Портал

Первая глава

Макс, невысокий, черноволосый, с небольшими, пронзительно голубыми глазами, с недоверием смотрел на ребёнка, которого Тася сунула ему в руки. Мягкий, тёплый — страшно в руках держать: или сломаешь, или уронишь.

Ребёнок — не сомневался. Он умильно смотрел на Макса и беззубо ухмылялся до обалденно счастливых ямочек на щёчках, вцепившись одной ручонкой в солнцезащитные очки Макса, торчавшие из нагрудного кармана. Отобрать очки Макс уже не пытался — бесполезно. Договориться — тоже. На любую попытку диалога малыш откликался радостным лепетом, в котором трудно разобрать хоть одно слово. Одетый в светлый фланелевый комбинезон с прыгающими по нему зайцами с морковками, пацанчик, кажется, был уверен, что весь мир благоволит ему.

Додумавшись до этой мысли, Макс осторожно покосился на Тасю, которая бегала по небольшой, обклеенной весёленькими обоями детской, собираясь в прогулочное путешествие. «С такой мамой можно быть уверенным», - согласился он с ребёнком.

— Макс, у тебя карманы свободные? — спросила Тася, ероша короткие русые волосы и озадаченно глядя на пакет с подгузником, который не уместился в дамскую сумку.

— Чувствую себя лысым нянькой! — провозгласил Макс, одновременно с сожалением качая головой. — То бишь — Вин Дизелем!

— Что ещё за дизель? — подозрительно спросила Тася. — И почему ты себя им чувствуешь?

— Актёр такой, — объяснил Макс, заглядывая в лицо пацанчика и невольно улыбаясь ему. — Он в фильме охранял целую кучу детей и надевал на себя ременную упряжь, чтобы всунуть в её петли вместо оружия вот эти самые бутылочки со смесью и подгузники. — Помолчал, скептически вспоминая, и пожал плечами. — Кажется. Если в следующий раз ты меня позовёшь гулять с младенцем, я тоже надену ремни. Буду крутым нянем!

— Не знаю, — пробормотала Тася, вытаскивая из дамской сумки пластиковый пакет, и засовывая в него то, что не поместилось в сумку. — Может, я только придумала всё. Может, следующего раза не будет. В общем, мы посмотрим. Если ничего нет, если я зря тебя вытащила с пляжа, с меня поход в Макдоналдс.

— Почему туда? — недовольно спросил Макс, пытаясь сделать Илюшке козу пострашней и в то же время будучи начеку: ребёнок у Таси шустрый и старался эту самую козу поймать пухлыми ладошками и сразу потащить ко рту.

— А чем тебе Макдоналдс не угодил?

— Я люблю заведения камерные! — объяснил Макс, отворачиваясь от Таси вместе с ребёнком, лишь бы суровая мама не заметила, что он пытается вытащить свой палец изо рта вышеозначенного ребёнка. Челюсти малыша, только-только начинающие вооружаться едва заметными зубами, довольно крепкие — заметил в нём бесстрастный, как он надеялся, наблюдатель, стараясь не скривиться от боли.

— На, дай Илюшке соску — палец отпустит! — скомандовала Тася, заметившая всё-таки его потуги самостоятельно справиться с малышом — не навредив ему, и огляделась, не забыла ли чего.

Потом сообразила, что взять соску он не может: одна рука держит Илюшку, вторая — у малыша во рту. И выполнила нужное действие сама. Счастливый ребёнок активно зачмокал соской, ликующе глядя на Макса, а тот, высвободившись из капкана и выдохнув, незаметно вытер обслюнявленные пальцы о джинсы, философски размышляя: если мама Тася не обращает внимания на его палец в микробах, стоит ли намекать, что рот младенца неплохо бы продезинфицировать? Или маленький переживёт парочку-другую миллионов чужих микробов, попавших в его организм? Макс представил эти миллионы и поёжился… Тася продолжала командовать.

— Всё, кажется, ничего не забыли. Идём. Влад ждёт у подъезда. И что значит — камерные заведения? Ресторан, что ли? Отдельный кабинет?

— Ну конечно! — возмутился Макс. — Нет! Я просто не люблю, когда народу много и запах слишком сильный. Мне нравятся маленькие кафешки, где можно сесть в уголочке, у окна, взять кучу пирожных и к ним сладкий кофеёк.

— Макс, ты не свихнулся ли? — поразилась Тася. — Хочешь диабет заработать?

— Почему сразу диабет? — обиделся Макс. — Алексеич сказал, если я хочу сладкое — значит, надо! Он считает, что у меня этот, метаболизм такой, что сладким можно восстанавливать потраченные силы. Вот!

Тася только скептически хмыкнула, открывая ему подъездную дверь. И они втроём вывалились в раскалённое июльское лето.

У подъезда их ожидал шикарный джип с персональным водителем. Влад, привычно импозантный, невзирая на кучи цепочек и всяких бус на груди, сидел с открытой дверцей и курил в ожидании своих. При виде вышедших он быстро затушил сигарету и сразу встал, чтобы взять сына у Макса. Тася устроилась на заднем сиденье и забрала Илюшку у мужа — с трудом: малыш успел вцепиться в обереги отца. Пришлось некоторое время потратить, чтобы повынимать цепочки из крепкого кулачка… Макс довольно ухмыльнулся. Не часто доводится прокатиться в такой солидной машинке! И выглянул на улицу. Мда… Июль во всей красе. Лето аж звенит! Но, не позвони Тася, Макс умер бы со скуки. И с тренировок. Врач Володя в последнее время озверел и начал в спортзале такое вытворять, что Макс уже подумывал, не смыться ли из города куда подальше. Умом понимал, что эти тренировки ещё как нужны. Но внутренне возмущался: у него летние каникулы! А его гоняют, как сявку какую!

— Мы прямо до парка поедем? — ненужно спросил он, блаженно щурясь на припекающее сквозь стекло солнце и машинально нащупывая на голове солнцезащитные очки, чтобы спустить на нос.

— Да, именно, — привычно негромко ответил Влад, легко улыбаясь Тасе в верхнее зеркальце.

И Макс, глядя туда же, разулыбался так, как будто это ему она ответила понимающей улыбкой. А потом стал наблюдать за дорогой, которая скользила вместе с улицей, сияющей палящим солнцем, мягко и спокойно.

Тася до сих пор жила у своей матери, в деревне. Сейчас она оставила там своих старших дочь и сына и приехала повидать Влада — соскучилась. Жила здесь уже неделю, и Макс уже встречался с ней и даже успел пару дней назад погулять в том же парке, куда они сейчас ехали. И ему понравилось! Он испытывал какой-то невероятный восторг, хотя Тася поначалу злилась. Но Максу точно понравилось! Потому как его, катящего коляску с Илюшкой, в парке всякие старушки сначала приняли за Тасиного мужа и начали её ругать за спиной — естественно, не в глаза: «Окрутила взрослая баба мальчишку — и хоть бы хны! У, бессовестная! И не стыдно ей — идёт, как цаца какая?!» Тася поджала губы и промолчала, явно не желая ввязываться в объяснения, но, когда начали возвращаться мимо тех бабулек, Макс не удержался и, чуть поотстав (специально уронил Илюшкину игрушку и прошёл с коляской мимо — типа, не заметил оброненное), крикнул Тасе, в задумчивости ушедшей чуть вперёд: «Мама! Мам! Мы игрушку потеряли!» Бабульки глаза вытаращили, голос потеряли, а потом!.. Потом начали жалеть изумлённую Тасю: «Господи, кто ж так рано замуж-то выходит! Где ж глаза её матери были?! Как она отдала-то девчонку замуж в такие годы?! Вон какого балбеса успела родить да вырастить, а сейчас ещё!..»

Тася тогда поглядела на него, подняв бровь, и спросила:

— А зачем?

— А затем, что не фиг, — доступно объяснил Макс.

Она согласилась с ним, а потом они ехали в машине Влада и лопали мороженое, поглядывая на заснувшего Илюшку, и было замечательно.

А вчера Влад позвонил и попросил Макса погулять в парке рядом с Тасей и сегодня. Тасе показалось — в парке что-то неладно, а объяснить — что, не может. Не определилась ещё — ни с местом, ни с этой неладностью. Зная, что Тася зря тревожить не будет, Макс тут же согласился. Прогулка с Тасей — это всё равно не тренировки у Володи. Пока собирали вещи для прогулки, Тася сказала, что объяснит всё в самом парке.

— А Влад? — поинтересовался Макс. — Он что сказал?

— Влад ничего не сказал, потому что ему пока некогда со всякими неопределённостями возиться. У него новый клиент. С закидонами.

— Да-а? — позавидовал Макс. Он любил клиентов с закидонами: столько сказок нарасскажут! И главное — с твёрдой верой в них, а уж как эмоционально!.. Заслушаешься. — И что у них?

— Клиент утверждает, что призрак. Влад говорит — пока неясно, призрак ли.

— Тась, а если я попрошу, он меня возьмёт с собой?

— Макс, мне поверишь? Пустышка, — убеждённо сказала Тася.

— Ну, если ты так говоришь… — разочарованно отозвался парень. А он-то уже в воображении бегал по громадному помещению (небось, клиент-то из богатых, а значит — дом у него не дом, а домина!), типа, за едва видимым облачком привидения!

Джип притормозил на стоянке возле парка, и Влад выгрузил персональную машину Илюшки — лёгкую коляску, багажную корзину которой Тася наполнила прогулочным имуществом сынишки. Поцеловав на прощание мужа, она помахала ему. Макс — тоже помахал, хмыкая в душе: а вдруг одна из тогдашних старушек тоже видела, как они прощаются с Владом, и решила, что он отец Макса?.. Разворачивая коляску к парку, он пожал плечами. А что? Влад внешне подходит на роль отца. Пусть он темноволосый, но виски-то у него седые. Да и худой настолько, что скуласт, как Тася ни старается его откормить. А из-за этой худобы и выглядит старше. А может, и хорошо, что старушки Влада не видели: не будут ругать Тасю, что мужа не кормит… А потом Макс переключился на парк.

— А где ты вчера гуляла? — рыская глазами по деревьям, кустам, дорожкам и скамейкам и пытаясь сам увидеть нечто странное, спросил он Тасю, почти бегущую с другой стороны от коляски: парень так стремился побыстрей попасть под древесную тень, что не замечал, как широким шагом марширует к первому же раскидистому клёну.

— Не здесь, — рассеянно сказала она. — Мы вчера ушли подальше от этих старушек. У них тут чуть не клуб по интересам, а я не вписываюсь. Они всё таращились на меня и разговаривали так ласково, что я себя больной раком почувствовала.

— Почему не вписываешься? — немедленно полюбопытствовал Макс.

— Не знаю. Да и всё равно — дня через три, если всё будет хорошо, мне нужно вернуться в деревню.

— Тася, возьми меня с собой, а? — взмолился Макс. — Я Катюшке с прополкой помогу. С Артёмкой вместе будем на речку бегать, а? Тась!

— Филонщик, — пробормотала она, уводя его за собой на боковую дорожку, где тени были гуще из-за лещины. — Почему я должна тебя брать? С чего бы вдруг тебе причина понадобилась поехать со мной?

— Володя, — тяжко вздохнул Макс. — Он считает, что у меня задатки бесконтактника.

— Можно подумать — у тебя других задатков нет.

— Вот и я ему сказал! — обрадовался Макс, сворачивая с коляской на другую тропку, более узкую. — Я сказал, мне теперь что — у всех учиться всему подряд? Но он слушать не хочет. А если ты ему скажешь, что я тебе в деревне нужен, — будет уважительная причина удрать, и он не обидится. Слушай, Тась, а здесь лучше, чем на той площадке в начале парка, — сообщил он, оглядывая толстенные дубы, из-за листьев которых солнце пробивалось мелкими пятнышками света.

— Лучше, — улыбаясь, подтвердила она.

Потом они проверили ещё две асфальтовые тропинки и одну утоптанную между ними и ничего не нашли. Вскоре вышли на большую дорогу, которая прорезала основные места гуляния отдыхающих, и Макс, стирая пот со лба, с тоской посмотрел на первую же скамью. Тася, проследив его взгляд, велела:

— Отдохнём. Подведи коляску вон к той к скамье — там с краю не занято. Деньги есть? За мороженым сбегать?

— Есть, — откликнулся осчастливленный Макс, мгновенно топая к указанной скамейке, на которой сидели три девчонки — две болтали о чём-то, склонившись над мобильниками, кажется, а третья, тощенькая и темноволосая, наверное сморённая жарой, подрёмывала с краю.

Уходя, он оглянулся на Тасю. Она деловито копошилась, согнувшись над коляской, что-то поправляя на спящем ребёнке. Вспомнив, что не только ему хочется прохлады, парень заторопился к лотку с мороженым, который виднелся издалека.

Он уже расплачивался за две пары разных холодных вкуснятин и предвкушал, как вместе с Тасей сейчас попирует, сидя на скамейке и глядя на малочисленную с утра публику, гуляющую среди деревьев… Внезапно за спиной что-то изменилось. Плечи в тёмной футболке, только что горячо пригретые солнцем, будто обвеяло болезненно ледяной волной. Она словно расходилась и угасала, а потом набежала следующая — ещё страшней, отчего тело застыло в ожидании боли. Забыв о мороженом, Макс обернулся. С парком всё в порядке. Люди всё так же спокойно сидели на скамейках и разговаривали или читали, кто-то — продолжал гулять… Ударила новая волна леденящего холода. Пережив её — почему-то со страхом и ужасом, он снова попытался сосредоточиться на парке и его пространстве. Но, пока он пытался определить, что происходит странного, отдыхающие вдруг заволновались — в основном те, кто разговаривал по мобильным телефонам: не веря глазам, Макс с тревогой следил, как то один, то другой вдруг начинали трясти телефонами и сердиться — пополам с удивлением… Следующая ледяная волна ударила в грудь.

Макс, как на тренировках, отключил все мысли и чувства и всмотрелся вдаль. Волны и впрямь катились, причём по нарастающей, а в самом центре этого пока ещё неизвестного и довольно жуткого катаклизма…

— Тася? — изумлённо проговорил он вслух.

Зазвонил его собственный мобильник — и неожиданно захлебнулся, будто сломанный на полуслове. Парень быстро вынул телефон из кармана. Не поверил глазам — разрядился!.. Не может быть. Утром же ставил на зарядку!.. И тут же вспомнил: почему он сразу решил, что Тася?.. Мысли — вразброд.

— Молодой человек, вы будете брать мороженое? — недовольно спросили за спиной.

— Пусть полежит у вас! — решительно сказал Макс и бросился вглубь парка.

Следующая волна чуть не опрокинула его, в то время как из парка ему навстречу поднимались и бежали обеспокоенные необъяснимым для себя ощущением страха люди, которые ёжились, вздрагивали, передёргивали плечами и то и дело поглядывали на замолкшие мобильные телефоны… Пробежав несколько шагов, Макс опомнился и повернул назад. С моста, который соединял парк и оживлённую улицу, пока ещё спокойно шли редкие люди, которые тоже намеревались прогуляться в парке, но теперь несколько озадаченно смотрели на выходящую толпу, замедляя шаг… Ледяная волна догнала Макса и ударила в спину, но оказалась она уже слабей предыдущих, и он припустил ещё быстрей от следующей.

Вылетев на мост, огляделся и подбежал к пацанам лет двенадцати, останавливая их и боясь, что не успеет позвонить, потому что их мобильные тоже разрядятся.

— Ребята, срочно нужен мобильный! — обратился он к ним. — Заплачу за звонок!

Видимо, выглядел настолько взволнованным, что один из них тут же, без колебаний, вручил свой. Макс сразу набрал номер, выученный когда-то наизусть.

— Влад, приезжай немедленно в парк! — крикнул Макс и вернул мобильный хозяину, тут же сопроводив возвращение купюрой в пятьдесят рублей.

Пацаны переглянулись и кинулись мимо него к лотку с мороженым.

Впрочем, мимо — не получилось. Макс обогнал их уже на первой секунде, жалея, что не подумал вызвать на помощь кого-либо из поместья Алексеича.

Прямиком, уворачиваясь от быстро идущих ему навстречу людей, направился к памятной скамейке. За мысль, что сообразил сначала вызвать Влада, а потом уже разбираться, что произошло с Тасей, себя не хвалил — слишком сильна была тревога, на которую он и переключился.

В парке, который постепенно становился безлюдным и в котором уже не было опасности с кем-то столкнуться на бегу, он уже стремительней помчался по дорожке к скамье, возле которой оставил Тасю с ребёнком. И каждые несколько секунд мучительно ожидал ледяных волн, которые будто резали его по животу, несмотря на ментальную защиту, из-за работы с которой вот только что проклинал врача Володю. Увидел нужное место сразу, как только начал приближаться именно к этой скамье. Как и ожидал, она пустовала. Девчонок нет. Только Тася стояла около коляски.

Макс не стал окликать её, просто добежал, задыхаясь в горячем воздухе, стирая со скул капли пота, и тут же заглянул в лицо Таси. Женщина не пошевельнулась, словно и не заметила его. Опустевшие, бессмысленные глаза окаменели на одеяльце в коляске, а лицо… мертвенно серое.

Макс осторожно протиснулся между коляской и Тасей, стараясь не закричать от боли, потому что ледяные волны ближе к женщине превратились в морозные ножи.

— Тася? — вопросительно и тихо позвал он её.

Она не шелохнулась. Ярость и горе продолжали изливаться наружу в такой жуткой форме, что Макс понял: или — или. И, напрягшись, будто насаживаясь на ледяные ножи, обнял Тасю, заключая её в личное пространство. На выдохе — послал информацию: я рядом — ты защищена!

Она вздрогнула. И душераздирающе закричала куда-то мимо него:

— Илюшка!! Илюшенька!!

И зарыдала на плече совсем перепуганного Макса, сама обняв его.

— Я только отвернулась! На секундочку, Макс! Только на секундочку!! А он пропал! Макс, что делать?! Я уже искала его — его нигде нет!! Макс, зачем я привела его сюда?! Зачем?! Знала, что опасно! И привела! Господи, что я натворила?!

— Тася, заткнись! — рявкнул Макс и, не давая ей опомниться, всё так же сильно прижимая её к себе, бросил: — Я вызвал Влада! Помнишь город теней?

Последний ледяной нож будто растаял, не врезавшись в живот, а лишь коснувшись его. Женщина в его руках сначала обмякла, но через мгновения снова напряглась — до неё дошла информация. Главная.

— Почему… город теней?

— Я усилитель, — хмуро напомнил Макс. — Сейчас я тебя отпущу, ты возьмёшь меня за руку…

— Поняла, — суматошно перебила его Тася и попыталась вырваться.

— Ну нет! — жёстко сказал Макс. — Если ты останешься в этом же состоянии, ты не сумеешь найти Илюшку. Только растратишь то, что я тебе дам. Успокойся!

— Тебе легко говорить… — пробормотала она и расплакалась.

— Плачь, плачь… Легко… — проворчал уже он, гладя её по спине и сам дыша ошеломлённо, наконец восприняв ситуацию во все полноте: пропал Илюшка — как его искать? Фотки-то его у них нет… Вот дурак-то он, Макс. Зачем Тасе фотка собственного ребёнка, если она легко представит его в воображении? А если пропажа связана с паранормальным? С тем, что Тася учуяла раньше в парке, но не сумела сообразить, что это?.. Хватит! Сначала сделать попытку найти ребёнка, а потом уже расстраиваться, если не получится. Тем более — скоро здесь будет Влад. Обязательно.

Когда Тася перестала дрожать в его руках, он осторожно выпустил её.

— Готова?

Она молча подала руку и крепко сжала его ладонь, тут же оборачиваясь в сторону лесопарка, а не аттракционов. И первой потянула Макса туда.

— Иди медленно, — строго предупредил её Макс. — Не хотелось бы на какой-нибудь тропинке потерять след.

— Но…

— Тася, — терпеливо воззвал он к её рассудочности. — Мы потеряем времени больше, если будем постоянно ошибаться и возвращаться к началу поисков.

Она покорилась, хотя иногда дёргалась побежать вперёд. С асфальтовой дороги они сразу свернули в кустарник — причём такой, что пару раз приходилось присаживаться, чтобы пройти их. Макс с тревогой думал: кто похитил или что похитило ребёнка? Человек с паранормальным даром или нечто само по себе паранормальное? Хватит ли его умений, на существовании которых в нём настаивал Володя-бесконтактник, чтобы схватиться с похитителем и вернуть Илюшку матери?

Потом он перестал думать о будущем, сосредоточившись только на настоящем, потому что пару раз чуть не свалился, споткнувшись о сучья, обвитые травой и спрятанные или замаскированные той же травой, только высокой. Тася, почти не оглядываясь, тащила его за собой, и Макс также пару раз неуверенно думал, хватит ли его сил ей, чтобы не сбиться со следа…

А потом они оба испугались так, что замерли на месте — обернувшись: кто-то бежал следом, с треском сучьев, с топотом, который был слышен, несмотря на мягкий травяной покров земли. Они попятились от кустов, из которых только что вынырнули…

Влад вылетел из них и, тяжело дыша, кивнул:

— Что случилось?

— Илюшка пропал! — выпалил Макс.

Влад сопнул — только скулы обострились и глаза потемнели, — и пошёл вперёд, разок кинув взгляд на их соединённые руки.

Минуту спустя их догнали ещё трое, приехавшие от Алексеича, — Влад перезвонил в поместье сразу же после звонка Макса, и оттуда выслали экстрасенсов-универсалов во главе с врачом Володей. Их сейчас можно было использовать как искателей.

Искали часа три, в основном следуя за Тасей, которой продолжал помогать Макс. «Прочесали» весь парк и визуально, и ментально. Деревья парка, ближе к его противоположному краю, спускались к небольшой городской речке, заросшей кустами.

И, когда уже совсем отчаялись искать ребёнка именно здесь, бредя по берегу, Тася встрепенулась и бросилась в кусты, отпустив руку Макса.

А через секунды оттуда отчаянно и тоненько завизжали:

— Не отдам!! Не отда-ам!!

Визжали так, будто человека резали живьём.

«Бомж, что ли?» — с облегчением недоумевал Макс, ныряя в те же кусты. Облегчение он испытывал, оттого что этот крик мог значить лишь одно: Илюшка жив. И, будто подтверждая его надежду, следом за визгом из кустов раздался детский плач.