Промт инжиниринг

Глава 1: Последний день обычной жизни

Зеленая лампа на треснувшей подставке освещала стол, заваленный листами бумаги, распечатками кода и пустыми чашками из-под кофе. В её неровном свете танцевали тени — призраки бессонных ночей и несбывшихся надежд, которые преследуют каждого программиста в предрассветные часы. Мартин Ливерс вздохнул и потер воспаленные глаза. Очки в тонкой титановой оправе оставили красные следы на переносице — он не снимал их уже часов пятнадцать. Эти следы были похожи на клеймо его профессии, на метку принадлежности к касте тех, кто променял сон на строки кода. Массивные настенные часы показывали 3:17 утра. Их тиканье напоминало метроном, отсчитывающий последние часы его прежней жизни — жизни, в которой главными загадками были алгоритмы и нейросети, а не природа человеческого сознания. Финальный проект по нейросетевому программированию был почти готов.

— Ещё немного, — пробормотал он, вглядываясь в строки кода. — Ещё чуть-чуть…

В тусклом свете настольной лампы он казался тенью самого себя: худощавая фигура, растрепанные темно-русые волосы, осунувшееся лицо с несколькими днями щетины. Его тело было здесь, в маленькой комнате общежития, пропахшей растворимым кофе и электроникой, но разум парил где-то между нулями и единицами, в том особом пространстве, где логика встречается с интуицией. Единственное, что выдавало в нем жизнь — блеск умных карих глаз, жадно всматривающихся в монитор, словно тот содержал величайшие тайны вселенной. И в каком-то смысле так оно и было — для Мартина код был языком творения, способом говорить с миром на его фундаментальном уровне.

Пальцы летали над клавиатурой. Каждое нажатие клавиши звучало как нота в симфонии создания, каждая строка кода была мазком на холсте его цифрового шедевра. Мартин всегда говорил, что в такие моменты его руки словно подключаются напрямую к мозгу, минуя сознание. Это состояние программисты называли «потоком» — когда граница между человеком и машиной стирается, и ты становишься проводником чистой информации. Код рождался сам собой, строка за строкой, функция за функцией. Алгоритм распознавания эмоций на основе минимальных данных — его дипломный проект, его детище, его гордость. Его попытка научить машины понимать то, что люди часто не могут понять друг в друге.

Нейросеть «Эмпатус» — его собственная разработка, способная определять эмоциональное состояние человека по минимальным входным данным: паттерну дыхания, микродвижениям зрачков, едва заметным изменениям в интонации. Название он выбрал не случайно — от латинского «empathia», сопереживание. В мире, где люди все больше отдалялись друг от друга, пряча истинные чувства за масками социальных сетей и корпоративной вежливости, его алгоритм должен был стать мостом понимания. Профессор Ван Хайден называл это бессмысленной тратой времени. «Слишком много переменных, слишком мало исходных данных», — говорил он. «Человеческие эмоции — это хаос, а не математика», — добавлял профессор с той снисходительной улыбкой, которую приберегал для особенно наивных студентов. Но Мартин знал, что он прав. Чувствовал это. В глубине души он верил, что в кажущемся хаосе человеческих эмоций есть скрытый порядок, паттерн, ждущий своего открывателя.

Мартин отпил глоток давно остывшего кофе и поморщился. Горечь напитка смешалась с металлическим привкусом усталости во рту. Сколько чашек он выпил за эту ночь? Десять? Двенадцать? Кофеин уже давно перестал бодрить, превратившись в ритуал, в якорь, удерживающий его в реальности.

— Ну давай же, — прошептал он, запуская финальную компиляцию. Его голос прозвучал хрипло, словно он не говорил уже несколько часов. А может, и дней.

Строки зеленого текста побежали по черному экрану. Они напоминали водопад данных из древних фильмов о хакерах, только здесь не было романтики киберпанка — лишь холодная красота алгоритмов, преобразующих человеческую природу в математические функции. Индикатор прогресса медленно заполнялся, отражаясь бледным светом в стеклах его очков. 78%… 85%… 93%…

В этот момент, наблюдая за ползущим индикатором, Мартин испытал странное чувство — словно он стоит на пороге чего-то большего, чем просто защита диплома. Словно эти последние проценты отделяют его не от завершения проекта, а от начала чего-то совершенно нового и неизведанного.

Внезапный стук в дверь заставил его вздрогнуть. Звук показался оглушительно громким в предрассветной тишине, словно вторжение реального мира в его цифровое убежище.

— Ливерс, ты там жив? — раздался хриплый голос из коридора. В интонации слышалась смесь беспокойства и привычной иронии.

— Входи, Кайрен, — отозвался Мартин, не отрывая взгляда от экрана.

Дверь со скрипом открылась, издав протяжный стон, похожий на жалобу старого здания на очередное нарушение покоя. В комнату ввалился высокий парень с копной огненно-рыжих волос, собранных в небрежный пучок. Его появление было похоже на вторжение солнечного света в пещеру — яркое, теплое и слегка дезориентирующее. Кайрен Шелтон — его сосед по общежитию, специализирующийся на квантовой криптографии, и, пожалуй, единственный человек, которого Мартин мог назвать другом. Единственный, кто понимал красоту элегантного алгоритма и мог часами обсуждать преимущества различных хеш-функций.

— Твою ж квантовую запутанность, чувак, — Кайрен плюхнулся на кровать, заваленную учебниками. Пружины жалобно скрипнули под его весом, добавляя еще одну ноту в симфонию звуков старого общежития. — Ты что, всю ночь не спал? Опять?

— Дописываю финальную часть, — Мартин кивнул на экран, где индикатор компиляции достиг 98%. — Защита через шесть часов. Хочу быть уверенным. Хочу, чтобы все было идеально. Чтобы ни у кого не осталось сомнений в жизнеспособности моей идеи.

— Ты и так будешь лучшим, — Кайрен зевнул и потянулся. Его движения были расслабленными, почти кошачьими — полная противоположность напряженной сосредоточенности Мартина. — Ван Хайден, конечно, сволочь, но даже он не сможет занизить тебе оценку. Твой алгоритм — чистый гений. Я видел, как он работает. Это похоже на магию, только лучше — потому что ты можешь объяснить, как она работает.

Мартин слабо улыбнулся, но ничего не ответил. В глубине души он знал, что Кайрен прав, но годы академической скромности и синдром самозванца не позволяли ему принять комплимент. Кайрен всегда преувеличивал его таланты. Да, он был хорош в программировании, особенно в нейросетях, но гением? Вряд ли. Просто он видел паттерны там, где другие видели хаос. Улавливал тонкие связи между, казалось бы, разрозненными данными. Это было похоже на умение видеть созвездия в россыпи звезд — не создавать их, а просто замечать то, что уже существует. Ничего сверхъестественного.

Компьютер издал мелодичный звук, сигнализируя об окончании компиляции. Три восходящие ноты — до, ми, соль — словно фанфары, возвещающие о маленькой победе в большой войне с энтропией кода. Мартин выпрямился, чувствуя, как хрустит затекшая спина. Каждый позвонок напомнил о себе острой болью — плата за часы, проведенные в одной позе.

100%. Готово.

На экране появилось простое диалоговое окно: «Компиляция завершена успешно. Ошибок: 0. Предупреждений: 0.» Но для Мартина эти сухие строки значили больше, чем любая поэзия. Это был момент рождения. Его код ожил.

— Сработало? — поинтересовался Кайрен, жуя яблоко, которое откуда-то извлек из кармана своей необъятной толстовки. Хруст фрукта прозвучал неожиданно громко, возвращая Мартина к осознанию простых, физических вещей — еды, сна, человеческих потребностей, которые он игнорировал последние сутки.

Вместо ответа Мартин включил веб-камеру и запустил программу. На экране появилось его собственное изображение, и он на мгновение не узнал себя — бледное лицо, темные круги под глазами, взгляд человека, балансирующего на грани между гениальностью и безумием. А рядом — окно с постоянно меняющимися данными: частота моргания, микродвижения лицевых мышц, паттерны дыхания. Цифры текли как река, каждая — отражение какого-то аспекта его внутреннего состояния, переведенного на универсальный язык математики. Внизу экрана загорелась надпись: «Эмоциональное состояние: усталость (73%), нервное возбуждение (62%), удовлетворение (58%)».

И еще одна строка, которую он не ожидал увидеть: «Скрытая тревога (41%)». Мартин нахмурился. Тревога? О чем? Но алгоритм не ошибался — где-то в глубине его сознания действительно шевелилось беспокойство, смутное предчувствие перемен.

— Чертовски точно, — Кайрен присвистнул, подходя ближе. Его дыхание пахло яблоками и мятной жвачкой — простые, человеческие запахи, контрастирующие с стерильностью цифрового мира. — И это при том, что ты выглядишь как зомби после трехдневного запоя. Без обид, чувак, но ты реально похож на кадр из фильма ужасов.

— Программа анализирует микропаттерны, а не общий внешний вид, — Мартин не мог скрыть гордости в голосе. Это было его детище, его способ сделать невидимое видимым. — Внешность можно подделать, а вот микродвижения — практически невозможно. Мы все носим маски, но под ними всегда есть правда. «Эмпатус» просто снимает эти маски.

— И что дальше? Запатентуешь? Продашь какой-нибудь корпорации? Стань миллионером, купи остров, заведи армию роботов-дворецких?

Мартин пожал плечами, ощущая странную пустоту при мысли о будущем:

— Не знаю. Сначала нужно защитить диплом. Потом подумаю. Честно говоря, я так сосредоточился на создании «Эмпатуса», что совсем не думал о том, что будет после. Это как дойти до вершины горы и обнаружить, что не знаешь, куда идти дальше.

Он потянулся, чувствуя, как затекли мышцы. Шесть часов до защиты. Можно было бы прилечь, но сон всё равно не придет. Слишком много кофеина в крови, слишком много мыслей в голове. Его мозг продолжал работать на повышенных оборотах, анализируя, оптимизируя, ища способы улучшить уже готовый код.

— Ты не поверишь, что произошло, пока ты тут кодил, — Кайрен улыбнулся, запрыгивая обратно на кровать. Его глаза заблестели тем особым блеском, который появлялся, когда он собирался поделиться особенно сочной сплетней. — Астрид Лорис разорвала помолвку с этим богатеньким придурком из экономического. Говорят, она застала его с какой-то первокурсницей. В раздевалке спортзала. Классика жанра.

— Кто? — рассеянно спросил Мартин, просматривая свою презентацию. Социальные драмы всегда казались ему чем-то далеким, происходящим в параллельной вселенной, где люди тратили энергию на эмоции вместо алгоритмов.

— Астрид. Блондинка с факультета биоинженерии. Та самая, которая всегда ходит как по подиуму, даже когда идет в лабораторию препарировать лягушек. Ты танцевал с ней на новогоднем балу. Вернее, она танцевала, а ты пытался не наступить ей на ноги и одновременно объяснить принципы работы алгоритмов машинного обучения.

— А, — Мартин смутно вспомнил высокую девушку с холодными глазами. Она пахла дорогими духами и амбициями. — Та, что всегда в идеальных костюмах? И смотрит на всех как энтомолог на коллекцию бабочек?

— Она самая, — Кайрен закинул ногу на ногу. — И, по моим данным, она давно к тебе неровно дышит. Я заметил, как она смотрела на тебя во время твоей презентации по нейросетям. В её глазах был тот особый блеск, который появляется у людей, когда они видят что-то… вкусное.

Мартин закатил глаза:

— Ты же знаешь, что я не верю твоим «данным» о чужих симпатиях. Твой алгоритм распознавания романтического интереса имеет погрешность в 90%. В неправильную сторону.

— И очень зря! Мой алгоритм распознавания влюбленности работает безотказно. Я проверял его на 47 парах в нашем кампусе. Точность — 23%. Что для социальных взаимодействий просто невероятный результат!

— Твой алгоритм — это навыдумывать себе, что все вокруг в кого-то тайно влюблены. Это не алгоритм, это генератор фанфиков.

Они рассмеялись, и Мартин почувствовал, как напряжение последних дней немного отпускает. Смех был как перезагрузка системы — необходимая пауза, чтобы предотвратить перегрев. Через несколько часов все это закончится. Защита диплома, выпускной, пять лет в Техническом Институте Новых Технологий останутся позади. Начнется новая жизнь. Какой она будет?

В голове Мартина выстроилось дерево вероятностей — десятки возможных путей, разветвляющихся от этой точки. Работа в корпорации — вероятность 65%. Собственный стартап — 20%. Академическая карьера — 10%. Полный крах и возвращение домой — 5%. Но все эти цифры были лишь догадками. В отличие от кода, жизнь не поддавалась точному прогнозированию.

Мартин никогда не был хорош в долгосрочном планировании собственной жизни. В отличие от программирования, где он мог предвидеть десятки возможных сценариев и подготовить решения для каждого, в реальной жизни он часто терялся. Слишком много переменных, слишком непредсказуемые функции. Человеческий фактор — самый большой источник энтропии во вселенной.

— Эй, земля вызывает Ливерса, — Кайрен помахал рукой перед его лицом. — Ты опять завис. О чем думаешь? Надеюсь, не пытаешься просчитать вероятность успешной защиты? Потому что она равна 100%, и это не обсуждается.

— О будущем, — честно ответил Мартин. — Что делать после диплома? Куда идти? Родители хотят, чтобы я вернулся домой и устроился в какую-нибудь местную компанию. «Стабильная работа, хорошая зарплата, через пару лет — семья, дом, собака», — он почти слышал голос матери. Её версия счастья, упакованная в аккуратную формулу.

— И провел остаток жизни, программируя сайты для парикмахерских? — Кайрен фыркнул. Его фырканье было таким выразительным, что не требовало дополнительных комментариев. — Да ты с ума сойдешь через неделю! Нет, тебе нужно что-то масштабное. Что-то, где твои мозги будут по-настоящему полезны. Что-то, что изменит мир. Или хотя бы заставит его задуматься.

Мартин вздохнул. Кайрен был прав, но найти «что-то масштабное» оказалось сложнее, чем он ожидал. Крупные технологические компании предлагали хорошие стартовые позиции, но работа там казалась Мартину слишком корпоративной, слишком… предсказуемой. Бесконечные встречи, отчеты, код-ревью, корпоративная культура, превращающая программистов в винтики большой машины. Он хотел чего-то большего, хотя сам не мог точно сформулировать, чего именно. Может быть, он искал не работу, а призвание. Не место, где применить свои навыки, а цель, ради которой стоило бы их совершенствовать.

— У меня есть несколько предложений, — сказал он, открывая папку с письмами от потенциальных работодателей. Каждое письмо — это дверь в возможное будущее, и он не знал, какую выбрать. — НейроКорп предлагает место в команде разработки их виртуального ассистента. «Присоединяйтесь к команде, создающей будущее человеко-машинного взаимодействия», — гласил их слоган. Красиво, но пусто. Синтетик Инсайтс хотят, чтобы я присоединился к проекту по анализу городских данных. «Делаем города умнее», — их девиз был проще, но не менее размытым. И еще несколько менее интересных вариантов. Оптимизация рекламных алгоритмов, анализ потребительского поведения, усовершенствование систем слежения — цифровой панпотикум современного мира.

— И это все? — Кайрен приподнял бровь. — С твоим-то дипломом? Странно, что тебя не завалили предложениями. Обычно таких, как ты, расхватывают еще на предзащите. Помнишь Эрику Чжан? Её наняли в КвантумСофт прямо во время презентации её проекта.

Мартин пожал плечами:

— Может быть, после защиты будет больше вариантов. А может, «Эмпатус» слишком специфичен. Не каждая компания хочет инвестировать в технологию, которая может показать, что их CEO врет на квартальном отчете.

Внезапный сигнал электронной почты заставил их обоих посмотреть на экран. Новое письмо с пометкой «Важно» появилось в почтовом ящике Мартина. Время отправки — 3:47 утра. Кто отправляет рабочие предложения в такое время?

— Что там? — поинтересовался Кайрен, наклоняясь ближе. От него пахло яблоками и любопытством.

Мартин открыл письмо и нахмурился. Отправитель — «Статистический Исследовательский Центр». Он никогда о таком не слышал. Название звучало нарочито скучно, словно специально выбранное, чтобы не привлекать внимания.

«Уважаемый господин Ливерс,

Позвольте поздравить Вас с приближающейся защитой дипломного проекта. Мы с большим интересом следили за Вашей работой над алгоритмом «Эмпатус» и считаем, что Ваш подход к анализу человеческих эмоций представляет исключительную ценность для наших исследований.

Наша организация занимается анализом сложных данных в социоэкономическом секторе и внедрением новейших алгоритмов прогнозирования человеческого поведения. Мы работаем на переднем крае науки о данных, исследуя вопросы, ответы на которые могут изменить наше понимание человеческой природы.

Мы следили за Вашей академической карьерой и особенно заинтересованы в Вашем дипломном проекте «Эмпатус». Предлагаем Вам должность младшего аналитика с возможностью быстрого карьерного роста. Это не просто работа — это возможность применить Ваши таланты для решения задач, о существовании которых Вы даже не подозреваете.

Начальный оклад составит 120 000 кредитов в год, что на 40% выше среднерыночного предложения для выпускников Вашего уровня. Также мы предоставляем полный социальный пакет, доступ к уникальному исследовательскому оборудованию и возможность работать с данными, которые недоступны академическому сообществу.

Если Вы заинтересованы, просим явиться на собеседование завтра в 15:00 по адресу: Центральный район, Технологическая площадь, здание 7, 12 этаж. Пожалуйста, приходите одни и никому не сообщайте о нашей встрече. Это требование конфиденциальности, которое мы предъявляем ко всем потенциальным сотрудникам.

С уважением, Доктор А. Норрингтон Руководитель отдела кадров

P. S. Мы уверены, что после нашей встречи Вы по-новому взглянете на возможности применения Вашего алгоритма. Мир полон загадок, господин Ливерс. Мы предлагаем Вам ключи к некоторым из них.»

— Сто двадцать тысяч?! — Кайрен присвистнул. — Ты шутишь? Это в два раза больше, чем мне предложили в квантовой лаборатории! Да за такие деньги можно купить приличную квартиру в центре через пару лет!

Мартин перечитал письмо, пытаясь найти подвох. Его внутренний отладчик, тот же инстинкт, который помогал находить баги в коде, сейчас бил тревогу. Предложение казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. Он никогда не слышал о Статистическом Исследовательском Центре, а ведь он мониторил все крупные организации в их сфере. И эта фраза — «следили за Вашей работой». Как они могли следить, если он еще не публиковал ничего о «Эмпатусе»?

— Странно, — пробормотал он. — Почему они не связались раньше? И почему такая спешка с собеседованием? И эта просьба о конфиденциальности… Звучит почти как из шпионского романа.

— Какая разница? — Кайрен хлопнул его по плечу. Его рука была тяжелой и теплой — якорь реальности в море сомнений. — Сто двадцать тысяч, чувак! За эти деньги можно и на собеседование сбегать. В худшем случае это окажется пирамидой или сектой, и ты просто уйдешь. В лучшем — джекпот.

Мартин кивнул, но червячок сомнения продолжал грызть его изнутри. «Эмпатус» сейчас проанализировал бы его состояние как «скрытая тревога — 67%, интуитивное предчувствие опасности — 43%». Что-то в этом предложении казалось… не совсем правильным. Слишком удобным. Слишком своевременным. Словно кто-то знал о его сомнениях относительно будущего и подкинул идеальную наживку.

— Проверю их после защиты, — решил он, закрывая письмо. — Сейчас нужно сосредоточиться на дипломе. Одна проблема за раз. Сначала — защита, потом — загадочные предложения о работе.

Кайрен кивнул и поднялся:

— Ты прав. Тебе нужно хотя бы немного поспать перед защитой. Разбудить тебя в восемь? Или поставить будильник на семь тридцать, чтобы ты успел привести себя в человеческий вид?

— Да, спасибо. Восемь подойдет. Мне все равно не нужно никого впечатлять своей внешностью.

Когда дверь за Кайреном закрылась, Мартин снова посмотрел на письмо. Странное предчувствие шевельнулось где-то на границе сознания. Оно было похоже на ощущение перед грозой — когда воздух наэлектризован, и ты знаешь, что скоро что-то произойдет, но не знаешь что. Как будто это письмо было… важнее, чем казалось. Как будто оно изменит всю его жизнь.

Мартин встал и подошел к окну. За стеклом расстилался спящий город — россыпь огней в предрассветной мгле. Где-то там, в здании 7 на Технологической площади, его ждало нечто. Работа? Приключение? Ловушка? Он не знал. Но чувствовал — после завтрашней встречи его жизнь уже не будет прежней.

«Глупости,» — подумал он, выключая компьютер. Экран погас, и комната погрузилась в темноту, нарушаемую только мерцанием индикаторов на системном блоке — маленькие маяки в океане ночи. Усталость брала свое, и даже предстоящая защита диплома уже не казалась такой пугающей.

Мартин лег на кровать, не раздеваясь, и закрыл глаза. Перед внутренним взором продолжали мелькать строчки кода, цифры, формулы. Они складывались в странные узоры — не программы, а что-то иное, похожее на послание, которое он еще не мог расшифровать. А где-то на периферии сознания пульсировало странное, необъяснимое предчувствие перемен.

Последняя мысль перед сном была неожиданной: «А что, если „Эмпатус“ создан не для того, чтобы помогать людям понимать друг друга? Что, если его истинное предназначение — нечто совершенно иное?» Но сон уже затягивал его в свои сети, и вопрос остался без ответа.

Большой конференц-зал Технического Института Новых Технологий был заполнен до отказа. Воздух в помещении был плотным от напряжения и ожидания — сотни амбиций, надежд и страхов сгустились в почти осязаемую субстанцию. Защита дипломных проектов по направлению «Искусственный интеллект и когнитивные системы» всегда привлекала не только преподавателей и студентов, но и представителей крупных технологических компаний, охотившихся за молодыми талантами. Они сидели в задних рядах — хищники в дорогих костюмах, высматривающие свою добычу среди нервничающих выпускников.

Мартин стоял перед проекционным экраном, чувствуя, как пересохло в горле. Утренний душ и две чашки кофе помогли привести себя в порядок внешне, но внутри все еще ощущалась дрожь — смесь усталости, кофеина и адреналина. Несмотря на многочисленные репетиции, этот момент все равно вызывал трепет. Шестьдесят пар глаз смотрели на него с ожиданием. Каждый взгляд — это оценка, суждение, вердикт. Он чувствовал их вес, как физическое давление на плечи. В первом ряду сидел профессор Ван Хайден — высокий худой мужчина с идеально ровной спиной и пронзительным взглядом светло-голубых глаз. Его лицо было маской академического скептицизма, отточенной десятилетиями разочарований в студенческих проектах.

— Проект «Эмпатус», — Мартин начал свою презентацию, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. Первые слова всегда самые трудные — как первая строка кода в новом проекте. — Алгоритм распознавания эмоционального состояния на основе минимальных поведенческих паттернов.

На экране появилась первая слайд — элегантная визуализация нейросети, похожая на галактику из связанных между собой звезд. Мартин специально потратил часы на эту визуализацию, зная, что первое впечатление критически важно.

Следующие двадцать минут прошли как в тумане. Нет, не в тумане — скорее, в том особом состоянии потока, когда ты становишься проводником идеи, а не просто докладчиком. Мартин говорил о нейросетевых архитектурах, о проблеме распознавания эмоций, о практическом применении его системы. Слова лились сами собой, подкрепленные месяцами работы и бессонными ночами. Это была не просто презентация — это было откровение, акт творения, разделенный с аудиторией. Демонстрировал работу алгоритма в реальном времени, анализируя эмоциональное состояние добровольцев из аудитории.

Когда он попросил добровольца, первой подняла руку Астрид Лорис — та самая блондинка с факультета биоинженерии. Она вышла на сцену с грацией модели, но Мартин заметил легкое напряжение в её движениях. Интересно, покажет ли это «Эмпатус»?

— Ключевое отличие «Эмпатуса» от существующих систем, — продолжал он, пока Астрид устраивалась перед камерой, — в том, что он не полагается на мимику или традиционные признаки эмоций. Вместо этого он анализирует микропаттерны — едва заметные изменения в дыхании, движении глаз, тембре голоса. Эти сигналы — как отпечатки пальцев наших эмоций, уникальные и неподделываемые. Это делает систему устойчивой к попыткам обмана и позволяет определять истинное эмоциональное состояние даже у людей, хорошо контролирующих внешние проявления эмоций.

На экране появились результаты анализа: «Уверенность (71%), Любопытство (64%), Скрытое беспокойство (52%), Романтический интерес (38%)». Последний пункт вызвал негромкий смешок в аудитории, и Астрид слегка покраснела, что только подтвердило точность алгоритма.

Когда презентация подошла к концу, в зале воцарилась тишина. Это была не пустая тишина отсутствия интереса, а наполненная тишина осмысления, когда аудитория переваривает увиденное. Мартин напряженно ждал вопросов, готовый защищать каждую строчку своего кода, каждое решение.

— Господин Ливерс, — профессор Ван Хайден поднялся с места. Его движения были размеренными, театральными — человек, привыкший к вниманию аудитории. — Ваш проект… впечатляет. Пауза. Мартин почувствовал, как сердце пропустило удар. В устах Ван Хайдена «впечатляет» могло означать что угодно. Хотя я по-прежнему считаю, что достоверность распознавания эмоций на основе столь ограниченных входных данных не может быть достаточно высокой для практического применения. Вот и привычный скептицизм. Мартин почти расслабился — это была знакомая территория.

— С учетом многослойной верификации и самообучающейся системы коррекции ошибок, точность распознавания составляет 91,7%, профессор, — ответил Мартин. Цифры были его союзниками, фактами, против которых трудно спорить. — Это выше, чем у большинства существующих систем, использующих видеоанализ лица.

— И как вы объясните такую высокую точность при столь ограниченных входных данных? — в голосе профессора слышался неприкрытый скептицизм. Но также, заметил Мартин, и genuine интерес. Ван Хайден был скептиком, но честным скептиком.

Мартин сделал глубокий вдох. Этот вопрос он ожидал. Более того — он надеялся на него. Это был его шанс объяснить философию, стоящую за кодом.

— Дело в том, что традиционные системы анализируют то, что человек показывает миру. Моя система анализирует то, что человек не может контролировать. Это как разница между чтением книги и изучением процесса её написания — второе расскажет вам гораздо больше об авторе. Микродвижения глаз, изменения в ритме дыхания, едва заметные колебания голоса — все это сигналы, которые наш мозг подсознательно считывает при общении, но которые мы не формулируем рационально. Миллионы лет эволюции научили нас читать эти сигналы для выживания. Мой алгоритм просто переводит этот древний язык на современный цифровой. «Эмпатус» просто формализует и кодифицирует этот интуитивный процесс.

Профессор Ван Хайден смотрел на него долгим, оценивающим взглядом. В его глазах мелькнуло что-то — уважение? Одобрение? Или просто признание достойного оппонента в интеллектуальном поединке? Затем медленно кивнул:

— Принято. Есть еще вопросы к докладчику?

Вопросы были, много вопросов. Они сыпались как летний дождь — некоторые освежающие, некоторые колючие, но все свидетельствующие о genuine интересе к его работе. Технические детали, этические аспекты, возможные применения. Женщина в строгом костюме из третьего ряда — явно представитель какой-то корпорации — спросила о возможности использования алгоритма для отбора персонала. Молодой человек с факультета философии поднял вопрос о праве на эмоциональную приватность. Кто-то интересовался возможностью обмануть систему с помощью психотропных препаратов.

Мартин отвечал четко и уверенно, чувствуя, как первоначальное напряжение уступает место профессиональному азарту. Это была его стихия — обсуждать то, что он создал, объяснять принципы работы, спорить о технических решениях. Каждый вопрос был как новая функция, которую нужно отладить, каждый ответ — элегантное решение сложной задачи.

Особенно запомнился вопрос от пожилого профессора с кафедры этики: «Господин Ливерс, не считаете ли вы, что ваш алгоритм может лишить человеческое общение последней тайны? Что будет с обществом, где невозможно скрыть свои истинные чувства?»

Мартин задумался на мгновение, затем ответил: «Я верю, что понимание не уничтожает тайну, а углубляет её. Когда мы знаем, что человек грустит, это не раскрывает всю глубину его грусти, все её оттенки и причины. Это просто дает нам шанс проявить эмпатию, протянуть руку помощи. 'Эмпатус' — это не рентген души, это скорее… переводчик с языка, на котором наше тело говорит правду.»

Когда последний вопрос был задан и отвечен, председатель комиссии объявил:

— Решением аттестационной комиссии дипломный проект Мартина Ливерса «Эмпатус: алгоритм распознавания эмоционального состояния на основе минимальных поведенческих паттернов» признан выполненным на отлично. Пауза, during которой Мартин, кажется, перестал дышать. Поздравляем с успешной защитой!

Зал взорвался аплодисментами. Звук был оглушительным, почти физическим — волна одобрения, признания, может быть, даже восхищения. Кайрен с последнего ряда показал два больших пальца вверх. Его рыжая шевелюра выделялась в толпе как сигнальный огонь. Мартин почувствовал, как напряжение последних недель наконец-то отпускает его. Это было похоже на выход из глубокого погружения — дезориентирующе и облегчающе одновременно.

Он сделал это. Пять лет учебы, бессонные ночи, бесконечные часы программирования — все это осталось позади. Нет, не осталось позади — превратилось в фундамент, на котором он теперь мог строить будущее. Теперь он дипломированный специалист, и мир открыт перед ним.

После официальной части к нему подходили однокурсники с поздравлениями, преподаватели с вопросами и предложениями, представители компаний с визитками. Визитки накапливались в его кармане как осенние листья — каждая обещала свой путь, свою версию будущего. Мартин вежливо отвечал всем, но мысли его были уже далеко. Собеседование в Статистическом Исследовательском Центре. Завтра в 15:00. Теперь, в свете дня и успеха, вчерашние сомнения казались паранойей. Но червячок беспокойства все еще копошился где-то в глубине сознания.

— Ты это сделал, чувак! — Кайрен наконец пробился к нему сквозь толпу и сгреб в медвежьи объятия. От него пахло кофе и триумфом — запах победы в исполнении лучшего друга. — Ван Хайден чуть не уронил свою фирменную маску невозмутимости, когда ты показал результаты тестирования! Я видел, как у него дернулся уголок рта. Для него это эквивалент standing ovation!

— Спасибо, что поддерживал меня все эти годы, — искренне сказал Мартин, хлопая друга по плечу. — Без твоей помощи я бы не справился. Без твоих шуток в три утра, без твоего оптимизма, когда код отказывался компилироваться, без твоей веры в меня, когда я сам в себя не верил.

— Брось, — отмахнулся Кайрен. Но Мартин видел, как он растрогался — уши предательски покраснели. — Я всего лишь периодически вытаскивал тебя из кодерского транса, чтобы ты не умер от обезвоживания. И иногда подсовывал пиццу под дверь. Настоящий герой — доставщик из «Марио’с», который знает наш адрес наизусть. Ну что, отметим твой триумф?

Мартин кивнул:

— Конечно. Но сначала мне нужно кое-что проверить. То самое «кое-что», которое не давало ему покоя с прошлой ночи.

Они вышли из конференц-зала и направились к библиотеке. Коридоры института были полны студентов — река молодости, амбиций и неопределенности. Мартин смотрел на первокурсников и видел себя пять лет назад — потерянного, но полного надежд. Интересно, кем они станут через пять лет? В компьютерном центре Мартин занял свободное место и начал искать информацию о Статистическом Исследовательском Центре.

Результатов было удивительно мало. Подозрительно мало, поправил себя Мартин. В эпоху, когда цифровой след оставляет даже покупка кофе, такая информационная скудность выглядела намеренной. Официальный сайт — минималистичный, с общими фразами о «передовых исследованиях» и «инновационных решениях». Дизайн был профессиональным, но безликим — никаких фотографий сотрудников, никаких конкретных проектов, словно сайт-призрак. Никаких конкретных проектов, никаких научных публикаций, никаких имен сотрудников, кроме генерального директора — доктора Александра Норрингтона. Того самого, который подписал письмо.

Мартин попробовал поискать информацию о самом докторе Норрингтоне. Нашлось несколько старых публикаций по когнитивной психологии, датированных двадцатилетней давностью, потом — пустота. Словно человек исчез из академического мира и вынырнул только сейчас, возглавив загадочный исследовательский центр.

— Странно, — пробормотал Мартин. — Для исследовательского центра у них подозрительно мало публикаций. И почему их сайт зарегистрирован всего месяц назад? Для организации, которая якобы «следила за моей академической карьерой», это слишком свежая дата.

— Может, они работают над секретными проектами? — предположил Кайрен, заглядывая через плечо. Его дыхание щекотало ухо Мартина. — Знаешь, государственные заказы, конфиденциальные исследования. Типа тех, о которых потом снимают фильмы с Томом Крузом.

— Возможно, — Мартин продолжал просматривать скудную информацию. Здание 7 на Технологической площади действительно существовало, современная стеклянная башня, построенная пять лет назад на месте старого промышленного квартала. И на 12 этаже действительно располагался офис Статистического Исследовательского Центра. Согласно данным управляющей компании, они арендовали весь этаж. Недешевое удовольствие для организации без видимых источников дохода. — Но почему тогда они пригласили меня? Я ведь не занимался секретными разработками. «Эмпатус» создавался в стенах института, все мои исследования открыты и доступны.

— Твой «Эмпатус» — это практически детектор лжи нового поколения, — заметил Кайрен. — Представь, как это может быть полезно спецслужбам. Или корпорациям для оценки кандидатов. Или маркетологам для тестирования реакции на рекламу. Или политикам для манипулирования избирателями. Или…

— Или для чего-то, о чем мы даже не догадываемся, — тихо добавил Мартин, вспоминая странную приписку в письме: «Мир полон загадок, господин Ливерс.»

Мартин нахмурился. Он никогда не рассматривал свою разработку с такой стороны. Для него «Эмпатус» был прежде всего способом помочь людям лучше понимать друг друга, инструментом для улучшения коммуникации. Мостом между душами в мире, где люди все больше прячутся за цифровыми аватарами. Использование его в качестве инструмента контроля или манипуляции казалось… неправильным. Извращением изначальной идеи, превращением лекарства в яд.

— Я не уверен, что хочу работать над такими приложениями, — сказал он наконец. В его голосе звучала неуверенность — первая трещина в броне технического энтузиазма.

— Эй, — Кайрен положил руку ему на плечо. Жест был простым, но в нем читалась вся история их дружбы. — Ты сначала сходи на собеседование. Узнай, что они реально предлагают. А потом уже решай. Может, они хотят использовать твой алгоритм для помощи аутистам в социальной адаптации. Или для ранней диагностики депрессии. Не все же в этом мире зло и заговоры. В худшем случае получишь бесплатный кофе и опыт общения с рекрутерами. А в лучшем — работу мечты с зарплатой олигарха.

Мартин кивнул, закрывая браузер:

— Ты прав. Просто схожу и посмотрю. В конце концов, что я теряю? Кроме, возможно, последних остатков наивности, — мрачно добавил он про себя.

Они вышли из библиотеки и направились к общежитию. Весенний ветер играл с опавшими лепестками сакуры, кружа их в воздухе. Розовые лепестки падали как снег, напоминая о быстротечности красоты и молодости. Кампус Технического Института Новых Технологий был особенно красив в это время года — цветущие деревья, яркая зелень газонов, студенты, наслаждающиеся первыми по-настоящему теплыми днями. Но Мартину вся эта красота казалась сейчас декорацией, тонкой пленкой над чем-то более сложным и, возможно, более темным.

Мартин окинул взглядом знакомые здания, аллеи, скамейки. Каждый уголок хранил воспоминание — здесь он впервые поцеловал девушку (неудачно), там провалил экзамен по квантовой механике (заслуженно), на той скамейке написал первые строки кода «Эмпатуса» (вдохновенно). Пять лет этот кампус был его домом. Здесь он вырос из неуверенного первокурсника в уважаемого специалиста. Здесь он нашел свое призвание, своих друзей, свой путь. Здесь он научился превращать идеи в код, а код — в реальность.

— Будешь скучать по этому месту? — спросил Кайрен, словно читая его мысли. Они часто понимали друг друга без слов — побочный эффект сотен часов совместной отладки кода.

— Буду, — честно ответил Мартин. — Но в то же время… я готов двигаться дальше. Узнавать новое. Создавать что-то значимое. Что-то, что переживет меня. Что-то, что изменит мир, пусть даже немного.

— И ты это сделаешь, — уверенно сказал Кайрен. В его голосе не было ни тени сомнения — абсолютная вера друга в друга. — А теперь — пошли отмечать. Я забронировал столик в «Квантовом скачке», и вся группа уже наверняка там. Включая Астрид, которая, судя по показаниям твоего «Эмпатуса», испытывает к тебе романтический интерес в 38%. Это практически признание в любви по меркам алгоритмов!

Мартин улыбнулся и кивнул. Но улыбка не достигла глаз — там все еще плескалась тревога. Завтра начнется новая глава его жизни. Но сегодня — сегодня он хотел просто наслаждаться моментом, компанией друзей и ощущением выполненного долга. Хотел притвориться, что мир прост и понятен, что в нем есть только код и дружба, алгоритмы и любовь.

Статистический Исследовательский Центр и все связанные с ним загадки подождут до завтра. Но даже сейчас, идя по залитому солнцем кампусу, Мартин чувствовал их присутствие — как темное облако на горизонте ясного дня.

Вечеринка в «Квантовом скачке» затянулась до поздней ночи. Бар был оформлен в стиле ретро-футуризма — неоновые огни, голографические проекции формул на стенах, барная стойка, светящаяся ультрафиолетом. Идеальное место для молодых технарей, желающих отметить конец одной эпохи и начало другой. Мартин не планировал много пить, учитывая предстоящее собеседование, но атмосфера праздника, энтузиазм друзей и осознание того, что их пути скоро разойдутся, заставили его расслабиться больше обычного.

Астрид действительно пришла, и действительно пыталась с ним флиртовать — неловко, но настойчиво. Мартин был вежлив, но отстранен. Его мысли были заняты другим. Каждый раз, когда он смотрел на её идеальную улыбку, он думал о том, что скрывается за ней. «Эмпатус» показал бы, но здесь не было компьютера. Может, оно и к лучшему. Некоторые тайны должны оставаться тайнами.

Кайрен, как обычно, был душой компании, рассказывая байки о их студенческих приключениях. История о том, как они случайно запустили вирус, превративший все мониторы в компьютерном классе в аквариумы с цифровыми рыбками, вызвала взрыв хохота. Мартин смеялся вместе со всеми, но часть его оставалась в стороне, наблюдая, анализируя, запоминая. Это ведь последний раз, когда они все вместе. Завтра начнется расставание.

Домой он вернулся за полночь, слегка пошатываясь и насвистывая какую-то мелодию. Ночной воздух был прохладен и свеж, очищая голову от алкогольного тумана. Город спал, и только редкие окна светились — такие же полуночники, как он сам. В комнате было темно и тихо, Кайрен остался продолжать праздник с кем-то из общих знакомых. «С Эрикой Чжан», — подумал Мартин. Его алгоритм распознавания влюбленности может и ошибался насчет других, но насчет себя Кайрен точно питал к ней слабость.

Мартин включил настольную лампу и заметил на столе небольшой конверт. Белый, без опознавательных знаков, лежащий точно по центру стола, словно кто-то специально разместил его так, чтобы он сразу бросался в глаза. Странно, он не помнил, чтобы тот был там до его ухода. Кто-то принес почту? Но почтовые ящики находились внизу, и почтальоны не имели доступа в комнаты. Кайрен? Но он ушел вместе с Мартином.

Конверт был белым, без марок и надписей, запечатанный. Бумага — плотная, дорогая, из тех, что используют для официальных приглашений или… угроз. Мартин вскрыл его и достал единственный лист бумаги. Текст был напечатан на старомодной печатной машинке — неровные буквы, слегка смазанные края. Анахронизм в цифровую эпоху.

«Мы будем наблюдать за вашим собеседованием с большим интересом, господин Ливерс. Не верьте всему, что вам скажут о „Статистическом Исследовательском Центре“. За красивым фасадом скрывается правда, которую вы не готовы принять. Но вы должны её узнать. Ищите истину за фасадом. Ищите красные таймеры. Спросите о реалах и копиях. И что бы вам ни сказали — не соглашайтесь на первое предложение. — Автентики».

Мартин перечитал записку несколько раз, пытаясь понять, что она значит. Красные таймеры? Реалы и копии? Это звучало как бред сумасшедшего или сюжет второсортного научно-фантастического романа. Кто такие Автентики? Почему они следят за ним? И откуда они знают о его собеседовании? Письмо из Центра пришло меньше суток назад. Кто мог узнать о нем так быстро?

Он поднес бумагу к свету, ища водяные знаки или скрытые послания. Ничего. Понюхал — слабый запах машинного масла и чего-то еще, неуловимого. Старой бумаги? Страха?

Он сел на край кровати, внезапно протрезвев. Алкоголь испарился из крови, сменившись адреналином. Возможно, это просто глупая шутка кого-то из однокурсников. Или Кайрен решил разыграть его перед важным днем. Но Кайрен не стал бы использовать печатную машинку — он бы просто взломал его компьютер и оставил сообщение на рабочем столе.

Но что-то подсказывало Мартину, что это не шутка. Тот же инстинкт, который помогал находить ошибки в коде, сейчас кричал об опасности. Что-то было… не так. Сначала странное письмо со слишком выгодным предложением. Потом минимум информации о компании. Теперь эта загадочная записка. Слишком много совпадений для простого стечения обстоятельств. В программировании учат: если что-то выглядит как паттерн, это паттерн.

Что происходит?

Мартин встал и подошел к окну. Город спал, но где-то там, в одном из светящихся окон, кто-то наблюдал за ним? Автентики, кем бы они ни были. Он задернул штору, чувствуя себя глупо. Паранойя — профессиональная болезнь программистов. Слишком много времени, проведенного в поисках багов и уязвимостей, заставляет видеть их везде.

Мартин положил записку обратно в конверт и спрятал его в ящик стола. Рядом с дипломом — символично. Конец одного и начало чего-то неизвестного. Утро вечера мудренее. Завтра он пойдет на это собеседование и сам во всем разберется. Спросит о красных таймерах и посмотрит на реакцию. Если это действительно сумасшедшие, он просто уйдет. Если нет… Если нет, то мир окажется гораздо сложнее, чем он думал.

А пока — ему нужно хотя бы немного поспать.

Он лег, не раздеваясь, и закрыл глаза. Сон не шел. В голове крутились обрывки мыслей, вопросы, предположения. Красные таймеры — что это? Отсчет времени до чего? Реалы и копии — метафора или что-то буквальное? И почему Автентики предупреждают его? Кто следит за ним? Почему? Что скрывается за этим таинственным приглашением?

Мартин вспомнил показания «Эмпатуса» во время теста — «скрытая тревога 41%». Теперь она была далеко не скрытой и определенно выше 41%. Если бы он мог проанализировать себя сейчас, прибор наверняка показал бы страх, смешанный с… чем? Любопытством? Предчувствием? Осознанием, что завтра его жизнь изменится навсегда?

Только под утро беспокойный сон наконец сморил его. Ему снились бесконечные коридоры с закрытыми дверями, за каждой из которых тикали невидимые часы. Строки кода, складывающиеся в лица с пустыми глазами, смотрящие на него с немым вопросом. И красные цифры, отсчитывающие время до чего-то неизбежного. Во сне он бежал по коридору, пытаясь найти дверь без таймера, но они были везде — красные, пульсирующие, отсчитывающие секунды чужих жизней.

Последним, что он увидел перед пробуждением, было собственное отражение в зеркале в конце коридора. На его запястье светился красный дисплей, отсчитывающий время. Но время до чего? Он попытался разглядеть цифры, но зеркало треснуло, и он проснулся.

Мартин лежал в темноте, чувствуя холодный пот на лбу. За окном начинало светать. Новый день. День, который изменит все.

Или день, когда он узнает, что некоторые тайны лучше оставить нераскрытыми.