Представитель по доверенности

Глава 11

Глава одиннадцатая.

Декабрь одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

Россия удивительная страна, в ней очень часто происходят чудеса. Особенно много чудес происходило в тот период, когда идеология довлела над экономикой.

Я понимаю, когда в СССР государство понуждало оформлять все сделки с автотранспортом в специальном комиссионном магазине — государство хотело знать. Я понимаю, когда в СССР, купив «ВАЗ» −2106 за шесть тысяч сто сорок два рубля, ты продавал ее через полгода на вещевом рынке за одиннадцать тысяч рублей, указывая в договоре купли продажи, сумму в пять тысяч рублей. Ну, не желало государство рабочих и крестьян, что пыталось свое существование вогнать в узкие рамки статей немецких экономистов, написанных сто лет назад, что использованная вещь может стоить дороже, чем такая-же, но только новая. Не предусмотрено это было у бородатых мыслителей Маркса и Энгельса, а значит это было неправильно, и государство с этим нещадно боролось, чем пользовались многочисленные кидалы.

Сейчас же страна перешла на рыночные рельсы, дана команда всем обогащаться, но, все машины, все еще продаваемые через комиссионный магазин, стоили исключительно десять тысяч рублей, независимо от года выпуска и марки автомобиля.

Самое смешное, на вопрос — зачем вы это делаете, покупатели пожимают плечами и глубокомысленно изрекают — чтобы налоги не платить. Какие налоги, сколько налогов — никто вам на этот вопрос не ответит, но все с умным видом заявляют, что уклоняются от налогов. Продавца угнанных автомобилей я заметил сразу, он особо не прятался и мелькал в неровных строчках журнала учета комиссионного магазина чаще всех. Но в этом, в принципе, не было особого криминала — уже появилась прослойка отчаянных людей, что гнала японские, не убиваемые «праворульки» через бездорожье Дальнего Востока и Забайкалья, к цивилизованным местам, прорывались через бандитские засады Благовещенска и Хабаровска, недолго зализывали раны дома и снова, как на войну, уезжали на Дальний Восток, где начинали смертельно опасную игру на, раскинувшемся среди холмов Владивостока, авторынке «Зеленый угол». Спрос на машины из Страны восходящего Солнца все время рос, как и цены на них, народ охреневал от уровня комфорта и надежности заморских аппаратов, и профессиональные гонщики, зачастую в одиночку, пригонявшие по две-три машины за рейс, заполняли все больше и больше мест на авторынках от Читы до Урала, где сформировался определенный водораздел между «японцами» и условными «немцами».

Чтобы не запутаться в десятках, угнанных у нас машин, я составил рукописную табличку, куда внес дату угона, цвет и марку автомобиля, а также номер уголовного дела и, перебирая журнал учета местной авто комиссионки, она стала постепенно заполнятся. Вскоре я просто искал знакомую фамилию продавца и выписывал все автомобили, что оформлялись им через магазин. Товарищ по фамилии Кузнецов Николай Архипович был местным жителем и чрезвычайно удачливым перегонщиком или продавцом при перегонщике — этот момент я надеялся выяснить после задержания.

Закончили работу мы с Русланом поздно вечером, сдали бумаги магазина сердитой женщине в приемной местного начальника, сели в «Ниву», припаркованную на соседней улицы, хотя Руслан, плетущийся за мной по нечищеным улицам провинциального городка, ругался, что моя паранойя не знает никаких разумных границ.

— Не бухти. — я перчаткой смел снег с боковых окошек и зеркал, завел двигатель: — Давай лучше возьмем водочки, и что-нибудь поесть, да вечером посидим все вместе, а то боюсь, с завтрашнего дня нам будет не до спокойных вечеров.

Ассортимент ночных киосков на главных улицах столицы Республики не особо отличались от выбора аналогичных заведений в Городе, поэтому, опытный Руслан вернулся довольно-таки быстро, бросив в багажный отсек, где было прохладней, объемистый пакет, брякнувший стеклом.

Через сорок минут я, припарковав машины, зашел в наш с Наташей домик, где она ловко сервировала стол под нетерпеливым взглядом, вечно голодного, Брагина.

— Смотрите, что мы с Русланом сегодня нарыли! — я еще раз протер тряпкой угол стола и положил свои выписки: — Мы сегодня молодцы.

Пока Брагин изучал список, мы с молодцом Русланом выпили по стопочке 'призовых, после чего я предложил высказываться о том, в каком порядке реализовывать полученную информацию.

— Наташ, по старинному русскому обычаю, первый высказывается самый младший чин, так что давай, излагай…

Под хихиканье коллег, «младший чин» звонко чмокнул меня в губы и поднес, налитую до краев, стопку.

Признав, что ничего не делать завтра и пить — тоже вариант, я передал слово нашему «понятому» — Виктору Брагину.

Через двадцать мину все, кроме молча сидевшей рядом со мной Наташи, громко орали друг на друга, защищая свой вариант действия.

Вите хотелось быстрее получить вторую часть вознаграждения от владельцев угнанных в Городе машин, и он настаивал, что надо тупо ехать по ближайшим адресам и изымать автомобили, вызывать владельцев и передавать им автомобили, после чего изымать следующие.

Уставшему за день Руслану было «по фиг», чем заниматься, о чем он громко заявил: — Паша, что скажешь, то и буду делать.

— Я предлагаю завтра с утра ехать на домашнему адресу Кузнецова, изымать его и колоть где-нибудь, а уже, по результатам разговора с этим продаваном, решать дальше. И, еще одно, если изымать автомобили, то начинать надо не с местных покупателей. Столица здесь — городок маленький, почти все друг друга знают. Пока пару машин изымем, остальные владельцы будут в курсе, что из Города приехала зондер-команда и машины вывозят — уверен, спрячут наши машинки так, что мы за год их не найдем. Просто, если все на периферии получится, то, прежде чем у местных машины забирать, вызвать сюда владельцев угнанных тачек и вместе с ними сразу идти. Уж они. За свое кровное с местными будут биться не на жизнь, а насмерть, нам же проще будет.

В это время в дверь домика уверенно постучали. Руслан мгновенно вскочил, как будто ждал кого-то, вышел в прихожую, где раздался шепот и приглушенное хихиканье, определенно женское. На эти звуки из-за стола выскользнул Брагин, который стал быстро одеваться, чем немало меня удивил — на столе еще было полно еды и выпивки.

Через пару минут в комнату заглянул, уже взбодрившийся, Руслан:

— Паша, Наташа, спокойной ночи. Мы пойдем.

— А… — я открыл рот, но женский локоток стукнул меня по ребрам, и платиновая блондинка, с какой-то издевкой, прощебетала: — Спокойной ночи, мальчики!

— Чтобы в семь часов у машины стояли! — успел я выкрикнуть строго, прежде дверь домика захлопнулась за нашими гостями, ибо командир я или не командир.

— Солнышко, а что это было? — я потер бок — локоток у Наташи был хоть и изящный, но острый.

— У них личная жизнь образовалась. — девушка плюхнулась мне на колени и внимательно посмотрела в глаза: — Ты меня стрелять научишь?

Я, не ожидавший такого резкого перехода от личной жизни оперов к милитаризации моей подруги — хрупкой девушки, обожающей классическую музыку, балет и оперу, машинально кивнул: — Если захочешь. Отъедем от трассы подальше и дам тебе пострелять, патроны есть.

— Я думала, тебя уговаривать придется. — как-то, даже, разочарованно сказала Наташа: — Готовилась ночью аргументы предъявить.

— Прости. — я покаянно мотнул головой: Что оказался слишком податлив, но… мое обещание касалось только пистолета. Если хочешь пострелять из автомата, придется тебе меня поуговаривать.

— Я знала, что ты упрямый. — Наташа сунула мне в рот бутерброд с финской «салями», вышла в прихожую, закинув крюк на дверь и крикнула уже из санитарной комнаты, что если я хочу, чтобы на меня хватило воды в душе, то должен поспешить к ней, а то она на себя истратит всю горячую воду.

Пришлось быстро дожевывать бутерброд, выключать свет в комнате, чтобы никто из темноты ночи, через поддернутое инеем окошко не подсматривал за нами, и, скинув одежду, в чем мама родила, побежал на шум льющейся воды и голосок Наташи, что что-то негромко напевала.

Отблески пламени из-за приоткрытой печной заслонки, завывание ветра за окном, мирное посапывание, довольной девушки, что все-таки смогла меня «уговорить» дать пострелять из «Кедра» — что еще нужно мужчине? Только одно — уверенность в том, что тебе не придется завтра очищать двор и дорожки вокруг этого домика, носить дрова и воду, сбрасывать снег с крыши, а, насладившись пасторальными пейзажами, ты, через несколько дней вернешься в родной Город, с его серыми громадами домов, всепогодном метро…

Проваливаясь в сон я слышал приглушенный шум голосов за стеной, чей-то негромкий смех. Как пожилой родитель, волнующийся за загулявших детей, я улыбнулся, что мои опера не ищут приключений на свою задницу где-то на территории базы, а вернулись домой… На этой мысли я уснул.

Из сна меня вырвало тихое жужжание будильника механических ручных часов «Полет», лежащих на тумбочке у моего изголовья. Мне всю ночь снились перестрелки с добросовестными собственниками автомобилей в местных горах, причем на моих руках в этом кошмаре, успели умереть и Виктор, и Руслан, а Наташа сказала, что достреливает последний магазин… В общем я был рад проснутся. Пока я собирался с духом, чтобы вылезти из-под теплого одеяла и ступить ногами на простывший за ночь пол, легкая девичья фигурка, мелькнув белизной аккуратной попки истинной питербурженки, проскочила в туалет, а мне осталось только натянуть носки и свитер, подбросить несколько палений на багровые угли в глубине печи, надеясь, что дом прогреется быстро. Демон, в этом полудиком краю, пользующийся определённой свободой, уже сидел у входной двери, в ожидании, когда я выпущу его на прогулку — в шесть утра, желающих прогуляться по булыжникам берега горной реки на базе не наблюдалось, поэтому Демон отправлялся на прогулку самостоятельно.

Я злорадно застучал в стену, дождался оттуда звуки ругани, вырванных из сна парней, недовольный женский голос, и включил электрический чайник, чтобы за его свистом не слышать, какими словами мои сотрудники описывают человека, стучащего в стену соседям в шесть часов утра — им потом стыдно будет, да и я могу это запомнить.

Мы с Наташей выпили чаю, доели остатки хлеба, колбасы и ветчины, что ночью охлаждались между двойным остеклением окошка, дали демону половину содержимого, чуть-чуть подогретой свиной тушенки «Великая стена» и в семь часов, одетые и готовые к подвигам, стояли у шумящей вентилятором на холостом ходу, «Нивы». Наши соседи вышли минут через десять, на крылечке раздались чмокающие звуки, после чего с крыльца спустились две, явно девичьи, фигурки, что зябко охватив себя руками, быстрым шагом двинулись по тропинке к главному корпусу базы, а из-за угла, загребая снег ботинками и отчаянно косолапя, как детишки, не желающие идти утром в детский сад, выдвинулись два наших богатыря. Загнав приданные силы на задний ряд сидений, я махнул рукой, оставленному «на хозяйстве» Демону, что пытался меня гипнотизировать через замершее окно, в надежде, что хозяин все-таки возьмет собачку с собой, я уселся на водительское сидение, с удовольствием потянулся и «воткнул» первую передачу

Господин Кузнецов, удачливый торговец японскими автомобилями, жил возле вокзала, в старом бараке, что железная дорога выстроила вдоль стальных магистралей по все стране, для «приближения работников к месту трудовой деятельности».

Дверь нам открыла крупная женщина в несвежей ночнушке, на вопрос «Николай дома?», почесала левую грудь, вываливающуюся из штопанных кружев рубашки, и равнодушно кивнув, отправилась в черноту спящей комнаты.

После неразборчивых слов, донесшихся из душной темноты барачного жилья, на пороге тьмы и света, падающего от висящей в общем коридоре, тусклой лампочки, появился худой, костистый мужик, стопроцентный «сиделец», с потускневшими синими разводами старых тюремных татуировок по всему телу. К моему разочарованию, в выцветших глазах мужика не было страха или отчаянья, типичного для вора, встретившего на пороге сотрудников «угро», знающего за свои «делюги», а только тоска смертельно уставшего человека.

— Николай Архипович? — я махнул красной коркой удостоверения: — Желательно проехать с нами. Одевайтесь.

— А что случилось, командир? — не надеясь на ответ, спросил бывший сиделец.

— Извините, но на месте объясним. Паспорт возьмите.

Мужик нырнул в темноту, откуда донеслись звуки торопливых сборов, встревоженный шепот женщины, взволнованной, не будет ли их следующая встреча только через пару лет, успокаивающие матерки мужчины. Я не боялся, что фигурант уйдет от нас через окно — на улице хрустел снегом недовольный Руслан.

— Паспорт взяли? — я протянул руку, и сердце мое екнуло, когда на раскрытую ладонь мне легла, блестя новой, темно-бордовой коркой, паспортина гражданина СССР.

Уже поняв, что нас ожидают неприятности, я начал торопливо листать хрусткие страницы документа. Я не помнил, какие были номера паспорта гражданина Кузнецова в документах комиссионного магазина, но там точно были другие данные паспорта.

— Паспорт когда меняли?

— Там написано! — начал дерзить Николай.

— Слушай, Коля, ты меня не зли! — я зло ощерился, шагнув к уголовнику: — Я спрашиваю, ты вежливо и подробно отвечаешь. Если что-то имеешь против такого порядка разговора — одевайся, будем в другом месте беседовать.

— Можно подумать, что если я с тобой сейчас поговорю начальник, т меня дома оставишь- показал стальные коронки левой половины рта гражданин Кузнецов.

— А зачем мне тебя куда-то тащить, тем более я человек неместный, кабинет для разговора с тобой в вашем управлении еще искать…

— А ты командир покажи мне еще свое удостоверение, а то мелькнуло перед глазами, я и понять не успел, откуда гость незваный пожаловал.

На этот раз Кузнецов внимательно читал мою должность и место работы, после чего совсем загрустил: — Значит, что-то серьезное мне шьют, раз из Города опера прискакали…

— Ты мне скажи лучше, когда и где паспорт потерял? — я начал терять терпение — переживание бывшего «зе-ка» меня волновали мало.

— Паспорт! — Николай с силой ударил себя кулаком по голове, так, что раздался костяной стук: — Это че, по моей бирке кто-то у вас дела крутит?

Ладно, одевайся, да выходи. — я махнул рукой Виктору и повернулся к выходу.

— Все таки, забираешь меня начальник? — разочарованно протянул мне в спину Кузнецов.

— Нет, в машине опрошу и поеду по своим делам.

Мне просто не хотелось садится на скрипучий, ветхий табурет в душной комнате, искать на столе не самое липкое место, чтобы положить свою папку и не замарать рукава одежды о подозрительные пятна на вытертой клеенке — чистоплотность сожительницы или жены гражданина Кузнецова вызывала у меня большое сомнение.

Я вытянул у, замершего в коридоре Николая, из руки, темно-красную книжицу, пока он собирался-одевался, успел заполнить шапку протокола допроса, кроме строки «судимости». В принципе, его историю я мог рассказать без его участия, кроме совсем уже интимных подробностей. Как я уже догадался, почти год назад, пьяный Никола потерял где-то на улице, или не на улице, свой паспорт, после чего восемь месяцев, жил вообще без документов, пока его до печенок не допек местный участковый. Заплатив штраф за утерю паспорта — воровской уклад не позволял старому уголовнику с шестью судимостями, уподобится всем нормальным гражданам, врать ментам о краже паспорта, лишь бы не платить, Николай Архипович, после месяца ожидания, получил новый паспорт. Я быстро опросил вора об обстоятельствах происшествия и, к его удивлению вора, отпустив его домой, поехал в местное управление внутренних дел, выяснять, подавал ли, четыре месяца назад, гражданин Кузнецов заявление о утери паспорта.