Приручить королевича (СИ)

И Варя снова слонялась по поместью в компании кролика и зяблика.

Правда, на этот раз она уделила больше внимания линии берега — выискивала местечко, где можно было бы обновить купальник. В этом ей особенно помогал зяблик: меховым фырчащим клубком скатывался к кромке воды с крутого или не очень крутого склона и наглядно демонстрировал, способна ли будет Варя туда спуститься и оттуда подняться. И еще зяблик широкими когтистыми лапами взрывал для пробы грунт — ей-то хотелось пляж, пусть даже малюсенький, но с песочком, а не земляной или глиняный. Или покрытый сплошной тиной, брр!..

К ее радости, такой нашелся — и вполне даже просторный, правда, надо было довольно далеко уйти от башни.

Еще через день, ошалев от свободы и безделья, выспавшись за все предыдущие годы недосыпа, Варя проснулась с первыми лучами солнца.

И оказалась свидетельницей появления на подоконнике подарков. Ахать и тотчас вскакивать она не стала, поэтому удалось проследить весь процесс от начала до конца.

Этажом выше снова стукнули оконные ставни — похоже, этот звук и разбудил Варю.

А затем в верхней части окна показалась медленно ползущая вниз корзинка, внутри которой поверх ягод лежал новый букетик. Корзинку спускали на веревке с металлическим крючком.

Когда корзинка доползла до уровня подоконника и, слегка качнувшись, плетеным боком поскреблась о приоткрытую щелкой ставню, Финик, дрыхнувший у Вари под боком врастяжку, мгновенно проснулся — поднял ушастую голову, поглядел на окошко, потом оглянулся на Варю (та успела зажмуриться). Кролик встал, потянулся, бесшумно спрыгнул с кровати, пробежался по спальне, вскочил на подоконник — и головой боднул створку рамы, чтобы открыть окно пошире.

Корзинка только этого и ждала: она пару раз плавно качнулась на веревке, как маятник — и благополучно опустилась на подоконник. Финик, разумно поджидавший в сторонке, не желая ненароком схлопотать корзинкой по мордочке, тотчас подскочил к подарку и ловко отцепил крючок, выпихнул его наружу. Освобожденная веревка сразу же поползла обратно наверх, рывками, явно наматываемая на локоть.

В это время кролик «забодал» створку в первоначальное положение, после чего аккуратно выволок букетик из корзинки, вытащил и записку, подпихнув ее под плетеное донце. С чувством выполненного долга полакомился ягодами, умыл довольную мордочку лапкой — и припрыгал обратно в постель досыпать.

Варя едва нашла в себе силы не захихикать в голос. Стараясь замаскировать сдавленное прихрюкивание под храп, она подождала, пока кролик свернется клубочком и засопит. Лишь после этого изобразила пробуждение — и удивление по поводу сюрприза. Даже сунула недовольному белко-песцу корзиночку под нос, чтобы тот оценил аромат. На что Финик одарил хозяйку выразительным взглядом, в коем отчетливо читалось: «Рад за тебя, но свои ягоды ешь сама, а мне дай поспать!» Полюбовавшись на хмурую мордашку, Варя готова была аплодировать его актерскому мастерству. Она-то наивно полагала, что привередливому зверьку не нравятся сильно пахнущие ягоды, а оказалось, что он просто успевал попробовать их раньше нее!

И на раннюю прогулку к озеру Финик тоже не согласился, хотя Варя манила его заранее припасенными пирожками для пикника.

На пирожки соблазнился знакомый зяблик, крутившийся возле входа в башню, будто только и ждал, когда Варя выйдет. А может, и правда ее ждал. Своему верному сопровождающему Варя выдала половинку пирожка авансом, остальным пообещала поделиться потом, после купания. Медведе-манул всё понял — и потрусил на шаг впереди, ведя ее короткой дорогой прямиком к примеченному вчера пляжу.

Прогуляться по утреннему лесу было очень приятно — кругом пели птицы, мелкая живность занималась своими делами в кронах деревьев. На стволах или камнях в лучах солнца, растопырив слюдяные крылышки, грелись миниатюрные ящерки, блестящие, точно драгоценные брошки. Летали бабочки, стрекозы, жуки всякие, пахли цветы и душистые травы.

Выйдя на берег, Варя поставила корзинку с пирожками и свернутым полотенцем на траву, сбросила босоножки и прошлась босиком по рыхлому, чистенькому мелкому песочку. И тихонько завизжала от удовольствия — песок оказался теплым сверху и прохладным, чуть влажным внутри, стоило поглубже зарыться пальцами ног.

На ее восторженный писк зяблик оглянулся с недоумением. Окинул умным взглядом кошачьих глаз, сделал вывод, что опасности никакой нет — и потрусил к кустам, в свое удовольствие мышковать с нагло снующими бурундуками. Те и не подумали разбежаться — влезли на порыкивающую гору меха и взялись драть пух для утепления гнезд на зиму. Зяблик для вида поогрызался, помахал широкими лапами, словно впрямь собирался кого-то ловить, а потом рухнул на землю, перевернулся на спину и подставил мелюзге пузо, чтобы вычесывали мелкими коготками.

На всякий случай поглядев по сторонам, не идет ли кто по берегу выше или нет ли поблизости на широком просторе озера лодок — Варя решительно выскользнула из платья, оставшись в бикини. Поежилась, чувствовать ветерок кожей всего тела было непривычно. Но зато и тепло солнца обласкало всю целиком. В конце концов, не перед зябликом же смущаться! — тот и не смотрит на нее, сам балдеет от массажа.

А вот вода оказалась прохладной, не успела еще согреться после ночи. Варя пискнула, зайдя по щиколотку, покрылась мурашками. Какое тут учиться плавать! Выбежала на песок обратно, попрыгала, поскакала — и снова влетела с визгом в воду… аж по колено. Дальше никак не смогла себя заставить. Но и так получалось замечательно плескаться на низко кружащих стрекоз, которые мгновенно взмывали на полметра выше, чтобы через секунду застрекотать сзади, целясь сесть на яркие плавки. Или можно было бродить по мелководью, разглядывая сквозь воду дно и играющих мальков…

На рыбок загляделась так, что не заметила, как на дальний конец пляжа выскочили двое зябликов. А следом за ними из-за деревьев прошествовал к воде сайгак. Снова вышагивал на своих забавных ходулях, широко растопырив крылья. Впрочем, в воду «обутым» заходить не стал — степенно снял «сандалии», лапой задвинул ходули под тень кустов. И только после этого, забавно переминаясь и всхрапывая, забрел в озеро.

Оглянувшаяся на фырчание и плеск Варя не сразу увидела из-за крыльев, что на спине громадного зверя восседает, без сбруи и седла, Зимослав. Похоже, сегодняшнее утро королевич решил посвятить своему косматому скакуну и вывел того на помывку. Сам Зим почти светился в ярких лучах солнца белоснежной кожей — голый по пояс, в коротких, обрезанных по колено штанах, босой, и сиреневые вихры гривы растрепаны еще больше обычного. У Вари аж сердце всколыхнулось от необузданного вида ее прекрасного принца.

Пока она ошарашено взирала на сие явление, ее успели заметить зяблики — принеслись с пыхтением через весь пляж, встали на кромке воды, разразились приветствующим громким фырканьем. Чем привлекли внимание Снежена.

— Варвара?

Сайгак радостно вскинулся, приблизился в два скачка, разбрызгивая воду во все стороны (заодно волной окатив зашипевших зябликов).

Зим, сжав колени, заставил зверя развернуться боком — и с изумлением окинул Варю взглядом, будто не узнал:

— Ты?..

— Ага, я. Привет! То есть, доброе утро.

Она с трудом подавила в себе желание прикрыться руками, напоминая самой себе, что в бикини ничего стыдного нет. Чтобы конечности не мешали демонстрировать фигуру, спрятала руки за спину. Подумаешь, ну есть у нее лишний жирок на талии — эка невидаль! Зато грудь и попа прилагаются правильных очертаний. Да еще и ноги не забыла побрить, вот как чуяла.

— Прости, что помешали, — пробормотал Зим, отвел глаза. Легонько ударил скакуна пяткой, чтобы разворачивался обратно. — Пожалуйста, считай, что я ничего не видел. Но впредь, прошу, устраивай купание, как полагается — с ширмами и в купальном наряде…

— А я в купальнике! — перебила его Варя.

Смело шагнула вперед, ухватила сайгака за длинную шерсть, чтобы не уходил.

— Такие вот купальники в моем мире, — продолжила она беззаботным тоном. — В них очень удобно плавать — ничего не мешает! Ну, так говорят. Сама-то я не умею… Ох!

Из-за того, что Друнь в любопытстве повернул голову и случайно толкнул ее рогом, Варя, не устояв на ногах, плюхнулась в воду и нырнула с головой.

Конечно, Зимослав тут же соскользнул с загривка скакуна и поспешил выловить нелепо тонущую на мелководье невесту.

— Я!.. не!.. ы-ы… не нарочно! Клянусь!.. — отплевываясь от воды, заголосила Варя.

И замолкла, осознав, что Зим держит ее на руках. И крепко прижимает к груди. Мокрой. Голой. Мускулистой.

Варя засуетилась, забарахталась, невнятно запросилась слезть с рук:

— Эм… Ну?.. Ы-ых…

Зим с сомнением поставил ее на ноги. Но от волнения подкосились коленки, и Варя снова очутилась у него в объятиях.

— Солнцем голову напекло, похоже.

— А?.. Э-э… Угу. Наверное.

Не в силах отвести взгляд, Варя зачарованно пялилась на посверкивающие на ярком солнце серьги. Те самые, что она сама выбрала, с золотистыми фианитами. Даже на прогулке с любимцем Снежен не забывал о безопасности и носил при себе накопители.

— Вот, посиди в тени, отдохни.

— А?..

Варя и не заметила, что, пока она любовалась своим женихом, тот вынес ее из воды и посадил под кустиком.

— Что-нибудь хочешь?

— А?.. Нет, ничего, всё хорошо…

Варя рассеянно потянулась за замеченной неподалеку корзинкой, в которой было пляжное полотенце и сложенное платье. Зим, проследив ее взгляд, передвинул корзинку ближе. Варя робко взялась за полотенце, и из складок на землю выпал пластиковый флакон.

— Что это? — подобрал Зим, поглядел на яркую этикетку с непонятными письменами.

— Лосьон от загара. Или для загара… Или вместо… Ну, мазь, чтобы не обгореть на солнце.

Потеряв интерес, Зим вернул флакон в корзинку.

— А вы чем тут мажетесь, чтобы не обгорать? — решила продолжить разговор Варя.

— Это надо у Зорьки спрашивать, — пожал он плечами. Улыбнулся сконфуженно: — Я таким не пользуюсь, ничего тебе подсказать не смогу.

— Но как же так?! Ты же такой бледный, наверняка мигом сгораешь!

Он снова пожал плечами с легким недоумением на ее беспокойство.

— А кстати, в кого ты такой уродился? — озадачилась Варя. — Мама твоя обычная. Отец, если верить парадному портрету, тоже не белая поганка… Ох, прости, вырвалось! И Зорька не такая.

— Да я сам удивлялся, когда мелкий был, спрашивал деда, почему так. А дед отшучивался, мол, это оттого, что он когда-то в юности пытался изучать секреты магии шаманов Белых Гор и однажды, до женитьбы на бабушке, совратил одну снежную ведьму. Уж не знаю, правда это или нет. Да и как тут проверишь.

— О-о… — почтительно выдохнула Варя. — И как это, интересно, связь с любовницей могла сказаться на генетическом материале мужчины — спустя много лет и вообще через поколение? Чудеса!..

Впрочем, глядя на бледного, как вампир, жениха, в подобное семейное предание верилось очень даже легко.

Оставив ее отдыхать, Снежен вернулся к главной задаче своего утра: помывке сайгака. Тот воспринимал всё как игру и весело плескался крыльями, лапами и хвостом, окатывая хозяина тайфуном волн.

Варя загляделась, как оба резвятся, не давая друг другу спуска, хохоча, урча и радостно фыркая… И не обратила внимания на подсевших вплотную зябликов. Медведе-манулы мелко затряслись от едва слышного урчания, ткнулись с обеих сторон Варе в плечи и неприкрытые купальником бока влажными холодными носами — и принялись с упоением ее облизывать. А языки у них были самые настоящие кошачьи! Широкие, гибкие, покрытые ворсинками-крючочками — шершавые до умопомрачения!

Варя посидела, похихикала, попыталась отбиться, но отталкивать широкие усатые кайфующие морды оказалось бесполезно.

— Да что я вам так приглянулась-то? Не мазалась я валерьянкой!.. Ой, а вы не от лосьона забалдели, случайно?..

Оказалось да, от него самого. Третий зяблик носом перевернул корзинку, не тронул кулек с пирожками, зато флакон весь обмусолил, катая по земле и пуская слюни. Так Варя опытным путем выяснила, что на здешних кошаков запах ванили действует, как кошачья мята.

Долго пытки облизыванием она не выдержала — сбежала, понеслась к сайгаку и королевичу с воплем:

— А можно мне тоже с вами?!

Друня встретил ее возвращение плесканием крыльев по воде и приветственным всхрапом.

Зимослав пояснил добровольной помощнице, как и что мыть. И усилием воли заставил себя больше не отводить глаз, даже если яркие лоскутки, названные купальником, маячили перед самым носом. Он понимал, что его невеста пришла из иного мира и привыкла к иным правилам, изводить же ее незаслуженными упреками он не собирался. Тем более, Зим был в этом совершенно уверен, в подобном виде она никому постороннему себя не покажет. А он уж как-нибудь потерпит…

— Да уж, пахнет от тебя, Друнечка, как от мокрой курицы!

На бестактное замечание сайгак засмущался, попытался спрятать голову под крыло — но передумал и, смешливо фыркнув, пихнул обидчицу лбом под зад. Варя на этот раз не прозевала нападение, расхохоталась, ловко увернулась — и уцепилась за массивные рога, макнув морду в воду. Друнь расценил ее действия по-своему и подкинул нахальную барышню себе на загривок. Варя только взвизгнула и дрыгнула ногами в воздухе — сама не поняла, какой кульбит совершила и каким образом очутилась верхом на лохматой мокрой громадине.

— Слушай, а тебе его часто приходится вот так мыть?

— Обычно он в песке купается.

— В песке? А, поняла, как шиншиллы! Говорят, при густом мехе пыль неплохо впитывает сало с волосков.

— Но пока погода хорошая, почему бы не постирать этот стог шерсти.

— Ох, сушиться ему потом неделю! — со смехом ужаснулась Варя.

Потом сайгак час стоял неподвижно, жмурился и ловил распахнутыми крыльями солнечные лучи. Высыхал он на удивление быстро, длинная шерсть вставала торчком, и в целом после «стирки» скакун вид имел растерянный, смущенный и взъерошенный, чем очень напоминал своего хозяина. Варя любовалась на них обоих украдкой, хихикала — и потчевала пирожками, коими ее щедро снабдила баба Вера.

Теперь-то ей стала понятна эта внезапная щедрость — наверняка многоопытная старушенция просчитала заранее их случайную встречу, потому и выдала полную корзинку, якобы разрешая побаловать охранявшего ее зяблика. Впрочем, зяблики без угощения тоже не остались, чинно скушали по половинке пирожка и занялись взаимным вылизыванием, осуждающе косясь в сторону сайгака, что столь подло брызгал в их сторону водой.

К великому Вариному сожалению, идиллия безделья на природе не затянулась надолго.

— Тина улеглась, — проверил чистоту взбаламученной воды Зим. — Поплаваю, потом пойдем домой.

— Угу, — вздохнула Варя.

— Тебе тоже не помешает искупаться, если не хочешь пахнуть сайгаком, — ехидно заметил Зим. И подал ей руку, помогая встать с расстеленного на травке полотенца.

— А… О, фу! У-у, ты прав…

— Не бойся, я не позволю тебе утопиться.

Варя хмыкнула на это обещание: наоборот, от тесной близости с почти раздетым королевичем она вернее захлебнется! Слюной или озерной водой, уж как получится…

Но ничего, выжила кое-как. Позволила Зиму завести себя в воду по шею. При этом он держал ее за обе руки и безотрывно смотрел в глаза. Варя пылала не только щеками, но, казалось, всем телом, однако прохладная вода отрезвляла, а дно, норовящее уйти из-под ног, не позволяло забыться. В общем, семь холодных потов сошло с нее, пока она не вернулась на сушу…

Но рано обрадовалась — назад в поместье они поехали верхом на успевшем просохнуть сайгаке. И Зимослав любезно посадил невесту впереди себя, всю дорогу бережно обнимая за талию, чтобы не навернулась с эдакой-то высоты вниз головой. А она могла — очень хотелось от переизбытка чувств рухнуть в обморок.

Перед входом в башню спешились и отпустили Друню — самостоятельный зверь не нуждался в конюхах, чтобы те отводили его в стойло. Разумеется, Зимослав спрыгнул на землю первым и подхватил в заботливые объятия неуклюжую, как мешок поклажи, спутницу. И целую секунду Варя вновь ощущала себя хрупкой и слабой в его сильных руках…

Кажется, если бы она попросила, он бы не отказал и отнес бы ее вверх по лестнице до самых дверей спальни… Вспыхнув от такой мысли маковым цветом, Варя выскользнула из объятий и с топотом ринулась на свой этаж вперед хозяина башни.

Но оказалось, тот не сильно отстал. На пороге гостиной, прежде чем подняться к себе, Снежен задержал ее:

— Спасибо! Сегодняшнее утро было самым веселым за последние… хм, пожалуй, за последние десять лет точно так не веселился! Ты очень понравилась Друне.

— О, я польщена, — хихикнула Варя, потупившись.

— Если получится, давай на этой неделе прогуляемся в лес? Покажу тебе окрестности. Проверим, не поспела ли клюква.

— Прогуляемся? — переспросила она, распахнув глаза.

— Верховая прогулка, как сегодня — ты, я и Друнь. Зяблики и твой кролик, если захотят примкнуть.

— А… а ему не тяжело с двумя наездниками?

— Нисколько.

— Ну, тогда я не против…

— Прекрасно! — обрадовался Зимослав. — Я пока не знаю, когда у меня выдастся еще одно свободное утро. Но постараюсь предупредить тебя накануне вечером, хорошо?

— Чудесно, — промямлила Варя, тая от его улыбки.

Внутренний голос ехидно намекал, что несчастный правящий принц устал от забот и в ее лице всего лишь нашел предлог для отгула и побега на пикник. Но что в этом плохого? Они знакомы-то несколько дней, а уже отлично ладят. И зверюшкам его она пришлась по душе… и по вкусу.

Очнувшись от мечтаний, Варя поспешила в купальню. Пусть она ополоснулась после ласковых зябликов и мокрого сайгака в озере, но потом-то они опять на Друне ехали, и запах косматого скакуна сквозь платье впитался в кожу.

Плескаясь в просторной ванне, она не без удовлетворения отметила, что наверху тоже шумит вода. Впрямь, целый день управлять королевством, попахивая «мокрой курицей», было бы слишком мучительно для снежного принца.

_____________

Обещанной прогулки пришлось ждать почти неделю. Варя всё это время снова оказалась предоставлена сама себе. Но, признаться, жить на полном пансионе и маяться от скуки при чудесной летней погоде, на фоне прекрасной природы, да в поместье, где все готовы тебе услужить — это ли не блаженство? Если бы еще и Снежен вдруг бросил все дела государственной важности и упал бы на колени к ее ногам с признанием в любви, Варя уверилась бы, что сошла с ума и всё это ей мерещится в бреду. Но прекрасный принц временно был недостижим, из-за его отсутствия в блаженстве сиял значительный изъян, и сия «ложка дегтя» оставляла надежду, что Варя пока еще не тронулась рассудком, и это ей не снится.

Да, временами она сама себе не верила. Уходила порталом в родной мир. Долго сидела в тишине пустой квартиры и сверлила скептическим взглядом книжный шкаф. Задавалась мыслью: как это возможно? И почему произошло именно с нею?.. Спустя час к ней пробирался Финик и кусал за пальцы, требуя вернуться в башню.

__________

К прогулке в лес Варя подготовилась основательно: заранее припасла костюмчик защитной расцветки, который ей когда-то подарил папа с расчетом на то, что дочурка составит компанию в дачных походах за грибами. Варе костюм ужасно понравился, особенно великое множество кармашков, пришитых даже на брючинах и рукавах. Но комаров и прочую кусачую живность она ужасно не любила, поэтому спец-одежда сохранилась в прекрасном состоянии, почти не ношенная и без пятен — в самый раз красоваться перед избранником. Еще Варя приготовила резиновые сапожки — ведь они шли смотреть на клюкву, а та, как известно, растет на болотах. Да и местность вокруг озера, должно быть, сырая. Ну и вдобавок по кармашкам распихала множество совершенно необходимых в походе вещей, от многопредметного складного ножа до одноразовых платков.

В назначенный день Зимослав рано утром постучал в дверь ее спальни:

— Варя? Ты готова?

Та накануне так разволновалась, что половину ночи проворочалась, полная душевного смятения, а вторую половину потратила на успокоительное чтение — и не нашла в себе сил закрыть книжку, пока не узнала, кто кого убил и кто за кого в итоге пошел замуж.

И вот сейчас от стука Варя резко вскинулась в постели. Почти не разлепляя глаз, хриплым бодрым голосом отозвалась:

— Готова! А к чему?

— К прогулке, конечно. Забыла?

— Ты что! Я помню! Сейчас, уже одеваюсь! Обуваюсь!

— Я подожду, — усмехнулся на ее наглое вранье Снежен.

Подхватившись с кровати, Варя заметалась по комнате, спешно заскочила в ванную… Спустя рекордный срок выскочила в гостиную, наряженная и даже слегка накрашенная.

Зимослав (он между тем успел собрать на столике скромный завтрак на двоих и от скуки соорудил на Вариной тарелке многослойный супер-сэндвич) поперхнулся глотком какао. Отставил чашечку, вытер губы салфеткой. И, плюнув на этикет, указал пальцем:

— Что это?

Варя сдернула с головы широкополую шляпу, снабженную черной сеткой, закрывающей голову, лицо и шею.

— Шляпа. От кровососущих насекомых.

— Здесь такие не водятся. Оставь, это не нужно.

— Как это не водятся? Везде водятся, а у вас нет? Не поверю!

— Я давно так решил, поэтому у нас в округе никаких кусающихся или жалящих насекомых нет.

Варя скептически пожала плечами, но шляпу послушно поменяла на пятнистую кепку.

— Думаю, в этой обуви тебе будет жарко, — указал Зим на резиновые сапожки. В отличие от зеленой гаммы одежды, сапожки сияли кислотно-розовым цветочным узором.

— Но ведь ты поведешь меня смотреть на клюкву! В болото!

— В болото? — Королевича аж слегка передернуло. — Нет, я не хочу в болото… Ты очень хочешь там побывать? — с тоской во взоре уточнил он.

— Но клюква… — промямлила Варя, которая тоже не горела желанием прыгать по кочкам.

— Будет тебе клюква, — снисходительно улыбнулся Снежен. Махнул рукой, будто отгоняя муху: — Пойди переобуйся. Быстренько.

И вернулся к недопитому какао.

Варя на миг задержалась на пороге спальни, оглянулась: сидящий в изящном кресле принц, аккуратно расправляющийся ножом и вилкой с сэндвичем с паштетом, одетый в облегающий жакет из темной шелковистой ткани с едва заметным узором серебряной нитью, блистающий множеством амулетов… Не верилось, что с этим потомственным аристократом она отправится гулять по лесной чаще.

Варя отринула сомнения и послушно надела кроссовки.

Однако на этом не закончили. Усадив безалаберную спутницу завтракать — хотя от пристального внимания ей кусок в горло не лез — Зимослав бдительно провел ревизию некоторых ее карманов, особенно заметно оттопыривающихся.

— Что это?

— Спички в непромокаемом футляре. Вдруг придется заночевать и нечем будет разжечь костер.

— Я разожгу костер щелчком пальцев, даже будучи истощенным до полуобморока. Уверен, ты тоже легко справишься с этой задачей. А это что?

— Антимоскитный спрей. Ну, то есть от комаров.

— Повторяю: здесь нет назойливых насекомых. Ведь ты сама это заметила? Выходила же к озеру, гуляла по поместью до самого вечера, не закрываешь окно на ночь…

Он осекся под ее насмешливо-вопросительным взглядом. Ежедневные утренние презенты они пока еще не обсуждали.

— Это вот что такое?

— Ракетница.

— Для фейерверка? Ты хочешь что-то отпраздновать?

— Нет, это для подачи сигнала. Если мы заблудимся, я выстрелю, и по дыму и висящему в небе огоньку нас обнаружат.

— Варя, дорогая, я не собираюсь вести тебя до Белых Гор. А здешний лес я знаю как свои пять пальцев. Уверяю тебя, мы не заблудимся.

— Ты, может, и нет. А за себя я ручаться не могу.

— Тебя я не отпущу от себя ни на шаг.

— Ой, а если мне в кустики приспичит? Как же быть тогда?

Зимослав прикусил губу, чтобы не зарычать от ее упрямства. Махнул рукой и вышел, бросив на ходу:

— Как знаешь! Доедай, подожду тебя внизу.

— Уже бегу!

— Нет, не бежишь, а спокойно ешь!

— Угу-угу.

Варя с облегчением отложила вилку, ибо супер-сэндвич доедала бы еще полдня. Вскочила с места, дохлюпала какао, пританцовывая у стола в нетерпении. А ракетницу сунула обратно в карман.

Когда она спустилась, Огнеяр уже подвел снаряженного Друню к крыльцу. На загривке драконо-зубра красовалось седло — двухместное. Причем комфортабельное даже на вид, основательно разделенное высокими луками, чтобы двое наездников друг другу не мешали. То есть, напрасно Варя не спала ночь, предвкушая, как Снежен снова будет бережно обнимать ее за талию. При такой посадке он сможет придержать ее за плечо, но никак не прижать к себе всем трепещущим от смущения девичьим телом.

Сразу испортилось настроение, и без того не радужное после недосыпа и отчитываний за лишнее барахло.

— Хочешь сесть впереди или сзади? — любезно предложил выбор Зимослав, подцепляя к сбруе сайгака переданную от бабы Веры сумку с провизией для пикника.

— Сзади, — буркнула Варя.

— Ну и правильно, так тебе не придется следить за низкими ветками.

Одно хоть приятно — Зим никому другому не доверил подсадить невесту в седло. От его прикосновений, от ощущения сильных и даже в какой-то мере властных рук на своих ребрах по Варе еще долго бегали мурашки…

Сайгак не изменил привычкам и гулять отправился в «сандалиях». Из-за длины лап и ходулей шаги у него получались поистине широкими, при этом он не особо спешил. В седле Варю не трясло, а приятно покачивало. Зимослав, когда тропинка ныряла под деревья, заботливо отводил ветки, и Варя за его спиной чувствовала себя почти принцессой. К тому же он постоянно говорил с нею, позволяя отмалчиваться в ответ. Рассказывал о местности, о хозяйстве поместья: о том, в какой роще какие грибы в какой сезон растут, где деревенская молодежь собирает ягоды, а где устраивает гуляния на праздники, на каких лугах мужики косят лучшее сено, а вот там подальше, за теми полями, есть море душистого клевера, туда выгоняют пастись коров и коз, и вот там-то полно медоносных жуков, которые запросто могут ужалить неосторожного человека…

При этом он, на своем сайгаке продираясь иной раз сквозь чащу, как танк, умудрялся сохранять камзол в идеальной чистоте — ни хвоинки на нем не повисло, ни паутинки не прилипло!

…Местная клюква оказалась развесистой. Варе предъявили невысокое кустистое дерево с узловатым толстым стволом. С резными листьями, почти как у клена. И с ягодами, собранными в кисточки, как у смородины, но размером с мелкую сливу. Варя не послушалась предостережения и сорвала одну, раскусила — кисло, горько! В общем, совершенно невкусно.

— Говорю же, не созрела пока, — бубнил Зимослав. — Видишь, еще много зеленых. Надо ждать месяц, а то и дольше. В южных землях скорее поспеет, но ее там мало растет. Привезут, конечно, в Грозовградск на базаре торговать, но она будет дорогая, вялая и помятая. А вот наша будет вкусная, но только после первых заморозков, тогда из ягод горчинка уйдет…

— Ладно, уговорил, подожду, — смилостивилась Варя.

Окинула удовлетворенным взором рощицу — заросли одной лишь клюквы! И никакого болота.

— А Грозовградск — это где?

— Да там, на другой стороне озера, — небрежно пояснил Снежен. — Городок вокруг дворцовой площади.

— Ваша столица? — поняла Варя, застыдилась. — Ой, а я и не знала, что она так называется. Извини, пожалуйста!

Королевич ответил многозначительной ухмылкой:

— И это моя будущая королева? Разгуливает в пятнистых штанах, рвется в болота… И ладно, если хоть в штанах! — Он присовокупил тяжкий вздох, явно намекая на бикини.

Варино лицо залилось клюквенной краской негодования:

— Ну, знаешь!.. Я… Мне… Мне нужно в кустики! Не смей подсматривать!

Выпалила и пошагала прочь.

— Не задерживайся! Иначе пойду искать, — крикнул ей вслед Зим. — Потом спустимся к ручью помыть руки и устроим завтрак на траве. Здесь рядом есть очаровательное местечко с видом на холмы…

Дошагав до намеченной гряды густой синеватой зелени, Варя остановилась и задумалась: и чего она вдруг взъелась? Из-за двойного седла? Мало ли с кем раньше катался Снежен! Наверняка Зорьку выгуливал вот точно так, как сейчас ее. Или со своими парнями куда-нибудь в походы или на войну ходил. Вовсе не обязательно ему было устраивать верховые прогулки ради свиданий с барышнями! Тем более Друня не всякую к себе подпустит… Варе очень хотелось на это надеяться. Но перед глазами невольно рисовалась картинка, как королевич приглашает покататься какую-нибудь профурсетку, так же поддерживает ее, ухаживает… Тьфу! Аж подумать противно! А ведь наверняка у него кто-нибудь был до нее, парень-то он взрослый, видный, с положением!..

От ревнивых размышлений на глаза сами собой навернулись слезы. И потому Варя не сразу заметила, что неподалеку шевелятся кусты.

Обернулась на приближающийся шорох, в испуге сморгнула слезы…

Завизжала что было духу. Выхватила из кармана ракетницу — и бабахнула в воздух. Даже в шоке она не собиралась никого калечить, лишь бы отпугнуть громом выстрела и вспышкой. Чуть сама не оглохла.

Где-то над головой ракета ударилась в ствол, срикошетила на землю. Яркий огонь зашипел, засверкал среди палой листвы, сыпля искрами…

И похоже, именно эта ослепительная цветная вспышка, а не грохот выстрела, отпугнула неведомое существо, которое едва не набросилось на Варю.

Снова шорох кустов, белесое пятно метнулось прочь — таким Варя увидела сквозь брызнувшие слезы сбежавшего странного человека.

И треск веток с другой стороны — Зимослав и Друня неслись на помощь.

— Что? Ты цела? Что тут было?

Зим схватил ее в охапку, осмотрел, потряс, чтобы обратила на него внимание, не дождался внятного ответа, прижал, плачущую, к себе, обнял.

Сайгак прошелся по полянке, брезгливо понюхал потухшую ракету, затем нашел след — презрительно фыркнул, топнул ходулей, мотнул хозяину головой, всхрапнул, предлагая скакать в погоню. Но Снежен покачал головой, и рассерженный сайгак разочарованно вздохнул.

— Кто это был? — мрачно спросил Зим.

— В-высокий такой… страшный… — с трудом справилась с трясущимися губами и непослушным языком Варя. Уткнулась лбом ему в грудь, несмело обняла за пояс. — В белом мехе, как йети… Ну, то есть, снежный человек. Худой, руки длинные, как у обезьяны, до колен. На поясе какое-то оружие… Прости, я толком не разглядела… не успела, не заметила его за кустами. У него такая физиономия жуткая! Глазищи, как у пришельца! И зубы острые. Смотрит на меня и щерится, будто я таракан, из мусорки вылезший!.. У-у!.. Я чуть не описала-ась!..

— Всё обошлось, не реви. Я поэтому и просил не отходить от меня… Но ты молодец, сама справилась! Не растерялась. Яркого света они очень не любят. Это белогорец был, они иногда подсылают к нам лазутчиков, граница-то близко. Но раньше только зимой появлялись. Совсем обнаглели!..

Он ругался сквозь зубы и гладил ее по голове. А Варя затихла — и тихонько злилась на себя: вот же, оказывается, надо было в этого йети-шпиона стрелять, а не в воздух! В упор бы не промахнулась, отдала бы королевичу трофей. А теперь Зима отпускать не хочется. Он ведь, как только поймет, что она истерику закатывать раздумала, посадит ее на Друню и отправит домой в башню. А сам наверняка пойдет шпиона выслеживать…

Получилось и так, и не совсем так. Забыв о пикнике (всё равно оба аппетит надолго потеряли) вместе доехали до поместья. Там Зимослав передал Варю Росане, как самой опытной и ответственной. Сам же собрал местных мужиков из персонала и охраны, объяснил ситуацию, потребовал повысить бдительность. Затем что-то долго обсуждал с Огнеяром. Там и Венцемир прилетел — первым делом заглянул к Варе, убедился, что она жива-здорова и пышет праведным гневом на обидчика, посмевшего напугать ее до соплей и сорвать долгожданный пикник. С Венцемиром Зимослав унесся в неизвестном направлении, не слушая сетования бабы Веры, что и не позавтракали толком из-за супостата, и обедать отказался — как в эдаком голодном состоянии к войне готовиться?

— У вас всегда так… не скучно? — сердито уточнила Варя.

— Да постоянно, — дернула плечом Росана. — Зимой вообще чая попить бывает некогда. Что, передумала замуж выходить?

— Не дождетесь! Дайте срок, научусь управлять магией — у меня эти йети дань платить станут!

Она решительно погрозила кулаком в сторону окошка.

Глава 15

Несмотря на происшествие с лазутчиком, жизнь в Жуковом Улье продолжалась привычным чередом. Все занимались своими делами. Зимослав целыми днями пропадал невесть где, иногда даже ночевать не возвращался. Варя помирала от скуки.

От безделья она взялась за учебу. Всё-таки не овладеть толком магическим даром, раз уж оный у нее пробудился, было бы слишком расточительно. К тому же больше не хотелось ощущать себя беспомощной как в бытовом плане, так и в вопросе безопасности.

Для самостоятельных занятий у нее имелся конспект, надиктованный Алоясом Вихрем. В торопливо накарябанных записях нашлось много полезного и интересного, если не считать уймы занудных упражнений, необходимых начинающим магам, как гаммы будущим музыкантам. В кое-какие общеизвестные чародейские премудрости ее охотно посвятила Зореслава. Потом и Росана присоединилась к посиделкам, не утерпела — взыграла-таки жилка многоопытной гувернантки.

Еще Варя решила научиться готовить без привычной бытовой техники, для чего втерлась в доверие в бабе Вере и проникла на кухню не только в качестве потребительницы еды. Старушенция не отказала в помощи — проявила себя строгой, придирчивой наставницей.

— Вот помру! — грозилась королевская кормилица, потрясая черпаком, — тогда ответственность за здоровье государя ляжет на твои плечи! Здоровье зиждется на пище телесной и спокойствии душевном. Кто, как не жена, обязана бдительно следить и за тем, и за другим?

Варя не перечила, старательно запоминала рецепты и хитрости. Хотя исподволь не забывала толкать просветительские речи о пользе сырых овощей в целом и клетчатки в частности, так как считала, что в меню имелся очень уж явный перекос в сторону мучного и жареного. Впрочем, сама же познакомила кухарок с феноменом пельменей и с блюдами из лапши.

А однажды приволокла из своего мира корзину яблок и пакеты с замороженной клюквой — и испекла парочку огромных пирогов. На один внушительный ароматный кусок самолично выловила-таки Огнеяра. (Потом еще пару раз успешно «прикармливала» с рук, так что парень больше от нее не шарахался почем зря, хотя и сильно разговорчивее тоже не стал). Другой же кусок отложила заработавшемуся Зимославу в качестве позднего ужина, сопроводив запиской, что это за ягода такая. (И пусть над запиской из нескольких слов пришлось помучаться, а потом пережить смущающий момент, когда попросила Огнеяра проверить ошибки, но всё-таки для Вари и это тоже стало своего рода достижением).

Вот только успехами в романтическом плане она похвастаться не могла, к великому своему огорчению.

Да, Зимослав не сидел дома. Но! Даже короткие встречи Варя старалась использовать с пользой. Вернее, с корыстным интересом.

Каждый день королевич заходил в ее гостиную, чтобы забрать заряженные накопители из шкатулочки, специально для этого поставленной на подоконнике, и положить амулеты опустошенные — такой вот круговорот камушков получался. Если ему приходилось отправляться по делам очень ранним утром, Зим крался на цыпочках, чтобы не разбудить невесту. Но всё чаще Варя успевала подловить его — и встречала то в сорочках или пеньюарах, как будто только спрыгнула с кровати, то в «домашних» нарядах, принесенных из своего мира. И, сказать честно, поначалу шортики и маечки, пижамки из тонкого трикотажа или юбки выше колена заставляли королевича замирать на мгновение, хмуриться, смущаться. Но очень быстро он привык к эпатажным привычкам своей невинно хлопающей ресницами суженой и перестал краснеть, нервно дергать бровью и запинаться. Определенно, правящий принц отличался профессиональной выдержкой.

Утренними провокационными приветствиями Варя, понятно, не ограничивалась. По вечерам она поджидала жениха, расположившись в своей гостиной с книжкой, ноутом или смартфоном — и оставив дверь на лестницу открытой. По привычке Зим сперва поднимался к себе, чтобы помыться-переодеться, затем либо отправлялся ужинать к бабе Вере, если было не слишком поздно, либо вызывал Огнеяра, чтобы тот принес ужин в комнаты. Теперь же в первую очередь ему приходилось заворачивать на Варин этаж, ибо проигнорировать ее самоотверженные бдения было бы крайне невежливо. А потом или они вместе под руку отправлялись ужинать — или оставались здесь же, в уютной гостиной, и разделяли полуночную трапезу только на двоих. (В определенный час Варя сама накрывала стол, чему Огнеяр был только рад, ведь ему больше не приходилось бегать по этажам среди ночи). В последнем случае Варя повторяла маневр с причудами в нарядах, чередуя пенные кружева с обтягивающими джинсами и с парадными платьями, якобы примеренными от скуки просто так, чтобы моль в сундуках не завелась. Зимослав старательно прятал усмешку, ибо актриса из Вари была никакая.

Но он не жаловался на ограниченный ее вкусом выбор блюд и безропотно поглощал Варину стряпню, неизменно расхваливая старания и подмечая успехи вроде не подгоревших котлет или в меру подсоленного рагу. Часто и сам приносил пирожные из столичной кондитерской. Иногда, по настроению, добавлял на десерт густой ликер или ароматную наливку из бездонных дедовых кладовых — не выпивки ради, а лишь по рюмке к чаю в качестве «жидких конфет». (Едва початую бутылку Варя потом «забывала» у Росаны или на кухне, ибо Зим ценил разнообразие вкусов и через несколько вечеров в любом случае откупоривал следующую).

За столом они беседовали, много и о пустяках — Варя рассказывала о своем прошедшем дне и успехах в чародействе. Он жаловался на деятельных министров, эгоистичных придворных и жадных лендлордов. Давал неплохие советы касательно колдовства, если, конечно не увлекался чересчур объяснением теории, тогда Варя переставала слушать, а просто любовалась и кивала.

В ответ на ее наряды Снежен тоже стал позволять себе вольности в одежде — спускаясь к ужину, забывал надеть камзол, потом и жилеты ушли в отставку вместе с крахмальными шарфами и шейными платками. Свободная рубашка с незастегнутым воротом или просторный сероватый блузон крупной вязки вкупе с домашними мягкими штанами и стоптанными тапками-сапожками сводили Варю с ума, настолько велик был контраст с королевичем утренним, чопорным и изящным, застегнутым на все пуговки. А еще ее в жар бросало от вида влажных после ванны сиреневых вихров — как они начинали трогательно пушиться, высыхая…

И всё равно ежедневных свиданий Варе было мало.

Всё чаще ее посещала мысль, что пересечь френд-зону в их отношениях будет очень и очень трудно — Снежену, похоже, всё нравилось, как есть. А ей самой схватить его за уши и поцеловать от всей души — не хватит духа даже после бутылки ликера. Каким-то образом ему удавалось и зачаровать ее, и заморозить одной улыбкой…

__________

— …Открыть бы портал вроде этого да и выпнуть белогорцев куда подальше, — сердито проворчал Огнеяр Тихун, хмуро взирая на дыру в воздухе. Та разевала свою пасть всё шире, расползаясь просторными воротами.

— Нельзя, — назидательным тоном отозвался Будигор. — Они живут на своей земле, нет у нас права лишать их исконного дома.

— А чего тогда к нам постоянно лезут? Надоели, — буркнул Тихун. Сорвал колосок травы, принялся обдирать.

Парни сидели на пригорке, на почтительном расстоянии от стихийного прорыва пространства. Зимослав запаздывал — министры, видать, вцепились клещами. Но ничего, в этот раз промедление не страшно: дыру Тихун почуял заблаговременно, так что открылась она практически у них на глазах, расширялась сравнительно медленно, пространство не пыталось вывернуться противно законам материи. Оттуда лезли только мелкие панцирные зверюшки — настороженно выглядывали в здешний мир, принюхивались, пугались громкого Белокрасовского «Кыш отсюда!» — и сигали обратно восвояси. Лишенные магической ауры, нездешние тварюшки и не ушли бы далеко, ограждающее кольцо, поставленное Огнеяром, не позволило бы им разбежаться по округе. Вот бы все стихийные дыры им такие же попадались пустяковые!

Одно не давало Алоясу покоя: тамошние звери оказались незрячими — слишком жестокое солнце сияло в том мире. Даже те лучи, что проливались на здешнюю почву, в короткое время спалили траву до желтой трухи, очертив полукруг «порога». Похоже, в том мире выживали лишь растения с толстой кожурой, а звери защищались костяными щитками.

Вихрь подошел к расплывчатым краям, вытянул руку, пробуя атмосферу на той стороне. И быстро отдернул — кожа покраснела, зачесалась.

— Венцемир, захватил мазь от ожогов?

— Разумеется. И перчатки, и шлем с забралом из черного стекла. Пузырь с воздухом не требуется, я так понимаю.

— …Вот в такую бы палящую пустыню да всех белогорцев, — не унимался Огнеяр.

— Ты сам знаешь, Великая Матерь посчитала бы это убийством и сурово тебя покарала бы за преступление против чужой жизни, — покачал головой Будигор.

— А им нас убивать можно! — взвился Тихун. Только тема мести могла заставить молчаливого парня повысить голос. — Наши военные колдуны способны лишь держать защиту. Если кто попробует с помощью дара убить врага — он окажется проклят. Это несправедливо! Белогорские ведуны несут смерть нашим воинам, а мы не можем им ответить тем же!

— У нас есть солдаты, которым не нужны чары, чтобы оказать достойный отпор, — сказал Будигор. — Нашим магам нет необходимости очернять свой дар.

— Белогорцы верят в других богов. И магия у них иная, — напомнил подошедший к ним Вран. — И в этом есть хорошая сторона — им не нужна энергия, которой подпитываются наши чародеи. Нашим не подходят вибрации, необходимые их шаманам. Даже в отношении колдовства мы абсолютно различны. Если когда-нибудь удастся понять, что же они ищут на наших землях, мы легко сможем заключить мирное соглашение, ведь по сути нам с ними совершенно нечего делить.

— Напомни им об этом, когда они явятся нынче зимой, — проворчал Огнеяр.

— Против нас настроены лишь некоторые кланы, — терпеливо втолковывал младшему товарищу Будигор. — И то внутри семей нет согласия, иначе к нашим границам явилось бы такая армия, что нам пришлось бы звать на помощь Белозорье и Вольнополье вместе взятые. Только кажется, будто на суровых склонах с трудом выживают крошечные деревеньки — на самом деле белогорцев много, очень много…

— Да-да, я слышал байки о подгорных городах, — перебил Огнеяр.

— Это не байки, — присоединился к разговору вышедший из собственного портала Зимослав. — Дед Грозоврат бывал в гостях у подземной белой королевы… Венцемир, вижу, объявил вам о ситуации?

— Нет, еще не успел, — повинился капитан королевских рыцарей. — Это мы просто от скуки языками чешем.

— Ты принес плохие новости, полагаю? — нахмурился Вран.

— Не особо плохие, но и не слишком приятные, — кивнул Снежен, огляделся, оценивая обстановку. — Но сперва давайте управимся с дырой.

Парни заговорили наперебой, торопясь коротко и емко объяснить особенности сегодняшнего стихийного разрыва и мира по ту сторону.

— Хорошо, согласен, давайте вашу мазь. И шлем давайте…

— Позволь мне пойти вместо тебя! — взволнованно вызвался Огнеяр, заставив старших замолкнуть.

Алояс покачал головой:

— Лучше пойти мне. Дыра не велика, моих сил хватит. А от тамошнего солнца Зим точно получит чесотку.

— Венцемир вылечит, — легкомысленно отмахнулся Снежен. Обернулся к помощнику, взглянул в умоляющие глаза. Покровительственно потрепал парнишку по вихрам: — Не в этот раз. У тебя есть свои обязанности, ими и занимайся.

— Дай мне попробовать! Я же не прошу невозможного — эта дыра закроется просто, я справлюсь!

— Попробуешь в свое время, — отрезал Снежен. — Когда я однажды застряну в чужом мире, как мой отец, тогда ты и займешь мое место. А пока я буду выполнять мой долг, а вы — меня поддерживать. Так что извольте начинать, господа!

Королевича ждать не заставили, все приготовления были завершены до его прихода.

Вран задействовал амулеты, заряженные подругой Вихря, так он мог направлять остальных членов их маленькой команды. Алояс сосредоточился на той стороне прорыва, расчистил пятачок пространства, чтобы никто не навредил и не помешал Зимославу, шагнувшему в стихийный портал. Огнеяр, обиженный недоверием, продолжил следить за огражденным периметром по эту сторону. Будигор занялся самой дырой — занудный процесс тщательной «штопки» у замказначея выходил лучше всего. Венцемир оставался пока что не у дел.

— …Будигор, стягивай сильнее! Снежен, не торопись, — командовал Белокрас, благодаря амулетам чувствуя все тончайшие нити переплетающихся в единый узор чар. — Огнеяр, помеха слева!

— Просто птичка, — буркнул Тихун, заставляя пичугу свернуть с пути.

— Если она влетит в закрывающийся проход, полетишь за ней следом. Это чужой мир! Наших птичек, жуков и таракашек там не ждут.

— Сам знаю!

— Алояс!

— Братец, не кричи, я всё прекрасно вижу. Зим, ты как там? Не спекся еще?

— Тут правда жарковато. Прореха пустячная, я почти закончил.

Голос королевича донесся глухо — из-за шлема, закрывающего лицо, и из-за увеличивающегося расстояния между отдаляющимися мирами. Портал постепенно превращался в длинный коридор — в нору с зыбкими стенками, по которым пробегали волны-судороги.

— Будигор? — поторопил Вран замказначея.

— Еще чуть-чуть… — пробормотал тот, накладывая завершающие «стежки» в «штопке». — Еще немножко… Венцемир! Ал! Вытаскивайте его высочество.

— Зим, закончил?

— Да. Начинаю стягивать.

— Закрываю! — подхватил Будигор.

— Ловлю-ловлю! — шутливо воскликнул Венцемир, по пояс высунувшись в плавно сужающийся портал и протянув руки. — Да вы дымитесь от усердия, ваше высочество!

Зимослав, запустив чары со своей стороны, успел прыгнуть в сужающуюся дыру — и, пролетев невесть сколько расстояния, ибо между мирами не существовало понятия длины — ухватился за Венцемира.

— Отпускаю, — сообщил Алояс, прежде чем дыра на той стороне окончательно затянулась.

«Коридор» между мирами, потеряв вторую точку, стал стремительно укорачиваться. Дыра на этой стороне сделалась узкая, что чердачное оконце, обхватив Венцемира за пояс — отчего тот выразительно задрыгал ногой, ибо наорать на приятелей, чтобы поторопились, не смог бы при всём желании.

— Будигор, не спеши! — одернул Вран.

— Да держу я, держу, — с натугой отозвался тот.

— Я помогу, — подскочил Огнеяр, перебрасывая Врану ставшую почти ненужной сеть чар, следящих за окружающим пространством.

Вдвоем они затормозили стягивание и, более того, сумели чуть растянуть проход обратно, не нарушив заклятий.

Вихрь и Вран подоспели на помощь — и, вцепившись в Венцемира, вытащили обоих. Портал глухо выдохнул, выпустив пузырь воздуха — и закрылся. Лишь сожженная нездешним солнцем трава осталась в напоминание.

Все без сил плюхнулись на землю. Только Зимослав, высвободившись из крепких объятий личного лекаря, тотчас вскочил на ноги, зашипев. И принялся с неловкостью избавляться от перчаток и от шлема.

— На этот раз было проще простого! — объявил Огнеяр.

— Да, с предыдущими воинственными демонами не сравнить, — согласился Вран.

Венцемир помог королевичу снять шлем — и нахмурился, всматриваясь в покрасневшее лицо и нездорово слезящиеся глаза.

— Что видишь? — спросил лекарь, помахав перед ним двумя растопыренными пальцами. Зим даже не моргнул.

— Вспышки, — вздохнул он, сдаваясь без препирательств. — Больше ничего. Я ослеп?

— Не совсем, но близок к тому. Парни, откройте-ка нам портал.

— В Грозовградск, к тебе в лечебницу?

— Или к Чуролюту?

— Только не к нему, — взмолился Зим.

— Ну, значит, будешь терпеть мою методу, — без веселья хмыкнул Венцемир.

— Я с вами, — решил Алояс.

— Да-да, присмотри, чтобы этот коновал не угробил нам правителя, — вставил Будигор. — Нам еще с белогорцами воевать, а зимние звезды я вешать не умею.

— Не говори ничего о звездах, — простонал Снежен. Потянулся потереть припухшие веки, за что получил от личного лекаря шлепок по руке.

Помрачневшего Врана и распереживавшегося Огнеяра замказначея отправил по домам также через порталы.

______________

Варя очень удивилась, когда Зимослав поскребся к ней в спальню средь бела дня.

— Варя, накопители не заряжены…

— Прости, я собиралась после обеда ими заняться! Если тебе срочно, я сейчас…

Она торопливо вскочила с кровати, где среди одеял играла с Фиником в кошки-мышки, и бросилась открывать дверь.

И остановилась на пороге буквально с отвисшей челюстью.

Принц предстал перед нею в таком виде, что и во сне привидеться не могло: глаза покрасневшие, будто полдня рыдал, нос припух и шмыгает, губы растрескавшиеся. Лицо поделено на красную и белую половины, словно он катался на лыжах в большущих очках и умудрился то ли сгореть, то ли отшлифовать щеки льдом. Но главное — пришлепал босиком. В одних коротких подштанниках. Без обычных многочисленных цепочек-браслетов и тому подобного. Замотавшись в одеяло такое страшное, что приличная моль побрезгует: от разноцветных заплат и штопки живого места нет, а между ними — дыры, протертые и прожженные.

— А-а… — протянула Варя.

— М-м? — Зим поднял на нее мутноватые глаза.

— Надеюсь, Венцемир тебя уже видел?

— Угу.

— Очевидно, ты не в солярии так обгорел…

— Что?

— Я… могу тебе чем-то помочь?

— Угу. Накопители, ты не могла бы…

Придерживая одеяло одной рукой, он протянул ей в горсти оба комплекта фианитов. Все камни были опустошены до капли. А кожа на руках алела пятнами. На запястьях вовсе белели мелкие волдыри.

Варя рассеянно угукнула, камушки забрала.

— А почему ты в этом? — не удержалась, спросила.

Зимослав смущенно шмыгнул носом:

— Зато мягкое.

Варя пощупала краешек одеяла. При жутком виде пуховая ткань впрямь оказалась нежной. Впрочем, не настолько, чтобы мириться с заплатами.

— Оно у тебя с детства, что ли? Дорого, как память?

— Да нет, просто нравится. Принесешь, как зарядишь? — пробормотал он, собираясь уйти.

— Погоди-ка! — осенило Варю.

Бросив камушки на тумбочку у кровати, она схватила с постели плед, при этом стряхнув кролика на подушки — и решительно развернулась к жениху.

— Вот! А этому определенно пора в стирку! И в починку. А лучше отдай в крольчатник на подстилку.

Она лихо содрала с него, болезненно ойкнувшего, безобразное старье — и закутала в свой подарок, пушистый, яркий, с китайскими тиграми.

— М-м, приятный, — оценил Зим, потершись щекой о шелковистый ворс. — Как мех у зябликов после линьки.

— Ты… пьян? — в лоб поинтересовалась Варя.

— Не сказал бы, — пожал он плечами, и от этого движения поморщился, коротко зашипел сквозь зубы. Закутался осторожнее. — Венцемир опоил своими зельями. Велел лечь спать, а как тут ляжешь, если всё горит… И Огнеяр где-то шляется…

Расстроенный и больной, королевич пошлепал к себе, двигаясь осторожно, будто его неплохо штормило.

— А почему Венцемир тебя не долечил-то? — спросила вослед Варя.

Снежен хотел было ответить, но подумал и счел за лучшее уйти молча. Его личный лекарь и по совместительству капитан королевских рыцарей, вернув зрение обожженным глазам, в полуобмороке от усталости упал на руки караулившего Вихря. Чем Снежен тотчас воспользовался — собрал оставшиеся силы, открыл портал и сбежал домой.

И нет, совесть его нисколько не мучила — у Венцемира имелся завидный запас накопителей и амулетов на все случаи жизни. Если бы Зим остался в его владениях, приятель, восстановившись в считанные минуты, принялся бы проводить над ним всяческие опыты, пользуясь временной беспомощностью. Он давненько намекал на разнообразные экспериментаторские пытки, под маской рыцаря-шута скрывая кровожадную натуру врача-новатора. Одурманенный зельями, без накопителей, Снежен не смог бы сопротивляться — и кто знает, когда бы он оттуда выбрался!.. На Алояса надежды не было, этот не станет спасать, а с удовольствием присоединится к кровопусканиям и прочим забавам ученого изверга, твердя о пользе для самой жертвы.

Пусть лечить себя Зимослав умел скверно, но именно с чесоткой и сыпью он знаком с детства, и никто, даже дед Грозоврат, был не в силах ему помочь, так что пришлось научиться применять кое-какие хитрости. Главное, чтобы Огнеяр явился побыстрее и чуточку помог настроиться…

…Варя мысленно велела себе успокоиться. На совесть зарядила амулеты, выплеснув туда излишек всколыхнувшейся энергии. Затем отыскала в шкафу большой банный халат — и тщательно пощупала, лишний раз удостоверилась, что ткань именно такая бархатистая, как она помнит. Затем перерыла аптечку в поисках геля от ожогов. Это средство она уже испытывала на Зиме, когда он неудачно поколдовал в ее квартире, тогда раздражение снялось в считанные минуты. Конечно, такой бледной поганке заработать проблемы с кожей пара пустяков!

Вооружившись тюбиком и прихватив камушки и халат, Варя решительно поднялась этажом выше. И на пороге поняла, что еще ни разу не была у него «в гостях».

Гостиная оказалась обставлена почти так же, как ее собственная. Только мебель выглядела более обшарпанной, не было вазочек, салфеток и ковриков, на столе вместо чайной посуды располагался «набор юного алхимика». Впрочем, колбы сверкали хрустальной чистотой.

В спальню Варя вошла без стука. Просто не придумала, что сказать, и побоялась, что он не разрешит войти.

Там ожидаемо царил бардак, свойственный всем мальчишеским «норам» — везде разбросана одежда, в одном углу свалена в кучу обувь, в другом красовалась груда холодного оружия — кинжалы, мечи, ножи и даже маленькие топорики. Из-под кровати выглядывали корешки книг — наверняка какие-нибудь жутко древние гримуары. На прикроватной тумбочке поблескивали и мерцали магические кристаллы на подставках, все разных цветов, размеров и форм. Странно, но всё это безобразие чудом обходилось без пыли и занавесей паутины — либо Огнеяр старался, либо действовали чары башни.

— Долго же тебя ждать! — недовольно буркнул с кровати Зимослав. Он не поднял голову, лежал на животе носом в подушку. Повозился, сбросив с голой спины новый плед, приказал: — Давай уже!

Варя на мгновение опешила, встала на пороге спальни, пытаясь сообразить, что именно требуется делать.

На лестнице послышался топот — Огнеяр влетел в гостиную. И затормозил с разбега, узрев невесту хозяина. Варя приложила палец к губам и сделала ему знак: «Кыш-кыш!» Помощник понятливо кивнул — и в ответ замахал руками, стараясь дать подсказку: сложил пальцы щепотью и принялся рисовать в воздухе вензеля.

— Дверь-то закроешь? — раздраженно зарычал Зим в подушку. — Сквозняк! Мне еще простуды не хватало!

Варя торопливо помаячила парнишке: «Отстань, сама разберусь!» — и, тихонько затворив дверь, подкралась к кровати.

Снежен невнятно заворчал, но продолжал смирно ждать. Рядом, прямо на кровати почему-то стояло блюдце, наполненное темной густой жидкостью, напоминающей черничный сироп. Тут же лежала крупная мягкая кисточка для каллиграфии и сложенный вчетверо листок бумаги, весьма потрепанный, пожелтелый и заляпанный кляксами.

Варя положила халат и накопители с краешка, осторожно забралась коленями на постель, чтобы далеко не тянуться. Выдавила из тюбика гель на ладони — и очень нежно прикоснулась к покрасневшей коже, начав с лопаток.

Не успела она как следует размазать средство, Снежен вскинулся, почуяв подвох. Встрепанный, злой, сверкающий глазами из-под челки. Приподнялся на локтях, воззрился на Варю.

— А я вот, принесла, — невинно улыбнулась она и показала тюбик. — Тебе в тот раз помогло, помнишь?

Зимослав оглянулся на дверь, сообразил, что, раз помощник до сих пор не явился, значит, эти двое вступили в сговор. Нахмурился.

Варя не растерялась: пока он глазами хлопал, деликатно приподняла край подушки, с которой он обнимался, прицелилась — и надела ему на палец свежезаряженный перстень.

Зим еще раз сверкнул глазами, скривил губы, ясно выразив мысль: «Что ж, сама напросилась!» — и плюхнулся обратно.

— Так мажу дальше? — уточнила она.

— Как хочешь, — буркнул.

Варя сказала бы ему, как она хочет, да пришлось язык прикусить.

Размазывала гель очень аккуратно, тончайшим слоем, иной раз прикасаясь к особенно покрасневшим участкам лишь подушечками пальцев, а Зим всё равно болезненно вздрагивал под ее руками. К тому же попутно она обнаружила множество шрамов и совсем недавно заживших царапин, синяки свежие и почти слинявшие.

«Нелегка жизнь средневекового принца, к тому же мага-экстримала…» — мысленно вздохнула она. А вслух брякнула (лишь бы отвлечься, а то оглаживать плечи с играющими под тонкой кожей мускулами оказалось более волнительно, чем представлялось):

— Мда… Если б я не видела тебя утром на озере, могла бы подумать, что ты вампир, прогулявшийся в полдень без зонтика.

— Кто? — нелюбезным тоном уточнил он.

— Вампиры-то? Да так, нечисть из сказок. Летают по ночам, залезают в окна к девицам и сосут кровь. Я тебе потом кино про них покажу, если интересно.

— В вашем мире водятся такие идиоты? — фыркнул Зим.

— А кто ж их знает, может, водятся, может, нет. Про колдовство я тоже раньше думала, что всё это выдумки… Отлично, спину я тебе намазала, а до остального сам дотянешься. Вот тебе тюбик, тут еще много осталось, а я пошла.

— Я тебя не отпускал.

— Эм… Ладно. Что мне нужно сделать?

— Бумагу видишь?

— Вижу.

— О небо! Так разверни и посмотри.

— Ну, как скажешь… Это что за ритуальный боди-арт? — озадачилась Варя, ибо на потрепанном листке обнаружилась схема — силуэт человека, вид спереди и сзади, весь расписанный плавно изгибающимися линиями и завитками. Похоже, на этот узор намекал Огнеяр своей пантомимой.

— В блюдце краска, кисть у тебя, э… под попой. Раз Тихун чрезмерно занят, будь добра, нанеси мне узор, точно соответствуя рисунку.

— И это тебе поможет?

— Всегда помогало. Так мне будет легче направить течение энергий… — Он приподнялся и глянул на нее через плечо сквозь взлохмаченные вихры. — В общем, просто сделай, хорошо? Я сам понятия не имею, как и почему это на мне срабатывает, но когда няньки так делали, мне становилось гораздо лучше.

«Бедный мой аллергичный снежный принц!» — жалостливо подумала Варя, представив Зима капризным проблемным карапузом.

— И поторопись, иначе я насмерть замерзну!

Варя послушно схватилась за кисточку — вдруг снова разозлится, выгонит ее и позовет Огнеяра назад? Нет уж, отныне это занятие станет ее привилегией как законной невесты!

Поглядывая на листок, держа в одной руке блюдце, а в другой кисть, Варя с увлечением принялась за дело. Оседлала бы его за бедра, но вовремя сообразила, что под подштанниками скрываются такие же ожоги.

— А если получится немного криво, не страшно? Я ж в первый раз, без опыта сложновато, чтобы вот совсем прямо и ровно. Хотя, конечно, для дизайнера это не оправдание, но боди-артом я никогда не думала заниматься… А твои «няньки» — ты имел в виду случайно не Вихря с Враном? А ничего, что краска так быстро впитывается? И кожа вокруг синеет так подозрительно. Это нормально? А что это за краска вообще?

Снежен, наконец-то расслабившийся под влажно-щекотными прикосновениями кисти, растекся на постели, обняв подушку, и отозвался лишь на последний вопрос, все остальные лениво пропустив мимо ушей:

— Это варенье из чернильных фиников. Можешь попробовать, оно съедобное. И вкусное…

Не дожидаясь, пока он договорит, Варя слизнула капельку:

— Фу, кислятина!

— …если патоки добавить. Но я-то не хочу быть липким.

— М-м, ясно. Всё! Я закончила.

— Благодарю. Полностью впиталось?

— Так точно!

Он блаженно потянулся — и перекатился на спину. Взглянул ехидно:

— А теперь рисуй дальше.

— В смысле, спереди? — уточнила, запылав щеками и ушами, Варя.

— Ну да.

— Ну уж нет!

Она вскочила с кровати, едва не выплеснув на покрывало остатки краски с блюдца. Представила, как будет водить кистью по груди и торсу, да вокруг пупка, а подштанники при этом едва на бедрах держатся, а этот бледнолицый во все глаза за ней следит…

— С этим ты и сам справишься перед зеркалом!

— Тебе трудно помочь, что ли? — жалобно протянул он.

Варя поняла, что он просто издевается, испытывает ее терпение, а попросту говоря, берет на «слабо». И твердо решила, что не уступит!

— Тогда не пялься, а то ошибусь. — И накрыла удивленную физиономию халатом.

— Что это? — не понял он, в первую очередь среагировав на чуждый запах отдушки стирального порошка. Поднял от лица, попробовал развернуть ткань, разобраться. В этот момент ленивыми движениями и заинтересованной мордашкой он особенно напоминал Варе желтоглазых избалованных котов из интернета.

— Подарочек. Тебе от меня, — буркнула она, водя кистью по умеренно рельефному торсу. — Вижу, давно пора навести порядок в твоем гардеробе.

Он хмыкнул. Отложил презент в сторону. Поглядел на нее, такую сосредоточенную и старательную, долго и пристально, пока Варя не начала ляпать кляксы куда попало.

— Спасибо.

— На здоровье!

_________________

Про угрозу касательно гардероба Варвара не забыла. И вскоре представился случай привести оную в исполнение.

Однажды днем, пока Зимослава, как обычно, не было дома, Огнеяр наведался в его комнаты с целью уборки. (После, задним умом, Варя догадалась, что Снежен сам приказал прибраться именно из-за ее визита). Более-менее устранив бардак, Тихун собрал кое-какую одежду и поволок вниз. На лестнице из необъятного комка выпал ремень и пряжкой простучал по ступенькам. Разумеется, на подозрительный шум немедленно выглянула Варя.

Выяснив, чем он тут занят, она завернула не посмевшего перечить парня к себе в гостиную, где устроила подробный разбор барахла. Да потом еще и сама наведалась в платяную кладовку на верхнем этаже. Итогом генеральной ревизии стал печальный вывод: королевичу нечего носить! Полдюжины черных с серебром френчей не в счет.

— Вообще-то, его высочество велел разобрать гардероб от летних вещей, чтобы было куда складывать теплые зимние, — бубнил Тихун. — Стирка у нас по расписанию, и сегодня как раз очередь хозяйского белья. Если опоздаю, прачки ругаться станут. А штопкой занимаются девицы-белошвейки, что состоят при ее высочестве…

Но Варя лишь отмахивалась — успеется. Она заново лично отсортировала полсотни рубашек и приуныла — рваных оказалось втрое больше, чем приличных. Негоже правящему принцу в штопаном ходить! Подштанники Огнеяр стыдливо умыкнул, заверив, что среди кальсон дырявых нету. Про носки Варя тоже милостиво поверила на слово. Со штанами, лосинами и брюками оказалось и просто, и сложно — либо имелись любимые, изношенные донельзя, либо ни разу не надетые, но все одинаково темные или черные, так что соваться в эту область она тоже не решилась — не пришивать же на коленки заплаты, в самом-то деле? А вот сюртуки, камзолы, куртки и даже вязаные Зореславой домашние блузоны подверглись тщательному осмотру.

— Это ему в плечах мало, это тоже, так что мне разрешено донашивать, — пояснял Тихун. — А это порвано — велел выбросить. И это тоже. И вон то.

— Нифига себе выбросить! Да тут золотого шитья на пять кило! — возмутилась Варя, ухватившись за парадный белый мундир с распоротым по диагонали плечом. И за бледно-бирюзовый камзол с широким разрезом поперек груди. — А свитера в стирку тащи! Поди, с весны лежат, за лето моль наверняка проела. Потом мне вернешь, сама заштопаю — осень на носу, скоро понадобятся, а поди угадай, когда Зорькины белошвейки до них доберутся. И заплаты на локти пришью из замши — модные станут!

Огнеяр на ее самоуправство пожал плечами — смысл ему спорить с будущей хозяйкой. Если что, пусть с ней сам Снежен и разбирается.

Чтобы служанки не ругались на припозднившегося Тихуна, Варя помогла дотащить барахло до прачек, трудившихся в суверенном уголке поместья. Полюбовалась на стиральную машину, изобретенную достопочтенным Грозовратом и работающую на накопителях. Затем заглянула к Зореславе — попросить подходящей тесьмы, чтобы замаскировать штопку на мундире и бирюзовом камзоле.

Против ожидания принцесса от идеи вернуть дорогущей одежде новую жизнь скривила носик.

— Братец этот мундир ни за что больше не наденет, — заявила она. Поколебавшись, раскрыла причину: — Его порезали нынче весной, когда Зимушка меня в столицу вывозил на праздник в честь моего дня рождения.

— Порезали? — моргнула Варя. — Как это?

— Ножом или кинжалом, — дернула плечиком принцесса. — Я не разглядела. Целились в меня, но брат вовремя прикрыл, вот ему и распороли всё шитье. Жалко, конечно, но даже если красивенько зашьешь, он носить это не станет даже дома. И бирюзовый тоже испортили негодяи, когда на маменькин летний бал прокрались.

— То есть, на вас обоих регулярно совершают нападения?

— Ну да. А что?

— Нет, ничего. Извини, что напомнила.

— Пустяки. Кстати, на тебя тоже будут нападать после оглашения помолвки, ты учти!

— Спасибо, учту…

И всё-таки тесьму Варя решила купить — сама, когда в город поедет, благо в прошлый раз с помощью Будигора разведала нужные магазинчики. В крайнем случае, перешьет и перекрасит! Хотя бы из уважения к ручной работе тех, кто эту одежду сделал.

Глава 16

В город ей удалось попасть нескоро. Обрадовавшись, что в хозяйстве появилась полномощная чародейка, баба Вера принялась Варю вовсю эксплуатировать. Согласилась даже на риск ошибки по неопытности, лишь бы не пришлось до последнего момента уповать на вечно отлынивающего от домашних дел хозяина. Так что неделя прошла под знаком «хомяка»: Варя успешно «законсервировала» на зиму от порчи и паразитов амбары с зерном и мукой, сусеки овощехранилища, лари с крупами. Под чутким руководством Росаны обновила заклятья на холодных погребах и на теплицах с оранжереями. И нигде не напортачила! Всё-таки чары со значительными выбросами энергии давались ей гораздо легче, чем канитель с баночками компота.

Узнав о бурной деятельности невесты, Зимослав поначалу разворчался и вынес бабе Вере выговор за неосмотрительность и угнетение недоученной чародейки. Но потом, оценив, какой гордостью светится суженая, смягчился и лишь попросил чересчур не утомляться — дабы оставались силы и для его накопителей.

И только потом — будто в награду! — Варю отпустили в столицу погулять по магазинам. Выдав длинный список покупок, троих девиц и двух мужиков да кроличью колесницу с грузовым прицепчиком, так что путешествовать пришлось по суше, в объезд озера.

Впрочем, навязанная свита не помешала ей первым делом «заскочить на чай» к королеве.

Явилась Варя не с пустыми руками, не зря же в прошлый раз приметила страсть Храниславы Бури к рукоделию. Отыскала у себя дома в антресольных закромах три тяжеленных глянцевых фолианта — наконец-то пригодились! Энциклопедия вышивки, сплошь состоящая из фотографий и понятных без перевода схем, альбом «Тысяча и один узор вязания крючком» (который сама Варя листала лишь однажды — в книжном магазине, когда сгоряча выбирала себе новое хобби), и вдобавок роскошное издание «Классические шедевры Третьяковки».

Приближенные фрейлины так громко ахали и охали, восторгаясь «искусными заморскими гравюрами», что ее величеству поневоле пришлось обращаться с будущей невесткой ласково. Варю усадили в мягкое кресло в общей гостиной, угостили ароматным чаем с крошечным кусочком хрустящего тортика. Правда, пришлось изыскать предлог, чтобы удалиться для приватного разговора в кабинет, ибо за безумолчной трескотней фрейлин расслышать друг друга через стол оказалось совершенно невозможно.

Варя прикинулась невинной овечкой и, мило стесняясь, уточнила: когда же намечена их с Зимославушкой свадьба? Ибо спрашивать о таком у самого королевича ей, видите ли, не позволяет девичья скромность. Ведь уже столько времени живет в его поместье, а приказа готовить подвенечное платье всё нет и нет! Эдак ее честь подвергнется сомнению. Стыдно представить, что о ней могут подумать в обществе!

На тираду, исполненную вполголоса с чувствительным придыханием, Хранислава хмыкнула и припечатала:

— Какая свадьба, если между вами помолвки не было?

— Хорошо, когда же меня осчастливите статусом помолвленной девицы? — смиренно спросила Варя.

— Никогда! — расхохоталась Буря.

— Но как же так? — преувеличенно обомлела горе-невеста. А в кровожадных мыслях пожалела о подарках — этими бы тяжеленькими альбомами да свекрухе по ейной поросячьей!.. Но сама же себя одернула, ибо всё ж таки перед ней родная бабушка ее будущих детей.

— А вот так! — торжествовала королева. — В проклятии Путивеста Грозоврата что было указано? Ради возмездия умыкнуть чужую невесту! Зимослав условие выполнил. Про твою с ним свадьбу ни слова не было сказано. Это он просто от жалости тебя продолжает при себе держать.

— Тогда уж из выгоды — я ему амулеты заряжаю, — вставила справедливости ради Варя своим обычным тоном без ужимок.

Королева поглядела на нее с подозрением.

Варя опомнилась и вернула маску заполошной скромницы:

— Но ведь я его люблю!

— Чего ж его не любить — правитель, красавец, могучий чародей, — снисходительно согласилась Буря. — Только это всё равно не значит, что он выберет в жены тебя. Коли хотел бы, кабы влюблен был бы — не держал бы тебя в диком углу как позорную содержанку, а поселил бы во дворце и сразу повел бы под венец да наградил бы ребеночком.

— Он не хочет идти вам наперекор и ждет вашего благословения! — разыграла козырную карту Варя.

Та снова хмыкнула на глупую наивность.

— Не любит он тебя, и не надейся.

— Тогда позвольте мне заслужить его любовь! И ваше доверие, — горячилась она, в действительности уязвленная материнской уверенностью. Вдруг королева не блефует, а впрямь знает, что где-то есть та, что вперед Вари навсегда украла сердце снежного принца?

— Ведь наверняка существуют традиционные испытания для невесты, как в Белозорье? Я честно прошла отбор на глазах у короля Твердивера. Подскажите, как мне доказать вам, всему Синегорью и его высочеству Зимославу, что я достойна его внимания?

— Дорогуша! Клюковка моя горько-сладкая, — расплылась в хищной ухмылке свекровь. — Я — самодержица Синегорского королевства. Я ответственна за все государственные празднования и разрешаю народные гуляния. Без моего указа и подписи никто, даже мой сын, не посмеет объявить о незапланированных торжествах. Пока я жива, я не стану устраивать ради тебя никаких отборов и испытаний! Тем более славные правители нашей династии свободолюбивы и берут себе супружниц исключительно по велению сердца. Если Зимослав от тебя еще не отказался, значит, он просто тебя жалеет и ждет, когда ты сама поймешь, что корона королевы не по твоей головушке.

Варя молча проглотила отповедь. Вежливо откланялась и в задумчивости вернулась к колеснице и заждавшейся прислуге. Венценосная зараза сумела-таки посеять в ее душе колючие семена сомнений. Или они давно проросли в глубине сердца? Только сама Варя старательно делала вид, что всё прекрасно, и верила, что станет еще лучше…

Поразмыслив, она пошла ва-банк. И притащила из своей квартирки механическую швейную машинку — антикварную, но отлично работающую, доставшуюся по наследству от двоюродной тети. (Кстати, отдавать раритет было не жалко — у родителей имелась точно такая же машинка, от бабушки по отцу. Так что, если Варе вдруг понадобится подшить занавески, мама будет только счастлива избавиться от громоздкого старого чемодана).

Ее высочество Зореслава-Сияна Вешнесинь, разобравшись, как работает подарок, визжала от восторга и прыгала вокруг, будто малое дите. Наскакавшись, взахлеб принялась по секрету показывать Варе, какой наряд она сейчас шьет — для Огнеярушки к празднику зимних звезд. И нажаловалась с обидой, что примерить-то на него не может, ибо тот, вредный человек, упорно не ловится!

Проболтав с принцессой полвечера, посочувствовав ее заботам, Варя перевела разговор на свою печаль.

— Может, я не нравлюсь твоему брату?

— Ты что?! Как ты можешь не нравиться! — горячо возмутилась Зорька, любовно поглаживая колесо швейной машинки.

— Может, ему девушки не по душе?

— В смысле? — изумилась принцесса.

— Ну… в любовном, — потупила взгляд Варя. — Вокруг него вон сколько красавчиков, все надежные, все на что угодно готовы ради него…

— Это ты про его банду олухов? Про Врана и остальных? Про распутного Венцемирку?!

Зорька хохотала полчаса. Потом еще час всхлипывала, давясь смешинкой:

— Не выдумывай. Он просто у нас ледышка! Ему привыкнуть к тебе надо. Через годик еще скажешь, что надоел, прохода не дает с нежностями, вот помяни мое слово!

— У него вообще женщины были? — шепотом спросила Варя, краснея, как помидор. — Ведь уже не мальчик, а как же мужчине без постельных утех, если только сам не по мальчикам?

Зореслава поджала губки. Покосилась на швейную машинку. Вздохнула — и рассудила, что невеста в принципе имеет право узнать о прошлом жениха из первых уст, а не из сплетен.

— Были. Точно тебе говорю, сама видала, как на рассвете мышками выскакивали из опочивальни в неподобающем виде с довольным хихиканьем.

— Кто? Принцессы? Фрейлины? — У Вари сердце остановилось.

— Не бледней! Было-то это лет семь назад, — покровительственно похлопала ее по руке Зорька. — Бесился он тогда, без девок с ума бы сошел. Вот и попортил матушкиных горничных, аж четыре штуки потом замуж за надежных людей определил, никто в претензии не остался. Впрочем, «портил» громко сказано, они и до него робостью не страдали. Мы тогда во дворце еще жили, бесстыдницы сами к нему в постель радостно прыгали, а ему не всякий раз хватало настроения их выгнать. От высокородных барышень еще отбивался, предвидя козни от их родителей, а на служанок рукой махнул.

— И что, всех беременными пристроил замуж? — едва не заскрипела зубами Варя.

Зорька фыркнула:

— С ума сошла от ревности, да? На что ему дар мага, если б он не сумел выбирать, кто станет матерью его наследника? От простолюдинок ему никак нельзя заводить ребенка. Родовитые князья и так на нас фыркают из-за низкого происхождения нашей маменьки. А тут кровь Грозоврата оказалась бы совсем разбавленной! Нет, следующей королевой должна стать только сильная чародейка — вроде тебя.

— Но я ж не княжеских кровей, — пригорюнилась Варя.

— А ты про это помалкивай! Ты не здешняя — кто докажет обратное? — хитро вывела принцесса.

— И что, с тех пор у него нет любовниц?

— Нету, — развела руками эгоистично довольная Зорька. — Тут не мамин двор, ненадежных девиц я б при себе не потерпела и братцу невесть кого подсовывать бы точно не стала. Да и он на молодых служанок смотреть не желает.

— Это да! — сообразила Варя. — При мне их отчитывал, чтобы не смели на глаза попадаться.

Принцесса слегка смутилась:

— Ну, бабам языки не укоротишь, а выгонять за глупость и пустую болтовню, чтобы потом набирать и обучать новых, тоже не дело. Прознав про Зимкину прошлую несдержанность, пустоголовые девчонки и сейчас норовят ему глазки строить. А его от их ужимок мутит — видать, сразу былое вспоминается.

— А в городе у него тоже никого нет? Он же там целыми днями…

— Вот именно — когда ему? Он там постоянно у всех на виду — то чахнет с министрами, то со старшими магами заседает, то дела королевского суда разбирает, то с Венцемиром устраивает смотры войскам. А то вовсе уносится на другой конец страны и до икоты донимает проверками князей и баронов, ежели на тех простолюдины жалобу подадут за притеснение. Опять-таки стихийные разрывы с парнями латает. В пограничных крепостях помогает унимать оголтелых белогорцев или вольнопольские разбойничьи банды. В Дивогорске с регентами союзную военную политику обговаривает. У Твердивера и Чуролюта едва не каждую неделю бывает. Носится, в общем, как кролик в колеснице — а ты говоришь, любовница! К тому же это он с твоими амулетами такой бодренький сделался, будто нынче зима, а не лето.

— А почему тогда он был неразборчивый? Случилось что-то? Он же юный был совсем! И как только эти бабы посмели домогаться невинного мальчишку?!

Зорька снова повздыхала, взвешивая, говорить или не стоит — и таки «продала» братову тайну, уж очень Варя подарком угодила. Понизила голос до шепота:

— Сердце разбитое пытался по осколкам собрать.

— Да ты что?! — шепотом же воскликнула Варя. — Какая же дура его бросила?!

Зореслава снова поджала губки, отвела взгляд:

— Не важно, какая. Важно, что он в нее был влюблен до умопомрачения. Ну, или воображал, что влюблен, по юности это одинаково больно, — рассудила она глубокомысленно, будто не было ей сейчас столько же лет, как брату тогда. — А Кра… красавица эта, когда узнала о дедушкином проклятии и о том, что не сможет ни при каких условиях сделаться законной женой Зимки, взяла и…

Она замолчала, тяжко вздохнув, в мыслях заново окунувшись в события минувших лет. Варя ей искренне сочувствовала — похоже, подростком Снежен был впечатлительным и импульсивным. По психике крошечной сестренки ураганом прошлись все его переживания и страсти, ведь проблемы обожаемого брата ее до сих пор волнуют больше собственных забот.

— В общем, она ушла от нас, — нашла в себе силы заключить Зореслава.

— О, боже… — выдохнула Варя, вообразив подростковое самоубийство в порыве запретной влюбленности. — Прости, что спросила, мне очень жаль… Действительно, от такого шока трудно найти избавление.

— Вот видишь, поэтому Зима нельзя обвинять в распутстве.

— Ох, какое уж тут…

Они еще полчасика согласно поохали и разошлись в печали и задумчивости.

_____________

Известие о несчастном финале первой любви Снежена затмило для Вари колкости королевы. В следующие дни она невольно старалась обращаться с женихом с особой трепетностью, отчего тот всерьез насторожился и хмуро принялся вычислять возможный подвох.

Зато вскоре из-за его подозрительности Варя получила сюрприз в виде полноценного домашнего выходного в компании объекта своих чувств. Говоря проще, Зимослав извелся ожиданием неприятностей и решил плотнее пообщаться с непривычно задумчивой невестой. Пришлось, конечно, серьезно разругаться с министрами, но зато удалось освободиться пораньше и явиться домой аж ко второму обеду. Варя как раз заканчивала под присмотром бабы Веры печь ватрушки.

За обедом не только Варя удивленно поглядывала на королевича, но дивились все, кто сидел с ними за общим длинным столом — очень уж непривычно было видеть, что хозяин никуда не торопится, а спокойно наслаждается едой и благожелательно выслушивает брюзжание бабы Веры, докладывающей о подготовке к зиме. Кстати, королевская кормилица не обошла вниманием Варино активное участие в общественно-полезных мероприятиях — правда, не всегда было ясно, то ли старушенция ее нахваливает, то ли от души костерит.

После трапезы Снежен предложил Варе вместе прогуляться по поместью, (разумеется, не по всему, с причитающимися полями, лесами и деревней, а по прилегающей к башне территории). То ли для того, чтобы лично удостовериться, всё ли в порядке в обширном хозяйстве и благополучно ли поживают многочисленные обитатели. То ли для того, чтобы понять и самому увидеть, как люди относятся к Варваре, приняли ли ее, согласятся ли назвать в будущем хозяйкой. Не молчит ли она столь подозрительно из-за вспыхнувшего за его спиной конфликта, вдруг ее кто-нибудь посмел оскорбить или отнестись к ней с пренебрежением?

Но нет, как ни приглядывался Зимослав, ничего плохого не обнаружил. Его невесту доброжелательно приняли все — от кроликов и зябликов до последнего дворника.

Прачки, правда, наябедничали, что молодая госпожа приходила их поучать, как и чем выводить пятна с белья и скатертей, будто они сами не смыслят в своем деле. Варя тотчас вступила в дискуссию, доказывая, что со всей дури лупить бельем по ребристой доске нет проку, ткань-де от такого обращения изнашивается быстрее, а лучше замачивать белье на ночь. И воду для стирки удобнее нагревать не над огнем, чтобы потом таскать кипяток ведрами, плеская себе по ногам, а сразу в чане машинки, раз в агрегате Грозоврата предусмотрена такая функция, а они, непросвещенные бабы, элементы прогресса дружно игнорируют. Да еще сливают мыльную воду не в колодец отстойника, а в овраг, откуда сливы с ручейком уходят прямиком в озеро, загрязняя экологию… В общем, Зимослав еле остановил завязавшуюся перепалку. И государевой волей постановил озеро не загрязнять, а воду нагревать разрешил по старинке, ибо прачки таким образом заряд на амулете экономили. Варе же пообещал на досуге найти инструкцию, оставленную дедом к агрегату, так как заклинание на амулет полагалось накладывать особое, ей пока что незнакомое.

Потом они наведались в гости к Друне.

Варя уже знала, что обособленное деревянное строение, похожее на японский деревенский храм, что располагалось в прозрачной рощице и имело вместо крыльца большую дощатую террасу с резными столбами-подпорками — это и есть «конюшня» зубро-дракона. (Причем «мансарду» под крышей, куда вела боковая лесенка, занимал Огнеяр Тихун). Но ей не приходило в голову обойти вокруг, а между тем оказалось, что на заднем дворе сайгак «выращивает» свой собственный «сад камней». Выглядело это как огромная песочница, по углам которой возвышались бесчисленные пирамидки из булыжников и валунов — от совсем маленьких до внушительных, в два человеческих роста.

— Молодец какой, еще одну построил! — похвалил умного скакуна Зимослав.

Друнь зажмурился от удовольствия и принялся игриво бодаться с хозяином.

— Неужели это он сам сложил все пирамиды? — изумилась Варя.

— Сам, конечно.

— А зачем?

— От скуки. Сам находит камни на берегу озера, сам притаскивает сюда. Это его ванна с песком, он ее так украшает. Может, со временем хочет стену построить, чтобы никто не подглядывал за его купанием. А может, его просто тянет сложить гнездо. Сайгаки ведь в горах живут, там не всегда можно найти подходящую пещеру, а спать на голых скалах неуютно.

В версию про гнездо не очень верилось. Зачем оно, если есть персональный домик с крышей и террасой? С разрешения Друни Варя зашла в «теремок». Здесь пахло зверем вовсе не так сильно, как думалось. И было очень даже уютно: стены из смолистых бревен, два малюсеньких окошка — для вентиляции и чтобы можно было подсмотреть, что делается снаружи. Подстилка из свежего сена и ворох старых одеял вроде того, что она недавно отобрала у Зима. Два входа, причем двери при надобности сайгак мог закрыть сам, потянув зубами за ручку, сделанную из веревки. В углу лежали игрушки — мячики, сшитые из обрезков кожи и из цельного мешка, набитого опилками, большущая кость со следами зубов, обрезок толстого каната с объемными узлами. И запасные ходули-сандалии. Те две пары «босоножек», которые сайгак носил нынче, чистоплотный скакун оставил на ступеньке перед входом на террасу. Седла и сбруя, видимо, хранились где-то отдельно.

— Он никогда не войдет в дом в обуви, — хихикнул Снежен, — особенно в свой. И брезгует наступать необутыми лапами на землю — особенно осенью, когда кругом лужи и грязь. Песок исключение.

— А другие сайгаки так же себя ведут?

— Нет, мой особенный!

— Кто же придумал для него обувь?

— Мама. Она первая заметила, что мой найденыш отказывался выходить на улицу, если ему не удавалось стащить с кухни четыре ровных полешка. Маленьким он был таким забавным.

— Может, потому, что рожденный летать…

— Тсс! — неожиданно шикнул на нее Зим. На ухо тихо предостерег: — Мы не любим говорить о полетах. И о крыльях.

Варя растерянно кивнула, заверила, что обязательно это запомнит.

— А… а где у него туалет? — нашлась она, поменяла тему.

— Вот там неподалеку есть болотистый длинный овраг с густыми зарослями папоротника, — принялся бодро объяснять Снежен. — Болото напрямую с озером не соединяется, не волнуйся за загрязнение. Растения мигом усваивают отходы, превращая к весне в отменное удобрение, за которым стоят в очередь все окрестные земледельцы.

— Скажи еще, что в этом овраге папоротник цветет буйным цветом, — хмыкнула Варя.

— Цветет, и еще как. А что?

Когда стемнело, попрощались с уставшим от игр сайгаком и завернули к Зорьке в гости, там напросились на чай. У присоединившейся Росаны Снежен выспросил об успехах невесты в обучении чародейству. Гувернантка, помня о многочисленных «забытых» бутылочках первоклассного ликера, воодушевленно рассыпалась в похвалах, при этом заговорщицки подмигивая Варе, так что Зимослав не удержался и предложил вылечить нервный тик.

— Варя, учти, ты не обязана заниматься хозяйственными чарами. Если тебе неловко отказать бабе Вере, я с ней поговорю. Лучше сосредоточься на изучении основ…

— Но мне нравится учиться на практике! Это весело!

— Весело? — не поверил Зим.

— Конечно! Когда тебе разрешают взорвать амбар с запасами репы — такое доверие вдохновляет!

— И ты взорвала?

— Нет, я очень постаралась и наложила заклятие правильно — причем, с первого раза. Но я честно предупредила, что может быть взрыв, и баба Вера заранее пообещала не ругаться.

— Действительно, ты ей очень полюбилась.

К великому облегчению удостоверившись, что и сестра новую подругу не просто ценит, но обожает, Снежен позвал Варю домой, в башню. И отвел на самый верх под крышу.

На просторном чердаке у него располагалась лаборатория мага-погодника. Мол, давно пришла пора подкорректировать заклинания, регулирующие потоки ветра, влажность облаков и температуру воздуха, а то по ночам стало заметно прохладней, на пару градусов ниже положенной по сезону нормы.

Пока Зимослав многословно объяснял суть управления энергетическими потоками, разлитыми в высоких слоях атмосферы, и бубнил что-то малоинтересное о гильдии погодников и управляющей сети, состоящей из башен-лабораторий, упорядоченно расставленных по всему материку, Варя не особо прислушивалась и просто разглядывала хитрые магические приборы. В сердцевине каждого из них имелась здоровенная друза кристаллов — накопителей для определенного заклятья, растянутого во времени согласно вложенному чародеем заряду энергии. Например, прибор, помогающий погоднику управлять ветром (о чем гласила витиеватая гравировка на подставке), выглядел как медный тазик с белым мерцающим камнем в центре, поверх которого полусферой переплеталась сложная сеть из проволочных обручей и направляющих линеек. По ним следовало передвигать в загадочном порядке металлические «паучки» с закрепленными в них кристалликами поменьше — видимо, чтобы указывать ветру, в какую сторону ему дуть и с какой силой.

— Неправильно! — занудно возразил Снежен. — Ветер не появляется сам собой, это всего лишь движение воздушных масс, зависящие от давления, влажности, температуры, вращения планеты, сезонного положения относительно солнца…

— Ой, я всё равно ничего не пойму! Это выше моего разумения, — отмахнулась Варя.

— Разве в твоем мире не управляют погодой?

— Да ты что! Ее только недавно предсказывать-то научились, и то врут постоянно.

— И это при том, что у вас люди летают по небу в стальных кораблях! — возмутился он. Завистливо добавил: — И при том, что у вас всего лишь одна луна и нет Кольца.

— А чего луна? — не поняла Варя. — Ну, приливы на море — это я знаю, от нее. А чем она на погоду влиять может? Она всё-таки висит от Земли далековато, вон, космонавты только один раз за столько лет до нее смогли долететь.

На это замечание ее любезный чародей-погодник разразился долгой нудной лекцией о влиянии притяжения небесных тел на планетарную атмосферу, которую Варя благополучно пропустила мимо ушей. Одно лишь уяснила — высчитывать параметры хорошей погоды без засухи, потопов, ураганов, вредных для сельского хозяйства заморозков и прочих сюрпризов в этом мире крайне непросто. (В земном было бы раз плюнуть — если б, конечно, магия не была в дефиците).

— Ты еще солнечный ветер добавь, — съехидничала она. На что получила добавочную к лекции справку о потоках энергии от светила.

Но нашелся и другой немаловажный фактор, отравляющий погодникам жизнь — это другие погодники. Маги соседних королевств с удовольствием исподтишка подпихивали на чужие территории особо пакостные циклоны и плохо управляемые грозовые тучи.

Одну такую спиральную шуструю «осьминожку» Снежен обнаружил, когда «включил» «главный монитор» лаборатории. Варя и не обратила сперва особого внимания на лежавшую на широком столе карту — карта как карта, нарисованная тушью на желтой плотной бумаге, изображает три королевства, Белые Горы и частично прилегающие соседние страны, острова и моря. Но стоило Зиму повелительно провести рукой над столом, как над картой засветилась волшебная дымка, превратившая рисунок в трехмерную проекцию местности, полноцветную и выпуклую. Горные пики засверкали снежными шапками и отбросили густые фиолетовые тени на долины. Синегорье поднялось лесистыми бирюзовыми холмами. Злотоград оказался окружен зеркально блестящими озерами, равнины Вольнополья прорезали широкие реки. И над ландшафтом миниатюрными клочками ваты поползли облака и тучки, двигаясь в реальном времени.

— Подсунули-таки! Пару дней не проследил, и уже воспользовались! — рассвирепел Зимослав, ткнув пальцем в облачные завихрения, старательным пропеллером катящиеся в сторону Грозовградска. — Ну я им отплачу! Они у меня зубами постучат! Давно не получали снега летом? Завтра получите!..

Рассерженно пыхча, он подошел к висящей на стене доске для записей, взял угольный стержень и принялся строчить формулы умопомрачительной сложности — и всё ради того, чтобы в рекордные сроки согнать большую снеговую тучу с Белых Гор и повесить ее над нерадивыми соседями. Варя только благоговейно повздыхала, поглядев, как лихо он управляется без счет и калькулятора с многозначными числами, дробями и градусами. Ведь это только на первый взгляд просто — раз и наколдовать! На самом деле следовало учесть главенствующие потоки, просчитать, чтобы снег не вылился дождем раньше времени, да еще и подать это как случайную прихоть природы, на пару дней оставшейся без должного присмотра. К тому же придется как-нибудь намекнуть остальным синегорским погодникам, чтобы не препятствовали «аномалии» следовать намеченным курсом…

Чтобы не мешать, Варя отошла дальше пялиться на приборы. И надолго застряла в углу возле «комнатного фонтана».

Конечно, на самом деле это был вовсе никакой не фонтан, а очередной инструмент для управления погодой — влажностью, дождями и прочая. В округлом, как волейбольный мяч, камне с радужными прожилками было вложено заклятие притяжения воды. Установлен камень был в центре широкого чугунного чана, к днищу которого прикреплялись две трубы. Из той, что располагалась прямо под камнем, вода прибывала, бурля ленивым гейзером, а через дальнюю трубу оттекала в бочку этажом ниже, чтобы потом попасть в личные купальни при жилых покоях.

Сверху камушек был накрыт «шапочкой»-регулятором из металлических лепестков, скрепленных системой пружинок и винтиков. Всё это венчалось жестяной перевернутой воронкой — вроде тех, что использовались на кухне, когда требовалось что-то перелить в кувшины с узким горлом. Только эта была покрупнее раз в десять и к ней крепилась гибкая трубка, что уходила через специальное отверстие на крышу, соединяясь в свою очередь с конструкцией вроде громоотвода — Варя уже видела их, эти торчащие в небо «антенны».

Не трудно было догадаться, что приспособление позволяло регулировать осадки — стоило лишь правильно настроить магическое излучение, приоткрыв или сомкнув лепестки крышки над камнем. В то же время строители башни определили кристаллу и бытовое назначение — вместо насоса поднимать по трубам воду из того самого колодца, что Варя обнаружила, гуляя по подземелью.

Она зачерпнула горсть воды и ради интереса плеснула в сторону кристалла. Капли, вместо того, чтобы просто пролететь по дуге и шлепнуться вниз, выписали в воздухе зигзаг и прилипли к нижней части камня. Видимо, это усилило заклятье притяжения — вода в чане вздыбилась горбом, дотянулась до капель на камне, вобрала их в себя, а затем под собственной тяжестью всей массой ухнула обратно вниз, хлестанув волной через бортики. Варя, не ожидавшая подобного, не успела отпрыгнуть и оказалась облита с ног до головы.

— Понятно, — хмыкнула она. — Ну извините! Больше брызгаться не буду, урок поняла.

— Что ты там делаешь? — услышал неладное Зимослав, подошел к ней, благо как раз закончил с метео-настройками и местью соседям. — Не стой близко, иначе голова разболится… А, ясно, и здесь проводила наглядные опыты?

— Слушай, я поняла, как вода попадает в купальни, — с гордостью за свою сообразительность объявила она, — но где она нагревается?

— Ну уж нет, накопители, отвечающие за жар и холод, я тебе пока не покажу, — твердо заявил Снежен. — А то еще начнешь по привычке проверять действие чар, и башня на зиму останется без отопления! Одними каминами при наших морозах не согреешься, здесь тебе не Белозорье. Потом придется заменять замороженные трубы и выбрасывать половину испорченных ингредиентов из лабораторий…

Варя оскорблено надула губы, но больше в шутку, ибо остаться без горячей воды в личной купальне не хотелось.

Вспомнив о мокром платье, в купальню она и отправилась.

Дав ей время привести себя в порядок, Зимослав вновь объявился у нее на пороге — и ввел в состояние изумленно разевающей рот рыбки тем, что пригласил в свои покои на чашку согревающего какао с пирожными. Разумеется, Варя оценила этот беспрецедентный жест доверия. (Тем более она — как чуяла! — переоделась в соблазнительно обтягивающие джинсы и в девственно белую футболку на два размера меньше нужного, «запамятовав» о свойстве трикотажа просвечивать при отсутствии лифчика).

В спальне королевича оказалось — о чудо! — тщательно прибрано. Варя проигнорировала зажженные свечи на столике в гостиной и целеустремленным танком пропылила к кровати, накрытой подаренным пледом. На нее и запрыгнула, сбросив тапки, устроилась с комфортом, поставив подушки в изголовье повыше, чтобы было удобненько сидеть.

— Иди сюда! — похлопала рядом с собой. Показала прихваченный смартфон: — Будем кино про вампиров смотреть. Классика! Я тебе всё переведу, не волнуйся, для того и нужна кнопка паузы.

Зимослав поглядел на нее пристально. Фыркнул выразительно. Вышел, чтобы погасить лишние свечи в гостиной, зато вернулся с подносом вкусняшек — сообразил-таки, как нужно правильно проводить время в постели!

Пирожные оказались те самые, из лучшей кондитерской Грозовградска. И наконец-то Варя выяснила, как Зиму при всей занятости удавалось регулярно баловать ее (и себя) свежайшими и нисколько не помятыми гостинцами. Он, хитрец, просто устроил постоянный миниатюрный портал, соединяющий особо отведенную полку в столичной кондитерской — с ящиком тумбочки в его спальне. В назначенное время хозяйка лавки выставляла туда заранее обговоренное количество сладостей, а утром не потребовавшиеся забирала, чтобы не черствели зря. Впрочем, чары продления свежести их сохраняли лучше, чем в холодильнике.

— Можешь приходить и выбирать сладости в любое время, даже если меня не будет дома, — великодушно разрешил он. — Если захочешь чего-то особенного, просто оставь записку, и утром тебе это приготовят.

— Если я захочу чего-то особенного, я не стану никого просить и ждать, а сама пойду и приготовлю! — гордо задрала нос Варя. — Не зря же баба Вера доверила мне свою кухню, все чуланы и погреба с запасами.

— Баба Вера не жалует сладости и конфеты, — с тяжким вздохом пожаловался Зим, устроившись с ней рядышком на кровати. Передал чашку с какао, поставил на покрывало блюдо с пирожными, жестом предлагая угощаться. — Она считает, что сладкое вредно.

— Но на пироги это не распространяется, — уточнила Варя.

— Угу. Пироги — это пироги! А взбитые сливки и — ужас! — желе, или — кошмар! — фигурки из марципана доводят людей до выпадения зубов. Всё детство за мной следила и разрешала только свежие ягоды или кислющее варенье, брр!.. Только в Белозорье, глядя на уплетающего карамельки Злата или лопающего пастилу Нежа, до меня дошло, что чародеи могут волноваться о зубной боли в самую последнюю очередь.

— Не говори ничего о зубах, — поежилась Варя.

Она невольно поморщилась, глядя на воздушное чудо, что успела поднести ко рту, но еще не откусила. Вспомнилось, как в академии Чуролюта подруга Вихря обучала новеньких девочек (и ее за компанию), как нужно правильно чистить зубы. В этом мире не знали о щетках и пасте. Ухаживать за зубами помогала специально сваренная ароматная смола — полагалось откусить кусочек от брикета, тщательно разжевать, катая по рту пару минут, после чего выплюнуть. Малюсенький жесткий кусочек от слюны разбухал и становился невероятно липким, хуже всякой ириски или жвачки. Да, налет счищал просто превосходно. Но на третий раз заодно выдрал у Вари половину пломб. Дрожа от ужаса и чуть не плача, она побежала к учительнице, чтобы отпроситься с занятий на пару дней, думая вернуться в свой мир и записаться к стоматологу. О ее беде услыхал Алояс — и сам затрясся от ужаса от описаний способов лечения зубов путем сверления по живому. Схватил хнычущую ученицу в охапку — и отвез к лучшему в Златограде магу-лекарю, который в считанные минуты зарастил ей все дырки и научил профилактическим чарам, избавляющим от кариеса… Пожалуй, то приключение было самым шокирующим и одновременно самым счастливым из всех Вариных испытаний, что она пережила за дни, проведенные в стенах академии.

— А ты не говори ничего о моем тайнике бабе Вере, — в ответ потребовал Зим. — Знаешь, как она обидится! Вся еда должна готовиться только под ее бдительным присмотром.

— Угу, ведь это получается форменная контрабанда! — хихикнула Варя, впившись зубами в хрустяще-кремовую сладость. Прочавкала: — А как же Зореслава?

— У Зорьки есть свой тайник, правда, поменьше этого. Но она им редко пользуется, боится располнеть, ведь тогда придется перешивать все ее платья… О, я вспомнил!

— Что?

— Мы раньше с Зорькой вот точно так же полуночничали! Она запрыгивала ко мне в постель и клянчила, чтобы я почитал ей книжку. Уже сама отлично умела читать, а притворялась маленькой. Хотя, она вправду была крошечной…

— И до сих пор не особо выросла, — хихикнула Варя. И сама себя мысленно обругала — если его без вина потянуло на воспоминания, поддакивать надо аккуратнее, чтобы не сбить!

Впрочем, он определенно был настроен поговорить по душам. Щелчком пальцев зажег в камине заговоренные на бездымное многоразовое горение поленья, чтобы можно было смотреть на играющий огонь, откинувшись на подушки изголовья и грея ладони о чашку с какао.

— Это точно. Но когда я увидел ее после четырех лет, проведенных вдали от дома… Я запомнил ее пищащим свертком кружевных одеялец, а она успела стать настоящей принцессой!

— Но ты тоже, наверное, повзрослел за это время, — понимающе подхватила Варя.

— Сияна мне так и заявила: неужели у меня есть такой большой красивый брат? — признался Зим, мягко улыбаясь оставшимся на блюде пирожным. — Тогдашнего задохлика она посчитала большим и красивым…

Варя заняла рот очередным шедевром кондитерского искусства, чтобы не возникало желания перебивать и лезть с уточняющими вопросами. Зим и так поражал откровением за откровением. Извинился, что иногда ведет себя бестактно — в том смысле, что, например, может без разрешения помочь застегнуть платье. И вообще для него не сложно прислужить даме вместо личной горничной, он даже помнит, как делать кое-какие женские прически — на сестренке научился. После возвращения из Златограда они стали неразлучны. И оба ужасно скучали по отцу, хотя Зорька знала его лишь по рассказам брата, скупым упоминаниям постоянно занятого делами ворчливого дряхлого деда и непрекращающимся рыданиям-причитаниям матери. Хранислава оплакивала пропавшего супруга так яростно, что на несколько лет буквально заперлась на своей половине дворца, потрясая стены криками, выливая обиду и горе — и не желая видеть детей, так на него похожих, унаследовавших чародейский дар, приведший того, как она считала, к верной гибели.

Варя не удержалась, спросила:

— Зореслава упоминала о покушениях на нее…

— Было, — кивнул Зим. — Это одна из причин, почему она не любит бывать в городе, не хочет жить во дворце и почему я привез ее сюда, под защиту дедовой башни.

— Но за что? Кому придет в голову убивать юную, ни в чем не повинную принцессу?!

— Разумеется, она сама не успела никому насолить. Но без ее поддержки было бы очень тяжело выжить мне.

— А ты кого обидел?

Он усмехнулся:

— Многих — лишь своим существованием.

За долгое, почти столетнее правление Путивест Грозоврат, конечно же, только в своем королевстве нажил немало врагов, не считая соседних. Его недруги вряд ли сумели пережить легендарного чародея, но передали тлеющую ненависть по наследству внукам. Возможно, и причины вражды уже были похоронены под грузом времен, возможно, в некоторых случаях никаких причин вовсе не было, но завещание обязывало к мести.

— К тому же я сын своей матери. А она у нас простого происхождения. Народу она нравится, а вот благородным родам не особо.

— Но как же так? — расстроилась Варя. — Нет покоя в собственном отечестве! Вон же Злат Лучедар — спокойно разгуливает без охраны по своей столице, и никто не посмеет на него напасть, его все обожают!

Зимослав улыбнулся ее наивности:

— А меня там терпеть не могут, если ты успела заметить.

Варя промолчала — что-то такое мелькало.

— Охрана у Злата настолько хорошо выучена, что их невозможно увидеть, если не знать заранее, куда смотреть. Во-вторых, на нем многослойные защитные заклятия Чуролюта. В-третьих — сам он не колдун.

— И что?

— А то, что людей без магического дара рождается гораздо больше, чем магов. Простому народу удобно пользоваться услугами колдунов, но правителем они предпочитают видеть обычного человека, как они сами, с понятными возможностями и запросами. Чародеи слишком таинственны и непредсказуемы. Естественно, народ нас опасается, и не без причин. Чем сильнее маг, тем он страшнее. Самое страшное для страны — правитель-чародей. Такие, как я и мой дед, легко можем стать тиранами-самодурами, и на нас не найдешь управу, а притеснять страну мы будем долго, ибо могучий колдун и жить будет век с лишним.

— Но ведь ты не станешь делать ничего плохого? — возмутилась Варя.

— Объясни это тем, кому на королевском суде я выношу обвинительный приговор. Или баронам, у которых я отнимаю титул и земли за неподобающие поступки, хотя они наверняка считают правыми себя.

Варя не нашла, чем возразить, хотя внутри всё кипело от несправедливости.

— Еще на Злата не покушаются, потому что его смерть бесполезна для врагов королевской семьи, — неожиданно вывел он.

— Как это?

— Нет особого смысла его убивать. У него же есть довольно молодой отец — если Твердивер лишится наследника, то просто поскорее возьмет в жены Мстисладу и родит еще детей. А так как она сильная чародейка, то дети у нее получатся одаренными. Следовательно, в свое время трон перейдет к колдуну — а это, как ты уже слышала, многим не по вкусу. И наоборот — если убьют Твердивера, то на престол тут же взойдет Злат и несомненно продолжит политику отца.

— А вот на тебе королевский род Синегорья прервется, — подхватила Варя. — Ибо тому, кто найдет способ избавиться от тебя, не составит труда уничтожить и Зореславу. И пусть твоя матушка еще не стара, ее гипотетический ребенок от премьер-министра не будет иметь прав на корону.

— Ты всё прекрасно поняла, — похвалил он.

— А давай с тобой сами ребенка родим! — осенило ее гениальным решением.

Зим дернулся от неожиданности и уронил себе на рубашку едва надкушенное пирожное, пышным кремовым завитком вниз. Одарил сияющую Варвару подозрительным взглядом, в котором ясно читался вопрос: «Очумела, что ли?» Но вслух спросил иначе:

— Не рано ли?

— А почему нет? — и невинно захлопала ресницами.

Он невнятно что-то промычал и поспешил слезть с кровати. В задумчивости удалился в примыкавшую к опочивальне гардеробную, дабы переодеться. Дверь же оставил открытой, так что его было не видно, но слышно:

— Мне кажется, обсуждать этот вопрос несколько преждевременно.

— Если ты волнуешься за то, что ребенок родится внебрачным, то зря, — заявила Варя, веселясь от души, наслаждаясь его плохо скрытым смятением. — У нас будет предостаточно времени, чтобы успеть зарегистрировать брак по всем законам. Беременность, знаешь ли, быстро не проходит! А если что, скажу, будто родила младенца, не доходив срок пару месяцев. Такое ведь случается у женщин и в вашем мире, полагаю?

Он вернулся в свежей рубашке с трогательно топорщащимся воротничком. Варя похлопала по кровати, чтобы он сел, и потянулась поправить ему ворот.

Зимослав поднял на нее взгляд, золотистый и пронзительный, как лучи рассветного солнца из-под сиреневого легкого облака.

— Варя, я не могу просить тебя о таком.

— Почему это? Я тебе не нравлюсь? — надула она губы, прекрасно сознавая, что слишком давит на жениха.

— Нравишься! — поспешно заверил он. Проникновенно продолжил: — Ты очень важна для меня. Дед, направив тебя с помощью своего проклятия, сделал мне огромный подарок. Совсем недавно ты вошла в мою жизнь, но я уже не представляю, как без тебя обходился прежде. Мне становится спокойнее, когда я вспоминаю, что ты ждешь меня здесь. Мне нравится видеть тебя каждое утро и ужинать с тобой поздними вечерами. Ты делаешь для меня так много! Поладила с моими близкими и друзьями, познакомилась с моей матерью, поддерживаешь и помогаешь мне во всём. А что я могу дать тебе взамен? Мне стыдно, ведь я только принимаю и не в состоянии ничем ответить на твою доброту.

— Ты даришь мне цветы каждое утро, — умилилась на его искреннее огорчение Варя. — Катаешь меня на сайгаке…

— Я не шучу, — покачал он головой.

— И я серьезна! — подхватила она. — Ты поселил меня в замечательном месте, где лучше любого санатория. Ты познакомил меня с замечательными людьми. Я целыми днями бездельничаю, а ты оплачиваешь все мои расходы. Ты позволяешь мне делать всё, что мне захочется — и при этом оберегаешь меня, будто я настоящая принцесса в волшебной башне! Поверь мне — я счастлива. И я надеюсь стать еще счастливее, когда ты сделаешь мне главный, самый долгожданный подарок.

Он внимательно ее слушал, неверяще распахнув глаза.

— Зимослав Ледомир Снежен, ты станешь моим мужем? — выпалила она.

Зим слегка испуганно кивнул:

— Конечно.

Варя попыталась не сиять, как дурочка, хоть и подозревала, что широченную улыбку от уха до уха спрятать не получится.

— Но я уточнила у твоей мамы, — протянула она жалобно, — и ее величество сказала, что не даст разрешения на нашу помолвку.

— Да, беда, — признал Зим, — я не смогу обойти ее запрет. Придется экономить — объявлю помолвку в праздник зажжения зимних звезд, а свадьбу сыграем в день звезд гаснущих.

Варя радостно взвизгнула — и кинулась к нему на шею:

— Я люблю тебя!

Зим неуверенно обнял ее. Правда, промолчал в ответ, и это ее больно укололо.

— Но ты не влюблен в меня, — вздохнула она.

— Я не знаю. Честно. Прости, похоже, мне нужно еще немного времени. Думаю, супружеская привязанность придет позже и будет глубже, чем простая влюбленность…

Варя отстранилась.

— Уверена, ты не сомневался в чувствах, когда влюбился в свою первую девушку, из-за которой поругался со Златом восемь лет назад! — ревниво бросила она. И тут же пожалела, что не удержала язык за зубами.

У Снежена не дрогнул ни один мускул на лице. Но золотистый взгляд потускнел.

— Извини, — пробормотала Варя.

— Не стоит. Ты имеешь право знать всё о прошлом человека, за которого выйдешь замуж, — отозвался он тихо.

— Прости, — повторила она, нервничая еще больше от его внешнего спокойствия. — Я не должна была так грубо лезть не в свое дело. Не представляю, как больно тебе сделала, что напомнила. Она давно умерла, но, кажется, твое сердце всё еще принадлежит ей. Невозможно сравниться с покойницей, у меня нет таких достоинств, чтобы затмить память о той, что пожертвовала жизнью ради твоего будущего…

Зим поглядел на нее с крайним изумлением:

— Кто умер? Ты о чем?

— О девушке, которая была твоей первой любовью. Я всё знаю! Она любила тебя и не смогла смириться с проклятием, поэтому покончила с собой. Чтобы подавить чувство вины, ты беспорядочно спал с горничными…