Принц льда и крови

Глава 31 Правда

Пригорок, на который нас перенесло лимбо, полностью погряз в снегу, как и мои высокие сапоги.

– Чудненько, – недовольно просипела я, наклонившись, чтобы вытряхнуть снег из обуви. Позади нас раскинулся темный лес, Дориан стоял рядом, сунув руки в карманы брюк, и с усмешкой наблюдал, как я очищаю голень сапога.

– Где мы?

– В западной части Неблагого Двора, на границе. – Я резко вскинула голову, пытаясь хоть что-то разглядеть, но нас окружала непроглядная тьма, только свет полной луны еле-еле серебрил выхваченные у деревьев участки.

Неожиданно в руке Дориана, словно факел, разгорелось пламя, немного освещая окружавшую нас местность. Развернувшись, принц поплелся к крутому склону, утопая в высоких сугробах.

Оставшись одна в темноте, я запаниковала и, возмущенно всплеснув руками, посеменила следом.

– Хорошо, а что мы тут делаем? – стараясь идти по его следам, чтобы вновь не провалиться в снег, не унималась я.

– Будь терпеливее, Агнес. Скоро все узнаешь, – не оборачиваясь, пробубнил Дориан, сосредоточившись на уклоне спуска.

Догнав его у края пригорка, я внимательно всмотрелась в даль. На горизонте маячили черные силуэты, отдаленно напоминавшие небольшие домики.

– Мы идем туда? – снова попробовала я разговорить фейца. Дориан фыркнул и, прежде чем я сделала шаг вниз, схватил меня под руку.

– Здесь скользко, давай помогу, – робко предложил он.

– Сама справлюсь, – огрызнулась я и, резко выдернув руку, чуть не запнулась о шлейф собственной накидки.

– Ну как знаешь. – Дориан пожал плечами и скользнул вниз, выставив перед собой одну ногу. Когда он преодолел большую половину спуска, я, поскользнувшись, запуталась в своем наряде и кубарем полетела вниз, вспахивая снежный уклон пригорка, пока не уткнулась во что-то твердое.

Волосы ширмой застелили мне глаза. Отбросив их назад, я увидела нависавшего надо мной Дориана. Он сдержанно ухмылялся, но уголки его губ дрожали, выдавая рвущийся наружу смех.

– Вообще-то мне больно! – обиженно выдавила я, желая его пристыдить.

Принц помог мне встать, и я недовольно поморщилась, теперь ощутив мокрый снег не только в сапогах, но и за шиворотом.

– Шею свернуть захотела? – расправляя мой плащ, нагло спросил он.

– Все лучше, чем с тобой по ночам шастать.

Дориан резко потянул на себя и бесцеремонно схватил меня за запястье. Согревающий жар его кожи приливом передался мне – очень кстати на таком морозе!

– Ваше Высочество! – предупреждающе рыкнула я, не сводя взгляда с его вцепившихся в меня пальцев.

– Я всего лишь хочу помочь тебе спуститься и сохранить в целости кости, но если желаешь еще раз пропахать носом склон, – принц высвободил мою руку, оскалив белоснежные зубы, – я не возражаю.

Взбесившись, я ринулась вперед. Наступая на него и позабыв о приличиях, дерзко выговорила:

– Ты отвратителен, в курсе?

– Поверь, принцесса, – этот титул, произнесенный вслух, на мгновение привел меня в замешательство, – меня награждали эпитетами и похлеще.

Не дождавшись моего согласия, Дориан снова взял меня за руку и потянул вниз. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. Пока я безвольно шагала за принцем, мои глаза невольно метнулись к нему.

Чернильные волосы – такие же темные, как его накидка – сливались с ночной мглой, и казалось, что за руку меня ведет сама тьма. С заостренного уха, за которое принц убрал колышущиеся на ветру пряди, свисала золотая серьга в виде пики.

– Твоя мать не по собственной воле покинула короля Маркуса, она любила его, – вдруг огорошив меня, начал свой рассказ Дориан.

Скрипя подошвами по застывшему на морозе снегу, мы пробирались к загадочным сугробам, минуя склон. Чем ближе мы подступали, тем отчетливее становились очертания погребенных во льдах домов заброшенной деревни.

– Твой отец испугался за жизнь любимой, узнав о пророчестве. Элеонор стала бы первой мишенью для неблагих фейри. – Дориан бросил на меня мимолетный взгляд из-за плеча, в котором промелькнуло сочувствие.

Я внимательно слушала принца, не смея перебивать. Мы наконец-то вышли на ровную поверхность, но Дориан не спешил разжимать мою руку, да и мне не хотелось лишаться его тепла в этом царстве льда.

– И тогда Благой Король принял самое тяжелое решение в своей вечной жизни – отпустить любимую. Спрятать ее в мире смертных, где неблагим будет труднее до нее добраться. Маркус отправил своих лучших послов к друидам, чтобы те уговорили их взять под защиту Элеонор.

– Друиды безжалостно убили мою маму и чуть не прикончили Артура, – резко возразила я, тряхнув волосами, будто его слова не укладывались у меня в голове. – Этим, – выхватив свой кинжал из-за пояса, я демонстративно прокрутила его в ладони, чтобы эмблема друидов поймала отблеск огня Дориана, – они пронзили ее сердце.

Принц тут же отскочил от меня, почувствовав опасность, исходившую от смертельного для фейри оружия. Зашипев на кинжал, словно зверь, он попятился, но потом, вдруг передумав, подступил ко мне и сжал лезвие кинжала рукой.

От удивления я широко распахнула глаза. Тоненькая струйка крови потекла по запястью Дориана к рябиновой рукоятке, пачкая рукав моей накидки красным.

Кровь принца шипела на морозе, как кислота, падая в снег. А легкие заполнял тошнотворный металлический запах, но лицо фейца оставалось бесстрастным.

– Дориан… – растерянно пролепетала я, не отрывая глаз от стекавших по кинжалу алых капель. Он вздрогнул, и я неожиданно поняла, что впервые обратилась к нему по имени. Мои щеки залились румянцем.

Феец отпустил кинжал. Его ладонь пересек уродливый длинный разрез, из которого не останавливаясь сочилась кровь, а края раны странным образом обуглились. Он сжал руку в кулак, нахмурив брови.

– Видишь, Агнес, я – фейри, не переношу железо и дерево рябины, а значит, не могу лгать! – рявкнул принц. От стали в его голосе у меня сжалось сердце.

Дориан отвернулся. Оторвав черный лоскут от своего плаща, он принялся перевязывать рану, а я так и продолжила стоять, в недоумении раскрыв рот.

– И впредь прошу не сомневаться в моих словах.

Даже не взглянув на меня, принц двинулся дальше, жестом руки приказав мне следовать за ним.

Отойдя от шока, я вытерла окровавленное лезвие краем накидки и, убрав оружие за пояс, вновь побрела за надменным фейцем.

Добравшись до перекошенных остатков ледяной арки, когда-то служившей входом в опустевшую деревню, я остановилась. Дориан изящно повел здоровой рукой, и по периметру деревушки в остатках уличных фонарей загорелся огонь, разгоняя сгустившийся над загадочным местом сумрак.

Не знаю почему, но от этой деревни у меня волосы на макушке встали дыбом. Обняв себя руками, я настороженно двинулась вперед.

Благой Принц дожидался меня возле первого погребенного во льдах дома, его окна были разбиты, а мощенная черепицей крыша сорвана.

Где раньше в этом забытом всеми месте тянулись улицы или шумели торговые площади, разобрать было невозможно, все было плотно заметено снегом. Но самое жуткое, на что наткнулся мой опасливый взгляд, – это многочисленные сугробы в человеческий рост, разбросанные по всей деревушке.

Я уже видела подобное, когда Эллин, сражаясь с веспертио и армией Двора Дикой Охоты, использовал свою магию. Проглотив ком в горле, я развернулась к Дориану, подпиравшему собой стену разрушенного дома.

– Что… что это за место?

– Здесь погибла моя семья, – голосом, полным скорби и уныния, ответил принц.

Практически ощутимое напряжение повисло в воздухе. Мне необходимо было знать правду. Знать, что здесь произошло. Магия ветра окутала меня, не было смысла притворяться смертной перед Дорианом, ведь он знал обо мне все и даже больше.

Взмах руки, и порыв ветра смел слой снега, покрывавший странные фигуры.

Сугробы обнажились, явив замерзших мужчин, женщин и даже детей – фейри, чьи мертвые белесые глаза, полные страха и боли, взирали на меня сквозь толщу льда.

Пронзительный крик ужаса вырвался из недр моего тела, и я попятилась, пока не уперлась спиной в горячую грудь принца. Дориан обхватил меня руками, но я не сопротивлялась, ведь ноги меня больше не держали.

Я стояла, спрятав лицо, а принц успокаивающе гладил меня по плечу. Кажется, он что-то мне шептал, но я слышала лишь гул крови, стучавшей в висках.

– Что здесь произошло? – запинаясь, спросила я, жаркие объятия принца моментально согрели меня, унимая дрожь в коленях. – Почему?

– Эллин когда-нибудь говорил тебе,как погибли его родители? – Внезапный вопрос принца снова привел меня в ступор. Дориан развернул меня к себе так, чтобы я могла заглянуть в его невероятные глаза. Мы были так близко друг к другу. Слишком близко. Я поспешно отступила на пару шагов, но, оставшись без согревающих прикосновений, тут же задрожала, чувствуя, как мороз защипал лицо.

– Да. Он рассказывал, что его отец погиб во время Великой Войны, а мать, не примирившись с его смертью, свела счеты с жизнью.

Неожиданно Дориан зашелся приступом грубого смеха, сжимая и разжимая раненую руку, словно боль помогала ему сосредоточиться.

– Эллин убил их, своих родителей. – Удар, сильный и болезненный, застал меня врасплох. – Он всегда считал своего отца слишком мягким, сердобольным. Эллин жаждал господства, он с детства был весьма одарен в магическом плане, но ему было мало, он мечтал получить силу неблагих прародителей.

Я шумно выдохнула, прижав руку к занывшей груди.

– И вот грянула война – прекрасная возможность сместить своего отца с трона, ведь неожиданную смерть короля всегда можно списать на заговор врагов. – Дориан покачал головой, мол, это очевидно. – И Эллин не упустил такую возможность. Оставшись с отцом наедине в Зале Соглашений, он бессердечно расправился с ним, а Неблагому Двору объявил, что короля убил шпион Александра.

В моих глазах потемнело. Схватившись рукой за ближайший фонарный столб, я привалилась к нему, удерживаясь от падения, а Дориан неумолимо продолжил уничтожать меня:

– Свою мать он заключил под стражу, чтобы королева не смогла помешать его коронации. Для любящей жены и матери смерть мужа и предательство сына стали непосильной ношей, и бедняжка покончила с собой. – Голос Дориана стал хриплым, его цветные глаза встретились с моими. Я плакала, уже не сдерживая громких всхлипов и завываний.

– Эллин не мог так поступить со своей семьей. Он любил родителей. Я видела, как тяжелы для него воспоминания, связанные с ними. Всему этому должно быть логичное объяснение, – в перерывах между рыданиями выдавила я, скользя пальцами по холодному столбу.

На лице Дориана отразилось сочувствие. Он не стал отвечать на мои нелепые оправдания и, глубоко вздохнув, снова пустился в рассказ, окончательно разрушивший мои последние надежды:

– Заполучив титул и силу отца, Эллин выступил против Двора Дикой Охоты. В момент нападения Александра на Зимний Двор моя семья гостила у тетушки – маминой сестры, – Дориан прикрыл глаза, погружаясь в тяжелые для себя моменты прошлого. – Как ты уже поняла, они обе были рождены на огненных землях. Моя мать повстречала отца на королевском приеме, когда тот приезжал вместе с двоюродным братом – королем Маркусом – к Александру с дипломатической целью. Смежные браки не особо ценились при Благом Дворе, тем более с огненными фейри, так что они скрывались, пока моя мать не забеременела. Тогда отцу пришлось увезти ее к себе на родину. А ее сестра вскоре вышла замуж за неблагого фейца, несущего службу на границе меж Дворов. Так они оказались здесь. – Принц обвел взглядом окрестности деревни. – В тот несчастливый день я повздорил с сыном одного благого лорда. Мальчишка глумился над моей нечистой родословной, за что и получил. Отец отчитал меня за непристойное для дофина поведение и оставил в замке.

Мою грудь сковали железные цепи, а спину невыносимо жгли мертвые глаза обитателей навсегда погруженной во льды деревни. Содрогаясь в тихих рыданиях, я качала головой, боясь услышать то, о чем уже и так знала.

– Эллин, нужно отдать ему должное, – Благой Принц раздраженно пнул носком ботинка снег, – всегда отличался неплохим умом и смекалкой, да и непоколебимой волей был не обделен. Когда войско Александра, прорубив в защитном барьере брешь, ступило на его земли, по воле судьбы граничившие с этой деревней, Эллин решил не рисковать своим новоприобретенным титулом и встретить врагов весьма подобающее. Одним махом он уничтожил разлом и пробиравшихся в него вражеских гвардейцев. Одним махом он стал героем для своих подданных. Спасая тысячи, он поставил на кон жизни сотен, и эта сотня проиграла, включая мою семью. – Дориан медленно сглотнул, быстро заморгав, словно борясь с подступившими слезами. – Про эту деревушку никто не знает, ее тщательно скрывали, пока все о ней не позабыли, а тех, кто помнил или был как-то причастен к событиям той роковой ночи, либо бросили в темницы, либо купили. Неблагие фейцы видят в Эллине лишь правителя, победившего Александра, но никто из них не знает о настоящей цене его победы. Твой отец хотел отомстить за брата, но, по дипломатическому соглашению, ничего не смог противопоставить Неблагому Королю. Эллин действовал в рамках своего Двора, в режиме военного положения. Как король он имел право на любые оберегающие его земли действия.

Мои ноги подкосились, и я рухнула в снег. Расцарапав ладони о ледяную корку, я оглянулась на замороженную фигурку маленькой девочки, в мольбе о помощи тянувшейся к незримому спасителю.

«Эллин – убийца. Хладнокровный, жестокий монстр, убивший своих родителей и не пощадивший детей, – пока я переваривала все услышанное, слезы ручейками обжигали замерзшие щеки. – Узнай он правду обо мне в самом начале, что я тот самый ребенок из пророчества, как быстро он расправился бы со мной?»

Собственные мысли разбивали мне сердце, и я, согнувшись пополам, захлебывалась в рыданиях. Рядом со мной на истоптанный снег, согнув ноги и обхватив руками колени, уселся Дориан.

Острая боль разрывала на куски душу. Мне стало тяжело дышать, а слезы пеленой застлали глаза.

– Агнес… – Принц осторожно коснулся моего плеча, ободряюще потрепав. – Милая, дыши. Это еще не самое страшное, что тебе предстоит о нем узнать.

Глаза Дориана вспыхнули, как две зажженные во тьме спички, когда я, резко вскочив на ноги, стянула с себя помолвочное кольцо и запустила его подальше. Сверкнув в лунном свете, оно скрылось во тьме, как и жители деревни, обретя свой вечный покой в снежных глубинах.

– Как бы мне ни было больно, я должна знать все, – отчеканила я, вскинув глаза к звездам, прося Дориана говорить дальше.

– Смерть твоей матери была подстроена, – и снова слова Дориана острыми кольями вонзились мне в душу. – Кинжал друидов – лишь способ замести следы и отвести внимание от настоящего убийцы.

Опустив голову, я развернулась к принцу, ища хоть какой-нибудь поддержки. Дориан озадаченно рассматривал меня, словно прикидывая, сколько еще правды я выдержу перед тем, как взвою от боли и распадусь на куски.

– Агнес, отец Артура был друидом. – Наверное, у меня иссяк запас слез и эмоций, поэтому я, никак не реагируя, просто смотрела в снег. Только ветер, все еще подчиненный моей воле, свистел вокруг нас все сильнее.

– По просьбе короля Маркуса к Элеонор приставили друида для круглосуточной защиты. Мигель был лучшим бойцом среди смертных старцев. Шли годы, Маркус искал лазейки в пророчестве, пытался договориться с Эллином, твой отец даже был готов поклясться ему на крови, что никогда не произведет на свет дитя, но Неблагой Король не ответил ни на один из его запросов на аудиенцию. – Дориан шумно прокашлялся. – Скажу тебе сразу, я возненавидел Маркуса за то, как он поступил с твоей матерью, – принц злобно прищурился, но продолжил говорить: – Однажды Маркус решил навестить свою возлюбленную, а когда нашел ее, оказалось, что она изменила ему, да еще и понесла сына от друида и вполне счастлива с ним. Благой Король обезумел: все эти годы он пытался найти решение, как спасти их любовь, а она так просто предала его. В порыве гнева он убил друида и… и доказал твоей матери, что она всегда будет принадлежать ему. Уходя, Маркус оставил ей дары благого народа, чтобы она могла призвать его и вернуться в мир фейри. Не прошло и несколько недель, как он, раскаявшись в содеянном, бросился на ее поиски, готовый вырвать сердце, лишь бы Элеонор простила его, но было уже поздно…

Я громко всхлипнула, спрятав заплаканное лицо в ладонях.

– Узнав, что беременна от Благого Короля, Элеонор быстро сообразила,какая судьба ждет их ребенка. Неблагие не отступились бы, пока не уничтожили бы угрозу для своего Двора, поэтому она заставила вас с братом возненавидеть фейри и бояться друидов, ведь последние могли бы выдать тебя твоему отцу. Элеонор успешно скрывалась двадцать лет, и даже Маркус не знал, что она родила ему наследницу, пока она не допустила одну маленькую оплошность. Элеонор навестила сестру Мигеля – родную тетку Артура – и поведала ей правду. Должно быть, твоей матери просто захотелось выговориться за столько лет, ты ведь не понаслышке знаешь, как тяжело постоянно хранить секреты.

Принц закусил нижнюю губу, а я, вновь опустившись на колени, боролась с подступающей к сознанию тьме.

– Тетка Артура выдала ее, мою маму? – еле выдавила я сквозь плач. В моем голосе сочилось столько боли, что я с трудом его узнала.

Принц потянулся к моему лицу, чтобы утереть градом лившиеся слезы, но остановился в миллиметре, отдернув руку.

– Да, Агнес. Она предала вас. Продала информацию головорезам, которые годами пытались выйти на след Элеонор. Не знаю, что двигало теткой твоего брата, но про тебя она умолчала. – Сдерживаемый крик боли разъедал горло, как серная кислота. – В ту страшную ночь, когда убийцы нашли твою мать, перед смертью Элеонор успела воспользоваться Книгой Вечности, поведав Благому Королю правду о рождении дочери. Получив послание, мы с Маркусом бросились в мир смертных, но когда прибыли на указанное Элеонор место, застали лишь пепелище дома.

Дориан подсел ближе ко мне, тоже встав на колени. Его руки легли мне на талию и притянули к его обжигающей груди. Я слишком устала, устала сопротивляться надвигавшейся буре эмоций, поэтому сокрушенно прильнула к принцу, рыдая в его черный воротник.

Подбородок принца коснулся моей макушки. Дориан покачивал меня в объятиях, баюкая, как маленького ребенка.

– Агнес, как я уже говорил, твою маму убили вовсе не друиды. Ее смерть специально обыграли таким образом, чтобы все выглядело так, будто обозленные участью собрата старцы отомстили возлюбленной Благого Короля, но это не так…

Я сжала руками плечи Дориана, комкая вороньи перья на его одежде. Предвкушая кульминацию разговора, я все глубже падала в яму отчаяния. Принц напрягся и крепче прижал меня к себе.

– Агнес, Элеонор убили не благие фейри. Твою маму убил Эллин…

– Нет! Нет! Нет! – закричала я так громко, что у меня заложило уши. Дернувшись, я постаралась вырваться из его сильных рук, но Дориан не отпускал. Оковы магии рухнули, и шквальный ветер, подхватив мои крики, разнес их на многие километры. – Это неправда, неправда… я не верю… он не мог, – билась я в агонии, не переставая вырываться из удерживавших меня объятий.

«Мой возлюбленный… Эллин – монстр, разрушивший нашу с братом жизнь, убийца из моих кошмаров!»

И снова душераздирающие крики пронзили заснеженную деревушку. Мой мир, только что оживший рядом с Эллином, треснул пополам. Жгучая боль, сжимая сердце, расползлась по телу, уничтожая меня, словно смертельный вирус.

– Агнес, прошу, успокойся, – поглаживая меня по спине, ласково просил принц. – Ты должна взять себя в руки. Уже светает, нам пора домой…

Собрав последнюю волю в кулак, я с силой оттолкнула фейца и, шатаясь, подскочила на ноги.

– Нет у меня дома, Дориан. Как только мне начинает казаться, что я наконец-то обрела его, дверь перед моим носом с грохотом захлопывается. – Душевная мука излилась в приступ ярости из-за насмешки собственной судьбы.

– Ты ошибаешься, – поднявшись с земли вслед за мной, запротестовал принц. – Двадцать лет Маркус искал тебя, двадцать лет лелеял надежду встретиться с дочерью.

– Тогда почему сам ко мне не явился? – огрызнулась я, выдерживая тяжелый взгляд принца.

– А ты бы с ним пошла? Стала бы слушать? Как только Маркус узнал, что твоего брата пленил Двор Дикой Охоты, а ты – во Дворе Эллина, он послал меня спасти Артура и связаться с тобой.

Доводы Дориана, конечно, были весьма убедительны: я бы на милю отца к себе не подпустила, но тем не менее я все равно продолжила нападать, выплескивая весь накопившийся гнев:

– Мог бы и попытаться, а не прятаться за спиной пасынка.

– Агнес! – с нажимом окликнул меня принц, старясь унять мою злость. – Я знаю, что ты любишь Эллина. – От неожиданного поворота разговора колкие обвинения в адрес папочки застыли на языке. – И мне действительно жаль, что твой возлюбленный оказался далеко не таким белым и пушистым, каким себя выставлял. Но оставаться рядом с ним опасно. Если Эллин узнает, что ты – Благая Принцесса, он убьет тебя…

– Эллин знает, кто я. – Имя любимого отозвалось новым порезом на кровоточившей душе.

«Ты – моя погибель, Агнес Эркенст», – всплыли в памяти пророненные им в розарии слова.

Дориан стал в тень огненного фонаря, вопросительно изогнув бровь:

– Тогда не понимаю, почему ты до сих пор жива?

– Хороший вопрос… – начала я и вдруг замолчала, собрав в голове все недостающие части картины.

Благой Принц невесело рассмеялся, пристукнув ладонью по колену:

– Ты – его родственная душа, выбранная самой магией прародителей. – Новый приступ истерического смеха Дориана отозвался эхом от ледяных домов. – Иронично, не правда ли? Отдать свое сердце единственной в мире девушке, призванной тебя уничтожить.

Я снова осела в снег. Все так же не произнося ни слова, глазами я искала место, куда безжалостно зашвырнула символ любви Неблагого Короля.

– Дело не только в этом… – хриплым от криков голосом заговорила я. – Эллину нужен был контроль, я бы стала его козырной картой в любых дипломатических стычках с моим отцом. Как говорится: «Держи друга близко, а врага еще ближе».

– Вполне логичный вариант. – Дориан согласно кивнул головой. – Рад, что ты пришла в себя.

– Это было больно, – тихо призналась я, обхватив свои дрожащие плечи.

– Правда всегда причиняет боль, Агнес. А за свою бессмертную жизнь ты познаешь ее сполна. – Выйдя из тени, принц задумчиво вгляделся в заснеженные верхушки гор. – У тебя есть два варианта: остаться здесь с убийцей твоей матери и продолжать играть поего правилам или отправиться со мной в Благой Двор и начать новую жизнь в качестве принцессы – жизнь, данную тебе по праву рождения.

Впервые за все проведенное вместе время я позволила себе утонуть в его умопомрачительных глазах:

– Дориан, я не могу уйти сейчас. В замке остался мой брат и…

– И ему ничего не угрожает. Артур – всего лишь наполовину друид, и пока он с Бриэль, Неблагой Король его не тронет. Сестра – единственное, чем по-настоящему дорожит Эллин.

Принц обошел меня стороной, притаптывая глубокий снег. Широким шагом он устремился к заключенной во льдах девочке, неизвестно откуда в его изящных пальцах возникли две красные, как кровь на его повязке, розы.

Хрупкая фигурка длинноволосой девчонки еле доходила Дориану до груди, он аккуратно прислонился губами к ее ледяному лбу и возложил цветы к ногам ребенка.

– Ее имя Дакота. – Жалость в его голосе переплелась с болью потери. – Она была моей младшей сестрой…