Происхождение

Глава 11

Токрис отвела Ингрей в маленький дворик, где стояли пластиковые скамейки и столы, черные стены прикрывала волна листьев и белых мелких цветов, каскадом спускающихся по решетке.

Они сели на ближайшую скамейку.

– Спасибо, – сказала Ингрей.

– Пожалуйста, – улыбнулась Токрис. – Мне показалось, что тебе нужен перерыв. Все это так странно. Зачем вдруг Гек понадобилось Палад?

– Видимо, посол решила, что раз я не могу помочь ей найти капитана Уйсина, то Палад поможет.

Во дворик вошел тонкий, как веретено, мех с двумя коробками. Токрис взяла их, одну передала Ингрей и приказала меху удалиться.

– Какой в этом смысл? – спросила она. – Хотя, конечно, она же из другого мира.

Токрис открыла коробку, запахло жареными бобами со специями.

– Но если она инопланетянка, то почему она – она? В смысле у них же все не так, как у людей, правда?

– Я не знаю, – ответила Ингрей и открыла свою коробку, выудила из нее медальон из бобов, обвалянный в хлебных крошках. – Может, потому, что ей приходится говорить по-йиирски. У нас нет слов для понятий Гек, вот она и использует то, что более-менее подходит. Хотя… – Она откусила кусочек. – Ой, как вкусно!

– Это из кафе за углом. Попробуй с соусом.

Ингрей макнула жареный кругляш в соус.

– Хотя капитан Уйсин как-то упоминал, что раньше по отношению к послу применялись местоимения разного рода, а сейчас она именно женского.

– Они меняют пол? – Токрис наклонилась вперед, позабыв о еде. Ее прямые темные волосы слегка вились на концах, они еще не совсем отросли, но уже прикрывали щеки.

Ингрей подавила желание откинуть их с ее лица и съела еще кусочек.

– Очень вкусно.

– Правда?

Только тут Токрис поняла, насколько приблизилась к Ингрей. Она тут же выпрямилась и уткнулась в коробку с едой. Затем посмотрела на собеседницу.

– Нана всегда поддерживало Нетано, поэтому я выросла, считая, что Этьят Будраким – лжец, которому нельзя доверять. Но я никогда… – Она взяла еще один жареный кругляш, но сразу положила обратно в коробку. – Я даже не думала, что он сможет сослать своего ребенка в «Милосердное устранение» ради политической выгоды. Да еще такой мелкой!

– Совсем скоро начнется новая предвыборная кампания на пост пролокутора, – сказала Ингрей и подумала, отчего это вдруг Токрис стала казаться такой… привлекательной. Хотя, конечно, до вчерашнего дня Ингрей не общалась со взрослой Токрис. И не просто взрослой, а уверенной в себе. Раньше такого за ней не водилось. – Если бы он потерял небольшое количество голосов из-за слухов о гарседдианских раритетах, то сейчас пост пролокутора занимала бы Нетано. Не такая уж и маленькая выгода.

– Этого недостаточно, чтобы сослать своего ребенка, – настойчиво повторила Токрис. – Насколько мне известно, я тоже разочаровывала недителя. Но не думаю, что оно могло бы так поступить.

Какое-то время они ели молча, пока в коробках не осталось даже крошек.

– Знаешь, мне иногда жаль Данака.

– Жаль его?! – поразилась Ингрей.

Токрис попыталась объяснить:

– С самого детства я знала, что моя биологическая семья отказалась от меня. Возможно, они родили меня лишь для того, чтобы отдать на воспитание, потому что связи Нана могли помочь им в будущем. Вообще-то даже для этого нужно было иметь какие-то связи. Нельзя же просто так прийти к Нана с ребенком. В общем, они могли бы сами воспитать меня, но не захотели. Да и неважно, потому что Нана теперь мое настоящее недитель. Не оттого, что я этого достойна, а просто потому, что я его ребенок. Я никогда не беспокоилась о том, что недостаточно хороша и меня могут выгнать из семьи. У Данака тоже есть биологическая семья, и он почти их не знает. Он им был не нужен, просто они хотели, чтобы Нетано взяла на воспитание их ребенка. Думаю, он всегда боялся, что все испортит, что его выгонят и тогда ему будет некуда идти, останется вернуться в семью, которая отнесется к нему как к вложению, не принесшему прибыль. Или ему придется жить в одиночку. В любом случае он потеряет свою важность, а Данак ведь всю жизнь хотел именно этого – быть значимым.

– У него, по крайней мере, хоть есть куда идти, – сказала Ингрей, не сумев спрятать горечи. У нее самой никого, кроме Аскольдов, не было. А контакты с друзьями из приюта она давно потеряла. Ингрей вздохнула, чтобы успокоиться: – Но вообще-то тут и гадать не приходится. Он будет следующим Нетано.

– Может быть, – ответила Токрис. – Вероятно. Похоже на то. А что, если Нетано примет совсем другое решение, неожиданное для всех? Или даже если она примет то самое решение, Данак-то все равно беспокоится о своем будущем.

Ингрей не ответила. Токрис забрала у нее пустую коробку.

– Думаю, мне стоит тебе сказать, что Данак отправился в Эсвай.

– Что? – Ингрей даже не знала, что ее больше удивляет: то, что Данак поехал в заповедник, или то, что Токрис об этом известно.

– Мы приглядываем за всеми, кто живет в вашем доме. – Она сделала непонятный жест рукой. – Хотим быть уверены, что ничего не пропустим.

– Ясно. – Значит, за ее перемещениями они тоже наблюдали. Но она была только дома, в мамином офисе и здесь. Ничего подозрительного. – Понятно. Но… Эсвай? Ты имеешь в виду заповедник или город?

– Город. – Токрис подошла к аппарату по переработке отходов и кинула туда коробки. – Но он, конечно же, очень близко к заповеднику. Даже не представляю, зачем Данак туда поехал.

В городе Эсвай находились в основном магазины, обслуживающие фермеров, живущих в округе, а еще увеселительные заведения для туристов. Обычно такие места Данак не посещал.

– Он забронировал комнату и нанял меха для раскопок, предъявив документы на чужое имя. – Токрис вернулась и села на скамейку. – Похоже, он собирается начать раскопки в заповеднике, но мы поставили там охрану, как только узнали, что там спрятаны раритеты, по словам Палад. Информация еще не попала в новости. Мы могли бы задержать Данака прямо сейчас. Это было бы лучше для него самого, так или иначе, ваша мать все равно ему поможет. Но заместитель начальника склоняется к тому, чтобы подождать, пока Данак не начнет копать в заповеднике. В конце концов, вдруг он придет в себя и передумает, а задерживать его за поддельные документы – только время зря тратить. – Токрис вздохнула. – Мне, наверное, не стоило рассказывать тебе об этом. Но Нана всегда поддерживало Нетано, а ты… То есть… если Данак попытается начать раскопки в заповеднике, то его наверняка задержат. Если репортеры прознают, то пролокутор Будраким выжмет из этой новости все, что сможет. То есть… возможно, Нетано не захочет больше иметь дел с Данаком и будет права. Но для Данака все может кончиться очень плохо. Он – мерзавец и полностью этого заслуживает, но ведь все-таки он твой брат. Может быть, зная, что у него начнутся неприятности, ты сделаешь что-то, чтобы лично тебя это не коснулось. – Она немного помолчала, глядя куда-то в сторону, и добавила: – Или если хочешь, можешь обратить ситуацию в свою пользу. Нана не политик, но я понимаю, как это все работает. Но что задумал Данак?

– В новостях еще не упоминали о возвращении Палад, так? Ты говорила, что репортеры еще не пронюхали. Значит, никто, кроме нас и нескольких охранников, которым Палад говорило, что спрятало раритеты в заповеднике, об этом пока не знает.

Нет. Погоди. Позапрошлым вечером Палад сообщило Данаку, что раритеты Будракимов спрятаны в заповеднике Эсвай. Когда позже Палад сказало, что это ложь, братец не слышал.

Остановись и подумай. Недя Лак всегда это советовало, но она прислушивалась к его советам не так часто, как следовало бы. Что случится, если об этом узнают новостные агентства? Что, если Ингрей прямо сейчас пошлет Данаку сообщение и, сделав вид, что беспокоится о нем и переживает, спросит, где он находится? Можно еще добавить, что он срочно нужен дома, чтобы все выглядело так, будто Ингрей не знает, чем он занимается, и уж тем более никак с этим не связана. Все, конечно, зависит от того… от того, что известно новостным агентствам. И от того, захочет ли Этьят Будраким скрыть то, что произошло. Данак, ищущий украденные раритеты в заповеднике, несомненно, выставит Нетано в худшем свете, а пролокутора совсем наоборот… Но эти раритеты принадлежали Будракимам, и Нетано, скорее всего, подчеркнет это и расскажет репортерам историю Палад. В этом случае Палад будет легко дискредитировать. Оно – осужденный преступник, здесь находится нелегально, а ко всему прочему еще и заявило, что «Отказ от дальнейших обязательств», хранящийся в ларии системы, – фальшивка. Так это или нет, но хвайцам точно не понравится. Ей и самой сложно принять такое. Она подозревала, что Палад право, но поверить все равно было трудно.

Если Нетано решит выкинуть Данака за борт, ей не будет до этих событий никакого дела. Ей придется начать сначала, взяв в семью нового потенциального наследника. Ингрей и сама была слишком замешана в этой истории, хотя ей наследство и так почти не светило. Она уже думала о том, чтобы уйти из семьи, так что не страшно. Если сейчас вообще ничего не предпринимать, то лучше не станет. Правда, и хуже тоже не станет, но, по крайней мере, получится унизить Данака. И Токрис права: он этого целиком и полностью заслуживает.

Токрис все еще сидела рядом. Молча и терпеливо. Ингрей вспомнила, как она открылась перед ней этим утром. И потом заботилась, дала возможность отдохнуть и поесть. Ее волосы кудрявились на щеках, совсем близко. Соблазнительная, как заметил Тик. «Я даже не думала, что он сможет сослать своего ребенка в „Милосердное устранение“ ради политической выгоды. Да еще такой мелкой!» – сказала она. И еще: «Он – мерзавец и полностью этого заслуживает, но ведь все-таки он твой брат». Поделившись информацией, которая могла помочь Ингрей избежать проблем или навлечь их на братца, Токрис наверняка рисковала своей любимой и важной работой, которой добивалась много лет. Сама сказала: «Нана, может, и не политик, но я знаю, как это все работает».

Токрис смотрела на листья и цветы на стене напротив. Отстранилась, чтобы дать ей время подумать. Ингрей вдруг захотелось увидеть взгляд Токрис, когда та повернется к ней.

– Чертовы вознесшиеся святые угодники, – выругалась она. Выбора у нее не осталось. Ей хотелось пнуть что-нибудь, но она была босиком, да и, кроме стен и скамеек во дворике, ничего больше не заметила. – А я ведь все-таки поеду туда и попытаюсь его как-нибудь вытащить из заповедника!

Ингрей добралась до Эсвая, когда стемнело, лишь красные и желтые светлячки порхали на фоне темной громады мотеля, где Данак снял комнату. Люди здесь не работали, на торце длинного здания размещался терминал, чтобы оплатить услуги. Хотя было еще сравнительно рано, улицы уже опустели. Из магазинчика метрах в ста лился яркий свет, там продавали готовые обеды для туристов. Наверное, стоило для начала заглянуть туда, потому что Данак скорее сидел бы там, а не торчал в индивидуальной капсуле мотеля.

Она постучала в дверь капсулы, но никто не ответил. Можно вернуться в забегаловку и расспросить, не видел ли кто Данака. А если и видели, что дальше? Возможно, они вспомнят, что он купил на ужин, а толку? Кроме того, она и так знала, куда он собрался. Так что расспрашивать – лишь тратить время зря.

Она вернулась в машину и попросила отвезти ее в заповедник.

– Заповедник Эсвай закрывается через час после заката и открывается за час до рассвета, – ответил автонавигатор.

– Я знаю. Просто я кое-кого ищу, поэтому хочу медленно проехать вдоль дороги до заповедника.

– Вам требуется помощь Службы планетарной безопасности?

– Нет. И не потребуется.

Пока. Машина пришла в движение. Через несколько минут темную дорогу освещали только фары. Под деревьями по обе стороны мелькали светлячки. Пусто, все туристы давно вернулись в город и наслаждаются горячим ужином в ярко освещенной забегаловке, оставшейся позади. Если бы Ингрей все-таки решила расспросить о Данаке и выпить шербета, то и она бы сейчас сидела там, окруженная светом и людьми. И хоть немного отвлеклась бы от своих мыслей. Тик, вернее, его мех, делавший вид, что он посол Гек, сказал, что проведет ночь в Службе планетарной безопасности Арсамола с Палад. Поэтому ей пришлось поехать одной, и мысли ее все чаще возвращались к той минуте, когда она обнаружила светлость Зат, сидящую на холме. Об этом думать точно не стоило, потому что вокруг такая темень, а ей нужно отыскать Данака. Если он поехал другим путем, вряд ли она его найдет.

Но он отправился той же дорогой. Прямо перед мостом через реку Йог фары осветили большого строительного меха, сползшего на обочину к деревьям:.

– Стоп, – приказала Ингрей и вышла из машины.

Темно, лишь свет фар да звездная лента над головой, здесь, вдали от города, она казалась широкой и очень яркой. Нужно было взять с собой фонарь, только Ингрей об этом даже не подумала.

– Данак! – позвала она. – Данак, ты тут?

Нет ответа. Ингрей подобрала юбки и шагнула с дороги в грязь. Хорошо, хоть ботинки надела. Она вытянула руку и коснулась огромного, не меньше двух метров в высоту, строительного меха и пошла к передку. Если этот мех такой же, как те, что ей приходилось видеть, то он должен быть метра три в длину с тяжелым ковшом на конце, который может двигаться в любом направлении и копать так, как это нужно механику-пилоту. Где-то впереди находились и скобы, позволяющие забраться на него. Сиденья у меха нет, но на нем можно передвигаться верхом. Данак наверняка был наверху, когда мех свернул на обочину. Она не могла представить, что в такой темноте он пошел бы пешком, имея возможность оседлать меха, как в детской развлекательной программе.

Ингрей ступала медленно, боясь споткнуться или провалиться куда-нибудь в темноте. Мех не работал и на ощупь был холодным. Свет фар остался позади, и глаза уже почти привыкли к темноте: Ингрей наконец начала различать очертания деревьев.

– Данак, ты в порядке?

Нет ответа. И тут Ингрей по-настоящему испугалась. А вдруг он покалечился, когда мех съехал с дороги? Что, если он лежит без сознания или вообще умер? Ингрей наконец-то добралась до передней части меха, ощупала сложенный ковш.

– Данак!

– Какого черта ты тут делаешь? – раздался из темноты, откуда-то сверху и сзади, сердитый голос Данака.

Она оглянулась, посмотрела наверх. Данак сидел на самой макушке, хотя в свете звезд и фар Ингрей смогла разглядеть лишь его тень.

– Могу и тебя спросить о том же, только ответ мне известен.

Она вздохнула с облегчением, хотя ни за что бы в этом не призналась даже самой себе.

– Вот и хорошо, что ты здесь, – сказал Данак. – Заодно покажешь мне, где раритеты, когда я заставлю этого чертового меха выбраться снова на дорогу. Не придется копать наугад.

– Их тут нет. Они не в заповеднике и никогда здесь не были.

– Хорошая попытка, – презрительно процедил Данак. – Если не поможешь мне найти раритеты, я все расскажу маме.

– Дерзай! Только если ты сейчас же не слезешь оттуда и не вернешься со мной домой, я позвоню в Службу планетарной безопасности.

Угрожая, она была готова пойти до конца, хотя знала, что для нее это окончится полным крахом. По дороге сюда она заранее обдумала все возможные варианты действий Данака и необходимые ответные меры со своей стороны.

– Нет, – сказал братец. – Ты не позвонишь.

Мех со скрежетом раскрыл ковш и резко поднял вверх, едва не угодив Ингрей по голове. Она отскочила, но запнулась за что-то и рухнула в грязь. Данак выругался, махнул ковшом в другую сторону и обо что-то ударился, наверное об ветку. Раздался шум и треск, мех уперся ковшом в дерево и угрожающе наклонился к Ингрей, затем кое-как выровнялся. Ковш вновь метнулся в ее сторону и прошел намного ниже, Ингрей даже почувствовала движение воздуха, когда он проносился мимо. Она перекатилась на живот и, прижимаясь к земле, поползла к дороге.

– Думаешь, это остановит безопасников? – крикнула она, грязные спутанные волосы тут же набились в рот.

– Похрен! – прокричал он. Ковш снова грохнул о дерево. – Когда они сюда доберутся, я буду уже далеко. У меня есть дюжина свидетелей, которые чем хочешь поклянутся, что я все время был до…

Слова Данака оборвались, превратившись в придушенный вопль. А затем кто-то прошипел:

– Плохой брат Данак.

Ингрей замерла.

– Тик? – Она вдруг сообразила, что это мог бы сказать Тик, делая вид, что он – посол. Наверное, еще не вышел из образа. – Посол?

Поднявшись на ноги, она осторожно подошла к замершему меху и только тут сообразила, что нападение посла Гек на человека наверняка сочтут нарушением межрасового соглашения. Хорошо, что на самом деле происходит совсем другое!

– Я думала, вы остались с Палад.

– Плохой брат Данак, – повторил паук-мех. – Человек Ингрей, ты убьешь брата Данака? Он пытался убить тебя.

– Да не собирался я ее убивать! – испуганно прохрипел Данак. – Чертовы вознесшиеся святые угодники! Ингрей! Да кем ты меня считаешь?

В свете звезд Ингрей могла разглядеть лишь скорчившуюся фигуру, оседлавшую меха.

– Человеком, который пытался убить своего согнездника, – ответил паук-мех. – Твоя мать может сожрать тебя, если решит, что ты недозрел, но ты всегда можешь положиться на согнездников с того самого момента, когда вы вылупились, и до тех пор, пока годы не возьмут свое. Прости, человек Ингрей, я не могу убить плохого брата. Не могу нарушить соглашение. Но если брат Данак соскользнет вперед, то машина может его случайно переехать.

Ингрей наконец-то нашла скобы и взобралась на бок меха.

– Нет, посол! Не надо!

Она, конечно, не думала, что Тик убьет Данака, но свистящий голос меха звучал очень угрожающе.

– А вообще-то ты едва не убил меня, Данак.

Или мог очень сильно покалечить.

– Ты же собралась звонить в планетарную безопасность! Это бы вышло боком не только мне, но и всей семье!

Паук-мех держал его в своих объятиях, прижимая к верху меха-копателя.

Один коготь, схватив за волосы, оттягивал его голову назад. Второй был приставлен к горлу. Держась за скобки, Ингрей сказала:

– Я хотела остановить тебя любым способом. Раритетов Будракимов нет в заповеднике, это правда!

Данак в лапах паука-меха прикрыл глаза.

– А где они?

– Там, где всегда были, в ларии. Палад их не крало. Пролокутор все придумал, потому что Палад обнаружило, что все раритеты фальшивые. Пролокутор Будраким не хотел в этом признаваться и сочинил историю об украденных раритетах, которые заменили поддельными.

Данак открыл глаза.

– Невероятно! – Он попытался подняться, но паук-мех крепко держал его. Данак обиженно запыхтел: – Ты уже рассказала маме?

– Нет еще, я сама только сегодня узнала. Палад собирается сообщить обо всем журналистам, если у него, конечно, получится, потому что пролокутор сделает все, что в его силах, чтобы этого не произошло.

– Мы можем поделиться этой информацией с местными независимыми агентствами, – предложил Данак. – Поговорим, пустим слушок. Потребуется время, пока он дойдет до планетарных служб, но это уже дело техники. Недя Лак легко с этим справится. Черт возьми, да даже ты справишься, Ингрей.

Она промолчала.

– Нет, – спустя секунду сказал Данак, словно она ему возразила. – Никто не знает, что я взял в аренду строительного меха. Я предъявил фальшивые документы. Давай просто бросим его здесь и поедем домой.

Она ждала, пока он сообразит. Молчание затянулось.

– Ладно, я бы и так ничего не нашел. Но никто ведь не знает, что я тут был. Так какая разница?

– Данак, а как, по-твоему, я нашла тебя? В следующий раз, когда тебе понадобятся фальшивые документы, лучше обратись ко мне. Может, тот, кто их сделал, и компетентен, но серьезной проверки они не выдержат.

– О черт!

– Плохой брат Данак, – прошептал паук-мех. – Сестра Ингрей слишком добра к тебе, ты этого не заслужил.

– Отпустите его, посол, – сказала Ингрей. – Вы же знаете, что не можете причинить ему вреда, не вызвав при этом дипломатического скандала. Вам не стоит удерживать его.

– Он пытался убить тебя, – настойчиво повторил паук-мех, но ослабил хватку.

– Это вышло нечаянно! – возразил Данак, потирая горло. – Я лишь пытался напугать тебя, чтобы ты не позвонила. Я бы не стал тебя убивать!

– Но и не сожалел бы, если бы я погибла, – уточнила она.

Он ответил не сразу.

– Адские силы, Ингрей! Я не убийца.

– Человек Ингрей слишком добра к тебе.

– Вот что нужно сделать, – сказала Ингрей. – Садимся в машину и едем домой. Если кто-то спросит, скажешь: да, арендовал меха. Был пьян, думал об убийстве, расстроился. Ты общался со светлостью Зат, и она тебе нравилась. Добрая душа, которая заботилась лишь об истине. Ты огорчился, когда ее убили, и очень разозлился. Ты и сам не понимаешь, что собирался делать со строительным мехом, но, что бы там ни было, после бутылки араки мысль казалась правильной. Вспомнил про Дапи-экскаватор.

Так звали популярного героя детской программы, которая с успехом шла уже несколько десятилетий подряд. Благодаря Дапи, многие поколения юных хвайцев мечтали научиться управлять строительными мехами.

– Не сумел с ним справиться и разбил… – продолжила она.

– Не сумел. Хоть почти не пил, им просто невозможно управлять. Не думал, что будет настолько сложно, мне же приходилось сталкиваться с мехами раньше.

– Непросто, – прошипел паук-мех. – Нужно много практиковаться.

– Мех разбился. Тебе очень жаль. Ты заплатишь за причиненный ущерб. Из собственных денег и без лишних напоминаний. И очень серьезно подумаешь о том, чтобы впредь больше не пить. Палад – это Палад, и никто другой, а вся эта история с раритетами для тебя полнейшая новость.

– Если ты не подвинешься, я не слезу, – сказал Данак. Ингрей шевельнула рукой и ничего не ответила, тогда он обиженно добавил: – Ладно-ладно, спасибо. Если бы ты не приехала, я бы вляпался по уши. Особенно если бы добрался с этой кучей металлолома до заповедника. Ты это хотела услышать?

Ингрей вдохнула, размышляя о том, как ответить, но вместо этого просто спустилась на землю и медленно направилась к машине. Сзади что-то стукнуло, послышался скрежет, через секунду паук-мех уже шел рядом с ней.

– Наверное, вам стоит снова превратиться в сумку, – сказала Ингрей. – Будет хуже, если репортеры узнают, что в дело вмешались Гек.

– Сумка, сумка, – просвистел паук-мех. – Ха! Сумка. Понимаю. Нет, я пойду сама.

Паук-мех выбрался на дорогу и спрятался под днищем машины.

– Как хотите, – сказала Ингрей и вздрогнула. Она совсем забыла об осторожности, перестала думать на два-три хода вперед. Что сказал паук-мех? «Ха! Сумка. Понимаю». В голову вдруг пришла жуткая, тошнотворная мысль.

– Тик, – позвала она. – Тик, это же ты там?

Должен быть он! Зачем послу Гек угрожать Данаку, это же нарушение соглашения?

– Оставь ее в покое, – сказал Данак, подойдя сзади. Ты, может, с ней подружилась, но я не хочу ехать в одной машине с этой… Она… вся такая мягкая. – Его передернуло. – И чуть не задушила меня.

Ингрей открыла дверцу.

– Ладно, поехали.