Поколение S [СИ]

Chapter 21. Всё, что их объединяет. Часть 2

Открываю глаза и понимаю, что лежу на кровати в каком-то незнакомом помещении.

— Где я? — выдавливаю из себя.

— В реабилитационном центре, — отвечает Лика, присаживаясь на мою кровать; на ней однотонные мягкие штаны и кофта, её волосы — всё ещё слегка влажные: кажется, она недавно принимала душ, — в нашем распоряжении весь второй этаж загородного дома. На первом — пациенты, но я не могла избавиться от них за такой короткий срок.

— Ты привезла нас в реабилитационный центр? — хмурясь, тру свои глаза; затем замечаю, что на мне такая же кофта. — И давно мы здесь?

— Пару часов. Нам всем успели сделать быструю диагностику: у меня лёгкое сотрясение и неглубокая рана, — она указывает пальцем на забинтованную шею, — у Дана вывихнуто плечо, но ему его уже вправили; у Полины вообще всё в порядке — ну, так, пара синячков, но сейчас она в изоляторе; Артёму уже перелили кровь, так что он быстро приходит в себя — живучий оказался, зараза… и да, не смотри на меня так. Я провела в этом месте какое-то время, так что связи остались. А денежки родителей вообще творят чудеса.

— А со мной?.. — приподнимаюсь на локтях. — Что со мной?

— О, тебе ввели обезболивающее. Но вообще ты цела и невредима. На спине, правда, некоторое время побудет некрасивое пятнышко, но до свадьбы, говорят, заживёт.

— Что за пятнышко? — тут же напрягаюсь, хватаясь за края кофты.

— Да не суетись ты, — Лика тут же профессионально перехватывает мои руки, мешая поднять ткань, — ну, синяк там. Большой. С кровоподтёком. Но ты очень легко отделалась, потому что позвоночник цел-невредим. А после такого удара можно было и калекой остаться.

— Я убью Артёма, — шиплю, чувствуя, как во мне поднимается ненависть.

— Успокойся, фурия, — усмехается Лика, — ты итак его почти на тот свет отправила. Да и всех нас чуть не угрохала.

— Я не хотела, это… — опускаю голову, пытаюсь подобрать слова, а потом вспоминаю… вспоминаю о том, что было после! — Лика…

— А? — она поднимает на меня взгляд, но моим телом уже вновь завладел Кукловод.

— Где остальные? — спрашивает мой рот.

— Сейчас позову, — он встаёт и выходит из палаты.

— Не делай глупостей — и я не буду держать тебя. Дам полную свободу. И никого здесь не обижу, — шепчет голос мне на ухо.

— Ты привёз меня сюда… в этот город… ты всё подстроил, — шепчу в ответ, боясь пошевелиться.

— Я много чего сделал для всех вас — но вы слишком бестолковые, чтобы просто пользоваться сложившейся ситуацией. Слишком эмоциональные, импульсивные, нервные…

— Мы подростки. Чего ты хотел?

— Чего я хотел? Я бы хотел, чтобы вы были чуточку мудрее… но раз это невозможно… — и голос замокает, а дверь в мою палату открывается, и внутрь входят Дан, Мирон и Лика.

— Ты как? — негромко спрашивает Данил, подходя к моей кровати.

— Не знаю. Не поняла ещё, — отвечаю почти честно.

— Когда ты научилась пользоваться своей силой? — спрашивает меня Мирон, из-за чего зарабатывает два недружелюбных взгляда.

— В смысле? — переспрашиваю.

— Ты была без сознания, но продолжала контролировать ситуацию всякий раз, когда некий одарённый пытался свалить из нашей дружной компании, — отвечает за Мирона Лика.

— Я… — протягиваю, ничего не понимая.

— Ты угрожала ему. Из тени, — подбирая слова, произносит Дан, а я прикрываю глаза.

Значит, Кукловод может пользоваться моей силой даже без моего сознания. Отлично. Просто замечательно.

— В траве рядом с тобой мы нашли твой альбом, — Лика отходит к столику и поднимает его, показывая мне, — там появился новый рисунок… куда ты шла, Соня? Как ты вообще вышла на нас?

Хороший вопрос, на который у меня просто не было ответа. Хотя нет, был: Кукловод сделал всё, чтобы мы встретились. Все мы. В том самом месте…

Он уже давно ждал этой встречи.

— Я шла в больницу и услышала твой голос, — отвечаю, поднимаясь с постели.

— На том рисунке моя девушка. Агата, — произносит Мирон.

Останавливаюсь. Некоторое время смотрю себе под ноги.

— Я надеюсь, она не ревнивая, — только и отвечаю, а затем подхожу к Лике и забираю альбом, — идемте.

— Куда? — хмурится Мирон.

— Полагаю, в палату к Артёму. Насколько я поняла, он — единственный, кто в данный момент не может передвигаться самостоятельно, — отвечаю, не глядя на него иду к двери. — И да, нужно привести Полину. Если это возможно — то в наручниках или со связанными руками. У меня нет сил для нового раунда.

— Чего ты хочешь? — спрашивает Дан.

— Хочу, чтобы мы все поговорили, — отзываюсь, открывая дверь, — и выяснили уже, наконец, какого черта здесь происходит.

В палате Артёма оказалось довольно просторно. Полину посадили на стул рядом с кроватью, а мы встали напротив них.

— Похожа? — показываю рисунок этой парочке и вижу, как на их лицах появляется… что это, вообще?

— Как вы узнали? — цедит Полина, зверем глядя на нас.

Хорошо, что её руки были связаны, как у пациентки психбольницы. Плохо, что руки ей в общем-то и не нужны… но, надеюсь, количество противников удержит её от глупостей.

В любом случае, одноклассница уже выдала себя с головой.

— Так вы не врали! — удивляется Лика, но я останавливаю её рукой; смотрю на Артёма и вижу раскаяние в его глазах.

Да, в отличие от Полины качок раскаивался.

— Что вы с ней сделали? — спрашиваю прямо.

Чувствую, как Мирон напрягается.

Полли хранит молчание, упрямо глядя на дверь.

— Я выбью из вас ответы, — мгновенно выходит из себя блондин, но его останавливает спокойный голос Артёма:

— Мы её убили.

Шок. У всех.

— Ну, ты и трепло! — шипит Полина на своего дружка.

— Это было год назад. Ночью. Мы были пьяными. Ехали не так быстро… она появилась на дороге неожиданно, — короткими фразами отвечает Артём, игнорируя Полли, — я был за рулём…

— Вы не могли убить её, — меняясь в лице и теряя контроль над собой, цедит Мирон, — это невозможно!

— Почему? — хмурясь, поворачиваюсь к нему.

— Потому что она не могла «просто прогуливаться по дороге ночью». Её похитили. И я даже могу сказать — кто! — и он неожиданно поворачивается к Лике. — Я видел, что ты тоже узнала её на рисунке!

— Собери мозги в кучку! В тот момент, когда всё это происходило, я была под дозой где-то у чёрта на куличиках, — огрызается Лика. — Я узнала её, потому что видела фото… уже не помню точно — когда. Но это было у нас дома.

— Что фото Агаты делало у вас дома? — удивленно спрашиваю у неё.

Лика как-то странно косится на Мирона, а тот стоит, плотно сжав челюсть, и пробивает в ней дыру своим взглядом.

— А поподробнее? — не выдерживая их игры в «гляделки», повышаю голос.

— Вполне возможно, что это как-то связано с бизнесом наших родителей, — наконец, выдавливает из себя Лика.

— Вполне возможно? — нехорошо улыбается Мирон. — Моему отцу постоянно угрожают по телефону, а мать вообще не выходит из дома без сопровождения охраны.

— Что у вас за семья такая? — не без иронии спрашивает Дан.

— Это бизнес. Наши родители — главы крупных конкурирующих компаний, — нервно пожав плечом, отвечает Лика, глядя в пол. — Да, порой в ход идут не самые законные методы… Но мои родители не имеют к этому никакого отношения!

— Откуда такая уверенность? — холодно спрашивает Мирон.

— Так ты знал? Вы оба знали, кто вы? — переводя взгляд от одного к другому, спрашиваю потрясенно.

— Я поняла не сразу — только после того, как заметила, что наш новенький смотрит на меня, как на дерьмо со своего ботинка, — мило улыбнувшись в сторону Мирона, отвечает Лика.

— А ты? — смотрю на медиума.

— Я знал, куда я ехал, — без эмоций отвечает тот.

— Невероятно, — качая головой, протягиваю, — вы как долбаные Ромео и Джульетта!

— Даже не думай сравнивать нас с ними! — протянув руку вперёд, останавливает меня Лика. — Этот психопат никак не тянет на наивного влюбленного паренька, способного убить себя во имя светлой и чистой подростковой любви. Он скорее покромсает всех вокруг.

— Сказала девчонка с ножом в кармане, — бросает в её сторону Мирон.

— Заканчивайте, — грубо обрываю обоих; затем поворачиваюсь к Лике. — Ты можешь как-то проверить: связана ли твоя семья с похищением Агаты?

— Да. Мой телохранитель имеет доступ к этой информации, — неохотно кивает та.

— У тебя есть телохранитель? — удивляюсь.

— Мой водитель.

— Боже, — закатываю глаза, — мы как в черно-белом кино, и сейчас из этой двери выйдет крёстный отец.

— А причём здесь черно-белое кино? — уже отходя от меня с телефоном у уха, хмурится Лика.

— Не знаю. Может, это серые стены так давят на мою психику? — фыркаю, а затем перевожу взгляд на Мирона. — Рассказывай.

— Что? — холодный вопрос.

— Ты знаешь — что, — так же холодно отрезаю. — Как пропала твоя девушка?

— А ты у нас нынче за штатного детектива? — щурится блондин.

— Я у вас нынче за штатного Потрошителя, — криво улыбаюсь, затем снова становлюсь серьёзной; ну, почти серьёзной. — Это же то, чего ты хотел. Момент истины. Задание для Тени. Правда, теперь мы знаем, что твоя девушка мертва, но это не должно помешать произнесению заготовленной речи.

— Издеваешься? — спокойно спрашивает Мирон.

— Да, — не отрицаю я; внутри всё ещё бурлит обида за все те эмоции, что он успел вызвать во мне, за все те прикосновения, за все те поцелуи… — я ведь была твоей персональной грелкой, — бросаю ему. — Я имею право знать.

Вижу, как на его скулах двигаются желваки, но ничего не могу с собой поделать. Зачем нужно было сближаться со мной, если он так влюблён в свою Агату?.. Зачем нужно было… всё это?!

— Хорошо, мышонок, — улыбается Мирон, и в его улыбке нет ни грамма веселья, — я тебе расскажу, — он садится на свободный стул, оседлав его, и поднимает взгляд на меня. — Мы дружили с детства. Агата — моя лучшая подруга. Потом, как это случается, в кровь ударили гормоны, и мы сблизились. Избавлю тебя от подробностей — вижу, что ты злишься, поэтому перейду сразу к делу: к моменту похищения.

— Я не злюсь, и её не похищали, мы это уже выяснили, — кивнув в сторону притихших Полины и Артёма, отвечаю.

— Её похитили во время нашего свидания, — отрезает Мирон, заставляя меня усомниться в собственных выводах, — это должен был быть мирный пикничок на лужайке. Она в тот день сделала такую же стрижку, как у меня, обрезав свои шикарные волосы — которые ты удивительно точно изобразила на рисунке, — как только Мирон произносит это, я вижу, как напрягается Дан… с чего бы это? — мы долго спорили по этому поводу, но Агату было не переубедить, и на годовщину наших отношений, она подстриглась: это странно, но ей даже шло. Белая майка, черные джинсы, короткие волосы и такое кукольное лицо… Когда она начала замерзать, я дал ей свою толстовку. Потом пошёл отлить. А когда вернулся — Агаты уже нигде не было.

Мирон замолкает, а я смотрю на Дана…

На Дана, лицо которого было слишком красноречивым, чтобы этого не заметить…

Да, лучше думать о нём, чем представлять перед собой счастливого влюбленного Мирона, целующегося со своей идеальной девушкой на покрывале в парке…

— Одно непонятно: откуда у вас та толстовка? — медиум поворачивается к Артёму и Полине.

— Я хочу тебя огорчить, — вдруг произносит Полли, — но твоя подружка действительно мертва. Потому что эту толстовку мы сняли с её трупа перед тем, как кинуть её тело в лесу. Сама не знаю, какой черт дернул нас сделать это.

Я закрываю рот ладонью, а Дан резко отходит к окну.

Так, с ним потом разберёмся…

— Вы что, действительно убили человека?.. — выдавливаю из себя.

— А ты думала, он такой большой шутник? — кивнув на Артёма, фыркает Полина.

— Сука… — Мирон срывается с места, но его перехватывает Данил, быстро скрутив руки.

— Ты можешь подбирать слова? Речь идёт о человеческой жизни! — цежу, глядя на Полли.

— Она не раскается, можешь не надеяться, — рычит Мирон, пытаясь высвободиться из хвата, — она же нажралась теней из астрала!

— ЧТО?! — подрываюсь с места, отступая от кровати.

— Она питается ими, чтобы поддерживать свою силу. Бонусом идёт вся дурь и агрессия, — ровно произносит Артём, неожиданно решив подать голос.

— Ты жрёшь эту дрянь?! — с ужасом смотрю на черноволосую звезду класса.

— А что такого? Вы вообще в курсе, сколько энергии в этих ошмётках? — изумляется Полли.

— Вырубите её. Иначе я убью её. Серьёзно, — предупреждает Мирон, прикрывая глаза.

— Лика! — окликаю подругу.

Та мгновенно выбегает в коридор и возвращается в палату уже с медбратом; брыкающейся Полине вводят снотворное, а затем уносят её в изолятор.

Всё это время Артём лежит молча и просто смотрит перед собой, не меняясь в лице.

— Почему ты раньше не сказал? — спрашиваю Мирона.

— О чём?

— О том, что Полина жрёт всякую дрянь в астрале! — рявкаю на него.

— Поумерь гонор, мышонок. Я не всегда буду с тобой вежливым, — холодно отвечает тот.

— Да пошёл ты! — отхожу от него, начиная чувствовать дикое раздражение; прохожу по палате, а затем возвращаюсь к блондину. — Ты начал терять самообладание от одной мелкой хренотени, которая прицепилась к тебе на пару секунд. Неужели нельзя было догадаться, что подобная пища сотворит с Полиной?!

— Я замечал, что в школе совсем нет теней. Вообще всего этого астрального шлака. Но не думал, что она его жрёт на завтрак, — холодно выцеживает Мирон, — а о её рационе узнал только сегодня, когда увидел это своими глазами — до их встречи с Ликой.

— Зачем она это… ест? — разворачиваюсь к Артёму.

— Говорит, что это делает её сильнее, — отвечает тот, спокойно встречая мой взгляд, — никто не сказал ей, что это неправильно. У нас не было мастера Йоды, который бы объяснил, что так делать нельзя.

— О! А он у нас шутник, — Лика складывает руки на груди, вновь появляясь в палате.

— Что с информацией? — Мирон бросает в её сторону короткий уничтожающий взгляд.

— Скоро придёт по смс. Моему телохранителю нельзя делиться подобными секретами по прослушиваемому телефону, — Лика строит ему рожицу и подходит ближе к нам, — так что там с нашей всеядной красавицей? Как она вообще получила свою силу?

— Мы оба попали туда после того случая, — произносит Артём ровным голосом, — я — сразу, Полина — во сне: во время кошмара.

— Туда?.. На грань? — негромко переспрашиваю.

— Я испугался. Я убил человека. Полина начала успокаивать, говорила, что девчонка была обдолбана. Но мне конкретно снесло крышу, — Артём замолкает, сжимает зубы, но берёт себя в руки, — я не буду делиться с вами всей этой экзистенциальной хренью, — неожиданно жестко произносит он, — вы все проходили через это. Меня накрыло. Когда пришёл в себя, Полина уже заворачивала ту девчонку в спальный мешок. Мы выбросили её в лесу, избавились от улик и договорились никогда не обсуждать эту тему. Да, звучит, как ебаная пародия на подростковый хоррор, но в жизни всё намного сложней; ты никому не можешь об этом рассказать… — он отводит взгляд и некоторое время молчит, затем поворачивается к Мирону, — ты можешь попытаться убить меня, ты имеешь на это право — если ты её любил. Но скажу честно — у тебя вряд ли получится. Я многое на себе перепробовал. Не работает.

— Ты что… пытался наложить на себя руки? — изумленно переспрашиваю.

— Я не сразу понял, что со мной произошло. Мы оба не сразу поняли. А когда начали происходить все изменения… в общем, Полина справлялась лучше меня. Она начала исследовать астрал, была такой… пытливой.

— А ты? — спрашиваю тихо.

— А мне было срать на свою жизнь, — резко отвечает Артём, — я думал, что мы оба прокляты — после того, что сделали.

Мы с Ликой переглядываемся.

— И что дальше? Как вы превратились в пару самых популярных школьных отморозков? — складывая руки на груди, спрашивает она.

— А, ну, да — ты была в обдолбанном состоянии, потому, естественно, не помнишь, — наградив её презрительным взглядом, спокойно отвечает Артём.

— Пошёл ты! — огрызается блондинка.

— Хватит, — закатываю глаза, — что дальше?

— Она меня вытянула. Полина. Объяснила, что это не проклятие, а дар от астрала. Показала пару сайтов в интернете, заставила вернуться в школу…

— Ага, и с тех пор вы неразлучны, прям как хозяйка и её верная псина, — фыркает Лика.

— Я тебе шею сверну, — совершенно серьёзно предупреждает Артём.

— Выбирай выражения, — спокойно произносит Дан, не отходя от окна.

— Ладно, с вашей парой всё ясно, — разворачиваюсь лицом к темноволосому. — А ты?

— Что — я? — без эмоций отзывается тот.

— Вот и я хочу задать вопрос: что с тобой не так? — произношу четко. — Ты её тоже знаешь? — и я поднимаю рисунок в воздух.

Некоторое время Данил молчит. Затем переводит взгляд на Артёма.

— Я правильно понимаю, что ты попал на грань из-за этой девчонки? — спрашивает он.

— Да. Мы оба, — отзывается тот. — Полина чуть позже — после того, как осознала, что мы сбили человека и избавились от тела. Думаю, до того момента она даже не особо понимала, что делала.

— А ты, — Дан переводит взгляд на Мирона, — начал изучать астрал, когда не смог найти её в реале?

Мирон как-то странно качает головой — словно слышать о том, что его девушка действительно мертва, для него невыносимо.

— Я бросил все силы на её поиски. Но даже все связи отца не помогли найти Агату. Даже её тело, — отрывисто отвечает он.

— Потому что твою Агату случайно сбили два нетрезвых подростка, — произносит Лика негромко.

Мирон вновь бросает на неё недобрый взгляд.

— Я тоже видел её, — неожиданно говорит Дан.

Мы все поворачиваемся к нему.

— Не живую, нет. Мертвую. Я сейчас не буду спрашивать, что вы делали рядом с элитным домом отдыха, — он бросает взгляд в сторону Артёма, — как не буду спрашивать, что Агата делала на загородной трассе, — Дан переводит взгляд на Мирона, — наверное, это какая-то тупая шутка судьбы. Потому что я в ту ночь тоже не сидел дома, а гулял по лесу, пытаясь понять, что делать со своей жизнью.

— Это стёб такой? — мгновенно заводится Мирон.

— Это не стёб, дурило, — останавливает его Лика, напряженно наблюдавшая за Даном, — так это была она?

— Да, — отвечает ей темноволосый, — я это понял, когда он описал её одежду и стрижку.

А мы с Мироном понимаем, что эту историю Лика уже слышала.

— Обойдёмся без подробностей, мне было хреново, — Дан присаживается на подоконник, складывая руки на груди, — но стало ещё хуже, когда я наткнулся на свежий труп молодой девушки, над которым уже летали вороны.

— И что? Ты в штаны наложил? — бросает ему Мирон, глядя на парня с откровенной неприязнью.

— Нет. Я решил, что у меня глюки от антидепрессантов, — так же «дружелюбно» бросает в его сторону Дан, — короче, в ту ночь я тоже попал на грань.

— Она вас всех объединила, — произношу в полнейшем шоке.

— Чёрт, — выдавливает из себя Лика, глядя на экран телефона.

— Что? — мы с Мироном делаем одновременный шаг к ней.

— Ты был прав, медиум. Моя семья имеет отношение к похищению. Но девушку выпустили живой на середине дороги между городами, когда сняли с неё мешок и поняли, что она — это не ты, — произносит Лика спокойно и четко, глядя в глаза Мирона. — Ей что-то вкололи и отправили с миром, так что моя семья к её смерти отношения не имеет.

— Да, потому что Агату сбили Артём и Полина, разъезжавшие в нетрезвом виде по ночной трассе, — заканчивает за неё Дан, повторяя, кажется, главную фразу дня.

— Какого хрена твои предки вообще её похищали? — вновь заводясь, произносит Мирон, в то время, как воздух в палате стремительно холодеет.

— Прости, что меня не посвящают в подробности семейного бизнеса, — сощурившись, отвечает Лика. — Но, должно быть, причина в том, что на мою почту то и дело приходили странные письма, в которых какие-то извращенцы расписывали, что со мной будет, если мой папа согласится на ту или иную сделку?..

Прикрываю глаза.

— Я реально полагала, что так только в убогих сериалах бывает, — произношу негромко.

— Ты ещё многого не знаешь об этой жизни, — цедит Мирон, очень нехорошо глядя на Лику.

— Радуйся тому, что доход твоей матери оберегает тебя от этих знаний, — беззлобно замечает Лика.

— Кстати, о матери, — выдавливаю из себя, опуская голову.

— Что ещё?.. — цедит Мирон.

— Я тут случайно вспомнила, где видела название компании, — протягиваю, понимая, насколько влипла во всё это, — той, в которой работает моя мама.

А точнее — в чьей квартире видела название компании…

— Она работает в компании моего отца, — спокойно отвечает Лика, — там я и узнала её номер, когда не смогла дозвониться до тебя.

— Да, но это не всё… — глубоко вздыхаю, готовясь к тому, что после этого начнётся… — маму взяли на то место, что освободил для неё Кукловод.

— В смысле… она… — Лика хмурится, сопоставляя в голове все данные, а затем её глаза расширяются в понимании, — чёрт, мне надо выпить.

— Я тоже не откажусь, — произношу сдержанно.

— А мне… надо пойти кого-нибудь покромсать, — произносит Мирон и первым выходит из палаты.

— Пациентов центра не трогай, — кричит ему вслед Лика.

Встречаюсь глазами с Даном… и мы оба отводим взгляд.

— Ты, покалеченный… будешь? — обращается к Артёму блондинка.

— Мне нельзя в ближайшие пару недель, — подняв вверх забинтованные руки, отвечает качок.

— Какой ты скучный, — фыркает Лика, — ладно, пошли в гостевую.

И она выводит меня в коридор.

— Мне кажется, или Артём чуток отмороженный? — протягивает она; нервно усмехаюсь — мы тут все… чуток…

Но стоит мне направиться вслед за Даном, как меня останавливает рука на плече.

— Что? — удивленно смотрю на Лику.

— Дан не стал рассказывать при всех… но мне он рассказал, — отводя глаза, произносит она, — короче, в тот день… точнее, в ту ночь… в общем, он был в том доме отдыха… и… это…

— Чуть ближе к сути, — прошу её.

— В общем, он тогда был в неких тесных отношениях с очередной девчонкой.

— Ты хочешь сказать, что он с ней…

— Не нужно сейчас грубостей, — останавливает меня Лика, морщась, — у меня итак мигрень от всего, что происходит. Я что хочу сказать: его состояние… слегка невменяемое… было вызвано тем, что девчонка, получив от ворот поворот, решила сделать широкий жест. — Лика проводит по запястью характерным движением руки.

— Ты попытку самоубийства называешь «широким жестом»? — свожу брови к переносице.

— Да, мне сейчас нужно много алкоголя — я слегка не в себе, это не заметно? — огрызается она. — Ты до конца дослушай! У Дана и так были проблемы со слабым полом, а с той ночи он вообще замкнулся в себе и начал подпускать лишь тех, кому нужно было только его тело. Для взаимного, так сказать, удовлетворения.

Обнимаю себя за плечи. Слышать такие подробности о нём было… странно. Неуютно.

Наверное, я бы предпочла не знать этого.

— В общем, суди сама, что он испытал в тот день, когда пошёл в лес, обвиняя себя в той тупой попытке той тупой девчонки «достучаться до его сердечка хоть таким отчаянным способом» — и наткнулся на труп молодой девушки, который уже начали поклёвывать вороны.

— Боже, — прикрываю рот ладонью.

Рвотный рефлекс сработал.

— В том-то и дело. Я думаю, после всего произошедшего он считал себя недостойным своей силы… поэтому астрал начал издеваться над ним. Начал слать ему испытания.

— Ты говоришь о тех наростах на его спине? — поджав губы, спрашиваю.

— Это крылья, Соня. Они прорезаются в реальном мире, когда Дан слишком долго не бывает в астрале.

Слишком долго?.. Кажется, я была не права…

— Это… — обхватываю голову, упираясь спиной в стену.

— Это жесть, — кивает Лика. — Раны потом быстро затягиваются, но ощущения от этого кошмарные.

— Почему ты рассказываешь мне это? Мне казалось… мы не слишком хорошо разошлись, — глядя в пол, произношу негромко.

— Я, может, не самая лучшая подруга… но я работаю над собой, — криво улыбается Лика, — и сейчас я хочу дать тебе совет: иди к нему. Он нуждается в тепле не меньше твоего Мирона.

— Он не мой, — качаю головой.

— Да я как бы, в курсе. Потому и подкалывала тебя, — пожимает плечом Лика, — по этому парню сразу видно, что он птица не нашего полёта.

— Будь с ним помягче — он сегодня узнал о том, что его девушка мертва, — замечаю.

— Ага. И отнесся к этому удивительно… никак? — она склоняет голову, глядя на меня с откровенным сарказмом. — Соня, кажется, в астрале он отморозил свои чувства.

— Есть немного. Но это не значит, что его нужно вышвырнуть на холод пинком под зад, — спокойно произношу.

— Ты слишком добрая, — фыркает Лика.

— Нет, я только учусь, — отвечаю совсем без веселья.

— Иди, — спустя пару секунд произносит Лика, — я попросила передать всем вашим предкам, что вы ушли с ночевкой к Тане, так что дома нас сегодня ждать не будут.

— К какой Тане? — удивленно переспрашиваю.

— Ну, к моей копии… всё время вокруг меня вертелась, помнишь такую? — сморщив нос, попыталась пояснить Лика.

Хмыкаю.

— Помню, — коротко отвечаю, а затем отлепляюсь от стены, — так, говоришь, ему нужно моё тепло?..

На губах Лики появляется широкая улыбка.

— Правильный выбор, подруга. А я пойду прослежу, чтобы наш медиум никого не отправил на тот свет.

— Не, он скорее устроит сеанс спиритизма местным пациентам, — не соглашаюсь с ней.

— Плевать, нужно остановить его раньше, чем он напортачит, — отмахивается Лика, направляясь к лестнице на первый этаж.

— Эй, — окликаю её.

— Чего? — она останавливается и оборачивается на меня.

— Спасибо тебе. За всё, — произношу честно.

— Мы ещё с Кукловодом не разобрались, — замечает та, — так что рано благодаришь.

И она возобновляет шаг, скрываясь за лестницей.

— Мы-то, может, и не разобрались. А он с нами, кажется, разобрался, — произношу негромко.

— Ещё не совсем.

Вздрагиваю, хватаясь за сердце. Помяни черта!

— Что, тебе не хватило развлечений? — напряженно спрашиваю.

— Впереди — самое главное! — звучит довольный голос в моих ушах. — Но сейчас ты можешь отдохнуть; а я оставлю тебя одну — в благодарность за хорошую работу.

Ну, спасибо, блин! В пол ему, что ли, поклониться?.. Так, стоп… за «хорошую работу»?

— И в чём заключалась «работа»? Мы должны были понять, что связаны друг с другом? — поднимаю голову, понятия не имея, к кому обращаться, но каким-то образом чувствую, что в коридоре я снова одна.

Что это вообще было?! Зачем?..

Встряхиваю головой.

Плевать. Он сказал, что оставит меня одну — а это самое главное. Мне тоже нужен отдых: общаться со всеми, зная, что где-то за твоей спиной засел Кукловод — занятие не для слабонервных. Хорошо хоть, его «развлечения» не включают в себя общую бойню в стиле «Техасской резни бензопилой» — и на том спасибо.

Иду к гостевой…

Останавливаюсь в дверях — там пусто. Зато на столе отчетливо не хватает бутылки и одного стакана. Иду дальше по коридору, захожу в двери. Первая палата пустая, вторая — моя, третья…

Дан стоит у небольшого столика, проворачивая стакан вокруг своей оси.

— Что там? Виски? — кивая на содержимое стакана, негромко спрашиваю.

— Коньяк. Хороший коньяк. У Лики довольно странные связи.

Некоторое время мы молчим. Я морщусь от крепкого напитка, который успеваю выпить залпом прямо из горла, а Дан медленно цедит из стакана, глядя в окно.

— Так вот почему ворон, — произношу негромко.

— Да, — короткий ответ.

Чёрт, как всё это сложно!

— Дан, я не буду резать себе вены из-за тебя, — чётко и уверенно произношу.

— Это… воодушевляет, — протягивает темноволосый, обернувшись ко мне.

— Я серьёзно. В смысле… — тру лоб, не зная, что ещё тут можно сказать. — Я не знаю, что у тебя в жизни случилось, и почему ты такой, какой есть… но я попытаюсь не напрягать тебя. Мне понравился наш союз. И мне было неприятно, когда ты решил, что я «придумала» Кукловода и его угрозу — лишь бы поцеловать тебя. Я не такая больная на голову.

— Да, но, кажется, без угрозы Кукловода ты никогда бы не решилась на этот шаг, — оторвав взгляд от своего стакана, негромко отвечает Дан.

— Возможно… скорее всего… стоп, ты что, обвиняешь меня? — запутавшись, хмурюсь, глядя на него.

— Я хочу сказать, что нам двоим сложно найти общий язык, — Дан отставляет стакан, а я начинаю чувствовать что-то очень странное… словно какая-то пустота сейчас разрасталась внутри моего тела, — при том, что найти точки соприкосновения наших языков нам совсем не сложно.

— Зачем всё опошливать? — морщусь, вновь обнимая себя за плечи.

— Но это факт, — спокойно пожимает плечами Дан.

— Я хочу быть с тобой, — резко произношу, пугая саму себя до чёртиков; Дан останавливается и внимательно смотрит на меня, — и всегда хотела. С первой встречи. С того момента, как увидела тебя в нашем классе в свой первый день в школе. Я понятия не имею, люблю тебя или нет — это сейчас не имеет значения… Я хочу сказать, что если ты испытываешь тоже самое, то зачем нам насиловать друг другу мозг?.. Давай… давай просто будем вместе. И плевать на трудности характера — у кого он легкий?.. Будем… узнавать друг друга по мере общения. Если поймём, что слишком разные — разойдёмся. Но почему просто не попробовать?..

— Ты не права, — произносит Дан, заставляя меня ощутить остановку сердца, — это имеет значение для меня.

— Что? — теряюсь я.

— Любишь ты меня или нет. Не то, чтобы я был жадным до твоих чувств… но я бы хотел, чтобы ты меня любила.

Смотрю на него во все глаза, не зная, что на это ответить.

— Ты права в другом. С таким успехом мы можем отталкивать друг друга вплоть до выпускного, — Дан вновь подходит к столику со спиртным и наливает себе новую порцию.

— И… что? — спрашиваю, ощущая, как меня потряхивает от нервов. — Ты собираешься запить эту мысль алкоголем? — язвительно интересуюсь.

Дан награждает меня тяжелым взглядом.

А я подхожу к нему и забираю стакан из его рук:

— Я понимаю, сейчас тебе было бы легче, чтобы рядом оказалась очередная бестолковая фанатка, готовая безвозмездно согреть твою постель, но, уж извини, здесь только я. И да, я не намерена уходить.

— Ты намерена её согреть? — кивнув на кровать, спрашивает Дан.

Уже открываю рот, чтобы отшить его русским отборным, как чувствую палец на своих губах:

— Не надо, Соня. Это была шутка. Плохая. Я хочу, чтобы ты была рядом.

И вновь я лишаюсь дара речи. У этого парня просто дар — меня удивлять.

Некоторое время мы вновь молчим, глядя друг на друга, а затем Дан неожиданно берёт меня за руку и ведёт к кровати; мы садимся рядом. Плечом к плечу. И, кажется, оба чувствуем дикую неловкость.

— Это для меня такая же неизведанная территория, как и для тебя, — усмехается парень без веселья.

— Что, ты тоже девственник? — фыркаю, надеясь перевести всё в шутку, но потом соображаю, что ляпнула, и дико краснею.

— Не красней, я знаю, что ты невинная, — разглядывая моё лицо, произносит Дан.

— Что, нюхом чуешь? — вновь пытаюсь сострить.

— Это бросается в глаза, — отвечает парень.

Поджимаю губы и хочу встать с кровати, но Дан останавливает меня за руку, вынуждая сесть обратно.

Моя кисть так и остаётся в его ладони.

— Не переживай, я заберу твою девственность, — спокойно произносит он, а я… ещё больше краснею.

— Это невозможно! — зажмуриваюсь, мечтая сжаться в маленький комочек. — Мы можем не обсуждать мою девственность?!

— Нет. Мне нравится, как ты на это реагируешь, — отвечает Дан, а затем неожиданно опрокидывается на спину, утягивая меня за собой, — я не буду тебя ни к чему принуждать, — произносит он так, словно мы говорим о мытье посуды, — хочешь стать женщиной на выпускном — пожалуйста. Я не против.

— Правда? — удивленно спрашиваю, поворачивая к нему голову.

— Да, — серьёзно кивает Дан, тоже поворачиваясь ко мне. — Только тебе придется как-то отвлекать меня от мыслей о твоей…

— Боже, какой ты пошляк! — со смехом вырываюсь от него, но меня возвращают на место.

— Это ты ещё способов «отвлечения» не слышала, — впервые за долгое время почти открыто улыбается Дан.

Святые угодники… какой он красивый, когда так делает…

— Ты чего? — склонив голову к моему лицу, спрашивает парень.

— Ничего. Ты очень красивый.

— Я знаю.

— И самовлюблённый, — подытоживаю, подняв брови.

— Ты тоже красивая и тоже об этом знаешь — но это не делает тебя самовлюбленной в твоих собственных глазах, — замечает Дан.

— Я не красивая, — вновь пытаюсь зарыться под одеяло или вообще: куда угодно — лишь бы подальше от его взгляда.

— Ты очень красивая, — останавливает меня Дан, прижимая к себе. — Я не знаю, кто вбил в твою головку столько комплексов, но мы будем от них избавляться. Потому что для меня ты — самая красивая девушка в школе.

— Только в школе? — с усмешкой уточняю.

— Был не прав. У тебя не так уж много комплексов, — делает вывод Дан.

Я хохочу.

А потом кладу голову ему на плечо.

Вот так просто. Без всякого стеснения.

— Я хочу так заснуть, — сообщаю вслух.

— Я тебе не мешаю, — замечает парень.

Хмыкаю.

Похоже, нам всё-таки по силам найти общий язык…

— И ты думаешь, у нас получится вот так просто заснуть — после всего, что случилось? — через некоторое время спрашиваю у него.

Дан молчит, а затем протягивает сонным голосом:

— Никто вроде не умер.

— Твоя правда, — усмехаюсь и закрываю глаза.

…

Да, никто не умер… ну, кроме Агаты.

И мы все живы… правда, со мной периодически общается Кукловод, и… это… пару раз он уже управлял моим телом — но я не тороплюсь сообщать об этом, потому что…

Хороший вопрос.

…

Ах, да, у нас ещё Полина чуток съехала на фоне поедания всякого астрального шлака. И я чуть не убила Артёма, продырявив его везде, где можно.

Ну, и ещё — все мы сейчас находимся в реабилитационном центре, несмотря на то, что завтра как бы надо в школу.

А так — всё сравнительно хорошо, да…