Последыш Древних

Глава 24

Камера была тесная. Семь шагов в длину и четыре в ширину. Одиночка. Сумрачная, но сухая. Удобств никаких. В одном углу шконка, а в другом вонючая выгребная яма. Окна нет, зато под потолком узкая вентиляционная щель, сквозь которую поступал свежий воздух и тусклый свет. По углам вмурованы мелкие негаторы, которые вместе образуют закрытый прямоугольник, а значит, камера предназначена для магов.

Вот в таком месте, после того как у меня отобрали оружие, и взяли под арест, а затем доставили в штаб-квартиру «черных клинков», я провел весь день. Скучно. Печально. Тоскливо. И только шаги охранника за крепкой тяжелой дверью служили доказательством того, что я не один в этом мире.

Дьявол! Кто бы еще пару дней назад сказал, что я стану узником, не поверил бы. Но человек предполагает, а судьба располагает, и все, что я мог, спать и думать. Но отдыхать не хотелось, а от невеселых мыслей становилось совсем плохо. И, в конце концов, я не выдержал, подскочил к двери и стал колотить по ней ногами. Гулкие удары раскатились по тюремному коридору, шаги замерли и я услышал голос охранника:

— А ну не шуми!

— Слышь, воин, — в моем голосе зазвучали командирские нотки, — вызови майора Кано.

— Будет нужно, он сам придет.

— Вызови, кому говорю, а то пожалеешь. Меня отсюда все равно выпустят и я тебя лично отпинаю.

— У меня приказ. Не положено. Так что молчи и жди. А угроз я не боюсь.

— Скотина ты!

— Не положено.

Охранник замолчал, а я продолжал осыпать его оскорблениями. Однако вскоре утомился, упал на шконку, закинул за голову руки и вновь попробовал заснуть, может быть, на связь выйдет матушка и подскажет, что мне дальше делать. Но в этот момент стены вздрогнули, и с потолка посыпалась пыль. Сомнений не было, кто-то нанес по тюремному комплексу сильный магический удар.

— Эй, охрана! Что там!?

Тишина. Мне никто не ответил, и я прижался к двери:

— Воин, ты живой там!? Отзовись!?

Ничего. Я попытался поймать хоть какой-нибудь звук и кое-что уловил. Еле слышное позвякиванье металла и шаги, очень мягкие и осторожные. А затем мне показалось, что я услышал вскрик, и на каменный пол упало нечто тяжелое.

«Что это!?» — пронеслась в голове мысль, а затем в коридоре раздался голос Рока Кайры:

— Руговир, ты где!?

— Здесь! — отозвался я. — Средняя камера!

— Понял! Подожди немного! Сейчас я тебя освобожу!

Заскрежетал плохо смазанный замок, дверь темницы открылась, и в наполненном пылью коридоре я разглядел Рока Кайру в полном боевом облачении: латы, шлем и оружие — все как положено. А рядом с ним стоял и скалился тот самый невзрачный тип, которого я видел рядом с ним возле госпиталя.

— Что происходит, Кайра? — покидая камеру, спросил я корнета.

— Война, Руговир. В полный рост. Эльфы и гномы уже в городе. Идут уличные бои.

— А ты тут как оказался?

— Да вот решил тебя вытащить. Остатки нашего штурмового батальона кинули на защиту тюрьмы, и пока люди на стенах бьются, я спустился в темницу. Впрочем, об этом поговорим потом, а сейчас тебе надо бежать. Так что давай живее на выход. Переоденем тебя, и в город выведем.

«Странно. С чего бы Року меня выручать? Он офицер и выполняет приказы, а тут раз, и резкая смена приоритетов, прямое нарушение приказа и оставление позиций. Да и охранника нигде не видно. Неужели он его убил?»

Мысли пронеслись в голове и, решив, что доверять Кайре нельзя, очень уж он подозрительно себя ведет, я направился за ним. При любом раскладе это было лучше, чем оставаться в камере.

Мы свернули за угол, и вышли к лестнице, под которой я разглядел ноги человека. Наверняка, это был охранник, но я промолчал, будто ничего не заметил, и вслед за корнетом поднялся на следующий этаж. Здесь свернули в глухой тупичок, и на полу обнаружился плотный сверток.

— Переодевайся, Оттар.

В свертке была кожаная броня, как у вспомогательной морейской пехоты, глухой шлем с личиной, плащ и короткий клинок. Откуда это у Кайры, спрашивать не стал, а переоделся и обратился к корнету:

— Куда теперь?

— Тихо! — он прижал к губам указательный палец. — Кто-то идет.

Затаились. Встали у стены и мимо нас, грохоча сапогами, прошли солдаты, пять или шесть человек, а затем я услышал голос Тейваза Кано:

— Пленников убить! Всех! Нельзя, чтобы они достались противнику! Поручик Бастон, за мной! Слышишь!?

— Так точно, господин майор! — отозвался адъютант майора, с которым я пересекался пару-тройку недель назад.

«Вовремя меня Кайра вытащил. Очень вовремя. Но доверия к нему все равно нет».

— Пошли, — корнет толкнул меня в бок и мы побежали.

Коридоры. Лесенки. Переходы. Везде было темно, а в воздухе висела пыль. Но вскоре мы оказались во внутреннем дворе, и по глазам ударил яркий свет.

Половина тюремного комплекса была объята огнем. В темном небе, рассеивая темноту, висели осветительные шары. Куда-то бежали солдаты и обозники. Горели факелы, кричали люди и ржали лошади, а на повозке невдалеке от нас стоял пожилой «черный клинок» в звании полковника, который указывал на главные ворота тюрьмы и отдавал приказы:

— Всем, кто может держать оружие и готов биться, сосредоточиться у парадного выхода! Сейчас пойдем на прорыв! Живее! Все сюда!

Толпа воинов: пехотинцев, «черных клинков», штурмовиков, возниц и кавалеристов; словно водный поток прихлынула к воротам и сгрудилась, а мы последовали за ними и затерялись в толпе. После чего полковник вызвал офицеров, и к нему подскочило несколько человек, среди которых был Ари Виниор. Но Кайра не вышел, и я, конечно же, тоже. А потом офицеры вернулись к воинам, стали раздавать вводные и основная была простой — идем на прорыв, выходим в город и двигаемся к восточным воротам. Решение, наверное, правильное. Если противник смог ворваться в Сайгару и почти выкурил «черных клинков» из хорошо укрепленной тюрьмы, значит, силенки у нелюдей имеются. А поскольку погибать никто из морейцев не хотел, следовало вырваться на оперативный простор и соединиться с легионами. Либо с теми, которые двигались восток, но теперь, наверняка, повернули обратно, либо идти на запад, откуда по разбитому тракту на помощь Второй армии двигался 14-й легион.

В общем, надо было пробиваться к своим и ворота тюрьмы распахнулись. После чего полковник вскинул меч и отдал команду:

— Вперед! Марш!

Воины на ходу перестроились в колонну и, оставив позади горящую тюрьму, выдвинулись на городскую улицу. Только вышли и сразу бой. Дорогу морейцам преградили гномы, тяжелая пехота, не меньше полусотни крепышей с узорчатыми квадратными щитами и прямыми мечами, которые имели сходство с моей скьявоной, только по длине меньше. Это была элита подземных коротышек, меченосцы из состава регулярных войск. Секироносцы так, горское ополчение, а мечники бойцы знатные. Однако нам отступать было некуда, назад дороги нет. И когда мы с ними схлестнулись, над улицей разнеслись боевые выкрики. Причем кричали все, и люди, и гномы, и эльфийские стрелки, которые находились на крышах домов вдоль всей улицы и отстреливали нас.

— Морея!

— Наступай!

— Orogo Daup Nerre!

— Смерть недомеркам!

— Dazar human!

— На слом!

— Не отступать!

— Keye vaio!

— Победа или смерть!

Грохот ударов. Звон металла и сопение сотен живых существ. Масса против массы. Сила против силы. Кто кого? И начало боя сложилось для нас не очень хорошо. Первый ряд морейских воинов полег полностью. А вот второй ряд уже смог завязать ближний бой, и я оказался перед гномом, который вынимал свой клинок из горла убитого легионера. Сплошная броня и, кажется, что его не достать. Но он поднял свой взгляд на меня, и обнажилась его шея. Всего на миг, но я не медлил. Выпад! Росчерк стали, и клинок вонзился в горло коротышки.

Есть! Первого достал, но радоваться успеху было некогда. Справа на меня навалился еще один вражеский мечник. Однако Рок был начеку и щитом отбросил его в сторону. Гном оступился, а товарищ Кайры, который выглядел, словно возница, неожиданно применил магию. Правая ладонь «обозника» раскрылась, и облако зеленоватой пыли окутало голову гнома. После чего коротышка выронил меч, прижал к голове руки и свалился замертво.

«Правильно я решил, что нельзя им доверять. Ой, как правильно, — подхватывая меч гнома, подумал я. — Один вроде бы офицер, но ведет себя, словно шпион, и про какие-то деньги вспоминал. А второй скрывал магические способности и рядится в одежду обозника. И если я хочу выжить, при первой же возможности, от них придется сбежать. Так будет правильно».

Тем временем бой продолжался. Наши маги метнули в строй врагов пару огнешаров и окончательно разбили монолитный строй гномов. Эльфы ответили, и какие-то гибкие зеленые плети прошлись по тылам нашего отряда. А тут еще стрелы, которые разили наповал, и бодрые команды полковника:

— Не стоять! Ломи их, ребятушки!

В общем, хаос. Как обычно. Кто, где и чей, не всегда понятно. Но ясно одно. Надо было двигаться дальше, и мы двигались.

На моем пути еще один гном. Стальная кираса с изображением молота, в левой руке треугольный офицерский щит, а в правой меч. Он что-то сипел и хотел рубануть меня четким горизонтальным ударом, который, учитывая природную мощь гнома, мог рассечь тело человека напополам. Ну, а мне деваться некуда, толчея не давала сдвинуться, и я кинул ему в лицо «Огненную каплю».

Запахло паленым, и гном умер почти мгновенно. А затем по левому плечу скользнула выпущенная эльфийским лучником стрела, слава богам ничего серьезного, и толпа вынесла меня в какой-то проулок. Ну, а тут неожиданная встреча, майор Кано, который перевязывал руку.

— Эй, воин! — позвал он меня. — Ко мне!

— Да пошел ты! — ответил я и снова бросился в бой.

— Руговир!? — он узнал меня по голосу и крикнул вслед: — Стой! Стой, дуралей!

«Да пошел ты!» — мысленно повторил я, словно заклинание, влился в человеческий поток и вместе с ним продолжил движение к восточным воротам.

Впрочем, прошел я немного. Гномов мы уже разметали и позиции стрелков остались позади. Морейские маги прикрывали арьергард, а офицеры пытались построить солдат. Самый удобный момент, чтобы скрыться, и рядом со мной вновь появились спасители, Кайра и «обозник».

— Уходим! — корнет дернул меня за руку и кивнул в сторону ближайшего дома, двери которого были выбиты.

Бегом мы покинули колонну и сделали это вовремя. Позади кто-то требовал остановиться, наверное, кто-то из офицеров. Да куда там! Отныне приказы вышестоящих командиров морейской армии нам были не писаны, и мы сбежали.

Прошли дом. Миновали внутренний двор. Проскочили амбар и через черный ход для прислуги вышли на следующую улочку. Отсюда дальше. Снова дом и опять двор.

Здесь я остановился и потянулся к силе Древних, а Кайра замер, посмотрел на меня и вопросительно кивнул:

— Ты чего, Оттар?

— Прощаться будем, Рок. Ты иди своей дорогой, а у меня своя.

— Да ты чего, дружище? Мы же тебя выручили! — Кайра покосился на «обозника», который попытался обойти меня, а я сделал шаг назад, прижался к стене и вызвал иероглиф Смерч.

— Назад, Кайра, — знак был готов к бою. — Я не знаю, кто ты на самом деле, и не хочу этого знать. Но мне с вами не по пути. Ты меня услышал?

Корнет усмехнулся и в его руке появился метательный нож, а затем он произнес:

— Хонзо, только не насмерть!

«Обозник» попытался использовать уже знакомое ядовитое облако, но я высвободил силу Древних, и в центре двора появился смерч. Крутящаяся воздушная спираль раскрутилась моментально, вобрала в себя мусор и мелкие камушки, а затем обрушилась на Кайру и его товарища. Ну, а я, придерживаясь стены, юркнул обратно в дом и продолжил бег. Вряд ли заклятье убьет «спасителей», сил в знак я закачал немного, но Смерч их остановит и задержит. А потом ищи ветра в поле — город большой и в нем идут ожесточенные бои.

Спустя десять минут, я остановился и огляделся. В городе пожары. По улице пробежали морейские солдаты, а на площади невдалеке строились гномы. Совсем рядом знакомый мне дом, наверное, единственный знакомый, госпиталь, в котором меня лечили. И во дворе, если судить по выкрикам и отборному мату, находились феодальные дружинники, которые рубили головы пленным морейцам.

«Брось, Оттар, это уже не твоя война, и ты оказался здесь случайно, — подумал я, но сразу пришла другая мысль: — Там же твои боевые товарищи. Там Агликано и целитель Арьенте, который поставил тебя на ноги. А еще там Юна. Так неужели ты пройдешь мимо?»

— Нет, не пройду, — сам себе ответил я, поудобнее перехватил трофейный меч и перебрался через каменную стену.

Прыжок! Присел, осмотрелся и понял, что оказался в саду. Сила Древних по-прежнему была со мной и, вызывая знак Смерть, я направился к дому. Опять случай изменил мои планы, но тогда я об этом не думал.

Когда карета, в которую «черные клинки» усадили поручика Руговира, скрылась за углом, Юна Эстайн посмотрела на Данго Арьенте и спросила его:

— Учитель, неужели этот офицер, действительно, оказался предателем?

— Не думаю, — старый маг, который вырастил не одно поколение целителей, пожевал губами и добавил: — «Черные клинки» занимаются не только тем, что ловят предателей, ересиархов, черных колдунов и воров. У них большие полномочия и мой опыт подсказывает мне, что Руговир нам не враг. Ну, сама посуди. Если бы он оказался в чем-то виновен, то его сразу бы заковали в кандалы, а поручик вышел самостоятельно и конвой следил не только за ним, но и за нами. Это две большие разницы, причем Руговир не сопротивлялся. Правильно?

— Да, — Юна кивнула.

— И какой мы должны из этого сделать вывод?

— Не знаю.

— Вот! — наставник вскинул вверх указательный палец. — Не знаешь. Поэтому я тебе скажу. Скорее всего, Руговир секретоноситель или важный свидетель. Так что не забивай себе голову, мне кажется, что все будет хорошо. Поручика допросят и освободят. А что, тебе приглянулся этот молодой штурмовик?

Девушка слегка смутилась и покраснела, а затем покачала головой:

— Просто мы немного знакомы и раньше встречались.

— Он тоже из дворянской элиты?

Всем было известно, что Арьенте, чей отец трудился простым каменщиком-поденщиком, недолюбливал аристократов, и Юна много раз выслушивала от него поучительные истории, в которых простолюдин всегда оказывался умнее и талантливее дворянина. Вот и сейчас, несмотря на загруженность госпиталя, куда продолжали присылать раненых офицеров, и непомерное количество работы, он мог, позабыв обо всем, поведать девушке очередной рассказ. Но выслушивать нравоучения Юне не хотелось, и ее ответ был коротким:

— Нет.

— Ладно. Ступай. Через час начнем обход больных.

— Хорошо.

Целители разошлись. Арьенте направился в свою комнату, а девушка вышла в сад и, прогуливаясь по тенистым дорожкам, размышляла о своей жизни.

Сколько себя помнила, Юна Эстайн всегда получала все самое лучшее, и отец с братьями выполняли любые ее прихоти. Породистые лошади, собственное имение, дорогие столичные наряды, благовония из далеких южных земель, любые драгоценности, превосходные репетиторы и безумно дорогие духи. Все это девушка имела с момента своего рождения и общество, в котором Юна всегда находилась в центре внимания, состояло из таких же людей, как и она. Золотая молодежь Северной Мореи, потомственные дворяне и дети богатых купцов, могли позволить себе любые шалости и развлечения. Над ними никогда не стоял кто-то, ограничивающий их свободу, и это порождало чувство превосходства над простолюдинами, которые должны знать свое место и не имели права поднимать глаза на касту господ. Но, тем не менее, благодаря влиянию Арьенте и отца, который иногда, через силу, мог становиться строгим, душа Юны не была испорчена. И она не стала спесивой аристократкой, для которой все небогатые люди навоз под ногами и бессловесное быдло. Поэтому девушка не гнушалась проявлять сострадание к больным, и случалось так, что она лично стирала грязные бинты в общественной больнице родного Рупьенгарда, а затем дежурила в палатах для бедных, которые не могли оплатить дорогостоящие услуги мага-целителя.

В общем, Юна жила странной двойной жизнью. Вечерами кружилась на балах, где вокруг нее вились толпы ухажеров. А днем, как прилежная ученица целителя Арьенте, она приезжала в больницу, накидывала потертую зеленую мантию и безвозмездно помогала людям. И так продолжалось до тех пор, пока Сьеррэ Эрахов, друг детства и верный кавалер, не сделал ей предложение руки и сердца.

После этого жизнь девушки, которая не торопилась говорить «да», изменилась и она, может быть, впервые, всерьез подумала о том, что ожидает ее в будущем и каким оно будет.

Сьеррэ Эрахов считался выгодной партией. Знатный, богатый, начитанный, не дурен собой, умен и неплохой фехтовальщик. В Рупьенгарде он входил в пятерку самых завидных женихов, и граф Эстайн, который дружил с семейством Эраховых, наверняка бы благословил союз молодых людей. Это несомненно и будь на месте Юны другая девушка, она согласилась бы без колебаний. Но ученицу Арьенте одолевали сомнения, и она не торопилась, поскольку был у Сьеррэ один постыдный недостаток, о котором мало кто знал. Он не мог овладеть женщиной, не причинив ей боль. И чтобы снять напряжение юноша частенько инкогнито выезжал в город, где находил дамочек легкого поведения, готовых ради нескольких альго вытерпеть все, что угодно.

Юна узнала об этом совершенно случайно, подслушав разговор Арьенте, который пытался излечить юношу от такого странного порока. Но он не смог ничего сделать, потому что болезнь гнездилась не в теле Сьеррэ, а в его голове. Поэтому, в конце концов, целитель отказался от пациента. Ну, а Юна, которая в это самое время стала свидетелем дуэли между младшим Эраховым и Руговиром, всю ночь проплакала, а затем приняла волевое решение и тоже отказала несостоятельному жениху.

Как переживал разрыв Сьеррэ, девушка не знала. Он исчез из города, и неприятная история понемногу стала забываться. А потом началась война и Рупьенгард, столицу Северной Мореи, охватила патриотическая лихорадка. Войны ждали давно и многие мечтали о ней, ибо в победе морейского оружия никто не сомневался, а новые завоевания открывали перед людьми новые перспективы. Аристократам грезились богатые владения и покорные рабы, которые достанутся младшим сыновьям. Купцам рынки сбыта. Промышленникам рудники. Воинам слава и добыча. Ремесленникам заказы на поставку вооружения, а простому люду снился собственный клочок земли. И когда наместник Северной Мореи объявил о создании собственного легиона, который возглавит знаменитый генерал Эрахов, на призыв откликнулись все слои населения. В первую очередь, конечно же, вассалы генерала, а вслед за ними подтянулись и другие североморейцы, среди которых оказалась любимая дочь графа Эстайна.

Нельзя сказать, что граф Люциан одобрил решение дочери и встретил его с радостью. Но легион был своим, родным, и в нем служило много родственников графской семьи, а ученики Арьенте практически все отправлялись на войну добровольцами. По этой причине глава семейства рассудил, что дочь будет под присмотром, вздохнул, поцеловал Юну в лоб и выделил на нужды 11-го легиона крупную сумму денег.

Дело было сделано и Юна, вновь встретив Сьеррэ, который находился в учебном лагере и не терял надежды стать ее супругом, отправилась на поиски приключений. Однако война оказалась совсем не такой, какой Юна себе представляла. И за тот недолгий срок, который девушка провела на фронте, она увидела очень много такого, о чем бы хотела позабыть.

Никаких благородных рыцарских поединков. Никаких пикников на фоне красивых сражений. Никакой романтики. Только кровь, грязь, вонь, распоротые кишки и разбитые головы, отрезанные руки и ноги, страдание людей и бессилие целебной магии, которая не могла излечить всех. Это то, что окружало Юну в полевом армейском госпитале. Но это было не самое страшное, ибо наиболее ужасные виды открывались в пути. Брошенные и разоренные деревни, сожженные города и заросшие поля, изнасилованные местные женщины, брошенные на произвол судьбы дети, протягивающие руки к проходящим мимо солдатам, горы дерьма на обочинах разбитых дорог, павшие животные, повешенные на деревьях диверсанты и разлагающиеся останки вампиров, которых морейские егеря насаживали на колья.

Все это было настолько ужасно, что поначалу девушка не могла спать. Однако человек привыкает ко всему, такова его природа, и Юна тоже привыкла. После чего она стала искать вокруг себя что-то позитивное, какую-то отдушину. И такой отдушиной стал Оттар Руговир, молодой и симпатичный офицер, случайный человек, с которым можно было говорить откровенно, и рядом с которым ей было спокойно. Обычная житейская ситуация, вот только дружба не сложилась, ибо на это не хватило времени. Поручика забрали «черные клинки» и девушка не могла ничего изменить или сделать. Разве только пожалеть Руговира и надеяться, что все обойдется, а затем, при случае, узнать о его судьбе через родственников, которые служили в 11-м легионе…

Такие мысли были в голове красавицы Юны. Не сказать, чтобы совсем тоскливые, но и не радостные. А вскоре ее уединение было прервано боем сигнального колокола, чей тревожный глас взбудоражил сидящих на деревьях птиц, и девушка, покинув сад, быстро вернулась в дом, где царила непонятная суета.

— Что случилось? — Юна остановила пожилую санитарку.

— Солдатик прискакал! — отозвалась она. — Ельфы с коротышами под стенами города! Тьма-тьмущая! Потоком идуть, не сосчитать! И нам приказано спешно вакуироваться, кудыть подальче!

Девушка бросилась к своему учителю, и спустя пару минут включилась в работу. Требовалось срочно погрузить всех раненых на повозки и вывезти их в безопасное место, а начинать следовало с тяжелых. Однако повозок не хватало, и к восточным воротам отправили только половину офицеров, с которыми был Арьенте. А Юна, несколько санитарок и десять легионеров под командованием сержанта, остались охранять госпиталь и ждать транспорт.

Минуло три часа. В городе царила суматоха, повозки не пришли, а легионерам было приказано отправляться к западным воротам. Никто и ничего не знал. Известий от Арьенте не было и мимо госпиталя постоянно проходили небольшие отряды морейских солдат, которые выдвигались навстречу вражескому войску. А затем наступила ночь, на Сайгару опустилось темное покрывало и в городе заполыхали пожары. Противник смог прорваться в город, который не был готов отразить массированный штурм, а Юна не понимала, что она должна делать и как поступать. Для принятия решений требовался лидер, каковым она не являлась. Но, как это случается, в трудную минуту нашелся человек, который взял на себя ответственность.

Покинув палату, к девушке, пошатываясь, подошел майор Агликано, командир штурмового батальона, и он сказал:

— Беру командование на себя… Всех, кто в состоянии драться, в строй… Женщинам спрятаться в подвале…

Юна хотела ему возразить, но не смогла. В голосе майора-штурмовика проскользнули командирские нотки, и она поступила так, как он велел. Санитарки и целительница спрятались в пустом винном погребе, а офицеры, все как один, взяв личное оружие, заняли оборону и забаррикадировали вход. Их было немного, меньше двух десятков. Но они были воинами, которые знали, что такое долг и за их спиной находились морейские женщины. Ради них они были готовы сражаться и умирать, и вскоре час испытаний настал.

Первыми здание госпиталя попробовали атаковать эльфийские разведчики, несколько юрких и быстрых стрелков, которые осыпали главный вход и окна градом стрел. Но морейские офицеры находились в укрытии, и один из них, несмотря на слабость, кинул в рейнджеров молнию и свалил самого дерзкого стрелка. После чего эльфы, забрав своего убитого, отступили и скрылись в темноте.

Это было началом. Наверняка, рейнджеры сообщили о том, что в здании засели морейцы, и вражеский командир выделил на захват госпиталя полусотню дружинников, которые попытались вышибить дверь тараном, но со второго этажа на них скинули тяжелый диван и они сменили тактику. Дом был большой, входов много, и рубайятцы этим воспользовались. Они атаковали здание с нескольких сторон, пролезли внутрь через выбитые окна, и вступили с раненными офицерами в ближний бой. Ну, а морейцы дрались отчаянно и до последней возможности. Но защитников госпиталя было мало, и дружинники их задавили, кого убили, а некоторых, среди которых оказался майор Агликано, взяли в плен и выволокли во двор.

Всего этого Юна Эстайн не видела. Вместе с перепуганными женщинами, дрожа от страха и надеясь на чудесное спасение, она сидела в винном подвале. И это было ошибкой. Не стоило прятаться там, куда озверевшие от крови враги могли заглянуть сразу, как только захватят дом. Но Юна этого не знала и когда в закрытую дверь стали бить толстым неошкуренным бревном, она стала молиться богам. Да только молитвы не помогли. Дружинники выбили дверь, ворвались в подвал и впереди всех оказался неестественно худой и небритый шатен в порванном сиреневом камзоле, наверняка, командир, который увидел женщин и закричал:

— Отлично, ребятки! Наконец-то, нам перепадет немного любви! Гуляем!

Не нашедшие вина, но обнаружившие женщин воины, хватая визжащих санитарок, поволокли их во двор. А командир подошел к Юне и, смерив ее сальным взглядом, ухватил девушку за мантию и в его руке появился кинжал. В этот момент его можно было ударить или кинуть в рубайятца боевое заклинание. Однако Юна растерялась и все, чему ее учили братья и платные наставники, выскочило у девушки из головы. Колени целительницы дрожали, руки тряслись, и она не могла вымолвить ни слова. Ну, а насильник, который делиться добычей ни с кем не собирался, по крайней мере, пока, оттянул ткань мантии на себя и полоснул ее клинком.

Обнажая белое тело, материя распалась и Юна попыталась прикрыться руками, но рубайятский командир отвесил девушке сильную хлесткую пощечину и она едва не потеряла сознание. В голове у нее зазвенело, к горлу подступил комок, и душа закричала от боли, негодования и нестерпимого ужаса. Девушка понимала, что сейчас произойдет, однако страх парализовал ее и лишил сил. Сопротивляться не было никакой возможности и, закрыв наполненные слезами глаза, она почувствовала, как с нее срывают остатки одежды, а потом услышала самодовольный голос рубайятца:

— Вот это сиськи! Именно такие мне всегда нравились! Шикарно!

— Нет! — жалобно запищала Юна. — Прошу вас… Пожалуйста! Не делайте этого… Мой отец богат, и он заплатит за меня выкуп…

— Конечно, заплатит… — насильник засмеялся. — Но это потом… А сейчас мы с тобой развлечемся и ты увидишь как выглядит настоящий член… А потом тобой займутся мои злобные мальчики…

Девушка дернулась, но неудачно. Снова пощечина, захват стал жестче и дружинник закричал:

— Не дергайся, морейская шлюха! А то на ремни порежу!

Целительница зажмурилась еще сильнее, и в этот миг она почувствовала резкий рывок, а затем пол ушел у нее из-под ног. Захват исчез. Девушка покатилась по полу и головой ударилась об пустую деревянную бочку. Перед глазами у нее все поплыло, и на некоторое время она потеряла всякую ориентацию. А когда Юна вновь смогла соображать, то обнаружила рядом с собой труп насильника и окровавленного Оттара Руговира, который склонился над ней и спросил:

— Ты в порядке?

— Д-д-да… — заикаясь, ответила девушка.

— Тогда вставай и бегом за мной. Времени мало.

Юна поднялась, стыдливо запахнула обрывки зеленой мантии и двинулась за Оттаром. Но сделав пару шагов, она вернулась, ногой пнула тело рубайятца, в шее которого торчал клинок и сплюнула:

— Скотина! Будь проклят! Гореть тебе в огненной яме до скончания веков!

— Оставь его! — окликнул Юну поручик. — Нам надо спешить!

Девушка промолчала и еще раз плюнула на труп, а затем побежала вслед за Руговиром.

Я остановился на границе света и тьмы. Сад остался за спиной, а впереди дом, в котором находился госпиталь. Окна выбиты и по комнатам, с факелами в руках, перемещались группы рубайятских вояк. Большая часть вражеского отряда занялась мародеркой, но многие бойцы оставались снаружи и развлекались. Прямо во дворе они раскладывали пленных санитарок, с которых срывали одежду, и выстраивались в очередь. А пятерых морейских офицеров, которых пока не убили, оставили под охраной двух молоденьких воинов. Магов не видно, эльфов и гномов нет, кругом обычные дружинники, по внешнему виду вчерашние лесные разбойники, которые дорожат своей шкурой. Так что все неплохо, хотя могло бы быть лучше. Мне бы собрать всех врагов в одну кучу и сразу пришибить их мощным знаком — самый простой вариант. Но морейцы и рубайятцы вперемешку. Значит, придется побегать и повоевать всерьез. Главное, чтобы сила Вайда не оставила меня, а то подставлюсь и никого не выручу.

Продолжая накачивать в древний знак Смерть энергию, я крутанул в руке трофейный клинок, вышел на свет и направился к пленным офицерам. Молоденькие охранники при этом меня не видели. Они смотрели на то, как их старшие товарищи устраивают групповуху. А так нельзя. Как говорят опытные морейские сержанты — Устав написан кровью дураков. И это верные слова, истина для каждого профессионального военного, невзирая на цвет кожи и национальность. Однако рубайятцы не регулярное войско, и мне это на руку.

— Эй! — один из охранников заметил блеск стали и попытался обернуться, но было поздно. Острый клинок разрубил ему голову, и он упал рядом с пленными.

— Тревога! — закричал второй боец и, выхватив короткую саблю, отпрыгнул от меня. Неудачно. Видать, он был сильно напуган и потому поскользнулся, а затем свалился на задницу. Смешно и как-то по-детски. Сабля улетела в темноту, а охранник сидел и лупал своими глазенками. Ему бы в лес спрятаться, куда все селяне, кто поумнее, сбежали, глядишь, пережил бы войну. А теперь-то что? Хотел стать воином? Без проблем. Но учти, что смерть будет всегда рядом.

Выпад! Клинок вонзился охраннику в шею, и из перерезанных артерий на брусчатку потоком хлынула кровь.

«Жаль вампира рядом нет, он бы кровушки напился, чего добру пропадать», — промелькнула мысль, и я развернулся навстречу другим рубайятцам, которые, оставив санитарок, толпой бросились на меня.

В голове пустота, а на душе полное спокойствие. Иероглиф налился силой и, прекратив подпитку, я его активировал.

Древний знак рассыпался и пропал. Как так!? Где он!? На мгновение мне показалось, что иероглиф не сработал. Однако сила Вайда показала себя во всей красе. В воздухе материализовалось бледное полупрозрачное покрывало, которое рухнуло наземь и накрыло всех дружинников одним махом. После чего пятнадцать или шестнадцать человек, крепкие мужики с обнаженным оружием, которые всего секунду назад хотели меня убить и разорвать, замерли на одном месте. Всех дружинников, словно парализовало, а потом они упали. Постояли немного и рухнули лицом вниз. Примерно тоже самое происходило на тракте, когда на нас напали вражеские диверсанты. Но тогда иероглиф не успел напитать достаточно силы, а сейчас я уже имел понятие о том, что это такое. И результат был посильнее. Умерли все нападавшие, а спустя пару секунд, прямо на глазах, они стали разлагаться.

«Вот это да! Некромантия в чистом виде. Почти».

— Ай! — позади меня раздался вскрик, и я обернулся.

Среди пленных морейских офицеров оказался Агликано. Выжил комбат, везунчик. Однако он катался по брусчатке и кричал от боли. Пара туманных капель с иероглифа Смерть попала на него, и майору было больно.

«В будущем следует более точно соразмерять силу магического удара», — промелькнула мысль, и я подскочил к комбату.

— Как ты!? — впервые я обратился к своему командиру, теперь уже бывшему, словно к равному.

— Ломает! — выдохнул он. — Всего наизнанку выворачивает!

— Потерпи! Сейчас помогу!

Никаких целебных знаков Вайда я не знал. Но имелась обычная магия и заклятие исцеления, которое было знакомо мне с детства, и я его применил. Зеленая магическая пыль осыпала майора и он затих. Ну, а мне предстояло разобраться с теми рубайятцами, которые находились в доме, и санитарками.

— Как тебя зовут!? — подбегая к парадному входу, я окликнул одну из женщин.

— Маргата, — отозвалась молодка лет тридцати в порванной одежде.

— Живо! Собирай своих подруг и к раненым! Поняла?

— Ага!

— Тогда бегом, а то сейчас здесь другие дружинники будут.

— Как скажете, господин, — она кивнула и добавила: — В подвале госпожа Юна…

После этого санитарки, оборванные и с разбитыми в кровь лицами, поспешили к офицерам, а я обернулся к дому, из окон которого на меня смотрели ошалевшие рубайятцы, и услышал их крики:

— Это чародей!

— Братва, стрелами его!

— Какие стрелы!? Бежим за подмогой!

«Сейчас будет вам подмога», — замечая в проеме двери тень человека с луком, подумал я, и потянулся к силе предков. Что именно применить, я не знал, положился на интуицию, и она выдала иероглиф Камень.

«Почему бы и нет? Камень, так Камень», — я начал закачку энергии, а спустя пару секунд высвободил ее. После чего в воздухе возник силуэт огромного булыжника и раскрытыми ладонями я оттолкнул его прочь.

— Ду-ду-хх!!! — магический камень снес часть стены и, похоронив под обломками большинство рубайятцев, прокатился по первому этажу и обвалил половину здания. Зрелище великолепное и, на ходу напевая веселую песенку северных следопытов, я направился в подвал, выручать Юну Эстайн:

— Вот-ка! Вот-ка! Вот-ка! Вот-ка! Вот какой я молодец! Разудалый молодец!

В подвале, бывшем винном погребе, откуда прошлый хозяин заблаговременно вывез все ценное, было пыльно, но видимость оставалась нормальной, и я разглядел двух человек. На полу лежала полуобнаженная Юна Эстайн, которая шарила вокруг руками в поисках опоры. Судя по всему, при ударе Камня в здание, она приложилась головой об пустую бочку и приходила в себя. А второй человек оказался рубайятским дружинником. Он стоял на коленях и у него в руке был зажат кинжал. Нормально. Могло быть и хуже. Слава богам, что Юна еще жива и не покалечена, а дружинник всего один. Толпу в замкнутом пространстве одолеть проблематично, поскольку у меня в магическом арсенале, что ни знак, так массового поражения для ударов по площадям.

Прислонив трофейный меч, для которого у меня не было ножен, к стенке, я подошел к дружиннику и ногой ударил его в лицо. Хрустнул перебитый нос врага и он, выронив оружие, перекувыркнулся через себя, а затем завопил:

— Помо-ги-те!!!

Разумеется, его никто не услышал, а я подобрал кинжал, склонился над ним и воткнул клинок ему в горло. Кровь брызнула во все стороны и запачкала мою броню.

«Надо было ударить его со спины, чтобы не мазаться», — спокойно отметил я и увидел, что Юна пришла в себя. — Ты в порядке? — я подошел к девушке.

— Д-д-да… — заикаясь, пролепетала она.

— Тогда вставай и бегом за мной. Времени мало.

Несмотря на опасность, девушка заметно смутилась, прижала к телу обрывки мантии, и мы направились к выходу. Однако она не сдержалась, видимо, ей требовалось дать выход эмоциям и выплеснуть страх. Поэтому она вернулась и стала плевать на труп рубайятца, а затем пинать его. Забавная картина. Высокородная морейская аристократка и целительница бьет мертвеца и осыпает его проклятьями. Как это не похоже на прежнюю Юну, которую я встретил в Рупьенгарде. Два разных человека, кому расскажи, не поверят.

Впрочем, она быстро пришла в себя, последовала за мной, и наружу я вышел первым. В руке меч, который я не собирался бросать, а в воздухе уже висел боеготовый знак Ветер, которым можно было и стрелы отбить, и противника опрокинуть. Дармовая энергия, бери сколько хочешь без всяких откатов и вреда для здоровья, текла рядом, и от того, что у меня все получалось, хотелось петь во все горло. Чувство всемогущества распирало изнутри, но я ему не поддавался, ибо понимал, что расслабляться нельзя. Никогда. И перед глазами был пример дальних родичей, которых эльфы, словно щенков, повязали. Да и меня, когда «черные клинки» пришли, спеленали без особых хлопот, и это урок. Сколько буду жить, столько буду помнить.

Наверху было относительно спокойно. Весь двор покрыт толстым слоем серой пыли, а в разрушенном здании стонали и в голос надрывались рубайятские вояки, которых привалило камнями. От них я беды не ждал. Но рядом находились другие вражеские отряды, а самое главное эльфийские чародеи, и я снова поторопил Юну:

— Не отставай! За мной!

Мы шмыгнули в сад и на аллее нашли своих. Санитарки суетились над офицерами, один из которых все-таки умер. Еще трое раненых еле шевелились. И только Агликано, несмотря на все испытания, которые выпали на его долю, был на ногах.

— Оттар, подойди! — позвал меня комбат.

Я подошел к нему и он, харкнув на траву темным сгустком спекшейся крови, сказал:

— Ты нас спас, хотя я не понимаю, как это у тебя вышло. Но это пока и не важно. В любом случае, ты молодец. Однако что дальше-то?

— Будем выбираться из города.

— Не получится, — майор покачал головой. — Бабы раненых далеко не унесут, да и я вот-вот свалюсь. Так что поступим иначе.

— Как?

— Надо дворами выйти из центра города и остаться в каком-нибудь плохоньком домике. Эльфы и гномы город не удержат. Уже завтра к вечеру или послезавтра утром их выбьют, и нам надо немного пересидеть.

— Опасно.

— Конечно. Но иного выхода нет.

— Согласен с тобой, комбат. Вот только я с вами не останусь.

— Проблемы с «черными клинками»?

— Да.

— Понимаю тебя, поэтому удерживать не стану, и вот что скажу. Когда уходить будешь, Юну с собой возьми. Она девка крепкая, далеко уйти сможет, а у нас шансы остаться незамеченными, честно говоря, невелики.

Неожиданно в разговор вклинилась целительница, которая находилась рядом:

— Нет! Я останусь с ранеными!

— Дура! — неожиданно воскликнул майор и ткнул ее пальцем в вывалившуюся из разорванной мантии грудь, надо отметить, весьма аппетитную. — Позора хочешь!? Беды!? Не наигралась еще в войну!?

Юна опустила голову, а комбат сбавил тон, снова сплюнул и добавил:

— Пойдешь с Руговиром. Это приказ. Ясно?

— Да, — пролепетала девушка.

— Вот и правильно.

Меня при этом как бы и не спрашивали, согласен я взять девушку или нет, слишком силен был напор Агликано, прирожденного командира. Так что спорить с ним я не стал, а принял его план и вскоре мы покинули разбитый госпиталь.

Двигались кучно, все вместе. Я в авангарде. В центре женщины, которые с трудом волокли офицеров, а в арьергарде Агликано.

Как только покинули сад, сразу столкнулись с небольшой группой гномов, которые спешили на выручку дружинникам. Однако невидимый знак Ветер продолжал висеть в воздухе, и я послал его на врага.

Гномов отбросило метров на десять, и они посыпались на тротуар, словно кегли. Удобный момент чтобы всех прикончить, но мы спешили и юркнули в ближайшую подворотню.

Из центра города выбирались не очень долго, около получаса, и остановились тогда, когда силы санитарок иссякли. В каком районе оказались, не понятно, но вокруг было тихо, шум боя остался позади и отсветы пожаров стали далекими отблесками. Квартал был мастеровой, дома и торговые лавки вскрыты, и рядом ни единой живой души.

— То, что надо, — устало выдохнул Агликано. — Давай искать убежище.

На пару мы начали поиск, и вскоре обнаружили хорошее местечко. Старый амбар, а внутри вход в просторный подпол. Вот туда-то женщины вместе с офицерами и спрятались. А мы с Юной закидали вход гнилыми опилками, мусором и дровами. При желании, Агликано мог толкнуть крышку снизу и выбраться на свободу, а снаружи посмотришь, ничего подозрительного не видно, куча хлама, и все.

— Ну что, пойдем? — я кивнул девушке, которая успела перепоясаться офицерской портупеей.

— А может, я останусь? — спросила она.

— Как хочешь. Только мусор сама разгребать будешь.

— Нет уж… Только не это…

Юна выдавила из себя усталую улыбку, и мы направились к городской стене.

Вдвоем, без обузы, до окраины Сайгары добрались быстро и уперлись в старую стену. Справа, в паре кварталов от нас, выход из города, но он охранялся. Следовательно, надо было найти лестницу на стену, связать веревку и спуститься. Так я думал вначале. Но когда увидел, что преграда хлипкая, решил не церемониться.

— А как же мы выйдем из города? — целительница жалобно посмотрела мне в глаза.

— Нормально выйдем, посторонись.

Я отодвинул Юну в сторону и второй раз за ночь вызвал знак Камень. Иероглиф вспыхнул в воздухе, напитался силой и я толкнул его в стену.

Столкновение! Магический знак ударил в кладку и прошиб ее насквозь. Сама стена устояла, но в ней появился проем. И, подождав пару минут, пока осядет пыль, мы вышли в поле, а затем из последних сил помчались к лесу.

Позади нас трубили сигнальные горны и к порушенной стене двигались факела. Однако мне было все равно. Свобода! Отныне я был свободен и ни от кого не зависел. И пусть все выходило совсем не так, как я планировал, поскольку не было почетной отставки и не будет, так как я, по сути, дезертир. Плевать! Меня это уже не волновало. Хватит! Повоевал во славу Великой Мореи и царя Эрация! Теперь следовало подумать о себе. Вот только Юну в расположение ближайшего легиона провожу, и можно топать в Рунгию. Правда, не сразу. Прежде всего, необходимо выкопать казну, которая спрятана невдалеке от Савасса. Ведь с деньгами новую жизнь, как мне думается, начинать легче и веселее.