Поход

Глава 22

После нашего «милого» обмена монологами Альберто ди Ланци вернулся к своему войску и развел кипучую деятельность. Мне даже было любопытно, что именно он предпримет в сложившейся ситуации. Иногда я ловил себя на мысли, что все происходящее видится мне, как шахматная партия, в которой два игрока уже начали передвигать свои фигуры, готовя войска к решительному удару.

Должен заметить, что я сейчас находился в более выгодном положении, чем мой противник. Готовя город к обороне, я не забывал и об атаках. Гленны и оборотни справились с поставленной задачей. Неприятель остался без большей части продовольствия, а также лишился всех осадных машин.

Если продолжить аналогию с шахматами, то, сделав ход, я уже нажал кнопку на своей стороне шахматных часов. Мой часовой механизм замер, а вот стрелка на циферблате моего противника начала свой бег.

Я вынуждал Альберто ди Ланци поторопиться и начать двигать свои фигуры. Ведь время шло, а вместе с ним таяли и те скудные запасы продовольствия, что остались у аталийцев. Но там, где есть спешка, всегда имеется высокая вероятность допустить ошибку…

На наших совещаниях мы много раз обсуждали то, как именно Серый жнец будет играть свою партию, и все сходились во мнении, что он сосредоточит свои силы, чтобы ударить в одном месте. В самом уязвимом…

Поскольку в свое время «Багряные» уже штурмовали Гондервиль, Альберто ди Ланци прекрасно осведомлен о том, какая именно часть крепостной стены пострадала в тот раз больше всего. Речь идет о северных воротах. Баллисты «Багряных» серьезно повредили их.

Чезаре ди Нобиле, возглавлявший гарнизон, конечно же, занялся восстановлением разрушений, но, как это иногда случается, результаты оставили желать лучшего, и работы не были завершены полностью.

С высокой долей вероятности, не без помощи своего информатора, магистр ди Ланци был в курсе того, как его подопечный вел хозяйственную деятельность. Собственно, то, что сейчас войско аталийцев, не производя лишних действий, сосредоточилось на северном направлении, говорило о том, что наши прогнозы были верны.

Все мои соратники разошлись по своим позициям, а я решил еще некоторое время понаблюдать за аталийцами. Чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, я взобрался на крышу восточной башни и активировал невидимость.

Рядом со мной тут же примостилась Вайра. Ветер дул со стороны лагеря неприятеля, поэтому эфирэль могла отлавливать в этом воздушном потоке обрывки только ей понятных звуков.

Наблюдая за суетой в лагере неприятеля, я многозначительно улыбался. Альберто ди Ланци восседал на своем коне перед спешно построенными легионерами и Красными плащами и что-то громко им провозглашал.

Его попытка подорвать моральный дух защитников города явно провалилась, вот он, видимо, и решил «отыграться» на своих подчиненных. Могу себе только представить, какой разговор ждет виконта ди Ревеля после всего, что я ему только что наговорил.

— Ты слышишь, о чем он там говорит? — спросил я, хотя прекрасно понимал, что магистр ди Ланци сейчас как пить дать пропихивает своим солдатам какую-то жутко пафосную мотивационную дичь.

— Только обрывки фраз, — сосредоточенно ответила Вайра, прикрыв глаза. Я видел, как ее аура в этот момент частично соприкасалась с внешними энергопотоками. — Говорит о долге перед родиной и королем… О том, что их жертва будет не напрасной…

Ну, чего-то такого я и ожидал.

— Говорит о подвигах их отцов и дедов, — продолжила Вайра. — Об их прошлых победах и важности задачи, которая стоит перед ними самими… Обещает честь и славу, которые они заслужат, успешно взяв мятежный город…

Эфирэль фыркнула и насмешливо бросила:

— Пф-ф… Люди…

Судя по тому, что по рядам легионеров бродили два жреца и вздымали свои руки над головами, без религиозной накачки личного состава тоже не обошлось. Хех… Где-то я такое уже видел…

Кстати, этих двоих надо бы обезвредить одними из первых…

Наконец, магистр ди Ланци замолчал, и его войско, подняв оружие к небу, дружно выдало какой-то воинственный клич. Правда, как по мне, простые аталийские легионеры, в отличие от Красных плащей, орали без должного энтузиазма. И я их понимаю. Им бы сейчас набить пузо после трудного пути, да по чарке вина в глотку опрокинуть для снятия стресса, а потом завалиться на боковую и желательно продрыхнуть без задних ног ближайшие сутки, как минимум.

После речи Серого жнеца аталийский лагерь был похож на разворошенный муравейник. Нужно отдать должное магистру — он и его командиры довольно быстро навели порядок и загрузили людей работой. В сторону леса потянулись легионеры с топорами и пилами. Видимо, пошли добывать материалы для штурмовых приспособлений. Наученные горьким опытом «общения» с вервольфами аталийцы передвигались довольно крупными отрядами и в полном вооружении.

Под вечер эти отряды начали возвращаться с телегами, которые были доверху нагружены длинными стволами деревьев. Видимо, специально подобранными для создания штурмовых лестниц. На двух телегах я заметил толстые массивные стволы. Это уже для таранов.

В лагере люди тоже не сидели на месте. По всему периметру в три ряда вбивались в землю заостренные колья и рос небольшой земляной вал. Все это время тут и там мелькали красно-серые мантии жрецов. Эти двое постоянно держали руку на пульсе, подбадривая и поддерживая свою паству. Все аталийцы, казалось, приободрились, словно и не было тяжелого перехода.

Но я прекрасно понимал, что это кратковременный эффект. Эти люди устали и держатся только на страхе перед магистром. Им нужен хотя бы короткий период отдыха, чтобы они могли набраться сил после изнурительного марша и партизанских атак. Немедленно бросать таких солдат в атаку прямо с марша бессмысленно и контрпродуктивно. Уверен, магистр ди Ланци это и сам понимает.

Только вот неприятелю я спокойствия ближайшие сутки не гарантирую…

Спустя несколько часов под покровом ночи я спустился с башни на стену. Мой доспех плотно облегал мое тело. Это не просто броня, это часть моей сущности. Маги этого мира называют такой эффект «слиянием».

Моя аура мягко сливалась с доспехом, а мана свободно циркулировала по его энергоканалам. Этот поток энергии по моей воле создавал вокруг тела невидимую обычному глазу защиту.

Буквально в шаге от меня стояли двое часовых и лениво перебрасывались короткими фразами. О моем присутствии они даже не догадывались.

Углубившись в тень, я подошел к краю стены. Мои руки коснулись холодных камней. Мягкий толчок — и я начал медленно и бесшумно спускаться.

Каждое движение рассчитано, каждый шаг наполнен энергией. Пальцы рук и ног легко находят зазоры между камней. Для меня этот спуск по отвесной стене не сложнее, чем спуск по широкой парадной лестнице. С каждым метром, я ощущал, как ночь принимает меня, как тьма становится моим союзником.

Когда мои ноги наконец коснулись земли, я на мгновение замер, прислушиваясь к окружающей тишине. Чутье тут же подсказало мне, что я не один. Знакомые ауры моих страйкеров уже рядом. В этой вылазке участвуют только бойцы с рангом не ниже медиуса.

Ауры первородных тоже здесь. После ритуала преображения наша связь с ними с каждым днем становится все крепче и крепче. Я стал острее чувствовать эмоции моих подопечных. Их страхи, радость и грусть. Иногда, чтобы действовать слаженно, нам даже не нужны слова.

В лагере аталийцев восстановилась относительная тишина, и бодрствовали только часовые.

Подобравшись с северной стороны на достаточное расстояние, чтобы можно было за всем наблюдать, я опустился на корточки. Страйкеры рассредоточились справа и слева от меня. Сегодняшняя ночь — это испытание силы как моих первородных, так и лучших бойцов моего отряда.

Пора…

Первая фаза нашего плана началась…

Я ощутил, как четыре ауры первородных начали движение. Одна из них направилась к загонам с лошадьми, а другие три рванули вглубь лагеря.

Первое время ничего не происходило. Лагерь продолжал спать. Но этот покой продлился недолго.

Неожиданно сотни лошадей, которых аталийцы держали в специальном загоне, одновременно словно взбесились. Сперва над спящим лагерем пронесся многоголосый рев, а затем разъяренные животные вырвались на свободу и одной дружной массой, будто ведомые чьей-то невидимой рукой, ломанулись на запад, в сторону имперского тракта. По совершенно нелепой «случайности» так вышло, что их путь лежал через ту часть лагеря, где стояли палатки легионеров и арбалетчиков.

Эта живая волна, беспощадная и разрушительная, в считанные секунды превратила лагерь в кровавый хаос. Палатки были смяты и разорваны, как будто их атаковал торнадо.

Люди, застигнутые врасплох, полураздетыми выскакивали из шатров и палаток, чтобы тут же быть сбитыми с ног и растоптанными сотнями копыт. Их мертвые тела, вернее, то, что от них осталось, были разбросаны по всему лагерю, подобно листьям в вихре осеннего ветра.

Легионеры и Красные плащи, проснувшиеся от невероятного шума и криков, бросились к своему оружию, но в темноте и переполохе их усилия были не организованы и малоэффективны. Лошади, охваченные неистовой паникой, не обращали внимания на крики и удары, их двигало лишь всепоглощающее желание вырваться на свободу.

Табун прошелся не по всему лагерю аталийцев. Лорин, который и осуществил эту диверсию, все-таки не всесильный, но даже так разрушения были чудовищные. Арбалетчикам аталийцев повезло меньше всех. Их часть лагеря не успела обзавестись острыми кольями вдоль периметра. Поэтому табун рванул именно туда и прошелся по расположению стрелков словно раскаленный нож сквозь масло.

Но это было еще не все… Это был только первый этап. Отвлекающий.

Теперь наши «гости» должны были пройти испытание огнем. Из-за ужасного переполоха никто не заметил, что все телеги и фургоны, выставленные стеной и прикрывавшие лагерь с тыла, вспыхнули словно гигантские факелы. Причем пламя было таким интенсивным, словно его, как в кузнечном горне, подпитывал мощный поток воздуха из невидимых мехов.

Огонь, вспыхнувший с неимоверной силой, моментально охватил каждый уголок деревянных конструкций. От этого ужасающего и в тоже самое время величественного зрелища захватывало дух.

Пламя, расцветшее яркими красками посреди ночи, танцевало вокруг телег, поднимаясь высоко в небо, словно стремясь достичь звезд. Отблески огня играли на поверхности близлежащих предметов, создавая иллюзию живого существа, которое готовилось поглотить все вокруг.

Звуки треска и шипения сливались в единую мелодию разрушения, которая заглушала крики и суматоху в лагере. Огонь безжалостно пожирал свою добычу, превращая ее в пепел и дым, который вился к небесам, словно траурная вуаль. Жар от пламени был настолько сильным, что создавалось ощущение, будто стоишь рядом с раскаленной печью. А ведь я находился на довольно приличном расстоянии.

Вокруг телег образовалась область яростного света, рассеивающего тьму ночи и заставляющего тени отступать. В этом огненном хаосе было что-то завораживающее, напоминавшее о неукротимой силе природы и магии, способной преобразовать все вокруг в яркий танец огня и света. А еще файрет и эфирэль продемонстрировали, на что способны потомки древних могущественных духов стихий. И это только начало их развития…

Под шумок досталось и шатру, в котором ночевали жрецы, которые, благодаря льюнари, спали настолько крепко, что их даже не побеспокоил невообразимый шум извне.

На этих двоих мои фейри нацелились с самого начала. После откровений Чезаре ко всем жрецам всех этих псевдорыцарских орденов отношение было однозначным. За то, что вытворяли эти ублюдки с истинными и первородными, нами был вынесен им смертный приговор.

Тем временем Игния и Вайра вошли во вкус. Каким-то образом, этим двум удалось создать приличных размеров огненный смерч и запустить его в сторону шатров Красных плащей.

Огненная воронка с оглушительным ревом и вихрем искр катилась по земле, направляясь прямо к центру лагеря «Багряных».

Как только смерч коснулся первых шатров, ткань мгновенно вспыхнула, как сухая солома на солнце. Пламя, обволакивающее каждый уголок, распространялось с невероятной скоростью, захватывая все новые и новые палатки. Яркое свечение огня освещало ночь, превращая расположение врага в пылающее море.

Шок и паника охватили людей, внезапно обнаруживших себя в ловушке стихийного бедствия. Крики и визги сгорающих заживо заполнили воздух. Войско аталийцев, по сути, перестало существовать. Сейчас это уже были перепуганные люди, пытающиеся спасти свои жизни.

Тем временем огненный смерч, словно хищная тварь, вырвавшаяся из бездны, жадно поглощал все на своем пути, оставляя после себя лишь обугленные останки и дым.

Помимо множества темных фигурок, беспорядочно разбегавшихся сейчас в разные стороны подальше от неукротимого пламени, я заметил и небольшую организованную группу из четырех человек, что спешно двигалась в нашу сторону.

Судя по знакомым насыщенным темно-лиловым энергоструктурам, это был Серый жнец и его телохранители.

Хех… Нетрудно было догадаться, куда именно двинется Альберто ди Ланци, если запахнет жаренным.

— Господа страйкеры, — негромко произнес я, продолжая прятаться в траве. — Наш выход. Действуем по плану.

По мере того, как страйкеры противника приближались, я мог более подробно разглядеть их энергоструктуры. Все четверо, особенно Серый жнец, были обвешаны крудами словно праздничные деревья. Но был и положительный момент — круды не были цельными. Похоже, страйкерам пришлось много раз воспользоваться магическими щитами.

Своих бойцов я снарядил достаточным количеством магических кристаллов. Они могли противостоять и более многочисленному и оснащенному отряду.

Четверка «Багряных» довольно быстро достигла нашей позиции. Я уже отчетливо слышал их тяжелое дыхание. В следующее мгновение, по моему сигналу, мои бойцы ринулись в атаку, отсекая телохранителей Серого жнеца.

Магистр ди Ланци, с рыком выхватив два своих меча с серповидными клинками, попытался уйти рывком в сторону, но я, пользуясь истинным зрением, сбил его с ног прямо под сокрушительный удар двуручника Сигурда. Я видел, как мигнул в темноте магический щит магистра, а затем погас один из энергоузлов на его доспехе.

Геройствовать никто не собирался. Мы с Сигурдом одновременно обрушили на Жнеца град ударов. Нужно отдать должное магистру, он явно не сидел на месте, как некоторые маги, а постоянно развивался. Его манера боя, контратаки, выпады, уклоны — все говорило о том, что бой против нескольких противников для него привычен. Вот только, на его беду, его соперниками были не простые страйкеры, а двое сильнейших на материке авантов. И, судя по его затравленному взгляду, он уже это осознал.

Жнец пытался перемещаться рывками. Эта тактика в иной ситуации могла быть эффективной, но не против видящего. Я, как и в бою против Ноймарка и на тренировочных спарингах с Сигурдом, видел каждый шаг своего противника и предугадывал каждое его движение. Несколько раз точными ударами я сбивал его с ног, открывая путь для Сигурда и его могучего двуручного меча.

Его удары были молниеносными и сокрушительными. Конечно, выйди Сигурд против Жнеца один на один, ситуация выглядела бы иначе, но сейчас мой телохранитель даже умудрялся экономить ману.

Краем глаза я наблюдал, что происходило вокруг. Наши страйкеры уже справились со своей задачей и начали подключаться к нашей схватке. На этом поле боя не было места рыцарским поединкам или турнирной галантности. Каждый удар был направлен на то, чтобы положить конец угрозе, которую представлял этот урод.

Мы не давали магистру ни малейшего шанса на восстановление или контратаку. Постепенно тот ушел в глухую защиту. Ослабленный потерей нескольких своих энергоузлов, магистр ди Ланци, словно окруженный волчьей стаей дикий вепрь, пытался несколько раз вырваться из кольца. Но наше давление не уменьшалось. Каждый наш выпад и «укус» лишал его маны.

Магистр, несмотря на свою магическую силу и боевое мастерство, двигался все медленнее и медленее. Мы чувствовали, как его защита слабеет, как силы покидают его с каждым ударом. Мы слышали хрипы, вырывавшиеся из его горла. Под конец он даже начал осыпать нас проклятиями и угрозами.

В какой-то момент я заметил, что магистр перестал контратаковать и начал перенаправлять часть своей энергии в свои клинки. Похоже, Жнец готовился к последнему отчаянному рывку. Слабым звеном он выбрал воспитанницу Георга фон Линца, Эльзу Баккер.

За секунду до выпада Жнеца я прыгнул вперед и, сбив с ног девушку, принял удар на свои клинки. Мощная вспышка лиловой маны озарила поле битвы, отбросив нас с магистром в разные стороны.

Быстро поднявшись, я увидел, как исчез последний круд из доспеха Жнеца. Он остался без защиты. В то же мгновение Сигурд нанес сокрушительный удар своим двуручником, который разрубил тело Жнеца от ключицы до пояса и который стал последним в этом сражении.

Магистр ди Ланци изломанной куклой рухнул на землю. Его серповидные мечи выпали из ослабевших рук. Вокруг нас на мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь нашим тяжелым дыханием.

Мои товарищи-страйкеры один за другим снимали свои шлемы, и в их взглядах отражалась смесь неверия и шока. Они смотрели на труп Магистра ди Ланци, знаменитого страйкера, чье имя некогда звучало как символ несокрушимой силы и мастерства. Его именем истинные пугали своих детей, а среди воинов оно вызывало уважение и трепет. И вот теперь его непобедимость оказалась лишь мифом, разрушенным их руками.

Откровенно говоря, я ожидал намного большего от хваленого Серого жнеца… Все, чем он смог похвастаться, так это большим количеством лиловых крудов.

Я взглянул на светлеющее небо. Скоро рассвет, а вместе с ним начнется последняя фаза нашего плана. Когда первые лучи солнца, едва касаясь горизонта, разогнали ночную тьму, со стороны города послышался протяжный рев боевого рога.

Ворота поднялись и из проема начали появляться всадники из отряда Андре де Шатильона. За ними, сохраняя строй, начали выходить свежие и отдохнувшие легионеры.

Я взглянул в сторону лагеря аталийцев, где еще дымилась земля и тлели остатки пожара. Там начали появляться контрасты теней и света, делая сцену более острой и ясной.

Не все аталийцы сбежали или погибли. Примерно три когорты бойцов, сбившись в формацию, готовились к отражению атаки. Над их головами на длинном древке развивалось знакомое знамя с двумя красными медведями. Виконт ди Ревель оказался лучшим командиром, чем хваленый Серый жнец…

— Идемте, господа! — прознес я, оглянувшись на своих боевых товарищей. — Пора закончить начатое. И прихватите тела страйкеров. Они нам еще понадобятся.

Остатки войска аталийцев имели жалкое зрелище. Не у всех в руках были щиты и копья. Многие солдаты были без верхней одежды и были вооружены дрекольем.

Их загнанные взгляды беспокойно скользили от одного края формации нашего войска к другому. Некоторые явно искали возможный путь к спасению. На лицах, измазанных черной грязью и кровью, было написано смятение и отчаяние.

Но не все выглядели так беспомощно. Виконт ди Ревель, окруженный своими телохранителями, явно готовился продать свою жизнь подороже.

Я дернул поводья и в сопровождении Лео фон Грима, который, помимо моего знамени, держал в руке белую тряпку, двинулся вперед. За нами шагали несколько легионеров, неся на руках трупы Серого жнеца и его оруженосцев.

Виконт, увидев меня, тоже двинулся навстречу. Его меч демонстративно был в ножнах.

— Мсье ди Ревель! — произнес я, когда между нами было два десятка шагов. — Вынужден признать, что вы оказались более смелым командиром, чем ваш предводитель!

Я кивнул своим людям, и они разложили трупы страйкеров в нескольких шагах от виконта. В его широко раскрытых глазах я прочитал потрясение и неверие, а еще, кажется, в его взгляде мелькнула искра облегчения.

— Мы вступили в бой с магистром «Багряных» и его людьми на тропе, которая ведет в сторону моего маркграфства! — громко произнес я. — Полагаю, вам не надо объяснять, что он там делал?

На лицо виконта наползла тень.

— Нет, ваше сиятельство, — ответил он и мельком взглянул на своих людей, которые тоже были шокированы видом трупа некогда непобедимого магистра.

— Я рад, что судьба свела меня с таким проницательным человеком, — произнес я. — Жаль только, что мы с вами враги. И тем не менее я предлагаю вам и вашим людям сложить оружие. Вы и ваши вассалы станете моими личными пленниками. Обещаю, что к вам будут относиться с надлежащим вашему статусу почтением.

— А мои солдаты? — напряженно спросил он.

— Если за ними нет тяжких преступлений против жителей этого края, они станут простыми пленниками и немного поработают на благо этого славного города. Тех же, кто замарал свои руки в крови невинных женщин и детей, ждет справедливый суд Гондервиля. Вы ведь понимаете, о ком я говорю?

— Да, ваше сиятельство, — произнес виконт ди Ревель и с поклоном продолжил: — И я принимаю ваши условия.