Принц волков

Глава 5

Следующим утром погода была неожиданно теплой. Расстёгнув воротник жакета, Джой доела последнюю оладью и во второй раз проверила содержимое легкого рюкзака. Она заставила себя съесть больше, чем хотелось, так как предстоящим днем ей потребуются все ее силы.

Джой в последний раз заглянула в карту, затем аккуратно сложила ее и засунула в карман жакета. Предстоит преодолеть добрых семь миль по лесистой местности, чтобы достигнуть ближайшей стороны озера. Этот отрезок пути будет самым лёгким, поскольку она пойдет по грунтовой дороге, ведущей из города. После этого Джой окажется в частных владениях — на земле Люка. На расстоянии трёх или четырёх миль от противоположного берега озера находится сторожка Люка.

Как и предупреждал ее Коллье, это действительно не близко: путь к сторожке займет целый день, но она не чувствовала ничего, кроме ожидания и волнения, и, право, наконец—то, она начинает хоть что—то предпринимать. Джой изо всех сил старалась не думать о том, что где—то в уголке ее души затаилось желание снова увидеть Люка.

Солнце припекало ещё сильней, чем ранним утром. Джой сняла жакет и повязала его на талии. Рюкзак стал оттягивать плечи, как только она вышла на дорогу, ведущую из города. Несколько раз в своих исследованиях она ходила в этом направлении, отчасти и потому, что это была примерно та область, где она надеялась найти место крушения самолета.

Но она никогда не уходила так далеко, к самому озеру.

Шаги её были решительными, сердце колотилось от волнения, свежий горный воздух очистил разум от паутины сомнений. Гравий и земля под ногами перекатывались и хрустели.

Джой, как никогда прежде, ощущала, насколько дикая вокруг нее местность. Богатый аромат леса был восхитителен, пение птиц казалось слаще любой созданной людьми музыки. Она испытывала чувство непонятно откуда взявшейся удовлетворенности, которая, казалось, не имела никакого логического объяснения, но на сей раз она и не пыталась выяснить причины ее возникновения.

Джой шла уже несколько часов, когда почувствовала, что начала немного уставать. Она решила не останавливаться, пока не достигнет озера, которое находилось как раз посередине ее маршрута. Согласно карте, оно должно было быть уже близко. Живот заурчал, напоминая о том, что напряжённая физическая деятельность нуждается в подкреплении, и на этот раз она была более чем счастлива уступить настойчивым требованиям организма.

Джой заметила первый проблеск воды, когда достигла того места, где дорожка изгибалась и начинала обходить вокруг Волчьего озера — Лак Дю Лу. Джой не была удивлена столь необычному названию, учитывая тот факт, сколько раз за прошедшие несколько недель поднималась тема волков в разговорах горожан.

В прошлом Джой считала, что глухие озера мало чем отличаются друг от друга, но данное представляло собой явное исключение.

Лучи полуденного света играли подобно бриллиантам на нетронутой голубой глади водной поверхности, и Джой не сомневалась, что в данном случае такое, казалось бы, банальнейшее сравнение было более чем уместным. Это было большое озеро, и далёкий берег казался не более чем зеленовато—коричневым туманом отдалённых деревьев между вездесущих гор. Где—то там, на другой стороне, находится ее цель — сторожка Люка.

Джой сощурилась, вглядываясь вдаль, как будто могла рассмотреть конечную цель своего путешествия, а затем сдалась в пользу поиска подходящего места для привала. Она немного прошлась вдоль берега, прежде чем ей приглянулось хорошее местечко. Деревья здесь практически достигали самой воды, скрывая озеро от дороги. Множество больших плоских валунов поспособствовали тому, чтобы она немедля приступила к своей трапезе и смогла погреться на солнышке.

С удовлетворённым вздохом Джой опустилась на один из камней и скинула рюкзак. Быстрый осмотр его содержимого показал, что бутерброды, хоть и немного раскисли, но всё ещё были съедобны. На самом деле, в этот момент они показались ей изысканным деликатесом.

Она была так поглощена осмотром пищи в совокупности с абсолютной умиротворённостью озера, что внезапно раздавшийся резкий звук оказался для неё неприятным потрясением. Откусив от бутерброда, она застыла с куском сэндвича во рту и продолжала прислушиваться. Голоса — здесь не было никаких сомнений — были мужскими. Их было множество — грубых голосов. Она не могла разобрать слова, но её весьма встревожил их тон.

У Джой не было оснований считать, что мужчины представляют опасность. Но она быстро прикончила последний из сэндвичей и убрала остатки пищи, напряжённо сознавая, что сейчас находится совершенно одна и абсолютно изолирована от внешнего мира. Она уже встала, чтобы надеть рюкзак, когда появился один из тех, кому принадлежали голоса. Он вынырнул из—за деревьев — это был молодой человек, вероятно, младше ее, чуть за двадцать — в одной руке он держал большую бутылку пива. Он невнятно что—то сказал хриплым голосом своим товарищам. Джой по инерции отступила назад, в голове у неё уже прокручивались возможные пути отступления. Но она заставила себя стоять на месте, отказываясь поддаваться нелепым и необоснованным страхам.

Предчувствия приобрели под собой более реальные основания, когда к первому присоединились остальные. Их было пятеро или шестеро — все, как один, молодые парни в порванных джинсах и футболках, все несли с собой бутылки, которые являлись очевидной причиной их громкого поведения. Почти сразу она узнала некоторых из них, двое регулярно появлялись в баре Мэгги — так регулярно, что, фактически, только сейчас она действительно поняла, что у них, вероятно, просто нет работы. В Лоувелле не так—то просто найти рабочее место. Но это казалось слабым утешением, когда один за другим эти парни стали рассматривать стоящую на краю озера Джой. Она снова сделала шаг назад и почувствовала, что вода коснулась ее ног.

В воцарившейся тишине пришедшие разглядывали её. Некоторые из них находились в состоянии сильного опьянения, но один или двое оказались достаточно трезвыми, чтобы уставиться на неё таким взглядом, который ей совершенно не понравился. Она всё ещё тешила себя слабой надеждой, что, так или иначе, они решат остаться джентльменами и оставят её в покое.

Надежды были недолгими. Один из трезвых, белобрысый парень с синими водянистыми глазами, отвесил недвусмысленное замечание. Джой услышала достаточно отчетливые слова, заставившие ее покраснеть, один из парней засмеялся. Третий добавил еще один непристойный комментарий. Джой осторожно опустила рюкзак.

— Ну, и кого же мы здесь нашли? Какая симпатяга, — сказал первый парень и оценивающе окинул её с головы до ног похотливым взглядом, — и мы страшно рады встречи с ней.

Раздался хор поддакивающих мужских голосов, они стали надвигаться на неё неровным строем, а взгляд Джой скользил по ним, оценивая свои силы. Ситуация складывалась не лучшим образом.

— Ах, что—то она выглядит не особо дружелюбной, Билли, — нечленораздельно произнёс первый парень. — И, кажется, задирает нос.

— Да, не очень—то красиво, с ее стороны! — пожаловался третий. Парни зашумели. Джой безуспешно пыталась убедить себя, что их галдеж не был угрожающим. — Ой, вы же знаете этих американских красоток — воображают себе, будто они — подарок судьбы и никак не меньше.

Один из парней намекнул, какого рода подарок он хотел бы получить от Джой. Похотливый парень засмеялся. Джой решила, что должна либо убежать от них, либо постараться взять ситуацию под свой контроль. Последнему варианту она всегда отдавала большее предпочтение, даже при общении с мужчинами — особенно с мужчинами.

Она сделала выражение лица безмятежным и, стараясь говорить так, чтобы голос звучал ровно, произнесла:

— Парни, я не хочу вам мешать развлекаться. Я всего лишь вышла немного прогуляться, и через некоторое время будут ожидать моего возвращения. Так что, если вы не возражаете, я пойду своей дорогой.

Парни переглянулись. На мгновение ей показалось, что её спокойный, рациональный голос, возможно, апеллировал к их разуму, но тут вдруг один из парней загоготал.

— Ну, если тебя не ждут рано, то у тебя еще куча свободного времени.

— Да, мы очень… очень нуждаемся в «женском обществе». Ты вовсе не помешаешь нам развлечься!

— Точно! Мисс Ренделл, вы не будете против развлечься с нами? По—приятельски, так сказать?

Джой слушала хор комментариев и сдерживала дрожь.

— Я уверена, что джентльмены понимают, я действительно должна идти. Возможно, как—нибудь в другой раз…

— «Джентльмены»! Мне нравится, как это звучит! — Билли, белобрысый парень, прокомментировал свое высказывание широким жестом. — Нет ли среди нас джентльменов, ребята?

Это вызвало новый взрыв хохота, и Джой поняла, что никакие разумные доводы не отсрочат того, что задумала вся эта толпа. И осталось совсем мало времени.

Будто по команде, парни начали снова надвигаться на неё, хотя один или двое не выказывали особого желания следовать за остальными, что, в общем—то, должно было бы её обнадёжить, но ведь пара людей не может повлиять на настроение толпы. Джой видела, как они обступили ее таким образом, чтобы отрезать пути отступления и справа, и слева и оставался лишь один — назад, в озеро. Пока она решала, как ей быть, Билли подался вперед. Она отшатнулась, но он схватил ее за руку, удерживая. Джой стояла одной ногой в воде, другой — на земле.

Джой вложила все имеющиеся у неё силы в попытку освободить руку, но мужчина не был намерен её отпускать. Он захихикал и наклонился, чтобы вытянуть Джой из воды, его дыхание, горячее и зловонное коснулось её лица.

— Не столь быстро, городская штучка. Что—то ты совсем не дружелюбна, — его водянистые глаза уставились в вырез её рубашки. — Но ты, без сомнения, привлекательна. Такая славненькая. А, парни?

Раздался гул одобрительных голосов, и Билли потащил её обратно. Джой упёрлась пяткам и сопротивлялась. Свободной рукой он схватил ворот её рубашки и потянул. Пуговицы легко разлетелись в разные стороны, и Билли отвлёкся на открывшееся зрелище. Его рука сместилась вниз, чтобы дотронуться до её груди. Это был момент, которого ждала Джой. Она вспомнила все приёмы самозащиты, которые изучала, и, бросившись всем своим телом на Билли, используя его как опору, врезала ему коленом в пах. Ее действие дало мгновенный и положительный результат. Он издал звук, чем—то напоминающий хрюканье, и с выражением муки на лице сложился пополам, отпустив руку Джой. Она не теряла время понапрасну. Пока он приходил в себя, она отступила назад в озеро. Джой была умелым пловцом и надеялась таким образом обмануть своих мучителей. Она двигалась по тёплому мелководью и уже достигла более глубоких слоев воды, но даже сквозь плеск слышала, что преследователи следовали за ней по пятам. Ботинки мешали идти, но у неё не было времени, чтобы снять их. Джинсы намокли и замедляли дальнейшие передвижения.

На грани отчаянья Джой собрала всю оставшуюся энергию и нырнула, так как больше не чувствовала под ногами дна. Но было слишком поздно. Кто—то ухватил её за лодыжку, она попыталась освободиться, но человек упрямо цеплялся за неё, через пару мгновений голова Билли показалась над поверхностью воды. Джой не могла разглядеть выражение его лица под налипшими волосами.

Она отчаянно боролась, поскольку он цеплялся за неё, его руки схватили её за промокшую одежду и косу. Она услышала свой собственный крик, наполненный гневом — гневом, который полностью затмил страх — и потребовалась несколько секунд, пока она осознала, что кричит не она одна.

Ее захватчик понял это одновременно вместе с ней. Он застыл, и Джой приготовилась, чтобы вырваться. Но скоро стало ясно, что внимание Билли обращено не на неё. Он ослабил захват и от потрясения открыл рот, Джой проследила за его взглядом, направленным в сторону берега.

Там было какое—то движение, хаотические перемещения с признаками борьбы, криками боли и гнева. Билли, так же как и Джой, не мог разобрать слов, так как расстояние до берега было слишком велико, но было ясно, что с его друзьями на берегу случилась какая—то неприятность. Она оттолкнула его и освободилась, затем отплыла на несколько ярдов, но он даже не пытался ее преследовать. Он бросил на неё злобный взгляд, крепко выругался и поплыл назад к берегу.

Сердце Джой устало билось от пережитых событий, она наблюдала, как он плыл прочь, и вглядывалась в паникующую толпу среди деревьев. По поверхности воды до неё доносились вопли. Она видела панику разбегающихся в разные стороны парней, и, внезапно, среди всей это мишуры, разглядела невысокий и более светлый, чем все остальные, силуэт. Она видела его достаточно часто, чтобы сразу узнать.

Отдышавшись и вновь взяв себя в руки, Джой выжидала до тех пор, пока, как по волшебству, люди на берегу, преследуемые быстрой серой тенью, не скрылись обратно в лесу, откуда и появились. Их крики стихли, и тишина вновь окутала озеро. Джой решила вернуться обратно. Мужчина или не мужчина, волк ни не волк — она не могла дольше держаться на воде.

К тому времени, как она вышла на берег, только валявшиеся недопитые бутылки и мешанина следов свидетельствовали о былом присутствии её непрошенных обидчиков. Дрожа от пережитого страха, она присела на один из камней и стала всматриваться в глубину леса. Но не услышала ничего, парни были уже далеко. Джой закрыла глаза и послала тихую благодарность своему неожиданному спасителю.

После краткого отдыха она просто приказала себе встать и отправилась искать рюкзак. Его не было на том месте, где она его оставила; Джой нашла огрызок яблока возле камней и один из мешков, в котором был её завтрак и лёгкие закуски. Немного дальше, в кустарнике, находился ее жакет и пустой пакет.

С глубоким разочарованным вздохом Джой вернулась к валуну, на котором до этого сидела. По крайней мере, неприятный инцидент случился рано днем, а не ночью, но даже сейчас всё грозило обернуться нежелательным возвращением обратно в город. Ее ботинки отяжелели, поэтому она сняла их и положила сохнуть на солнце вместе с носками. Хорошо, что солнце все еще было достаточно теплым, чтобы высушить влажное тело, да и жакет, по крайне мере, был сухим, хотя немного потрёпанным. Ее карта находилась вместе с остальными вещами, которые теперь куда—то подевались. Возможно, ей под силу продолжить путь и без карты, но ей совсем не хотелось показываться около сторожки Люка в таком виде и с таким настроением — она ощущала себя промокшей до самых костей, как древесная крыса. С сердитым вздохом Джой так сильно ударила кулаком по твёрдому камню, что заболела рука.

Когда несколько в отдалении появился волк, она с трудом разглядела его. Это была тень среди теней, немного более бледная, но вписывающаяся в общий пейзаж. Ее волк. Волк, которого она видела в тот день на склоне. Возможно тот же самый, которого видела из окна той ночью, когда впервые приснился Люк. Ее неожиданный спаситель.

Джой жалела, что у неё нет ничего, что бы она могла дать ему в знак благодарности. Поскольку он пристально смотрел на неё со своего места, она встретила взгляд его бледных глаз и улыбнулась, несмотря на своё состояние.

— Привет, волк. Мы встретились снова.

Он поднял голову и высунул язык, будто улыбнулся.

— Похоже, я должна поблагодарить тебя за то, что ты спас меня от этих грубиянов. Мне хочется отблагодарить тебя как—то…

Она замолкла, когда поняла, что говорит в пустоту. Пожав плечами, она опустилась на землю рядом с камнем и соорудила импровизированное гнездо из своего жакета. Странно, но она чувствовала себя в безопасности, хотя знала, что, возможно, рядом находится волк. Она чувствовала себя достаточно защищённой, чтобы расслабиться на некоторое время.

Джой медленно просыпалась. Солнце клонилось на запад, и тени лежали вдоль пляжа, намекая на приближение вечера. Ее одежда и ботинки почти высохли, пора уходить, и ей очень повезет, если она успеет домой до наступления темноты. Сама мысль о том, чтобы провести здесь ночь в одиночестве, заставила сделать над собой усилие и начать собираться. Джой, застонав, стала думать, как натянуть влажные ботинки на жёсткие носки.

Прикладывая большие усилия, чтобы их надеть, она скользила взглядом по мирной глади озера. Всё казалось тихим и мирным, в отличие от тех парней. Она замерла на середине мысли. Вода была не совсем спокойной. Что—то нарушало ее гладкую поверхность, что—то приближалось с востока, и по озеру расходились ровные длинные волны. Недолго думая, Джой поняла, что это человек, бледный силуэт которого был заметен на лазурном фоне воды. Ее сердце вновь заколотилось, она стала искать что—нибудь, любой предмет, который мог бы послужить ей оружием.

Она заметила небольшой валун как последнюю надежду спрятаться за ним, когда силуэт ступил на мелководье, двигаясь в сторону берега. Появилась темная голова, затем широкие плечи с мерцающими на них каплями воды. Озеро с каждым шагом обнажало крепкий мужской торс, уже показался мускулистый живот. Джой заморгала. Длинные ноги, такие же голые, как и всё остальное, шагнули на берег.

Джой не понадобилось много времени, чтобы узнать его. Какое странное и неудачное совпадение, подумала она, обхватив себя руками.

Это был Люк Жуводан.

Если Люка и беспокоила его нагота, то он не показывал это, смело пересекая пляж. Джой же, наоборот, испытывала некоторую досаду от того, что он, казалось, совершенно не замечал, какой эффект всё это производило на неё. Она почувствовала, как ее шею и щеки заливает волна румянца, когда он остановился и посмотрел на неё сверху вниз с высоты своего внушительного роста.

Обнимая себя крепче руками и дрожа несколько сильнее, чем заставляла её дрожать вечерняя прохлада, она попыталась отвести взгляд. Но все усилия были тщетны. Помимо воли, взгляд уперся в мускулистые ноги, поросшие волосами, которые находились аккурат на уровне ее глаз, и заскользил выше, по крепким коленям, подтянутым бёдрам и ещё выше. Джой собрала всю свою волю в кулак, чтобы не смотреть выше, на эту выдающуюся часть его тела. Но ее было не так—то легко проигнорировать, поскольку состояние Люка намекало на осведомлённость о присутствии Джой. Она ощутила дискомфорт из—за полного отсутствия скромности у Люка, и её охватило ужасное негодование.

С умышленным показным безразличием Джой позволила взгляду неторопливо скользнуть вверх, по мускулистому телу, невольно задержавшись на твёрдом животе, оценив мощную грудь и плечи. Обнажённый, он особо не отличался от того, каким она его себе представляла, но вот что действительно было неожиданным, так это то, что она встретила его посередине леса и её охватило чувство беспомощности и невероятной удивительной тоски. По нему. И не только потому, что она нуждалась в его помощи.

Джой, глубоко вздохнув, взяла под контроль свои взбунтовавшиеся гормоны и позволила, наконец, встретиться с ним взглядом. Некоторое время он пристально смотрел на нее, не шелохнувшись, в его глазах не отразилась реакция на её оценивающее разглядывание. Глаза были холодны и суровы, как никогда прежде, такой взгляд она ни разу не видела у него. В нем не было и намёка на попытку соблазнить ее, на желание продолжить преследование, которое он внезапно прервал несколько дней назад. Фактически весь его вид выражал ледяную угрозу, но у Джой была еще одна причина испытывать дрожь.

— Вы злоупотребляете пребыванием на моей земле, — сказал он тихо, но это было произнесено так, будто тихое рычание вырвалось из его груди.

Джой потрясло это приветствие так, что на какой—то момент она даже потеряла дар речи. Румянец вновь прилил к её лицу, на этот раз от возмущения, и эмоции грозили вырваться наружу.

— Мне очень жаль, мистер Жуводан, — она сжала прижатые к груди руки в кулаки. — Так получилось, что я задалась вопросом, что же с вами случилось, когда вы не вернулись обратно в город, — она прервала своё объяснение, сердито вскинув голову. — Правда в том, что вы оказались ещё более злостным нарушителем, чем я. А на данный момент, я немного замёрзла и устала, и мне ничего не хочется так сильно, как покинуть ваши земли настолько быстро, насколько это возможно, — в подтверждение своих слов она готова была уже шагнуть в направлении города, но что—то в его глазах удержало её на месте.

— Я услышал шум на этой стороне озера и пришёл посмотреть, что случилось, — спокойно произнес Люк. Из его голоса частично ушла резкость, но тон оставался по—прежнему натянутым и холодным. — Расскажи мне точно, что произошло.

Джой старалась говорить так, чтобы не раздражать его лишний раз, она не стала обращать внимания на тот факт, что своей интонацией он непреднамеренно командовал ею. Но, так или иначе, она рассказала ему всё, что случилось с того момента, как она подошла к озеру.

Она описала своё противоборство с городскими хулиганами, он слушал её внимательно, когда же она дословно передала слова парней и описала их намерения, дикая ледяная реакция Люка заставила Джой призадуматься, стоит ли и дальше рассказывать о случившемся. Она заметила, как сузились его глаза, а верхняя губа презрительно скривилась в беззвучном рычании.

Удивляясь его реакции, Джой замолчала. Его глаза, отстраненно смотревшие до этого момента, вновь сфокусировались на ней.

— Продолжай, — приказал он, и она была признательна, что ярость, звучащая в нарочито невыразительном тоне его голоса, была направлена не на неё.

— Волк спас меня, — закончила она. — Я думаю, тот же самый волк, которого я повстречала две недели назад. Она прервалась, чтобы сглотнуть и оценить реакцию Люка, ожидая недоверия и насмешек. Но он только лишь смотрел на неё, не мигая, как будто она комментировала погоду. — Не знаю, как ещё все это можно объяснить. Волк появился и разогнал всех парней. После того, как я приплыла обратно к берегу, волк вновь появился. Он смотрел на меня несколько минут, а потом опять убежал. С того момента я его не видела. И парни тоже не возвращались.

Люк молчал. Она не видела на его лице признаков удивления или сомнений, даже когда он отвел глаза, уставившись в лес. На самом деле, Джой мысленно тряхнула головой, она могла бы поклясться, что он вовсе не удивлён. Похоже, что он ожидал услышать нечто подобное.

Поражённая своей собственной догадкой, Джой выпалила вопрос прежде, чем смогла остановить себя.

— Этот волк, он знаком тебе, не так ли? — она была вознаграждена его внезапным полным вниманием, зрачки сузились так, что глаза Люка стали казаться еще бледнее. По крайней мере, подобного вопроса он не ожидал, и Джой ощутила прилив самодовольного удовлетворения. — Этот волк принадлежит тебе?

Чувство удовлетворения от того, что, в конце—то концов, ей удалось вывести его из равновесия, длилось недолго. Внезапно он рассмеялся — захохотал так, что Джой застыла в полном изумлении. Она и прежде слышала, как он смеялся, но тогда это был краткий, наполненный цинизмом приглушенный смешок, сейчас же он хохотал вполне искренне. Казалось, что смех ему чужд так же, как чужда ей эта дикая местность. Пока он смеялся, сквозь мрачную серьёзность на его лице проступало некое подобие теплоты. А затем, так же быстро, как и началось, все умерло, оставив Джой со звенящими отголосками смеха в ушах и бьющимся в замешательстве сердцем в груди.

Он снова посмотрел на неё, остатки веселья еще светились в его глазах.

— Нет, этот волк не является чьей—либо собственностью, — спокойно ответил он. — Но можно сказать, что этот уникальный волк и я находимся в очень хороших отношениях.

Джой восприняла эту информацию со всей серьезностью, в то время как пристальный взгляд Люка скользнул обратно к деревьям позади неё. Последние отголоски смеха исчезли.

— Я вижу, что должен что—то предпринять по поводу этих ребят из города. Они приходят сюда слишком часто, и самое время научить их не нарушать границы частных владений, — его глаза многозначительно уставились на неё, и она поняла, что он просто размышлял вслух, а не обращался конкретно к ней.

— Думаю, что благодаря твоему другу они выучили этот урок, — ответила Джой. Она ещё не справлялась с дрожью как с последствием всех злоключений, выпавших на её долю сегодня, да и окружающий воздух не становился теплее. Огромная тень Люка закрыла собой большую часть последних лучей солнца, и она знала, что на возвращение в город осталось совсем немного времени. Мысль о долгой дороге до города с возможностью повторной встречи с теми парнями совершенно не приводила в восторг.

Словно прочитав её мысли, Люк отвел глаза в сторону. Она пробовала унять внутреннюю дрожь, но с тем же успехом можно было попытаться отговорить диких гусей от ежегодного перелёта в жаркие страны, она видела, что он понял её состояние. С долей юмора она отметила, что он был так же эгоцентричен, как и большинство мужчин.

Но он вдруг отреагировал. Его глаза, наполненные разными эмоциями, вновь сузились.

— Возможно. Но, в любом случае, я должен быть уверен.

Она почувствовала, что он шагнул вперёд. Даже отвернувшись от него, она могла ощущать, как он сверлил её пристальным взглядом.

— Ты находишься здесь слишком долго, — пробормотал он грубо. — Сейчас не то время года, чтобы засиживаться во влажной одежде.

Джой недоверчиво рассмеялась.

— И это говоришь мне ты?

Не справившись с собой, она вновь осмотрела его от макушки головы до пальцев на ногах, и в этот раз, на кратчайшее мгновение, загорелый цвет его лица чуть—чуть подернулся румянцем. Но это было ничто по сравнению с той краской смущения, что залила её окончательно, когда она поняла, что ещё раз намекнула на его нагой вид и что не забывала об этом с тех самых пор, как он, подобно древнему языческому божеству, появился на берегу.

Она поторопилась скрыть своё замешательство.

— Мне очень хочется побыстрее добраться до дома и переодеться в чистую сухую одежду, — заверила его она с показным безразличием в голосе. — Но, должна признать, что задаюсь вопросом, не могут ли ещё те ребята находиться там. Если, конечно, твой друг волк не прогнал их до самого города.

Она вздёрнула подбородок, стараясь не огорчаться из—за того, что призналась ему в своих страхах. В том, что ей не хочется возвращаться в город одной. Это раздражало невероятно: признаться в такой слабости, дать Люку ещё большую, чем он имел, власть над ней.

Но он снова посмотрел мимо неё. И глубоко вздохнул — Джой даже назвала бы его вздох взволнованным, — выражение его лица было не таким уж невозмутимым.

— Мне следует пойти за ними, — пробормотал он, скорее, себе, чем ей, — и удостовериться, что они не затаились в своих маленьких норах, — с некоторым усилием он взглянул на неё, выражение его лица несколько смягчилось, что заставило её прикусить губу. — Но не сейчас. Ты не можешь здесь оставаться, — он упёрся руками в бёдра, оценивая ее состояние. — И не можешь вернуться в город. Он слишком далеко, а сейчас слишком поздно. И… — он окинул её оценивающим взглядом, — ты промокла до самых костей, будто древесная крыса.

Рот Джой непроизвольно открылся прежде, чем он закончил свою речь. Тысячи язвительных замечаний готовы были сорваться, но застряли на кончике языка. Конечно, она могла бы попросить его проводить ее обратно, снова доверившись ему, хотя по—прежнему не имела никакой уверенности, что он ей поможет. Могла бы поспорить с ним здесь, напомнить, что он согласился помочь ей, а затем попробовать самостоятельно вернуться в город в темноте. Или она могла бы отбросить всю надежду на сотрудничество с ним и отправиться сейчас домой, позабыв о своих планах и надеждах.

Ни один из вариантов не казался ей привлекательным. Таким образом, она решила попридержать свой язык, пока он не произнес того, что она, казалось, ожидала услышать от него.

— Ты должна пойти со мной. Моя сторожка находится не совсем рядом, но всё же до нее ближе, чем до города.

Джой было очевидно, что придя к такому решению, он и не сомневался, что она не будет возражать. Она разозлилась. Вскипела. Но вместе с тем осознала, что это — разумное решение, ведь изначально её путь и лежал в направлении сторожки. Так что это ничего не меняло. Она всё ещё нуждалась в его помощи и была намерена получить её тем или иным способом. Правда, сейчас не те обстоятельства, в которых она предпочла бы находиться.

— Ну что ж, хорошо, — в конце концов, согласилась Джой. — Догадываюсь, что другой альтернативы у меня нет, — она поджала губы и встретила его взгляд с нарочитым спокойствием. Ей следует держать себя в руках. — Я должна поблагодарить тебя за то, что ты выручаешь меня. И за помощь твоего друга также, — она вспомнила волка, пристально смотрящего на нее — подобный взгляд был сейчас у Люка. — Позже я расспрошу тебя об этом волке, — заявила она с вызовом, давая понять, что так легко не сдастся. Он мог поставить ее в неудобное положение, но не считаться с ней она не позволит. Джой ожидала, что он предложит ей руку, но он держался на расстоянии. На самом деле, казалось, что он, наконец—то, осознал, что на нём, в отличие от неё, нет одежды.

— Жди здесь, — скомандовал он и скрылся за деревьями прежде, чем она успела ответить.

Надевая жакет, она искоса посмотрела, каким путём он ушел, и увидела, как среди зелени деревьев мелькнула его красивая загорелая спина и более ничего. Почти что сразу она почувствовала стремительно растущее внутри нее раздражение, так как солнце уже покинуло небосвод, и ветер дразнил своими холодными прикосновениями. Раздражение практически достигло своего предела, как вдруг он так же внезапно, как и ушел, вернулся. Он всё ещё был обнажён до талии, но сейчас всю нижнюю часть тела скрывали аккуратные джинсы.

С растущим беспокойством Джой поняла, что появившаяся на его теле одежда не сыграла особой роли. Она отдавала себе полный отчёт, что охватившие её чувства, с которыми она боролась, не исчезли с появлением одежды. А он по—прежнему не выказывал ни малейших признаков неловкости. Даже его ноги, мягко ступавшие по шуршащей гальке пляжа, были обнажены.

Джой подумала, что если бы сейчас не была такой уставшей и замершей, то, скорей всего, сильно бы разозлилась и предпочла бы развернуться и уйти отсюда, хотя первоначально планировала поступить иначе. Но она философски решила не обращать ни на что внимания. Всё—таки она практичная, трезво мыслящая женщина, всегда была и будет такой, и даже Люку Жуводану не по силам это изменить.

Он двинулся вперёд, остановился и вопросительно оглянулся, наблюдая за её колебаниями. Последний раз, посмотрев на окружающую природу, казавшуюся такой мирной и прекрасной, она застегнула молнию на жакете и последовала за ним. Чувства подсказывали, что прогулка обещает быть длинной и неприятной. А испытываемый ею дискомфорт вызван не только лишь холодом и усталостью. Ах, как бы ей хотелось, чтобы всё было так просто.

Люк мучительно ощущал её присутствие. Каждый нерв в его теле напоминал о присутствии Джой с того самого момента, как он увидел её на берегу озера, и все последующее время. Его самые лучшие намерения рушились один за другим.

Каждый раз, когда он чувствовал её молчаливую борьбу безо всякого намёка на слабость, его собственное сердце предавало его и начинало биться сильнее всякий раз, когда она была так близко от него.

Казалось, она занимала все его зрение, слух и осязание так, что он с трудом понимал, куда несут его ноги и как не сбиться с правильного пути. Как бы там ни было, ноги сами узнавали дорогу, не прибегая к помощи разума, который в данный момент был целиком и полностью сосредоточен на ней.

Знала ли она, какой отклик вызывала в нём? Она должна была видеть лишь малую часть его реакции, ведь он был весьма осторожен, не позволяя чувствам отражаться на лице, даже когда собственное тело предавало его. Она не выказала ни шока, ни отвращения, увидев его наготу. Для него это не имело значения, а для кого—то её поведение могло, по крайней мере, показаться странным. Но она оставалась невозмутимой, тогда как он потерял самообладание.

Ее запах дразнил его всю дорогу, пока они шли. Когда он впервые ее сегодня увидел, то заметил, как ее одежда прилипла к телу, рубашка была распахнута в результате борьбы с этими скотами из города, и он понял, что под рубашкой она ничего не носит. От холода её соски затвердели — об этом было не трудно догадаться, так как они рельефно выделялись на ткани прилипшего к телу жакета.

Светлые влажные волосы были заплетены в привычную косу, она и на самом деле чем—то походила на промокшую древесную крысу — но только потому, что её необычная ранимость вынуждала его обороняться словами. Даже потрёпанная и измазанная грязью она была желанной. Он никак не ожидал, что она будет выглядеть настолько потерянной, нуждающейся в помощи. Гораздо легче было противостоять ей, когда она, казалось, была полностью уверена в своей собственной неуязвимости. Или когда собиралась использовать его, в то время как он пытался соблазнить ее.

Но сейчас Джой была попросту одинока и напугана, хотя и безуспешно пыталась скрыть это от него. В любое другое время он вполне был бы удовлетворен такой знакомой реакцией. Сейчас же проклинал, что все складывается еще хуже, чем было в прошлый раз. Всё изменилось после того поцелуя — ужасного, пронзительного поцелуя, так не похожего на те другие, что были в его жизни.

Он придерживался своего решения: не выезжать в город, не видеть её снова, но он не ожидал, что она будет сама разыскивать его.

Она чуть не упала, зацепившись ногой за корягу, и он автоматически потянулся к ней, помогая удержать равновесие. Реакция на физический контакт была настолько внезапна, что они остановились поражённые. Он тотчас убрал свою руку. Через рукав жакета он ощущал её пылающую огнём кожу, она потрясенно посмотрела на него широко распахнутыми карими глазами. Несмотря на то, что произошло между ними до этого — она по—прежнему реагировала на него. Люк понял, почему она разыскивала его, но он также знал, что мотивы ее поступка не такие однозначные, какими бы она хотела их видеть.

От осознания этого он не почувствовал никакого удовлетворения.

Хотя он повторял себе, что взял её с собой в сторожку лишь для её собственной безопасности, но мотивы его поступка были еще туманней, чем ее. Ни перед одной женщиной он не испытывал такого смущения.

Они шли в тишине. Тени становились более длинными, когда они пересекали лес, свет еле проглядывал сквозь кроны деревьев, образовавших подобие плотного навеса над головами. Потом они вышли из леса и направились вдоль берега озера по оленьей тропе, в которую плавно перетекла дорога, ведущая из города. Иногда он сходил с протоптанной дорожки, ступая на нехоженые земли, чтобы сократить путь, он задумался, представляет ли себе Джой, как мало ступало здесь людей. На ее лице сохранялось упрямое выражение, что она вполне самостоятельна и не нуждается в нём. Что не боится. Она обхватила себя руками и отказывалась от его помощи всякий раз, когда он предлагал ей всего лишь помочь удержаться на ногах.

Он сконцентрировался на том, что ему всегда прекрасно удавалось — на игнорировании её присутствия, пытаясь не вспоминать ощущение податливого тела в своих руках, несдерживаемую страсть её поцелуя и как он на это отреагировал. Но когда она снова поскользнулась на краю ручья и он потянулся, чтобы подхватить ее, то понял, что все прилагаемые им усилия тщетны.

Она слишком утомилась, чтобы сопротивляться ему. Тело в его руках обмякло и стало податливым, из груди вырвались всхлипы, и глаза закрылись от невысказанной усталости. Он чувствовал ее состояние, как будто оно было его собственным. Бледный овал лица был прекрасен, несмотря на то, что осунулся от изнеможения, а приоткрытые губы — столь соблазнительны. Мягкость её груди касалась его руки, в то время как его дыхание шевелило ей волосы. Когда она, наконец, приоткрыла глаза, он утонул в них.

Совладав с собой, Люк выпустил её. Она достаточно долго находилась в его объятиях, чтобы поколебать его самообладание, а затем отодвинулась. Она старалась не встречаться с ним взглядом. Но было уже поздно.

Для их общего блага он решил держаться от неё подальше. За каких—то несколько часов Джой сумела уничтожить то самообладание, которое он вырабатывал в себе все прошедшие дни. Ничего не изменилось. Он никак не мог забыть того, что вспыхнуло между ними, и то, что он узнал о ней. Но она пришла к нему, и борьба с самим собой закончилась.

Он желал её. И это была не просто потребность в женщине — даже в самые тяжелые времена он никогда не испытывал такого мучительного желания. Возможно, он бы мог сопротивляться, если бы она ничего не испытывала к нему. Но он чувствовал её отклик — ту страсть, которую она пыталась спрятать даже от самой себя. И было уже не важным то, что она хотела использовать его для достижения собственных целей. Она охотно бы отдалась ему, а он охотно бы принял этот дар. Так тому и быть.

Они остановились в пределах видимости сторожки, в густом лесу, на склоне около озера. Последние лучи солнца отражались от водной глади озера и приветливо освещали хижину. Джой остановилась и наклонилась вперёд, упершись руками в коленки, рассматривая его жилище с тем выражением на лице, которое он охарактеризовал как облегчение. Ему было жаль, что сам сейчас не испытывает подобного облегчения, когда все осознал и принял.

Но в этом не было никакого утешения. Он должен не обращать внимания на свои чувства, разум и инстинкт, который шептал ему, что он мог бы получить Джой в свою постель. Что мог бы чувствовать её тело под своим. Потому что желал её. И плевать на последствия. Тело тут же ожило в предвкушении, и он задался вопросом, смогут ли они оба пережить эти последствия.

Джой не знала, чего ожидать, когда они входили в сторожку, издалека казавшуюся обыкновенной и удобной, аккуратно сложенной из стандартных небольших бревен. Когда Люк распахнул перед ней дверь, первое, что она ощутила, был холод. Она ожидала встретить поток утешающего тепла после холода леса, но в сторожке было также холодно, как и снаружи. Она задрожала, поэтому снова обняла себя руками.

Люк закрыл дверь, провёл её через прихожую и исчез в соседнем дверном проёме, оставив Джой созерцать обстановку. Даже несмотря на свое измождённое состояние, она не собиралась расслабляться, пока толком не поймёт, где находится и что её здесь ожидает.

Комната, где она находилась, вероятно, была самой большой и малообжитой в сторожке, но выглядела достаточно комфортной. На противоположной стене от двери находился камин без каких—либо следов пепла и дров. На других стенах чередовались книжные полки с охотничьими трофеями — оленьими рогами и шкурами. Толстый ковёр покрывал большую часть деревянного пола, в комнате находилось ещё несколько предметов мебели: старенький диванчик, искусно вырезанное кресло—качалка, несколько небольших столиков, заставленных разными вещицами. На первый взгляд всё выглядело достаточно просто, но когда глаза ещё раз заскользили по комнате, она стала обращать внимание на детали.

Прежде, чем она успела продвинуться в своих исследованиях дальше, Люк появился снова, неся перекинутое через руку одеяло. Он надел рубашку, подобную тем, какие носил обычно — зелено—коричневую шотландку, но ноги его, бесшумно ступавшие по ковру, были всё ещё обнажены.

— Держи, — сказал он, бесцеремонно сунув ей в руки одеяло. Оно было тяжёлым, и Джой чуть не выпустила его из рук. — Пойду, найду какую—нибудь сменную одежду для тебя. — Он едва взглянул на нее, когда собрался снова уйти, выглядел он погруженным в себя и держался замкнуто.

Джой расправила одеяло и обернула его вокруг плеч.

— Ты всегда держишь дом в таком «тепле»? — бросила она ему вслед. Ответа не последовало. Она завернулась в шерстяное одеяло так, что оно укутало ее, ниспадая большими мягкими складками, и двинулась по комнате, таща его за собой по полу.

Она не знала, чего ожидать, и с удивлением поймала себя на мысли, как мало, на самом деле, знает о Люке Жуводане. Его сторожка не изобиловала земными благами, необходимыми для полного комфорта, но в некоторых вещах и предметах, которые были выставлены на обозрение, чувствовалась его любовь к природе. На грубо сделанном, выкрашенным вручную столе, что находился с левой стороны, стояло множество фигурок, среди них красиво вырезанные из дерева уменьшенные копии животных. Двое волков, взрослый и детёныш, выглядели настолько правдоподобно, что даже их шерсть была передана с малейшими подробностями.

Американский лось стоял поодаль от остальных фигур, рога его были приподняты, а голова опущена в боевой стойке, это напомнило ей сражение, за ходом которого они с Люком наблюдали. Немного опасаясь прикасаться к ним, Джой провела пальцем по спине деревянного лося. Ощущения от соприкосновения с резным деревом были удивительно приятны и даже снимали усталость.

Около резных работ располагалась коллекция камней разных форм и размеров, а так же небольшая витрина с многогранными кристаллами. Джой внимательно осмотрела их и направилась к ряду полок около стола. Люк появился в тот момент, когда она пыталась вытянуть одну из множества находившихся там книг.

— Чистая одежда, — объявил он как раз тогда, когда она остановилась и взглянула на него. В руках он держал стопку одежды: фланелевые рубашки, джинсы, шерстяные носки. Он хмуро посмотрел на нее, окидывая критическим взглядом, будто увидел в первый раз с тех пор, как они сюда прибыли. — Надень это. Должны быть впору.

Снова повисла пауза, и Джой подумала, не ожидает ли он, что она разденется перед ним. Она сильнее стиснула своё одеяло. Его пристальный взгляд переместился от неё к столу с резными работами, ненадолго тёмные брови сошлись у переносицы. Затем он снова повернулся к ней, протягивая одежду с нетерпеливым жестом. — Ну же! Я не укушу тебя. Ты голодна?

Резкое изменение темы поразило Джой. Попытка одновременно взять одежду у Люка и удержать одеяло не увенчалась успехом. Одеяло соскользнуло с плеч и легло мягкими волнами вокруг её ног. Люк наклонился, чтобы поднять его, и это привёло Джой в непонятное состояние. Только сейчас она полностью осознала манеру его грациозных движений, блеск удивительных глаз, силу обнажённых ног.

На какое—то время в комнате повисла неловкая тишина. Он выпрямился и стоял с одеялом напротив нее. Они смотрели друг на друга. Джой почувствовала, что её пульс участился, и ей стало интересно, слышит ли он, как сильно стучит её сердце. Но он, наконец—то, отвернулся, чтобы положить одеяло на диван.

— Ты голодна? — снова спросил он, не оборачиваясь. Всё его внимание, казалось, теперь сосредоточенным на каком—то дефекте в текстуре одеяла, и он не повернулся, чтобы услышать ответ.

— Да, — ответила она его широкой спине. В этот же момент, как бы в подтверждение слов, её желудок громко заурчал. Люк поднял голову, и Джой посетила нелепейшая мысль, что если бы уши его имели определённую форму, он повернул бы их назад, к ней.

— Да, я слышу, — Джой показалось, что в голосе Люка прорываются смешинки, хотя она и не видела его лица. — У меня есть тушеная оленина, это не деликатес, но вполне сгодится, чтобы заполнить пустой желудок.

Словно прочитав язык его тела — она только—только начала улавливать этот язык, понять его оказалось гораздо труднее, чем она могла себе поначалу представить — Джой внезапно показалось, что он будто отгородился и защищается от неё, словно ждет, что она будет высмеивать его простую пищу.

Его плечи были напряжены, почти ссутулены, пальцы, сжимавшие одеяло, напряглись. Тот факт, что его волновало её мнение о его кулинарных способностях, обезоружил Джой.

— Звучит весьма аппетитно, — сказала она мягко. — Благодарю, — Джой увидела, что его мышцы почти расслабились, когда она ответила ему, он поднял голову и последние лучи заходящего солнца из окна посеребрили его темные волосы, касавшиеся воротника рубашки. Прежде, чем она успела поддаться необузданному порыву запустить в них свои пальцы, он вышел из комнаты.

Жалея, что поблизости нет никакого отопительного прибора или хотя бы огня, чтобы было не так мучительно холодно переодеваться, Джой начала снимать грязную одежду. Она поняла, что не может, подобно Люку, равнодушно относиться к наготе, поэтому избрала диван в качестве сомнительной ширмы и присела за ним, чтобы переодеться. Она торопливо сняла ботинки и носки, выбралась из джинсов, немного поразмышляла, что делать с нижним бельём, и в итоге решила присоединить его к вороху грязной одежды.

Новая одежда была сухой, чистой и даже более тёплой, чем воздух в хижине. Джинсы, которые она натянула, были точно женскими, хоть и слишком большого размера. Джой размышляла о предыдущей владелице, пока застегивала их. Одна из многих «завоеваний» Люка?

Эта мысль вынудила Джой сжать губы от досады. Она должна постоянно напоминать себе, по какой причине оказалась здесь — она преследует личные интересы. Самое последнее, кем она хотела быть, так это оказаться чьим—либо завоеванием. И в самой меньшей степени хотела быть очередным трофеем Люка Жуводана.

Рубашку, которую дал Люк, было удивительно приятно ощущать на голой коже, Джой повела плечами. Что касается джинсов, то они были рассчитаны на более полную фигуру, хотя Джой не собиралась придираться по этому поводу. Просто здорово снова находиться в чистой одежде, в сухих шерстяных носках на ногах. Она позволила себе наслаждаться этим чувством и на некоторое время отбросила всякое беспокойство. Диван был на удивление удобным, она расположилась на нём, натянув одеяло до подбородка и уставившись в пустой камин. Включив воображение, она представила, будто в камине пляшут весёлые языки пламени, это сделало хижину более романтичной и таинственной. Под стать ее хозяину.

Она едва поняла, что сидит в темноте, когда голос Люка разорвал тишину.

— Я развёл огонь в печи, но мясо пока ещё тушится, — он появился около дивана — тёмная фигура, окружённая тенями. Джой, сощурившись в темноте, разобрала только пару ламп в его руках, которые он поставил на расчищенные им столики в противоположных концах комнаты и по очереди зажёг.

Мягкий свет сразу распространился от ламп, освещая комнату, количество света было недостаточно, чтобы полностью почувствовать себя комфортно, но его вполне хватало, чтобы предотвратить всякие неожиданные случайности, хватало, что бы видеть обстановку и не наткнуться на что—нибудь. Лицо Люка было странным и мрачным, причудливые тени легли на него, когда он повернулся к ней, веки были полуопущены. В темноте его глаза казались практически чёрными.

— Я выйду за дровами, — наконец сказал он. Свет от ламп отбрасывал на стены зловещие длинные тени, ползущие перед Люком, когда он направлялся к выходу. — Будет лучше, если ты останешься здесь и отдохнёшь. Я ухожу ненадолго.

Он, наконец—то, остановил на ней взгляд, задержавшись на какое—то время, а затем вышел. В тусклом освещении она не могла разобрать значение этого взгляда.

Некоторое время Джой сидела и наслаждалась умиротворенной тишиной сторожки, закрыв глаза и позволяя напряжённым мышцам и чувствам расслабиться, чтобы насладиться покоем. Но даже физическое изнеможение не позволяло ей полностью расслабиться в незнакомом месте — особенно в этом месте. Когда она, наконец, почувствовала, что согрелась и усталость немного отступила, Джой была готова продолжить свои исследования дальше.

Потянув одеяло, подобно импровизированному плащу, за собой, Джой начала изучать содержимое книжных полок. В тусклом свете можно было разобрать только названия книг. Она была права в одной из своих первоначальных догадок о Люке — он был образованным человеком. Диапазон книг, что хранили полки, был многообразен: история, психология, природа и литература — достаточно обычные темы, но далеко не единственные. Она обнаружила не только английские, но и французские названия книг, её минимальное знание языка позволило перевести некоторые из них. Как и остальные, темы книг на французском были разнообразны, большинство их относилось к теме французско—канадского фольклора и культуры. Это говорило о том, что он не только знает два языка, но и бегло говорит на них. Интересно, он так же отлично изъясняется по—французски, как и говорит по—английски?

Она взяла одну книгу, толстое издание о мифических животных. Было странно думать о Люке, сидящим в этой сторожке и читающем при свете лампы. Она никогда не задумывалась об этом, и это понимание несколько сместило ее душевное равновесие. Внезапно, она осознала, что у него есть чувства, мысли и другие интересы, кроме как сторониться горожан и соблазнять женщин, что он мог бы быть тем, кто смог искренне понравиться ей.

Джой вернула книгу на место и облокотилась на полку, будто ноги могли самостоятельно уйти из—под неё. Она никогда не задумывалась о причинах своей симпатии к нему. Это всегда являлось вопросом чистой физиологии. Вначале она пыталась противостоять его обаянию, затем признала, что он производит на нее определенный эффект, сначала это проявлялось во снах, позже пришло осознание того, что она могла бы использовать их взаимное притяжение для достижения собственных целей. Она ведь действительно никогда не думала о нём, как о человеке, который мог сидеть в своей сторожке и читать при свете ламп.

Даже теперь она не была уверена, что это было дело вкуса. Она не думала, что ей так быстро понравится Люк Жуводан. Симпатия к нему фактически могла обернуться для нее самой серьезной ошибкой. Но, возможно, она могла бы больше узнать о нем, чем знала до этого. И могла бы использовать эти знания в качестве щита от неожиданно нахлынувших мешающих чувств.

Она поняла, что снова задрожала, когда споткнулась об одеяло, упавшее к её ногам. Она наклонилась, чтобы поднять его в тот момент, когда входная дверь открылась и со стуком захлопнулась. Мгновение спустя в дверном проёме появился Люк с кучей дров и хворостом для растопки, поверх всей этой горы были видны только его глаза. Он пнул дверь, закрывшуюся после него, и опустил поленницу прежде, чем Джой успела предложить свою помощь. Поскольку он принялся за работу, кидая в камин дрова, Джой присела на краешек дивана и наблюдала.

Мысли и чувства, что струились через неё, были столь же запутанны и тревожны, как всё остальное случившееся с нею с тех пор, как она встретила Люка. Его необузданный природный магнетизм противоречил интеллекту, о котором говорило собрание книг на книжных полках. В его хладнокровной целеустремленности, с которой он преследовал её, иногда проскальзывала какая—то поразительная нежность, некая многозначительность. Причем, даже тогда, когда она вовсе не желала ее видеть.

А потом был его необъяснимый побег после их первого поцелуя, и тот факт, что Люк в этот самый момент заставил её позабыть о своих намерениях, пугал её.

Внезапное мерцание появившегося первого огня вывело её из задумчивого состояния, она обнаружила, что Люк изучал её с точно той же самой бесшумной напряжённостью, что и она его. Она убрала хмурое выражение со своего лица.

— Спасибо за одежду, — сказала она, теребя рукав рубашки. — Я не знаю, что бы ты посоветовал сделать со старой, — она извиняюще кивнула в сторону комка одежды в углу. — Если у тебя есть что—нибудь, наподобие тазика или лохани, я бы выстирала её. Хотя предполагаю, что у тебя нет сушилки.

На губах её появилась нерешительная улыбка, обращённая к нему, Джой перевела взгляд в центр растущего пламени, лижущего древесину. Огонь шипел и вспыхивал, до нее докатилась первая волна тепла. Подобно чистой одежде, это привело Джой в состояние блаженного комфорта, принёсшее ощущение удивительного счастья.

В это момент Люк снова исчез, оставив ей рассматривать меняющиеся языки пламени. Закрывая глаза, чтобы насладиться теплом, веющим на лицо, Джой позволила себе расслабиться. Она вдохнула доносящийся из смежной комнаты чудный аромат тушеного мяса, что готовил Люк, ее живот заурчал снова, и она в ответ состроила рожицу. Шерстяное одеяло, касающееся щеки, было немного грубоватым, фланелевая рубашка мягко льнула к груди. Тени прыгали и танцевали, убегая от света ламп и огня. Чувство уюта и безопасности было настолько сильным, что Джой, наконец—то, прекратила дальнейшую борьбу.