Глава 18 Про удивительные грибы

Как я и ожидал, бой продлился недолго. Мы отбились уже спустя пару минут. Стая муравьедомётов оказалась не сильно-то большой, всего порядка двух десятков химер. А напали они, по всей видимости, потому что мы вторглись на их территорию.

Да, все химеры в той или иной степени были хищниками, да притом сильно падкими на человеческое мяско, но… Но вот конкретно этой популяции химер пришлось бы жрать наш отряд несколько недель, так что сагрились они явно не от голода.

Да и плевать, если честно. Что толку от моих размышлений? Что сделано, то сделано, и Костика уже не вернуть.

К этому времени мы прошли довольно глубоко в лес и телефон здесь не ловил. Поэтому я начеркал записку Кузьмичу, в которой попросил позаботиться о теле парнишки и, — самое главное, — о его семье. Хрен с ним, поставим на один парник меньше, но зато я буду спокоен. Этим людям нужна моя поддержка. Обязательно нужна. Постараюсь сделать так, чтобы они больше никогда и ни в чём не нуждались.

А помимо денег предложу им дом в Прямухино. Захотят — согласятся. Не захотят — ладно.

Двое Лосей вместе с запиской и телом Костика пошли в обратный путь, а мы пока что отдыхали и зализывали раны. Дед Бигдик колдовал над ещё одним новобранцем, которому прострели ногу. Парень орал, как бешеный.

Ну а ещё бы. Рана от выстрела муравьедомёта — не шутка.

Майор Оров рассказал мне немного о биологии этих занимательных тварей. Очень уж меня заинтересовал вопрос о том, как они вообще, блядь, стреляют? И чем?

Ну и вот. Как оказалось, помимо классических видов воспроизводства себе подобных, муравьедомёты баловались ещё и отнюдь не классическим откладыванием яиц. Яйца появлялись и хранились в специальной полости в теле химеры. Полость эта располагалась частично на шее, а частично под нижней челюстью; она чем-то походила на пеликаний зоб и была тесно связана с носоглоткой химеры.

Под огромным давлением яйцо сначала подавалось в хобот, а затем вылетало со скоростью 3000 км/час. При попадании скорлупа разлеталась и из яйца появлялся здоровенный, злющий и ядовитый муравей. Три сантиметра хитиновой ярости начинали копошиться внутри жертвы, жалить её и рвать мясо.

Яд муравьёв был несмертелен, но очень болюч. Паралитический нейротоксин, очень и очень сильный, по болевым ощущениям ни чета осиному и даже скорпионьему.

О, альтернативная природа! Как же ты жестока и опасна!

А ещё Вышегор рассказал, как однажды матка с похожим механизмом атаки чуть не уничтожила Вышний Волочёк. В народе ту тварь прозвали Пневмослоном. Вспоминая размеры Жираньи, мне стало немножечко жутковато. Надеюсь, что моего везения хватит на то, чтобы не встретиться с чем-то подобным…

— Все готовы⁉ — спросил майор Оров.

Здесь, во время вылазки Вежливых Лосей, он сам командовал своими ребятами, и я даже не думал ему мешать.

— Тогда выдвигаемся!

— Пи-пи-пи! — донеслось откуда-то издалека.

— Погоди, Вышегор, — попросил я. — Я на минутку, ждите здесь.

Петляя меж сосен, я побежал на крик Правой.

— Пи-пи-пи! *Сюда-сюда!*

Интонация возбуждённая. Я бы даже сказал восторженная; видимо, нашла что-то интересное.

— Пи-пи-пи! Пи-пи!

Я чуть было не пробежал мимо. Крик доносился из-под молодой, но уже вполне себе мохнатой ёлочки. Я отодвинул зелёную лапу и сразу же отпрыгнул в сторону. Ещё один муравьедомёт! Твою-то мать! Что делать⁉

— Пи-пи-пи! *Хозяин, это я!*

Чего⁉

Ёлка зашуршала и прямо на меня вышла химера, — одна из тех, что застрелили Костика, — вот только на лице у неё сидела Правая. Глаз моей боевой подруженьки находился как раз там, где должны были быть глаза муравьедомёта, а лапки неглубоко вонзились в череп твари. В тех местах, где паучья лапка врезалась под кожу, чуть подтекала кровь.

— Пи-пи-пи! *Я не знаю, как это произошло!* Пи-пи-пи-пи-пи! *Я просто прыгнула на него сверху, а дальше всё произошло само!* Пи-пи-пи-пи! *Как будто на инстинктах!*

— Пи-пи-пи-пи? *Ты управляешь им?*

— Пи-пи! *О, да, хозяин!* Пи-пи-пи-пи! *Он полностью в моей власти!*

И тут я вспомнил техническое описание изделия № 2304. Коктейль из генов: человек, крыса, паук, скорпион и гриб с труднопроизносимым названием. Кордицепс однобокий. Ну да! Ну точно же! Это же та самая стрёмная херня, которая прорастает насекомым в голову и заставляет их идти помирать в нужное для грибка место.

Смотрел про них передачу. Невнимательно, но смотрел. Такой у меня прикол был в прошлой жизни; расчищать себе от дел утро бодуна, затариваться вкусняхами, валяться и смотреть документалки. Если уж похмелье, то только такое, как по мне.

Ну да сейчас не о похмелье. Сейчас о том, что…

Охренеть!

Интересно, королёвские учёные рассчитывали на такой результат или оно вышло само? Быть может, другие образцы просто не доживали до момента, в который понимали эту свою фишку; да и Правая по идее должна была взорваться спустя сутки после имплантации.

Повторюсь: охренеть!

Химера, которая может управлять другими химерами! Теперь имба не только я, у меня ещё и пет имбалансный. Причём не один, а целый выводок. Как там было в легенде клюкволюдов об Избранном? Что он там должен был сделать?

Научиться управлять другими химерами?

Ну да, всё сходится. По ходу дела, их старый провидец всё-таки действительно умел в предсказания, а не хернёй занимался. Так. Интересно… а людьми Правая тоже может управлять? Чёрт, это опасно. Этот ящик Пандоры лучше не открывать, пока действительно не припрёт. Пока что удовлетворимся этим.

— Пи-пи-пи-пи. *А ты можешь стрелять?*

Пиу! — муравьиное яйцо насквозь прошило ближайший мухомор и улетело куда-то дальше, в лес.

Это прекрасно.

Я взял муравьедомёта на руки. Не тяжелее обычного автомата, зато гораздо приятней наощупь. Мех такой мягкий, приятный, в хорошем смысле слова вонюченький. Оружие с функцией подогрева рук.

Я повозился с моей новой игрушкой ещё несколько минут и выявил один неприятный момент. Ну как неприятный? Неловкий. Если прицеливаться из муравьедомёта самостоятельно, то его задница утыкается мне прямо в нос.

Во-о-о-от.

Но, благо, прицеливаться мне и не нужно. Этим за меня занимается Правая, а мне остаётся лишь направлять пушку в нужном направлении и можно шмалять по-крутому, от бедра. Я Рэмбо, блядь! Пиу-пиу!

Ладно.

Я закинул муравьедомёт за спину, — меховые лапки трогательно обхватили меня за плечи, — и пошёл к остальным. Дела не ждут…

* * *

Последние несколько минут мы шли сквозь настоящий бурелом — поваленные деревья, коряги, муравейники с меня ростом и кусты-кусты-кусты; хоть с мачете прорубайся. И тем сильнее оказался контраст, когда передо мной появились белые потрескавшиеся колонны, а сразу же за ними поле. Чистое и ровное поле.

Знаменское-Раёк. Вот оно, значит, какое.

Это не усадьба, это целый комплекс из… так… сейчас попробую объяснить…

Короче говоря, с высоты птичьего полёта Знаменское-Раёк наверняка очень напоминало футбольный стадион. Или Колизей. Хотя нет, по форме всё-таки футбольный стадион. Вот только вместо трибун здесь была длинная такая прямоугольная колоннада с закруглёнными углами.

Главное здание находилось на противоположном от нас краю поля, — где-то там, где должны были бы стоять ворота. Вместо правой и левой трибуны одноэтажные вспомогательные здания. Длинные, чем-то похожие на конюшни, а чем-то на павильоны ВДНХ. Ну… из тех, что поменьше; вечно-закрытых или приспособленных под административные нужды.

Правый павильон явно не обжит, а левый так вообще раздолбан. Внутрь точно не войдёшь; крыша обвалилась.

Ну а главное здание — двухэтажный домик на девять окон в длину. В стиле… барокко? Рококо? Ампир? Да хуй его знает, поди их разбери. Короче говоря, с колоннами, лепниной и здоровенным богатым крыльцом.

— Ребята, выпускайте алкаша.

Романов к этому времени пригрелся и уснул. Чтобы вытащить его оттуда, пришлось переворачивать клетку.

— А⁉ Что⁉

Будущий Император вывалился на землю. По случаю встречи с ведьмой, Андрея Палыча помыли и переодели во всё чистое, но эта свинища уже успела заляпаться.

— Пойдём со мной, — сказал я и выдал Романову заранее подготовленную бутылку пива.

— Ой, братиш, да без проблем.

— С тобой сходить? — спросил Вышегор.

— Не надо. Пойдём вдвоём. Если не вернусь через полчаса, врывайтесь и вытаскивайте.

Чтобы подчеркнуть свои добрые намерения, я снял с себя муравьедомёт. Вежливые Лоси пока что настороженно относились к химере, но видом своим старались этого не показывать. Наверняка думали, мол, барин чудить изволит.

— Ну что? Погнали?

Вместе с Романовым мы вышли из-под колоннады и пошли по полю. Почти сразу же я почувствовал на себе чей-то взгляд; а на секунду мне даже почудилось, что я вижу в одном из окон второго этажа женский силуэт. Хотя нихрена мне это не почудилось. Так оно наверняка и было. Спецом высунулась, а потом резко присела. Саспенсу нагоняет, сучара мистическая. Сейчас по-любому ворон закаркает.

— Кар! Кар! — ну вот.

Я даже близко не знал, чего ожидать от ведьмы, но мне всё равно стало неуютно. Один, — Романова не в счёт, — на открытой местности, где всё просматривается как на ладони. Иду по полю заброшенной усадьбы посередь дремучего леса.

Иду к ведьме.

Время как будто бы растянулось. Мы всё шли и шли, а усадьба особо не приближалась. Уверен, что это тоже ведьмовские приколюхи.

И вот, когда до крыльца основного здания оставалось всего ничего, дверь распахнулась. На пороге стояла просто восхитительная девчуля. Цыганочка как будто. Красная бандана поверх густых чёрных волос, разноцветные бусики, амулетики, браслетики и пёрышки. Чёрная обтягивающая маечка переходит в такую же чёрную просторную юбку в пол. Маечка на вороте чуть рваная, отчего вырез становится глубже, а в вырезе…

Они…

Клянусь, они спушаплены! Чем угодно клянусь! И на что угодно готов поспорить! Не вижу чем, не понимаю как, — не видно ни бретелек, ни следов бретелек под одеждой, — но уверен на все сто! Ну не могут груди быть настолько крепкими! Ну не могут такие здоровенные роскошества, — размером с мою голову каждая, — вот так стоять! Это невозможно! Это против законов физики!

Ладно… Спишем всё на магию. Что ещё сказать о ведьме? Острые черты лица, ярко зелёные глаза. Фигурка — песочные часики. Ещё и татуирована с ног до головы; даже под глазом какой-то маленький орнамент набит.

Красивая, сука, до невозможности. И красота у неё такая опасная, дерзкая, агрессивная; вообще ни разу ни лоли. Любителям няшек тут ловить нечего. Да и темперамент у барышни наверняка такой, что все её любовники гоняют с разодранными спинами.

Но вот какая странность! Не смотря на откровенную сексуальность барышни, мой писос и бровью не повёл. Ну… не уверен, что у него есть брови, но мысль я, надеюсь, донёс. Не знаю почему, но ведьму не хотелось. Вот прям совсем. Может из-за того, что она ведьма. А может из-за того, что умом я понимал — именно она изгоняла беса из Любаши, когда та была совсем ребёнком.

Это сколько же ей сейчас лет?

И ладно, если она как-то поддерживает тело при помощи магии. А вдруг это иллюзия? Вдруг она ни с того ни с сего обернётся в дряхлую старуху? А я не Саша. Я не ювелир.

— Здравствуй, — сказала ведьма и улыбнулась.

Зубики прямо вот сахарные, а один клычок золотой. Ну точно цыганка.

— И тебе не хворать, — ответил я и представился. — Илья Ильич. А как могу к тебе обращаться?

Ну что там? Удиви. Моргана? Или какое-нибудь другое производное от Мора? Морана? Морина? Морриган? Морюна? Морюшка? Морослава? Моролюба? Моро…чо там? Моронида Моревна Морова-Моровская?

— Светлана, — как будто назло моим догадкам произнесла ведьма. — Заходи…

* * *

Внутри поместья оказалось атмосферненько. Точь-в-точь, как в кабинете гадалки. Сам никогда не бывал, но по фильмам знаю, как оно бывает: тёмные стены, оплывшие свечи, книги в кожаных переплётах. Ну и конечно человечий череп на столе. Куда же без него?

— Присаживайтесь.

Ведьма усадила нас с Романовым за стол на табуреточки, а сама села напротив. Взяла колоду карт, положила локти на столешницу и начала мешать. Есть желание, нет желания, а взгляд мой всё равно тонул в ложбинке её сис. Ох, потрепал бы ведьму за сосцы! Ох, потрепал бы! Даже безо всякой конкретной цели, а так… чтоб было. Сугубо из любви к прекрасному.

— Сними, — ведьма протянула мне колоду.

— Да это на самом деле это не мне, — сказал я. — Ему вот.

— А, — ведьма ещё пару раз перетасовала карты, а затем протянула их Романову. — Тогда ты сними.

Чот пока что похоже на дешёвое представление, если честно. Андрей Палыч хлебнул пивка, пожал плечами и сдвинул часть колоды на ведьму.

— Отлично.

Ведьма спрятала сдвинутую часть под колоду, взяла верхнюю карту и…

Охуеть! Беру назад свои слова насчёт дешёвых представлений. Я даже порыскал внутренним взором, нет ли здесь иллюзий.

На карте, которую ведьма положила на стол, были нарисованы мы с Романовым. Не валет, блядь, червей с бубновым королём, а именно мы. Как будто совместное фото, стилизованное под рисунок. При этом Романов был перечёркнут красным крестиком.

Либо ведьма охуеть как подготовилась, а либо она и впрямь владеет какая-то ядрёной магией, которая не имеет никакого отношения к народным росписям…

— Не угадал, — сказала Светлана, глядя мне прямо в глаза. — Расклад будем делать тебе.

И ритуал с помешиванием повторился снова. На следующей карте, которая легла на стол, Романов был нарисован один. Справа в него влетал белый полупрозрачный призрак, а слева, стало быть, вылетал точно такой же.

— Подселенец, — сказала Светлана.

Хорошая девка, немногословная. Следующая карта полностью дублировала предыдущую, вот только вместо Романова на ней был изображён я.

— И ты тоже, — ведьма улыбнулась и подмигнула мне. — Не бойся, никому не расскажу.

— Спасибо.

Третья карта — фоточка самой Светланы.

— О! — оживилась ведьма. — А это интересно.

Четвёртая карта — мы с ведьмой стоим рядом с Романовым, в которого опять влетают и вылетают призраки. Пятая — мы с Романовым во главе войска. Шестая, — вот это прямо охуеть можно, — карта Москвы, вокруг которой понатыканы мои гербы.

— Рубль в клюквенном венке? — удивилась Светлана. — Серьёзно?

— Такие у меня ценности.

— Ну… неплохие, верно.

Седьмая карта — здоровенное дерево. Восьмая — Романов сидит на троне. Девятая — как будто стоп-кадр из «Утиных Историй», только к телу старины Скруджа приляпали мою голову. Да-да, именно так. Очень счастливый и улыбчивый Илья Ильич Прямухин летит с мостика в гору золотых монет.

— Ну вот и славно. Именно так я себе всё и представлял, — сказал я. — А что значит дерево?

— Без понятия, — ответила ведьма. — Тебе видней.

— Ну хорошо, допустим. И как мне…

— Нам, — поправила Светлана.

— Да. Как нам всего этого достичь? Для начала ведь предстоит провести обряд экзорцизма, верно? Мы ради этого сюда и шли.

— По-твоему всё так просто? В твоём друге не бес сидит, чтобы его так просто было изгнать. Извини, конечно, но я даже пытаться не буду.

— А как тогда?

— Спроси колоду.

— Что?

— Спроси колоду.

Ведьма положила карты прямо передо мной и вопросительно уставилась, мол, чо тупишь?

— Уважаемая колода, как нам изгнать подселенца из тела Андрея Павловича Романова?

Светлана снова взялась за карты, снова потасовала и снова выложила на стол самую верхнюю. На ней был изображён я. С ребёнком на руках. Судя по маленькой смешной пипирке, с мальчиком. В ребёнка влетал призрак.

— И что это значит?

— Всё просто, — улыбнулась ведьма. — Ты готов пожертвовать своим первенцем?

— Что?

— Твой первый сын. Мы используем его, как сосуд для той души, которая сейчас сидит в твоём друге.

Во-первых, никакой он мне не друг. Ну а во-вторых, так себе расклад.

— А может быть можно как-то иначе? — спросил я. — Может, пожертвуем его первенцем?

Ведьма вытащила из колоды карту. Красный крестик в духе «остановка запрещена».

— Нет, — сказала она.

Пу-пу-пу…

Ну…

Допустим, что я соглашусь на подобную дичь. Предположим буквально вот на секундочку, что моя кукуха усвистела с клином перелётных журавлей, и я действительно соглашусь принести в жертву ребёнка, о котором так мечтал всю прошлую жизнь и часть этой. Ну вот допустим, правда. Ну на секундочку. Но даже при таких условиях…

Ничего не смущает?

— Боюсь, что у меня пока что нет детей, — сказал я ведьме.

Ещё одна карта. Зародыш в чреве матери.

— Ты ошибаешься, — сказала Светлана. — Твой первенец уже зачат…

* * *

МОСКВА. КРЕМЛЬ. МЕСЯЦ СПУСТЯ.

В тронном зале проходила очередная и очень-даже-плановая сходка бояр, на котором обсуждалась внутригосударственная текучка. Император присутствовал на ней постольку-поскольку. Рука опричника лежала на голове Ольги К о винской, и язычки чёрного пламени снова вылетали из её глаз, но пока что Император молчал.

Все основные темы были обсуждены. Эрцгерцог Жизнетленов выступал последним и мямлил что-то про удои. Под конец своего спича он на всякий случай поклонился в пол и спросил, можно ли собранию расходиться.

— ПРЯМУХИН, — вспомнил Император. — ДОЛОЖИ.

— Э-э-э… Прямухин, — глазёнки Жизнетленова потухли. — Значит, тут такое дело, Ваше Величество. Как вы и велели, мы подослали к Прямухину человечка, чтобы тот следил за ним, но… но…

— НО ЧТО?

— Прямухин вернул нам нашего человечка, — эрцгерцог сглотнул. — В гробу. При гробе был конверт с деньгами и сопроводительной запиской. В этой записке Прямухин приносит свои глубочайшие соболезнования и предлагает нам перебраться к нему поближе. Говорит, что согласен выделить под это дело дом.

Чёрный огонь разгорелся сильнее, так что объял чуть ли не всю голову Ольги.

— УБИТЬ, — сказал Император.

— Да, Ваше Величество.

— НО ТИХО, — добавил К о винский. — ТАК, ЧТОБЫ НИ ОДНА НИТОЧКА НЕ ВЕЛА КО МНЕ И МОЕЙ СЕМЬЕ. ЗАЙМИСЬ ЛИЧНО. СМОЖЕШЬ?

— Да, Ваше Величество, — ответил Жизнетленов. — Смогу…

Загрузка...