Попаданец в бога. «СВАРОГ»

Глава 9 Василиса

Едва вырвавшись из раны, чёрная кровь, воспламенилась. А затем огонь начал трансформироваться во что-то совсем иное, на глазах превращаясь в подобие вулканического гейзера. Лава заклокотала над разбухающим существом, плюясь кусками во все стороны.

Инстинктивно отпрыгнув подальше, я крутанулся на месте и оценил диспозицию. Три оставшихся целыми зверя замерли и смотрели на увеличивающегося в объёме собрата. А я искал воду, которая, как оказалось, делала адских бычар уязвимыми.

Увидев в развороченной бане чан, я прыгнул к нему. Ближайший зверюга повёлся и рванул следом. Убедившись, что вода есть, я не стал убегать и просто дождался, когда зверь перевернёт на себя ёмкость и снова ударил камнем.

На этот раз эффект был не таким разрушительным, но не менее красочным. Получив разрез острой кромкой, бычара пронёсся мимо, оставляя после себя след, вырывающийся из раны, раскалённой лавы. При этом зверь, как и его собрат, начал разбухать. Окончил он свой путь, врезавшись в крепостную стену.

Третьего зверя, чудесный камень настиг, когда тот снёс навес, и разбил рогами несколько бочек с настаивающимся пивом. В результате, его раздутая статуя, осталась фонтанировать лавой, посреди развороченной корчмы.

А вот четвёртый зверь сумел удивить. Я попытался приманить его к отрезку рва, с большой лужей на дне, но бык, словно почувствовав опасность, развернулся и рванул к ближайшим городским воротам.

Выскребя из закромов всё до последней крупинки энергии, понёсся прыжками за ним, пытаясь преградить путь разъярённой зверюги. При этом я отлично понимал, поднятый мост и деревянные ворота, преграда скорее условная, и огнедышащий бык такое сможет пробить с первого раза.

Не знаю, как, но в тот момент, когда пылающие рога зверя сверкнули в метре от ворот, кулак с осколком, успел опуститься на голову адского создания. Упав вместе с ним в вонючую лужу, врезал снова и попал настолько удачно в шею, что меня буквально окатило кровью.

Нестерпимый жар прошёлся по коже и если бы я не выскочил как ошпаренный, из ямы, то наверняка бы там и остался, зажатый разбухающим туловищем, поверженного зверя. В запарке отбежав на тридцать шагов, почувствовал, как от полного бессилия подкашиваются ноги. А затем запнулся и упал на груду дымящихся досок, ещё недавно бывших обычным сараем.

Текущие по телу остатки раскалённого камня, продолжали нестерпимо жечь. Безумно захотелось покататься по земле, чтобы избавиться от налипшей лавы, однако полное отсутствие энергии в личном хранилище, не давало возможности даже сдвинуться с места.

А потом я упал на колени.

— А ведь ты победил — констатировал появившийся рядом Парацельс. — Так что давай, бери себя в руки. Надевай нимб на башку, поднимай свой обгоревший зад и красиво уходи в закат.

— Не могу я поднять. Силёнок не осталось — ответил я и смел с часто вздымающийся груди кусок раскалённого камня.

— Вижу Сварог. Совсем обнулился. Но всё равно, тебе надо встать. Нельзя выглядеть проигравшим, после своей первой победы, иначе от смертных, которые это видели, ты получишь жалкие крохи. Вставай! Тебе нужно прямо сейчас собрать законные трофеи!

Выкрики Парацельса заставили взять себя в руки и приподняться. Захрипев от боли, я скинул ещё несколько кусков лавы с плеч. Затем закрыл глаза и попытался достать из хранилища нимб, но это не получилось.

Зло, ругнувшись, почувствовал, что сейчас снова свалюсь, и в этот момент в дыму промелькнул чей-то силуэт. А затем оттуда же обрушился поток воды, тушащий последние очаги возгорания, остававшиеся на теле.

Это приятно охладило кожу и придало немного сил. Через мгновение подскочила красавица в сарафане. Откинув деревянную кадушку, она помогла подняться и встать на ноги. Оперевшись на подставленное плечо, я вышел из столба дыма, поднимающегося от груды тлеющих досок. И как только удалось, всё это проделал, со стороны стены донёсся удивлённый гул голосов, быстро перешедший в радостный гомон и приветственные выкрики.

Сделав пяток шагов, я понял, что даже при помощи девицы далеко не уйду. Повернувшись к крепостной стене, я поднял кулак, вызвав настоящий ор сотен глоток. А затем сделал то, что настоятельно требовал призрак Парацельса. Собрав последние силы, вырвал нимб из хранилища, и одним движением вернул на законное место, над макушкой.

Поддерживающая девушка этого не заметила, а на стенах города, наоборот, увидели и вначале замолкли, а затем заорали ещё сильнее, приветствуя странного незнакомца с нимбом.

А потом на меня обрушился целый град крохотных частичек силы. Приходя со стороны города, они сливались в капли и формировали струйки. Те, в свою очередь, собирались в потоки энергии, хлынувшие в моё бездонное хранилище, словно освежающий водопад в пересохшее озеро.

И в эти мгновения я почувствовал нечто новое. Приток энергии вызвал эйфорию, позволившую душе вырваться наружу, и вознестись над телом. В этом состоянии, я наконец смог окинуть поле битвы цепким взглядом.

Первым на что обратил внимание, были четыре раздутые фигуры, погибших зверюг. Каждая из них превратилась в каменную статую, от которой вместе с нестерпимым жаром, исходили эманации потусторонней силы.

Я не знаю, как это произошло, но стоило мне внимательно всмотреться в покрытую раскалёнными трещинами, поверхность, статуи одна за одной начали лопаться, превращаясь в груды чёрного обсидиана.

После каждого взрыва, внутрь хранилища попадал объём энергии, в несколько раз превышающий тот, что пришёл от людей. И как только в меня влилась первая порция силы, начали заживать многочисленные ожоги, оставшиеся на теле.

Кроме этого, с каждой волной энергии, в хранилище опускались несколько чёрных камушков. Размером с мой ноготь и притягивающих свет, отшлифованными гранями.

Наличие непонятных трофеев, удивило.

— Всё Сварог, хорош красоваться и рассматривать цацки. Теперь надо научиться вовремя уходить в закат.

Слова Парацельса заставили душу вернуться в собственное тело. А затем я приобнял опешившую девушку и потопал к тому самому дому, с наблюдательной башенкой. Он был повреждён, но в отличие от окружающих развалин, выглядел неплохо и практически не дымился.

Едва мы взошли на высокое крыльцо и переступили через выбитую степняками дверь, снаружи послышался характерный свист, и со стороны армии вторжения полетели ярко пылающие стрелы с чёрным оперением. В отличие от стрел степняков, эти были гораздо длиннее, да и навесная траектория позволяла понять, били лучники издалека.

Одна из стрел влетела в дверной проём. Среагировав, девушка отпрянула, вырвала стрелу из пола и затушила в кадке с водой. Затем посмотрела на дымящийся уголёк, вставленный в специальное расширение наконечника, и оценила оперение.

— Перья чёрного ворона. Такие водятся только в горном осколке, расположенном на другой стороне красной пустыни. На них легко ложится заклятье левитации, позволяющее стрелять из лука гораздо дальше. — Девица, выказала свою осведомлённость. Затем подняла глаза и удивлённо уставилась на мой нимб, появление которого, видимо, в дымке не заметила. — А это что за новость?

— Ты же неглупая. Сама не догадываешься, что это такое? — ответил я вопросом на вопрос.

— Догадываюсь, но никогда подобного раньше не видела. Вернее, один раз видела, но была слишком мелкой — поправилась она, и я ей почему-то поверил. — Скажи честно, нимб настоящий или это какой-то фокус?

— Скорее всего, настоящий. Видишь ли, он появился недавно и полной уверенности, что это всё вообще происходит взаправду, у меня нет. Боюсь однажды проснуться, и оказаться привязанным к больничной койке, в палате для умалишённых.

— Какая-то она странная — проговорил Парацельс, внимательно наблюдая за девицей. — Да любая девка, оказавшись с божественной личностью один на один, должна упасть на колени и просить разрешения целовать грязные пальцы. Конечно, в опалённых портках, харизмы в тебе ноль, но всё же, она какая-то совсем неправильная девка.

Выслушав подозрительного призрака, я хмыкнул, а девушка степенно поправила сарафан и внимательно меня осмотрела.

— Если ты молодой полубог, то какой-то не внушающий трепета — наконец заявила она. — Конечно, я наблюдала, как ты там скакал, и видела окаменевших зверей преисподни, но этим меня не удивишь. Мой родной отец при жизни был настоящим богатырём и мог совершить и не такое.

— Вот значит, как, её папа, герой из смертных. Это многое объясняет — пробурчал Парацельс.

— Как тебя звать? — спросил я девицу, и та почему-то отвела глаза.

— Можешь называть Василисой — ответила она, однако я заметил, как её голос дрогнул при произношении имени.

— Ну Василиса, так Василиса — сказал я, тут же убедившись, что озвучивание имени, действительно заставляет девушку вздрагивать. — А ответь-ка мне девица, а почему ты осталась в деревянном пригороде, когда все остальные успели эвакуироваться в город?

Мне почему-то показалось, что несмотря на творящийся снаружи бедлам и начавшие гореть стены дома, я должен прояснить этот вопрос прямо сейчас.

— Нельзя мне туда. Не видишь, что ль этого — ответила она, и вытянув из-за спины, предъявила к осмотру огненно-рыжую косу.

Ничего не поняв, я посмотрел на Парацельса, но тот лишь пожал плечами.

— Понятнее как-то не стало — пробурчал я и недовольно покачал головой. — Ответь яснее, что к чему. Вот уж не поверю, что в белокаменном городе поутру ловят всех красивых рыжих девок, а вечером их сжигают на базарной площади.

Услышав про красоту, Василиса засмущалась и невольно выпятила грудь вперёд. Однако уже через мгновение в дверь залетел клуб дыма, и она закалялась. Меня тоже окружил дымок, но как не странно, это никак не помешало дышать.

— Лучше валите отсюда, а то ведь угорит девка. В город вам, точно нельзя, так что лучше отступайте к реке — посоветовал Парацельс и выпорхнул наружу.

— Ладно, все разговоры потом. Василиса, давай за мной — скомандовал я и, схватив девушку за руку, выскочил на начавшее гореть крыльцо.

Поток падающих стрел значительно порядел, но несмотря на это, из дыма продолжали прилетать каждые пару секунд, одна или две, и втыкаться в груды пылающих деревяшек. Эта часть пригорода быстро окутывалась стеной огня, и из-за дыма нас наверняка больше не видели со стен.

Побоявшись, что в Василису могут попасть, я схватил сбитый из досок щит, недавно прикрывающий разлетевшийся в щепки колодец, и отгородился от стрел, летевших со стороны полей.

Вокруг начинали пылать дома, так что пришлось держаться центра улицы, и просто побежать в сторону берега. Пару раз нам удалось обойти груду горящих брёвен. Однако в какой-то момент, мы всё равно забрели в огненный тупик. Пришлось поднять калюющую девушку на руки и просто перепрыгнуть вздымающееся пламя.

Приземлившись между начавшими гореть сараями, я продолжил бежать с лёгкой ношей в руках, до тех пор, пока не выскочил на улочку, ведущую к лодочным пристаням.

Быстро сориентировавшись, нашёл то, что искал и понёсся по деревянным мосткам. Вокруг заплескалась вода, и сам её вид немного успокоил бьющееся сердце.

Запрыгнув в выбранную заранее лодку, я уложил потерявшую сознание Василису на ворох спутанных сеток. Затем раздвинул кадки, с плещущейся рыбой и уселся за вёсла.

Остановившись только на середине речного потока, проверил, жива ли девица. Пребывая в беспамятстве, та мерно дышала и продолжала сжимать обагрённый кровью клевец. И если бы не сажа на лице и немного обгоревший сарафан, можно было подумать, что она просто спит.

Когда две большие рыбины начали подрумяниваться над костерком, нос Василисы пришёл в движение. Распахнув глаза, она вскочила на ноги, замахнулась клевцом и тут же опустила оружие.

— Ну что девица, выспалась? — поинтересовался я.

— Я там чуть не угорела — ответила она и, снова усевшись на ворох сеток, уставилась на другой берег реки.

После побега из огненной ловушки прошло около часа, так что все пригороды ярко пылали. И теперь белокаменная крепость стояла в плотном огненном кольце. С высокого берега была отлично видна армия вторжения, продолжавшая занимать прежние позиции.

— Мы кое-что не закончили. Может, продолжим разговор? — предложил я и повернул другой стороной, начавшую скворчать рыбину.

— У, рыбка! — воскликнула Василиса.

— Пока не готова — пробурчал я, мигом поняв, что она хочет сменить тему. — Давай отвечай, что за большая проблема с твоей рыжей косой и именем Василиса?

Выслушав вопросы, девушка насупилась.

— А ты изменился — проговорила она.

— Да навряд ли. Просто обмылся в реке, да горелые портки сменил на вот это.

Я указал на широченные, но короткие штаны, подпоясанные обычной волосяной верёвкой. Портки я нашёл в лодке и выглядели они скорее, как шорты. Иной одежды на мне по-прежнему не имелось.

— Ожоги исчезли с тела, и нимб тоже испарился.

— А чего ему без толку над макушкой висеть — сказал я и вспомнил как первым делом после причаливания к бережку, припрятал нимб.

Потом я, занёс Василису на обрыв. Нашёл рыбу в бочках и решил пожарить, ибо чувствовал себя безумно голодным. Парацельс не возражал и теперь висел над головой, на высоте нескольких метров и заворожённо наблюдал за пылающим пригородом.

— Ещё раз повторяю, мы недоговорили — сказал я, и Василиса вымученно закатила глаза.

— Ну хорошо, что ты хочешь знать? — наконец сдалась она, через пару секунд.

— Всё тоже. Почему тебе нельзя в город? И что за история с рыжей косой и именем Василиса? — повторил я свои вопросы.

Девушка вздохнула и нехотя заговорила:

— Если стражники, из любого города Белоградья, увидят мою косу, то сразу схватят и потянут либо в местную боярскую думу, либо прямиком к князю.

— А почему так? Неужели рыжий цвет шевелюры запрещён местным законодательством?

— Да нет, почему же. Рыжих мало, но они здесь водятся. Все переписаны, так что стража знает, кто из какого рода и где живут. Тут дело не в рыжем цвете, а во мне. Это моя метка. По косе стража может легко меня вычислить и сдать за вознаграждение боярам или князю. Цена за мою персону везде разная. Например, местный князь Ратибор, легко заплатит за эту косу тридцать серебряных рублей.

Я не знал много это или мало, но судя по тому как Василиса произносила слово рубли, это что-то стоило.

— И за что такая куча деньжищь? Неужели ты укокошила кого-то влиятельного и теперь тебя за это разыскивают? Или ты местная воровка антиквариата и украла что-то слишком ценное?

— Воровка! Да как ты смеешь так меня называть⁈ — неожиданно взвилась девушка и вскочила на ноги. Её пальчики снова сжимали обух клевца. — Кто бы, что не говорил, но в моём роду воров и самозванцев никогда не было. И я готова пробить череп каждому, кто будет поносить имена моего отца, деда или любого из прадедов, вплоть до тридцать второго колена.

— Да я же это так, к слову. Ну не нравится тебе про воров, значит, не будем — примирительно пробурчал я, при этом поняв, что задел какие-то застарелые раны. — Расскажи-ка тогда Василиса сама, что тут происходит. И что у тебя за род такой дюже интересный.

— Я из рода самого первого царя Белоградья, Василия Мудрого. В миру его называли золотым солнышком из-за огненно-рыжих волос. В честь предка, отец Илья, назвал меня Василисой. В этом осколке ещё с давних пор завелась, что Василисой своих дочерей, могут называть только старшие мужчины нашего рода. Так что Василис здесь точно немного.

— Значит, царская дочка — констатировал я.

— Нет, не царская я дочка — печально проворчал Василиса и, кинув клевец на землю, снова уселась на сетки. — Так и не стал мой батюшка Илья, царём Белоградья. Но зато я царская внучка.

— Ясно.

— И что тебе ясно? — прорычал она зло и с претензией уставилась на меня.

— Всё ясно. Я здесь конечно товарищ пришлый и в вашей местной исторической науке не силён, но кое-что уже слышал. Например, один зажиточный крестьянин упоминал последнего местного царя, Ваньку Злого. Он говорил, что при нём такого бардака в Белоградье не было. Как я понял царь Ванька — это и есть твой дед. И его либо лишили трона, либо убили во время переворота. Так ли это Василиса?

— Да. Иван мой дед — призналась девушка и, перестав пялиться, поступила взор. — Он был последним царём всего Белоградья. И при жизни его только враги обзывали Ванькой Злым, а все остальные величали его Иваном Девятым Умиротворителем.

— Ну тогда понятно, почему стражники тебя ловят и готовы передать в руки бояр и князей за вознаграждение. Наверняка, ты в этом осколке самая желанная невеста. Ведь оженившись с тобой, любой князь сможет провозгласить себя легитимным царём. Это наверняка поднимет авторитет и сразу поменяет все местные расклады.

Глаза Василисы гневно сверкнули, и она снова зло ощерилась.

— Нет уж, лучше уж в кандалы и на каторгу, чем выйти замуж за одного из сынов и внуков тех, кто предал весь наш род и деда Ивана — буквально прорычала Василиса.

— А вот и рыбка подоспела — сказал я, решив снизить накал беседы, и сняв одну из дымящихся рыбин, положил её перед девушкой, на несколько сорванных листьев папоротника.

— Значит, она у нас принцесса без приданного, но с именем и гонором — вывел Парацельс, наблюдающий, как мы уплетаем большие куски белого мяса. Кстати, рыбка, даже без соли оказалось безумно вкусной и сочной. Да и костей, кроме хребта, не обнаружилось. — Ну, я как бы не удивлён. Божественные сущности всегда притягивают к себе самых интересных персонажей. Дед у неё — царь. Папа — герой. Вся родня — породистая, аж до тридцатого колена. Сама девка — принцесса на выданье. Прямо классика жанра. Короче, предупрежу тебя Сварог только об одном. Помни, она существо женского пола, так что будь настороже. От этих опасных созданий можно всякого ожидать.

Хорошенько подкрепившись, я оставил в покое Василису, продолжающую меланхолично ковырять рыбину, и вернулся к вытащенной на берег лодке. Немного обмылся и уставился на город. Огненное кольцо продолжало пылать, но уже не так ярко.

— Как думаешь, теперь они уйдут восвояси? — спросил я Парацельса и указал на войско вторжения.

— Даже не знаю. Похоже, ты уничтожил их главный козырь. Но почему они продолжают стоять на месте, пока непонятно. Без тварей, призванных из нижних планов реальности, город им точно не взять. Те колдуны на стенах, не просто так там толклись. Они хоть пока в драку не лезли, но кое-что могут. Да и сами белые стены города, совсем не простые, их обычной стихийной магией не возьмешь.

— Пламя опускаться начинает — подметил я.

— Кстати, и этот шаг, не по военной науке — подхватил тему Парацельс. — Спалив деревянные пригороды, пришлые сами осложнили свои дела. Ведь под прикрытием домов, агрессоры могли спокойно подобраться к каменным стенам. К тому же, они самолично сожгли доступный строительный материал, предназначенный для создания самокатных башен и штурмовых лестниц.

— Парацельс, к чему ты ведёшь?

Я почувствовал, древний призрак архимага уже всё просчитал и обнаружил то, что я в упор не замечаю.

— Да к тому. После поджога пригорода, визирь обязан был остаться здесь, с самой тяжелой частью войска, а ватаги степняков должны были отправиться дальше. К следующему утру они бы набрали большой полон из местных крестьян и ограбили бы всё до чего могли дотянуться. А визирь, наоборот, держит степняков при себе и не даёт им развернуться. Это ненормально. А значит, существуют объективные факторы, заставляющие его так себя вести. И о этих факторах мы пока ничего не знаем.

Озвучив свои догадки, Парацельс нахмурился, а уже через мгновение я почувствовал, что на меня пристально смотрят. По спине тут же пробежался холодок, а окружающее пространство начало резко терять краски и тускнуть.

Сунув руку в объёмный карман портков, я схватился за осколок небесного острова и уставился на крупный сгусток сумрака, появившийся над чёрно-белой рекой. Внутри стал заметен расплывающийся силуэт, над головой которого висел кружок призрачного света.

— А вот и появился тот самый фактор, который мы проморгали — сказал я и Парацельс согласно кивнул.