Придворный Медик. Том 2

Глава 3

Одуреть можно!

Для незнающего человека увеличение финансирования вдвое может показаться сухим фактом, отдалённым от медицины и практической деятельности. Но я-то знаю, о чём идёт речь!

Главном врачом я в прошлом не был, но лишь по той причине, что мне самому не хотелось заниматься организацией. Однако с руководителями я общался тесно. И видел, как работает экономика внутри медицинского учреждения. Увеличение финансирования аж на сто процентов — это не просто «бум». Это не описать словами, какой скачок вперёд.

Если Преображенский не лукавит, получается, что от нас с Гавриловым зависит будущее императорской больницы. С таким финансированием можно заменить всё оборудование, выстроить новые отделения. Заменить всех идиотов на нормальных лекарей! Чтобы не возникало больше таких проблем, как с Дубковым.

Распоряжаться бюджетом, конечно, всё равно будет Преображенский, но мы, по крайней мере, можем помочь ему получить такой приток.

— Андрей Фёдорович, вы меня очень заинтриговали, — признался я. Пришлось взять инициативу, поскольку Гаврилов сидел с отвисшей челюстью и даже не собирался её возвращать на место. — Так что от нас с Евгением Кирилловичем потребуется?

Я не знаю, что нужно сделать за двойное финансирование. Честно! Перевыполнить план на несколько сотен тысяч процентов? Изобрести лекарство от рака?

— Я хочу, чтобы вы организовали отделение дневного стационара, — произнёс Андрей Фёдорович.

А? Всё так просто?

— Это очень сложная задача, господин Преображенский, — произнёс Евгений Кириллович. — И очень большая ответственность. Честно говоря, я сомневаюсь, что у нас с господином Булгаковым получится.

— Подождите, — перебил Гаврилова я. — Рано отказываться. Думаю, мы с этим справимся. Нам уже выделены помещения, Андрей Фёдорович?

— В том и смысл, что ремонт свободных комнат, которые в будущем могут стать дневным стационаром, можно будет осуществить только после того, как вы выполните свою задачу. То есть когда нам увеличат финансирование, — произнёс главный лекарь.

Ага. Вот где подводный камень. Стандартная задача для медика. Сделай одно, чтобы получить второе. Но сделать первое без второго невозможно. Замкнутый круг. «Обожаю» такие задания! Всё в духе медицины из моего мира.

— Вижу, что вы удивлены моим заявлением, — подметил Андрей Фёдорович. — Не беспокойтесь, вам лишь нужно провести «тест-драйв» дневного стационара. В следующий понедельник вам выделят шесть пустых палат в круглосуточном отделении общего профиля. Вот там вы и развернёте свою деятельность. Что думаете? Справитесь?

Я заметил, как Гаврилов уже начал испуганно мотать головой, поэтому вновь его опередил.

— Справимся, господин Преображенский, — произнёс я. — Правда, нам понадобится хотя бы одна стационарная медсестра.

— Вопрос уже решён, — ответил он. — На следующей неделе под вашу опеку поступит новая медсестра. Для неё это будет стажировкой. Если хорошо себя проявит — мы её возьмём. Если нет — прогоним. Это для вас в качестве дополнительного задания.

Пусть Евгений Кириллович и трясётся от осознания того, что ему предстоит трудиться со мной бок о бок, не покладая рук, но на самом деле ситуация не так уж и страшна.

Дневной стационар — это, по своей сути, то же самое отделение, куда госпитализируют людей, вот только там они не остаются на ночь.

К примеру, чисто гипотетически пациент с самой банальной гипертонией запишется в наш дневной стационар. С этого момента он будет посещать его регулярно в течение одной или двух недель, за исключением выходных. Помощи он получит гораздо больше, чем на амбулаторном приёме. Ему будут ставить капельницы, наблюдать в течение дня, проводить подробное обследование, а затем отпускать домой — до следующего дня.

Обычно такие пациенты занимают койку в стационаре от двух до четырёх часов — не больше. То есть у них остаётся время на свои дела. Кто-то даже отказывается от больничного и успевает на работу.

Такой метод лечения хорошо подходит больным с легко текущими хроническими заболеваниями. Помогает поддерживать длительную ремиссию или купировать несерьёзные обострения.

— Наверное, Андрей Фёдорович, нам с господином Булгаковым уже пора идти на приём, — произнёс Евгений Кириллович. — Надо всё обдумать. Организовать план!

На этот раз мне пришлось снижать давление Гаврилову, поскольку Миротворцева в кабинете главного лекаря уже не было.

— Господин Преображенский, ещё один вопрос, — проигнорировав тянущего меня Гаврилова, произнёс я. — А почему за организацию дневного стационара нам обещают столь крупный прирост финансирования? Как-то это странно.

— Хороший вопрос. Но ответ куда проще, чем вам может показаться. Всё дело в проживающих во дворце дворянах, Павел Андреевич, — ответил Преображенский. — Им хочется работать — служить императору, но при этом быть здоровыми. В последнее время многих из них начало напрягать то, что большинство наших лекарей рекомендуют им госпитализацию. Видите ли, у влиятельных господ нет времени отлёживаться в стационаре. Поэтому чуть ли не половина жителей дворца написала совместную жалобу в орден лекарей. Им захотелось получить свой дневной стационар, чтобы лечиться и успевать выполнять свои обязанности.

А это многое объясняет! Жалобы от жителей императорского двора — это второе по значимости слово после самих заявлений правящего государя.

Стоп… Это что же получается? Если мы организуем дневной стационар, то я получу возможность лечить самых влиятельных людей Российской Империи?

Чёрт возьми! Да это ведь короткий путь к моей цели. Не придётся даже подниматься до уровня самого престижного лекаря.

Или придётся?

— Разумеется, пока ваш дневной стационар будет лишь тестовой формой будущего отделения, к вам будут направлять только слуг, — опередил мой вопрос Преображенский. — Как только приноровитесь лечить их и у клиники появятся деньги на полноценное отделение, тогда уже туда нагрянут и жалобщики-дворяне. Суть ясна, господа?

— Да, теперь всё понятно. Приступаем с понедельника? — уточнил я.

— Всё так, — подтвердил главный лекарь. — А пока что у вас есть возможность передохнуть. Вы, в отличие от некоторых лекарей, очень хорошо потрудились. Но не спешите расслабляться. Самое интересное начнётся на следующей неделе!

Кабинет главного лекаря мы с Гавриловым покинули с противоположными настроениями. Я был воодушевлён появившейся возможность, а Евгений Кириллович, наоборот выглядел абсолютно убитым.

— Господин Гаврилов, ну в чём проблема? — спросил его я, когда мы вернулись в пока что общий для нас кабинет. — Разве вы не хотите получить повышение или…

— Нет, Павел Андреевич, не хочу! — выпучил глаза Гаврилов. — Пока вы не пришли в эту клинику, я спокойно работал и никогда… Слышите? Никогда не привлекал внимания господина Преображенского. Больше вам скажу, я его видел в своей жизни всего четыре раза. И два из них были с вами. А я работаю здесь пять лет. Пять лет, Павел Андреевич!

Гаврилов в своём репертуаре. Не столько его злят перемены, сколько беспокоит сам факт лишнего контакта с руководством.

Вот теперь я окончательно понял, почему он вёл себя как последняя сволочь, когда я устроился в эту клинику. Запретил мне даже видеться с пациентами, потому что иные варианты повышали риск появления жалоб. А отвечать за новичка ему пришлось бы перед заведующими, которых он боится, откровенно говоря, до усрачки.

В каком-то смысле я сейчас разговариваю с болеющим человеком. Он ведь совсем не виноват в том, что у него развилась такая фобия. Поэтому я решил дослушать его монолог, прежде чем вставлять свои реплики.

— Мне так нравилось работать в самом низу… — протянул он. — Я ведь намеренно не стремился протиснуться на более высокие должности. Мне не нужны никакие дворяне, не нужны элитные слуги или гвардейцы. Мне хватает моих сантехников, дворников и кухарок! Это — моё место. Моё, Павел Андреевич. Я не хочу иметь дело с другими пациентами.

— Вы не хотите иметь дело с руководством, — подметил я. — Но беспокоиться вам не о чем, Евгений Кириллович. Никто ведь вас не заставляет ползти выше по карьерной лестнице. Нам поручено организовать дневной стационар. И мы это сделаем. Но если вам и это в тягость, вы можете отказаться. Честно, я и один справлюсь. Никаких обид!

Гаврилов, к моему удивлению, побледнел. На его лысине выступили капли пота. Это что же он себе такое надумал?

— Да вы с ума сошли, Павел Андреевич, — замотал головой он. — Чтобы отказаться от этой затеи, придётся опять идти к главному лекарю. Он меня с потрохами сожрёт! Нет-нет, не выкидывайте меня из общей лодки. Будем работать вместе. А уже после — я выйду из игры! Идёт?

— Да мне-то без разницы. Как хотите, — пожал плечами я. — Кстати, у нас там с вами очередь из двадцати человек. Уже полчаса ждут начала приёма. Может, самое время приступить к работе?

— Начинайте, Павел Андреевич, — вздохнул Гаврилов. — Через два часа я вас сменю.

Он покинул кабинет и позвал первого пациента. А я задумался о том, как подтолкнуть своего почти что бывшего наставника к лечению своей фобии.

После приёма нужно разузнать, есть ли в клинике психолекарь.

Виктор Петрович Шолохов сидел в своём кабинете, напряжённо стуча ногтем по краю дубового стола. Сегодня утром он получил новости о том, что произошло в клинике прошедшей ночью. Узнав о том, что Дубков и его помощник-санитар попали за решётку, Виктор тут же почувствовал резкую боль за грудиной.

Вот только на этот раз обратиться к своему личному лекарю он не мог, потому что Эдуард Дмитриевич уже сидел за решёткой.

Так ещё как на зло его жена — Анна Николаевна — носилась по кабинету туда-сюда, бормоча что-то себе под нос.

— Анна, прекрати мельтешить перед глазами! — не удержался Шолохов. — Надоело! И без тебя уже невмоготу…

— Ах, тебе надоело? — резко остановилась она. — А мне что теперь делать? Куда бежать? Посмотри, до чего довели тебя твои идиотский игры! Я ведь говорила тебе, чем всё это закончится. И предупреждала, что Дубкову доверять нельзя. И что теперь? Если я права, он уже раскололся и назвал твоё имя! Тебя выгонят из императорского двора. Лишат должности. Никаким дипломатом ты больше не будешь. И это только в лучшем случае!

Трудно словами описать, как она надоела барону Шолохову. Каждый раз, когда она заводила свою шарманку, он чувствовал себя глубоко оскорблённым. И даже не потому, что она его супруга. А потому, что эта девка младше Виктора аж на двадцать пять лет. И она ещё умудряется его поучать? Нет уж!

— Замолчи, Анна, — процедил Виктор. — Прекрати свои истерики сейчас же! Виноват в произошедшем не Дубков, а Булгаков! На Эдуарда Дмитриевича я всегда мог положиться. Всё шло гладко, пока в их клинике не появился этот молокосос.

— По-моему, Павел Булгаков — один из немногих лекарей, которые действительно пытаются помочь людям, а не выкачивают из них деньги! — заявила Анна Николаевна.

Барон обомлел, услышав это заявление.

— Что ты сейчас сказала? — прошептал он. — Уж не хочешь ли ты сказать, Анечка, что ты к нему за помощью обращалась?

— Нет… Не обращалась! — с заметной неуверенностью ответила она. — От слуг наших слышала. Многие к нему ходят. И пока что ни один не ушёл из его кабинета недовольным.

— Вот дура! — рявкнул Шолохов. — При чём тут довольство этих плебеев⁈ Дело в том, что Булгакову доверять нельзя! Как личный лекарь он абсолютно бесполезен. Ничтожество, а не союзник! Слишком амбициозный, слишком своенравный. Никому не захочет подчиняться. Дубков таким не был.

— Разве в таком случае его можно называть ничтожеством? — приподняв одну бровь, спросила Анна. — По-моему, всё как раз наоборот.

— Да ты ж ничего не понимаешь в моём деле! — махнул рукой Виктор Петрович. — Тебе прыщик вылечат — и ты уже скачешь по дому, как полоумная. Пойми ты наконец! Дубков давал мне влияние на клинику. Давал влияние на других дворян. На наших соседей! А теперь его нет. И хуже всего — он может проболтаться. Его накачают зельями — и к вечеру мне прикажут явиться к главнокомандующему службой безопасности. А граф Бондарев не даст мне ни единого шанса оправдаться. Он сразу же поведёт меня к императору.

— Поэтому я и спрашиваю тебя, Виктор, что мне делать? — повторила свой вопрос Анна. — Куда бежать, если тебя схватят? Ты об этом подумал? Или же тебе на меня абсолютно наплевать?

— Да успокойся ты, — вздохнул Шолохов, вновь схватился за сердце, затем достал из ящика таблетку нитроглицерина и положил её под язык.

Дождавшись, пока горький препарат рассосётся и впитается в кровь, он продолжил:

— Единственный выход — звать нашего Хранителя тайн. И лучше пригласить его на ужин сегодня же.

— Кого? — нахмурилась Анна.

— Единственного человека, который может исправить ситуацию. Того, кто знает о дворе даже больше, чем император. Только его услуги очень дорого нам обойдутся.

— Так вопрос в деньгах? — поинтересовалась Анна Николаевна. — Тогда в чём проблема? У нас их — пруд пруди!

— Нет, Анна, ему понадобятся не деньги, — помотал головой Шолохов. — Скажи, у нас ещё остались симпатичные служанки?

— Это тебя стоит спросить. Обычно ты на них заглядываешься.

— Не дерзи мне! — прикрикнул Виктор Петрович. — Так остались или нет?

— Должны быть, — коротко ответила Анна.

— Тогда выбери ту, которую тебе не жалко.

Впервые в жизни Биркин откровенно устал из-за допросов. Поддерживал его лишь тот факт, что висящий перед ним человек пытался навредить Павлу Булгакову.

Эдуард Дмитриевич Дубков выглядел измождённым, хотя Аристарх ещё даже не успел приступить к допросу. Перед Дубковым его до смерти вымотал санитар Елисеев. Этот болван, похоже, совсем с ума сошёл. Ни пытки, ни зелья правды — ничего не помогало. Так и твердит про какую-то чёрную пантеру. Очевидно, не выдержал стресса парень. Убийство оказалось для него слишком тяжким бременем.

— Что же вы, господин Дубков? — открывая ящик с инструментами, начал Биркин. — И пациента чуть не убили. И Павла Андреевича покалечить попытались. Ну что это такое? А я ведь уже думал к вам на приём записаться…

— Прекращайте этот спектакль, — помотал головой Дубков. — Спрашивайте, что хотите узнать, Аристарх Иванович. Только не пытайте. Я расскажу вам всё.

— Да ну? — поморщился Биркин. — Так просто? А давайте лучше представим, что вы отказываетесь. Потерпите часок, а потом уже расколетесь.

— Да что же вы за человек-то такой⁈ — воскликнул Дубков. — Я ведь уже сказал, что не имею ничего общего с убийцами, которые нацелились на императора! Мои мотивы были другими.

— О мотивах ваших я буду слушать только после этого, — Биркин щёлкнул ножницами, но тут же их выронил, поскольку его телефон начал звонить и свалился со стола.

У Аристарха Ивановича были забиты номера почти всех дворян императорского двора. И получить звонок именно от этого господина он совершенно не ожидал.

— Слушаю, — ответил на звонок Биркин.

— Аристарх Иванович, вас беспокоит граф Шолохов. Виктор Петрович. Скажите, вы уже начали допрос господина Дубкова?

— А с какой стати вы интересуетесь такими деталями? — поинтересовался Биркин.

— Я хочу пригласить вас на ужин, — заявил Шолохов.

Кто-то поделился с ним кодовой фразой. Этого Биркин не ожидал, но отказываться не собирался. От таких предложений Аристарх Иванович в принципе никогда не отказывался.

— В таком случае допрос будет отложен. Прибуду к вам сегодня вечером.

Почти весь приём я принимал пациентов на автопилоте. Качество медицинской помощи от этого не ухудшилось. Просто я влетел в состояние «потока» и получил возможность размышлять на другую тему, параллельно с приёмом.

У меня уже созрел план, как организовать работу дневного стационара. Осталось только рассказать об этом Евгению Кирилловичу — и можно приступать к делу!

Как только пациенты закончились, в мой кабинет влетела Анастасия Ковалёва. Она чуть было не бросилась мне на шею, но всё же сдержалась.

— Не могу поверить, что у тебя правда это получилось, Павел! — воскликнула она. — Мне только сейчас сообщили, что с понедельника мы будем работать вместе! Чего же ты молчал целый день?

— Я хотел сделать сюрприз, — ответил я. — Но кто-то меня, судя по всему, опередил. В любом случае, я тебе уже говорил, что добьюсь этого. Не прошло и двух недель, а это уже случилось.

— Что ж, в таком случае у меня тоже есть для тебя сюрприз, — заявила Настя. — Ты сегодня вечером свободен?

Конечно, Мота надо накормить, но он сказал, что спать будет почти целые сутки, так что развеяться я точно успею.

— Конечно, а что у тебя на примете? — спросил я.

— Захотелось прогуляться по проспекту, на котором жил Александр Кацуров.

— Кто-кто? — не понял я.

Анастасия посмотрела на меня так, будто я прибыл с другой планеты. Хотя, можно сказать, что отчасти это правда.

— Ты шутишь, что ли, Павел? — спросила Настя. — Ты правда никогда не слышал об Александре Кацурове? О человеке, который спас наш мир?

Спас мир⁈ Звучит интригующе!