Предвестник Бури

Глава 7 ПУТЕВОДНАЯ НИТЬ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ПУТЕВОДНАЯ НИТЬ

Сизые клубы дыма ринулись к костру, словно тот умело приманил их каким-то неведомым способом. Путаясь в траве, они издавали странные, шипящие звуки. Прям как неведомый зверь манящий к себе жертву.

Приблизившись к столбу, дым вытянулся, став похожим на ползучего гада. И медленно погрузился в огонь. По всем законам природы, пламя должно было уменьшиться, сойти на нет. Но произошло обратное. Костер разросся и вспыхнул с новой силой. Увеличился прямо на глазах, в два, а может даже три человеческих роста. Жертва вздрогнула, прижалась к столбу еще сильнее. Хотела закричать, но на это сил уже не осталось. Только глухой стон вырвался наружу и затерялся среди ритуальных песнопений.

Теперь барабанный ритм и жуткий вой стали ровнее. Дух откликнулся на их зов, так что можно было не рвать глотки, ожидая его одобрения. Жертва сегодня попалась что надо.

Мгновение и огонь отступил. Девичье тело осталось нетронутым. Наступил очередной этап. Старец называл его Исполнением. Самый последний и самый главный. Приподняв голову, девушка уставилась на соседний столб, где находился ее возлюбленный. Родная душа. Тот, ради которого она готова была пойти на смерть.

Разделенные двумя десятками шагов, мысленно, они продолжали держать друг дружку за руки.

В этот самый миг раздался неприятный скрип. Старые, покосившиеся ворота открылись. Из темноты выступила огромная, мохнатая тень…

Безвременье. Данные по дате окончательно сбились.

Республика Карелия, остров Тулос

Назвавшись груздем — бессмысленно отрекаться

— Ну вот мы и пришли, — сказал старик и, остановившись, присел на зеленую кочку.

Закрыв нос краем куртки Артем не выдержал, закашлял. Олег посмотрел себе под ноги, с сожалением наблюдая как вода проникает в кроссовки.

Старик кивнул. Хотя скорее всего это было лишь усталое покачивание.

Виталик, на этот раз, остался нем как рыба. Просто сел на соседнюю кочку, не выпуская из рук лопаты и стал ждать дальнейших приказаний.

— Что же нам здесь копать-то? — поинтересовался Артем.

По глазам было видно, старик хитро улыбнулся:

— Так ее родимую, матушку нашу землю, и будем копать. Правда не сейчас. Чуть по позжей. Слишком рано мы с вами добрались.

Олег уставился на небо. Неспешное время, теперь, казалось ускорилось — полдень остался за плечами, а среди облаков проглядывали первые звезды.

— Кто же это на ночь глядя копает? — продолжал растерянно взирать по сторонам Артем.

— Так оно смотря какая ночь, — невозмутимо заявил старик. — В особенную, даже банщик за лопату берется. Уж поверьте.

— Какое еще банщик? — не понял Олег.

— А тот самый, что из пара носу не кажет.

Артем и Олег переглянулись. На их лицах читалось недоумение.

— Бать, может мы пойдем, а? Так сказать: от греха подальше, — предложил Артем.

— Так разве ж я вас держу? — удивился старик.

Обернувшись, Олег уставился на ползущий с берега туман. Из леса донеслись неприятные, охающие звуки, словно кто-то захлебывался водой. От всего происходящего стало не по себе.

— Он нас не отпустит, — опустив голову, равнодушно сказал Виталий и снова затих.

На лице Артема промелькнул страх:

— Как не отпустит? Что за бред! Мы же не поляки, а старик не Сусанин.

— Не в этом дело. Просто у нас обратного пути нет.

Теперь все взгляды устремились на старца. Тот пригладил бороду и спокойно подтвердил:

— Весельчак ваш правду говорит. Пока дело не сделаем, никуда мы отсюда не денемся. Болото — поганое место. Тут ведь как — либо в омут, либо на кочку. Третьего не дано.

— Ничего не понимаю, — честно признался Олег.

Артем нервно хихикнул:

— Да на кой черт мы вообще сюда приперлись⁈ Надо было Виталика слушать.

Но в место ответа раздался звонкий хлопок. Старик ударил ладонями по коленям и резко поднялся.

— Пора!

— Куда? — не понял Артем. — Никуда мы не пойдем!

Тонкая, словно плеть рука старца вытянулась вперед, и дрожащий перст указал куда-то вглубь болота. Именно туда и стремились клубы густого тумана, не спеша пожирая все пространство в округе.

Олег присмотрелся и вздрогнул.

На вид это была лишь куча огромных камней аккуратно сложенная один на другой. Получалось нечто вроде остроконечной пирамиды. Впрочем, ее истинное предназначение можно было понять и без всяких сравнений с Египетской усыпальницей царей.

— Это ваша могила? — сам не зная почему, спросил Артем.

Вопрос показался ему невероятно глупым, но единственно верным в данной ситуации.

Старик что-то пробурчал в свою широкую бороду. Потом закинул на плечо замотанный в ветошь инвентарь и ловки прыгнул, очутившись на новой кочке. Обернулся, и подал знак — следуйте за мной.

— И что будем делать? — поинтересовался Артем у друзей.

Олег пожал плечами. А вот Виталик, сплюнул, и спокойно сказал:

— Чего спрашиваешь? Будто у нас есть выбор… — И забравшись на кочку последовал за стариком.

06 июля 2018. Середина дня.

Проспект мира 12. Аналитический центр Культа.

Не познав прошлого, не заглянешь в будущее

Чем дольше Ратмир изучал предоставленный ему отчет, тем мрачнее становился его лицо.

Дух вновь атаковал. Нагло, беспринципно. Практически в одно время, но в разных местах. Наверняка использовал для этого своих верных рабов — покорную навь. Впрочем, куда он без своих псов.

Получается, жертв уже шесть из девяти. Но кто все эти люди? А главное — что их связывает?

Ратмир присел на край стола, его голова склонился еще ниже, как у сломанной игрушки.

Никаких зацепок. Абсолютный ноль.

Место нахождение единственной предполагаемой жертвы, Блуда, не установлено. Мотив преступлений также весьма туманен. Возможно, Дух и впрямь решил мстить за какой-то проведенный ритуал. Но тогда возникает законный вопросы: почему он ждал так долго? И чем еще опасно это древнее божество?

Присутствующие в небольшом зале аналитики услужливо соблюдали тишину. Им нечем было помочь инспектору. Все хлипкие версии, что они выдвинули, были разбиты в пух и прах.

Отложив отчет в сторону, Ратмир скрестил руки на груди. В этот самый момент в дверь постучали. Не дождавшись ответа, в проеме возникло молодое прыщавое лицо.

— Простите, но тут к вам пришли…

— Ко мне? — удивился инспектор. Никто не знал, что он отправился сюда. — Хорошо, пригласите.

— Не получится, — смущенно произнес адъютант. — Он просит вас выйти…

— Что за напасть, — брякнул Ратмир, но возмущаться и разжигать бучу не стал.

Коридор был совсем крохотным. Плохое освещение, вечная сырость. Находиться в нем было крайне неуютно. И уж тем более неуютно вести переговоры.

— Кому я здесь понадобился? — кинул в пустоту Ратмир.

— Позвольте представиться, меня зовут Первуш Остромысл. Руковожу вторым исследовательским центром аномалий.

Ратмир пожал сухую, но довольно крепкую руку:

— Очень приятно.

— Мне тоже.

— У вас ко мне что-то срочное? — уточнил Ратмир. — Уж простите, но я сейчас весьма занят.

— Не могу с вами не согласиться, — кивнул Остромысл. — И все же прошу уделить немного вашего драгоценного времени. Уверяю, вы не пожалеете.

Нехотя согласившись, Ратмир спустился в пролет, где было хоть немного просторнее, подошел к окну и закурил.

— Я слушаю.

— Речь идет о Духе мщения.

— Что?

— Давайте выйдем и где-нибудь присядем, а то у меня жуткие приступы клаустрофобии, знаете ли. Дело в том, что разговор намечается быть долгим.

Летние веранды пустовали. И хотя в пятницу город начинал жить с особой непосредственностью, скинув с себя шелуху рабочей напряженности, кафе только начинали готовится к ночному нашествию.

— Внимательно вас слушаю, — присев в углу, Ратмир уставился на собеседника.

Вид у того был достаточно усталый. Возможно, все дело в бессонной ночи, и по всей видимости, не одной.

— Времени у нас не так много, поэтому постараюсь кратко и о главном.

— Буду весьма признателен.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — спокойно улыбнулся Остромысл. — Хотите ли вы знать с кем имеете дело?

— Что за странный вопрос, конечно хочу, — охотно кивнул Ратмир.

— Ну так изволите.

Кашлянув в кулак, Остромысл разлил по стаканам душистый зеленый чай и задумчиво уставился на внутренний двор. За пару столетий здесь мало что изменилось: разве что транспорт стал шумным и менее изящным, зато исчезла вонь с конюшен и выгребных ям.

— Вы бывали здесь раньше? — поинтересовался у Ратмира собеседник.

— Раньше?

— Я имею в виду прошлые жизни? Девятнадцатый- восемнадцатый век.

— Нет, — покачал головой инспектор. — Не приходилось.

Остромысл вздохнул:

— Очень жаль. Исключительное было место, скажу я вам. Сакральное во всех смыслах этого слова.

— Простите, а какое это имеет отношение к нашему с вами разговору?

— Скоро поймете. Вы нашли Блуда?

— Откуда вы…

— Давайте для начала ограничимся коротким ответом: да или нет. Все остальные вопросы вы зададите потом, когда узнаете главное.

— По-моему, вы забываетесь! — сверкнул взглядом Ратмир.

Но исследователь лишь слегка щурясь от яркого солнца, покачал головой:

— Вовсе нет. Дело куда серьезнее, чем вы думаете. А в подобном положении чины и ранги перестают создавать привычный эффект слепого подчинения и раболепства. Поверьте в сегодняшний час, от привычной иерархии остались рожки да ножки. Каждый сам за себя — именно такое выражение уместно в данной случае.

— Тогда зачем вы пришли? — спросил Ратмир. — Бегите на все четыре стороны, вас никто не держит.

— Убегу, но не сейчас. Если есть шанс предотвратить неизбежное, я не хочу его упустить.

— А с чего вы взяли, что я стану вам помогать? Или вы прибыли с депешей от самих старейшин?

Остромысл хмыкнул:

— Еще раз напомню вам про иерархию… Культ сейчас сродни пустому звуку. Давайте с вами договоримся. Я изложу свои мысли, а вы либо согласитесь, либо встанете и отправитесь по своим делам.

— Все так серьезно? — позволил себе улыбнуться инспектор.

— А вы считаете, что наши братья погибли от несчастного случая⁈ — исследователь напряженно затих, а немного погодя, добавил: — Близится буря!

Рука с чашкой замерла в воздухе. Взгляд Ратмира сделался стеклянным. Он тяжело вздохнул и задумчиво уставился на собеседника:

— Люди умирают каждый день. И это не повод рассуждать о Судном дне.

— Верно. Но смерть смерти рознь.

Короткий ответ вызвал раздражение, а не желание понять.

— Хорошо, и что же по вашему произойдет? Как скоро разверзнутся небеса и нас постигнет небесная кара⁈

Остромысл не спешил с ответом, он перевел взгляд на пару за соседним столом. Мужчина и женщина — не разжимая объятий, они о чем-то увлеченно беседовали, смеялись, потом склонились над столиком и крепко поцеловались.

— Ну к примеру для них, не изменится ровным счетом ничего. Их апокалипсис еще впереди. А вот мы с вами… — Он немного подумал: — Как бы это лучше сказать: от нас не останется ровным счетом ничего. Ни праха, ни воспоминаний.

— Бред! — недовольно фыркнул Ратмир. — Рассуждение на пустом месте. Мы можем переродится и через сто, и через триста лет. Забвенья не существует.

В ответ послышался протяжный вздох:

— Хотите, я расскажу вам с чего все началось. Оживлю в памяти одну забытую историю, которая стала началом всех сегодняшних бед.

— Сделайте милость.

Опустив глаза, Остромысл взял несколько кубиков сахара, кинул в чашку, и принялся неспешно размешивать. Ложка совершала ровные круговые движения не задевая края. Ни единого звука. Это было настолько неестественно, что Ратмир ощутил неприятное покалывание в кончиках пальцев.

Мир вокруг исказился, словно круги на воде, а вскоре стал мутнеть, растворяясь, словно кусочки сахара на дне чашки.

— Что есть прошлое… Что-то невероятно важное? Или наоборот, всего лишь неудобный багаж за плечами? Все зависит от воспоминаний. Если они яркие — важность прошлого неоспорима. Если же наша память подводит нас — значимость его сродни пыли под ногами. Но порой мы забываем что-то специально. Мол, не помню, значит не было. Тем более, когда эти проступки мы совершили очень давно. Скажем так девять веков назад.

Ратмир ничего не ответил. Он был слишком заворожен низким, звучным голосом.

— … зачем такое помнить. Конечно лучше забыть. Ведь ничего уже не исправишь. А копаться в прошлом дело неблагодарное. Так считает практически каждый. За исключением тех, кто связал себя узами кровного обета. — Небольшая пауза позволила Ратмиру немного отвлечься и оглядеться по сторонам.

Привычную московскую обыденность уносил с собой пронизывающий северный ветер. Современный пейзаж сейчас больше всего напоминал осеннюю листву, что срывает с деревьев даже самый захудалый ветерок. Дорогие машины, лоск нарядов и ультра-модные витрины — всему этому не было место в прошлом, куда приоткрыл занавес исследователь Культа.

Взглянув на собственный часы, инспектор напрягся: ускорившись, стрелки набирали оборот, совершая круг за кругом, в обратом направление.

Остромысл продолжал:

— Самое сильное чувство на свете, кто бы что не говорил, любовь. Только она способна сочетать в себе невинность и грех, чистоту и порок, радость и гнев. Ее силы поистине безграничны. Особенно, когда в дело вступает человек. Вот уж, что не говори, злой гений воплоти. Лишь он может извратить любое понятие добра и зла…

— И в чем смысл сказанного вами? — сухим голосом поинтересовался Ратмир.

— Наберитесь терпения и скоро все узнаете, — нахмурив брови предупредил собеседник. — Итак, продолжим. Я хотел донести лишь одну простую истину: все в жизни подчиняется простейшим законам. Любовь и ненависть — две стороны одной медали. И чем сильнее любовь, тем страшнее ее последствия. Только представьте… Широкий разлив реки, леса и поля, бескрайние просторы. На возвышенности стоит небольшая изба. Так себе строение, но разве это так важно. Живет в ней молодая семья, детей семеро по лавкам, как любят говорить счастливцы. Все в достатке, и радости столько, что поделишься не убудет.

— Прямо идеальная картина, — недовольно буркнул Ратмир.

Остромысл не стал спорить:

— Верно говоришь. Казалось бы живи да солнышко благодари. Но, в таких случаях, всегда стоит помнить про беду, что может нагрянуть внезапно. Так случилось и с ними. С одной стороны, что тут такого, времена дремучие, тогда столько народу по глупости по полям и лесам слегло, не сосчитаешь.

— Так в чем же разница?

— Разница в цели. У одних она ничтожная — ограбил, погубил, а через пару дней и не вспомнил. Ну а здесь дело другое, куда серьезнее. Люди, что решили принести семью в жертву богам, просили не подаяний и богатств, отнюдь. Они решили замахнуться сразу на весь мир.

Недоверчивый взгляд уперся в Остромысла.

— Цель хорошая. И что же волхвы попросили у богов?

— Бессмертие, — спокойно ответил собеседник.

Только сейчас инспектор задумался представляя размер вознаграждения. Было заметно как вместе с осознанием, начинает проявляться впервые нотки страха.

— В те времена боги ценили размер подаяний. Только разве может сравниться просьба о хорошем урожае или избавлении от болезней с вечной жизнью? Думаю вряд ли.

— Подобных сказок я наслушался еще в детстве, — сказал Ратмир. Но было заметно, как его уверенность теряет свои позиции.

— Можешь не верить, — не стал спорить ученый. — Но у любой истории есть начало и конец, а вот истина, как известно, кроется где-то посредине.

— Хочешь сказать, одна из жертв вернулась, что бы отомстить первородным…

— Первым старейшинам, — поправил инспектора Остромысл. — Он хочет вернуть все к изначальному, понимаешь? Прожитого не изменить. А лишить нас великого дара богов — запросто.

Столик окутала тишина.

Было слышно лишь прерывистое дыхание Ратмира, словно недовольное сопение затравленного зверя. Ему ужасно не хотелось верить в правдивость услышанной истории, но какое-то странное предчувствие нависшей беды упрямо твердило об обратном.

Разговор продолжился.

Но не сразу.

Закусив губу, инспектор думал о многом, нервно поигрывая дорогой зажигалкой.

— Если все о чем вы сказали, правда. Какой у нас выход? Что мы можем изменить?

Остромысл пожал плечами:

— Не знаю.

— Что⁈

— Вы не ослышались. Я не отношу себя к пророкам или сверхлюдям. К тому же, Духу остался всего шаг, чтобы осуществить намеченное.

— То есть как⁈ — Ратмир едва не вскочил со своего места. — Пока убийств… то есть жертв только шесть! Или я чего-то не знаю?

— Уже шесть, — тяжело вздохнул ученый. — Жертвоприношение о котором идет речь проводили не девять, как велел обычай, а семь варягов. Это был особый ритуал. Так что остался всего лишь один… Тот, кто в ту кровавую ночь был во главе обряда. Верховный жрец.

— Тринадцать дней. Разницы между современным и старым времяисчислением, — прошептал Ратмир.

Сложный пазл наконец-то сложился, но легче от этого не стало.

— Да. Все верно. Двадцатого июля празднуют день Перуна, а не Рода. Они выбрали слишком опасное божество, которое не прощает ошибок.

Ратмир кивнул и грустно улыбнулся:

— Парадокс.

— Все в нашей жизни подчиняется его закону, — согласился Остромысл.

— Значит остался всего один. Блуд!

— Именно.

— И всего восемь часов до полуночи. Но где нам его искать, как защитить?

— С этим я вряд ли смогу помочь.

— А кто сможет⁈ — Ратмир был на грани отчаянья. Когда все стало на свои места — обидно терпеть поражение.

Скрипнув зубами, Ратмир щелкнул зажигалкой. Крышка отскочила в сторону, выпустив наружу крохотное пламя. — Кажется у меня есть идея!

Расплатившись, они вышли на проспект и направились в сторону метро, туда где когда-то возвышалась над низкими торговыми строениями таинственная и пугающая простых смертных Сухарева башня.

06 июля 2018. Ближе к вечеру.

Патриаршие пруды. Съемная квартира.

Последний шаг не всегда ведет в бездну

Они стояли вдоль стены, как школьники перед учителем, — а их строгий преподаватель находился напротив. Опустив голову, так чтобы глубокий капюшон почти касался груди, он провел в такой позе уже больше часа. Но никто не смел нарушить царившую в квартире тишину.

Наконец Безликий вышел из оцепенения. Повернулся в пол-оборота, нервно вздрогнул. Его капюшон слегка задрался.

На мертвецов уставились бледные, горящие алым пламенем глаза.

Когда он являлся к ним ночью, и принялся крушить мебель — стол, полированную стенку, — все застыли от ужаса. Было не понятно, что ожидать. А сейчас — при свете дня, когда гнев внезапно улетучился, ощущения изменились. Страх исчез, открыв истинный облик карающего существа. Боль, отчаянье, пустота — каждый увидел что-то свое. Но никто не остался равнодушным.

У нас не так много времени. И всего одна жертва. Я не требую, а умоляю. Помогите! Помогите мне довести дело до конца!

Раньше он никогда не говорил с ними подобным образом.

Палач с человеческим лицом, — вот в кого превратился их бессердечный мучитель. Перевоплощение было таким внезапным, что ни у кого из присутствующих просто не нашлось слов.

Вам не придется его убивать! Я сделаю это сам. Ваша задача заманить его в ловушку. И все. Я даю вам вольную.

Стоящие у стены, словно по команде, коротко кивнули.

Приблизившись к инженеру, Безликий медленно поднял руку и прикоснулся к его макушке. Со стороны могло показаться, что он благословляет мертвеца на будущие подвиги, так как это много веков назад делали крестоносцы, отправляясь в свои грабительские походы.

На самом деле, он передавал информацию.

Яркие картинки, образы, будто отрывки фильма замелькали перед глазами Иваныча. Странное кино. Не сценарий — а реальная жизнь, без наигранности и фальши. То чего еще нет, но обязательно произойдет в ближайшем будущем. Минута в минуту, как по задумке некоего небесного режиссера.

Затем Безликий остановился напротив Риты. И проделал тоже самое.

Последним был Валера.

Сжав зубы, бывший участковый напрягся. Он больше всех боялся этого прикосновения.

Очередная уловка, действие, которое обязательно заведет их в западню. Так думал Валера всячески сопротивляясь странным видением. Только ничего у него не получилось. Сколько он не старался, а информацию получил сполна. И не просто получил, а прочувствовал её всем своим нутром.

Яркая картинка, казалось, въелась в мозг, оставив после себя неприятный металлический привкус.

Мы для тебя всего лишь марионетки, которых ты умело дергаешь за нити, — мысленно произнес Валера. Больше он не боялся. Непонятная для них игра подходила к концу, так чего терзаться пустыми сомнениями и страхами. С наступлением полночи их ждет лишь пустота. В лучшим случае. А в худшем — сырость собственной могилы, которую ты будешь ощущать каждой клеточкой своего измученного тела.

Собравшись уходить, Безликий внезапно остановился. Посмотрел себе под ноги. На кипельно-белых кроссовках с символикой «Adidas» виднелись засохшие куски грязи. Топнув ногой, юноша с легкостью избавился от них, и нашел взглядом Валеру. Огненный взгляд юноши в спортивной толстовке практически потух. Лишь крохотные угольки все еще тлели где-то в глубине глазниц, освещая серую кожу на голом черепе.

Я слышу все твои мысли, — возникло в голове участкового.

Знаю, — ответил Валера.

И тебе все равно?

Абсолютно. Хотя нет, не так. Я безумно рад, что ты знаешь.

Вот как. Значит ты не собираешься мне помогать?

Какой догадливый! Я не верю ни одному твоему слову. У таких тварей как ты нет и быть не может ничего человеческого. Лишь холодный расчет.

Возможно, ты и прав.

Валера хотел выругаться, но получилось лишь невнятное бурчание. Небрежно оттолкнув щуплого мучителя, он решительным шагом направился к двери. Однако до коридора так и не добрался. В проеме, бывший участковый уперся в невидимую стену. Сжав кулаки, он обернулся и выставив указательный палец указал на Безликого:

— Открой! Иначе выйду в окно, мне терять нечего!

Решил умереть по-настоящему? — послышалось в голове.

— Да, по-настоящему! — рявкнул участковый. Его гневный взгляд метнулся по комнате, немного задержавшись на Рите: в ее глазах застыл настоящий ужас. Только боялась она не за себя, а за него. Странное чувство, когда готов пожертвовать всем чем угодно, лишь бы защитить близкого тебе человека.

Но когда это с ними случилось? Да и возможно ли такое, ведь они уже не люди. А мертвая плоть по определению не может испытывать никаких чувств.

В этот самый момент, в сознание вторгся надменный голос Безликого.

Если принял решение, тогда чего ты ждешь⁈

— Что? — не сразу понял Валера.

Ты хотел покинуть квартиру. Так иди. Промедление подобно смерти, — спокойно, без эмоций, лишь сухая констатация факта.

Валере трудно было в это поверить:

— Ты меня отпускаешь?

Мне необходимо повторять дважды? — удивился Безликий.

Валера тяжело вздохнул — ему не хотелось смотреть ей в глаза. И Рита поняла это. Она опустила голову едва сдерживая слезы. Но вскоре все-таки заплакала.

Как просто он от нее отказался.

Сколько боли и обиды было скрыто в обычном повороте головы.

Не сказав ни слова Рита сделала выводы. Всего лишь миг, и между людьми возникла пропасть, которую не перешагнуть, не перепрыгнуть и даже не перелететь.

Валере захотелось выть от отчаянья. Какую глупость он совершил! Кто бы что не говорил, но даже без качающего кровь сердца, он продолжал оставаться человеком. А раз он все еще человек, то все можно исправить.

— Я остаюсь.

Ты сделал свой выбор, — послышался в голове вердикт безжалостного судьи.

Открыв было рот, Валера понял, что уже не в силах произнести ни слова. Застывший в глазах ужас увидел лишь бывший инженер. Увидел, и мысленно порадовался, что наблюдает за всем происходящем со стороны.

Губы Валеры превратились в тонкую нить, а затем и вовсе спрятались под кожей, оставив на своем месте лишь жуткий операционный рубец.

Пытаясь сделать шаг, участковый почувствовал мощный удар в грудь. Тело отклонилось назад, а ноги, словно прилипли к земле. Он превратился в боксерскую грушу — пластикового болванчика на ножке, наполненного водой, на которого обрушились целые россыпи ударов.

— Нет! Я умоляю! — Рита упала на колени и вцепилась в ногу Безликого.

Но Валера этого уже не видел. Мощный удар оторвал его от пола и швырнул в окно, словно ненужную тряпицу.

Все произошло очень быстро. Не успев испугаться, участковый лишь попытался ухватится за раму, но пальцы предательски соскользнули, а в следующую секунду он уже оказался на земле.

Иваныч выглянул из окна и поцокав языком в знак сочувствия, пошел в коридор собирать вещи — Рита осталась в комнате совершено одна. Наедине со своим горем.

Со стороны Патриарших к месту падения человека уже спешили люди.

Несколько машин остановилось прямо на дороге. Из первой вышел пожилой водитель и почесав затылок, уставился на разбитое окно. Второй — достал смартфон и принялся фотографировать. Никто даже не подошел к телу застывшему в неестественной позе.

06 июля 2018. Вечер.

Закрытый коттеджный поселок. Рублево-Успенское шоссе.

Когда не ждешь гостей, они обязательно нагрянут

Остановившись на пороге, Блуд убрал ключи обратно в карман и просто толкнул дверь рукой. Тот кто побывал в его доме сработал аккуратно: электронный замок среагировал на чип, раздалось несколько щелчков. Впрочем, хозяин дома даже не заметил этого сущего пустяка.

Оказавшись в прихожей, Блуд кинул куртку прямо на пол, быстро стянул ботинки и направился прямиком в гостиную. Сил хватило добраться лишь до дивана. Хорошо быдуш, но это потом, а для начала — необходимо прийти в себя и хорошенько выспаться. Ну или хотя бы принять горизонтальное положение.

Растянувшись на диване, байкер нащупал закатившуюся в угол бутылку виски. Одним движением открутил крышку и хлебнул прямо из горла. Усталость немного отступила, а вот неприятный озноб остался.

— Чертова простуда, — недовольно пробурчал Блуд и сделал еще один глоток. Рука сама нащупала пульт от телевизора. Но огромная плазма не отреагировала — экран остался черным. — Да что ты будешь делать! — недовольно скривился байкер. И только сейчас заметил, что на телевизоре не горит индикатор питания.

Нехотя поднявшись с дивана, Блуд подошел к щитку, выключил-включил тумблер — никакой реакции.

— Только этого не хватало. Неужели пробки? — сам у себя спросил хозяин дома. Но даже если он и прав, то менять их самостоятельно точно не стоит. Да и где их взять-то?

Вернувшись к двери, Блуд набрал по внутреннему телефону диспетчерскую. Хорошо хоть связь внутри коттеджного поселка проводная, иначе пришлось бы топать через всю улицу к зданию обслуживания.

— Добрый день.

— Кому как… Знаете, у меня тут проблемы с электричеством.

— Понял вас Блуд Николаевич, — раздалось из трубки. — Сейчас все исправим. В течении десяти минут пришлю специалиста. Вы еще долго будете дома или уходите?

— Долго, — недовольно пробурчал байкер и повесил трубку.

Пока он ждал электрика, на всякий случай, проверил свет на втором этаже. Эффект оказался похожим — включатели не реагировали.

Когда Блуд спускался по лестнице, послышался стук в дверь.

На пороге стоял невысокий лысеющий мужчина в очках душка которых было перемотана синей изолентой. Из нагрудного кармана серой спецовки торчали плоскогубцы и какой-то предмет похожий на датчик, в руке — небольшой, пластиковый чемоданчик.

— Простите, я правильно попал? Дом 19? — поинтересовался мастер.

— Правильно, — устало зевнул Блуд. После порции виски его резко потянуло в сон. Да и в целом состояние было неважное, словно по телу камаз проехался да еще и развернулся. — Проходите, считок — вон там, можете приступать.

Очкарик поклонился, вытер ноги и прошел в прихожую, где располагалась небольшой закуток со всеми необходимыми коммуникациями, так сказать, мозг всей электронной системы суперсовременного дома.

— Что-нибудь выпьешь? — буднично спросил байкер.

— Спасибо, но я на работе, — учтиво отказался мастер.

— Да брось, я ведь по хорошему предлагаю. Или ты по пьяни боишься провода перепутать, — хихикнул Блуд.

На лице очкарика возникла дежурная улыбка:

— Провода не перепутаю, а вот с контактами минут десять-двадцать точно провожусь.

— Да возись сколько твоей душе угодно, я уже никуда не спешу.

Подойдя к стойке, что разделала кухню на две зоны — готовки и столовой, Блуд снял с сушилки два стакана, кинул в оба льда, налил до половины виски — гостиная наполнилась запахом копченостей и обжаренного кофе.

Оказавшись рядом с мастером, Блуд протянул тому стакан, всем своим видом показывая, что отказа он не примет.

— Если не выпью — пожалуетесь, — догадался мужчина.

— Именно, — осклабился байкер. — Терпеть не могу, когда мне отказывают.

— Выбора у меня нет.

— В самую точку.

Немного подумав, электрик все-таки осмелился спросить:

— У вас что-то случилось?

— А ты догадливый, — сделав глоток, прищурился Блуд. — И где же я прокололся?

Мастер тяжело вздохнул:

— Просто у меня глаз наметанный.

— Понятно. — Объяснение удовлетворило. Байкер опять приложился к стакану, и выдержав паузу, сказал: — У меня сегодня вроде как второе рождение.

Пожав плечами, мастер торжественно взмахнул стаканом:

— Тогда за вас!

— За меня, — согласился Блуд.

— Только не пойму чего тут грустить. Живы остались — и ладно. А остальное приложится.

— Если бы все так просто. Я бы и не волновался. — Поставив стакан на полку, байкер медленно сполз по стене и оказавшись на полу, обхватил лицо руками. — И что за день такой поганый. Самое интересное, хрен его знает — умер я или нет. Понимаешь? Хотя о чем я. Мне и самому ничего не понятно. Твою ж мать, как же все сложно.

— Это только поначалу, а потом обязательно легче будет, — опасливо произнес очкарик. — Главное — осознать.

— Ты это о чем? — убрав руки от лица, Блуд задумчиво уставился на мастера. — Когда еще потом? И какое, мать его, осознание⁈

Поправив очки, мужчина сделал символический глоток, и отвернувшись, погрузился в работу.

— Ты не ответил на мой вопрос! — напомнил хозяин дома.

— Скоро сами все поймете, — раздалось из глубины подсобки.

Запрокинув голову назад, байкер рассмеялся:

— А, кажется я догадался: это очередные глюки. Остатки той хрени, что забралась ко мне в голову. И как я сразу не догадался! — Вскочив на ноги, байкер быстрым шагом направился на кухню. Схватил со стола початую бутылку, и допил ее в несколько глотков, а затем запустил её в стену. Послышался звуки битого стекла.

Мастер однако никак на это не отреагировал, продолжая ковыряться в распределительном щитке, он даже стал напивать какую-то старую песенку о полезности труда.

— Говоришь надо радоваться⁈ — уточнил Блуд. — А вот не получается. И знаешь почему? Потому что я ни хрена не помню! Вообще ни-хре-не!!! Кто я? Что я? И вообще откуда взялся…

Очкарик отвлекся от работы, и медленно обернулся:

— Как это с вами случилось? Расскажите.

— Случилось… знать бы что со мной случилось рассказал! — скривился Блуд.

— Но хоть что-то вы помните?

Вопросы заставил байкера задуматься. Ему хватило пары минут, чтобы собрать разрозненные воспоминания по крупицам, слепить из них что-то внятное, и начал говорить:

— Последнее что помню — машина, такой старый джип защитного цвета, нет погоди, не защитного. Короче не так важно. Что еще… Ага, вот еще. Я нахожусь в салоне, слышу разговоры, но сам не говорю, молчу. Потом резкий удар или толчок. Темнота. Когда очухался, понимаю что лежу на земле. Встал, огляделся: рядом байк весь раздолбанный валяется, больше никого нет. Ни машин, ни людей.

— А те кто находились в машине, что они говорили, и куда делись? — нахмурил лоб очкарик.

— Да откуда я знаю! Говорю же, темнота! А дальше непонятки одни. Толи авария, толи еще какая ерунда.

— И что же случилось дальше?

Байкер заскрипел зубами, сжал кулаки. Было видно как его слегка потряхивает от собственной беспомощности.

— Да не было ничего… Все тело ноет, голова будто шар для боулинга, тяжелая, не унесешь. Выбрался на дорогу, потом долго ловил попутку — никто так и не остановился. Пришлось в наглую тормознуть какого-то дальнобойщика. Правильный мужик оказался. Сразу сориентировался что к чему. Говорит: судя по моему шмотью живу в элитном месте, а не захолустье. Подвез меня к коттеджам, ну а здесь ноги сами довели до порога.

— А ключ подошел к замку, — задумчиво закончил за рассказчика очкарик.

— Получается подошел, раз я здесь, — фыркнул байкер. — Теперь бы разобраться со всем остальным. Что, зачем, куда и откуда.

— Разберетесь, я в этом не сомневаюсь, — ответил мастер, встал на ноги отряхнул спецовку и принялся убирать инструмент в чемоданчик.

Раздался щелчок тумблера и дом ожил: загорелся свет, включился телевизор, огромный и несколько маленьких, в кухонной и гостиной зоне, заголосила стерео-система.

— Ловко, — оценил Блуд.

— Так работа у меня такая, — улыбнулся очкарик. — Раз жалоб нет, я, пожалуй, пойду…

— Погоди, а как же благодарность, — внезапно засуетился хозяин дома. Открыл несколько ящиков, достал белый конверт и извлек из него несколько красных купюр.

— Право слово, не стоит, — смущенно опустил голову мастер. — Мне ведь за вызов и так фирма заплатит…

— А это не оплата — благодарность, — быстро возразил Блуд. — Знаешь, не каждый способен выслушать постороннего. Тем более ты выпил — вдруг накажут. А так компенсация будет, что бы не обидно было.

Мастер спросить не стал:

— Благодарствую.

Убрав деньги в нагрудный карман, он попрощался и уже собрался уходить, но на пороге зачем-то остановился. Сняв очки, мастер протер линзы, и запинаясь произнес:

— Простите, у меня будет к вам одна маленькая просьба.

— Очень интересно, — дернул бровью байкер. Ему ужасно не нравилось, когда начинали наглеть и пытались воспользоваться его добротой.

— У вас, я смотрю, бутылочка осталась початая, не могли бы вы поделиться…

На лице байкера возникла ехидная улыбка:

— Хитрец, а говорил что не пьешь, от вискаря двенадцатилетнего нос воротил.

— Так ведь это на работе. А вы у меня последний клиент. Смена закончилась. Теперь почему бы и не выпить чего-нибудь хорошенького, — смущенно пожал плечами мастер.

— И то верно, — кивнул Блуд и направился на кухню.

Подхватив бутылку, байкер аккуратно сунул ее в пакет и туда же добавил пару бутылок содовой. Пускай мужик приобщится к высшему обществу. Не всю же жизнь паленую водяру жрать.

— На держ…

Обернувшись, Блуд так и не успел договорить, мощный удар молотка раскроил ему череп. Правда эффект от удара вышел довольно странный — вместо крови наружу брызнули струи песка, на пол посыпались мелкие кусочки, словно разбилась не голова, а обычная глиняная кружка.

Грузное тело, неуклюже осело, приняв позу завядшего цветка.

Откинув молоток в сторону, очкарик испуганно уставился на дело рук своих. На лбу и над губой выступила крупная испарина. Застыв на месте, он пару минут внимательно изучал тело, которое принадлежало явно не человеку. Потом достал из кармана телефон и набрал номер.

— Я тебя слушаю, — раздался из трубки женский голос.

— Дело сделано! — дрожащим голосом ответил Николай Иванович.

— Это действительно оказалась кукла?

— Трудно сказать, но того, кого я прихлопнул, явно не человек.

— Хорошо, услышала тебя. Срочно уходи. Жду тебя в условленном месте.

Отключив мобильник, Иваныч еще раз бросил взгляд на безжизненного хозяина дома. В голове царила абсолютная пустота — ни страха, ни сожаления.

Внезапно, на лице бывшего инженера возникла странная ухмылка. Дело было в том, что он не считал себя убийцей. Ведь бил не по черепу, а по глиняному сосуду, который принадлежал ожившему големом, а стало быть, не совершил ничего предосудительного.

Направившись к двери, Николай Иванович прибывал в прекрасном расположение духа. С его губ слетел легкий свист — в голове крутилась старая, забытая песенка.

Шалтай-Болтай сидел на стене, Шалтай-Болтай свалился во сне. И вся королевская конница, вся королевская рать, не могут Шалтая, Шалтая-Болтая, Шалтая-Болтая собрать.

06 июля 2018. Вечер.

Южное Тушино. Усадьба Братцево. Номер гостиницы.

Ветер перемен зачастую приносит бурю.

Тревожно вглядываясь в надвигающуюся со стороны теннисного корта тучу, Года покосился на увлеченного сложной работой Богомола. Устроившись напротив выключенного телевизора тот орудовал огромным охотничьим ножом, стругая тонкие осиновые иглы. Три были уже готовы, еще добрый десяток заготовок ждали своей очереди.

— На звонки не отвечает, — сказал Года и снова отвернулся к окну.

Диггер спокойно кивнул, будто ничего не произошло. Зато Блуд не на шутку всполошился.

— Как это не отвечает⁈ Почему? И мы будем так просто сидеть? Надо же что-то делать!

— Что именно? — спросил мошенник.

— Ну для начала хотя бы узнать, что случилось…

— Для начала… — Богомол хмыкнул и покачал головой: — Что там случилось я тебе и так могу сказать, без всяких звонков и выяснений. Раскусили нас. Тут и сказочки конец, а кто слушал — молодец.

Блуд почувствовал как внутри все сжалось. В висках застучало, вызвав неприятный приступ паники.

— И что же нам теперь делать?

Посмотрев на время, до полуночи оставалось чуть более четырех часов, Года заложил руки за спину, и выдвинул свое предположение:

— Остается только ждать.

— Это верно, — поддержал его Богомол. — Я думал мы выгадаем чуть больше времени. Но как говорится: на безрыбье и рак щука.

— В нашем случае, даже минута может сыграть в нашу пользу, — добавил старый мошенник.

Обхватив голову руками, Года весь сжался и стал раскачиваться из стороны в сторону.

— И зачем я только с вами связался?.. Пошел на поводу у стайки самоуверенных болванов! Мы ведь для него словно компания мышей. Прихлопнет — и не поморщится. У нас ведь против него ничего нет. Даже голем и тот не сработал… Великие боги, ну за что мне такое наказание!

Богомол недовольно нахмурился.

— Еще остались вериги, которые нам любезно предоставил носатый, — напомнил Года.

— Да ты издеваешься!

Старый мошенник хмыкнул:

— Между прочим, я говорю абсолютно серьезно. Ты прав — уничтожить духа невозможно. А вот остановить, что бы он встретил полночь в стальных оковах вполне нам по силам.

— Полностью с тобой согласен, — кивнул диггер. — Нечисть никогда не станет помогать людям. Но уговор для них важнее клятвенной печати. Так что глупо было бы не воспользоваться подобным подарком.

— Святые предки! — Блуд едва не принялся рвать на себе волосы: — Что за бредовые рассуждения. Если все дело во времени, я просто сяду на байк и рвану к границе. Уж поверьте, за четыре часа я оторвусь от любого преследователя.

— Можешь конечно рискнуть, но не советую, — выслушав истерию, сказал Богомол.

— Это еще почему?

— Потому что с нами у тебя существует хотя бы призрачный шанс выжить, благодаря вот этой защите! — внезапно рявкнул Года. Оказавшись у одной из стен, он резко дернул за отслоившиеся обои. Кусок рулон оказался у него в руке, а на голой стене, сквозь серый бетон, проступили кровавые линии древних рун. — А там… — старый мошенник указал за окно, — тебя ожидает лишь быстрая смерть. Дух не позволит тебе вырваться за пределы жертвенного круга. Уж не знаю насколько он велик — один район или пару домов, но тебе не ускользнуть от него. Захочешь уехать — сломается средство передвижения, убежать — сведет мышцу. А знаешь, что ждет тебя дальше…

— … забвение, — тихо докончил Богомол.

— Забвение, — согласился Года. — А если мы продержимся до полуночи, то дух уйдет ни с чем. И это наш единственный шанс.

Над дверью диггер повесил несколько амулетов напоминавший Ловца снов[1], передал Годе и Блуду три оберега: Коловрат, Ладинец и Солнцеворот. Затем неспешно сходил к машине и принес два охотничьих ружья. Одно оставил у себя, второе — передал Годе.

— А как на счет меня? — попытался было возмутиться Блуд.

— Когда Он пожалует в гости, у нас будет всего один шанс спасти и тебе, и себя. Так что пусть лучше оружие остается в руках опытных бойцов, — объяснил диггер. — А тебе вот, возьми. — Богомол протянул байкеру стальной кастет с четырьмя иглами. — Его называют «Коготь медведя». Если Дух будет рядом, бей не глядя. И поверь он почувствует.

Получив ружье, старый мошенник повертел его в руке и присвистнул:

— И где ты только раздобыл такой великолепный штуцер?

— Скажи спасибо моим африканским братьям, — улыбнулся Богомол.

— А ты что и к ним туннель прорыл?

— Скорее от них. Я с таким же Jumbo еще лет тридцать назад слонов валил.

— Калибр 600 Nitro Express если не ошибаюсь?

— Верно. Самая мощная игрушка для Сафари. — Глаза Богомола блеснули недобрым огнем.

— Стало быть, как в старые добрые времена, — хищно оскалился старый мошенник.

— Как в добрые времена, — согласился бывший проповедник.

06 июля 2018. Вечер.

Сухаревская площадь. Недалеко от метро Сухаревская.

Знание не имеет цены

— Ты помнишь, что будешь должен заплатить, когда мы вернемся обратно? — напомнил Остромысл.

— Я помню. А как на счет тебя? — уточнил инспектор.

— В моем возрасте больше думаешь о прошлом, чем о будущем. Так что смерть уже не так сильно страшит меня, как было раньше.

— И все-таки ты лишишься нескольких лет жизни, — насупился Ратмир.

— Если мы проиграем, то навсегда потеряем права перерождения. А это куда важнее всего остального.

— Ты прав, — не стал спорить инспектор.

Вместо того чтобы перейти дорогу по подземному переходу ведущему прямиком к подземной станции метро, оба смело вступили на проезжую часть. Машины мгновенно откликнулись мощными клаксонами. Кто-то из водителей даже окликнул их крепким словцом.

Асфальт под ногами ожил. Превратившись во множество мелких частичек, он начал заметно вибрировать. Маленькие, черные песчинки взмыли вверх, вырвавшись из прессованного плена. Внезапный ветер закружил вихри пыли.

Они успели сделать не больше пяти шагов, а вокруг уже не осталось ни одного автомобиля — лишь пыльная дорога и спешащие куда-то повозки.

Впереди собралось целое столпотворение зевак.

— Ломают! Ломают! — донесло многогранное эхо.

— Мы кажется вовремя, — улыбнулся Остромысл.

Ратмир буднично кивнул:

— Иначе и быть не может. Как можно опоздать туда, где не существует времени.

Башня построенная в псевдоготическом стиле внезапно пошатнулась. Но это был всего лишь обман зрения. Многоярусная конструкция стояла непоколебимо как скала. Ее нисколько не смущали копошащиеся вокруг мелкие людишки, которые словно пытливые муравьи мастерили у основания здания огромные стропила.

— Говорят, что не ломать, а разбирать будут… — донеслось из толпы.

— То есть как это разбирать?

— А вот так — по кирпичику, до самого основания. Так велено.

— Так ведь там еще и подвалы какие огромные.

— Я же тебе и говорю: все разберут, ничего не оставят.

— Это за чем же такой труд? Чего ищут-то⁈

— Знамо чего: книгу «черного колдуна»…

— Ишь чего удумали ироды, на святое позарились!

— Типун тебе на язык — какой он тебе святой⁈ Нечисть твой Брюс, как пить дать, нечисть!

— А чего это он мой⁈ И вовсе он не мой…

— Не отнекивайся, сейчас советская власть разберется чегой ты тут стоишь и воду мутишь почем зря.

Таких разговоров и пересудов было без счета. Каждый мнил себя главным хранителем секретов бывшего государственного деятеля, блистательного дипломата, инженера и просто учёного Якова Брюса. Загвоздка была лишь в том, что мало кто знал его с этой, так сказать официальной, стороны. Большинство собравшихся с упорством мула продолжали верить в одну неоспоримую истину: бывший владелец Сухаревой башни в которой ныне располагался Московский коммунальный музей, был никем иным как колдуном и чернокнижником.

— Думаешь придет? — поинтересовался у Ратмира Остромысл.

— Явится, никуда не денется. Заблудшие любят наблюдать за делами рук своих.

— Даже когда эти деяния уничтожают?

— Здания не так важно, а вот подвалы. Их, к счастью, Коба трогать не решился.

Люди вели себя беспокойно, и те кто работал над уничтожением башни, и те кто наблюдал за этим странным действом. Разобрать все до кирпичика!

Каждый из присутствующих ощущал на себе какой-то непонятный груз ответственности. Будто витающее над площадью проклятие старого колдуна взяло и лопнуло, осыпав толпу пылью неизбежной расплаты за содеянное бесчинство.

— Чего мы ждем? — посмотрев на свою руку, зло выругался Остромысл. На тыльной стороне ладони возникли старческие пятна. Чужое время брало себе плату — жизнь непрошенного гостя в обмен за возможность. Такая уж здесь была территория.

— Еще чуть-чуть, потерпи. Мне кажется он уже где-то рядом.

Шум от предстоящих работ внезапно прекратился, по толпе прокатилось недоброе перешептывание — шестидесяти метровую башню практически разобрали, а вот с нижними ярусами справиться оказалось не так-то просто.

— Взрывать будут! — вдруг раздался чей-то звонкий голос.

— Бесовское отродье огнем треба изводить!

— Правильно, так ему и надо!

— Поджечь — и дело с концом!

Очень скоро возгласы превратились в неразборчивый гул — будто бурление опасного варева. Собравшиеся безоговорочно поддерживали нынешнюю власть — жестокую и непоколебимую.

Когда свист и вопли утихли, раздался еще один голос, на этот раз женский.

— Так вот же он, чернокнижник поганый! Гляньте приперся, ирод!

Словно по команде, люди ринулись в разные стороны. Началась неразбериха, давка.

Крики отчаянье разнеслись окрест. Страх побудивший толпу взорваться подавшись страху, стало самым последним проклятием колдуна Брюса. Зеваки падали на сырую землю, их топтали, превращая в бесполезные куски мяса. А пыль от здания превратилась для многих в посмертный саван.

— Вот он, я его вижу! — внезапно крикнул Ратмир.

Высокая, тощая тень двигалась вдоль улицы в направление больницы.

— Быстрее, за ним, — поторопил собрата Ратмир, чувствуя в мышцах непривычную для своего возраста слабость.

Остромысл старался как мог, но быстрый темп выдержать так и не смог. Осилил лишь один квартал.

Странный прохожий, облаченный в длинную мешковину, опирался на палку, и кажется прихрамывал на левую ногу. Но даже при такой форе, догнать его было не так-то просто.

— А ну стой! — Схватив незнакомца за плечо, Ратмир развернул его к себе.

Первая реакция вызвала испуг. Отпрянув, инспектор скривился, но руку не разжал, продолжая удерживать плечо прохожего.

Признать, в этом изъеденном оспинами и глубокими шрамами попрошайке, бывшегоГрафа Я́кова Ви́лимовича Брюса, было сродни безумию. И все-таки это был он. Вернее, его израненная бесконечными гонениями душа. От предыдущего помпезного вида остались разве что тонкие, искривленные губы, и острый, проницательный взгляд.

— Ваше сиятельство… — как-то неуклюже вымолвил Ратмир.

В ответ, граф испуганно завращал очами, а потом в его взгляде возникло некое просветление.

— Кто вы?.. — произнесли дрожащие губы уродца.

— Мы посланники, — спокойно ответил Ратмир. — Даже в таком диком, потерянном состоянии, душа должна была понять, кто перед ней.

— Что вам от меня надо?

— Помощь.

— Я не ослышался?

— Нет, граф, не ослышались!

— А вы сможете помочь мне, добрый люди?..

Ратмир и Остромысл переглянулись. Оба знали ответ, и он, увы, вряд ли мог удовлетворить графа. Но инспектор улыбнулся, и соврал.

— Мы поможем вам освободиться от оков.

Опустив наполненный болью и отчаяньем взгляд, Брюс уставился на свои руки. Предплечья напоминали лоскутное одеяло, сотни крохотных кусочков, скрепленных между собой грубыми стежками.

— Вы правда позволите мне уйти? — Его голос дрогнул.

— Отпустим, как только вы расскажите, что требуется…

— Чьшшшш…. — указательный палец замер возле уст графа. Он заговорчески обернулся, и добавил: — Только не здесь, слишком уж много бесовщины в этом алом месте. Прошу вас следовать за мной, господа.

Они прошли вдоль рыночных рядов и свернули направо — здесь было очень многолюдно, поэтому когда граф скрылся под деревянной вывеской «Мануфактура», Ратмир немного замешкался.

— Да где же он? — заволновался Остромысл.

— Я здесь, — раздалось у него в голове, и кто-то, словно подтолкнул его в спину.

Боковая дверь вела вниз, в продовольственный склад, больше похожий на заброшенный подвал. Протиснувшись мимо груды ящиков и бочонков, они стали спускаться еще ниже.

Оказавшись возле маленькой кованной двери, граф щелкнул пальцами и вспыхнуло пламя, прямо на кончиках. Теперь его пятерня напоминала свечки, а ладонь подсвечник.

— Поторопитесь, господа. У меня не так много времени.

Теперь он не выглядел не жалким бродягой, отнюдь. Изменения происходили прямо на глазах. Постепенно, к колдуну возвращался его прежний вид: спина выпрямилась, кожа, лишившись следов болезни, стала светлее, а руки перестали дрожать.

— Заседание Нептунова общества. О, поверьте, присутствовать будут все: и светлейший князь Меньшиков с графом Шереметьевым, ну и остальные непременно порадуют нас своим визитом. Апраксин, Лефорт, возможно даже князь Василий Васильевич пожелает наведаться.

— Он это серьезно? — прошептал Остромысл.

— Почему бы и нет, — кивнул инспектор.

Они спускались все ниже и ниже по узкой винтовой лестнице, а в конце пути, непонятно почему, оказались в обсерватории, которая находилась на последнем этаже Сухаревой башни.

В небольшой зале царило запустение — огромная паутина и настоящая вуаль из пыли и грязи.

Остановившись в центре, граф вздохнул полной грудью. Он наконец-то был дома.

Ратмир кашлянул в кулак и обнаружил кровавый след на коже. Время их пребывания в чужом времени, подгоняло не хуже кучерского кнута.

— Граф, вы не могли бы поторопиться.

— Конечно-конечно, — спохватился тот. — Итак, что же я хотел сделать?.. — Задумчивый взгляд пробежался по старым полкам и хитроумным приборам, что укрылись под пыльным одеялом.

— Что вы знаете про язычество? — осторожно произнес Ратмир.

— Язычество? — Граф обернулся. Задумчиво нахмурив лоб, присел за стол и опустил голову.

И тогда заговорил Остромысл. Его голос струился, будто руническая вязь, сложные обороты изначального языка. Брюс, которого многие именовали колдуном, молчал, изредка кивал в знак понимания, а когда гость из другого времени закончил, граф тяжело вздохнул.

— Проклятая душа не способна обрести покоя.

— Может быть, ведуну стоит покаяться? — предложил Ратмир.

— Для этого надо простить, — вздохнул колдун. — Но ни мне, ни вашему Духу это не под силу.

— И как нам его остановить? — взвешивая каждое слово, осторожно произнес Остромысл.

Слегка прищурив взгляд, граф подошел к кирпичной стене, и уставился на широкую кладку. Правда вид у него был такой, словно стоит возле книжного стеллажа и выбирает что-нибудь интересное.

Немного подумав, Брюс коснулся одного кирпича. Слегка придавил его. Тот щелкнул и выдвинулся вперед.

Осторожно взяв кирпич, будто сокровенный фолиант, граф перенес его на стол.

Тайная книга Брюса, — поразился Остромысл. Его сокровище, которое не смогли найти ни сподвижники Петра, ни ищейки Екатерины Великой, даже руководители Красного проклятия оказались бессильны перед загадкой великого ученого. А ответ находился у них под самым носом.

Искали-то они в нужном месте, просто знания таились отнюдь не в книгах. Тайны и секреты черного колдуна содержались в обычных кирпичах, имевших определенные номерные отметены.

Тонкие пальцы прижались к поверхности пыльного источника информации и медленно поползли вниз. Граф напоминал сейчас слепого, что читает книгу при помощи шрифта Брайля. По всей видимости, он использовал в своих записях нечто похожее. Только разработал он это способ гораздо раньше, чем сын сапожника Луи.

Закончив чтение, Брюс повернулся и равнодушно уставился на гостей.

— Хотел бы я обмануть вас также, как вы поступили со мной, господа. Но это не сделает мне чести как ученому мужу. Поэтому скажу лишь одно — Дух настигнет свою жертвы. Это предрешено.

— Но где и когда это случится⁈ — взревел от негодования Ратмир.

— Придет время — узнаете! Свое время, — грустно вздохнул Яков Брюс.

Мир вокруг задрожал и внезапно превратился в пыль. Все что было и все что будет смешалось, измельчившись до состояния крошки.

Двое мужчин, заметно постаревших, лет на десять, не меньше, стояли напротив Шереметьевской больницы. Верный слуга Парадокса — время, забрало свою высокую плату.

В глазах путешественников застыла лишь обреченность. Пытаясь обмануть колдуна, они так ничего и не добились. Пустое предсказание было сродни безвредной пилюли, которая не способна излечить от тяжелой болезни, а лишь на время успокоить воспаленный разум.

В этот самый момент раздался телефонный звонок.

[1] индейский талисман, защищающий спящего от злых духов

06 июля 2018. Вечер.

2-й Боткинский проезд дом 5. Судебный морг.

Множественность делает смерть бесполезной.

Давным-давно на Руси существовало поверье, что немыслимая добродетель способна поднять мертвеца из могилы. Спорить с этим утверждением не имеет никакого смысла: любовь и сострадание конечно же имеет вес, но гораздо большей силой обладает банальная ненависть. С нее начинаются самые кровавые войны и обрываются самые светлые жизни. Именно таким образом и происходит зарождение нового цикла.

После любой войны начинается обновление. Так, из хаоса, и возникает жизнь…

Очнувшись, Валера попытался вытянуть руку, но уперся в стену. Вбок — тоже самое. Пошевелил ногой — препятствие. Он словно оказался запертым в жестяной банке. Сначала мертвеца пробил холодный пот, а вскоре — настоящий ужас. Он наконец-то понял где оказался.

Гроб…

Вторая смерть.

Осознание безысходности.

Сжав зубы, Валера застонал. От обиды и отчаянья.

Глухие удары наполнили холодное, темное пространство судебного морга. Дежуривший врач, зевнул, поправил очки, — а затем как ни в чем не бывало продолжил читать новости. Стук повторился, на этот раз более настойчиво.

Поплевав на палец, врач расправил газету и перевернул страницу.

Стук не прекратился, а стал напомнить град.

— Господи, и почему в мою смену?.. — задал риторический вопрос в пустоту врач.

Отложил газету, он отхлебнул из кружки остывший чай, и недовольно кряхтя, оторвал задницу от стула. Резиновые тапочки неприятно заскрипели о кафель.

Засунув руки в карманы белого халата, врач с деловым видом зашел в зал, включил свет. И огляделся.

Стальные столы были пусты, все «жмурики» уже почивали в холодильниках. Откуда же шум?

Врач быстро определил источник. Подошел к одной из двери и потянул ручку на себя.

Мертвец неуклюже скатился с поддона, упав на пол. Послышался протяжный кашель.

— Ну ты даешь, — нервно хихикнул патологоанатом. — Хорошо, что разрезать не успели. А то бы хана. Дороги назад не было.

Мужчина кивнул, продолжая оставаться на четвереньках. И только через пару секунд распрямился. Доктор вздрогнул, попытался крикнуть, но не хватило дыхания — от шеи до пупка тянулся ровный, плохо зашитый, шрам.

— Твою ж мать!

— Вот и я о том же, — согласился мертвец.

Патологоанатом попятился назад. Его остановил грозный голос ожившего трупа.

— А ну стоять!

— Ой, — тут же отреагировал врач и замер на месте. — Это не я вас… это другой… у меня только смена началась… — попытался оправдаться он. — Мы проверяем… я не знаю как это произошло — ни сердцебиения, ни дыхания… Ошибка исключена… — и совсем уже тихо, — это просто невозможно.

— Согласен, не возможно, но случается, — фыркнул мертвец и осторожно встал, его ноги и руки сильно дрожали. — Короче, я к тебе не в претензиях, приятель. Мне нужна твоя помощь.

— Помощь? Помощь. Помощь… — будто попугай принялся повторять патологоанатом. — Необходимо сообщить родственникам?

Покачав головой, мужчина зло скривился:

— Нет у меня никого.

— Тогда чего вы хотите?

— Мне нужна одежда, телефон и автомобиль. Не переживай все верну при первой возможности. Есть?

— Найдется. Только вот одежда с мертвяков.

— Не переживай, я не брезгливый, — сверкнул улыбкой мужчина. — Тебя кстати как звать-то?

Врач замялся, такого вопроса он не ожидал:

— … Валлллеррий Геннадьевиччч…

— Теска стало быть, ну тогда давай шевели поршнями, Валера. Чем вы кстати рану обрабатываете? Шрам, страсть, как чешется…