Прах Лангарда

Глава 17. Греза о солнце

Глава 17. Греза о солнце

Несколько часов спустя, вернувшись в деревню под радостные крики местных жителей, Лана переоделась в охотничью одежду Рыси, состоящую из твердых кожаных доспехов, длинных свободных штанов и сапогов почти до колена. В очередной раз оставшись без оружия, она вооружилась коротким, с лезвием в локоть, мечом. Этот клинок она заприметила рядом с тем местом, где погибла Ульма, и сразу узнала клинок отца, который передала харгранке когда-то давно, в начале всей этой безумной истории.

Если бы не Алая Ведьма, она бы не выбралась из Чащи, форт Равен, скорее всего, бы пал, Айр и остальные были бы убиты Свежевателями, и весь север Тарсфола захлебнулся бы в крови. И уж точно они никогда бы не оказались здесь, в темных мрачных пещерах Лангарда. Лана тяжело вздохнула, она всё ещё никак не могла поверить в произошедшее.

Сейчас они вместе с Айром сидели за столом в доме Сова, пристально разглядывая неторопливо глотающего кусочки пищи старика. За окнами раздавались радостные крики местных, для них этот чёрный день стал единственной победой за длинную, почти бесконечную череду поражений в битве за выживание. Дождавшись, пока Зуб закончил есть и осушил кружку браги в три больших гулких глотка, Лана заговорила:

— Мы идём в гробницу Энима, старче. Меч вашего короля поможет победить чудовище, принёсшее смерть в эти земли. У меня к этой твари уже слишком длинный список обид, и я не могу отступить.

— Пугаешь ты меня, дева, скажу без обиняков. Отдать реликвию тебе в руки… Не выпущу ли я ещё худшее зло? — заметив, что Айр едва не вскочил с лавки, Зуб негромко стукнул по столу и продолжил: — Да знаю я, знаю. Благодаря вам мы кузни вернули. Но что толку? Прав ты, железнолобый. Когда всё это началось, мне было меньше лет, чем вам двоим. Жили мы тогда на всём восьмом ярусе. Да и было нас почти тысяча. Майне, Седогрив, Киян, Бурелом, Дубомир… Это ещё не все смельчаки, что хотели свергнуть зло на поверхности. Где они? Ну… По крайней мере, мы знаем, что Прародительница упокоилась с миром, а её клинок в надёжной длани.

Зуб покачал головой своим мыслям. Он явно готовился принять какое-то сложное решение, Лана чувствовала, какая тяжесть лежит на его сердце. Что будет делать старый страж, жизнь положивший на то, чтобы помочь своим людям выжить в такой ситуации? Сребровласка впервые за много лет попыталась включить голову, пришла к определённому выводу, поднялась, чтобы мягко предупредить:

— Так не делай их жертвы напрасными. Не делай напрасной жертву моей подруги. Зуб, если ты собираешься приказать нас схватить или убить, чтобы не пустить…

Девушку прервал громкий удар по поверхности стола, отчего та вздрогнула, а искусно украшенный каменный стол пошёл сколами. Сова укоризненно посмотрел на красное от гнева лицо старика и закатив глаза, покачал головой Лане, а Зуб обидчиво прогрохотал:

— Дура ты, дева, хотя и храбрая. Я ж с вами уже кровь проливал! Почто напраслину наводишь? — схватив кружку Совы неподалёку, он залил в себя её содержимое и упал обратно на лавку.

Лана почувствовала себя глупо и тоже уселась, очень обрадованная тем, что ошиблась. Всё-таки подобные подозрения — это совсем не её, пусть ими лучше Айр занимается. К тому же сам рыцарь молчал, задумчиво перекатывая в пальцах незажжённую трубку и ожидая, когда старик продолжит. Зуб быстро взял себя в руки и снова заговорил, уже тише и мягче:

— Не о том думы мои. Пока по одному ратоборцы ходили зло побеждать, загибались мы здесь, во тьме. Каждый раз смотрели им вслед с напрасною надеждою. Ежели вы сейчас опять одни уйдёте с мечом Короля, зло забарывать, да поляжете… Не будет уже другого раза. Не будет. Сова, надобно поднимать людей. Пора нам выйти на свет.

Охотник неверяще уставился в лицо старика. Рыся тоже выглядела ошарашенной и удивлённо воскликнула:

— А дети? Женщины молодые? Надобно бы их схоронить, пока мы будем сражаться. Но здесь их ведь твари сожрут, коли опять будет Сдвиг.

— Они с нами идут. Есть там на поверхности место, где можно их спрятать? — Зуб уставился на Айра, сотник немного поразмыслил и кивнул:

— В дне пути — руины старой башни. Там раньше наша подруга жила… Это место будет легко оборонять. Но, старик, это безумие.

— Нет! Безумием было из трусости прикармливать эту тварь лучшими из нас! Мы ждали! Чуда ждали! Почти сотню лет! Но чудо не пришло. Пришли вы… — проворчал Зуб и потёр морщинистой лапой сизый шрам на своём лысом черепе.

— Ну, она в своём роде тоже, можно сказать, то ещё чудо… — усмехнулся Айр, потрепав Лану по волосам. — Так, давай, Зуб, подытожим. Мы сейчас с Совой отправляемся к гробнице и забираем клинок. А ты в это время убеждаешь людей выйти на поверхность. Сколько из вас владеют Волей?

Сова и Зуб недоуменно переглянулись:

— Все. Здесь другие не выживали, — задумчиво ответил охотник. Рыся потянулась к его руке, переплела пальцы с мужем и негромко сказала:

— Знаешь… Я тоже всегда хотела увидеть небо. Может, и правда пришла пора всем нам загореться?

***

…Ровные ряды склепов уходили во тьму. Ничто не тревожило покой мертвых на десятом ярусе. Вездесущая паутина, ощущение взглядов из тьмы, накатывающий потусторонний страх — здесь не было ничего из этого. Это было место безразличия и покоя. Царственные гробницы были богато украшены золотом и драгоценными камнями, немногие удостаивались чести быть похороненными здесь, рядом с местом упокоения Первого Короля. Лишь члены его семьи и величайшие из рыцарей.

Сейчас их статуи молчаливо и требовательно взирали на путников, идущих по широким коридорам великой крипты. Лана не тешила себя надеждой соответствовать тому долгу, что возлагали на неё взгляды героев. Её цели были просты. Она хотела отомстить за страдания павшей подруги, своей матери, Майне, тех женщин, погибших ужасной смертью в лапах Свежевателей.

Воительница лучше всех прочих понимала, что не подходит на роль героя. Её сердце пылало от ярости и ненависти, совсем не героических чувств. Но она продолжала идти навстречу зовущему её клинку. Видения Спящего, загадочные предупреждения Ульмы, судьба Финны… Лана чувствовала, что была ошибкой в планах судьбы. Не месть должна была привести её сюда, а праведность и справедливость.

Но ей было плевать на судьбу. На игры великих сил и уродливых божков, которых она уже навидалась. Как и всегда, её вели вперёд чувства. Зов, исходящий из глубин сердца. Опустив лицо, девушка усмехнулась. Она понимала, почему Свежеватели не мешали им спуститься в штольни. Понимала, почему Астер не помешал их планам.

Как понимала и то, что Астер всегда был в ней. Ульма изменила, но не уничтожила нечестивый огонь, пылающий в её сердце. Страсть, что с каждым шагом всё сильнее жгла в груди, наполняя кровь сводящей с ума ненавистью. Хрипло вздохнув, Лана подняла глаза на что-то говорящего Сова, он указывал рукой на узкий и мрачный туннель в глухой скале, столь разительно отличающийся от прочих гробниц. Не было ни статуй, ни украшений. Лишь знак колеса, грубо высеченный в камне.

Лана направилась туда, когда почувствовала на плече руку оберегающего её рыцаря. Появилось немыслимое стремление её отсечь, именно Айр был главной угрозой идее того, кто создал клинок. Лана выкинула из себя эту мерзкую мысль усилием воли и спрятала свои желания глубоко-глубоко. Отдаться страсти ещё придёт время, пока было рано. Фиолетовые глаза встретились с зелёным взглядом.

— Я иду с тобой. Я выбираю тебя, а не мир, — Айр сам не понимал, почему сказал именно эти слова. Но знал, что это правильно. У него возникло ощущение, что он сотни раз видел, как девушка входит в этот туннель и исчезает во мраке. Он не хотел её терять и боялся этого.

— В этот раз всё будет иначе. Чтобы ни случилось, верь мне. Я выкую добро из зла, потому что мне больше не из чего его делать, — криво попыталась ему улыбнуться среброволосая и сжала ладонь возлюбленного. А потом они вместе шагнули во тьму.

Эним был давно мёртв. Первый Король, живущий в начале каждого из миров, умер тысячу лет назад, его плоть истлела, а кости обратились в прах. Но была жива его Воля, что давала защиту последователям даже спустя сотни лет после смерти. Едва стоило Лане войти в гробницу, как она заструилась серебряными потоками вдоль стен, разгоняя мрак. Очень похожая на ту, что ей даровал Ланнард. Чистая, холодная, как глубины горных озёр.

Ланнард… Далёкий потомок, пришедший за клинком в этом цикле, был испорчен влиянием древних врагов и признан не годным. Воля Богоборца взвилась серебряной пламенной стеной впереди, преграждая дорогу в святая святых. Девушка с рыцарем переглянулись, после чего Айр осторожно заметил:

— Похоже, в аудиенции нам отказано. Но я так понимаю, на твои планы это не влияет?

— Не сейчас, когда я так далеко забралась. Ну, раз Его Величество не желает нас видеть, предлагаю настоять на необходимости нашего визита. Давай громко к нему постучимся, — девушка подняла свою правую руку и вгляделась в тонкие пальцы. По ним медленно разливалась бесцветная аура, сейчас её Волю питала лишь древняя ненависть и жажда убийства, скрытые в душе экзарха, с которой она почти слилась.

Мысли Белого Барона и её собственные сейчас текли в унисон, не перебивая друг друга, а его суть накладывалась на её. Это была не гармония или же подавление. Неизбежность судьбы их сюда привела. Они ударили вместе, втроём. Алая вспышка Стража и наследника Первого Короля пронзили серебро, последнюю защиту падшего владыки. Взревев, Айр двумя окутанными Волей рукавицами раздвинул в стороны брешь в пламени, позволив Лане заскочить внутрь небольшой комнаты, выдолбленной в скале.

Под низким потолком стоял плотно закрытый каменной крышкой скромный саркофаг. А прямо на нём, притягивая взгляд, лежал знакомый чёрный матовый клинок, ничуть не пострадавший от веков забвения. Дальше ею двигал холодный приказ, которому Лана даже не пыталась противостоять. Сейчас их цели полностью совпадали. Не дрогнув, Лана опустила ладонь на чёрную рукоять.

Руку сразу же обожгло иномировым холодом. Чуждый ей Долг опять лёг на плечи непривычной тяжестью. Клинок в её руке мелко дрожал, а сердце опутала стальная сеть решительности. Клинок Первого Короля, способный уничтожать и заточать Эндорим, был у неё в руках. Лёд пронзил эмоции, ненависть и жажда убийства никогда не исчезли, но мысли текли медленно и спокойно.

«Каков мой Долг?» — задала себе вопрос девушка и сама же на него ответила: — «Уничтожение эндорим, освобождение людей из бесконечного круговорота циклов и влияния потусторонних мерзостей».

Сердце вторило этим мыслям потоком аметистового сияния. Именно для этого оно существовало после того, как Ульма изменила его, исказила его суть.

«Все-таки Ульмочка ещё до моего рождения хотела превратить меня в оружие против своих врагов. И насколько сердце успело измениться под влиянием самой Ланы?» — подумал экзарх. Она не знала, что из переполняющих её мыслей принадлежали ей самой. Впрочем, сейчас это было не важно. Шквал эмоций затих, а на разум опускалось непривычное спокойствие.

Оглянувшись, Лана отыскала взглядом в одной из ниш чёрные, украшенные серебряным плетением ножны, как и сам клинок, они были созданы не руками людей и почти нерушимы. Спрятав в них чёрное лезвие, девушка тихо вздохнула. Холод остался внутри, как и долг, возложенный на неё Первым Королём, а возможно, ещё раньше, Ульмой Кроу. Смерть харгранки ставила крест на всех тех вопросах, что Лана желала ей задать, чувство потери вновь сдавило сердце, но ясность мыслей осталась. К ней нужно было заново привыкать.

Повернувшись спиной к саркофагу, девушка направилась к Айру, серебряная Воля погасла, погрузив крипту во мрак.

— Ты в порядке? — взволнованно спросил рыцарь, зажигая факел, чтобы рассмотреть выражение лица своей женщины.

— В полном. Ощущения такие, как будто я проснулась после долгого сна. Разве что немного подбешивает, что я всю мою жизнь послушно пляшу в руках кукловодов, — ответила девушка, подходя к рыцарю. Пламя осветило её серебряные волосы и тусклый взгляд фиолетовых глаз. Её спокойствие разительно контрастировало с тем лихорадочным возбуждением, с которым она вошла в гробницу.

— Что ты имеешь в виду? — Айр потянулся к ней, чтобы взять за руку. Лана не отстранилась, но никак и не отреагировала.

— Ульме и Астеру были нужны силы Нездешнего, а забрать меч могла только я. Почему именно я? Понятия не имею, возможно, звёзды так совпали. Или, куда вероятнее, это тоже часть замысла Алой Ведьмы. Но мне уже плевать. Ульма мертва, а Астер, я полагаю, хочет похитить моё тело, чтобы завладеть мечом. Как только мы покинем Домен Спящего, он возьмётся за нас всерьёз.

— На наши планы это никак не влияет. Мы так и так собирались покончить с ним. Меня сейчас скорее беспокоит твоё состояние, ты ведёшь себя… Прохладней, чем обычно. Она была тебе дорога, я это видел. Но сейчас ты словно обсуждаешь чужого тебе человека, — Айр осторожно притянул девушку к себе, подняв повыше факел, и заключил в объятия.

Лана позволила ему это сделать, прежде чем ответить:

— Меч защищает разум носителя от демонического влияния. Основа моей личности, все эмоции — теперь демонической природы. Но не волнуйся, стоит мне снять ножны, как я мигом вернусь в то состояние, что ты считаешь нормальным. Прости, если причиняю тебе этим боль.

— Ничуть. В бою мне будет спокойнее, если ты будешь полагаться на разум, а не на чувства. А в мирной обстановке меч тебе не понадобится, — сказал воин и потянул её за руку на выход..

Шагая вслед, девушка смотрела на сжимающую её ладонь возлюбленного и думала: «Как же мало у меня своего… Желание жить и уничтожить Астера в меня вложила Ульма. Пожалуй, только любовь моя собственная, настоящая».

Выходящую из склепа пару Сова встретил внимательным взглядом, заметив на боку Ланы чёрный меч, он достал медальон и поклонился.

— Там сверкало, — сухо заметил охотник.

— Почившее Его Величество было радо нас видеть и передало свою волю и долг сразить чудовище, — не моргнув глазом соврала Лана, приподнимая ножны с мечом и позволяя их получше рассмотреть. Сова усмехнулся:

— Значит, и правда пора пришла нам выйти на свет. А ты изменилась, дева. Теперь в кошмаре такой тусклой отражаешься, что я тебя почти не зрю.

— Мы все меняемся, Сова. Вам предстоит измениться ещё больше, если решите отправиться вместе с нами, — ответила охотнику Лана, и они отправились в обратный путь.

***

Пещера седьмого яруса встретила их гомоном голосов и аурой страха, витающей в воздухе. Решение Зуба отправиться на поверхность понравилось далеко не всем. Затерянные лангардцы привыкли к кошмарам, они сопровождали их жизнь с самого рождения и принимали в свои холодные объятия после смерти. Но неизвестность их пугала ещё больше. Демоническое сердце опять взвилось в груди, наполняясь энергией, а Лана покачала головой, сейчас это ничего не значило для неё. Экзарх прислушалась к громогласному басу Зуба, доносившемуся из центра деревни:

— Доколе, как крысы, будем скрываться? Доколе отдавать кошмарам наших отцов и детей будем? Надо сражаться! Это я вам, трусливый старик, говорю! Надо! А то сгинем мы все в этой норе. А кто супротив, тому в бубен дам, и на руках отнесём!

Прислушивающийся Сова покачал головой:

— Разошёлся лысый. Он и молодой был горячий, а сейчас вообще, ух! Того и гляди, и правда приложит кого. Смерть клятой твари на девятом воодушевила людей, но вот так бросить всё и уйти наверх…

— Мы отправимся с вами. И либо победим, либо сгинем тоже с вами, — ускорив шаг, ответил охотнику Айр.

— Железнолобый, ты не обижайся, я тебя ценю и уважаю. Но вы молодые, бесстрашные, ибо терять вам нечего. А у многих здесь дети…

— Так за них и сражайся, Сова. Зуб о том и толкует, — рыцарь ободряюще похлопал мужичка по плечу. — И потом, ты не прав.

— В смысле? Она, что… Это? — Сова ошарашенно кивнул на Лану.

— Не-е-ет, — Айр улыбнулся, поняв, что его поняли превратно, — пока нет. Но я знаю, что такое мир на поверхности, и не пожелаю своим потомкам всю жизнь провести здесь.

Когда они вернулись в деревню, на главной площади собрались все её жители. Большинство просто молчало, за Зубом стояли несколько невысоких мужчин с полными решимости лицами. С ним же спорили двое охотников, Бурый и Кремень, что помогали убить фарланга. Невысокие темноволосые крепыши, похожие, словно братья, крепко сжимая кулаки, волком глядели на старика. Вбежавший в толпу Сова сразу же стал проталкиваться к ним.

— Да ты совсем из ума выжил! Ладно бы самим идти! А детей тащить-то зачем? — прорычал, судя по всему, Бурый, когда Сова похлопал его по плечу рукой, а вторую вскинул вверх, привлекая внимание.

— Эй, люди добрые! Не надо пока никому в бубен! Туда погреметь всегда успеется. Сначала гостья говорить будет. Вот выслушаем её, а там и решим! — весело прокричал старший охотник и поманил Лану, указав на каменную скамью неподалёку.

Сребровласка ловко вскочила на импровизированный подиум и, выхватив меч, вскинула его над головой, сейчас взгляды всех собравшихся были прикованы к ней.

— Я Лана Лотеринг! Это моё имя, и я не страшусь называть его! Я пришла к вам с поверхности и обрела здесь потерянных родичей. Сражалась с тварями кошмаров, потеряла подругу и видела гробницу Первого Короля. Люди! Я проливала свою и чужую кровь, чтобы добраться к вам. И волей Энима зову вас за собой на поверхность! Покуда силы ещё есть в телах ваших, вместе проложим дорогу к солнцу для ваших детей и детей ваших детей! Сразимся и победим, не ради самих себя, а ради будущего!

Осмотрев лица собравшихся, Лана поняла, что всё ещё чего-то не хватает. Простых слов было мало, чтобы сорвать оковы десятилетий страха с их душ. Она убрала меч в ножны и передала их Айру, чувствуя, как пылающие чувства вновь заполняют её ликующий разум. Вскинув руки вверх, она осмотрела собравшихся и закричала, щедрой рукой зачерпнув в собственной душе лихую решимость и надежду, чтобы вложить в слова:

— За солнце и вольный ветер! — её крик прозвенел в пещере, порождая эхо.

Лишь немногие охотники из группы Сова были прежде на поверхности, для большинства жителей подземелий это была мечта, пришедшая из седых сказок. Их глаза разгорались, когда грохочущий голос Зуба вторил крику Ланы:

— Я Трофим! Мы победим страх! За солнце и вольный ветер!

Оковы были сорваны. Забывшие про былой ужас люди кричали свои имена, окрылённые вспыхнувшей надеждой. Разумеется, страх вернётся, но позже, когда потухнет подаренный импульс. Но к этому времени они уже выберутся на поверхность и вдохнут свежий воздух. Сжав руки у груди, Лана чувствовала, что из её порыва в душах окружающих разгорается яростное пламя. Она зажгла его из нечистивой искры, рожденной демоническим сердцем. Подтолкнула доверившихся к опасности и возможно гибели. Но… Ни о чем не жалела, как и подобает настоящему демону.

Кости были брошены, мосты сожжены, впервые за всю жизнь жители Штолен смотрели друг другу в глаза без тени отчаяния. Они были готовы отправиться в свой последний, великий поход. За солнцем и вольным ветром.

Лана спрыгнула с лавки и шагнула к Айру, который, убрав ножны с её мечом за спину, потрепал девушку по волосам, наслаждаясь тем, как она счастливо щурится от его ласки.

— А я-то думал, что ты только пошло шутить умеешь…

— Не только! Я много что умею делать пошло! — подмигнула ему девушка и, бросив украдкой взгляд по сторонам, быстро расстегнула пару пуговиц, открыв рыцарю вид в глубокое декольте, а потом усмехнулась.

***

Сборы в поход затянулись приблизительно на пятнадцать дней, за которые подземники готовили припасы и выбирали только самое необходимое из нехитрого скарба. Айр в это время развил бурную деятельность: из шестидесяти четырех жителей деревни лишь тридцать восемь мужчин и женщин могли сражаться. Все они имели боевой опыт, но прежде никогда не дрались в строю и бились только против порождений кошмаров.

Для начала бывший сотник разбил их на четыре отряда согласно способностям: в первый вошли бойцы, владеющие алой Волей, во главе с Зубом. Каждый из них превосходил по силам тех рыцарей, которых когда-то привел в Форт Равен с собой Гофард. Они должны были стать костяком их небольшой армии, надежным щитом, способным сдержать любой натиск. Айр натаскивал их на основы строевого боя, а в перерывах вместе с Зубом и еще несколькими мужиками пропадал на девятом ярусе, в древней кузне, где они укрепляли кожаные доспехи пластинами из черной стали и ковали шлемы.

Второй отряд состоял из охотников: внимательные, быстрые и зоркие, благодаря своей Воле, они по планам рыцаря должны были стать поражающим врагов клинком. Отряд этих застрельщиков, вооруженных короткими метательными копьями и луками, возглавил Сова. Рыся и их старший сын тоже решили сражаться и, как бы ни отнекивался главный охотник, вступили в его отряд.

В третий вошел десяток юношей и девушек, владевших пока только синей Волей и обладавших меньшим боевым опытом. Их Айр гонял особенно усердно и решил сам вести в бой, так как они были наиболее уязвимы в прямом сражении.

Последний, четвертый отряд состоял из шести бойцов и двух охотников. Это были наиболее опытные воины поселения, за исключением Зуба и Совы. Им Айр поставил самую сложную задачу — прикрывать во время сражений Лану. Убедившись, что ни у кого из ее бойцов нет рыжих волос, Лана успокоенно вздохнула. С рыжими ей не везло: они подозрительно часто ради нее умирали.

Опять накатили тоска и грусть по Ульме. После той речи, что Лана толкнула на площади, Айр изъял у нее клинок и пообещал отдать только, когда они отправятся в поход. Разумеется, она чувствовала меч даже сейчас и знала: стоит ей пожелать — как тот окажется снова в руке. Но пока наступило затишье, она наслаждалась спокойными тренировками группового боя, пытаясь привыкнуть к своим людям.

За это время произошел еще один небольшой сдвиг, но обнесенная оберегами деревня не пострадала, лишь оставшаяся без клинка Лана замерцала и одемонела, но, защищенная амулетом, не провалилась в слой кошмаров. Несколько часов она потом ходила по деревне с пурпурными крыльями за спиной, а деревенские мужики указывали на ее рога и о чем-то шептались про Айра. Лотаринг действительно привлекал внимание деревенских девушек, особенно парочки красавиц из его отряда. Лана уже не раз замечала, что нахальные подземные крыски строили статному, златовласому воину глазки у нее за спиной.

Сердце каждый раз протяжно требовало крови. Нет, ей, конечно, нравилось то, что Айр им очень нравится. Но эти наглые сучки смели зариться на то, что принадлежало ей. При том без всякого спроса! Айр на них, разумеется, внимания не обращал: после тренировок и ковки снаряжения у него сил даже на саму Лану не хватало. Добравшись до дома Совы, где они все еще гостили, сотник сразу же устало падал спать. Это, впрочем, среброволосую тоже бесило: лишь усилием Воли ей удавалось подавить сводящую с ума ревность и похоть, напоминая себе, что это лишь желания демонического сердца. С которым она, худо-бедно, впрочем, научилась справляться благодаря близости клинка..

Воины из ее собственного отряда тоже, разумеется, нет-нет да поглядывали на весьма привлекательные округлости предводительницы. Но им хватало благоразумия не уходить в этом плане дальше фантазий. Они видели, как Лана сражается, да и обладательница меча Энима вызывала у них скорее благоговейный трепет. Время в подземельях тянулось единой, бесконечной пеленой, напоминающей моток старой пряжи, прерываемой лишь усталым сном и постоянным трудом после пробуждения.

Когда наконец последние приготовления завершились, а бойцы в черных матовых доспехах выстроились колонной, прикрывая стариков и детей, Лана на радостях прыгнула Айру на шею. Поверхность манила ее с бесконечной силой, хотя их там и ожидали битва, кровь и, возможно, смерть. А потом она взяла черный клинок из рук возлюбленного, и все это стало неважным. У нее был долг и воля для достижения цели.