Порочный круг

15

— За кого ты меня принимаешь! — негодующе воздевая руки к потолку, бушевал Никки. — За владельца ночлежки? «Спальные места для всех, дополнительные одеяла по требованию»?

— Никки, это ведь только на пару дней или даже меньше. В любой момент она может проснуться и уйти.

— Тащи своего секс-демона в другое место! Нет, Кастор, на этой неделе геморроя от тебя с лихвой хватило!

Мы стояли в главном зрительном зале кинотеатра, где Никки держит насос и генератор для своих кондиционеров. В тонкости «перекачивания электроэнергии» и «отмывания вольт» я никогда не вникал, но каким-то образом мой приятель охлаждает тысячу кубических сантиметров воздуха до четырех градусов Цельсия, а на счетчиках государственной электроэнергетической системы и стрелочка не шелохнется. Наверное, там где-нибудь стоит колесо, и несчастная белочка крутит его, надрывая сердечко.

Однако сегодня мудреная система дала небольшой сбой, и Никки, забравшись под насос, копался в его внутренностях с гаечным ключом в одной руке и ацетилено-кислородной горелкой в другой. Горелка очень напоминала плащеносную ящерицу: Никки прикрепил к ее наконечнику отражающую насадку, чтобы при работе на него попадало как можно меньше горячих искр. Он только что побывал в целительных руках Имельды, однако даже незначительное (пара градусов) потепление сказывалось на продолжительности жизни. Точнее, на продолжительности жизни после смерти.

Я решил попробовать другую тактику:

— Слушай, она вполне способна заплатить. Допустим по сотне за ночь. Как только проснется, попрошу с тобой рассчитаться.

— Да? А вдруг решит, что дешевле выпотрошить меня и вверх ногами повесить на ближайшей эстакаде? Забыл, кто собирал для тебя данные об Аджулустикель? Мне лучше твоего известно, как она опасна! Подай изоленту!

Я ногой подтолкнул рулончик поближе к Никки. Тот протянул руку, нащупал, но спасибо не сказал.

— Сто пятьдесят за ночь, — предложил я.

— Кастор, ты что, не понял? Я не доверяю ей и видеть не хочу. Физическая безопасность для меня превыше всего. Ждать, когда в комнате для гостей проснется секс-демон с психопатическими наклонностями? Нет, увольте! Кто знает, в каком настроении она проснется?

— Никки, у тебя есть комната для гостей?

— Верно, нет.

— Как вариант, она могла бы расплатиться информацией.

— Какой еще информацией?

Блестящая идея пронеслась мимо, словно пылинка в холодном воздухе, и я поймал ее на лету.

— О том, что случится дальше.

Прессинг, чистой воды прессинг, и довольно нелепый, но я устал от постоянных «нет».

Выкатившись из-под насоса, Никки уставился на меня с глубоким подозрением и живейшим интересом одновременно.

— Что ты сказал?

Я надул щеки и пожал плечами.

— Только то, что ты мастерски прячешься от неминуемого. Настоящий виртуоз! Но ведь рано или поздно конец все равно наступит. Разве не интересно узнать, где окажешься?

Никки принялся вытирать запачканные копотью пальцы бумажным полотенцем, не поднимая глаз: изображать бесстрастность было ой как непросто.

— Все равно боюсь, что она оторвет мне яйца и станет носить вместо серег, — кисло пробормотал он.

— Здесь есть склад с надежной дверью и висячим замком?

— Да, а что?

— Еда, питье и уборная Джулиет не нужны. Почему бы до моего возвращения не запереть ее на складе?

Возникла пауза, во время которой Никки продолжал вытирать пальцы.

— Угу, — сделанным безразличием промычал он, — ладно. Договоримся следующим образом: ты отнесешь ее в подвал и закроешь, а как разберешься с делами — сразу же заберешь. Пока она здесь, я не стану ни касаться ее, ни подходить близко. Когда проснется, мы побеседуем под твоей личной охраной. Я задам… скажем, пять конкретных вопросов и получу пять конкретных ответов — конкретных в моем понимании, а не в твоем.

— Согласен. Пойду принесу Джулиет. — Отвернувшись, я зашагал к двери.

— Эй, я тут прочитал, где нашли тело девочки! — крикнул мне вслед Никки. — Так что ты оказался прав: все это время она была мертва. Зря я сомневался, по призракам ты настоящий спец. Хотя кое-что, наверное, не знаешь… Информация хранилась в закрытом файле, который я взломал, околачиваясь по соседству.

Остановившись, я обернулся и взглянул на него с другого конца зала. Все сиденья давно убрали, поэтому справа и слева меня окружали аккуратные ряды штырей, словно поле, вместо семян засеянное металлоломом.

— Где именно «по соседству»? — уточнил я.

— На сайте «Мапстек». Это внутренняя система обмена данными, столичная полиция у Интерпола собезьянничала. Туда стоит заглянуть, хотя бы чисто для смеха. Наши горе-специалисты понятия не имеют, как устроен мир, как разные мелочи цепляются одна за другую. Пытаются нащупать связь между преступлениями, но действуют слишком прямолинейно: кроме гребаной методологии ничего не применяют, вот и упускают самое главное. Ну, самых крупных преступников, в смысле, настолько крупных, что почти никогда не попадают в поле зрения… Копы совершают промах за промахом, а репертуар сменить не могут.

— Эбби Торрингтон, — напомнил я, столкнув с рельсов его параноидную болтовню, прежде чем она успела набрать скорость.

Никки выглянул из-под насоса, слегка обозленный тем, что его прервали.

— На теле имелись повреждения, нанесенные после смерти. Буквально через минуту, когда девочка еще истекала кровью. Кто-то царапнул ее шейку, и сзади осталась ссадина.

Я примерялся к новой информации, но в голове накопилось столько разного дерьма, что сосредоточиться никак не получалось.

— Хочешь сказать, по коже чем-то провели? Чем-то шероховатым?

— Да, вроде того. И по задней стороне шеи, и слева, но уже чуть выше, и спереди на уровне подбородка.

Второй удар ножом? Вонзили нож в сердце Эбби, а потом голову решили отрезать? Вполне вероятно… Однако великан со штурмовой винтовкой продолжал наступать, тела падали направо и налево. Довести задуманное до конца не удалось, пришлось ограничиться пунктиром, эдакой линией отреза…

Я покачал головой. Нет, неправильно… Инструменты придурки-сатанисты держат в полной боевой готовности. Если уж решили принести человеческую жертву, то вряд ли воспользуются для этого обычным столовым ножом, в надежде, что он перережет мышцы и разрубит кость.

— С шеи что-то содрали, — вслух предположил я. — Какое-то украшение.

— Какое еще украшение?

— Медальон на цепочке.

— Тоже вариант. Но дергать следовало сильно.

Память услужливо воскресила кулак Денниса Писа, крошащий буфетную стойку «Темзского коллектива» в сантиметрах от моего лица.

— Да, силы хватило…

Я вернулся к машине и, занося Джулиет в кинотеатр, продолжал обдумывать ситуацию. Пожалуй, моя теория, вернее, серия логических выводов, получилась довольно смелой, но, казалось, можно воссоздать картину — по крайней мере частично. Значит, так: каким-то образом Пис узнал, что должно произойти в молитвенном доме и кто будет участвовать. Вероятно, прежде чем убить, он выпытал признание у Мелани Торрингтон. В итоге Пис отправляется туда со спасательной миссией, но приходит поздно: Эбби уже погибла.

Поздно или как раз вовремя?

Деннис целится в начерченный мелом круг и превращает в щепки добрую половину пола. Сектанты разбегаются, орут и так далее, а он срывает с шеи Эбби медальон.

Раз не удалось спасти тело, он хочет спасти хотя бы дух, но для этого требуется нечто вещественное.

Наверное, я слишком долго занимаюсь изгнанием нечисти, потому как все действия Писа казались разумными. Любой специалист, привыкший относиться к паранормальным явлениям как к самым обычным фактам, увидел бы в них железную логику. Большинству призраков нужен материальный якорь, без него им не выжить — я доказал это, когда освободил убитых девочек из больницы Стенджера и позволил им скитаться по свету. В адской панике момента, момента смерти, в незнакомом месте, среди незнакомых людей, дух Эбби наверняка прильнул бы к чему-то своему. Похоже, Пис — настоящий профессионал: он четко понимал, как выбрать это «что-то» и как им потом распорядиться.

Остальное было делом техники, так как решение Деннис принял мгновенно. Кто захочет бросать дочь в компании только что убивших ее ублюдков? К тому же он, вероятно, спасал ее от еще более жуткой участи.

Ведь сатанисты разыскивают Эбби даже после ее смерти. Очевидно, что-то пошло не по плану. Им следовало довести до конца начатый в молитвенном доме обряд. Обряд настолько важный, что католическая церковь задействовала даже отлученную «артиллерию».

Пока ситуация представлялась именно так. Я чувствовал, что пропускаю какое-то лежащее под носом звено, которое соединяет Рафи, Асмодея и церковь святого Михаила с уже известными фактами. Однако в данный момент имелись более неотложные занятия. Под руководством Никки я спустил Джулиет в подвальный чулан, размерами напоминающий ангар для самолета. В нем хранилась всякая всячина, которую годами собирал Никки: картины, скульптуры, драгоценная коллекция пластинок, а еще, по непонятной мне причине — ведь зомби не едят, — огромные запасы консервов. Наверное, Никки планировал торговать ими после взрыва следующей ядерной бомбы или во время третьей мировой войны.

Я расстелил на полу несколько одеял и бережно опустил на них Джулиет. Никки разглядывал суккуба в явном замешательстве.

— Кастор, во мне больше нет гормонов, — проговорил он звенящим от нервного напряжения голосом. — Адреналина, тестостерона, дофамина — ничего. Все жизненно важные органы давно не работают. Не говоря уже о том, что кровь превратилась в желе.

— Знаю, и в чем дело?

— Так почему при одном только взгляде на нее у меня встает?

— Магия, наверное, — предположил я. — Проявляется ее демоническая сила.

Швырнув мне ключи, он закрыл ладонями промежность.

— Запри ее! — коротко велел Никки и бросился вон из подвала.

Опустившись на колени рядом с Джулиет, я наклонился, чтобы приблизить губы к ее уху.

— Потерпи тут немного, Джулс, держись!

Я вышел из чуланчика и запер дверь. Для этого пришлось налечь на нее плечом: раньше чуланчик служил фильмохранилищем, а поскольку по взрывчатости старая пленка лишь немногим уступает мощнейшему гелигниту,^[43] стены и двери были огнестойкими и взрывобезопасными. Отличное место для того, чтобы спрятать телесную оболочку Джулиет, пока в нее не вернулось содержимое — этим я займусь при первой же возможности.

Никки я нашел в кинопроекционной кабине — он измерял уровень кислотности и жесткости воды, в которой жили его гидропонные растения. Не удостоив приятеля вниманием, я направился к невысоким шкафам, где хранились карты и книги. Как у истинного параноика, видящего за каждым событием заговор, справочный отдел у Никки не хуже, чем в Британской библиотеке, и я не сомневался, что найду в нем серию карт Лондона масштабом 1:1000. Я вытащил «Илинг-Актон» и разложил на шкафу, небрежно смахнув колыбель Ньютона, любимый сувенир Никки.

Зомби мгновенно оторвался от кадок и одним прыжком пересек кабину.

— Эй, Кастор, — завопил он, — оставь мои шмотки в покое!

— Мне очень хочется сыграть с тобой в одну игру! — Я повернул карту так, чтобы нужная мне часть оказалась в самом центре.

— Я сейчас не в настроении, потому что испытал физиологическую реакцию, которой не появлялось со дня смерти! Мой член будто снова очутился по другую сторону могилы, с твоей стороны. Мне нужно прийти в себя, а тебе лучше смотать удочки.

Я и не думал слушать, потому что знал: моя идея вряд ли оставит его равнодушным, главное, правильно ее преподнести.

— Пекам Штайнер, — медленно и четко начал я, — мечтал построить комплекс «безопасных» домов. Миниатюрных изолированных крепостей в центрах городов, где могли бы укрыться живые, если бы мертвые, объединившись, решили захватить власть.

Никки мои слова ничуть не впечатлили.

— Да у Штайнера котелок совершенно не варил! — рявкнул он, схватил карту со стола и начал сворачивать. Руки мелко тряслись: да, сильно же Джулиет его напугала!

— «Основная стихия, представляющая непреодолимое препятствие на пути мертвых, — это вода», — процитировал я. — Помнишь письма, которые он рассылал в управления жилищной политики всех лондонских районов? «Однако бастионы земли и воздуха так же действенны… — и прочее, и прочее —…для того, чтобы ослепить мертвых и надломить их силу».

— Зачем ты мне все это говоришь? — Никки запихнул карту обратно в ящик и с грохотом его задвинул. Сейчас он пугал куда больше, чем когда целился в меня из пистолета, так как выглядел абсолютно невменяемым.

— Наверное, потому что это шутка! Все хохочут: здорово же у старины Пекама протекала крыша, а безопасные дома — вообще чистейший идиотизм! А теперь, внимание, самое смешное: один такой дом Штайнер все-таки построил. Прямо здесь, в Лондоне.

Реакция Никки, бурная и неистовая, не заставила себя ждать.

— Черта с два! — выпалил он. — Ни хрена он не построил!

— Откуда такая уверенность?

— Оттуда, что я обязательно был бы в курсе. Мне известно обо всех лондонских происшествиях. Любой воробушек пукнет — до меня тут же доходит информация, а ты говоришь, я мог пропустить нечто столь крупное и важное!

— Дом замаскировали под совершенно другой объект.

Пронзив меня немигающим взглядом, Никки открыл ящик, извлек карту, стремительным движением разложил на столе, а затем небрежно махнул в сторону желтоватого листа с бурой координатной сеткой.

— Ну и где? — надменно осведомился он.

— Не-а, — покачал головой я. — Мы же играем, найти дом — твоя задача.

— По-моему, это настоящая ерунда! Ты ведь даже не уверен, что он существует!

— Судя по всему, Деннис Пис прячет дух Эбби Торрингтон в золотом медальоне, который был на девочке в момент смерти. Когда я пытался вызвать дух Эбби с помощью музыки, контакт оборвался. Одну секунду малышка отвечала мне, а в следующую — бац! — и исчезла. С подобным я никогда не сталкивался. Причин, мешающих отыскать призрак, множество, но чтобы обрывалась уже установленная связь… Такого еще не случалось. Перед тем как заехать к тебе, я навестил Рози Крейц. Ей Деннис Пис сказал, что «живет у мистера Штайнера». Для меня это имеет одно-единственное значение: Пис нашел безопасный дом. Старина Пекам хвастал, дескать, его творения «ослепляют мертвых». Вдруг они заодно сбивают с толку и тех, кто мертвых разыскивает?

— Сплошные «если бы» да «кабы»! — фыркнул зомби.

— Никки, сделай одолжение!

Тот закатил глаза и пожал плечами, но пантомима на тему «мне плевать» получилась весьма неубедительной.

— Ладно, как хочешь. Спешить вроде бы некуда… Так, что нам известно?

Я склонился над картой.

— Для Эбби я играл трижды, в трех различных местах, и отклик каждый раз приходил по-иному. Первый раз дело было здесь. — Я отыскал на карте Харлсден. — Оттуда казалось, Эбби на юго-западе, в той стороне… Затем вызывал ее со Скрабз-лейн — там она ответила просто с запада, со стороны, где садится солнце.

— Это все равно ближе к юго-западу, — по-учительски поправил Никки.

— А вот на Хаммерсмитской эстакаде я почувствовал реакцию с северо-востока.

— Илинг. Илинг-бродвей… Ну, или Хангер-хилл. Или Скотч-коммон… Или начиная от Западного Актона до черт знает какого места.

— «Освященная земля окружает дома со всех сторон», — по памяти процитировал я.

— Кастор, знаешь, сколько в Лондоне храмов и церквей? С таким же успехом можно сказать: «В районе имеется автобусное сообщение».

— Верно подмечено! А как насчет «естественных водных бастионов»? Наверное, в том месте должен быть высокий уровень подземных вод, ну, по крайней мере до фундамента.

— По-моему, фраза скорее означает ров.

— Ров труднее замаскировать.

— Неужели Штайнер построил дом посреди водохранилища «Уэлш харп»?

— Я бы не удивился. Только, если помню правильно, Пекам хотел, чтобы внешне безопасные дома ничем не выделялись. Их целью было отражать потенциальную осаду, а не провоцировать.

— Согласен. — Взгляд Никки заметался по карте. — И все равно творение Штайнера должно стоять немного на отшибе. Откуда взять «естественные бастионы воздуха и земли» на улице, где одноквартирные дома буквально лепятся друг к другу?

— Точно, на отшибе, но не слишком далеко. Пекам представлял дома чем-то вроде Темзской дамбы^[44] — защитой для города и его жителей.

— По отношению к уровню моря западная часть города выше, чем восточная, — пробормотал Никки. — Значит, и до подземных вод копать дольше. Штайнер ведь сам в западной части города родился? В Перивейле, кажется? Всегда твердил, что и старость хочет встретить именно там…

Никки принялся молча водить пальцем по карте, а на лице, как картинки в калейдоскопе, сменялись эмоции: сосредоточенность, раздражение, упрямство.

— К черту стандарты, Никки, давай смелее, гибче, решительнее! Ответ наверняка у нас под носом.

Указательный палец зомби остановился на Каслбар-хилле.

— Ты прав! Так и есть! Это чертов паб, «Золотое пламя»!

Сначала до меня не дошло.

— Но ведь «Золотое пламя» находится…

— Не вонючий притон на Сохо-сквер! Настоящее «Золотое пламя», Кастор. То, что сгорело дотла.