Покой нам только снится

Глава 28

Думаю, звонила Архарова. Кто ещё мог трубку сразу бросить? Да переживу. Остаток вечера прошёл спокойно. Я отлично провел день — потрахался с «Нивой» и занялся любовью с Яной. Что ещё в деревне делать?

Утром звонок. Верка Архарова. Как ни в чём не бывало спрашивает мелодичным голоском:

— Толя, чем занят сегодня?

— Только проснулся. Ты мне, кстати, снилась. А что, есть предложения?

— Хочешь на местный бокс посмотреть? Только в район надо ехать.

— Это на автобусе придётся, — прикидываю я, понимая, что такси не поедет сюда за мной.

— У твоего друга машина же есть. Я про Кондрата, — напоминает Верка.

— А что за турнир там? — тяну время, соображая, даст или нет свою ласточку друг.

Вообще, даже интересно. Я вчера пахал, помогал ему, да и без моих семисот рублей он бы не приобрёл эту машину в своё время. Но видя, как Кондрат над ней трясётся…

— Мне ещё по магазинам надо и к подруге заехать, а не на чем. Машина наша в Москве. Да и ни у меня, ни у мамы прав всё равно нет.

— Честно — ехать никуда не хочу, но за-ради на тебя, красивую, посмотреть ещё раз… Давай заеду за тобой через часик, — пытаюсь польстить я девушке.

— Ой, не смеши! У тебя подружек и тут, и в Красноярске пруд пруди. Мне про тебя рассказали! — не верит одноклассница.

И правильно не верит. Всё же основной мотив поездки — проверить «на слабо» Кондрата.

— Зинку видела? — понимающе спрашиваю я.

— Ну, Зинку. Но мне всё равно. Просто, чтобы ты ни на что заранее не рассчитывал. Так, поездим по райцентру.

— Ага. Твоя выгода понятна. А мне тогда это зачем? Если не на тебя посмотреть хотя бы одним глазком? Ну, хоть поцеловать… — насмешливо спрашиваю я.

— Не наглей, Штыба! А то передумаю, — сказав этот загадочный довод, Верка бросила трубку.

Это значит ДА? Или — обломишься, и так за счастье меня, красивую, увидеть?

Иду к Кондрату. Того ожидаемо дома нет — у него в гололёд самый сенокос.

— Ты что, Толян, щас на дорогах такое творится, то растает, то замёрзнет. Опасные дорожные условия! — вытаращил на меня глаза друг. — Ты ж мне угробишь машину, и сам того… тоже можешь.

— То есть машина у тебя на первом месте? — нахмурился я. — А друга не так жалко? И что значит «угробишь»? Ты мастер, руки золотые! Всё можно починить.

— Всё да не всё, — со вселенской тоской в голосе произнес Кондрат, но ключи от машины все-таки дал.

— Ух, как тут шикарно, не то что наши жиги, — искренне восхитилась Вера видом машины, и снаружи, и внутри.

Вера и сама выглядела шикарно — короткая шубка, юбка выше колен и светлые туфельки намекали — будешь возить меня от крыльца до крыльца!

— Ты вчера мне звонила вечером? — спрашиваю я.

— Ага, не стала мешать тебе, — легко призналась Вера.

— Этой Кате два года всего, — сразу попытался оправдаться я.

— Да знаю я, видела, как немка наша с дочкой к вам в гости шла! И дочку звать Катей.

Это деревня, что тут сказать?

— Эх, прокачу! — бибикнул я.

Даже сигнал другой, не как в моём точиле, а мелодичный с повышением и понижением тона.

Еду осторожно, что не вызывает восторга у пассажирки.

— Прибавь! Прибавь! — просит она.

Выбрав место поровнее, рыкнул мощным шестилитровым мотором, показав возможности машины. Колокольчик смеха моей подружки стал мне наградой. Я попытался погладить ногу в колготках (или чулках?) девушки, якобы перепутав оную с рычагом переключения скоростей, но был бит по руке. Отвлекают коленки от дороги! Но в целом я справился с давлением на себя и вел машину весьма аккуратно.

В райцентре мы первым делом заехали к Веркиной подружке — носатой бабе лет тридцати. Что-то Вера привезла ей в небольшой коробочке из Москвы, и я так понял, не бесплатно привезла, деньги Вера взамен получила. Скорее всего какая-то бабская хрень. Хотя с таким шнобелем не знаю, что бабе этой поможет! Потом мы заехали на местный рынок. Я тоже зашёл и поразился малолюдью. Буквально всего два десятка продавцов стояли и торговали разнообразным товаром. Вера и тут меня удивила — ничего покупать не стала, а вот ещё одну коробочку из своей сумки достала и получила за неё две десятки у простоватого вида девушки. Вот уж не подумал бы, что у Верки такие подруги имеются. Вроде как бизнес какой-то мутит. Но это её дела. На рынке я кое-что себе прикупил. Продукцию местных кустарей — чеканные фляжки из меди и алюминия, ремни тоже кустарного производства, но отличного качества и с красивыми пряжками, а также для Шенина взял казачью папаху из овчины, круглую с синим верхом с белым крестом на нём.

— Подарки, — пояснил я недоумевающей подружке.

— Черт! Я же через Москву лечу, надо Власову что-то купить, — вслух подумал я.

— Какому Власову? — подслушала Верка.

— Министру МВД, — секунду подумав, не стал скрывать я.

Под куполом рынка, потрескивая разрядами молний и наливаясь тяжестью грозовых туч, готовилась разразиться буря. Ей мешало только то, что Вера пока не поняла, шучу я или нет.

— Так возьми нагайку, — сказал старик, продававший казачье барахло.

Точно не казак, судя по физиономии, калмык, но они в нагайках тоже разбираются. За сорок рублей (совершенно несусветная сумма — папаха обошлась дешевле) я приобрёл и нагайку.

— Хороший «ташмг», — непонятно сказал старик на прощанье.

— Ну, куда нам ехать бокс смотреть? — уже в машине интересуюсь у бизнесменши.

— Слушай, папа как-то раз на дежурстве слышал от министра фамилию боксёра Штыба, — деревянным голосом сказала Верка. — Ещё пошутил, мол, не твой ли это ухажёр?

— А ты что сказала? — завожу ЗИС я и сразу стартую от рынка в горку.

Несмотря на гололёд, машина не заглохла, а уверенно заехала на довольно крутую возвышенность.

— Сказала, что тебя, кроме твоих друзей-алкашей, толком никто и не знает.

— Я уже давно не пью, да и друзья не только выпивают, а ещё и работают. Видела бы ты эту машину пару лет назад! Алкаш Кондрат из неё конфетку сделал, — мне чего-то стало обидно за своих товарищей.

— Да папе всё равно, он, как полковника получил, вообще дома редко появляется. Я уж и забыла, как он выглядит. А у тебя какой разряд по боксу? Ты про сборную правду тогда сказал?

— Разряд? Про сборную — это пока мои мечты, а по юношам я чемпион Европы. А кто тебе вообще рассказал про мои успехи в боксе?

— Зиночка, но она сама толком не знает. Тут направо, — крикнула Верка, делая паузу в расспросах. — Во-о-от сюда, во двор!

Подъехали мы к дверям спортзала с шиком. Я ещё и выпендрился — быстро выскочив, открыл пассажирскую дверь и подал руку Вере. Сначала появились на свет бесконечной красоты и длины Веркины ноги в чулках (что стало заметно только сейчас) и кожаных сапогах в облипку, чуть ли не до колена.

Мощный удар по гормонам пацанов, которые терлись около входа, был нанесён с безжалостной силой. Вера, сняв шапочку и тряхнув гривой волос, царственно оглядела штабель поверженных мужчин у своих ног. Шапочку она кинула на сиденье и в распахнутой шубке из мутона пошла по грязноватой каменной дорожке ко входу. Спешу следом за ней и, не удержавшись, чисто из хулиганских побуждений, на глазах полутора десятков разного возраста парней, шлёпаю Верку по заднице, туго обтянутой ярко синей юбкой. Девушка, обернувшись и снисходительно улыбнувшись, ничего не сказала, но едва мы ступили в узкий тамбур здания, пребольно локтем ударила меня под дых.

— Убью! — серьёзно пообещала она.

Я мог бы заблокировать удар, но признавал за Верой право на сатисфакцию и моральное удовлетворение, поэтому, скривив рожу, прошептал:

— Понял, не дурак. Был бы дурак, не понял!

Раздевалка работает, но в зале прохладно, и многие из присутствующих здесь болельщиков в верхней одежде, расстёгнутой, как правило. Я в спортивном костюме с надписью «СССР», дублёнку же свою в машине оставил. Прислушавшись к голосам вокруг, понимаю — тут идёт первенство района, причем финалы. Сейчас как раз в моём весе усатый дядя избивает лысого. Обоим лет по сорок можно дать. М-да. Что я тут не видел? А Верке нравится. Она прорывается к рингу и начинает болеть за лысого. Иду вслед за ней, частично прикрывая от нескромных взглядов. На меня смотрят без одобрения, но никто не грубит. Пока. Вера тоже чувствует избыток внимания к своей персоне. Один краснорожий спортсмен, под сотку кг, даже попытался прижаться к ней. Пришлось обнять девушку рукой за плечо, заявляя свои права. Вера даже не поглядела на меня. Черт, а это приятно! Окинул взглядом окружающих. Есть желающие получить в рыло? Нет? То-то! Так я и думал! Даже краснорожий в гляделки играть не стал.

— Толя, ну кто победил? Не пойму, — оборачивается ко мне красотка после третьего раунда.

— Красный угол, по моему мнению, победил усатый, — четко говорю я.

Но меня тут же опровергают судьи.

— Победу одержал боксёр в синем углу Леонов Альберт!

— Лошара! В боксе не разбираешься, а ещё костюм сборной СССР нацепил! — засмеялся краснорожий.

— Сам ты лошара беспонтовый. Засудили мужика в красном. Синий ваш ни одного раунда не выиграл. Да, бой примерно равный, но я удары считал, — спокойно отвечаю я.

— Да Санёк в нокдауне был! Как он может победить? — спорит со мной парень.

— Это один удар, и то случайно пропущенный, можно сказать, по касательной пришлось, а Санёк ваш просто оступился, — справедливо замечаю я.

— Кто там такой умный? — к нам подходит грузный тренер пенсионных уже лет.

— Да это ваши дела! — поднимаю руки, я как бы сдаваясь в споре.

— Я тоже считаю, что зря отдали победу Леонову, и два судьи со мной согласны были. Но три против, — неожиданно поддерживает меня тренер. — А ты кто, парень? Я тебя не припомню.

— А он сейчас за Красноярск выступает, там живёт, — влезла Верка, внимательно слушавшая нашу перепалку. — А так он в сборной СССР. Чемпион… этой… Европы.

— По юношам, — нехотя признаюсь я, так как хвастаться здесь в мои планы не входило.

— Всё, вспомнил! Видел тебя прошлый год зимой на юниорском чемпионате СССР! Правда не помню, победил ты или нет, — тренер уважительно тянет мне руку.

— Победил, сейчас вот к взрослому чемпионату готовлюсь, — растерялся я.

— Молодец, молодец! Предлагаю показательный спарринг тебе провести, — огорошил почти дед.

— Зачем?

— С целью популяризации бокса, — не моргнув отвечает тренер. — Ну и надо одному боксёру моему крышу на место поставить, а то много о себе думает, как кандидата в мастера заполучил. Теперь никто ему тут не ровня, видите ли.