Предвестник Бури

Глава 3 НЕ ВЕРЬ ГЛАЗАМ СВОИМ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. НЕ ВЕРЬ ГЛАЗАМ СВОИМ

Время и дата не установлены.

Республика Карелия, остров Тулос

Переступив порог, мы сразу начинаем стремиться обратно

Олег сидел у костра и усилено пытался припомнить давно забытые аккорды. Но как не старался, звук, который издавала вконец измученная гитара, больше напоминал свист затупившейся пилы.

— Да хватит ее мучить, — первым не выдержал Виталик. И недовольно сплюнув, подхватил палку и принялся копаться в углях, пытаясь отыскать последнюю картошину.

Отложив гитару в сторону, Олег с досадой выдохнул:

— Эх, а ведь раньше получалось.

— Раньше это когда? Лет пятнадцать-двадцать назад? — хихикнул Артем.

— Да я если хочешь знать, мог на слух любую мелодию подобрать и сбацать. Помню, за один вечер всего Антонова перебрал. Девки во дворе вокруг меня пчелами вились, — обиделся Олег.

В ответ приятели переглянулись. На их лицах застыла сочувственная улыбка.

— Видели бы они тебя теперь, — прищурившись, произнес Виталик. — Брюхо обвисшее, третий подбородок из-под щетины проступает. Да тобой сейчас даже шмель бы не заинтересовался.

Артему шутка понравилась, но он не стал развивать тему и деликатно отвернулся. Впрочем, Олег не обиделся. Зато впал в непонятную хандру.

— Как все-таки раньше здорово было.

— Раньше, это когда? — не понял Виталик.

— В детстве. Или нет, в юношестве. В общем, в прошлой жизни. И ведь ничего особенного, все как у всех. А вспоминаешь, и слезы наворачиваются, — глубоко вздохнув, Олег продолжил свои рассуждения:

— Вот интересно: почему так? Бывало, смастеришь автомат из досок или лук из орешника и носишься до заката на седьмом небе от счастья. А сейчас вроде и дом загородный, и машина дорогая, а ничего не радует. Даже еда в ресторанах вся какая-то пресная, не чета той, что бабушка готовила.

В след за приятелем погрузился в воспоминания и Артем.

— Верно говоришь: в детстве даже солнце светило ярче. Помню, когда первый снег выпадет, так ведь мать домой не загонит. А сейчас…

— А что сейчас? — вмешался в разговор Виталик. Внезапная меланхолия друзей ему явно пришлась не по душе.

Пригладив непослушные кудрявые волосы, Артем только отмахнулся:

— Сейчас только материшься при любой погоде — жарко ли, холодно. Вроде как в другом мире живешь. Тогда, в детстве, в одном — где все тебе в радость. А теперь в другом — когда все гадость. И хочется вырваться, а не получается. Как бы не пыжился — все без толку. Ничего не помогает.

— А как же семья? — поинтересовался Виталик.

— А что семья? — не понял Артем. — Семья-то как раз счастлива. Ну, или по крайне мере делает вид, притворяется одним словом. Да и какая разница. Это только так звучит гордо: «Добытчик», «Глава семейства». Потребители они все, а ты их снабженец. Все чего-то прешь в дом, прешь, а каков итог? Никакого! Еще один бесполезно прожитый день. А все потому что делаешь не то что хочешь, а главное — вечно не так.

Слова Артема заставили друзей призадуматься. Виталик недовольно свел брови, уставившись на костер — сонм искр резко взмыл вверх и растворился среди звездного неба.

— Это у тебя кризис среднего возраста. Просто он теперь не в тридцать, а в сорок приходит, — уныло заметил Олег.

Виталик улыбнулся:

— Приходит обычно белочка, а возраст — наступает.

— Может прекратишь хохмить, — не сдержался Олег. — Серьезный ведь разговор.

— Да ладно, брось ты, — отмахнулся Виталик. — Ерунда все это. У меня пару лет назад тоже был этот самый крииизиис… Знаешь как замучил: я неделю из запоя не выходил. Так страдал, что весь запас коньяка изничтожил. Короче, когда очухался, понял одну простую истину: надо себя в памяти увековечить, и дело с концом.

— И что, получилось? — поинтересовался Артем.

— А ты как думаешь, — задорно подмигнул Виталик. — За неделю объехал всех своих бывших, настоящих и заделал каждой по ребенку. Сразу полегчало.

Олег нахмурился:

— И в чем смысл? Помогать ведь не собираешься, я тебя знаю.

— Конечно не собираюсь, — согласился Виталик.

— Проклянут! — сухо констатировал Артем. — И детей настроят против отца. Уж я-то знаю, бабы они такие. В церкви в записки за упокой тебя писать будут.

Улыбка Виталика стала еще шире, приобретя противный, желчный вид.

— Пускай пишут, мне не жалко. Злость она ведь дольше, чем добро помниться. Так что на мой век хватит. Еще внуки недобрым словом помят несносного деда! — неприятный смех разнесся по лесной округе.

— Дурак ты, — покачал головой Олег, — и не лечишься. А как же на счет небесной кары? Говорят, за все расплата настанет.

— Уверен? — захлебываясь от собственной исключительности, спросил Виталик. — Лично я — нет. Помнишь, нас еще в школе учили: бога нет, а остальное от лукавого, разве не так?

Отвечать никто не стал. Артем устало посмотрел по сторонам, подобрал пустую бутылку пива и, изучив ее на свет, вздохнул:

— А у нас точно выпить больше ничего?

— Да откуда? Мы еще вчера последнюю уговорили, — припомнил Виталик. — Эх, хорошо она под уху пошла, ой как хорошо.

Олег хлопнул себя по коленкам и резко поднялся:

— Ладно, хватит лясы точить, надо двигаться.

— Куда это? — не понял Артем. У Виталика тоже на лице возникло явное недоумение.

— Ну для начала хотя бы остров полностью осмотреть, изучить что здесь и как. Так сказать: сориентироваться на местности, — неуверенно протянул Олег.

Виталик лишь пожал плечами:

— Чего изучать-то, когда ночь на дворе. Лучше вон, в палатку ныряй и выспись хорошенько. Утро вечера мудренее, как гласит народная мудрость… — Речь прервалась, послышался протяжный зевок. — Проснемся, может к тому времени и идти никуда не надо будет. Спасут нас, и дело с концом. Да и чего тут смотреть, одни елки-палки, мать их не так.

Но Олег не стал слушать. Нахмурился и резко рванул в чащу. Ну не любил он подобных заунывных разговоров, предпочитая действие, вместо праздной болтовни. Именно за это упрямство многие его и недолюбливали, потому как не переубедишь. А темп в любом деле Олег задавал, прямо скажем, недетский. Пока все раскачиваются, он уже успеет десять раз уехать и вернуться. Неотложные дела.

Правда, в большинстве случаев, подобные действия совершались исключительно ради самого действия, а не с целью получения результата. В любом случае переделывать Олега никто не пытался, поэтому и приходилось мириться с его постоянной гиперактивностью.

Сейчас кстати произошло тоже самое. Кто спрашивается сорвал его с насиженного места? Причин то особых не было.

Ну попали в шторм, ну потеряли лодку… Так ведь провиант спасли — пускай и не весь… и на Большую землю сообщить о бедствии успели. Все как положено: описали ситуацию, местоположение, личные данные. Сделали так сказать максимум из возможного. Чего суетится? Сиди, корми комаров и жди пока за тобой дядьки в не промокающих костюмах явятся. Так ведь нет, надо ему, понимаете ли, по ночному ельнику пошляться, осмотреться.

«Нет, все-таки прав Виталик. Видимо мне в детстве жопу кочергой прижгли. Куда прусь⁈ А главное, зачем?», — мысленно поругал себя Олег. Впрочем, самобичевание мгновенно закончилось.

Не успел он чертыхнуться, как земля резко ушла из-под ног, и мир вокруг покатился кубарем. Вернее, мир-то как раз остался стоять на месте, а покатился сам Олег. Хорошо хоть не так далеко.

Потерев ушибленное плечо, он разродился острым словцом.

— Что б тебя!.. И… понесла меня… нелегкая! — Слегка приподнявшись, бедолага осмотрел место падения.

Кругом возвышался настоящий бурьян, и понять, откуда именно он свалился, было совершенно невозможно. Попытавшись сориентироваться, Олег решил идти обратно, вверх на пригорок. Затем немного правее, но почему-то вернулся к месту «приземления».

Через полчаса блуждания, он понял, что окончательно заблудился.

— Эге-ге-ей! — прокричал Олег.

Сработал банальный инстинкт спасения. Потерялся — кричи. А если никто не отозвался — сядь, и подумай, что делать дальше?

Так, собственно говоря, Олег и поступил. Немного потоптался на месте, пытаясь припомнить, далеко ли ушел от лагеря. В голову лезли странные, ничем не подкрепленные величины: километр, полтора, нет, все таки чуточку больше… хотя почему больше? Может как раз меньше.

В конце концов, Олег сдался.

Спустившись еще ниже по склону, он, вот счастье-то, выбрался из травяных зарослей. Толстые высокие стебли тянулись вдоль чащи, словно преграждающий частокол, а потом резко взяли и закончились.

Ну, уж дудки, тут да я больше не полезу, — словно предупреждая самого себя, произнес Олег.

Единственное верное решение пришло откуда-то из далекого детства, когда они пацанами бегали в лес за орехами и, однажды, случайно заблудились. Знакомые тропы вдруг стали чужими. Будто кто-то специально решил увести ребят подальше от поляны и широкой реки Угры.

«Мы ведь тогда здорово перепугались», — вспомнил Олег, ощущая пробежавший по спине холодок. «Сколько мы тогда скитались — час, два, а может и весь день до заката. Хорошо, что Митяй предложил искать не обратную дорогу, а другой ориентир. Речку. От нее-то уж точно будет легче добраться до деревни».

— Вот же ты голова Митяй! — хлопнул себя по лбу Олег. — Спасибо тебе, братан.

Последние слова вырвались с надрывом. Действительно сообразительный был парень, жаль ушел так рано.

Олег хорошо помнил эту историю. Митяю тогда было пятнадцать. Полез на крышу, отцу подсобить, да сорвался. До больницы не довезли. По таким ухабам вообще мало кого довозили, даже с простым аппендицитом. Вот и получалось, что даже после смерти помог Митяй своему старому другу.

Идти пришлось недолго: пару километров. Потом среди редких сосен забрезжил рассвет. Тьма покорно отступила, растворившись в утренней серости.

Остановившись на самом краю обрыва, Олег с горечью осмотрел открывшийся ему вид. Впереди раскинулось непокорное озеро Тулос, а внизу виднелись торчащие из мокрого песка, словно волдыри, огромные камни.

Место было совершенно незнакомым.

Олег нахмурился, пытаясь хорошенько разглядеть ускользающий берег. Там, где им посчастливилось спастись, все выглядело иначе. Спокойней что ли.

Не обнаружив ничего примечательного, следопыт перешел к осмотру противоположной части острова. Но и там оказалось пустынно, глазу зацепиться не за что. Обычная утренняя серость. И тут Олега привлекло небольшое темное пятно: прямо над самой отвесной частью, где торчало несколько кривых деревьев.

Бывает же такое… — завороженно пробубнил Олег.

Волнение отступило как-то само по себе, уступив место банальному любопытству. Тяжело пыхтя, будто оголодавший зверь, Олег устремился на встречу неизведанному.

Оказавшись ближе к цели, он смог разглядеть лишь расползшееся в стороны и вверх очертания чего-то большого. И только добравшись до выступа, Олег понял, в чем тут дело. Виной всему оказалась обычная игра света и тени. Низкая, покосившаяся от времени избушка так удачно расположилась среди огромных пузатых дубов, что заметить ее с воды было практически невозможно. Поэтому и получалось — она вроде как есть, а, попробуй, найди.

Остановившись шагах в тридцати, Олег перевел дыхание. Осторожно прислушался к тишине. Лес добродушно скрипел стволами. Где-то вдалеке несколько раз недовольно ухнул филин.

Неспеша обойдя вросшее в землю жилище, Олег пришел к выводу, что здесь уже долгие годы никто не живет. Даже прямоугольные пропилы в бревнах, которые, по всей видимости, выполняли роль окон, были забиты серым мхом. А еще, удивительное дело, дом не источал никаких запахов. Ни старой, сырой древесины, ни сгнившего ельника.

Приблизившись к двери, больше напоминавшей крохотный лаз, Олег медленно прикоснулся к широкой резной ручке. Дернул на себя. Закрыто. Хотя никакого замка или засова не видно. Возможно, какое-то устройство держит ее изнутри, — предположил Олег. И чтобы подтвердить свою догадку, достал зажигалку и посветив, заглянул в щель между стеной и дверью.

Тьма немного отступила, но секрет так и остался не раскрытым. Никаких задвижек, бревен или на худой конец шпингалетов он не разглядел.

— Странно, странно, — пробубнил себе под нос Олег. Но попытки проникнуть внутрь все же прекратил, решив, что обязательно вернется сюда днем, вместе с друзьями.

Внезапно над головой раздался странный клекот. Совсем не привычный звук для утренних сумерек. Олег резко обернулся. Сердце невольно забарабанило, заставив пульсировать в висках. Звук повторился, но на этот раз как-то более растянуто, словно с издевкой.

— Твою ж мать, что за чертовщина? — ругнулся Олег. В лесные походы он, конечно, хаживал довольно часто, да и деревенское прошлое никуда не денешь. Но птиц с таким странным, отталкивающим голосом ему слышать не приходилось.

Ладно, пора к костру, — мысленно задал себе направление следопыт, и уже собирался двинуться вдоль берега, когда ему на глаза попалась узкая тропка, выложенная гладким широким камнем. Очень ровным, отполированным, не хуже московской брусчатки.

Сначала Олегу показалось, что он ошибся, и подобная идеальность ему просто почудилась. Подошел ближе. Но оказалось, что глаза не подвели.

Прикоснувшись к гладкому камню пальцами, он ущипнул себя — не сон ли всему виной.

— Чудеса да и только, — вырвалось удивление.

Извилистая тропка уходила вглубь леса. Прямо как в детской сказке с плохим концом. Впрочем, в сорок лет, история мальчика и девочки заплутавших в лесу практически забылась. По крайне мере, неутешительный финал точно.

— Интересно, и куда-то ты меня приведешь? — Олег был уверен, что всему увиденному обязательно найдется рациональное объяснение. Поэтому отринув все сомнения, устремился по узкой каменной дорожке, даже не предполагая, чем обернется для него этот безобидный поступок.

04 июля 2018, Утро. Октябрьское поле. Ул. Маршала Рыбалко

Окружное управление полиции.

Старые связи прочнее кованых цепей

На КПП его пропустили без особых вопросов. Только вот паспорт попросили. А когда записали в книгу посещений, напомнили, что не мешало бы поменять — предельный возраст давно наступил, да и фотография заметно поистрепалась. Валера клятвенно пообещал, что займется этим в самое ближайшее время, и прошел на территорию управления.

Возле входа он остановился и тяжело вздохнув осмотрел ухоженные клумбы и белые метки на асфальте. За долгие годы его отсутствия ровным счетом ничего не изменилось. Разве что появилась колючая проволока на заборе, да бетонные блоки перед воротами — одним словом режимный объект.

Раньше стражи порядки ни от кого не прятались за высокими стенами и массивными препятствиями. Но время как фокусник, умеет удивлять. Теперь милиция-полиция в своем новом, по-западному холеном обличие, окружала себя завесой секретности. Понадобится помощь — не прорвешься. Тем более если без документа. Вот совершишь правонарушение — быстро проводят под белые рученьки. А если что спросить или проконсультироваться — пошлют куда подальше и дело с концом. Да оно и понятно, полицейские люди занятые — каждый день сколько бумаг заполнять приходится, только и успевая отписываться. Не страж закона, а настоящий почтальон.

Выкурив сигарету, Валера недовольно сплюнул. Даже от табака пресно, будто наелся супа без соли.

Подойдя к дежурному, он протянул бланк заявления. Немного подождал, пока тот ознакомится с содержанием, и направился на третий этаж давать объяснение.

— Проходите, присаживайтесь, — сухо произнес опер, не отрывая глаз от протокола. — Что у вас?

— Я заявление написал, дежурный зарегистрировал и к вам направил, видимо, что бы показания дать.

— Не первый раз у нас? — поинтересовался опер и поднял голову, чтобы изучить посетителя.

Подслеповатый взгляд правоохранителя внимательно уставился на мужчину средних лет: темные редкие волосы, скуластое, выразительное лицо, ярко-голубые, но скорее, бесцветные глаза.

— Что-то не так? — поинтересовался заявитель.

— Нет, все в порядке, — задумчиво протянул опер. Все остальное читалось на его лице. Сказать, что это было удивление, значит не сказать ничего. Потрясенно выпучив глаза, служитель закона впал в некий ступор. — Скажите, а вы не были… впрочем, нет, видимо я ошибся. Извините, так что у вас, говорите, стряслось?..

— Ничего особенно, Илюх. Просто заглянул повидаться, к вам ведь теперь просто так хрен сунешься, — сказал мужчина и улыбнулся.

Глаза опера расширились еще сильнее. Рука сама потянулась к рубашке, чтобы расстегнуть неудобный ворот.

— Неужели не узнал?

Осторожный кивок.

— Узна… — слово застряло где-то в гортани. Поэтому кивок повторился, но на этот раз более уверенный. — Блин, неужели это ты?

— Валера Мещеряков, собственной персоной, — представился посетитель.

— Но как такое возможно? Ведь ты же, ты… мы ведь еще всем отделом скидывались… потом похороны… блин, лучше скажи что я сплю… а то все равно не поверю… — заговорил опер рубленными фразами.

— Стало быть, дрыхнешь, — не стал спорить Валера. — Сопи дальше, я не против.

Опер все-таки смог расстегнуть пуговицу и потянулся за сигаретой. Засунул ее в рот, поднес зажигалку, но вовремя опомнился. Прямо над ним красовалась белая блямба пожарной сигнализации.

— Может на улицу, покурим? — предложил он заявителю.

— Как всегда к ФОКу? — уточнил Валера.

Улыбка окончательно сползла с лица. Уголки рта опустились, получилась довольно глупая гримаса. Шутка ли, среди бела дня повстречать ожившего мертвеца.

Через пару минут они стояли возле урны, выпуская в небо сизые клубы дыма.

— Ну как, немного отпустило? — поинтересовался Валера.

Илья недоверчиво покосился в его сторону:

— Пока не объяснишь, каким макаром воскрес, буду считать, что брежу.

— Не переживай, ты тут не при чем, — попытался успокоить его бывший коллега. — Просто заказали меня…

— Как это? — не понял Илья. — Ты это сейчас серьезно?

— Серьезнее некуда. — Лицо Валеры сохранило каменную невозмутимость. — Помнишь же девяностые, непростое время было. Нашего брата тогда не жаловали. А уж после смены власти, так и подавно.

— Это верно, — выдохнул Илья. — Но что бы заказать веская причина требуется… ты ведь обычным участковым был. Кому помешал-то?

— А какая теперь разница? Было и было, сколько уж времени прошло.

— Это верно. — Илья потушил одну сигарету и сразу достал из пачки новую. — Слушай, а как же похороны, поминки потом?..

— Помогли мне, Илюх. Сильно помогли. Под охрану взяли и стерли всю жизнь, будто ластиком.

— Чекисты?

— Они самые.

— Блин, как же ты в такое вляпался? — сочувственным голосом поинтересовался Илья.

Валера только пожал плечами:

— Сам не знаю, как-то само собой получилось. Да и вспоминать, если честно, не хочется.

— Ну а сейчас как? Видимо все хорошо, раз на свет выполз.

— Сейчас хорошо, — согласился Валера. В голосе его послышались нотки грусти. Но Илья не придал этому значения.

— Итак, давай выкладывай, — после недолгой паузы, понадобившейся чтобы хорошенько затянуться, предложил опер.

Валера сделал удивленное лицо:

— Ты это о чем?

— Кончай, знаешь, что не люблю, когда тянут корову за вымя. Говори, зачем пожаловал? Ведь неспроста ты сразу после «воскрешения» ко мне приперся?

— Неспроста, — согласился Валера, и достал из заднего кармана джинсов аккуратно сложенный листок бумаги. — Адресочки мне нужно пробить. Но не официально, без запроса, так сказать.

— Дайка глянуть. — Опер взял бумажку и уставившись на длинный список, написанный ровным, убористым почерком, только присвистнул. — Многовато у тебя обидчиков, приятель.

— Сколько есть — все мои, — сухо изрек Валера.

— Ладно, я все-таки тебе кое-чем обязан. Сделаю. Давай свою мобилу, наберу как будет готово.

— Нет у меня мобилы, не обзавелся еще, — растерянно ответил Валера. — Лучше так договоримся… Завтра в сквере на малой Якиманке. Скажем часа в три. Успеешь?

— Успею.

Протянув руку, Илья еще раз внимательно пригляделся к своему бывшему коллеге. Что-то не нравилось ему во всей этой истории. Какая-та неправдоподобность. И этот самый червячок упрямо грыз его изнутри, порождая новые сомнения.

— Тогда до встречи.

— До встречи.

Попрощавшись, Валера кашлянул в кулак и неспешным, косолапым шагом направился в сторону КПП. Поручение данное ему Хозяином, было исполнено.

04 июля 2018, полдень. Улица Тверская

Книжный магазин Москва.

Кругом сплошной обман — считает лжец…

Купив несколько книг в букинистическом отделе, Николай Иванович направился к выходу. У самых дверей он остановился, задумчиво покусал губы и растерянно огляделся, пытаясь отыскать служащего магазина. Продавец нашелся неподалеку от рамок, что были установлены между отделами.

— Простите, — виновато приклонив голову, обратился к нему покупатель в старомодных очках с огромными линзами. — Могу я задать вам один вопрос?

— Валяй, — небрежно раздалось в ответ.

— Союз, то есть СССР, действительно развалился сам по себе или все-таки запад постарался?

Наморщив лоб, продавец на секунду «завис», словно его мозговой компьютер никак не мог справиться с объемом полученной информации. Но уже через секунду с его губ сорвался истерический смех. Схватившись за живот, он согнулся пополам не в силах справиться с эмоциями.

Озираясь по сторонам, Николай Иванович приподнял шляпу, как-бы извиняясь за неуместный вопрос, и быстро покинул магазин.

На улице было по-летнему знойно. Горячий асфальт, духота, бесконечные потоки машин — казалось, что даже дома источают невыносимый жар.

Остановившись напротив мэрии, бывший инженер с любовью уставился на исторический музей и Спасскую башню. Что ни говори, а Москва преобразилась. Смахнула с себя шелуху торговых палаток, расстелила перед гостями столицы, будто ковер, широкие тротуары и принарядилась зелеными деревцами — любо дорого посмотреть.

Взглянув на часы «Ракета», бывший инженер бережно покрутил завод, в очередной раз поразившись стойкости механизма — столько лет в земле пролежали, а все как новые.

Встреча была запланирована на восемь вечера, так что в запасе у него еще законный час, который он решил потратить на банальную прогулку по городу.

Пройдясь по Красной площади, Николай Иванович поднялся вверх по Никольской, потом перешел на Рождественку и уже собирался свернуть на Кузнецкий мост, когда его привлекло одно странное объявление.

«Поможем решить любые, даже сверхъестественные проблемы…»

Стрелка указывала внутрь двора.

В арке ведущую к дому № 17 обнаружился еще один рекламный плакат. Оказалось, что прямо в доме вели прием лучшие маги и колдуны столицы, участники и победители телевизионных шоу, международных конкурсов, лауреаты самых мыслимых и немыслимых премий.

Немного поразмыслив, инженер вновь сверился с часами и все-таки решил посетить столь интересное во всех смыслах заведение.

Возле приемной стойки оказалось многолюдно. Расфуфыренные дамы преклонных лет, люди среднего возраста и мальчик в инвалидной коляске, в сопровождении родителей. Николай Иванович скромно пристроился в конец очереди и сложив руки на коленках, будто примерный ученик, застыл в ожидании. Но пребывать в относительном спокойствии ему посчастливилось недолго. Почувствовав довольно неприятный толчок в бок, инженер повернул голову и уставился на бойкую старушку. Одета та была довольно экстравагантно, даже по меркам современной моды: на шее розовое жабо, свободная блузка ядовито-зеленого цвета и такой же яркой расцветки бриджи.

— Вы тоже к мадам Варфоломее? — поинтересовался она.

— Не уверен. Скорее к первому кто освободится, — ответил Николай Иванович голосом полным равнодушия, на что тут же получил довольно резкое возмущение.

— Да вы что? Как так можно! Вы же, в конце концов, не у врача на приеме прохлаждаетесь. В таком деле, поверьте моему богатому опыту, нельзя «к кому угодно». Иначе только хуже сделаете!

— Не переживайте, у меня обычная консультация, ничего серьезного, — попытался успокоить не на шутку разошедшуюся старушку инженер.

Но та лишь недовольно набычилась:

— Тем более необходимо сделать правильный выбор! В противном случае, деньги на ветер. Открою вам один секрет, — старушка придвинулась чуть ближе, и зашептала Николаю Ивановичу в самое ухо: — Здесь полным-полно шарлатанов…

— Вот как! — мужчина изобразил на лице искреннее удивление. Но улыбку сдержать все-таки не сумел.

— А вы что думали: это они по телевизору такие разудалые. А на деле, все не так просто. Обратишься ты скажем к «поисковику» с какой-нибудь болезнью. Он, конечно, поработает с тобой, но толку то пшик. Потому как надо к «врачевателю» идти. Понимаете, к чему я клоню?

— Кажется да, — честно ответил инженер. — Но дело в том, что у меня обычная консультация. Один маленький вопрос, и все. Никакой серьезной или даже маломальской помощи мне не требуется.

— Это оно сейчас не требуется, милок. А завтра — хвать! — и понадобится. Жизнь-то она вишь какая…

— Какая?

— Не-пред-ска-зуемая, — с гордость выпалила старушка.

С этим утверждением нельзя было не согласиться, — поэтому, Николай Иванович кивнул, и быстро осмотрел узкий коридор, желая подобрать другое место для дальнейшего ожидания. Тем временем посетительница продолжила поучать:

— Мотай на ус, кто тебе про этих аспидов всю правду выложит. Да никто, кроме бабки Настасьи.

— А вы, прости, здесь с какой целью? — поняв что вариантов у него особо нет, поинтересовался инженер. — С чем пришли?

Старушка расплылась в елейной улыбке:

— Да ни с чем. Так просто заглянула: посидеть, с людьми пообщаться. Раньше, когда молодая была, времени ни на что не хватало, а теперь его полно, а заняться особо нечем. Вот и развлекаю себя сама как могу.

— Интересное вы себе место для развлечения выбрали, — заметил Николай Иванович.

— Так я и сама женщина интересная, — хихикнула в ответ старушка.

Очередь быстро редела, маги работали скоро, словно кассиры в заводской столовке. И уже через пару минут Николай Иванович избавился от навязчивой соседки — его пригласили в дальний кабинет.

Мага, судя по многочисленным наградным сертификатом, именовали братом Никодимом. Был он средних лет, но его неимоверно большой живот и длинная, местами седая, борода, прибавляли ему добрый десяток. Привстав, маг поправил рубашку на выпуск и плюхнулся обратно в дорогое кожаное кресло.

Инженер зевнул и отрешенно огляделся. Кабинет в буквальном смысле ломился от всевозможной мистической атрибутики: искрящиеся изнутри шары, кроличьи лапки на столе, мудреные амулеты, изящные «ловцы сна» и еще много всякого абсолютно бесполезного хлама.

— С чем пожаловали? — по-хозяйски поинтересовался брат Никодим.

Николай Иванович прищурил взгляд:

— Я думал, что вы догадаетесь.

— Мы здесь серьезными вещами занимаемся, между прочим, — недовольно пробасил маг. — Если вам нужно погадать, советую обратиться к деревенской знахарке.

— Спасибо за совет, обязательно приму к сведенью, — кивнул Николай Иванович, и выложил на стол оплаченный при входе чек. — А пока прошу, ответьте мне на один важный для меня вопрос: что день грядущий мне готовит? — и в качестве помощи развернул руки ладонями вверх.

Во взгляде Никодима скользнуло напряжение. На выпуклом лбе выступила крупная испарина. Слишком неопределенным был вопрос.

— Хотите узнать что-то конкретное, или в целом? Беда — не беда, удача — неудача? — уточнил он.

— В общем, но желательно с подробностями, — сказал инженер и немного подумав, добавил: — И прошу вас не затягивать с разъяснениями, я очень тороплюсь.

Кашлянув в кулак, Никодим посмотрел на мужчину исподлобья — и, кивнув, перевел взгляд на его ладони.

Кожа у посетителя оказалась грубой, неухоженной, кое-где виднелась грязь, но даже среди всего этого безобразия можно было без труда различить изогнутую линию жизни, которая уходя в сторону большого пальца, совершенно непонятным образом пересекалась с линией судьбы, образуя странный рисунок больше всего напоминающий зигзаг.

Никодим пригляделся. Для сравнения даже покосился на собственную ладонь. Раньше он ничего подобного не видел. Впрочем, разве это плохо? Наоборот, импровизируй от души, вытягивая из клиента побольше денежек, — решил про себя Никодим. А что мужичок странный, так это не беда. Среди интеллигенции чаще всего попадаются скрытые психопаты и деспоты, в окружение близких — паиньки, способные снести любые мыслимые оскорбления, а как сталкиваются с незнакомцами, начинают проявлять агрессию. Так сказать, пытаются отыграться, выпуская наружу свое альтер эго. Таким надо просто немного подыграть, а потом оглоушить каким-нибудь ужасным известием.

Простой до безобразия план родился в голове Никодима в одну секунду.

— Хм, как интересно, — почесав бороденку загадочно пробормотал маг. — Кажется, я понял причину вашего беспокойства. Знаете, сегодня ночью у меня было одно видение. Тогда мне трудно было его расшифровать, но теперь я догадался в чем тайный смысл этого послания.

Николай Иванович промолчал. А Никодим мурлыкающим голосом продолжил:

— Вы ведь неспроста пришли сюда, верно? Вас привели ко мне особенные знаки. Не замечали с утра ничего странного?

Сняв очки с широкой оправой, клиент подтянул край изоленты, которая удерживала треснутую душку, и протер клетчатым платком толстые стекла.

— Что вы имеете в виду?

— Ну как же, это очевидно, — всплеснул руками Никодим. — Давайте-ка вспоминать вместе.

— Давайте, — без особого энтузиазма согласился клиент.

Маг принялся перечислять привычные вещи, которые с легкостью — при должном указании — можно было причислить к судьбоносным.

— Возможно, вы обратили внимание на воробьиную стаю?..

— Возможно.

— Ну вот, видите, а это, между прочим, проводники в мир мертвых. А в метро вам на ногу наступали?..

— Допустим.

— Так ведь это же к несчастью. Вот видите, а вы, наверное, не предали значения. Ах вот еще… Незнакомая старушка обматерила?

— Было такое.

— Так ведь то она на вас сглаз навешала. А машины гудели?.. А церковный звон слышали?.. А милостыню у вас просили? — маг буквально засыпал вопросами ошарашенного посетителя. В какой-то момент тот просто перестал отвечать и просто кивал, либо пожимал плечами.

— … поэтому вам безумно повезло, что обратились именно ко мне. Я с легкостью сниму с вас порчу. Всего три сеанса и вы перестанете пережи… страшиться завтрашнего дня.

Клиент помолчал, уныло опустив голову, а затем упрямо повторил движение: ладонь легла на стол, открыв взору мага изгибы судьбоносных линий. Брат Никодим дежурно улыбнулся. Разыгранный им спектакль не произвел должного эффекта, а значит стоит переходить ко второму варианту — соглашение, и начать во всем потакать неуступчивому клиенту. Тот ведь сам знает, как и что надо делать. Только поддакивай угадывая ответы.

— Хорошо, значит хиромантия, — осторожно, словно минер, произнес маг.

— Пусть будет хиромантия, — не стал спорить Николай Иванович.

По руке можно прочитать очень многое. А еще больше додумать. Никодим предпочитал сочетать первое со вторым в пропорции один к двум. В противном случае, можно нарваться на крупные неприятности. Вряд ли кто-то желает слышать о себе правду, ну или хотя бы ее большую часть.

— Итак, начнем. — Маг устало покрутил шеей, потер щеки и склонился над ладонью: — У вас очень интересная линия жизни, — после минутной паузы констатировал он.

— Чем же? — раздался недоверчивый вопрос клиента.

Никодим улыбнулся и добавил немного лести:

— Например, своей длинной. Потянет лет на сто, а то и двести.

— Вы в этом уверены?

— Сомневаетесь, — маг обиженно надул нижнюю губу, — так посмотрите сами. Вот какая бесконечная, через всю руку тянется. — Он ткнул в извилистую линию и медленно повел вверх, к пальцу, а затем дошел до изгиба. — Вот здесь она немного меняется, — пояснил он. — Видимо с вами произошло нечто трагическое… какое-то жизненное потрясение. — Ну а дальше продолжение жизни, при чем, судя по тому, какая линия жирная, жизнь у вас впереди предстоит бурная, насыщенная. Возможно, будут дети. Вы ведь не против детей? — подмигнув, поинтересовался Никодим.

Гость ничего не ответил. Молча поднялся, сухо попрощался и буркнув себе под нос что-то типа: '…везде один обман', — направился к двери.

— Постойте, куда же вы? — попытался остановить его маг.

Николай Иванович обернулся и обреченно вздохнул:

— Вы ошиблись. Абсолютно во всем. Линия после излома это шрам. Всего лишь шрам, товарищ шарлатан. А жизнь моя, увы и ах, оборвалась как раз на этом самом изгибе…

04 июля 2018 года, близится вечер.

Улица малая Бронная. Съемная двухкомнатная квартира

Задачка со множеством неизвестных

Первой в пристанище вернулась Рита. По привычке зашла на кухню, щелкнула рычажком включая чайник, и, присев на крохотный деревянный стул, так и просидела на нем до прихода Валеры. Он тихо прошел в комнату — даже не поздоровался.

Последним же явился Николай Иванович. Постояв у выключателя, он дождался, пока сумерки окончательно накроют город и зажег свет. Это был своего рода сигнал.

Рита вздохнула, прошла в комнату и села за круглый дубовый стол, который стоял в центре гостиной — услужливый хозяин в вечном ожидании гостей.

Мрачный, тяжелый взгляд бывшего инженера медленно скользнул по комнате: старый, местами потрепанный гарнитур Хельга, напротив зеленая софа и ярко-красный ковер на стене — немой отголосок прошлого, очередное напоминание о потерянной жизни.

— Как у вас? — сухо поинтересовался Николай Иванович.

— Поручение выполнил, — не отрываясь от окна, буркнул Валера.

Рита кивнула:

— У меня тоже все в порядке.

— Замечательно, — потер ладони инженер.

Комната погрузилась в неприятную, болезненную тишину. Все замерли, словно ожидая вердикта врача.

— А что если он сегодня не явится? — внезапно поинтересовался бывший участковый. И оторвавшись от созерцания узкой улочки, уставился сначала на Риту, а потом резко отвернулся.

— Вы продолжаете рассуждать человеческими понятиями. — Николай Иванович снял очки и по привычке потер уставшие глаза.

— А как мне прикажите мыслить? — поинтересовался Валера. — Как нечисть? Или как зверь, у которого появился требовательный хозяин⁈ Простите, не умею!

Инженер недовольно стиснул губы:

— Не надо повышать на меня голос, молодой человек. Я этого ужасно не люблю. И кстати, хочу напомнить, я нахожусь в том же положении что и вы!

— И что с того?

— А то, что я ваш союзник, а не враг, — терпеливо объяснил Николай Иванович.

— Тогда может быть вы расскажите мне, дураку, какого черта здесь происходит? — с некой издевкой попросил Валера. — Мы что же все-таки умерли или еще живы?

— Думаю, что ни то, ни другое, — с некой грустью ответил инженер, и немного помедлив, добавил: — Хотя по моему личному мнению, лучше бы мы гнили сейчас в могиле.

Рита нервно вздрогнула. Но не от услышанных слов, а от того, что лампочки на пыльной люстре принялись нервно мерцать.

— ОН приближается, — испуганно прошептала девушка.

Мужчины переглянулись. Валера затравленно сглотнул и поспешил поскорее занять место на софе.

Сигнал стал более частым, а потом резко вспыхнул стоящий в дальнем углу торшер. Серая мошкара полумрака разлетелась по комнате, вытолкнув наружу подростка в потертых джинсах и спортивной толстовке. Лица в глубоком капюшоне, как и прежде, различить было невозможно.

Юноша стремительно, и в то же время плавно, прошелся по комнате, будто тень. Сел за стол. Замер.

Присутствующие переглянулись.

Первым, как обычно, должен был держать слово самый старший из присутствующих. Кашлянув в кулак, инженер достал платок, попытался вытереть лоб, на котором не было и намека на испарину, но так и не успел этого сделать. Указательный палец хозяина иглой впился ему в грудь, а затем резко дернулся вправо, туда, где лежал пакет с купленными книгами.

— Я исполнил все, точь-в-точь, как ты велел, — оправдывающимся голосом произнес инженер.

Юноша замер. А через секунду, его перст указал на Риту.

Девушка напряглась и закусила губу:

— Я тоже все исполнила, никаких проблем.

Знак одобрения: легкое покалывание в висках.

Наступила очередь участкового. Валера покрутил обручальное кольцо на безымянном пальце левой руки и немного помедлив, произнес дежурную фразу:

— Все исполнено.

Но реакции не последовало.

— Да все нормально, слово даю, — раздраженно добавил Валера.

Юноша вытянул руку вперед, сжал ее в кулак. Раздался короткий стук — четыре раза.

Раскрыв глаза, Валера заметно побледнел. И тут же попытался оправдаться:

— Я не нарушил ни одного правила!

Стук повторился, став громче.

— Ни одного! — охрипшим голосом повторил Валера.

Не отрывая рук от стола, Рита покосилась на Иваныча. Тот, дрожащими губами, бормотал что-то себе под нос. Возможно, молитву, но скорее всего, просто нечто невразумительное.

Теперь стук превратился в оглушающий набат. Он слышался отовсюду — сверху, снизу, казалось, сами стены источают этот отвратительный звук.

Закрутив головой, в какой-то момент Валера не выдержал и закрыл уши руками, а потом еще и зажмурился. Но это не помогло. Даже сквозь опущенные веки он продолжал видеть Его — своего грозного хозяина.

Покинув свое место, юноша обошел стол по кругу и остановился напротив участкового.

— Прошу, не надо. Пожалуйста! Оставь его в покое! — глотая слезы, шептала Рита. Только тот, кто вернул их в этот мир — не имел в своем арсенале такой вещи как сострадание. Ему вообще были чуждо все человеческое. Он был порождением иного измерения.

Иных понятий.

Заставив Валеру подняться, юноша толкнул его к стене и легко, будто пушинку, поднял несчастного над землей. Участкового начало потряхивать, но не от страха, а от боли. Его кожа стала стремительно покрываться трещинами, черными и глубокими, как у древнего горшка, найденного при раскопках. Сжав зубы, Валера терпел, насколько хватало сил. А потом старая малогабаритная квартира наполнилась душераздирающим воплем.

Рита не хотела видеть этих страданий. Только руки приклеились к столу — их хозяин, пожелал, чтобы они слышали все, от начала и до конца.

Когда юноша ушел — растворившись в полумраке темного угла — Николай Иванович облегченно выдохнул. Каждый из них сегодня преступил установленные границы дозволенного. И хозяин прекрасно об этом знал. Но наказание получил лишь один из них.

— Почему только он? — всхлипывая, спросила Рита.

— Хрен его знает.

Встав из-за стола, Николай Иванович зло сплюнул на скрипучий паркет и помог Валере подняться. Тело мешком повалилось на софу. Откинув голову назад, участковый выпустил струйку сизого пара.

— Больно? — тихо спросила Рита.

— Словно умер… снова, — найдя в себе силы, прохрипел Валера.

Инженер прижал мужчину к себе. Он знал, что сейчас наступит «отходняк» — самая тяжелая часть страданий.

— Что хоть натворил-то? — чтобы как-то отвлечь парня, поинтересовался Иваныч.

Сплюнув кровью, Валера едва пошевелил губами:

— Семью решил проведать…

— Дурак, — спокойно констатировал инженер.

— Дурак, — согласился участковый. — Дураком жил, дураком и помер. Только горбатого как оказалось могила не исправляет. И в мытарствах продолжаю дурить! — на его лице возникла едва заметная улыбка, которую мгновенно сменила гримаса жуткой боли.

05 июля 2018, ранее утро.

Сквер, неподалеку от Патриарших.

Каждый в этом мире преследует свои цели.

Стая голубей окружила одиноко стоящую скамейку, птицы стали привычно топтаться на месте. Старик небрежно кинул на землю пшено и принялся наблюдать за тем как предвестники неудач, сбившись в кучу, накинулись на еду. Протяжное курлыканье поглотило все посторонние звуки. В какой-то момент, полный умиления взгляд оторвался от созерцания голубей и уставился на дорожку, по которой шел молодой человек в спортивной толстовке и джинсах.

— Что за дурная манера опаздывать. Причем всегда. — Как-то отрешенно произнес старик.

Удивительно, но юноша услышал его и заметно ускорился.

Потревоженные птицы, хлопая крыльями, резко взмыли вверх. Старик недовольно поморщился и наградил юношу осуждающим взглядом. Возмутитель спокойствия с деловым видом плюхнулся на скамейку, и, устроившись поудобнее, вытянул ноги, руки при этом он скрестил на груди.

Старик вздохнул. Достал из кармана еще горсть пшена. Уже через пару секунд, позабыв о страхе, голуби вновь окружили одинокую скамейку.

— Итак, друг мой, как твои скромные начинания? — не отрываясь от своего занятий, поинтересовался старик.

Юноша немного помедлил, а потом, не меняя положения, просто пожал плечами.

— Мне казалось, в данное истории ты должен проявить особое рвение…

На этот раз реакции не последовало.

Старик устало вздохнул:

— Знаешь, то, что происходит на земле напоминает мне заигранную до дыр пьесу. С одной лишь разницей — с каждым веком игра актеров становится лишь хуже. Так что временами бывает до безобразия скучно наблюдать за одним и тем же действием.

Выдержав небольшую паузу, собеседник продолжил рассуждать.

— Если бы не Парадокс, то было бы совсем печально. Только он лечит нас от пресности. Он, а не эти пустотелые сосуды, которых все привыкли называть людьми. Предсказуемые твари. Хоть бы раз выкинули что-нибудь эдакое, — речь прервалась, и старик уделил немного внимания голубям. Потом отряхнул руки и продолжил беседу: — Итак, а теперь о главном. Ответь, как далеко ты продвинулся? Поиски окончены?

Немного помедлив, юноша постучал по деревянной скамейке, последовательно, короткий, длинный — что-то вроде азбуки Морзе. Старик странно причмокнул губами.

— Другого шанса у тебя не будет.

Вновь стук. Но на этот раз послание оказалось более коротким.

— Ты сам выбрал себе помощников. И еще, запомни Кродо[1], наше земное время скоротечнее, чем у людей, и мы должны учитывать это. Доберись до Изначального, и тогда Парадокс обретет еще одну правильную форму.

Молодой человек занес кулак, чтобы выдать очередной ответ, немного помедлил, а затем выдал три коротких стука и два с паузой.

— Я рад, что ты меня понял, — кивнул старик.

Медленно поднявшись со скамейки, он поправил своей дорогой твидовый пиджак, разгладил брюки и несколько раз хлопнул себя по внешней стороне бедра. Аккуратно подстриженные кусты зашевелились, послышалось протяжное мяуканье. Из самой гущи показалась огромная, жирная морда черного кота.

— Нам пора, — сказал старик.

Кот фыркнул, выражая свое недовольство, но противиться не стал. Запрыгнул хозяину на руки и, получив скромную порцию ласк — короткое поглаживание по спине — тихо заурчал.

Слегка прихрамывая на правую ногу, старик направился в сторону Спиридоньевского переулка. После того, как советская власть, в период своего рассвета, избавилась от церкви святого Спиридона, которая сдерживала портал на Козьих болотах[2], старик смог ходить напрямки, не опасаясь, что колокольный набат оглушит его своим переливчатым звоном.

Москва, Ленинский проспект. 05 июля, утро.

Ассоциация деятелей игорного бизнеса

От страха до ненависти всего один шаг

Блуд равнодушно покосился на лоснящуюся морду охранника, показал тому язык, и недовольно протиснулся в узкие рамки металлодетектора. Остановился возле лифта, дождался, пока двери откроются. Все это время внутренняя охрана не спускала с него глаз, но замечания никто сделать не осмелился.

Года принял его в своем огромном овальном кабинете, который в буквальном смысле трещал по швам от обилия всевозможных украшений и дорогих безделушек. Массивные дубовые стеллажи хранили на своих полках различные проявления человеческих пороков, начиная от костяных кубиков и заканчивая позолоченной рулеткой.

Блуд никогда не понимал этого пагубного пристрастия к азартным играм. Ведь всем известно, здесь побеждает не ум, а изворотливость и ложь. А насытить себя адреналином можно иначе. Скорость — вот истинное наслаждение для бессмертного духа.

— Рад тебя видеть, брат, — поприветствовал вошедшего Года и распростер руки для объятий.

Он был седым и одутловатым: привычный удел для любого малоподвижного человека. Обменявшись приветствиями, старый мошенник достал бутылку коньяка и разлил по бокалам.

— Я на железном коне, — напомнил байкер.

— Разве тебя это когда-то останавливало? — удивился Года. — Обратно покатишь с ветерком.

Блуд нахмурил лоб.

— У меня к тебе серьезный разговор.

— Тем более, стоит немного снять напряжение, — продолжил гнуть свою линию старый мошенник. — Да пойми ты, я ведь не напиваться предлагаю. Серьезный разговор дело такое: мыслительный процесс на максимуме, взвешиваешь каждое слово. А мне себя беречь надо.

— Ну, за здоровый эгоизм можно и пропустить рюмочку, — с привычной небрежностью согласился Блуд.

Вытянувшись на удобном анатомическом кресле в стиле хай-тек, Года подхватил с маленького стола несколько шаров. Секунда, и они закружили по ладони в однообразном хороводе, не издав при этом ни единого звука.

— Не теряешь сноровку, — заметил байкер.

— Брось, — отмахнулся Года. — Мое ремесло всегда требовало не столько умения, сколько сообразительности. Так что это всего-навсего полезная привычка. К тому же не хочу в полтинник заработать артрит. — Пригубив коньяк, мошенник всем своим видом изобразил блаженство: раскинул руки и потянулся, словно сытый кот. — Ну, так что там у тебя?

— Я обращаюсь к тебе как к Смотрителю.

— Уже хорошо.

— Не хочу прыгать через голову.

— И не надо, — согласился Года.

— У меня сообщения для Старейшин, — пытаясь скрыть царившее внутри напряжение, сказал Блуд.

Реакция не заставила себя ждать, Года резко изменился в лице: розовые щеки побагровели, дрожащая рука вернула бокал обратно на стол. Резкий звук разлетелся по овальному кабинету.

— Аудиенция должна соблюдаться в порядке строгой иерархии. Ты не имеешь право лично… только я…

— Знаю, но мне жизненно необходимо присутствовать на докладе, — оборвал его байкер.

— Ты забываешься!

— Нисколько. Тем более, у меня есть веская причина, — упрямо повторил Блуд.

Поиграв скулами, Года покачал головой и потянулся к бокалу:

— Мне плевать на твои причины! Наши устои незыблемы. Именно поэтому они просуществовали не одну тысячу лет. И не тебе их нарушать!

Бокал оторвался от стола, но байкер перехватил руку Смотрителя.

— Бывают ситуации, когда соблюдать правила просто не имеет смысла.

— Да? Назови хоть одну!

— К нам в гости пожаловал Древний… Дух древнего…

Года легко освободился от захвата, но пить не стал. Задумчиво уставившись на байкера. Затем он прищурился, а его язык издал резкий щелчок.

— Вот как. А я думал, действительно произошло что-то серьезное.

— Хватит иронизировать! — сквозь зубы процедил Блуд.

— Вот что мне удалось выяснить. Спустился он не один. Ему прислуживают три нави. Не уверен, но скорее всего речь идет о первородном божестве.

— Вот как… не уверен… А чего тогда приперся?

— Ты обязан мне помочь! Прям вот так, по первому требованию!

— Не тебе учить меня, щенок. Я твой Смотритель, а не наоборот!

Напряжение росло. Ожидая извинений Года осушил бокал и со всего маха запустил его в стену.

— Если нечего сказать — пошел прочь! И не морочь мне голову всякими подозрениями. Или ты думаешь, что тебе позволено вот так вот просто заявиться сюда и отнять время у твоего куратора⁈

На лице Блуда не дрогнул ни один мускул. Выдержав паузу, он швырнул на стол несколько ярких альбомных фотографий:

— Я слышал, что основатели рода слепы, но не знал, что настолько. Надеюсь, это поможет тебе хоть немного прозреть.

Не дожидаясь ответа, байкер покинул кабинет, громко хлопнув дверью.

Года отошел к барному столику, открыл графин с «Ожье» и налил себе полный бокал. Выпил залпом, не морщась.

Его взгляд коснулся старой, пожелтевшей фотографии в изящной стальной рамке. Со снимка взирал молодой юноша в черном сюртуке и шляпе цилиндре на фоне первого игорного дома открытого в столице. Он хорошо помнил свою Предыдущую жизнь. Но главное, чем запомнилось ему его тринадцатое перерождение, стало пришествие на землю Духа безликого.

— Неужели все повторяется? — тихо прошептал Года и закрыл лицо руками.

Нет, смерти он не боялся. Его пугала чистая меркантильность. Страшно было падать с той высоты, что он достиг.

Подойдя квесьма приметному мотоциклу марки «Confederate B120 Wraith», Блуд даже не обратил внимание на старый, тонированный фольцваген пассат.

Мотор взревел привычным чарующим звуком и его стальной конь неспешно — для своих параметров — устремился в автомобильный поток. Если бы Блуд почувствовал за собой слежку, он с легкостью избавился от нее. «Конфедерат» при его небольшом весе и мощном V-образном двигателе мог разгоняться до запредельных скоростей. Но сегодня, потеряв бдительность, байкер весь путь до загородного дома, был погружен в тяжелые раздумья.

На земле дух сильно ограничен во времени и скоро начнет действовать. А значит жизнь его братьев, и его самого, буквально висит на волоске.

Вырвавшись из городской суеты, Блуд плавно свернул на заправку. Небрежно сказал помощнику в ярко-желтой куртке — полный! — и отправился в магазинчик. В такие минуты, когда мозговая деятельность буквально на пределе, хорошо помогала чашечка американо. Пускай и не такого крепкого, как следовало, но все-таки доза кофеина.

Сунув карточку в терминал, Блуд внезапно ощутил пробежавший по спине холодок. Резко обернувшись, он сразу понял в чем тут дело. Возле его мотоцикла суетились двое: пытались вскрыть седельную сумку. Обычный обыватель вряд ли будет к такому готов, а вот байкер среагировал молниеносно.

Когда он выскакивал на улицу, компактная телескопическая дубинка уже грела его ладонь. Грабители опомнились слишком поздно — один получил мощный удар по запястью, а вот второй отхватил по голове, да так сильно, что мгновенно лишился сознания. Тонированный фольцваген дал по газам и с буксами рванул к выезду на шоссе. Блуд едва успел схватиться за ручку задней двери, но тут же отпустил ее — тягаться с автомобилем не имело никакого смысла. Впрочем, и здесь было чем отвести душу.

Хлесткие удары заглушили мольбы о помощи. Байкер делал вид, что их не слышит.

— Кто вы такие⁈ Кто подослал! Отвечайте! От-ве-чайте!!!

Впав в раж, он никак не мог остановиться. Даже когда кто-то обхватил его за плечи и повалил на себя, Блуд все равно продолжал задавать один и тот же вопрос.

А потом была полиция, невнятные показания и жуткая опустошенность…

Его истинный враг не имел к этому нападению никакого отношения. Дух продолжал таиться где-то неподалеку, выбирая удобный случай, чтобы нанести роковой удар, не оставив жертве даже крохотного шанса на спасение.

04 июля 2018. День.

Москва, недалеко от Малой Якиманки. Тихий сквер

И на старика бывает проруха

Валерий явился строго в назначенное время. Слегка помятый и сутуленный, словно побитый пес. Со стороны могло показаться, что он явно хватанул лишнего. Вот только привычного для данных обстоятельств перегара почему-то не чувствовалось.

Поприветствовав приятеля, бывший участковый присел на скамейку и тихо спросил:

— Принес?

— Принес.

— Можно взглянуть?

— Не торопись.

— Что-то не так?

— У меня к тебе остался последний вопрос.

— Спрашивай.

Опер немного помедлил, а потом произнес:

— Дурацкую легенду ты себе сам придумал или кто подсказал?..

Валера вздохнул — хотел рассмеяться, но сил не хватило, внутренности болели так, словно их пропустили через мясорубку. Поэтому он просто улыбнулся.

— И чем же она тебе не понравилась?

— Нереальная, процентов на восемьдесят.

— Допустим. Но другой, прости, у меня нет.

Илья покачал головой:

— А я думаю есть. И я хочу услышать ее, а не тот бред, что ты впарил мне вчера.

— Уверен? — уточнил Валера.

— Абсолютно. В противном случае можешь обращаться к кому-нибудь другому. От меня ты никакой информации не получишь.

На этот раз улыбка у Валеры вышла какой-то печальной, словно он сочувствовал приятелю и его неправильному выбору.

— Хорошо, сам напросился.

— Ой, вот только не надо пугать, — скривился опер. — Выкладывай, что за хрень с тобой приключилась?

— Да ничего особенного, — как-то буднично ответил Валера. — Просто я умер.

Пауза была очень долгой. Илья замер — и по его лицу трудно было понять: то ли он пытается поверить, то ли сдерживает себя, чтобы не разразиться отчаянными матюгами.

— Все что было тогда, в девяностых: похороны, поминки, слезы, все правда, — таким же спокойным голосом продолжил участковый. — Только вот незадача, до небес, как нам втолковывают всю жизнь, я так и не добрался.

— А куда… добрался? — непонятно зачем спросил Илья.

— Не знаю, и честно говоря, знать не хочу. Важно другое, что теперь я вернулся. Вернее, меня вернули.

Голос Ильи заметно дрогнул. Значит поверил. Ненадолго, всего на секунду, но все-таки поверил.

— Кто?

— Я бы тоже хотел это знать, — опустил голову Валера. Вчерашняя встреча с надзирателем вновь откликнулась ноющей болью. Закрыв глаза, участковый нервно потер веки. — Знаешь, у меня больше вопросов, чем внятных ответов. Я вроде есть, и в то же время, меня нет.

Поднявшись со скамейки, Илья посмотрел на Валеру равнодушным взглядом.

— Знаешь что, давай-ка вставай.

— Зачем? — не понял Валера.

— Пойдем, прогуляемся с тобой до отдела.

— Зачем?

— Потолковать с тобой хочу, по-серьезному. Надоело мне этот бред слушать.

Выпрямившись, Валера поднял голову. Усталое лицо изменилось. Морщины паутиной покрыли всю кожу, сделав ее заметно темнее.

— Илюх, давай по хорошему: просто отдай мне список с адресами и разойдемся как в море корабли, каждый по своим делам…

— По-хорошему не получится, приятель, — не согласился опер. Его рука уже обхватила рукоять табельного ПМ, который пока оставался в заплечной кобуре. — И не заставляй просить тебя дважды. И не нарывайся!

Валера надул щеки, резко открыл рот и выпустил воздух. Произошел этакий хлопок, послуживший сигналом к началу действовать. Опер так и не смог понять что же произошло. Еще секунду назад он стоял на своих ногах, а теперь раз! — и лежит на земле. И не может подняться. Сверху, будто плитой придавило. Могильной плитой, — пронеслась в голове страшная мысль.

— Су-у-у-ка, — процедил сквозь зубы Илья.

— Все может быть, — не стал спорить участковый.

Забрав листок из внутреннего кармана куртки, Валера проверил список. Данные на людей, напротив каждой фамилии адреса, паспортные данные и остальная, совершенно не нужная в его случае, информация. Получалось, что Илья «пробил» каждого, а вот в конце засомневался.

— Спасибо тебе, — поблагодарил он бывшего приятеля.

— Да пошел ты!

— Пойду… А куда ж мне деваться?

Валера спокойно побрел по улице, в сторону малого Каменного моста. Он справился с очередным поручением, а значит сегодня, возможно, получится избежать очередной порции боли.

04 июля 2018 год. Излет дня.

Чертольский переулок. Дом без номера.

Убежище старого приятеля.

Уставший от жизни, ее не поменяет.

Шикарный черный «мерседес» представительского класса остановился возле неприметного трехэтажного особняка, который мало чем отличался от бесчисленного множества себе подобных. Года выбрался из автомобиля и замер, по привычке решив осмотреться. Посторонних глаз не было. Люди шли мимо, а те, кто стоял на месте, были заняты своими делами.

— Что ж, пожалуй мне пора, — непонятно к кому обратился старый мошенник.

Чтобы заглянуть в прошлое, ему не нужно было закрывать глаза, достаточно стиснуть зубы, глубоко вздохнуть, — и привычный московский переулок резко потерял яркие краски реальности. Листва затрепетала, деревья уменьшились до состояния ростков. Вскоре, тоже самое произошло и с домами. Их будто разобрали по кирпичикам. Время ускорило свое возвращение вспять.

Облака со скоростью стрелы проносились по небу, а Года продолжал стоять на месте, наблюдая за тем, как меняется мир вокруг Чертолья. Когда-то, еще до возникновения самого великого города именуемого Третьим Римом, здесь располагался храм бога Перуна. И сейчас, мужчина оказался в то самое время.

Это была его самая первая жизнь.

Он стоял в светлых одеяниях посредине вытоптанной поляны, а перед ним высилось огромное деревянное капище — высокий дом с остроконечной крышей. Место было выбрано неслучайно. Раньше здесь находился источник. Но не водный, а энергетический. Сотни крохотных нитей соединялись в единый великой ствол, который в те времена именовали Родом.

Поправив белые одежды, мошенник прикоснулся к лицу. Повязка из густого дыма плотно стягивала его глаза. Если бы он взглянул на себя со стороны, то наверняка разглядел сквозь мрак белые очертания зрачков. Именно таким он и явился к своим предкам, перешагнув грань временного круга.

Обычно Года редко прибегал к подобным мерам, но сегодня был особый случай. Он должен был видеть Волхва, рассказать ему о случившемся, услышать его совет. А попасть в убежище старого друга можно было лишь таким способом.

Вокруг царила могучая, первозданная природа. Года вздохнул полной грудью и, опершись о возникший в его руке посох, смело шагнул вперед, в прошлое.

Низко приклонив голову, он зашел в просторный зал, а в настоящем — открыл дверь в уютный офис, расположенный в помещении бывшего ателье. Прошел по восьмиугольному залу Девяти врат стараясь не смотреть на деревянные изваяния давно позабытых идолов. Миновал восемь Залов-Святилищ и попал в девятый, посвященный Перуну. Реальность же провела его сквозь закрытые кованые двери, в крохотный подвал, а уже отсюда по длинным извилистым коридорам старой Москвы, Года попал в капище древнего волхва.

Теперь можно было возвращаться в настоящее. Сорвав с лица повязку, сотканную из сгустков дыма, мужчина сощурился, пытаясь привыкнуть к яркому свету факелов. Из темноты, шипя, будто стая пауков стали проступать очертания древнего зала, с каменными стенами и низким арочным потолком.

Последним проявился огромный деревянный трон с массивной спинкой и резными узорами звезд и солнца. Дерево было темным и потрескавшимся от вечной сырости. Неподалеку возвышались два громадных сундука и сваленный в кучу скарб.

Года сделал несколько шагов, и, присмотревшись, зло выругался. Обычная бутафория. Никому не нужный хлам, ставший пристанищем для крыс и мерзких мокриц.

Ну и выбрал ты себе место Богомол, — прошипел мошенник и, сняв пиджак, повесил его на спинку трона. Затем, засучил рукава, он приблизился к неприметной кованой двери. Но открыть ее оказалось не так-то просто. Просев под собственной тяжестью она практически вросла в пол. Навалившись плечом, Года стиснул зубы. Сразу вспомнилась война с напористыми французами и все лишения, что принесла та нелепая война.

Протяжный скрип вперемешку со скрежетом нарушил тишину. Года стер со лба пот и включив фонарик на мобильном, осторожно двинулся в темноту.

Он познакомился с Богомолом на берегах Меотида. Его новый друг был потомком Скифов: высокий, статный, способный не только слушать, но и говорить. Его первая проповедь стала для Годы настоящим откровением. Собрав народ на площади, Богомол даровал людям надежду, за что и был нещадно бит палками. Власть никогда не любила тех, кто умел просвещать дремучую чернь…

В конце туннеля показался свет — один менее яркий повис на уровне головы, а другой — ослепительный, не выше живота.

— А на поверхности мы не могли встретиться, брат? — улыбнувшись, спросил Года.

— Для меня существует только один истинный город, а не та каменная деревня, что заняла его место, — раздался низкий голос Богомола.

— Ты поэтому подался в диггеры? — поразился мошенник.

Свет вырвал из тьмы широкое бородатое лицо. А еще яркую, белозубую улыбку.

— Я не пытаюсь угнаться за временем… я хочу его остановить.

— Копаясь в прошлом? Что ж, достаточно оригинальный способ.

Богомол рассмеялся. И в этот же миг стены сотряслись от внезапного вибрации, будто мерные удары наковальни стремительно пронеслись где-то неподалеку, оглушая нарастающим ревом.

— Я к тебе не с пустыми руками. Нужно кое-что обсудить, — дождавшись пока поезд скроется в бесконечном туннеле, унеся с собой посторонние звуки, сказал Года.

— Иначе бы ты не приоткрыл Занавес.

— Именно.

— Хорошо, пойдем, здесь недалеко.

Подземные лабиринты Москвы, это не просто отголосок прошлого — это настоящий ящик Пандоры. И те, кто хоть раз пытался заглянуть туда, уже никогда не останутся прежними. Им просто не позволят этого сделать. Ведь невидимые нити предыдущих поколений неразрывно связывают нас узлами прочной паутины. Ее нельзя разорвать или уничтожить. Нам всем уготована одна участь. Наступит день, и мы сами превратимся в эту самую паутину.

Поставив фонарь на небольшой каменный выступ, Богомол присел рядом, и слегка расстегнув удобную куртку, потянулся. Года устроился напротив и посмотрел на свои черные от грязи ладони.

— Так что у тебя, выкладывай, — начал диггер. — Что там творится, на этой вашей поверхности.

— Нас посетил Вестник. — Больше Года не сказал ни слова, сложив руки перед собой, он обреченно опустил взгляд.

Поменявшись в лице, Богомол почесал топорщащуюся во все стороны бороду.

— Ну и дела.

— Скверные дела, — согласился Года.

— А ты уверен?

— Его признаки ни с чем не спутаешь.

— Плохая весть. Опять все снова здорова.

Мир как воронка — цикличен и предсказуем, — протянул старый мошенник.

Богомол недовольно скривился:

— Это мы делаем его таким… Ты же знаешь, мне не по нраву чушь насчет фатализма и всякой там неизбежности. Лучше скажи, кого он выбрал в жертву на этот раз?

— Пока не знаю. Есть лишь догадки. Ко мне обратился брат по имени Блуд. Сначала я отнесся к нему с недоверием, но прочитав его мысли понял, что ошибся, — и после недолгой паузы, добавил: — На этот раз Вестник пользуется помощью трех навов.

— А, знакомая схема. Задействовать потерянные души. Они-то и выполнят за него всю грязную работу. Ну а он тем временем доберется до основной жертвы.

Года вздрогнул, но спорить не стал.

— У Вестника это называется устранением ошибки. Восстановлением иерархической последовательности.

— Да мне плевать как у него это называется! Лучше скажи, что нам всем делать?

Мошенник отвел взгляд — на скулах заиграли желваки.

— Ничего.

— Что значит ни-че-го? — возмутился Богомол. — Ты с ума сошел⁈ Но почему?

Уняв свое возмущение, Года глубоко вздохнул и уставился на диггера.

— Потому что так будет правильно. Вестник приходит, чтобы исполнить предначертанное. И не стоит вмешиваться в дела небесной канцелярии. Тем более, что далее следует сто лет перемирия. Таково правило иерархии. Его нельзя изменить. Вот почему! Да и чем мы можем поделать. Попытаться остановить Вестника, все равно, что встать на пути у локомотива. Снесет к чертям собачим и не заметит.

— Может быть, обратиться в Гильдию наемников или сразу в Культ. Возможно они…

— Бесполезно, — грубо прервал друга Богомол. — Одни пообещают, но предадут, а вторые — предадут без всяких обещаний. И тем и другим ни к чему чужие проблемы.

— Возможно, ты и прав. Каждый из нас боится потерять сомнительный дар бессмертия, брат, — устало произнес Года.

Какое-то время они молчали, взирая на яркий луч света, заставившего масляные тени туманного прошлого выбраться из своих укрытий — из темноты послышался предостерегающий шепот.

Крохотная пыточная комната напоминала склеп и по внешнему виду и по содержанию. Во времена «кровопийственного» опричного двора Ивана Грозного здесь было погребено немало бедных мучеников — участь одна на всех, — и неважно, сознавались они в содеянном или нет.

— Что решил? — первым нарушил тишину Богомол.

— Знаешь, что-то надоела мне пресная жизнь, — откликнулся старый мошенник.

— Вспоминаешь дикую охоту?

— И не только ее. Еще набеги варваров, загон и облавы, — хищно улыбнулся Года.

— Да, были времена.

— Не времена, а люди, — поправил его собеседник.

— Верно, люди все те же.

— Вот и я и говорю. Дело не во времени, а в нас. Остальное — тлен.

— Тлен, — не стал спорить Богомол. — Постой, это же мои слова.

Года кивнул:

— Твои. И я хочу отметить, правильные слова. А знаешь, о чем я еще подумал…

— О чем?

— Я ведь не живу, а влачу жалкое существование. Все серо, однообразно. Я только сейчас это понял. Так вот, сыт я по горло этим притворным спокойствием.

— Цифровая эпоха забвения, мать ее! — буркнул себе под нос диггер.

— Эпоха да. Но люди-то те же.

— Полностью с тобой согласен.

— Значит ты со мной? — уточнил Года.

Вместо ответа на лице бородача возникла широкая, наполненная радостным предвкушением, улыбка.

[1] КРОДО (КРЪТ) — один из старых, верховных богов, бог капищ и жертвенных мест

[2] старое название Патриарших прудов