голос прокатился дрожью по телу, сжал сердце, лишил дыхания.

С каждым вдохом — глоток его феромона.

Когда он провёл рукой по моему обнажённому телу, до которого было так легко добраться под плащом, я не выдержала, застонала, закрыв глаза, но тут его жёсткая рука схватила меня за подбородок, не давая отвернуться.

— Смотри на меня, — приказал он хрипло. — Ты вся дрожишь от одного моего прикосновения, хотя у тебя даже не Время Зова. Я чувствую запах твоего возбуждения.

Я распахнула затуманенные глаза и потянулась к нему, стремясь к новому поцелую, остро нуждаясь в нём, но вместо этого ощутила, как его вторая рука провела по животу, скользнула ниже и остановилась на треугольнике между ног.

В этом было что-то чудовищно постыдное — он, полностью одетый, и я — в одном лишь плаще, под ним, на земле. Но куда хуже было выражение его лица и острое, давящее со всех сторон присутствие феромона. Полное ненависти.

— Ты готова от этого отказаться, Мио? Как ты видишь своё будущее?

Рука на моём лобке казалась раскалённой, неподъёмной, но он ничего не делал, и я не знала, как бы повела себя, если бы он позволил хоть что-то большее. Бугор на его брюках упирался в моё бедро.

Слишком…

— Мио…

— Я хотела бы, чтобы мой муж был моим напарником, чтобы мы всё делали вместе, доверяли друг другу, радовали друг друга, растворялись друг в друге без страха, — выговорила я, тяжело дыша, чувствуя, как щиплет глаза.

— Продолжай, — прозвучал жёсткий приказ. Чудовищный феромон давил, не давая продохнуть, но я наконец нашла в себе силы взбрыкнуть, и он, словно уловив, насколько всё это для меня чересчур, внезапно смягчился.

Поцеловал — на этот раз нежно, тем самым добивая меня ещё больше. Его рука так и осталась на месте, и если бы нас хоть кто-нибудь застал, моя репутация погибла бы окончательно.

— Продолжай, Мио… — теперь это уже звучало как просьба.

— Я не доверяю тебе, я не знаю, возможен ли вообще счастливый союз между нами, и ты подтверждаешь мои сомнения каждым своим словом, — прошептала я с болью. — Я не хочу жить с тираном, не хочу молчания, мучений, ревности, не хочу сомневаться, не хочу чтобы ты сомневался. Я хочу любви, уважения, равенства. И если ты считаешь это глупост…

Я не успела договорить — он вновь закрыл мне рот поцелуем, и я всхлипнула в его губы. Ладонь мужчины легла мне на шею, прижимая к земле, другая осталась на животе.

Остро. Слишком больно. Слишком открыто.

Я никогда не была так обнажена.

— Я в проклятой агонии и надежде каждый раз, когда вижу тебя. Всё во мне переворачивается, когда понимаю, насколько тебе всё равно, — он наклонился и прикусил мою губу до боли, но я не дёрнулась, выдерживая это, лишь продолжала смотреть ему в глаза, едва дыша, сгорая в жарком воздухе между нами.

Даже тонкая женская ладонь не поместилась бы между нашими лицами. Губы пересохли, и на этот раз я облизнула их, не отводя взгляда, замечая, как в его глазах сгущается тьма.

— Мне не всё равно. Никогда не было, — хрипло прошептала я, обдавая его губы дыханием.

— Все твои слова… Ты не права, Мио.

Ну вот опять…

Я закрыла глаза, собираясь с силами, потому что понимала, что должна оторваться от него.

— Ты не права. Но и я не прав. И ты права, но я тоже прав. Возможно, если бы ты нравилась мне меньше, я бы мог говорить об этом куда легче, — он резко поднялся, и даже несколько ладоней, отделивших нас, принесли почти физическую боль. — Сюда кто-то идёт. Завтра, Мио, сразу после суда над моей тётей, я приду к тебе.

В его голосе звучала такая жёсткость…

Когда я попыталась подняться, он лишь покачал головой, как бы говоря, что я не встану, пока не выслушаю его до конца.

— Снова постель? — хрипло и дерзко бросила я.

Да уж, постель — единственное, что у нас получалось без конфликтов.

— Нет, Мио. Никакой постели, даже если мне придётся закрыть тебя простынёй, — рыкнул Каэлис. — Старый добрый разговор, пока не поймём, сможем ли мы ужиться. Пока хотя бы не попытаемся найти такое общее будущее, которое устроит нас обоих.

Теперь и я уловила феромон, знакомый, нежный, сильный, очень приятный.

Леди Лианна Бэар. И она в образе зверя. Значит, если Каэлис сейчас передаст ей свой флаг, она точно прибудет первой.

Глава 45. Правда

До площади, на которой собрались комиссия, королевская семья и их многочисленные родственники, дальние и не очень, я добралась первой.

Но сразу за мной шла другая участница — в образе зверя, грациозной пумы с пушистой шкурой. Лианна Бэар, та самая, кто с первого дня считалась фавориткой… но позже уступила это место Барбаре ле Гуинн, которая неожиданно заняла первое место и, по-видимому, прекрасно чувствовала себя в нём, уверенная в том, что принц действительно её выберет.

Каэлис не заговаривал со мной о Барбаре с того самого момента, как я рассказала ему о феромоне. Да и до этого мы обсуждали её лишь однажды — когда он подтвердил слова Лео о том, что выбрал Барбару своей будущей королевой и что он вышлет меня из дворца после своей свадьбы.

Рассматривал ли он Барбару всё ещё как одну из кандидаток?

Я не знала, да и не собиралась об этом думать. Потому что в сердце жила горячая надежда на то, что мы с ним сможем выговориться. Я не представляла, как проживу ещё один день в ожидании этого разговора, и собиралась заняться хоть чем-то, иначе сойду с ума. Я отправлюсь к профессору Роувилю и буду с ним откровенна.

Каэлис был готов разговаривать, заставил меня высказать то, что я даже до конца сама не осознавала. Он был готов обсуждать своё видение общего будущего и моё, искать путь, который устроит нас обоих. И это уже куда больше, чем я могла бы ожидать даже в мечтах, пусть знания, что у нас что-то получится, у меня всё ещё не было.

Я не была уверена, что через много лет мы не погрязнем в претензиях друг к другу и не возненавидим наш брак. И пути назад не будет...

Толпа взревела, увидев первую участницу, выходящую из леса, но вскоре звук почти исчез — ликование сменилось недоумением. Только горожане, что продолжали наблюдать за спинами придворных, всё ещё громко веселились — скорее всего, они вовсе не видели, кто была первой, радуясь самой возможности присутствовать при выборе будущей королевы. Их веселье звучало скорее фоном, возможно, частично заглушаясь на главной площадке. Кроме, того, тихо переговаривались и быстро записывали что-то газетчики, наверняка создавая отпечатки памяти.

В моих руках находился выстраданный золотой флаг с персональным гербом Его Высочества.

— Первой… на последнем испытании Отбора приходит леди Миолина Валаре! — громко объявляет лорд Крамберг, вернувшийся из "лагеря", осознав, что испытание подходит к концу — по крайней мере, для некоторых участниц.

Его объявление по-прежнему было встречено тишиной, которую разбили одинокие громкие аплодисменты — это моя матушка встала и показательно захлопала. К ней присоединился Имир, а рядом — и несколько других придворных.

Те, кто не состоял в тесной дружбе с королевской семьёй.

— Леди Валаре поймала сайгака, выполнив условия четвёртого испытания, и сумела снять с себя семь воздействий — пять самостоятельно и два с помощью… Её Высочества Принцессы Заралии Шадир дель-Гор Варрийской! Неожиданный союз, приведший к неожиданной победе! Ни одна из участниц не пыталась отобрать флаги у леди Валаре, и сама леди Валаре тоже не пыталась отнимать флаги у других. Победительница нашла Его Высочество когда на ней оставалось восемь воздействий.

Наконец, остальные тоже подхватили аплодисменты, но звучали они откровенно жалко на фоне бури, что разразилась, когда вернулась Лианна. Изящная, с почти светящейся шкурой, она появилась, неся флаг с гербом Его Высочества в пасти, и передала его лорду Крамбергу, купаясь во внимании придворных.

— Второй испытание прошла… леди Лианна Бэар! — несмотря на усиленный голос лорда Крамберга, я едва различила слова за радостным гулом толпы.

Очень хотелось снять с себя оставшиеся воздействия… Может, лорд Крамберг позовёт мага?

— Леди Лианна Бэар — единственная из крупных кошек, прошедшая четвёртое испытание вовремя, и ей не пришлось добывать сайгака. Леди Бэар получила флаги в поддержку от Дома Грейдис, рода Хэлбранд и рода де Рокфельт. Кроме того, белые флаги ей передали леди Наэми Жанто, леди Мелва Вал-Миррос, леди Жизель Мукс и леди Кайла Бораллис, вдобавок к трём, что она нашла сама. Леди Лианну лишали флагов трижды, и она сама лишила флага леди Барбару ле Гуинн, свою главную, если верить газетам, соперницу за место будущей королевы. Леди Лианна вернулась с тремя оставшимися воздействиями и невероятно достойно завершила для себя Отбор!

От новых криков поддержки и поздравлений я почти оглохла и покачнулась, почувствовав очередное смещение веса куда-то в область левого колена — стоять стало особенно тяжело.

У Лианны оставалось только три воздействия… Значит, многие девушки отдали ей сразу по несколько флагов, особенно учитывая, что «команда Барбары» отнимала эти флаги.

Гораздо интереснее было слушать о тех, кто Лианну не поддержал. Кто боролся за себя.

Кора — наверняка это серьёзное нарушение всех внутренних договорённостей. Но я уже не была уверена, сняла ли она вообще хоть какое-то воздействие, кроме дрожащих лап. И даже если сняла — что было потом? По моим воспоминаниям, в девушке-тигрице не осталось и проблеска рассудка. Сейчас я скорее поверю, что мы ещё неделю будем её искать в лесу, чем в то, что она доберётся до Каэлиса и попадёт в семёрку.

Интересно, что и Селина не отдала свои флаги Лианне…

— Пожалуйста, леди, пройдите в шатёр к магам, с вас снимут оставшиеся воздействия, — лорд Крамберг наконец предложил мне и Лианне пройти внутрь — только после того, как леди Бэар обратилась, переоделась и помахала восторженной толпе ручкой, почти как будущая королева.

Облегчение от того, что меня наконец не отвлекали мельчайшие эмоции, что я снова чувствовала силу собственного феромона, а центр тяжести перестал без конца смещаться в разные части тела, было неописуемым. Кто-то принёс для нас плащи, укрыв ими, выдал лёгкие закуски и предоставил место в самом центре, с видом на выход из леса.

Мои мысли невольно вернулись к остальным — к тому, как сейчас проходят их испытания. Хорошо бы вернуть долг принцессе Заралии, но проблема была в том, что… обернуться назад в пантеру я так и не смогла. Кроме того, получив флаг с гербом Его Высочества я больше не могла вернуться к снятию воздействий.

— Как ты смогла прийти первой, Миолина? Мне дали больше десяти флагов, и отобрали три, в лагере была настоящая бойня. Я рыскала везде, где могла, но больше трёх флагов найти не смогла, и мне не нужно было ловить сайгака!

Что-то я сомневаюсь, что там действительно была бойня… Когда я заглянула в лагерь, девушки спокойно сидели по шатрам, отдыхали, периодически отнимали друг у друга флаги и следили за тем, кто приходит и кто уходит. Настоящая бойня — у тех, кому не повезло натолкнуться на Кору.

Ладно я — достаточно крупная зверюга, но что если она решит напасть на Барбару? Или вообще на крохотную Селину? Неповоротливую в форме манула Жизель? Куда вообще смотрят организаторы?

— Мне помогла принцесса, — поймав подозрительный взгляд Лианны, я пожала плечами, делая вид, что не знаю, почему Её Высочество так поступила. — Большую часть воздействий я сняла, потому что нашла их источник.

Лианна замолчала, постукивая по столу идеально аристократическим длинным пальцем, не признавая, что она, как и многие другие, потратила слишком много времени на флаги, тогда как источник воздействий было найти куда проще.

Ожидание тянулось мучительно, а моей единственной собеседницей оставалась леди Бэар, которая с каждой минутой становилась всё более задумчивой.

— Было ли у тебя что-то с Его Высочеством? Может ли он выбрать тебя на балу послезавтра? — внезапно спросила она, и я порадовалась, что в этот момент не подносила к губам чашечку с чаем, который нам подали.

— Выбор Его Высочества принадлежит только ему, — невозмутимо улыбнулась я. — Я уверена, ты являешься самой подходящей кандидаткой из всех.

И я говорила правду, считая Лианну, да и половину других девушек куда более достойными, чем я, например. С другой стороны, половине участниц Его Высочество, по-моему, вообще был неинтересен — взять хотя бы ту же Арису Лаэрт.

Высокий лес замыкал горизонт, скрывая в тумане далёкую башню. Скучающие аристократы зябко кутались в меха, рассеянно переговариваясь. Их усталые взгляды то и дело скользили к лесу, но ожидание тянулось мучительно долго.

Третьей участницей, вышедшей из леса после долгого ожидания, оказалась Ариса Лаэрт, и это было так логично, так ожидаемо. Она без сомнения была одной из самых быстрых и бесстрашных участниц, наверняка сражалась только за себя, но при этом и флаги отнимала, и других подговаривала — чтобы Отбор проходил острее.

А за ней… Одна за другой вышли и остальные. Селина, Тамилла и… Аделаида. Уже шесть участниц, и почти никто не верил, что оставшиеся вообще вернутся. Потому что в этот момент начали приходить и те, кто сдались — Наэми, Анна, Мелва, Элоиза…

А затем, с флагом Его Высочества, вернулась последняя девушка из финальной семёрки.

Барбара вышла из леса человеком, шла торопливо и всё время оглядывалась, но, завидев площадку и знатных вельмож, собравшихся здесь, замедлилась, двигаясь плавно, уверенно, привлекательно. На её лице расцвела широкая улыбка.

— Седьмой последнее испытание достойно завершила леди Барбара ле Гуинн! Свою поддержку ей оказали род Келлсберг, а также леди Анна Парр, леди Элоиза Ла Туррен и леди Ариса Лаэрт. Леди ле Гуинн была трижды лишена флагов, однако сама не воспользовалась правом отнять флаг у иной участницы. Несмотря на пять наложенных воздействий, леди ле Гуинн сумела отыскать Его Высочество!

Толпа тут же взревела, пусть и не так восторженно, как при появлении Лианны Бэар, но всё же достаточно громко. Жители столицы и придворные узнали фаворитку Отбора, и, вероятно, уже начали волноваться при мысли о том, что она может не попасть в семёрку.

Страшно представить, сколько людей поставило на её победу...

На самом деле я была впечатлена. Против Барбары голосовали, её поддерживали куда меньше, чем Лианну, но ей удалось справиться с воздействиями практически в одиночку…

— Три воздействия сошли где-то час назад, поэтому мы смогли найти Его Высочество и вернуться — пояснила Аделаида, словно прочитав выражение на моём лице. Она с волнением наблюдала за фавориткой Отбора.

Похоже, между многими девушками… пробежала чёрная кошка. Когда Барбара присоединилась к нам, сняв в шатре оставшиеся воздействия, напряжение стало почти осязаемым, и я понимала, почему.

Лианна ожидала, что Селина поможет ей пройти испытание, а Барбара надеялась на то же самое со стороны Аделаиды. Но правда находилась здесь, за этим столом. В семёрку вошли лишь те, кто сражались за себя, тогда как те, кто передавал флаги фавориткам, остались позади.

Так же, как принцесса Заралия, отдавшая мне два своих флага.

— Ты была очень напряжена — сказала я и тут же уловила настороженный взгляд. Барбара ещё не знала порядок вышедших участниц, но это был лишь вопрос времени — кто-нибудь обязательно ей расскажет. — Ты видела принцессу Заралию? Или Кору?

Бывшая подруга сделала взволнованный глоток чая, и её лицо выдало целую гамму эмоций — от тревоги до вспышек раздражения.

— Кора ненормальная! Она держала меня под деревом почти весь последний час! Как только ослабло воздействие на запахи, она будто сошла с ума, нашла меня с другого конца леса… — Барбара отставила чашку, чай оказался слишком горячим, и сделала большой глоток воды. — Если бы не принцесса Заралия…

— Мне принцесса тоже помогла — тихо сказала Тамилла. — Я с Корой вообще не разговаривала, не понимаю, почему она на меня напала!

А я понимала. Я знала, почему Кора напала и на Тамиллу, и на Барбару. Потому что их феромон схож с моим, а у Барбары иногда и вовсе такой же.

— Думаю, нам следует поговорить с лордом Крамбергом — уверенно произнесла я. — Это несправедливо, что Её Высочество не могла участвовать наравне с остальными, потому что была вынуждена защищать участниц. Этоихпросчёт в организации испытания.

Девушки за столом горячо поддержали мои слова, но стоило мне подняться, как всё вокруг переменилось. Из леса вышел Каэлис. Высокий, спокойный, он излучал внутреннюю силу, и я с усилием заставила себя отвернуться, поняв, что просто пялюсь и горю от воспоминаний о его руках, его губах… И сейчас он явно собирался торжественно завершить последнее испытание Отбора.

Он не успел произнести ни слова — к нему тут же подбежала Барбара. Испуганная, тонкая, взволнованная, трогательная, она посмотрела на него снизу вверх с мольбой в глазах.

— Ваше Высочество… Я молю вас, пожалуйста, пересмотрите требования к Её Высочеству принцессе Заралии Шадир дель-Гор Варрийской! Одна из участниц, самая крупная и опасная из нас, не смогла справиться со своим зверем, нападая на всех, и только благодаря принцессе мы все остались живы и невредимы!

Об этом испытании будут говорить, наверняка, месяцами, вспоминая его как самое опасное, самое сложное и то, которое открыло так много нового в участницах. Газеты без конца воспевали их смелость, отвагу и ум, но больше всего восхищались тем, как леди Барбара ле Гуинн вступилась за принцессу, «защитившую фаворитку Отбора и других участниц от хищного зверя». После этого Каэлис сделал исключение и включил её в финальную… восьмёрку.

Газетчики расписывали по секундам, как он подал Барбаре локоть, как накрыл её тонкие пальцы своей ладонью и незаметно подстроился под её лёгкий шаг, подводя к остальным участницам. А затем кронпринц объявил окончание испытаний и горячо поблагодарил всех — участниц, организаторов, жителей Сороны, газетчиков и светлых богов.

Остальные участницы вернулись не сразу, и последней в тот день, как ни странно, появилась именно принцесса Заралия — довольная, широко улыбающаяся, будто только что вылакала целую кружку молока.

Видимо, охота за Корой доставила ей настоящее удовольствие. Гораздо большее, чем известие о том, что она прошла в финал... Судя по всему, у неё с Каэлисом и правда напряжённые отношения. Интересно, она вообще ходила на свои свидания? И что такого сделал Каэлис, чтобы она оказалась у него в долгу?

Но было и то, о чём газеты предпочли умолчать — о Коре, о том, что именно она потеряла контроль и нападала на участниц. Это, впрочем, было объяснимо, Кора принадлежала к древнему роду северных графов, а её семья обладала огромным влиянием при дворе.

Газеты также не упомянули и того... что Кора до сих пор не вернулась, и её искали по всему лесу. Я сразу же предложила лорду Крамбергу использовать меня в качестве приманки, ведь леди Монтрас явно странно на меня реагировала, но он только отмахнулся, сказав, что им сейчас не до того, и с такой крупной хищницей за один день ничего не случится. Если она и завтра не объявится — с утра отправимся в лес.

Не до этого…

Наверняка все силы дворца сейчас брошены на то, чтобы подготовить тихий, незаметный для общества суд над Великой Принцессой Зеновией Николеттой.

— Тебя совсем не задевает, что о тебе написали всего три строчки, а о Барбаре — целую страницу? — спросила меня Тамилла, читая сегодняшний выпуск Соронского Вестника. — Ты же была победительницей и вышла намного раньше остальных, когда многие воздействия ещё действовали! Более того, это ты хотела поговорить с лордом Крамбергом!

Аделаида, сидевшая рядом, кивнула с одобрением и поправила одеяло на спящей на кушетке Жизель. Та истратила так много сил во время испытания, что спала уже почти двенадцать часов и, даже если просыпалась, снова засыпала, едва успев сесть.

— Всё это временно. Раньше обо мне и трёх строк не писали — пожала я плечами. — Если Его Высочество выберет Лианну, писать сразу станут о ней. А пока не стоит наживать себе врагов, не будьте несдержанными, как я.

Я улыбнулась и провела пирожным прямо под носом Жизель, но та даже не пошевелилась. А если бы проснулась, то, скорее всего, послала бы меня куда подальше.

— Мы все, скорее всего, скоро выйдем замуж и покинем столицу. И Жизель тоже — с улыбкой сказала Аделаида. — Спасибо, Мио. Ты не пыталась завести здесь дружбу, не стремилась выделиться, не держалась рядом с фаворитками. Ты показала мне, что нужно верить в себя и сражаться за себя. Да и Селине тоже. Посмотри, она впервые не старается что-то изображать.

— Спасибо… — тихо произнесла я, любуясь Аделаидой, ставшей куда более спокойной и красивой. В академии она почти всегда была нервной, иногда слишком прямой, но никогда — такой, нашедшей своё счастье. — Я очень рада видеть, как ты обрела уверенность и наконец поняла, чего ты на самом деле стоишь. Не только твоя квалификация.

— Когда ты вернёшься?

— К вечеру точно буду, я всего на пару часов, — ответила я, прекрасно понимая, что если бы не встреча с профессором Роувилем, я бы всё равно нашла себе дело — лишь бы не оставаться здесь, во дворце, где все говорили только о Каэлисе.

Будто и без того все мои мысли не принадлежали ему.

Что случится сегодня с Великой Принцессой Зеновией Николеттой?

Скорее всего, её отошлют в какую-нибудь далёкую крепость, наверняка в очень комфортные условия, в конце концов, она была сестрой короля. Жителям, а также значительной части совета, расскажут, будто бы она переутомилась, и теперь, когда Каэлис вернулся и занял своё место, ей не нужно больше так усердно трудиться.

И, конечно, никто не вспомнит, что она была единственной в семье, кто действительно работал, в то время как остальные предпочли сделать вид, что королевство — не их забота. Возможно, вдовствующая королева Хонора даже сдержит своё обещание и устроит маленький Отбор для красавицы Эдель Николетты, найдя ей подходящего вдовца, раз уж Арвеллар столь некстати погиб.

Ответ, как правило, самый простой.

Николас Хаул всегда утверждал, что убийцей чаще всего становится кто-то из близких — любимый, сосед, конкурент, тот, кто находится рядом. Причиной может стать ревность, измена, страх разоблачения, испорченная репутация, обида или старые страхи.

Тем не менее, несмотря на свою убеждённость в этом, он потратил месяцы на то, чтобы расследовать возможное покушение на Его Величество, потому что у него не было другого выбора. Даже отдалённая вероятность заговора могла обернуться катастрофой.

Профессор Роувиль уже ждал меня в таверне, успев заказать себе обед, и, заметив нас издалека, приветственно махнул рукой.

Но матушка, разглядев заведение, недовольно зацокала языком.

Стражник, с которым мы покинули дворец, остался у входа. Он должен был защищать и нас, и окружающих — от меня, если вдруг обращусь и начну пугать честной народ. Но я уже настолько привыкла, что за участницами Отбора всегда кто-то приглядывает, что почти не замечала его.

— Мио, почему ты встречаешься с профессором здесь?

Таверна располагалась на углу улицы недалеко от академии и пользовалась доброй славой среди студентов и преподавателей. Стены были выложены добротным светлым камнем, а потолочные балки, хоть и потемневшие от воска и времени, отполированы до матового блеска. Полы мягко поскрипывали, но оставались чистыми, вымытыми с травами, и пахли сухим деревом. Внутри царил ровный полумрак, смягчённый медовым светом ламп под латунными колпаками. Лёгкий гул голосов и стук дощечек меню создавали ощущение уюта и живой, вежливой суеты.

— Это место совсем рядом с академией, все постоянно здесь ели, и здесь лучшее жаркое. Я и тебе закажу.

Вообще-то, ещё лучше здесь было пиво, но матушке такие подробности знать не стоило. В этот момент я почувствовала острую, почти зверскую тоску по Финну — тому, кто приучил меня к простой, сытной еде, после которой дворцовые изыски казались отвратительными.

— Я сяду с тобой за один стол!

— Нет, мама, я ненадолго, — я жёстко покачала головой. — Иначе в следующий раз найду профессора и без тебя.

— Почему ты вообще пришла на встречу с ним? Тебя ведь ждут сотни предложений, удачный брак…

— Мама! — всё же мы с матушкой никогда не найдём общего языка в этом плане.

— Леди Валаре! — когда мне удалось усадить матушку, профессор Роувиль вновь поприветствовал меня, встав и с тоской глядя на рагу, которое он ненадолго отложил, желая соблюсти все правила приличия.

— Здравствуйте, профессор. Спасибо, что нашли для меня время. Перед тем как вы начнёте, я сразу хотела бы предупредить…

Я не скрывала от профессора, что могу победить в Отборе, хотя и призналась, что почти не верю в это. Сказала, что пойму, если он решит отказаться от моего участия в следующих испытаниях. Профессор ответил, что давно ожидал подобного, но при этом он был уверен, что победа достанется леди Барбаре ле Гуинн. И несмотря на весь свой контроль, я с трудом сдержала недовольную гримасу.

Что-то Барбары в моей жизни стало слишком много.

Мы долго обсуждали предстоящее исследование, соглашения с домариэльской стороной, теорию, на которой основывался ритуал, и то, что именно будет считаться успешными испытаниями.

— Представители Домариэля чрезвычайно впечатлены нашими студентами и готовы оплатить несколько мест для участия в исследовании. Я правда был рад, когда узнал, что вы могли бы присоединиться. Это долгосрочная работа — на годы вперёд, и хотя формально она считается обучением, я уверен, что с после вас наймут где угодно. Я всегда полагал, что судьба обошлась с вами несправедливо, но ваши успехи в роли ритуалиста Его Высочества доказали мне, что вы готовы… жертвовать собственными удобствами и резервом.

Пожилой мужчина не смог скрыть недовольства: большинство учащихся были аристократами и, разумеется, имели определенные… видения собственного будущего. И определенные представления о том, как тяжело они должны работать. Сам профессор Роувиль происходил из обедневшего рода и уже давно не пользовался титулом лорда, гордясь своим образованием и достижениями куда больше, чем происхождением.

— Вы не возражаете, леди Валаре? — он тоскливо посмотрел на подавальщицу, и я, хмыкнув, кивнула.

В зале стояла лёгкая духота. Даже матушка изящно обмахивалась веером, собирая любующиеся взгляды простого люда, и холодное пиво было здесь предметом всеобщего желания. Даже для меня. Но я, конечно, воздержалась — слишком важным был и этот разговор, и тот, что ожидал меня ночью.

— Спасибо. А теперь выслушайте меня внимательно, прежде чем приходить на собеседование в академию. Если вы не готовы отдавать столько, сколько потребуется, я лучше возьму с собой в Домариэль кого-то слабее вас, но того, кто точно знает, чего хочет.

— Если я приду в Академию, я отдам всю себя этому исследованию и готова буду сносить любые преграды, — жёстко уверила я профессора.

Он сразу предупредил, что команда будет преимущественно мужская и что, если я не готова работать с кровью, делая то, что в Левардии до сих пор считают спорным, мне лучше не приходить вовсе.

— Разве вы должны говорить такое своим будущим студентам? — дерзко улыбнулась я, не сомневаясь, что нам не придётся испытывать ничего незаконного. Это был шанс изменить отношение людей к ритуалам с использованием крови, которых они так боялись, хотя среди них существовало немало по-настоящему полезных.

— Потому я и провожу эту встречу здесь, где каждое слово не прослушивается, — он пожал плечами. — Поверьте, в академии хватает тех, кто боится магии крови и лишает нас веков прогресса, пока мы всё больше отстаём от Ваарга. И эти люди имеют сильную поддержку в Совете.

Я кивнула, хотя, вероятно, не могла до конца понять масштаб его проблем. Но с тем, что мы серьёзно уступаем другим государствам, я, пожалуй, была согласна.

— Если вы проиграете в Отборе, леди Валаре, приходите через десятку к корпусу ритуалистов. Там будут ещё пять соискателей и представители домариэльской стороны, — он сделал ещё один глоток уже третьей кружки пива, и я поняла, что разговор окончен.

Да и матушка уже начинала волноваться. К своему жаркому она почти не прикасалась, а на её красивом, моложавом лице отчётливо читалось беспокойство — то ли за меня, то ли, скорее, за собственную фигуру.

Тепло попрощавшись, я направилась к выходу, когда услышала довольные слова, что профессор бросил мне вслед.

Неверяще развернулась, сердце упало куда-то в пятки, а в животе появилось страшное, сосущее чувство.

— После столь значительного исследования вы вполне можете получить полную квалификацию, леди Валаре. Стать первой за пятнадцать лет женщиной-ритуалисткой с полным академическим образованием. На случай, если вы вдруг будете сомневаться.

Первой? Но как же...

Глава 46. Суд

— Мио, — Аделаида, увидев меня, приветственно улыбнулась, и я улыбнулась ей в ответ, но не позволила себе задержать взгляд, боясь, что мои чувства могут выдать меня.

Я не хотела в это верить, не хотела даже думать, что Аделаида могла быть причастна к убийству графа Арвеллара, и казалось бы, разве это повод?

Предположим, граф узнал о том, что у неё не было полной квалификации, и что? Полная квалификация не была обязательным условием для Отбора, её не исключили бы, выплыви эта информация. Каэлису на факт образования девушек было плевать, хотя, конечно, среди участниц Аделаида заработала бы едкие смешки.

Я с трудом заставляла себя говорить о пустяках, как обычно, не выдавая себя, понимая, что у меня будет один шанс, только один.

Если Аделаида причастна, любые прямые вопросы тут же заставят её закрыться, начать что-то подозревать. Но судя по тому, какой расслабленной, умиротворённой и красивой она выглядела в последнее время, сейчас она не думала о подобном.

Тем более что она не знала, что над Великой Принцессой в этот самый момент вершился суд.

— Ты уверена, что всё в порядке? — наконец спросила она, видимо заметив моё нервное состояние. Я прикусила губу и решилась.

— Да… Просто встретила кое-кого из прошлого. Ты, наверное, уже догадалась, что всё это время до дворца я работала… незаконно. Не волнуйся, ритуалистом, всегда под присмотром, — я нервно вскинула руки, чтобы она не подумала, будто я занималась чем-то неподобающим или опасным.

Я надеялась, что моя откровенность вызовет и её откровенность. Если она расскажет правду о своей квалификации, я пойму, что у неё не могло быть мотива — даже отдалённого.

— Многие, думаю, догадывались, — хмыкнула Аделаида. — Вряд ли не обучаясь столько лет и нигде не работая, ты смогла бы сразу показывать такие результаты и быть наравне с теми, кто служит во дворце годами.

Я потерла лоб, чувствуя нарастающую головную боль от всего происходящего.

— Что теперь делать… может, денег ему предложить?

— Мио, думаю, они и так всё знают. Просто будь честной, — с моих плеч будто спала тяжесть, и я не смогла сдержать облегчённого выдоха. Значит, даже если Аделаида и скрывала что-то от нас, перед Арвелларом она была честна. — Никто не выгонит тебя из Отбора, даже если ты работала в неподобающем месте. Даже если в игровом доме! — она рассмеялась.

— Ладно… ты, наверное, права. Хотя репутацию он всё равно может мне подпортить, — я кивнула, собираясь попрощаться и найти маму, которая ужасно волновалась после моего поспешного возвращения во дворец, когда я была вся не своя.

Бедная мама — она, насколько могла, везде ходила со мной, поддерживала, хотя в половине случаев вообще не понимала зачем я совершаю те или иные действия. С другой стороны — мне приходилось выслушивать бесконечные разговоры о женихах, замужестве и детях.

— Если решишь выкрасть у него какие-то доказательства, можно использовать зелье растерянности и забывчивости, — неожиданно пошутила Аделаида, и я обрадовалась, что стою к ней спиной.

Использовала ли она подобное зелье на Арвелларе?

— Мио, я просто пошутила, — теперь она, кажется, взволновалась, приняв моё молчание и застывшую позу за серьёзные раздумья. — Даже не думай, слышишь! Лучше сама во всём признайся, Мио!

Она подошла ко мне и схватила за локоть, явно боясь, что я совершу глупость. Теперь мне даже не нужно было скрывать растерянность — она посчитала её следствием обдумывания решительных мер, с которыми была не согласна.

— Я не буду, я уже сказала, — покачала я головой, мягко отступая.

Я ничего не понимала — только чувствовала интуицией, что близка… к чему? Я просто не могла отпустить эту ложь. Ведь сама Аделаида никому не открылась, хотя правда вовсе не была страшной. Тогда она была ужасно нервной, и, конечно, можно списать это на то, что она нашла тело графа Арвеллара…

— Мио, я серьёзно! — теперь в её голосе звучала жёсткость. — Ты не зельевар и не знаешь, как зелье поведёт себя с неизвестными компонентами! Поняла?!

— Да, — прошептала я, чувствуя, как внутри всё леденеет. — Поняла…

— Вы обязаны пропустить меня! — я была готова убить стражника у массивных, кованных золотом внутренних дверей, который упёрся намертво.

— Леди, вам нечего там делать! — вот почему они бывают такими преданными и старательными именно тогда, когда этого совсем не требуется? — Вы не представляете, насколько важное сейчас происходит событие, Его Высочеству не до Отбора и проблем участниц!

О, я прекрасно понимала важность происходящего.

Как назло, передо мной оказался Стен — тот самый стражник, что сопровождал меня в гостиный двор, где остановился Имир, когда влез в глупую сделку с лордом Роком и когда меня избили. Я знала, что Стен был куда ответственнее многих других. Точно ответственнее тех пятерых, которых я уже успела убедить что я здесь по поручению Его Высочества.

— Хорошо, — произнесла я. — Не до Отбора и участниц, я поняла.

Гордо вскинув голову, я направилась в другую сторону, выражая всем своим видом обиду, которой, конечно, вовсе не чувствовала. Напротив — Стен действовал совершенно правильно, но…

— Так нужно, леди Валаре, Его Высочество поговорит со всеми участницами и с вами позднее. Отбор очень важен для него.

Похоже, он чувствовал вину. Сделав тяжёлый вдох, Стен шагнул в сторону — к кувшину с водой, стоявшему неподалёку. Видно было, что он провёл здесь не один час.

Что, если я уже опоздала?

— Леди Валаре!

Я не колебалась ни секунды — рванула к дверям, от которых он отлучился всего на миг. Соревноваться со мной в скорости он не мог — во мне жила звериная кровь. Я знала, что это будет не единственное препятствие, но неслась сквозь знакомые коридоры, которые успела изучить, когда работала ритуалистом при Его Высочестве. Всё заглушал бешеный грохот сердца.

Одна цель — огромные двери в зал совета. Перед которыми стоял Эларио де Рокфельт.

Он вскинул руку, останавливая преследующего меня стражника, и метнул в него дикий взгляд, а потом бросил:

— Вернитесь на своё место!

Похоже, куда больше моего появления его волновало, что стражник может услышать то, что ему не положено.

— Возвращайтесь, леди Валаре, вам здесь не место, — произнёс граф де Рокфельт мне, уже спокойнее.

— Я не убивала его! — раздалось из-за дверей, громко, отчаянно. — Я не собираюсь нести вину за то, чего не делала! Ваше расследование ничтожно, вы не нашли настоящего убийцу и просто…

— Леди Валаре! — Эларио де Рокфельт теперь разозлился, но я и не думала уходить, а он — не собирался открывать двери в зал Совета. — Этот вопрос касается только Великого Дома Грейдис и приближённых. Немедленно покиньте это крыло!

Значит, де Рокфельт входил в число приближённых?

— Ты можешь принять зелье правды, Зеновия, и тогда всё закончится, если ты говоришь правду…

— Ни за что! — голос Зеновии Николетты прозвучал как рык раненой львицы. — Ты сам никогда бы не принял это зелье!

— Я — король! — рявкнул Арно Николас в ответ. — И в отличие от тебя я не был в ночь убийства рядом с графом Арвелларом. У меня не было мотива, не было средства…

— Леди Валаре, — тяжёлая рука Эларио де Рокфельта легла мне на плечо и сжала его, когда он попытался меня отодвинуть. Но следующего он не ожидал. Я буквально зашипела, сжав его руку и выпустив когти, радуясь единению со своей пантерой.

— Если вы не впустите меня, лорд де Рокфельт, вы можете жалеть об этом всю свою жизнь. Не думаете же вы, что я прибежала сюда и ломилась в эти двери без причины?

Он знал. Конечно, знал — по моему лицу было видно, что происходящее за дверями не стало для меня неожиданностью, и что я пришла сюда не случайно. И я даже не злилась на него — у него были приказы, и, наверняка, если он впустит меня на Суд такой важности, ему оторвут голову.

Но что, если у меня действительно была важная информация?

— Король! — яд в голосе Великой Принцессы можно было сцеживать. — Только на словах. Ты — трус и слабак, неспособный сделать ничего без Яна и меня!

— Зеновия! — вдовствующая королева Хонора вскрикнула, стараясь заткнуть дочь, и её голос прошёлся по моим нервам, как лезвие. Но я даже не дёрнулась.

Только смотрела — прямо в глаза мужчине, который частично разрушил мою репутацию и, возможно, оказал решающее влияние на моего отца. Отец не заступился за меня после всего, что случилось с Леонардом. Он никогда не верил в меня, не видел во мне человека — только досадное препятствие на пути величия своей семьи. Слишком ничтожное, чтобы о нём действительно беспокоиться.

— Если решение… Если королевская семья сейчас примет решение, неверное решение, они уже не изменят его. Вы прекрасно это знаете, — произнесла я жёстко. — У нас нет времени.

— Скажите мне!

— Просто введите меня внутрь. Скажите, что я крутилась рядом, если не можете принять решение сами! — наконец вспыхнула я, и мужчина, зло выдохнув, начал открывать дверь ключом.

— Я отдала всю свою жизнь на служение этой семье, этому королевству, только для того чтобы день за днём ко мне относились как к старой, уродливой, надоедливой ветоши! В чём моя вина — в том, что я стара, не так красива, как другие из Великого Дома Грейдис, и от меня можно просто избавиться, даровав вам долгожданное облегчение? — мы входили в огромное помещение под яростную, полную боли речь Зеновии.

Шум открывающихся дверей казался оглушающим и я тут же попала под полные сомнений, неверящие, недоумевающие и даже полные ярости взгляды — Его Величества, Николаса Хаула, и даже королевы Хоноры. Единственной, кто не обращал на нас внимание была Зеновия Николетта.

— Я спасала вас год за годом, жертвуя собственным счастьем, собственной жизнью, пока вы наслаждались, упивались своей безнаказанностью, изменяли, плодили бастардов, избавлялись от светлейших умов королевства лишь за то, что они с вами не соглашались, не думая о том, что такое вес ответственности. Особенно ты, Арно! Я не убивала Яна, но нужно было! Он ничем не лучше вас. Более того, он всю свою жизнь, как паразит, мечтал стать одним из вас — ленивых, избалованных, гниющих во вседозволенности!

— Не стоит строить из себя невинную! Ты была с Яном почти десять лет, когда его жена ещё была жива! — неожиданно резко ответила Зеновии её сестра Эдель, которой, похоже, надоело выслушивать оскорбления. — Думаешь, я не знаю, что больше всех ты ненавидишь именно меня, только потому что родители любили меня больше и мне просто повезло в жизни? Хватит, Зеновия, хватит разрушать нашу семью этой ненавистью и интригами.

Младшая и старшая принцессы, единственные в зале, словно не замечали моего присутствия, слишком сильно сгорая в эмоциях.

Но в ответ старшая лишь ядовито рассмеялась.

— Ты? — и столько неверия и пренебрежения было в этом смехе, что я сразу поняла что ненависти нет. — Нет, я ненавижу Арно. За то, что у него не хватило смелости отдать мне трон, которого он не заслуживает и ради которого он не пожертвовал ничем. Королевство для него — это бесконечные балы, безумно дорогие удовольствия. Как и для тебя. Как и для матушки. А для меня королевство — это долг, забота, жизнь.

В эту секунду я подумала, насколько сильно Зеновия похожа на Каэлиса Арно.

— Что здесь происходит? Эларио?! — король поднялся, горя от гнева, в основном потому, что мы стали невольными свидетелями такой грязной ссоры.

А я… не отрывала взгляда от кронпринца. Он смотрел на меня жёстко, непримиримо, без капли тепла.

— Леди Валаре утверждает, что у неё есть сведения, способные… повлиять на исход этого решения.

Зеновия Николетта обернулась ко мне и посмотрела с такой звериной надеждой, что меня даже пробрало. В этот момент решалась её судьба. Даже если позже окажется, что она виновна, вряд ли Старшую Великую Принцессу после всего сказанного вернут ко двору. Да и кто знает, как будет выглядеть структура власти к тому времени…

— Леди Валаре? Принесите зелье правды! — произнёс король устало, почти не глядя на меня, словно я была чем-то недостойным его внимания.

От этих слов внутри всё сжалось.

— Я и так всё расскажу! Я верю, что убийство графа Арвеллара мог совершить другой человек — леди Аделаида Кейн, потому что она пыталась скрыть правду о своём прошлом в ночь смерти Его Сиятельства. Среди участниц тогда ходили слухи, что те, кто не пройдёт проверку у графа Арвеллара, будут немедленно отстранены. Но, вероятнее всего, это была трагическая случайность — зелье забывчивости вступило в реакцию с чем-то на сигарах, дав столь роковой результат.

Николас Хаул подался вперёд, отчаянно вглядываясь в моё лицо.

— То есть никаких доказательств у вас нет? — похоже, Его Величество не мог поверить, что у меня хватило наглости ворваться сюда. И недовольство своё он почему-то обращал не на меня, а на… Каэлиса.

— Ваше Величество, но ведь и доказательств вины Великой Принцессы у нас нет. Только мотив, место, возможность и доступ к оружию…

Николас Хаул, возможно, не нравился королю, но в отличие от него, ищейка действительно стремился докопаться до правды.

— Принесите зелье правды! — вновь рыкнул король, но я смотрела только на Каэлиса. Его лицо не дрогнуло. Жёсткое, непримиримое…

— И приведите леди Аделаиду Кейн и Йенса Даля!

Йенс Даль являлся главным королевским зельеваром, но я вовсе не смотрела на него — только на Аделаиду, вошедшую в зал совета бледной, как мел. Она бросила на меня один-единственный взгляд и тут же закрыла глаза, сразу поняв, почему её вызвали.

— Леди Кейн, примите зелье правды, — бросил король без промедления, не отметив её даже взглядом. Но Аделаида застыла, не сделав и шага.

— Зелье правды? Я… участница Отбора. Одна из невест Его Высочества. Вы не можете… Лучше просто отошлите меня из дворца. К чёрту всё, к чёрту Отбор…

Она начинала дышать тихо, сбивчиво, не понимая, как всё дошло до этого.

В это время Йенс Даль просматривал какие-то записи, которые принёс с собой, и вдруг поднял на Николаса Хаула недоверчивый взгляд.

— Какая была температура в Порте Равинье в ночь смерти Его Сиятельства?

— Очень влажно и душно. Почти тридцать, — ответил Николас Хаул, смотря на зельевара волком. Ему даже не нужно было сверяться с заметками.

— И мне сообщили, что леди Кейн могла использовать зелье забывчивости и растерянности? — он перевёл взгляд на меня. Только теперь я поняла, что Эларио де Рокфельт, приведший зельевара, уже объяснил ему суть дела.

— Мио… — голос Аделаиды был хриплым до боли, и я встретила её взгляд прямо. Если она ни при чём, она выйдет отсюда свободной. И я отчаянно этого желала. Всем сердцем.

Но я не могла допустить, чтобы Зеновия Николетта понесла наказание за преступление, которого не совершала, если, конечно, это так. Каэлису в Совете понадобится вся помощь, какую можно найти, и Великая Принцесса будет благодарна, кроме того…

Я сама, прежде чем влететь сюда, не подумала насколько страшными могут оказаться последствия для меня.

— Зелье правды, леди Кейн, — повторил король, но Аделаида отчаянно затрясла головой.

Я вспомнила, что она говорила мне перед испытанием в Старом Хадаре:

«Я ужасно волнуюсь и боюсь перед большим количеством людей, меня всю трясёт, всё валится из рук».

Было ли это причиной по которой она не получила свою полную квалификацию? Какая, казалось бы, мелочь…

Я вспомнила, что Аделаида уже выступала перед всеми во время испытания талантов. Но тот ритуал она начала заранее, за много дней, и завершение было простым — она произнесла всего пару слов, хотя при этом дрожала от волнения.

— Вы правы, — зельевар смотрел на королевскую семью с недоумением, явно не зная, что произошло до его прихода. Пока мы ждали их, Зеновия Николетта вернулась на своё место и смотрела прямо перед собой, ни на кого конкретного. Она была на грани..

— В условиях повышенной влажности Порта Равинье эфирные масла в сигарах могли реактивироваться. В сочетании с настоем лилии, который входит в зелье забвения, возникает реактивная основа…

— И? — Николас Хаул даже привстал.

Король выглядел так, будто был готов разорвать зельевара прямо сейчас.

— Вв… — Йенс Даль задрожал. — Влага усиливает реакцию почти в триста раз. Чем дольше настой находится на сигарах, тем сильнее становится яд. Ридаринская смола распадается на два компонента, и сок ридара, как катализатор, взаимодействуя с эфирными маслами и настоем лилии, создаёт предтоксичный слой.

Аделаида молчала, смотрела в пол, явно пытаясь собраться с силами, но ничто из услышанного её не удивляло.

Она знала.

— Токсин образуется только во время курения и полностью испаряется. Он живёт менее сорока секунд!

— Мог ли он убить графа Арвеллара?!

— Да, он убил бы любого человека или оборотня со зверем весом менее тридцати килограммов. С теми самыми повреждениями, что были обнаружены…

— Почему мы узнаём об этом только сейчас?! — взорвался король, осознавая, сколько было упущено. — Как вы могли не выяснить это при первой же проверке?!

— Ваше Величество, — Йенс Даль неожиданно выпрямился, и в этот момент стало ясно, почему именно он занимает пост главного королевского зельевара. — Мы сделали выводы о яде на основании того, что осталось на сигарах. Это не имело никакого отношения к зелью забвения. Повреждения напоминали действие Бурого Мертия, даже запах на сигарах был схож, и мы опирались на те доказательства, что у нас были. Не говоря уже о том, что связаться с производителем сигар мы не могли — они прибыли в Левардию через чёрный рынок.

Для короля. Минуя все проверки, включая проверку на влажность и упаковку…

— Леди Кейн, немедленно выпейте зелье правды! — приказал король, выходя из себя. Я не понимала, почему он так зол… а потом поняла.

Он хотел, чтобы виновной оказалась Зеновия Николетта. Или, по крайней мере, уже решил отослать её. Но теперь это было невозможно — не с таким количеством свидетелей.

Я бросила взгляд на Каэлиса, но его лицо оставалось нечитаемым, почти равнодушным. Холодная, бесконечно далёкая мужская красота.

— Не надо. Я и так скажу, — я поняла, что Аделаида плачет. Она продолжила дрожащим, слабым голосом. — Я просто хотела, чтобы он забыл наш разговор… о том, что у меня нет полной квалификации. Без… Я верила, что без образования ничего из себя не представляю. Мы должны были встретиться ещё накануне, но встреча не состоялась. Он отвлёкся, отошёл поговорить, и тогда я увидела сигары.

— Для этого вы уже должны были иметь зелье с собой, — неожиданно резко нажал Николас Хаул.

— Да. Я надеялась подмешать зелье в питьё, но ничего не нашла. Тогда я капнула совсем немного на сигары. Это зелье совершенно безвредно, оно даже не угрожает здоровью!

— И если бы не повышенная влажность в Порте Равинье — ничего бы не случилось, — добавил зельевар.

— Вы забыли что это незаконно — подливать подобное зелье?! Тем более, королевскому советнику? Продолжайте, леди Кейн.

— Я ушла, отпросилась в первый день, наложив предварительно ритуал отвода глаз, и вернулась на следующий. Зелье должно было полностью впитаться к моменту разговора, а ритуал ослабнуть настолько, чтобы Его Сиятельство заметил сигары. Во время беседы он стал бы рассеянным, и даже если бы закурил уже после неё, всё равно не смог бы вспомнить детали. Я не знала, что он не курил! Я ни в коем случае не хотела никому навредить, тем более вам, Ваше Величество!

Разрешение тайны смерти графа Арвеллара не удовлетворило никого.

Не было заговора против короля. Не было даже намерения убить графа. Не оказалось безжалостного убийцы — только молодая женщина, совершившая глупость. Только трагическое стечение обстоятельств.

Если бы не влажность и духота — зелье не превратилось бы в яд, вступив в реакцию с компонентами сигары. Если бы Артур Перрин, влюблённый в Эдель Николетту, надлежащим образом исполнял свои обязанности — Ян Арвеллар почувствовал бы подвох. Если бы сигары дошли до настоящего адресата, Его Величества, яд не подействовал бы на него, льва.

Даже если бы… если бы эти сигары поступили в страну легально, не через чёрный рынок, и маги Левардии успели бы изучить их и выдать рекомендации…

Ответ оказался куда проще, чем ожидал кто-либо из нас… Как и говорил Николас Хаул.

— Все посторонние должны покинуть зал Совета, — приказал Его Величество. И прежде всего это касалось меня. Я бросила последний взгляд на Каэлиса, но он даже не смотрел на меня, не отрывая глаз от Зеновии.

Я покинула зал, почему-то ощущая, что король теперь может быть даже более благосклонен к Аделаиде, чем к Зеновии. Аделаида не представляла угрозы для короны и, скорее всего, будет преданна из страха. Если бы она не была аристократкой за такое её могли бы приговорить к смертной казни. Но теперь, вероятнее всего, её отошлют в монастырь…

— Не так далеко, леди Валаре. На допрос, — Эларио де Рокфельт остановил меня, и я тяжело вздохнула, прекрасно зная и без него, что меня так просто не отпустят.

— К лорду Вал Мирросу? Тогда попросите его хотя бы дать мне еды и молока, а не как в прошлый раз.

Мой допрос продолжался много часов — до раннего рассвета, выжимая из меня последние силы. Ни о каком разговоре с Каэлисом не могло быть и речи, он наверняка был слишком занят, так как королевская семья оказалась совершенно не готова к такой правде. Как теперь выглядит вертикаль власти, силы в совете?

Глава 47. Бал в честь будущей королевы

Лорд Вал-Миррос по какой-то причине терпеть меня не мог и отчаянно надеялся, что я действительно покрывала Аделаиду, намеренно скрывая правду как можно дольше. Раз за разом он спрашивал, почему я так долго молчала, и всякий раз, когда я отвечала, что сама даже не узнала, а лишь заподозрила правду сегодня, и немедленно пришла к королю, он неизменно произносил:

— Как удобно.

Так и хотелось ему треснуть.

Он припоминал, что мы с Аделаидой общались в Академии, хоть и не были подругами, и что сблизились уже здесь, на Отборе. Спрашивал, осознаю ли я, какие силы были брошены на поиск убийцы графа, что в столицу вызвали сотни новых гвардейцев, что охрана короля была усилена в десять раз?

Он просто не верил, что всё могло совпасть в один день, и будто пытался убедить меня в этом, пока я, не выдержав, не сорвалась и не напомнила, что это именно я пришла к двери зала Совета, и что всё это время помогала расследованию — и Николасу Хаулу, и Его Высочеству.

Тогда он, наконец, отстал, предварительно записав с моих слов содержание разговора с профессором Роувилем. О личных мнениях профессора я говорить отказалась, заявив, что если ему так интересно — пусть спросит у самого профессора. К делу это не имеет никакого отношения.

Создавалось впечатление, будто ему платили за то, сколько он продержит меня в допросной.

Позже мне удалось поспать несколько часов, но с утра на меня всё равно смотрела бледная девица, похожая на умертвие. А снаружи уже ждал посыльный — с крохотной посылкой.

Внутри лежала одна тонкая склянка крови, и… больше ничего. Записки, на которую я надеялась, не оказалось. Тогда я окончательно приняла, что разговора с Каэлисом не будет. Но он всё же передал эту склянку — чтобы я быстрее восстановилась.

Сожаление о несостоявшемся разговоре ощущалось глухо, потому что все эмоции словно закончились там, на суде, в зале Совета.

— Леди Валаре! — в дверь громко постучали во второй раз, как раз когда я думала, что пора бы найти матушку и кузин, и начинать готовиться к балу. — Вас вызывает лорд Крамберг.

Неужели?..

— Он что-нибудь передал? — спросила я, уже догадываясь об ответе.

— Д… да, — куда тише пробормотал посыльный. — Леди Монтрас ещё не вернулась…

Бедная Кора — две ночи в образе обезумевшей тигрицы в лесу. Куда только смотрели организаторы.

Рядом с лесом, там, где позавчера проходило испытание, собралось множество гвардейцев, а также вся семья Монтрас, включая неожиданно плачущую ледяную графиню. Граф же, напротив, казался жёстким, непримиримым и даже немного деспотичным.

— Вы! — леди Монтрас, увидев меня, рванула вперёд, но остановилась в нескольких шагах, поняв, что отступать я не собираюсь. Напротив, я сузила глаза, наблюдая за женщиной, привыкшей ощущать себя победительницей. — Это из-за вас! С тех пор, как вы попали на Отбор, вы уничтожили репутацию Коры! Другие девушки перестали её поддерживать, и всё это время она не находила себе места!

На самом деле, женщина была сильно расстроена, хотя и пыталась спрятать это за гневом.

— Ваша дочь сама уничтожила свою репутацию среди участниц Отбора. А проблемы со зверем у неё, судя по всему, давно, потому что она не обернулась ещё на самом первом испытании, — ответила я резко, без тени пиетета. Не хотелось тратить время на эти бессмысленные разборки, и, признаться, меня уже начинало утомлять, что все вокруг упорно винили меня в собственных неудачах. — Я здесь добровольно, могу и уйти! Но понимаю, что вы расстроены и сами не отдаёте отчёта в том, что говорите.

А ведь графиня присутствовала при моих извинениях перед Геленой де Рокфельт. Как многое с тех пор изменилось…

— Да как… — судя по всему, она не находила слов и растерянно оглянулась на мужа в поисках поддержки, но тот не отреагировал. Он продолжал смотреть в сторону леса — зло, требовательно.

Я впервые подумала, что он мог быть довольно жёстким отцом для Коры.

— Господин Аретта, давайте приступим, — обратилась я к специалисту, стоявшему рядом.

Тот уже держал наготове знакомое зелье усиления феромона, хотя мне передали, что концентрация в этот раз намного слабее, чем та, что использовалась при поимке Тавиена.

Когда я поднесла флакон к губам, меня внезапно пронзила страшная мысль. А что, если внутри — отрава?

Я знала слишком много о королевской семье.

Знакомое зелье обожгло горло, и мне тут же стало жарко. Почему я так часто сначала делаю, а только потом думаю?

— Мы подготовили для вас мирную кобылу, леди Валаре. Рядом с вами постоянно будут пять гвардейцев. И, разумеется, я.

В руках Аликс Аретта держал небольшую трубочку с дротиком, и я поняла, что на его кончике наверняка было успокаивающее зелье для Коры. Варварство какое-то.

— Разве мы не можем просто передвигаться вместе с графом Монтрас? Он мог бы воздействовать на Кору, приказать ей подчиниться — как глава семьи, старший по крови и сильнейший зверь?

Специалист лишь бросил нечитаемый взгляд на графа, который не сдвинулся с места, но ничего не ответил.

Бальный зал сиял под мягким золотым светом тысяч свечей, отражённых в зеркалах и гладком мраморе пола. Под расписными сводами медленно скользили придворные в парче и бархате. У дальней стены тянулась возвышенная королевская линия — несколько широких кресел из тёмного дерева, окованных серебром, предназначенных для всей семьи.

Но сама королевская семья находилась не там. Окружённые гвардейцами на значительном расстоянии, они встречали участниц Отбора у подножия лестницы, с которой мы спускались — одна за другой, под громогласные объявления лорда Крамберга.

И сегодня я была первой.

Я спускалась вниз в платье неожиданно насыщенно-бордового цвета, с мягким блеском плотной парчи. Лиф подчёркивал линию плеч и был украшен тонкой вышивкой в виде изящных завитков. Высокая талия перехватывалась узкой лентой, а лёгкие рукава до локтя собирались в мягкую волну. Юбка ниспадала гладкими складками, чуть колышась при каждом шаге и переливаясь глубокими, почти винными оттенками в свете свечей.

Я никогда прежде не выбирала красного. Хранила этот наряд для последнего бала, зная, насколько ярко выгляжу в нём. Платье-заявление — никаких больше привычных для ритуалистов дворца оттенков. Сегодня я вступаю в новую жизнь, какой бы она ни была.

Его Высочество подал мне руку, встречая и провожая к своей семье. У меня пересохли губы, и я невольно облизала их, приближаясь, отчаянно желая прочесть его мотивы во взгляде, понять, о чём он думает.

После нашего последнего разговора там, во время испытания, где я дрожала и горела под ним, он полностью закрылся. Оставался для меня полнейшей загадкой.

Надежда…

Ничего. В звериных, ярких зелено-жёлтых глазах с тёмной каймой — равнодушие. На губах застывшая дежурная улыбка. И я уже совсем ничего не понимала.

— Леди Валаре, Великий Дом Грейдис искренне благодарит вас за участие в Отборе и поздравляет с тем, что вы прибыли к финалу первой. Это огромная честь для нас, и ваши усилия ни в коем случае не останутся незамеченными.

Дежурные слова. Ничего, кроме дежурных слов.

Но если взгляд Каэлиса выражал полнейшее равнодушие, то взгляды остальных членов королевской семьи были совсем иными — цепкими, подозрительными, напряжёнными. Я поняла, что моему присутствию здесь не рады. Более того, меня опасаются — просто потому, что я знаю слишком много. Единственным исключением была Зеновия Николетта.

— Я никогда не забуду этого, леди Валаре, — произнесла она спокойно, хотя выглядела Великая Принцесса ужасно.

Под глазами залегли тяжёлые тени, лицо осунулось, обнажив мелкие и глубокие морщины, и Зеновия Николетта выглядела ещё старше. Особенно разителен был этот контраст на фоне её цветущей сестры.

Мы всё ещё стояли рядом с королевской семьёй, в то время как придворные держались на почтительном расстоянии. Это мгновение, без сомнения, было наивысшим проявлением внимания к финалисткам Отбора. Быть рядом с королевской семьёй, стоять с ними наравне под их официально приветливыми взглядами — могла ли быть честь выше?

Я замечала, с какой тоской смотрела на нас Кора. Её привели в чувство, и теперь она стояла в толпе, прикусив губу, отчаянно желая оказаться здесь, рядом с подругами. Камилла тоже не справлялась — она отвернулась, не сумев сдержать эмоций, увидев сияющую и довольную Тамиллу, спускавшуюся по лестнице под восхищёнными взглядами придворных, среди которых было немало холостяков.

Каэлис тоже смотрел на Тамиллу с восхищением, в его взгляде горела тёплая заинтересованность. Он общался с каждой девушкой значительно дольше, чем со мной, а больше всего времени провёл... с Барбарой.

Признаться, я ничего не понимала, но была уверена, что всё происходящее не случайно. Каэлис не стал бы нарочно причинять мне боль. А значит, у его поведения есть причина.

— Минуточку внимания! В связи с окончанием Отбора Его Величество желает сделать важное объявление!

Я к этому моменту добралась до матушки, которая смотрела на меня по-настоящему взволнованно, обеспокоенная тем, что мне уделялось меньше всего внимания. Она снова и снова пыталась вглядеться в моё лицо, но я нацепила дежурную улыбку, как бы говоря, что всё хорошо. Говоря то, чего совсем не чувствовала.

— Верные подданные, благородные сыновья и дочери короны, — возгласил Его Величество голосом, полным величия. — Сегодня, когда Отбор подходит к концу, я объявляю волю свою. Принц Каэлис Арно из Великого Дома Грейдис доказал мне, Совету и всей державе, что зрел душой, сердцем и разумом. Я настолько уверен в его праве и способности править, что в тот самый миг, когда он произнесёт имя своей избранницы, я передам ему корону Левардии. Пусть его выбор ознаменует начало новой эры. Его союз станет опорой престола, а его правление — источником процветания для всех нас.

Несколько женщин рядом недоверчиво ахнули, прижав изящные ладони ко рту, но в остальном в зале воцарилась почти оглушающая тишина. Мне даже казалось, будто я слышала биение сердец вокруг.

— Благодарю, отец, — Каэлис вышел вперёд и глубоко поклонился, словно давая понять придворным, что именно он будет служить им, а не наоборот. — Я приму корону с намерением служить, защищать и созидать. Пусть каждый день моего правления будет посвящён не славе моей, но благополучию Левардии.

Голос Каэлиса — глубокий, красивый, невероятно привлекательный — звучал куда громче, чем голос его отца, и отзывался внутри меня теплом и лёгкой грустью. Я знала, что он отчаянно хотел стать королём, что не мыслил для себя иного пути, что каждое утро он просыпался с мыслями о королевстве, о своём долге.

Придворные молчали, не зная, как реагировать, ведь происходящее казалось невероятным, хотя слухи о передаче трона ходили с самого момента возвращения Каэлиса из Иштавара. Прежде подобное не случалось ни разу, каждый предыдущий король получал трон либо после смерти правителя, либо тогда, когда тот становился немощным.

Атмосферу разрядил жрец светлых богов, подняв руки над головой и благословляя Каэлиса и Арно Николаса на этот шаг. Это наконец позволило придворным склонить головы, признавая происходящее, хотя никакому протоколу они не следовали — его попросту не существовало.

Они склонятся — на коронации.

— Уважаемые участницы, я хочу попросить вас пройти в приёмную для корреспондентов. Вы вправе общаться с газетчиками, если, конечно, желаете этого, — лорд Крамберг, как всегда, действовал по чёткому плану. — Кроме того, они сделают групповой отпечаток памяти для всех крупных изданий.

Я последовала за девушками, чувствуя, как взгляды буквально прожигали мне затылок, но не обернулась, потому что то, что происходило впереди, оказалось куда более неожиданным.

— Аделаида! — Жизель, увидев подругу, рванула вперёд с улыбкой на тонком лице и едва удержалась от объятий. — Где ты была? Нам сказали, что ты снялась с Отбора! Но зачем?! Если ты с самого начала всё это планировала, надо было отдать свои флаги мне.

Крохотная Жизель мгновенно перешла от радости к раздражению, хоть и не скрывала волнения, но Аделаида на неё не смотрела — только на меня.

Я спокойно встретила её взгляд, готовая выслушать, но Аделаида покачала головой и метнула короткий взгляд на стражников.

Не сейчас…

То, что Аделаиду вернули сегодня к участницам, позволили позировать для газет и общаться с придворными, могло означать только одно — никакого публичного наказания не будет. Королевская семья решила уладить этот вопрос скрытно.

Я понимала почему. Если правда всплывёт, они сами окажутся в невыгодном свете — и из-за табака, цена которого превышает бюджет целых деревень, и из-за безалаберности Артура Перрина, обнажившего слабость дворцового штаба магов. И теперь Аделаида тоже знала это...

— Прошу вас, уважаемые леди. Сначала восьмёрка… простите, семёрка финалисток, затем — пятнадцать участниц последнего испытания. После мы хотели бы сделать несколько индивидуальных отпечатков памяти.

Почему меня совсем не удивляет, что больше всех с газетчиками общалась Барбара? Они облепили её, как стая голодных волков, каждый стремясь выведать хоть слово у той, кого все уже считали будущей королевой.

Когда мы вернулись в главный зал, атмосфера в нём полностью изменилась, будто с момента нашего пребывания там прошло не несколько минут, а часы или даже дни. Всё движение, всё внимание, весь мир теперь крутился вокруг одного человека — будущего монарха.

Я даже не видела его за спинами придворных, и уже тем, что он находился среди них свободно, не окружённый сотнями гвардейцев, он показывал, насколько отличается от отца.

— Леди Барбара, ещё минуту! — умоляли за нашими спинами газетчики, и я заметила, как Селина закатила глаза, тогда как Лианна, стоявшая рядом, сумела сдержаться и не выдать ни малейшей эмоции.

Наоборот, она улыбнулась кому-то, и, проследив за её взглядом, я увидела… королеву Хонору. Вдовствующая королева в ответ не поддержала девушку — отвернулась, и я поняла, что прошлой ночью что-то изменилось. Каэлис, королева Хонора, даже поведение Его Величества — всё говорило о том, что они пришли к какому-то соглашению перед балом.

— Мио! — тонкая рука неожиданно сильно схватила меня, пытаясь отвести в сторону, но я не сопротивлялась, потому что это была Аделаида.

Леди Кейн выглядела взволнованной, вспотевшей, нервной — каштановые волосы растрепались, и вся та красота и спокойствие, что были в ней в последние дни, будто исчезли, обнажив нервозность, что была так свойственна Аделаиде раньше.

— Не могу поверить, что ты так поступила, — сказала она, не сдержав злой обиды. — Я же доверяла тебе!

Я не знала, о каком доверии она говорила. Она ведь не призналась мне, а лишь попросила не использовать зелья, после того, как проговорилась. Мы обе не были откровенны, но, как и она, я чувствовала, что между нами могла зародиться настоящая дружба… Если бы не события последнего дня.

— И если бы ты была на моём месте? — я не жалела о своём поступке. Зеновия не была виновна в убийстве и не должна была за него отвечать, но главное — это расследование было важно для Каэлиса, оно полностью меняло расстановку сил в его семье. В тот момент, когда я бежала в зал суда, я вообще ни о чём не думала и действовала на инстинкте.

Молчание Аделаиды стало для меня ответом. На моём месте она бы тоже не стала скрывать правду от короля — слишком рискованно, подумают, что покрываешь преступника.

— Я должна уйти. Меня отпустили только для того, чтобы создать видимость, что всё хорошо, — она прикусила губу, не зная, как спрятать боль. — Можешь кое-что сделать?

Она протянула мне письмо, и я без слов поняла, кому оно адресовано.

— Я передам, — тихо сказала я, мысленно пытаясь представить, где искать лорда Ниллса. В глазах Аделаиды горела отчаянная надежда, и я, по правде говоря, боялась даже представить, о чём она просит в этом письме. Это было между ней и лордом Ниллсом.

— Леди Кейн, вы должны пойти с нами, — к нам подошли двое рослых гвардейцев, взглянув на меня с подозрением, но я лишь дежурно улыбнулась, пряча письмо в складках платья.

События последних дней оказались настолько насыщенными, что я словно перегорела, чувствуя только глухую боль от того, что разговор с Каэлисом так и не состоялся, что у нас не было возможности объясниться, прояснить недопонимания, обиды, ожидания, найти точки соприкосновения…

Нельзя раскисать, нужно смело смотреть в будущее, каким бы оно не было.

К матушке я возвращалась уже более уверенной, скользя взглядом по придворным в надежде заметить лорда Ниллса или хотя бы Николаса Хаула, но вместо этого увидела сыновей графа Арвеллара, стоявших с родственницами и нянюшкой. Старшему сейчас было шестнадцать, он уже носил титул графа, а младшему — только пять.

Я невольно вспомнила слова Эдель Николетты, сказанные во время суда.

Отношениям Зеновии Николетты и Яна Арвеллара было более десяти лет… Надеюсь, эти дети, потерявшие теперь обоих родителей, никогда не узнают об этом правду.

— Миолина, а я везде вас искал! — слава светлым богам, меня неожиданно нашёл волк, и я тут же вцепилась в него, игнорируя слабый собачий запах. Сегодня феромоны глушились, но не полностью. — Как вы могли оставить меня без работы, меня же теперь никто не вызовет в качестве ищейки… без вас!

Я знала, что он шутил, и чувствовала, как сильно мне будет его не хватать. Николас Хаул собирался покинуть столицу сразу же, как завершится расследование.

— Уверена, Его Высочество будет готов принять вас с улицы, даже с такой репутацией. Но на самом деле, союзники ему не помешали бы, и вам вовсе не обязательно уезжать.

— Знаете, как вы все воняете?! — возмутился волк, и я не выдержала — прыснула и рассмеялась, покачав головой. А потом заметила, что кто-то машет мне из толпы.

Присмотревшись, я узнала Фабиана Александера и махнула ему в ответ, но, когда он направился ко мне, покачала головой — поговорить с ищейкой было важнее. И мне по-прежнему нужно было найти лорда Ниллса.

— Можете рассказать, что случилось вчера после суда? К чему вы пришли? И видели ли вы лорда Ниллса сегодня?

— Лорда Ниллса не видел, а вот про суд — могу рассказать. Её Величество королева Хонора предположила, что вы могли быть в сговоре с леди Кейн. И единственная причина, по которой вы её выдали, — это попытка обелить себя, когда остальные заметили улики, указывавшие на неё. Например, следы на её руках, которые и сейчас могут указывать на контакт с токсином. На ваше счастье профессор Роувиль действительно подтвердил, что встреча с ним состоялась только вчера. Но мне кажется, слова вдовствующей королевы оказали сильное влияние на семью. Тем более что многим из них очень не нравится, сколько вы знаете…

Закончить он не успел, хотя я слушала жадно, не перебивая — лорд Крамберг вновь громко потребовал внимания, а затем произнёс то, от чего все участницы Отбора замерли и побледнели. Все, кроме Арисы и принцессы Заралии.

— Дорогие участницы Отбора, прошу вас, выйдите вперёд. Настало время отпраздновать главную причину этого вечера!

Пространство перед возвышением, где находилась королевская семья, стремительно освобождалось. Придворные отступали на такое расстояние, с которого всем можно было наблюдать за участницами. Барбара уверенно отделилась от своей многочисленной свиты, в то время как большинство других девушек стояли рядом с родителями, получая их взволнованную поддержку.

Матушка, наверное, тоже хотела бы поддержать меня, и я бросила ей ободряющую улыбку. Почему-то подумала о письме лорду Ниллсу, которое до сих пор было у меня в руках — и спрятать его было попросту негде, только в складках юбки.

— Прошу, леди Валаре, — один из прислужников поторопил меня. Я попыталась передать письмо ищейке на хранение, но вместо этого почувствовала… что он вложил в мою ладонь крошечную записку.

Что это?

Понимая, что другой возможности не будет, я бросила взгляд на неё, пока шла к остальным девушкам, и вдруг поняла, что не слышу почти ничего — только биение своего сердца.

«Ты всё ещё можешь сказать нет, если хочешь. Это не станет проблемой»

Глава 48. Сейчас

Семь участниц, семь финалисток, выстроились в строй — идеально прямые, ослепительно красивые, увешанные украшениями. Даже если кронпринц не назовёт их имена, каждая из них уже была призом, доказав, что способна дружить, находить поддержку при дворе, приносить реальную пользу жителям Левардии. И вместе с тем каждая представляла собой сильного зверя с высокой совместимостью с кронпринцем.

Почти каждая уже получила как минимум одно достойное предложение, а кое-кто из женихов просто ждал момента, когда девушка будет официально «свободна» от статуса невесты наследника.

Я, как и все остальные, смотрела прямо на Каэлиса, не отводя взгляда, всё так же пряча письмо в складках платья.

И впервые за всё время бала он смотрел на меня в ответ. Его взгляд бросал вызов, словно говорил «останови меня, если хочешь».

Сейчас.

— Я хотел бы сердечно поблагодарить каждую из вас и заверить, что все ваши усилия не останутся незамеченными. Королевская семья, и я в частности, были глубоко впечатлены вашими знаниями и силой — как и каждый придворный. Но сегодняшний вечер принадлежит лишь одной.

Его Высочество достал знакомую мне коробочку с кольцом, и зал наполнился взволнованными охами и перешёптыванием.

Среди этих разговоров имя Барбары звучало особенно громко, все ожидали, что принц направится к ней.

— С самого первого дня, когда я встретил Вас, я не мог выбросить вас из головы. Вы поражали меня каждым своим решением, своей стойкостью, смелостью, иногда безрассудностью, но более всего — той отчаянной преданностью, которой я не встречал никогда. Я не понимал Вас, пытался разгадать, но верил Вам так, как не верил никому, даже себе, и доверял — так же полностью.

Каждое его слово лилось бальзамом на моё полное сомнений сердце. Сегодня он не выглядел человеком, раздираемым эмоциями. Он знал, чего хочет.

Позади него стояла вся королевская семья, и я заметила, как переглянулись королева Хонора и король Арно Николас, но ни один из них не посмел прервать Каэлиса — не сейчас.

— Я понимаю, что то, о чём я прошу, является огромной жертвой с Вашей стороны. Вам придётся изменить свою жизнь, перестроить её и разделять её не только со мной, но и со всем королевством. Но я искренне верю, что Вы справитесь, и, возможно, Вы сами пока не представляете, насколько к этому готовы.

В этот миг он сделал первый шаг ко мне, и от хлынувших чувств я едва сдержалась. В горле пересохло, глаза горели, я шумно сглотнула, чувствуя, как меня начинает трясти.

Я почти не слышала испуганных, взволнованных возгласов придворных. Последнее, чего они ждали — это такого выбора.

— У нас впереди жизнь, долгая жизнь, чтобы делать друг друга счастливее с каждым днём, чтобы вместе добиваться целей и строить общие мечты. Для нас не будет преград, не останется ничего невозможного, и я прошу Вас поверить мне ещё раз, в последний и самый важный, так же полностью, как Вы верили всегда. Поверить, что я смогу сделать нас обоих счастливыми, так же как Вы делаете счастливым меня одним лишь фактом своего существования, своей живостью, вашей силой, умом и целеустремлённостью, тем, что Выникогдане сдаётесь. Вы делаете меня лучшим человеком и лучшим будущим правителем, и я верю в это всем сердцем.

Я не выдержала — поддалась слабости, закрыла на секунду глаза, чувствуя, что просто не могу справиться со всеми эмоциями. Только для того чтобы мысленно назвать себя тряпкой и решительно открыть их, когда Каэлис стоял уже совсем рядом со мной.

Уставилась на него — глаза в глаза, принимая вызов.

Казалось, что вокруг никого не существовало, когда Каэлис осторожно убирал с моего лица прядь чёрных волос.

Когда отходил на шаг и церемониально опускался на одно колено, словно прекрасный рыцарь перед своей дамой.

Когда открывал знакомую мне коробочку со знакомым кольцом, но всё это я отмечала только краем глаза, потому что смотрела лишь на его лицо. Видела волнение в его глазах, которого не замечали остальные, покорённые его низким решительным голосом, в котором не слышалось и намёка на сомнения.

Каэлис на самом деле верил, что я могла отказаться. Он волновался, но всё равно был готов на этот шаг при всех, даже после того как я уже однажды сказала “Нет”.

— Окажете ли вы мне честь, согласитесь ли стать моей женой и будущей королевой Левардии, леди Валаре? — громко произнёс он так, что это слышали даже в самых отдалённых уголках огромного зала, звук достигал высоких потолков, и никто в этот момент не посмел бы перебить кронпринца.

— Да, — так же громко и решительно произнесла я, наблюдая за мучительным облегчением на лице Каэлиса, которое постепенно сменилось широкой улыбкой победителя. Его глаза горели таким азартом охоты, будто он добился самой главной цели в своей жизни.

Он потянулся к моей левой руке, поднимая её, и только тогда я с ужасом осознала…

Что всё ещё сжимала в ней письмо лорду Ниллсу.

Каэлис, подняв мою руку с сжатым письмом, нахмурился и даже, на первый взгляд, немного рассердился, но это его никак не остановило. Он забрал письмо, отправил его во внутренний карман своего расшитого богатого камзола после чего надел мне на палец обручальное кольцо Клодии Гаррат.

Секунда — и я словно ощутила прилив сил и ясности. Кольцо-артефакт начало действовать.

Каэлис встал, не отпуская мою левую руку, а потом притянул меня к себе, обнял, наклонился и поцеловал в лоб, не оставив между нашими телами ни малейшего зазора. Я всем телом чувствовала отчаянное биение его сердца, напряжение его рук, ощущала, как сильно он хотел большего…

Как и я… Если бы вокруг нас не было столько людей. Больше всего на свете мне хотелось поддаться слабости, остаться в его объятиях, позволить себе расслабиться и довериться. Говорить, долго говорить, обсуждать силу и слабость друг друга, то, что только что произошло…

Возможно, если бы он с самого начала предложил мне выйти за него именно так, я бы согласилась.

А может, и нет — потому что мне самой нужно было осознать свои чувства. Испугаться такого будущего, а потом принять его как новый вызов, выбрать Каэлиса.

— Мы должны поблагодарить всех участниц, — прошептал он, не желая меня отпускать, и я кивнула.

Только сейчас до меня начал доходить гул вокруг — взволнованные голоса, шепотки, торопливые шаги, но большая часть присутствующих... молчала. Они не могли поверить в то, что только что произошло.

Отойти от Каэлиса сейчас было физически больно, но после первого шага остальные давались куда легче.

— Благодарю вас за этот Отбор, леди Бэар. Для меня было честью проходить его вместе с вами, — произнесла я Лианне, стоящей рядом со мной.

Прекрасная Лианна смотрела на меня и одновременно сквозь меня на королевскую семью позади, на придворных, и будто не могла принять реальность. Ее рот был приоткрыт, словно она готовилась что-то сказать, но не могла, слишком потерянная, наверняка не допускающая внутри ни единого варианта, который не завершался бы ее победой.

— Благодарю вас за этот Отбор, леди Лаэрт, — я подошла к Арисе с теми же словами, и та выглядела очень довольной, будто поставила на меня деньги. А может, ей просто нравились неожиданные исходы соревнований.

— Я благодарна за участие в Отборе и за внимание королевской семьи и жителей Левардии, — по протоколу ответила Ариса, явно заранее готовясь сегодня проиграть. Она переминалась с ноги на ногу, девушка была чрезмерно активной и не хотела больше здесь стоять, тем более что Его Высочество не был интересен ей как мужчина.

Селина произнесла ту же дежурную фразу, но ее взгляд говорил куда больше. Она не могла поверить в происходящее, хотя в отличие от Лианны не была расстроена своим проигрышем, скорее глазами спрашивала как она могла быть такой слепой.

Тамилла не смогла даже ответить, и сказать что она была рада, значило бы ничего не сказать. В её голове словно непрерывно выстраивались разные варианты будущего, где она уже не просто Тамилла Марлэй, та, кого несправедливо отлучили от дворца за то, чего она даже не совершала. Она была кузиной будущей королевы…

Однако самая сильная реакция читалась на лице Барбары.

Моя бывшая лучшая подруга казалась бледнее остальных и ответила «Я благодарна за участие в Отборе и за внимание королевской семьи и жителей Левардии» с совершенно безразличным видом, а затем, первая из всех, обратилась к Его Высочеству, показательно меня игнорируя.

Бал в честь будущей королевы Левардии был устроен именно так, чтобы всё внимание оказалось приковано не к кронпринцу, а к той, кого он назовёт своей будущей супругой.

И сегодня все верили что ею будет Барбара.

— Неужели всё это было игрой, Ваше Высочество? Даже слова вашей семьи?

Глава 49. Для нас не будет преград

— Я никогда не обманывал вас и не играл, леди ле Гуинн. И что бы ни говорила вам моя семья, их слова и решения не равны моим.

Голос Каэлиса звучал ледяным, спокойным, но в то же время полным уверенности. Он не отпускал меня, почти всегда продолжая держать хотя бы одну мою руку, пока мы переходили от одной девушки к другой.

— Настраивала ли она вас против меня? — горечь в голосе Барбары ощущалась настолько явственно, что я могла бы ей посочувствовать… если бы она не проявляла сейчас почти открытое неуважение ко мне.

— Леди Валаре рассказала мне о вашем феромоне, но к тому моменту ничто уже не могло изменить моего мнения, — всё так же спокойно ответил Каэлис.

— Вы говорили, что должны выбрать долг.

— Я верил, что обязан выбрать долг, а не любовь, — резко ответил кронпринц. — Но позднее осознал, что выбирая любовь, я совершаю лучший выбор не только для себя, но и для королевства.

— Всего доброго, леди ле Гуинн, — сказала я, показывая, что мне пора перейти к следующей участнице. У меня теперь были обязанности. Сотни обязанностей. Даже сегодня.

Принцесса Заралия ответила нам дежурной фразой и всем своим видом демонстрировала, как ей не терпится вернуться в Иштавар. С кронпринцем они смотрели друг на друга вежливо, но, если приглядеться, было ясно, что между ними пробежала чёрная кошка.

И об этом я тоже хотела расспросить Каэлиса. О том, как они познакомились, как она оказалась ему должна и почему между ними столько неприязни.

Следующими подошли мои родные. Матушка, сияя от радости, только и твердила, какая мы удачная пара, какие красивые и сильные будут дети у двух гибридов и как она, хоть и не ожидала, но очень, очень рада.

— Я и не знала, что Мио вообще думает о браке, — выдала она совершенно искренне. — С неё стало бы и отказаться, значит, действительно любит! Не смотрите, что она такая суровая — всегда кажется холодной, но ради близких горы свернёт, никого не бросит!

Знала бы матушка, как близка я была к тому, чтобы бросить Имира.

— Ваше Высочество, — Имир буквально лучился довольством, и огонёк в его глазах тут же заставил меня напрячься.

Кто знает, что у него на уме? Как он собирается использовать моё грядущее замужество?

— Разумеется, я благословляю этот союз, но признаться, я не ожидал, что вы не обратитесь к главе семьи за разрешением до такого объявления.

— Я верю, что только Миолина имеет право принимать такое решение, — ответил Каэлис, и от этих его слов внутри поднялась волна благодарности.

Меня принимали и понимали. Каэлис знал, что мнение Имира для меня ничего не значит, и, возможно, по моей просьбе, понял, что у нас был конфликт и что я не доверяю брату.

Общение с семьёй Каэлиса давалось куда тяжелее — по крайней мере, мне. Они не выглядели обрадованными, и единственной, кто сухо поздравил нас, была… Зеновия Николетта. Великая Принцесса будто бы неожиданно помолодела. Она говорила деловито, явно просчитывая что-то про себя.

Каэлис не стал задерживаться рядом с ними слишком долго, особенно после того как его отец отвёл его в сторону и сказал достаточно громко, так, что даже я услышала:

— Мы договаривались о другом…

Я и сама поняла, что вчера королевская семья сделала ставку на Барбару, считая, что именно она — выбор любви Каэлиса. Может, королева Хонора её и не любила, но во всём остальном леди ле Гуинн устраивала их куда больше, чем я.

— Всё. Теперь мы можем просто общаться с гостями, начиная с самых знатных родов, — наконец произнёс Каэлис, отойдя от своей семьи. Он выглядел недовольным, почти злым. Челюсть была сжата, шея напряжена. — И нужно будет поговорить с газетчиками.

Обязанности… Я прекрасно понимала это и раньше. Тем более что рядом со мной был Каэлис, и раньше он делал всё то же самое в одиночку. Постоянно думая о протоколе, о придворных, из которых добрая половина надеялась использовать любую его слабость.

— Что случилось после испытания? Почему ты так изменился? — спросила я, когда появилась возможность. — И как вообще возможно, что отец передаст тебе титул до появления наследника?

— Ты правда хочешь обсуждать это сейчас? — он провёл рукой по моей спине, наклоняясь, делая глубокий вдох, не сводя с меня взгляда. — Это твой день. Я хочу, чтобы ты наслаждалась каждым его мгновением, чтобы получила всё внимание и восхищение придворных, которое по праву заслуживаешь.

— Просто ответь, — я не могла полностью расслабиться и наслаждаться моментом — слишком многое оставалось без ответа. Пусть Каэлис и развеял почти все мои тревоги, подобрав нужные слова в своем предложении.

— Раз такова воля моей невесты, — хрипло усмехнулся он. — Когда ты пришла… на суд, положение было крайне нестабильным. Отношения между моим отцом и Зеновией Николеттой стремительно ухудшались, но по-настоящему всё обострилось, когда он узнал, что она провела через Совет закон, позволяющий передавать власть в Левардии даже без наследника. С множеством условий, конечно. При жизни граф Арвеллар блокировал этот закон, соблюдая волю отца, что не вникал в дела государства. Но после смерти графа у Зеновии временно появилось неоспоримое влияние в Совете. Когда отец узнал о её действиях… он не понимал, действует ли она в интересах Тавиена, в своих интересах, или даже в моих. Он лишь чувствовал от неё угрозу. В какой-то момент он убедил себя, что самым безопасным решением будет выслать её из столицы, а ещё лучше — вообще из Левардии, навсегда закрыть ей доступ в совет. Особенно если предположить, что за ней стоит кто-то из Ваарга. Мир между ними был невозможен, и отец беспокоился — прежде всего за собственную безопасность, благополучие и достаток.

Я кивнула, не перебивая, глядя на него снизу вверх.

— Мио…

— Нет, я хочу знать. Я понимала, что у тебя есть причины вести себя именно так, но не могу сказать, что всё прошло для меня бесследно. Тьма с тем, что все вокруг считали, будто ты меня ненавидишь… Я и сама иногда так думала.

— Я пообещал отцу, что женюсь на Барбаре в обмен на его согласие передать мне корону. Конечно, было ещё множество условий, но суть в этом. Он и так собирался отойти от дел — позднее, но согласился сделать это сегодня только если я выберу леди ле Гуинн или леди Бэар. Ты стала казаться им опасной — они подозревали, что ты сотрудничаешь с Зеновией Николеттой, и ещё… ты слишком много знала.

— Но ты ведь не выбрал их…

— Я обманул отца. Впервые в жизни. Но для него уже слишком поздно что-либо менять.

— Значит, мне не стоило приходить с информацией об Аделаиде?

— Стоило! — резко сказал Каэлис. — Без поддержки Зеновии при дворе я бы остался лишь номинальной фигурой, без настоящей власти, и ты даже представить себе не можешь, сколько ты сделала для расстановки сил в совете и будущего Левардии. Но тебе не стоит доверять моей семье. Никому, кроме Зеновии Николетты, которая теперь в огромном долгу перед тобой.

Увидев моё лицо, он закрыл глаза и провёл рукой по моей левой щеке.

— Вот почему я и не хотел это обсуждать, — глухо проговорил Каэлис. — Не переживай, я не дам тебя в обиду и не позволю ничему плохому с тобой случиться. Совсем скоро многим из них придётся покинуть столицу…

— Я не переживаю, — воинственно улыбнулась я. — Я не боюсь. Я просто хочу понимать, во что ввязываюсь, чтобы не наделать глупостей на одних инстинктах.

В этот момент зазвучали первые ноты вальса, и центральная часть зала тут же очистилась — придворные поспешно отступили, быстро перебирая башмачками по отполированному полу и шелестя батистовыми юбками.

— Миолина… — Каэлис протянул мне руку, и я без колебаний вложила свою ладонь в его, шершавые кончики пальцев коснулись внутренней поверхности.

Его ладонь на моей спине и талии, его лицо совсем рядом с моим, взгляд, неотрывно следящий за каждым моим движением — будто весь остальной мир перестал существовать. Будто он пытался вернуть мне за все те минуты своей холодности и отстранённости, опасаясь, что я всё ещё сомневаюсь.

Если я решила доверять ему — значит, до конца. Я сделала свой выбор.

К танцу не сразу, а ближе к середине мелодии, присоединилась Эдель Николетта с незнакомым мне аристократом, а также юный Левин Хэлбранд, пригласивший Арису, и герцог Келлсберг с супругой. Ариса, судя по лицу, будущим герцогом была не особенно впечатлена, но бодро отвечала, всегда готовая к сражению — словесному и не только.

Мой взгляд то и дело скользил по залу, и в какой-то момент я заметила неожиданно недовольного графа Александера — он смотрел прямо на меня.

— Ты бы приняла его предложение сегодня, Мио? — рука Каэлиса на моей талии казалась тяжёлой, раскалённой, а голос, звучащий у самого уха, был неожиданно требовательным. Вторая его рука постоянно касалась моего живота, словно случайно.

Как он вообще понял, на кого я смотрела?

— Видел ли ты сегодня лорда Ниллса? — спросила я вместо ответа, лишь сейчас вспомнив, что обычно они появлялись вместе.

Глава 50. Разговор

Каэлис только тяжело вздохнул и закрыл глаза — его прикосновение стало ещё более тяжёлым, жёстким.

— Мио.

Я подняла глаза к его лицу и увидела то, что он так отчаянно пытался спрятать — оттенок сомнения.

— Видишь, это первая проблема. Я ревную, мне нужно подтверждение, а ты даже не считаешь нужным ответить. Вместо этого отвлекаешься на что-то другое. И, может, я бы реагировал по-другому, если бы не это треклятое Время Зова.

Эти его тихие слова, то, как он впервые признался в ревности, слабости… Он ведь уже отсылал барона Эсклара и остальных, а я ставила это ему в упрёк. Потому что между нами не было доверия.

— Мне не интересен никто, кроме тебя, и я даже не задумывалась о замужестве, — честно ответила я, глядя прямо в его глаза, не моргая. Показывая, что мне нечего скрывать, что я не играю в игры. — Если бы ты сегодня выбрал кого-то другого, я отправилась бы к профессору Роувилю и сделала всё, чтобы получить полную квалификацию. И чтобы находиться как можно дальше от тебя, потому что я была полной дурой, когда считала, что мы сможем просто работать вместе, несмотря на притяжение, которое я почувствовала почти сразу.

Вот так, прямо в лоб — и пусть он делает с моими словами что хочет.

Каэлис в ответ молчал, не отводя взгляда, только продолжал вести меня в танце. И с каждой секундой я словно всё глубже тонула в нём, чувствовала, как пространство между нами нагревается, как мир вокруг отступает — в который раз за этот день.

Я отчаянно, безумно хотела остаться с ним наедине. Не думать о протоколах, о поведении, о его семье, что, наверное, ненавидела меня, о моей семье…

И я видела то же желание на его лице. Чувствовала его руку, кончики пальцев — и представляла их на своей обнажённой коже. Видела капельку пота в ямке между его ключиц и мечтала её слизать. Мечтала провести рукой по напряжённой шее, по красивой квадратной челюсти, запустить пальцы в его непослушные волосы.

— Мио.

Голос Каэлиса был тихим, хриплым, угрожающим, и я поняла, что всё это время вдыхала запах его возбуждения — так же, как он вдыхал мой. Мы оба сгорали. Каждая секунда рядом как пытка, потому что все на нас смотрели, потому что я не могла сделать того, чего на самом деле хотела.

Он — мой, по-настоящему, без остатка. А я — его.

Танец длился вечность и одновременно закончился слишком быстро. Всё это время мы почти не разговаривали, только пожирали друг друга глазами, на грани срыва — прямо на виду у всех. Что бы подумало достопочтенное общество, если бы мы начали целоваться здесь, прижались друг к другу грудью, пахом, всем телом, хаотично скользя руками по каждому изгибу, стремясь забраться под одежду?

— Лорд Ниллс разговаривает с лордом Крамбергом, — бросил Каэлис по завершении танца и тут же отступил, выходя на балкон — быстро, слишком быстро, явно давая мне возможность завершить свои дела, не мешая.

А может, ему просто нужно было освежиться? Мне так точно нужно было.

Стоило ему отойти, и голова сразу начала работать чуть лучше, пусть и не полностью. Похоже, половина того безумия, что я только что пережила, шла от Каэлиса, и, находясь рядом, мы бесконечно воздействовали друг на друга, подпитывая эту круговую жажду. Но несмотря на это, я не хотела быть далеко от него и воспользовалась передышкой, чтобы найти лорда Ниллса и передать ему письмо.

Бал длился до самого рассвета, и никто не спешил его завершать — разве что королевская семья.

Но этот вечер был посвящён не им. Он был посвящён мне, выбору Каэлиса, а также остальным участницам Отбора, для многих из которых это был последний вечер в столице. И я сделаю всё, чтобы он длился как можно дольше.

Тамилла и Камилла буквально купались во внимании, будучи близкими родственницами будущей королевы. Камилла неизменно подчёркивала, какие у нас тёплые и поддерживающие отношения. Несколько раз они представляли мне ранее незнакомых кавалеров, и я запоминала каждого, не веря в искренность их чувств, особенно если они просили быть представленными мне уже в первый день.

У Тами, вообще-то, уже было предложение руки и сердца, ещё до сегодняшнего дня, и пусть ухажер был не… самой крупной рыбой в пруду, можно было надеяться, что его чувства к кузине искренни.

В самом углу зала тихо переговаривались герцог Джастин де Вьен и прекрасная леди Лианна Бэар. На месте герцога я бы давно уже обиделась на то, что от меня так легко отказались ради Отбора, но его любовь к Лианне, похоже, была почти слепой. А может, он был однолюбом.

Как бы то ни было, их отношения — не моё дело.

Мне было горько наблюдать за Жизель. Почти весь вечер она находилась под контролем своей матушки, не съела ни крупинки, лишь отпивала воду и разбавленное вино, порой качаясь от усталости. Каждого потенциального кавалера леди Женевьева Мукс выбирала, словно для себя, вовсе не интересуясь мнением дочери, и расстроенное выражение лица Жизель резануло меня по сердцу. Казалось, за время Отбора она впервые узнала, что такое дружба, свобода, возможность мыслить независимо — а теперь этот бал становился для неё возвращением в прежнюю жизнь, под жёсткий материнский надзор.

Зато большая часть девушек по-настоящему наслаждалась вечером. Мелва танцевала пять танцев подряд с Имиром, Селина выбирала между тремя высокородными кавалерами, Анна Парр получила предложение руки и сердца прямо на балу и торжественно ответила «да», а Наэми уже знакомилась с родителями жениха в статусе невесты.

И, что особенно радовало… девушки активно общались между собой, так, будто это значило для них даже больше, чем внимание кавалеров. Отбор для них — маленькая жизнь без родителей, в тесном женском кругу, и даже конфликты лишь помогли большинству раскрыться и сблизиться.

Но были и две девушки, что оставались чужими на этом празднике жизни. К Коре не подходили ни кавалеры, ни «друзья» — из-за страха перед её отцом, который глядел на дочь с такой тяжестью, что напоминал тирана. Хотя информация о её неконтролируемом обороте так и не попала в газеты, похоже, слухи всё же расползлись.

Что же касается второй девушки… ничто не мешало ей наслаждаться происходящим. Кавалеры подходили к ней регулярно, и, пусть остальные участницы предпочитали её игнорировать, остерегаясь моей реакции и помня о нашем с ней конфликте, никто из прочих придворных об этом не знал.

— Никто, кроме тебя, не несёт ответственности за твоё счастье, — я подошла к Барбаре и села рядом, тут же наткнувшись на враждебный взгляд её карих глаз.

— Наслаждайся своим вечером, оставь меня в покое. Ты победила. Снова победила меня, — бросила она.

— Я не играла. И мне не было дела до того, одержу я над тобой победу или нет. Я никогда, слышишь, никогда не видела в тебе соперницу — даже тогда, когда была уверена, что кронпринц сделает предложение именно тебе. Если бы он выбрал тебя — мне было бы больно, но не потому что это была ты, а потому что он не выбрал меня.

Эти слова ранили её ещё сильнее, она отшатнулась, глядя на меня как на чудовище, и я, покачав головой, не могла поверить в её реакцию.

— Ты ведь не любишь его. Ты всё ещё любишь Лео. Ты хотела причинить мне боль, но ничто из того, что ты делаешь, больше не вызывает у меня чувств. А ведь когда ты вернулась, я надеялась, что наша дружба возродится.

— «Дружба» — ядовито повторила Барбара. — О какой дружбе может идти речь, если ты увела моего...

— Ты сама познакомила меня с ним, сама всё отрицала. Возьми на себя хоть каплю ответственности, не сваливай свои беды на других. Ты сидишь здесь одна, по-настоящему жалкая, и только потому, что сама так решила. Могла бы купаться во внимании кавалеров, но предпочитаешь оплакивать призрачное прошлое, будто я снова отобрала у тебя что-то.

— Мои родители приняли бы меня, если бы я стала королевой.

— Правда?! — теперь и в моём голосе появился яд. — Посмотри вокруг. Их здесь нет. Даже сейчас, когда все верили, что ты станешь королевой, их здесь нет. Даже теперь они не верят втебяи не собираются тебя поддерживать.

Её глаза заблестели от непролитых слёз, и она отвернулась, не желая показывать мне своих эмоций.

— Твоя жизнь была очень тяжёлой, я не спорю, однако только ты выбираешь делать её ещё более жалкой. Этот Отбор — твой шанс начать всё заново, обрести дружбу, новые отношения, но ты продолжаешь вариться в прошлом, в жалости к себе, в ненависти к себе и окружающим, потому что не желаешь быть счастливой. Ты хочешь мести больше, чем хочешь покоя, но знаешь что? Мне нет до тебя никакого дела, уже давно. Если бы на твоём месте оказалась любая другая девушка, мои чувства были бы точно такими же.

С этими словами я встала и ушла, полностью понимая, насколько жестоки были мои слова. Если даже сейчас они не вправят Барбаре голову, то всё для неё потеряно.

Днём, после трёх часов сна, в мои новые покои вошли без стука, и мне не нужно было даже поднимать голову, чтобы понять, кто это был.

— Выспалась? — хрипло усмехнулся Каэлис, пока я с трудом поднимала голову, думая про себя, что стучаться его явно не учили.

Хотя, наверное, я и не ожидала этого. А если бы захотела — всегда могла попросить.

— Ты спал хотя бы минуту? — сонно спросила я, не понимая, как он вообще держится на ногах после всего. Если вдуматься, он не спал уже много дней — готовился к суду, разгребал его последствия, провёл со мной всё это время на балу — идеально собранный, внимательный, сосредоточенный, идеальный будущий монарх.

Не отходящий от меня почти ни на шаг.

— У меня есть несколько часов, и я готов говорить — теперь, когда мы можем.

Я только хмыкнула.

— Немного поздно, не находишь?

Постель прогнулась под его весом, и я вдохнула полной грудью его запах… только для того, чтобы ничего не почувствовать. Повернула голову вбок и потянулась рукой к широкой мужской ладони.

— Эти несколько часов показались мне вечностью, — тихо произнёс он. — В моей голове ты уже моя, и я могу быть рядом с тобой столько, сколько захочу. Жить в одних покоях, а не пробираться тайными путями.

Он будто читал мои мысли, и от этого в груди вспыхнуло жаркое, расползающееся по телу чувство, ударяющее в голову тёплой, счастливой, дурной влюблённостью, эйфорией.

Но потом его рука исчезла, он отстранился, и я растерянно подняла голову.

— Я принёс тетрадь — записать все твои идеи, мысли, мечты. А ты запомнишь мои… хотя, если хочешь, можешь тоже записать. Я обещал прийти к тебе после суда, и ни разу не говорил, что тот разговор отменён.

Каэлис обернулся, когда понял, что я молчу. А я… просто любовалась им — открыто, не находя слов.

— Мио.

В голосе прозвучали знакомые властные нотки.

— О поездке в Домариэль…

— Зачем она тебе? Для получения полной квалификации? Ты можешь учиться в любой академии Левардии, деньги не проблема, можешь начинать хоть завтра… Хотя нет, сначала тебя должны короновать, чтобы получить доступ к казне. Эта поездка в твоём новом статусе возможна, но крайне затруднительна, — Каэлис явно готовился к этому разговору.

Как и к последнему балу, когда его слова сумели разрушить всё моё сопротивление.

— Да, для полной квалификации, — подтвердила я. — А вообще, было бы неплохо, если бы в Левардии существовала хоть какая-то бесплатная система полного обучения для талантливых магов. Столько таланта пропадает…

— Вот, это уже верное направление мыслей, — довольно улыбнулся Каэлис. — Ты и сама не представляешь, сколько сможешь изменить, если действительно возьмёшься.

— Теперь твоя очередь, — попросила я.

— Ребёнок в первый год. Чем раньше, тем лучше, — Каэлис смотрел мне прямо в глаза, ясно осознавая, насколько серьёзно то, что он говорит, и я сглотнула, выпрямляясь и окончательно просыпаясь.

Я не знала, действительно ли он этого хотел, или говорил потому, что от него этого ждала Левардия, и его желания давно слились с нуждами и планами королевства. Мне хотелось верить, что он сам этого хотел. Что думал о том, каким станет отцом, о том, чему он может научить своих детей.

Неловко кивнула, только сейчас осознав, насколько непростым окажется этот разговор.

— Ты всё ещё носишь тот артефакт из Ваага? — я выбралась из-под одеяла, в одной ночной рубашке, и начала медленно двигаться к Каэлису, который, наклонив голову, следил за каждым моим движением.

Молча, позволяя мне делать то, что я хочу. Приблизиться к нему, сесть вплотную.

Пропустить руки сквозь его волосы, дотянуться до шеи… Найти свой ответ.

— И буду носить, пока мы не поженимся, — произнёс он тихо, наклоняясь ко мне.

Я подняла к нему лицо, внимательно разглядывая мужчину напротив, позволяя пальцам скользить по крепким плечам, по ключицам, по гладко выбритому подбородку, по горлу…

— У нас всё было неправильно, Мио, всегда. Ни формальных ухаживаний, ни свиданий, ни мучительного ожидания. И я хочу, чтобы хоть что-то у нас было как положено, по правилам, как требует протокол.

Как же Каэлис любил этот протокол. И как же хотел делать всё правильно — быть тем королём Левардии, которым гордились бы и народ, и близкие.

— Если ты этого хочешь, — прошептала я в ответ, улыбнувшись.

Свадьбы мы не дождались.

Хотя очень старались.

Эпилог 2

Центральный собор Сороны очень долго готовили к церемонии — пилили новые помосты, натягивали тяжёлые бархатные ткани, натирали до блеска золочёные украшения внутри. Снаружи, на площади, возводили трибуны для знати, а вдоль мостовой уже тянулись торговые ряды — купцы начали съезжаться больше двух месяцев назад.

Вся дорога от дворца до собора фактически была перекрыта — каждый знал, что именно там пройдёт процессия.

В день коронации город гудел с раннего утра: ремесленники в который раз укрепляли арки с гербами, гвардейцы выстраивали кордоны, гонцы беспрестанно сновали между дворцом и собором. Казалось, каждый житель Левардии вносил свою лепту — плели венки, готовили самодельные помосты для тех, кто не поместится у дороги, портнихи и шляпницы работали без устали, создавая наряды для зажиточных горожан.

Мой наряд на этот день стоил, наверное, столько же, сколько весь бюджет поместья Валаре за сто лет, но иначе было нельзя. Он оказался дороже даже свадебного, хотя тогда мне казалось, что подобное невозможно.

Платье было соткано из тончайшего красного шёлка, расшитого вручную жемчугом, драгоценностями и золотыми нитями — словно сама ткань рождала свет. Шлейф тянулся на десятки метров позади, и нести его будут девочки из самых знатных домов, а в высоком стоячем вороте угадывались очертания арок центрального собора.

Каэлис хотел, чтобы всё прошло безупречно. Он мечтал, чтобы народ видел свою королеву, чтобы полюбил её, оберегал. Он отчаянно стремился установить более тесную связь с подданными. Пусть он и не показывал этого открыто, но верил, что практика отсылки наследника в другое королевство ослабляет монархию, подтачивает власть следующего правителя, и всё, что до сих пор спасало Левардию — это отсутствие серьёзной угрозы.

Но эти времена давно ушли. Отношения с Вааргом становились всё напряжённее, несмотря на то что соглашения, достигнутые в графстве Роузглен, формально оставались в силе. Правление Арно Николаса отличалось расслабленностью, и мы прозевали становление сильного соседа, не гнушающегося пользоваться кровавыми ритуалами и опасной магией. Всё это дополнялось физической мощью, превосходившей силу большинства левардийских оборотней.

Теперь Ваарг знал, что Тавиен был особенным — благодаря глупости Зеновии Николетты, которая, похоже, никогда не простит себе этого шага. Она понимала, что те, кто удерживал Тавиена, сотрудничали с Вааргом, но не догадывалась, что за ними стоит кто-то из местной аристократии, считая, что, как и многие, разбойники просто использовали запрещённые артефакты.

Я знала, что впереди нас ждёт очень трудное время, и никак не могла позволить Каэлису проходить через это в одиночестве. Союзников у него почти не осталось, и нам отчаянно следовало держаться за каждого из них.

— Ваше Величество, желаете молока? — спросила одна из служанок, и мне захотелось покусать её за этот вопрос.

Каэлис приставил ко мне целую свору служащих, главной задачей которых было следить за тем, чтобы я не волновалась — ни о чём. С каждым днём они раздражали меня всё сильнее, хотя я понимала, что они просто выполняют приказ.

Нет, они не мешали мне действовать, наоборот, всячески помогали, готовые принести что угодно, лишь бы я нашла себе дело, иногда даже подбрасывали идеи. Но их было слишком много, они старались услужить изо всех сил, выглядели при этом чрезмерно старательными, и каждые пять минут предлагали мне молока.

Может, это была тайная тактика Каэлиса, чтобы я возненавидела этот напиток.

На деле всё объяснялось тем, что я была беременна, и никто не знал, чего ждать от ребёнка, зачатого двумя гибридами во Время Зова.

Я и сама не до конца понимала, как относиться к своему состоянию. Беременность была осознанной, желанной. Просто… я даже не задумывалась о ней, и иногда я боялась что материнство поглотит меня без остатка, что мои мечты и идеи отойдут на второй план.

А ещё я опасалась, что Каэлис не найдёт времени на семью. Что он будет настолько поглощён королевством и… мной, что у него не останется душевных сил на ребёнка. Наблюдая за Арно Николасом, что обожал свою жену, но не находил в себе любви к сыну, к обоим сыновьям, я думала лишь о том, какой пример видел перед собой Каэлис всю свою жизнь.

— Вы выглядите взволнованной, Ваше Величество, — вновь сказала та же служанка.

— Я в порядке. И я пока не Ваше Величество, — ответила я, делая глубокий вдох и выдох, напоминая себе, что она просто хочет помочь. Просто следует приказу Каэлиса, которого все любили, но в то же время побаивались, зная, что он не терпит полумер.

— Ваше Величество, всё готово! — Я тяжело вздохнула, услышав голос лорда Крамберга. И он туда же. — Открытая повозка ждёт вас снаружи. Дорога расчищена, но сразу предупреждаю — будет очень шумно. Можем организовать ритуал…

Я сразу покачала головой — никаких ритуалов или зелий во время беременности, даже самых лёгких. Я не знала, как они скажутся на ребёнке. Именно по этой причине меня окружала целая толпа слуг и гвардейцев. Каэлис не понимал, что ещё можно сделать, и слишком волновался.

Крик толпы оглушал. Лорд Крамберг не соврал, и именно за прямоту его все и ценили. Он не стеснялся сказать то, что другим могло не понравиться, но ему можно было доверить почти любую задачу, зная, что он подготовится к ней так, как никто другой при дворе.

— Мио, — стоило мне услышать низкий, бархатисто-привлекательный голос Каэлиса, как всё внутри отозвалось знакомым теплом и волнительной дрожью. Я тут же приникла к мужу, его широкая рука обвилась вокруг моих плеч, притянула к себе, обдавая жаром тела и знакомым медовым феромоном с корицей.

Идеально.

Здесь, в его объятиях, мне было спокойнее всего. Я могла бы просто сидеть рядом часами, не произнося ни слова, лишь подставляя голову под ласковую ладонь. К сожалению, такая возможность у нас была лишь в первую десятку после свадьбы, тогда, когда я сняла с него кровавый артефакт из Ваарга.

Только мы вдвоём…

В те дни я почти не спала, он тоже — а ещё он почти не говорил, находясь в том же полубезумном состоянии, что и в подземелье, когда нас похитили. Нам приносили еду несколько раз в день, оставляя под дверью, потому что никто не осмеливался войти внутрь — Каэлис мог посчитать неосторожного слугу соперником. Еду он забирал сам, приносил ко мне и кормил буквально с рук, прежде чем снова отвлечься на моё плечо, губы, пальцы, грудь или живот и, всё так же не произнося никаких слов, брать меня, пока его разум хотя бы на время не прояснялся.

Я не протестовала, напротив, принимала его вызов, иногда ощущая себя настолько изнурённой, что едва могла двигаться, но всегда отвечала, даже вяло пыталась бороться за первенство. Зато через три дня, когда он пришёл в себя и смог снова думать о чём-то, кроме размножения, я пережила, наверное, одни из самых счастливых дней в своей жизни, нежась в постели, в ласках, в объятиях. Он по-прежнему заботился обо мне, кормил, порой даже купал меня, возвращая силы в измученное бессонницей и тревогой тело.

Наверное, я никогда не забуду ту десятку. Только мы двое, как два безумных зверя, будто не существовало снаружи ни дворца, ни обязанностей…

— Ты выглядишь... идеально. Как король — я широко и счастливо улыбнулась, разглядывая своего мужа и правителя. Всю свою жизнь он шёл к этому моменту, но ему нужна была не просто корона. Он отчаянно стремился стать хорошим монархом, даже если путь к этому требовал жестоких и неоднозначных решений.

Каэлис уверенно кивнул, но по напряжению в его руках и всём теле я видела, насколько значим был для него этот день. В его взгляде горела... благодарность. За то, что я рядом. За то, что он не один. За то, что рядом со мной ему не нужно надевать маску.

Маску, которую мы оба время от времени будем носить ради достижения общих целей.

— Его Королевское Высочество Каэлис Арно из Великого Дома Грейдис и Её Королевское Высочество Принцесса Миолина! — голос лорда Крамберга, усиленный магией, прозвучал вновь, когда он объявлял нас, спускающихся по огромной каменной лестнице, ведущей из дворцового комплекса.

Титул принцессы был дарован мне на время после свадьбы и до коронации, и при других обстоятельствах я могла бы носить его долго… но Арно Николас не хотел ни власти, ни хлопот, ни ответственности.

Он лишь отчаянно надеялся, что выбор Каэлиса окажется иным, что его женой станет союзница их семьи — даже если такая жена никогда не поддержит настоящих желаний самого Каэлиса.

Оказавшись внутри собора, я сразу встретилась с их взглядами — королевская семья стояла в самом центре, на возвышении, изображая окружающим единство, которого на деле давно не ощущала. С момента бала они пересорились друг с другом, в первую очередь из-за того, что выяснилось, что королева Хонора оказывала слишком большое влияние на Отбор — как нынешний, так и предыдущий…

Наверняка они ждали от меня каких-то действий, но я ничего не предпринимала, продолжая носить маску идеальной влюблённой дурочки и намереваясь удерживать её до самой коронации. Я ни за что не позволила бы себе сделать хоть что-то, что могло бы угрожать будущему статусу Каэлиса, ведь король всё ещё мог передумать и не передать трон, даже если это вызвало бы чудовищный скандал и окончательный разлад в и без того мятежном совете.

Я продолжала беззаботно улыбаться, когда Каэлису вручали регалии, и даже тогда, когда одна из них оказалась у меня в руке. И с той же беззаботной улыбкой я встретила момент, когда по собору пронёсся магически усиленный голос жреца, после которого все присутствующие в храме тотчас преклонились перед нами, включая представителей самых знатных родов, сидевших в первом ряду. Среди них были и неожиданные фигуры — род Валаре, ещё недавно считавшийся разорившимся, никому не известный молодой маг Финн Гардинер, ищейка Николас Хаул, которого я с большим трудом уговорила остаться, пообещав небывалую зарплату, а также тот, кто одним движением мог уничтожить всё, к чему Каэлис шёл всю свою жизнь — его брат Тавиен.

— Да здравствует король Каэлис Арно и королева Миолина!

После того как корона была официально передана Каэлису, я наконец решила претворять в жизнь собственные задумки. Начала с того, что заняла место в Совете — первая из королев, и уже этим вызвала немалый скандал.

Каэлис не собирался умалять влияние Совета, но хотел быть уверен, что решения принимаются не из личных интересов и не ради чьих-либо привилегий. Постепенно мы даже не заметили, как его состав изменился более чем наполовину.

В Совет вошёл герцог Джастин де Вьен, переехав в столицу вместе с Лианной, которую он, в конце концов, добился. Лианна некоторое время тесно общалась с вдовствующей королевой Хонорой... до того момента, как та отбыла в историческую столицу на границе с Иштаваром — Каэлис считал, что климат там гораздо лучше подходит для его бабушки. Это случилось ещё до того, как я родила.

Со временем туда же, в огромный дворец на самой границе, переселились и Арно Николас с супругой, потому что Каэлис отказался продолжать прежнюю финансовую поддержку королевской семьи, имея совершенно иное понимание бюджета и иные представления о разумных расходах.

Я знала, что между ними был серьёзный конфликт, что в какой-то момент они вообще не разговаривали годами. Но Каэлис однажды сказал мне, что, даже имея возможность что-то изменить, он не стал бы этого делать, потому что «рыба гниёт с головы», а задача правителя — думать не только о настоящем, но и о будущих поколениях.

В этом я была полностью с ним согласна, активно продвигая собственные изменения в законодательстве — в первую очередь в области образования, нередко сталкиваясь с критикой, будто у меня нет достаточной квалификации, чтобы рассуждать на эти темы.

Я обычно отвечала, что именно отсутствие доступного образования стало причиной моего положения, и добавляла, что уже работаю над этим. Через несколько лет я планировала наконец получить заветный статус.

Нашему сыну, Торену Каэлису, уже исполнилось четыре года, и сейчас с ним постоянно занималось множество учителей, оставляя мне гораздо больше свободного времени. Но одновременно с этим я ощущала лёгкую грусть, осознавая, что скоро, всего через несколько лет, он начнёт понимать, что такое протокол, и будет вынужден отказаться от обычного детства…

Вот только Торен сам этого хотел. Он восхищался отцом, который часто брал его с собой в поездки и даже на совещания, переживая, что уделяет ему слишком мало внимания.

Каэлис сразу же согласился со мной, что ни о каком обучении в другом королевстве не может быть и речи, и попросил меня быть откровенной, если мне покажется, что он уделяет сыну недостаточно времени.

Этого не случилось — ни разу. Более того, Каэлис буквально спас нашу семью, когда я наконец нашла своё второе место силы и на время потеряла рассудок, сбежав из дворца на пять дней.

Наши с Каэлисом кабинеты располагались почти рядом — их разделяли лишь большие пустующие покои, где Торен проводил половину своего времени. Здесь мы имели к нему постоянный доступ, и именно здесь с ним часто играли и тётя Тамилла, и его бабушка, и мои многочисленные фрейлины, каждая из которых вышла замуж вскоре после Отбора.

Первой, кого я вызвала во дворец, была Жизель. Я верила, что стоит отдалить её от леди Женевьевы Мукс, и здоровье девушки начнёт восстанавливаться, она выйдет из своей раковины и станет хозяйкой собственной жизни.

Следом за ней в столицу переехали Селина, Тамилла, Оттили Корона и Мелва Вал-Миррос.

Я рассказала Мелве о нашем прошлом, о том, что не могу полностью доверять Имиру, но это не повлияло на её решение выйти за моего брата. Тем более что её отец особенно настаивал на этом браке теперь, когда я стала королевой. И я бы очень хотела, чтобы она не пожалела об этом выборе…

Но Имир сорвался. Первый раз — через год после коронации, а затем ещё раз — через три года, дважды заложив наши земли, чтобы вложиться в рискованные предприятия, которые почти сразу прогорели, оставив его в огромных долгах. К тому моменту я уже провела через Совет своё первое постановление, оно позволяло членам семьи оспаривать право главы рода, если тот не способен заботиться о семье и защищать её интересы.

Я больше не принадлежала к роду Валаре, так как стала частью дома Грейдис. Поэтому я обратилась за помощью к своему дяде и, наконец, сделала то, что, по-хорошему, должно было быть сделано сразу после смерти отца, а может быть, и раньше. Теперь род Марлэев официально считался главным среди чёрных пантер Дженн-Беа. Имир сохранил право жить в небольшом доме на бывших землях семьи, но самими землями он уже не владел и не имел возможности брать под них новые займы.

Информацию о его жизни мне время от времени передавала Маргарита — бывшая экономка семьи де Рокфельт. А за восстановленным поместьем, которое теперь принадлежало Марлэям, присматривала Агнета.

Мелва не понимала всех проблем Имира, а возможно, её это попросту не волновало. Она вообще удивительно напоминала мне мою собственную матушку и, казалось, была вполне довольна тем, что имела постоянные покои во дворце и поддержку отца. Она забеременела почти сразу после свадьбы с моим братом и редко покидала столицу, развлекая Торена вместе с моей матушкой и множеством фрейлин.

Впрочем, уже год как фрейлины стали ему не так интересны — он всё чаще любил проводить время с Николасом Хаулом, оставшимся лишь для того, чтобы искать следы влияния Ваарга. Каэлис был убеждён, что рано или поздно варвары станут опасны, и надеялся предотвратить любую ситуацию политическими решениями. Зеновия Николетта была не единственной, кто имел с ними контакты, но к остальным Каэлис относился гораздо строже, особенно если выяснялось, что они передавали сведения о королевской семье.

Каэлис не сразу смог по-настоящему довериться Зеновии, полагая, что она преданна скорее мне, чем ему, пока Великая Принцесса сама не вышла на похитителей Тавиена и не вернула его «отца» в столицу. Зеновия Николетта признала власть Каэлиса так, как никогда не признавала власть Арно Николаса, а главное — верила, что он действует в интересах Левардии.

Тавиен по-прежнему оставался слишком опасным, но Каэлис вновь всех удивил — и недавно рассказал брату правду.

— Только от тебя зависит, как ты воспримешь эту информацию, — произнёс он тогда. — Я хочу, чтобы мы были семьёй, но если решу, что ты несёшь угрозу моей семье или королевству, я приму меры.

Рука Каэлиса лежала поверх моей.

— Вы знали? — с болью спросил Тавиен, глядя мне в лицо. Я кивнула, не отводя взгляда.

Я не знала, почему он был уверен, что влюблён в меня, но всегда помнила его слова, сказанные тогда, когда нас похитили, — о том, что, будь он королём, он бросил бы всё, лишь бы выбрать меня. И я не хотела даже думать о том, что могло бы произойти, узнай он тогда, что я могла бы считаться его невестой.

Я не верила, что Тавиен стал бы хорошим королём. Просто потому, что лучше Каэлиса не было никого.

— Вы знаете, кто моя мать?

Каэлис в ответ покачал головой, а я молчать не стала.

— Я не уверена, но подозреваю, что ею является Гелена де Рокфельт, — я уже делилась своими наблюдениями с ищейкой, но поиски не продвинулись — это расследование было слишком опасным.

В итоге Тавиен решил отправиться на границу к Арно Николасу, чтобы выяснить правду. Вместе с ним отправился и Николас — главным образом затем, чтобы убедиться, что с ним там ничего не случится. И после его отъезда мы вновь почувствовали, насколько нам не хватает людей, которым можно доверять без остатка. Хорошо, что Финн завершал обучение и собирался переехать в столицу — не один, а с женой, что стало для меня полной неожиданностью.

Постепенно в столицу возвращались и многие другие мои знакомые, взрослея, обретая новые роли, приезжая уже не в одиночку, а с семьями, и я поняла, насколько сильно Отбор помогает будущей королеве быть принятой обществом, создать свой круг, найти подруг, узнать дворец.

Я ценила прямоту Селины, мягкость Мелвы, надёжность Тамиллы, радовалась за Жизель, и все вместе мы иногда читали вести от Аделаиды, которая теперь была далеко от столицы… возможно, не навсегда.

Письмо, доставленное лорду Ниллсу во время бала в честь будущей королевы, оказалось приглашением в покои Аделаиды, где она решилась на безумный поступок — зачать от мужчины ребёнка. Едва ли его обрадовали новости о том, что женщина, которой он сделал предложение и с которой провёл ночь, должна была отправиться в монастырь на границе королевства. Но он оказался мужчиной чести и женился на ней.

Оказывается, лорд Ниллс давно мечтал о ребёнке.

И только это — вместе с беременностью — спасло Аделаиду от монастыря, который на деле был местом лишь немного лучше тюрьмы. Вместо этого она уехала в отдалённое поместье супруга, а ему было сказано, что она не должна появляться ни в столице, ни в центральных регионах Левардии по меньшей мере пятнадцать лет.

Аделаида писала, что она счастлива, что всегда мечтала стать матерью. Я вспомнила, что ни разу не слышала от неё чего-то хорошего об учёбе, зато постоянно — разговоры о замужестве и о том, как привлечь жениха. Похоже, я просто не до конца понимала, насколько семья для неё была важнее всего остального.

Единственной, о ком я ничего не знала и даже не пыталась узнать, оставалась Барбара. Всё, что я знала, пришло в письме от неё, в котором она сообщала, что отправляется в Ваарг, чтобы избавиться от моего феромона, над которым у неё не было никакого контроля.

Я надеялась, что она счастлива, что простила и приняла себя, и отпустила свою любовь к Леонарду. Мне было по-настоящему жаль, что время, проведённое ею во дворце, завершилось так печально.

Когда я участвовала в Отборе, я не раз считала его чрезмерным и была уверена, что Торен непременно женится по любви и вовсе не обязательно через Отбор. Но Отбор существует не только ради короля.

Он был не менее важен для будущей королевы.

Эпилог 1. Каэлис Арно из Великого Дома Грейдис

Кто бы мог подумать, что главным своим достижением к этому моменту Каэлис станет считать не законы, не трон, не политическое урегулирование конфликтов, а то, что он добился одной-единственной женщины, которая чуть не свела его с ума, но в итоге сказала "да"?

Никогда прежде эйфория не накрывала его с такой силой, как в тот момент.

Глаза Каэлиса зажглись торжеством, когда он увидел Мио, медленно входящую в центральный собор Левардии, окружённую почётным караулом. Она шла уверенно и гордо, словно плыла в тяжёлом и роскошном одеянии, одаривая всех присутствующих чарующими улыбками, которые настолько выводили его из себя совсем недавно.

Первые слова, что он услышал о Мио, были о том, что она — распущенная женщина. Что она ведёт себя слишком дерзко, скандально, без стыда соблазняет честных сыновей Левардии и должна быть как можно дальше от порядочных благородных аристократов.

Вместо этого он сделал её их королевой.

Совершил то, о чём мечтала, пожалуй, половина мужчин в этом величественном соборе, но ни один не осмелился бы, слишком бо́ясь своих матерей, бабушек, каких-то совсем посторонних лиц.

Каэлис знал, что Фабиан Александер собирался сделать Мио предложение на балу в честь завершения Отбора. Знал, что тот даже попросил нескольких слуг проводить её в особенно романтичное место в парке, к счастливо журчащему фонтану — об этом доложили ему слуги. Они вообще нередко подходили к нему, принося обрывки информации о каждой из участниц.

Те же самые слуги, как выяснилось, передавали сведения и его бабушке, вдовствующей королеве Хоноре, которая, оказывается, имела куда больший интерес в Отборе, чем демонстрировала. Если она понимала, что в процессе формирования пары завязывается союз, неугодный ей, то сразу же вмешивалась. Иногда она находила повод выслать аристократа из столицы, а порой устраивала компрометирующую девушку ситуацию… Как это недавно случилось с Леонардом.

Повторения он не допустит — уже организуется его брак с бывшей фавориткой короля Тарувана.

Каэлис не знал, чем именно Мио не пришлась по вкусу королеве Хоноре, но догадывался, что, как и все прочие, его бабушка попросту недооценила будущую королеву. Никто из них не понимал, что Мио невозможно запугать, невозможно сломить. Она может сделать вид, что отступила, но на деле будет извиваться ужом, пока не добьётся желаемого. И скорее всего, уверенная, что ей удалось подавить девушку, королева Хонора, привыкшая к собственной вседозволенности, выдала слишком много лишнего о себе самой.

Например, о том, что она пользовалась запрещёнными ритуалами из Ваарга, которыми, похоже, во дворце не интересовался лишь ленивый. Достаточно вспомнить леди Барбару ле Гуинн с её феромоном или леди де Рокфельт. Он уже запретил им приближаться ко дворцу и собирался тщательно расследовать, откуда каждая из них получила доступ к информации о запрещённых ритуалах и артефактах. При этом он не желал привлекать к этой проблеме излишнего внимания. Решение должно будет долгим, почти незаметным.

Безболезненным для общества и, если понадобится, очень жёстким для виновных.

Тотальный запрет, введённый ныне на большую часть кровавой магии, очевидно, не останавливал преступников. Напротив, они устанавливались в Ваарге связи с теми, кто был готов нарушать закон Левардии. Если бы кровавая магия была хотя бы частично узаконена, гильдия магов могла бы научить королевство отличать её разновидности, регулировать степень использования, распознавать формы применения.

Шёпотки толпы становились всё громче, пока Мио медленно шла к нему, не отводя сияющего, самого прекрасного на свете лица от Каэлиса. Отец Мио погиб, поэтому к венцу её вёл дядя — отец двух других участниц Отбора, которые тоже стояли сейчас в соборе, не веря глазам, глядя на свою невероятную кузину.

Когда-то Каэлис хотел спрятать её от чужих взглядов. Когда-то он велел облачить её в безликие наряды, но стало только хуже, теперь мужчины фантазировали о том, чего не видели. Ни одна одежда не могла скрыть Мио, и со временем он понял, что её красота являлась отражением того, кем она была.

Мио не стремилась быть незаметной, как того ожидало от неё общество. Не пряталась, не оправдывалась, она жила открыто, добивалась своего, принимала каждый вызов с высоко поднятой головой. И с каждым её достижением он гордился ею сильнее.

Она ещё не понимала, что уже стала королевой, той, кого невольно уважали. Той, в ком сочетались гибкость и хитрость, но главное — безграничная храбрость и преданность.

Лорд Марлэй символически передал руку Миолины Каэлису. Прикосновение к ней — как удар молнии, хотя он только прошлой ночью снова брал её, лаская до безумия, сдерживаясь, боготворя каждую линию её тела. Пока ещё может, пока на нём по-прежнему лежит этот проклятый артефакт.

Он давно начал готовиться к тому, что последует за сегодняшним днём. Отобрал самых верных слуг, заранее поймал добычу, которой будет кормить Мио в ритуальном ухаживании. Шкуры в его покоях — тоже его трофеи. Когда-то в древности Время Зова проходило в пещерах, и оборотни буквально похищали своих самок. Всё в нём до боли жаждало поступить так же, как делали предки, но...

Мио будет его королевой. И она заслуживает королевского обращения.

— Я доверяю тебе, — нередко говорила ему Мио, и он не знал, чем заслужил её доверие после того, как признался ей, что был готов отказаться от неё.

Сколько раз он видел боль в этих невероятных глазах? Сколько раз именно он становился её причиной?

Сходил с ума от ревности, от невозможности быть с этой женщиной, от мыслей о будущем. В какой-то момент он поверил, что Мио никогда не примет его предложения, и с ужасом понял, что даже если сейчас женится на другой, даже если она выберет кого-то другого, со временем он всё равно сделает всё, чтобы вернуть её в столицу.

Сделать своей фавориткой.

Мио никогда бы на это не согласилась, а он ни за что не принудил бы её.

А значит, он должен был добиться того, чтобы в глазах общества она выглядела самой достойной королевой.

Чего Каэлис не ожидал — так это того, что она сама выполнит половину работы.

Они молчали, не отрывая взгляда друг от друга, проходя сквозь ряды придворных и дальних родственников королевской семьи, а после оказались рядом с королём и королевой. Мио присела перед ними в реверансе, как и было положено, улыбаясь совсем уж блаженной улыбкой.

Мио опустилась в реверансе, как того требовал этикет, её лицо озаряла почти блаженная улыбка. Она делала вид, что безумно влюблена в Каэлиса, будто все её прежние поступки объяснялись только этой любовью и будто теперь, став его женой, она наконец успокоится и будет сидеть тише воды ниже травы. Его мать в это верила. Отец не очень, как и королева Хонора.

— Благословляю вас, леди Валаре, на вступление в Великий Род Грейдис, — громко произнёс отец Каэлиса. Теплота так и не коснулась его взгляда.

Впрочем, это не имело значения. Его отец не был способен любить никого, кроме своей жены.

Наконец, когда они дошли до алтаря — чинно и неспешно, демонстрируя всему миру будущую королеву — жрец произнёс долгую и витиеватую речь о благополучии Левардии и о той ответственности, что ложится на плечи при вхождении в столь высокий род. Над их головами в это время держали конструкции из ветвей со священными цветами, привезёнными с Пика Явления, и эти ветви намеренно напоминали корону.

— Принц Каэлис Арно из Великого Дома Грейдис, берёшь ли ты эту женщину в законные супруги перед богами и народом Левардии?

— Да, — без колебаний ответил Каэлис, удерживая руки Мио и не отводя от неё пронзительного взгляда.

— Леди Миолина Валаре из чёрных пантер Дженн-Беа, берёшь ли ты этого мужчину в законные супруги перед богами и народом Левардии?

Как и тогда, на балу, всё его тело сковало напряжение, а раскалённые ладони, должно быть, выдавали ей всю глубину его волнения, хотя по лицу мужчины невозможно было ничего понять, со стороны он казался холодным, каменным.

Только внутри — пожар эмоций. Если он теряет рассудок уже сейчас — что будет, когда он снимет артефакт?

— Да.