Повелитель Теней. Том 1

Глава 12

Честно говоря не знаю чего я ожидал от Паладина Бога Виноделия.

Наверное, умения пить и не пьянеть.

Или жонглировать маринованными огурчиками.

Или чуять запах выпивки за сотню километров.

Или вызывать процесс брожения содержимого желудка.

На худой конец — превращать уксус в вино.

Но не это.

Совсем не это.

Едва я сказал о том, что заберу у хозяина таверны все, Паладин с абсолютным безразличием скомандовал своему слуге запереть дверь.

Массивный деревянный засов встал в пазы и заблокировал доступ на первый этаж через единственный вход.

После этого, «пижон», как ни в чем ни бывало, прошествовал за прилавок-конторку и принялся копаться за ней.

Вытащив несколько кувшинов, запечатанных, как и тот, который толстяк передал мне перед всем, что недавно произошло, Паладин принялся… искать тайники.

Смотрю я на то, с какой ловкостью, можно даже сказать, профессионализмом, этот парень простукивает поверхности, и задаюсь вопросом: «А он точно ревнитель веры?».

Больше похоже на то, что какой-то изрядно помотанный жизнью товарищ решил податься в религию, чтобы уйти от последствий своей прошлой жизни.

Нет, нельзя исключить и того факта, что он просто достаточно компетентен в различных вопросах.

Но…

Нет, серьезно.

Какого хрена он творит?

Кто-то просил его это делать?

Нет.

Никто.

Совершенно никто.

Но он буквально из кожи лезет вон, чтобы помочь, хоть я и не говорил, что вообще в чем-то нуждаюсь.

Его справка по оружию весьма ценна, не скрою.

Появляется вероятность того, что можно будет «скинуть» эльфийское барахло и хорошенько подзаработать.

Раз есть кузнец, который занимается переделкой оружия, то он наверняка ищет эльфийский металл.

Запросто можно будет отдать ему все ненужное по сходной цене.

Потому как мне столько мечей-кинжалов не нужно, а вот обменять их на твердую валюту, чтобы больше не иметь проблем с наличностью — почему бы и нет?

Да, это всего лишь черновая мысль.

К тому же — сопряженная с опасностью.

— У меня ничего нет! — тихонько взвизгнул толстяк, но был проигнорирован каждым присутствующим в харчевне.

Фратер продолжал простукивания, то и дело вгоняя свой кинжал в щели на стенах.

Видно думал найти тайники.

Но чем дольше продолжался импровизированный обыск, тем больше я приходил к выводу, что кроме запасов с кухни — и притом не малых — на мою долю ничего не перепадет.

Нет, еда в дорогу, это, конечно, всегда хорошо.

Но, нет, серьезно?!

Никакого тайника с ценностями?

Ни за что не поверю.

Тот, кто связан с контрабандистами, должен иметь нычку для того, чтобы складывать туда добытое.

И наличность или иной вид материального чтобы рассчитаться с эльфийскими прохвостами.

Но, пока что у нас ничего.

Паладин и его слуга обчистили кухню, вывалив ее содержимое на прилавок, после чего перешли к изучению подсобных помещений, проход в которые имелся из кухни.

Судя по громыханию, там нет ничего интересного, кроме утвари.

Я же наблюдал за реакцией толстяка.

Тот был спокоен и даже невозмутим.

Нет, у него явно есть что-то ценное.

Но он не волнуется, что мои непрошенные помощники это обнаружат.

С чего бы?

Чуйка говорила, что я прав — у него должен быть схрон.

Ну не будет он «запрещенку» хранить где-нибудь на открытом и легко доступном месте.

— Предлагаю сделку, — произнес я. — Ты покажешь что у тебя есть. Я заберу то, что меня интересует, остальное оставлю тебе. И отдам эльфийское оружие. Отдашь его тому умельцу, который правил эльфийские ножи.

Я кивнул в сторону обоих кинжалов, лежащих на столе рядом.

— Катись в преисподнюю, — фыркнул толстяк. — У меня ничего нет. А за то, что вы делаете, утром вас всех выпотрошат на скотном дворе.

Лаврик посмотрела на меня.

Да, слов она не поняла, но уловила враждебность интонации.

Девушка схватила человека за волосы, благо их длина позволяла и, после моего утвердительного кивка, с силой приложила того затылком о дерево конторки.

С глухим ударом и руганью голова толстяка вернулась в исходное положение, подпираемая лезвием эльфийского кинжала.

— Я даже соль дам, чтобы вам насыпали ее на раны, когда свежевать будут, — прошипел толстяк.

— Право мести, — напомнил я. — Паладин подтвердит…

Толстяк тихонько и противно захихикал.

— Ну да, ну да, — хмыкнул он. — И кому же поверят? Мне или вам? Вы — чужаки. А я — уважаемый житель деревни. Все местные мужики пьют у меня. Стоит только свистнуть — и тут же прибегут с десяток крепких парней, которые вам все кости переломают.

— Те самые, которых Паладин и его слуга выбросили из твоей харчевни? — уточнил я.

— И еще несколько, — он расплылся в нагловатой улыбке. — У старосты сегодня на празднике еще несколько мужиков из соседних деревень…

М-м-м…

Теперь понятно на какой домик мы натолкнулись, когда перелезли через частокол.

— Значит договариваться не хочешь, — заключил я.

— Пошел ты, — он даже хрюкнул от удовольствия. — С нетерпением жду, когда вас схватят и приедут мои знакомые из замка. Ух они повеселятся…

— Или мы, — улыбнулся я. — Знаешь такое выражение: «Болтун — находка для шпиона»?

— Меня не интересуют ваши варварские изречения, — презрительно хмыкнул торговец.

— А напрасно, — вздохнул я. — Видишь ли, друг мой, в чем дело. Мне ведь не обязательно доводить дело до старосты. Тихонько прикончим тебя и уберемся отсюда…

— Далеко без коней не уйдете.

— С чего ты взял, что у нас нет лошадей? — спросил я.

— Хых, — глуповато хохотнул толстяк. — Какой же уважающий себя аристократ будет путешествовать пешком? И тем более на лошади? А были бы они у вас, то стояли бы в моей конюшне вместе с конями этого, — он мотнул головой в сторону подсобок. — Ох, вы даже не знаете в какую историю вляпались, грязные собаки безродные.

Похоже в этой местности (как минимум) небогатый лексикон ругательств.

Ну, ничего.

Просто меня тут не так хорошо знают.

Я их языковую культуру обогащу до предела.

Что ж… запоздало я вспомнил, что «лошадь» — это вообще-то самка коня и на кобылицах вроде бы не катаются.

Не по чину вроде как.

По крайней мере любые упоминания представителей «лошадиных» в прочитанной мной в прошлом литературе указывали именно на употребление в речи именно «коня», а не «лошади».

Ладно…

Не приспособленный я для средневековья, чего уж тут.

Надо бы следить за речью.

— Ну, в таком случае, пора тебя кончать, пухляш, — заключил я. — Выкупить свою жизнь ты не можешь. Продукты, — я кивнул в сторону запасов с кухни, — мои претензии к тебе не покрывают, только моральный ущерб…

— Какой ущерб? — спросил толстяк.

По моему кивку Лаврик еще раз приложила толстяка об деревяху.

— А эту суку, — он посмотрел на эльфийку, — мы всей деревней поимеем как только придумаем.

— Сомневаюсь, что у вас хватит воображения на что-то, кроме «женщина снизу» или «по-собачьи», — зевнул я.

— Чего? — косо посмотрел на меня толстяк. — Это как?

— Долго рассказывать, — признался я. — А на пальцах объяснять вообще стыдно. Но, если хочешь, она тебе покажет.

— Хы, — умом он явно не блещет.

Того и гляди, смотрит на Лаврика так, как будто сейчас слюни пускать начнет.

Идиотская ситуация.

Мы его вообще-то грабим или что-то подобное, а он думает как бы поиметь эльфийку…

— Хочу, — вдруг брякнул он, посмотрев на меня. — Отдай мне девку и я забуду обо всех проблемах, которые ты мне доставил. Вали куда хочешь. И харчи можешь с собой взять.

— Заманчивое предложение, — снова зевнул я. Спать-то как хочется. — У тебя швабра есть?

— Чегось?

— Хреновина, на которую тряпку наматывают и полы моют, — пояснил я. — Ты ж хотел узнать подробности как и что. Вот она, — я кивнул на Лаврика, — тебе и покажет. С помощью швабры.

— Так руками же моются… — сощурился толстяк. — Ты точно не местный. Какой же идиот тебя послал сюда шпионить?

Н-да…

Шутейку «категории Б» про швабру и «по-собачьи», которые ему продемонстрирует эльфийка, он явно не понял.

И, наверное, дело-то не в том, что он тупой.

Это я слишком многого хочу от соображалки людей, которые задницы подтирают пучками сена.

— Ну… — протянул я. — Знаешь, вам лучше не встречаться.

— Хы, конечно. Я и мои парни его быстренько обчистим.

— Скорее он сожрет ваши души, а тела выпотрошит и превратит в куклы, которые надеваются на руку, — сообщил я.

— Ась? — окосел толстяк. — Как это?

Можно выложить все как есть.

А с другой стороны — зачем метать бисер перед свиньей?

— Один очень могучий и древний некромант, — ох, я надеюсь, что он этого не слышит.

Потому что в противном случае, выскабливать внутренности, перед тем как сделать куклу «с рукой в жопе», будут уже меня.

Даром что «такие как ты — большая редкость, Глеб».

Не понимает шеф шуток.

Ну, кроме тех, которые его собственного авторства.

Что поделать — контужен на войне.

Хоть и война давно была, а по факту…

— Не-не-не-не, — замотал жирными щеками хозяин таверны. — Врешь! Не бывает их!

— А ты пальчиком ткни где у вас тут местное кладбище, — «ласково» улыбнулся я. — Мигом встретишься со своими дохлыми родичами. Знаешь, вот говорят, что у поднятых скелетов нет ни мозгов, ни души и это правда. Но, как-то эти твари все же узнают свою «кровиночку». Уж не знаю почему, но с живыми родственниками мертвые разделываются донельзя эффективно. С огоньком, так сказать.

— Ересь! — залепетал толстяк, схватившись за что-то за шее.

Толстые пальцы вытащили из-под рубахи тонкую бечевку, на которой виднелся отнюдь не простенький амулет.

Семиконечная звезда.

Как пить дать — символ еще одной религии.

Да что ж такое-то…

— Семеро, защитите меня, раба вашего, — залепетал толстяк. — Огородите от демонов и злых чар…

И…

Нет, я уже был готов к тому, что еще один или несколько местных божков ответят на призыв, но…

— Срать хотели на тебя твои боги, — облегченно вздохнул я, поимая, что колебаний магии нет.

Эта звезда — не артефакт.

Впрочем, боги имеют обыкновение отвечать своим последователям.

Если они того достойны.

— Видать не очень-то ты и верный последователь, — протянув руку, я сорвал медальон с его шеи.

Мало ли чего.

Толстяк поежился, после чего начал юлозить на месте, где сидел.

— П-просто собирайтесь и уходите, — предложил он, когда увидел, что Паладин и его слуга вернулись ни с чем.

Нет, они принесли с собой самое ценное, что нашли.

Помимо тех монет, которые я отдал хозяину заведения, нашлось еще немного наличности: десяток медных монет, да пара серебряных.

Последние — те, что Паладин заплатил за себя и своего слугу пару дней назад, когда добрался сюда.

По крайней мере — так он сказал.

Учитывая, что хозяин ничего не возразил, будем думать, что «пижон» говорит правду.

Медяки, так понимаю, самый распространенный вид денег, обладающий наименьшей покупательской способностью.

Их достоинства я пока что не знаю, но, думаю, выясню со временем.

Однако это еще не все.

Кое-что было сочтено ценным по результатам обыска.

Но на кой хрен мне несколько котелков и каких-то тазов?

Хотя нет, один котелок точно заберу.

Водичку вскипятить, похлебку сварить.

Не уверен, что в дороге каждые километров двадцать-тридцать стоят постоялые дворы.

А если и так, то там нас в случае чего легко застать врасплох.

— Похоже, так и придется поступить, — угрюмо произнес Паладин. — Здесь нет ничего. Поверьте на слово — я мастер искать секреты.

— Серьезная заявка на победу, — оценил я его речи и кивнул в сторону толстяка. — Давно он там сидит?

— Да как спустился сверху мы его сразу в оборот и взяли, — пояснил Паладин.

— Сами посадили его сюда? — спросил я.

— Ну… Да, — как-то неуверенно-непонимающе ответил мне «пижон». — Я скзаал ему сидеть тут…

— Милорд, — тихо произнес Слуга, — он переполз сюда, когда вы пошли наверх. До этого он сидел метром левее.

— Ты приказал? — спросил Паладин, но я ответа уже не слышал.

Посмотрев на толстяка, который прекратил изображать из себя богобоязненного крестьянина (ну, конечно вся эта трясучка просто игра, чтобы выпроводить нас), я снова улыбнулся ему в лицо.

— Вставай, свининка, будем твой подпол вскрывать.

— Признаю, — невольно вырвалось у «пижона», — не такой уж я мастер поиска тайников, раз проглядел это…

Я лишь молча пожал плечами, рассматривая наполнение полок в подполе харчевни.

Метра два в высоту и не меньше пяти — в длину.

Вдоль стен — крепкие деревянные стеллажи, на которых стоят различные банки-склянки, поблескивают металлические предметы.

Практически все завалено какими-то мешками, тряпками, но даже на вид — большая часть этого местечка пуста.

Судя по всему, некогда это было хранилищем припасов, потому как холод здесь немаленький.

Но, что странно — никакой влажности.

Довольно сухо, нигде нет потеков воды на стенах.

Которые, хоть и земляные, но достаточно сухие.

А еще тут есть некоторая магическая аура, которую сложно не заметить.

Причем — аура неоднородная.

Значит здесь есть как минимум несколько вещей, имеющих сверхъестественную основу.

И что-то во всем этом донельзя знакомое…

Практически родное.

Если я прав, то где-то тут должен быть родственный моей магии артефакт.

Звучит дико, но так оно и есть!

Нужно его найти.

Первым на глаза попался мешочек, в котором позвякивали монеты.

Быстрый пересчет дал нам ответ о наличности толстяка, который довольно громко, обидно и весьма оскорбительно, причитал наверху и то и дело грозился карами на наши головы.

Несомненно ему и хотелось и кололось отвадить нас от этого места, которое он так намеревался спрятать своей жирной задницей.

Три золотые монеты.

Двадцать серебряных.

Полсотни медных.

Вроде бы не густо, но по лицу Паладина можно понять, что это довольно внушительная сумма.

Осталось еще понять какова ценность этих денег и как они соотносятся друг к другу.

Думается мне, что самые ценные — это золотые монетки.

Серебряные — поменьше.

А медные…

Судя по тому, как на них больше всего потертостей, царапин и так далее — они самые ходовые.

Кстати говоря.

Из трех видов монет, только золотые правильной круглой формы, с хорошей чеканкой, да и вовсе похожи качеством на блестяшки из эльфийского леса.

А вот остальные…

Эти монеты, в частности медные и некоторые серебрянные, явно уступают по качеству эльфийским.

Те имеют формы правильного круга, четкую чеканку и даже ребристые торцы.

А эти же…

Или они деформировались из-за долгого хождения, или их изначально чеканят «от балды».

На золотой монетке изображен с одной стороны какой-то замок, с другой какая-то курица, ощипанная перед тем как ее наденут на вертел.

На серебряной — какая-то кошка, запечатленная в приступе трясучки.

На медяхах — три холма.

Или волна.

Или еще что-то подобное.

Но важно другое.

Паладин никак не прокомментировал принадлежность монет.

Значит есть большая доля вероятности, что они — человеческие.

А это уже хорошо.

— Артефакт, — мрак подпола разгонялся огнем свечи, в лучах которой блеснули искорки вкрапленных цветастых (возможно что и полудрагоценных) камней.

Паладин, первым оказавшийся радом с овальным камнем, усеянным вкраплениями блестящих камешков, придирчиво осмотрел его, после чего изрек:

— Дешевая поделка для осушения подвалов, — прокомментировал он. — Стоит двадцать медяков в базарный день.

Что ж, теперь понятно почему подвал такой сухой.

А еще можно сделать вывод, что в одной серебряной монетке гораздо больше медяков.

Иначе, зачем он сказал «двадцать медяков», а не, к примеру — «две серебряные монеты», или «половина золотого»?

Но, что-то мне подсказывает, что даже двадцать медяков — не самые маленькие деньги.

— Осмотрим остальное, — решил я.

А смотреть тут было на что.

Нет, не сокровища нибелунгов, но уже что-то.

Первое и самое интересное — это полная эльфийская кольчуга.

Как ее можно описать?

Легкая, как и их оружие, с которым я уже имел возможность познакомиться и попрактиковаться в самоубийстве с его помощью.

Достаточно плотно связанные между собой колечки, причем не размером с фалангу пальца, как на Слуге.

Диаметр каждого колечка — не больше ногтя.

Можно сказать, что это даже ювелирная работа.

Длиной где-то мне по середину колена, да еще и с кольчужным капюшоном, закрывающая руку до локтя…

Хочу.

— Мифриловая кольчуга, — прокомментировал Фратер. — Дорогая вещь. Одна она уже потянет на тысячу золотых…

Хренасебе.

Это наверняка круто и дорого.

— … если удастся ее продать и уйти с деньгами живым, — сухо закончил Паладин, напоминая про наши реалии. — Гномы бы за нее вообще осыпали бы золотом или обменяли на комплект своего оружия. Они такие вещи ценят.

Ну приплыли…

Ту еще и бородатые «полумужи» имеются в наличии.

Что дальше?

Единороги?

Драконы?

Левиафаны?

Тентаклевидные монстры?

Фурри?

Нет, только не фурри.

Фурри это гребанный харам.

Что за больной извращенец создавал этот «прекрасный мир»?

Нет, я-то в курсе чьих шаловливых ручек это дело, но…

Бр-р-р…

— Укрепляющие зелья, — рассмотрев коллекцию колбочек и скляночек, резюмировал Паладин. — Не человеческие. Эльфийские.

Думаю, это и так понятно.

Все как один — налиты в сосуды изящной выделки и работы.

Да и к тому же — помещенные в подобие металлических клетей так, чтобы между корпусом стекла и полосочками металла пролегал какой-то уплотнитель. Надо понимать — чтобы не разбились в случае чего.

Всего таких «бутыльков» штук двадцать.

Однотипные.

Запечатанные.

Сиречь — не использованные.

С крайне слабыми следами магии.

— Я в эльфийском не силен, — признался «пижон», указывая на символы на запечатанных горловинах. — Но может быть ваша подруга расскажет какое у них назначение?

— Может и так, — я подошел к полке с зельями поближе, присматриваясь к ней поближе. — Но, теперь, по крайней мере, мы знаем откуда у третьего бойца укрепляющее зелье.

— Да, я тоже заметил след от бутыля, которого нет на месте, — кивнул Паладин, продолжая рассматривать соседнюю полку.

— Значит тот третий с ножами — его головорез, — предположил я. — А по тому, как он напирал на свои знакомства в замке, думается мне, что он пользуется услугами кого-то из местных аристократов. Или их солдат.

— Тогда это могло быть большой проблемой, — изрек Паладин, взяв с полки что-то и вытащив на свет свечи. — Чудно… Не ожидал встретить здесь это. Да еще так далеко от Запада…

— М? — я развернулся и посмотрел на то, о чем он говорит.

— Боевой топор гномов, — пояснил мужчина, протягивая мне рукоятью вперед оружие.

И извлекая со стеллажа еще один.

Точно такой же.

А мне казалось, что в фэнтези боевые топоры огромные…

В этом же — полметра рукояти, она же топорище, не самая большая, где-то с ладонь шириной, рубящая часть с заостренным лезвием.

Которое даже на вид выглядит острым как бритва.

Да и металлический «клюв» на обухе указывает на то, что изготовили их явно не для того, чтобы дрова колоть.

На мой взгляд — топорище довольно широкое, граненое и не лучшим образом влезает в руку.

Но, что не говори — довольно легкое оружие.

В нем, наверное, и килограмма-то нет.

В прошлом я только деревенские топоры в руках держал.

Но должен отметить, что и здесь рукоять легче самой рубящей части, причем — довольно ощутимо.

Хотя кажется, будто он весь сделан из металла.

Метательный топор?

Впрочем, если присмотреться, то можно заметить, что граненая рукоять — это все же дерево.

Поверх которого уже нанесены металлические руны.

Хм… Довольно неразумное решение — крепить рубящую часть на шестиугольную рукоять в виде металлического «набалдашника».

— Уж чего-чего, а боевых топоров гномов-берсерков на Востоке я еще не встречал, — удивлённо протянул Паладин. — Это древнее оружие. Видите руны? — он указал на вдавленные в рукоять металлические элементы, а так же узоры на рубиле. — Это топоры времен войны с Практиками. Им многие тысячи лет. Сейчас уже такие не делают. Старые мастера использовали сверхлегкую, но прочную синюю сосну для рукояти. Требовалось несколько месяцев для того, чтобы в заготовке рукояти проделать канал для стержня, связывающего верхнюю часть с навершием, — он постучал пальцем по основанию рукояти. — Сейчас гномы уже не так хороши, после того, как потеряли в той войне почти всех своих магов. Предпочитают не мудрить, и делать боевые топоры так же, как и люди. Железяка на топорище, расклинивание, да и готово…

М-да.

Как много нового узнаешь, когда слушаешь знающего человека.

— Дороже мифриловой кольчуги? — поинтересовался я.

Паладин посмотрел на меня как на умалишенного.

— Для гномов — бесценно, — заявил он. — В этих рунах, — он прошелся рукой по топору от рукояти до рубящей части, может быть скрыто имя какого-нибудь древнего гномьего героя. Обычно, — он указал на надписи на металле на широкой части рубящей части топора, — их наносят на лопасти, но чтобы понять что тут написано, нужно знать древнее гномье наречие. В вашем отряде, — он посмотрел на меня, — случаем не завалялся образованный гном, знакомый с языком предков?

— Надо поискать в рюкзаке, — хмыкнул я. — Значит, гномы будут благодарны за возвращение своей реликвии?

— Они уже много лет добиваются того, чтобы люди разрешили им путешествие на север, к Гиблым Землям, — сказал Паладин. — Но до сих пор не получили желаемого.

— Почему? — поинтересовался я.

— Да кто ж в здравом уме позволит гномам копаться на землях Практиков? — усмехнулся Фратер. — Мало того, что такая экспедиция — это фактически целая армия, чтобы защититься от нежити, так еще и возможность гномам обрести реликвии прошлого. А там где реликвии — там и секреты древних мастеров. А уж это значит, что гномы станут сильнее. Чего не хочет никто.

Надо понимать, что «холодная война» тут понятие знакомое.

— Без магии гномы делают упор на технологии, — пояснял Паладин, пока мы продолжали обыскивать подпол. — Это угроза для людей, у которых не так много магов и не самые лучшие технологии. Зато эльфы довольны — у них много магов. С помощью которых они наравне с технологиями гномов. Паритет между всеми не дает начаться ни одной крупной войне. Но, в одном вы правы. Эти топоры стоят крайне дорого. Думаю не меньше десяти тысяч золотых за пару. Однако, за торговлю ими отрубят голову.

— Почему?

— Потому что это древнее оружие, времен Последней Войны, когда народы Аурхейма стали плечом к плечу против исчадий Преисподней, — голос Паладина стал глуше. — Все магическое оружие, какое смогли вывезти с полей сражений — все давно уже имеет своих хозяев. Единственное место, где можно взять что-то подобное — это Гиблые Земли. А туда никто в здравом уме не сунется. Кроме особо отчаянных и глупых контрабандистов. Добыть подобное практически не реально, сбыть — еще более сложная задача.

Да, да, да…

Как же тут все интересно выходит.

Уверен, что не все так просто, как кажется.

Если эльфы делают все при помощи магии, то как объяснить «штампованные» клинки?

А если это топоры, созданные при помощи гномьей магии, то почему я ее не ощущаю?

То есть даже следов зачаровывания — и тех нет.

И никаких побочных эффектов, вроде маслянистой рукояти, как у эльфов.

А ведь гномы явно должны были придумать что-то такое, чтобы их оружие не было использовано против них.

Или это уже стереотипы?

Нет, тут что-то явно интересное происходит.

Реликвии древних времен, скрытые в подвале у контрабандиста.

Эльфийские зелья.

Кольчуга, которую не может пробить ни один простой клинок.

Переделанное оружие эльфов…

— Всегда можно сказать, что случайно откопал его где-нибудь в лесу или нашел спрятанное, — предположил я.

— Такие сказки перестали быть актуальными еще при Четырнадцатом Короле, который вел по всей стране масштабные поиски зачарованных артефактов, — возразил Паладин. — Теперь, если что-то и осталось, то только в древних усыпальницах, катакомбах, заброшенных замках. Но и там либо магическая защита, которая испепеляет любого, либо доступ только для членов различных орденов или гильдий, которые занимаются профессиональными поисками подобных наследий древностей. Само собой, что ни у кого на руках ничего подобного остаться просто не может физически.

Вон оно как…

Интересно получается.

— Нет, теперь я вообще ничего не понимаю, — издал возглас Паладин, капаясь в дальнем углу стеллажей.

Я же осматривал полку с различного рода мешочками, наполненными травами и сушеной растительностью.

Посмотрев на Паладина, увидел у него в руках массивный прямой меч.

— Допустим, что боевые топоры гномов-берсерков он нашел, — процедил Паладин, демонстрируя мне довольно габаритное и увесистое оружие, удерживая его за массивные (по сравнению с его саблей) ножны и длинную (по поему мнению рукоять). — А оружие гномьего полководца у него откуда?!

Клинок с тихим звоном металла покинул свое «убежище».

Прямой обоюдоострый меч с длинноватой рукоятью, переплетенной тонкими витками серебристого металла.

Вроде бы простая, но в то же время величественная гарда, украшенная пиктограммами.

Так похожими на те, что на свое оружие налепил народ, любящий копаться под землей.

Но им эти письмена не принадлежали.

Строгие и кажущиеся неровными, они казались чуждыми.

Словно их не могла нанести на оружие рука человека.

Или любого другого разумного существа.

От пиктограмм, да и самого клинка буквально веяло смертью и замогильным холодом.

Но слишком слабо, чтобы это можно было воспринять за полноценную угрозу или предупреждение.

Оружие лишилось своего магического заряда и превратилось в простую железяку.

Возможно, что ничего не выйдет, но…

— Можно взглянуть? — поинтересовался я.

— Да, конечно. — без задней мысли передал мне рукоятью вперед меч Паладин. — Все-таки ваше право мести приоритетное. Вам и распоряжаться всем, что здесь обнаружено… И где они только нашли столько гномьего оружия? И зачем хранить его здесь?

А вот здесь у меня даже вопросов не возникало.

В этом оружии я чувствовал магию.

Остаточную, практически выдохшуюся, едва различимую…

Слабую, как аромат цветов во время шторма.

Очень хорошо знакомую магию.

— Это не гномий меч, — произнес я, взвесив оружие в руки.

Потяжелее эльфийского, но все равно не оттягивает руку.

Даже несмотря на отсутствие у меня развитой мускулатуры, думается, орудовать им будет легко.

Для удобства я махнул оружием в сторону от своего напарника по обыску подпола, пропуская сквозь меч тоненький поток «собственной» магии, заимствованной из перстня.

Реликвия прошлого оживала, откликаясь на подписку родственной магии, словно изголодавшийся по крови вампир.

Несколько секунд, и оружие стало пробуждаться от многовекового сна, подобно атланту, что расправил плечи, сбрасывая с себя оковы сна.

По подземелью ударила слабая волна магических колебаний.

Паладин отпрянул назад, увидев, как руны у гарды оружия налились зеленым огнем, переходя в дол…

Его рука легла на рукоять собственной сабли.

— Не советую, — произнес я, ощущая покалывания в руке, исходящие от пробуждающегося клинка. Усилием воли прекратил его подпитывать, чтобы не стать частью этого смертоносного оружия. — Если душа дорога — лучше оставить все как есть.