Правдивая история Петунии Дурсль, или "С ним не все в порядке"

Глава 2. О том, что с пацаном не все в порядке

С этого момента началась «веселая» жизнь семьи Дурсль! Вернон был, конечно, в шоке, поскольку коляска для двойни, кроватка, комод и прочие вещи легли на наши плечи. Радует, что старик не обманул и деньги исправно приходили нам на счет. Хотя я с удовольствием верну все, только заберите пацана! Вернон не орал, не обделял ни в чем, даже не возмущался, что племяннику я уделяю времени гораздо больше, чем сыну, — все понимал, но был недоволен. Мне кажется, что он скоро в офисе поставит календарь и будет дни зачеркивать, когда пацан свалит в Хогвартс.

Гарри Поттер, в отличие от того же Айвана, был, как бы это мягко сказать, не совсем таким: в свои почти полтора года он плохо ходил — только с опорой; не знал горшка и ложки, не ел кусочки — только пюрешки; не говорил от слова «совсем»; у него отсутствовал указательный жест; не было навыков коммуникации и еще много чего, что необходимо уметь и знать ребенку его возраста. У меня возникли вопросы: это следствие пережитого стресса, он таким родился или это педагогическая запущенность? Как бы то ни было, но разбираться с этим пришлось мне. К двум годам племянник мог ходить сам, но недолго, предпочитал за ручку; мог есть мелкие кусочки, неплохо орудовал ложкой, в его арсенале было два десятка слов, указательный жест — и на этом все. Гарри никак не хотел расставаться с соской, бутылочкой, смесью и подгузниками. Но самое, на мой взгляд, проблемное — это укладывание спать. Мальчишка занимался самоукачиванием — вставал на четвереньки и качался, пока не заснет. Лично мое мнение — дорогая сестрица просто оставляла ребенка одного, несмотря на его плач и крики, так как вряд ли малыш научился этому за три дня в госпитале. Если сравнивать с Айваном, то разница между детьми колоссальна — мой ребенок уже не просто бегал, а залезал на самые высокие горки и качели, активно отбирал игрушки у других детей, пытался с этими же детьми и познакомиться; сам ходил на горшок; ел все, что дают; разговаривал фразами… Короче, был обычным нормотипичным ребенком.

На детской площадке Гарри предпочитал сидеть в коляске, пока Айван штурмовал очередную горку или играл с песком.

— Это ваш младшенький? — спросила одна мамочка. Ее дочка тоже была в коляске — у нее синдром Дауна третьей степени. Мы часто виделись на площадке, но не общались.

— Это мой племянник, — ответила я. — Его родителей убили у него на глазах. Они состояли в секте, и я не знаю, что с ним делали и какое у него психическое развитие…

— А вы пробовали новый препарат «Пантоглам»? — спросила она.

О, препарат я помню — та еще хрень. Гарри от него не просто не спал, он орал так, что соседи полицию вызвали.

— Что мы только не пробовали! Ничего не помогает!

— Я сейчас вам скажу, но только не смейтесь, есть одна женщина….

Мне была поведана увлекательная история об иглорефлексотерапии и гомеопатии. Честно? Я отнеслась скептически, но решила проверить. Начала с гомеопатических препаратов. Эффект был, но мизерный. Потом я от себя добавила всякие травы и сборы — питье, купание в травяном отваре и массаж. А вот тут начались сдвиги — Поттер побежал! Ребенок стал бегать и пытаться прыгать, перестал биться головой о кроватку. Улучшилась моторика — мальчишка заинтересовался кубиками, конструкторами и мозаикой. Наконец-то он обратил внимание на пластилин и краски, да и хрен с этими разрисованными обоями.

Окрыленная успехом, я решила свозить племянника на иглорефлексотерапию. Первые два сеанса прошли хорошо — Гарри стал спокойнее, сел на горшок (только сел, а не сходил в него), перестал бояться воды и давал помыть себя под душем. А на третий раз случился магический выброс — иглы в нем просто испарились, а мужчину-китайца откинуло в стену.

— Почему вы не сказали, что ребенок — маг? — спросил он, после того как привел помещение в порядок с помощью волшебной палочки.

— А это имеет значение? У моего племянника проблемы с развитием, и я стараюсь их решить. Маг он или нет, мне наплевать! Ребенка нужно лечить мне, раз магический мир умыл руки.

— Если бы вы сказали, что у вас необычный ребенок, то программа была бы другой, — возразил китаец.

Короче говоря, цена взлетела и пересчиталась в галлеоны. Курс терапии стоит почти восемьдесят галлеонов, а таких курсов в год надо три! Жаль. Я хотела денежек скопить, чтобы потом, когда мальчик уедет, пойти учиться. Вернон мне точно денег не даст — жена должна дома сидеть и «борщи» варить. Ну, у англичан вместо борщей пироги и бекон.

Тем не менее я согласилась на эту цену и стала возить ребенка на терапию. Китаец подогнал еще какие-то травки и вытяжки из «дождевого червя»[5].

К пяти годам Гарри Поттер визуально не слишком отличался от сверстников — худенький мальчишка в детских очках и мешковатой одежде. Если физические проблемы ребенка я смогла более-менее вытянуть в норму, то с головой у будущего спасителя Британии были капитальные проблемы.

Он по-прежнему плохо спал — подвывал перед тем, как уснуть, никогда не накрывался одеялом и засыпал с соской!

Плохо ел — мог по три-четыре дня не принимать пищу. Но тут Вернон нашел выход — приставил ребенка к плите, пока мальчишка готовил — тут же и пробовал еду. Хоть что-то да поест!

Боялся принимать ванну — только душ. Из-за этого пришлось переделать сантехнику.

До сих пор ходил в горшок, в то время как другие дети уже бегали на унитаз. С одной стороны, в горшок же, а не в штаны, да и хрен с ним, только он был пацану уже мал — моча разбрызгивалась, какашки на попе оставались. На новый ребенок не соглашался, а убирать это мне!

Одежда была моей главной болью — Поттер не расставался со старой одеждой, пока та не станет совсем маленькой или не разорвется. Каждый раз это была трагедия! Он рыдал, истерил, орал. Пару раз приезжала полиция с соцслужбами, но увидев явно нездорового ребенка, от нас отстали. Теперь все знают — раз вопль, то Гарри меняют одежду. Более-менее спокойно он относился к ношеной одежде Айвана. На том и порешили, что просто будет донашивать за кузеном.

— Пети, — в который раз говорил Вернон, — ты же понимаешь, что это ненормально! Пацан чистый аутик. Вся наша жизнь вертится вокруг него. Давай хотя бы на несколько дней будем отдавать его в интернат?! Там педагоги, занятия…

— Вернон, — вздыхала я, — ты и сам все прекрасно понимаешь. Не получится. Мальчик — маг, и то, что он свои способности направил на цветы во дворе, а не на разрушение дома, — уже хорошо.

Да, Гарри много работал в саду — его это успокаивало. Интерес к растениям он проявил ближе к трем годам — поливал, рыхлил, полол. Потом я его научила «разговаривать» с цветами: мол, говоришь им добрые слова, гладишь, и они от этого расцветают, им хорошо. Короче, розы у меня даже в январе цвели.

— Так пусть «эти» его заберут! — продолжал шипеть Вернон.

— «Эти» его не заберут. Они быстрее нам память подправят и сделают из нас двух истеричек.

— Тетя Петунья, — в комнату зашел Гарри, — я хороший. Я цветам говорил. Цветы цветут.

— Молодец, Гарри! — похвалил его Вернон. — Хочешь покушать? Есть твой любимый бекон.

— Нет. Хочу темно, тихо, — сказал мальчик и отправился в чулан под лестницей.

Юный спаситель магической Британии открыл для себя дивный мир тишины и темноты в четыре года, когда Айван и Пирс играли в индейцев и сделали из чулана пещеру. Не спрашивайте, при чем тут пещера — без понятия. Гарри заглянул в пыльный чулан и остался там. Он не хотел возвращаться в комнату, не соглашался на палатку в комнате. Я кое-как договорилась, что в чулане он может находиться только днем, а ночью надо ложиться в кроватку, чтобы чулан мог отдохнуть. Туда мы поставили небольшую раскладушку, сделали полки, на которых стояли ночники — Гарри включал их по очереди, и застелили пол ковролином. Получилось вполне уютно. Племянник уходил в чулан, когда психологически уставал от людей, шума и обилия впечатлений.

— Гарри, — обратилась я к нему, — может, я принесу тебе молоко и булочку в чулан? А ты там поешь?

— Да, поем, — ответил мальчик, не поворачивая головы; он уже заходил в чулан.

С улицы послышались веселые крики и вопли — Айван с друзьями гоняли мяч. Скорее всего. Гарри поэтому и ушел — он не любил шум, крики и подвижные игры. Бегать он любил, а подвижные игры — нет. Парадокс.