Призрачная кровь 4

Глава 7

Чего я не видела в этом мире? Да много чего.

Что я не видела в академии? Прежде всего, как проходит практика. И вот настал тот день, когда я первый раз отправилась на неё с группой.

Госпиталь находился рядом с полигоном, что логично, далеко не нести покалеченных студентов. И судя по разговорам, нет ни одного из студентов, кото бы хоть раз здесь не побывал. Только мы, целители, по другую сторону — мы лечим.

На втором курсе нам этого, естественно, не позволяли. Наш удел — грязная работа. Как оказалось, в госпитале нет персонала, вся работа, даже мытьё уборных, лежит на плечах студентов. Их моют штрафники, а за неимением оных, просто отстающие по учёбе. Но сдаётся, и притеснение по классу присутствует, как без этого.

Слава Богу, меня это никаким боком не коснётся. Уверена не на сто процентов, вдруг меня местное начальство яро невзлюбит, но взбрыкнуть я умею.

Нам выдали халаты, мой, естественно, оказался велик, закатала рукава — пойдёт. Затем провели короткий инструктаж по технике безопасности, потом урок по теме обработки ожогов, и нас начали распределять по нарядам. Формулировка удивила, но всё, верно, готовимся к службе. Распределили почти всех, кто-то ушёл со слезами, кто-то с улыбочкой. Одна я осталась не у дел. И причина выяснилась сразу — меня ждал начальник госпиталя. Опять предстоит выслушать, что я должна бросить все силы на исцеление человечества, я же целитель! В академии все тянут одеяло на себя, и чем дальше, тем с большим остервенением они будут это делать.

Остановилась у указанного кабинета:

Главный доктор-распорядитель

профессор Мария Владимировна Одинцова

Интересное название должности.

Постучала для приличия, хоть дверь и была приоткрыта.

— Войдите, — послышался чуть грубоватый женский голос.

— Доброе утро! Вы хотели меня видеть?

За столом сидела типичная докторша: женщина средних лет, полновата, уставшие, но внимательные глаза. Каждая профессия даёт отпечаток на внешность. Вот и она не исключение. Сразу видно много лет в профессии, и как только я вошла, Мария Владимировна уже ставила диагноз, не осознавая этого. За те несколько секунд, что я заходила, она умудрилась осмотреть меня всю.

— Проходите, Анастасия Павловна, — у меня сложилось впечатление, что из студентов только меня называют по имени-отчеству. — Рада с вами лично познакомится. Присаживайтесь.

Она мне указала на светлое кресло, стоявшее у стола. В кабинете было всё просто по больничному, но женщина остаётся женщиной и везде привнесёт уют. На полках расставленные книги, несколько статуэток, красивые портьеры, на подоконнике пышно цвели комнатные растения, что сильно контрастировали с видом за окном. На смену первому снегу пришла осенняя хмарь, которая окружала Академический городок. Тучи периодически прорывались за энергетическую завесу, и небо над городком заволакивало тучами.

— Я, если честно не понимаю, зачем вы здесь? — огорошила она меня. — Нет, не так выразилась. Не знаю, чем могу быть вам полезна? Ваша группа сейчас постигает азы, привыкает к нашей тяжёлой и порой неприятной работе. Они потом поймут, что такое настоящая грязь, кровь… Когда бойцов приходится буквально собирать по частям, запихивая внутренности в брюшную полость…

Женщина хмыкнула, смотря в моё равнодушное лицо. Не знаю, чего она добивалась, но напугать меня не получилось.

— Отлично, — сказала она с улыбкой и встала.

Сейчас будет какая-то проверка.

Когда мы шли по корпусу, то понимала, что в этом отделении нет больных, по крайней мере, тяжёлых. Я задала вопрос. Догадка была верна. Это учебный корпус и фильтр, куда приходят на первичный приём и процедуры, вроде уколов и перевязки. А ещё находятся учебные классы. Так что зря девчонки ноют, здесь они, по сути, убирают за собой, а вот на третьем курсе начнётся реальная работа. Там, конечно, не будут собирать кишки, но ранения могут оказаться очень даже серьёзными.

Вот туда мы как раз и направились, в другое отделение с реальными больными. Через крытый коридор, который соединял корпуса.

Как только мы зашли в другое здание, я сразу почувствовала разницу: пахло настоящей больницей.

— Это мужское отделение, — сказала Мария Владимировна, но я это, и сама видела. По коридору от скуки слонялись парни, кто-то сидел в креслах, общались, читали. Ни одного знакомого лица не разглядела. Но увидев нас, все начинали улыбаться. Ну да хоть какое-то развлечение.

— Гений решил нас полечить? — ощерился в улыбке один мальчишка и перебинтованной ногой.

— Тебя, бездарь я бы вообще не лечила. Представляете, Анастасия, третий раз в госпитале с начала года! Неймётся. Я бы отчисляла таких, совсем не имеют чувства самосохранения!

— Марья Владимировна, я же не нарошно, чес слово! — с толикой обиды, но с весельем в глазах возмутился парень.

— Ещё раз попадёшь до практики, я тебе характеристику подправлю. Вместо боевиков в чистильщики клозетов попадёшь! — беззлобно ругала его докторша. — Хороший парень, безбашенный только. После ввода вашей методички, силы возросли, упиваются, от этого травм больше, не умею управлять. Научатся… — она мне улыбнулась.

Мы шли дальше, со всех сторон слышались реплики, на какие-то начальница отвечала.

Когда мы остановились у закрытой двери, я поняла, что мы у цели.

— Здесь тяжелораненые. Да, у нас и такие бывают. Кто-то не успевает оправиться и до конца учёбы, есть отчисления и даже смертельные исходы. Надеюсь, с вашей помощью их уже не будет. Ваши ребята из исследовательской группы очень сильно помогают другим студентам. Побольше бы таких, чтобы охватить все группы. Конечно, хочется и вас заполучить, но я не смею даже надееться, — я слышала, как она тяжело переживает. — Хочу, чтобы вы увидели, с чем мы чаще всего имеем дело, может, появятся какие идеи.

Мы зашли, сразу закрыв дверь. Это был совсем другой мир — мир боли и страдания. Нет, не было криков и стенаний, в открытых палатах лежали обездвиженные тела, но в воздухе повисла обречённость. Она читалась и в глазах Марии Владимировны. Доктору плевать, что перед ней молоденькая девушка, недавно поступившая в академию, она ждала от меня чуда.

Да, первый порыв был выгнать её, как свидетеля, накинуть на всех капсулы и исцелить, а потом уже выкручиваться и плести байки. Но этот мир пока не готов к подобным чудесам. Значит, чистый целитель, но на полную катушку.

— Давайте с самого сложного. Не знаю, на сколько меня хватит, — проблема в том, что обычный дар имеет свой резерв и выше его не прыгнешь. Пополняется он у меня намного быстрей, чем у остальных, но с ним я не всё могу.

Мы прошли несколько палат, в каждой лежала по одному пациенту. Пройдя несколько открытых дверей, подошли к закрытой. Доктор открыла её, пропуская меня вперёд.

В комнате стоял полумрак, работала аппаратура или артефакт, который и давал немного света. Мария Владимировна подошла к стене и включила светильник.

Под простынёй лежал парень, только белокурая голова торчала. Но и по ней я видела, что случилось. Не знаю, что он делал, но он выжег себя, очень типичные полосы были на щеках, чем-то напоминающие носителя Чёрной крови в активном состоянии. Только у парня были не наполненные чернотой вены, а шрамы.

Доктор хотела открыть его.

— Не надо, я так…

— Такие случаи — редкость. Третьекурсник, сильный мальчишка. Не знаю, что произошло, но поток сорвался, и он не смог совладать с ним. Преподаватель не успел ничего предпринять, с его слов он вспыхнул как молния и упал. Он здесь с июня, только с практики приехали… и случилось. Даже транспортировать не можем, не переживёт дорогу. Родители приезжают раз в неделю, но надежды я им не могу дать. Его словно сжирает что-то, не давая восстановить органы. Этот артефакт поддерживает жизнедеятельность, работает на чёрных кристаллах, — с каждым словом она словно умоляла меня.

— Я сделаю что смогу.

Пододвинула стул и стала диагностировать. Поражено буквально всё, но мне надо было найти источник проблем.

Сразу подумала на деструктор. Не исключала, он кто-то мог, как также Тамилла, применить запрещённую руну, и она каким-то способом трансформировалась в проклятие.

Но это был не деструктор. Вот же зараза! — хотелось ругнуться вслух. Я нашла причину. Парень не просто выжег себе сеть, он умудрился спалить ключевой узел — центр дара. С первого взгляда поняла, что он был неактивен. Но по идеи он должен был превратиться в обычного обывателя. Что-то не давало мне покоя. Почему же парень не поправляется, ведь в него буквально закачивают энергию. Любой человек запрыгал бы козликом на его месте.

Молния…

Положив руки на грудь, я углубилась в выжженную магическую сеть. От увиденного волосы зашевелились на затылке. Его центр дара не выжгло, его порвало, и теперь две половинки пытались взаимодействовать и тянули энергию со всего тела, та, что поступала из артефакта, рассеивалась в воздухе, а академические сферы просто собирали эманации. Даже не смотря в свою линзу-артефакт, я чувствовала повышенный энергетический фон. Прямо аномалия какая-то. Почему они не соединяются?

Обычным способом вылечить я его не смогу, а без вмешательства он не выкарабкается. Становится убийцей я не хотела, но выбора у меня не было, решила рискнуть. Не отнимая рук капсулировала узел. Ну, с Богом!

Произошло всё так быстро, что я ойкнуть не успела. Мальчишка едва заметно дёрнулся. Капсула исчезла, и я сразу почувствовала, что узел начал наполняться. Решила дальше помочь пациенту и стала восстанавливать стенки повреждённых каналов, которые шли от узла. Да, парень был силён, я это видела по опустошённому энергетическому костяку, но как очнётся, ему потребуется долгая реабилитация как магу, полностью реконструировать сеть. На его радость, он ещё об этом не знает, уже существуют методы.

Убрала руки и повернулась к доктору. Сейчас буду плести байку, улыбнулась ей, но тут же мысленно чертыхнулась. В дверях стоял мужчина, он неотрывно смотрел на меня.

— Он будет жить, но как магу придётся долго восстанавливаться, — сказала я, улыбнувшись и мужчине. — Завтра приду и поработаю с мозгом, вы пока не приводите его в сознание, надо вначале организм восстановить, — на мои слова Мария Владимировна просто стояла и молчала, на лице был не то, что шок, она словно привидение увидела. Запоздало побледнела, губы затряслись и, нащупав рукой стул, поторопилась сесть. Мужчина подбежал и придержал её.

Молчание затянулось. Я всё-таки решила сказать свою версию болезни, доктора сейчас поверят во всё.

— Вы же читали мою теорию по узлам? — женщина кивнула, мужчина только сощурил глаза. — Не знаю, как это произошло, но сеть выжглась не до конца, иначе он бы просто потерял дар. Образовались несколько злокачественных узлов на основных каналах, которые тянули энергию из повреждённого организма, не давая ему восстанавливаться.

Мария Владимировна посмотрела на артефакт.

— Энергия просто вытекала через узлы. Здесь очень завышен энергетический фон, я это почувствовала, как только зашла, поэтому быстро нашла причину. Можно, я пойду домой? Устала, — протараторила и сделала грустное лицо.

— Конечно, Анастасия. И после обеда не приходите. Я отмечу ваше присутствие на практике.

— Спасибо. Завтра, когда можно подойти? — уточнила я.

— А? — Мария Владимировна всё ещё не могла прийти в себя. — Когда удобно, я здесь буду.

Идя домой, я рассуждала. Мне не понравилось, как парень дёрнулся, когда я капсулировала центр дара. Запоздало подумала, что очень рисковала, ведь я всегда работаю только с целым объектом, запчасти цветка не в счёт, он не дышит.

С энергетической составляющей вроде прокатило, пациент в порядке. Но как он отреагирует на вмешательство в мозг? Может попробовать на чём-то другом, например, на почке? Их две. Не смешно, Анастасия Павловна! Готова ли я экспериментировать на ничего не подозревающем человеке? Не совсем. Но если посмотреть с другой стороны у меня нет выбора, да и у него тоже. Сомневаюсь, что без моего вмешательства он станет полноценным.

Если это стихия огня, в чём я практически уверена, то у него и мозг пострадал. С другими стихиями он отделался бы микроударами, но с огнём это хоть и микро, но ожоги. Даже не могу представить, какую страшную боль испытал несчастный, пока не потерял сознание.

Зайдя домой, я легла на кровать. Не стала пить кофе, обед скоро.

Продумывая варианты по устранению проблемы, я решила вернуться в госпиталь после обеда, я просто не смогу ничем заниматься, пока не выясню, насколько всё плачевно и смогу ли я вылечить несчастного обычным способом.

Повалявшись около часа, поправила платье и отправилась в столовую.

— А ты почему раньше ушла? — спросила Кристина, когда увидела меня в столовой. Пришла я раньше и уже приступила к еде.

— Выполнила работу и меня отпустили.

— Чем занималась наша избранная? — беззлобно усмехнулась хулиганка.

— Мальчишкам мозги вправляла.

— Ох, ты что в мужском отделении была? Так нечестно! А можно мне с тобой? — с горящими глазами она засыпала меня вопросами.

— Нет, туда только детей и мужчин допускают, — улыбнулась. Иногда возраст снимает кучу вопросов. Но подозреваю, скоро это перестанет работать. — Тебе что здоровых не хватает?

— Не понимаешь ты… это же романтично, ты ухаживаешь за каким-нибудь красавчиком, а он в тебя влюбляется.

— Ты выносишь за ним утку, вытираешь задницу… — вставила слово Таня и засмеялась.

— Фу-у, ну и дура ты, Танька! Любишь всё испортить!

Дружеская перепалка перешла в обычный разговор. Не стала дожидаться Кристины, ушла.

Теперь надо оправдать моё возвращение, ведь я вроде устала. Скажу, что не смогла отдыхать, серьёзно лечить не смогу, просто проведу исследование. Думаю, доктора не будут против.

Начальницы учебного корпуса в кабинете не оказалось, поэтому я сразу прошла в другое здание, сомневаюсь, что меня будет кто-то ругать.

У парней обед был в самом разгаре.

— О, ангелочек, ты у нас насовсем останешься? — спросил мальчишка, когда я, проходя мимо, пожелала приятного аппетита.

— Нет, вас пусть лечат криворукие третьекурсники, чтобы желания попадать сюда больше не было, — видно я попала на больное, потому что парень скривился.

Аккуратно открыла дверь в реанимационное отделение, впуская ненадолго галдёж студентов и звяканье посуды. Закрыв дверь, неожиданно услышала тихую классическую музыку, которая мягко доносилась откуда-то сверху. Пока шла к нужной палате, мелодия продолжала меня сопровождать.

Дверь к моему пациенту оказалась приоткрытой, там по-прежнему горел свет, но никого, кроме больного не наблюдалось.

Артефакт мерно мигал, решила его немного рассмотреть. Довольно большой ящик с крышкой, без замка, но открывать я его не буду. Во-первых, не зная принцип работы, могу навредить пациенту, во-вторых, может последовать наказание, ведь сказано было, работает на чёрных кристаллах.

От него шли направляющие, с первого взгляда похожие на провода, но они являлись частью артефакта. Сложная конструкция с нанесённой цепочкой рун. Я горестно хмыкнула. И с такими технологиями они умудрились буксовать на месте? Вот же всё есть — бери да пользуйся! Но здесь опять сработала плоскость мышления, неспособность объединить две сферы и отбросить костыли в виде материальной составляющей.

Порадовало то, что мне теперь не надо ничего сочинять, принцип действия уже известен, достаточно будет пояснительной записки.

Направляющие шли под простыню, которой был накрыт пациент. Я видела, куда они крепились, так что в дальнейшей работе мешать не будут.

Тихо взяла стул и неожиданно поняла, что я не одна в комнате. В дверном проёме, сложив руки перед грудью, стоял тот доктор с неприветливым лицом.

— Я решила ещё поработать с ним, — поставила стул и как не в чём не бывало, уселась на него.

— Вы же устали? — немного ехидства в голосе.

— Скорей морально, — не стала юлить. — Сил достаточно, чтобы точечно полечить. Может представитесь, раз я у вас в гостях, — улыбнулась.

— А как у себя дома, — мужчина беззлобно улыбнулся в ответ.

— Придётся привыкать, я везде суюсь без спроса и пытаюсь решить проблемы.

— Владимир Игнатьевич, местный хозяин, — доктор тихо рассмеялся. — Я знал, что вы вернётесь сегодня. Вы такой типаж, который не отпустит проблему, пока не решит. Как наша Мария Владимировна.

— Это её сын? — мне показалась нездоровой реакция на моё лечение.

— Нет. Просто она слишком близко переживает подобные безнадёжные случаи. Она потеряла сына, единственного, погиб на границе. Поэтому устроилась в академию, чтобы учить целителей.

— Ясно. Я поработаю, — это был не вопрос, просто я сюда вернулась не для болтовни.

— Конечно. Хочу кое о чём попросить вас?

— Слушаю.

— Вы можете проговаривать, то, что делаете? — в голосе был неподдельный интерес и… надежда.

А вот это засада!