Право Вызова. Книга Вторая

Глава 7 Про цирк

НОЧЬ НАКАНУНЕ. ТВЕРЬ. ДЕТСКАЯ ПЛОЩАДКА.

Ночь выдалась приятной. Тёплой, свежей и какой-то… молодой?

В оранжевом свете фонарей два безработных клона качались на качелях и строили планы на будущее.

— В Москву хочу перебраться, — сказал Первый клон.

— А чо в Москве-то? — спросил у него Второй.

— Деньги.

— Ну да, — Второй помолчал и подумал. — Деньги это хорошо. Вот только что за работа в Москве? Охранником если только? Стоять, делать серьёзную рожу и мучиться со скуки. Нет, я бы всё-таки предпочёл менее денежную, но более интересную работу.

— Это какую?

— Нууу… Не знаю. Вот, например…

— Ой, — перебил его Первый и с издёвкой улыбнулся. — Ты в ликвидаторы собрался что ли?

— Ну да, — кивнул Второй. — А что такого?

— Да ты же ссыкло.

— Ничего я не ссыкло!

— Ещё какое ссыкло, — Первый спрыгнул с качель. — Думаешь я забыл, как ты визжал, когда нам в окно залетел тот жирный мотылёк?

— Это другое, — надулся Второй. — У меня инсектофобия. Распространённая штука, между прочим.

— Ага. Инсектофобия, — Первый вытащил из песочницы полторашку с пивом, открутил крышку, сделал несколько глотков и передал товарищу. — Какая нахуй инсектофобия? Ты сам наполовину жук.

— Ну и что?

— Ну и то. У каждой второй химеры есть какая-нибудь часть тела от насекомых. Сразу объяснишь лидеру рейда, что у тебя инсектофобия, м-м-м? Или подождёшь, пока из-за тебя кого-нибудь ранят?

— Да нормально всё бу…

Второй не договорил. Со стороны тёмной аллеи раздался звук, чем-то неуловимо похожий на стон. Из кустов, пошатываясь, выдвинулась тёмная фигура.

— Глянь-ка, — улыбнулся Первый. — Кто-то нормально так отдохнул с понедельника на вторник.

В этой фигуре оба клона увидели своего собрата. Точь-в-точь такого же, как и они, вот только сильно пьяного. Третьего клона буквально мотало из стороны в сторону.

— Эй! — крикнул Второй. — Эй, братиш, ты как⁉ Помочь до общаги дойти⁉

Третий клон молча приближался.

— Эй! — никакой реакции.

Тогда Второй тоже спрыгнул с качель и обратился к другу:

— Пойдём поможем, доведём. Эй! Эй, братиш, ты совсем в говно что ли⁉

И тут третий клон ускорил шаг. Он стремительно вылетел на площадку, попал под свет фонаря и в тот же момент оба клона ужаснулись: вместо головы у их собрата была мерзкая, пушистая, чёрно-жёлтая пчелиная башка.

— И-и-и-ииии! — тоненько завизжал Второй и застыл на месте…

ПОСЁЛОК ВЁШКИ. СЕЙЧАС.

Бить подростков — это классно. Правда, безо всяких приколов. Это очень приятно. Всем рекомендую бить подростков; рекомендовал раньше и буду рекомендовать впредь. Бейте подростков, ребят! Не думайте и не стесняйтесь!

Но ещё приятней, чем бить подростков, так это бить их вот в такие моменты: когда они нападают на тебя исподтишка, садятся сверху, раззявливают зубастую пасть на девяносто градусов и пытаются вгрызться в глотку.

Еблысь! — кажется, я выбил Кирюше пару зубов. Ну да ничего, у него их много. Да ещё и в два ряда, если мне зрение не изменяет.

Кирюша от удара чуть потерялся, слез с меня, схватил за шиворот и отправил в полёт из гостиной в кухню. Какие же они, сука, сильные! Не знаю пока что, насколько могут прокачать человека игрушки зачарователей, но вот уж явно не настолько. Чтобы хлипкий пиздюк одной рукой вот так вот бросил человека? Уму непостижимо!

Я затормозил об кухонный островок, вскочил на ноги, накастовал пару клонов и с разбегу вышел в окно. Перекатился по газону, — паркур! Паркур! — и хотел было побежать к машине, но Кирюша уже был тут как тут. Он не только сильный, он ещё и, сука, быстрый. Как инфляция.

— Отошёл, блядь! — крикнул я вампирёнышу, встал в стойку и накастовал у себя меж ладошек иллюзию тульского файербола.

Пацан на такое не купился.

Он в очередной раз жутенько улыбнулся, шагнул вперёд и шлёпнул мне ладошкой в грудь. Похрустывая рёбрами, я полетел обратно в кухню. Вот только влетал я не так аккуратно, как вылетал; совсем без паркура.

Во-первых, я ударился копчиком о подоконник. Во-вторых, от удара копчиком о подоконник, меня закрутило будто тряпичную куклу, и я приложился затылком о столешницу. В-третьих, после удара о подоконник и столешницу, инерция удара до сих пор не ослабла, и я поехал по столешнице дальше, собирая спиной осколки стекла. В-четвёртых, я пизданулся на пол.

— Ы-ы-ы-м-м-м-м, — промычал я, кое-как снова поднимаясь на ноги.

Больно! Пиздец как больно, да ещё и дышать тяжело! Этот пиздюк переломал мне половину костей! Мне срочно нужна помощь дедушки Бигдика! Да и не только его, кстати! Мне сейчас любая помощь не помешает! Где все-то, еби его мать⁉

Ды-ды-дых! — раздалось из соседней комнаты.

А… Понял… Вот они где.

В дверном проёме я увидел, как нелепый пузан Додон Калинин двумя ударами разобрал голема майора Орова на грунт и камушки; повреждения оказались столь сильны, что магический земляной болван попросту рассыпался.

Следом за големом на Додона кинулся Святопрост. Мой храбрый насекомыш намеревался действовать как всегда — навалиться всем весом, уронить, похоронить под собой противника, а затем месить-месить-месить, вот только… вот только в этот раз не получилось.

Додон ударил Святопроста кулаком в грудь. Мне говорили, что это практически невозможно, но: Хрусть! — я услышал, как треснул панцирь клона. Теперь я чуть более наглядно понял, почему борецкая магия запрещена законом.

Святопрост зажмурился, упал на колени, обхватил себя и взвыл от боли. Додон пнул его ногой в плечо и мой насекомыш упал навзничь.

Настала очередь майора Орова. Додон уже взглянул в его сторону и собирался нанести удар, но в этот момент я решил поюзать старый-добрый трюк и накастовал ему на голове лосося. Старого лосося. Тухлого. С подёрнутыми беленой глазами, вонючими чёрными жабрами и серым, испещрённым опарышами мясом.

Додон потерялся, ударил мимо и тут же, — вжух! — рассекая воздух ему в голову прилетела длинная, тяжёлая, цельнометаллическая ложка для обуви. Из-под иллюзорного лосося брызнула отнюдь не иллюзорная кровь. Майор Оров показал мне большой палец.

— Ништяк!

Додон зашатался, потрясывая лососем.

Вхуж! — Оров втетерил ему ещё разок. Ложка чуть согнулась. Вхуж! — и тут же разогнулась.

Додон встал на одно колено и принялся слепо шарить перед собой руками.

Вхуж! — Вышегор прикладывался от души, наотмашь.

Вжух! Вжух! Вжух! Вжух!

Итак. Что имею сказать? Учитывая прошлый опыт, мы наконец-то додумались выпиливать наших врагов сразу же и насовсем, а не давать им сотню шансов на одуматься и измениться. Борецкий маг Додон Калинин свалился на пол безжизненной тушкой.

Не жаль. Вообще не жаль. Неизвестно скольких бездомных сожрали на пару два этих выблядка, большой и маленький. Так что нормально; сдох и сдох.

— ПАПА!!! — заверещал позади меня Кирюша.

А я взмахнул рукой и прежде, чем тот начал бесоёбить и швырять нас направо-налево, отправил пиздюка в мир его собственных грёз. Давно хотел попробовать такую тему. Накастовал вокруг Кирюши что-то типа капсулы виртуальной реальности.

Кровь.

Вокруг Кирилла Калинина вращалась кровь. Она журчала. Она пахла. Она сводила его с ума. Он начал бросаться на неё, пытаться дотянуться. И в этих попытках он громил кухню, — насмерть прикрученный к полу островок Кирилл подвинул коленом будто картонную коробку.

Вот ведь сука.

Он до сих пор опасен!

Поддерживая иллюзию, я проковылял до раковины и включил воду. Перенёс источник запаха на струю и усилил его настолько, насколько это вообще было возможно. Кирюша принюхался. Кирюша развернулся. Кирюша кинулся к раковине и принялся жадно лакать воду.

В этот момент сзади к нему подошёл майор Оров.

— Нет! — остановил я Вышегора, когда тот уже занёс над вампирёнышем ложку. — Я сам хочу. Дай, пожалуйста, сюда…

Бить подростков — это классно. Всем рекомендую…

Какой же сволочью оказался Романов. Прям сволотой.

Благодарности за спасение мы так и не дождались. Казалось, он вообще не понял, что произошло. Все мысли Его Будущего Величества концентрировались на одном:

— Ребят, купите пива, ща подохну. Ну бутылочку крепкого, «охоты» купите, мне больше ничего не надо. Ну я клянусь, блин, плохо. Ну купите пива, ну ребят. Одну бутылочку. Ну купите, а, ну пожалуйста. Ну я чо угодно сделаю, купите пива. Купите пива, я замолчу ваще и никому мешать не буду. Ну блин, ребят, ну купите пива, ну я прошу же по-людски, купите пива-то ну…

И так, блядь, полтора часа по затору на МКАДе. Андрей Палыч ныл, канючил, пихался, култыхался и изображал приступы сердечной недостаточности вызванной пивной недостаточностью. Заебал так, что мочи нет.

Конечно же, потакать алкашу никто не собирался. Ну… разве что сердобольная Васька, которую из-за этого урода пришлось пересадить мне на колени.

— А может, купим дяде что он хочет? — спросила она.

— Да-да! — включился Андрей Палыч. — Спасибо, моя маленькая! Спасибо, солнышко! Одна ты меня понимаешь! Вот скажи им, а то чего они как нелюди… ай!

Я сунул Романову в еблет, а после подробно рассказал младшей сестрёнке о том, как следует вести себя с такими вот наглыми дядями.

— Получив своё первое пиво дядя не успокоится, — сказал я.

— Да успокоюсь я… ай!

— А второе будет уже не просить, а требовать.

— Да я клянусь, блин… ай! Мне плохо, блин! Да ай! Да блин! Да больно же!

— Дядя сейчас не в себе, — продолжил я. — Его слушать не надо. Дядя сейчас себя очень жалеет.

— А почему?

— А это он сам себе придумает. Наверняка уже придумал.

Романов помолчал минуту, — как раз-таки пожалел себя с удвоенной силой, — а после начал снова. И ладно бы просто раздражал, так нет же. Андрей Палыч мешал работать дедушке Бигдику. Старик и так не новый, ему ману генерировать в разы сложней, а эта сволочь раз за разом сбивала ему каст. За всё то время, которое мы простояли в пробке, дед Бигдик так и не успел срастить мне рёбра.

Так что как только мы выехали на трассу и за окошком замелькал лес, мы тут же остановились, выволокли Андрея Палыча на обочину, чуть попинали всей толпой, заткнули рот какой-то тряпкой, связали и сунули в багажник.

Ехать стало куда приятней.

Теперь, в тишине, я мог немножечко подумать. И думал я в первую очередь, конечно, о Романове.

Что ж. Пу-пу-пу. Признаться честно, я ожидал другого. Я ожидал, что найду в Мытищах потешного алкаша, который будет весело шутить, влипать в забавные истории, пьяненько хихикать и вытворять всякие нелепые штуки, типа там… падать, терять штаны, громить санузел… или быть может… брать микрокредиты? Короче, я думал, что найду комичного алкаша.

А кого я нашёл в итоге? Алкаша прозаичного. Мерзкого, вонючего и несносного. Отравляющего жизнь себе и всем, кто подвернётся под руку.

Вот так.

О чём ещё я думал? О некотором несоответствии внешности Андрея Палыча с его поведением.

Блядь…

Молодой мужик! Годков так-эдак двадцать… три? А может быть чуть больше. Довольно крепкий. Не оплывший. Никаких следов деградации на лице. Даже наоборот! Я аж поверил Гжельскому Богу насчёт его призвания — рожа у Андрея Павловича Романова была аристократичней, чем у нас всех вместе взятых.

Быть может прозвучит по-пидарски, но сделать из него красавца-мужчину как нехуй-нахуй. У него для этого уже всё есть; осталось лишь перестать кочевряжиться. Гордый профиль, сталь в глазах — ну Император, ёпьте.

Что ж. Как бы там ни было, я уверен, что всё не так просто и над этой загадкой мне ещё предстоит поломать голову.

— Что дальше делать будешь? — спросил Вышегор.

— М-м-м…

Я хотел было ответить, мол: «Не знаю» — но тут же поймал себя на унынии. Не-не-не-не! Не моя тема. Так что я стряхнул с себя всю эту мерзкую алкашную энергетику и весело ответил, что дел, мол, дохуя.

А так оно и было!

Пока я буду разгадывать загадку Богов, я столько всего успею сделать! Святопросту дружину сколотить — раз. Поля авокадами, — авокадом? — засеять — два. Любаше с её рекламным агентством помочь — три. Черепашкину в поместье заманить — четыре. С Неврозовым разобраться — пять. С Мутантина ништяков выбить — шесть. Продолжать?

— Ребятам позвони, — сказал я Вышегору. — Спроси, получилось ли у них найти для крокозы кракозла?

— Ага, сейчас наберу.

Развитием клана я буду заниматься, вот чем. Развитием клана.

Я воспрял духом, выкинул из головы Романова и стал глядеть в окно. Полюбоваться видами — а чобы нет?

Мы как раз проехали через защитную стену Твери и покатили по Эммаусу. Знакомые места. Помню-помню бегал тут по полю молоденьким говнарём: слэмился, прыгал, козу показывал.

Ну то есть, конечно же, я делал всё это не тут, а в моей родной реальности. Альтернативный Эммаус был совсем другим.

Вместо сельских домиков здесь вдоль дороги стояли какие-то заводские цеха — двухэтажные, ухоженные, аккуратно крашенные; по меркам заводских цехов я бы даже сказал «красивые». А вместо поля, на сколько хватит глаз — кустарник с гроздьями красных ягодок. Причём кустарник был высажен рядками. Как будто виноградник.

— А это что растёт? — спросил у Вышегора.

— Боярышник.

— А нахера так много?

— Настойку делать.

Ну всё понятно, да.

Тверь мы проехали без особых проблем. Во всяком случае, ничего необычного я не заметил. Зато на выезде…

На выезде мы встряли в какую-то нереальную пробку. Длинную, нудную, вообще недвижимую. Всё повторилось, как тогда в Торжке — гудки автомобилей, мат, жара, вонища. Вот только если тогда я прекрасно понимал, чем вызван затор, то сейчас не имел об этом ни малейшего представления.

Люди бродили вдоль машин и вопрошали небо, мол, какого хера⁉

Спустя минут десять до нас наконец-то долетела весточка откуда-то спереди. Ворота города закрыты. Не пропускают никого.

— Волна?

— Да не-е-е-е, — протянул майор Оров. — Не может быть такого. Наверняка в области ещё есть одна матка, а может быть даже не одна, но сейчас химеры сюда не сунутся. Зимой быть может попробуют, как проголодаются, но сейчас точно нет. Уверен, что-то тут другое.

— Пойду осмотрюсь, — сказал я.

— И я! — закричал Святопрост. — И я!

— И я, и я, и я! — а это Василиска.

Поначалу я не совсем понял их энтузиазма, но потом…

— Там цирк, смотрите! — объяснила Васька. — Вот там, за тем фургоном! Зверей везут!

Ага. Действительно.

Конвой бродячего цирка. Машин десять, наверное. Пара домиков на колёсах, микроавтобус с цветастой афишей на борту, несколько легковушек и, замыкая, грузовики с животными. Вместо кузова клетка, а в клетке живность.

Народ из пробки уже столпился вокруг. Чего-то смотрят, фотографируют, смеются.

— Илюш, пойдём посмотрим! — попросила Васька.

— Пойдём пожалуйста, Илья Ильич! — Святопрост схватил меня клешнёй за руку. — Я сегодня пострадал, меня нужно поощрить!

— Ну ладно, ладно…

Втроём мы вышли из машины и пошли смотреть зверей. В первом грузовике я не нашёл для себя ничего особенного. На этих тварей я насмотрелся во время осады «Tildikov Inn», а некоторых даже убивал.

Зато во второй клетке.

— Какой красавец! — захлопала в ладоши Васька. — Илюша, посмотри!

Блохомедведь. Здоровенная бурая медвежья туша с подогнанными под размер блошиными ногами; жилистыми и очень-очень длинными. Настолько длинными, что когда блохомедведь сидел, то его коленки были выше головы.

Идеальный хищник. Даже если он прыгает в сто раз хуже блохи, то… просто представить страшно, как эта дура падает на свою жертву с неба; спастись от такого просто невозможно! А ещё страшней представить то, как блохомедведя умудрились изловить. Быть может, из берлоги вытащили?

— Фотографию⁉ — возник передо мной ряженый хуила в фетровом котелке и фиолетовых галифе на вырост.

Похоже, циркачи решили не терять времени попусту и срубить с пробки немножечко бабла.

— Давайте же, господа! Медведик дрессированный! Медведик не кусается!

— Илюша, ну пожалуйста! — Васька кинулась обниматься. — Давай сфоткаемся!

— Илья Ильич! — хитиновая туша Святопроста навалилась на меня с другой стороны. — Меня ведь сегодня чуть не убили! Ну пожалуйста! Мне нужны положительные впечатления!

— Ну ладно-ладно. Сколько?

Жаба, конечно, душила, но для сестрёнки… для сестрёнки ничего не жалко. Я перевёл клоуну тридцать рублей и передал разблокированный телефон.

— Встаньте поближе! Да! Вот так! Отлично! Теперь улыбнитесь!

Я улыбнулся изо всех сил.

— Улыбнитесь лучше! Ну что за кислые лица⁉ Давайте вместе скажем 'Сы-ы-ы-ы-ОХ-ЁБ-ТВОЮ-МАТЬ-ОСТОРОЖНО!!!

Тут я почувствовал, как меня схватило что-то очень сильное и когтистое…