Призрак Дома аферистов

Глава 14

В Кремле Василису хорошо знали. Школьницей она часто приходила сюда, к маме на работу. Позже, когда познакомилась с Иваном, регулярно оказывала услуги переводчика. К тому времени он уже был известным призраком, время от времени к нему приезжали исследователи. Свои, конечно. Иностранцев в его башню не пускали — уж больно на язык не сдержанный! Вот и приходилось Василисе выступать посредником между современными дядечками с научными степенями и необразованным рядовым солдатом из восемнадцатого века.

Служащие Кремля относились к привидению как к домашней зверушке — милой, но избалованной донельзя. Звали его по-простому, Прохорычем, а после приезда очередных экспертов, заполучив ворох претензий, — вообще матерно. Толку от призрака, как от исторического свидетеля, было до обидного мало, и научные сотрудники не стеснялись в красках рассказать об этом музейщикам.

Сам Прохорыч искренне считал, что гостей к нему водят исключительно для того, чтобы уважаемый призрак не скучал в одиночестве. Был он мужчиной прямолинейным и не очень развитым даже по меркам восемнадцатого века. Родился и вырос в глухой деревеньке, на русско-турецкую попал молодым, ни черта еще не понимавшим рекрутом, а всю Семилетнюю прослужил в обозе. В тот день, когда к нему неожиданно пришла Костлявая, занимался обучением новобранцев правильной зарядке фузеи. С тех пор его на фузее и зациклило.

Будто мало было Прохорычу одной контузии, уже в двадцатом веке его прихлопнуло снова. В августе сорок первого, когда немцы захватывали город, попал призрак под ударную волну. Разлетелся он мелкими брызгами по кремлевской стене, по всем трем метрам толщины. Назад-то собрался, когда пришел в себя, но с тех пор плохо понимал обращенные к нему вопросы. Тогда и заполучил прозвище «юродивый».

Правда, Василиса, несколько раз пообщавшись с призраком наедине, никакой юродивости у него не обнаружила. Но говорить об этом никому не стала. Прохорычу очень даже хорошо жилось под защитой его статуса. Зачем портить жизнь, в сущности, безобидному привидению?

К Ивану Прохорычу, рядовому солдату, Василиса собиралась основательно. К встрече с Кондратием Потехиным, господином инвестором из Санкт-Петербурга, она никогда так тщательно не готовилась.

Начала девушка с обуви. Та, в которой приехала, для такого ответственного дела никак не годилась.

— Ты что там делаешь? — удивилась мама, застав свою дочь, стоящую на коленях в прихожей.

— Свои резиновые ботиночки ищу, — пробормотала Василиса, заглядывая в нижний, обувной, шкафчик.

Слишком глубокий, он был очень вместительным, но не очень удобным. Вот и сейчас девушке пришлось сильно склониться, чуть ли не к полу приложиться щекой, чтобы всмотреться в темное нутро нижней полки.

— Там их нет, я зимнюю обувь уже упаковала и на лоджию вынесла.

— А резиновые зачем спрятала? — огорченно спросила Василиса, вставая. — Они же осенние! Теперь придется снова их доставать.

— Но они на меху! Неужели в Петербурге так холодно?

— В Петербурге в любой момент может стать холодно. Даже летом, — хмыкнула Василиса. — Но там у меня обуви хватает. Мне они сейчас нужны.

— Зачем? — изумилась мама. — На улице двадцать четыре градуса!

— Так много? — огорчилась Василиса. — А в чем же мне тогда пойти?

— В кроссовках, например. Думаю, сегодня туристы и в босоножках будут, так что можешь надеть что угодно — никого этим не удивишь.

— Но мне же по рву придется брести! А там, наверное, грязно.

— Какая грязь? В этом году ни дождей толковых не было, ни снега.

— Хорошо, уговорила. Можно я из копилки десятирублевок наберу? Мне еще надо в магазин за попрыгунчиками зайти.

— Возьми, конечно.

Шагая вокруг Кремля по крепостному рву, Василиса чувствовала себя блохой под микроскопом. Вверху стояли толпы туристов, то и дело появлялись новые группы. Слушая экскурсовода, они с интересом разглядывали девушку, бредущую по узенькой тропинке.

Одно время она шла одна, но потом какие-то шумные дети тоже спустились вниз. Пристроившись сразу же за Василисой, они вначале пытались идти в ногу, а потом включили телефоны и начали делать селфи. Судя по монотонному бубнежу, раздававшемуся за спиной, один из них снимал видео для своего блога. Девушке очень хотелось рыкнуть на них, но она не рискнула устраивать цирк на глазах у скучающих зевак. Тогда точно зрителей прибавится!

Обойдя полный круг, Василиса спустилась к берегу. Сбросив кроссовки, пересекла песчаный пляж и зашла по щиколотки в воду. Наклонившись, зачерпнула немного, смочив руки по локоть. Отряхнула их, но на берег не спешила, смотрела на проходящий мимо катер.

— Девушка, вода очень холодная? — раздалось сзади.

— Ледяная! — буркнула Василиса.

Это была правда. Ее ноги сразу же пошли пупырышками, как только ступила в воду. Настроение от этого никак не улучшилось.

— Почему же вы не выходите, если холодно?

— Купаюсь!

Волна, поднятая катером, наконец-то добралась до Василисы. Отвлекшись на разговор, она не успела отскочить, и джинсы, закатанные слишком низко, намокли. Выругавшись про себя, девушка развернулась и решительно шагнула к берегу.

— В джинсах купаетесь? — удивился настырный незнакомец.

— Купальник забыла! — отрезала Василиса.

Подняв голову, она увидела какого-то парня, с интересом смотревшего на нее. В принципе, симпатичного, но у девушки не было никакого желания продолжать пикировку. Тем более, чуть дальше стояла ухмыляющаяся компания — по всей видимости, его друзья.

Гордо вздернув нос, Василиса отвернулась и прошагала к ступенькам, ведущим вверх, к арке входа в Кремль.

Прохорыч был мужчиной постоянным: облюбовав одну из закрытых для посещения башен, он уже не менял своего места жительства. Мог прогуляться по Кремлю под настроение, но всегда возвращался домой, в свою келью. Официально она носила статус «в аварийном состоянии», вход в нее был временно перекрыт… лет тридцать уже, если не больше. Мама Василисы шутила, что Прохорыча давно пора включить в штатное расписание и официально выделить ему кабинет — эту самую келью.

Нырнув за старый щит для объявлений, преграждавший вход, — двери здесь отродясь не водилось, Василиса оказалась на территории призрака.

— Солдат-батюшка, ратный муж, покажись мне, молви добро слово. Прими мои дары, окажи милость, — торжественно проговорила Василиса.

— Пришла наконец-то, — раздалось откуда-то из стены.

— Пришла, батюшка. Звал ты меня, вот я и здесь.

— Рвом глубоким шла, по воде студеной брела?

Прохорыч явно подражал какому-то дьяку из своей реальной жизни: не говорил, а внушительно гудел, повышая голос на звуке «о».

— Истинно так батюшка! — искренне ответила Василиса.

О том, что вода была в реке, а не во рву, девушка не упоминала. Да призрак и не спрашивал.

— Посолонь брела, как солнце ходит?

— Истинно так батюшка!

— Волхову древнему поклонилась, руки в нем омыла, рукава омочила?

— Не достала, батюшка, — Василиса взмахнула рукой, демонстрируя короткие рукава футболки. — Зато порточины щедро получили.

Девушка дрыгнула ногой, предъявляя мокрую штанину.