Попаданка из семьи Русалковых

Дух леса

Спустилась тьма. Лес теперь напоминал пейзаж из фильма ужасов. И вдруг все изменилось. Забрезжил свет. Он пришел внезапно, словно из неоткуда. Мягкий, серебристо-фиолетовый. Он окутал собой деревья и кустарники и как-будто подсветил их. Они засияли, переливаясь из фиолетового в серебристый и обратно. Это было такое завораживающее зрелище, что я застыла. Принц успел уйти дальше.

Свет пришел внезапно. Еще мгновение, и он был окутал и меня, но тут кто-то громадой налетел на меня, сбил с ног и придавил собой.

— Лежи тихо! — шепотом скомандовал Линс.

И я затихла. Мне почему-то даже не хотелось возмутиться, что у меня забрали единственную красоту этого неуютного леса. Я слышала рядом с собой дыхание Линса. Я ощущала стук его сердца. Не помню, как так вышло, но провела ладонью по сильной груди мужчины.

Наши взгляды встретились. И прошла вечность, прежде чем донесся чей-то далекий голос:

— Дух леса давно ушел.

Голос был недовольный. И принадлежал принцу. Линс поднялся. Ринс, прищурившись, следил за ним и сам помог мне встать. И бросал хмурые взгляды на блондина.

— Что это? — спросила я, оглядываясь.

Серебристо-фиолетовый свет был уже далеко.

— Дух леса, — прищуренный взгляд принца перешел на меня. — Так его называют.

— Красиво, — вздохнула я. — Вот бы в него попасть.

Ринс усмехнулся. Но на Линса больше хмуро не смотрел.

— Тебе ли не знать, Визифлюндия. Из него не выйти. Никогда.

Тьянсы, почуявшие опасность, предпочли скрыться на верхушках деревьев. Фиолетовый туман не доставал до них. Как и не стлался по земле.

Мы прошли еще немного и были вынуждены устроить привал — было слишком темно и опасно. Выли звери, шуршали неведомые птицы, то и дело встречались овраги. Линс развел костер. Я украдкой следила за ним — ничего не могла с собой поделать — на сильные руки, разрубавшие стволы деревьев, на ловкость, с которой он разводил костер. И этот взгляд заметил принц.

— Есть хочу! — твердо сказала я.

Ринс улыбнулся и поторопил блондина. Потом под взглядами принца я набросилась на еду. И только тогда он поверил.

Проснулась я от шепота. Говорил принц. Он и Линс сидели у горящего костра.

— Я вижу, как ты на нее смотришь! Хочешь убедить себя, что она не ведьма?

— Просто хочу разобраться, — ответил Линс.

— Да неужто? — горячился Ринс. — А сегодня ты ее был не прочь пощупать. Когда навалился. И не надо убеждать меня в обратном. Ты хочешь убедить себя.

— Я не хочу, чтобы ведьма ушла от ответа, — не согласился блондин. — Если эта девушка не..

— Эта девушка? О, да ты уже не называешь ее ведьмой! Как все далеко зашло! Послушай, друг мой Линс, — принц помедлил, а голос его стал вкрадчивым и каким-то въедливым. — Я, конечно, понимаю, что мордашкой и телом она ничего. Пробирает мужскую суть. Но у нас во дворце есть не хуже. Почему ты не пригласил кудрявую брюнетку в свою комнату? Она бы не отказалась. Или другую. И ты не смотрел бы сейчас на ведьму голодными глазами!

Блондин не ответил. Я не удержалась и приоткрыла глаза. Линс сидел мрачнее тучи, с твердо сжатыми губами. Принц оглянулся на меня. Я зажмурилась. Но Ринс не продолжил разговор. Или дождался, пока я усну.

В лесу мы выдвинулись в путь утром. Солнце в любом случае почти не проникало сюда. Зато — под охраной тьянсов — до полудня дошли до кромки леса. Впереди расстилалась равнина, а за ней высилась Прыгучая гора. Вершина горы пряталась в густо-молочном облаке. И облако это не двигалось, словно зацепилось за вершину.

Лошади так и не вернулись. Поэтому по равнине нам предстояло идти пешком. Она была безлюдна и пустынна. А большая часть поклажи ускакала вместе с лошадьми. Повезло, что дары для прекраснейшей из принцесс принц всегда держал при себе. Однако с едой и водой дела теперь обстояли гораздо хуже.

Линс подстрелил несколько птиц и зажарил их во время обеденного привала. Ринс нашел ручеек с почти иссякшей струей воды. Я еще раз обработала принцу раны, оставленные хищными кривоклювыми птицами. Блондин отказался.

Перед тем как выйти под палящее солнце на равнину, Линс заготовил дров. Потом отправил тьянсов разыскивать коней. По крайней мере, так он сказал. Ринс усмехнулся. Звери мелькнули белоснежными пятнами и скрылись в гуще леса.

Равнина была унылым местом. Словно гора высосала из нее жизнь. Ни ручейка, ни лужи, ни цветочка. Короткая трава пожухла, почва под ногами взметалась в воздух серой пылью. На разговоры не было сил. Есть совсем не хотелось. Зато непрестанно хотелось пить.

Шли мы быстро. До рассвета принц планировал дойти до самой горы, чтобы скрыть меня в ее тени. Однако планировал он это, еще когда у нас были лошади.

А теперь к вечеру я выбилась из сил и просто свалилась в жухлую траву. Только тогда принц устроил привал. Он заставил меня поесть жареную птицу и выпить воды. Ноги горели огнем. Разгоряченная за день земля припекала бок. И я уснула.

А ночью пришел такой холод, что ни накинутый на меня Линсом плащ, ни разведенный им костер из предусмотрительно захваченных из леса дров почти не помогали. Зубы стучали, выглянувшую из-под плаща ступню свело судорогой. Я всегда плохо переносила холод. Принц спал. Линс только поглядывал на меня. А мне так хотелось прижаться к его горячему сильному телу. И согреться.

Меня спасли тьянсы. Сначала раздалось ржание и стук копыт, потом показались конь Линса и моя лошаденка. Испуганные, с выпученными глазами — их гнали тьянсы. Линс поймал лошадей и отправил тьянсов ко мне. Густая белоснежная шерсть была теплой. Звери улеглись с двух сторон, плотно прижавшись и согревая меня своими теплом. Только тогда я снова смогла уснуть.

В самую полночь я услышала голос принца:

— Визифлюндия!

Он стоял и смотрел на меня. И на мирно сопящих тьянсов по бокам. Вздохнул и больше ничего не сказал.

На лошадях мы добрались до подножия горы довольно быстро. Небо еще только светлело перед рассветом. У подножия горы росли кусты и низкие деревья, в которых мы и разместились. Кусты — ни единого живого листочка, только полусухие ветки — тени давали немного. Только на деревьях кое-где проглядывала зелень. Линс накинул сверху на ветви плащ. И мне предстояло просидеть в этой тени до полудня.