Чужая жизнь. Книга III. "Приговоренный многоженец"

Глава 29 Оборотни и анимаг

Самый конец лета — начало осени в лесу. Прекрасное время — грибы, ягоды. Кажется, у любителей охоты, сам я им никогда не был, открывается летне-осенний сезон. Вначале, вроде бы, можно добывать водоплавающую дичь и боровую птицу, потом пойдут зайцы, медведи, копытные. На волков, если не ошибаюсь, охота разрешена была в моем прошлом мире с начала ноября. Впрочем, не уверен — был у меня один приятель, который был в этом специалистом. Ну, оборотни в любом случае в список не входили. Так что, тот факт, что я сейчас поджидаю очередного, чтобы превратить его в прах, нарушением не является и никакой лесничий меня за это не арестует.

Сижу на дереве в каком-то подобии огромного гнезда. И жду. Десять монструозных волков уже отправились за последние пять дней в мир иной. И два моих загонщика. Хотя, пожалуй, термин в данном случае не совсем правильный. На волков как охотятся? Одни специально обученные люди загоняют их туда, где их уже ждут другие люди с ружьями. Чтобы не разбежались, окружают флажками. В общем, лепота. У нас все по-другому. Один из оборотней Хольмага, кто пошустрее, привлекает к себе внимание двухметровой зверюги и во все четыре лапы мчится на поляну, где на дереве я сижу, чтобы встретить его преследователя фиолетовым туманом. Двое не успели добежать.

Слышу тоскливый вой и яростное рычание где-то вдалеке. Еще один. Уже трое погибших с нашей стороны. Нет, так дело не пойдет. Надо что-то другое придумывать, а то я тут в гнезде всю зиму просижу. И толку все равно не будет. Поймут скоро наши враги эту тактику и гоняться за моими приманками не будут.

— Они не такие, как мы, — объяснял мне Хольмаг, когда я прибыл в его поселение. — Не знаю, что древний маг с ними сделал, но они изменились не только внешне и не только еще более невосприимчивыми к обычной магии стали. Они теперь в большей степени звери, чем люди. Понимаешь?

Понимаю. Кто такие оборотни? Люди, которые могут перекидываться в разных зверей. И, кстати, не на очень длительный срок. А эти модифицированные древним? Это огромные волки, которые могут на время становиться людьми. Разница существенная. Которая, судя по их поведению, затронула и психику. Оборотни почти все вспыльчивые, тут не поспоришь, но эти — настоящее воплощение ярости и жестокости. Абсолютно бесконтрольной.

Способ борьбы с ними предложил Хольмаг. У меня он сразу вызвал некоторое сомнение, но ничего другого я придумать с ходу сам не мог, так что согласился. Выделил мне вождь десяток оборотней в качестве загонщиков, соорудили мне мои разведчики гнездо, и начали. И вот результат. Пять дней, десять измененных волков-оборотней, трое наших. И, уверен, нулевая перспектива в ближайшем будущем. Надо возвращаться и придумывать что-то более действенное.

Собрать бы их всех в одном месте и одним махом уничтожить. Только как это сделать? Где их поселение, положим, мы знаем, но при моем приближении они просто из него выйдут. А учитывая их численность (Хольмаг говорил, что их около сотни, но кто считал?), они, пожертвовав двумя — тремя десятками, порвут и моих сопровождающих, и меня самого.

— Так чего от вас этот, как его там, вождь их Гартмунт хочет? — спросил я Хольмага.

— Подчинения лично ему, — ответил мне Хольмаг. — И чтобы мы все пришли на службу к его хозяину из проклятых земель и в качестве первого задания пригнали к нему всех дроу, каких только сможем найти. А они, как я знаю, у тебя укрылись, — тут он покосился на Сигрид, как бы спрашивая, посвящать ли меня в другие подробности.

— Еще он меня требует, — не стала ничего скрывать Сигрид. — Он за мной ухаживал когда-то. Но я выбрала Хольмага. И уже тогда Гартмунт был бешенным. Только вот силой он Хольмагу уступал и вызвать его в круг не решился.

— Он из низших, — презрительно скривился Хольмаг. — Мордой своей волчьей не вышел к моей Сигрид свататься!

Ну да. Есть у оборотней такое разделение. Подавляющее большинство их как раз в волков и перекидывается. И вожди из таких есть, разумеется. Но куда большим уважением пользуются те, кто превращается в медведя, как Хольмаг, или в снежного барса, как Сигрид. Они считаются у оборотней этакой голубой кровью — представителями настоящей древней аристократии.

Я как-то этот вопрос прояснил для себя у Сигрид. Выяснилось, что подобные ей и Хольмагу ведут свое происхождение ни много, ни мало, как от древних магов.

— Ты что? Думаешь, древние только с дроу забавлялись? — спросила она меня, когда я спросил, от чего зависит, в какое животное оборотень может превращаться. — Нет, они и на оборотниц иногда свое внимание обращали. Только в нашем случае это бывало по обоюдному согласию. Потому что родиться от такой связи мог анимаг.

Я недоуменно пожал плечами. Это еще кто такой?

— Анимаг — это маг, который и потоками владеет, и может звериный облик принять, — пояснила мне Сигрид. — До трех разных звериных ипостасей у них бывало. Например, волк, медведь и барс. Вот от них и пошли потом, такие, как мы с Хольмагом. Магией мы не владеем и только по одному звериному обличью у нас, но все понимают, кем были наши предки.

Угу… Тут еще старая «лубов», стало быть, замешена. Перешедшая, видимо, в ненависть. И чувство глубокой социальной, понимаешь, несправедливости.

— Хорошо, — согласился я тогда с предложением Хольмага постараться перебить стаю этого Гартмунта по одному. — Попробую. Когда ты тинг проведешь?

— Через дней десять все только соберутся, — ответил мне мой приятель, недовольно морщась. — Некоторые уже прибыли, но многие не спешат. Не осознали еще, что после нас Гартмунт и к ним придет. Да и мы не первые. Два племени он уже под себя подмял. Несогласных уничтожил, а остальным пришлось покориться.

После тинга, если все племена договорятся, появлялся пусть и весьма призрачный, но все-таки шанс общими усилиями загнать этих порождений проклятых земель в их поселение и там уничтожить. Это, естественно, было бы моей задачей. И как это сделать я даже представлял. Были у меня с собой двадцать артефактов, которые раньше прикрывали границы Драура от нежити. Нашлись в одной из телег дроу. Видимо, собиралась Алира их мне на зарядку отправить, но не успела. А потом так они в телеге и остались всеми забытые. По дороге сюда я их зарядил. Но только одной фиолетовой энергией смерти и тления. Оборотни — это не нежить. Если добавить предохранитель из потока жизни, то на них не сработает. А так — можно по периметру будет, минимум, две трети поселения этих тварей окружить непроходимой завесой. Не разбегутся, когда я с другой стороны свой туман на них пошлю.

То, что в поселении Хольмага и Сигрид произошла какая-то беда, я понял, когда мы с моими загонщиками и разведчиками только вышли на опушку леса. Жалостливый вой, скулеж, плач — в общем, полный набор звуков, которые только могут издавать разные животные и люди в состоянии горя, наполняли воздух.

Ускорились, почти переходя на бег. На центральной площади, на сложенном погребальном костре лежал Хольмаг. На его груди покоилась его любимая секира, а в ногах — труп огромного измененного волка с разрубленной головой.

Ситуация стала понятна. Мой друг, пусть и неотесанный как последний чурбан, но единственный в этом мире, кого я мог так назвать, погиб, защищая своих подданных. И совершил почти невозможное — убил мощным ударом тварь, которую сталь практически не брала.

— Ворвался в поселение, — вытирая слезы и указывая на труп волка, начала рассказывать мне Амельда. — Двоих наших сразу разорвал на части, кинулся на мать. Отец успел его перехватить. Вонзил секиру ему в голову, но тот своей лапой успел разорвать папе горло. Умер мгновенно. Маму жалко… Что теперь с ней будет?

— А что будет с Сигрид? — спросил я.

Не знаю я всех обычаев оборотней пока.

— Сейчас соберется круг. Будет решать ее судьбу, — ответила девушка, и слезы вновь потекли из ее глаз.

Так, тут каши не сваришь. Ничего объяснить мне Амельда сейчас не сможет. Не в том состоянии. Придется дождаться этого пресловутого круга, и уже там понять, что может быть дальше.

Собрался круг быстро. Тут же на площади. Оказалось, что принимать в нем участие могут только самые уважаемые оборотни-мужчины, так что народу набралось не слишком много — меньше сотни. Я расположился чуть в стороне — никто не просил меня удалиться. Меня просто не замечали. Посторонний. Хотя и был другом погибшего вождя. Рядом со мной встала Амельда. Она в племени уже тоже отрезанным ломтем считается, раз согласилась стать невестой чужака. Так что ее, пусть и принадлежит к прекрасному полу, тоже просто игнорировали, но не гнали. О том, что ей зимой предстоит отправиться в Юм и там выйти за меня замуж, уже все знают. Хольмаг с Сигрид этого не скрывали, чтобы отделаться от предложений других семей породниться.

— Наш вождь Хольмаг погиб геройски! — начал общее собрание пожилой оборотень. — Сегодня на закате мы предадим его тело огню и справим тризну. Выборы нового предводителя проведем, как это и полагается, через три дня, когда душа Хольмага окончательно покинет этот мир и займет свое место в сонме почивших великих воинов, — и он начал с пафосом перечислять все великие деяния моего погибшего друга.

Набралось на добрые полчаса. Мда… Любил Хольмаг своей секирой помахать. Правда, дуэль со мной в версии рассказчика выглядела как его победа. Пускай. От меня не убудет.

— А теперь, — добрался, наконец, до завершения своего выступления спикер этого собрания. — Нам надлежит решить судьбу вдовы Хольмага — Сигрид. Детей для продолжения рода у нее нет, — тут он бросил быстрый взгляд на Амельду. — Сигрид выйди в круг. Кто скажет свое слово?

— Я не считаюсь, — прошептала мне Амельда. — Продолжить род может только сын. Если бы у меня был брат, то все было бы в порядке. Но у меня его нет, — и девушка снова едва не заплакала.

— Хватит реветь, — одернул я ее. — Быстро объясни мне, что сейчас будет!

— Если никто не предъявит прав на маму, то она должна будет взойти на погребальный костер отца, — ответила Амельда, и внезапно ее лицо просветлело.

Похоже — какая-то мысль ей в голову пришла. Только бы это было что-то вменяемое.

Между тем, события в круге продолжали развиваться.

— Есть ли среди вас кто-то, кто хочет предъявить права на эту самку и считает себя способным продолжить ей род? — громко спросил пожилой оборотень, обводя собравшихся взглядом. — Условия все помнят?

Оборотни закивали, переглядываясь. Но все хранили молчание, и в круг к Сигрид никто выходить, судя по всему, не собирался.

— Так я и думала, — презрительно проговорила Амельда. — У отца не получилось зачать с мамой сына. А этим куда?

— А почему никто попробовать не хочет? — задал я, как мне показалось, вполне логичный вопрос.

— Условие, — скороговоркой пояснила мне девушка. — Если сегодня ничего не получится, то вызвавшийся будет изгнан из племени за оскорбление памяти отца. А мама все равно будет сожжена на погребальном костре. Ты! — вдруг воскликнула она с таким видом, будто только что о такой возможности догадалась. — Ты сможешь! Ричард, спаси маму! И я буду всегда тебя слушаться и никогда больше не буду шалить в твоем замке!

Я посмотрел на девушку с удивлением. Так вот, что она задумала… Но возразить, приведя доводы, почему это будет не совсем этично, не успел.…

— Да иди, ты, уже! — и Амельда с неожиданной силой так толкнула меня в спину, что я невольно сделал несколько шагов вперед и оказался в круге.

— Темный маг⁈ — воскликнул пожилой оборотень. — Ты хочешь попробовать восстановить род Сигрид?

— Ээээ, — я перехватил удивленный и смущенный взгляд Сигрид. — Да! Я предъявляю свои права на эту самку! — придав своему голосу максимальную уверенность, которой вовсе не чувствовал, произнес я.

Уфф… Что я делаю? Во что я опять ввязался? Хольмаг, если ты все это видишь и слышишь, прости меня, пожалуйста.

— Тогда бери ее и веди в лес! — вынес решение оборотень.

Я перевел глаза на Сигрид, опасаясь увидеть, что она возмущена моим поступком. Не я так решил! Дочка твоя постаралась! Напротив меня, опустив голову, стоял снежный барс. Стоп. Так мы не договаривались.

— Она потом обратно обратится, не беспокойся, — увидев мое недоумение, объяснил мне оборотень. — Так просто полагается. Бери ее за шкирку и веди.

И пошел. А куда теперь деваться? Сигрид шла рядом со мной в своей звериной ипостаси спокойно. Ну, не рычит, разорвать меня на куски, вроде бы, не собирается. Вернется в человеческое обличье, поговорим. На плечо мне пожилой оборотень набросил что-то похожее на греческую тунику или короткую рубашку.

— Сигрид отдашь потом, — сказал он мне, подталкивая в сторону леса.

И вот уже добрый час я сижу под деревом, привалившись спиной к стволу. Сигрид перекидываться не собирается. Так что рядом со мной лежит снежный барс, положив свою морду на лапы, и тоскует. Это видно. У меня тоже настроение не самое лучшее. Вспоминаю Хольмага, его несмешные шутки, его подначки по поводу Элениэль и Дианы, как он радостно в бассейне плескался, как мы с ним несколько раз напились…

Машинально глажу барса. В смысле — Сигрид. Но именно глажу. Как животное. А не ласкаю, как женщину. Смотрю куда-то вверх, на колышущиеся на легком ветру над головой листья.

— Все. Хватит предаваться воспоминаниям, — слышу вдруг голос Сигрид и опускаю голову — та лежит рядом со мной уже в человеческом облике. — Передай мне ритуальную рубаху, — просит она.

Отдаю, стараясь не смотреть на обнаженную вдову своего друга. Интересная одежда. И не туника, и не рубаха, а какой-то халатик с запахом из легкого льна, но тело все-таки прикрывает.

— Он не возражает, — произносит Сигрид. — Я это почувствовала.

Странно, но у меня только что появилось такое же ощущение. Будто Хольмаг мне в своей привычной манере сказал: «Да ладно тебе, Ричард. Не будь таким правильным. Сделай это!».

— Сигрид, это Амельда меня вытолкнула в круг, — все-таки объясняю я Сигрид, как все так получилось.

— Неважно, — отмахивается она. — Как получилось, так и получилось. Давай приступать, — и она ложится на спину.

А я пока мнусь. Поэтому, оттягивая время, задаю вопрос.

— Сигрид, а как твои соплеменники узнают, что у нас все получилось?

— Хвост, — отвечает она, распахивая свой ритуальный халатик. — Люди думают, что он появляется от полученного удовольствия. А на самом деле это признак того, что зачатие совершилось. Сына. С девочками это не срабатывает. Это вам, чтобы это понять, нужно ждать, а мы узнаем сразу. А вот она, — Сигрид указывает на прячущуюся невдалеке в кустах пожилую оборотницу, которую я и не замечал до этого. — Проследит, что хвост появился сам собой и в процессе, а не я совершила неполное превращение. И хватит уже разговоров. Иди ко мне.

Сигрид с силой притягивает меня к себе и впивается в мои губы жарким, каким-то отчаянным поцелуем.

В лесу? На опавшей листве? На глазах у свидетельницы, которая потом еще и расскажет всем, что и как происходило? С женщиной, от которой я должен добиться, чтобы у нее вырос хвост? Как тут сосредоточиться и настроиться на близость?

Но я очень стараюсь, потому что знаю, что от меня сейчас зависит жизнь Сигрид. И я крепко зажмуриваю глаза, чтобы не коситься в сторону соглядатай, не вглядываться, не появился ли у Сигрид этот желанный хвостик.

Наконец, я без сил отваливаюсь в сторону и внезапно слышу истошный, но полный восторга вопль из кустов, где сидит наша свидетельница:

— Анимаг! Это будет анимаг!!! У Сигрид родится анимаг! — и с этими криками она убегает в сторону поселения.

Поворачиваюсь к Сигрид и вижу, как она сначала на моих глазах превращается в снежного барса. Но не почти моментально, как это происходит у оборотней обычно, а постепенно. А потом в одно мгновение снова становится Сигрид. Красивой женщиной с удивительно белыми волосами. И счастливой улыбкой, которая сейчас светится на ее уже привычно для меня суровом лице.