Призрак Дома аферистов

Глава 9

Василиса торопливо открыла глаза и поморщилась: тьфу ты, даже в мыслях Кондратий Вениаминович пошлостей ей наговорил!

Хм… Пошлостей… А ведь…

Стоп! Кажется, она поняла, что ей не нравится в этой истории.

Девушка вскочила с дивана, выбежала из кухни, зачем-то заглянула в ванную, в комнату, вышла на балкон. Пока она бесцельно бродила по квартире, мысли крутились с немыслимой скоростью.

Поведение Кондратия Вениаминовича изначально было неправильным, каким-то нарочитым. Сначала он упорно называл Василису мальчишкой, хотя волосы у нее достаточно длинные и фигура не плоская. Если бы он встретил школьницу шестнадцати-семнадцати лет, тогда можно понять его оплошность. Но Василису крайне сложно было принять за мальчика.

Кроме того, он почти сразу решил, что Василиса дворянского сословия. А при этом ведет себя как с горничной, которой можно и пошлостей наговорить: все равно ей некому пожаловаться. На хронического ловеласа, который делает стойку на любую особу женского пола, он не похож. Нет в его глазах ни настоящего азарта, ни блеска. Василисе он больше напоминал не очень талантливого актера, пытающегося вытянуть главную роль.

Получается, врал безбожно Кондратий Вениаминович? Интересно только в чем? И будет ли продолжать лгать и дальше?

Василиса остановилась посреди комнаты, обвела ее глазами… Взгляд уперся в «блогерский» рюкзак.

Правильно! Нужно срочно ехать к Потехину, устроить ему допрос с пристрастием. Интересно посмотреть, как он будет сегодня выкручиваться.

Представив, как она припрет призрака к стенке, Василиса воодушевилась, собралась в считаные минуты. На Петроградку приехала в самом радужном настроении. Не стала ждать автобуса, сразу же помчалась через проходные дворы. Так спешила, что даже не притормозила возле любимого особняка Тиса, не полюбовалась на его причудливую архитектуру — то ли ранний модерн, то ли неоготика. Здесь улочка напоминала средневековую Европу, Василисе нравилось представлять себя в том времени.

Геннадий открыл ей почти сразу, даже не пришлось ждать. Правда, взгляд у него был какой-то настороженный. И почему-то он сразу нахмурился, увидев девушку.

— Здравствуйте! Я вчера была здесь… — затараторила Василиса.

— Драсьте! — буркнул сторож. — Да, я вас узнал, склерозом не страдаю.

— Можно мне войти?

— Это зачем же? Мне сегодня не звонили, о ваших съемках ничего не знаю.

Василиса огорченно прикусила губу. Вчера она совсем забыла, что надо договориться с Геннадием о следующем визите. Но молчать было нельзя: сейчас дверь закроют перед ее носом, и придется Василисе искать обходные пути. Или через стенку призрака вызывать, что тоже не радовало.

— Понимаете, мне в одной комнате доснять кое-что надо, — промямлила девушка. — Совсем чуть-чуть…

— Это вы у начальства спрашивайте. — Мужчина снова насупился, делая вид, что закрывает дверь. — Они решают.

Но его глаза при этом так подозрительно блеснули, что Василиса рискнула пойти ва-банк. Немного подавшись вперед, она торопливо прошептала:

— А может, договоримся?

Геннадий бросил быстрый взгляд на улицу и приоткрыл дверь чуть шире:

— Заходите!

Сумма, запрошенная рабочим, была не очень большой — как раз хватит, чтобы пару раз на американских горках прокатиться. Василиса даже торговаться не стала. Если он взял деньги один раз, возьмет и во второй. Журналистку это устраивало: еще неизвестно, сколько раз придется с Кондратием Вениаминовичем встречаться, а денежные отношения с Геннадием самые надежные.

— Не хотите ли кое-что узнать, девушка? — деланно-равнодушным тоном сказал сторож, пряча деньги в карман. — Если добавите сверху, расскажу.

— Смотря что предложите. — Василиса безразлично пожала плечами.

Хитро глянув на нее, Геннадий ухмыльнулся: сейчас каждый из них вел свою игру.

— Интересовались тут вами, — лениво проговорил он. — Вчера. Почти сразу, как вы ушли…

Журналистка напряженно замерла, по ее спине пробежался неприятный холодок. Взглянув исподлобья, она вытащила еще одну купюру и протянула ее сторожу:

— Кто?

Геннадий взял купюру, аккуратно разгладил ее, неторопливо положил в карман. И только после этого начал говорить. Медленно, отрывисто, будто взвешивая каждое слово.

— Мужчина какой-то. Небедный, с деньгами. И мне заплатил. Я и не отказывался — не с моими доходами.

Он вызывающе посмотрел на Василису. Мол, и попробуй что-то возразить!

Но девушку его гримасы не интересовали, только информация.

— Что этот мужчина хотел? — поторопила она сторожа.

— О вас спрашивал. Я все честно ему и сказал. Что впервые вас видел, что вы из газеты, о старых домах пишете. Правда, ни имени вашего, ни газеты не называл. Мне это знать не положено, да и интереса особого нет. Начальство приказало — я и впустил.

— Как он выглядел?

— Молодой, приличный, в плаще. Возраст не поймешь. Глаза колючие, опытного мужика, а выглядит как пацан. И говорит как-то странно. Легко, не мекает-бекает, но то ли шепелявит, то ли мямлит. Иногда хорошо его понимал, а иногда переспрашивать приходилось.

— Может, иностранец? — подсказала Василиса. — Акцент у него?

— Да не-е, — отмахнулся Геннадий. — Он не был чернявым. Скорее, белобрысым. Не так чтобы совсем, но почти да.

Что в понимании рабочего значит «почти да», девушка не стала уточнять.

— Разве иностранцы обязательно смуглые? — удивилась она. — А как же финны?

— Не, это не финн был. Тех я знаю, — уверенно заявил сторож.

Василиса не стала его расспрашивать дальше. И так было понятно, что вчерашний наблюдатель решил собрать о ней информацию. Каким бы путанным ни было описание Геннадия, незнакомец идеально под него подходил.

***

Кондратий Вениаминович сидел на том же месте. В своем любимом кресле, но читал в этот раз не газету, а книгу. «Наука о любви. Въ двухъ частяхъ» — прочитала Василиса на обложке, когда поднялась к нему на «антресоль».

— Вы уже соскучились по мне, энергичная анархистка? — вместо приветствия спросил он, пыхнув трубкой. — Не ждал вас так быстро.

— Я не анархистка! — сердито буркнула Василиса, красноречиво взглянув на его книгу.

— Да-да, я помню, что вы решили стать камераманом и завоевать весь мир. Кстати, вы покажете хоть одну свою фильму? Или они… хм… фривольного содержания?

Василиса недовольно нахмурилась: эта несмешная игра в пошлость уже начинала ей надоедать.

— Вам не стоит так морщить лоб, иначе будут морщины, — не унимался Кондратий Вениаминович. — Вы не пробовали наклеивать пластырь для профилактики? Вы ведь знаете, что это такое? Очень модное нынче средство. Говорят, весьма эффективное…

— Расскажите мне о своем брате, — перебила его Василиса.

Обсуждать модные тренды столетней давности девушке совсем не хотелось: то было «лихое» время в косметике! Чего только стоили радиоактивные пудра и зубная паста! Производители уверяли, что они очень эффективно убивают все известные микробы. И ни чуточки не лгали! Кроме того, эти средства заставляли зубы и кожу светиться. В прямом смысле, а не переносном.

— А что мне о Петруше рассказывать? — пожал плечами призрак. — Брат как брат. В детстве противный был, не слушался.

Девушка открыла заметки в телефоне и приготовилась записывать:

— Мне нужна его биография. Подробная, но без длинных рассказов о детских шалостях.

— Как прикажете! — хмыкнул Потехин. И очень скучным голосом начал диктовать: — Мой младший брат Петр родился в тысяча восемьсот семьдесят девятом году. Подвизался в банковском деле.

— Аферы вам помогал проворачивать? — уточнила Василиса.

— Почему сразу аферы? — возмутился Кондратий Вениаминович. — Да, он помогал мне в делах. У него был дар… эм-м… коммерсанта. Скажем так!

— Редкий проныра, одним словом.

— Если вы намекаете, что это он меня убил, то ошибаетесь, — сухо произнес призрак. — Нас в детстве воспитывали должным образом, Петенька не должен был на брата руку поднять.

— Так «Петенька» или все-таки «противный был»? — уточнила Василиса.

— Переходите к следующему вопросу, — не глядя на нее, процедил сквозь зубы Потехин.

Девушка довольно улыбнулась: допекла-таки зарвавшегося барина!

— Ваш брат был женат?

— Да, был, но наследников не имел. На деньгах женился, с супругой жил раздельно.

— Расскажите о своем компаньоне.

— Потрошков Степан Игнатьевич, штабс-капитан. В семнадцатом году служил в военном министерстве.

— На побегушках был?

— Почему сразу на побегушках? Степан Игнатьевич революцию полностью поддержал, что весьма укрепило его дела. Он выполнял всякие деликатные поручения сначала при Гучкове, а потом при Керенском.

— Я правильно понимаю, он отвечал в вашем предприятии за силовую сторону?

— Может, вы меня и понимаете, а я нет! Иногда вы так странно выражаетесь, барышня. И кто вас только языку учил? Вы хоть гимназию окончили?

— Окончила-окончила. И институт тоже, — пробормотала Василиса, отрывая взгляд от заметок.

Она сжала-разжала кулак, разминая кисть, сделала пару поворотов головой. Подвигала плечами, поднимая то одно, то другое.

Кондратий Вениаминович изумленно смотрел на ее странные движения, даже о трубке своей забыл. Василиса еле сдержала язвительную ухмылку: пусть полюбуется на манеры современной молодежи. А то дай ему волю, заставит всех барышень корсет носить и книксены делать. Непрерывно!

Впрочем, Потехин быстро взял себя в руки:

— Неужели Институт благородных девиц своим присутствием почтили? — Призрак насмешливо прищурился. — И вас туда приняли?

Но девушка не ответила ему. Ее взгляд зацепился за непонятное пятно на полу. Оно темнело как раз за призраком. Кондратий Вениаминович был, конечно, прозрачным, но не настолько, чтобы сквозь него рассмотреть подробности.

В прошлый раз там ничего не было, это Василиса хорошо помнила.

— Вы куда? Что вам надо?! — взвизгнул призрак, когда она, вскочив, метнулась вперед.