Рассвет Эринии IV. Пробуждение тьмы

Глава 9 Каждому по заслугам

Сон был тяжёлым и не спокойным. Меня как будто сбросили в тёмный колодец и я проваливался в него всё глубже и глубже, без малейшей возможности выбраться обратно. Единственной нитью, связывающей меня с реальностью, было лёгкое, ровное дыхание Дарины рядом. Её тепло, её запах, который уже не отдавал кровью и страхом, а просто… был её. Это было моим якорем.

Но якорь вдруг качнулся. Чьи-то твёрдые и осторожные пальцы коснулись моего плеча, из-за чего я мгновенно вырвался из глубин сна, готовый к немедленному бою, но будившая меня сила была не агрессивной, а настойчивой.

Я открыл глаза и с некоторым трудом, но всё-таки разглядел в темноте комнаты склонившуюся надо мной фигуру Дилшода. Он приложил палец к губам, призывая меня к тишине, и кивком показал на дверь.

Я моментально настроился на рабочий режим и кивнул, показывая, что всё понял. Осторожно, стараясь не потревожить Дарину, я выбрался из-под одеяла, от чего девушка пошевелилась во сне и что-то неразборчиво прошептала, однако не проснулась. Я накрыл её своей частью одеяла, которая ещё хранила моё тепло, и на цыпочках вышел вслед за Дилшодом.

В доме было тихо и пусто. Дети, видимо, ещё спали, а на кухне пахло свежим лепёшками и дымком — Зухра, должно быть, даже не ложилась. Я мельком глянул на старые часы с маятником в коридоре — они показывали без пятнадцати пять. Самое подходящее время для того, что я задумал.

Дилшод молча распахнул входную дверь, и нас окутал холодный, влажный воздух предрассветья. Трава блестела от росы, а где-то вдалеке уже прокричал первый, самый смелый петух.

Мы вышли за калитку, и я замер. На том месте, где вчера вечером стояла относительно чистая, пусть и видавшая виды «Нива», теперь находилось нечто, напоминающее грязного доисторического жука. Машину было просто не узнать.

Она была практически полностью облеплена густой, влажной глиной, слоем в пару пальцев толщиной. Под этим камуфляжем невозможно было разглядеть не только цвет, но и контуры кузова, а самое главное — на привычных местах не было номерных знаков. Дилшод попросту скрутил их, оставив пустые места.

Я с недоумением посмотрел на своего спасителя, на что тот лишь коротко ухмыльнулся, таинственно блеснув глазами в предрассветных сумерках, после чего коротко пояснил:

— Нам же не нужно, чтобы нас нашли, запросив информацию с первой же камеры? Садись.

Мы залезли в салон, внутри которого к моему удивлению было относительно чисто. Пахло бензином, маслом и свежей глиной. Дилшод повернул ключ и «Нива» тут же завелась с пол-оборота, выдавая отличное техническое состояние. Он выключил фары и тронулся с места, взяв курс не в сторону дороги, а вглубь, за деревню, в поля.

Дальше началось то, что можно было назвать экстремальным ориентированием. Дилшод, казалось, знал наизусть каждую тропинку, каждую промоину в этих бескрайних лугах и лесах. Мы не ехали, а буквально преодолевали расстояние. То ныряли в овражки, почти вертикально съезжая по глинистым склонам, то петляли между кочек на залитых росой лугах, оставляя за собой глубокие борозды…

«Нива» кряхтела, ревела, буксовала, но Дилшод рулил с невозмутимым спокойствием профессионала, и машина покорно ползла вперёд, плюя на все законы физики и гравитации.

Лишь пару раз за весь путь мы короткими, стремительными бросками пересекали асфальтовые дороги, которые были на редкость пустынны в этот предрассветный час.

Как только мы приближались к ним — Дилшод на секунду замирал, оценивая обстановку, а затем, дождавшись подходящего момента, давил на газ, и мы буквально перелетали через асфальтовую ленту, чтобы снова нырнуть в спасительную чащу, исчезая, словно призраки.

Я молчал всю дорогу, вжимаясь в сиденье и наблюдая за мастерским вождением Дилшода. Внутри же тем временем всё сжималось в один тугой, холодный узел, наполненный мрачным предвкушением из-за того, что с каждым мгновением мы становились всё ближе к цели. К Артуру.

Примерно через час непрерывной тряски и качки сквозь деревья впереди показались чёрные контуры высокого забора и остроконечная крыша особняка. Дилшод заглушил мотор ещё в сотне метров, и мы несколько секунд сидели в полной тишине, слушая, как остывает металл и щёлкает о него слетающая глина.

— Ну что, брат, — тихо сказал Дилшод. — Приехали. Теперь твой выход. Я буду ждать здесь. — Он вытащил из-под сиденья увесистую монтировку и положив её на колени, продолжил:

— Если что-то пойдёт не по плану — сразу сигналь мне, и я помогу чем смогу.

Я посмотрел на него, на его спокойное, решительное лицо, и мысленно восхитился тому, что этот человек, ещё вчера совсем не знавший меня, сейчас был готов идти до самого конца. Но это был мой путь и моя месть, так что…

— Нет, — я покачал головой. — Спасибо, что довёз меня, но дальше… Дальше я справлюсь один. Это… это должно быть так.

Дилшод изучающе посмотрел на меня, потом медленно кивнул, как будто понял что-то очень важное и ответил:

— Как скажешь. Я уважаю твою решение и не буду вмешиваться, но я всё равно буду ждать тебя здесь.

— На другое я и не рассчитывал… — тихо ответил я, и вышел из машины. Воздух в этом месте был холодным и чистым. Пахло хвоей и влажной землёй. Я сделал несколько шагов в сторону особняка, зашёл за угол забора, и моё тело начало меняться.

Я активировал «Покров тьмы», и сразу же начал растворяться в предрассветных тенях. Я чувствовал, как тени покорно тянутся ко мне, и обволакивают, делая полностью невидимым как для человеческого, так и для электронного глаза. Я стал призраком, тенью, скользящей между деревьями.

Забор был высоким, с кованными остриями наверху, но для меня это внушительное сооружение не было значимой преградой. Я применил теневой шаг, пространство сжалось, и я оказался по ту сторону, на ухоженной, но пустынной территории. Особняк передо мной возвышался мрачным тёмным силуэтом на фоне постепенно светлеющего неба. В его мрачных окнах не было ни единого огонька и ни одного движения.

Я подошёл к массивной дубовой двери, которая конечно же оказалась заперта, и повторил применение «Теневого шага», благодаря которому тут же оказался внутри.

В холле пахло дорогим паркетом, кожей и… виски. Мой враг где-то тут, и нужно сделать так, чтобы он больше никогда и никому не сделал больно…

Я шёл по коридорам, словно приведение, беззвучный и невидимый. Моё сознание, обострённое до предела, искало любые проявления мыслей, чтобы как можно быстрее найти свою цель, и я нашёл. Его мысли шли откуда-то сверху и были мутными, спутанными, пропитанными алкогольными парами и… страхом. Слабым, глухим, но страхом.

Я взлетел по лестнице, практически не касаясь ступеней, и практически сразу увидел дверь в его спальню, которая была приоткрыта. Мысленно усмехнувшись, я воспользовался таким царским приглашением и аккуратно зашёл внутрь.

Он сидел спиной ко мне, ссутулившись на краю огромной не заправленной кровати. В его руке болтался почти пустой стакан и он что-то бормотал себе под нос. Его мысли были беспорядочным вихрем из злости, недоумения и той самой, подспудной трусливой жути: «…где этот кретин, Аслан… почему не звонит… не может же всё пропасть… этот сопляк… я его…»

Убедившись, что это действительно мой клиент, я в полной тишине сбросил маскировку и просто появился посреди комнаты.

Артур, видимо, почувствовал что-то. Возможно, движение воздуха, возможно, просто сработал своего рода животный инстинкт… Он медленно, неуверенно обернулся, даруя мне возможность увидеть, как его глаза, красные от недосыпа и алкоголя, испуганно расширились. Сначала он не понял, кто я, но из-за того, что в Эринии я особо не менял свои черты лица, он всё-таки меня узнал. Его лицо исказилось сначала изумлением, а потом злобной яростью.

— Ты⁈ — он сипло прохрипел, пытаясь вскочить, но алкоголь и внезапный шок сделали его движения медленными и неловкими. — Как ты… Как ты сюда попал? Где Аслан? Где мои люди?

Я не отвечал. Я просто смотрел на него. На этого изнеженного, испуганного хищника, который думал, что может безнаказанно причинять боль другим.

— Я тебя спрашиваю, лошара! Как ты посмел сюда припереться в такое время⁈ Ты хоть знаешь, кто я⁈ — закричал он, пытаясь придать себе храбрости громкостью собственного голоса. Он швырнул в меня стаканом, но я быстро просчитал, что этот импровизированный снаряд пролетит мимо, и даже не шевельнулся. Стакан предсказуемо разбился о стену за моей спиной, и тут до моей жертвы начало что-то доходить.

Доходить, что что-то идёт не так. Что-то очень и очень не так. Его взгляд скользнул по мне, по моей абсолютно спокойной позе, по моим глазам, в которых не было ни страха, ни злости — только холодная, бездонная пустота. И в его мыслях вспыхнула первая настоящая паника. «…он один… как он вошёл… где охрана… почему молчит…»

— Я знаю, кто ты, Артур. Ты труп, хоть пока ещё и не понял этого. Что касается твоих друзей — они не смогут тебе помочь, — наконец произнёс я тихим голосом, который в мёртвой тишине комнаты показался натуральным громом, и тут же продолжил:

— Никогда. Они получили то, что заслужили, и теперь твоя очередь.

Артур испуганно отшатнулся к изголовью кровати, его руки затряслись. — Что… что ты сделал? Ты… ты не понимаешь, кто я! Мой отец… он тебя сожрёт заживо!

— Твой отец ничего не узнает, — я сделал шаг вперёд. — Как никто не узнает, куда пропал его сынок. Ты просто исчезнешь. Как будто тебя и не было.

Артура захлестнула настоящая паника. Он не привык, чтобы кто-то разговаривал с ним в таком тоне, и сейчас просто не понимал — что ему делать. Он вскинул руки, и буквально выдавил из себя:

— Стой, стой! Давай договоримся! У меня есть деньги, много денег! Давай я дам тебе миллион… Нет, два! Два миллиона просто за то, чтобы ты ушёл! И в игре… Мой клан больше никогда не помешает тебе! Клянусь!

Я на это только усмехнулся, и прошептал:

— Игра… Ты — тот самый танк, который слишком поверил в свои силы… Теперь понятно. Что касается твоего предложения — дёшево же ты ценишь свою жизнь, Артур… — после этого я поднял руку, и подчиняясь моей воле, его шикарная кровать выпустила из себя множество корней, которые моментально взвились вверх, и обхватив Артура за руки и ноги, поднял его в воздух, хорошенько растягивая.

Когда это произошло — его глаза вылезли из орбит от ужаса и непонимания. Он пытался кричать, но из схваченного спазмами горла вырывались только беспомощные хрипы.

— Ты думал, что сила — в деньгах? В связях? В грубой силе? — я говорил тихо, приближая к нему своё лицо. — Ты ошибался, Артур. Настоящая сила — вот она.

Я сжал пальцы в кулак, заставляя корни натянуться ещё сильнее, и моя жертва скорчилась от невыносимой боли, захлёбываясь беззвучным криком. Я мог растягивать это часами. Мог заставить его испытать всю боль, весь ужас, который испытала Дарина, но я не стал. Он не заслуживал такого внимания. Он был просто мусором, который нужно было… убрать.

Я посмотрел ему в глаза, полные животного, примитивного страха. В них не было ни раскаяния, ни понимания. Только ужас перед необъяснимым. Ужас передо мной.

— Зря ты тронул её, Артур, — прошептал я. — Это была твоя последняя ошибка.

И без дальнейших экивоков активировал «Жнец душ».

В этот раз навык сработал как надо, и спустя мгновение я наблюдал за чёрным пламенем, активно пожирающим пойманную мной жертву. Спустя мгновение на месте человека осталась небольшая кучка пепла, и глядя на неё — я наконец вздохнул свободно.

Этот больной ублюдок сдержал слово и действительно как-то смог нас найти через Эринию… С этим нужно было срочно что-то делать, но без участия Дарины я этим заниматься не собирался.

Особняк тем временем окутала тишина. Я стоял и смотрел на то, что ещё минуту назад было человеком, и понимал, что не чувствую больше никакой ярости, и никакой радости от свершившейся мести. Только пустота вместе с холодным, безразличным спокойствием.

Я развернулся и вышел из комнаты тем же путём, что и вошёл. Теневой шаг через забор, несколько быстрых шагов по лесу — и вот я уже у «Нивы».

Дилшод сидел всё в той же позе, с монтировкой на коленях. Он посмотрел на меня, вышедшего из предрассветного тумана. Он посмотрел на моё спокойное, без единой эмоции лицо, и не стал ничего спрашивать. Просто молча завёл мотор.

— Всё? — только и произнёс он, когда я устроился на сиденье.

— Всё, — ответил я, глядя прямо перед собой на грязное лобовое стекло. — Теперь всё.

Сразу после этого мы поехали обратно в сторону дома, где приходила в себя девушка, которая пока ещё не знала, что все её обидчики мертвы. Рассвет уже во всю занимался над лесом, окрашивая грязный кузов «Нивы» в розовые тона. Впереди был новый день, и впервые за долгое время я чувствовал, что он будет действительно новым.

Интерлюдия: Дежурный отделения полиции по г. Люберцы

Старший лейтенант Игорь Малышев заступил на смену в восемь утра, с чувством лёгкой, привычной тоски. Ночь выдалась беспокойной — какое-то ДТП на Октябрьском проспекте, пьяная драка у кафе «У Ашота» — и дежурная смена, которую он сменил, выглядела помятой и измотанной. Особенно та сержант, симпатичная блондинка из уголовного розыска… Жаль, не удалось даже пару слов перекинуться, только кивками поздоровались.

Игорь тяжко опустился в своё кресло дежурного. Стул противно скрипнул. Воздух в помещении был спёртым, пахло старым кофе, сигаретным перегаром с прошлой смены и лёгкими парами алкоголя из обезьянника.

Он потянулся к термосу, надеясь, что хоть кофе сегодня будет сносным, и мысленно молился всем богам, чтобы эта смена оказалась чуть менее мерзкой, чем прошлая. Хоть немного поспать бы, разгрести бумажки… Мечты.

Он только-только налил себе кружку тёмной, горькой жижи, как зазвонил телефон на столе, на который звонили исключительно экипажи ППС. Игоря передёрнуло. Рановато для вызовов. Обычно в такое время всё затихало — кто-то спешит на работу, кто-то ещё спит…

Он поднял трубку, стараясь, чтобы в голосе не звучало раздражение:

— Дежурный по отделению, старший лейтенант Малышев.

В трубке послышалось тяжёлое, прерывистое дыхание, а потом — голос. Он был срывающимся, неестественно высоким, и Игорь не сразу узнал в нём обычно флегматичного и невозмутимого сержанта Петренко, которого все за глаза звали «Булыжником».

— Игорь Вадимович… — голос Петренко дрожал, и это было так неестественно, что у Малышева похолодело внутри. — Мы… мы на вызове. Воинов-Интернационалистов, 14, квартира 89.

— Ну и? — Малышев нахмурился, прикидывая в уме адрес. Обычная панельная хрущёвка, на окраине спального района. — Что там? Пьяный дебош? Самоубийство?

— Х-хозяин квартиры… — Петренко сделал глотательное движение, слышимое в трубку. — Он сдавал её посуточно. Пришёл проверять… ключом открыл… и… Игорь Вадимович, он тут в истерике, орёт, что… что там выкопанный труп.

Малышев ощутил, как по спине пробежали мурашки, и не верящим голосом переспросил:

— Что? Как выкопанный труп⁈ Может, бомж какой помер, а он драматизирует? Осмотритесь нормально!

— Мы осмотрели… — голос Петренко сорвался на шепот, полный неподдельного ужаса. — Игорь Вадимович, там не просто труп. Их два. И один… один из них… он как… как высохший. Мумия, ёпт, настоящая! Кожа да кости. И… и запах… Ох…

Петренко замолчал, и Малышев услышал, как он на другом конце провода с трудом сдерживает рвотные позывы.

Дежурный тем временем онемел от удивления. Мумия? В Люберцах? В панельной хрущёвке? Это бред. Это какой-то розыгрыш. Но Петренко, «Булыжник», никогда не шутил. И уж тем более не паниковал из-за обычного трупа.

— Ты… ты точно всё видишь правильно? — тупо переспросил Малышев, чувствуя, как у него холодеют кончики пальцев.

— Подкрепление вызывайте! — уже почти кричал Петренко, срываясь. — И следователя! И криминалистов… Тут… тут явно что-то не то. Не по нашей части. Совсем не по нашей. Я такое в жизни не видел…

В трубке послышались чужие голоса, приглушённые, взволнованные. Кто-то на фоне очень громко кричал.

Малышев сидел, сжав трубку так, что костяшки побелели. Все надежды на спокойную смену рухнули в одно мгновение, а перед глазами стояла нарисованная сержантом картина…

— Оставайся на месте и держи обстановку под контролем! Посторонних не пускать! — наконец выдавил он, и тут же добавил:

— Я… я сейчас всех вызову, жди.

Он бросил трубку, не дожидаясь ответа, и схватился за другой аппарат, чтобы звонить начальнику и в Следственный комитет. Утро, только начавшееся, уже превратилось в кошмар, и он смутно чувствовал, что это только начало…