Право имею

Глава 8

В небольшой кухне был угловой диван, на окне рядом с ним — решётки. И по двору бегала огромная кавказская овчарка, недобро поглядывая в окно на Глеба, и забор двухметровый имелся, но сейчас казалось, что и это всё преодолел бы, если бы смог выбраться из дома. Убивать его, вроде, собирались, но не все присутствующие.

— Какого хрена? — спросил главный, новый для Глеба человек, глядя на Чертей. Того, которого едва не задушил Глеб, держал второй парень. Придушенный говорить не мог, только пыхтел. Возможно, поэтому всю вину спихивали на него.

— Стас сказал, что ему доверять нельзя… Шутка ли, собственного отца завалил. Ну мы и согласились… решили посмотреть, как он себя поведет…

— Он меня чуть не убил, — просипел Стас. Глеб по-деловому, совершенно не волнуясь, попросил:

— Можно мне воды?

Просьбу проигнорировали. Главный шумно выдохнул сквозь зубы и продолжил:

— Ты совсем тупой? То есть, вы почти месяц держали его в подвале? Ничего не объясняли… держали да, хищника, после того, как он убил матёрых охранников и такого же кабана папашу. Глеб, почему ты их убил? — он повернулся к Глебу и тот снова вежливо попросил:

— Воды.

Главный сам схватил с сушилки чашку, налил из-под крана и поставил на стол так, что часть расплескалась. Глеб только кивнул. Вновь оказавшись в новом месте, в открытой комнате с окнами, ощущал, как сдавило грудную клетку. Словно всё это пространство вдруг придавило его. Глеб не знал, как выдержал бы сразу улицу и высокое небо. Сейчас это всё казалось картинкой на стекле окна. Без очков видел плохо, Чертей узнавал скорее по голосам и силуэтам, черты лица для него были размыты, да он и не старался вглядываться.

— Глеб, они все трое… переборщили. Ты напугал их. Я прошу прощения за них всех.

— Со мной был друг. Что с ним? — опять перебил Глеб, и Стас снова попытался ввязаться в драку, просипел:

— Бессмертный, что ли?

— Глеб, про друга надо забыть, — покачал головой главный. — Я могу тебе гарантировать, что с ним всё в порядке. Хочешь, достану дело? Он в больнице сейчас, его там сильно потрепали… А вот ты, Глеб, для них умер. Тебя похитили Черти, а потом твой труп нашли по частям в бетон замешенным.

Глебу показалось, что ему угрожают, скрутило живот и сдавило горло, вопрос получился тоже сиплым, словно это его душили:

— Какой труп?

— Да не важно какой. Бесхозный. Бумаги подправили, труп не опознать никому, кроме эксперта. Ну и всё, и тебя больше не ищут. Если бы они думали, что ты жив, но скрываешься, они бы… ну не знаю. Брали бы заложников. Мама твоя и друг первыми бы попались. А так… труп есть, тебя нет.

— Зачем всё это? — по-прежнему хрипло спросил Глеб. Он не мог снова успокоиться. Чувствовал себя мальчишкой перед похитителями, боялся. Отсюда хотелось уйти, но некуда было. Не к матери же правда.

— Они должны были объяснить тебе, — снова шумно вздохнул главный. — В самом начале. И мне врали, что объяснили, и тебе надо подумать.

— Мы показали ему видео, — пожала плечами девушка. — Чем мы занимаемся. Готовили. Вводили в курс дела. Слушайте, босс, у нас всё равно пока что вся команда в сборе. Он не нужен.

— То есть вы собирались его всё это время в подвале держать, потом вручить пистолет и маску и сказать «Убивай»? Я предполагаю, кого бы он убил первыми.

— Да пусть смотрит, чтобы я его не… — захрипел Стас, но главный развернулся, ударил его в живот, не жалея. Потом с размахом того, кто его держал, в скулу. Повернулся к девушке решительно, та пожала плечами:

— Давай уж, ты так привык проблемы… — и тоже упала на пол от удара в челюсть.

— Я извиняюсь за них, — снова повернулся к Глебу главный, разминая запястье. — Мы позвали тебя сюда, чтобы ты присоединился к Чертям. У тебя тут есть своя комната. Тебе пока даже убивать никого не надо. Но я хотел бы, чтобы ты был в команде. Это отличное занятие — спасать таких же хороших людей, как твой друг. Убивать таких же плохих, как твой отец.

— А если я не согласен? — спросил Глеб, помня о том, что его уже спрятали. Вряд ли его отпустят после того, как и труп вместо него подкинули. И почти не удивился, когда главный достал пистолет и направил дуло в голову Глеба.

— Я использую твой труп, чтобы подбросить вместо следующего, кого притащу сюда с предложением присоединиться к Чертям. Но ты согласишься.

— Что мне мешает согласиться, а потом сбежать?

Глеб верил, что этот человек сможет выстрелить. Верил в собственную смерть, но она после стольких дней в подвале перестала быть чем-то пронзительно жутким. Трясло, да, пугало — но не сковывала действия. Важнее было то, что ему правда некуда было идти. Было облегчение, что Черти похитили его не для того, чтобы убить. Глеб столько представлял себя в той коллекции видео с наказанными, а теперь впервые понял, что может быть с другой стороны.

— Я вшиваю всем отслеживающие чипы под кожу, — главный подошёл ближе, положил пистолет на стол и перехватил в кулак волосы Глеба, убрав их с лица. Казалось, он наслаждался. Он вёл себя так, словно Глеба только сейчас привезли и не было той ошибки, из-за которой Глеб просидел в подвале. Словно, ударив каждого виновного, он что-то смог загладить. — Вы только посмотрите на этот взгляд! Да, я не ошибся! Это же взгляд мертвеца. Зачем ты себе цену набиваешь?

Начали подниматься Черти — тяжело, словно восстающие зомби. Глеб вырвался, вжался в угол, старался смотреть спокойно, но часто смаргивал.

— Откажись, — сплюнул тот, которого называли Стасом. — Давай, откажись. Босс, он нас всех заложит.

— Не заложит, — с улыбкой продолжал главный. — Ты втянешься. У тебя к этому все задатки. Поверь мне, ты будешь отличным Чёртом, я вижу это как сейчас. Давай, соглашайся, и я позволю тебе пристрелить Стаса. Это ведь он предложил запереть мальчика в подвал? — главный повернулся к Чертям. Девушка хладнокровно кивнула, и к Глебу подвинули пистолет. И в этот момент он тоже знал — Стаса ему позволят убить, это не для эффекта сказано.

Пистолет привычно лёг в руку. Глеб по тяжести определил, что тот был заряжен. Настала очередь Стаса бояться — он отступил на шаг, но только дёрнулся — главный поймал его за ворот, вернул обратно. Остальные наблюдали. Парень — напряжённо и испуганно. Девушка — спокойно. Глеба замутило от них, он положил пистолет обратно, уставился в пол, как провинившийся ученик. Не хотелось говорить этого вслух, решил, что хватит и такого молчаливого согласия. Стаса тут же отпустили, и он рухнул на пол, глухо матерясь.

— Отличный выбор, — похвалил главный.

У Чертей было правило, с которым Глеб ещё пытался бороться: на последнего появившегося в группе ложились все домашние дела. А именно стирка, уборка, уход за собакой, готовка. С готовкой было проще всего — Черти иногда привозили готовую еду из города, или обходились тем, что можно было просто залить кипятком или достать из упаковки. Когда Глеб пытался поговорить о дедовщине с главным, Леонидом, тот спросил: «Так мне что же, ещё и прислугу вам нанять? И убивать её каждый раз, когда она следы крови затирает или ваши маски стирает?»

Так все домашние дела легли на плечи Глеба. Он всему учился заново, но Черти и не требовали идеала: были неприхотливы в еде, не особо замечали беспорядок.

После случившегося Стаса, который до этого был командиром в команде, разжаловали. Где-то с неделю он бесился и всех ненавидел, но это было до первого же задания, после этого его отпустило. Теперь главным назначили Игоря — второго парня в Чертях. Того самого, которого Глеб считал слабым звеном. Игорь, когда никто не видел, помогал Глебу с домашними делами. Игорь вообще был довольно необычным: дома застенчивым, неуверенной рохлей. Всё менялось, когда у Чертей появлялось задание и, Игорь надевал маску. Глеб ни за что не узнал бы его, если бы не знал точно, что это и есть новый командир Чертей. У Игоря менялся взгляд, распрямлялись плечи, движения становились более уверенными.

Девушку звали Надеждой. В свободное от заданий и тренировок время она смотрела телевизор в гостиной — сериалы, какие-то шоу. В домашние дела не совалась. Попадала в десятку в стрельбе и сломала палку об Игоря на тренировках.

Стас не изменился. Задирал и ненавидел Глеба, когда тот сидел в подвале, и тем более не простил теперь. Он не был благодарен за то, что его не стали убивать, он первое время ещё пытался как-то насолить Глебу, но, если его замечали за этим остальные Черти, то заставляли убирать за собой или исправлять сделанное, а то и извиняться. А в небольшом доме сложно было сделать что-то, чтобы остальные не заметили. Как-то Стаса за очередной гадостью поймал Леонид. Поймал, когда тот подсыпал в собачий корм слабительное. После этого три дня в подвале провёл Стас, только еды ему туда никто не носил, а воды бросили полтора литра на всё время.

На Глеба Леонид смотрел с каким-то восхищением даже. Как на удачную покупку, и этот взгляд бесил. Когда его уговаривали, никто, конечно, не предупредил о пластических операциях, о смене зубов. Глеб ждал только тренировок, был готов к ним — иначе как выжить в том, чем занимались Черти? Но его поставили перед фактом: Леонид приехал, чтобы забрать его с собой. Привёз в клинику. Там Глеб попытался возмутиться, и на людях Леонид спорить с ним не стал — уговорил точным ударом под рёбра и ёмким: «Так надо».

Жалел ли Глеб о том, что согласился? Он не хотел умирать, а отказ означал только смерть. У Чертей ему не нравилось. Хотя его и не брали на задания (да и грозились не брать до тех пор, пока кто-то не умрёт). Глебу же наоборот хотелось оттянуть подольше момент, когда придётся стрелять в людей. Но Глеб и сам стал ощущать себя хорошим приобретением. Он выучил правила. Они гласили: пока ты ведёшь себя так, как надо команде и боссу, тебе не будет больно.

Чтобы Глеб успокоился, Леонид достал ему несколько выпусков газет из его города. Конечно, дали и интернет, но Кир удалил свои страницы из соцсетей, а позвонить ему Глеб не мог. Но по статьям в интернете, да и в газетах, Кир упоминался только как свидетель.

Убийство, которое совершил Глеб, превратили чуть ли не в подвиг. Но не потому, что ценили то, что сделал Глеб. Нет, журналисты вовсю полоскали «треклятых Чертей», которые, не разобравшись, похитили и убили парня, а ведь он спасал друга от своего же отца. По Глебу развернули целую панихиду — нашли Лису, просили её рассказать. И она рассказывала о нём с перерывом на слёзы. Кир интервью не давал — к нему не пускали в больницу. Но он был жив.

Глебу снилось, что он пускает кораблики по весеннему ручью. А потом он понимал, что это не кораблики, а люди, связи, и он отпускал их всех дальше, в неизвестность, а сам оставался на месте.

Пса звали Мразь. Глеб переименовал его в Пирата и упрямо звал так. К новому человеку в доме пёс привыкал долго, но всё решила кормёжка. Ведь именно Глеб, ну может иногда Игорь, кормили собаку, и вскоре им сторож доверял больше, чем Наде или Стасу. В Леониде же собака чувствовала силу. Впрочем, возможно когда-то Леонид и щенка дрессировал так же, как сейчас дрессировал Глеба.

Протест быстро сошёл на нет, и Глеб привык к новой жизни. Привык к тренировкам, гордился тем, сколько всего он умел ещё до Чертей. Единственное, что его не устраивало: что в доме поддержанием порядка занимался только он. Не устраивало и то, что эти обязанности по наследству перейдут следующему Чёрту. Времени же, когда Глеб заменит одного из выбывших на заданиях, он ждал теперь то с трепетом и нетерпением, то наоборот готов был оттягивать до последнего. С трепетом, потому что после бесконечных тренировок и домашних дел уже хотелось убивать.

После одной из миссий Надя втащила в дом раненого Игоря, посадила на диван и ушла за аптечкой. Стас шёл последним — загонял машину в гараж. Он так бы и прошёл мимо раненного на кухню, но Игорь, который давно должен был снова стать добрым, окликнул:

— Стоять.

Стас шумно выдохнул, развернулся лицом к главному и приподнял руки, словно сдавался. Игорь прижимал ладонь к животу, на пальцах запеклась кровь.

— Я приказал прикрыть нас. Какого хрена ты ушёл? — Игорь продолжал держать спину прямо. Глеб наблюдал за этим из дверей в кухню. Гостиная была небольшой, гораздо меньше нынешней, и больше напоминала коридор, но диван там поставили для случаев, вроде такого. Покрывало на нём было дешёвое, и на памяти Глеба покрывала с дивана уже два раза выбрасывали. Обшивка дивана была вся в бурых пятнах.

— Мне стало скучно, — пожал плечами Стас. Что-то дёрнулось в лице Игоря, и он переспросил:

— Скучно?

Вернулась Надя, но Игорь и не увидел её: так совпало, что она сунулась с аптечкой, а он достал пистолет из кобуры. Будто и не заметив того, что рассыпал лекарства, Игорь прицелился в живот Стасу — ровно туда, где у него самого была рана. Надя тоже спокойно отошла, достала телефон.

— Мы вернулись. Первому нужен доктор. Откуда ж я знаю… дырка в пузе. Не знаю. Ну вот так, пока не знаю, жив ли он. Он ускакал комнаты обыскивать, вместо того, чтобы наши жопы прикрыть. Если Первый его сейчас не пристрелит, то живой. Да, не раненный.

— Стреляй, — шёпотом посоветовал Стас, по-прежнему разведя руками, хотя у него тоже на боку висел пистолет.

— Выворачивай карманы, — мрачно приказал Игорь. — Хочу посмотреть, сколько стоили наши жизни.

— Пафосно-то как! — булькающе засмеялся Стас, но всё ещё поддерживал зрительный контакт. Глеб поймал себя на мысли, что ждёт выстрела. Ждёт как возможности одновременно и избавиться от Стаса и стать частью команды.

— Да тебе насрать на нас, — Игорь начал задыхаться. Поверх засохшей крови на пальцах стала появляться и свежая. — И на «справедливость» и на…

— А тебе нет? Или, думаешь, новенькому нет? Да мы все тут не по своей воле, и если бы на столбах висели объявления: «Принимаем в народных мстителей, вахтовый метод, всему обучим, опыт — минимум одно убийство», — мы были бы последними, кто на это клюнул. Да, новенький?

Глеб проигнорировал. Надя села верхом на стул ждать, чем дело кончится, посоветовала только:

— Ты если его стрелять будешь, то давай лучше в подвале. Тут кровь из досок не вымывается.

— Да он не будет меня стрелять, у него кишка тонка, — нервно выпалил Стас, зыркнув в сторону девушки. Та продолжала наблюдать с тем же интересом, что и Глеб. У обоих во взгляде было ожидание. Ни тени страха, что кого-то при них убьют. Достаточно близкого — всё-таки они жили в одном доме довольно долго. Игорь и правда колебался: у него дёргалась губа, он хмурился так, словно накручивал себя. Но даже боль не прибавляла ему ненависти. Рука с пистолетом уже тряслась.

— А ты этим и пользуешься, — вздохнула Надя, забрала у командира пистолет, и тот тут же обмяк, расслабился, схватился за бок уже обеими руками. Стас быстро прошмыгнул на кухню, захватил бутылку минералки из холодильника. Когда он проходил мимо Глеба, тот вполне отчётливо и чётко произнёс, словно всё это время мысленно репетировал:

— Я надеюсь, что первым сдохнешь ты. Не хочу быть с такой мразью в команде.

Когда Стас развернулся, явно готовый выпустить на новеньком пар, пока остальные заняты, Глеб сделал шаг к двери и открыл её. Пират стоял на пороге и в первую секунду не понял, что произошло, но когда увидел направляющегося в его сторону Стаса — оскалил зубы, расставил лапы и выглядел готовым рвать того, кто угрожал его поставщику корма. Стас снова поднял руки и ушёл, на этот раз не поворачиваясь спиной к псу.

У Игоря весь бок был в крови. Надя стирала её с кожи, к дыре приложила чем-то смоченную сложенную ткань.

— Почему Стас в Чертях? — спросил Глеб. Надя глянула на него так, словно спрашивала: «Что, времени лучше не нашёл?»

— Без башни живёт, — ответил Игорь. Было похоже, что он разговаривал только чтобы отвлечься, пока место вокруг раны обкалывали чем-то. — Понравилась девушка — увёл девушку. А она не просто чья-то девушка была, а сына местного прокурора. Тот и попытался Стасу наглядно показать, что за такое бывает. Ещё и пришёл не один, к тому же с обрезом. А у Стаса с собой только нож был, но ему хватило. Прокурор бы вряд ли стал дело до суда доводить.

Глебу хотелось спросить и про остальных. Просто было интересно, почему они его так боялись, если сами когда-то прошли «инициацию». Но после уколов Игорь, казалось, отключился — закрыл глаза и сполз ниже. Надя тоже вряд ли бы ответила.

Позже Глеб думал о том, что это было даже не «первым звоночком». Для него самого первым поводом не верить Стасу было то, что тот запер его на месяц в подвале. Не только запер, но и остальных как-то смог уговорить. Сейчас Глеба уже не боялись, да и он, как ему казалось, не изменился. Даже кошмаров не снилось. Да и вообще, вдруг стало так легко и спокойно, словно правда уехал в другой город и там живёт в общежитии, подальше от семьи.

Игоря в тот вечер забрали в больницу, но и Стаса увезли вместе с ним, хотя он не был ранен. Леонид некоторое время что-то тихо обсуждал в стороне с Надей, потом поцеловал её в щёку (это для Глеба стало сюрпризом), и ушёл к машине. На Стасе были наручники, и он нервничал ещё больше, чем когда на него был направлен пистолет.

Надя без приглашения тоже забралась в машину. Впервые Глеб остался в доме один. Он настолько не ожидал такого, что выключил везде свет и вышел на крыльцо сидеть с собакой. У него самого животных никогда не было, да он и не просил, а теперь не понимал, почему. Собака нравилась ему больше всех в этом доме, потому что не запирала в подвале, не сваливала на него домашние дела и не ждала, что он будет убивать по её указке.

Глеб рыл информацию в свободное время, ведь у него был доступ к интернету и к библиотеке Чертей. Он пытался найти малейший признак того, что Черти действуют в чьих-то интересах, но не мог. Тогда он переставал понимать Леонида. Тому на вид было лет тридцать — довольно поздний возраст, чтобы играть в идеалиста. Глеб всё ждал, что Леонид хоть раз использует Чертей для своих разборок или как личную охрану, но для этого у него были другие люди.

Тогда Глеб открыл самое первое дело Чертей. Хотя те люди, которых они убили (сожгли вместе с домом, подперев снаружи двери), были виновны много в чём, в файле было записано только одно убийство. Тогда, десять лет назад, ещё до Чертей, эти люди убили двоих: парня и девушку, младше Глеба на два года. Тоже юные идеалисты. Начинали с того, что отлавливали живодёров с видео, на котором калечили или убивали кошек и щенков. Потом избивали этих живодёров. Почти превратились в Чертей — убили кого-то, может быть тоже за кошку или щенка. Потом их самих убили, а уже до их убийц добрались Черти. Глеб, чувствуя себя настоящим детективом, продолжал перечитывать эту историю, сухие путанные факты. Перечитывал и чувствовал, что какое-то звено было удалено из этой цепочки. Поднял сохранёнки старых форумов и нашёл недостающее звено: ребят было трое. Убили двоих. Леониду на тот момент было примерно шестнадцать-девятнадцать.

Стаса в дом вернули последним: с чёрными тенями под стеклянными глазами. Глеб, ещё когда дверь ему открыл, подумал: «Лучше бы его там убили». Он всерьёз не понимал, почему Леонид не поступил так. Потом он часто вспоминал эту мысль, когда было уже поздно.

Стас теперь так возвращался после каждого задания. И почти после каждого был скандал. Как-то Глеб услышал разговор со слов: «Она была свидетелем». Глеб подобрался поближе, чтобы узнать, что случилось. Маска Стаса была в крови, как и его лицо. Хотя Надя и Игорь маски сняли, Стас и не собирался. И над тканью больше не уставший обречённый взгляд, глаза снова светились задором.

— Свидетелем чего? Почему раньше домашних не трогали, а тут стали вдруг? — продолжал давить Игорь.

— И раньше надо было. Позвони Леониду, он согласится, — предложил Стас. Надя, словно и не им, сказала:

— Ей лет тринадцать было, наверное…

— Что у такого отца могло вырасти, ну прав… — начал Стас. Надя перебила:

— У него нет детей.

— Тем более, значит, проститутка малолетняя. Таким разве можно жить?

— Ты, что ли, решать будешь?! — сорвался Игорь.

— А что мы делаем?! А? Игорь?! Мы что делаем?! Разве не решаем?! Вот я и решил! Или так и будешь убивать только по указке этого… «хозяина»?

— А как ещё ты собрался убивать?!

Надя уже снова звонила боссу, но за их криками было не разобрать, что она там говорила.

— Хорошо, а чем это отличается? По указке ты убиваешь или сам? Или ты думаешь, что грехов у тебя меньше от того, что тебя заставили?! Конечно, ведь рай полон фашистов и чекистов, которых тоже заставляли. Так?!

— При чём тут рай? — скривился Игорь.

— При том, что видел я, что ты читаешь! Что, решил свою душу спасать? А ты уверовал после того, как убивать начал или до?

Надя сбросила звонок и развернулась к ним. На взгляд Игоря отрицательно помотала головой, не разжимая зубов произнесла:

— Это был свидетель. Леонид на его стороне.

Стас расцвёл, вздёрнул руки вверх, словно победитель. Где-то тут в голове Глеба вовсю бил тревожный набат, но его роль в этом доме была настолько незначительной, что сам он ничего сделать не мог.

После очередного задания Стас вернулся снова погасший, раненный. Игорь, дотащив до дома свалил его на тот же диван. Надя принесла аптечки и практически бросала ему. Звонить Леониду, чтобы его забрали, Стасу тоже пришлось самому. Через час его увезли, но провожал его один только Глеб. В этот раз Леонид даже поговорил с Глебом и, глянув на машину, наклонился и шепнул: «А как ты, на миссии выходить уже готов?» Глеб кивнул, но, когда Леонид распрямился, стало заметно, как внимательно с заднего сидения за этим наблюдал Стас. Тогда он снова сделал жест, которого Глеб от него не видел с того месяца в подвале — провёл большим пальцем по горлу. Впервые за всё это время Глеб его испугался всерьёз. Позже, когда он пытался понять, почему, он не мог найти ответа. Ответ пришёл сам, но снова слишком поздно: Стас выглядел как человек, которому нечего терять.

Самый ужасный день в истории Чертей был летом, в самый разгар жары. Глеб вышел во двор с миской воды, Пират уже ждал его, послушно сидя перед кормом. Глеб его так не дрессировал, но пёс, как гурман, всегда ждал сначала свежей воды, прежде чем приступить к корму.

Глеб услышал, как подъехала машина, обернулся проверить, и в калитку зашёл Стас. Глеб успокоился, только какая-то досада от того, что тот вернулся, промелькнула в душе. Пират же насторожился, но он всегда так делал при виде Стаса. Сзади грохнула закрывшаяся калитка.

Потом одновременно насторожившийся пёс вдруг прыгнул и раздался выстрел.

Хорошо, что Глеб уже не был просто школьником или домашним парнем. Прежде, чем он успел осознать, что это было и что собаку только что застрелили, он уже бежал к задней двери в дом.

Надя была на задании, но в доме оставался Игорь. Вбежав в дом, Глеб оценил свои шансы на спасение: он мог бежать до склада оружия или до тренировочной комнаты за пистолетом. Но ближе был подвал. Он крикнул что-то не особо понятное, вроде простого «Берегись» и закрылся за железной дверью подвала. Глеб думал, что только вызовет на помощь Леонида и Надю. Даже прикинул, что и они не понадобятся: Игорь справится сам, он же привык справляться… и снова услышал выстрелы.

Потом для себя Глеб восстановит всю картину: Игорь услышал выстрелы, заскулившую собаку и крик. Не крик о том, что Стас пытается всех убить, а предупреждение быть осторожным. Игорь думал, что на них напали, он не подозревал в этом Стаса. И допустил ту же ошибку, что и Глеб — увидев Стаса с пистолетом, он принял это как само собой разумеющееся. И отвернулся в поисках противника…

Когда Глеб сообразил, что произошло и вышел из подвала в общий коридор, куда обычно складывали раненных, Игорь захлёбывался кровью, схватившись за горло. В динамике телефона в руках Глеба Леонид переспрашивал, что произошло. Правильно ли он слышал? После всего случившегося, после всех тревожных знаков, Леонид всё ещё не верил, что просмотрел и ошибся. Вместо того, чтобы прислать кого-то — доктора или своих охранников — он спрашивал, за что Стас убил Игоря и за что пытался убить Глеба. Спрашивал в то время, когда Глеб стоял против него безоружный.

Замешательство длилось доли секунды, потом Стас снова вскинул руку с пистолетом, и Глеб мгновенно вспомнил о том, что этот человек профессиональный убийца. Это помогло самому собраться: на первом этаже слева от Глеба располагался тир, где могло остаться боевое оружие. Оружейная в подвале сарая за домом, и там серьёзный замок. Глеб выбрал тир одновременно с тем, как пригнулся, проскользнул по полу в том направлении, проскочил мимо Стаса. Глеб вздрогнул от выстрела, но боли не было, да и удара тоже, значит промахнулся. Когда послышались следующие два выстрела, Глеб уже свернул к тиру. Он не обратил внимания на то, что не услышал погони.

Оружие валялось по всему дому, никто его не отбирал после миссий. В тире (небольшой комнате, похожей на бункер) оно лежало на столах: патроны отдельно, пистолеты отдельно. Глеб в спешке схватил один из пистолетов, неосторожным движением разбросал патроны, но успел поймать один из патронников, наполненный до половины. Собрал это уже разворачиваясь и направил дуло на дверь.

Некоторое время он слышал только своё дыхание — тяжёлое, заполошное. Сердце ломилось в грудную клетку, словно пёс бросавшийся на забор. Глеб сглотнул, осторожно направился к двери.

Нужно было немало решимости, чтобы просто открыть её. Глеб ждал, что за ней окажется другое дуло, но за дверью было пусто, а в доме — тихо. Даже хрипов больше не было слышно. Глеб двинулся вперёд, осматриваясь по сторонам, шаге на третьем услышал: от дома отъезжала машина. Это мог быть только Стас. Он чего-то испугался… Сбежал, оставив Глеба с двумя трупами.

После этого Глеб быстро проверил — у Игоря пульса не было, пёс перебирал лапами в агонии, загребая песок. Глеб сел на корточки около него, положил руку на голову, пока второй держал у уха трубку телефона.

— Так это правда? — спросил голос Леонида в динамике. Глеб даже подтверждать не стал, повторил вопрос:

— Он ещё отслеживается?

— Я направлю туда Третью…

— Где он? Можете прислать, куда он направляется?

— Глеб, у тебя нет опыта. А ты мне нужен ещё. Тем более теперь… говоришь, Первый мёртв?..

— Где он? — упрямо повторил Глеб. — Где я могу посмотреть координаты?

Леонид сделал один глубокий вдох, в котором слышалось что-то безнадёжное, потом произнёс:

— В комнате Игоря, в среднем ящике стола. Пароль «Немезида».

Глеб остановил мотоцикл на стоянке у сквера. Это был небольшой квадрат со сторонами примерно по километру, но зарос до неприличия — так, что больше напоминал лес. Глеб выбирался в этот город с остальными за продуктами, торговый центр находился как раз рядом со сквером. Тут было несколько сквозных тропинок, одна из них начиналась от стоянки. Экран показывал, что Стас засел в парке. Глеб не знал это место подробно — только пару раз проходил тут, никуда не сворачивая.

Был разгар лета, безжалостно пекло солнце. Больше всего Глеб сомневался по поводу маски — он был вооружён, он собирался убивать, но не хотел, чтобы кто-то раньше времени увидел тут Чёрта. Так можно и свидетелей с собой притащить. Но идти без маски, а потом устраивать стрельбу тоже казалось странным. И всё же Глеб опустил маску в тканевый шарф на шее. Глеб не снимал джинсовки, потому что она прикрывала пистолет, заткнутый за пояс джинс на спине. Футболка пропиталась потом, с лица его Глеб выбирал тем же шарфом.

Первого человека он принял за пьяного — в кустах чуть в стороне от дороги под кустом виднелись ноги. Фигура была пыльной, неопрятной, вполне подходила под какого-нибудь бомжа, задремавшего в парке. У Глеба не было времени проверять. А вот второе тело, на этот раз спрятанное более тщательно, за кустом, показалось уже подозрительным. Возможно потому, что тот, кого Глеб принял за бомжа, лежал ещё нормально — в тени и прохладе листвы, и поза у него была расслабленная, а второй скорее валялся, к тому же на солнцепёке. Осмотревшись по сторонам, Глеб потянул из ворота маску, чтобы надеть.

У мужчины в горле была дыра, из которой кровь вытекала на песок. Пыльное лицо напряжённое, но не испуганное, и глаза открыты. Глеб по-прежнему не хотел в это верить. Да, Стас убил Игоря, стрелял в самого Глеба, убил собаку, но… но они были другими. Стас ненавидел их, а эти люди ему не сделали ничего. Словно тот момент, когда Глеб понял, что происходит, запустил в сквере панику. Раздался женский визг. Глеб по-прежнему находился за кустами, обернулся и увидел, как трое подростков бежали к выходу, один из них тащил за собой девушку. Девушка прижимала к щеке руку — от уха и до скулы тянулся разрез. Продравшись через кусты, Глеб сорвался в противоположную сторону — туда, откуда бежали подростки.

Чуть в стороне от тропинки, оказывается, был пруд. Такой же заросший, как и весь сквер. Среди ряски просматривались две спины, Стас тащил к воде за руки ещё один труп молодого парня, совсем школьника, младше Глеба. И был Стас, сука, в маске Чёрта. Заметив Глеба, он отпустил ношу, выпрямился, отряхнул руки и пожаловался:

— Не тонут. Представляешь? Я, правда, ничего на них не вешал, но не тонут, — он говорил дружелюбно, даже и смотрел без злобы. Глеб потянулся за пистолетом, но Стас достал быстрее, успев и красный от крови нож бросить в траву. — Хорошо сегодня, да? Знаешь, я всё-таки не собирался Игоря убивать. Ну, может потом. Сначала я думал, что убью тебя. Хотел в багажник запихать, с собой увезти и там оторваться… ты всё время меня бесил. Ещё с того момента, как этот боров сказал, что тебя надо в команду брать. Я сразу подумал — на моё место метит, сука. Сливать меня хочет. Потом решил, что… что ты опасный, — он проглотил нервный смешок, получилось глухое «хмык». — Надо тебя сразу пристрелить. А труп спрятать. Я думал, дома никого. Что я буду с растерянным видом спрашивать: «А куда же он делся? Сбежал?»

— У нас чипы. Мой труп нашли бы уже к вечеру, — спокойно отозвался Глеб. Он старался держать руки поднятыми, но не прямо. Он опускал их медленно — так, чтобы и Стас этого не заметил, и слишком медленно, чтобы почувствовать собственный прогресс. — А людей ты зачем убивал? Они тут не при…

Стас разразился смехом, хлопнул себя по колену. Глеб, пользуясь этим, опустил руки ещё ниже — ниже плеч.

— Да я уже года два, как убиваю людей. И до сегодняшнего дня ни одного по своей воле! Это всё равно, что у тебя есть хуй, но трахать можно только тех, кого хозяин разрешит. И так, как хозяину надо. Ты этого не испытаешь. Когда это превращается в какой-то конвейер. А я, знаешь, творческая личность!

Глеб хотел сказать: «Да, я вижу, как творчески ты подошёл к делу», но только губы дёрнулись. Вместо этого, чтобы отвлечь, спросил:

— Убьёшь меня — дальше что? Тебя найдут. Леонид вряд ли приедет один.

— Дальше… пожалуй, сдам ментам и его, и этот притон. Чтобы он не смог новых набрать. Да, отличная идея. Чтобы на мне Черти и закончились. О, слушай, это же потрясающая идея! Надо сейчас же позвонить… — Стас собирался наклониться к трупу, который не успел выкинуть, но спохватился вовремя, погрозил Глебу дулом пистолета. — Тебя пристрелю и позвоню в полицию. А впрочем, тут была стайка сыкунов, которая успела сбежать, они вызовут.

— Ты же знаешь, как работает полиция. Тебя просто расстреляют. Потому что ты опасный, — Глеб и сам не ожидал от себя такого спокойствия. Сейчас он нутром ощущал, что да, у Стаса больше опыта, он старше, он сильнее и у него было больше тренировок. Но у Стаса явно ехала крыша. Сейчас он вёл себя не как профессионал. Поэтому профессионалом становился Глеб — он успокоился, руки не тряслись. Он следил за ситуацией вокруг и за каждым движением и взглядом Стаса. Он готов был падать на землю, если Стас начнёт стрелять, и очень надеялся, что успеет вытащить оружие.

— Я сдамся, — спокойно предположил Стас. У Глеба половины лица под маской не было видно, и он насмешливо фыркнул, выражая своё мнение, хотя это и было слишком смело с его стороны. Это фырканье отозвалось уколом страха куда-то в основании черепа, но Глеб быстро успокоился снова. Стас задумался. Ему нужен был телефон.

— Я могу тебе помочь, — предложил Глеб. — У меня есть телефон. Ты можешь позвонить им и сдаться. А меня отпустишь. После той шумихи, что ты поднимешь, никто не станет искать меня.

— Или пристрелить тебя и забрать телефон, — предположил Стас.

— Но ты не стреляешь, — Глеб и сам пока не понимал, почему.

— Ну да. Чего это я, как дебил, — Стас хрипло засмеялся и — нажал на курок. Глеб рухнул на землю и на всякий случай перекатился вправо, если бы по нему стреляли повторно. Удар он почувствовал ещё когда падал, словно сильно толкнули в плечо, теперь оно отозвалось пронзительной болью. Она помешала нажать курок тут же. Следующее, что Глеб успел увидеть — тяжёлый солдатский ботинок прямо перед своим лицом. Словно петарду перед носом взорвали — яркая вспышка и ещё более яркая боль. На секунду поддался панике — Стас ещё профессионал, даже с протекающей крышей. Но руки действовали прежде зрения, прежде ума — Глеб схватил Стаса за ударившую ногу и с силой потянул на себя. Почувствовал, что противник свалился, быстро утёр с лица кровь и одним рывком встал на колени, прицелился и выстрелил, не надеясь на победу. Думал, что Стас увернётся, что это ещё не конец, и впереди ещё больше боли, а может и смерть. Но Глеб попал в грудь, немного ниже сердца. Стас закричал как-то не по-настоящему. Словно ужасный актёр отыгрывал боль. Всё ещё не веря, Глеб почти рухнул на него, приставил дуло к виску и, продолжая в это не верить, нажал на курок. Тело под ним обмякло.

Глеб вспомнил, как он душил этого человека в подвале. Душил, но в последний момент пожалел… Теперь Глебу снова казалось, что он не добил. Теперь у него ехала крыша, и в ту же дырку в черепе он сделал ещё два выстрела, забрызгавшись окончательно кровью и разнеся череп.

Наверное, там же Глеб и растерялся бы, но как раз вскоре появилась Надя. Она подсказывала, что делать. Тело они оттащили и надёжно спрятали в коллекторе. А забрать смогли, только когда полиция убрала оцепление и забрала все улики из парка. Глебу тогда впервые пришлось иметь дело с полуразложившимся и распухших телом, кишащим червями.

Тогда у Чертей был другой дом, поменьше. Не было такого просторного заднего двора, на котором можно развернуть кладбище. Да и никто не позволил бы хоронить Стаса вместе со всеми.

Труп Игоря подбросили вместо нового Чёрта, и в этот раз Леонид не допустил той же ошибки, что была с Глебом: он забрал нового члена команды сразу с собой, не познакомив его с Чертями. Хотел поговорить наедине, заодно оставив для него за кулисами случившуюся историю. Тело Стаса им пришлось сжигать. Хотя на Наде и Глебе кроме комбинезонов санитарной службы ещё и маски, защищавшие от запаха, свою Глеб то и дело отодвигал от лица, чтобы сблевать. Надя философски наблюдала за этим и ждала, когда напарник придёт в себя. Смотрела не то чтобы свысока, скорее её взгляд говорил: «И к такому дерьму привыкнешь, ещё и не такое повидаешь». И, спустя столько лет, Глеб понимал: да, она была права.

История обросла слухами, но что все точно знали — что этого человека убили Черти. Может, Леонид позаботился, чтобы об этом все узнали, может, кто-то видел Глеба в маске в том сквере.

Собаку единственную похоронили нормально. Да, конечно, Игоря тоже родственники закопают, принимая за своего, поплачут по нему, но всё же и в этом было что-то чудовищно неправильное. Собаку же Глеб закапывал сам на окраине местного леса. Тут уже можно было не скрываться — хозяин хоронит погибшего пса, бывает. Когда жгли Стаса, размякшие ткани руки порвались, и она рухнула на землю. Надя спокойно подобрала её рукой в перчатке и как ветку забросила в пламя. Глеб не мог этого забыть, видел всякий раз, когда закрывал глаза. Не убийство, а то, что стало с телом. И ему было жутко от этого воспоминания. Он не мог перестать представлять себя с такой же дырой, размякшего. Он теперь боялся заданий, боялся работы Чертей. И бежать боялся тоже: он видел, что Леонид теперь на взводе. Он не стал бы снова «наказывать», даже в такой сложной ситуации. Он бы просто пристрелил Глеба за попытку побега.

Когда он закопал собаку и вернулся домой, Надя впервые повела себя не как совсем чужой ему человек: обняла и похлопала по спине так, словно он плакал. Глеб не сопротивлялся, но и не отвечал.

Надя умерла от ранения через одиннадцать месяцев. Раненной её принесли в этот дом, буквально за пару дней до того, как его пришлось бросить. Увезли в больницу, и это помогло Чертям — не пришлось тащить с собой раненную, когда убегали. Черти тогда дня два не могли выйти на связь. А, когда Глеб наконец смог дозвониться до Леонида, тот голосом сильного человека, но пережившего болезненную утрату, заверил:

— Не волнуйся. Я похоронил её. Не под настоящим именем, конечно, но похоронил.

На памяти Глеба позже такой чести не удостаивался никто.

Тимур выглядел бледным, Ева хмурилась, Ник слушал эту историю, подавшись вперёд. Он вдруг подумал, что похож на отца семейства, рассказывающего какую-то историю из своей молодости. Осмотрел всех и поморщился от того, что да, теперь его семьёй были эти люди. Чуть лучше, чем прошлая, но всё же он мечтал о другом… или не мечтал. Он уже не помнил.

— Мы так не поступим, — первой произнесла Ева.

— Говори за себя, — закатил глаза Глеб. Тогда уверенно повторил Ник:

— Я так не сделаю.

— И я, — хрипло отозвался Тимур. — В смысле, я тоже не стал бы ни в кого из вас стрелять… вообще не стал бы стрелять, если честно.

— Но ты согласился присоединиться к Чертям? — спросила Ева, мгновенно переключившись на него. Тимур складывал вместе подушечки пальцев. Сказал, уставившись на свои ногти:

— У меня не было выбора.

— Он даёт выбор, — возразил Глеб. Тимур глянул на него зло:

— Какой? Подчинение или смерть? Тоже мне выбор.

— Тебя бы всё равно убили, — как бы между прочим напомнил Ник. — Или ты думаешь, что можно убить губернатора и спокойно вернуться в интернат? «Простите, у вас не прокатило».

— Они бы приняли за несчастный случай, — оскалился Тимур. Ник кивнул так, словно хотел сказать: «Наивный ещё. Вырастешь — сам поймешь». — Но… — Тимур снова сник, опять сложил вместе пальцы, — мне тут нравится… Поэтому, если чтобы быть тут, надо убивать… Но я не хочу, чтобы кто-то из вас умер.

— Ага, все уйдём на пенсию, — отозвался Ник. — Или, может, наш долгожитель расскажет тебе, как умирали остальные?

Глеб знал, что Тимур плакал, когда убили Вику. Сашу он не застал, но что-то подсказывало Глебу — он плакал бы и из-за неё.

— Нас всех заставили, — произнёс Глеб. — Но Ник прав. Выбор был, и нормальный человек выбрал бы умереть, а не карабкаться дальше по костям. Это Леонид может сколько угодно играть в благородство и добрые намерения. Давайте хоть мы с вами этого делать не будем.