Энн Леки Происхождение

Глава 1

– Неожиданные осложнения, – сказало темно-серое нерезкое пятно. Оно сидело напротив в метре от Ингрей, точно в таком же голубом кресле.

По крайней мере, так казалось. Ингрей точно знала, что если протянет руку, то коснется лишь гладкой твердой стены. И слева стена, там – координатор. Худощавая фигура, завернутая в коричневый, золотой и фиолетовый шелк, с гладко зачесанными и заплетенными в косицу волосами, с темными бесстрастными глазами. Следит за разговором. Слушает.

Настоящими были лишь бежевые стены справа и за спиной. Хотя столик, стоявший у кресла Ингрей, золоченый графин с шербетом и изящный стеклянный поднос с пирожными в форме розовых лепестков, видимо, тоже настоящие. Не зря же в самом начале ей предложили угоститься, правда, Ингрей слишком нервничала, чтобы даже думать о еде.

– Неожиданные осложнения, – повторило темно-серое пятно, – которые привели к непредвиденным расходам. Нам приходится просить вас заплатить больше, чем мы условились.

Безликий партнер по переговорам не мог разглядеть Ингрей, она представлялась ему таким же темно-серым размытым пятном. Он сидел в точно такой же комнатке где-то на станции. И даже если бы на лице Ингрей отразились смятение и отчаяние, он не смог бы заметить их. Координатор видело лица обоих. Но не выдаст ее, даже если определит хоть какую-то реакцию на ее лице, она была в этом уверена. Пока еще.

– Неожиданные осложнения меня не касаются, – сказала она как можно спокойнее и увереннее. – Цену мы оговорили заранее.

Их услуги стоили ровно столько, сколько у нее было, у Ингрей осталась лишь одежда, которую она носила, и билет домой, купленный заранее.

– Непредвиденные расходы слишком велики, и их придется кому-то возместить, – сказало темно-серое пятно. – Пока они не будут оплачены, посылку не доставим.

– Ну и не доставляйте, – ответила Ингрей как можно беззаботнее. Руки ее неподвижно лежали на коленях. Ей захотелось сжать в горсти сине-голубой шелк пышных юбок, ухватиться за что-то прочное и безопасное. А ведь казалось, что она давно рассталась с этой детской привычкой. – В таком случае вы вообще ничего не получите. Конечно, расходы придется кому-то возместить, но это не моя забота.

Она подождала ответа. Координатор промолчало. Ингрей напомнила себе, что если сделка все-таки не состоится, то серое пятно потеряет гораздо больше, чем она. После оплаты услуг координатора, которая не зависит от исхода переговоров, она может просто забрать остаток сбережений и вернуться домой, на Хвай. Денег у нее будет намного меньше, чем вначале, что правда, то правда, и возможно, ей придется с этим смириться и инвестировать то, что осталось. Если она потеряет работу, нужно будет задействовать все связи, чтобы найти новую.

Ингрей представила себе ледяное разочарование в глазах приемной матери. Нетано Аскольд не тратит время и силы на детей-неудачников, не имеющих честолюбия.

Представила самодовольный триумф сводного братца Данака. Даже если бы все планы Ингрей осуществились, она вряд ли смогла бы занять место любимца Нетано, но, по крайней мере, смогла бы уйти от Аскольдов, зная, что унизила заносчивого братца, и заставила бы их всех, включая Нетано, обратить внимание на нее, Ингрей. Кроме того, ее бы заметили и другие могущественные и влиятельные люди. Но если сделка не состоится, то ничего не выйдет, даже крошечной победы над братцем не одержать.

Серое пятно и координатор все еще молчали. От пряного запаха шербета скрутило живот. Ничего не получится.

А может, и ладно? В конце концов, чего она добивалась? Дурацкий был план. Невозможный. Даже если сделка состоялась бы, шансы у нее почти нулевые. И что она вообще тут забыла? На миг ей вдруг показалось, что она шагнула с обрыва и вот-вот полетит вниз.

Ингрей могла бы разом все закончить. Сказать, что сделка отменяется, заплатить причитающееся координатору и отправиться домой с оставшимися деньгами.

Пятно, сидевшее напротив, недовольно вздохнуло.

– Что ж, хорошо. Сделка состоится. Но отныне мы знаем, как следует относиться к хваленому нелицеприятию и принципам справедливости Тира.

– Условия были ясны с самого начала, – ровным голосом ответило координатор. – Оплата оговорена, и если вы сочли ее недостаточной, то могли бы сразу потребовать больше или отказаться от сделки. На данном этапе сделки мы всегда придерживаемся этого непоколебимого принципа во избежание недоразумений. И я вам уже объясняло. Если бы вы сразу сообщили об отсутствии понимания или о несогласии с нашей политикой, я бы не позволило вести дальнейшие переговоры, так как это повредило бы нашей репутации, потому что мы нелицеприятны и справедливы в решении споров.

Серое пятно промолчало.

– Я проверило сумму оплаты и товар, – все так же спокойно и ровно сказало координатор. – Они соответствуют договору.

У Ингрей все еще оставался шанс. Она все еще могла отказаться от задуманного, но она проговорила:

– Очень хорошо.

О, всемогущие силы, что же она натворила!


Передача посылки должна была состояться в маленькой комнатке, огороженной стеной из орхидей, поднимающихся из запутанного лабиринта корней. Женщина в коричнево-фиолетовом пиджаке и саронге стояла у серого, видавшего виды контейнера для пересылки, около двух метров в длину и одного в высоту, который абсолютно не вписывался в роскошное великолепие интерьера в пастельных тонах.

– Кажется, произошло какое-то недопонимание, светлость, – сказала Ингрей. – Я ждала человека.

Она оценила размер и форму контейнера, и вдруг до нее дошло, что в нем вполне может поместиться тело.

Полнейший провал! Страх, который Ингрей впервые почувствовала, когда серое пятно затребовало большую плату, усилился. Женщина, стоявшая у дальнего конца контейнера, не шевельнулась, даже не взглянула на нее и, не моргнув глазом, важно сказала:

– Мы не принимаем участия в похищениях или работорговле, светлость.

Ингрей моргнула. Вздохнула поглубже, не зная, как поступить.

– Можно открыть контейнер? – наконец спросила она.

– Он ваш. Можете поступать с ним, как заблагорассудится, – ответила женщина, но даже не двинулась с места.

Ингрей понадобилось несколько минут, чтобы разобраться с замками на крышке контейнера. Когда они, глухо щелкая, открылись один за другим, Ингрей осторожно, чтобы не уронить, толкнула тяжелую крышку в сторону. Внутри блеснуло что-то гладкое и темное. Капсула жизнеобеспечения. Она сдвинула крышку еще на несколько сантиметров. Наклонилась, чтобы рассмотреть приборную панель. Синие и зеленые огоньки сообщили, что капсула работает и ее обитатель жив. Ингрей не смогла сдержаться и с облегчением выдохнула.

Наверное, так даже лучше. Всякие объяснения можно отложить на потом, а пока нужно привезти человека на корабль, на котором она втайне от всех забронировала два места. Она вернула крышку в прежнее положение и закрыла замки.

– Прошу прощения, – сказала она женщине в коричнево-фиолетовом саронге. – Я не ожидала, что… посылка придет в такой упаковке. Вряд ли я смогу в одиночку с ней справиться. Можно у вас одолжить тележку?

Она понятия не имела, как затащить контейнер на тележку. А если они и за это потребуют деньги, то ей и заплатить-то нечем. Тогда придется открыть капсулу здесь и сейчас и надеяться, что ее обитатель захочет выйти и вообще сможет передвигаться.

– Или вы доставите его на мой корабль?

Не меняя выражения лица, женщина прикоснулась к контейнеру, издавшему щелчок, и тот слегка наклонился в сторону Ингрей.

– С момента передачи посылки получателю мы уже не заботимся о ее сохранности и не несем никакой ответственности, – сказала женщина. – Возможно, это не слишком удобно, но зато помогает избежать недоразумений. Вам придется вывезти его самой. Когда вы покинете нашу территорию и подключите связь, сможете найти наиболее удобный маршрут для объектов такого размера.

Наверное, у контейнера имелись какие-то особые приспособления, потому что он хоть и был тяжелым, но парил легко, его лишь иногда заносило. Ингрей понадобилось время, чтобы сообразить, как катить его вперед, чтобы он не отклонялся в сторону. Вытолкав его из не особо заметных ворот в широкий, ярко освещенный коридор, облицованный красно-черной плиткой, она чуть не потеряла контроль над контейнером, потому что моргнула, чтобы подключить связь. У нее перед взором тут же появился целый ряд оповещений и новостей. На удивление длинный список, хотя Ингрей поставила фильтр на все местные новости, кроме совсем срочных. Самые большие и яркие – настолько большие, что волей-неволей пришлось просмотреть их, отчаянно пытаясь при этом удержать контейнер, чтобы он не врезался в стенку, – сообщали о местных событиях. Крупным шрифтом: «В Тир прибыла дипломатическая миссия Гек», а рядом помельче: «Совет Тир Сииласа одобрил запрос на провизию, горючее и ремонт». Еще бы он не одобрил! Гек заключили соглашение с опасными и загадочными Пресгер. И что бы там ни говорили о том, каким образом им это удалось, нарушать его никому не хотелось.

Из-за того что Ингрей уделила внимание заголовку, на нее обрушилось целое облако дополнительной информации и частных мнений. «Необходимо провести конклав по вопросу наглого захвата власти радчааи», – кричали одни. «Разумный ИИ сделал шаг вперед. Неужели это начало конца человечества?» – вопрошали другие. Тихий голос нашептывал в ухо, что лапшичная неподалеку, в которой Ингрей обедала раз шесть с момента прибытия, открылась и очереди почти нет. Давным-давно Ингрей установила эту напоминалку и благополучно о ней забыла. Она не завтракала и от пирожных, предложенных координатором, отказалась. Так что мысль о лапшичной выглядела заманчиво.

Только времени на еду не осталось. Корабль, на котором она забронировала место, уходил через три часа, и ей требовалось заранее подняться на борт. И даже если бы у нее были время и деньги, то Ингрей вряд ли смогла бы стоять в очереди с этим контейнером. И управлять-то им едва получалось. Моргнув, Ингрей закрыла все сообщения, вывела маршрут на корабль и поспешила вперед. Поесть можно и на борту.

Предложенный маршрут позволял ей держаться подальше от самых перегруженных мест на станции, хотя даже в «менее перегруженных» районах все равно было тесновато. Поначалу Ингрей смущалась и опасалась, что, толкая по коридорам станции контейнер размером с капсулу жизнеобеспечения, она привлечет к себе нежелательное внимание, но толпа без слов и взглядов сама собой расступалась, обтекая ее. Не она одна тащила на себе странный груз. Ингрей пришлось аккуратно объехать целую пирамиду из ящиков с луком, которая, по всей видимости, катилась сама по себе без сопровождающего. Потом Ингрей на несколько секунд застряла позади огромного мешка, но, когда он задвигался, она поняла, что это человек, который, судя по росту и необходимости носить скафандр, прибыл из мира с низкой гравитацией.

Ей пришлось полчаса дожидаться грузового подъемника, а затем ехать зажатой между его задней стенкой и контейнером. Она пожалела, что, продав всю одежду, оставила себе лишь неудобные, хоть и прилично выглядевшие сандалии, шелковый пиджак и пышные юбки – все ради того, чтобы смотреться насколько возможно серьезнее и по-деловому. Бессмысленная затея. Координатору до ее внешнего вида дела не было, поскольку она все равно заплатила, а тот, с кем она заключала сделку, вообще не мог ее увидеть. Выйдя из подъемника, она заткнула юбки за пояс, сняла сандалии и положила их на контейнер вместе с сумочкой, в которой теперь хранились все ее пожитки – идентификационная табличка и средства личной гигиены. Кое-как лавируя между невнимательными путешественниками, она вытолкнула груз в длинный терминал прибытия и убытия, ведущий к докам. Моргнув, чтобы посмотреть на часы, Ингрей убедилась, что у нее достаточно времени, чтобы успеть на корабль. Тот, как и ожидалось, находился очень далеко от подъемника, на котором она приехала, совсем в другом конце терминала. Уставшая, раздраженная и встревоженная, она наконец-то добралась до нужного отсека. Как правило, она путешествовала между системами на больших пассажирских лайнерах и в Тир прилетела на таком же. Но вот обратный билет на лайнер, даже самый дешевый, позволить себе не смогла. Ингрей знала, что полетит на маленьком грузовом корабле с несколькими дополнительными каютами для пассажиров, что по пути домой будет тесно и совсем не роскошно, но она даже не подумала, как разместится в каюте с огромным контейнером. Если бы это был пассажирский лайнер, то ее, скорее всего, встретили бы члены команды и отнесли бы контейнер к ней в каюту или в грузовой отсек. Но ее никто не встречал. А сама Ингрей вряд ли смогла бы пропихнуть груз через воздушный шлюз.

Пока она размышляла, из шлюза вышел мужчина. Невысокий, серьезный, но было в его квадратном лице что-то безотчетно странное: то ли форма носа, то ли размер рта. Зачесанные назад волосы, заплетенные в десятки мелких косичек, свисали на спину. Одетый в лунги из серо-зеленой полосатой материи, темно-серую куртку и босой, мужчина в сравнении с местными обитателями, которые всегда наряжались на важные деловые встречи, выглядел весьма неформально, хотя и абсолютно респектабельно.

– Вы – Ингрей Аскольд?

– А вы, должно быть, капитан Уйсин, – сказала Ингрей. Она забронировала каюту в кассе дока Тир Сииласа много дней тому назад, еще до того, как корабль сюда прибыл. – Или лучше называть вас капитан Тик?

Когда встречаешь людей со всех концов Вселенной, трудно понять, где имя, а где фамилия, и тем более как человек предпочитает, чтобы к нему обращались.

– Как хотите, – ответил капитан Уйсин. – Вы не сообщили насчет крупногабаритного багажа, светлость.

– Не сообщила. Сама такого не ожидала.

Капитан Уйсин немного помолчал. Наверное, ждал, что она еще скажет.

– Он не поместится в пассажирском отсеке, светлость. Его нужно отправить в грузовой. Доступ к нему на нижнем уровне. Только он опечатан, и я не открою его прежде, чем увижу официально зарегистрированную опись содержимого.

Ингрей никогда не слышала о такой описи и о том, что она может понадобиться. Но опять-таки она не собиралась брать с собой багаж.

– Я не могу… Я не могу оставить его здесь. У нас есть время, чтобы открыть доступ к грузовому отсеку?

Нужно было хоть наскоро перекусить утром, подумала она. Ингрей казалось, что она стоит спокойно, но, наверное, ее рука, лежавшая на контейнере, дернулась, потому что ящик покатился вперед. Она еле успела схватить его.

Капитан Уйсин вытянул руку и остановил контейнер.

– Времени достаточно. Рейс отложен. Вы что, не проверяете уведомления? Мы пробудем здесь еще два дня.

– Два дня!

Это невозможно! Она вывела все уведомления и сразу же нашла информацию о задержке рейса, могла бы и раньше увидеть, если бы проверила личные сообщения.

«Капитан Тик Уйсин. Неизбежная задержка. В связи с текущими событиями».

Текущие события. Ну конечно! Ингрей открыла последние новости, внимательно просмотрела сообщения о дипломатической миссии Гек. Там говорилось, что расписание прилетов и отлетов изменено для обеспечения удобства и безопасности гостей. Только она не удосужилась об этом прочитать.

С таким не поспоришь, тут ничто не поможет. Даже если бы Ингрей путешествовала с Нетано Аскольд, которая часто требовала (и получала!) различные привилегии, то и это бы не помогло. И не только потому, что здесь чужая система.

Гек – представители другой расы, не человеческой. Насколько Ингрей знала, они почти никогда не покидали пределов своего мира и теперь вылетели лишь для того, чтобы урегулировать различные вопросы с другой расой, Пресгер. Раньше, до заключения соглашения, Пресгер разрушали корабли и станции людей, уничтожали пассажиров и жителей просто из прихоти. И ничто не могло остановить их. Ничто, кроме заключенного договора, который от имени всего человечества подписала правительница радчааи Анаандер Мианнаи. Видимо, Пресгер не понимали, что среди людей тоже есть разные народы, живущие в разных системах со своими правительствами, а может, им было все равно. Но как бы люди ни относились к тому, что радчааи взяли на себя такие полномочия, никто не хотел, чтобы Пресгер снова начали убивать.

Со временем Гек стали третьей стороной, подписавшей соглашение, а совсем недавно к нему присоединилась еще одна раса – Рррррр. Теперь же появилась третья нечеловеческая раса, желающая подписать договор, и Пресгер созвали конклав, чтобы рассмотреть и решить этот вопрос. Наверняка во всех отдаленных уголках космоса, населенных людьми, имелось по этому поводу собственное мнение, им хотелось знать детали, чтобы понять, как решения конклава скажутся на их будущем. И только Ингрей относилась к этому абсолютно безразлично.

– Я не могу ждать два дня, – сказала она.

Капитан Уйсин ничего не ответил, не стал повторять очевидное – ожидание неизбежно, и он не контролирует ситуацию. Руку с крышки контейнера он тоже не убрал. Мудрое решение, потому что Ингрей не знала, как отключить приспособление.

– Я просто не могу.

– Почему? – серьезно спросил он.

С чего ему проникаться ее личными проблемами? Ингрей закрыла глаза. Только не плакать! Открыла, вздохнула и сказала:

– Сегодня утром я потратила все, что у меня было.

– На мели, значит. – Капитан Уйсин бросил быстрый взгляд на ее сумку, пиджак и сандалии, лежавшие на контейнере.

– Я уже два дня ничего не ела.

Нужно было позавтракать или хотя бы съесть пирожные во время встречи с координатором.

– Подождать-то все равно можно, – заметил капитан Уйсин. – Лишь бы вода была. А что насчет вашего приятеля?

Ингрей нахмурилась.

– Какого приятеля?

– Того, кто путешествует с вами. Может, он вам чем-то подсобит?

– Гм…

Капитан Уйсин ждал, не связывая себя никакими обязательствами. До Ингрей дошло, что оплата груза стоит меньше пассажирского билета. Возможно, ей даже хватит на то, чтобы пару раз поесть до отлета.

– Пока вы думаете об этом, – сказал капитан, – давайте посмотрим опись содержимого контейнера.

Ингрей запаниковала и стала лихорадочно сочинять аргументы, чтобы объяснить, почему ей не нужно ничего показывать. Но затем вспомнила, что координатор наверняка знало, что ей понадобится, чтобы забрать контейнер с собой. Она вывела все личные сообщения и нашла опись.

– Только что переслала ее вам, – сказала Ингрей.

Капитан Уйсин моргнул и уставился в пустоту.

– Различные биовещества. – Он посмотрел на Ингрей. – В контейнере такого размера и формы? Простите, светлость, но я же не вчера вылупился. Мне придется использовать свое право на личный досмотр содержимого, как это указано в договоре на перевозку. Иначе я не приму контейнер на борт.

Проклятье!

– Здесь находится человек, с которым я путешествую.

– В контейнере?

Похоже, капитана это совсем не удивило.

– В капсуле жизнеобеспечения, которая лежит в контейнере. Не знала, что оно будет в таком виде. Думала, просто встречу его, приведу сюда и… – Она запнулась, не зная, как еще объяснить.

– У вас есть разрешение на вывоз этого человека с Тир Сииласа? И прежде чем вы что-либо скажете: я в курсе, что подобное разрешение не всегда необходимо по закону. Но это мое требование.

– Разрешение провести кого-то на ваш корабль? – нахмурилась Ингрей, окончательно сбитая с толку. – Но вы же не спрашивали подобного у меня. И не просили такого для… моего приятеля.

Не меняясь в лице, капитан Уйсин сказал:

– Я не собираюсь перевозить кого-то против воли. И в договоре о перевозках это указано.

Конечно же, Ингрей его прочитала, она же не дура, только вот не запомнила. Даже не подумала, что будут сложности.

– Я всегда могу спросить вас, желаете ли вы покинуть Тир Сиилас и полететь на Хвай…

– Да!

– …и вы можете мне ответить, – закончил он серьезным спокойным голосом. – А человек в капсуле не может сказать, хочет ли полететь туда, куда вы его везете. Не сомневаюсь, что у вас есть веская причина провезти его на борт в капсуле жизнеобеспечения. Но я хотел бы убедиться в том, что это его веская причина, а не ваша.

– Но…

Он уже сказал, что дело не в законах Тир Сииласа. И если капитан вернет деньги, она сможет найти другой корабль, только снова придется иметь дело с кассой дока и платить им за услуги, а средств нет. Если ей и удастся договориться самой, на это потребуется время. Возможно, очень много времени.

Она вздохнула.

– Я не знаю, почему оно в капсуле жизнеобеспечения. – На самом деле у нее были некоторые соображения, только в споре с капитаном Уйсином они не помогли бы. – Я пошла встречать, а его доставили в таком виде.

– Может, оно там по медицинским причинам?

– Если и так, то я не знаю, – честно ответила она.

– Оно не оставило вам никаких сообщений или указаний на этот счет?

– Нет.

– Что ж, светлость. Предлагаю открыть капсулу и спросить его самого. Мы можем вернуть его обратно, если оно захочет.

– Что? Прямо здесь?

Отсек не был отгорожен, и обитатель капсулы мог почувствовать себя неудобно, оказавшись в таком унизительном положении. По крайней мере, так Ингрей думала. Пока она катила контейнер сюда, она решила, что лучше отсрочить их знакомство и неизбежные объяснения.

– Правила для крупногабаритного багажа существуют не ради развлечения. Поднять контейнер на борт можно исключительно через доступ к грузовому отсеку. И какие бы у вас ни были очевидные причины, я не могу с ними согласиться.

Если бы этим делом занималась Нетано, приемная мать Ингрей, она бы наверняка достала нужное разрешение. Или купила бы билет на другой корабль, где капитан и члены экипажа по какой-то причине оказались бы у нее в долгу или под ее влиянием.

Данак, ее сводный братец, скорее всего, стал бы угрожать капитану Уйсину, или очаровал бы его, или дал взятку, но так или иначе заставил бы сделать то, что ему нужно. Может, она должна блефовать? Или расплакаться – она уже и так готова.

Только вряд ли это сработает, судя по тому, как капитан отреагировал на заявление, что она два дня не ела. Нужно что-то сделать, нужно пробраться на корабль и протащить человека в капсуле. Другого выбора нет, иных путей тоже нет. Иначе придется остаться на станции без средств и голодать до конца жизни.

Только не плакать!

– Послушайте, – сказала она. – Мне нужно вам кое-что объяснить.

Капитан Уйсин уже описал ей худший вариант. Вряд ли что-то изменится, если они откроют капсулу. Ингрей оглянулась на вход в отсек: в коридоре никого не было. Посмотрела на капитана, вздохнула.

– Я заплатила, чтобы вытащить этого человека от «Милосердного устранения».

На лице капитана Уйсина не появилось ни проблеска понимания. Она использовала термин, известный всем жителя Хвай, говорящим на бантийском. Может, он языка не знает? Ингрей попыталась найти эквивалент на йиирском, который употреблялся на Тире, – на нем она и говорила с капитаном Уйсином, – но такого слова просто не было. Здесь, на Тире Сииласе, за любое преступление налагался штраф. Во всех учебниках йиирского и даже в новостях о преступлениях и наказаниях использовался лишь такой термин. Она нашла словарь и принялась его просматривать. Бесполезно.

– Понимаете, когда кто-то нарушает закон, снова и снова совершает преступления или когда делает что-то настолько ужасное, что нельзя позволить ему повторить… В общем, таких посылают в «Милосердное устранение».

– Вы имеете в виду тюрьму? – спросил Уйсин.

Краем глаза Ингрей нашла в словаре слово и его значение.

– Нет, не в тюрьму! У нас нет тюрем. Это специальное место. Где такие люди находятся вдали от всех. Они могут делать там все, что захотят, ходить, куда захотят, понимаете? Но они должны оставаться там. Когда туда попадаешь, назад уже не вернуться, потому что с юридической точки зрения ты мертв. Просто убивать их физически было бы неправильно.

– Значит, вы отдали все, что у вас было, а судя по вашей одежде и манерам – немало, чтобы вытащить вашего приятеля из очень хорошо охраняемой тюрьмы с названием, которое звучит как эвфемизм уничтожения вредителей.

– Оно не мой приятель! Мы с ним даже не знакомы. Я была с ним на одних и тех же мероприятиях. Пару раз. Но лично мы не встречались.

– Что оно натворило? – спросил капитан Уйсин.

– Это Палад Будраким.

Она многозначительно подмигнула. Неужели она и впрямь это сказала? А что делать? Другого выбора нет.

После бесконечно долгого молчания капитан Уйсин спросил:

– По-вашему, я должен знать это имя?

– А вы не знаете? – удивилась Ингрей. – Совсем?

– Совсем.

– Палад Будраким – ребенок Этьята Будракима, пролокутора Третьей ассамблеи на Хвай.

Никакой реакции.

– Пролокутор – это…

– Да, – спокойно сказал капитан Уйсин. – Пролокутор руководит заседанием Ассамблеи и является ее представителем перед Высшей ассамблеей. Я бывал на станции Хвай несколько раз и смотрел местные новости. В курсе, кто такое Дикат, пролокутор Первой ассамблеи. Его именем подписаны разные правила, которые мне приходится соблюдать, когда я швартуюсь там. Но я ничего не знаю о Третьей ассамблее.

Теперь стало понятней. Станция Хвай и несколько внешних хвайских станций и межсистемных шлюзов находились под властью Первой ассамблеи. Не удивительно, что капитан Уйсин слышал о ней, хотя и не следил за делами других ассамблей, которые размещались непосредственно на Хвай. Ингрей моргнула и набрала воздуха.

– Пролокутор Будраким занимает это место уже не одно десятилетие. Несколько лет назад прошли выборы. Они были очень напряженными. Он едва не проиграл. Именно поэтому… Палад стало… ну… одним из его приемных детей. Этьят Будраким наполовину гарседдианин.

– Он и миллиард других людей, которые считают, что быть гарседдианином очень трагично и романтично, – презрительно сказал капитан. – Из всех бесчинств радчааи это самое отвратительное. Радчааи уничтожили всех до единого и оставили после себя сожженную безжизненную систему, потому что гарседдиане – единственные, кто смог им противостоять. Такие люди, как ваш пролокутор Будраким, любят хвастаться либо доблестными предками, либо заслуживающими сочувствия, в зависимости от того, что им требуется в данный момент. Их счастье, что ни то ни другое доказать невозможно. Дайте угадаю, он наверняка потомок Избирателя, который успел тайно покинуть систему, прежде чем радчааи ее сожгли.

– Но ведь все так и есть! – с жаром сказала Ингрей. – И доказательства у него есть. Часть внутренней обшивки челнока, на котором улетел его предок, рубаха с пятнами крови. И много чего еще. Украшения и с полдюжины маленьких пятиугольных жетонов с изображением цветов, видимо, от какой-то игры. Вообще-то у него все это было, но доказательства украли. Неужели вы в самом деле ничего не слышали?

– В самом деле, – саркастично отозвался капитан Уйсин.

Можно подумать, что это событие, которое занимало умы всех, кого только знала Ингрей, и долго мелькало в новостях системы Хвай, казалось ему смехотворным.

– Понимаю, наши внутренние дела. Палад выросло в доме Этьята Будракима, и его поставили руководить ларием, где хранилось все, что осталось от гарседдиан.

Многие спорили о том, как такое вообще могло произойти. Выдающиеся граждане проявляли удивительную щедрость, воспитывая приемных детей, взятых из менее благополучных семей или даже из общественных приютов, но как же глупо, что Этьят Будраким так безоговорочно доверился Палад. Все же понимали, что только родные дети, признанные наследники, будут близкими и верными друзьями своих родителей. Ингрей, сама приемный ребенок из приюта, невольно ежилась, думая об этом.

– Никто не мог этого сделать, кроме Палад.

– И его навсегда заточили в тюрьме, из которой нельзя убежать, под названием «Милосердное устранение»? И теперь его считают мертвым?

Капитан убрал руку с контейнера, но, заметив, что он снова начинает двигаться, несмотря на то что Ингрей старалась удержать его с другого конца, вернул ее на место.

– Оно предало своего приемного отца! Был огромный скандал. Оно не раскаялось в преступлении, хорошо продуманном и совершенном с особым цинизмом. Каким-то образом Палад сделало копии вещей и положило их в ларий вместо настоящих. Пролокутор Будраким показывал их людям, думая, что это оригиналы, и долгое время никто не подозревал, что там подделки. Приемный ребенок Палад при этом спокойно стояло рядом, словно ничего не случилось. – Потом, когда приговор приводили в исполнение, спокойствием и не пахло. – Копии были почти совершенными.

Капитан задумался и спросил:

– А вам-то это зачем?

– Оригиналы так и не нашли, – ответила Ингрей. – Палад не объяснило, что с ними случилось. Оно настаивало, что вообще ничего не крало и не делало ничего плохого. Но наверняка виновато Палад. А кто еще? Поэтому оно должно знать, где находятся раритеты.

– А! – Капитан Уйсин расслабился и прислонился к воздушному шлюзу, скрестив руки на груди. – Вы надеетесь, что Палад Будраким приведет вас к оригиналам и у вас получится их продать? Или хранить у себя в качестве залога? А может, героически вернуть хозяину?

Ей бы подошла любая из трех перечисленных целей. Но больше всего ей хотелось привезти их Нетано.

– Моя мать – окружной представитель Третьей ассамблеи. Она хочет стать Третьим пролокутором. Уже пробовала на минувших выборах, но в самом конце голоса ушли к Будракиму.

Нетано никогда не относилась к Этьяту Будракиму по-дружески, эту вражду нельзя было объяснить даже разными политическими взглядами. В конце концов, многие представители Ассамблеи вполне мирно уживались друг с другом, несмотря на разногласия по поводу тарифов или ограничений на рыбную ловлю.

– Я одна из трех…

Уже не трех. Ваор ушло из семьи в прошлом году. Оно само так захотело, Нетано его не выгоняла, но как же оно горько плакало, пока собирало свои вещи и стояло у дверей. И с тех пор ни разу не отвечало на ее сообщения.

– Одна из двух приемных детей моей матери. Кто-то из нас со временем займет ее место.

– То есть таким образом вы хотите выделиться в глазах вашей матери? – догадался капитан Уйсин.

– Я не ждала, что Палад привезут в таком виде! – Она больше не могла противиться желанию и сжала шелковые юбки в кулаке. – Я обратилась к посредникам и сделала щедрое предложение тому, кто смог бы вытащить Палад Будраким из «Милосердного устранения».

Честно говоря, она даже не ожидала, что кто-то откликнется на ее предложение. План с самого начала был довольно отчаянный.

– Здесь, на Тире, разрешено почти все, но рабство и торговля людьми входят в число запретов, – заметил капитан Уйсин. – Во всяком случае, с правовой точки зрения. Конечно, именно поэтому они доставили его в упакованном виде. Таким образом они смогут отрицать, что участвовали в деле. Должен сказать вам, светлость, что раз вы не предполагали подобного и не подготовились, то вряд ли сможете последовать по стопам политической карьеры вашей матери.

Ингрей нахмурилась. Только не плакать!

Капитан Уйсин продолжил:

– Я не пытаюсь вас обидеть. У каждого свои таланты. Что случится, если вас не выберут наследницей?

Да ничего особенного. Вероятно, она просто продолжит работать и занимать свое место в семье, как и прежде. Но Нетано всегда говорила, что если браться за дело, то ставки должны быть высоки, или лучше совсем не браться. Большинство семей на Хвай отдавали одного- двух детей приемным родителям, часто сами принимали чужих детей на воспитание или усыновляли. Данак, например, родился в семье сторонников Нетано. Но в каждом округе находились родители, которые не желали или не имели возможности растить детей, и если никто не брал их на воспитание, то о них заботилось государство – такие дети попадали в общественный приют. Ингрей, как и Палад Будраким, как раз из их числа.

– У меня и так не было реального шанса стать наследницей мамы. Никогда.

Но если она уйдет из дома Аскольдов или ее выгонят, то податься ей будет просто некуда. Она останется совсем одна.

– Маме нравится, когда мы проявляем инициативу. Она любит интриги, но терпеть не может, когда мы ее подводим. Если у меня ничего не получится, то, скорее всего, мне придется уйти из дома. Что еще хуже, я увязну в долгах. Я заняла денег в счет моего будущего содержания, чтобы вытащить его. Так что даже если я не потеряю работу, хотя, боюсь, я уже ее потеряла, то останусь без средств к существованию. На несколько лет.

Да что там, на десятилетия!

– Я знаю, что не слишком благоразумно распорядилась своими ресурсами, – призналась она.

Заставила себя разжать ладонь и уже подняла ее, чтобы снова положить на контейнер, но вместо этого порывисто сомкнула руки. А что, вполне подходящий жест, чтобы от беспокойства не хвататься за окружающие предметы.

– Раз уж я взяла денег взаймы, то должна была вложить их в безопасное дело. В этом случае, даже если бы Нетано выгнала меня, мне осталось бы на что жить. Просто я…

Она не могла смириться, представляя, как потеряет все шансы привлечь внимание Нетано Аскольд, а Данак станет открыто насмехаться над ней.

Капитан Уйсин поглядел на нее поверх контейнера.

– Я уже на грани того, чтобы вернуть вам деньги за билеты, – наконец сказал он. – И попросить вас покинуть отсек. Но я еще не решил. Скажу лишь одно – на борт корабля этот человек (Палад Будраким, кажется, так вы его назвали) в капсуле жизнеобеспечения не поднимется. И раз вы все равно собирались познакомиться с ним после пробуждения, то полагаю, вы не станете возражать против того, чтобы разморозить его прямо сейчас?

– А тогда вы возьмете нас на борт?

– Вас я на борт возьму. А Палад Будраким сможет поступить так, как сочтет нужным. – Капитан задумался на миг. – Если оно не захочет подняться на борт, я возмещу вам расходы на второй билет.

Могло быть и хуже. Так, по крайней мере, есть хоть какой-то шанс. Капитан Уйсин положил на контейнер вторую руку.

– Отойдите немного, светлость, вы же не хотите, чтобы он придавил вам ноги.

Ингрей шагнула назад, и контейнер со стуком опустился на пол.

– Вы не знаете, раньше его замораживали?

Ингрей забрала свой пиджак, сумку и сандалии с крышки контейнера.

– Не знаю, а почему вы спрашиваете?

Капитан Уйсин коснулся замков и осторожно сдвинул крышку в сторону.

– Если оно не знает, чего ждать, то может запаниковать. Возможно, понадобится посторонняя помощь.

Ингрей бросила сандалии с сумкой на пол, надела пиджак и помогла придержать крышку, когда капитан Уйсин снял ее и прислонил к контейнеру. Пару секунд капитан разглядывал гладкую черную поверхность капсулы, затем присмотрелся к контрольной панели.

– Все вроде нормально, – сказал он.

Тут из шлюза выскочил огромный черный паук, не меньше метра ростом. В волосатой лапе он держал свернутое одеяло. Со странной, пугающей грацией он приблизился к капитану Уйсину и остановился, один из множества круглых глаз на коротких стебельках повернулся к Ингрей. Нет, это был не паук, а… что-то другое.

– Э-э-э… – опешила Ингрей. – Это… это паук?

Отчего-то по шее и спине поползли мурашки. Она не боялась пауков. Но это… существо пугало ее. Она вдруг поняла, что лапы у него странно вывернуты в суставах и глаза растут прямо из круглого тела. У существа не было ни головы, ни брюшка. И чувствовалось в нем еще что-то неправильное, только Ингрей не могла понять, что именно.

– Конечно, нет, – ответил капитан Уйсин, хмуро разглядывая капсулу. – Таких огромных пауков с двухметровыми лапами не бывает. По крайней мере, не модифицированных. Но это не паук. – Он посмотрел на нее. – Хотя похож, тут вы правы. Боитесь пауков, светлость?

Тело непаука затряслось, как желе, вытянулось и стало не круглым, а овальным, еще четыре дополнительные лапы выросли из боков и уперлись в пол отсека.

– Так лучше?

Почему-то от зрелища того, как эта тварь меняет форму, ей стало не по себе еще больше, но Ингрей не шевельнулась, хоть ее так и подмывало сбежать.

– Вообще-то нет. И пауков я совсем не боюсь. Просто оно выглядит таким… таким натуральным.

И еще каким-то неправильным и жутковатым.

– Ну да, – бесстрастно ответил капитан Уйсин, склонившись над капсулой.

Паукообразная тварь, стоявшая рядом, его нисколько не беспокоила.

– В нем много натурального. Некоторых это тревожит, и похоже, что вы из их числа, но он всего лишь биомех. Вы к нему привыкнете через пару дней, а если нет, то я постараюсь держать его подальше.

Он пробежался пальцами по контрольной панели, что-то щелкнуло, и гладкая поверхность капсулы открылась и разъехалась в стороны. Ингрей увидела обнаженного неподвижного человека, погруженного в синюю жидкость, неровно остриженные, спутанные волосы закрывали половину лица с заострившимися чертами. Человек был тощим, намного более худым, чем Палад Будраким на тех фотографиях, которые она помнила. На боку справа виднелся длинный зарубцевавшийся шрам.

Гладкая стекловидная поверхность защитной жидкости задрожала и пошла волнами, человек открыл глаза и судорожно сел, задыхаясь и кашляя, синяя жидкость потекла у него из носа и рта. Его рука непроизвольно дернулась и пребольно ударила Ингрей. Капитан Уйсин схватил обитателя капсулы за другую руку.

– Все в порядке, – сказал он спокойным, серьезным голосом.

Человек продолжал кашлять, жидкость из носа и рта отделялась от тела и стекала в нижнюю часть капсулы.

– Все в порядке. Все хорошо. Вы в порядке.

Выкашляв остатки жидкости, человек застонал дрожащим голосом.

– Первый раз? – спросил капитан и потянулся за одеялом, которое принес паукообразный биомех.

Обнаженный человек в капсуле прикрыл глаза. Несколько раз судорожно вздохнул и наконец задышал нормально.

– Все в порядке? – спросила Ингрей. Уже на бантийском, самом распространенном языке в системе Хвай, хотя она была уверена, что Палад Будраким понимает и йиирский, на котором говорил Уйсин.

Капитан расправил одеяло и укутал плечи обнаженного.

– Где я? – грубым то ли от страха, то ли от холода голосом спросило оно на бантийском.

– Мы находимся на станции Тир Сиилас, в системе Тир, – ответила Ингрей, а затем обратилась к капитану: – Оно спросило, где находится, и я сказала, что мы на Тир Сииласе.

– Как я сюда попало? – спросило на бантийском Палад. К этому времени вся синяя жидкость стекла в нижний резервуар капсулы.

– Я заплатила, чтобы вас привезли сюда, – сказала она. – Меня зовут Ингрей Аскольд.

Человек открыл глаза:

– Как?

Ингрей никогда лично не встречалась с Палад Будраким. Между ними было десять лет разницы, и оно вряд ли обращало внимание на юную приемную дочь Аскольдов, а уж тем более не знало ее детского имени. Взрослым именем ее назвали лишь за несколько месяцев до того, как Будраким отправили в «Милосердное устранение».

– Я – дочь Нетано Аскольд, – сказала Ингрей.

– Зачем дочери представителя Аскольд, – голос начал обретать силу, – понадобилось вытаскивать меня?

Ингрей старалась придумать простое объяснение и наконец решила сказать:

– Потому что вы – Палад Будраким.

Человек покачал головой и нахмурился.

– Кто?

Ингрей хотела ответить, но в этот момент из шлюза появился еще один паук-мех. Он принес большую чашку с чем-то горячим и передал ее капитану Уйсину, а потом вернулся на корабль.

– Это вам, светлость, – сказал капитан на йиирском и протянул чашку сидящему в капсуле. – Сможете удержать?

– Это вам, – повторил первый биомех тоненьким голоском по-бантийски. – Сможете удержать?

– Вы что, не Палад Будраким? – спросила Ингрей, чувствуя, как все тело немеет и в животе что-то неприятно сжимается. На ее долю сегодня выпало и так слишком много отчаяния и страха, большего она не вынесет. Координатор же сказало, что это Палад. Нет, оно сказало, что проверило оплату и содержимое и обнаружило, что они соответствуют заявке. Но ведь это одно и то же!

– Нет, – ответило сидящее в капсуле. – Я понятия не имею, кто он такой. – Оно заметило чашку, которую протягивал капитан, и взяло ее. – Спасибо.

Капитан поправил ему сползшее со спины одеяло.

– Выпейте немного, – сказал он. – Это шербет, вам полегчает.

– Выпейте его, – перевел биомех на бантийский. – Это шербет, хороший и полезный.

А что, если произошла ошибка? Человек вроде и походил на Палад Будраким. А с другой стороны, и не очень. Слишком тощее. Но Ингрей лично видела Палад лишь раз или два, да и то несколько лет тому назад.

– Значит, вы – не Палад Будраким?

– Нет. Я же уже говорило. – Оно отпило шербет и вздохнуло: – Хорошо!

Все потеряло смысл. Даже если это и было Палад и оно просто лгало ей, то какая уже разница. Она бы не смогла уговорить его полететь с ней на Хвай, и не только потому, что капитан Уйсин отказался бы взять его против воли. Весь ее план зависел от того, согласится ли Палад.

– Но вы очень похожи на Палад Будраким, – настойчиво сказала она, все еще надеясь на чудо.

– Неужели? Видимо, кто-то ошибся. – Оно сделало глоток и заглянуло ей прямо в глаза. – Значит, всем сказали, что Палад Будраким отправили в «Милосердное устранение», просто для отвода глаз? А на самом деле его оттуда вытащили?

Выражение его лица не изменилось, но в голосе слышалась горечь.

Ингрей набрала воздуха, чтобы возразить. Нет, конечно, все не так. Но не смогла, пораженная его словами, ведь она же сама вытащила его из «Милосердного устранения».

– Нет, – выдавила она наконец. – Нет. Я… Вы в самом деле не Палад Будраким?

– В самом деле.

– Тогда кто вы? – спросил биомех, хотя капитан Уйсин не вымолвил ни слова.

Человек, сидевший в капсуле, отпил еще немного шербета и спросил:

– Вы сказали, что мы на Тир Сииласе?

– Да, – ответил биомех.

Ингрей не могла произнести ни слова.

– Думаю, что не мне стоит рассказывать вам, кто я такое, – сказал человек и огляделся. Посмотрел на капсулу, контейнер, капитана Уйсина и биомеха, стоявшего рядом, окинул взглядом отсек. – И, наверное, мне лучше отправиться в офис Службы для вновь прибывших.

– Зачем? – спросила Ингрей, чуть не плача. Голос дрогнул, выдав ее замешательство и отчаяние.

– Если у вас нет финансовых ресурсов, о которых нам ничего не известно, – просвистел паук-биомех, – то в лучшем случае вы сможете подать прошение на работу.

И нет гарантий, что вы ее получите. Даже если вам и удастся найти работу, не имея знакомств, то, скорее всего, она вам не понравится.

– Уверен, тут в любом случае лучше, чем в «Милосердном устранении». – Человек допил шербет.

Капитан забрал у него чашку и обратился к Ингрей на йиирском:

– Посмотрите на это с другой стороны. Я возмещу вам расходы на билет, и в следующие два дня вам не придется голодать.

Загрузка...