Психикон

Глава 21. Анонс

Я поднялся к двери. Ветер свистел в ушах, дул со всех сторон, делая пространство вокруг упругим, осязаемым. С высоты великая река Нарр Уфер показала свой дальний берег, затуманенный голубоватой дымкой, но в пропасть под собой я старался не смотреть, лишь краем глаза поглядывал на плоские ступеньки, плавающие в воздухе. Я ухватился за дверную раму – наконец-то жесткая опора! – и перевел дух.

На расстоянии вытянутой руки от меня за дверью клубился пурпурно-фиолетовый туман, похожий на текучую воду, которая двигалась во всех направлениях одновременно. Вот он, последний шаг моего странного приключения, шаг домой, в свое тело и в так называемый реальный мир.

Внезапно я почувствовал растерянность и смутное подозрение, будто школьник, обнаруживший на экзамене, что дверь из класса открыта и можно просто уйти – сбросить с себя все задачи и переживания и отправиться на улицу, где солнечное утро, раннее лето, воздух дышит терпкими тополиными почками и последним цветом сирени и яблонь, птицы веселятся, а к высокому беззаботному небу поднимается гомон вышедшей на каникулы ребятни. В классе же словно натянута струна между провалом и триумфом.

Я застыл, очарованный пурпурно-фиолетовым туманом за дверью. Обычно из путешествий возвращаются с сувенирами и гостинцами, а я? Легендарный меч, надежной тяжестью оттягивающий перевязь, с собой не взять. Я усмехнулся: ничего не добыл, зато умудрился потерять сердце. Нет уж, с этим миром я еще не закончил. Лето никуда не денется, а вот покинув поле боя, я лишу солнце и небо их глубинной сути, они перестанут быть частью чего-то большого, прекрасного и перспективного и превратятся в пустую вспышку удовольствия, словно кусочек сахара. В конце концов, зачем жить без сердца? Что бы это ни означало.

Я дотянулся до края двери, рискуя упасть, и захлопнул ее – вместе с порывом ветра дверь с грохотом впечаталась в раму, да так, что по лестнице прошла рябь.

– Слава Богу! – воскликнула в голове Розет с таким экстазом в голосе, что я опьянел.

– Ты чего? – спросил я подозрительно.

– Если бы ты сейчас сделал шаг вперед, то остался бы навсегда прикованным к постели инвалидом.

– И ты молчала?! – заорал я вслух. – Совсем спятила, да?! Экстремистка!

– Я не могу подсказывать в таких ситуациях, – ответила она. – Но я счастлива от твоего выбора! Чувствуешь?

По моему телу пробежала волна блаженства, дыхание перехватило от сладкой истомы и наслаждения, словно душа нырнула в райскую реку и выбралась на пляж из драгоценных камней под лучами божественного света. Я зажмурился, не в силах ответить.

Из оцепенения меня вырвала жесткая хватка за голенище сапога. Я не сразу узнал голос Кирилла – хриплый и запыхавшийся:

– Стой… нельзя… сердце…

Психолог распластался на парящих ступенях, словно долго бежал за мной, в последний момент споткнулся, но успел схватить за ногу.

***

Кристина сидела в парке при больничном санатории, где жили ее с Аркадием родители. После долгого разговора она уединилась под деревьями вместе с фляжкой, обклеенной глянцевыми наклейками. Жив ли еще брат?

С каменным лицом, лишенным косметики, она порылась в сумочке и достала смартфон. Экран светился, показывая, что Кира пытается дозвониться прямо сейчас. Еще один вызов вдобавок к десяткам пропущенных. Кристина отложила телефон, глотнула коньяка и уставилась в зеленую листву. Хотелось вспомнить что-то приятное, но хорошие воспоминания на контрасте с тем, что происходило сейчас, причиняли боль.

Безо всякого предварительного решения она как ни в чем не бывало ответила на звонок:

– Алло?

– Ну наконец-то! – воскликнул Кирилл.

– Как там Аркадий?

– Секундочку, сейчас поставлю на громкую связь! – сказал он и добавил в сторону: – Выкрути громкость на максимум, пожалуйста.

В динамике раздалось шуршание, а потом Кристина услышала знакомый голос. Аркадий говорил сквозь сильные помехи, скорость речи то снижалась, то ускорялась, и некоторые фрагменты слов терялись, словно сигнал много раз перекодировался с существенными потерями. Однако это был его голос с узнаваемыми интонациями.

– Привет, Бутер-с-сыром! – назвал он ее подростковым прозвищем.

– Таракан… – ответила Кристина ему в тон, но продолжить не смогла – горло перехватило.

– Мне доложили, что ты там все перебздела за меня! Ты это дело брось, у меня все отлично.

– Ты… выздоровел?

– Я в коме, но тут такое творится, что и не снилось вашим мудрецам! И перестань дуться на Кирюху – я жив благодаря ему. Он вообще нормальный парень. Да, нудный, да, очкарик, да не любит игры, но где-то глубоко внутри он человек неплохой. Ну, плюс-минус. Кроме того, кто как не психолог сможет терпеть твои закидоны. Окей?

– Окей… – отозвалась она как сомнамбула. Сейчас она согласилась бы со всем.

– Я дал разрешение на все проводимые операции. И – зацени этот факт – лично приглашаю тебя и всяких ученых мужей на трансляцию моей финальной битвы прямиком из Психикона! Так что приезжай в институт, Кира тебе скажет, что и когда.

– Ты бы еще стрим запустил! – воскликнула Кристина.

– А вот этого нельзя, – ответил Аркадий. – Я могу погибнуть, а это в прямом эфире делать запрещено. Противоречит правилам сообщества, знаешь ли! Того нельзя, этого нельзя…

***

– Я им покажу франкенштейнов! – постоянно повторял Роджер, потирая руки. Иногда в фразу затесывались матерные междометия.

Он принял решение не таиться от общественности и идти ва-банк – настолько его воодушевило последнее погружение в Психикон. Едва Кирилл оптимизировал видеопоток из Психикона, директор дал отмашку пресс-службе института.

Кирилл с директором циркулировали между палатой Аркадия и конференц-залом, попутно задействуя всех встречных сотрудников. Нужно было наладить связь, вывести на экран видеопоток из Психикона и решить организационные вопросы. Роджер не выпускал из руки телефон – приглашал на презентацию оставшихся инвесторов проекта, дозванивался до ушедших, искал новых. Привлекли популярного блогера, репортера от журнала Science, профессора с кафедры психологии из местного университета, нейрофизиолога – доктора медицины. Разумеется, ждали на трансляцию Дедалова и Муллагалеева, должна была приехать Кристина и ее сын Жора, когда-то игравший в "Сандарум Онлайн" вместе с Аркадием. Дедалов по старой дружбе договорился с медиахолдингом "Навигатор медиа", чтобы они организовали съемки и смонтировали репортаж. Муллагалеев уверял, что со стороны современных мистиков позовет Элизу Мецкер, хотя ее давно никто не видел.

И это была только часть гостей. Когда стало понятно, что в конференц-зале все не поместятся, решили устроить презентацию в лектории на сто с лишним мест, где ряды сидений возвышались друг над другом как в амфитеатре. Роджер даже предложил выкатить на сцену кушетку с Аркадием, но сам же понял, что это перебор. Вместо этого решили использовать изображение с камеры. Теперь огромный экран, занимающий всю стену за кафедрой, транслировал вид Психикона из глаз Аркадия-Карахана, отдельная камера парила поблизости, следя за эго то сбоку, то сверху, а в углу экрана можно было видеть тело, подключенное к АИС и оборудованию для Психикона.

Голова у Кирилла шла кругом. Он уже не понимал, что происходит – медицинская операция или премьера блокбастера. Более того: это не просто презентация проекта Психикон перед уважаемыми коллегами и инвесторами, а демонстрация финального этапа операции в прямом эфире!

И зависит все главным образом от действий самого пациента – Кирилл только будет поддерживать связь и вместе со всеми наблюдать за… если он правильно понял Аркадия, то ожидается финальная схватка с какой-то враждебной сущность бессознательного. Волнения добавлял тот факт, что никто не мог сказать наверняка, с чем сражается Аркадий, и каким будет исход при его победе. О поражении никто старался не думать. На кон было поставлено все.