Потрясенный любовью

Глава 9

Рабочим потребовалось добрых полчаса, чтобы прийти в себя, и еще несколько минут, чтобы их разум заработал, так что никто из них не тратил слишком много времени, гадая, куда делся последний час. Кроме того, Кайли нужно было время, чтобы придумать объяснение царапинам и следам от укусов на лице того, кто на нее напал.

Разбросанные рядом с ним осколки битого стекла и оголенный электрический провод, свисающий из его руки, оказались лучшим, что она смогла придумать.

Она объяснила, что он случайно ударил себя током, опрокинув вазу, которая упала ему на голову и послужила причиной его ран. Тот факт, что он принял это за чистую монету, заставил ее задуматься, не наложил ли на него ночной заклинание, оставив беднягу с необратимым повреждением мозга.

Даже с задержкой рабочим удалось закончить установку за один день, если не обращать внимания на то, что уже совсем стемнело, когда они убрали за собой, загрузили вещи в фургон и уехали в ночь. Каким бы ни оказался счет, Кайли решила, что все равно не заплатит им достаточно.

Был ли у них пунктик на случай пользующихся злой магией, поклоняющихся демонам? Если нет, то им стоит обратить на это внимание.

Первое, что сделал Даг, когда дом снова опустел — осмотрел каждый его дюйм… от чердака до подвала и между ними… проверяя замки там, откуда можно было выйти, будь то окно, дверь или (возможно) магический портал.

Честно говоря, она не удивилась бы, если бы он отреагировал на обнаружение мышиной норы, потребовав от грызуна внутри предоставить удостоверение личности и дать клятву, что он не является и никогда не являлся членом партии ночных.

Кайли оставила его наедине с собой и несколько часов играла с новой игрушкой, экспериментируя с камерами, настройками безопасности и сигналами тревоги, прежде чем окончательно успокоиться. Еще одно нападение заставляло ее раньше ложиться спать. Такими темпами кто-нибудь отберет у нее членский билет в «Обществе Полуночников».

Конечно же, она проснулась рано, и к одиннадцати начала перетаскивать коробки из второй комнаты для гостей в самую маленькую. Было не культурно заставлять незваного гостя спать в окружении мусора, оставшегося после ее давнего переезда, и тем более она не могла жить с тем, чтобы люди, которых она технически пригласила… и один из которых ей действительно нравился… делали то же самое.

Даг нашел ее в комнате, когда она запихивала стопку коробок в угол, где они не будут мешать, пока она не захочет с ними разобраться. Что при таких темпах должно произойти сразу после ее выхода на пенсию.

— Что ты делаешь? — спросил Страж. — Обычно в это время ты спишь или работаешь в своем кабинете.

— Рано легла, рано встала. — Она пожала плечами. — Я убираю коробки и вещи из комнаты Уинн и Нокса, чтобы им не было тесно. Когда я положила матрас, стало тесновато.

Это была правда. К счастью, она предусмотрительно заказала кровать для пары, как только они подтвердили, что приедут в гости. Ее доставили на днях, еще до того, как произошла неприятность с установкой системы безопасности.

В то время она была занята изучением флешки Денниса Отта, так что заставила их приставить матрас и пружинный блок к стене и поспешила вывести наружу, просто чтобы заглушить ворчание Дага. В основном это сработало, но это означало, что ей придется заняться установкой всего этого сегодня, поскольку Уинн и Нокс прибудут позже во второй половине дня.

Чтобы Даг не подумал, что она полная дура, она добавила:

— Я уже убрала некоторые вещи из твоей комнаты. Прости. Нужно былр сделать это раньше.

Он пожал плечами.

— Там было всего четыре коробки. Они занимали мало места. Во сколько прибудут остальные?

— Их самолет приземляется в два двадцать. Я договорилась со службой такси, поэтому их будет ждать Логан, так что к тому времени, как они заберут свои вещи и приедут сюда, будет около половины четвертого. Это означает, что мне нужно закончить перемещать коробки и все для них обустроить.

— Я помогу, — провозгласил Даг и повернулся, направляясь по коридору в заднюю спальню. Его собственная спальня находилась в передней части дома, но эта выходила окнами на небольшой задний дворик.

Вздохнув, Кайли вытерла руки и пошла следом. Когда она вошла внутрь, то чуть не налетела на большого Стража, который резко остановился прямо перед дверью.

— Что это? — потребовал он, указывая пальцем на середину комнаты.

Кайли проследила за его рукой да кровати и нахмурилась.

— Эм, это кровать.

— Почему она такая большая?

— Потому что в ней будут спать два человека. Да уж. Я подумала, что, если Нокс хоть немного похож на тебя, им понадобится удобная комната. Поэтому заказала двуспальную кровать королевских размеров.

— А мне ты оставила крошечный предмет мебели, явно не соответствующий моим габаритам. Это был какой-то план, чтобы причинить мне физические страдания в качестве мести?

Наконец поняв его, Кайли закатила глаза.

— Здесь нет двойного смысла. Ты получил кровать, которая уже была у меня, все просто. Обычная двуспальная кровать вполне удобна для одного человека, даже для такого беглеца из стероидного лагеря, как ты. У меня такая же в моей комнате.

— Удобная для некоторых. Ты меньше меня, маленький человечек. Тебе будет удобно даже, если ты свернешься в кресле. Мне нужно больше места. — Не говоря ни слова, Страж шагнул вперед, развернулся и упал спиной на голый матрас. Вытянув руки и ноги, он с самодовольной улыбкой занял все пространство. — Вот. Видишь?

Кайли просто уставилась на него, размышляя, нет ли у нее сотрясения мозга. Или, может быть, ей нужно пересмотреть свою первоначальную теорию о том, что последняя неделя была результатом комы, лекарств и живого воображения. Единственным выходом было признать, что Суровый Герцог действительно улыбался ей.

И был игривым.

Ее психика не выдержала. Все пошло наперекосяк. Возможно, ей снова не хватало кислорода.

Скрестив руки, она сделала осторожный шаг вперед и хмуро посмотрела на него.

— Я не куплю тебе кровать побольше. Мы даже не знаем, как долго ты здесь пробудешь.

В его черных глазах что-то сверкнуло, но он продолжал улыбаться и провел рукой по гладкой ткани матраса.

— Но ты купила Уинн и Ноксу новую кровать.

— Нет, я купила им кровать. В смысле, первую, а не новую. Либо так, либо заставлять их спать на полу, а я не такая уж плохая хозяйка. Моя бабуля никогда бы мне этого не простила.

Улыбка Дага померкла.

— Ты часто говоришь о своей бабушке, но никогда о своих родителях.

Это тихое замечание застало Кайли врасплох. А она-то думала, что он пропускает большую часть ее болтовни.

— Да, что ж, я ближе к ней, чем к ним.

— Почему?

Этот вопрос все еще не давал ей покоя, хотя его уже много раз задавали. Даг был не первым, кто заметил, насколько далеки она и ее родители. Тем не менее, ей никогда не нравилось отвечать на этот вопрос, поэтому она ответила просто.

— У нас просто разные характеры. Мы не очень понимаем друг друга.

А некоторые из нас никогда и не пытались. Но Кайли никогда не произносила это вслух.

Страж, казалось, обдумывал ее ответ, но вместо того, чтобы двигаться дальше, он взял ее за руку и притянул к краю кровати.

— Объясни. Что можно «не понять» в семье?

Ого, он правда хотел знать?

Она покачала головой.

— Я думаю, что одна кровь не всегда делает людей семьей, иногда незнакомые люди могут быть роднее, чем семья, в которой ты рос. Бран относился ко второму типу. Уинн тоже.

— А твои родители относятся к первому типу.

Настойчивый зануда, не так ли? Однако он спросил так спокойно, и в его голосе звучало такое искреннее любопытство, что она не могла заставить себя просто отмахнуться от него.

— Определенно к первому. — Кайли вздохнула и осторожно присела на край кровати. — Я не жила со своими, пока они не стали старше. Я была единственным ребенком в семье. Думаю, они вообще не хотели заводить детей.

Я переехала к ним, когда пошла в школу. Не уверена, что они когда-либо действительно смирились с мыслью о том, что они родители. У них была карьера, которую они очень любили. Может быть, у них просто не осталось любви, особенно для резвого ребенка, увлеченным электроникой, которому не нравилось, когда ему говорили сидеть тихо и не мешать взрослым.

— Кем они работают, раз ставят карьеру выше своего ребенка?

— Мама — финансист. Финансовый директор венчурной фирмы в Коннектикуте, где я выросла. Ее мысли всегда заняты цифрами; а папа — преподает право. В основном гражданское. Потребности многих перевешивают потребности немногих. Или дочери.

Кайли произнесла эту фразу с улыбкой. В конце концов, она использовала ее в течение многих лет.

— Я думаю, что два таких состоявшихся человека могли бы гордиться тем, что у них есть ребенок, который так многого добился в столь юном возрасте, — сказал Даг. Он слышал историю о ее раннем поступлении в Бостонский университет, о ее большом изобретении и продаже, а также о ее решении бросить учебу и заняться своими интересами вместо получения диплома.

Кайли помрачнела.

— Наверное, в каком-то смысле так и есть. Маме нравится, что я достаточно впечатлилась миром технологий, чтобы, по крайней мере, получать большую зарплату, но она серьезно возражала против бросания учебы. Папа тоже. И он всегда хотел, чтобы я использовала свои навыки для чего-то более серьезного, для «лучшего будущего человечества». Он думает о той программе, которую я написала, как об игрушке. Как я уже сказала, они просто не понимают этого.

— В отличие от твоей бабушки.

Эта мысль заставила ее улыбнуться.

— В отличие от бабули. Она тоже не очень понимает, чем я занимаюсь, но чертовски гордится мной за то, что я делаю это лучше, чем кто-либо другой. Думаю, у нее просто никогда не было никаких предубеждений относительно того, какой я должна быть, поэтому она просто сидела и смотрела, какой я стала. — Кайли вспомнила несколько довольно громких разговоров между Эстер, ее сыном и невесткой. Это заставило ее улыбку стать шире. — К тому же, она была не слишком впечатлена тем, как мои родители обращались со мной. В итоге мы провели много времени вместе. Она вроде как мой герой.

— Однажды, я хотел бы с ней познакомиться. — В его тоне звучала искренность и что-то еще, чему Кайли не могла дать объяснения, но это заставило ее живот сжаться.

От того, как длинные пальцы, все еще державшие ее руку, постоянно дразнили и переплетались с ее собственными, стало трудно дышать. Что он с ней делает? Всю прошлую неделю он считал своей миссией избегать ее, словно она была носителем бубонной чумы. А вчера они снова оказались в тесном помещении, и сегодня утром он просыпается с желанием стать дружелюбным и уютным? Этот человек меняет настроение, как «Брюинз»[17] меняют нападающих… каждые сорок секунд или около того.

Нуждаясь в пространстве между ними, Кайли сделала вид, будто хочет отдернуть руку, и встала.

— Пойдем. Еще нужно перенести коробки, они будут здесь через несколько часов.

Даг крепче сжал руку и покачал головой.

— Позже. Останься здесь.

Она нетерпеливо хмыкнула и потянула сильнее.

— Отпусти.

Кайли не видела, чтобы он приложил хоть малейшее усилие, но в одну минуту она стояла рядом с кроватью, прислонившись всем телом к двери, а в следующую обнаружила, что лежит, раскинувшись на груди очень довольной собой гаргульи.

— Нет, — в конце концов прохрипел он, сверкнув черными глазами. — Не хочу.

В груди Кайли паника боролась с волнением, но так или иначе, она использовала прилив энергии, чтобы попытаться освободиться.

— Даг, пойдем. У нас есть дела. Отпусти меня.

Еще одно быстрое движение, и они поменялись местами, и перед Кайли предстало очень самодовольное, улыбающееся лицо.

— Я же сказал, что не хочу тебя отпускать, и, как оказалось, у меня есть несколько идей относительно действий, которые нам с тобой нужно выполнить прямо сейчас.

Он действительно пошевелил бровями, когда сказал это, и Кайли обнаружила, что разрывается между весельем и паникой, когда давление его тела на ее стало совершенно ясно, что его намек был совершенно искренен.

Как она попала в такую ситуацию?

И что еще важнее, хотела ли она выбраться из нее?

Ее гормоны похотливо закричали «Привет, моряк!» и попытались заставить ее широко расставить ноги и обхватить талию Дага, готовясь к стремительной поездке. С другой стороны, ее мозг сильно натянул внутренние вожжи и закричал: «Лежать, девочка!», пытаясь взять ситуацию под контроль.

У нее были серьезные сомнения по поводу этой концепции, начиная с вопроса р различии их видов, переходя к тому, что он почти не разговаривал с ней в течение последней недели, и заканчивая вопросом о его бессмертной продолжительности жизни. Разве она не должна быть сумасшедшей, чтобы связываться с этим парнем?

«Еще какая сумасшедшая», ответили ей гормоны. Неужели она повелась на эти мышцы? Ей хотелось проследить их все языком и позаботиться о последствиях позже. Например, после полового акта.

Сбитая с толку и расстроенная внутренним диалогом, Кайли откинула голову на матрас, мимолетно пожелав, чтобы тот был сделан из бетона, а не из мягкой, приятной на ощупь ткани и упругих пружин. В данный момент потеря сознания может оказаться самым мудрым шагом.

Затем Даг вырвал решение прямо из ее мозга, прошептав:

— Прекрасная Кайли, — и прикоснулся мягкими губами к ее.

Вау. Она почти забыла, насколько хорош на вкус этот мужчина, и сейчас это казалось трагедией. Забыть об этом было бы равносильно тому, чтобы забыть, как дышать, или о насыщенно-пряно-ореховом вкусе ругелаха[18] только что из печи. Это заставило бы ангелов плакать, а Бога качать головой. А она не могла этого допустить, не так ли?

Поэтому Кайли позволила себе растаять, ведь что еще оставалось делать? Прошлая неделя была позади, и теперь все, что имело значение, — это тяжесть тела Дага, прижавшего ее к матрасу, и мягкое, голодное давление его губ.

Возможно, это было впечатление после последнего поцелуя, но Кайли ожидала, что, если они когда-нибудь окажутся вместе, это будет так же быстро, грубо и почти жестоко, одна лишь потребность. Но это напоминало что-то другое.

Впервые в жизни она чувствовала себя полностью соблазненной, буквально лишенной всех своих возражений, колебаний и сомнений. Каждое движение его губ, каждый взмах его языка, каждое покусывание и посасывание вели ее все дальше и дальше по пути к капитуляции, и она не чувствовала ничего, кроме покоя от этого процесса.

Покой, желание и обжигающий, умопомрачительный жар, потому что, хотя Даг и не торопился, не брал ее силой, продемонстрированной в их предыдущей встрече, его прикосновения все равно заставляли ее гореть.

Кайли чувствовала его всеми клеточками своего тела, от корней волос до кончиков пальцев ног, потому что каждый ее дюйм был живым и чувствительным настолько, как она даже представить не могла.

Когда она сдалась и обвила руками его шею, кончики ее пальцев покалывало, пока перебирали его коротко подстриженные темные волосы. Кайли чувствовала, как ее грудь сжалась при вдохе его запаха земли и камня, и ощущала скачки возбуждения, которое зарождалось между бедер и поднималось вверх, танцуя в горле.

Из нее вырвался стон, прорезавший тишину, и только через минуту она поняла, что сама издала этот напряженный, нуждающийся звук. Краска залила ее щеки, и Кайли попыталась отвернуться от поцелуя. Даг послушно отпустил ее губы и проложил дорожку поцелуев по ее подбородку и вниз по чувствительной линии горла, пока она не почувствовала, что ее глаза закатились. Не это она планировала.

Положив руки ему на плечи, Кайли попыталась оттолкнуть его, но это было сродни попытки сдвинуть гору. На земле не было достаточно большого лома, чтобы сдвинуть Стража с места, но Даг отстранился и посмотрел на нее своими черными глазами, в которых горел огонь.

Словно сотни мерцающих свечей отражались в черной воде, и она не могла отвести от него глаз. Слова протеста, которые Кайли хотела произнести, растворились в воздухе.

Когда она промолчала, Даг перевел взгляд с ее широко раскрытых глаз на раскрасневшиеся щеки и вниз, где, как она знала, был виден ее бешеный пульс на ее. Одна огромная рука поднялась, откинула волосы с ее лица, а затем зарылась в густые темные волны и обхватила ее затылок.

— Ты такая маленькая, — пробормотал он, наклоняясь ближе, так что его дыхание ласкало ее щеку. — Я забываю, какое у тебя маленькое тело, потому что все остальное в тебе большое. Милый маленький человечек, я не сделаю тебе больно.

И мгновенно ее нерешительность исчезла, а остальные чувства вернулись. Он был прав: независимо от ее физических размеров, Кайли Крамер была большой девочкой и могла вынести все, что судьба и некая гаргулья решили ей устроить.

Если ей понравится, она может даже попросить добавки.

Почувствовав, как ее губы растягиваются в улыбке, Кайли обхватила его плечи маленькими сильными пальцами и притянула ближе к себе.

— Не волнуйся, Рокки. Я тоже обещаю, что не сделаю тебе больно, — промурлыкала она и потянулась вверх, чтобы поцеловать его.

* * *

Даг почувствовал перемену в ней, хотя и не знал, что этому поспособствовало. В конце концов, это не имело значения. Важно было лишь то, что женщина, которая разочаровывала, дразнила, хамила и возбуждала его последние семь дней, была в его объятиях и отвечала ему с пылом, который соответствовал его собственному.

Чего еще мог желать Страж?

«Кожи, — немедленно ответил голос внутри него. — Много теплой, голой, кремовой кожи». Даг не видел причин спорить с такой логикой.

Он наслаждался тем, как Кайли вела поцелуй. Ее маленькие белые зубки покусывали и посасывали его губы, ее язык успокаивал чувствительную плоть мягкими, мимолетными движениями, прежде чем проникал внутрь и переплетался с его языком.

Тем временем его руки скользнули под подол ее рубашки, задирая хлопковую ткань вверх, открывая гладкую, мягкую кожу ее живота. Как бы он ни хотел снять одежду, ее прикосновения отвлекли его, и пальцы несколько минут выводили беспорядочные узоры, прежде чем смогли вернуться к поставленной задаче.

Дыхание Кайли участилось, и он почувствовал дрожь в ее мышцах, когда провел руками выше, задирая рубашку вверх, а затем снял через голову, небрежно отбросив в сторону. Тогда он не смог сдержаться. Ему пришлось отстраниться, чтобы увидеть, какая картина перед ним предстала.

Это зрелище поразило его, как удар в живот. Если бы Даг знал, что она скрывает под своими футболками с глупыми надписями, он бы заставил ее ходить обнаженной. Ее бледная кожа сияла, как теплые сливки, политые медом, и выглядела вдвойнее аппетитнее.

Не в силах сдержаться, он наклонил голову и прижался ртом к соблазнительному зрелищу, застонав, когда ее запах и вкус затопили его. Горячий, сладкий и свежий, такой сложный и многослойный, и Даг понял, что может исследовать его всю жизнь и так и не уловить всех нюансов.

Его тело жаждало разрядки, но он наслаждался мучениями. Под плотной тканью джинсов он чувствовал себя горячим, тяжелым и невыносимо стесненным и знал, что не может позволить ей испытывать те же муки. Стянуть с нее узкие, потертые джинсы — это самое малое, что он мог сделать для ее удобства.

Тот факт, что ему открылись ноги, которые казались слишком длинными для ее скромного роста, был совершенно случайным, даже если их мягкие округлые изгибы заставили его представить, как они будут чувствовать себя, обвившись вокруг него, цепко держась за его бедра, когда он будет входить в нее.

Милостивый Светом, подобные мысли не помогали ему сохранять контроль над собой, но, опять же, как и вид женщины, распростертой перед ним, одетой лишь в обрывки бирюзового шелка, с застенчивой, греховной улыбкой.

Когда Даг потянулся к ней, ему пришлось крепко сжать руку, чтобы скрыть дрожание пальцев. Он, воин, трепещет из-за этой маленькой женщиной. Он мог только надеяться, что его братья никогда не узнают постыдную тайну, иначе ему не жить.

Даг скользнул ладонями вверх по плавным изгибам ее бедер, прослеживая линию талии и мягкий подъем грудной клетки, пока ладонями не обхватил теплую, мягкую тяжесть ее грудей. Его пальцы сомкнулись, нежно разминая ее, и она издала тихий звук, а затем выгнулась навстречу его прикосновениям, прося о большем. Даг едва ли мог отказать.

Ее соски напряглись от его прикосновения, сжавшись в маленькие камешки, которые он желал попробовать. Словно прочитав его мысли, Кайли зашевелилась и заерзала, и тугая резинка лифчика ослабла. Она сняла яркое шелковое одеяние и бросила его к остальной одежде на полу спальни.

Когда он прорычал что-то неразборчивое, она только порочно усмехнулась.

— Что я могу сказать? Ты слишком долго тянул.

Что ж, ему придется убедиться, что он не совершит ту же ошибку дважды, не так ли?

Его голова опустилась вниз, и прежде чем ее веселье стихло, он обхватил губами кончик ее груди и сильно всосал. Кайли издала сдавленный крик, и он почувствовал, как ее руки взлетели вверх, прижимая его к себе. Ее пальцы потянули его за волосы, и от этого жжения Даг одобрительно заурчал.

Ее вкус заполнил его голову, грубая и гладкая текстуры ее кожи завораживали, когда его язык рисовал круги вокруг ее твердого соска. Часть души Дага хотела наслаждаться этим моментом, пировать ею вечно, чтобы его женщина была постоянно горячей, мягкой и нуждающейся в его руках.

Другая его часть, та, что сейчас бурно протестовала против тесноты джинсов, была категорически не согласна. Они могут вернуться к этому позже, а потом еще раз, и еще, и еще, но сейчас ему нужно оказаться внутри нее. Даг жаждал почувствовать, как ее теплые внутренние стенки обхватывают его член, сводя их обоих с ума. Наслаждение друг другом можно перенести.

Подумав, он сбросил с себя человеческую одежду и усмехнулся, услышав ее удивленный вздох. В один миг они оказались прижаты друг к другу — их разделял лишь тонкий клочок ее трусиков, и Даг намеревался быстро позаботиться об этом.

Переместив рот на другую грудь, он провел зубами по упругой вершине и почувствовал, как все тело Кайли задрожало от прикосновения. Его рука скользнула вниз, захватила тонкую ткань на ее бедре и дернула. Шелк тихо порвался, и он отбросил его в сторону, прежде чем отправиться на поиски своего настоящего приза.

Его пальцы перебирали аккуратные завитки, украшавшие ее бугорок, а затем скользнули глубже, находя ее плоть, гладкую и набухшую от возбуждения. Кончик его указательного пальца легко провел по маленькому узелочку, спрятанному в ее складочках, и Кайли дернулась, издав резкий визг. Завороженный, он повторил ласку, затем еще и еще, пока все ее тело не напряглось и не задрожало под ним.

Ее удовольствие заставляло Дага чувствовать себя богом, как будто он мог сразиться со всеми Семерыми одновременно и никогда не почувствовать жала поражения. Как будто мог править миром, двигать небеса и удерживать всю вселенную на своей ладони. Но он ничего этого не хотел; все, чего он хотел, — это Кайли.

— Пожалуйста, — сказала она, тяжело дыша, обхватила его за плечи и подняла к себе. — Войди в меня. Сейчас. Ты мне нужен.

Этими словами она предрешила его судьбу.

Теперь уже не имело значения, что предписала судьба или что задумал Свет. Кайли принадлежала ему, и он будет воевать со всей вселенной, чтобы ее удержать.

Даг не мог больше ждать.

Его больше не волновало, что руки дрожат, ладони скользят или дыхание прерывисто. Он просто хотел быть внутри этой женщины, чувствовать, как ее лоно сжимает его, соединяясь с ним в высшем наслаждении. Дагу нужно было сделать ее своей.

Он надавил одним пальцем, проникая в нее, и чувствуя, как она все еще дрожит, тело Кайли было мокрым от возбуждения. Чувствуя, как сильно она хочет его, он не мог больше ждать. Переместившись, Даг обхватил одной рукой ее бедро, а другой поднял часть своего веса и легко устроился между ее бедер. Он подходил ей так, словно она была создана для него.

— Смотри, — приказал он жестко, желая увидеть голод и эмоции в этих темных, кофейного цвета глазах. — Смотри на меня, красавица. Сейчас же.

Прижавшись к ее входу, Даг не сводил с нее взгляда, проникая внутрь. Она издала тихий, дрожащий крик, когда их тела слились воедино.

Каждый скользкий дюйм ее тела принял его в плотные объятия, и он неумолимо продолжал погружаться все глубже, пока не достиг конца. Мышцы Кайли сжались вокруг него, и, затаив дыхание, они смотрели друг на друга в момент соединения.

Даг знал, что это чудо не может длиться долго. Голод нарастал слишком быстро, сжигая первоначальный экстаз ощущением, что ее тело принимает его. Теперь он впивался когтями в его живот, требуя большего. Требовал накормить зверя и взять свою пару, пока никто не сможет усомниться в том, что она принадлежит ему.

Даг пошевелился, и даже это небольшое движение вызвало дрожь у них обоих. Он уперся локтями в матрас и просунул руку под ее голову, обхватив ладонью ее кожу. Его пальцы запутались в волосах Кайли, и он наклонился к ней, пока его рот не оказался в нескольких сантиметрах от ее, и их дыхание смешалось в жестких, хриплых выдохах.

Другая его рука скользнула вниз по ее бедру и обвилась вокруг нежной кожи чуть выше колена. Он подтянул ее ногу выше, пока Кайли не ухватилась за его спину, покрытую гладкими мышцами, открывая себя еще больше. Его член скользнул еще немного глубже, но этого было достаточно, чтобы они оба застонали.

— Даг, пожалуйста, — задыхалась она, облизывая губы. Их рты находились так близко друг к другу, что он ощущал быстрые движения ее языка, как прикосновение перышка к его коже. — Мне нужно. Мне больно. Так сильно.

— Шшш, — прошептал он, сжимая ее волосы в кулак до тех пор, пока не увидел, как расширились ее глаза от небольшого укуса боли и как сжались ее стенки вокруг него. — Я знаю, маленький человечек. Позволь мне помочь.

Пристально глядя на ее милое, раскрасневшееся лицо, Даг начал двигаться, отводя бедра назад дюйм за дюймом, пока почти не вышел из нее, а затем снова продвигаясь вперед с мучительной медлительностью.

— Вот так, — промурлыкал он. — Так лучше, малышка?

С приглушенным стоном его пара оскалилась и сильно ударила его пяткой в спину.

— Если ты не трахнешь меня прямо сейчас, ты, здоровенный булыжник, клянусь всем святым, я заставлю тебя пожалеть о том дне, когда ты был призван.

Он усмехнулся, как бы неразумно это ни было, и подумал, что вместо зубов у нее клыки. Настолько сильно она разрушила его контроль.

— Ну, тогда, — сказал Даг, поднимая ее колено еще немного выше. — Давай убедимся, что этого не произойдет, хм?

Расслабившись, он долго дразнил ее, чувствуя, как ее киска сжимает головку его члена, пытаясь втянуть обратно в себя. Когда Кайли вырвалась из его хватки, наклонив голову вперед и оскалившись, он издал рев и отпустил себя.

Даг вбивался в нее, не жалея времени на то, чтобы насладиться каждым толчком. Наслаждение переполняло его, каждый вдох, каждое покачивание, каждое крошечное движение приносили новую волну экстаза. Кайли выкрикивала свое одобрение и двигала бедрами навстречу ему, встречая каждое движение своими, демонстрируя недовольство каждым отступлением.

Их тела боролись друг с другом, изгибаясь и стремясь к одной цели. Даг стиснул зубы, его дыхание вырывалось из него в зверином ворчании при каждом толчке. Кайли отвечала ему задыхающимися, болезненными криками, каждый из которых был выше предыдущего, пока он не услышал лишь свист воздуха, сопровождавший каждое восклицание.

Освобождение маячило перед ним, как приманка, дразня его, и Даг погнался за ней, увлекая за собой свою пару. Сменив хватку, он отпустил ее ногу, протянув руку между ними и прижался к вершинке ее лона. Раз, другой, он усилил давление, пока не почувствовал, как Кайли взорвалась.

Ее тело сжалось вокруг него, как тиски, и на мгновение ее хватка стала почти болезненной, когда наслаждение пронеслось через нее. Его имя сорвалось с ее губ хриплым криком, и все ее тело напряглось, прежде чем раствориться в содрогании.

Повторяющееся сжатие ее стенок вокруг его члена ошеломило его. Издав приглушенный рык, Даг позволил оргазму захлестнуть себя и излился в тепло своей пары.

Он рухнул на Кайли, сдвинувшись, когда она застонала, протестуя против его веса. Даг скользнул на дюйм или два в сторону, не желая выпускать ее из теплых объятий, но в то же время стремясь не задушить.

Они лежали, как раненые после битвы, тяжело дыша, слабые и неподвижные. Одна его рука запуталась в ее волосах, а другая обхватила изгиб ее бедра, наслаждаясь влажной и нежной кожей.

Никто из них не произнес ни слова. То ли потому, что ни у одного из них не хватало дыхания, то ли потому, что ни один из них не знал, что сказать. У Дага не было проблем с определением своих чувств, но его хватка на Кайли казалась гораздо менее уверенной. Он заявил на нее права; она была его парой. Он знал, что никогда не сможет ее отпустить, но вот приведет ли эта новость ее в восторг или ужас, не понимал. Его маленький человечек редко реагировал так, как он ожидал.

Например, зная, как его маленькая женщина любит говорить, Даг ожидал, что она что-нибудь скажет. Будет ли это серьезное замечание или дерзкая колкость, он даже не пытался предугадать.

Но вместо этого Кайли просто окунулась в его тепло и прижалась ближе, подложив одну руку под подбородок, а другую прижав к его груди. Когда ее рот широко открылся, единственным звуком, вырвавшимся наружу, был огромный зевок, которым мог бы гордиться Царь Давид.

Затем, как и ее кот, она быстро погрузилась в сон. Даг вздохнул и прижал ее к себе, наклонившись, чтобы поцеловать влажные локоны, прилипшие ко лбу Кайли. Жизнь с его парой никогда не будет скучной. Возможно, это единственное, в чем он был уверен в данный момент, но так и будет.

Для начала.