Предсказание дельфинов

13

Со вчерашнего дня все знали: как и подозревала Ева Мюллер, это была древнейшая клинопись. Лингвисты привлекли экспертов из других стран, ассирийцев, специалистов по Уру, Шумеру и Халдее. Вчера Амбрасян объявил, что начало приблизительно расшифровано; можно предположить, что там можно прочитать: - Мыслящие существа, планета голубая, приветствие, великое знание. Все были глубоко тронуты этим; все, кто ещё сомневался в существовании послания, были похоронены; это были дружеские, радостные, полные ожидания похороны: мыслящие существа, планета голубая, приветствие, великое знание...

Хельга беспокоилась за Бертеля. С тех пор, как было установлено, что существование послания незыблемо, он преобразился. Она знала его целую вечность, прошла с ним через огонь и воду; никогда не видела его таким. Часами он сидел рассеянно, задумчиво, ворча, ворча, словно по её вине не появились ни письмена майя, ни инкские символы. Он сетовал на то, что его теория оказалась ужасной; если это всё-таки клинопись, всё, что он узнал и возвестил об ацтеках, было непонятным, излишним, позорным.

Шварц уговорил его взять несколько выходных. Это его раздражало, словно ему сообщили, что он теперь освобождён от работы. Он

отвернулся от Шварца и побежал к Еве Мюллер. Разговор длился два часа. Они не обсуждали проблемы перевода или толкования слов в начале текста; о послании вообще не упоминалось. Бертель хотел узнать о Переднеазиатском музее в Берлине. Она рассказала ему всё, что знала; она не была экспертом и постоянно подчёркивала это; он вернулся со стопкой книг из библиотеки.

Он забаррикадировался за ней. День сменился вечером, вечер – ночью; он почти не притронулся к еде. Воздух в комнате замер, как и время. Бертель учился. Он делал заметки на листках бумаги, читал и несколько раз тихонько стонал. Однажды он сказал – неясно, обращаясь к Хельге или к себе: - В этом сложном расчёте, должно быть, где-то ошибка, что-то не так. Что он имел в виду, осталось непонятным; Хельга не хотела бы спрашивать. В ту ночь, наедине с Бертелем, без общего разговора, ей было тоскливо.

Так продолжалось несколько дней. Дней и ночей. Когда по радио объявили, что расшифровка сообщения завершена и скоро можно ожидать новостей от Амбрасяна, Бертель собрал стопку исписанных листов и помчался мимо Хельги. В противном случае, по крайней мере, он сказал, что планирует, куда идёт...

Она сидела там, когда в дверь заглянул Шварц. - Не могли бы вы рассказать мне, что происходит с Бертель?» — спросила она его.

- Можно мне на минутку присесть? Да, Бертель, он опешил. Он долго спорил со мной; теперь он собирается представить боссу новую теорию...»

- Если бы это было хорошо, — вздохнула Хельга. - Сейчас его речь о Кецалькоатле имела бы такой успех, о нём бы писали газеты по всему миру, академии прислали бы свои рекомендации... Если бы это было хорошо, и он не съехал с катушек... Мне даже думать об этом неловко...

Шварц собирался ответить, когда по громкоговорителю раздалось объявление: - Профессор Шварц немедленно к профессору Амбрасяну, профессор Шварц немедленно к профессору Амбрасяну.

- Вот, я так и думал, он мне позвонит. Бертель за последние месяцы неплохо выучил русский, но я знаю Амбрасяна: бережёного Бог бережёт.

- Меня там пустят...»

- Знаете что? Я беру вас с собой как эксперта. Скорее всего, фотографии с клинописью играют свою роль, как и вырезанные детали из вашей мастерской. Захватите свою рабочую тетрадь, хотя бы для лучшего впечатления.

Когда Шварц вошёл с Хельгой, Бертель был одновременно ошеломлён и смущён. - фрау Хубер поможет мне расшифровать некоторые фотографии, — объяснил Шварц в ответ на вопросительный взгляд Амбрасяна. В этот момент Бертель понял, как сильно его недавнее поведение, должно быть, оскорбило Хельгу. Он хотел что-то объяснить, пусть даже здесь, при Амбрасяне, но тут армянин сделал знакомый приглашающий жест: - Пожалуйста, профессор Хубер, мы вас слушаем.

Бертель всё ещё приводил в порядок свою стопку бумаг. Наконец он начал: - Ты, конечно, помнишь, каким скептиком я был, когда услышал, что изменённые ганглиозные клетки якобы являются посланием. Я был ещё больше поражён, когда выяснилось, что это послание написано древнейшим из известных нам шрифтов – шумерской клинописью.

Признаюсь, мне стало не по себе, и уж точно невыносимо. Символы майя вполне соответствовали бы моей теории о Кецалькоатле, но теперь это! Несколько дней я размышлял, имею ли я право публично высказывать свои подозрения об ацтеках; очевидно, теперь на всё смотрели с другой точки зрения. Надеюсь, это объясняет некоторые мои поступки. Даже если это ничего не оправдывает, – тихо добавил он, обращаясь к Хельге. - Сейчас я занимаюсь не только познавательным изучением доисторической истории, истории культуры и сравнительной истории религий. Несмотря на некоторые оставшиеся без ответа вопросы, я составил своего рода хронологию контактов с инопланетной планеты к нам, к Земле. Одновременно я также обсуждал филогенетические проблемы с нашими зоологами.

Он поставил перед Амбрасяном таблицу и без лишних слов начал объяснять:

- Я хотел бы начать с трёх ранее задокументированных высадок астронавтов:

1. Высадка: .Лаурин в Розовом саду около 400 г. н.э. Катастрофа.

2. Высадка: 895 г. в Центральной Америке. Отлёт около 950 г. Очень долгое пребывание.

3. Высадка: 1519 г. в Мексике и Монголии, прибытие с Луны.

***

Вот список того, что кажется достоверным. Что ещё мы подозреваем? Возможно, четвёртая попытка высадки в 1908 году с катастрофой в Сибири. Учитывая интервалы между полётами, расчёт даёт:

Между .Лаурином и Кецалькоатлем: 495 лет. Между Кецалькоатлем и Монголией: 569 лет. Между Монголией и Тунгуской: 389 лет.

Это, я думаю, указывает на определённую закономерность в посещениях. Что ещё мы подозреваем? Высадка, во время которой Дельфинов брали с собой, и на берег привозили обратно с посланием.

Теперь можно довольно точно датировать кодировку послания. Предполагается, что клинопись возникла между 4000 и 3000 годами до нашей эры. Мы должны придерживаться этой точки зрения.

Теперь я хочу поговорить о находке, которая меня удивила: на древнеегипетских папирусах и в скульптурном

искусстве есть изображения животных, обитавших в Египте около 15 000–12 000 лет до нашей эры: слонов, жирафов и антилоп, животных, которые сейчас обитают в жаркой Центральной Африке. Нет ничего из мира природы, чего бы египтяне не изображали в то время, включая, заметьте, рыб. Однако тщетно искать копии дельфинов. Это странно, ведь средиземноморские дельфины были практически на пороге древних египтян. Они, должно быть, плавали повсюду. Если в то время в Средиземном море были дельфины… время...»

- Вы сомневаетесь?» — спросил Шварц.

- Я вернусь к этому, — ответил Бертель. - Однако после 2000 года до н. э. изображений дельфинов становится всё больше! Дельфины изображены повсюду, даже на древнейших монетах из Сиракуз, около 650 года. Они привлекали внимание людей своей общительностью и пользовались уважением, а в некоторых случаях даже благоговением. Так почему же их не было у египтян в эпоху их многочисленных изображений животных? У меня есть только одно объяснение этому: дельфины обитают в Средиземноморье только с 2000 года до н. э. Это меня поразило, обеспокоило, словно подсказало: где-то, должно быть, ошибка.

Но продолжим. Предположим, что инопланетные астронавты впервые прибыли около 15 000 лет до нашей эры. Почему именно в эти годы? Потому что неолит уже начался, последний ледниковый период подходил к концу, и первые племена и примитивные культуры начали развиваться. С этого времени наша планета Земля, с её обильными водами, стала представлять интерес и для других. Это не исключает предшествующих наблюдений инопланетян — по крайней мере, к настоящему времени они уже высадились. Здесь я хотел бы напомнить о взглядах Уиллера и Конкова. Они очень хорошо вписываются в нашу картину, пусть и несколько более поздние.

Я имею в виду, что в то время дельфины обитали только в Мексиканском заливе, а не в Средиземном море. Астронавты обнаружили их, взяли с собой, развели и научили дельфиньему языку.

Позже Землю снова исследовали. Это могло произойти спустя долгое время, возможно, около 3000 лет до нашей эры, а может быть, и позже. На этот раз, думаю, они высадились в Средиземноморье, заметив, что там возникли великие культуры: Шумер в Месопотамии, Египет с его пирамидами. Полагаю, терраса Баальбека служила и точкой высадки, и стартовой площадкой для двух высадок.

Амбрасян перебил его. - Вы предоставляете нам целый календарь. Должен сказать: вы формулируете тезисы с такой скоростью, что дух захватывает. Извините... Но это интересно. Пожалуйста, продолжайте!

- В то время они вступили в контакт с людьми. Люди поклонялись им как богам, как сверхъестественным существам. Влияние Древнего Шумера распространялось вплоть до современных Сирии и Ливана. И только теперь, когда чужеземцы узнали о государственном устройстве, социальной структуре и культурных достижениях, которые они, возможно, сравнивали со своими собственными, когда они познакомились с письменностью, которая была ещё относительно примитивной, проще иероглифов египтян, у них созрел план зашифровать послание для дельфинов и вернуть их, но на этот раз в Средиземное море. Это произошло, полагаю, около 2000 года до нашей эры. С этого момента дельфины также появляются в искусстве и литературе, в непрерывной последовательности.

Здесь он сделал паузу, которую Хельга обычно спрашивала: - А как же Лаурин? Вспомни нашу Спираль; вот где всё началось.

- Я как раз к этому и клонил, — ответил он. - По моему нынешнему мнению, высадка в Розовом саду была результатом ошибки. Они не собирались высаживаться в Альпах, а, как обычно, в Баальбеке. То, что в Розовом саду произошёл несчастный случай, общеизвестно. Думаю, космический корабль, летевший со стороны Месопотамии, где, возможно, они хотели исследовать, что стало с Уром, Шумером и Вавилоном, пролетел над Ливаном и Средиземным морем. Террасу Баальбека они пропустили, и вынужденная посадка произошла в районе современных Балкан.

Он принёс с собой карту. - Вот, судите сами! Если провести прямую линию от Басры, расположенной между устьями Тигра и Евфрата, до Баальбека и продлить её, то получится траектория, которая ведёт через Средиземное море, Кипр, затем через Анатолию и Югославию к Альпам, и, что удивительно точно, в Балканы.

Он передал карту по кругу. Амбрасян фыркнул; никто не мог понять, было ли это сделано в знак неодобрения или в знак высочайшей признательности.

- Итак, — снова начал Бертель, — а почему именно Центральная Америка в 895 году? Хорошо известно, что этот регион уже посещался около 15 000 лет до нашей эры, когда из Мексиканского залива были выловлены дельфины. В то же время они заметили, что континент малонаселён и развитие человеческой культуры здесь займёт больше времени, чем в районе Средиземноморья. Можно подумать, это сравнительная антропология! Почему они оставались там так долго после 895 года? Возможно, они искали остатки экспедиции 400, мы не знаем. Возможно, они хотели изучить культурное развитие и стимулировать его здесь и там. Возможно, у них отказал двигатель, и после посадки им пришлось долго ремонтировать его. Конечно, наша Земля также представляла опасность для астронавтов; космические полёты привели к жертвам.

Вот как могла бы развиваться история этих посещений, как я попытался её описать. Однако остаётся один вопрос, на который я не могу дать ответа.

- Какой же? — спросил Амбрасян.

- Почему они не отправили спасательную экспедицию сразу после крушения Лаурина, а подождали до 895 года? Возможно, они были сдесь и искали в Баальбеке, а не в Розовом саду, потому что им не пришло в голову, что традиционное место высадки могло быть пропущено.

Амбрасян, сделавший множество записей, перетасовал разрозненные листы бумаги и сказал: - Всё это кажется мне очень остроумным и во многих отношениях правдоподобным, но не слишком ли смело? Правда, лингвисты обнаружили, что это клинопись, и действительно древнейшая из известных форм. Теперь, точнее, достоверно, что текст написан древневавилонским письмом и языком. Это чрезвычайно важно и заставляет нас делать выводы. Но то, что вы предлагаете нам – как бы это ещё назвать – такую - генеалогию гномов» с дельфинами из Мексиканского залива и дельфинами Средиземноморья, с маршрутом полёта из Месопотамии в Баальбек и Розарий, кажется мне довольно смелым. Вы не согласны, Шварц?

- Прежде всего, у меня есть вопрос, – ответил Шварц. - Действительно ли между Шумером, Ассирией и Средиземноморьем существует такая тесная культурная связь, как вы предполагаете? До сих пор я полагал, что периферийные регионы Средиземноморья находятся в гораздо большей степени в сфере влияния Египта.

- Я думаю об этом уже несколько дней, — ответил Бертель. Территория современной Сирии, Ливана и Палестины была заселена ещё в Месопотамии и долине Нила; постоянные неолитические поселения можно обнаружить там уже в 4000 году до нашей эры. С 2700 года до нашей эры в древнем городе Библ на Средиземном море существуют египетские надписи и памятники, которые отвечают на ваш вопрос о связи Ливана и Египта. Но чуть позже, между 2340 и 2284 годами, царь Саргон выступил из Аккада в Центральной Месопотамии через северную Сирию к побережью Средиземного моря. Саргон уже использовал высокоразвитую клинопись. С тех пор связь между Ассирией, Вавилоном и Средиземноморьем не прерывалась. Нет, я в этом совершенно уверен. И ещё кое-что.

Он достал папку и разложил на столе несколько фотографий. - Смотрите! Печать Инитешуба, царя Кархемиша и наместника Сирии, около 1250–1220 гг. до н. э. Снаружи — клинописные знаки, но обратите внимание на форму.

Амбрасян погрузился в изображение. Хельга заглянула через плечо Бертеля и сказала: - Ты позавчера просил меня увеличить его. Я не могла понять, для чего это нужно, а ты даже не оъяснил.

- Что вы имеете в виду?

- Теперь я заметила: он похож на карлика. Возможно ли это? Высокая остроконечная шапка, длинная борода...

- Кого изображает фигура на печати? — спросил Амбрасян. - Она действительно очень похожа на астронавтов.

- Изображение бога Баала, — ответил Бертель. - Баала, бога погоды, всегда изображают с этими атрибутами: в высокой шапке и с длинной бородой. Борода, как у Кецалькоатля...

- Поразительно, — пробормотал Амбрасян. Он не мог оторвать взгляд от изображения. - Ваша генеалогия гномов действительно обретает форму, и, возможно, я был к вам несправедлив. Я почти боюсь этого; даже надеюсь на это. И всё же я хотел бы попросить вас ещё раз всё пересмотреть в ближайшие дни, а затем прислать мне отчёт со ссылками и копиями всех изображений. Могу ли я ожидать его через неделю? Профессор Шварц и ваша жена поддержат вас. Вы знаете, что работа над посланием всё ещё продолжается. Предстоит преодолеть немало трудностей при его передаче, вернее, расшифровке. Пока что оно больше похоже на предсказание, чем на послание. Как бы то ни было, текст вскоре будет представлен комиссии для принятия решения. До тех пор ваше исследование, конечно же, останется секретным. Я хотел бы, чтобы ваша работа и послание были рассмотрены как единое целое, и я хотел бы, чтобы вы выступили перед комиссией.

***

Выступление Бертеля Хубера в Большом зале Кремля было встречено бурными аплодисментами. Прежде чем Амбрасян зачитал послание, которое, как сообщала пресса, он назвал предсказанием дельфинов, повисла пауза. На всех лестницах, в коридорах и фойе, словно тысяча возбуждённых гудков, раздавались голоса со всех уголков земного шара. В Москву приехали учёные, политики, делегаты ООН, дипломаты и журналисты, к ним присоединились теле- и радиостанции со всех континентов; толпа была ещё плотнее и красочнее, чем в тот незабываемый день, когда первые спирали заставили мир затаить дыхание.

Мир? Только наша Земля, маленькая звезда, осколок, крохотная частица Вселенной; в будущем придётся быть осторожнее, чтобы не использовать слова - мир» и - Земля» как синонимы.

В ярком свете прожекторов, сопровождаемом жужжанием кинокамер, Серго Амбрасян прошёл к кафедре. Всё в нём было исполнено достоинства; каждый его шаг нагнетал напряжение, и не только в этом зале. На Севере и Юге, на Востоке и Западе не было ни улицы, ни площади, ни кинотеатра, ни театра, ни лекционного зала, ни аудитории, где бы не прозвучали эти шаги на экране: его высокая фигура, его густые усы, его тяжёлые веки, смелое и серьёзное лицо Амбрасяна.

Всё это достоинство, достоинство исследовательского коллектива. Всюду это слово, которое он, посланник между космосом и человечеством, должен был возвестить. Телевидение и радио разнесли его до самых дальних уголков земли.

***

- Мыслящие существа голубой планеты, братья и сестры! Мы нашли вас в глубинах космоса и возвращаемся на нашу родину, вращающуюся вокруг своего солнца вдали от вас.

Если вы сумеете прочесть наше послание, вы вырвете тайну у света, вы приблизитесь к самому свету. Космос откроется вам, и силы, движущие звёзды, будут служить вам и направят ваши корабли к новым солнцам.

Никогда не забывайте: вы не одиноки; никогда не возвышайтесь над другими, ни на голубой планете, ни при встрече в космосе с теми, кто всё ещё живёт в вашем доисторическом прошлом. Никогда не нарушайте эту заповедь, которая применима к мыслящим существам.

Мы из волн океана забрали с собой вашего собрата. Когда ваша раса начала записывать мысли и знания в знаки, мы запечатлели для него послание письменами, которые вы сможете прочитать. Через пространство мы вернули нашего посланника в Синее Море, чтобы через него вы узнали о нашем существовании, когда придёт время.

Время пришло. Поздравляем вас. Мы примем вас в звёздное сообщество, как только вы поймете, как действовать в соответствии с нашим посланием: ЗАЖГИТЕ КОСМИЧЕСКИЙ ОГОНЬ! ПРОБУДИТЕ СВОИХ СЕСТЁР К ЖИЗНИ!

Для нас это будет сигналом и наказом к новому пришествию. Затем выберите самых достойных, чтобы они предстали вместе с нами перед Великим Галактическим Советом и свидетельствовали.

Прощайте, братья и сёстры голубой планеты.

***

Амбрасян потёр глаза, словно они болели. Все поднялись со своих мест; ибо теперь, словно из кристаллических сфер космоса, мощно и торжественно звучал Гимн Космонавтов. В зале не было никого, кого бы не охватила дрожь благоговения, неведомое, неожиданное чувство.

Ибо всё это оставалось загадкой, никогда осознание собственной силы и гордость за свою человечность не были сильнее, чем сейчас, когда они были полностью поняты, и их понимание стало частью их самих: Где-то в бескрайнем море космоса вращалась дружелюбная звезда, на которой вспоминали Землю, Землю и её людей, радовались им, где заботились о них, далёких братьях и сёстрах...

Предсказание не останется предсказанием. Тёмное слово станет ярким, как солнце. Как на Земле, путь к свету вёл через долгие битвы, так и в космосе. Будьте частью сообщества мыслящих существ, сообщества звёзд...