Последняя попытка

Глава 27

Сара

Германия, Берлин, сентябрь 1938

Я торопилась, надеясь попасть домой до наступления комендантского часа. Хотя и понимала, что это просто невозможно. Слишком долго я разыскивала подпольную лавочку аптекаря, который, несмотря на запрет властей, все ещё продавал лекарства евреям. А найти надо было, только у этого фармацевта было нужное нам лекарство, которое не так-то было легко найти и в нормальное врмя. Лет десять назад у мамы диагностировали сахарный диабет, и с того момента она принимает инсулин. Обычно за ним ходил отец, но он сильно простыл и сегодня просто не смог подняться с постели. Видимо, ситуация в стране его все-таки доконала. Или собственное бессилие? Несмотря на всё наше богатство, мы стали пленниками антисемитского режима, как и все остальные евреи в Германии. И сейчас уже ни за какие деньги не купить паспорта, чтобы сбежать из этого ужаса. Родители не рассказывали нам с сестрой всего, но и того, что мы видели, хватало.

Взглянув на часы, я тихо чертыхнулась и кинулась бежать. Но всё равно не успела. В паре кварталов от дома, услышала сигнал, означающий начало комендантского часа. И тут же юркнула в тень переулка между домами. Прикрыла глаза, пытаясь мысленно составить маршрут до дома, так чтобы не попасться на глаза патрулям. Отсидеться здесь не получится: холодно уже по ночам, да и заметить в любой момент могут. И дома родители наверняка волнуются. Глубоко вздохнула, чтобы выровнять дыхание перед новым забегом. Сердце сжималось от ужаса, но мешкать было нельзя.

Стащила туфли, радуясь, что сегодня не было дождя, и сиганула со всех ног по полутемной аллее. Потом узким проулком пробралась на нашу улицу. И выглянув из-за угла дома, увидела двух офицеров, неспешно прогуливающихся по нашему кварталу. Что ж делать-то?

Затаив дыхание, ждала, что они уйдут подальше отсюда, но вскоре поняла, что у них маршрут именно по нашей улице. Других вариантов не было, оставалось только рисковать. Дождавшись, когда они повернуться ко мне спиной, прошмыгнула вперед и спряталась за деревом. Выдох и я снова высунулась, приглядывая себе следующее укрытие. Пробежалась до крыльца и присела на корточках за ним.

Выглянув в следующий раз, увидела, что они уже развернулись в обратную сторону. И испуганно сжалась, надеясь на чудо.

Возможно, всё бы и обошлось, но старший офицер неожиданно повернулся к товарищу, как раз когда они прошли крыльцо. И тут же увидел меня.

— О! Кто это тут у нас? — с насмешкой спросил он, подходя ближе. Бежать не имело смысла, поэтому я выпрямилась во весь рост и на миг обреченно прикрыла глаза. — Маленькая фройлян не успела добраться домой вовремя? Ай-ай-ай. И что же нам делать, Арман?

Игривый тон офицера не вводил меня в заблуждение. Наоборот, заставлял меня напрягаться ещё сильнее. Неужели они решили сами поиграть с беззащитной девушкой? А как же чистота арийцев, их «этническая чистка»? С трудом подавив дрожь ужаса, я растерянно посмотрела на его молодого напарника. Арман же с непонятным выражением вглядывался в мое лицо. На миг мне даже почудилось, что я где-то его раньше видела, но не могла вспомнить где.

— Пусть идет, — коротко сказал он, посмотрев на друга. Офицер нахмурился, недоуменно приподняв брови. — Ганс, ты же видишь, как она испуганна… Зачем ещё больше запугиваешь? Ей и идти-то оставалось два шага, когда сигнал раздался. Наверняка, последние минуты просто пряталась, ожидая, когда мы уйдем. Ведь так, фрау? — он посмотрел на меня, и я тут же яростно закивала головой.

— Вон мой дом, — я указала на него рукой. И до конца не веря в такую возможность, все же попросила. — Отпустите меня домой, пожалуйста.

Офицеры переглянулись, и Ганс, в сердцах сплюнув, отвернулся. Арман улыбнулся мне и кивнул.

— Беги, Сара. И больше не попадайся на улице в комендантский час.

Я уже пробежала десяток метров, когда поняла, как он меня назвал. Но даже не подумала затормозить. Захлопнув за собой дверь, я выглянула в окно. Откуда он знает, как меня зовут? Не обращая внимания на вопросы Даяны, изучала явно спорящих между собой офицеров, пытаясь разглядеть Армана.

— Сара, дочка, ты как пробралась мимо патруля? — в гостиную спустилась мать. И кинулась меня обнимать. — Я уже сотню раз пожалела, что поддалась уговорам Давида и отправила тебя к аптекарю… Где ж ты так задержалась, золотко?

— Заблудилась немного, — я выдавила улыбку. — Но уже все хорошо, я дома. И принесла лекарство. Даже папе удалось выпросить жаропонижающее средство.

Я протянула маме сумку, а сама вернулась к окну.

— Что ты им пообещала? — шепотом спросила сестренка. Покачала головой.

— Ничего. Они просто меня пожалели.

Сказала и сама не поверила в это. Именно в эту секунду Арман повернулся лицом к дому и, увидев меня, улыбнулся. В памяти промелькнуло давнее воспоминание, как я возвращаюсь из музыкальной школы и уже на крыльце замечаю парня в кадетской форме. Он чуть приподнимает фуражку, будто приветствуя меня. Я же отчего-то смущаюсь от его внимательного взгляда и поспешно забегаю в дом. После я его ещё несколько раз видела мельком, но больше он не приближался ко мне. Это вызывало любопытство и непонятное волнение. Но вскоре начались гонения евреев, в том числе и «случайные» нападения, и стало не до тайного поклонника. Позже меня выгнали из медицинского университета, но я продолжала заниматься дома, выпрашивая у бывших сокурсников конспекты. Папа говорил, что это всё временно, и я ему верила. Но шло время, а становилось все хуже.

И сейчас уже не было никакого желания привлекать внимание симпатичного офицера. Они не церемонятся теперь с еврейками, мы лишены практически всех гражданских прав, так что редко кто решается спорить с ними или отказывать в чем-то. Но, несмотря на все доводы рассудка, мне захотелось как-то отблагодарить Армана.

Решено. Если встречу его днем на улице, обязательно скажу спасибо. С этой мыслью я и пошла спать. Но ни на следующий день, ни через неделю я его так и не встретила. А потом случилось то, что разделило навсегда мою жизнь на «до» и «после».

Ночью девятого ноября отец услышал какой-то шум у соседей и кинулся к нам в комнату будить. Он вручил мне сумку с деньгами и завернул в пальто, когда внизу начали ломиться уже в нашу дверь. Пока отец заговаривал зубы полицейским, мама спрятала нас с сестрой в потайной комнатушке за камином. Понимая, к чему все идет, я заткнула уши сестре, вжимая её лицо в собственное плечо. Надеюсь, она не слышала крики матери и стоны отца. Но выстрелы она все равно услышала и беззвучно заплакала у меня на груди. В той кладовке мы просидели до утра, слыша, как грабят наш дом.

Похоронить родителей помогли соседи. Мы с сестрой кое-как привели дом в порядок и продолжили борьбу за выживание. Но вскоре нас отправили в концлагерь. Несколько дней пути в переполненном вагоне поезда и нас высадили на непримечательной станции. Встречал нас оркестр и пафосная речь офицера нацистской армии. Не заметила, кто из музыкантов мне шепнул, что нужно соглашаться на любую работу. Но совета послушалась. И сестру за собой потащила, прислуживать в офицерском доме. Тех женщин, что отказались от работы, я в лагере больше не видела.

С началом войны в лагерь стали попадать и военнопленные. Закон о чистоте «арийской крови» защищал нас с сестрой от слишком откровенных приставаний офицеров, но некоторые все же распускали руки. Поэтому мы с сестрой вели себя, как можно тише и незаметнее. Я уже практически научилась становиться невидимкой, когда к офицерам пришло пополнение в лице Армана Вольфа. Я сразу признала в нем того офицера, что отпустил меня в комендантский час. А он как-то очень быстро обнаружил меня в толпе на построении. Задержался взглядом на мне и чуть заметно кивнул. Или мне это показалось?

Не знаю, какой черт меня дернул вечером вызваться отнести ему ужин в комнату. Но я это сделала. У самой двери я немного струхнула, но всё равно постучала в дверь.

— Войдите, — тут же услышала я в ответ. Замерла на несколько секунд, ощущая острый приступ дежавю. Пришлось даже покачать головой, чтобы избавиться от наваждения.

Увидев меня, Арман буквально подлетел из-за стола и устремился ко мне. Встретились мы на полпути, офицер сразу отобрал у меня тяжелый поднос и поставил на стол. Но к следующим его действиям я оказалась не готова. Он обхватил мое лицо руками и счастливо улыбнулся.

— Слава Богу, ты жива, — шепнул он и быстро коснулся губами моих губ. — Я так боялся не успеть… Когда Ганс рассказал, что вас отправили в концлагерь, я чуть с ума не сошел. Поднял на уши всех друзей, чтобы выяснить, где ты…

И снова поцеловал меня, на этот раз глубоко и требовательно. Я же не сразу начала сопротивляться, настолько меня поразили его слова. Неужели он, действительно, приехал сюда ради меня? От этой мысли в груди разлилось приятное тепло. Его руки тем временем зарылись в мои волосы, стягивая косынку с головы. И опять сильнейшее ощущение дежавю оглушило меня.

Уперлась руками в его торс, пытаясь его оттолкнуть. Но он будто не замечал этого. Оторвавшись, наконец, от моих губ, он начал покрывать поцелуями мое лицо.

— Пустите меня, — прошептала я, испугавшись его напора. — Пожалуйста, гер Вольф.

Арман замер и заставил разжать свои объятия. С мученическим выдохом отступил на шаг и произнес.

— Прости, Сара. Я не хотел тебя пугать, просто не сдержался, — он взлохматил свои светлые волосы и мягко улыбнулся. Я так отвыкла от нормального общения, что тут же отвела взгляд. — Поужинай со мной, Сара.

— Вы совсем не боитесь, что нас кто-нибудь увидит? — пораженно спросила я, вскинув взгляд. На что он снова улыбнулся, но его глаза при этом остались грустными.

— Этого я уж точно не боюсь, Сара.

Я поежилась от тона, которым это было сказано.

— Присаживайся, — он пододвинул стул, приглашая меня за стол.

— Меня потеряют, — возразила я, стараясь не обращать внимания на то, как свело желудок от боли. Кормили здесь скудно, да и я старалась подкормить Даяну.

— Скажешь, что я приказал разобрать мой чемодан, — тут же нашелся он. Я слабо улыбнулась и все же села за стол. Арман сел напротив, но отчего-то не притрагивался к еде. — Ешь, Сара, я после поем, — поторопил он меня, и только тогда я сообразила, что столовых приборов больше нет, только один набор. Смутилась, опустив взгляд. — Сара, пожалуйста, — он накрыл рукой мою ладонь. — Я понимаю, что ты меня совсем не знаешь, поэтому и не доверяешь. Но поверь, я хочу для тебя блага. Правда, пока в моих силах только накормить тебя, поэтому прошу, не отказывайся.

— Расскажите о себе, гер Вольф, — попросила я, аккуратно высвобождая ладонь.

— Называй меня Арманом, — попросил он, откидываясь на спинку стула.

И пока я ела, коротко рассказал свою биографию. Отец его погиб ещё в первую мировую войну, мать воспитывала его одна. Денег постоянно ни на что не хватало, поэтому, когда объявили набор в кадетский корпус, он чуть ли не побежал в него. Уже на месте, среди преподавателей узнал Ганса, друга отца. Тот в память о павшем товарище помог ему получше устроиться. И после выпуска не бросил, продвигал его по службе. А после происшествия со мной решил оградить от ошибок, поэтому отправил на курсы по повышению навыков стрельбы. Но едва Арман вернулся в Берлин, Ганс понял, что все было зря. И помог молодому оболтусу найти Сару, хотя и предупреждал постоянно, что ни к чему хорошему это не приведет. В этот момент я так выразительно посмотрела в его голубые глаза, что он опустил голову, будто собираясь с мыслями.

— Я заметил тебя теплым весенним деньком ещё будучи кадетом. Ты сама была воплощением весны: рыжие кудряшки развевались на ветру, а сине-зеленые глаза смотрели на мир с почти детским восторгом. В тот день ты возвращалась домой, за спиной у тебя висел футляр со скрипкой. И по нему я понял, что ты ходишь в музыкальную школу. Поэтому и стал провожать тебя каждый раз до дома. Понимал, что ты никогда не взглянешь на нищего солдата, но не мог отказаться от этой сладкой пытки.

— Не сразу, но я вспомнила тебя в тот вечер, когда ты отпустил меня, хотя должен был арестовать, — призналась я со слабой улыбкой. Он неверяще посмотрел в мои глаза и снова потянулся ко мне, ласково дотрагиваясь до моего подбородка.

— Веснушки… Они так и не прошли с возрастом.

— Я же рыжая, — пожала плечами, чуть отодвигаясь назад. Не потому что его прикосновения были неприятны, наоборот, именно из-за того что жутко захотелось потереться щекой об его ладонь. Отвела взгляд и поспешно поднялась. — Мне надо идти.

— Придешь завтра? — с надеждой спросил Арман. И я неуверенно кивнула.

И с того вечера он начал приручать меня к себе. Раздобыв ещё один набор приборов, каждый вечер он угощал меня ужином. А свой паёк я отдавала сестре, хлеб же мы раздавали голодной ребятне.

Арман был терпеливым и заботливым, и скорее всего у него получилось бы меня соблазнить, но… Как-то случайно я подслушала разговор наших мужчин. Они готовили побег, главным среди них был военнопленный из Австрии. И в тот момент они рассуждали о том, что необходимо добыть ключ от склада с оружием. Арман к тому моменту стал уже помощником коменданта лагеря. И я была уверена, что у него будет нужный ключ. Поэтому и вызвалась помочь им, потребовав, чтобы при побеге из лагеря обязательно вывели мою сестру. Австриец пообещал сделать это.

И следующим вечером я пошла на дело. Среди заключенных был и специалист по ключам, он пообещал сделать слепок за пару минут, так что шанс удачно все провернуть был. Главное, нужно было придумать предлог, чтобы после совместного ужина вернуться в комнату Армана. Вот только всё пошло не по плану. Мужчина как-то слишком внимательно следил за каждым моим жестом. Или это я себя так накручивала?

— Сара, что-то случилось? — спросил он, обходя стол и присаживаясь на корточки рядом со мной. Покачала головой и впервые сама потянулась к нему за поцелуем. Связка ключей лежала на дальнем конце стола, поэтому я и не возражала, когда Арман в порыве страсти усадил меня на столешницу. Незаметно стащила ключи и аккуратно спрятала ключи в рукав рубашки. И только тогда с удивлением осознала, что при моем попустительстве, он уже кофту с меня стянул и сейчас расстегивал рубашку.

— Арман, подожди, — хрипло попросила я, упираясь одной рукой в его грудь. Он с усилием отодвинулся и заглянул в мои глаза, не скрывая собственного желания. — Не торопи меня, пожалуйста, — сипло сказала я. И он послушно отодвинулся. Прижав к груди свитер, я неуверенно спросила. — Можно я пойду?

Он прикрыл глаза и медленно кивнул, освобождая мне дорогу. Я уже дошла до двери, когда Арман меня окликнул.

— Сара, зачем тебе ключи? — он кивнул на краешек стола. Как он так быстро обнаружил их пропажу? Я всхлипнула, обессилено прислонившись к двери, и сползла на пол. — Тихо, Сара, — Арман метнулся ко мне и подхватил на руки. — Я же просто спрашиваю…. Тише, родная, — шептала он, успокаивающе гладя меня по спине. — Если вы затеяли побег, я помогу…

Я подняла на него слезящиеся глаза, боясь поверить в то, что слышу.

— Почему? — выдохнула я.

— Я же говорил, что желаю тебе благо, — повторил он сказанную когда-то фразу. — Но я не бескорыстен. Мы уйдем вместе и рванем в Америку, подальше от этого ада.

— Но Даяна…

— Поедет с нами, — спокойно и убежденно сказал он. Арман легко поцеловал меня в губы, и в этот раз я ответила на его поцелуй искренне. Он сам вскоре отстранился и уточнил. — Всё? Успокоилась? Тогда отведешь меня к заговорщикам? Нам нужно скоординировать наши действия.

Не могу сказать, что заключенные обрадовались его появлению. И далеко не сразу поверили, что он хочет помочь. Но слепок нужного ключа взяли. И даже обсудили некоторые моменты. Долго задерживаться не стали, вот-вот должен был наступить комендантский час.

Следующим вечером я пришла пораньше к Арману и осталась у него на ночь. Хотела узнать, что такое быть с любящим и любимым человеком. И не прогадала. Несмотря на ситуацию, я испытала такое счастье, что сама испугалась этого состояния.

Тем временем подготовка к побегу набирала обороты. У нас все бы получилось, но… Не знаю, сдал ли нас кто-то из своих, или солдат действительно случайно нашел тайник с оружием.

Тут же объявили общий сбор. Комендант сразу понял, к чему мы готовились. Предложил сдать организаторов побега, взамен обещал пощадить остальных. Мы молчали. И тогда он решил расстрелять каждого пятого заключенного в назидание. И сам пошел по нашим рядам, проводя чистку.

Я оказалось пятой. Только и успела вскинуть взгляд на Армана, когда грохнул выстрел.