Последний Иггдрасиль

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Я прилетел с Марса.

Да, с Марса, где целых десять лет помогал возводить герметичный комплекс для первой американской колонии.

Десять лет не по марсианским, а по земным меркам. Но даже земные годы могут тянуться очень долго.

Да, десять долгих лет.

Услышав такое, люди смотрят на меня как на чокнутого. Кто в здравом уме будет торчать на Марсе десять долгих лет? Ради чего?

Ответ прост — ради денег. И стажа. С таким послужным списком меня возьмут на госслужбу с распростертыми объятиями: стоит лишь заикнуться — и любая должность моя.

Итак, комплекс построен, и я вернулся на родную планету. Прочь от суровых марсианских ветров и унылых пейзажей, прочь от неумолимо растущего Олимпа, что высился напротив моей воздушной палатки.

Я вернулся на родину. В маленький городок, некогда воплощавший собой целый мир. Вернулся домой.

— Шикарно выглядишь, — жмет мне руку отец.

Мать обнимает и целует:

— Слава богу, ты дома.

— Ну, Нил, какие планы? — спрашивает дядя, не поленился приехать ради такого случая.

Я мотаю головой.

— Сначала отдохну.

— Еще бы! — подхватывает отец. — Десять лет горбатился на этом комплексе!

— Кстати, зачем его строят? — вклинивается мать.

— Там будут жить колонисты.

— Сумасшедшие, — фыркает дядя.

Киваю:

— Наверное.

Лето. Любуюсь двором из окна своей спальни на втором этаже. После дождя трава изумрудно-зеленая с островками цветочных клумб. Похоже, отец недавно подстриг лужайку — та лежит ровным ковром, без единого сорняка. Двор окружен белым забором. Краска еще свежая.

Мое место здесь. В мелкобуржуазных окрестностях мелкобуржуазного городка. На Марсе мне часто снился родной город, дом и двор, моя комната под самой крышей. На предложение остаться и примкнуть к колонистам долго хохотал в ответ.

К черту Марс!

Снизу доносятся голоса родителей и дяди. К ним примешивается четвертый, смутно знакомый. Насыщенный и яркий, как полуденное солнце.

— Нил, к тебе гости, — зовет мама.

Спускаюсь в гостиную. Да, это Джуди. Джуди Дэлмс. Она подбегает ко мне, целует. Ее аромат обволакивает меня. Странным образом он запомнился больше всего. Больше золотисто-каштановых волос и бездонных синих глаз. Больше ямочки на правой щеке. Больше сдержанной улыбки. Когда-то мы с Джуди были парой. Напрасно она меня поцеловала. Слишком много воды утекло.

Да и наверняка Джуди замужем.

Прогуливаемся по улице. На часах полдень, с зеленых холмов, опоясывающих равнину, дует теплый ветерок. Ветер в ее волосах, походке, фразах.

— Да, я была замужем, но развелась.

У нее трое детей. Сьюзан, Кевин и Карл. Мальчишки жаждут встречи со мной и мечтают улететь на Марс.

— Они столько о тебе слышали.

— Зачем им на Марс?

— Ну, Нил, они же дети.

— Дети вырастают.

— Чем планируешь заняться?

— Пока не решил.

— Тебя с радостью примут на любую должность.

— На то и был расчет.

— Я тоже работаю. Днем в супермаркете, а вечерами выступаю в шоу. Сегодня взяла выходной.

— У тебя две работы?

— Трое детей, сам понимаешь.

Не понимаю.

— А муж разве не помогает?

— По большим праздникам присылает чек.

Возвращаемся к моему дому. У обочины припаркован электрокар Джуди, крохотный «универсал». Она садится за руль.

— Выступаешь сегодня?

— Нет, только по выходным.

— Как-нибудь загляну. Познакомишь с детьми.

— Обязательно, иначе они меня загрызут.

— Где живешь?

— Все там же. У родителей.

У отца отпуск. Едем в центр пропустить по кружечке пива. Деловая часть практически не изменилась: все те же ряды зданий с фасадами из папье-маше. На месте знакомой пивнушки теперь универсальный магазин. Заходим к Большому Чарли. Помню его очень смутно, но жму руку. В заведении — затишье, посетителей мало, все незнакомые.

Чарли больше не стоит за стойкой, нанял помощницу. Она встречает отца как давнего приятеля.

— Выходной, Джордж?

— Отпуск.

— Чем занимаешься? Красишь дом?

Отец представляет нас друг другу. Барменшу зовут Пэт. Она примерно моего возраста, но выглядит моложаво. На первый взгляд худенькая, но, присмотревшись, замечаешь полную грудь и округлые бедра. У нее карие глаза и светлые волосы — диковинное сочетание. Мелкие косички в беспорядке рассыпаны по плечам. Пэт говорит, что раньше работала стриптизершей. Интересно, как она догадалась, что отец красит дом. Он пока не начал, но собирается. Знаю точно, потому что видел лестницу и банки с краской на заднем крыльце.

Пэт угощает — в честь моего полета на Марс.

— Ты не похож на марсианина. Почему вернулся?

— Нужно помочь отцу красить дом.

— Значит, я угадала. Насчет покраски.

— Все правильно, отпуск.

Ужинаем. Мать подает ростбиф из настоящего мяса — солидный удар по ее бюджету, мне даже неловко. На десерт — яблоки «долгоспелки», некогда любимые, а теперь странные на вкус. Сухпаек меняет вкусовые рецепторы, хотя кормили на Марсе неплохо.

Дядя с тетей остались на ужин.

— Ну, Нил, какие планы? — снова спрашивает дядя.

Качаю головой и говорю, что пока никаких.

Отец молчит, но и он скоро задаст тот же вопрос.

Смотрю тривизор, потом иду в душ, бреюсь, надеваю брюки, рубашку, ботинки, какие носил до полета, и отправляюсь к Дэлмам. Путь близкий, добираюсь за несколько минут. Чувствую, что окончательно свыкся с земной гравитацией. Во дворе играют двое мальчишек. Похоже, приняли меня за марсианина и несутся к дому с криком:

— Мама, мама, он здесь!

Джуди встречает меня на пороге и ведет в гостиную. Наливает кофе. Карлу семь, Кевину пять, а малышке Сьюзан всего три. Дети очень красивые, у них глаза Джуди. Карл расспрашивает о Марсе. Рассказываю про Жемчужную землю, Синус, провинцию Фарсида, где стоит комплекс, про устрашающий Олимп. Рассказываю, что небо там не голубое, а желтовато-розовое. И, дабы умерить детский восторг, рассказываю о пронзительных ледяных ветрах, о том, как «марсиане» вынуждены носить респираторы на открытой местности.

— Выходит, они не настоящие марсиане? — хмурится Карл.

— Боюсь, что нет.

— А марсиане вообще были?

— Наверное, но следов мы не нашли.

— Меня туда точно не тянет, — признается Джуди.

— А меня тянет! — восклицает Карл.

— И меня! — подхватывает Кевин.

— Не переживай, — успокаиваю Джуди после того, как дети улеглись. — Повзрослеют и передумают.

— Ты же не передумал.

— Я и не повзрослел.

Неправда. Я полетел на Марс ради безопасности на Земле.

Мы сидим на диване, смотрим тривизор. Дома больше никого, кроме детей. Отец Джуди в отпуске, они с матерью две недели пробудут на Тысяче островов. Стены блестят свежей краской. Порываюсь спросить, делал ли ее отец ремонт в прошлый отпуск, но в последний момент прикусываю язык. Не мое дело изучать привычки среднего класса. Какая разница, кто и когда красит стены.

Знаю, стоит мне только сказать или намекнуть — и Джуди поведет меня в спальню. Но я молчу. Не потому что не хочу ее — как можно не хотеть женщину после стольких лет воздержания. Меня останавливает странный холод, который невозможно преодолеть.

В дверях мы целуемся. Джуди пылко обнимает меня, но чувствует холодность и отстраняется. Летние звезды освещают мне дорогу домой.

Помогаю отцу с покраской. Он наконец решается заговорить о моих планах, но не напрямик. Пока вожусь с оконной рамой, слышу ненавязчивое:

— Через две недели конкурс на должность почтальона.

Пропускаю его слова мимо ушей.

— Конкурс — просто формальность. С твоим-то послужным списком и сдавать ничего не придется.

— Можно подумать, я не сдам! — огрызаюсь в ответ.

— Конечно, сдашь. Главное, конвертировать заслуги в работу. Получишь место, и можно спать спокойно.

— Ты о чем?

— О стабильности. Понятно, ты прилетел не с пустыми руками, но нужен стабильный заработок. При нынешних ценах никаких денег не хватит. А так будет верный кусок хлеба к старости.

Я молчу.

Вечером иду пропустить кружечку к Большому Чарли. Натыкаюсь на старых знакомых, бывших одноклассников. Все твердят одно и то же — до чего охота слетать на Марс.

Объясняю, нет ничего проще — бюро колонизации по-прежнему ищет добровольцев. В ответ слышу: мы бы рады, но жены, дети… Предлагаю взять их с собой. На меня смотрят как на чокнутого.

Пэт сегодня огненно-рыжая. На вид — вылитая старшеклассница, только глаза выдают истинный возраст. Удивляюсь столь радикальной перемене с волосами. Пэт улыбается и говорит, что никто не знает, какая из причесок настоящая. Мне нравится ее улыбка. Искренняя, доверительная, как будто мы знакомы много лет.

Угощаю Пэт выпивкой. Потом она меня.

— Помогаю отцу красить стены.

— Вернулся, и сразу в колею.

— Неужели выбралась и поняла, что проклятая колея засасывает?

— Для этого не надо далеко ходить.

— А мне пришлось.

Пэт смеется.

— Смотришь с Марса, а видишь все тот же двор.

Она отпускает очередного клиента и возвращается ко мне. При взгляде на нее не возникает холода.

— Расскажи, какая Земля оттуда?

— Милая голубая звездочка. А зачем ты подалась в стриптизерши?

— За адреналином.

— Ты нимфоманка-эксгибиционистка?

— Вроде нет.

— А почему бросила?

— Выскочила замуж за человека, который верил во второе пришествие Христа. Не хотел, чтобы тот увидел меня голой. Но брак все равно распался.

— Что мешает начать заново?

— Я слишком старая и толстая.

— Ну да, а луна сделана из зеленого сыра.

— Если честно, не хочу. Мотаюсь из города в город, как в старые времена. Только с шеста перебралась за стойку.

— По утрам на Марсе я первым делом видел Олимп.

— Какой он?

— Представь, если бы штат Юта превратился в гору двадцать шесть километров высотой. Тогда я мечтал избавиться от этой громадины. Теперь не знаю.

— Так или иначе, но ты от нее избавился.

— Наверное. Ладно, мне пора. Завтра с утра красим заднее крыльцо.

В свой выходной звонит Джуди. Они с ребятней устраивают пикник. Карл и Кевин просят пригласить меня. Красить мы на сегодня закончили, поэтому соглашаюсь.

Джуди заезжает за мной на «универсале». С трудом втискиваюсь в салон, где уже сидят трое детей плюс корзина для пикника. Едем в парк в семи километрах от города. Жаровни, раскладные столы, раздевалки. Дети в восторге. Носятся вокруг меня, уговаривают искупаться. Особенно малышка Сьюзан. Переодеваемся с мальчишками в плавки, а Сьюзан, с помощью Джуди, в купальник. Веду малышню на пляж. Джуди тем временем разогревает на жаровне синтезированные хот-доги и соевые гамбургеры. Роль отца придает мне солидный вид, для разнообразия даже приятно. Пристально слежу за девчушкой. Она весело плещется на отмели. Карл и Кевин заплывают далеко, стараются произвести впечатление. Кричу, чтобы плыли к берегу.

Потом все вместе устраиваемся за раскладным столом. День будний, народу в парке мало. Удивляюсь, почему у Джуди нет собаки.

— Была, но попала под машину. Скоро заведем новую.

Вспомнив о собаке, дети заметно расстраиваются. Пса звали Спайк.

— На сей раз купим ирландского сеттера, — обещает Джуди, — хотя он стоит как чугунный мост.

Она достает пиво. Прихлебываем из биоразлагаемых банок, пока мальчишки играют в салки, а Сьюзан рисует узоры на песке.

— Ты захватила купальник? — спрашиваю у Джуди.

— Да, но купаться теперь можно только через час.

Ждем, а через час всей гурьбой направляемся к озеру. Мужчина, женщина, дети. Радостный смех, брызги. Собаки, правда, нет, но скоро будет.

Похоже, солнце растопило мой лед. После пикника провожу вечер с Джуди. Ужинаем картофельным салатом и синтезированной нарезкой. Сьюзан укладывается рано, мальчишки как завороженные слушают про Марс, забираются мне чуть ли не на колени, но между нами пропасть. Не понимаю почему, ведь дети такие замечательные. Джуди отправляет их спать, сама садится рядом. Обнимаю ее за плечи. Чувствую знакомый холод. Отчуждение. Мы целуемся, но ничего хорошего это не сулит. Ухожу под нелепым предлогом. Дойдя до дома, стою во дворе и смотрю на звезды. Пытаюсь разглядеть Марс. Оранжевую точку на сонном небе. Меняю колею в надежде разглядеть себя. Существуй марсиане взаправду и проведи они год на Земле, стали бы землянами? Обратный ход мысли ни к чему не приводит. Теряюсь на нетронутых просторах инопланетной науки. Оставляю Марс звездам, захожу в дом, желаю родителям спокойной ночи и поднимаюсь к себе.

Отпуск кончился, отец возвращается на почту. Вечером приносит бланк заявления на конкурс. Заполняю и отдаю ему. Отцу одиннадцать лет до пенсии. Он ждет ее как манны небесной. Вопрос, что потом. Не каждый же день красить стены. Наверное, разобьет огород. В отце есть фермерская жилка. Во дворе появится огород, а стены будут сверкать бесчисленными слоями краски.

Перебираю волосы Пэт и спрашиваю:

— Настоящие?

— Тебе какое дело?

— Такое. Настоящие или нет?

На отцовской машине мы едем смотреть кино под открытым небом, потом останавливаемся на отвесном берегу у озера.

— Да, настоящие.

— У тебя прекрасные волосы. Зачем прятать их под париками?

— Для разнообразия и шарма. Чарли гребет деньги лопатой, и все благодаря мне.

— Спорим, все клиенты зовут тебя на свидание?

— Прямо как ты.

— Точно.

— Многие зовут. — Пэт обращает ко мне лицо, залитое звездным светом, его отблеск отражается в глазах. — Но ты единственный, кому я не отказала.

— Потому что я с Марса?

— Возможно.

— Ты тоже, отчасти.

— Поэтому ты меня пригласил?

— В некотором роде.

Мы целуемся, ощущаю звездный свет на ее губах. Достаю из багажника одеяло и стелю на землю. Мы ложимся.

Внизу тихо плещутся волны, все вокруг в сиянии звезд.

— Это действительно мои волосы, — шепчет Пэт.

Гадаю, куда подевался мой холод. И отчужденность. Нет, отчужденность на месте. В моих объятиях чужая.

Мужчина, женщина, озеро, звездный свет. И Марс — там, высоко-высоко. Мужчина и женщина. Занимаются любовью.

— Джуди вчера звонила. — Мать переворачивает на сковороде бекон. — Такая приятная девушка.

— Мам, мне глазунью с одним желтком.

— У них будет барбекю. Дети очень на тебя рассчитывают.

Карл, Кевин и Сьюзан. Соевые гамбургеры и синтезированные хот-доги. Может, вареная кукуруза. Все это часть незыблемой замысловатой схемы. Работа, жена, дети, пенсия. Торжество среднего класса. Схема меняется лишь с наступлением войны, да и то ненадолго. Бог сотворил Землю для среднего класса.

А для кого Он сотворил Марс?

Вместо барбекю иду к Большому Чарли. После смены Пэт приглашает к себе. По дороге рассказываю про заявление и заключаю: «Меня обязаны принять».

— Ради этого ты летал на Марс?

— И ради этого тоже. Колледж мне не светил — высшее образование среднему классу не по карману. Остается госслужба. Единственная проблема — слишком много кандидатов. Вот и приходится лезть через окно.

— А в отпуск будешь красить стены?

— Разумеется.

Мы сидим на кровати.

— Наверное, я чересчур цинична. Просто когда раздеваешься, мир обнажается в ответ.

— Это твои настоящие волосы?

— Ты же знаешь, что нет.

Пэт снимает парик, трясет головой — мягкие каштановые кудри рассыпаются по плечам. Мы целуемся, холодность ушла безвозвратно.

— Экзамен завтра в девять утра, — объявляет отец. — На цокольном этаже.

— Джуди опять звонила, — добавляет мать. — Приглашает на ужин. Ее родители вернулись, хотят познакомиться. Ах да, еще звонили из бюро по колонизации. Просили перезвонить.

Набираю номер. Оказывается, им не хватает людей. Интересуются: может, я передумал. Отвечаю:

— Черта с два!

Ужинаю с родителями Джуди. Они — точная копия моих. В честь такого случая мать подает отбивные из настоящей свинины. Джуди испекла яблочный пирог. Детям достается по два кусочка. Мне один. Пирог очень вкусный. В какой-то момент картинка словно замирает. Джуди, родители, дети превращаются в мрамор. Меня окружают статуи. Я единственный живой за столом. Видение исчезает, передо мной вновь среднестатистические американцы, с аппетитом уплетающие пирог.

Джуди моет посуду, потом устраиваемся с ней на крыльце.

— Слышала, завтра экзамен.

— Да.

— Твоя мама говорит, ты участвуешь. Удачи.

— Нет, я лечу обратно.

Пауза. Джуди сосредоточенно катает камешек носком туфли. Наконец:

— Этого следовало ожидать.

Я молчу. А что сказать?

— Там настолько хорошо?

— Поначалу думал, что плохо, но, похоже, ошибался.

Прощаюсь с ее родителями, детьми. Мальчики явно напуганы. Целую Сьюзан и не ощущаю холодности. Малышка еще знает, что она с Земли.

Прощаюсь с домашними. Отец говорит, что понимает. На самом деле нет. Мать плачет. Они уже все за меня решили. Приезжают дядя и тетя. Жму руку дяде, целую тетю. Дядя украдкой косится на меня. Прикидывает, не сумасшедший ли я.

Захожу попрощаться к Пэт. Она выходит из-за стойки.

— Я тоже еду. Если возьмут.

— Возьмут.

Дома она укладывает вещи и вдруг заявляет:

— Если что, мы свободные люди, ничего друг другу не должны.

— А если я хочу наоборот?

— Как скажешь.

— Зачем ты летишь?

— Обрести дом.

— Марс тоже обнажится, рано или поздно.

— Нет, если не разденусь первой.

Шаттл взмывает ввысь. Любуюсь ее лицом в звездном свете. Сквозь правильные черты проступает сила и решительность. Из Пэт получится отличная марсианка. Среди добровольцев замечаю знакомых. Мы вместе возводили комплекс под марсианскими лунами. Марсиане летят домой.