Последняя роль для попаданки, или Кто убил Золушку? (СИ)

Глава 16. Вскрыть кабинет

Лера

Я отставила чашку в сторону. Похоже, что я от истощения умру раньше, чем меня разбудят. Хоть бы раз нормально, по-человечески поесть довелось. Борща там, или курочки жареной. С пюрешкой… Вздохнула.

— Что же вы не пьете кофе? — спросила королева.

— Боюсь, что вы меня отравите, — ляпнула я и зажала себе рот руками.

Да что со мной такое? Вот уж точно язык мой — враг мой.

— Простите, ваше Величество. Мне очень стыдно. Не понимаю, что со мной! — сказал уже в отчаянье.

Потому что хотела извиниться, сослаться на плохое самочувствие и по-тихому слинять, но говорю совсем не то, что хочу!

Королева рассмеялась.

— Так забавно, мой сын не озаботился твоей защитой, и теперь ты хочешь-не хочешь, будешь говорить, что думаешь. Прости, не удержалась! Придворные лицемерны, а иногда хочется искренности. — Она пожала плечами, — так говоришь, любишь кофе?

— Да, ваше Величество.

Изо всех сил я пыталась подавить панику и взять себя в руки, а потом подумала — ну, и скажу ей правду, мне-то что? Все равно проснусь, а она исчезнет вместе со всем этим дворцом.

— Вполне понимаю вас, ваше Величество. Жить во дворце должно быть утомительно.

— А ты бы хотела оказаться на моем месте?

— Упаси Бог! Ни за что!

Королева снова рассмеялась. Она была красива, очень — тонкие черты лица, золотистые волосы уложены в строгую прическу и украшены тиарой в форме короны. Высокая, с безупречной фигурой, идеальной осанкой, спокойная, уверенная в своей силе… Хотела бы я хоть немного быть такой… Когда она смеялась, в глазах ее плясал огонь. Это было жутко и прекрасно. Вот она какая — огненная магия!

— Все же поешь, здесь нет яда, — сказала она мне, и я последовала совету.

Я поняла, что была слишком самонадеянна, если эта женщина захочет меня отправить к праотцам, ей достаточно просто щелкнуть пальцем. Сейчас я ощущала, всю мощь и ореол власти, окружавший ее. Но я устала я бояться, поэтому отдалась на волю сна и крепкого, ароматного кофе.

— А чем занимается королева? — спросила, не пытаясь сдержать любопытства.

Интересно же, уверена, что эта великолепная женщина просто не может быть никчемной куклой на троне.

— Готовишься занять мое место? — спросила она, усмехнувшись.

Я помотала головой:

— Не поверю, что вы только по балам ходите!

— Конечно, нет. У королевы очень много обязанностей, даже на семью времени не всегда хватает. Так что подумай, нужно ли тебе это. Я вижу, ты не очень пришлась здесь ко двору, — сменила она тему.

— Да я бы рада, чтобы меня вовсе тут не было, но не могу донести свои доводы до его Высочества, — пожаловалась я.

— Правда? — женщина изобразила удивление.

Я кивнула.

— Я помогу тебе, — заверила королева.

— Правда? — пришла моя очередь удивляться.

— Да. Рядом с Филиппом должна быть девушка, которую примет двор. Тебе будет сложно здесь прижиться, — она как-то странно кивнула на мои руки, я перевела взгляд на них и поняла, что королева имеет в виду.

Не та ложка.

М-да, невестку забраковали по причине невежества. Матушке об этом лучше не знать…

— Ваше величество, — обратилась я к королеве, — можно одну просьбу?

Та медленно кивнула, разглядывая меня оценивающе.

— Я клянусь, что не претендую и не буду претендовать на место вашей снохи, но можно на некоторое время скрыть это от моей семьи?

В груди на этих словах что-то сжалось, как будто сердце кольнуло, но я не придала значения, ожидая ответа.

— Сколько времени тебя надо? — уточнила королева.

— Десять дней, — ответила я, прикидывая, что сон вечно длиться не будет, и вроде есть там какой-то срок, после которого кома уже и не кома, и стараясь не думать о том, что мозг может уже и не восстановиться.

— Хорошо, — согласилась королева. — У тебя десять дней и после этого ты должна будешь покинуть дворец. Я попрошу Филиппа не объявлять о помолвке. А пока сделаем вид, что ты по-прежнему избранница принца и займемся твоим внешним видом.

Если бы я уже не побывала в роли манекена, то с радостью согласилась бы, оценить исторические костюмы в своей аутентичности — это же мечта! Но сейчас — нет уж, дудки.

— Ваше Величество, а вам фрейлину, случайно, не надо, будете с ней в «дочки-матери» играться? — ляпнула я.

Ой! Ой-ей-ей! Глаза королевы сверкнули пламенем.

— Ваше Величество, может, снимите с меня проклятие, а? Правда, вам же лучше будет! — попросила я и снова зажала себе рот руками.

Осталось только сделать самые умоляющие глаза.

Королева щелкнул пальцами, я прислушалась к себе, но… ничего. Ну и ладно! Буду молчать.

— Я подумаю насчет фрейлины, — задумчиво молвила королева. — Значит, не хочешь, чтобы я занялась твоим гардеробом?

Я, не отрывая рук ото рта, помотала головой.

— Ладно, как хочешь. — Женщина равнодушно пожала точеными плечиками. — Поешь хотя бы.

Я покосилась на стол и снова помотала головой.

— Как хочешь, — она недовольно скривилась и снова сделала едва уловимый жест.

Подошел лакей.

— Проводите избранницу его Высочества в ее покои, — велела королева и отвернулась к окну.

Мне оставалось только склониться и покинуть ее будуар.

Что ж, подведем итог. Я, кажется, не нашла общий язык с королевой, пообещала через десять дней покинуть дворец и снова осталась голодной. В общем, бездарно провалилась по всем фронтам.

Нет. К матушке мне никак нельзя.

— Любезный, — обратилась я к лакею. — Проводите меня к кабинету лорда Тристиана.

Лакей взглянул на меня, я честно изобразила очень важную леди, не меньше чем невесту принца, лакей проникся и сменил направление. Остановились мы у раззолоченных дверей, и лакей чуть склонился, давая понять, что он выполнил мое распоряжение.

Я замялась в нерешительности, потом велела:

— Доложите обо мне.

Лакей постучал. Ответ не последовала.

— Его Светлости, вероятнее всего, нет у себя, — с поклоном сообщил очевидное слуга.

— Хорошо, покажите, где здесь выход в сад и возвращайтесь к ее Величеству, не буду более злоупотреблять вашей добротой, — я величественно задрала нос и отвернулась.

Лакей указал мне дорогу, и я сделала вид, что я направилась в сад. Свернув за угол, убедилась, что лакей ушел, и вернулась к дверям кабинета Тристиана. Иголка, она нужна мне. Я вынула из волос шпильку, хорошо, что Виолетт всадила их в меня не меньше дюжины. Раз-два-три, замок щелкнул. Аккуратно нажала на ручку и приоткрыла дверь. Сунула голову в щель и огляделась. Никого. Зашла внутрь и бесшумно притворила дверь обратно. Принялась оглядываться внимательнее.

Кабинет был рабочим — это сразу бросалось в глаза. Папки и документы лежали на рабочем столе, занимавшем большую часть кабинета, и на столике возле камина, на спинке кресла небрежно устроился камзол, металлический шкаф-сейф гордо выпятив замок, стоял возле окна, полки с книгами, папками и свитками ровными рядами тянулись вдоль стен. И не было ни излишней роскоши, ни помпезности, только герб в позолоченной раме висел над креслом хозяина, коллекция мечей на другой стене, и портрет короля (судя по короне) в нише между окнами.

Ага, а вот за его Величеством, скорее всего, тайник. Но начнем с рабочего места. Я обошла стол, чтобы начать с выдвижных ящиков.

О чем я думала, когда вскрывала кабинет советника принца? О том, что со мной будет, когда Луиза узнает, что я не стану невестой его Высочества, и мы покинем дворец. О том, как сообщить ей это. И о том, что у меня не так много времени, чтобы найти Луизе какой-то свиток и что неизвестно, что будет после этого с Сашкой. Короче, я думала о десятке разных важных и не очень вещей, но только не о том, что меня могут поймать. Никого из наших ни разу не ловили, вот и я свято верила в удачу.

Когда дверь начала открываться, я успела присесть, прячась под стол. Но меня это не спасло.

— Выходите, Леврония. Не пристало избраннице его Высочества прятаться под столом, — раздался голос хозяина кабинета.

Пришлось выбираться наружу.

— Доброе утро, ваша Светлость! — я отряхнула платье и постаралась изобразить реверанс.

Стоя между креслом и столом это получилось довольно коряво, но зато от души.

— Рада вас видеть! — добавила я, сияя, как медный пятак.

— Да неужели? — советник Высочества надменно выгнул бровь.

Надеется смутить меня? Да щазз!

— Безусловно! Вы же хотели поговорить, я пришла, — я развела руки в стороны и слегка склонила голову — мол, вот она я в лучшем виде.

— И что вы под столом делали?

— Колечко закатилось, — на голубом глазу сообщила я, — доставала. Вот!

Я продемонстрировала простенькое украшение, что стянула под столом с пальца.

— Позволите? — Тристиан протянул руку.

— Нет, простите, оно очень дорого мне. Как память.

Я врала. Понятия не имею, что это за кольцо, но расставаться с ним категорически не хотелось. Когда снимала его, возникло чувство, как будто от моей души часть отделили.

— Так что вы хотели сообщить мне? — спросила, чтобы сбить мужчину с цели. Не нравился мне его пронзительный взгляд, совсем не нравился.

— Я? — удивился советник принца.

— Ну не я же! — притворно возмутилась я. Что поделать, не зря говорят, что наглость — второе счастье. А для некоторых — первое и единственное.

— Вообще-то это вы ко мне пришли!

— Конечно, я. А вы ждали кого-то еще? Ладно, тогда я позже зайду!

Я попыталась гордо и независимо пройти мимо. Не удалось. Но попробовать-то я должна была.

— Что вы себе опять позволяете? — возмутилась я, оказавшись схваченной и прижатой к мужчине. — Прекратите меня обнимать, в конце концов, это неприлично!

Я шлепала его по плечам, толкала в грудь, а сама пыталась прощупать, нет ли при нем заветной иголочки. Он стоял, не шелохнувшись, и не выпускал меня из объятий.

— Трис? Леврония? Что здесь происходит?

— Филипп, это не то, что ты подумал! — заявил приятель принца, ослабляя хватку.

«Да блин, сколько можно-то!» — подумала я.

И мне бы сбежать. Да только в покоях меня ждала Луиза со странным заданием, расположение королевы я потеряла, и времени у меня не так много, а искать не пойми что и как…

— Ваше Высочество… Филипп, позвольте, я все объясню! — я прижала руки к груди в молящем жесте.

Филипп

Филипп не находил себе места. В последнее время, стоило ему принять какое-то решение и определиться, куда двигаться дальше, все шло не по плану. На этот раз источником раздражения стала его избранница.

Чего хотел Филипп?

Во-первых, найти королевскою регалию — это демонов свиток с клятвой монарха. Свиток достался его семье, как и всем правителям остальных королевств, в стародавние времена от самих создателей этого мира. Боги даровали разного рода регалии монархам, чтобы укрепить их власть, надеясь этим удержать равновесие. Вот только время шло, и алчность, зависть и жажда быстрой наживы постепенно захватывали умы не только простых людей, но и правителей. Не во всех правящих семьях, по слухам, удалось сохранить реликвии.

Гиалору повезло, свиток с клятвой тщательно оберегали, ведь он позволял заглядывать в будущее, и предпринимать шаги, чтобы избежать непоправимого. Это был плюс. Но был и минус, да еще какой — артефакт обладал собственным разумом. В летописях пра-пра-прадеда была мысль о том, что в нем заключен дух одного из богов. Поэтому, несмотря на то, что хранили его под замками и печатями, он все равно время от времени исчезал. Но появлялся, когда был нужен. А необходимость в нем возникала каждые три года при принесении клятвы монархом, а также, когда происходили изменения в монаршей семье. Например, женитьба. Еще свиток отзывался, если его звали, но только членам семьи. То, что символ власти правящей семье Гиалора достался с характером, старались держать в тайне, но удержали ли — большой вопрос…

А сейчас королевская регалия пропала. Все члены рода предприняли попытку воззвать к свитку и призвать его появление. Но он и не думал показываться на месте. Тогда вспомнили, что есть у него пунктик на чистоте помыслов. К тому же об этом он и сам намекал в последний раз. А у кого в наше время они чистые? В королевстве творится демон знает что, трон шатается, претенденты ждут, когда он рухнет, и кто-то из них займет теплое местечко. Нет, кандидатуру Филиппа, с одной стороны, никто не оспаривает, но с другой — ему свиток тоже не отозвался, значит, не счел достойным. В общем, рассчитывать на поддержку рода не приходилось. СБ и Филипп следили за каждым кандидатом на престол, рассчитывая, что рано или поздно что-то всплывет о своенравном артефакте. Но тишина.

Тогда и было решено женить принца. Задача перед ним стояла невыполнимая — найти подходящую кандидатуру — знатную, именитую, достойную занять место подле Филиппа, и чтобы она была без корыстных умыслов. И объявить ее невестой.

Филиппу эта идея претила, но время поджимало. Если поначалу хотели активировать свиток раньше, чтобы выявить нелояльных и предателей, то теперь подходил срок подтверждения клятв королевской семьей, а регалия все не находилась.

Главными подозреваемыми в пропаже регалии стали шаманы из южных степей — они умели вызывать и общаться с духами. В ведомстве отца Тристиана предположили, что, возможно, шаманы умыкнули сущность из свитка, и тот рассыпался прахом. Но и остальные тоже были бы рады ослабить Гиалор междоусобицами. Шпионов заслали — видимо-невидимо ко всем соседям, даже северным, хотя с ними отношения нормальные были. Так, на всякий случай. И опять тишина.

Вот отбор Филиппа и стал последней надеждой. Рассуждали, мол, объявит кого-нибудь невестой, вроде как уже и не чужая, родня почти что. Позовет невинная дева свиток, он и отзовется. А если не появится, то уж появление нового члена рода точно не пропустит. Опять же, в летописях нашли, что на семейственности у свитка тоже «пунктик», очень он молодоженам благоволил. Были у него, помимо умения клятвами всех связывать, и другие функции, скажем так, обучающие. Знаний в нем хранилось немерено, что не спроси — на все ответ есть и подробная инструкция. И вот вроде — бери да спрашивай, да только с характером реликвия оказалась, абы кому на вопросы не отвечала. А вот молодых уму разуму учить любила.

В итоге был устроен королевский отбор, претендентки съехались отовсюду, и из Гиалора, и из других королевств и княжеств пожаловали. Филипп даже среди принцесс и наследниц хорошей партией считался — магически одарен, молод, красив, умен, за такого и побороться стоило. Ну и боролись, уж как могли. А он, памятуя о предпочтениях регалии, выбрал тихую скромную девушку, она по донесениям служанок (большинство из них следили и доносили на временных «хозяек») не была замечена в интригах и пакостях, только в библиотеку все бегала. Но ее кандидатура чем-то сразу не устроила ни родителей, ни друга. Но Филипп не привык менять своих решений, поэтому торжественно перед всеми объявил ее победительницей отбора. Осталась сущая безделица — сделать так, чтобы избранница призвала свиток. Загвоздка была в том, что Филипп не рассматривал девушку в качестве спутницы жизни и не доверял ей. Поэтому о том, что дворец наводнили предатели, в Канцелярии разброд и шатание, а монарх не может принести клятву и вывести всех на чистую воду, потому что королевская регалия пропала, сообщать своей «невесте» не собирался.

Зато он честно старался быть с избранницей милым, учтивым, галантным; перед двором и родителями изображал страстно влюбленного, только Трис знал, что женитьба в планы Высочества не входит. Но даже другу Филипп не спешил говорить, что собирается использовать свою избранницу «втемную» и еще сто раз надо подумать, передавать ли свиток в руки тира Фротуса или его Величества или пришло время сменить правителя.

Филипп надеялся, что если Леврония искренне захочет найти свиток с клятвой, то он отзовется ей, и попросил помочь, якобы с докладом. Они перебрали все свитки в библиотеке, но регалии не нашлось.

Его Высочество и так был недоволен, а Леврония еще и начала расспрашивать про Тристиана. Филиппа это злило, он не хотел, чтобы девушка общалась с ним. Нет, это не было ревностью, но выходки друга раздражали. Вспомнился и Максимилиан тир Грифин, — он тоже вел себя с его избранницей так, как будто имел на нее какие-то права.

В итоге Филипп запер девчонку в покоях и успокоился. «Нельзя, чтобы ей кто-то задурил голову, — убеждал он себя, — у нее должны быть чистые помыслы».

Второй момент, что вызывал недовольство его Высочества, — он понятия не имел, что делать с девчонкой после того, как она найдет свиток. Жениться он не хотел, а вот познакомиться поближе был не прочь. Не зная, как вести себя, он то принимался флиртовать, то отстранялся, то был уверен, что отошлет ее сразу же, как найдется искомое, то представлял себе их первую ночь. Но стоило ему все-таки решить, что он не будет торопиться с помолвкой и возможно даже отправит Леврония в Академию, как она сама попросила об этом. И он тут же передумал. Все-таки нравы в ГАМБИТ довольно вольные, и Филиппу не хотелось, чтобы Рони оказалась там, будучи свободной от обязательств. Отдавать ее внимание кому-то еще он категорически не хотел.

Но девушка, казалось, задалась целью испытывать его терпение — не прошло и дня, как он снова застал ее в кабинете друга в его объятиях.