Пока длится ночь

Глава 7

Стас усмехнулся и полистал блокнот. Больше надписей не было. Не хватало нескольких страниц со схемами. Кто-то грубо выдрал их из блокнота.«Приехали». Осторожно, стараясь не мазать лишний раз пальцами, он оторвал листок с надписью и убрал в бардачок, закопав под пачку салфеток и прочий хлам. Неизвестно, конечно, удастся ли полиции заняться этим делом, но улики лучше сохранять. Немного подумал и переложил листок в карман за сидением — там-то вряд ли станут искать. Мысль, что кто-то лазал по его машине, раздражала. Придётся запирать её.

Кто мог оставить надпись и украсть страницы? Когда они шли с Викой к берегу, к ним в воду заскочила Люба. Значит, точно не она. Кто там ещё топтался?.. Эх, он тогда был слишком занят Викой, чтобы обращать внимание на такие мелочи, да и не разглядеть ничего толком.

Ладно, это пока подождёт. Убийца, если конечно послание от него, склонен к риску, значит, проявит себя ещё и ещё. Обидно лишиться схем, но Стас успел кое-что запомнить. Расспрашивать повторно и просить нарисовать расположение смысла не было. Уж если потребуется что-то уточнить, тогда и спросит. Все равно никто никуда не уйдет.

«Куда нам деться с подводной лодки?» — усмехнулся про себя Стас.

Темнота вокруг упрощала убийце жизнь. Стоило отойти на несколько шагов от костра — считай, уже невидимка. Тьма не была абсолютной, на фоне неба проступали контуры скал на другом берегу, линия деревьев. Но человек легко мог перемещаться по лагерю незамеченным. Старый костёр потух, и на месте преступления тоже было темно. Стас задумался, что огонь не помешал бы, слишком уж на руку преступнику темнота.

Он отложил блокнот.

Радио снова ожило, зашипело, мигнуло зелёным. Стас замер.

Сквозь скрежет помех тихо-тихо запел знакомый ещё со студенчества хриплый голос:

По моей незасохшей руке

Пробирается тихо память

По моей незастывшей реке

Проплывает тихонько птица

По моей неубитой душе

Плачет скорбно забытый разум

Последняя строчка утонула в шорохе помех, воцарилась тишина, но Стас тихонько допел куплет до конца. Зелёный свет на дисплее мигнул и погас. Некоторое время мужчина сидел, размышляя. В прошлый раз с Викой они услышали песню о любви и потере, сейчас прозвучал текст о запределье. Случайность? Или кто-то пытается общаться с ним таким странным образом? Он вспомнил старую книжку, где герой также слушал незнакомое радио и делал выводы. Трезвый ум подсказывал сыщику, что это последнее дело — доверять свои решения домыслам и подобным «подсказкам». Факты, нужны голые факты. Иначе можно далеко зайти в плену иллюзий, принимая желаемое за действительное. Однако, эти тексты были неспроста. Стас снова взял блокнот и чиркнул себе пару строк на память, пометив время, когда звучали песни. Пусть это выглядело бредом, скрупулезность не повредит. Никогда не знаешь, что пригодится в расследовании.

Мимо костра куда-то в кусты потянулась Люба. На Васю она даже не взглянула, а Стаса в машине наверное не заметила. Через некоторое время Толик вылез из палатки, постоял у огня, перекинулся с Васей парой фраз и пошёл по дороге наверх.

Стас подумал, что Толик не готов так быстро сдаться. Он будет пробовать выйти раз за разом, пока не перепробует все пути. Но путей не было. Пока не было. Стас это остро осознавал. Все неспроста. Все для чего-то. Есть какой-то мотив. Будучи агностиком, он верил в высший замысел, хоть и сомневался в конкретном его авторе. Но здесь... Здесь было что-то иное. Чуждое его пониманию.

Жаль, Люба куда-то ушла. Сейчас было самое время пообщаться с ней.

Соня, видимо успокоившись, уселась у костра. Вася что-то спросил у неё, но она только отмахнулась, глядя перед собой. Даже со своего места Стас видел, что её лицо напряжено, а кулаки сжаты.

Бледной тенью в круг света вошла Кристина. Встала рядом с Соней, скрестив тонкие руки на груди и уставилась в огонь.

Из палатки выбралась Вика, подошла к столику, налила себе воды.

Вернулась из зарослей Люба. И начала что-то вещать, уперев руки в бока.

Стас уже собрался выйти и поговорить, но решил задержаться в машине и посмотреть, понаблюдать.

Хотел бы он оказаться на этом месте в роковой момент, когда полыхнуло зелёным. Отсюда было отлично видно всех. Он отметил, что ребята расположились сейчас примерно также, как и тогда. Вика села на бревно, Вася топтался неподалеку от поленницы, Люба стояла напротив Вики, рядом с Соней. Обе женщины вдруг начали кричать и размахивать руками. Соня толкнула подругу в плечо.

Стас сунул блокнот в карман, открыл дверцу и пошёл к ним.

Люба вещала как пророк:

— Выхода нет!

Соня снова кинулась к ней, но Стас успел влезть между ними:

— Так! Выход есть всегда! И мы его найдем! Главное не отчаиваться.

Он взял за кисть Соню, которая так и рвалась в бой. Она замерла в его руке, как пойманная птица. Он осторожно отпустил её, глянул в глаза: «Не надо». Соня притихла и отошла.

Он подумал, что прервать поток негатива сейчас будет в самый раз. Отвлечь народ от нападок друг на друга. Дать возможность немного подумать.

— Люба, — начал Стас, — ты говорила, что у тебя бабка легенды знала. Она тебе что-то рассказывала?

Люба пожала плечами, всё ещё находясь во взвинченном состоянии.

— Много чего говорила, но она сумасшедшая была. И старая.

— Что-то об этих местах? Не конкретно про это, а вообще про горы, местные поверья? — спросил Стас.

— Про шаманов говорила, но я мало что помню, — немного успокоившись, произнесла Люба.

Вика сидела, внимательно слушая разговор. Кристина как-то отстраненно хмыкнула и отвернулась, принялась разглядывать ногти. Соня громко вздохнула, переводя дух. Вася встал и принялся прохаживаться на границе круга света.

— Расскажи, — попросил Стас. — Я совершенно далёк от всего этого.

— Нечего особо рассказывать. Алтайцы верили в три мира: небесный, земной и подземный, еще называли их верхний, срединный и нижний. Шаманы, а точнее камы — проводники. Они умели ходить из одного мира в другой. Могли общаться с духами. Узнавать у них что-то. Духов там полно. Я и имен-то их не знаю. Точнее, не помню. Бабка много кого называла, но запомнить такое, это не моё.

— Это всё? — спросил Стас.

Он посмотрел вокруг. Народ молчал, слушал. Даже Вася, бродивший где-то в стороне, временами замирал, навострив уши. Кристина вытряхнула содержимое своей кружки в песок и придирчиво заглянула туда, всем видом демонстрируя, что сейчас конечно самое время вспомнить о шаманах и прочей чуши.

— Два имени я всё же помню, — вдруг спохватилась Люба. — Ульгень и Эрлик. Первый, кажись, бог-создатель, второй хозяин нижнего мира. Но я могу и все перепутать, бабка это же чёрт-те знает когда рассказывала.

— Ульгень добрый, а Эрлик злой? — спросила Вика.

— У алтайцев не всё так однозначно, — медленно произнесла Люба. — Оба эти духа назывались... — она задумалась, — не помню как точно, но суть в том, что они основа. Духи одного порядка. Всё! — махнула она рукой. — Не спрашивайте! Ну чем это нам сейчас поможет? Зачем это нам знать?

— Мне кажется, Стас считает, что виной всему духи, — как-то слегка нервно и со смешком произнесла Соня. — Не уверена, что готова доверять такому детективу.

Кристина коротко хохотнула и тут же замолчала.

— Не стоит выдавать свои мысли за мои, — резко оборвал Стас.

Оправдываться он не собирался, но и наездов не потерпит. Тем более, когда вокруг такое происходит. Неужели сложно понять, что он не будет исключать никакие варианты. Вплоть до того, что этот самый Ульгень лично сошёл в земной мир и устроил эту неразбериху. Не важно для чего. Может, просто скучно ему стало, развеяться захотел.

— Соня, — холодно произнесла Вика. — Если у тебя есть рациональные идеи — предлагай. Не мешай Стасу работать.

— А я и не мешаю! — взбрыкнула Соня. — Только я не позволю запудрить нам мозги всей это ерундой.

— Это не ерунда! — закричала Люба так, что все аж вздрогнули. — Вы же слышали, было сказано: кровь за кровь! Нам придётся с этим что-то делать! У тебя тоже дома ребенок, Соня! — Она раскраснелась, начала нервно прохаживаться у костра и пинать тупым носком песок. От неё шли волны страха, неуверенности и ненависти. Женщины изумленно смотрели на Любу, и Стас подумал, что они её никогда такой наверняка не видели. Как будто другой человек орал изнутри полноватой доброй Любы.

— И что?! Что ты предлагаешь? Васю теперь резать будем?! — завелась в ответ Соня. — Потому что духи так распорядились? Кто? Ты ему нож воткнешь?Стас понял, что компания уже нашла виновника и разговор вновь быстро съехал на эту тему. Нашли без его помощи, самостоятельно. Линчеватели всегда скоры на расправу. Вот только включать голову не в их правилах. А тут сделать это стоило бы. Вася виновен? Да бред это!

— Надо будет — и воткну! — крикнула Люба. Щеки её стали пунцовыми.

— Ну втыкай, — Вася резко шагнул к ней из темноты и развёл руки.

Люба вздрогнула и замолчала, опустив плечи.

Кристина нервно рассмеялась, а Вика сжалась и уткнулась лицом в колени. Стас решил пока не вмешиваться. Вряд ли Люба тут же схватится за нож и пырнет Васю. Поза говорила о том, что запал иссяк, да и ножа у нее под рукой не было. В случае чего, Стас успеет среагировать. Он подошёл к Вике, присел рядом, приобнял, но она отстранилась.

Соня же вскочила и отодвинула Васю плечом, даром что ростом была ему по грудь:

— Ты совсем? — заорала она. — Ты всё терпеть будешь? Козлина!

Люба остановилась. Она возвышалась над Соней горой. Но та не стушевалась, набычилась и перешла в наступление:

— Сама-то муженька своего покрываешь, знаем мы! Вот где он шляется, пока мы тут сидим? Говорю вам, он и убил! — и она обвела всех прищуренным взглядом.

— Кто убил? — не понял Вася.

— Да Толик! — выкрикнула Соня.

— Ты думай, что говоришь, Соня, — прошептала побледневшая Люба.

— Ой, ну вот только не надо тут разводить святую невинность, — взъелась Соня, — сама же мне и рассказывала, что Родька кинул Толика на бабло.

Кристина звонко рассмеялась.

— Ну а какое это имеет отношение... — начала Люба.

— Да такое! — торжествующе вскричала Соня, — такое, что вы в долгах как в шелках, а Родька с его двойной бухгалтерией Толика нае...обманул! Ты же сама и рассказывала, Любавушка, а бабло — это мотив! — едко закончила она.

Вася удивленно на неё посмотрел, плюнул, отвернулся ото всех и пошёл собирать мусор вокруг костра.

«Толик? — подумал Стас. — Толик — это вариант. И его надо хорошенько обдумать. Деньги — сильный мотив». Тут его взгляд упал на ладонь Вики под пластырем и он с тоской подумал: «Никакой ясности. Мы мечемся между подозреваемыми, но ничего доказать не можем». Его грело, что никто из друзей не думал на Вику. Но полностью исключить её из списка было бы непрофессионально. Хотя он испытал облегчение, когда появился новый подозреваемый.

По словам Любы, Толик был рядом с ней во время взрыва. Но кто сказал, что это так? Свидетельствовать против мужа она не обязана. Стасу вспомнился эмоциональный разговор между супругами в первое дежурство. Они могли сговориться? Конечно могли! Не зря Люба так реагировала на всё. Не зря она практически кричала тогда на мужа. Подозревала? Или точно знала?

Денежные вопросы... Стасу часто приходилось разбирать дела, где мотивом были деньги. Один из самых частых поводов для убийства, если уж на то пошло.

Дальше. Толик любит холодное оружие. Кукри был его. А где нож сейчас? Стас уже почти не сомневался, что это и есть орудие убийства. Найти бы его. Да только где? Раз не смог раскопать, просеивая песок вокруг бревен у костра, то шансов почти нет. Не перекапывать же весь пляж? Был бы у него десяток подручных, и был бы день... И был бы у бабушки...

Стас старался вспомнить всё, что слышал, что видел. Он даже достал блокнот и принялся перечитывать свои скудные заметки. Без схем было сложновато выстроить визуальную картинку, но ему это удалось.

По схемам получалось, что Толик находился сразу в нескольких местах. Кто-то мог и перепутать, но это было подозрительно. Против него не было железобетонных улик, как и доказательств невиновности.

«Чёрт! — ругнулся Стас — С ним, как и со всеми — лишь домыслы. Надо искать нож! Он может дать больше информации».

***

Почему люди всё время разбрасывают мусор? Что за дурацкая привычка? И так всю планету засрали. В океаны горы отходов свалили и думают, что никто не знает.

Вася прошёл вокруг костра, собирая пластиковые стаканчики, поднял бутылку из-под Дэниэлса, сложил всё в пакет.

Живот сводило от голода. Утренняя пайка мелькнула, как лист бумаги в огне — хоп! И он снова голоден. Сейчас бы парочку стейков и пивка.

Люба с Соней продолжали свару, невозможно слушать. Вася был уверен, что никто из ребят не убивал Родиона. Толик? Ну это смешно. Толик даже в лазертаге промахивается и предпочитает отсиживаться снаружи, пока вся компания самозабвенно лупит друг по другу из игрушечных стволов. Скорее уж Любка кого-то зарежет. Толика вон от вида крови мутит, какой из него убийца? Вася заметил, что в дровах опять кто-то ковырялся и разбросал их за границы поленницы. Да что ж такое! Он подобрал разбросанные ветки и стал пристраивать обратно под плёнку. Дождя пока не намечается, но кто знает? Погода вообще была странной — как будто потоки воздуха перестали двигаться в этом месте: небо затянуло темной хмарью, ветра совсем не было.

В отблесках пламени что-то блеснуло под сложенными дровами. Вася нагнулся и палкой поковырял песок. Лезвие. Он присел, отодвинул деревяшки и достал из-под поленницы узкий, измазанный засохшей кровью кукри Толика.

— Ребята, смотрите!

Все повернулись к нему, и Соня вдруг заголосила: «Вот и нож его, он и зарезал, говорю вам!»

Вася поморщился, ну что за дура, ей-богу, а Стас спокойно произнёс:

— Осторожнее, не сотри отпечатки, Василий. Дай посмотреть.

***

Вася протянул нож Стасу. Тот взял его очень аккуратно, прижав один палец к острию, а второй — к торцу рукоятки, чтобы минимально соприкасаться с поверхностью. Держать кукри таким образом было чертовски неудобно, но Стас всё же рассчитывал, что рано или поздно эта улика попадёт в руки криминалиста, нельзя было стереть отпечатки или оставить свои.

— Найдите какой-нибудь пакет! — распорядился он. Вика поднялась и принялась шарить в сумке у стола.

Люба с Соней даже ругаться перестали, подошли ближе, разглядывая нож. Вика принесла пакет из-под хлеба.

— Да, подойдет, положи тут рядом, — Стас мельком глянул на неё. Расширенные глаза Вики уставились на окровавленное лезвие.

Небольшой кукри с тёмной деревянной ручкой, каплевидным изогнутым лезвием был заточен с обеих сторон. С одной — от самой рукоятки до кончика, с другой — на треть длины от острия. Кровью была густо измазана короткая часть заточенного лезвия.

Соня прошептала:

— Это его нож. И он весь в крови!

— И что? — вскинулась Люба, — и что, что его нож? Что это доказывает? Ты думай вообще, что говоришь, Соня! — она говорила громко, но неуверенно, и смотрела по сторонам, на лезвие, на Стаса, на Вику.

Её губы дрожали, казалось, она сейчас расплачется. Стас нахмурился, поднёс лезвие ближе к огню.

За спиной раздались мягкие шаги, словно кто-то крался к костру. И одновременно с этим шелест песка заполнил сознание. Ничего не слышно, только вода и песок. Голоса ребят мгновенно отдалились и Стас не сразу понял, что тонкий свист — это визг Сони на такой высокой ноте, что перепонки вот-вот лопнут. Вика, упав на песок, отползала назад. Кристина, сжав кулаки, тоже пятилась.

Стас резко развернулся. Почувствовал, как по спине пробегают мурашки.

Прямо напротив в темноте светились две багровые точки. Невысоко, в метре над землей, словно из небытия на него смотрело животное или карлик с горящими глазами.