Привидение в шкафу

Глава 2 Дракон, барон и кое-что об овцах

Наверху оказался дом. Самый настоящий, с толстыми бревенчатыми стенами, окном и даже печкой. Комнатка, в которую они попали через люк в полу, была маленькой, но очень уютной. Первое, что бросалось в глаза — большой стол, заваленный длинными тонкими полосками коры. На самом его краю стоял большой медный чайник. От носика поднимался пар, в воздухе пахло травяным чаем. Чуть дальше стола, у самой печки, стояла самодельная кровать, укрытая лоскутным покрывалом. На ней громоздились подушки, слишком много, чтобы на них можно было спать. Над кроватью висел гобелен с пастушком и овцами, а на гобелене — деревянная флейта. Стульев в доме не было, но пол тут и там покрывали циновки и овечьи шкуры. На одной такой сидела хозяйка и жевала полоску вяленого мяса.

Когда Саша увидел ее, он испугался, и вот почему. Одна половина ее лица была словно бы оплывшей, стаявшей, как свечной воск, и иссиня-красной. Глаз не открывался полностью, отчего казалось, что она постоянно насмешливо щурится. Волосы ее были пепельными и окружали голову тонким паутинчатым облаком, из которого с двух сторон торчали хвостики косичек. Сами косички, видимо, терялись где-то в глубине. Хозяйка улыбалась, но улыбка у нее тоже выходила кривоватой, насмешливой. Зато голос был звонким и молодым.

— Ну что, красавица-принцесса, да? — спросила Кукушка.

Саша вспыхнул. Ему стало стыдно из-за своего пристального взгляда.

— Простите, — сказал он и отвел глаза.

Она махнула рукой:

— Да ничего, я привыкла, за столько-то лет. Понятно, пугает, когда вот так, неожиданно. Но я не кусаюсь. Своих не кусаю точно, а раз вас привел сэр Александр, вы самые свои.

Призрак довольно ухмыльнулся, и Саша успокоился. Юлька уже вовсю вертела головой, разглядывая комнату. Она на четвереньках подковыляла к ближайшей овечьей шкуре и с наслаждением запустила в нее босые ступни.

— Откуда ты их взял? — Кукушка с интересом разглядывала их пижамы и короткие стрижки.

— Долгая история, — ответил призрак. — Нам нужна помощь. Их ищет король.

При упоминании короля Кукушка скривилась. Она встала и подошла к детям, чтобы посмотреть поближе. Теперь, когда прошел первый страх, Саша смог понять выражение ее лица. Кукушка явно была добрым героем, но Саша совсем не помнил, чтобы читал про нее.

— Я Саша, — сказал он, чтобы не молчать. — А это моя сестра, Юлька.

— Хорошие имена, — сказала Кукушка.

Она прошла к кровати и вытащила из нее два толстых шерстяных пледа. Пледы легли детям на плечи. Так же молча она разлила чай и протянула им кривые глиняные чашки, явно самодельные. Откуда-то с полок появился хлеб, мясо и горшочек с маслом. Дети, которые ели, казалось, вечность назад, набросились на все это, как коршуны.

Кукушка сперва молча наблюдала за ними, а потом рассмеялась. Сашка посмотрел на сестру, перемазанную в масле по самые щеки, представил, как выглядит он сам, и тоже засмеялся. Сейчас ему было тепло и спокойно.

— Так чем я могу помочь, кроме еды и одежды? — спросила Кукушка.

Призрак пожал плечами:

— Если б я знал. Нам нужно где-то пересидеть, пока сказка не кончится. Тогда я верну ребят домой.

— То-то я смотрю, что они явно не здешние. Так иди сразу в конец, что тебе мешает?

— Нет больше конца. Они освободили Черного колдуна.

— Вот молодцы! — сказала Кукушка, и тут же поправилась — Ну, то есть, теперь все пойдет не так, но мне вот это вот, с казнью, никогда не нравилось.

— И мне тоже! — вскричала Юлька. — Это варварство и деградация.

Кукушка и призрак переглянулись и расхохотались, и Юлька обиженно насупилась.

— Ладно тебе, не дуйся, — сказала Кукушка и потрепала ее по голове. — Я с тобой согласна. Наш человек, а?

Потом она повернулась к сэру Александру и нахмурилась:

— Пока оставайтесь, но так, чтобы надолго, не получится. Не потому, что я злюка и помогать не хочу, просто у меня ведь тоже искать будут. А спрятать тут вас негде, сами видите. Вам дальше надо идти, а куда, я пока не придумала. Но к утру, наверно, соображу.

Призрак молча кивнул. Саша смотрел на них и задумчиво теребил нижнюю губу — привычка, которая досталась ему от папы.

— Извините, — сказал он и замолчал, когда все посмотрели на него.

— Что такое? — спросила Кукушка.

— Я не помню вас в этой сказке. Вы тоже откуда-то пришли?

Кукушка пожала плечами:

— Да нет. Я всегда здесь была. Просто обо мне не говорится напрямую.

— Это как? — спросила Юлька.

— А вот так. В сказках, на самом деле, о многом не рассказывается. Вот например, все часто заканчивается пиром на весь мир. А кто этот пир готовит? Кто растит виноград для вина, кто накрывает на стол, кто добывает дичь? Никто не станет долго рассказывать про повара и его толстую жену с детишками. Если, конечно, они не важны для главных героев сказки. Спасают их как-нибудь, например. Но повар есть, и жена у него есть, хотя, может, и совсем не толстая. Потому что пир должен кто-то приготовить. Понимаете?

— Кажется, да… — сказал Саша. — Когда я рассказываю про то, что со мной было в школе, я говорю только про себя и Мишку, или нашу учительницу. А про всех остальных нет. Тут так же?

— Не знаю, что за школа, но, по-моему, ты все понял, — подтвердила Кукушка.

Саша молча кивнул. В его голове было тесно от всего того, что с ними происходило. Ему казалось, что он все еще спит дома, в том самом убежище, которое они с дедушкой соорудили из его кровати, и все это — такой очень странный сон. Но его ступни болели от похода по лесу, пятка кровоточила, а на коленках и руках появились синяки. Вряд ли кому-то может присниться свежий синяк.

Он крепко зажмурился и тихонько ущипнул себя за ногу. Потом медленно открыл глаза. Ничего не изменилось.

И вдруг… Бум-бум-бум! Все в хижине подскочили, Юлька громко ойкнула и тут же закрыла рот ладошкой. Кукушка приложила палец к губам.

— Кукушка! Ты дома? — донеслось снизу.

Хозяйка хижины кивнула на свою кровать, и дети тут же юркнули под нее. Сэр Александр быстро завесил их покрывалом и загородил скамеечкой для ног.

— Смотря кому понадобилась! — ответила Кукушка.

Она открыла люк и выглянула в темноту. Дождь уже кончился, и в хижину пахнуло свежим запахом вымытого леса.

Прямо под домом стоял молодой человек в кольчуге и высоких сапогах, при мече. В руках у него был факел. Мокрые волосы липли к щекам, на которых росла неуверенная юношеская бородка. Чуть поодаль переминались с ноги на ногу еще двое в таком же облачении, и, похоже, им было здорово не по себе.

— Максимиллиан? — спросила Кукушка.

— Да, это я, — ответил парень и неуверенно улыбнулся, но тут же опять посерьезнел. — Слушай, Кукушка, ты тут детей не видала?

— Детей? Ночью, в лесу? В грозу? Да ты что! Потерялся кто-то?

Парнишка помялся. Потом уточнил:

— Ну… э-э-э… вроде того. Мальчик и девочка, в таких смешных рубашках с картинками вот тут, — он попытался показать рукой, в которой был факел, чуть не обжегся и отодвинул факел подальше — и… э… штанишках, и босиком… Вот.

— Ничего себе… Это чьи же такие будут?

Максимилиан пожал плечами:

— Понятия не имею. У меня приказ короля — найти и доставить в замок.

— Короля! Вон как… Так это король их так напугал, что они в лес босиком рванули?

Максимиллиан воровато оглянулся на своих компаньонов и произнес начальственным тоном:

— Арестовать бы тебя за такие речи!..

Кукушка фыркнула. Кажется, происходящее ее развлекало.

— Да ну? И кто ж тебя подкармливать будет, когда ты в дозоре, а?

Парнишка несколько раз открыл и закрыл рот, но так и не нашелся с ответом. Двое его спутников захихикали. Максимиллиан обжег их яростным взглядом и адресовал такой же взгляд Кукушке. Она сжалилась:

— Ладно, ладно… Шучу. Так что за дети-то? Он же вроде как бездетный у нас, и племянничков у него не водится. Или в гости кто приехал?

— Не знаю я, что за дети. У меня приказ — найти и доставить.

— Заладил, «приказ, приказ»… Так они и правда не потерялись, а от него удрали, так, что ли? А зачем они ему?

— Да не знаю я! Ну что ты пристала, а? Не видела — так и скажи!

— Так у меня-то нет приказа! Вот я и могу задуматься, зачем это нашему королю вдруг понадобились какие-то дети, которые могут быть ночью в лесу, да еще и босиком, и которых ищут не местные деревенские, а солдаты в полном боевом облачении.

Внизу разом притихли. Максимиллиан покосился на спутников, поерзал на месте, будто бы ему натерли сапоги, и что-то пробормотал.

— Что? Не слышу! — Кукушка больше высунулась из люка и поднесла ладонь к уху.

— Они освободили Черного колдуна, — сказал Максимиллиан чуть громче.

Кукушка прицокнула языком. Саша и Юля, которые слышали весь разговор, нервно заерзали под кроватью.

— Вон оно как… А самого колдуна он не ищет?

— Да вроде не ищет… Про него у меня приказа нет.

— Нет, значит. Может, детишки эти колдуны, а?

— Да вроде нет…

— Не колдуны? Тогда как же так вышло-то, что они его освободили? А?

— Ну… просто появились из толпы, бросили камень в палача, а он и удрал в суматохе… — Максимиллиан сам почувствовал, что объяснение вышло глуповатым, и рявкнул: — Не знаю я, как!

— Именно что! — сказала Кукушка грозно — Ничего не знаешь, и знать не хочешь. Гоняешься за детьми с мечом и в кольчуге, а сам даже и не думаешь, зачем и что с ними потом будет, когда найдешь и приведешь. Явно же ничего хорошего! Тебя как, совесть-то потом не замучает?

— У меня приказ…

— Знаешь, что надо делать с такими приказами? Эх ты, солдафон! Головой надо думать, а не приказами!

Максимилиан опустил голову. Его компаньоны замерли и ждали, что же будет дальше. Им обоим было лет по пятнадцать, они только недавно вступили в дружину, и то, что происходило теперь, казалось им чем-то фантастическим. Кто-то сомневается в приказах короля! Кто-то поучает их командира! И кто — какая-то пастушка с уродливым лицом, живущая на дереве! Их устойчивый мир, построенный на приказах и подчинении, зашатался. И рухнул окончательно, когда Максимиллиан сел на землю и воткнул факел рядом с собой.

— Ты права, — сказал парнишка. — Как всегда права.

Он стащил с головы шлем и жестом предложил ребятам отдохнуть. Потом задрал голову к люку:

— Слушай, а поесть у тебя что-нибудь найдется? С самого утра на ногах.

— А то ж, — ухмыльнулась Кукушка. — Сейчас корзину спущу. Только вы тут, дорогие мои, не рассиживайтесь. Я спать собираюсь, мне тут шум не нужен. Мне с утра на стрижку. Поели — и в казармы. Идет?

— Идет, только не в казармы… Нельзя нам пока возвращаться, с нас тогда живьем шкуру спустят. Но мы подальше лагерь разобьем, у ручья. Мешать не будем.

— Ладно.

Кукушка прикрыла люк и повернулась к сэру Александру. Тот улыбался во весь свой призрачный рот и напоминал треснувший пополам арбуз. Кукушка подмигнула ему, побросала какую-то еду в корзину и спустила ее вниз. Если до этого момента у солдат и были сомнения в правильности происходящего, они полностью развеялись с появлением овечьего сыра. Кукушка и призрак прислушивались к доносящимся снизу восклицаниям и беззвучно смеялись. Дети приподняли полог кровати и смотрели на этих двоих круглыми от изумления глазами. Они все еще не верили, что опасность миновала и солдаты вот так просто превратились из врагов… нет, не в союзников, до этого было еще очень далеко, но в не-врагов точно.

Наконец, под домиком стало тихо. Кукушка открыла люк и прислушалась. Саша заметил, что она всегда поворачивала голову левым, не обожженным ухом. Вот она кривовато улыбнулась и махнула им рукой:

— Вылезайте, не пылитесь.

Юлька тут же метнулась на свободу, ее коленки дробно простучали по овечьим шкурам. Саша немного задержался. Под кроватью ему понравилось, это напомнило тот домик, что остался в их квартире. Удастся ли ему когда-нибудь туда вернуться, или это останется только в его голове, как прочитанная сказка?..

— Ох, как все это мне не нравится, как плохо-то все! — пробормотала Кукушка, глядя на детей.

— Но они же ушли! — удивился Саша.

— Да, эти ушли. Максимиллиан неплохой парнишка, смышленый. Да и король ему не очень-то нравится, что бы он там ни говорил. Но он такой один, вот в чем беда. А солдат много, и они вас ищут… Вас, а не колдуна.

Она нахмурилась.

— Почему король считает, что найти вас гораздо важнее? Что вы ему такого сказали?

— Я сказала, что смертная казнь — это варварство! — заявила Юлька.

— Неплохо, но не то.

— Я сказал ему про принцессу. Что она была, — тихо произнес Саша. — И что знаю, где ведьма, которая ее заколдовала.

Кукушка поперхнулась чаем.

Мокрая и немного слякотная после грозы ночь висела над замком. В кустах, где не так давно прятались Саша и Юля, посвистывала какая-то бессонная птица. Пронзительно скрипнула маленькая деревянная дверь и застыла полуоткрытой. Кусочек темноты, несколько более черный и плотный, чем окружающая его ночь, на несколько мгновений замер на пороге и выскользнул наружу. Здесь он постоял, прислушиваясь к птичьему голосу, и вдруг точно так же засвистел в ответ.

Едва он это сделал, кусты затихли. А потом отозвались, чуть более протяжно, чем обычно. Тень поплыла на звук. Она и кусты продолжали пересвистываться. Вот свист пропал, и в то же время кто-то осторожно, но уверенно, схватил тень за плечи и усадил на землю.

— Ох!

— Чшшш!

В кустах стало ужасно тихо. Потом кто-то выдохнул.

— Привет, — прошептал Василий и протянул в темноту сверток.

— Привет, — отозвалась темнота голосом Черного колдуна.

Сверток зашуршал, очень тихо. Запахло беконом.

— Я помог им сбежать, — сказал Василий, — Но не знаю, надолго ли это. Они так одеты, что их сложно не заметить. К тому же это дети, и совсем одни…

Колдун проглотил кусок бутерброда и ответил:

— Не надо недооценивать детей. Мы с тобой здесь прятались целых три дня, помнишь? Отцы наши были в бешенстве.

— Да уж. Ну и досталось нам в два раза больше, чем просто за разбитый витраж.

Темнота довольно хмыкнула на два голоса. Потом Василий посерьезнел.

— Но все-таки. Мы здесь родились. Для нас тут все знакомо, а они… они не отсюда. И даже не знают, в какую попали переделку.

— Что ты слышал? — спросил Колдун.

— Они знают про Марию.

Колдун вздрогнул. Его рука, та, которая не держала бутерброд, дернулась к груди.

— Откуда?

— Этого я не понял. Дверь очень толстая. Кажется, они упали к нам откуда-то с неба. Они там наблюдали, как мы живем.

— Ерунда какая-то. Зачем?

— Кажется, им это просто интересно. Мы для них вроде театра.

Колдун задумчиво жевал, глядя в темноту. Потом его мысли вернулись в настоящее.

— Они знают, где Мария?

Василий хмыкнул.

— Нет. Но они, кажется, знают, что с ней произошло.

Черный колдун отложил бутерброд. Аппетит у него полностью пропал. Он медленно потянулся к шее и вытащил цепочку с медальоном. Колдун зажал его в руке в нерешительности.

— Покажи, — попросил Василий. — Я давно ее не видел.

Колдун кивнул. Его другая рука чуть засветилась. На кончиках пальцев появился слабый огонь. Колдун открыл медальон.

Внутри был портрет молодой девушки в синем платье. Она улыбалась. Ее волосы были заплетены в две толстые косы, а лоб украшала тонкая диадема.

Двое мужчин склонились над медальоном.

— Знаешь, я ведь совсем не помню ее, — сказал Василий. — Ничего не осталось, только какая-то тоска. Если бы ты тогда не нашел дневник, я бы до сих пор не понимал, почему все кажется таким печальным.

Колдун хлопнул его по плечу.

— Мы найдем ее. Обязательно. И все исправим.

— Но сначала найдем детей.

— Точно.

Василий протянул Колдуну рюкзак. От него сильно несло лошадьми.

— Вот, переоденься. Сойдешь за конюха, или за коновала. Там еще парик и бутылка с… ну…

— Самогоном? Это еще зачем?

Василий вздохнул.

— Просто пролей на себя немного. Мало кто обратит внимание на конюха, а если он еще и пьяница, его подчеркнуто не заметят.

Колдун просиял:

— Ты просто гений! Из тебя будет отличный король!

Василий хмыкнул.

— Сам такой. Ладно, давай, переодевайся. И, Ларс, будь осторожен.

Кукушка растолкала детей на рассвете. Расталкивать пришлось долго: не привыкшие к разнице во времени, они смогли заснуть всего несколько часов назад. Пока Юлька и Саша сладко потягивались и уговаривали себя выбраться из горы подушек, Кукушка деловито сновала по хижине, собираясь. На ней была толстая шерстяная туника, шаровары и что-то вроде мокасин. Волосы из облака и двух куцых косичек превратились в тугой пучок на макушке. Теперь изуродованную часть лица совсем ничего не скрывало, и, взглянув на нее при дневном свете, Саша ужаснулся. Как с таким хорошим человеком, как Кукушка, могло случиться что-то настолько плохое?

Он вспомнил девочку, которая пришла в их класс незадолго до конца года. Она ходила в капюшоне, а нижняя часть лица пряталась под тканевой маской. Девочка почти ни с кем не говорила, а когда ее спрашивали на уроке, голос звучал так, как будто она что-то жевала. Сразу после занятий за ней приходила мама, и они уезжали в большой черной машине. За капюшон и маску мальчишки прозвали девочку Ниндзя. Однажды на перемене Петя на спор сорвал с нее капюшон. Девочка тонко завизжала, натянула его обратно и до конца дня пряталась в гардеробе. Она была абсолютно лысой.

Сейчас, глядя на Кукушку, Саша почувствовал укол стыда. Он ведь тоже звал ту девочку Ниндзя и считал это очень смешным…

— Давайте-давайте, не залеживайтесь! — подгоняла их Кукушка. — Вон там за занавеской умывальник, туалет там тоже есть, собираемся!

Юлька обреченно потопала в угол, а Саша выполз из-под пледа, ждать своей очереди.

— Что с тобой случилось? — спросил он почти шепотом.

Кукушка ответила непонимающим взглядом, потом до нее дошло.

— А, это… Просто не повезло. Овец пасти не мешает, и ладно.

Саша понял, что подробностей не будет, и молча кивнул. Он перевел взгляд на стол, где лежали две пары маленьких лаптей и что-то похожее на копну волос.

— Это для вас, — подтвердила Кукушка. — Нельзя же вечно бегать босиком. И еще кое-что, но это когда умоетесь.

Завтракали они быстро. Юлька дожевывала последний кусок, когда в хижину просочился сэр Александр. Он посмотрел на детей, на Кукушку и сообщил:

— Сейчас все тихо, солдаты ушли дальше, в деревни. Можно спускаться.

— Отлично! — просияла Кукушка. — Тогда вот еще что.

Она вытащила из сундука ворох тряпок. Когда ворох разложили на полу, оказалось, что это разномастная детская одежда.

— Вашу придется оставить, — сказала Кукушка. — Уж больно приметная.

Ребята с сожалением оглядели свои любимые пижамки. Но делать нечего — Кукушка, конечно, была права. Юлька решительно схватила лежащее на полу платье и удалилась за занавеску, переодеваться. Только тут Саша заметил неладное.

— Эй, здесь одни юбки! Что я надену?

— Ну… — Кукушка помялась. — Есть проблема. Это вещи для детишек моей сестрицы. Милли, она из нашей деревни, сейчас работает во дворце прачкой, и иногда передает мне что-то для нее. У сестрицы восемь детей. Может, уже десять, я не уверена. И все девочки. Так что…

Саша застонал.

Через десять минут в хижине стояли две очень миленькие девочки. Одна из них с трудом сдерживала хихиканье, вторая — желание сорвать с головы парик.

— Чудесно! Так вас точно не узнают. — заключила Кукушка. — Ну, идем!

Они осторожно спустились по веревочной лестнице. Когда все оказались на земле, Кукушка подошла к дереву и потянула за свисающую вдоль ствола веревку. Лестница быстро свернулась и исчезла в люке, который со стуком захлопнулся. Веревку Кукушка привязала к суку, а конец спрятала в листьях. Потом молча махнула детям — идите за мной — и, насвистывая, зашагала через лес. Саша и Юля с любопытством таращились вокруг, и было на что. Такого леса они не видели никогда. Деревья вокруг них были большей частью огромными дубами, по их мощным стволам забирался мягкий зеленый мох. Их толстые корни выступали из земли и кое-где образовывали арки, в которые могли спокойно пройти оба ребенка, даже не пригибаясь. Под деревьями расположились нежно-зеленые черничники вперемешку с глянцевыми листьями брусники. Между ними солнечными пятнами вспыхивали маленькие желтые цветы ветреницы и тонкие, похожие на паучков, соцветия горицвета.

Дети с восторгом переглянулись. Здесь было столько простора и тишины! Конечно, они часто гуляли с родителями в парках, и даже несколько раз ездили в настоящий лес за грибами, но это было совсем не то. Там всегда были люди. Их самих не всегда было видно, но в лесу чувствовалось их присутствие: попадались брошенные бутылки, на деревьях виднелись зарубки, то и дело откуда-то доносился звук бензопилы, жужжание насоса или шум машины. Но этот лес… Он был огромным, и каким-то странным образом более настоящим, чем все остальные леса.

Юлька озорно ткнула Сашу в бок острым пальцем.

— Ты водишь!

И дети понеслись по лесу, хохоча, спотыкаясь, прячась друг от друга за деревьями. Кукушка сняла с пояса пастушью флейту и заиграла джигу. Сэр Александр запел.

— Я повстречал мою Аннет

Ненастною порой,

Был дождь и снег, и я ее

Позвал пойти со мной.

Она продрогла и была

Бела, как этот снег.

Такой красы не видел я

За свой недолгий век.

Я обогрел и накормил

Прекрасную Аннет,

Я был с ней вежлив, добр и мил,

Она — мила в ответ.

Наутро, ставни отворив,

Я не нашел Аннет,

Пропал кошель и серебро,

И ложек тоже нет.

Но это все не та беда,

Что застилает свет.

Ведь сердце забрала мое

Красавица Аннет.

Но нет, я вовсе не грущу.

В дорогу соберусь…

Моей красотке отомщу:

Найду — и вмиг женюсь!

— Ты бы не пел так громко, — одернула его Кукушка. — У деревьев есть уши.

— А что не так? — удивился призрак — Это же почти народная баллада!

— Ага, только вот король наш придумал ее запретить. Порочит честь его пра-прабабки.

Сэр Александр фыркнул, но промолчал. К ним подбежала счастливая и запыхавшаяся Юлька и тут же повисла на кукушкиной руке. За вторую точно так же схватился Саша, и Кукушка притворно зашаталась:

— Эй, уроните меня, сорванцы!

Дети рассмеялись.

— А почему он ей отомстит, если женится? — спросил Саша. — Разве жениться — это плохо?

Тут уже засмеялась Кукушка.

— Нет, что ты! Если человек хороший, то все в порядке, а плохой человек бродяжку погреться не позовет. Правильно же?

Саша кивнул. Кукушка посмотрела на призрака и продолжила:

— Ладно, вы не здешние, и уедете скоро, вреда не будет… В общем, это было по-настоящему. Это песня про младшего принца. Знаете, в королевских семьях королем обычно становится старший сын? А младшему достается поместье и земля где-нибудь на окраине королевства. Вот, принц Эдуард — как раз такой был, младший. Он однажды возвращался домой в жуткую метель и встретил девушку, которая замерзала на обочине. И пожалел ее. Привел домой, накормил, дал переночевать, а наутро она сбежала и прихватила немного денег, серебряный кубок и ложки. Ужасные, кстати, ложки. Их когда-то сделал придворный ювелир, но тогдашний король тут же их упрятал в шкаф, а потом отдал младшим детям, подальше от королевского дворца… Ну, по этим ложкам девушку и нашли. Оказалось, что у нее еще три сестры и четыре брата, отец погиб, мать больна, и старшая дочь должна как-то кормить семью. Вот она и решилась на воровство. Ей, конечно, потом очень стыдно было, но и выбора у нее не было… Когда ее привели к принцу, все думали, он ее в тюрьму посадит. А он взял и женился на ней.

— А потом он вдруг стал королем, — сказал сэр Александр — А эта девушка — его жена — стала королевой Аннет.

Юлька нахмурилась. Саша уже знал, что она сейчас скажет.

— А разве это правильно, что воровка становится королевой? Папа говорит, что те, кто были в тюрьме, не должны править страной.

Кукушка попыталась спрятать улыбку, но ей это не удалось. Прежде, чем она ответила, вмешался Саша:

— Так ведь она не была в тюрьме! И ей было очень стыдно за то, что она сделала! Есть же разница!

Юлька задумалась, потом хмуро сказала:

— Может, и есть. Но все равно…

— Как бы то ни было, — быстро вмешалась Кукушка — Она была очень хорошей королевой. Люди ее любили.

И тут они услышали, как совсем рядом фыркнула лошадь. Кукушка вздрогнула и быстро взяла обоих детей за руки, а сэр Александр стал совсем прозрачным. Всадник приблизился. Он ехал шагом, и лошадь почти бесшумно ступала по мягкой после дождя земле. Это был крупный мужчина с волнистыми рыжими волосами. Его голову покрывал темно-зеленый берет, а сам он был закутан в такой же темно-зеленый длинный плащ, из-под которого выглядывали высокие сапоги со шпорами. Проезжая мимо, всадник взглянул на Кукушку, и та вежливо поклонилась. Он чуть кивнул в ответ. Его взгляд скользнул по детям и задержался на Саше. Губы едва заметно дрогнули, на мгновение показалось, что он сейчас засмеется, однако вместо этого всадник просто отвернулся и поехал дальше, так и не произнеся ни слова.

Когда он оказался достаточно далеко, Юлька дернула Кукушку за руку.

— Кто это?

— Барон Николас, — ответила Кукушка полушепотом.

— Он хороший или плохой?

— Если бы знать наверняка…

После этого они шли молча. Кукушка несколько раз принималась ирать на флейте, но мелодия больше не клеилась, и она прекратила. Сэр Александр тоже больше не пел и казался задумчивым. Когда они подошли к загонам, он извинился и поспешил исчезнуть. Дети даже не успели ничего спросить. А потом им стало уже не до того.

Овцы так плотно заполняли загон, что казались сплошным грязновато-белым ковром, и этот ковер блеял. Возле самой ограды почему-то лежало пугало. Чуть дальше за загоном стоял низкий и длинный сарай с соломенной крышей. Сарай был очень старым, его стены посерели от времени и непогоды, кое-где на них виднелись зеленые пятна мха. Двери были открыты настежь, но внутри никого не было видно.

Когда Кукушка и дети приблизились, лежащее у ограды пугало вдруг зашевелилось и оказалось тощим мальчишкой в куртке не по размеру, таких же штанах и помятой соломенной шляпе.

— ЗдорОво! — бодро крикнул мальчишка, пытаясь скрыть, что только что проснулся.

— Ага, и тебе привет, — отозвалась Кукушка — С добрым утречком.

Она кивнула на загон:

— Откуда их так много-то взялось?

Мальчишка развел руками:

— Так Эльдар вечером своих пригнал. На его пастбищах сейчас волки лютуют, он сюда и подался. Говорит, если останется, стричь будет некого.

— Какие волки на равнинах? Летом-то? О чем ты, дурашка?

Он неловко поерзал, потом объяснил, отводя глаза:

— Много их там сейчас. Податься им некуда. Дракон леса пожег.

Кукушка нахмурилась и молча отвернулась. Ее взгляд уткнулся в детей, которые слушали, открыв рот. Она кое-как улыбнулась им. Потом махнула рукой:

— Ладно, управимся, вместе веселей. А девчонки нам помогут. Знакомься — Уля и Аша — мои племяшки. А это Фитч. Помощник мой.

Парень кивнул детям, но без особенного энтузиазма. Перспектива возиться не только с овцами, но и с двумя сопливыми девчонками его совершенно не радовала. Он поднял с земли сумку, которою использовал вместо подушки, и спросил:

— Стригли хоть раз?

Дети замотали головами. Фитч тихонько вздохнул. Юлька обожгла его яростным взглядом, уперла руки в бока и заявила:

— Научимся! Ну, с какой начнем?

Губы Фитча вытянулись в ехидную улыбочку. Он повернулся к загону и указал на огромную и очень мрачную овцу, которая печально терлась лбом об ограждение.

— Вот с этой!

Юлька пожала плечами:

— Ладно!

И нырнула в загон.

— Стой! — крикнули все в один голос.

Но было поздно. Овцы, почуяв незнакомый запах, шарахнулись в стороны. Шарахаться было некуда, кроме как на других овец, которые, не понимая в чем дело, полезли на следующих. В загоне началась свалка. Юльку боднули, она потеряла равновесие, перекувырнулась через овцу и непременно упала бы прямо под острые копыта, если бы было, куда падать. Вместо этого она вдруг оказалась на соседней овце. Которая перебросила ее дальше.

— Держись!

Это Кукушка протиснулась в загон и плыла через овечье море на выручку. Но Юлька уже взяла себя в руки. Она перевернулась, оседлала овцу и накрепко вцепилась в ее шерсть. И осмотрелась. Кукушка почти добралась до нее и теперь тянула руку, чтобы девочка могла ухватиться. А прямо перед Юлькой, всего в двух овцах, у ограды стоял толстый мужчина и курил трубку. Он был удивительно спокоен.

Их взгляды встретились. Мужчина вынул трубку изо рта и сказал, громко, перекрывая блеяние:

— Сюда ее давай!

Не особенно размышляя, сработает ли это, Юлька пихнула овцу пятками и потянула за шерсть, как за поводья. Овца, к ее собственному удивлению, повернула. Мужчина засунул трубку в карман и лениво шагнул в загон. Овца потянулась к нему, а он потянулся к овце. В следующую секунду Юлька уже сидела на ограждении, а мужчина без видимых усилий выносил из загона ее ездовую овечку.

К девочке протиснулась запыхавшаяся Кукушка.

— Ну, непоседа! Ведь чуть не затоптали!

— Прости… — сконфужено пробормотала Юлька. Только теперь она смогла по-настоящему понять, что случилось, и даже испугаться.

Кукушка вытерла ладонью вспотевший лоб. Взгляд у нее был серьезный и внимательный.

— Ты храбрая, и это хорошо. Но то, что ты чего-то не боишься, еще не значит, что это не опасно. Понимаешь?

Юлька кивнула. К ним подбежали Саша и Фитч, и тут же из сарая раздался громкий мужской голос:

— Ну, что? Стричь-то будем?

Фитч побежал в сарай, Кукушка пошла за ним, а дети — за ней. Саша тихонько тронул притихшую сестру за плечо.

— Вот интересно, с одного барана правда будет три мешка шерсти?

— Почему три? — удивилась Юлька.

— Ну, помнишь — ты скажи, барашек наш…

Юлька захихикала:

— Да ну, это же просто стишок!

— А вот сейчас и посмотрим!

Следующие несколько часов были переполнены овцами. Взрослые таскали их из загона, а дети помогали стреноживать и собирали шерсть в мешки. Работа была не тяжелая, но очень однообразная, а от колючей шерсти горели ладони. Дети, не привычные к такому труду, совсем бы скисли, если бы не байки и смешные истории, которыми так и сыпали Кукушка и Фитч. Они припоминали то и это, подтрунивали друг над другом, в шутку или всерьез соревновались, кто быстрее подстрижет овцу. Третий стригаль, Эльдар, почти все время молчал и только улыбался, когда остальные готовы были покатиться со смеху. Он работал очень быстро и был невероятно силен. Кукушка обращалась к нему с осторожной почтительностью, и дети следовали ее примеру. Они молча наблюдали, подбирали шерсть и привязывали овечьи ноги, не пытаясь вступить с ним в разговор.

Вот Эльдар отпустил очередную овцу, но не пошел за следующей, а потянулся к своей сумке. Для остальных это послужило знаком. Все вместе они вышли из ангара и расположились на траве. Из сумок и котомок появились хлеб, сыр, мясо и даже немного лесных орехов в меду. Разговоры и шутки смолкли: рты были заняты заслуженным обедом.

Саша с удовольствием вытянулся на траве. Он очень устал, и глаза у него закрывались. Сюда бы плед и моего динозавра, подумал мальчик. И кошку в ноги… Налетевший ветер тихонько погладил его по щеке…

— Эй! Не спи!

Юлькин локоть быстро вернул его в реальность. Он обиженно посмотрел на сестру:

— Ты чего?

— А ничего! Сейчас уснешь, к ночи проснешься, а потом опять так! Надо привыкать ко времени. Расскажи лучше что-нибудь.

— Отстань, — буркнул Саша и повернулся к ней спиной.

Юлька не отстала. Она взяла травинку и принялась его щекотать.

— Уйди, вредилка! — сказал Саша и перекатился подальше.

Но сон уже отступил. Недалеко, руки, ноги и голова по-прежнему были налиты тяжестью, но мальчик чувствовал, что не уснет. Он вздохнул и мрачно посмотрел на Юльку.

— Когда ты была маленькая, ты пошла ночью в лес, заблудилась, и тебя съел динозавр! — выпалил Саша.

— А почему же я тогда здесь?

— Потому что он тебя распробовал и выплюнул!

— Ах так!

Юлька кинулась на Сашу и принялась его щекотать. Саша тоже не остался в долгу. Они, хохоча, покатились по траве. Парик на Саше съехал на сторону, он потянулся было его подправить, как вдруг…

…это был страх. Необъяснимый страх дрожью пробежал по позвоночнику и заставил, не думая, кинуться ничком на землю. Все затихло, замерло, застыло. Над ними, лениво загребая крыльями, проплыл дракон.

Позже Саша вспоминал, что он не был таким уж большим. Динозавры из книжек были куда больше и, наверное, даже страшнее. Но они были далеко-далеко, за миллионы лет, а ярко-алый дракон был прямо сейчас. И прямо сейчас он был огромен, и он был самым страшным, что Саша видел за свою жизнь.

Но вот дракон улетел, и мальчик снова смог дышать. Он огляделся. Юлька лежала на земле, зажмурившись, и дрожала. Чуть поодаль поднимали головы Кукушка, Фитч и Эльдар. Лица у них были бледные, а на Кукушку вообще было страшно смотреть. Она молча поднялась и, пошатываясь, ушла в сарай. Эльдар ушел за ней.

— Н-ну дела. Чего ему тут надо-то? — пробормотал Фитч, заикаясь. — Лет пять не было.

— Ей, — поправил Саша. — Это она.

— Да? С чего это ты взяла?

Саша пожал плечами. Фитч сплюнул, схватил надкусанный бутерброд и тоже ушел в сарай. Дети переглянулись.

— Освоились? — спросил голос из ниоткуда.

Они подпрыгнули. Рядом с ними парил сэр Александр.

— Нельзя так пугать! — напустилась на него Юлька. — Сначала дракон, теперь вы!

— Ладно, ладно, прости. Кукушка в сарае? Мне бы с ней поболтать.

— Угу, в сарае.

Сэр Александр тут же стал невидимым и, похоже, улетел.

— Что-то не так, — сказал Саша. — Ну, то есть, опять что-то не так.

— Что?

— Еще не знаю. Но сэр Александр боится, а это плохо. Он привидение. Ему вообще бояться не положено.

Из сарая вышла Кукушка. Казалось, что она одна, но ее губы шевелились, и ребята поняли, что Кукушка шепчется с призраком. Вот она подошла к загону поодаль от них и наклонилась к овце. Дети видели не обожженную часть ее лица, и эта часть хмурилась.

— Пойдем, послушаем! — предложила Юлька и дернула Сашу за рукав.

Они осторожно подкрались поближе. Но Кукушка говорила очень тихо, и дети не слышали ни слова.

Вдруг Саша повел носом.

— Чем это пахнет?

— Костром?

Они огляделись. Костра нигде не было. Кукушка и сэр Александр были поглощены спором и ничего не замечали.

Саша взобрался на ограждение. Сразу за загоном и до самого леса было пустое пространство размером с небольшое футбольное поле. Когда-то овчары отвоевали его у деревьев и теперь ревностно следили, чтобы на нем не появлялась поросль. Молодым деревцам дозволено было расти только у самой кромки леса, под защитой огромных, толстоствольных предков. Нигде, ни на самом поле, ни в лесу, не было ни огонька. Саша посмотрел выше. И увидел.

— Лес горит! Кукушка, лес горит!

Кукушка выпрямилась и посмотрела туда, куда указывал мальчик. Над верхушками деревьев курился тонкий серый дым, почти не заметный в солнечном свете. Пока не заметный. А над ним…

Что это за птица мечется туда-сюда над пожаром? И так странно? Саша прищурился. Птица выплюнула струю огня, и мальчик отшатнулся, будто его обожгло.

— Это дракон! Дракон жжет лес!

— Мой дом!

Кукушка понеслась вдоль загона. Вид у нее был безумный. Она бы непременно нырнула в лес, но тут из сарая выскочил Эльдар и успел ее перехватить. Кукушка брыкалась, но он повалил ее на землю и прижал.

— Дурында, сгореть хочешь?

— Мой дом!

— Дом я тебе новый построю! Где скажешь, хоть на сосне. А вот тебя заново я не соберу! Ну!

Кукушка успокоилась. Она несколько раз вдохнула и выдохнула и осторожно отвела ручищи Эльдара.

— Я в порядке. Хорошо. Что мы можем сделать?

— Там — ничего. А здесь хотя бы траншею вырыть, вдруг пламя доберется… Чтоб по траве не пошло…

Кукушка кивнула.

Взрослые взялись за лопаты. Детей отправили ближе к реке, расстелили им плед почти у самой воды и вынесли к ним мешки с шерстью. Саше и Юле досталась почетная задача охранять шерсть. Сначала они честно справлялись, а потом усталость взяла свое. Ребята уснули прямо на мешках.

Саша проснулся, когда уже темнело. Проснулся резко, будто кто-то схватил его за плечо. Во сне он был дома, и сейчас лежал с открытыми глазами, пытаясь понять, где находится. Когда остатки сна выветрились, мальчик сел и огляделся. На соседнем мешке посапывала его сестра. Чуть поодаль от них сидел и курил трубку невозмутимый Эльдар. У загона с овцами суетились какие-то незнакомые люди. Сильно пахло дымом и немного — табаком.

Эльдар услышал шорох мешков и обернулся. Саша еще не понял, нравится ли ему этот молчаливый силач, и нравится ли Эльдару он сам. Эльдар чуть улыбнулся ему. Тогда Саша слез с мешка и подошел к пастуху. Тот молча протянул ему кусок сыра.

Они сидели рядом, каждый в своих мыслях, и смотрели на реку. Оставшаяся от резкого пробуждения тревога потихоньку покидала Сашу. Его окутывали покой и тишина, и прямо сейчас мальчик был уверен, что все будет хорошо. Он взглянул на Эльдара и решился заговорить.

— Пожар кончился? — спросил он.

— Угу, — ответил Эльдар.

— А Кукушкин дом?

— Не знаю. Она ушла смотреть.

— А-а.

Не зная, что еще сказать, Саша снова уставился на воду. Эльдар покосился на него.

— Поправь волосы.

— Что?

— Волосы. Сползли на затылок. Поправь.

Саша дернулся подтянуть парик, и тут до него дошло. Он замер, как испуганный зверек.

— Не бойся. Не выдам. Но с волосами надо бы что-то придумать. Любопытных много.

Мальчик кивнул.

— А ты не любопытный? — спросил он.

Эльдар засмеялся.

— Нет, я — нет. Я наблюдаю. Думаю. Додумываюсь. Как и ты. Ты тоже любишь подумать.

— Угу. — Саша помрачнел. — Наталья Семеновна говорит, что я медленный. Долго думаю.

— А это разве плохо?

— Она говорит, что плохо.

— А она кто такая?

— Учительница… — буркнул Саша.

Эльдар бросил на него странный взгляд, но мальчик этого не заметил — он смотрел на реку.

— Кхм, — сказал пастух. — По мне, так лучше думать медленно и хорошо, чем кое-как, лишь бы быстрее.

— Угу, — важно подтвердил Саша и откусил сыр.

Вдруг между ними проскользнул филин, почти чиркнув Эльдара по щеке. Мальчик и мужчина испуганно отшатнулись, а потом одновременно повернулись за ним. И увидели, как из леса вышел человек.

— А вот и Кукушка, — сказал Эльдар — Ну, сейчас все узнаем.

Он медленно поднялся и пошел ей на встречу. Саша потянулся следом. Кукушка шла легкой пружинистой походкой, и уже только по этому можно было понять, что с домом все в порядке. Она бодро перепрыгнула через канаву, почти пробежала оставшиеся метры и остановилась прямо перед ними.

— Уцелел! — подтвердила она. — И дерево уцелело. Барон Николас погасил огонь, прямо на подступах. Уж и не знаю, как он оказался именно там и именно тогда, но без него лес бы полностью выгорел. Хотя и так здорово досталось… Ящерица проклятая…

— Ну и хорошо. — сказал Эльдар — Хорошо, что барон…

Он вдруг замолчал, глядя поверх Кукушкиной головы. Из-за деревьев медленно выехал всадник и направился прямо к ним. На рукавице у него сидел филин.

— Господин барон! — воскликнула Кукушка. — Я так вам благодарна…

Но барон не обратил на нее внимания. Он смотрел на Сашу. А потом взмахнул рукой, сбрасывая птицу, и одним движением поднял мальчика к себе в седло.

— Господин барон! Это моя племянница, Аша!

Барон Николас молча снял с Саши парик. Мальчик весь сжался.

— Господин барон! Пожалуйста! Он не сделал ничего плохого! Это же просто ребенок!

Кукушка почти плакала. Она готова была стянуть Сашу с лошади, но Эльдар крепко взял ее за плечо. А барон Николас посмотрел на нее, покачал головой… и подмигнул.

Лошадь сорвалась в галоп, и темный лес поглотил Сашу и барона Николаса.