Поколение S [СИ]

Chapter 16. Все его куклы

На следующий день просыпаюсь с дикой головной болью.

Половину ночи я анализировала свои способности, сопоставляла собственное видение себя и свой рисунок; потом строила догадки относительно того, почему я не могу попасть в астрал, зато могу пользоваться силой, им подаренной…

В итоге заснула под утро, не выспалась и сейчас ненавидела всё и всех.

Но, вспомнив о вчерашнем, заставила себя накраситься и привести внешний вид в порядок… Не стоит ходить пугалом, пока кто-то неизвестный пытается свести меня с ума приказами, типа «поцеловать Дана». Мало ли Кукловод и сегодня не уймётся?.. От этой мысли всё внутри сжалось от предвкушения…

Но я заставила себя зажмуриться, встряхнуть головой и воскресить в памяти ещё один момент из вчерашних событий. А именно — эпизод с ножом.

Ничего романтичного в этом поцелуе не было, учитывая, по какой причине он вообще состоялся.

Ладно, с этим буду разбираться по ходу. Сваха-Кукловод ненадолго замолк, никаких новых сообщений не присылает, так что пока можно расслабиться и вспомнить о том, что я — простая школьница, которой неплохо бы ещё и получать хорошие оценки.

И!

Не опаздывать в школу.

— Мам, я ушла, — кричу своей родительнице и выхожу из квартиры.

В автобусе набираю Лике сообщение:

«Ты уже в школе?»

Но ответ всё не приходит и не приходит. Выхожу на остановке с дурным предчувствием. А к классу подхожу так и вовсе — накрутив себя едва ли не до предела.

— Лика! — подхожу к ней, завидев издалека и абсолютно наплевав на то, что мы вроде как должны шифроваться от Мирона …

Но не до этого сейчас! И вообще! В свете происходящего Мирон и его проблема отходят на второй план в графике моих приоритетов.

— Лика, почему ты не отвечаешь? — спрашиваю напряженно у подруги.

— А, Соня… — как-то вяло отзывается та, словно витая в своих мыслях. — Я оставила телефон дома.

Хмурюсь.

— Зачем? В смысле… ты это специально? — а потом до меня доходит. — Ты тоже получила задание от… него?

Лика поднимает на меня затравленный взгляд.

Всё понятно…

— Но это тебе не поможет, — тихо произношу. — Он найдёт способ достучаться до тебя — через других.

— Это я уже поняла, — выдавливает из себя подруга.

Да что он ей такого написал?!

— Привет, мышонок, — Мирон появляется рядом и собственническим жестом закидывает свою руку мне на плечи.

В следующее мгновение нам обоим приходит по новому сообщению.

Мне: «Отойди от него».

А Мирону: «Отойди от неё».

— Так он это всерьёз? — недобро усмехаясь, спрашивает Мирон вслух.

Но руку с моего плеча убирает. И даже делает шаг в сторону. Небольшой такой шажок. Чисто для вида.

— Какое задание приходило тебе вчера вечером? — спрашиваю негромко у Лики.

Пора раскрывать карты. В этой игре мы — пешки, а пешкам стоит держаться вместе.

Так будет хоть какое-то подобие защиты…

— А тебе? Какое задание получила ты? — неожиданно спрашивает Мирон, пристально глядя на меня.

— Подожди… — вдруг останавливает его Лика, на лице которой видна такая работа мозга, что я чувствую — сейчас она что-то выдаст…

Пожалуйста, выдавай поскорее! Я не могу признаться Мирону, что вчера целовалась с Даном по приказу Кукловода!

— Я жду, мышонок, — Мирон прищуривает глаза, игнорируя блондинку, но та закрывает его рот своим указательным пальцем, причем делает это так небрежно, будто медиум не был самым опасным одарённым среди нас.

— Я сказала: подожди, — мгновенно приходя в себя, повторяет Лика уже совершенно собранным голосом, — вам обоим только что пришло сообщение.

— И? — недовольно перехватив её запястье и отведя его от своих губ, спрашивает Мирон.

К слову, её руку он так и не отпускает…

— Ты восстановил свои «глаза»? — Лика поворачивается к нему лицом.

— И если да, то что? — тот склоняет голову, смерив её безразличным взглядом.

— Посмотри вокруг. Есть сейчас в астрале кто-то, кто может быть Кукловодом? — ровно произносит Лика, чуть приподняв бровь.

Мирон прикрывает глаза, затем открывает их вновь.

— Астрал чист от других сущностей. Даже теней рядом нет. Хотя в этой школе вообще поразительно мало астрального шлака, — протягивает Мирон задумчиво, затем переводит взгляд на Лику, — к чему ты клонишь?

Лика делает к нему ровно один шаг, который сводит расстояние между ними до критического минимума (и это ещё не учитывая ее руки в его захвате!), и произносит едва слышно, так, что со стороны это всё смотрится весьма… недвусмысленно.

Кто-то из одноклассников уже косится в нашу сторону!

— К тому, великий ты мой мыслитель, что Кукловод в данный момент находится здесь, в школе, — мягко мурлычет Лика, взглядом показывая, в какой конкретно степени Мирон «великий мыслитель», — я тебе даже больше скажу: он в данный момент находится в этом коридоре. И в его руках — два телефона.

Мирон медленно опускает её запястье вниз, а затем и вовсе отпускает; после чего кладёт обе ладони ей на плечи и заставляет отступить от себя на шаг — почти также, как это сделал Дан день назад с той прилепившейся к нему девчонкой.

— Во-первых, я сам решаю: кто и когда нарушит мою личную границу, — произносит он не менее мягко, решетя Лику взглядом доброго маньяка-убийцы, — а во-вторых… с чего ты взяла, что у него два телефона в руках?

Ха! Его только это заинтересовало? Лично у меня вопрос вызывает не только версия про телефоны, но и уверенность Лики в том, что Кукловод в данный момент — в этом коридоре! Я даже едва успеваю остановить себя от прямого разглядывания толпы учеников, вовремя вспомнив, что это может спалить всю нашу контору. Кукловод итак знает про нас слишком много. И если вчера в моей квартире он вполне мог прятаться в астрале, следя за нами с Даном, то здесь и сейчас… рядом просто никого нет! Мертвецы Мирона следят за тонким миром — и там тоже пусто! Значит, Кукловод просто не может слышать нашего разговора!

Не знаю пока, что нам это даёт, но на душе становится заметно легче…

— Вам сообщения пришли одновременно. С разными словами. Либо Кукловод контролит сеть, либо отправляет сообщения с разных телефонов — отсылая их в одно и то же время, — сухо отвечает Лика, складывая руки на груди.

Мирон выпрямляется и обводит коридор скучающим взглядом. Блин, ну, вот как он так умеет? И не скажешь ведь, что кого-то выискивает! Просто стоит… и скучает — в своей манере!

— Слишком много всех. Не удивлюсь, если на этаже есть кто-то не из наших. Если Кукловод — тоже подросток, то он спокойно может заходить в чужие школы и следить за своими жертвами, — негромко произносит он, спустя пару секунд; а затем вновь поворачивается ко мне. — Так что, говоришь, у тебя там было за задание от Кукловода?

Ага… похоже не я одна дошла до мысли, что нас сейчас не прослушивают…

— Я не говорила, что у меня было задание от Кукловода, — тут же тушуюсь, даже немного отступаю назад.

— Ты спросила об этом у Лики. Значит, тебе тоже приходило сообщение, — продолжает наступать Мирон.

— Приходило… не спорю… но это не имеет никакого отношения к тебе… — пытаюсь найти слова для объяснения, но понимаю, что сама себя загоняю в тупик.

— С тобой всё в порядке? Выглядишь, как повернутый на Соне маньяк, — фыркает Лика, мгновенно сбрасывая напряжение.

По крайней мере — с Мирона.

— Тебя вообще не должно касаться, на ком я повёрнут, а на ком — нет, — холодно отвечает он.

— Да мне, как бы, и без разницы… — протягивает та, — это же ты выглядишь, как безумный ревнивец, — она усмехается и награждает Мирона высокомерным взглядом, — и стоило так кропотливо работать над своим имиджем, чтобы слить все свои старания в унитаз?

— А ты, я гляжу, быстро пришла в себя. Что, страх перед исполнением приказа Кукловода уже прошёл? — Мирон лениво посмотрел в сторону Лики, которая мгновенно потемнела лицом.

— Ребята, хватит, — прикрываю глаза, устав от их пикировки.

— Утро, — ровно произносит Дан, бесшумно появляясь рядом, а затем берёт меня за руку и ведёт за собой, — пойдём, у нас сдвоенный урок — будем смотреть фильм всей параллелью.

— Эм… у нас как бы… — пытаюсь показать ему рукой на дверь класса, едва поспевая за его быстрым шагом.

— У вас отменили занятие. Говорю же: будет общий просмотр.

— Чего? — доносится вопрос Лики со спины.

— Какого-то документального фильма по истории революции, — отзывается Дан.

— Но… зачем ты ведёшь меня за руку? — спрашиваю совершенно серьёзно.

Если это какая-то благотворительность, то мне этого добра даром не надо!

— Тебе не нравится? — не глядя на меня, спрашивает Дан.

— С чего бы мне это нравилось?! — уже искренне лукавлю я.

Вот такой вот оксюморон, да!

— А судя по твоему вчерашнему поступку, тебе должно очень нравиться моё присутствие рядом, — резко останавливаясь и притягивая меня за руку, негромко произносит темноволосый.

— Ты что, флиртуешь со мной? — изумленно спрашиваю.

— Моё предположение основано на конкретном факте, — замечает Дан, игнорируя мои слова, и вновь возобновляет наше движение.

Я уже успела потерять глазами Лику и Мирона, потому чувствовала себя вдвойне странно: быть рядом с темноволосым идолом там, где никто не видит — это одно. Но находиться так близко от него в школе — это совсем другое…

— Твои фанатки сожрут меня с потрохами, — бормочу под нос, прекрасно понимая, что он меня слышит.

— Уверен, ты способна с ними справиться, — бросает через плечо Дан, — а если не способна, то я укажу им место.

— Лучше просто перестань устраивать проходной двор из своей спальни!

Упс! Я не хотела произносить это вслух!

Дан вновь останавливается. На этот раз — перед дверьми актового зала.

— Почему? — неожиданно спокойно спрашивает он, глядя на меня. — У тебя у самой какие-то виды на мою спальню?

— Что ты за… — сдерживаюсь…

СДЕРЖИВАЮСЬ!

— Нет у меня никаких видов на твою спальню, — произношу так убежденно, что и сама начинаю в это верить.

Парень, смерив меня коротким взглядом, открывает дверь зала ключом и входит внутрь первым.

— Мне пришло сообщение, — отвечает он, включая свет.

— От Кукловода? — взволнованно переспрашиваю. — Что там сказано?

— Что я должен охранять тебя, — сухо отвечает Дан, после чего идёт к дальней рубке, над окошком которой был закреплён проектор.

— От кого? — логичный вопрос, если учитывать, что его подружек мы обсудили минуту назад.

— От Полины и Артёма. Понятия не имею, почему. Они вроде оба вне города, — отвечает Дан, заходя внутрь небольшого помещения и включая аппаратуру.

Блин! Да как он связан с этой рубкой, с этим актовым залом, с этим просмотром фильма?!

Наверное, мой взгляд был красноречив.

— На меня повесили это мероприятие. Ничего не говори, — сухо отзывается Дан, а зал тем временем постепенно наполняется одиннадцатиклассниками.

— А меня таскать с собой зачем? — не менее сухо спрашиваю у него.

— Ты и толпа… вещи несовместимые, — бросает Дан, кивками здороваясь со всеми, кто окликал его по имени; а их было бесчисленное множество. — Тебя просто задавят, — констатирует темноволосый, наконец, повернувшись ко мне, — поэтому и сидеть будешь рядом. Мне не нужны проблемы с Кукловодом из-за того, что ты такая…

— Какая? — прищурившись, переспрашиваю я.

— Не самостоятельная, — протягивает Дан, глядя на меня.

— И когда это я стала не самостоятельной? — складывая руки на груди, спрашиваю.

Дан закрывает дверь, бросает рюкзак на пол, а сам садится на небольшой диванчик, расположенный прямо перед окошком рубки.

— А ты когда-то была самостоятельной? — совсем без юмора спрашивает он, вызывая во мне глухое раздражение.

Я даже хочу вылететь из этой рубки пробкой, показательно громко хлопнув дверью — но останавливаю сама себя. Не хочется признавать, но, кажется, он прав. Я — то под защитой Лики, то под защитой Мирона… то под защитой Кукловода. Складывается ощущение, что без чьей-то помощи, без чужой мощи за моей спиной, меня сломает первый же порыв ветра.

— Куда мне садиться? — отводя от него взгляд, тихо спрашиваю.

— Здесь есть только диван, — отзывается Дан, — но ты, конечно, можешь сесть на пол. Я не запрещаю.

— Эта реплика из арсенала Мирона, — огрызаюсь на него, — теряешь свой стиль.

— Не сравнивай нас, — холод в его голосе заставляет меня поёжиться.

Снимаю рюкзак, бросаю его на диван — строго между нами, — и сажусь так далеко, насколько это возможно.

Вот только быстро понимаю, что, оставь я его там на всю пару — и на нашей коже останутся отметины: диван был слишком узким, а мой рюкзак имел слишком острые углы с металлическими вставками.

— Убирай его, — произносит Дан, глядя в окно рубки.

Послушно убираю.

Чувствую тепло от его тела. Он слишком близко. Между нашими ногами максимум пара сантиметров.

От волнения тоже поднимаю взгляд на окно. Ученики уже почти все расселись, Евгений Павлович стоит перед экраном и вещает какую-то речь, а мы — тут, сидим вдвоём отдельно ото всех…

…

— Данил, — в рубку заглядывает учитель, оценивает картину маслом «двое на диване», а затем продолжает как ни в чем не бывало, — запускай.

Темноволосый встаёт, молча запускает файл, дожидается, когда учитель закроет за собой дверь и опускается на диван.

— Приятного просмотра, — сухо произносит.

А я только и могу, что кивнуть. Внутри всё скрутило от ожидания чего-то… вот только непонятно — чего?..

Первые пять минут фильма я только и делаю, что слежу за дыханием. Но навязчивые фантазии о том, что может происходить на этом диване, оказываются слишком смелыми для такой неискушенной в любви представительницы «Школьницы Обыкновенной», как я… так что вслед за необходимостью следить за дыханием, на первый план выползает необходимость следить за температурой тела, — а это уже вам не шутки! Потому что через пять минут на этом чертовом диване выражение «пышет жаром» очень чётко описывает то состояние, в котором я пребываю! Приходится начать думать о революции, тысячах погибших, и о том, куда бы свернула история, будь Николай Второй хоть чуточку посговорчивей…

В какой-то момент я понимаю, что не просто чувствую рядом «тепло мужского тела»: нога Дана реально меня касается!

И когда он успел так развалиться?.. Когда я сжималась в одну маленькую точку?..

Ощущать его близость становится очень сложно. В смысле… у меня сердце из груди выпрыгивает от осознания того, что мы сидим так близко, отделённые ото всех стенами этой рубки, в темноте… вдвоём…

И самое главное — я не слышу сообщений телефона. Кукловод молчит. Сейчас только наше время, а я настолько запуталась в наших отношениях, что вообще уже ничего не понимаю. Вчера мы целовались. По моей инициативе. Но сегодня Дан ведёт себя так, словно поцелуя не было.

Как мне к этому относиться? Что он обо мне подумал? Почему не оттолкнул, если ему это было неприятно? Или ему было приятно? А может, он уже настолько пресытился женским вниманием, что вообще не придал значения этому факту?.. Мол — поцеловала и ладно!..

— Расслабься уже. Раздражает, — негромко произносит Дан.

— Что — раздражает? — так же тихо спрашиваю.

— То, как ты зажата рядом со мной, — отвечает тот, не отрывая глаз от экрана. — С Мироном у тебя в этом плане проблем не возникает.

— Ты говорил не сравнивать вас, — припоминаю ему его же слова.

Некоторое время молчим.

Наверное, зря я про это сравнение ляпнула…

— Он не такой сложный, — в итоге произношу ещё тише.

— «Не такой сложный»? — с легкой иронией переспрашивает Дан. — Серьёзно? И в чём же моя сложность?

Да во всём!!!

— Он не выставляет передо мной стен, — вместо этого произношу шепотом.

— Я не выставляю стен.

— Прямо сейчас этим занимаешься.

— Хорошо, если я выставляю стены, то ты вечно мечешься из стороны в сторону.

— Ого! Да у нас почти разговор получается! — язвительно шепчу, также не глядя на него; затем припоминаю его слова, и… — Я не мечусь из стороны в сторону! У меня одна чёткая позиция!

— И какая же? — хмыкнув, уточняет Дан.

— Я… я не буду тебе её описывать. Это личное.

Боже, какой бред я несу!

— Кажется, в твоей позиции было «обходить популярных парней за километр», — замечает Дан.

— Было и есть! — не отрицаю я.

— Тогда ты себе противоречишь.

— Нет!

— Ты общаешься с Мироном.

— Я всего лишь выполняю свою часть сделки!

— У вас сделка под названием «мы типа встречаемся»?

— Нет! — поворачиваюсь к нему лицом и прожигаю его взглядом. — У нас сделка «мы типа помогаем друг другу»!

— Он помогает тебе привыкнуть к присутствию ярких представителей противоположного пола в твоей жизни? — хмыкнув, предполагает Дан, также поворачиваясь ко мне.

Хочу его треснуть! Он даже хуже, чем Мирон! Напыщенный, самовлюбленный….

— У меня есть причина недолюбливать вашу породу, — прищурив глаза, сообщаю ему. — А что оправдывает тебя?

— В смысле? — чуть холоднее переспрашивает он.

— В смысле: что такого тебе сделали представительницы слабого пола, что ты так наплевательски к ним относишься? — в лицо бросаю ему.

— Наплевательски? — прищуривается и Дан.

— Ты их используешь, а потом забываешь про их существование! Ты даришь им надежду, а потом гуляешь с таким видом, будто между вами ничего не было!

— Я никому. Не дарю. Надежду, — четко и по отдельности произносит Дан, глядя мне в глаза.

— Если б не дарил, на твоём пути не появлялись бы девчонки, готовые запрыгнуть к тебе на шею посреди школьного коридора, — отбиваю ему.

— В тот раз я перебрал, — Дан отворачивается и переводит взгляд на экран, — не объяснил всех правил. Моя ошибка.

— Твоя ошибка в том, что ты не хочешь никого пускать в своё сердце! — выдаю ему, а затем резко отворачиваюсь и тоже устремляю взгляд на экран за окном рубки. — Могу предположить, что у тебя его вообще нет.

— А у тебя-то оно есть, — нисколько не оскорбляясь, спокойно протягивает Дан, — большое и всеобъемлющее; готовое вместить в себя и Мирона, и меня…

Я резко замахиваюсь, но моя рука не долетает до цели — её перехватывает ладонь черноволосого.

— Я никогда в тебя не влюблюсь! — цежу, глядя на него с такой злостью, какой и сама от себя не ожидала.

— Да? Отлично. Тогда мы подружимся, — всё также спокойно отвечает Дан, а затем резко притягивает меня за руку, второй рукой обхватывает мою талию и одним уверенным движением усаживает меня к себе на бедра.

Между нашими губами два миллиметра… Один миллиметр… Ноль…

Но поцелуй так и не начинается.

Я просто сижу на темноволосом красавце, прижатая к нему его же руками, а он медлит! То ли раздумывает — надо ли оно ему? — то ли смакует момент; понять трудно.

— Чего ты ждёшь? — одними губами спрашиваю, чувствуя, как меня потряхивает от нетерпения.

И куда подевалась вся злость? Что случилось с запалом «Ты хуже всех, гадский гад»?..

И откуда взялось столько желания?..

— Вот этого… — произносит Дан, слегка касаясь моих губ своими во время этих слов.

В следующее мгновение на экране начинаются отрывки из документальной хроники с громкими звуками, воем самолётов, взрывами — и всем тем, чем сопровождается война.

А темноволосый притягивает мою голову и затягивает меня в водоворот такого поцелуя, что я разом забываю и про фильм, и про рубку, и про учеников в зале… Чёрт, ну, почему он так хорошо целуется?.. Если бы я развлекалась тем, что подбирала бы эпитет к словосочетанию «Поцелуй Дана», то без сомнения победило бы слово «порочный»…

Да, его поцелуй был порочным. Медленным, глубоким, затрагивающим такие струны моего тела — о существовании которых я и не догадывалась…

Ну, кто бы мог подумать, что прикосновение чужого языка может вызвать дрожь от основания шеи до согнутых в коленях, ног?..

Что от него у меня оживут мурашки где-то в подкорке? — словно удовольствие получает не только мой рот, но и мой мозг…

Дан божественно целуется; он создан для того, чтобы портить хороших девочек. И, кажется, я хочу быть испорченной.

Рубашка на его теле явно лишняя, но неопытные пальцы плохо справляются с пуговицами… мой свитер задран до груди, а его рука где-то между наших тел, нащупывает пуговицу на моих джинсах.

Неожиданно звуки сражений стихают, и начинается какое-то негромкое интервью с очередным историком. Я не успеваю сориентироваться — и довольно отчётливый стон заполняет всё пространство будки, мгновенно вырываясь через окно наружу, в зал…

Вот только ни один из учеников не оборачивается и не начинает тыкать в нас пальцем.

Я не могу этого видеть, но вполне способна услышать издевательские смешки и прочие радости, сопутствующие понятию «застукали»…

Но ничего этого не происходит.

Дан первым останавливается, чуть отодвигая меня в сторону и осматривая спины учеников впереди.

— Они… не услышали? — тихо спрашиваю, мгновенно опуская задранный свитер вниз.

— Не могли не услышать, — произносит темноволосый, поднимается с дивана и выглядывает из окна рубки; затем оборачивается на меня и чётко произносит. — Они под его контролем.

Сhapter 17. Цели и средства.

Подскакиваю на ноги.

— То есть? — недоверчиво переспрашиваю. — Все ученики?.. Как ты понял?!

Взгляд, которым одаривает меня Дан в следующее мгновение, быстро заставляет отступить и даже судорожно схватиться за свой собственный свитер — непонятно отчего защищаясь.

— Какие у тебя с ним отношения? — холодно спрашивает темноволосый.

— Чего?.. — тихо переспрашиваю.

— Какие у тебя отношения с Кукловодом? — повторяет Дан тем же холодным и отстранённым голосом.

— Что ты мелешь? Какие у меня вообще с ним могут быть отношения? Откуда эти выводы? — медленно отступая от него, испуганно шепчу.

— Он заставил меня охранять тебя. Скорее всего он же подстроил этот просмотр фильма всей параллелью. И он взял под контроль всех учеников, пока мы с тобой… находились здесь, — быстро подыскав слова, заканчивает Дан.

— Ты сам сказал мне быть рядом. Сам сказал, что я должна сидеть рядом с тобой, чтобы меня не затоптали. И ты сам усадил меня к себе на ноги! — уже откровенно недоумевая от всего происходящего, парирую.

— Тогда какого хрена у меня создаётся впечатление, что нам подстроили долбанное свидание?.. Это что, такое развлечение для тебя? — нахмурившись, совершенно серьёзно спрашивает темноволосый.

— Развлечение? — смотрю на него во все глаза. — Ты…

Выдыхаю. Опускаю взгляд, считаю до трёх.

— Если это и было развлечением Кукловода, думаю, он изрядно повеселился. Но я это шоу поддерживать больше не намерена, — выдавливаю из себя, подхватываю свой рюкзак, толкаю дверь и выхожу из рубки.

Прохожу все ряды и выхожу из актового зала. Злоба душит изнутри, но я нахожу в себе силы, дохожу до туалета, забрасываю рюкзак на подоконник и откидываюсь спиной на стену, запрокидывая голову и закрывая глаза. Ненавижу… ненавижу… как я его ненавижу!!!

Сознание вырывается из тела, скользит в щель под дверью, мчится в сторону актового зала, пробирается под креслами до рубки, втекает в плохо освещенное пространство, расширяется, расползаясь по стенам, и резко вытягивается сотней игл, замирая в паре сантиметров от Его лица…

Дан поднимает на меня взгляд.

— Соня, — негромко произносит он.

Так, словно не боится меня…

Нет…

Так, словно боится, но знает — что это я…

Не двигаюсь. Смотрю на него со всех сторон, с каждой иглы, с каждого сантиметра тьмы на стене, на полу, на потолке…

— Я тебя не обижу, — спокойно произносит Дан, продолжая смотреть на меня.

Внутри что-то сжимается…

Мягкий хлопок в сознании…

… я открываю глаза и смотрю на потолок в женском туалете. На глазах застыли слёзы, мне очень плохо.

Я всё помню.

Через несколько секунд дверь открывается. Опускаю голову, не смотрю на Дана.

— Твоя сила… — негромко произносит темноволосый, оставаясь на месте, — она невероятно велика.

Мне плевать на мою силу. Отворачиваюсь, подхожу к зеркалу, стираю подтёки туши под глазами, мою руки, срываю бумажное полотенце, после использования выкидываю его в мусорное ведро.

— Ты разозлилась на меня, — Дан смотрит на меня через зеркало, но я игнорирую его взгляд.

— Ты мне наврал.

Голос звучит глухо.

Подхожу к подоконнику, беру рюкзак, закидываю его на плечо.

— Когда? — спрашивает темноволосый.

— Когда сказал, что не обидишь, — всё также не глядя, отвечаю ему, но затем не выдерживаю и поднимаю на него взгляд, вновь ощущая, как глаза наполняются слезами, — но ты только это и делаешь. Обижаешь меня. Постоянно.

— Я думал, ты в сговоре с Кукловодом, но когда ты пришла ко мне Тенью… — он ненадолго замокает; непонятно, о чём он в этот момент думает… — я понял, что был неправ. Ты хотела меня убить: потому что ты была обижена.

— Верно. Я хотела тебя убить. Внемли и больше не попадайся мне на глаза, — выдавливаю из себя и хочу пройти мимо, но Дан меня останавливает.

— Мне жаль, Соня, — неожиданно произносит он.

Опускаю взгляд на его пальцы на моем предплечье…

— А мне жаль, что ты такой…

— Не ругайся, — настойчиво перебивает меня парень, не позволяя закончить предложение, — тебе не идёт.

— Ты вообще ничего не понимаешь?.. — с искренним изумлением смотрю на него. — Мне плевать на то, что ты понял, что «я — не плохая». Мне плевать на то, что ты наступил на свою гордость и притащился за мной в женский туалет. Мне плевать на твоё мнение по поводу того, что мне идёт, а что — не идет. Я не хочу больше ничего слышать о тебе. Лимит моего терпения исчерпан. Серьёзно. С меня довольно. Я была права, когда решила, что мне нужно держаться от тебя подальше. Ты разрушаешь всё вокруг себя. Ты только подумай: мы с тобой впервые нормально общаемся — и то лишь после того, как я чуть тебя не убила, а ты этим впечатлился! До этого всё, что у нас выходило — это ругаться и отталкивать друг друга!

— Это не правда. У нас ещё неплохо выходило доставлять друг другу удовольствие, — спокойно произносит Дан.

— Да плевать! — чересчур резко отвечаю, вновь опуская взгляд и ощущая, как щеки заливает румянец. — Из этого ничего хорошего не получается. Из нашего с тобой общения. И мне плевать, что Кукловод сказал тебе охранять меня. Я больше не подпущу тебя к себе — запомни это.

— Ты думаешь, тебе одной сложно? — склонив голову, ровным голосом спрашивает темноволосый. — Думаешь, для остальных всё происходящее — обычные будни одарённых?.. Полагаешь, что у тебя одной проблемы с доверием? Мы здесь все, как на минном поле: с чего ты взяла, что только ты одна испытываешь трудности в принятии себя и в развитии своих способностей?

— О, я уверена, что тебе также трудно, — язвительно отзываюсь, — самый популярный мальчик школы, который всегда знает, что делать, если станет больно.

— Ты не в первый раз становишься Тенью, — прищурившись, произносит Дан.

— Не в первый. Я это вообще не контролирую, — выдаю ему, не испытывая угрызений совести за тот подслушанный разговор.

— Ты ничего не знаешь обо мне, — голос темноволосого мгновенно становится холодно-отстранённым.

— Того, что знаю — достаточно. Мне твой метод расслабления не подходит. Я не стану одной из твоих утешительниц, — резко отвечаю, сжимая пальцы на лямке рюкзака.

— Ты бы и не стала ею. Слишком проблемная. Те хоть не выносят мозг своими капризами, — сухо отвечает Дан.

— Будь с ними счастлив, — криво улыбаюсь и вновь хочу его обойти.

— Ревнуешь?

Одно лишь слово, а злость во мне вновь вскипает, норовя выбраться наружу…

— Тебя? — презрительно смотрю на него.

— Меня. Ты же сама ко мне подходила. Сама делала первый шаг: что в первый раз, что вчера.

Спокойствие в его голосе начинает меня реально выбешивать.

— Я была дурой! Придумала себе про тебя невесть что, совершенно не разобравшись в том, что ты из себя представляешь!

— Что ж, ты разобралась. И это не помешало тебе вчера вновь подойти ко мне первой.

— Да это был приказ Кукловода! — выкрикиваю, не имея больше сил сдерживаться.

На лице Дана застывает какая-то безжизненная маска.

— Приказ? — без эмоций повторяет он.

— Да! Иначе ты бы лишился руки! Он взял тебя под контроль и готов был откромсать ножом твою кисть! Я вынуждена была слушаться его!!! Так что не думай, что я целовала тебя по собственному желанию! Никто в своём уме не захочет встречаться с таким, как ты! Даже твои чокнутые фанатки предпочитают твоё общение в порядке очереди! Вытерпеть тебя рядом хотя бы пару дней — за гранью возможного!

Как только произношу все это вслух, осознаю, как глубоко я себя закопала…

Сжимаю ладони в кулаки, оббегаю Дана, вырываясь в коридор, и мчусь вперёд, к лестнице на второй этаж. Стыд душит изнутри. Куда подевалась злоба? Где желание уколоть-обидеть-задеть?.. Что со мной вообще не так? Я же знаю, что хотела этого поцелуя! Почему мне было так сложно сказать правду, зато так легко — произнести все те проклятые слова?..

Полагаю, сейчас мы в расчёте…

Хотя нет… не в расчёте. Это даже не соревнование «кто — кого»… Это откровение века.

Я хотела знать, что представляю из себя без своей скорлупы?..

Правда больно ударяет по гордости.

Оказывается, я — обиженный на весь мир, озлобленный комок комплексов, не способный понять, когда стоит закрыть свой рот. Даже моя астральная сущность — жаждущая расправы, тварь, до поры до времени сидящая на поводке. Но стоит дать ей свободу…

Резко останавливаюсь, забиваюсь в какой-то угол, сползаю по стене и тихо реву, закрыв лицо руками.

Я не хочу быть такой! Не хочу производить такое впечатление… меня не так воспитывали!

Мама, папа… как у вас получился такой выродок, как я?

Или я сама виновата, что стала… этим?..

Кого обвинить в том, что мне самой от себя противно?..

Слёзы не унимаются, и через пару минут у меня начинает болеть голова. Я бы уже и сама рада остановиться — но не получается. Страшно подумать, во что превратилось моё лицо… Открываю глаза и замечаю мужские ноги в щели между пальцами. Отвожу ладони от лица, поднимаю взгляд…

— Ты? — всхлипнув, хрипло спрашиваю.

— Я, — отвечает парень.

— Что ты здесь делаешь? — вновь чувствуя позыв к истерике, выдавливаю из себя. — Почему ты здесь?

— В первую секунду я хотел влепить тебе за те слова, — ровно отвечает Дан, глядя на меня сверху вниз, — потом пришло понимание того, насколько ты права.

— Я не права, — закрываю лицо руками; из глаз вновь ручьями текут слёзы.

Мне даже не обидно за это его «влепить», учитывая, что моя сущность вообще хотела его смерти…

— … потом я захотел скинуть напряжение так, как привык. А потом почему-то решил проверить, как ты… — продолжает Дан, затем опускается на корточки напротив меня, — и увидел тебя, забившуюся в угол и громко рыдающую.

— Мне очень жаль, что я всё это наговорила, — по частям выдавливаю из себя, не в силах справиться с этим эмоциональным потоком.

— Я так и понял, — спокойно отвечает Дан.

Некоторое время мы молчим.

…

— Поднимайся, — наконец, произносит он.

— Чего? — отрываю руки от лица, смотрю на него.

— Мне всё ещё нужно как-то успокоиться, — приходит ответ.

— Как-то?.. Ты что… Я… — теряюсь, не зная, чего от него ожидать.

— Соня, — властно произносит моё имя Дан, заставляя замолчать и посмотреть на него, — поднимайся, — повторяет он и протягивает мне руку.

Встаю на ноги. Затем следую за ним.

— Куда мы? — негромко спрашиваю.

— Куда-нибудь за пределы школы. Мне нужно расслабиться. И подумать, — отзывается Дан, спускаясь по лестнице.

— Но уроки…

— Серьёзно? — он останавливается и оборачивается на меня. — Ты волнуешься из-за того, что пропустишь пары?

Действительно, чего это я? Всего-то моё будущее на кону!

— Хорошо, я согласна — пока идёт фильм… — протягиваю, опуская взгляд в пол.

— Ты уверена, что ты — одиннадцатиклассница?.. — переспрашивает Дан.

— Я в этой школе всего вторую неделю учусь, и половину прошлой провалялась дома с болезнью! — замечаю справедливости ради. — Так что войди в моё положение, будь добр! — не без сарказма произношу; потом начинаю мяться, — и… это… дай мне пять минут, пожалуйста…

— Что собралась делать? У учителей отпрашиваться? — не без иронии уточняет Дан. — И чего ты всё в пол смотришь?

— Блин, дай мне привести себя в порядок! — выдаю на волне искреннего недоумения: и как он не понимает, что такому страшилищу, как я сейчас, никак нельзя идти рядом с таким образцом идеальной внешности, как он!

Дан ничего не отвечает — просто не успевает, потому что я уже выруливаю к женскому туалету и в спешном режиме пытаюсь вернуть лицу прежние семнадцать лет, а не те тридцать восемь, что сейчас смотрели на меня из отражения.

Боже… как он вообще мог разговаривать со мной, учитывая, что на моём лице — почти маска Джокера?.. Стираю туш, размазывая её тем самым ещё больше, ругаюсь сквозь зубы и решаюсь на радикальные меры — умываю лицо с мылом. Хлопаю по нему, пытаясь выровнять цвет кожи. Ужасаюсь красноте глаз. Быстро роюсь в сумке, нахожу только увлажняющий крем, ладно, хоть что-то, наношу его на лицо, затем гигиеническую помаду на губы, подсушиваю мокрые волосы бумажными полотенцами, быстро расчёсываюсь, смотрю на отражение, страдаю от отсутствия всей моей косметички — но делать нечего, придётся идти, как есть. Выхожу из туалета, спускаюсь на первый этаж, подхожу к гардеробу и встречаю Дана, уже в пальто и с моей курткой в руках.

— О, спасибо, — тянусь за верхней одеждой, но застываю, глядя на удивленное лицо парня. — Что?..

— Ты такая естественная, — произносит Дан, вынуждая меня покраснеть.

Блин… неловко-то как… Ну, почему я не взяла с собой тушь с подводкой для глаз?..

Надеваю куртку, застёгиваюсь, закидываю рюкзак на плечо и произношу сосредоточенно:

— Пошли?..

— Да… идём, — протягивает темноволосый, не отрывая от меня задумчивого взгляда.

И мы выходим из школы, никем не остановленные, доходим до первой нормальной кафешки и усаживаемся за столик.

— Зачем девушкам столько косметики? — задумчиво произносит Дан.

— Ну, ты сейчас спросил вообще, — усмехаюсь, пряча за улыбкой своё смущение, — ясно ведь, что мы для вас стараемся.

— Это же неудобно, — хмурится темноволосый.

— В смысле? — теряюсь.

— Ну, вы красите губы яркой помадой, но она фактически ставит крест на поцелуях — до тех пор, пока вы её не сотрёте. Вы красите ресницы тушью, и она течёт, когда вы плачете. А этот тональный крем на лице? Чувствовать его вкус — не самое приятное ощущение, если честно. Неужели не проще быть естественной?

— Эм… ну, ты разгромил нас, — свожу брови к переносице, глядя на свои ладони на столе.

Стараюсь не думать о том, сколько тонального крема он съел с начала своей половой жизни…

Получается плохо.

— Я не хотел обидеть. Я просто хочу сказать, что тебе косметика не нужна.

— О, — это всё, что я могу выдавить из себя в данный момент.

Он мне сейчас типа… комплимент сделал?

Перед глазами тут же возникает фантазия о том, как он пробует мою кожу на вкус прямо здесь, за этим столиком — мягко отводя мои волосы в сторону и проводя губами по шее…

Так… надо срочно менять тему!

Поднимаю взгляд на молоденькую официантку, подошедшую к нашему столику и пожирающую Дана своими томными глазищами с наращёнными ресницами; испытываю не самое приятное чувство, затем мысленно благодарю девушку — это чувство хоть немного отрезвляет, — подтягиваю меню, быстро изучаю и заказываю карамельный Латте.

— А тебе что? — поворачиваю голову к Дану.

Тот отрывается от разглядывания меня, переводит взгляд на официантку и бросает сухое:

— Воду.

— Воду и всё? — слегка нетерпеливо переспрашивает девушка, явно желающая получить чуть больше внимания от парня, несмотря на то, что она старше его, минимум, на пару лет.

— У вас подают бурбон? — чуть склонив голову, ровно уточняет Дан.

— Нет, — теряется официантка.

— Тогда только воду.

Та поджимает губы и отходит от нашего столика.

— Ты собирался пить посреди бела дня? — хмуро спрашиваю у него.

— Я собирался объяснить ей, что другое меня не интересует. И, кажется, она поняла, — спокойно отзывается Дан, выпрямляясь и отодвигая лист меню.

— Странная у тебя тактика, — чуть напряженно произношу, — и вообще… с чего вдруг такая резкая смена настроения? Общаешься со мной, не поливаешь своим презрением — хотя мы только двадцать минут назад перестали кричать друг на друга…

— Я на тебя не кричал. Я, по большей степени, слушал, — замечает темноволосый, отчего мне вновь становится стыдно.

— И всё же? — сцепив руки в замок, произношу собранно.

— Мы похожи. Ты и я, — неожиданно произносит Дан, затем откидывается на спинку дивана, закидывая на неё руку, — оба говорим правду, не задумываясь над тем, что кому-то она может быть неприятна.

Я хочу, было, поспорить, но вовремя останавливаю себя, понимая, что он прав.

— Мне нравятся люди, которые говорят прямо; которые не хитрят. Но их очень мало. Ты — одна из них, — Дан поворачивается и смотрит мне в глаза, — и я надеюсь, что ты не будешь мне врать.

— Если ты этого хочешь, то не буду, — взвесив в уме все за и против, произношу через несколько секунд.

— Ты долго думала, — замечает Дан.

— Вопреки твоему мнению, я не из тех, кто рубит правду-матку. В жизни это обычно мешает. Я думаю, что можно найти баланс, удерживая при себе все свои мысли, и высказывая вслух только то, что необходимо сказать в данный момент, — ещё немного подумав, объясняю.

— Когда Лика посчитала, что тебе рано знать о том, кто ты есть — тебе это понравилось? — произносит Дан, и я поджимаю губы.

Это немного другое… но по сути он прав. В нашем случае лучше ничего не умалчивать.

— Так, говоришь, Кукловод заставил тебя поцеловать меня? — неожиданно припоминает темноволосый.

— Серьёзно? Мы будем говорить об этом? — тут же ощутив дикую скованность, спрашиваю напряженно.

— Я хочу понять, зачем он это делает. «Кукловод — сваха» — это что-то из разряда плохих любовных романов для правильных девчонок. Я уверен, этот извращенец имеет какую-то цель. И наша с тобой близость — это что-то вроде средства добиться этой цели.

— Не думаю. Ну, разве что он спланировал всё, до мелочей, предвидя нашу размолвку, и решил, что ты настолько выведешь меня из себя своим дивным характером, что я тебя убью, — нервно усмехаюсь.

— У тебя характер не лучше, — спокойно отбивает Дан, о чём-то задумавшись, — но нет, ты бы не убила меня ни в одной из вероятностей.

— С чего такая уверенность? — свожу брови к переносице.

— Я тебе нравлюсь, — ровно произносит темноволосый, поворачиваясь ко мне.

— И что с того? — вцепившись руками в салфетку, спрашиваю его.

При этом стараюсь не краснеть. Очень стараюсь.

— Ты не производишь впечатление психически неуравновешенной истерички, — отвечает он.

— Но я хотела тебя убить, — парирую прохладно.

— Но не убила, — в ответ парирует Дан.

Мне приносят кофе. Перед ним ставят воду. На минуту я ухожу в неторопливое поглощение своего латте, игнорируя необходимость поддерживать светскую беседу.

Серьёзно. Он невыносимый.

…

Интересно, я — такая же?..

— Я тебе тоже нравлюсь, — наконец, произношу, стараясь не думать, как это звучит спустя столько времени.

— Мне много кто нравится, — спокойно отзывается Дан.

— Будешь отрицать? — поворачиваюсь к нему, тараня недовольным взглядом.

— Не буду, — удивительно тактично отвечает темноволосый, — а то ещё насадишь меня на остриё своего гнева прямо здесь, при свидетелях, — также ровно заканчивает он, вынуждая меня проявить чудеса сдержанности и не залепить ему пощёчину.

Это был юмор да? Этакая… юмореска! Может, встать и похлопать стоя?..

Достаю телефон и начинаю звонить Лике.

— Кому?.. — только и спрашивает Дан.

— Не твоё дело, — огрызаюсь, отворачиваясь от него.

Находиться с ним наедине больше пятнадцати минут — это уже подвиг. И, кажется, я переоценила свои силы.

Мне срочно нужна поддержка: иначе мы с ним поубиваем друг друга на радость всем врагам!

Заодно — проверю, как долго Кукловод может держать под контролем всю параллель…

— Соня? — голос Лики вынуждает меня забыть ненадолго о всяких темноволосых и не шибко умных, и сосредоточиться на другой проблеме. — Соня, ты где?

— Пью кофе в кафешке рядом со школой, — отвечаю напряженно, а затем продолжаю, подбирая слова, — с тобой все в порядке?

— Да, мы фильм смотрим, а что?

Выходит, они даже не почувствовали влияния Кукловода. А тогда получается…

Чёрт, получается, что Кукловод действительно хотел, чтобы на нас не отвлекались, пока мы будем…

Краснею, кажется, до пят.

Бросаю быстрый взгляд на Дана и вновь отворачиваюсь.

— Выходи из зала, одевайся и иди к нам. Можешь Мирона с собой позвать, — произношу негромко.

— Ты там с кем? — изумляется Лика.

— С Даном. Всё, все вопросы потом. Жду вас, — отключаюсь и присасываюсь к трубочке, торчащей из моего стакана.

— Мы же вроде выяснили, что будем честны друг с другом, — замечает темноволосый, неторопливо отпивая воду.

— Ага, — коротко киваю.

— Тогда что это сейчас было? — спрашивает он, взглянув на меня.

— Это была реакция «Стандартная» на отсутствие минимальной тактичности с твоей стороны, — отвечаю ровно.

— Для того, чтобы проучить меня, необходимо было звать сюда и Лику, и медиума? — отстраненно интересуется Дан.

— Мне показалось, что ты слегка поднапрягся от опасности, исходящей от меня, — выжимаю из себя кривую улыбку, — даже решил сам покривить душой, нарушая собственные заветы.

— Хочешь услышать, что ты мне нравишься? — он разворачивается ко мне всем телом, вновь закидывая руку на спинку дивана.

— Вообще не горю желанием, с чего ты взял? — отворачиваюсь от него, но меня быстро и грубо возвращают в прежнее положение. — А нельзя поаккуратнее?! — возмущенно спрашиваю, а затем затихаю, боясь вздохнуть — когда Дан резко наклоняется ко мне, останавливаясь в считанных сантиметрах от моего лица.

Несколько секунд дышим друг другу в губы, ощущая — каким горячим становится воздух между нами.

— Ты мне нравишься. Точка. Я не знал, что для тебя это так важно. Точка. И да, я хотел посидеть здесь только с тобой, — спокойно произносит темноволосый, обдавая меня своим теплым дыханием.

— Ты мог просто сказать об этом. Точка, — подхватывая его манеру, произношу также ровно — хотя сердце стучит в груди со скоростью дятла, атакующего клювом очередное дерево.

— Я думал, за меня скажут мои действия, — не разрывая нашего контакта, отвечает Дан.

— Я ещё не настолько прозорлива, чтобы считывать чужие намерения без слов, — не без иронии отвечаю.

А затем забываю, как дышать, потому что темноволосый проводит языком по моей губе…

— Мне нравится, когда ты язвишь. Продолжай в том же духе, — после этого произносит он.

— А мне нравится, когда ты так делаешь, — опускаясь до шепота, отвечаю.

Слышу, как дрожит мой голос. Вижу, что он тоже это слышит.

— Если бы ты не вызвонила свою подружку, я бы мог продолжать делать это на протяжении всего часа, — отвечает Дан, почти касаясь моих губ своими, а затем резко отстраняется.

В этот момент в помещение входят Мирон и Лика. Очень удивленные Мирон и Лика.