Путь к дому

Глава 5. На перепутье Дорог

Селена и Эль. На пути к Дальнеземью.

Селена спала, ресницы девушки подрагивали во сне, а блики света от масляной лампы делали тени выразительными. Эль смотрел за игрой света не первый час. Он крепко стерег сон сестры.

Когда они пришли сюда, Эль счел мир достаточно уютным и милым. Дремучим, несомненно, очень похожим на мир младших — ни камней, ни Силы. Но зато и не Тартар! После их путешествия по окраинам вселенной любой мир, не населенный чудищами апокалипсиса, показался бы уютным и милым! Элю искренне нравилось захолустье. Тут было достаточно тепло, хоть лава и не растекалась под ногами, еду можно было просто найти, а не подпитываться порядком исчерпанными силами сильно беременной сестры. В общем Эль счел мир хоть и неразвитым, но вполне приемлемым.

Селена восторгов брата не разделяла. Она то и дело вздрагивала, требовала от Эля постоянных укрывных чар. Эль злился, она хоть представляет, как это сложно?!

Однажды Эль весело пускал молнию за молнией в яблоки на придорожной яблоне, стремясь сбить послаще и поспелей, Селена подобрала одно и с шумным хрустом надкусила. Эль удивился, все время сестра проводила в образе старухи, а тут с удовольствием ела яблоко и в родном обличии!

На вопрос Эля о том, что переменилось, девушка показательно громко рассмеялась и заметила: зачем таиться? Эль ведь так хорош в чароплетении…

Гораздо лучше, чем была она когда-то! Правда в прошлый раз с ней в этом славном мире были сестры и мама. Но Эль во сто крат сильнее четырех драконов, двое из которых были очень даже неплохими магами, а ЛаСулин, всего-навсего, Грозою и Покорителем Ада. Эль точно превзошел их всех вместе взятых, и легко справится с очень злобным местным хозяином. И на сей раз Селена не потеряет своих чудесных, так дорого им всем вставших, крыльев!

Одна беда. Кастиэля больше рядом нет, если вдруг все пойдет не так… подстраховать Эля будет некому. Но она всецело доверяет брату! Он ни за что не даст сделать с ней то, от чего в прошлый раз не смогли уберечь ни мама с сестрами, ни даже сам Кастиэль!

Эль растерянно хлопал глазами:

— Мне говорили, ты потеряла крылья во время тренировки…, - неуверенно заметил мальчишка.

— Думаю, у тебя нет ни единого повода сомневаться в сказанном! — Селена похлопала брата по плечу и продолжила с явным удовольствием грызть яблоко.

— Расскажи! — попросил Эль.

— Мы же договорились, — начала Селена.

— В двух словах, умоляю!

— Нечего рассказывать, — отперлась Селена, а потом тяжело вздохнула. — Мы тогда тоже не таились. Маме казалось, что Самуил не посмеет напасть, что мы в безопасности… Ведь помощь, помощь была так близко. Только позови. Только протяни руку!

— И… — напрягля Эль. — Что же пошло не так?

— Мы все ошибались. И мама, и мой отец, и даже Кастиэль… Враг оказался куда коварней и умнее нас. Это долго рассказывать, Эль. Но вот с этого самого момента, как ты одолжил у здешнего хозяина земли яблоки, ты открыто объявил, что мы вернулись и готовы потягаться с ним в коварстве.

— Давай убежим! — Эль не на шутку перепугался.

— Мы не можем обойти этот мир, я слишком устала. И мне нужны яблоки, — капризно добавила девушка, косясь на живот.

— Но здесь же враг!

— Враги везде.

— И что теперь?

— Ничего, — Селена прямо на ходу беззаботно ела уже второе яблоко, явно наслаждаясь долгожданной трапезой. Эль быстро собрал оставшиеся плоды, — не пропадать же добру! — и засеменил рядом с сестрой. Мальчишка хмурился:

— А зачем мама вообще сюда пошла?

— Хотела спасти.

— Кого?

Селена швырнула огрызок в сторону:

— Нашего новоявленного бога.

— Это кого?

— Эль, если я сейчас тебе все тут расскажу, то ты все равно ничего не поймешь.

— Ну да, ну да, я же тупенький…

— Ты не давал мне еще повода сомневаться, — Эль уже привык к колкостям сестры, но Селена поняла, что на сей раз перегнула палку. — Эль, в том, что случилось здесь когда-то давно, виновата я сама. Я была не умнее тебя, и тоже наделала кучу глупостей. Давай лучше поищем место для ночлега. Тут неподалеку есть город, и если ты соблаговолишь претвориться осликом… ну, или горбуном, на крайний случай, я буду очень признательна!

Сквозь городские ворота прошла нищая старуха с умильной обезьянкой на плече, бродяжка остановились у харчевни. Старая женщина все присматривалась, широки ли окна у выбранного для ночлега дома? Сочла, что в случае нужды выбьет их вместе с рамой — кладка была ветхой, с выпавшими от старости кирпичами. Удовлетворившись этим, старуха сняла комнату, предварительно крепко поторговавшись о цене. Эль поначалу не понял зачем, а потом сообразил. Так будет меньше вопросов и подозрений. Самым унизительным был момент оплаты, Селена заставила обезьянку полдня показывать фокусы на площади. Сама же играла на шарманке. Но им подавали, а старуха выглядела настолько жалко и убого, что даже местные нищие обошли её стороной.

Эль, конечно, не понимал. Зачем все это? Селене стоило просто один раз улыбнуться и любой оказался бы у её ног. Абсолютно любой! Она слыла невероятной красавицей даже в мире Старших, не даром сам Кастиэль Покоритель Миров потерял в свое время от девушки голову… Но именно это Селена прятала сейчас даже больше, чем уже приличный срок!

Спрашивать не стал. Все равно она не раскажет, так, может, хоть покажет?! Потом, после того как они доберутся до этого невероятного, никогда в их семье не произносимого даже мыслью места. Дальнеземья.

Но почему-то Эль о нем знал. И ему сейчас казалось, что знал о нем всегда.

Теперь Селена спала. А Эль стерег её сон. Он чутко следил за всем, что происходит вокруг: где-то скрипнула половица, пьяные гости устроили шумную драку на улице, птица слишком быстро подлетела к окну. Эль спел мощную паутину, как кокон кутавшую его и сестру защитными чарами, очень боясь, что кто-то потревожит долгожданный отдых.

Эль начал беспокоиться, Селена спала уже вторые сутки, не просыпаясь. Он бы разбудил, но пока девушка спала, ожоги на руках заживали, и румянец возвращался на нежные щеки. В какой-то момент девушка настолько расслабилась в коконе Эля, что перестала удерживать образ старухи. Эль был рад, значит, чувствует родную магию, значит… доверяет.

На заре третьего дня Селена очнулась, Эль так и не сомкнувший все это время глаз, протянул её кружку с водой. Девушка с благодарностью выпила.

Светильник едва тлел. Селена не стала зажигать новый.

— Ты готов, Эль?

— Да, пойдем. Там еще осталось несколько яблок, так что можно не работать обезьянкой…

— Яне об этом, — хитро сощурилась девушка.

— Но здесь небезопасно! — Эль растерянно раскинул руки, словно указывая каждой, на явный грех безопасности маленькой комнатки.

— Теперь везде небезопасно, даже в мире Аэлин, — улыбнулась Селена.

— Тогда давай скорей дойдем до Дальнеземья!

— А вдруг ты не захочешь со мной туда? — пошутила Селена. И Эль замер. Неужели все так плохо?

— Садись, начнем здесь, продолжим после. К Дальнеземью мы должны быть уже готовы. Никто не знает, что ждет нас там.

— А я думал… Дом.

— Может быть. А может и нет.

Селена осторожно коснулась иглы указательным пальцем, тонкая капля зашипела на еще не погасших углях.

— Вдыхай, — предложила девушка. Эль вдохнул, Селена последовала за ним.

Драконовы сны. Пробуждение.

«Проснись!», — тихо шепнуло внутри. Мутные и неясные сны отступали. Показалось, что она снова видит море. Только по-иному. Видит алый шар сквозь смеженные веки. Алый шар обжигает и дарит тепло, которого так не хватает. Алый шар рождается из черной глади воды, а небо — прозрачное, светлое. Алый луч будит ее, затекая под веки огнем.

Сильвия резко и хрипло вдохнула. Алый луч все еще жег глаза, пытаясь сбежать от луча, она открыла их. Все виделось мутным, как сквозь красную пелену, голова закружилась до тошноты.

— Тихо-тихо, не так резко! — перед глазами заскакали алые искры. Веки изнутри жгло. Сильвия непроизвольно зажмурилась, острая резь прошла через мгновение, но под веки словно бы песка насыпали.

— Занавесь окна, — послышался чей-то тихий Голос. Волна ужаса накрыла с головой. В висках заколотила кровь. Бежать!

Сделала рывок, но глупое, беспомощное тело упало на пол, нелепо перекатившись через бок. Удар резкой болью отдал вниз живота.

— Сил, пожалуйста, успокойся! Можно, я помогу? — Сильвия снова попробовала открыть глаза — красный свет почти ослепил. Она дернулась и застонала.

— Ты позволишь помочь? — спросил Голос уже ближе. Сильвия невольно сжалась, непослушное тело отдало болью.

Руки осторожно подняли ее. Так легко, словно бы она легче пуха, а вовсе не повисший мешок картошки. Сильвия испытала мучительный стыд. Кажется, она еще и описалась! Руки бережно положили ее на кровать, едва касаясь стянули рубашку. В какой-то момент руки случайно едва задели грудь. Показалось, что вместо груди раскаленные камни. Сильвия застонала.

И тут ее оглушил крик, требовательный и пронзительный.

Что это?

Сильвия попробовала открыть глаза, пытаясь найти источник звука. Но теперь глаза застилало марево.

— Они голодные. Мы не успели вовремя, прости… Они заспались, поэтому так много молока. Очень больно? — в голосе слышалось искреннее раскаяние и сочувствие. — Давай, ты сначала их покормишь, а после я тебя одену, а то все будет в молоке, — аккуратно придерживая за плечи, произнес некто.

Минутная тишина. Легкие шаги, едва заметное дуновение ветерка. Сопение и фырчанье. Руки неизвестного аккуратно положили Сильвию на спину.

Что происходит? Где она? Кто они?

Воспоминания вовсе не спешили на помощь, рваным и нелепым одеялом они метались перед глазами. Это все какая-то чушь!

Она княгиня Силь, жена конунга Сига… А разве Сиг не умер?

Умер! Как это ужасно! Он умер! Слезы сами собой потекли по щекам.

Вдруг что-то очень теплое, с нежной и тонкой кожей, прижалось к телу.

— Прости, иначе они просто захлебнуться и наглотаются воздуха, а потом мы не сможем их унять из-за колик!

Второй теплый комочек тяжестью лег на солнечное сплетение. Фырчанье и сопенье повторилось. Сильвия оторопела. Сначала один голодный нос упорно принюхивался и тыкал ей в каменную грудь, затем второй…

ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ.

В сознании все окончательно поплыло. Абсурд. Сильвия хотела было тряхнуть головой, но не вышло.

Руки, принадлежали голосу, помогли сначала одному комочки, а затем и второму достигнуть цели — сосков. Острая, режущая боль пробила молнией.

Сильвия застонала. Все ее тело, такое непослушное, словно бы чужое, болело, абсолютно все! Это казалось неправдоподобным, но даже ноготь на мизинчике левой ноги, и тот ныл! Неадекватность ситуации была настолько очевидной, что Сильвия едва не рассмеялась как безумная. Но смеятся было непозволительной роскошью — голова бы точно лопнула и растеклась переспелой тыквой по плечам….

С невероятным трудом Сильвия подвинула руку, желая убедиться в правдивости происходящего. Касание вышло неуклюжим, комок, жадно присосавшийся к груди, обиженно всхлипнул, но соска не отпустил. Скорей вцепился отчаянней.

В эту секунду в голове не осталось ни одной мысли. Только звенящая тишина.

И в этой тишине, озвончаемой посасыванием с прицокиванием и усердным сопением, прошло все кормление.

Наконец оба комочка насытились. Тянущие ощущения в груди сменились приятной легкостью. Комочки продолжали в полусне оглаживать маленькими ладошками теплую грудь. Сильвия чувствовала их прикосновения, как через слой ваты.

Снова легкое дуновение. "Руки" осторожно забрали маленькие комочки и куда-то унесли. В ответ тело начал бить сильный озноб, оно горело, как после купания в ледяной ванной.

"Руки" накинул на плечи рубашку. Затем у рта появился холодный край железного предмета, Сильвия непроизвольно отдернулась.

— Это бульон. Тебе надо пить. Пожалуйста! — умоляюще проговорил Голос. Сильвия только теперь поняла, что и правда испытывает мучительную жажду. Она сделала несколько жадных глотков и мотнул головой. Больше не могла.

— А теперь надо поспать. Не бойся. Все хорошо! — "руки" аккуратно накинули одеяло.

Сильвии захотелось свернуться под ним клубом и плакать, но непослушное тело не позволило. Оставалось только плакать, но тогда бы пришлось лежать в целой луже из слез!

— Поспи, — «руки» бережно коснулись головы. И сон милостиво пришел сам.

С того дня Сильвия начала приходить в себя, просыпаться. Временами она могла заставить себя бодрствовать подолгу. И тогда она чувствовала, как все те же руки умывали ее, перестилали кровать, осторожно ухаживали за телом. С каждым днем Сильвия чувствовала все больше, и теперь уже не только болью. Она могла пошевелить руками, немного ногами, вскоре смогла приподниматься на локтях. Тело продолжало гореть огненным льдом, но теперь Сильвия уже различала два основных источника боли — низ живота и кисть руки. Рука ныла и дергала, а живот горел. И все же ей становилось лучше. Только с глазами была беда. Любая попытка их открыть приводила к резкой боли в голове и ощущению песка в глазницах.

— Сил, у тебя инфекция. Поэтому ты пока не можешь видеть, — в какой-то момент произнес Голос. Тот самый Голос, который ухаживал за ней. Второй, так пугающий её, она больше не слышала. Может, он ушёл, или ей в первый раз почудилось?

— Выпей это, должно помочь, — у рта появился холодный край. Ложка, внутри что-то горько-сладкое. Сильвия невольно поморщилась. — Верю, гадко, но без меда вообще дрянь невозможная!

«Мёд и полынь», — вдруг всплыло в памяти. Мед и полынь.

— Я повяжу тебе на глаза темную повязку, чтобы не травмировать лишний раз сетчатку.

«Мед и полынь», — повторяло внутри.

Сильвия спала все меньше. В моменты бодрствования она прислушивалась к происходящему в доме. Как правило было тихо, мерно потрескивал огонь в печке, из-за стены доносились шорохи и скрипы. Иногда плакали совсем маленькие дети, мяукали, как новорожденные. И тогда Голоса им тихо что-то пели, меря шагами соседнее помещение от стены до стены. Сильвия даже удивилась, каким чутким становится слух в моменты слепоты. Казалось, она могла посчитать сколько шагов нужно каждому из голосов на то, чтобы пройти всю комнату. И, да, второй Голос тоже был. Только он никогда не подходил к ней ближе, чем на десять шагов. Зато он чаще рассказывал беспокойным комочкам сказки и шагов от стены до стены было на один меньше.

«Мед и полынь», — все повторяла и повторяла память…

Комочки-малыши вводили в ступор. Хоть убей, но Сильвия не помнила их! А они, вопреки памяти, были! По всему выходило, что эти комочки — её… Вот только связать комочки с собой у Сильвии не получалось. Последнее, что помнила четко — это похороны мужа, конунга Сига. Помнила высокий погребальный костер… А все, что было позже, скакало перед внутренним взором пестрым покрывалом. Когда удавалось хоть на миг уцепиться за «цветастую ткань» памяти, воспоминание казалось настолько абсурдным, что Сильвия тотчас отступалась.

Пока однажды не задала вопрос по-другому: «а что было до конунга?».

Плясавшие лоскутки на миг остановились. И снова покрывало памяти показывало ненастоящие, фантастическое видение: стеклянные башни-пики совершенно невероятного города, и почему-то герб с крылатым львом. Что за глупость? Таких городов отродясь не строили! Зачем нужно резать небо острыми пиками, да и кому под силу такое построить?!

«Мед и полынь», — снова повторила память уже набившую оскомину фразу.

Когда наступала полная тишина, Сильвия понимала, что она одна. В такие моменты больная осторожно разминала руки и ноги, пытаясь вернуть им силу и твердость. Начала с кончиков пальцев, постепенно дошла до локтей. Теперь она могла уже привстать самостоятельно, согнуть ноги в коленях. И даже, — о чудо! — свернуться клубком.

Однажды, когда снова было тихо, Сильвия аккуратно присела на кровати и осторожно стянула темную повязку, зажмурилась и очень медленно приоткрыла глаза. Ожидаемая острая боль так и не пришла, правда виделось все очень мутно. Но все же, она снова могла видеть!

Комнатка, где в углу стояла ее кровать, была просторной и находилась в самой обычной деревенской избе, с печью по центру. Обстановка была скудная, но чистота помещения поражала. В комнате царил полумрак, на столике в тусклом свете дня едва поблескивали маленькие стеклянные пузырьки и серебряные ложечки. Где-то она уже видела эти пузырьки и ложечки? Услужливая память выкинула наотмашь образ старухи. Что за глупость! Опять?!

Тряхнув головой до ожидаемого головокружения и отгоняя так навязчивые воспоминания, Сильвия попробовала встать. Не вышло. Больная заупрямилась. С третьей попытки удалось встать. Шаг, еще шаг. Голова сильно кружилась, но Сильвия уперлась, ей надо было дойти хотя бы до двери. И она дошла, затем толкнула дверь с огромным усилием, чуть не упав при этом. Дверь поддалась.

Там, за дверью, была еще одна комната, в которой обитали Голоса, здесь тоже было очень чисто и тепло.

Помимо одной лежанки, что странно, ведь Сильвия точно знала, что Голосов было двое, в комнатке располагалась широкая люлька и небольшой стол. Комната была прежде сенями, но теперь стала частью дома, дверь вела прямо на улицу.

Сильвия осматривалась, когда почувствовала на себе взгляд, от которого внутри все замерло. Тонкие волоски на теле встали дыбом, а по спине побежали ледяные мурашки.

Враг! Да какой! Бежать!

Она хотела было рвануть к двери, но ноги отказались слушаться, Сильвия резко повернулась, споткнулась и упала.

— Стой! — умоляюще произнес голос. Отчего-то ее память "услужливо" подкинула сразу несколько диких картинок: искаженное брезгливой яростью лицо Врага, поплывшее лицо некой старухи, Авдотьи, и еще одно… мутное, едва различимое, как из-под толщи воды. Последнее и было самым устрашающим.

Сильвия забыла, как дышать.

— Постой, умоляю! Позволь мне положить Селену и выйти. Ладно? Только не беги! — краем глаза Сильвия увидела, как мужчина с туго заплетённой светлой косой положил ребенка в люльку и очень осторожно попятился к выходу, чтобы исчезнуть за дверью.

Сильвия еще пять минут не могла отдышаться, голова страшно кружилась, а ноги плохо слушались. Но все же она поднялась, дошла до люльки, пусть и опираясь на стену. Там, аккуратно спелёнатыми, лежали два "комочка". Сильвия изумленно разглядывал малышей.

Кто они?

Она вглядывалась в крохотные лица, один из младенцев открыл глаза, Сильвия отпрянула. Пусть её взгляду не хватало резкости, пусть младенцы были еще слишком маленькие! Но уже сейчас, даже в этом свете, было видно, что они не люди. Один глаз малыша был янтарно-желтым, а второй — ярко, неестественно-синим.

— Его зовут Эндемион, — раздалось позади. Сильвия вздрогнула. Это был второй "голос". Голос того, кто ухаживал за ней. Память ничего не показала, словно спрятала все от глупенькой забывашки.

Сильвия медленно повернулась. Позади стоял высокий мужчина с пронзительно-зелеными глазами и черной как смоль косой, только вот одна прядь была седая.

— А вторую — Селена, — добавил он уже тише, — правда, она у нас первая! — с улыбкой поправил сам себя говоривший.

Сильвия снова повернула голову к двум крошкам в люльке. Эндемион и Селена.

— Позволишь, я помогу тебе добраться до кровати? — предложил свою помощь темноволосый.

Сердце бешено заколотилось. Сильвия отрицательно мотнула головой.

— Ладно, — он отступил на шаг.

Она дошла сама, ну… почти. Уже в кровати ее умыли холодной водой, но теперь больная отстранялась от заботливых рук, чувствуя смущение. Все это было неправильно.

Малышей темноволосый мужчина тоже принес, думая, что она пошла именно за ними. Неожиданный укол стыда пробежал по телу. Ей стало совестно, что это не так. И, словно бы возмещая это, она пыталась сосредоточиться на крохах.

Кто они?

Что-то внутри ведало ответ, и Сильвия поняла, что боится знать его наверняка.

— Когда они только появились, у них были ярко-красные волосы. Мы уже было подумали, что огненный эльдар встал в очередь вперед нас! — неудачно пошутил темноволосый, но осекся, встретив полное непонимание в глазах молчаливой собеседницы.

— Сильвия, что ты помнишь? — наконец спросил он, пораженный некой догадкой.

— Что у меня умер муж, конунг Сиг…, - прочистив горло, тихо произнесла Сильвия.

Последовало долгое молчание.

Сильвия подняла глаза. Темноволосый просто обмер:

— И все?! — сдавленно-треснувшим голосом спросил он.

Перед глазами Сил снова заплясало покрывало, полное прорех и дыр.

— Кто вы? Кто они? — вместо ответа спросила Сильвия, ласково гладя Эндемиона по округлой щечке.

— Почему же ты бежишь от нас, если не помнишь?! Почему так боишься? — вопросом на вопрос «ответил» собеседник, голос его был уже строже и холоднее.

— Не знаю. Вы опасны, вы враги…, - очень тихо произнесла Сильвия.

— Враги? — переспросил темноволосый неверяще, потом горько усмехнулся: — Ладно, пусть. Но ты ведь можешь пока не бежать, хорошо? — Сильвия мотнула головой, плохо понимая, что имел в виду собеседник. — Оставить тебе их? — спросил он уже ровнее.

— Да, — согласилась Сильвия. Они были теплые и такие… родные? Подсказало что-то внутри.

Сильвия чуть закусил губу:

— Постой!

— Да? — спокойно и дружелюбно произнес темноволосый.

— Прости, но я бы очень хотела вымыться. Сама, одна. Это возможно?

— Конечно. Сейчас?

— Нет, наверное… Лучше завтра. — Сильвия трезво оценила остатки сил.

— Хорошо, конечно.

— Спасибо.

На следующий день посреди маленькой комнаты проросла огромная деревянная бадья. Темноволосый натаскал туда прозрачной воды, чуть вздохнул о чем-то, прошептал над водой, а потом принес с печки две огромные кастрюли с кипятком.

Сил зачарованных и робко наблюдала за происходящим.

— Если хочешь, есть травяной настой, добавить?

Она утвердительно качнула головой. Вода манила и пугала. Сильвия не понимала почему, память не рассказывала ничего, только ковер лоскутков. Что же не так с водой?

Настой заполнил комнату терпким и сладким ароматом, вот только послевкусие было горьким. Опять в голове всплыло: "Мед и полынь".

— С тобой остаться? — спросил темноволосый помощник.

Сильвия очень смутилась и тряхнула головой, невольно заливаясь краской. Несмотря на осознание того, что именно темноволосый помощник ухаживал за ней все долгое время болезни, остаться с ним обнаженной казалось верхом неприличия.

— Как скажешь, — покорно согласился помощник и тут же продолжил: — Мыло здесь, одежда вот тут, прости, что смогли найти, пока так. И, пожалуйста, не бойся, здесь безопасно, а это просто вода! К тому же, освященная, — улыбнулся он, словно понимая её страх перед бадьей. — Будет нужна помощь, зови. Хорошо?

— Да, — коротко ответила Сильвия. Он вышел.

Сильвия подошла к огромной бадье. Темная гладь… И её совсем не хотелось касаться! Сильвия отошла, явно труся. Потребовалось несколько минут, чтобы успокоить сердцебиение. Горе-купальщица сжала кулаки. Это глупо! Сама попросила о купании, а теперь… Неужели всем стараниям её помощника придется пропадать за зря?!

Пересиливая себя, сделала шаг.

Тонкий аромат паром поднимался с поверхности. Зажмурившись, Сильвия сбросила рубашку, готовая окунуться в горячую воду. И перед самым касанием к тонкой пленке не выдержала, открывая глаза и заглядывая в темную гладь.

Неяркий свет позволил появиться отражению. На Сильвию смотрела очень худенькая, буквально изнеможденная девчонка. Кости торчали так, что это скорее пугало. Но еще больше пугал пунцовый шрам внизу живота. Сильвия коснулась его неровной поверхности — горячий, очень горячий.

Откуда он у нее?

Где-то на краю сознания всплыло странное, никак не вяжущееся со всем остальным воспоминание. Светлые стены, высокие окна. Лектор (что за странное слово?) и начитываемая монотонным голосом лекция: " когда роженица по перечисленным выше причинам не может родить сама, может быть произведена операция, где младенец изымается из тела матери, что является необходимостью в случаях, нами уже обозначенных. Это позволяет сохранить жизнь и здоровье как самой роженицы, так и новорожденному", — воспоминание уплыло. Воспоминание?!

Сильвия взглотнула, она боялась попросить себя «вспомнить» еще. Тонкий аромат продолжал манить, Сильвия осторожно коснулась воды кончиками пальцев, словно пытаясь отвлечь себя. Но не выходило…

Получается… Это и правда ее дети — удивительно холодно и спокойно заключило сознание. Теперь у нее пять детей. Пять? Сильвия невольно вытянула руку, и стала загибать дрожащие пальцы: Драго и О'Силей — дети конунга Сига, Селена и Эндемион, пальцы задрожали еще сильней, но воспомининае об отце малышей заботливо пряталось… А еще, еще есть старший, первенец, Алион. Верно?

Сильвия с недоверием и ужасом смотрела на ладонь, сжатую в кулак. Трясло все сильней, зуб на зуб перестал попадать и стоять становилось невозможно.

«А кто отец пятого, Алиона?», — мысль ударила наотмашь.

Сбегая от чудовищного ощущение в теле и прячась от всех остальных мыслей, Сильвия нырнула в бадью, позволяя поднявшейся волне перекинуться через край.

Вода была еще слишком горячей, она обожгла, но почему-то было необыкновенно приятно. Не так, как тогда… Когда — тогда? Мозг играл с ней в прятки-загадки, не желая делиться ответами. Сильвия занервничала, чувствуя злость и растерянность.

Не будет она больше вспоминать! Всё равно выходит плохо!

Громко и шумно выдохнула. Потом медленно вдохнула.

Тонкий аромат заполнял все существо, словно уговаривая нырнуть уже с головой… Безотчетно повинуясь желанию, Сильвия резко ушла под воду по самую макушку. И с ужасом вынырнула, пытаясь отдышаться, едва стрелой не выскакивая из бадьи. Сердце грозилось сломать ударами грудную клетку. Перехватывая дыхания, с коченеющими от ужаса руками, Сильвия схватилась за край и что было силы прижалась к доскам бадьи.

Да что же с ней?!

Она едва не заплакала. Насилу успокоила себя.

Все хорошо. Все хорошо.

Чтобы перебить звон в ушах, прислушалась. В комнате было необыкновенно тихо, в печке потрескивал огонь…

Хватит. Она хотела помыться, а не сойти с ума. Одернув себя. Взглянула на заботливо оставленное возле бадьи мыло. Голова уже мокрая, значит, волосы можно хорошенько помыть. «Жаль, нет настоев… Каких настоев?», — снова спросила она себя. Масло? "Нет, мыльные настои и бальзамы,"- спокойно ответило что-то внутри.

Она тряхнула головой, отгоняя незванную надоеду. Плевать её на настои и бальзамы! Тщательно промылила волосы, они были едва ниже лопаток… Когда она остригла косу и зачем? Снова разозлилась. Плевать зачем, раз нет, значит нет. К черту косы!

Волосы сильно спутались. Сильвия долго разбирала пряди, борясь с желанием все просто повыдергивать, но рядом с мылом нашелся и гребень. Пришлось вычесать огромный клубок. Часть волос была ярко-красного цвета. Сильвия с непониманием и подступающими слезами смотрела на выдранные пряди. В белых волосах горели алые всполохи.

В отчаянии Сильвия легла в ванную, уже не опуская помытую головы. Может, проще утонуть? Вот прям здесь утопиться! Клубок спутанных волос напоминал её собственную жизнь.

По щекам покатились самые настоящие слезы. Горько-сладкий аромат от воды все усиливался, наполняя голову странными и причудливые видениями. И больше не было сил сопротивляться им. В них было детство, ее детство, ну или какой-то другой беловолосой девочки. Сильвия заглядывала в них, словно в сказку, никак не связывая с собой. Там были девочка, необыкновенный город и… мальчик, полуэльф.

«Алеон, его звали Алеон. Только он умер. Разве нет?».

«Тогда кто там? За стеной?», — тихо спросил голос внутри.

«Кто угодно, только не он!» — «Уверена?»;

«Я не знаю», — честно ответила Сильвия сама себе.

«И я не знаю», — согласился внутренний голос.

Чтобы успокоиться, Сильвия крутила в руках найденный в волосах амулет. Дешевая цепочка и полудрагоценный камень, она еле выпутаться его из колтуна. Кто-то очень тщательно прежде его туда вплел. Кто и зачем? «Раз вплетен, значит, нужен!», — уверенно ответило что-то внутри. Сильвия осторожно вплела цепочку с амулетом обратно. Раз нужен, значит нужен.

Она закрыла глаза, не воспоминания играли с ней. Это она не хотела ничего вспоминать, плотно-плотно запирая дверь памяти на тугой засов. Плевать. На все плевать!

Больше Сильвия не вспомнила ничего.

Когда вода начала остывать, Сильвия едва поборола резкую неприязнь, даже горячей, вода пугала, а холодной — так и вовсе отвращала. Сдерживая подступающую панику, Сильвия быстро встала и вышла из воды.

Наскоро обтерлась отрезом ткани, ловя себя на мысли, что похоже в ней поселилась кошка со всей водобоязнью. Предложенное взамен сорочки платье было скромным, но вполне удобным, с широким воротов, явно хорошо подходившим для кормления. О нем, об этом самом кормлении, уже напоминала грудь, тугими гроздьями налившаяся молоком. Надо было поторопиться, иначе напряжение обернется болью для всех участников процесса.

Сильвия поискала глазами обувь. Ботинки были явно не с её ноги, но других не нашлось. Не ходить же босиком! Пришлось потуже затянуть новые, ни разу не ношенные, ботинки неподходящего размера, чтоб не спадали.

Да что же у неё за беда такая с обувью-то?!

«Какая беда?», — тут же напомнила о себе память. Сильвия едва не отпрыгнула от самой себя. Она и верно сходит с ума!

На счастье грудь заныла сильнее, напоминая, что она не просто так молоком полниться. Сильвия шагнула в сторону единственной двери.

Оказалось, все это время женщина была не одна. Оба «голоса» ждали в соседней комнате: один качал люльку с малышами, второй сосредоточенно что-то чинил, но по напряженной позе было ясно, что мысли его далеки от дела и весь он обращен в слух. Сильвия заметила искорку радости в глазах у обоих при своем появлении, но не ответила даже полуулыбкой. Не захотелось. Страх никуда не ушел. Наоборот он истеричной кошкой начал жаться на краю сознания, словно вот-вот грозный сапог человека обрушится на голову и зашибет насмерть. Стало до тошноты мерзко. Сильвию передернуло от ощущения. Заметив это, оба пугающих незнакомцев потупились. Искорка в их глазах тут же потухла.

Хуже всего явно было светловолосому, он все понял сразу. И двинулся было к выходу. Сильвия заметила, как тот был бледен, темные тени залегли под глазами, движения казались медленными, словно бы заторможенными.

Один из малышей заплакал.

Сильвия быстро подошла к люльке, взяла плачущий комочек на руки и что-то, сама не зная что, запела. Она обернулась к светлокосому неизвестному:

— Не уходите, не надо. Я все равно ничего не помню, — глупо было прогонять на холод усталого человека. Глупо и бессердечно. Плевать, кто он и почему она его боится. Она справится с мерзкой кошкой, так истерично бьющейся в углу сознания.

— Госпожа уверена? — светловолосый колебался. Сильвия не могла посмотреть на него прямо, страх не позволял, но она упрямо качнула головой.

— Только обещай, что не убежишь, даже если вспомнишь! — в голосе собеседника читалась настоящая мольба.

— Не убегу, — отрезала Сильвия, чувствуя, что у зверюшки кошачьего вида началась настоящая паническая атака. И от этого уже саму Сильвию трясет и сердце грозиться во очередной раз покинуть грудную клетку методом прямого прорыва. Сильвия и злилась безумно, и почти плакала от сковавшего её страха.

— Обещаешь?

— Да, — выдавила Сильвия, едва совладая с паникой. Наверное, человек, попавший в клетку к плотоядному чудовищу, испытывает похожий ужас и оцепенение. Каждую секунду ожидая, что вот-вот хищник сожрет. Похоже, её «душевная кошка» была куда большего привычного людям размера, так как страх её был просто необъятным! От собственного состояния Сильвии сделалось еще противней.

Ничего больше не говоря, Сильвия забрала и плакавшую девочку и её младшего брата с собой. И только очутившись в комнате, она вспомнила, что забыла поблагодарить темноволосого помощника за устройство купания. Но к тому моменту он уже выволок бадью одной рукой, умудрившись не пролить ни единой капли, и плотно закрыл дверь. Оставалось лишь подивиться его силе. Когда Сильвия решилась снова разведать обстановку в поисках уборной, она обнаружила, что светлокосый так и остался сидеть на кушетке, только теперь он крепко спал.

Острое, подчиняющее желание скрутило Сильвию — там, на столе лежал нож. Нож плохо вязался с избой, скорее с чумом степняка. Сильвия едва удержала себя от желания схватить оружие и вонзить к крепко спящего врага. Теперь её трясло от жгучей ненависти. А еще обиды. Последнее совсем удивило Сильвию. От греха подальше, она ушла обратно в комнату к детям.

К удивлению Сильвии, светловолосый незнакомец не проснулся ни на следующий день, ни через день… Неизвестно, сколько бы он просидел еще у люльки, если б его товарищ не положил того на кровать. Сильвия с удивлением заметила, что и её помощник относится к загадочному врагу «душевной кошки» с недоверием и страхом. Но все же раз в день он подносил к губам спящего кружку с водой, тот пил не просыпаясь. И не будили его ни детский плач, и никакие нужды. Он просто спал.

Сильвия видела все четче, и ко всем странностям своих спутников могла точно отнести еще одну. Они не люди. Они даже не похожи на них. Странные существа, зачем-то принявшие облик посланцев неба. Кажется, так называют таких сверхлюдей?