Покой нам только снится

Глава 17

Аккуратно прикрыв за собой дверь, что было неожиданно при таком экспрессивном появление, она начала… расстегивать блузку. А нет, только одну пуговичку расстегнула, для того чтобы достать оттуда бумажку, сложенную вчетверо.

— Вот! — гордо задрав носик, сказала девушка.

— Заявление на увольнение? — прочёл я заголовок.

— Не хочу мужа бросать, которого ты заслал в глушь, в тайгу.

— Там сопки и горы, а сам Таштып на реке стоит. Тайга там тоже, думаю, рядом есть. Да и не глушь это. Вот смотри, — я открыл справочник по населённым пунктам Красноярского края. Для служебного пользования, между прочим. — Там рядом крупный город, всего тридцать километров. А в самом Таштыпе и училище есть и музей!

— Какой город?

— Абаза! — ещё раз сверился со справочником, не уточняя, что в этом мегаполисе и двадцати тысяч не живёт.

Мария посопела, видимо, ничего не зная про Абазу, и сменила тему.

— Можешь сделать так, чтобы Олега оставили тут, в городе? — Мария оперлась на стол, наклонившись почти к моему лицу.

Налитые груди, хорошо видимые в разрезе блузки, должны были лишить меня воли к сопротивлению. Но не тут-то было. Титьки я с удовольствием осмотрел, тем более, видны были даже соски, но отказал.

— Мария, это решает его начальство, я как могу повлиять на это? Там уже решили поощрить человека повышением. Замотался он на мелкой работе, пусть займётся серьёзным делом, мужским. А охота там какая! Снежный барс водится! Хочешь шубу из снежного барса? Ни у кого такой нет в городе! — читаю информацию про Таштыпский район. — Хотя погоди, вот у меня и Красная книга СССР есть от 1984-го года. Так, давай поищем твою шубу!

— Да голову мне не морочь, — Мария решила, что хватит для меня зрелищ, и застегнула пуговицы на блузке.

— Точно! «Редкий вид со сравнительно небольшим ареалом». Ну, ничего, там ещё водятся марал, косуля, кабарга, медведь, рысь, росомаха, волк, лисица!

— Толя, хватит! — глаза девушки стали наливаться слезами. — За что ты меня ненавидишь?

— Нет никакой ненависти, и живи как хочешь. Можешь у меня секретаршей быть, можешь со своим плешивым стариком поехать в глушь, как ты выразилась, — честно сказал я.

— Он не старик! Ему всего тридцать с небольшим! Его все и везде уважают — в ресторане, на рынке, тут, в крайкоме.

— Тут, в крайкоме, не все уважают. Меня он бесит, — моментально поправил я. — А что в тридцать майор, это очень неплохо! Ему карьеру делать надо. Вообще, посоветую ему куда-нибудь попроситься на учёбу, у нас это поощряют.

Машка, покачивая бедрами, ушла, и тут же, словно караулил у двери, меня посетил новый гость. Олег Игоревич!

— Салют, малой! — блеснул знанием молодёжного сленга майор. — Есть минут пять?

— Да, конечно, — неловко откашлялся я, ибо в мыслях по-прежнему лапал Марию, ещё не отойдя от удара гормонами.

— Это тебе! — на стол из портфеля извлечена бутылка джина, импортного производства ясное дело.

«Отравить что ли хочет?» — криво пошутил про себя я. — «Да вряд ли, мало ли с кем я её выпью потом».

— Я ведь тебе спасибо пришёл сказать. Знаю, приложил руку ты к моему переводу. А что тебе известно про звания в нашем ведомстве? — без спроса сев на стул, задал вопрос Олег.

— Присвоения воинских званий, начиная с полковника, попадают в номенклатуру ЦК КПСС. При этом обязательно требуются: успешное окончание курсов руководящего состава (в Москве при КИ или в Алма-Ате), представление Коллегии и Председателя КГБ и утверждение в Отделе административных органов аппарата ЦК, а само присвоение производится Указом Президиума Верховного Совета СССР, — выдал я весь расклад, который мне сообщил Лукарь-старший.

Собственно, это не секрет, но что так сильно заморачиваются, уже начиная с какого-то полковника, которых у нас в крае сейчас несколько, я не знал. Как и про курсы эти.

— Нехило ты подкован, но всё верно! Мой потолок пока — подполковник, но и тут всё непросто. Оперативный состав может расти только до подполковника, и надо, разумеется, чтобы должность была тоже подполковничьей. Так вот, моя новая должность именно такая. Пять лет выслуги в звании майора, и могу стать подполом! Я вообще подчиняюсь там только Сафронову, это начальник отдела УКГБ по Хакасии. Так что бутылка хорошего напитка тебе от души.

— Не по адресу. Я вообще не знал, что тебя куда-то переводят, и уж тем более не просил об этом. А как же Мария, ей там в деревне не сильно хорошо будет ведь?

— Я точно знаю — из-за тебя меня переводят, а Машуля… — Олег Игоревич поморщился, очевидно, от моего тыканья. — Да, так хуже для неё, но лучше для меня. Тут большой город, много красавцев-конкурентов, а там, в деревне, кавалеры сильно пожиже будут. И мне спокойнее. Родит мне сына или дочку, года два-три, и можно на зам отдела претендовать, вернее, на старшего помощника начальника отдела. Плюс вторая жена повадилась со мной сына оставлять, а я вообще думаю, что он не от меня. Я же не просто так развелся.

— Ну, если с этой точки зрения, то логично, — признал я. — Хотя с Марией всё равно некрасиво выходит, да и у меня договорённость с Лунёвым насчёт неё была, — мол до лета оставим в прежней должности.

— Вот это можно и не менять. Я пока там один разгребусь, зимой ей совсем там плохо будет. Получу дом, войду в курс дела. А район не маленький, ездить придётся много. Размером с Сальвадор или Израиль. Пусть пока в Красноярске живёт.

— Ага, а потом скажешь — сын не от меня, — пошутил я.

— Уже от меня, — с довольной лыбой шепнул майор.

«Зашибись! Машка и так дурная, а беременная вообще мне голову вынесет!» — запаниковал про себя я.

— И это! — Олег коротко постучал по столу костяшкой пальцев. — Егор и Зоя.

Выдав двух сексотов, хитропопый особист ушёл, оставив меня обдумывать ситуацию.

До моего отъезда на соревнования, 22 декабря, я успел переделать кучу дел, важных и совершенно ненужных. И самым ненужным оказалась подготовка к гениальному по замыслу примирению с Ириной. Я подошёл к делу как опытный ловелас. Всё должно было начаться с посещения театра оперы и балета. Там дают «Юнону и Авось». Заядлым театралом я не был, из всех спектаклей дважды посетил только «День Радио» от «Квартета И», но «Юнону» в прошлой жизни видел, будучи проездом в Барнауле, случайно попал в местный театр. Вот и тут решил козырнуть связями и достал лучшие билеты на лучшие места в партер. Потом заказанный столик в ресторане «Красноярск», там её будет поджидать громадный букет роз (даже не спрашивайте сколько стоит — зубы сводит). Розы местные, кстати, из оранжереи напротив крайкома. Невысокие, но зато до хрена их. Потом, разумеется, поездка на такси, так как ужин предполагает спиртное, а машину я брошу под присмотром швейцара, едем домой, надеюсь, ко мне. Там, кроме импортного джина, нас ожидает импортный тоник и готовый глинтвейн. Из джина приготовлю несколько коктейлей — пьётся незаметно, но по голове точно даст. Глядишь, Ирина и подобреет. Ужин при свечах, и, если повезёт, банька и секс, хотя я согласен даже на поцелуй в щечку. И всё это делает невиновный, по сути, человек! Я же не трахал этих двух подобранных землячек! Хотя умысел был, просто мне не дали, так что пришлось раскинуть мозгами, раскошелиться и искупать вину.

Весь план сорвался сразу после посадки Иры в машину. Нет, не так. Не сорвался, он досрочно выполнился! Ирка сразу засосала меня жарким поцелуем и шепнула:

— Два квартала вниз и направо до конца.

Ничего не понимая, я выполнил приказ, и мы заехали в тупичок, с трех сторон прикрытый горками. Там мы с Ирой окончательно помирились, прямо в машине. Один раз всего помирились — билеты же горят в театр, но все остальные мероприятия уже и не нужны! Вернуться бы домой, да на удобной кроватке… Но билеты на лучшие места в партере, потом столик с заказанным ко времени ужином, розы и прочее. Так что я оторвался от сладких объятий и потребовал культурную программу. Ирина не обиделась, а посмотрела на меня даже с уважением.

И моя программа тоже удалась. Оперу в Барнауле нельзя было сравнить с оперой в Красноярске. Лучше я ничего никогда не слышал. Действо увлекло нас, и под конец зрелища моя взрослая подружка даже расплакалась. От чувсвстввв! Между театром оперы и балета и рестораном гостиницы всего метров сорок, и мы прошли их пешком. Ира, изрядно фальшивя, напевала:

— Я тебя-я-я-я, никогда не забу-у-уду…

М-да, слуха у неё нет. У меня тоже. Но это же не причина не петь, если хочется. Так что и я подвывал:

— Я тебя никогда не увижу-у-у!

Испугав при этом и заставив взлететь наглых красноярских голубей. А вот не всё вам в жизни хлебные крошки!

В ресторане накрытый столик, громадный букет и безупречное обслуживание ещё больше растрогали Иринку.

— Повезёт кому-то, — с грустью сказала она, взяв меня за руку.

Мы ели, пили, танцевали. Оркестр по моей просьбе дважды исполнил «Эти глаза напротив». Стройная фигура Ирины в шелковом платье до колен, обнажавшем ножки в чулках, притягивала взгляды подвыпивших посетителей, которых по случаю выходного дня становилось всё больше. Но к нам никто приблизиться не рискнул, хотя в глазах мужчин читалось:

«На его месте должен быть я!»

Впрочем, я всё рассчитал, и мы уехали до того, как ресторан заполнился людьми, а те, кто уже был тут, напились до потери чувства самосохранения. Я не боялся, просто не хотел портить вечер. Таксист возил нас ещё час по вечернему городу, всё равно было уплочено, и привез домой, лишь когда алкогольный угар в голове стал проходить, и надо было добавлять дозу.

Ирка выпила и глинтвейн, и коктейли. Причем пила она по пояс голая… да в одних чулках пила! Сразу разделась, но лапать себя не давала, просто дразнила. В общем, процесс примирения прошёл, хоть и не по моему плану, но без сучка и задоринки.

Утром в воскресенье поехал к ресторану за машиной на автобусе. Иру надо отвезти домой, а после обеда на службу. Она заступает в наряд. В общественном транспорте понял, как я отдалился от простых советских граждан, разъезжая на личном авто. Сначала автобус проехал мимо, но мое натренированное тело совершило рывок, и я успел заскочить в заднюю дверь, единственным из полусотни пассажиров на остановке. Потом меня мяли и жамкали со всех сторон, оторвав пуговицу на дублёнке! Пассажиры активно дышали на меня перегаром, табаком и прочими ароматами. Не понравилось мне быть обычным советским гражданином. Я комфорт люблю.