Путь Императора

Глава 13

Хист. Я вам покажу не император!

Маленький полицейский сидел на краю шестиместного императорского ложа, опустив голову, молчал и лишь изредка угрюмо оглядывал роскошное убранство огромного шатра. Клинок сабли мерно постукивал по голенищу сапога. Император думал.

– Дребен, ты бы ложился спать, – укоризненно произнесла Здрава. – Ведь затемно подскочил.

Хист подпрыгнул, как ужаленный, и энергично развернулся к йохе, та даже невольно потянула одеяло на худые ключицы.

– Здрава, ты писать умеешь? – отрывисто спросил он. – Ах, умеешь! Я так и предполагал. Думаю, сейчас это тебе пригодится! Одевайся! Чтоб немедленно здесь были письменные принадлежности на дюжину лиц и сами лица! И чтоб они умели работать с документами!

Йоха выскользнула из-под одеяла, с непроницаемым выражением лица облачилась в форму и шагнула к выходу.

– Здрава! – виновато сказал ей в спину Хист. – Я кое-что понял. Пора навести в войске порядок! А для этого мне нужен штаб. Настоящий штаб! И еще верные люди – много верных людей! Помоги мне! Ну к кому мне еще обратиться?

Лучница замерла у выхода.

– Согласишься на наследника – помогу, – наконец произнесла она, не оборачиваясь.

– Хоть на тройню! Мне нужен штаб!

– Да, мой император! – счастливым голосом сказала йоха. – Тройня будет, мой император! И штаб тоже!

И стремительно выбежала из шатра.

– А еще мне нужна служба гонцов! – пробурчал ей вслед Хист. – Такая, чтоб не хуже, чем у Асиа – или кто у них командует? М-да. И охрана. Убьют ведь, сволочи, стоит только взяться наводить порядок, о том еще Люмер Царственный предостерегал!

Так что когда в шатер заглянул недоумевающий первый десятник полицейского патруля, вместо гнезда неги и разврата он с удивлением обнаружил озабоченных Ласточек, деловито работающих с какими-то бумагами.

– Ого! – оценил первый десятник, уставясь на парадные коротенькие юбочки Ласточек.

– Брат мой через сестру нашу смерть! – ласково сказал ему Хист. – Это вовсе не ого, а штаб! И ему для боевого планирования нужны сведения о… да обо всем! Но в первую очередь – о наличии в войске продуктов! Мы идем на яйлу, а там кушать не подают! Собери братьев. Возьмите наш станковый арбалет. И пересчитайте все съедобное по повозкам и фургонам! И чтоб в результате пересчета всё съестное оказалось в одном месте под вашей надежной охраной! А то с голоду загнемся прямо перед лицом врага!

– А то нам блицштурм позволит по своим запасам шариться! – пробормотал впечатленный первый десятник.

– Я сказал – взять наш станковый арбалет! – жестко напомнил Хист. – Продукты изъять моим именем! И кто не подчинится – зарубить на месте!

Хист яростно ударил клинком сабли по сапогу и с огромным трудом задавил взрыв бешенства.

– Слушай внимательно! – продолжил он. – Я передаю в твои руки власть! Огромную власть! Залогом ей будет твоя жизнь, понял? Сделай всё, чтоб войско в порядке дошло до яйлы – и дальше! Сделай, брат. Я тебя прошу. И вот еще что…

Он приблизился к первому десятнику и прошипел ему прямо в лицо:

– Я вам покажу не император!

И первый десятник даже не понял, как оказался снаружи шатра. Посмотрел, как Здрава ир-Дарц лихо рассылает во все стороны гонцов, всё тех же Ласточек, покачал головой и побежал к расположению полицейского патруля.

Ему срочно потребовался Гребло. Долговязый полицейский был серьезным аргументом в предстоящих беседах с блицштурмом.

Следующим несчастным оказался Ворта Урсаш. Здоровяк-спецназовец по-хозяйски ввалился в императорский шатер – и замер.

– Ого! – только и сказал он, уставясь на парадные короткие юбочки Ласточек. – Дребен, а не боишься, что ослепнешь?

Нет, – ответил Хист, подняв голову от бумаг. – Я другого боюсь. Я боюсь, что из какого-нибудь распадка на нас снова навалится толпа конногвардейцев, а главный разведчик и диверсант только разведет руками и скажет: «Ну и каша!» Ворта, что у нас по действиям главного визиря? Где его силы? Как они вооружены? Как именно предполагают нас извести под корень? Отвечай.

Здоровяк крякнул и поскреб сферу.

– А я думал, ты про Яху хотел спросить! – смущенно признался он.

– Хотел! – согласился Хист. – Но вот увидел тебя и подумал другое: а кто у нас император?

– Ты! – мгновенно среагировал спецназовец.

– Тогда поднимай своих ребят, бери моим именем «Ночных Котов» для усиления – и вперед! – рявкнул Хист. – И чтоб были ответы на все вопросы, какие мне только вздумается задать! Я вам покажу не император! Понял?

– Понял! – поспешно сказал командир «Кулаков».

– Если понял – где доклад?

– Яха на тренировочным выходе, учится снимать часовых, мы ее на любеевских раздолбаях натаскиваем! – понятливо доложил Урсаш. – Как только снимет – вернем назад и больше без спросу не возьмем!

– Не надо! – подумав, буркнул Хист. – Ей сейчас с вами безопасней будет.

– Что, и в разведку брать?!

– И в разведку. Все равно с вами безопасней. Всё, иди.

Командир «Кулаков» помолчал, с уважением отдал честь и выскользнул из шатра.

Потом пришел бывший начальник штаба бывшего любеевского сброда. Сам. Цинично оглядел работающих Ласточек, поискал ящик с пайковым алкоголем, не нашел и обиженно нахмурился.

– Сынок, штаб без алкоголя – не штаб! – авторитетно заявил эпсар, усевшись перед Хистом. – С алкоголем девочки податливей, и вообще…

– Вообще – что? – без интереса спросил Хист.

– Не отбивайся от компании! – глядя прямо в глаза императору, посоветовал эпсар. – А то бошку оторвут. И даже не узнаешь, кто. Почему в штабе одни Ласточки? У нас есть опытные, знающие эпсары. Делись властью, сынок. И не зарывайся. Убери со снабжения своих братьев, они ничего не соображают в этом деле.

– Угу, – кивнул равнодушно Хист. – Здрава, у нас уже есть надежная охрана? О, есть. Вот пусть надежная охрана выведет этого гражданина империи за линию постов, без оружия и ценностей. А того, кто возвысит голос против – пусть зарубят на месте от моего имени, мне самому некогда!

И Хист снова уткнулся в сводку вооружений. Сводка не радовала, так что самозваный император моментально забыл о недовольных эпсарах.

А потом пришел эпсар Джайгет. Остановился у входа, молча и внимательно оглядел работающих Ласточек, императора, склонившегося над какой-то схемой.

– Я тебя думал ближе к ночи вызвать, когда данные разведки будут, – рассеянно пробормотал Хист. – Тебя и весь твой штаб. Девочки неплохо работают с бумагами, но в боевом планировании опыта маловато… Ты вообще чего пришел?

– У меня разговор к тебе, без свидетелей, – медленно сказал пограничник и снова оглядел преобразившийся шатер. – Был разговор. Я же думал, здесь Яха. Или Здрава. Или Асиа. Теперь даже и не знаю, надо ли.

– Наверно, надо, если пришел, – решил Хист и устало потер лицо. – Да и мне стоит передохнуть. Глаза горят. Пойдем наружу. Если без свидетелей – это наружу, здесь же сплошь все шпионки главного визиря.

В сопровождении пограничника он вышел из шатра, прищурился от яркого солнечного света… и замер. И вот это называется «без свидетелей»? Со всех сторон на императорский шатер надвигались бойцы. Очень много бойцов.

Казалось, что здесь собралось все войско. Да так оно, скорее всего, и было.

Эпсар Джайгет плавным, но быстрым движением забрал у него именную саблю и встал за левым плечом, почему-то со щитом в руке. А за правым плечом Хист без удивления увидел невозмутимого эпсара Дарца – и тоже со щитом. Блицштурмовец положил железную руку ему на плечо и слегка подтолкнул вперед, к подогнанной заранее телеге. А с другой стороны то же самое проделал эпсар Джайгет.

– Переворот? – пробормотал Хист. – Ну надо же. А ведь Люмер Царственный предупреждал…

Он вздохнул и без возражений полез на телегу. Странно, но он впервые не боялся. Вроде и лица зверские вокруг, и арбалетчики подозрительные на дальнем плане к чему-то готовятся – а вот не боялся, и всё. Может, этому причиной была Здрава, невозмутимо наблюдающая за происходящим безобразием, или Асиа, пристроившаяся со своими конниками на краю толпы. Да, они. А еще – убежденность в своей правоте. Огромная убежденность! С такой и против толпы не страшно!

– А я всегда подозревал, что ты – тайный саботажник и предатель! – тихо сообщил он стоящему рядом Дарцу.

Командир блицштурма невозмутимо пожал плечами:

– Кто-то должен озвучить общие требования.

«И получить потом всё, что причитается за преступление, если переворот не удастся,» – с уважением подумал Хист.

– Вот перед вами император! – надсаживаясь, крикнул в толпу эпсар Джайгет. – Пусть он скажет, почему его братья зарубили блицштурмовцев! Пусть скажет! И почему его гонцы застрелили «Палашей»! Почему у нас отобрали последние продукты?! Почему мы идем на яйлу, где нет трофеев, и не идем на столицу, где трофеев навалом?! Пусть скажет! И… и почему нас всех пересчитали?! Что все это значит?! Пусть ответит перед народом! Всем молчать и слушать!

Хист удивленно покосился на пограничника. Да бунтовщик ли Джайгет? Скорее умелый помощник! Ведь он сам планировал сказать то же самое, да случая подобрать не успел! Значит, сказать народу? Ну… По легендам, отчитаться перед собратьями и Черному Топору было не зазорно.

– Принц! – буркнул он. – Я знаю, ты следишь. Сделай звук!

Для проверки Хист кашлянул. Треснуло и прокатилось над толпой эхо – звук сделался что надо!

– Я доволен, что вы обеспокоены судьбой застреленных «Палашей»! – серьезно сказал он в толпу. – Значит, они для всех как братья, значит, вы меня поймете! А чтоб понять, следует знать один факт: продуктов у нас в войске на неделю! Причем почти все они были у блицштурма. И если не собрать припасы и не организовать распределение, завтра «Палашам» будет нечего бросить в котлы. Они пойдут за скотом к степнякам, нарвутся на конников Туолам, и начнется резня. Таковы факты.

Хист обвел взглядом войско – все слушали. Это было очень странно! Толпа – она вообще-то слушать не склонна, она орать склонна и давить массой! В бунте явно чувствовалась уверенная дружеская рука эпсара Джайгета! Верный пограничник в очередной раз прикрыл императора от возможных ошибок!

– Когда никто не следит за общественным порядком, к средствам быстро подбираются разные гниды! – рявкнул Хист. – Я вынужден наводить порядок, я это делаю и буду делать, чтоб не погибли все мы! И мои братья зарубят любого, кто покусится на наше будущее! Так делал Черный Аркан, и так делал Черный Топор, почитайте легенды! И так будем делать мы!

Все-таки вопли начались. Не всесильным оказался эпсар Джайгет, и всего предусмотреть не мог! На телегу, хрипя и матерясь, полез командир «Палашей».

– Не для того мы затеяли бучу, чтоб моих робят стреляли девки, не для того! – заорал он, побагровев от натуги. – Императорские шлюхи безнаказанность чуют!

И толпа взорвалась. Хист сочувственно кивнул: в войске, состоящем почти поголовно из мужчин и годами находившемся в поле, женский вопрос был болезненным до невозможности и не мог не вылезти во всем своем безобразии.

– Подумаешь, лапнули немного! – орал усач. – Что с них убыло бы, что?! А они сразу из арбалетов! Возомнили о себе императорские шлюхи!

– Я тебя гонцом отправлю! – гаркнул ответно Хист, потеряв терпение. – Пусть тебя полапают! И от тебя не убудет, верно? Есть у нас в войске, кто не погнушается жирным потным усачом? Знаю, есть! Он дозволяет лапнуть, ибо и от него не убудет!

– Зарублю! – мгновенно побелев, предупредил «Палаш».

– Молодец! – одобрительно сказал Хист. – Правильно понимаешь ситуацию! Не убудет, но есть гордость и достоинство! Так и держи – и все пусть так держат! «Палаши» пусть рубят всякого, кто полезет лапать – а «Ласточки» пусть стреляют! Гонцы неприкосновенны, забыли, что ли?!

Толпа бурлила и волновалась. Хист их прекрасно понимал: сам о том же переживал, пока гарем не набрался!

– У девок другая природа! – тихо подсказал «Палашу» Джайгет.

– Да! – тут же воспрял командир «Палашей». – «Ласточки» – все шлюхи! У них природа такая! А они сразу стрелять!

– Это пока что такая, – поправил Хист.

Его слова громом прокатились над головами, и все невольно притихли.

– Мужчине без женщины никак! – доверительно сообщил Хист близкую и родную для бойцов мысль. – Я это понимаю, и вы это понимаете тоже! Потому и пересчитываем бойцов, что будем менять структуру войска! Вот совсем скоро будем менять! Разделим на автономные отряды с полным самоуправлением! Чтоб жили семьями! Чтоб каждый мужчина был тхемало! Чтоб каждая женщина была – господиня! Нам возрождать крепи Кыррабалты, братья! Каждому из вас потребуется надежная дружинка, на которую положиться можно при опасности всецело! Которая сможет взять на себя хозяйство во время войн, детей воспитает в строгости и любви! Гордая, умная, властная дружинка! И мы найдем таких, зубами вырвем у империи! И теперь прикиньте, братья, разве шлюху желает видеть подле себя каждый из вас? Разве дружинку свою или дочь готов пустить по кругу под хохот сотоварищей? Нам требуются гордые женщины – иначе погибнем!

Хист вгляделся в бойцов – слушают ли? Бойцы слушали.

– Потерпите, братья! – тихо попросил он. – Совсем немного потерпите! Будут вам женщины! А пока – и навсегда отныне! – они неприкосновенны! Заставляйте их быть гордыми, потому что иные нас погубят! И кто протянет похотливую руку – зарубить того на месте!

Тишина была ему ответом. Потом прокашлялся командир «Палашей».

– Тебе просто говорить! – буркнул усач. – У тебя гарем!

– Кстати, гарем! – спохватился Хист. – Вы ж, идиоты озабоченные, наверняка не знаете, что это! Думаете, девки мои?! Ох, зря думаете! Гарем – это же… Здрава! Ты где? Выйди к народу!

Он бережно помог лучнице запрыгнуть на телегу.

– Коли собрались все вместе случайно! – язвительно сообщил Хист. – Пользуюсь случаем представить вам Здраву ир-Дарц, начальницу штаба всего войска – и будущую мать моего наследника!

Эпсар Дарц дернулся и быстро глянул на сестру. Йоха ответила ему сияющим взглядом.

– Асиа! – воззвал меж тем вдохновленный Хист. – Солнышко мое степное! Яви свое личико народу!

Толпа послушно расступилась, и Хист в очередной раз уверился, что эпсар Джайгет не зря стоит рядом с обнаженной саблей и щитом.

Мать всех кланов подъехала в сопровождении преданных конников Туолам и суровых «Палашей». Быстро же пленила сердца штурмовиков маленькая степнячка! Хист без напряжения снял ее с седла и поставил рядом с собой.

– Пред вами – Асиа Туолам, командующая всей нашей конницей! – сообщил Хист. – И…

Хист замялся, подбирая обтекаемые, но правдивые по сути формулировки.

… и будущая властительница яйлы и всех мест, в которые с этой яйлы можно попасть! – значительно сказал он.

– Императрица? – быстро и очень тихо уточнила Асиа.

– Императрица, – подтвердил твердо Хист.

– Дребен… – голос женщины дрогнул. – Спасибо. Я буду верна тебе до смерти, знай!

В тишине ряды бойцов стали опускаться на колено, как было принято в империи при появлении правящих особ.

– Принцесса пророчества должна быть одна! – вдруг раздался в тишине чей-то голос.

– А мне плевать на пророчество! – зло сказал Хист. – Из-за эльфийских сказок не отвернусь ни от одной из своих помощниц! И только отсутствие не позволяет мне представить…

– Ты выбрал? – уточнил равнодушный голос. – Привет от главного визиря.

И сухо щелкнули арбалеты.

Оцепенев, Хист смотрел, как плавно, словно продвигаясь сквозь воду, эпсар Дарц шагнул вбок и закрыл свою сестру. Как расширились внезапно глаза командира «Палашей», и конник грузно наклонился к Асиа, пряча крохотную женщину под своим немалым телом, уже пробитым арбалетными болтами. Как сверкнул щит в руке Джайгета, отбивая стремительную смерть от груди Хиста.

А потом над толпой с гудением одна за другой пошли штурмовые стрелы, прямо в группу стрелков у дальнего фургона, и время бешено понеслось. Засверкало оружие, арбалетчиков мгновенно смяли и порубили, телегу окружили злые на весь мир пограничники, зазвучали резкие команды… и упал вниз эпсар Дарц, тихий и неприметный саботажник, предатель и бунтовщик. Он принял всё, предназначенное сестре.

Хист дернулся к нему… и остановился. Прямо перед ним в воздухе проявилась и закачалась синяя уродливая голова самого первого подвизиря! Старик недоверчиво рассматривал Хиста, словно искал на нем дырки от арбалетных болтов.

– Жив! – наконец неохотно констатировал старик. – А не должен бы. Ну… коли жив, то достоин интимного разговора, хе-хе. Убери-ка свидетелей, сынок.

– Хист посмотрел в сторону затаивших дыхание бойцов, хмыкнул и сказал чистую правду, что была, как известно, хуже лжи:

– Я как раз вышел поговорить без свидетелей. Начинай.

Старик поджал сухие губы и недовольно уставился на непочтительного недавнего подэпсара. Всесильному главе службы безопасности империи явно предстояло просить, и у кого?! У того, кто меньше, чем ничтожество?! Но долгая жизнь политика и богатея здорово научили подвизиря кланяться и унижаться, так что он справился.

– Почто не сказал ранее, у кого в служанках мамка твоя в юности ходила, кто по углам ее зажимал? – посетовал старик. – Может, и другой бы стала твоя жизнь? Пусть немного, а другой! Ты ведь действительно эльфов сын да гномов побратим, вот какое дело! Э?

Хист бесстрастно молчал.

– Главный визирь на всю полноту власти замахнулся! – сменил тон на деловитый первый подвизиря. – А так не делается! Властью делиться положено! Но он замахнулся, да. Замахнулся – а не знает, что твоей армии от Трезубца Яйлы до столицы несколько дней быстрого марша! А уж в столицу я тебя пропущу! Э?

– Первая Приморская, как и прежде, в предместье стоит? – вдруг спросил Хист.

Старик заерзал.

– Ну, стоит! – наконец буркнул он. – И что она тебе? Отправишь в заслон пограничников, пусть дерутся в свое удовольствие, а сам быстрым маршем в столицу! А пограничников потом можно будет набрать! Потом многое можно будет!

– В столице конногвардейцев тьма! – припомнил Хист.

А «Палаши» на что? – удивился старик. – Я для чего брожение в их умах допустил? Пусть бьются! «Палашей» потом можно будет еще набрать! Да и блицштурм тоже, коли на то пошло! Императорский престол того стоит! Вот такие в нашей игре ставки, хе-хе.

– Значит, обменять армию на жизнь марионетки? – на всякий случай уточнил Хист.

– На богатую жизнь очень богатой марионетки! – значительно поправил старик. – Решайся, сынок. И чтоб легче было решиться, знай: на принцессу пророчества не стоит надеяться и планов на нее строить не стоит тоже. Если ее главный визирь не убил, так Старшие расы займутся. Ее все равно кто-нибудь убьет. И для тебя, кстати, было бы полезней, чтоб этим «кто-нибудь» оказался ты! Попользовал принцессу на ложе, ну вот и удовлетворись, и не замахивайся на невозможное! Сынок, хе-хе…

– Я тебе не сынок! – четко и раздельно произнес Хист, сдерживая бешенство. – И никто не сынок! Таких, как ты, Творец наказывает в первом же поколении! Дети твои задушат тебя за року, даже если появятся по недосмотру! Ит-тырк-кнорк… принц! Выключи эту гадину! Ты можешь, я знаю!

Изображение мигнуло и исчезло. Хист разжал кулаки и глубоко вздохнул.

– Джайгет! – глухо бросил он. – Пришло время и ему сказать правду, злобы я уже набрал, решимости только не хватает! Сопроводи меня, поддержи спокойствием! Здрава, Асиа! Убитые убиты, их не воскресить! Сопроводите меня и вы. Я вас прошу. И – где мой конь? Он должен быть там, откуда стрелы летели, всегда в критической точке оказывается.

– Кто – он? – тихо поинтересовался Джайгет. – Конь?!

– Он, – односложно ответил Хист.

«Он» сидел на склоне горы как будто в забытьи, но при приближении Хиста тут же открыл внимательные глаза. Невысокий тощий подросток, ничего особенного. И огромный хлопочущий полицейский рядом. Станковый арбалет, в очередной раз спасший императору жизнь, забытым валялся в траве.

Хист собрался с духом и посмотрел подростку в глаза.

– За помощь – благодарю, – враз охрипшим голосом сказал Хист. – Но больше она не потребуется. Справлюсь сам. А тебе, Гребло, давно пора при первом десятнике быть!

Подросток легким движением успокоил дернувшегося было полицейского и пытливо уставился на Хиста.

– Я здесь император! – отчаянно сказал Хист.

– Так получилось, Эре! – виновато добавила мать всех кланов. – Он действительно император, я видела.

– Решился, не откажешься? – быстро и требовательно спросил Хиста подросток.

Эпсар Джайгет с недоумением наблюдал странную сцену, в которой все понимали всё – кроме него.

А по лицу подростка медленно расплывалась блаженная, идиотски счастливая улыбка.

– Асиа! – сказал он. – Ты понимаешь, что это значит? Нет, ты не понимаешь! Я всё же добился торжества законов! И мой путь здесь – завершен! Асиа… Творец! Да слышишь ли меня, скотина?! Я благодарю тебя!

Маленький дурачок Эре из деревни Гончары с безвестной окраины империи был безоговорочно, совершенно счастлив.

Вова П. Школа – это маленькая жизнь

– И что ты нашел в этом смешного? – прорвался до него резкий голос учительницы.

Он неохотно согнал блаженную улыбку с лица и уставился на учительницу. Она, хоть и не проходила базовый курс психолога-модератора, действовала в целом профессионально: встала очень близко, чтоб нависать угрожающе над щуплым подростком – и загораживала путь к отступлению, кстати. Теперь, чтоб просто прекратить разговор, надо отталкивать ее со всей силы. Женщину. И учительницу. Ну и кто решится на такое? Вот что за мир поганый: если оттолкнешь, сразу хулиган и насильник, а то, что в углу зажали немалым весом и не пускают – просто педагогический прием, это можно!

– Улыбка вообще-то вполне естественная гримаса для человека, – примирительно сообщил он. – Встретил знакомого – и улыбнулся! Или вот еще на ложе любви – ну не будешь же возлюбленной отвечать ледяным взглядом, столь характерным для школьных работников? Или?..

Он пытливо вгляделся в женщину, с недоумением отметил ее смущение, потом оглянулся, обнаружил, что рядом приостановились знакомые личности из родного класса, и понятливо замял тему.

– А у меня была просто счастливая улыбка! – честно поделился радостью он. – Оказывается, если долго и настойчиво пинать окружающих по коленкам, мир вокруг становится вполне сносным для существования! Представляете?! Я получил экспериментальное подтверждение теории Берен-йот-гали! И отныне могу просто жить в свое удовольствие! Ой-йо! Меня ожидает масса новых волнующих впечатлений! Я же ни разу не жил мирно! Представляете?!

– Нет! – строго отозвалась учительница. – Я о чем с тобой разговариваю? Ты кого вчера пнул по коленке?

Он уставился на учительницу, мучительно наморщив лоб. Бесполезно – кто она такая, не вспоминалось.

– Э… Марь Иванна! – вздохнул он, не вспомнив. – Ну, кого я пнул? Двух бандитов. Мало пнул, надо было по почкам добавить!

– Какие бандиты?! – возмутилась учительница. – Они дети! Ты знаешь, что они в больнице?! Ты понимаешь, что тебе будет?

– Ничего не будет! – буркнул он. – Мы же дети. Детям можно любую мерзость делать, и ничего не будет. Скажут, баловались. Скажут, естественная в детском возрасте борьба за лидерство. Те поганцы тоже грабили по-настоящему, а говорили, что балуются, и вы им ничего. То же самое следом подпеваете. Они и насиловать могут уже в своем возрасте – а скажут, что просто баловались! А вы скажете, что она сама вызывающе себя вела, и им ничего не будет, представляете?! Такая странная ситуация в этом мире: разделение на детей и взрослых! Как будто это разные виды, блин…

– Их родители уже спрашивали о тебе! – пригрозила учительница. – А ты знаешь, кто их родители?!

Это он как раз знал – и озабоченно нахмурился. Родители у поганцев были такие, что если изловят – мало не покажется! И им за это ничего не будет. Совсем как детям. Скажут, свидетелей не было, доказать ничего нельзя. А на самом-то деле – та же самая борьба за лидерство. Не сметь сопротивляться нашим детям! Ну и чем взрослый мир отличается тогда от детского? Где грань?

– Где грань между детским миром и взрослым? – невольно сказал он вслух. – Вот вопрос! Детей бить нельзя. Бандитов – обязательно надо! Если два поганца отбирают у кое-кого материальные ценности – по закону они кто? Бандиты. А если поганцам по двенадцать?

– Дети! – твердо сказала учительница. – Детские шалости пройдут и забудутся! И ребята вырастут достойными людьми!

– А из кого тогда вырастают бандиты? – хохотнул за спиной Типун. – Из бабуинов, что ли?

Он одобрительно кивнул Типуну – правильно запомнил слово, молодец!

– Значит, если пьяный маньяк разобьет вашу машину и спалит дачу – он созрел для тюрьмы, а если то же самое сделает Типун – это детская шалость? – задумчиво пробормотал он.

И глянул на учительницу. Та изменилась в лице.

– Вот то-то же! – мягко улыбнулся он. – Бандиты они, и не отпирайтесь. И если их не пинать по коленной чашечке, они весь мир под себя подомнут. Возраст тут вообще ни при чем. А вы им пособничаете. Еще и адрес мой их родне сообщите. Ведь сообщите, верно?

Он рассеянно похлопал женщину по плечу, кое-как протиснулся мимо нее, продравшись сквозь цепкие пальцы, и совсем собрался идти по своим делам. Одноклассники разочарованно стали разбредаться. Он виновато пожал плечами: разговор, конечно, интересный, но его ждала одна правильная девочка, у которой тоже был для него интересный разговор!

– Ты что себе позволяешь?! – возмутилась женщина в спину. – Совсем уважение к учителям потерял?!

– Совсем уважение учителя растеряли, – еле слышно проворчал он. – В услужении у бандитов, а претендуют на высокое звание учителя! И камнями ни разу побиты не были, и за правое дело не страдали, а туда же – учителя…

И этот разговор тоже получался интересным! Блин, насколько вообще интересна мирная жизнь, оказывается! Вот, можно размышлять, профессия ли учитель, и если не профессия, то что тогда? А на войне только успевай от смерти уворачиваться, размышлять некогда!

И он, вдохновленный радужными перспективами, припустил из школы бегом. Сашка, конечно, правильная девочка, но бесконечно ждать не станет, есть у нее и свои дела!

Правильная девочка терпеливо дожидалась его, сидя на подпорной стенке. Городок располагался на склоне горы, что и красиво, и в дождь удобно – вся грязь моментально стекает – но дороги из-за этого кое-где приходилось прорезать и склоны подпирать стенками. Сидеть на них было в целом удобно… но девочкам не рекомендовалось – камень холодный. Так что он сдернул Сашку, едва только подошел. Девочка маленькая, ни одной жизни еще не прожила, могла не знать некоторых нюансов женской физиологии.

– Припоздал? – улыбнулась девочка.

– Припоздал! – смущенно хмыкнул он. – Ансамбль, школа, то-сё – а тут еще и пришлось искать грань между миром взрослым и детским, представляешь?

– Нашли?

– Нет, конечно! Ее же не существует, этой грани!

Сашка вздохнула и опустила голову.

– Володя, я вообще-то пришла сказать, что больше не буду с тобой встречаться, – пробормотала она неловко.

Он с облегчением перевел дух. Ха! Да если б не хотела встречаться, так и не встречалась бы! А уж если пришла, значит, надеется, что ее уболтают! Ну, это как раз не грани всякие искать, дело нехитрое и знакомое!

– А что так? – изобразил удивление он.

– Неудобно. Кто ты и кто я? Ты… ты и взрослыми командуешь. Женщин у тебя всяких и без меня полно и красивых, и умных… а я кто?

– Ты? – вдохновленно оглядел он подругу. – Ты моя невеста и будущая жена! Сашка… янтарь в ладони, светлое тепло, ты – ла кансьон шального сердца, принтемпе берде, малх-ан-сердце-сан!

Он вкрадчиво заходил вокруг нее кругами, нашептывая в ушки всё новые и новые нежности на разных языках. И плевать, что какие-то проходящие уроды указывают на него пальцами и ухмыляются! Ему нужна Сашка! И, конечно, ее лицо тут же дрогнуло, смягчилось, и девочка глянула на него с прежней доверчивостью.

– Правильно про тебя Нинель Сергеевна говорила, что ты змей елейный! – улыбнулась она и тут же нахмурилась. – И Нинель Сергеевне то же напеваешь?

– Так, – сказал он озадаченно и остановился. – Так… Ты не понимаешь. Я вижу, что не понимаешь! Это что получается? Опять миры попутал? Так… Саша! Здесь что, гаремов нет?

– Есть на юге! – сказала она и обиженно отвернулась. – Вот и жил бы там со своими женщинами!

– При чем тут женщины? – недоуменно сказал он. – Гарем… харам еще можно сказать… это же…

Он махнул рукой, подхватил подругу и отправился с ней по дорожкам гулять. Как когда-то с Олесей. Нагулял, блин, на свою голову, правильная девочка не так поняла и обиделась!

– Гарем – это дом! – принялся втолковывать он. – Не в смысле стены там, крыша – а дом! Общность людей такая! Группа, где все связаны друг с другом так, что ничего для близкого не жаль! Вот у вас на Земле элементарная общность – семья. Люди, связанные родством и совместным проживанием. Но семья отомрет скоро, вот в чем дело. Она уже отмирает. Муж и жена – нестабильная фигура общества, давно доказано! Не веришь – анекдоты послушай хотя бы! Вот. А гарем… он гораздо шире. И очень индивидуален! И в этом его прочность и сила!

– А Нинель Сергеевна? – неуступчиво спросила Сашка.

– Нинель Сергеевна, – вздохнул он. – И что Нинель Сергеевна? Очень необычная, одаренная женщина. Но семья ее изувечила, как-то уж очень неудачно у нее вышло. И потеряла женщина веру в себя! Ей всего-то нужно было, чтоб рядом побыл кто-то, кто восхищается ей, ценит достоинства, красоту, наконец! Ну очень женщины упертые в свою красоту почему-то, тоже мне, великое достоинство! Вот. Ну побыл я рядом, мне трудно, что ли? Зато как она сейчас расцвела, а?

– Правда? – тихо спросила Сашка.

– Правда, – очень серьезно сказал он. – Я за своих учеников глотку любому перегрызу. И ты – моя первая и любимая.

– А Олеся? – грустно напомнила девочка.

– Да Сашка! – взвыл он. – Ну я же только что объяснил! Гарем у меня, гарем! Ну что тут непонятного?!

Девочка приподнялась на цыпочки и легонько его поцеловала. Сама. Впервые в жизни.

– Значит, Олеся, – вздохнул он покорно. – Хорошая девочка. Только к современной жизни неприспособленная. Я за ней приглядываю.

– На руках носишь и зацеловываешь до обмороков, – напомнила девочка.

– Да это скоро пройдет! – отмахнулся он. – Ну, хочется ей! Мне жалко, что ли? Как только у нее появится достойный друг, так сразу и пройдет! Она же актриса, ей для здоровья вредно, когда нет поклонников и внимания!

– А Мила?

– А что Мила? – удивился он. – Ну да, и она в гареме, но… как раз ей мое внимание не требуется! А вот деньги и знакомства – другое дело! Тебе что, денег для Милы жалко? Мне так нет. Ты бы еще Марусюком попрекнула, Женька тоже в гареме, между прочим, он мой боевой товарищ, и Типун там же, рожа бандитская.

Сашка остановилась в задумчивости.

– Женщины в гареме – твои жены? – спросила она.

Он неловко усмехнулся. Опасный вопрос. Очень опасный! И как отвечать? Разве что говорить правду.

– Не жены, дружинки вообще-то, – вздохнул он. – Мы дружим.

– Но две жены – так бывает? – не отставала девочка, заметившая заминку.

– Бывает! – вздохнул он. – В жизни всякое бывает, и не такое даже. Если женщина охладела к ласкам, интересы другие появились, очень серьезные, или просто возраст заел… бывает, что появляется младшая жена. Это как-то позволяет вырастить детей. Но если хочешь полной правды, то знай: при достойной жене младшая никогда не появится!

И он снова вздохнул. Очень опасная тема. Очень. Взаимоотношения внутри харама далеко не так просты, как он пытался показать. В жизни иногда такое приключается, никакому фантасту не додуматься!

– Говорят, Нинель Сергеевна сошлась с директором Дворца культуры, – помолчав, вдруг сказала Сашка. – Будут там твой спектакль ставить. Без тебя. А Олеся, между прочим, загуляла со старшим Серым. А ты для них готов всё сделать. И любишь их, я же вижу, меня своим харамом не задуришь!

Она еще помолчала. И сделала неожиданный вывод:

– Ты необычайный человек, Володя. Святой, наверно.

Что ж, вот и эта подруга смогла его удивить! И ей для этого даже короткую юбочку не пришлось надевать!

Санниэре. Момент истины

Они вышли к воротам на яйлу ранним утром – и увидели то, что он и опасался увидеть. Блеск оружия в лучах встающего солнца. Логику гномов-таможенников понять было нетрудно: если есть проход, почему бы его не перекрыть, чтоб получать мзду? Бородатый Верблюд почесал затылок, плюнул, растер, пообещал кому-то дать мзды со всего размаху и отправился утрясать вопрос. Вроде бы он до сих пор оставался Айсхэндом Южного ущелья, и все ворота в нем были в его власти. Или уже нет?

Он на всякий случай припомнил, как можно пробраться в ущелье по верхам скал. Проходил он там Черным Арканом когда-то, пройдет и подростком. Вот только побратимы в этот раз подобрались не для диверсий. Надия до сих пор боялась высоты, например. Да и лазить в юбках по скалам опасно – зрители снизу засмеют.

Колонна встала. Он подумал и устроился в стороне передохнуть. Что-то ему многовато досталось за последнее время, и усталость перешла в постоянную. Это было опасно. Именно в такой отупляющей усталости перестаешь бояться за жизнь – ну и теряешь ее, естественно!

Он подставил лицо теплому солнцу и блаженно улыбнулся. Всего один конный переход – и пряные ветры яйлы закружат голову! Как он устал воевать! Всего один конный переход – и они отправятся к древним городам ахархо устраивать новую жизнь! У него для этого дела и жена припасена. А на Земле – еще одна!

Надия сидела рядом, прислонясь к теплой скале, и отсутствующе смотрела в небо. Под глазами йохи залегли глубокие тени. Тоже устала. А с чего? Последние сутки в оружейном фургоне просидела, вместе с Эль, наверно, каждому гному косточки перемыли. И это не она, а маленький Санниэре мотался в седле, обеспечивал движение огромной массы людей и скота, кружил с патрулями в поисках возможных засад, заставлял тушить после стоянок оставленные костры, следил за очередностью забора воды в реке и выполнял тысячу других дел, без которых не обойтись при бегстве. Так получилось, что он был здесь лучшим специалистом по части драпать. Да вот еще Асиа. Но Асиа вместе с конниками Туолам была внизу.

Преследователи вцепились в хвост колонны мертвой хваткой, и Дребен Хист с людьми войны наконец выбросил из головы принцесс пророчества и занялся тем, для чего вообще-то и создаются войска: отдавал подороже жизнь солдат за спокойствие гражданских. Даже про братьев через сестру ихнюю смерть вспомнил и призвал на помощь! Где-то там, внизу, крутилась и крутилась мясорубка войны. Упорство главного визиря уже вызывало уважение: пророчеству самих эльфов осмелился противиться!

Пара битюгов флегматично притащила в поле зрения оружейный фургон. У саперов не только лопаты и мозги, у них и кони тупые. Около скал травы как раз не было, с чего бы им здесь пастись? Да еще и с фургоном, который крайне нужен Хисту внизу, но почему-то оставлен гномами для Надии.

Тихо напомнило о себе чувство опасности.

– Эре, укради меня! – почти не шевеля губами, прошептала Надия. – Пожалуйста!

Он удивленно покосился на йоху. Украсть? Это, конечно, можно. Не зря же он сел отдыхать именно здесь. Привычка! Слева за спиной – расщелина. По ней наверх до площадки. Там через карниз, потом по кустикам… потом дозорные легиньхи доложат, что, мол, все в порядке, бдим. Ну, а дальше лес с таким густым подлеском, что кони не пройдут. Так что украсть вполне возможно. Но – зачем?

– Эре, я умоляю тебя! – почти беззвучно сказала девушка и заплакала. – Пожалуйста! Я… я тебе дружинкой буду! Только уведи меня отсюда! Они все на меня так смотрят! Следят за каждым шагом! И ночью тоже! Меня убьют, Эре! Забери меня с собой, а? Я верной тебе буду, я обещаю! Все равно тебе Яхи не видать. Эре, пока никто не следит!

Вот тут йоха ошибалась. Во-первых, за красивой девушкой взгляды всегда следуют и везде, у мужчин это непроизвольно получается. Но за ней и намеренно следили, и это во-вторых. Отчего-то же тренькало у него внутри, напоминало… да о многом напоминало! О полицейских снайперах с Арктура, например, и о невидимых экстрим форс тоже. О, у него был обширный набор впечатлений и воспоминаний убиваемого! До сорока ни разу не дожил!

– Ты не сама ли выбрала судьбу? – напомнил он с невольным сочувствием, кивнув на бесценную огорлицу, украшающую точеную шею йохи.

– Судьбу? – переспросила йоха и опасно, как сумасшедшая, улыбнулась. – Судьбу?! Это не судьба, болван ты малолетний, это приказ отца! Обеспечить исполнение пророчества! Подохнуть, но чтоб исполнилось! Подумаешь, всего-то осталось встать да заорать, как описано у эльфов этих придурочных вместе с гномами этими дегенеративными!

Она в ярости подскочила, приняла горделивую позу и завопила на всю округу:

– Мой верный народ! Я принимаю бремя власти на плечи свои! Нет, ну каков кретинизм? Да после этого заявления меня на куски порвут – прямо так, живую еще! А я жить хочу, я еще замужем не была ни разу!

Она была восхитительно прекрасна в гневе – взлохмаченная, юбка в хвое, рубаха нараспашку и такой неукротимый огонь в глазах! Истинная принцесса!

Ослепительно полыхнуло солнце на зеленых бриллиантах – и тут до него дошло, что же она сделала только что. Она – объявила – свои – претензии – на – власть!

– Высказалась? – осведомился он, лихорадочно в то же время осматривая местность.

Ага, есть! Вот там могут быть стрелки, и нигде более! Осталось убрать с линии прицеливания взбешенную девицу – а как? Ну ладно еще плечи и голова, их рывком можно… а то, что ниже? Инерция же! Законы мироздания не отменишь! А мгновения летят.

Он сделал единственно возможное. Подсечка в низкой стойке – без должной тренировки очень неудобное действие. Но он тренировался достаточно, спасибо долготерпению Колы Гончара, так что Надия пискнуть не успела, как ее ноги оказались выше головы – потому что голова, соответственно, в этот момент была ниже бедер. Шмяк! Он бросился на нее сверху, как оголодавший маньяк, сдавил в жестком захвате – ничего, хочет жить, так потерпит! Накат, еще, пять накатов – не бывает бесполезных знаний! Краем глаза он увидел, как штурмовая стрела разлетелась щепками, ударив в скалу. Ага, а сколько в оружейном фургоне арбалетов? С этой стороны – четыре. Ой, что сейчас будет!

Они успели вжаться в расщелину. Они даже успели вскарабкаться по ней до площадки. Надия явно и ускоренными темпами прогрессировала в искусстве удирать! Потом откуда-то прилетела эльфийская стрела. Наверно, эльфийская. Обычные же не взрываются? Потом… потом ему чуть не отрубили пальцы, когда он попытался закинуть себя на карниз. А потом все кончилось. Тело какого-то малознакомого гнома упало вниз. На площадку спрыгнул Бородатый Верблюд и закрыл собой Надию. Старый диверсант здорово перепугался за внучку и прикрывал свое состояние злобой на весь мир. Из оружейного фургона выглянул Дайнэр, махнул красноречиво рукой – мол, проблему уладили радикально.

– Сына, я в тебе разочарован! – рявкнул Верблюд. – За моей эльфиянкой почему-то быстрее ухлестывать получается!

– Ослик, а я тебя в кусточках жду, жду! – тут же раздался серебристый голосок Эль. – Я же его сама не утащу!

И жизнь снова вернулась в привычное русло, так же внезапно, как и вышла из него. Санниэре сидел у скалы и отдыхал. Надия тряслась и рыдала в руках гипотетического деда. Молодой да ранний Осел-Дайнэр оправдывался, что, мол, предателей много было, а рук всего две, Верблюд грязно намекал, чем могли быть заняты руки сексуально озабоченного сына… а эльфийка беззлобно пинала пленника.

– Я же говорила, что могу обездвижить и отпинать? – бормотала она. – Говорила. Говорила, что боли мышечные могу навести, а потом отпинать? Говорила. И не все бирюльки у меня именные были, ох не все!

– Недолго порадуешься! – напомнил обездвиженный эльф, отодвигая лицо от наказующего сапожка. – От экстрим форс не скрыться!

– Кто экстрим форс?! – дико возмутилась эльфийка. – Ты, что ли? Верблюд, ты слышал, что он несет?

С неожиданной для стройной девушки силой она вздернула эльфа на ноги.

– Я экстрим форс! – рявкнула она в лицо пленнику. – Эль Швадесенс, тайная служба безопасности старшего дома, при исполнении! И Бородатый Верблюд – экстрим форс! Тайная служба безопасности Совета Старшин, при исполнении! Вот мы – экстрим форс, а ты – никто!

– У меня знак есть! – упрямо заявил пленник.

– Дурачок! – жалостливо сказала эльфийка и сняла обездвиживание. – Юный дурачок! Да знак подделать можно! А у нас – сила! Силу не подделаешь! Как наверну сейчас! А потом отпинаю! Пшел вон! Принцесса под защитой Древнейших! Так и передай недовольным из Флоренсо!

– Убить можно и Древнейших! – огрызнулся эльф и уковылял, пока не пришибли.

– Они опять придут! – обеспокоенно сказала эльфийка. – Предателей мы убрали всех, спасибо твоему сыну, хор-роший мальчик… но вот как подвалит толпа недовольных из Флоренсо, что тогда делать будем?

– А нам еще надо народ через ущелье провести на яйлу, – пробормотал Верблюд.

– Надо, – согласилась эльфийка. – А как?

И они почему-то выжидательно уставились на Санниэре.

– Вы шли на яйлу, – напомнил гном. – Как-то же вы планировали пройти ущелье?

– Папа, они ничего не знают, это очевидно! – вмешался Осел-Дайнэр. – Извини, конечно, что влез в умные беседы!

– Главное, чтоб в постель к… – старый побратим не закончил и тяжело опустился на камни. – М-да. Аийя-каргана… Что ж, снова весь отряд терять? Не допущу! М-да… Сынок, зови-ка сюда принца. Будем решать.

Пришли эльфы, тихие и серьезные, и на этот раз не из девичьих постелей. Впрочем, никого больше хвастовство эльфов обмануть не могло. Как всегда, мигом узнав о неладном, объявилась Асиа – пыльная, злая и с камчой в руке вместо сабли. Значит, общалась с Ит-Тырками. Подошел неуверенно Кола Гончар с супругой, за ними, никем не званый, просочился мельник со Знобинькой под ручку. Потом прискакал в сопровождении бронированных воинов Дребен Хист. Безучастно оглядел собравшихся, покосился на стоящий в охранении оружейный фургон, на закопченное пятно, оставшееся от эльфийской стрелы, с особым вниманием рассмотрел Надию.

– Дребен, так по заветам не поступают! – решилась Ялинька высказать наболевшее, пока самозваный император опять не сбежал. – И я не удивлюсь, если Санниэре тебе что-нибудь да отрежет! Не удивлюсь и поддержу! И армия твоя тебя не защитит, и Кола добросердечный не выгородит! И Яха хороша! В шатре твоем от мужа прячется! Где Яха?!

Санниэре подумал и встал. Хист глядел на него печально, устало и немножко виновато.

– А нельзя семейные вопросы потом как-нибудь? – недоуменно спросил мельник. – Мы же на военном совете!

– Нельзя, – вздохнул Санниэре. – Это дело всех касается… или коснется. Я так думаю. Яха! Открой личико. Наверно, уже можно. Верблюд предателей подчистил, и его опыт гарантирует, что никто не пропущен. Яха?

Юная дзуда скинула шлем. Выглядела она тоже смущенной. Дети.

– Спасибо, император, – искренне сказал он Дребену.

«Береги девочку,» – добавил он одним только взглядом.

Дребен еле заметно кивнул. Было кое-что, чего не следовало озвучивать даже здесь. Особенно здесь. Так что Яха смущалась и не знала, что ей делать, а они просто стояли и смотрели молча на будущую родоначальницу новой расы. Ту самую принцессу пророчества. Родительницу, вовсе не руководительницу, как все думали. И все остальные тоже смотрели. И потихоньку начинали понимать, кого же они видят на самом деле. А эльфы так даже знали изначально. И Надия? Он обернулся к прекрасной йохе. Надия виновато ему улыбнулась. Ей было неудобно за недавнюю истерику.

– Я не понял, а что мы все молчим? – недоуменно спросил мельник. – У нас военный совет или что?

– Папа! – слабым голосом сказала Знобинька. – Все молчат, и ты молчи. А то опять закопают.

– Да я уже догадался, кто это сделал! – тут же взъярился мельник. – Я ему обещал ухи оборвать? И оборву! Я его самого закопаю!

– И не надо так возмущаться! – вставил эльф и отодвинулся. – Ведь это гнусная ревность! Сердце побереги! А то узнаешь, чья на самом деле твоя вторая дочка – и упадешь! А я лечить такого ревнивого не возьмусь, нет в тебе эльфийской крови.

Мельник ожидаемо разорался, Знобинька хихикала, Кола с ухмылкой что-то спросил у Ялиньки, та тоже развозмущалась, ее мгновенно поддержали эльфы, и супруги дружно накинулись уже на них… Санниэре молча увлек Яху к скале, сел, прислонился к бронированному плечу и закрыл глаза. Нормальный военный совет, с эльфами других не бывает.

– Эре, а чего мама Дребена ругает? – спросила Яха задумчиво.

– Может, потому что не принято мужчине у чужой дзуды в постели ночевать? – предположил он серьезно. – У мужчины рядом с прекрасной дзудой желания особенные появляются, которые в постели запросто можно осуществить.

– Да он не был в моей постели ни разу! – возмутилась Яха громко. – Он ночами вообще не спал, все меня охранял – как будто меня украсть или убить собирались! Да кому бы я была нужна, верно, Эре?

– А вот эльфов я бы попросил не комментировать! – поспешно сказал Хист.

– Оу! А почему? Мы могли бы предложить несколько интересных вариантов…

– Предложите, как через ущелье пройти! – вдруг сказал Верблюд. – У меня вот только один вариант – идти через скалы! Бросить гражданских и уходить! Ничего такое решение, да? А других не вижу! Разве что развернуться, подавить всех, кто там за нами гонится, да махнуть прямым маршем на столицу, одним отрядом против всей империи?

– А что там, в ущелье? – осторожно спросил мельник в наступившей тишине.

– Да там… – гном вдруг смущенно дернул бороду. – Там творчество наше… народное… но это ладно, это можно отвернуться или глаза закрыть…

Верблюд замолчал и в затруднении покосился на эльфийского принца.

– Ловушка там у них, вот что! – брезгливо сказал принц. – И настроена она на людей! Старшие расы проходят и ничего не замечают, понятно, что и животные тоже, но стоит появиться человеку – бабах! Видишь ли, друг мой мельник, все дело в пророчестве. Предсказано, что возвышение Старших рас начнется именно с появления государства Бессмертных на месте древних городов ахархо. Ну и вот! Сначала добренькие гномы подбросили идиотам ахархо мысль о химическом оружии, ну, те недолго думая и траванули истоки рек, чтоб степнякам веселей жилось. А в степях как раз Черный Аркан объявился…

– Легенда, и не более! – уверенно заявил Верблюд. – Мы проверяли – не было никакого Черного Аркана!

– Был он или нет, но он пришел – и ахархо не стало, – заметил принц. – Потом, не спорю, и Аркан исчез, они вообще мало живут, эти смертные, если кто не в курсе. И яйла осталась пустой. А чтоб она и дальше оставалась пустой, добренькие гномы в проходах ловушек понаставили! И как раз там, куда мы направляемся, говорят, в ловушку попал последний отряд Кыррабалты! Естественно, живых не осталось. Гномы – они, конечно, добренькие, но оружие клепают очень качественно!

– Мы гномы, нам на пророчество плевать! – заорал Верблюд. – И еще раз плевать! Мы на яйле место для полукровок освобождали! Для тебя именно, если ты не знал! Чтоб вы, детки, там могли государственностью баловаться! Все для вас, ничего для себя! А вам под боком у родителей позорно жить, вам лучше по чужим семьям разбежаться!

– И что изменилось? – тихо осведомился эльфийский принц. – Людей все равно убили.

– Нет, лучше сделать так, как семья Бонэр! – рявкнул гном. – Поиграться с климатом, чтоб степь усохла – и степняки сами уйдут! А уж потом предгорья, раз все равно свободны, могут и эльфы занять! А куда степнякам уходить, кто подумал? Мы уводим несколько родов, а с остальными что? Да мы и этих сейчас бросим, если не поймем, как на яйлу пройти!

– Не я решение принимал, я последствия разгребаю, – угрюмо пробормотал принц. – А во Флоренсо еще и мешают изо всех сил!

– Вот и я так же!

Бессмертные замолчали. Хороший получился военный совет. Информативный.

– Ловушка из себя что представляет? – спросил мельник, неловко прокашлявшись. – Почему ее нельзя снять? Любую ловушку снять можно. Например, путем уничтожения.

– По-особому ставили! – зло сказал Верблюд. – Так же, как и тяжелые вооружения. Убить бы гадов! Впрочем, убили. Чтоб снять, опять нужны ключи двух рас. А где ты видел, чтоб гном с эльфом дружили?

– Так… – пробормотал мельник, – в чем сложность-то? Сядете с принцем, как у вас принято, Знобинька вас прикроет юбкой…

– А меня из системы выкинули! – признался Верблюд. – За воровство кодов. И принца выкинут. Вот смута во Флоренсо уляжется не в его пользу – и выкинут.

– Папа, я извиняюсь, конечно, что лезу в умные беседы, – вдруг нагло вмешался Осел-Дайнэр. – Но ты не единственный гном здесь.

– У тебя допуска нет! – вскинулся Верблюд.

– Как базу данных втихую ломать, так сына-гения вперед, а как славу добыть, так допуска не хватает?!

– Сына, мозги выжжет…

– Нам люди нужны, – вдруг сказал эльфийский принц. – Мы ловушку не видим. Она активироваться должна. И не раз. Там несколько уровней.

Дребен Хист деловито развернулся.

– Сейчас Ворту озадачу! – пояснил он. – Его ребята натаскают, сколько надо. У арбалетчиков тылы очень удачно не охраняются.

– Нет, – сказал Санниэре.

– Ты не понял, – сказал Хист. – Мы бойцов утащим.

– Нет.

– Но почему?!

Санниэре поднялся и закинул на плечо неизменную сумку.

– Дайнэр, принц! – окликнул он. – У нас мало времени.

И зашагал ко входу в ущелье. В который раз. И в который раз одним поступком развернул свою судьбу. А говорят, у людей есть свобода выбора. Откуда? От себя не убежать!

Догнала его, как ни странно, Знобинька.

– Там Яху наш Дребен держит, – ответила она на невысказанный вопрос. – И удержит. Отдал ты свою дружинку, Эре.

Он не спорил. Да, отдал. Яха нужна Хисту. Яха нужна трем расам. А его убьют скоро. Всегда убивали.

Их догнали эльфы.

– Поговори со мной! – попросила девушка. – Я тоже не понимаю, почему нельзя пленных перед собой погнать.

– Понимаешь. Признавать не хочешь.

– Эре, искусство задуривать голову у девушек в крови! Так что у меня иммунитет на твои выверты! Ну?

– Мальчик прав, – вдруг сказал эльф. – Людям вообще воевать нельзя. Вы же одного вида! И уж тем более расчищать пленными путь! Это бесчеловечно. Вот мы, Бессмертные, себе подобных не убиваем.

– Кого недавно дротиками утыкали? – зло сощурилась девушка. – Таких прозрачных, подленьких?

– Наши спецслужбы возомнили о себе, – признал эльф. – Но это не война. Это мы от выродков избавляемся. И избавимся! Мы их всех на Надию поймаем!

– Несчастная йоха! А вы бессердечные уроды! И все равно…

Он осторожно прикоснулся к ее боку. Девушка вздрогнула.

– Не кричи, – попросил он. – Опасно это для тебя пока что.

– Эре! – жалобно сказала она. – Ну почему ты? А я как раз решилась дружинкой тебе стать! Про меня многое болтают зря, но ты не думай…

Санниэре невольно улыбнулся. Когорты морской пехоты за спиной, ловушка смерти впереди, а у всех мысли о сексе! На том стоит и стоять будет человеческая раса!

– Я тебя не пущу! – серьезно предупредила Знобинька. – Ты меня еще не знаешь, а я такая!

– Знаю. У меня такие жены и есть: хитрые, властные, умные – и ослепительно красивые. И красотой своей так же любят пользоваться.

Девушка растерянно замолчала.

– Это Яха, что ли, умная? – наконец спросила она.

– Яха – мечта! – вздохнул он. – Недостижимая, наверно. В каком мире мы встретимся, не знаю! Но встретимся обязательно – и будем жить мирно и счастливо.

– Эре! – злобно напомнила о себе девушка. – Тебя пнуть?

– Знобинька, а ты не задумывалась, почему главный у людей зовется вожаком, а вовсе не погонщиком? – ласково спросил он.

– Ты – главный?! Это Хист – главный! Эльфы – главные! Даже Асиа – главная для Ит-Тырков! А ты…

Знобинька растерянно замолчала. До нее вдруг дошло, что никто как-то не удосужился определить статус этого странного подростка. Не деревенский дурачок, это уже понятно. Ну и не сын бога, еще чего не хватало!

– Эре, а ты, собственно, кто?

Идущий рядом эльф развеселился:

– Вот у нас какие последовательные девойки водятся! Сначала дружинкой стать согласна! А спросить, кто же твой избранник – это потом как-нибудь, это неважно! Молодец, сын мой! Завидую!

Угу, – меланхолично пробормотал он. – Ну, раз отцом назвался, скажи тогда, сколько в деревне детей эльфийской крови? Все, да?

Знобинька невольно охнула.

– Догадлив, – помолчав, признал эльф. – И ведь не скажешь, что умен, со Знобинькой даже не сравнить. Все же с возрастом что-то определенно приходит! Это мудрость, да? Как-никак, самое древнее существо нашего мира!

– Эре! – предупредила Знобинька. – Я ничего не понимаю! И сейчас у меня все схлопочут по ушам, если не объяснятся!

– Какие мельниковы все злобные! Не дают вам покою наши уши!

– Нынешняя война – вовсе не то, чем выглядит, – сказал он. – И никто не скажет тебе всей правды. И я не скажу. Информация – высшая ценность! Наблюдай и думай. И эльфов лучше не спрашивай – наплетут такого, что сами потом запутаются. Не зря говорят – «врет, как эльф»!

Знобинька вдруг нахмурилась:

– Эре, но так не может быть, чтоб все дети от эльфов! Пусть моя маменька не из праведных, но не все дзуды…

– Может быть и не такое, – неловко пробормотал он. – Эльфы же – осеменаторы! Им и столицу впятером обработать не в труд, были бы препараты.

Знобинька вдруг остановилась и открыла рот.

– Осеменаторы – это вот такие… вот с такими, да?!

И девушка неуверенно ткнула пальчиком вперед. Эльфы обрадовались непонятно чему, идущий сзади Верблюд смущенно рявкнул, что кое-кто мог бы и не пялиться и пальцем не тыкать, куда не положено порядочной девойке… Они пришли.