Препод 2

Глава 16

Первым моим порывом было побежать к Сильвии и всё рассказать. Вот только, в таком случае, дознания не избежать. А оно может вытянуть такие подробности, от которых плохо станет в первую очередь мне самому. Да даже сам факт, что лич меня не прикончил, уже вызовет серьёзные подозрения. А я совсем не горел желанием встречаться с господами из инквизиции. Тут про права человека и презумпцию невиновности слыхом не слыхивали. Здесь наоборот, презумпция виновности больше в ходу. Виновен, пока не докажешь обратное. Да и устанешь инквизиции объяснять, что случайно, а не специально положил этот труп на жертвенник. Ещё решат, что я запрещённой литературы начитался и сознательно лича сотворил. И тогда всё. Меня не станет, я просто исчезну, как те, о которых говорила графиня.

Поэтому я медлил, чувствуя как внутренности сжимает холодными тисками. Мучаясь от двух разрывающих меня чувств, беспокойства за город и академию и опасения за собственную шкуру.

Но лич никак себя больше не проявлял и на третий день шкура окончательно победила. Я так никому ничего и не рассказал. А на вопрос Нодерляйн, что с телом, почти честно ответил, что тела нет. Ну а что, нет же. С одним только нюансом, что не я его, а оно само ушло.

Мне было совестно и стыдно, но я ничего не мог с собой поделать. Я не спецназовец и до ужаса боюсь пыток. Тем более о средневековой изобретательности в этом вопросе весьма неплохо ознакомлен. А после пыток казнь, тоже весьма изощрённая. Всякое читал.

В общем, лич не объявлялся и я немного успокоился, понадеявшись, что больше его не увижу.

Обучением, меж тем, шло своим чередом, исследования тоже и, мало-помалу, я вновь погрузился в рабочие будни.

На кону стоял грант и, несколько притормозив остальные проекты, я подключил всю группу к перебору генных модификаций пшеницы, намереваясь быстро превзойти мерзкого и наглого ботаника. Это не должно было стать большой проблемой.

Однако подлый Силоиз не захотел проигрывать по-хорошему.

Каким-то образом пронюхав про мои передовые методы коллективной работы, он, в один из дней заявился к нам в пещеру, почти в наглую пытаясь добраться до образцов.

О нет, он даже и не думал побеждать честно. Потому, что просто не мог победить. Его, — закостенелого консерватора, сама идея распределения задачи среди множества исполнителей, повергала в шок. Замшелое правило, что есть только мастер и его ученик, давно въелось в его упрямый лоб. Поэтому он не нашел ничего лучше, чем попытаться банально украсть наши наработки.

Почти успел, надо сказать. Магия уже сочилась из его потных ручонок, окутывая жадно, узором формирующегося заклинания, стебель одного из более удачных вариантов нашей пшеницы, но вовремя подскочившая Полдарк, ловко пнула его по заднице, сбивая концентрацию и смогла ретироваться до того, как он её увидел.

Собственно я и застал его в ярости бегающим по пещере и выясняющим кто посмел покуситься на самое святое, — его задницу.

— А что это вы тут делаете? — поинтересовался я, вставая у Картара на пути, — Никак промышленным шпионажем решили заняться, профессор?

— Шпионить, я?! — тут же стал в позу невинно оскорблённого тот, — какой смысл. Талант не заменить даже тысячей студентов. Меня сюда привело лишь лёгкое любопытство. Да и то, я не увидел ничего стоящего. Всё, что смогут сотворить ваши бездари, ни в какое сравнение не пойдёт с моим шедевром.

— Ну раз не увидели, так и канайте отсюда, — вежливо улыбнулся я, — и постарайтесь здесь больше не появляться, или в следующий раз мне придётся выволочь вас отсюда за шкирку, у всех на глазах.

— Вы не посмеете! — прошипел красный от гнева профессор.

— Хотите проверить? — я изогнул вопросительно бровь и засучил рукава мантии обнажая мускулистые руки.

Фыркнув что-то нелицеприятное, и добавив, что ноги его в этом зачуханном подвале больше не будет, Картар, гордо задрав подбородок, развернулся и потопал обратно к транспортёру, всем своим видом давая понять, как он оскорблён и разгневан.

Однако я, глядя ему в след, был совсем не уверен, что ботаник угомонится. Нет, похоже, это было только начало.

— Здравствуйте, милсдарь маг, — хитро прищурившись, прошамкал опирающийся на клюку старикан, — очень рад, да, очень. Вот оно, поле. Лучшего во всей округе не найти.

Повернувшись, он широким жестом показал себе за спину и, взглянув туда, я увидел заросший бурьяном пустырь, в пару гектар, который по диагонали пересекал неглубокий овраг с текущим по нему ручьём.

Затем покосился на соседние участки распаханные и выровненные рачительными хозяевами и пробормотал:

— И правда, действительно.

Поле, под опытные высевы, нам подыскивала академия. Естественно, что подешевле, поэтому, ещё немного повздыхав, я подозвал Виолар с пятёркой других студентов, показал на пустырь и приказал:

— Сорняки убрать, поле вспахать, выровнять, нарезать участки для высевов.

— Да тут работы на неделю, — пробормотал кто-то.

— Можете применять любую магию, — широким жестом разрешил я, — только чтобы без сопутствующего ущерба гражданскому населению и их имуществу.

Хозяин поля доживал свой век бобылем, а поле, это всё что оставалось от когда-то большого хозяйства. Звали старика, Мефодий и, стоило моей банде взяться за дело, как он тут же позвал меня в дом, на кружку чая.

— Пущай молодёж поработает, — кряхтя произнёс он, — им полезно.

Дом у него был большой, крепкий, в два этажа. Деревянный, правда, и давно потерявший былой вид, но всё ещё вполне годный для проживания.

Вытерев подошвы сапог у порога, я прошел внутрь, оглядывая скромное убранство. Мебель тоже была не новой, под стать дому, впрочем и не удивительно. На стенах висела парочка ковров и они же устилали пол в гостиной, куда я прошел следом за стариком.

— Так как вас звать-величать? — произнёс хозяин дома, усаживаясь в кресло и выставляя клюку перед собой.

— Вольдемар, — ответил я, — профессор Академии Анкарна.

— Интересное имя, — Мефодий задумался, — ить откуда?

— Утсволс, — чуть улыбнулся я.

— Не местный, значит, — прошамкал тот, — а сюда чего?

— Платят лучше, — стандартно ответил я и старик снова покивал:

— Это да, у нас академия не чета другим. Брунгильда! — внезапно завопил он фальцетом, — иди сюда!

В коридоре заскрипели половицы и на пороге гостиной возникла монументальная мадам, формой и статью напоминавшая валькирию из оперы Вагнера.

Заполнив собою весь проём, вытирая пухлые ладони полотенцем, она поинтересовалась:

— Чего хотели?

— А сделай-ка нам чайку, — попросил Мефодий, — мне да гостю моему.

— Какого? — ещё раз уточнила она.

— А давай по-понтийски, — махнул рукой тот, — чтоб за знакомство.

— Вот не шибко люблю этих зеленокожих, — доверительно сообщил мне Мефодий, — но чай у них, это я тебе скажу, нечто. Взбадривает так, что рука сама меч ищет, да на коня вскочить охота, и в лобовую, на ракаманцев.

— Побереглись бы, хозяин, — укорила Брунгильда, — неровен час, копыта откинете, с чайка этого.

— А ну не спорь, — замахнулся клюкой тот, — женщина. Быстро неси!

Брунгильда смерила хозяина тяжёлым взглядом, но, всё же, ушла, неодобрительно качая головой.

Глядя ей вслед, всё ещё поражаясь габаритам служанки, я переспросил:

— Так вы воевали?

— Было дело, — покивал старик. — Давненько, ещё когда я был такой же молодой как вы. Ух заварушка у нас с ракаманцами тогда вышла. Я тогда спас герцога Арентийского, когда его свалили с лошади. Отбил и защищал до подхода кавалерии. За это, собственно мне землю и пенсию по ранению и оформили.

Старик с некоторой ностальгией продолжал вспоминать перипетии своей воинской службы, когда служанка внесла на подносе дымящийся чайничек с парой кружек на блюдцах, небольшую фляжку и сахарницу с ложкой внутри. Впрочем, при ближайшем рассмотрении, я увидел, что это никакой не сахар, а тёмно-коричневый очень мелко молотый, буквально в муку, порошок.

— Пили когда-нибудь по-понтийски? — поинтересовался Мефодий потирая в предвкушении ладони.

— Название незнакомое, — дипломатично ответил я.

От фляжки, стоило свинтить крышку, явственно потянуло алкоголем, и когда Брунгильда разлила по кружкам кипяток и всыпала по ложке порошка, я, с некоторой неожиданостью, вспомнил похожий рецепт на Земле. Там это называлось, — кофе с коньяком. Здесь, видимо, было что-то похожее.

Чаем это называлось чисто номинально.

Пригубив получившийся напиток я кивнул старику, внимательно наблюдающему за мной:

— Интересно да, не пробовал раньше.

Вкус был другой, но действие вполне схожее. Это было явно тонизирующее и поднимающее работоспособность средство. Вполне вероятно, что-то из армейских рецептов несущих караульную службу солдат. При большой дозировке, даже захочешь, — не уснёшь.

— Вот-вот! — Мефодий пригубил сам, однако не смешивая кофе с алкоголем, а только чуточку, совсем немного из фляжки вдогонку хлебнув.

Пожаловался:

— Жаль мне действительно этого чуда много нельзя. Права Брунгильда, здоровье уже не то, но вы пейте, пейте.

Мы ещё немного поболтали на отвлечённые темы, причём я больше слушал чем говорил. Как вдруг с улицы послышался резкий и отчётливый звук взрыва.

Старик сразу как-то вздрогнул, весь превратившись в слух и резко посмотрел в сторону двери. Взрыв повторился, отчего хозяин дома и вовсе закаменел, а я, чуя неладное, торопливо подскочил с кресла, в котором так удобно развалился и, поспешно извинившись, побежал наружу, выяснять в чём дело.

Выскочив на крыльцо, увидел, как вся пятёрка, под руководством Альтины, задорно раскидывает по участку взрывающиеся огненные шары. Видимо, им почему-то пришло в голову, что это будет отличная идея. Одним выстрелом двух зайцев, сразу и бурьян спалить и землю вспахать. Получалось у них пока не очень, поле ровнее не стало, только теперь его ещё и покрывали воронки от взрывов, словно после бомбёжки, живо напомнив какое-то поле боя.

Стояли они далековато, им было весело и взрывы уже следовали один за другим, поэтому докричаться никак не удавалось и, как на грех, ни один не смотрел в мою сторону. Плюнув, я перестал надсаживать горло и побежал по полю, огибая воронки и матерясь на цепляющиеся за мантию репьи.

— А ну прекратили, прекратили, кому говорю!

Ругаясь на чём свет стоит, кое как удалось прекратить эту вакханалию и я, построив рядком не меру расшалившихся студентов, принялся их отчитывать.

— Вы что устроили? Шум, взрывы. Да сюда сейчас половина городской стражи сбежится, решат, что на город напали. А соседи? О них вы подумали? Скотину, небось, всю перепугали. Потом как выставят счёт академии. Я вам что говорил про сопутствующий ущерб?

— Простите, — шмыгнула носом Виолар, пряча глаза, — мы не подумали.

— Не подумали… — я покачал головой, — скажите спасибо, что тут не живёт какой-нибудь на всю голову отбитый и контуженный маг. Нам только вьетнамских флешбэков не хватает, для полноты картины.

Но тут за моей спиной раздалось дикое и почти нечеловеческое:

— А-а!

Разом заставляя мурашки побежать по телу, а волосы на голове слегка приподняться.

Обернувшись, я увидел на пороге дома старика, с ног до головы обвешанного боевыми артефактами так, что в магическом зрении он светился как новогодняя ёлка.

«Накаркал», — мелькнула заполошная мысль и единственное, что я успел, это панически крикнуть, — Ложись!

— Чёртовы ракаманцы, взять меня решили?! — проорал Мефодий, а затем в нас полетели отборные боевые заклинания.

Укрывшись в одной из воронок, пропуская над головой очередную маго-ударную волну, я ещё раз посмотрел на испуганно сжавшуюся девушку, вздохнул и ничего не сказал. Она и так уже всё поняла сама.

— Я вас давно жду! — орал меж тем, впавший в раж старик, разряжая один амулет за другим, — ну давайте, идите сюда! Брунгильда, неси звезду!

Ту у меня в голове щёлкнуло и я вспомнил что это за артефакт. Холодом разом окатило весь организм, потому что обезумевший ветеран собирался по нам применить аналог термобарического боеприпаса большой мощности, который накроет половину этого поля, и нас заодно.

Крепко схватив Альтину за плечо, взглянул ей в глаза и приказал:

— Бери остальных и бегите как можно быстрее с поля, пока я его отвлеку.

— А как же вы? — закусила губу та.

— А я справлюсь, — постарался я произнесли как можно более уверенно, — в конце-концов, я же профессор магии.

Сглотнув, девушка кивнула, и я, воспользовавшись возникшей в обстреле паузой, выскочил из воронки и заорал что было мочи:

— Проклятый имперец, тебе не жить!

После чего сайгаком, слегка путаясь в полах мантии, поскакал прочь от остальных.

Услышав это старик, казалось, даже обрадовался.

По крайней мере, заклинания в мою сторону полетели в два раза чаще. Прыгнув за соседский забор, я едва успел плюхнуться на землю снова, как меня обсыпало разлетевшейся во все стороны щепой. Извиваясь как змея, я по-пластунски пополз к оврагу и практически скатился в ручей, с звонким плеском нырнув в прохладную воду.

— Всё, тебе конец, грязный ракаманец! — торжествующе проорал Мефодий.

Выглянув из оврага, я увидел, как он направляет в мою сторону крупный звездообразной формы амулет и выдохнув:

— Ох, ё… — нырнул обратно, кастуя магический щит и закрывая голову руками.

Слабая защита против такой мощи, но всё же.

Подмога пришла откуда не ждали. Сверху на меня навалилось ещё одно тело и знакомый женский голос прошептал:

— Я же обещала тебя защищать.

А затем, казалось, время остановилось. На краткий миг нас словно заключило в монолитный кристалл, отгородивший от всего остального мира. А когда это ощущение пропало, я увидел, что ни ручья, ни оврага больше не существует, а сверху сыплются комья земли.

— Мощный артефакт, — снова коснулись губы моего уха, — но мы смогли придумать против него защиту.

В конце, незнакомка не удержалась и чуть куснула меня за мочку уха, заставив ойкнуть. А затем всё накрыло облако тьмы и тяжесть со спины пропала. Она вновь испарилась, так мне и не показавшись.

Пока магическая тьма не спала, я тоже ретировался подальше, и только канонада да воинственные выкрики за спиной свидетельствовали, что старика покамест ещё не отпустило. Богатый у него арсенал оказался, однако.

На следующий день мы все были в магистрате.

Сначала капитан стражи зачитывал длинный список всякого уничтоженного и повреждённого имущества, а затем, перешел к показаниям свидетелей.

— Как-как? — заинтересовался, сидевший до этого со скучающим видом, бургомистр, — был атакован превосходящими силами ракамакских лазутчиков?!

Капитан только развёл руками.

— А что говорят другие? Ах, не было никаких лазутчиков? Просто студенты академии из хулиганских побуждений устроили кидание огненных шаров, а старец Мефодий, уважаемый кавалер и ветеран, принял их за врагов, после чего применил… сколько он там применил?

Капитан кашлянул и сообщил:

— Тридцать два.

— Тридцать два боевых артефакта.

Глава города вздохнул, посмотрел на Нодерляйн с Мымр стоявших за нашими спинами, уточнил:

— Из ваших точно никто не пострадал?

— Никто, — качнула головой Сильвия, — все живы, здоровы, претензий не имеют.

— Видать действительно неплохо обучаете. Тридцать два… — бургомистр вновь покачал головой, — это же надо. Столько артефактов хранить.

— Больше, — произнёс капитан, вызвав непонимающий взгляд бургомистра, — при обыске нашли ещё около сотни неиспользованных.

— Дурдом, — резюмировал тот, — этим же полгорода спалить можно было.

— Да, — он снова посмотрел на нас, — а зачем вы огненными шарами кидаться начали?

— Это я виноват, — тут же сделал я шаг вперёд, — мы арендовали поле под опытные высевы, но его нужно было быстро привести в порядок, убрать сорняки и вскопать. Я разрешил студентам применять любые методы. Кто же знал, что у хозяина поля прогрессирующий посттравматический синдром.

— Чего, чего? — нахмурился глава города.

— Это мой термин, — пояснил я, — когда давняя психологическая травма, в ответ на внешние раздражители, может пробуждать негативные воспоминания погружающие человека в состояние при котором он не может отделить эти воспоминания от реальности.

— Профессор, если можно, понятней, вы не в академии, — прозвучал сзади недовольный голос Нодерляйн, потому что бургомистр и с моего объяснения завис тоже.

— В общем, услышав взрывы, старец Мефодий решил, что он опять на войне, — ответил я, — и действительно был убеждён, что мы ракамакские лазутчики.

Посмотрев на нас, затем на капитана стражи, глава города поморщился и заявил:

— Значит так, в виду того, что основные разрушения были совершены под влиянием этого самого, посттравматического синдрома, возмещение ущерба собственникам соседних участков, город берёт на себя.

При этих словах я немедленно повеселел. Но бургомистр ещё не закончил.

— Но так как он был спровоцирован необдуманными действиями студентов и преподавателей Академии, то Академия, в свою очередь, должна будет выплатить городу штраф, за опасное пользование магией в городской черте.

После этих слов моя радость как-то сразу завяла.

— В Академии поговорим, — прозвучал холодный голос Нодерляйн, стоило разбирательству закончится.

А стоявшая сразу за мной Рагырда, явственно хрустнула казанками. Похоже меня ждал очередной серьёзный разговор.