Правдивая история Петунии Дурсль, или "С ним не все в порядке"

Эпилог

Ноябрь 1999 года

Стук в дверь был для меня неожиданностью: я только уложила маленькую дочку спать и хотела прилечь отдохнуть, но кто-то настойчиво хотел со мной поговорить.

— Здра-а-а-вствуйте, тетя Петунья, — ехидно протянул мужчина с лицом Гарри Поттера. — Не ждали? Я войду?

Молодому человеку не требовалось мое согласие: он отодвинул меня и зашел в дом.

— Хорошо живете, — нагло заявил он, — и сколько из этого вы на мои деньги купили?

— Кто вы? — спросила я.

— Не узнали, тетя? — ухмыльнулся «племянничек» — Я ваш нелюбимый племянник Гарри. Помните? Ну, вы меня еще в чулане запирали, еду не давали, избивали…

— Я прекрасно помню своего Гарри, — ответила я. — Поэтому и спрашиваю: кто вы такой?

— Ваш племянник…

— Сядь на диван, — жестко сказала я. — А теперь подожди немного.

Вот как знала, что пригодятся мне все выписки, справки, чеки и прочее. Эту кипу документов я и отдала так называемому Гарри и, сев напротив него, стала рассказывать.

— Ребенка нам подкинули на крыльцо. Ни документов, ни пояснений — просто ребенок в корзинке. Мы вызвали полицию и службу опеки. Сказали, что родители были сектантами, подкинули малыша нам. Мальчика никто просто так не отдал — мы не подавали документы на фостер-семью, поэтому его забрали в больницу. Дамблдор немного помог с оформлением и подкидывал деньжат на содержание. Другой помощи от него не было, хотя она была очень нужна: Гарри оказался проблемным ребенком. В свои полтора года он не ходил, не гулил, не ел кусочки, не знал, что такое горшок. Он сильно отличался от брата…

— Да-да, — перебил меня молодой человек, — прекрасный Дадли…

— Моего сына зовут Айван, — перебила я и, смотря в озадаченное лицо гостя, продолжила рассказ. — В отличие от Айвана, Гарри сильно отставал и имел много странных ритуалов — бился головой о кроватку, подвывал, ел только определенные продукты. К трем годам стало понятно, что он аутист. Больше всего Гарри нравилось сидеть в чулане под лестницей — там он отдыхал от эмоций и впечатлений. Мы переделали помещение: постелили ковролин, поставили кровать, сделали полки для ночников. С этого же возраста я начала активную реабилитацию — массажи, иглоукалывания, различная терапия. К пяти годам Гарри был в стойкой ремиссии, и отличить его в толпе других детей можно было, если знаешь куда смотреть. К семи годам он почти не отличался от сверстников — немного нелюдимый, любящий тишину и математику. Дамблдора я поставила в известность, что мальчик не такой, как все, и вытребовала деньги на реабилитацию. Так он стал ходить на иппотерапию, томатис и прочие процедуры, а также я покупала специальное питание без лактозы, крахмала и глютена. Конечно, Айван и Вернон нет-нет да подкармливали Гарри запрещенными продуктами или давали смотреть телевизор, но в целом мальчик почти не отличался от других детей.

Я замолчала. Мужчина напротив меня выглядел очень озадаченным. В этот момент заплакала дочка: она привыкла, что я сплю с ней, и, не обнаружив мамы рядом, громко заявила о своем недовольстве. Пришлось идти за ней, и к молодому человеку я спустилась с полусонным ребенком на руках. Присев на диван, стала говорить дальше.

— Мы понимали, что в одиннадцать лет Гарри уедет в школу, поэтому подробно рассказали Дамблдору и Уизли о диете, занятиях, реабилитации. Подружили мальчика с Роном, подготовили Рональда к тому, что ему придется быть нянькой, и со спокойной душой отправили Гарри в Хогвартс.

— Интересно, — сказал «Гарри», рассматривая кассовый чек на оплату томатиса в размере пяти тысяч фунтов.

— Это ты еще цену иппотерапии не видел, так что Дамблдор нам сильно недоплачивал, — ответила я под посапывание дочери и продолжила: — Из школы волшебства мне возвращали немытого, избитого и не говорящего племянника, хотя в школу я отправляла ребенка, который прекрасно изъяснялся. С каждым разом было все хуже и хуже: Гарри после этого дурдома глубоко уходил в себя. Но самый кошмар был после его четвертого курса, когда закончился турнир: его вернули сильно избитым и изнасилованным. Он лежал на кровати и даже под себя не ходил — ему поставили катетер и кормили через зонд. На следующий курс я его не отдала — попросила либо убить его и прекратить мучения, либо отстать от него. Почти весь пятый курс Гарри лежал дома на Тисовой. За него даже экзамены сдавал кто-то другой. Потом ребенка забрали, а нам посоветовали сменить место жительства. Мы переехали.

Лицо молодого человека было очень озадаченным. Интересно, а что ему наплели про жизнь у тетки?

— Как вы поняли, молодой человек, — продолжила я, — мой племянник был аутистом с тяжелой психологической травмой, и он не разговаривал и не мог писать. Поэтому я еще раз спрашиваю вас — кто вы такой?