Попала! Проверка на истинность

Глава 12

– Убил свою жену? – эхом повторила я и запнулась. Слова с трудом срывались с языка и звучали, как чистейшей воды бессмыслица, – Иштван… в смысле, ректор Алдериан? Но это невозможно. Я видела её портрет в её кабинете, видела, как он на неё смотрит… нет! Я не верю в эту чушь!

Под конец своей пламенной речи я сама не заметила, как сорвалась на крик, и вздрогнула, когда Ханна успокаивающе положила мне руку на плечо.

– Тише, тише, Василиса, всё нормально, не шуми так. А то придёт комендант Миклош и по головке не погладит.

Я досадливо дёрнула плечом, вырываясь. Эстер не проронила ни слова, пристально наблюдая за мной. На её тонких губах блуждала лёгкая улыбка. Метнув на неё уничтожающий взгляд, я с жаром напустилась на Ханну:

– Ну? А ты? Надеюсь, ты в этот бред не веришь?

И тут случилось страшное: Ханна стыдливо отвела взгляд. Сердце у меня захолонуло.

– Ну… знаешь… – промямлила она, – я тоже слышала… болтают всякое… было какое-то тёмное дело лет пять назад… его поймали на каком-то преступлении и изгнали… в общем, что-то было, но всех деталей я не знаю.

– А я уверена, что всё это – чушь собачья! – прошипела я, чувствуя, как яростно колотится сердце, – Будь он в чём-то замешан, его бы не сделали ректором!

– Да-да-да! – с энтузиазмом подхватила Ханна, – и не назначили бы Верховным Инквизитором! Точно! Я тоже об этом подумала. Василиса, ты права.

И схватила меня за руку. Я с благодарностью сжала её ладонь и торжествующе взглянула на Эстер.

– Видишь! Поменьше верь всякой ерунде.

Глаза Эстер сверкнули синим льдом, но лицо осталось невозмутимым.

– То, что вину не доказали, ещё не значит, что он невиновен полностью, – пожала она острыми плечиками, – впрочем, не буду лезть со своими грязными подозрениями в твои розовые мечты.

И отвернулась к стенке, накрывшись с головой одеялом. Я так и осталась сидеть, тяжело дыша. На душе был полный раздрай.

Конечно, это ложь, истошно вопило всё внутри. Иштван бы никогда... да нет, я даже мысли такой допустить не могу!

И всё же мерзкий крохотный червячок сомнения подтачивал уверенность. Я с ожесточением затаптывала его, но он поднимал голову вновь и вновь. Вкрадчиво шептал:

«А что, если…»

***

Утро выдалось тяжёлым. На завтрак пришлось пить противный холодный кофе: что-то случилось с кристаллами подогрева воды, и теперь призраки радушно предлагали нам омлет, кофе и сдобные булочки – и все температуры замерзшей лягушки.

Первой лекцией у нас стояла Теория и практика экзорцизмов, и это тоже не добавило мне настроения. Магистр Граймс, будто нарочно, говорила особенно въедливым высоким голосом, который ввинчивался в висок, как ржавый болт, отчего я постоянно теряла нить её объяснений. Хорошо, что это занятие мы делили вместе с Клириками, я сидела рядом с Ханной, и она наложила мне на голову простенькую руну избавления от боли. В голове прояснилось.

Я повеселела и очень вовремя: магистр Граймс вызвала меня и Петера Мольнара, тоже из Заклинателей, чтобы продемонстрировать с нашей помощью типичные признаки одержимых первого – самого низкого – уровня.

***

– Ну, ты даёшь, Василиса! – с восторгом сказал мне Петер после лекции. Мы – я, он и Ханна – стояли около подоконника, болтая в ожидании следующей лекции. В расписании стояла Трансмутация.

Вообще-то мне надо было в библиотеку – за методичкой по Артефакторике, но я решила, что она никуда не убежит и что потусоваться с новыми приятелями разочек можно.

– А что? – хихикнула я, – хорошая из меня вышла одержимая?

– Да вообще! – с уважением протянул Мольнар, – я и правда перепугался, когда ты глаза закатила! Так натурально получилось.

– Да ладно, – с притворной небрежностью отмахнулась я, – просто хорошее воображение!

«И любовь к ужастикам», – мысленно добавила про себя. Одержимую мне хорошо помог изобразить образ жуткой монашки из одного фильма. Фильм был так себе, но монашка корчилась там вполне себе впечатляюще, и я радостно вдохновилась ей.

– Кстати, – вдруг сказал Петер, – а вы слышали про Чёрную комнату в восточной башне Академии?

Это прозвучало так таинственно, что я мигом навострила уши. По нашей компании прокатилась волна недоумённых перешёптываний и мотаний головами.

– Точно не слышала, – ответила Ханна, – а что там?

Я подавила неуместный смешок. На ум сразу пришёл детский стишок про чёрную-чёрную руку и гроб на колёсиках, но вряд ли Ханна имела в виду что-то такое.

– Говорят, – понизив голос до таинственного шёпота, сказал парень, и мы невольно пододвинулись к нему, – там лежит Браслет Трансформации. Его когда-то изобрёл один учёный, чтобы продать гвардейцам, но Браслет сработал неправильно. Учёный превратился в какой-то предмет и так и остался в Чёрной комнате. С тех пор никто не заходит туда, чтобы не потревожить его дух, а дверь в комнату охраняется заклинанием. А Браслет всё ещё лежит где-то там, в Чёрной комнате…

Последнюю фразу он произнёс свистящим шёпотом, для убедительности выпучив глаза.

– Ерунда! – заявила Ханна дрожащим голосом, – сказки для детей!

– Причём, глупые, – подхватила я, – как звали учёного? Как давно это было? Где детали?

– А я бы проверил! – вдруг заявил Петер и добавил, чуть смутившись:

– Я недавно проходил по восточной башне… меня магистр Граймс посылала за реактивами для зелья… и чёрная дверь там какая-то была…

***

– Ты уверен, что это она? – спросила я у Мольнара. Он рьяно закивал.

Мы стояли у небольшой чёрной двери в каменной стене в восточной башне Академии. Кроме нас в коридоре никого не было, только неярко мерцали светильники на стенах и едва заметно колыхались гобелены, украшающие их. После того, что сообщил Петер, любопытно стало уже мне, и мы вдвоём насели на отчаянно сопротивляющуюся Ханну и притащили сюда. Благо, идти было недалеко – нужная нам аудитория располагалась буквально в нескольких шагах от лестницы в восточную башню.

Мы уставились на дверь. Она была самой обычной, но посередине неё висела грозная надпись: «ПРОХОД ВСЕМ, КРОМЕ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ, СТРОГО ЗАПРЕЩЁН! ОХРАНЯЕТСЯ ЗАКЛИНАНИЕМ!»

– Значит, это не сказка, – робко пискнула Ханна. Она с опаской глядела на дверь, выглядывая из-за моей спины.

– Выходит, что нет, – отозвалась я и поёжилась. Мне не понравилось здесь находиться. Слишком уж пустой и холодный был коридор, даже какой-то зловещий. Весь былой азарт растворился, и я негромко предложила:

– А и правда, давайте вернёмся в аудиторию. Заглянули сюда – и хватит. Объявление не просто так повесили.

Петер обиженно посмотрел на меня.

– Ну вот, – протянул он, – сначала согласилась, а теперь – всё?

– Я согласна с Василисой! – перебила его Ханна, – давайте лучше уйдём.

Я с благодарностью посмотрела на неё. Ну вот и всё, почесала своё любопытство – и хватит…

Внезапно мне померещился какой-то шорох. Словно что-то сидело там, за закрытой дверью. Я вздрогнула и машинально обернулась к ней. В ту же секунду чья-то рука с силой толкнула меня в спину, я пошатнулась и, чтобы не упасть, схватилась за дверь.

Она неожиданно легко поддалась вперёд, со скрипом открыв чёрный проём. Я тут же отдёрнула руку и замерла на месте. Что? Она была открыта? А как же заклинание?

Беспомощно обернулась на остальных и увидела, что ребята стоят, не менее ошарашенные, чем я.

– Магии нет, – вдруг пискнула Ханна.

– Чего? – удивилась я.

– Я хорошо чувствую магический фон, – пролепетала она, – его тут нет. Заклинание как будто сняли. Ой, не нравится мне это!

Меня охватило нехорошее предчувствие. Что-то тут было не так.

– Бежим! – взвизгнула я и, захлопнув дверь, первая кинулась прочь, к лестнице. Остальные побежали за мной; перепрыгивая через ступеньки, мы вихрем промчались вниз и влетели в аудиторию магистра Отто Галя.

– Ещё минута, и я бы зачёл вам опоздание, – сухо сказал он, поправив очки, – итак, записывайте. В основе трансмутации неодушевлённых предметов лежит…

***

Успокоиться после произошедшего мне удалось только к концу дня. Когда прозвенели мелодичные колокольчики, ознаменовавшие конец последней лекции, я с наслаждением вскочила и первая направилась к выходу, мечтая как можно скорее что-нибудь съесть…

…И с размаху врезалась в Иштвана, появившегося в этот момент в дверях.

– Простите, – обмирая, ахнула я. Алдериан отстранил меня, бережно взяв за плечи, деловито кивнул в знак приветствия и сухо сказал:

– Вы-то мне и нужны, Василиса-тар.

Сердце ёкнуло и сладко запело, но Иштван безжалостно продолжил:

– А так же Саланне-тар и Мольнар-тар. Всех, кого я назвал, прошу пройти в мой кабинет.

Нехорошее чувство, посетившее меня у злополучной чёрной комнаты, вспыхнуло с новой силой.

***

– Мне стало известно, – негромко, но веско сказал Иштван, когда мы все зашли в его кабинет и встали перед его столом, – что вы побывали в восточной башне. Конечно, само по себе это не преступление. Однако, Мольнар-тар, прошу, просветите нас, что было там написано на чёрной двери?

Запинаясь и отчаянно коверкая слова, Петер кое-как повторил надпись и съёжился, втянув голову в плечи. На фоне Иштвана, возвышающегося прямо напротив него, он казался тщедушным и низким. Я мрачно молчала, переминаясь с ноги на ногу. Сердце не просто ныло – оно набатом колотилось от ощущения надвигающейся беды.

– Табличку там повесили не просто так, – сухо сказал Иштван, и его глаза скользнули по нам. Меня обдало огнём и сразу же бросило в морозный холод, – там хранятся опасные предметы. Но сегодня кто-то снял охранное заклинание с входа, а один из таких предметов пропал.

Он замолчал. В повисшей тишине был слышен далёкий радостный гомон – студенты торопились в столовую. Иштван обвёл нас тяжёлым взглядом и произнёс то, от чего у меня немедленно заледенели руки:

– Инквизитор должен всегда помнить о том, что правила безопасности написаны кровью тех, кто пережил – или не пережил беду. Именно поэтому Правила моей Академии гласят, что подобное нарушение запрета карается самым суровым образом. Нарушитель немедленно исключается без права восстановления.

Повисла звенящая тишина. Я вспомнила чернильную тьму за дверью и странный шорох. Сглотнула. Сердце колотилось, как бешеное, а щёки залила предательская краска. Мы не сделали ничего такого, в отчаянии утешала я сама себя. Я просто дотронулась до двери. Заклинание-то было снято до нас!

Но это работало слабо. Мне уже казалось, что глаза Иштвана видят всё, проникают в самые потайные уголки наших душ.

– Один из вас сделал это. Больше никого сегодня в восточной башне не было, – сухо продолжил Алдериан, и я, несмотря на серьёзность момента, невольно засмотрелась на его лицо. Скрытый гнев придавал особенный блеск его глазам, и мне вдруг захотелось дотронуться до его скул, – если он или она признается сам, я готов выслушать.

Никто не шелохнулся. Я стояла в полном оцепенении, будто опять схватила заклятие от близнецов Кирай. Краем глаза увидела, что у Ханны запрыгала нижняя губа.

– Ну что ж, – вздохнул Иштван, – тогда я сам выявлю преступника.

Он быстро начертил в воздухе пару символов. Над нашими головами вспыхнула яркая искра, воздух сгустился. По плечам словно прокатилась обжигающая волна… и послышался звон.

Из-под моей пелерины выскользнул и упал на пол красивый браслет из лиловых камней, перевитых серебряной цепью. Я уставилась на него, чувствуя, как пол уходит у меня из-под ног. Медленно подняла взгляд на Алдериана и не увидела в его глазах ничего хорошего.

– Что ж, все свободны, – ничего не выражающим голосом произнёс Иштван. И жёстко добавил, не спуская с меня взгляда:

– Кроме Василисы. Я хочу поговорить с ней наедине.