Право имею

Глава 18

— Вы выглядите довольно взрослым, так сколько вам? — спросил с улыбкой Бесов и наконец достал руку из кармана. Облегчения Глеб не ощутил. Он по-прежнему неуверенно чувствовал себя без маски и возможности просто пристрелить человека, который его нервировал, но убеждал себя, что нельзя стрелять во всех, кто явился к нему на приём.

— Восемнадцать.

— Хм… значит, в пятнадцать он обзавёлся сыном. Ох уж эта золотая молодежь… Я думаю, что с деньгами отца вам хватает помощников. Я тут по другому вопросу.

Будучи уже новой личностью, Глеб носил очки, но часто забывал про них. Они приносили ему облегчение, когда нельзя было надеть маску. Вот и сейчас он быстро достал их из футляра на столе и ловко нацепил на нос, словно чтобы рассмотреть гостя. Будто стёкла могли его спасти от способности Бесова.

— Ваш отец вёл один опасный проект. Он не говорил вам?

— У него, как я понял, было много опасных проектов, — быстро проговорил Глеб, глядя в сторону. Он не скрывал, что хотел бы побыстрее спровадить гостя.

— Это точно. Но я говорю про Чертей. Я был посвящён в этот проект.

Глебу понадобились силы даже не на то, чтобы лицо сохранить. Нет, он не заволновался. Напротив — лицо окаменело и на секунду в нём могло проскользнуть прежнее хладнокровие, которое тут же смылось паникой.

— Отец был связан с Чертями? — спросил Глеб. — Как?

— Курировал их, — шёпотом продолжал Бесов. — Насколько я знаю, Черти ещё живы. И могут попробовать связаться с вами.

— О боже, — выдохнул Глеб и взгляд снова отвёл. Постарался очень натурально дрожать. — Ещё этого не хватало… слушайте, я не хочу с этим иметь дел. Я ничего не знаю…

— Я верю. Но я мог бы помочь вам избавиться от этой проблемы. Ведь они же наверняка будут требовать.

— Как? Как поможете? — взволнованно продолжал Глеб, и Бесов отрезал:

— Убью их.

Глеб подумал, вполне реалистично подрожал и губами тоже, а потом, всё так же глядя в сторону, приказал:

— Убирайтесь.

— Ты же сам не справишься, — усмехнулся Бесов.

— Не было у отца никаких дел с Чертями. Много вас таких ходит и за деньги обещает…

— Я и не говорил, что за деньги.

— Пока не говорили. Убирайтесь. Я просмотрю бумаги отца и буду знать, с кем он имел дела. И пока что вашего имени я там не видел. И кстати, вам не назначено, — Глеб глянул на него снизу вверх, от стола. Осторожно, словно проверял границу своих возможностей. Бесов не выглядел побеждённым, но развернулся к двери.

— Мой номер у вашего секретаря. Если вам понадобится помощь… с чем угодно — позвоните.

Глеб показал закрывшейся двери средний палец, потом бросился к зеркалу на стене — смотреть, нет ли зелёного тумана в глазах. Всё было чисто.

Ева бродила в темноте целую вечность. Она не чувствовала холода, но понимала, что вокруг должно быть морозно. Она шла по чему-то вроде рыхлого ила, но ноги по лодыжки утопали в темноте и не было видно, что творилось внизу. Вокруг тоже ничего не было видно. Иногда она слышала голоса. Иногда, довольно часто, из темноты выплывали белые фигуры с глазами-бельмами, проходили мимо, не задевая. Никто не узнавал в ней живую. Но никто и не узнавал в ней Чёрта и не набрасывался на неё.

Наконец, эту самую вечность спустя, она увидела вдалеке огонёк. Сначала испугалась и приняла его за проводник ещё глубже, в другой круг ада. Но, приблизившись, разобрала, что это и правда всего лишь огонёк — он тоже был вроде как в воздухе, ни на чём не стоял. Напротив огня сидел Леонид, словно костёр в лесу развёл.

— Я знал, что ты меня найдёшь, — произнёс он и в этот момент показался Еве стариком.

— Ты умер, — выдохнула она. Хотя они подозревали — а всё равно стало не по себе. Они пережили Леонида — кто бы мог подумать.

— Как Глеб?

— Осваивается.

— Видел тут его настоящего отца. Ну и рожа, — засмеялся Леонид. — Всю жизнь был смелым, а дальше идти не хочет, ссыт чего-то. Все эти годы тут ошивается. Я ещё немного тут побуду и пойду, хотя там, конечно, тоже ничего не ждет… я вот тут сидел и иногда приходили Черти… Саша приходила. А мои, которые самые первые — нет. Ушли… Тут так холодно. Тебе нет?

— Нет. Я в порядке. Меня прислал Глеб.

— Я понял, — кивнул Леонид. — Правильно мыслит… Скажи ему, что это Бесов.

— Что произошло?

— Он сказал, что может заставить меня говорить. Может даже заставить меня вытащить и перестрелять вас. Короче, что сделает так, что всё рухнет. Всё, что я так долго готовил… и он мог бы, вы с Глебом знаете. Только я ощутил, что крыша начала ехать и стало хотеться на вас всех собак и наёмников спустить — сделал как Ник. Чтобы наверняка. Я смотрел, куда стрелять точно. Знал, что пригодится. Так что… я почти что победил, а? Как тебе?

— Не очень похоже на победу, — честно призналась Ева. Ей было даже жаль его — потерянного, одинокого. Если было бы нужно, она бы соврала, что Глеб пересобрал Чертей и те снова в деле. В конце концов, этот человек спас её и дал новую жизнь — Ева относилась к этому так, кто бы что ни говорил.

— Так я только ступенька. Всё для вас, ребят, — улыбнулся Леонид. — У Глеба крыша не поехала?

— Давно уже. Но пока в пределах нормы, — Ева стала соображать, как бы ей уйти теперь, когда она выяснила всё, что хотела.

— Он же ищет Никиту? Надо его найти. Про него тут много говорят… Он действительно ужасный. Если он не оторвёт вам головы, то он будет самым сильным и жутким Чёртом за всю историю.

— Я передам, — пообещала Ева. И тут же ощутила, что её потащило вверх, из темноты и холода.

Когда она протёрла глаза от воды и открыла их, над её саркофагом сидел Глеб. На Еве не было ничего, кроме трусов, она сидела в тёплой воде, крышка ящика лежала рядом.

— Готово? — спросил Глеб с какой-то неприятной, странной улыбкой. Ева осторожно кивнула и произнесла:

— Бесов.

Глеб засмеялся, ударил по воде кулаком, следующим движением протянул Еве полотенце. Рядом, вплотную к ящику, находилась кровать с мертвенно-бледным человеком, который дышал через трубки. Его Глеб словно не замечал, хотя три месяца назад готов был драться с Ником, лишь бы забрать с собой этого человека.

— Тварь. Приходил сегодня, про Чертей спрашивал… я так и знал.

Ева теперь смотрела подозрительно, на всякий случай выбралась из воды и села на бортик, завернувшись в полотенце. Глеб уже смотрел в бледное лицо Кира, но казалось — не видел его. Думал о чём-то своём.

— Ты видела там только Леонида?

— Кто тебе ещё нужен? — устало спросила Ева. Кир лежал рядом для того, чтобы усилить её способности. Ящик — чтобы не ждать, когда она увидит тот мир во сне, а направить её в него. Благодаря Киру она смогла выбраться за пределы видимой зоны и поговорить с теми, кто её и не искал. Возможно, именно благодаря Киру и смогла найти Леонида, а не бесцельно шляться в темноте.

— Никита, — пожал плечами Глеб, не отрывая взгляда от бледного лица. — Просто хочу убедиться, что заменившая его тварь — всё ещё он. А сам он не бродит давно там, в темноте. И… Кира там не было?

— Он-то точно ещё не умер, — Ева, вытирая волосы, кивнула на кровать. Глеб вздохнул:

— И не жив. Теперь мне очень нужно поговорить с ним. Он работал на Бесова, он всех этих людей знает… Он мог бы нам помочь.

— Не думаю, что он хотел бы, — Ева вылезла из ящика. Всё же сделала это осторожно, словно ожидала, что Глеб не одобрит и загонит её обратно. Когда он впервые показал эй этот гроб: с водой, с крышкой, которую она не могла открыть самостоятельно, с полутрупом вплотную; — понадобилось некоторое время, чтобы уговорить Еву в это ввязаться. Совсем ей не хотелось экспериментировать над собой. К тому же, Глеб начал её пугать. Хотя она и делала вид, что не считает себя виноватой, но она и правда вернула Глеба Леониду, после побега, зная, что ничего хорошего его там не ждёт. Примерно как и её в ближайшем будущем. Не убьют, но всё равно не весело.

— Мёртвым он был бы сговорчивее? — Глеб сел на край кровати. Ева, которая в это время надевала топик на всё ещё немного влажное тело, обернулась и фыркнула. Она надеялась, что это шутка. — Да ладно, он же не узнает. Он ничего не ощущает. И помнит, что в него стрелял другой человек. Я сделал всё, что мог, я не буду виноват, если он умрёт.

— Убери оружие, — приказала Ева. Глеб держал пистолет на коленях, вроде как и не собирался использовать. Но всё же он был не из тех, кто из развлечения светил огнестрельным. Да и зачем? Покрасоваться? Перёд ней? Нет, он именно решал: больше пользы принесёт живой Кир, как усилитель, или мёртвый, которого можно будет расспросить. Только как расспрашивать без усилителя? Только это, пожалуй, Кира и спасало, а вовсе не то, что когда-то они были лучшими друзьями.

— Нас всех положат, если мы из него информацию не вытащим. Он же почти мёртвый. Может, тебе стоит поискать его там?

— Не сегодня, — как можно спокойнее отозвалась Ева, хотя ноги тряслись не только от усталости.

— Завтра нас может и не быть, — попробовал Глеб, но звучало не слишком уверенно. Он и сам это почувствовал, поэтому сменил тему: — Что ещё сказал Леонид?

— Что общался там с Чертями.

— Общался? Если бы я оказался там же с ним — попытался бы башку ему оторвать и кишки выпустить, — снова немного сорвался Глеб, но обернувшейся Еве адресовал улыбку: — А ты нет?

Ева задержалась в дверях. Оставлять Глеба наедине с другом, который не мог даже попытаться сопротивляться, не хотелось, но и оставаться тут — тоже. Она валилась с ног, словно сутки в шахте отпахала, у неё не было сил волноваться ещё о ком-то. И всё же она задумалась. Не столько даже о Глебе, себе и том, что может помочь им, сколько о том, что они смогут помочь Никите. Хочет ли она этого? И почему её должен волновать этот псих, который в феврале тащил в дом ёлку, который злился на кошку за то, что та не хочет его признавать, да ещё давил кроликов, когда чувствовал, что его переполняет желанием убивать. И всё же, всё же…

— Он… советовал найти Ника.

Потому что «приказывал» было бы неверно. Власти у Леонида больше не было.

— Значит, там Ника нет, — спокойно отозвался Глеб, будто они о чём-то обыденном говорили. Ева кивнула и, наконец, вышла. Через две двери от этой комнаты её ждала кровать, снотворное и нормальный сон часов на шесть.

Кроме Глеба в машине было ещё двое: водитель за рулём и охранник на заднем сидении. Сам Глеб сидел на пассажирском, хотя изначально охранник хотел сесть туда, но Глебу проще было с этого места контролировать ситуацию. Это были новые люди, которых Глеб нанял сам, пока временно. Ему нужно было в соседний город, который находился в трёх часах пути и уже полтора из них они ехали под новости и музыку по радио, не говоря ни слова. Дорога — обычная трасса с лесом по бокам. Глеб устал, не выспался, но вместо того, чтобы подремать и отдохнуть в дороге, он пил крепкий кофе из термоса. Если бы понадобилось что-то серьёзнее для бодрости — оно было в бардачке, но пока что хватало и кофе. Светало, было ещё прохладно, так что кофе было как нельзя кстати. И машин в ранний час на дороге было немного.

Глеб первым заметил подозрительную активность: два мотоцикла, которые двигались по трассе у самой обочины, то есть один из них пёр прямо по встречке. Охранник обернулся уже услышав чей-то сигнал, но не было похоже, что он насторожился. Внимание же Глеба привлекло то, как слаженно двигались мотоциклисты — как синхронные пловцы. Они ловко обходили машины, иногда сближались, потом снова расходились по разные стороны обочины. Глеб потянулся за пистолетом в бардачок, когда рассмотрел за стёклами шлемов вспыхнувшие неоновым светом маски на пол-лица. Как только пальцы Глеба коснулись рукоятки — машину подбросило, и его вместе с ней, потом швырнуло в сторону к лесу и резко вниз, с пригорка. Она начала крениться на бок и, если до этого время казалось растянутым, то в следующую секунду полетело молниеносно. Мир завертелся. Пистолет выпал из бардачка, упал Глебу на колени, а потом почему-то на потолок. Всё остановилось, и Глеб осознал себя сидящим вниз головой, всё ещё пристёгнутым к сидению. То же было и с водителем. Сзади расстегнул свой ремень охранник, быстро пополз из машины через лопнувшее стекло.

У Глеба шумело в ушах, его тошнило, как после серьёзного аттракциона. Он старался не паниковать, но именно прошлый опыт подсказывал, что ситуация ужасная. Надежда только на то, что он нужен им живым, но и такой вариант повлёк бы за собой массу проблем.

На белую кожу обшивки на потолке упало две крупные капли крови, и Глеб сначала решил, что это с водителя, а потом понял, что под тем собиралась своя красная лужа (текло с разбитого носа. Не захлебнулся бы), а у него самого волосы на виске мокрые от крови. К звону в ушах прибавился рокот мотоциклов, раздались выстрелы. Пока Глеб отстёгивал ремень, снаружи послышался ещё один звук. Странный, словно что-то лопнуло. Что-то, наполненное водой. И в салоне стало темнее с одной стороны. Глеб обернулся — стекло теперь было залито кровью. Словно это не из человека вытекло, а кто-то из ведра щедро плеснул. Водитель всё ещё хрипел. Глеб если и замешкался, то на доли секунды, затем быстро отстегнул ремень и упал на крышу — аккурат на пистолет. Было больно, но терпимо. Он профессионально прислушался к себе и понял, что критических повреждений нет. После этого быстро, соскальзывающими руками открыл замок и уже ногой — дверцу. Открывал с той стороны, где крови не было, но не удивился, когда выполз из машины прямо под ноги девушке в маске Чёрта. Глеб не мог не отметить халтуры — она совсем не была похожа. Они даже не попытались. Ведь Чертей специально перешивали под предыдущую версию, а потом позволяли постепенно меняться снова в себя. У Евы была стрижка до ушей, волосы светлые. У женщины — тёмные кудрявые, завязанные в хвост.

Глеб знал, что не успеет выстрелить, но и его напополам пока не рвало, поэтому он решил посмотреть, что будет.

— Привет, парень, — произнесла женщина, и Глеб снова ощутил прилив ревности, злости. Они попытались скопировать маски Чертей, даже синтезатор голоса в него вставили похожий, но именно что похожий. Всё же не то. Да и линия на маске не менялась, когда женщина говорила. Одно слово — халтура. Бесило, что и в эту халтуру верили. — Сопротивляться будешь или отложишь пистолет?

За спиной заскрежетала и покачнулась машина — на неё вспрыгнул молодой парень. Глеб только мельком на него глянул и почувствовал — он не справится. Если бы эти двое захотели его убить сейчас, не спасло бы ни оружие, ни годы в Чертях. Глеб осторожно положил пистолет на траву и пнул от себя, но и в сторону от женщины.

— Отлично, теперь надевай, — скомандовала женщина и вытащила наручники из штанов, на которых карманов было раз в пять больше, чем требовалось. Выражение видимого лица у неё при этом было таким, словно она предлагала Глеба к кровати наручниками приковать. Наручники ему не нравились, но он был не против отойти — машина после такой встряски могла и рвануть.

Послышался снова рёв мотоцикла, который приближался. Машины мимо проезжали, но если и притормаживали посмотреть, не нужна ли помощь или не происходит ли чего интересного — замечали Чертей и тут же срывались с места. Мотоцикл же гнал на полной скорости, хотя с дороги аварию было видно. Глеб не спешил брать наручники, но старался выглядеть так, словно не решается. Он по звуку пытался выгадать, как далеко был мотоцикл…

Лжечертей ошарашил выстрел. Среагировали они тоже не профессионально — заозирались, чтобы понять, кто стрелял, и когда раздался второй — парень с машины вскрикнул и быстро скатился за машину, спрятавшись у ног Глеба. Он с шипением тёр спину, но пуля попала в бронежилет. Больно, конечно, но не смертельно. А вот Глеб без бронежилета нервничал — Тимур ещё не освоил стрельбу в движении и по движущимся мишеням.

Мотоцикл вырвался из-за перевёрнутой машины, скрежетнул металл и его отбросило в сторону, словно кто-то невидимый с силой толкнул. Он упал и, всё ещё рыча, проехался по земле в полутора метрах от женщины, но человека на мотоцикле не было.

— Он за машиной, — громко предупредила женщина. И таким же механическим ломанным голосом её напарник спросил:

— Кто?

Глеб рванул в сторону от них до того, как из него догадались сделать заложника. На всякий случай пригнулся, споткнулся тоже на всякий случай и кубарем откатился за рытвину, которая отделяла дорогу от лесополосы. Только после этого решился приподнять голову и взглянуть.

На Тимуре была маска Чёрта — вот уж эта настоящая. И он не был как есть — ещё Леонид начал делать из него Первого, Глеб лишь подновил образ. Чтобы все, кто сталкивался с Тимуром, думали, что он и есть Первый из Чертей.

— А, так, значит, он всё же связан с Чертями! — женщина по-прежнему стояла на месте и даже жестов никаких не сделала, но в машине появилась металлическая борозда. Первый этаж и входная дверь в дом Леонида были испещрены такими бороздами. Глеб бы попытался отвести подозрение, но вот Тимуру было совершенно всё равно. И его тоже можно было понять — против него двое сильных, с которыми даже ветеран Чертей не справился бы. Парень, в которого попали до этого, негромко, словно сам себе, сказал: «Ну готовься, тварь» — и встал. Выстрел задел его щёку, а точнее маску, которой она была прикрыта. Это случилось до того, как противник успел использовать огонь (они его даже не перешивали. Конечно, Глеб узнал в нём Павла). Маска, менее качественная и технологичная, заискрила. Павел заорал, потому что от сломанной маски наверняка больно било током. И снова он стоял, не пригнувшись. Будь он один, Тимур застрелил бы его в этот момент. Не знай он про второго противника или его способности — лишился бы руки, что держала пистолет. Но стоило заметить сосредоточенный взгляд в свою сторону, и Тимур отскочил назад, пригнулся — снова под прикрытие машины.

— Маску не снимать! — показала женщина. Павел выматерился, но маску от лица оторвал (она крепилась на каких-то заклёпках на затылке), прикрылся воротом чёрной водолазки. Он всё ещё выглядел готовым зажарить Тимура до состояния угля, тем более, что в Тимуре сейчас видел Глеба. А Глеб в прошлый раз его едва не пристрелил. Тимур по-прежнему был хладнокровен, держался на безопасном расстоянии и ждал удобного момента для нападения. Но и остальные не нападали — синхронизироваться как у Чертей у них ещё не получалось, но оба знали, что первый, кто попробует атаковать, может первым же и сдохнуть. Про Глеба все забыли.

Это немое противостояние нарушил звук полицейской сирены. Секундное замешательство — и первыми сорвались ложные Черти. Они обменялись какими-то ленивыми, поспешными атаками с Тимуром — тот выстрелил, но не попал, пистолет в его руке царапнуло воздушным потоком, но не выбило.

После их бегства Тимур повернулся к Глебу и в видимой части лица было столько превосходства, что Глеб стиснул зубы от почти иррациональной злобы. Его словно выкинули за пределы Чертей, сделали простым смертным. Даже если с деньгами и властью — он ощутил, насколько хотел обратно, стоять сейчас за перевёрнутой машиной в этой маске и спешно планировать отступление. Он завидовал.

— Обращайся, — подлил масла в огонь Тимур и уже не так спокойно поспешил к своему мотоциклу, чтобы успеть до полиции. И заводил его наспех, ворча под нос, что маска отражала только неясными помехами. Повезло и мотоцикл оказался цел — завёлся и вырвался на дорогу, раскидывая траву и землю задним колесом. Глеб тоже с радостью бы сбежал, но он остался ждать полицию.

На виске лопнула кожа от удара при падении машины. Глебу дали марлю, смоченную чем-то, чтобы приложить. Увезли в отделение полиции даже не ближайшего города) и там проводили до одного из кабинетов, дверь закрыли, но вроде не заперли. Всего в кабинете было три стола, на них два компьютера. Линолеум на полу шёл волнами, по углам скопилась пыль — удручающая картина. Глеб чувствовал себя так, словно его проглотил удав. Ему казалось, что треснувшая кожа — это треснувшая маска. Он убеждал себя в том, что после операции и после трёх месяцев взаперти он больше не похож на прежнего себя, и всё равно не мог отделаться от мысли, что в полиции все знают.

И вдруг подумал о том, что он впервые в полиции. Убив столько людей, поездив в багажнике, будучи столько раз раненным, столько раз на грани смерти… убивавший, похищавший — он был впервые в полиции, и то как свидетель. Сначала он принял это за кашель, но, когда звук вырвался — Глеб понял, что это смех. Его распирало от осознания этого — он впервые в полиции. Тот, кому тут было логичнее всего оказаться и скорее уж под замком. Глеб зажал себе рот рукой, согнулся, но смех не прекращался, хотя и стал больше похож на тот самый кашель. Но всё же только похож. Именно в этот момент дверь в кабинет открылась и вошедший замер на пороге, удивлённый увиденным. От этого Глеб рассмеялся громче. Калинин! Сколько раз видел его в репортажах: на заднем фоне или дающим комментарии. Знал, что этот человек идёт по их следу, а теперь должен с ним беседовать.

Калинин же растерялся ненадолго, тут же предложил:

— Воды, может?

Глеб закивал, всё ещё пытаясь справиться с собой. Несмотря на то, что он продолжал смеяться — взгляд был несчастный, на грани паники. Калинин узнал в этом истерику, налил воды в белую чашку с подписью «любимому папе» и протянул Глебу. Тот взял трясущейся рукой, кивнул и поднёс к губам. Сначала даже пить не получалось — всё ещё разбирал смех. Постепенно утихло и было больше похоже на икоту. Калинин терпеливо ждал, когда Глеб допьёт. В это время сел за свой стол, включил компьютер.

— Что с водителем? — выдавил из себя Глеб.

— Что с охранником? — отзеркалил вопрос Калинин. Снова подступил смех и Глеб ответил с улыбкой:

— Его… пух и всё. Разорвало. Без понятия.

Улыбаться ему уже не хотелось. Охранника было жаль. Не то чтобы сильно, но всё же — нового теперь искать, да ещё с такой смертью предыдущего. Будет трудно.

— Сотрясение, — ответил Калинин и вернулся к монитору. — Ну так что, Глеб? Это были Черти?

— Я их впервые в жизни видел, — нейтрально ответил Глеб. Калинин кивнул, всё ещё глядя в экран.

— И раньше ими не интересовался?

— Слышал про банду в масках, но… но я же только недавно… откуда?.. я ничего не сделал.

— До этого они забрали твоего отца. Скорее всего, это связано с ним, а не с тобой. Находил ли ты в его делах что-то похожее на подсказку?

— Я-то им зачем? — проигнорировал вопрос Глеб. — Он меня ни дня в жизни не видел. Они не могли бы заставить его что-то говорить через угрозы мне.

— Возможно, ты сам должен был сделать что-то. Что-то, к чему у отца был доступ, а теперь передался тебе. Есть идеи?

Глеб отрицательно помотал головой.

— Смотри. Я ведь не смогу помочь тебе, если не пойму, — мягко и с напускной жалостью заверил его Калинин. Глеб не поддался:

— Правда не знаю. Может, мне не сказали еще… Но кто мне скажет, я ведь новых людей набрал.

— А старые чего испугались? — спросил доверительно Калинин, подперев щёку рукой. — Некоторые не просто уволились — из страны сбежали. Да и отец твой… столько для людей делал. Хосписы, школы… говорят, у него недавно собачий приют кто-то сжёг. Работники не пострадали, но вот куда делись — тоже не пойму.

— Не слышал, — упрямо врал Глеб. — Мне всегда смешно, когда рассказывают про то, как он добр был к чужим. А я до недавнего времени думал, что отец либо сидит, либо сдох.

— Как насчёт матери?

— Не дожила, — ответил Глеб. Он помнил историю новой жизни и по несколько раз перекладывал её разными словами и для разных людей, которые могли бы спросить. Он и сейчас был готов всё рассказать, но Калинин кивнул и вернулся к экрану и клавиатуре, ничего больше не узнавая. Глеб ощутил разочарование.

— Выглядит так, будто ты не единственный грех, который отец замолить пытался, — продолжил Калинин. — Но знаешь, я верю, что ты только недавно перенял бизнес и ещё ничего не знаешь… тебя ведь никто пока не будет обвинять, если ты заметил что-то необычное, но ещё не разобрался. Так? Или это очень опасно? Я могу выключить камеру и разговор останется между нами. Но Черти не мстительные. Они по каким-то твоим действиям поняли, что ты будешь продолжать то, чем таким занимался отец.

— Или это были не Черти, — осмелел Глеб. Ничего не мог с собой поделать — подражатели его раздражали. Калинин отодвинул клавиатуру и посмотрел на него внимательнее, потом кивнул и предложил:

— Опиши их.

— Парень с короткой стрижкой. Женщина с длинными тёмными волосами. Больше ничего — маски же. Одежда чёрная.

Калинин никак не отреагировал на то, что женщина, которая пришла за Глебом, не была похожа на нынешний типаж Третьей. Словно и не заметил.

— А почему тогда не Черти?

— Да потому что отец ничего не делал.

— А смысл им тогда приходить? Ну, хорошо, допустим не Черти. А кто? И почему пришли как Черти.

— У отца было много денег. Возможно, они хотели как-то их получить, но свалить на Чертей.

— А смысл? Могли любые маски взять, а тут ещё на этих нарываться… они ведь ребята опасные. И особенно не любят тех, кто их маски надевает.

Глебу даже как-то немного стыдно стало. Не любил подражателей он, он же был к ним особенно жесток, остальные на это смотрели сквозь пальцы. Так же он знал, что Ева и Ник не любили полицию и потому иногда жестили, но тоже ничего не делал, чтобы это прекратить. Хотя Калинин Нику, вроде, даже нравился. Во всяком случае в новостях в кадре он всегда его замечал.

Было странно и непривычно вот так говорить с человеком, который преследовал Чертей ещё до Глеба и наверняка знал о них больше, чем любой из фанатов или ненавистников. И ведь никто никогда не скажет Калинину, что он говорил с Чёртом, а он, похоже, и не подозревал. Да, возможно он думал, что те Черти — поддельные, но не мог представить, чтобы подделки нападали на настоящих. Он бы не понял — зачем? По логике расследования, эта команда пыталась запутать следствие. Оно ещё не понимало, что подделки издеваются. Специально наряжаются Чертями, чтобы посмотреть, у кого глаз от этого маскарада задёргается. Глеб и на подделки готов был выпустить весь накопившийся гнев, но пока они были сильнее, хотя он уже и знал, на кого те работают. На секунду закралась мысль, не навести ли следствие на Бесова, но решил, что с ним всё же разберётся сам. Потому что, когда он разберётся, будет слишком подозрительно, что Глеб указывал на Бесова.

— Единственное, что я знаю — на меня напали люди, не похожие на Чертей, но в масках Чертей. Хотели увезти с собой, но я побежал. Они услышали сирены и не стали догонять. Ничего противозаконного отец не делал. Я бы с радостью помог, потому что мне самому страшно, что они вернутся, но это всё, что есть.

— Могу я приставить к тебе наших сотрудников на случай, если они вернутся? Тебе же нужен новый охранник?

Глеб замешкался, но постарался ответить уверенно, быстро:

— Да, наверное… А толк от него будет? Не очень верится, что у нас полиция умеет кого-то защищать.

— Когда речь о Чертях — там другие ресурсы, — не стал опровергать Калинин. — И так, с начала. Значит, зачем ты ехал туда?

У Глеба на разговоры с полицией, на все протоколы ушло больше двенадцати часов. Если сначала всё происходящее бодрило, то под конец он думал — оставить его в кабинете, и он голову на стол положит и заснёт. Он вернулся только поздно ночью, хотя выезжал рано утром. Больше всего Глебу хотелось сейчас увидеться с остальными Чертями, там и заночевать, но сразу после полиции было рискованно. Человека к нему приставить обещали, но, видимо, не так быстро.

Глеб выспался за пять часов, потом быстро оделся, взял в гараже мотоцикл и поехал к Чертям. Слежки за собой он не заметил.

Ева снова была в коробке, судя по таймеру — залезла туда два часа назад. Глеб решил её не беспокоить. Кир по-прежнему дышал, но не было похоже, что ему лучше.

— О, припёрся, — раздалось со спины. В дверном проёме стоял Тимур в джинсах и чёрной майке, словно только недавно из бронежилета переоделся и по-прежнему готов был драться. — Как в полиции? Ты же нас не сдал?

Глеб смотрел на него вполоборота, наклонив голову, и взгляд его был удивлённый, недоверчивый. Тимур сильно изменился за последние полгода — вырос, набрал мышц. То, что недавно казалось подростковой ершистостью, теперь грозило перерасти в черту характера. Характера человека, который умеет убивать и имеет доступ к оружию. Глеб ощутил желание приложить младшего пару раз об стену головой. Не сильно, просто чтобы запомнил и не смотрел так нагло только от того, что теперь он Первый, а Глеб по-прежнему никто. Глеб тут же одёрнул себя и отвернулся. Силой воспитывал Леонид. Когда он успел принять эту тактику как верную? Он же все годы поддерживал дисциплину мягко и без рукоприкладства… А если что сдавал виновного Леониду, чтобы тот делал за него грязную работу. Всё же не хотелось верить, что Черти слушались его поэтому. И Глеб, прекрасно понимая, что выражение его лица Тимур видел, смягчился и вдруг произнёс:

— Спасибо, что спас меня вчера.

— Я нас всех спасал, — насупился Тимур. — Маски на тебе нет, застрелиться они бы тебе не дали.

— Да, я знаю. И всё же ты спас меня, — кивнул Глеб. Он стоял над двумя почти гробами: кроватью, в котором на искуственной вентиляции лёгких лежал его друг, и ящике, в который он загнал Еву. Глеб выглядел спокойным, он не врал в своей благодарности, но он ощутил, как Тимура коснулся страх. Он словно вспомнил, от кого зависит его жизнь. Сглотнул и попытался не извиняться за то, что немного зазнался в новой для него роли Чёрта.

— Что теперь ищет Ева? Она же уже поговорила с Леонидом. Чего тебе ещё?

Глеб даже придумал пафосную речь о том, что у Евы там целый мир, из которого можно много всего выжать, но у него зазвонил телефон. Личный телефон, который он использовал для связи с этим местом и самыми доверенными людьми — просто так на него бы звонить не стали. Напрягся даже Тимур. Глеб приложил палец к губам и принял звонок сухим: «Слушаю».

— Привет, — произнёс механический голос, который пытался копировать тот, что генерировали маски. — Так ты, получается, можешь связаться с Чертями?

— Кто говорит? — по-прежнему без эмоций спросил Глеб. — Почему ко мне все пристали с этими Чертями?

— Передай им, что, если хотят своего спонсора живым получить, то мы согласны на обмен.

— На что вы собрались обменивать Леонида? — Глеб никак не мог выдавить из себя волнения.

— Я же говорю — на Чертей. Пусть приходят и попробуют его забрать. Не ссы, мы знаем, что их осталось двое.

— Разве? — Глеб не мог отказать себе в удовольствии поиздеваться. Он спрашивал не так, будто играет. В этом было нечто издевательское: «А что, если нет? Что, если их явится трое и третьим будет то чудовище. Я знаю, что тот монстр сожрал одного из вас. И, скажем так, понял, что трупов вы больше не поднимите». С другой стороны, он всегда мог отговориться, что правда не знал, сколько осталось Чертей. Но в трубке стало тихо, хотя Глеб почти ощущал, как вибрировал телефон от желания собеседника придушить его за издевательский тон этого «Разве?»

— Пусть приходят оба. Без свидетелей. Возможно, мы просто поговорим, будет зависеть от результатов. Зато, если они не появятся, твой отец точно умрёт. Передашь?

— Да, — ответил Глеб и скинул звонок, потому что увидел, как в Тимуре уже начал появляться звук. Он бы выпалил своё «Какого хрена?!» независимо от того, могут его услышать на том конце или нет.

— Старик мёртв! Стопэ, — продолжил Тимур, не сбавляя тона. — Мы точно это знаем, у нас преимущество.

— И как мы его используем?

— Не пойдём! Им нечего нам дать! Леонида у них нет. Его труп? Да нам пофиг, пусть себе оставят. Что они смогут с ним сделать кроме как нашинковать мелко и пожарить? А?

— Преимущество, — согласился Глеб. — Но в том, что сейчас мы с ними не будем церемониться.

— А нам типа шанс дадут? — тут же насупился Тимур.

— Тебе-то что. Там ждут меня и Еву.

— Да то, что я не жилец без вас!

— Почему же? Никто не знает, что ты в Чертях. Возвращайся домой. Ты ещё даже не умер.

Тимур едва не задохнулся от возмущения, но при этом не мог подобрать слов, хотя по меняющемуся выражению лица было видно, как он старался.

— Нет, — наконец выпалил он. Глеб с улыбкой наклонил голову на бок:

— Что нет? Домой не хочешь? Хорошо, я куплю тебе квартиру, сделаю документы, найдёшь работу. Девушку заведёшь. Будешь жить как нормальный человек.

— Да что ты за тварь такая? Непременно надо, чтобы я это сказал?! Вас убьют! Потому что вас двое, Ника до сих пор не нашли, а вдвоём против них вы ничто! А я с вами почти два года жил! Я вас знаю лучше, чем родителей. Я не хочу, чтобы вас там убили, пытали или ещё что. Не потому, что это может меня задеть. А потому что это вы!

— «… и спасал я тебя…» — невозмутимо подсказал Глеб.

— Таскался за тобой столько времени тенью, полез против двоих — потому что это ты, а не потому, что теперь ты платишь или мне без тебя жизни не будет.

— Обычно люди стараются казаться лучше, — кивнул Глеб.

— Да пошёл ты! — отозвался Тимур, сам шокированный тем, что наговорил. Он выглядел так, словно готов был либо закатить истерику, либо сорваться и зареветь в голос.

— Они так и будут за мной бегать, а я буду не готов. А они догадаются, что как-то странно — Черти ничем больше не занимаются кроме моей охраны. Значит, надо отпускать вас на задания. А пока вы на задании — они придут за мной. Не такой уж и плохой план — явиться туда, где будут они.

— А почему там будут они, а не полиция?

— Потому что у меня от Леонида осталась возможность узнавать, где нас будет ждать полиция, — Глеб хоть и старался казаться спокойным, таковым себя не чувствовал.

— Это ловушка, — уже в отчаянье произнёс Тимур. Глеб кивнул:

— Так и мы приготовим ловушку. Такую, какой бы не сделали, будь Леонид у них.

Им практически на дали времени на подготовку, назначив встречу той же ночью. Раньше это был промышленный район, в котором торчали осколки зданий как осколки зубов. Место не охранялось, потому что отсюда уже стащили всё, что можно, и даже сами стены местами разобрали на кирпичи. Высоко над этим местом был город, горели огни пятиэтажных домов. Старые цеха находились в низине. Сама территория была тёмной и пустой. Они как всегда припарковали машину дальше от места, сами отправились пешком. Они и не смогли бы подъехать к месту встречи близко — дороги как таковой не было. Нужное здание светилось красным аварийным светом и в нём плясали чьи-то тени. Маски Чертей не светились, да и шли они осторожно, подкрадываясь, хотя и было понятно, что их наверняка уже отследили. Через битый кирпич, осколки бутылок и высокую траву двигались два силуэта: мужской и женский.

В зону красного освещения они вошли, немного замешкавшись. Словно в новую локацию, где жили монстры. А монстры сидели недалеко от входа, в просторном помещении, которое начиналось после лестницы и небольшого коридора. Возможно, раньше тут был актовый зал, но теперь осталась только сгнившая сцена. Даже потолок был испещрён провалами, дырами.

Павел (его Глеб без труда уже отличал от остальных, несмотря на маску) сидел в центре, напротив входа, на бетонной ступеньке, оставшейся от сцены. Старший замер у стены и наблюдал оттуда, словно был охранником для остальных. Женщина — чуть впереди и ближе к Павлу. На самой сцене находился человек, привязанный к стулу, опустивший голову на грудь, словно лишившийся сознания. И тут они подошли чуть ответственнее: человека можно было в этом свете и при такой позе принять за Леонида. Будь это кукла или живой, но случайный человек — Глебу было всё равно. После быстрого вопроса по внутренней связи, он ответил обоим «План не меняется». Человек со связанными руками был в опасной близости от Павла и в случае удачи его бы точно задело. Как бы Глебу хотелось, чтобы там сидел Бесов — потому что по телосложению и возрасту они с Леонидом были похожи. А ещё — чтобы это было единственной ловушкой.

Глеб включил свет на маске и синтез голоса на внешние динамики. Сейчас он был Третьей — с женским силуэтом, светлыми короткими волосами, и голос его звучал как синтез её голоса:

— Нам сказали, что вы хотели поговорить.

Вообще именно Тимур, который сейчас был Первым, должен был выйти вперёд и заговорить вместо главного, но было страшно доверить это ему. Он всё ещё терялся и радовался возможности быть ведомым.

— Они правда пришли! — хмыкнул Павел, как-то нервно засмеявшись.

— Погоди, — осадил его старший и Павел тут же заткнулся и посерьёзнел. Маски на них были чёрные кожаные. Видимо, с теми, что были раньше у Чертей, они ещё не освоились. — Мужика узнаю, а вот девушка…

— Другая, — женским синтезированным голосом подтвердил Глеб.

— Другая или вы нас дурите? — вклинилась женщина. Она нетерпеливо разминала руки. Казалось, ей зудело применить свою силу.

— Прошлую убил… Второй, — Глеб попытался изобразить ужас перед тем, чтобы назвать бывшего сокомандника. Хотя противники и удержали спокойствие на лицах, Глеб всё равно в них прочитал — им стало страшно. Может, они и поверили. Возможно только теперь осознают, что если не будет Чертей — Второй без головы останется на них, и их тоже отловит по одному. Сам Глеб не был уверен, что Ника сейчас интересует месть ещё кому-то.

— Так может вас просто ему оставить? — предложил Павел, изобразив издёвку.

— У вас был ещё один. Где он? — встрял Тимур. Глеб не приказывал ему этого. Конечно, ход неплохой — узнать, нет ли засады, но что-то подсказывало: Тимур спрашивал это искренне. Он не мог поверить, что всё это время Кир лежал в их укрытии, а его не искал никто.

— Не было, — отрезал старший.

— Одноглазый, — не унимался Тимур.

— Это просто этот был ранен и глаз завязывал, — попытался соврать старший и тогда ситуацию решил подправить Глеб, спросив:

— Какие гарантии, что он не в засаде? Он что может? У вас же все что-то могут.

— Мы позвали вас для обмена, — с нажимом перевёл тему старший, словно не хотел возиться с этим бредом. Тимур запыхтел обиженно. Видимо, для него и правда Черти много значили, что он не мог поверить, как в аналогичной команде всем может быть плевать на кого-то своего. Просто Тимур попал в уже хорошее для Чертей время, когда даже Ник не трогал всерьёз своих.

— Нам же нечего предложить, — напомнил Глеб, разведя руками. У него на поясе по-прежнему висело два пистолета в расстёгнутой кобуре. Он думал, что ему прикажут их снять ещё в начале. Он бы приказал.

— Вас практически раскрыли. Сейчас управление вами передали какому-то мальчишке. Вы сами знаете, что вам осталось недолго. А прошлый босс не смог обеспечить вам безопасность, — заговорил старший и тон его был таким, словно он этот текст прилежно учил весь день после назначения встречи. — Переходите к нам. Делать будем то же и даже зваться так же, только работать на другого человека.

— Нет, — отказал Глеб, краем глаза заметив, как Тимур изобразил на лице задумчивость. Тот спохватился и на правах главного подтвердил с достоинством и менее поспешно:

— Нет.

— На что вы… — начал старший, но Павел, громко хмыкнув, спрыгнул с постамента и заговорил сам:

— Тогда сдохните.

Язык силы Тимур понимал чуть лучше, всё же столько стычек с Ником прошёл, и отозвался так же уверенно, но всё то же, словно запись заело:

— Нет.

— У нас ваш главный, — уже не так уверенно напомнила женщина. Она словно первой ощутила, что всё пошло совсем не так. Тимур хохотнул и добил третьим:

— Нет.

Глеб был горд им. Да, такого незазорно было признавать теперь собой. Павел первым отреагировал — встал, словно для боевика снимался, расставил руки и в его ладонях вспыхнул огонь. Глеб и Тимур попятились. Это было то, чего они ждали, но всё же случилась заминка. Двинулась женщина — за плечо потянула Павла на себя и начала говорить что-то, возможно приказывая успокоиться. Но именно в этот момент послышался щелчок, словно у большой рогатки спустили тетиву. Вытянувшийся в овал пузырь долетел до Павла, лопнул об него и облил чем-то мутным, с резким запахом его лицо и половину тела стоящей рядом женщины. Они оба вспыхнули мгновенно — сначала влажные пятна, оставшиеся от вещества, потом и волосы, одежда. Бросились в стороны друг от друга. Женщина закричала от боли, Павел убрал огонь со своего тела, но снова зажечь не мог — вещество ещё не прогорело. Его опалило, но не сильно. Он ошарашенно стоял и смотрел, как горела женщина. Он не мог потушить огня на других, даже своего.

Постамент вместо сцены рядом с ними взрезало, и тогда Павел выматерился и рухнул на пол, быстро пополз прочь. Старший укрылся за колонной, её прочертило крест на крест. Кто бы ни был в кресле, а при попадании этой волны в него хлынула кровь, но человек молчал. В его груди появилась борозда, потом такой же глубокой открыло череп. Глеб и Тимур уже бежали по лестнице вниз. Глеб понял — Ева не стреляла, потому что ждала, чтобы кто-то был рядом с Павлом. Они не были уверены, что тот сможет потушить себя, и потому Ева страховалась. Теперь они сделали бомбу из человека, который был против них. И Глеб с Тимуром, находясь рядом с выходом и без необходимости спасать заложника, просто сбежали из того ада, который начался в бывшем помещении зала для собраний.

Запыхавшаяся Ева ждала их у машины. На её маске отражалась широкая улыбка.

— Как думаете, она ещё хоть одного поло?.. Господи, Первый. Зачем было так глаза подводить?

— Не очень на девушку был похож, — вздохнул Глеб. Тимур пытался отдышаться, уперев руки в колени. Они быстро залезли в машину — Глеб за руль.

— Да и так не очень, — снова хохотнула Ева.

— Он боялся, что они его узнают, — тоже начал посмеиваться Тимур. — Поэтому так глаза накрасил. К тому же криво. Кто бы мог подумать, что ты так схуднешь, что сможешь за девушку сойти!

Глеб назло ударил по газам без предупреждения, чтобы пассажиров как следует дёрнуло. Тут же мысленно себя отругал — у него же только стало получаться заново приручить их и при этом не бить.

— Да ну ладно, не похож, — попыталась смягчить Ева. — Просто броник всё закрыл. Мог даже грудь себе не лепить, никто всё равно не увидел.

Глеб мысленно говорил себе, что всё прошло хорошо. Поэтому они и веселятся — по крайней мере минус враг. Если женщина не умерла, то точно загремит в больницу после этого. Шантажировать его больше нечем… А вот что делать дальше он не знал. И боялся остальным говорить про это. Эти противники по-прежнему могли появиться в его доме, когда он будет там один. Заставить делать его то, что прикажет Бесов, и тогда Черти проиграют. А проигрыш будет в этот раз стоить им жизни.

Ответ пришёл уже дома, в логове Чертей, больше похожем на место под кабинеты: длинный коридор и небольшие комнатки. Даже для сна были только матрасы. Тут права в будущем готовились открыть офисы. Глеб подыскивал им пока новое место, где можно было спрятаться — чтобы и к нему поближе, и соседей никого.

Глеб наконец стёр остатки теней с век, поднял со стола телефон, который не проверял уже часа четыре. Как тут на столе оставил, так и не мог посмотреть. Телефон был личным, для связи со своими, и на нём был всего один пропущенный вызов и одно сообщение от Виктора: «Кажется, нашел».

От этого сообщения у Глеба по позвоночнику вверх словно кто-то ледяной рукой погладил.

— А мы не могли… не знаю… утра подождать, — ныл Тимур, который нёс переноску. Кошка нервничала, иногда принималась причитать, но, не получив ответа, снова затихала. Была не ночь уже, но предрассветная муть, которая казалась ещё более жуткой. Глеб шёл впереди. Тропинка тут давно заросла, но пролесок был редким. Уже виднелся обвалившийся дом с провалами окон. Ева, которая шла последней, зевнула, но как-то ненатурально, напоказ. Доказывала, что не боялась. Глеб держал руки в карманах, чтобы никто не увидел, как его трясёт.

— И во сколько мы вернёмся? У меня ещё дела, — отрезал Глеб. — Тебя никто не заставляет. Я уже говорил — я один пойду. Ты вообще мог дома остаться.

— Ага. А оно бы вас сожрало.

— А так оно ещё и тебя сожрёт, — произнесла Ева и в середине фразы в голос прорвалась дрожь.

— Хватит паниковать. Три месяца прошло. Хотел бы убить — давно убил, — напомнил Глеб. Тимур фыркнул:

— Ага. Он просто не знал, где нас искать. А тут мы, готовенькие.

— Ты видел, чем он стал, — обернулся Глеб. — Вряд ли его остановило бы то, чем он является. Ну же. Разве не вы ныли, что Никита наш друг и его нельзя бросать.

— Почему тогда не взяли с собой Кристину? — понуро спросил Тимур.

— Ты предлагаешь скормить ему Кристину только потому, что она сама вызвалась? Нет уж, я не собирался её убивать. Вместо Кристины будет кошка. Она и отвлечёт, по ней и реакцию проверим.

— У тебя же много денег… мог сюда охрану отправить, — нервно предложила Ева.

— Это же Ник. Если бы ко мне в логово лезли незнакомые вооружённые мужики — я бы их точно сожрал. — Глеб по-прежнему храбрился, хотя позвоночник от страха скручивало, а адамово яблоко скакало вверх-вниз слишком часто, но он шёл спиной и остальные этого не замечали. Они доверяли ему.

Здание тут было только одно на несколько километров вокруг. Сейчас сложно было даже определить, что это было и почему среди редкого леса. Если бы дом был деревянным, то походило бы на жилое, но постройка была бетонной. У него давно сгнила и провалилась крыша, как и половина дома. Но в провал проглядывал путь, уходящий вглубь. Казалось, он вёл глубоко-глубоко под землю. Глеб поймал себя на том, что замедлился. Исправился, одновременно ускорившись и включая фонарь, ступив на первую ступень, уходящую вниз. Место выглядело ненадёжным.

— Эй, ты чего? — позвал Тимур, и Глеб понял, что тот отвлёкся на Еву. Она встала в метре от провала и отказывалась дальше идти.

— Я тут… постою. Подожду. Подстрахую.

— Дай кошку и можешь постоять с ней, — приказал Глеб, протянув руку. И с удивлением понял по взгляду обернувшегося Тимура — он не боялся. Ему хотелось увидеть, что там. Он заранее принял, что этот монстр и был Ник, а значит всерьёз своих не тронет. Глеб забыл, зачем протянул руку.

— Не, я с тобой, — бодро отозвался Тимур и так же держа переноску прошёл вниз, в тёмный подвал, даже дорогу себе не подсвечивая. Глебу пришлось догонять, чтобы снова выйти вперёд.

Воняло в подвале отвратительно — хоть нос зажимай. Прелым, гнилым, резком запахом мочи, сырым бетоном. Подвал тянулся дальше и явно уходил за пределы дома. В темноте и под землёй у Тимура заметно поубавилось храбрости. Кошка притихла настолько, что Глеб — боялся, она всё-таки сдохла от страха. Как вариант скормить её новому Нику она, впрочем, тоже подходила.

Метров через шесть они упёрлись в небольшую комнату без двери с обшарпанными бетонными стенами. Прямо напротив дверного проёма было тело — оно сидело на полу, как кукольное, сложив руки по бокам, вытянув ноги. Глеб понял, что это труп, потому что головы у тела не было. Тимур встал как вкопанный, отступил на шаг назад и задышал громче, чаще. Глеб продвинулся на два шага вперёд, один из них был внутрь комнаты. Осветил фонарём саму комнату и только тогда понял — чёрные кляксы, что тянулись от тела и висели на потолке, по углам, не были тенями. Но не были и кровью. У тела дёрнулся указательный палец на правой руке, а чернота стала комковаться и скатываться к нему, как вода.

Тимур задышал так громко, что, казалось, его вот-вот вырвет. Поставил переносу на пол и побежал назад, спотыкаясь.

— Привет, — поздоровался Глеб. Его, напротив, снова охватил фатализм и безразличие. Он не то чтобы верил Нику. Он просто думал, что нет разницы, выйдет он отсюда сильнее или его тут убьют. Он подозревал, что пробуждал в себе эти чувства искусственно, когда нужно было как сейчас — не бояться. Но он научился этому недавно, как раз после своего побега.

Чернота была как толпа. Она собиралась где-то узлами, застревала там ненадолго, потом стягивалась к телу. Постепенно над шеей стали появляться очертания головы, которые наполнялись неравномерно, но всё же. У этого не было ни лица как такового, ни его очертаний. Голова — как у манекена. Некоторое время оно продолжало сидеть, пока за спиной Глеба бесновалась и орала кошка. Глеб ждал и выглядел при этом спокойно, словно всё происходящее — просто ещё одна выходка Ника. Глеб продолжал стоять на месте и тогда, когда голова снова «взорвалась» и на этот раз чернота её бросилась на него, словно в шее прорвало кран с нефтью.