Последний реанорец. Том IV

Глава 3. В дикой стигме…

Неизведанная местность.

Дикая стигма. Обитель вечного снега, льда и мороза.

Твою мать! И за что мне всё это?! Реанорец снова оказался в полном дерьме!.. Ох, Бездна! Вот зачем она полезла меня защищать?! Я ведь уже не единожды говорил им, что мне всё это не нужно!

Оглядевшись быстро по сторонам, понял, что за те мгновения ничего не произошло. По крайней мере, среди снежного бурана тёплого и уютного дома я разглядеть не смог, а после вновь окинул взглядом замерзающую девушку.

— Алина! Алина! Очнись! — громко проговорил я Трубецкой на ухо, касаясь её шеи, но складывалось впечатление, что та меня не слышит вовсе, и лишь сильнее погружалась в объятия морозного сна. — Алина, если ты сейчас не очнешься, мы оба замёрзнем к чертовой матери! Трепещи Ракуима! Ладно, не оба. Кто-то один…

Но всё было тщетно.

Чтоб меня тавтонский жеребец лягнул! Мороз и вьюга мне нипочем, хотя сильный дискомфорт всё-таки из-за человеческого организма имеется. Мастер Уартерат крепко-накрепко вбивал в нас все возможности реанорского тела, а теперь я нечто среднее между человеком и сыном Реанора.

Правда, намётки плана уже имелись…

— Ладно, надеюсь, сработает. Как бы то ни было, она хотела помочь. Расточительно, но хрен с ним. Она ведь водница как-никак, может чего и посоветует дельного.

Иллюзорная рука почти тотчас коснулась алой субстанции в воинской сфере, которой уже было меньше половины, по телу без какого-либо промедления хлынула сила, а следом внутри вновь образовался град невероятной силы, принося с собой ощущения тепла и постоянной боли.

Постулат реанорского берсерка…

Кровь, которая начала медленно густеть, заструилась по венам с новой силой, прогоняя через себя силу духа и разогревая всё тело до возможного предела. Пришлось перенаправить всю возможную силу не наружу, а оставить её там, где она есть. Окоченевшая кожа, нервы, кости всё вернулось на круги своя, отступил даже дискомфорт и зубодробительный холод.

Двенадцать лезвий…

Первое…

Второе…

Третье…

Приходилось исполнять технику одной рукой и сидя на заднице, а второй держать девушку прижатой к себе и укрывать её тело силой духа. Но чем больше работали лезвия вокруг нас, тем глубже мы проваливались под толщу снега и тем больше его наваливались сверху из-за постоянного бурана, создавая подобие гробницы или снежного кокона вокруг меня и Трубецкой.

Прекратить пришлось лишь после третьего исполнения, когда мы оказались на достаточной глубине, а снег над нами уже успел спрессоваться, благо жара от моего тела хватало с лихвой, хоть периодически и приходилось держать на своём горбу весь этот вес.

Через полчаса работы вокруг нас уже образовалась настоящая медвежья берлога, в которой маломальски, но можно было развернуться.

Правда, теперь здесь хоть и тепло и у нас есть печь в роли меня, но необходим был воздух.

Ладно…

Постулат реанорского берсерка…

Вихревая гильотина…

За одно мгновение колющий выпад моих рук на манер клинка дважды пронзил несколько метров снежного плена, по диагонали и ровно над головой, формируя выход вентилируемого воздуха.

— Заметёт снегом, но минут на сорок или час должно хватить, позже обновлю… — пробубнил я себе под нос, а на губах самопроизвольно заиграла ностальгическая улыбка. — Прямо-таки, как в старые добрые времена.

После же я не нашел ничего умнее и просто плотнее прижал девушку к себе, окутывая нас единым слоем духа и прислушиваясь к её уже не затихающему, а равномерному сердцебиению и также ощущая её потеплевшее тело. И медленно прикрыв глаза, я решил обдумать всё происходящее тщательнее, а затем немного погодя вернулся к тому, с чего всё и началось. Я вновь возвратился к самому началу приёма, и решил найти самую подозрительную мразь, которую прикончу по возвращении в столицу. То, что виновник всего был там, я почему-то не сомневался.

Единственное, что ощутила Алина перед пробуждением это непонятное неудобство и холод, но этот дискомфорт с лихвой покрывался странным и неестественным теплом. Теплом чьего-то тела. Лишь пару мгновений спустя девушка смогла вспомнить всё, что произошло до сего момента, и со слабой оторопью и зарождающимся внутри страхом медленно открыла глаза.

Первое, что она увидела, это был подбородок, что касался её лба, сама же она, обняв тело, отогревалась прямо на чьей-то груди, после ощутила мерное мужское дыхание, а затем к ней пришло осознание, что она невольно крепко обнимала этого человека. Лишь под конец всех наблюдений Алина смогла понять, что сейчас они отнюдь не на приёме, а в какой-то беде посреди мороза, снега и невероятного бурана, отголоски которого доносились откуда-то сверху. Было похоже, что каким-то образом Захар спас их обоих.

Впервые в жизни ей стало настолько стыдно, ведь она вспомнила последние моменты на приёме и своё поведение.

«Спасительница, которая не смогла никого спасти и сейчас ей самой требуется помощь. Что за позор?» — промелькнули мысли в голове у боярышни.

— Не нужно корить себя, — тихо прошептал Захар, не открывая глаз. — Хоть я и не просил об этом, но ты хотела помочь. И я ценю такой поступок и душевный порыв, но не скрою, очнись ты немного раньше, сэкономила бы мне прорву силы.

— Прости… — совсем тихо шепнула княжна. — Я хотела… помочь тебе.

— Запомни, глупая, — с улыбкой в голосе и на губах прошептал Лазарев. — Никогда не рискуй своей жизнью, чтобы спасти чужую. Поверь мне на слово, оно того не стоит.

— Но ты же ведь спас меня и Куню во время того нападения. И сейчас… тоже спас… — обреченно и со стыдом выдохнула Трубецкая.

— Это лишь мой тебе совет, — с тяжелым вздохом отозвался парень. — Я могу тебе сказать по своему опыту, если женщине нужно вступать в бой или спасать мужчину, то грош цена такому мужчине. И сейчас я говорю не о мужском эгоизме или же инстинктах альфа самца, либо силе этой женщины, просто так сложилось испокон веков. Я знавал много… великолепных воительниц, и все их судьбы окончились весьма жалко и плачевно.

— На третьем кольце, да? — с неподдельным интересом осведомилась Трубецкая, подняв голубые глазки на лицо Лазарева, к которому до сих пор не могла привыкнуть. Теперь парень выглядел старше её самой, а от мальчишеских черт не было и следа. Ей нравилось это, но в тоже время жутко пугали такие кардинальные изменения.

Всего на миг, но возникла томительная пауза, будто юноша над чем-то сильно задумался.

— Да… На третьем кольце… — грустно усмехнувшись, отозвался Захар.

— Ты знаешь, где мы? — вдруг шёпотом спросила Алина, разглядывая снежные стенки их пристанища, а после неосознанно прижалась к разгоряченному телу парня ещё крепче.

— Это северный полюс, либо материк Антарктида, либо стигма или пятно. Больше вариантов нет, но если обратиться за помощью к твоему телефону и просто запредельному количеству снега, то вероятнее всего это стигма или пятно, — бесстрастно ответил Лазарев, словно всё случившееся его не касалось, а голос его звучал так, будто он выбрался на прогулку с друзьями.

Вот только саму девушку такое откровение неслабо напугало, ведь еще с детства от родичей столпов она слышала много разного о подобных местах. Как объяснял ей дед, стигмы и пятна не для каждого воителя и мага. Смерть здесь может ожидать на каждом шагу. Но по виду человека, на котором она прямо сейчас лежала и отогревалась в столь интимной позе, и по его мимике складывалось ощущение, словно его это не заботило вовсе.

— Кстати, ты знаешь, что за дрянь в нас метнули? — с явным интересом спохватился Захар.

— Если всё так, как ты говоришь, то я догадываюсь, что это был за артефакт, — засомневалась боярышня.

Странным образом, но такое равнодушие и тихий убаюкивающий мужской голос вкупе с его телесным теплом, до невозможности успокаивал и придавал сил, что девушка самопроизвольно стала получать удовольствие от такой ситуации.

— Скорее всего, это был пространственный артефакт Распутина, — заключила вдруг она.

— Распутин? Кто он такой? Что за хрен?

— Безумный ученый и кровавый артефактор, сейчас его имя стёрто из истории и передаётся только среди представителей боярских родов, — добавила шепотом та. — В начале двадцатого века из-за его выходок и экспериментов погибло более двадцати тысяч человек. Каким-то образом он смог с помощью своих творений призвать из пространства стигм и пятен в наш мир более десяти могущественных тварей с центральных секторов и с их насиженных гнёзд. Город, в котором это произошло, был уничтожен в мгновение ока и превратился в ад. Когда на место прибыли столпы империи завязалась масштабная битва. Лишь только где-то примерно через неделю тварей удалось уничтожить, но более сорока уникумов сложили свои головы на руинах того города. Среди убитых был один мой родич и двое родичей Потёмкиных. С тех пор имя Распутина предали забвению, а его казнили. Наложили табу на всё, что с ним связано, в особенности на такие артефакты, но как видишь его дело, его творения и его последователи живут и поныне.

— Занимательная история, — после недолгого молчания отозвался Лазарев, над чем-то крепко задумавшись, но почти сразу парень быстро пришел в себя. — Как ты себя чувствуешь? У тебя есть какая-нибудь магия, что сможет защитить от холода и мороза? Сидеть на одном месте мы не будем. Пора выдвигаться.

— Найдется, воды тут достаточно, — кивнула девушка и, опершись на грудь мужчины, приняла сидячее положение. — Но надолго её не хватит. Броня будет потреблять много сил, да и холодно мне будет изрядно. К тому же Трубецкие не сильно-то и славятся обширным источником.

— Сколько протянешь?

— Часа три или четыре. Точно не знаю. Прости, — повинилась Алина, понурив голову.

— Вполне сгодится, — кивнул удовлетворенно мужчина, поднимаясь следом, а после под ошарашенным взглядом девушки стал снимать с себя рубашку, а следом и штаны. Затем, подняв взгляд на Алину и тщательно её осмотрев с ног до головы, сухо произнес. — Снимай платье!

— За-захар?! — возмутилась тотчас девица с разозлённым взором и мгновенно покраснела, а после стала отползать от меня, вжимаясь в снежную стенку. — Т-ты что удумал?! Я понимаю, мы можем умереть, но… но до свадьбы нельзя! Я была о тебе лучшего мнения! Я аристократка! Не надо! Пожалуйста!

Ох, Бездна! Что за мысли у неё в голове? Нашла о чем думать в такие моменты.

— Ты что себе нафантазировала, глупая?! — скривился я, словно была задета моя честь и гордость, глядя в испуганные глаза боярышни. — Мне не страшен мороз, считай это особенностью моего тела после пробуждения. Будем мастерить тебе одежду из того, что есть, чтобы ты протянула дольше снаружи. Затем будем останавливаться в таких берлогах на отдых и ради восстановления твоего резерва. Мне приглушить ауру, чтобы было темнее?

Понятно, что скрывать сейчас все свои возможности смысла нет. Это чревато быстрой гибелью.

— То есть… ты… ты не хочешь… меня… — запинаясь и еще сильнее смущаясь стала лепетать девушка.

— Алина, возьми себя в руки, — тяжело выдохнул я, закатывая глаза и перебивая девицу. — Ты прелестная девушка, а я не занимаюсь насилием над женщинами. Убийством воителей и магов еще могу грешить. При других обстоятельствах я бы поухаживал за тобой, но ты же видишь, где мы сейчас находимся.

— Прости… я… я поняла… но ты… ты не мог бы отвернуться? — лицо княжны уже было пунцового цвета даже в таком полумраке.

— Алинаааа… — протянул устало я. — Мне всё равно сейчас придётся тебе помогать с одеждой.

Рога беса мне в зад! Чем я только занимаюсь? Пытаюсь уговорить девушку раздеться, чтобы ей же помочь.

— Х-хорошо… Но приглуши тогда немного ауру… — взмолилась смущенно магиня, ухватившись за подол вечернего платья.

Я же в свою очередь почти сразу ослабил мощь духа на теле, но, как и оказалось в дальнейшем, всё же чуточку лукавил.

В чем-то я вынужден был с ней согласиться. Было нечто волнительное, пикантное и возбуждающее во всей сложившейся ситуации, к тому же на Трубецкой было весьма соблазнительное красное бельё и чулочки. Правда, я никоим образом так и не выдал своего сексуального влечения по отношению к девушке, и стоило ей снять с себя платье, при помощи своих штанов и рубашки я быстро принялся за работу по обновлению одежды Алины.

По завершению всего своего рукоделия вид у Трубецкой был более чем бродяжнический, пришлось ей даже отдать обувь и носки, ведь каблуки плохо были пригодны для ходьбы по снегу. Я же так и остался в одних трусах на босу ногу. Видок у нас сейчас был до невозможности престранный.

Видимо, в таком одеянии еще не расхаживала ни одна из княжон. В ход пошел даже ремень и дамская сумочка Трубецкой. Жаль только, что своих джадов я так и не нашел в снегу, но зато сгодились несколько тонких игл, что я спрятал в рубашке и штанах.

— А теперь слушай меня внимательно, Алина, — чеканя каждое слово, заговорил я, наверное, приказы от почти голого мужчины выглядели странно. — Ты не изгой и в стигме впервые, поэтому любые мои приказы будешь исполнять беспрекословно. Скажу сражаться, будем сражаться. Скажу — беги, ты побежишь. Если устанешь и не сможешь поддерживать свою водно-паровую магию, говори сразу мне. Тебе ясно?

— Да, я буду тебя слушаться! — уверенно произнесла боярышня.

Молодец она всё-таки, хоть и боится, но не показывает вида.

— Тогда задействуй магию.

Трубецкая лишь безмолвно кивнула, и в следующий миг вокруг неё стал образовываться туман или даже горячий пар при взаимодействии с моей аурой, и который окутывал её точеную фигурку подобно тёплой одежде, а следом водные потоки обернули тело девушки в настоящую броню и сохранили всё выработанное тепло.

— Молодец, — подмигнул я ободрительно девушке, а та в ответ показала слабую, но довольную улыбку и приобняв Алину за талию левой рукой я быстро прикрыл глаза.

Ну что же, начнем наше выживание на просторах стигмы. Надеюсь, мы не сдохнем.

А теперь…

Двенадцать лезвий…

И в следующую секунду всё наше убежище было разрушено действием реанорской техники.

Мороз и резкий ветер пробирал до костей невзирая на силу духа. Порой меня даже не спасала вся хвалёная реанорская выучка. Приходилось обращаться к постулату и его согревающему эффекту. Правда, за всё время пока мы шли по нескончаемой снежной пустоши, нам не встретилась ни одна тварь, ни единой живой души. Лишь только буран, нескончаемый снегопад, вечный лёд, постоянные сумерки, а также несколько айсбергов, что напоминали собой пики горных вершин.

Чуткий реанорский слух с самого начала попадания на поверхность лишь страдал от свистящих порывов ветра, то и дело не давал сосредоточиться на выбранном пути. Несколько раз мы проваливались под толщи снежной мглы, но пару раз нас в последний момент спасали водяные платформы Трубецкой. Можно было передвигаться и на них, но тогда у княжны не оставалось бы сил, чтобы поддерживать свою двухслойную защитную броню.

К тому же Алина продержалась дольше. Гораздо дольше. Целых шесть часов и всё это время продолжала молчать. Причем, когда шестой час шел к своему исходу, мне наконец-то удалось уловить и ощутить странные звуки. А странные они были по той причине, что с каждым мгновением они приближались к нам всё ближе и ближе, словно нас кто-то учуял и пытался настигнуть со спины.

— Во имя Бездны, наконец-то! — пробормотал я себе под нос.

Как бы то ни было, это и радовало и огорчало. Радовало по той самой причине, что в этой стигме всё-таки были живые организмы и признаки жизни, но омрачало всю ситуацию отнюдь недобрые намерения, ведь направлялась к нам прямо сейчас стая каких-то агрессивных существ.

Обернувшись назад, я встретился с изможденным и напуганным взглядом девушки.

— Алина, если мы сейчас не справимся, то будь готова убегать на своей водяной платформе, тебе ясно? — выкрикнул я ей на ухо, пытаясь перебить порывы шквалистого ветра.

Но стоило мне закончить, как паника Трубецкой превратился в животрепещущий ужас.

— О чем ты, Захар?! Я тебя не оставлю!

— Это приказ! Подготовься к битве, с минуты на минуту у нас будут гости…

Не успел я договорить, как чувство опасности усилилось, а звуки стали более явные.

Трепещи Ракуима! Какие же быстрые твари! Что?!.. Они передвигаются под снегом?! Хитрые бестии!

— Будь готова. Находись позади меня! В случае чего будешь прикрывать! — внезапно и как можно громко выкрикнул я, делая несколько шагов вперед и загораживая боярышню спиной, а по телу тотчас заструилась кроваво-красная сила духа, а оружием моим сейчас были только руки, но и параллельно с этим взгляд ухватился за пяток бугрящихся снежных барханов, что приближались к нам на дикой скорости. — Бездна, они уже здесь…